Солнечный зайчик в глаза, шорох, неловкость движений. Запоздало вскинутое ружье. Выстрелы в пустоту. Охотник, называется. Охотничек...
Сюда он крался, замирая от предвкушения. Вдыхал прохладный лесной воздух, нервно гладил цевье - слишком часто снимал ружье с плеча. Стыдил сам себя за нетерпеливость, пытался приосаниться, книжки вспоминал. О добытчиках, первопроходцах. Вглядывался в следы на тропах, в которых ничего не понимал. Подбирал землянику - убеждал себя, что хороший добытчик ягодой не побрезгует, на деле - только пальцы испачкал, и ружье скользило в руках. Старался не замечать царапин от кустов и комариных укусов.
Грэм, совсем уже не мальчик, но впервые на охоте. Грэм не боится ни диких зверей, ни глубоких оврагов. Хотя знает, что надо бы. Надо бы бояться.
Надо бы подбадривать себя воспоминаниями о насмешках односельчан, а на деле перед глазами усталые старики, дети в рванине, без тени надежды смотрящие вслед. Прочтенные книги в один голос шептали, мол, так и бывает, достойная причина, стремление выжить. А дети все смотрели вслед, и это не хотелось вносить в анналы.
Совсем недалеко птицы поют, Грэм трясет головой, возвращаясь в реальность. В реальности в ботинках хлюпает вода, а дичь - совсем рядом. Он крадется - как кошка, как волк, как охотник, как сама неумолимая смерть! - и почти нос к носу сталкивается с красавцем оленем. И сложно сразу сказать, кто больше удивлен. Солнечный зайчик в глаза. Шорох. Неловкость движений.
Он жмет на спусковой крючок, не в силах остановиться, пока есть патроны. После грохота выстрелов в ушах, кажется, звенит. Бездумно делает несколько шагов вперед, пока не запинается об еще взрагивающую тушку птицы. "Куропатка", - мелькнула мысль, - "полезное, вкусное мясо".
Третья куропатка бросает попытки взлететь после седьмого раза. Жалобно трещит, выворачивая крыло. Как будто ждет помощи от человека, подстрелившего двух ее товарок.
И он бы и рад помочь.
Спустя полчаса Грэм шагает обратно в деревню, три куропатки болтаются у плеча. Пальцы измазаны, и как жаль, что это не земляничный сок. Грязь на лице рассекают светлые дорожки. Глупо плакать над дичью. Глупо.
Грэм, собственно, никогда и не утверждал, что особо умен.