Думай, рыцарь дон Читатель!

Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов
Тирмен
Роман - М.: Эксмо, 2006 - 480 стр. - 10100 экз.

посмотреть "Тирмен" на Озоне

Соавторство - процесс загадочный. Есть один вопрос, который рано или поздно, но неизменно задают любым соавторам: "Как вы пишете вдвоём (втроём, впятером)?". Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, не скрывающиеся под псевдонимом Генри Лайон Олди, могут с полным основанием ответить на этот вопрос одним словом: "Хорошо!". И Андрей Шмалько, более известный как Андрей Валентинов, к ним наверняка присоединится.

Первый раз, что ли? Вместе работали над "Нам здесь жить", "Рубежом", "Пентаклем". А теперь этот список пополнился: в серии "Триумвират" выходит новый роман Олди и Валентинова - "Тирмен".

... Каково быть рукой судьбы? Нет, не так - Судьбы. Великой Дамы, что никуда не спешит и всегда приходит вовремя. Хорошей такой рукой, крепкой, недрожащей, с "Люггером-08" наготове. Или с "Береттой 9000S", или ещё с чем, столь же действенным... Тирмен имеет право на любимое оружие. Рыцари Великой Дамы - сословие привилегированное, им и жизни отмерено поболее иных, и здоровья. И не только им.

Мене, мене, текел, упарсин.

Непонятно? А кто сказал, что должно быть понятно? Не сразу, ох, не сразу, выражаясь нынешним арго, въезжаешь в ткань романа. Даром, что написан он весьма простым языком, поначалу даже кажется - упрощённым. Это именно что кажется. Легко представить читателя, пусть и знакомого с творчеством Олди и Валентинова, который даже на половине книги может захлопнуть её, и выразиться где-нибудь в дебрях ЖЖ с применением уже тамошнего арго: "Ниасилил! Испейсались, проходнуху мастрячат!". Сетевых критиков-знатоков у нас нынче - каждый первый. Свобода слова в действии.

А меж тем, как говаривал один знаменитый престидижитатор, "биография моя проста и обычна". "Тирмен" - по-своему уникальная книга, предоставляющая читателю максимум иной свободы. Свободы быть соавтором, додумать недосказанное.

Олди на одном из своих мастер-классов как-то обмолвились: автор обычно переносит в текст не более десяти-пятнадцати процентов того, что знает. Остальные авторские знания незримо присутствуют на заднем плане, придавая объем миру романа. Так вот: после прочтения "Тирмена" кажется, что в нём и пяти процентов не наскребётся. Утаил славный рыцарь дон Писатель что-то. Из вредности, не иначе.

Ни тебе вселенских или хотя бы государственных масштабов, ни тебе размаха страстей. Обычная жизнь, как у нас с вами. Ну где же спасение человечества? Где тайные пружины Мироздания, которые скромный на первый взгляд герой уполномочен заводить или отпускать? Не ищите, нет их здесь. В увлечении глобальными книжными катаклизмами мы одного не учитываем, не хотим учитывать: радости и горести одного, отдельного человека в его системе измерений ничуть не менее масштабны, чем радости и горести страны или мира. Жизнь одного человека для этого человека значит не меньше, чем жизнь всего народа - для всего народа. Наша смерть для каждого из нас - ничуть не меньшая катастрофа, чем Судный День для человечества. И необычного, странного вокруг нас происходит не меньше, чем в книгах. "Да больше, больше!"... Нужно только не забывать по сторонам поглядывать, научиться выходить за оболочку собственной, персональной сферы - и столько интересного увидишь!

Хочешь почвы для размышлений, дон Читатель? А вот тебе: за "нулевым", за "минус первым" и даже за "минус вторым" уровнями старого тира - по миру. Со своими законами и порядками. Нам же видны лишь части от каждого: тир с "воздушками", тир с настоящим оружием, тир с настоящими мишенями. Тир. Мир. И тот, кто всем этим хозяйством заведует - тирщик-тирмен. Остальное предлагается додумать. На своё усмотрение.

В романе, как уже говорилось, не происходит масштабных изменений реальности. Мир рушится и перерождается не чаще, чем это с ним случалось на протяжении двадцатого века. И герои - вовсе не миротворцы, не спасители с большой буквы "С", и даже не вершители судеб людских в масштабах государственных. Всего лишь тирмены, "руки" Великой Дамы по имени Смерть. Всего? Всего, всего... не так это много, как может показаться на первый взгляд. Ну да, живут долго, и здоровье не рушится до самой старости, и везёт им по жизни прямо-таки неприлично. И родня тирмена тоже себя неплохо ощущает. Семечки, шелуха.

И не такое бывает.

Разумеется, не каждый тирщик - тирмен. Но на этом избранность героев заканчивается. Жизнь у них, если не считать "местные командировки" и стрельбы на "минус первом" и "минус втором", по-прежнему "проста и обычна", и авторы не балуют нас подробным пересказом событий и биографий. Яркие детали, отдельные сцены, вроде бы условно связанные между собой эпизоды. Остальное - на твоё усмотрение, славный рыцарь дон Читатель. Тут деталь, там деталь - стараемся, поминая заветы Шерлока Холмса, восстанавливать полную картину по её незначительным частям. Что особенно ценно в этой дедукции - картина получится у каждого своя.

Думай, дон Читатель, думай! Ценнее всего не то, что ты прочитал, а то, о чём подумал во время чтения. Лезь в справочники по истории и оружию, коли не лень, отыскивай то, о чём штрихами и враздробь написано, сопоставляй и анализируй. "Шевели мозговой извилиной!" - был такой плакат во времена оны, когда тирмен Канари ещё не был районным психом Канарисом, тирмен Кондратьев ещё не потерял своего ученика, а будущий тирмен Архангельский ещё пелёнки пачкал.

Одни загадки, не роман - ребус! Например: из чего стреляли (если вообще стреляли, кстати!) тирмены в те времена, когда не было огнестрельного оружия? В книге не сказано об этом, так что простор для предположений - немалый. Или: тирмен после успешного завершения "местной командировки" делится с "объектом" жетоном. Надпись на жетоне ("мене, мене, текел, упарсин") выполнена на древнееврейском. Но это ведь далеко не самый древний язык с известной письменностью. Что писали на жетонах в Поднебесной, в Кемете, в Шумере? Или ещё: почему тирмены - только мужчины? Почему нет женщин среди тирменов? История показывает, что стрелки из них получаются не хуже, а то и лучше мужчин. Что за дискриминация?

Думай, дон Читатель! Славные рыцари доны Писатели не зря старались.