Вчера, изображая светскую львицу, я считала минуты до моего ухода с очередного мероприятия, дежурно ковыряя торт и поддерживая беседу с человеком, которого не помню как звали, да и если честно, не пыталась запомнить...когда впорхнула она.
Невысокая, идеально сложена, с такой желанной и для меня недосягаемой оливковой кожей и копной густых темных волос, с яркой помадой на губах и идеально белыми зубами, она сильно выделялась на фоне скучных дамочек с бокалами, которые изображая таких же львиц, непрестанно следили за передвижениями мужей по периметру дома, чтобы не дай Бог не увели ценнейших экземпляров. Разговоры были типичными, тетки еще более типичные, разряженные в стиле "последнее болеро" и "не уходи, молодость", а глаза усталые и унылые. Вобщем , вечер удался и я, приземлившись в дальней комнате на диване, думала над предлогом "как бы свалить поприличнее". Я съела весь возможный десерт и собиралась взять еще, когда она протянула мне руку с идеальным французским маникюром и с очаровательной улыбкой выдохнула: "Арлин. Очень приятно! Можно присесть?"
Два часа спустя, мы сидели на том же диване, доедали по третьей тарелке дессерта и не замечали никого вокруг. История жизни Арлин потрясает одновременно своей простотой, и сложностью женского пути. Сейчас, когда ей за 60, и на идеальной коже просматривается еле заметные морщинки, она открыта и задорна. Она хохочет как девченка, непосредственно поправляя гриву идеальных черных волос и не задумываясь над извечно женскими проблемами, забывает про преданного мужа, ни на минуту не оставлявшего ее одну, и рассказывает мне историю своей жизни. А в его глазах обожание, восторг и очарование "молодой женой", несмотря на то, что вместе уже больще 20 лет, а он все также бережно приносит ей чай и пирожные, смотрит на ее идеальный профиль и нежно гладит по плечу.
"Знаешь, грудь моей мамы спасла нашу семью от верной гибели" начинает она. Уже интересно, и я навостряю уши. "В свои 15 лет, мама, не умеющая ни читать, ни писать, имела одно нетипичное для филлипинской девушки достоинство- пышную грудь. У нас, азиаток, такою роскошь встретишь крайне редко, можно сказать - никогда. Но мама, будучи единственной дочкой в семье, каким-то чудом получила такой клад, не подозревая, что она спасет жизни ее братьям и отцу. Кстати, я унаследовала ее гены, " заливается смехом красотка Арлин и продолжает. "В то время на Филиппинах шла войная с Японией. В армию забирали всех лиц мужского пола от мала до велика, и семьи оставались без единого мужчины в доме. Женщины выживали как могли, ломаясь на тяжких работах и неся на своих плечах все заботы по дому. Моя семья не стала исключением, и мы готовились к худшему, зная что сейчас, вот-вот настанет очередь братьев и отца идти в оборону. Японцы уже вошли в деревню, и расположились в лагерях. Моя мама, в свои 15 лет, бесстрашно ходила за водой и продуктами, и игнорируя солдат, пробиралась через их поселения нагруженная тюками, упрямо выбирая дорогу напрямик к дому, не собираясь прятаться или обходить стороной. Потом мама всегда говорила, что она была бесстрашна, потому что шла по своей родной земле, по тем тропам, которые она исходила ребёнком и ничего не могло ее заставить обходить кругом, просто потому, что оккупанты разложили там лагеря. Это моя земля, говорила мама, и шла напрямик. Видимо, в один из этих бесстрашных походов, ее и заметил командир японского полка. Шел день за днем, а мамин дом оставался неразрушенным, нетронутыи и даже братья с отцом невредимыми. Они продолжали ждать расправы, готовились к худшему, но японские солдаты упрямо обходили их семью стороной, несмотря на то, что соседние дома были уже разрушены и опустошены. Каждый день они семьей молились о мире, и начинали очередной день под гнетом страха. Но бесстрашная мама, девочка-подросток, каждое утро шла за водой, упрямо игнорируя заинтересованные взгляды солдат, переступая через разложенные стопками формы, фляги и обмундирования и расплескивая воду на аккуратные мундиры.
В один из таких дней, уже в конце войны, японский командир подошел к девушке, и молча протянул ей бумагу. Не умея читать даже на родном языке, а уж по японски и подавно, она ее подписала, даже не задумываясь о содержании. Ведь если их не убили за эти месяцы, то хуже уже не будет, решил подросток. Филиппинские войска истощены, японцы безоговорочно побеждают, и что бы эта бумажка в себе не несла, страха уже не было. Оставалось отчаяние и надежда, что когда-то это закончится...
Японские войска ушли из деревни, жизнь пошла своим чередом. Деревня ожила, и люди стали снова общаться, ходить в гости, вечерами обсуждать новости. Казалось, что мир наступил снова, и жизнь опять размеренна и беззаботна..но не для тех, кто любопытен! Мама, будучи любознательной, никак не могла успокоиться, имея ей же подписанную японскую бумагу, и пряча ее под ворохом сухих листьев, чтобы никто не нашел раньше, чем она выяснит, что же это было. В один из тёплых вечеров, когда терпеть стало совсем невмоготу, она отважилась и спрятав документ под рубашку, пошла к соседке, которая волею судеб успела выучить базовый японский за это время войны, могла читать и даже немного говорить. Молча протянув ей бумагу, мама затаила дыхание, наблюдая за быстрыми глазами женщины, пробегающим по строкам манускрипта. Дочитав, и ткнув в пальцем в мамину подпись-закорючку в конце текста, она молча посмотрела на подростка, снова на подпись, и выдала:" Поздравляю, ты замужем. Это-твое согласие на брак с тем японским командиром, и обещание ждать его приезда обратно на свадьбу. Тут говорится, что он уехал на неопределенное время по долгу службы, но ты, как жена обязуешься его ждать сколько придётся..."
****
Прошло 10 лет. Командир не вернулся, и как оказалось впоследствии , был убит сразу по возвращению в Японию. Мама, неосознанно ставшая из подростка женой, ждала мужа и на все вопросы родни, отмалчивалась и избегала разговоров. Она не принимала сватавшихся женихов, а ее семья в полном недоумении приглашала все новых, надеясь, что может этот-то понравится странной родственнице. Девушка, далеко за двадцать, незамужем- нехорошо это, считали в деревне, подозрительно косясь на проходившую за водой маму. Но она, как ни в чем не бывало, молча отвергала всякие попытки потенциальных претендентов на руку и сердце, никогда и никому не показав бумагу, спрятанную под ворохом сухих листьев. Почти каждый день, приподняв пласты и достав бумагу, мама протирала ее от пыли и подолгу смотрела на свою подпись. Она ждала, она знала, что она- жена. И пусть они никогда не держались за руки, не смотрели друг другу в глаза- она замужем. И будет ждать мужа, потому что так надо. Потому, что так положено, так воспитали и так говорит сердце. И что бы не думали в деревне, которая давно причислила ее к числу сумасшедших, она дождётся. Ведь вон они- их подписи на старой бумаге, и они подписали их жизнь.
Когда мама узнала, что он больше не приедет, случайно встретив одного из японских солдат, который приехал по службе на Филлипины, и рассказав ей, что командира больше нет, она погасла. Одев черный платок, и завязав волосы в тугой пучек, чем вызвала еще больше подозрений и насмешек в деревне, она, как призрак вдовы, каждый день ходила за водой и подолгу сидела на берегу, держа в руках сложенную бумагу. Никто не знал, что это была за бумага, кроме старой соседки, которая молча смотрела вслед проходящей женщины, и опустив глаза, принималась обратно за рутинную работу.
Так шли годы. Когда маме было уже под сорок, она вышла замуж за нашего папу, хорошего и работящего вдовца из соседней деревни. Они жили мирно, и родились мы с сестрой. Мама никогда не рассказывала ее историю, но мы часто видели ее сидящей на закате на реке, и держа в руках какую-то бумагу. Когда же мы подбегали ближе, она молча прятала ее под рубашку, и мягко улыбнувшись, обнимала нас с сестрой..."
Мисс Филлипины задумчиво улыбнулась, видимо физически ощутив руку мамы и теплый ветер с реки, и вернувшись в то время, в детство. Она посмотрела на меня, и улыбнувшись уже мне, продолжила:
"С тех пор мы выросли. Мы с сестрой унаследовали мамины достоиства, и в 70-х я выиграла титул мисс Филлипины. Потом мы семьей иммигрировали в Америку, и тут пошла новая жизнь..
Я вижу маму каждый день, я с ней все время. Она осталась для меня загадкой, несмотря на то, что прошло столько лет. Она- мой ангел, мой пример и мой лучший друг. Она спасла мою семью, и потом всю жизнь несла свой крест, вместе с бременем позора и клейма сумасшедней. Она выстояла, выжила...и ты знаешь, я уверена, что она хранит эту бумагу по сей день. Часто вижу, как она, сидя во дворе в старческом забвении, теребит в морщинистых руках пожелтевшую свернутую бумагу..."