...Вновь я видел пустоту, черную, мрачную, но опасно притягательную пустоту, в которую так хочется порой окунуться, чтобы забыть все, что знаешь об этом грязном порочном мире страстей и кровавого счастья. Мир переворачивался в меня, а я чувствовал, что мне не выбраться отсюда и пытался заснуть. Но сон - побег в другой мир, реальный в своей бесплотности, безнаказаности и грустном тумане, окутывающем тебя, как мертвеца окутывает саван, не шел ко мне, летая по комнате, прячась в темные углы. Мне не верилось, что такое возможно, но из дальнего угла комнаты медленно выплывал черный человек в длинном черном плаще и длиннополой шляпе, а над головой мерно покачивалаось стальное острие. Человек приближался, поднося к губам палец, приказывая мне молчать, хотя в сущности он мог этого и не делать - я не мог даже проглотить слюну, все застыло во мне. Человек подошел совсем близко и вдруг к моему ужасу выхватил косу и с размаху снес мне полголовы. Я закричал так, что лопнули стекла, заорала сирена за окном, через мгновение люди выбежали на улицы, и поднялся такой шум, что стало совсем ничего неслышно. Черный человек приподнял шляпу, улыбнувшись, поклонился и исчез в темноте...
...На прокуренный город спускалась светлая, раненая электричеством ночь. Мы всё сидели на скамейке и говорили уже третий час не о том, совсем не о том. Мне хотелось обнять ее, поцеловать, но я все не решался и, видимо, зря, а она все говорила и говорила о подружках,кино,духах,родителях,школе, а мне все это было настолько неинтересно, что я чуть не засыпая, силился создавать хотя бы видимость заинтересованности. Получалось слабо, но она то ли не замечала, то ли не хотела этого замечать. Мне же думалось о том, какая она красивая, воздушная девушка, девушка из моей мечты, хотя я никак не мог понять, что мне с ней делать. Любить ее я не мог, а притворяться, играть в эти пошлые игры настолько надоело, что из глаз сыпались искры от усилия держать себя в руках. Она все говорила, а я, не слушая, думал, как бы выбраться из замкнутого круга наших до ужаса тоскливых в воей обыденности отношениях. Наконец, она произнесла фразу, которой я боялся больше всего, но которую смутно предвидел уже давно и так ничего и не сделал, чтобы ее избежать. Она сказала, что родителей не будет дома, и мы можем пойти к ней. Я внутренне сжался и молчал. Она занервничала и стиснула мою руку. Нет, я не боялся ее, я просто не хотел такого банального конца, а я был уверен, что это был бы конец всей нашей затянувшейся истории. Я не смог бы больше любить ее образ, ее душу, свои мечты. Задохнуться в пошлой прозе секса было так просто и одновременно так приятно, что я, заставив ее усомниться в моей адекватности, притянул ее к себе, поцеловал в губы и мы, встав со скамейки, держась за руки, побрели к ее дому. Я шел молча и думал, что это неотвратимый конец еще одному идеалу, смерть еще одной надежды, но я понимал, ничего другого и не может быть. Любовь не вечна, просто для каждого разный предел, для меня он настал...
... Черный человек стоял перед мной уже третий час и таинственно улыбаясь, позвякивал мелочью, забытой в кармане. Я, мокрый от пота, стучал зубами и не отрываясь смотрел черному человеку в глаза в тщетной надежде понять, кто он - этот загадочный гость. В какой-то момент произошло то, что я осознать не в силах, я могу дишь догадываться, но вдруг Черный человек распахнул плащ, а под ним не было ничего, я видел тело, белое, худое тело, но оно не существовало. Я чувствовал это, хоть и не мог понять. Я собрал всю волю в кулак и кинул в него подушку. Подушка, к моему ужасу, растворилась в нем и лишь улыбка на его лице куда-то пропала. Черный человек открыл рот и закричал что-то неимоверно страшное, непонятное и пронизывающее до самых костей...
... Наутро я проснулся и ощутил мягкую шелковистую кожу девушки под моей рукой, я осмотрелся. На полу стояли несколько бутылок дорогого вина, под диваном валялась недобитая бутылка виски, на тумбочке призывно алела пачка призервативов, а по всему полу в беспорядке валялось наше нижнее белье. Я попытался что-либо вспомнить, на ум ничего не пришло, я посмотрел на девушку и не почувствовал ничего, кроме солоноватого удовлетворения ценителя красоты. Любовь, обожание, уважение разом куда-то пропали, осталась только усталость и боль. Я осторожно выбрался из-под одеяла, встал, оделся, написал прощальную записку, и, допив виски, вышел в тягучуюю прохладу утра. Больше я ее никогда не видел, записка не предполагала продолжения отношений, если только девушка не потеряла последние остатки благоразумия. Я шел по тенистой аллее и думал, что всему приходит конец, что не далек тот день, когда конец придет и мне. Что смогу я вспомнить перед смертью, кроме этих непродолжительных любовных историй, кроме двух-трех друзей, тонны одинаковых знакомых, кучи ненужных книг? Что кроме одинаковых, однообразных дней, проходивших одним за одним, сливаясь в одну бесцветную желеобразную массу? Хотелось чего-то большего, но я понимал, что большего ничего нет, по крайней мере здесь на этой земле. Вспоминались годы детских мечтаний, надежд и романтической чуши, забивавшей мою голову. Когда еще верил в настоящую любовь, в романтику, в какой-то скрытый смысл жизни, в какую-то нить. Убеждал себя, что все это не зря. Только сейчас становилось окончательно ясно, другое такое же как и все остальное. Смысл жизни состоит в том, чтобы дожить до смерти и умереть. А между этим постараться получить как можно больше удовольствия. Вот и все. У меня не получилось получить удовольствия, я давно ждал смерти, как избавления от тлена пустой ненужной мне самому жизни, но почему-то инстинктивно цеплялся за свое жалкое существование и отравлял жизнь другим.
Не знаю, но почему-то многие за что-то меня ценили и продолжали со мною поддерживать отношения, несмотря на то, что в минуты тоски я не сдерживал поток мыслей, рвущих голос изнутри. Всеобщее веселье, в которое я входил всегда после дополнительного подспорья в виде трех-четырех бутылок пива. А уж после этого меня было не остановить, бесконечные тупые, но забавные сентенции, маленькие экспромтные интермедии, все это, видимо, и привлекало ко мне людей, которых я вмиг от себя отталкивал гнилыми демагогичными рассуждениями о смысле жизни, о смерти, о своем месте в мире и о тому подобной юношеской дребедени. Вот и сейчас я брел по Арбату и нес какую-то чушь где-то подобранным девушкам, с которыми и провел остаток дня. Вечером, поднимаясь в лифте на свой этаж, я вдруг к своему ужасу услышал какие-то странные звуки из шахты, вскоре отчетливо послышался глухой голос, молящий о помощи, кто-то начал стучать по стенкам лифта, сразу со всех сторон... Внезапно двери лифта открылись и все смолкло. Бледный и изможденный я вошел в квартиру, включил везде на полную мощность радио и лег в кровать, но ночью снова пришел...
... Черный человек теперь не улыбался, он смотрел на меня мрачными глазами и укоризненно качал головой. Я закрылся с головой одеялом, но и сквозь ткань я физически ощущал его тяжелый взгляд. Черный человек бормотал какие-то непонятные слова и я почувствовал, что моя кожа на глазах трескается и стареет. Я увидел как мои пальцы скрючиваются а седые волосы опадают вниз. Я вскочил, бросился к зеркалу, и не смог сдвинуться с места, я был очень стар, рядом с кроватью стояли давно умершие родственники, знакомые, друзья, все когда-то любимые мною девушки. У всех в руках свечи, а Черный человек стоит в сторонке и читает молитву...
...Я сидел в кресле и плакал, мне не хватало близкого человека, не хватало человеческого участия, слишком поздно я осознал простые человеческие ценности. Все давно отвернулись от меня, только странные голоса и Черный человек оставались со мной всегда. В голове моей поселились чужие мысли, чужие желания, чужие знания, я перестал отвечать за свои действия, все чаще я становился лишь случайным свидетелем своего бытия. Я стал ходить в странные загадочные места, я перестал чувствовать и думать, я только наблюдал. Лишь ночью, когда приходил Черный человек я снова был собой. Но с каждой ночью Черный человек становился все мрачнее и мрачнее, а я все меньше понимал кто я, и что мне надо делать. Помню последний день моего обычного состояния, я вышел из дома, преследуемый бестелесными духами тоскливого ужаса, зашел к своему старому школьному другу, рассказал ему о своих страданиях. Он не поверил ни одному моему слову, а все время странно качал головой. Когда я рассказал ему о Черном человеке и заключенном в шахте лифта, он встал и сказал ,что скоро придет. Вместо него приехала скорая, и какие-то мощные люди в белых халатах...
... С тех пор каждую ночь я прихожу к моему другу домой в черном плаще и молча стою, улыбаясь, как заведенный. Он страшно боится и постепенно сходит с ума. В лифт он теперь тоже не заходит, в шахте живу я. Я темная тень с косой, умею только смотреть и подражать звукам своих предков. Я вечно живой, и жизнь моя все также скучна и однообразна. Как и всегда...