Возрождение Мельпомены
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Жизнь Анны Петровны Горячевой была подобна маленькому горному озеру, напоминала заснежено-девственную равнину, походила на пустыню в час безветрия - одним словом являлась обыденной. И этот факт Анну Петровну вполне устраивал (так, по крайней мере, ей казалось). Но вот однажды случилось страшное! - потаённых глубин покалеченного сердца Горячевой вновь коснулась музыка. Музыка.... Что она способна сделать с человеком? Вдохновить и придать сил, опьянить и наполнить счастьем - колкими искорками наслаждения; красота тончайшими лучами звуков проникает в душу, переворачивает её и уносит ввысь, в бесконечный простор.... Как же быть Анне Петровне? Поддаться страху, похоронив свою мечту, словно жемчужину в пучине океана? Или же принять вызов и найти своё спасение с помощью живой магии под названием "музыка"?
|
ЕКАТЕРИНА АЗАРОВА
Возрождение Мельпомены
поэма души
Посвящается всем, кто осмелился поверить в свою мечту
"Не любить, не терять - красоты не знать".
Пролог
Кто мне сказал: не получится?
Если мне хочется - сбудется!
Человеку свойственно ошибаться. И лишь только тот, кто ничего не делает, застрахован от этого порока. К счастью, я уже совершила кучу ошибок, и, как мне кажется, кое-чего достигла в жизни.
Ещё человеку свойственно мечтать. Если у вас есть огромная мечта и вы не боитесь на пути к ней лишний раз ошибиться, примите мои поздравления - ваша мечта исполнится! Вы удивляетесь, читая эти строки? Напрасно. Я их не выдумала - их любила повторять моя мама. Кстати, забыла представиться: Василиса Коршунова, в девичестве Горячева.
Ещё в детстве история матери захватила моё воображение (а как иначе? - я была частью этой истории). Спустя годы, будучи уже замужней женщиной и видя, как прогрессирует болезнь мамы, я поняла, что просто обязана всё записать. Поначалу меня подняли на смех: ты пианистка, а не писатель! (Откровенно говоря, я действительно раньше никогда не бралась за перо.) Но моя настойчивость взяла своё (вот что значит огромное желание!) и вскоре вчерашние скептики с воодушевлением взялись помогать мне в моём нелёгком деле. Я выражаю глубокую признательность Александру Коршунову, Дмитрию Коршунову, Никите Градову, Валерию Зонтику, Марии и Петру Горячевым, Алексею и Татьяне Коршуновым, Арлете Шмит за любезно предоставленную ими ценную информацию, без которой моя задумка так и осталась бы призрачным проектом.
Все изложенные ниже события воссоздавались мною большею частью на основе дневниковых записей моей матери Анны Горячевой. Она вела дневник двадцать один год, начиная с пятнадцатилетнего возраста. Всего ею было исписано восемь тетрадей, однако две из них найти так и не удалось. Кроме того, мама не имела привычки отмечать в дневнике каждый день - порой записи прерывались на несколько месяцев. Почти всегда она излагала только испытываемые чувства, не утруждая себя описанием событий, вызвавших эти переживания. Но, несмотря на данные пробелы, многое мне удалось расшифровать (естественно благодаря воспоминаниям свидетелей тех лет, в том числе и моим собственным). Буду откровенной - некоторые моменты я всё же дописывала наугад или вообще выдумывала (благо жанр позволяет). Но я и не ставила перед собой цели создать подробное жизнеописание Анны Петровны Горячевой. Я просто хотела рассказать историю огромной мечты. Надеюсь, у меня это получилось.
Глава 1
"Больше никакого рок-н-ролла"
Анна Петровна Горячева, учительница истории двадцати девяти лет, стояла на троллейбусной остановке уже более четверти часа. Отсутствие троллейбуса её, однако, не беспокоило, хотя снег, подгоняемый ветром, валил всё усерднее и неприятно лип на лицо. Анна Петровна думала об ученике 10 "А" класса Диме Коршунове. Преуспевающий мальчик вдруг перестал заниматься. Сегодня ей опять пришлось поставить ему два балла - и это уже четвёртый раз, а полугодие только началось.
И всё же Анна Петровна лукавила - она догадывалась, ради чего Дима жертвует историей и, скорее всего, другими предметами тоже. И эта причина ей не нравилась. Маленький червячок ненужных сомнений и воспоминаний забрался в застывшую душу Анны Петровны и нервно ворочался там. Анна Петровна упорно не желала признавать этого. Но это было так.
Наконец прибыл троллейбус. Учительница вошла, выбрала свободное сиденье возле окна, машинально достала из заполненной тетрадями сумки проездной. Грузная кондукторша кивнула, и Анна Петровна вновь окунулась в свои мысли.
Дима, Дима.... Зачем судьба свела её с этим мальчиком? - несомненно, умным и талантливым мальчиком. И ради чего? Учил бы Дима себе историю, как раньше, жил бы нормальной жизнью и ей, Анне Петровне Горячевой, дал бы пожить. Она так привыкла. Ей нравилось так. Но зачем тогда эти мысли?
Червячок сомнений не давал покоя Анне Петровне, заставляя её против воли вспоминать...
Когда это было? Василисе семь лет. Значит, восемь лет назад Анна Петровна и стала Анной Петровной, разорвав все связи в прежней - ненормальной - жизнью и начав новую - спокойную, холодную, чётко выстроенную. Никаких эмоциональных всплесков, никаких страстных порывов (только если дочь невольно будила улыбку, а то и заливистый смех). Анна Петровна научилась себя контролировать. Это было болезненно - пересилить душу - но это давало надёжную безупречную защиту (настолько ли безупречную?). К тому же, Анна Петровна была очень способной. С детства. Всё давалось ей легко. За что бы не бралась. А интересов у Ани Горячевой было не мало - танцы, рисование, поэзия, драмкружок - ничего не пропущено? Ну конечно - музыка, будь она не ладна...
Аня Горячева мечтала о сцене. Милая мама, зачем ты позволяла чрезмерно эмоциональной дочери читать столько книг? Слышите, мамы! Прежде, чем дать ребёнку книгу романтиков, удостоверьтесь в том, что у него всё в порядке с фантазией. Или хотя бы потрудитесь объяснить, что не стоит всё принимать так близко к сердцу. Фантазия Ани, к примеру, плавно вылившаяся в мечту, а затем в цель, не довела Горячеву до добра, а заманила в такие дебри, из которых ей едва удалось выбраться. Анна Петровна невольно содрогнулась, вспомнив те минуты, когда готова была пойти на самоубийство. Как глупо. Как по-детски глупо. И как по-взрослому жестоко. Слава Богу, она вовремя одумалась, словно вышла из забытья, и поняла, что нужно делать: всё бросить, и самое первое - мечту-боль, мечту-обманку и стать просто Анной Петровной.
Начитавшись высокоморальных романтических произведений, Аня Горячева смотрела на материальный мир несколько отстранённо и уже с детства знала, что ей нужно и кто ей нужен. Она и он. Сцена и Герой. Необходимо было только подождать. И Аня ждала. Благо, терпением Бог не обделил. И дождалась-таки!
На пятнадцатилетие Ане подарили гитару, а точнее спасение. Среди окружающих представителей противоположного пола под амплуа Героя никто не подходил, и девочка скучала. Хотя, по правде говоря, никто из этих самых представителей на Аню особенно и не заглядывался. Но данное обстоятельство, если и смущало юную мечтательницу, то не настолько, чтобы реветь по ночам в подушку, обречённо причитая: "Я ничтожество! Я никому не нужна!", как делали это некоторые Анины сверстницы. Она не сомневалась, что сразу же узнает своего Героя, как только увидит его, а он - он естественно узнает её. Без вариантов. Но пока Герой не появлялся, и Аня не находила себе места из-за переполнявшей её бури чувств - пульсирующей юношеской энергии. Ей жизненно необходимо было направить эту лавину страстей в правильное русло. И тут, как глоток живительного воздуха, как противоядие, как "луч света в тёмном царстве", если хотите, - в судьбу Ани вошла гитара. Это действительно было спасение. На тот момент.
Когда Аня написала первую песню, она поняла - вот он её путь к Сцене. Нашлась отдушина для затравленного учёбой ребёнка. Песни потекли бесконечным потоком. Почти бесконечным. Счастье вцепилось в Аню мёртвой хваткой, словно буль-терьер, и не желало отпускать. Концерты, конкурсы и снова концерты - не жизнь, а шоколад! - причём молочный и толстым-толстым слоем. Неужели всё это было с ней? Было-было. И однажды возник он - Герой. Высокий, светлый, в чёрном длинном пальто, с гитарой через плечо, с насмешливым взглядом сверху вниз. От него веяло уверенностью и надёжностью, а ещё силой - притягательной и неумолимой. Сердце Ани тогда чуть не выпрыгнуло из груди - так бешено танцевало оно внутри.
- А ты далеко пойдёшь, девочка, - сказал Герой, мягко улыбнувшись, - Ты только песни писать не прекращай, упражняйся чаще, аккорды новые учи.
Он был в городе наездом, ненадолго - музыкальная карьера, некогда прохлаждаться в родительском доме. Как молодого профессионала, со свежим, неопошлённым штампами взглядом его попросили помочь с программой отчётного концерта. И Герой помог. А потом растаял, "как сон, как утренний туман", словно и не было его. Стоп! Как это не было? Пусть Герой не узнал её в тот же миг, но Аня-то его узнала. Ощущение полёта у неё осталось - ощущение полёта в глубину его серых глаз. Какая сила исходила от этого человека! Сила Героя.
Аня залпом глотала потом статьи и репортажи о нашумевшем мюзикле "Небеса", одним из авторов и организаторов которого был её Герой. Восхищение, благоговение и грёзы о нём - такие прекрасные и абсолютно нереальные - Аня вздыхала. Но ещё была мысль: даже если её и Героя разделяет Мариинская впадина или стена - ничуть не меньше Великой Китайской - но Сцена-то! Сцена раскрыла Ани свои жаркие объятья! И уж её Аня не упустит. А там посмотрим, что будет, куда кривая выведет, может, и Герой объявится - ну так запросто перешагнёт эту самую впадину или стену пробьёт с лёгкой руки. Жизнь - штука затейливая, в ней всякое случается.
И "всякое" случилось. Только вовсе не то "всякое", которого так трепетно ждала Аня. Её будто сглазил кто-то: сначала она сломала палец на левой руке, затем вывихнула саму руку, и, наконец, подхватила ангину, после которой возникли осложнения на сердце. Естественно заниматься на гитаре всё это время Аня не могла. Ослабевшая, напичканная лекарствами, она напоминала зомби. Мысли путались, но была странная тревога - струилась откуда-то из подсознания. Отчего тревога? Отчего? В один вечер, когда Аня почувствовала себя немного лучше, она вдруг явственно осознала, откуда тревога. Сцена медленно, но верно уплывала за горизонт. После выздоровления Аня ещё довольно долго не могла писать песен, даже не смотрела в сторону гитары. Почему? - она и сама не знала. На концерты и конкурсы больше не звали. Время было безнадёжно упущено. "Бездарность и слабачка. Сцена таких не жалует. А пропасть между Героем и тобой стала глубже некуда", - мысленно вкушала Аня горькую правду.
Это был первый камень, брошенный в мечту, первый Анин срыв с катушек - Великая депрессия в душе юной мечтательницы. Аня сама вынесла себе вердикт: забыть мечту, углубиться в учёбу, поступить в пединститут, короче заняться Делом (иными словами загнать себя в замкнутое пространство и захлебнуться там от переизбытка загнивающей энергии публичного творчества). Естественно на тот момент Аня не считала, что это хорошо (ведь это было насилием над натурой!). Но что ещё ей оставалось делать? Только спустя годы Анна Петровна Горячева осознала, что как раз этот шаг бал единственным в её жизни правильным решением. Всё проходит. Человек ко всему привыкает. И она бы привыкла. Вот сейчас живёт же и ничего - очень даже славно. Вне всяких сомнений.
А так ли это, Анна Петровна? Не обманываешь ли ты себя?
Анна Петровна невольно, как в детстве, зажмурила глаза и прикрыла уши руками, пытаясь отогнать нехорошие мысли, абсолютно ей ненужные. Стоп. Спокойно. Сейчас в её жизни всё правильно, сейчас она на верном пути. Это когда-то амбициозная неуёмная Аня позволила себе ошибиться. Душа клокотала, а мечта путеводной звездой вновь сладко поманила вдаль, и Аня без колебаний отдала себя в её власть.
Именно тогда Аня серьёзно задумалась о создании своей рок-группы. И ещё. Именно в те дни судьба вновь свела её с Героем. Безусловно, это был сигнал к действию, знак свыше.
Героя Аня увидела в местном кафе. Увидела и остолбенела, словно к ней сошёл ангел небесный. Некоторое время она так и стояла, как пришибленная, наконец, взяла себя в руки и робко окликнула Героя:
- Евгений! Привет!
- Привет! - ответил он, несколько озадаченный.
- Не помнишь меня? - Аня смутилась. - Три года назад ты мне помог с выступлением...
- Ну конечно! Ты же гитаристка! - Герой громко рассмеялся. - Здравствуй ещё раз! Рад видеть! Рассказывай, как жизнь. Всё ещё возишься с акустикой?
В ответ Аня либо тупо улыбалась, либо многозначительно кивала - язык категорически не желал ей повиноваться. Она сама не понимала, что происходит, но с речью у неё явно было не в порядке.
Как выяснилось, Герой в перерыве между гастролями хоть и с огромным трудом, но смог-таки урвать себе неделю отпуска и решил навестить родных. За разговором он порой бросал на Аню странные испытывающие взгляды, которые безумно смущали девушку и придавали её лицу оттенок спелой черешни. Но этим дело не ограничивалось. Непонятные фразы Героя о недопустимости лжи и лицемерия, об ошибках, о невинности и чистоте повергали Аню в ещё большее оцепенение, заставляя теперь уже бледнеть, и делали похожей на восковую фигурку. Казалось, Евгений говорил всё это не Ане, а самому себе, что превращало его в глазах юной мечтательницы в загадочного и непостижимого гения. И Ане приходила в голову сумасшедшая мысль, не колдун ли он? - которую она тут же опровергала: нет, он - Герой.
Однако загадочность Евгения можно было легко объяснить. Незадолго до отпуска у него произошёл конфликт с директором их коллектива. Поводом для ссоры послужили разногласия в постановке и исполнении некоторых композиций, истиной же причиной была женщина. Женщина Евгения. Об этом Аня узнала гораздо позже - через полтора года, когда счастье окатило её в третий раз и Герой вновь возник в её жизни. А пока Аня чётко осознала две вещи: первое - Герой стал ей ещё ближе и дороже, и второе - по его совету Аня решила приобрести себе электрогитару и заняться поисками мастеров - для создания собственной группы.
* * *
Мастером N 1 стал Никитос, бас-гитарист, за встречу с которым Аня не преставала благодарить Бога. Она познакомилась с Никитосом в музыкальном магазине, когда тщетно пыталась выбрать себе гитару. В электрогитарах Аня разбиралась так же, как младенец - в резьбе по дереву, но консультацией продавца воспользоваться упорно не желала. И, как оказалось, не зря.
- Ну и чего ты ждёшь? - услышала Аня обращение к своей спине, а когда обернулась, увидела невысокого худенького длинноволосого паренька, который, прищурившись, смотрел на неё. - Да, да, я с тобой говорю. Ты разве не слышишь, как она зовёт: "Купи меня! Купи, милая девушка!".
- Что? - у Ани был такой вид, словно к ней обратились на древнееврейском. - Вы говорите, меня кто-то зовёт?
- Да, - категорично заявил парень.
- Но кто?
- Тёмно-синяя гитара с масками.
Аня проследила за взглядом незнакомца и увидела её - блестящую, сине-фиолетовую, похожую на летящую в бесконечность стрелу и просто волшебную гитару, на деке которой сверкали две серебристые театральные маски.
- Ух, ты... - вымолвила Аня, не в силах оторвать взгляда от гитары. - Так это она меня зовёт?..
- Она, - уверенно кивнул незнакомец.
- Покупаю.
- И правильно сделаешь. Кстати, я Никитос.
Вот так они и познакомились. Никитос оказался блестящим музыкантом и просто славным парнем - короче мастером. Естественно Аня рассказала ему о своём желании создать фолк-рок группу. Идею Никитос одобрил, а когда услышал Анины песни, пришёл в полный восторг и тут же согласился помочь в нелёгком деле рождения сильного музыкального коллектива, тем более что сам Никитос на тот момент оказался без группы. Это был перст судьбы.
Аня хотела по-настоящему сильный коллектив, но, к сожалению, у неё не было ни опыта, ни связей. Зато у Никитоса всего этого хватало и даже с лихвой. Во многом благодаря ему и смогла появиться на свет и заблагоухать пышным цветом фолк-рок группа "Мельпомена". Аня это прекрасно понимала и в последствии на концертах всегда представляла Никитоса зрителям как лидера группы, хотя сам он упорно отрекался от этого. Аня обожала его. Обожала за то, что он помог в осуществлении её сладкой мечты. И ещё за то, что он находился рядом, когда эта самая мечта судорожно трепыхалась в предсмертной агонии. Анна Петровна только теперь осознала, каким мужеством обладал Никитос и как был добр и снисходителен к ней. Он не сказал Ане ни слова упрёка, когда она, утопая в слезах, с надрывом в голосе и в душе, заявила, что уходит из "Мельпомены". Бедный Никитос! Он безропотно согласился с её решением, потому что знал причину его и видел Анину боль. Но какую непередаваемую боль испытывал при этом сам музыкант! Группа была его детищем. И если Мельпомена (как стали звать Аню) являлась символом коллектива, то Никитос представлял собой воплощение его энергии, направляющей силы, вечного двигателя. Что же творилось в его душе? Наверняка нечто пострашнее всемирного потопа или ядерной войны - если он с видимым спокойствием похоронил своё дитя, после ухода Анны не искал новую солистку и распустил группу. "Мельпомена" не может существовать без Мельпомены", - сказал он тогда. И был абсолютно прав.
Анна Петровна вдруг остро ощутила, что скучает по Никитосу. И ещё она поняла, что он, наверное, любил Мельпомену - девушку, которая пела в его группе.
Место мастера N 2 заняла Лола, виртуозная скрипачка и бывшая наркоманка. Она отличалась немногословностью (или вовсе бессловесностью) и всегда прятала от собеседника свой нервный взгляд. Не в меру худая, бледная, с чуть вьющимися светлыми волосами по пояс, с огромными прозрачными глазами на маленьком личике - такой увидела Мельпомена Лолу и подумала сначала, что перед ней либо русалка, либо утопленница. Впечатление было не из приятных. Всё изменилось после того, как девушка взяла в руки скрипку и начала играть. Казалось, звук небесной чистоты и пугающей мощи жил везде и всюду, пронизывая всё существо Мельпомены, заставляя каждую клеточку её тела возбуждённо трепетать, вымаливая тревожные неизбежные слёзы. Нет, не русалка стояла пред нею, а владычица морская! Откуда взял эту девушку Никитос, Мельпомена так и не узнала.
А на следующий день Лола привела свою подругу.
- Вот, - чуть слышно вымолвила скрипачка. - Без неё играть не буду.
Вертлявая, маленькая, с копной огненно-рыжих волос, подруга по имени Калина оказалась неплохой флейтисткой. Она, в отличие от Лолы, болтала безумолку, хохотала, сверкая жёлтыми глазами, и неустанно повторяла свою коронную фразу: "Я от вас балдею, конопатые!" (хотя из всех конопатой была только она). Что общего нашли друг в друге Лола и Калина, было непонятно, если не считать, конечно, любви к музыке. Прослушав витиеватые затейливые динамичные переливы флейты, Никитос и Мельпомена безоговорочно дали добро. Так в группе появился мастер N 3.
Четвёртого мастера звали Чип, и с ним пришлось порядком повозиться. Он был барабанщиком в панк-группе. И он был лучшим, по словам Никитоса. Задача состояла в том, чтобы переманить его к себе и насовсем. Но многообещающие возможности Мельпомены, Лолы, Калины и Никитоса вместе взятых впечатляли Чипа так же, как слона - Моська. С тем же успехом можно было отыграть концерт стене. По непостижимым причинам Чип отказывался вступить в "Мельпомену", хотя и в панк-группе он надолго задерживаться не собирался. И когда Никитос, отчаявшись его уговорить, уже решил обратиться к другому - гораздо менее искусному ударнику - Чип неожиданно изъявил страстное желание играть в "Мельпомене". Откуда снизошло на него сие озарение и что ударило ему в голову, осталось туманной загадкой. Как бы то ни было, все оказались в выигрышном положении.
Теперь не доставало только мастера N 5 - соло-гитариста. У Никитоса (как впрочем, и у Чипа) было на этот счёт три достойных внимания кандидата - Джек, Мыша и Скиф. Первого, глубоко и не без сожаления вздохнув, Никитос отмёл сразу: "Джек сейчас птица высокого полёта, в столице обитает, по гастролям колесит. Правда, говорят, он недавно порвал со своим коллективом. Но даже в этом случае их милость до нас вряд ли снизойдёт. А ведь мне когда-то доводилось с ним играть..." Мельпомена и не подозревала, что всё это говорилось о её Герое. Она и без того знала о нём очень немного, и больше о его настоящем, нежели прошлом. Однако в безвестности Мельпомена оставалась не долго. Уже через год, опровергнув слова Никитоса, "их милость" соизволили снизойти.
Но это случилось только через год, а пока в распоряжении нарождающейся группы оставались Мыша и Скиф. И если Джек, на критический взгляд Никитоса, был идеален (или даже гениален), то они, увы, имели погрешности. Мыша владел инструментом мастерски, но порой уходил в отчаянный запой, и даже кодировка тут оказывалась бессильной. Скиф не употреблял ничего крепче кефира, давно завязал с травкой и просто фанател от фолка, но в его игре не хватало, как выразился Никитос, "свежести и колорита". Посовещавшись, члены уже почти сложившейся группы решили остановиться всё-таки на Мыше и дружно следить за употребляемыми им напитками, ограничив его неуёмную тягу к алкоголю пивом, которое действовало на Мышу не так пагубно. Уговорить гитариста оказалось несложно.
- Валяйте, - равнодушно хмыкнул он, выслушав предложенные условия. - Я не против.
Таким образом, Мыша стал мастером N 5, завершив своим появлением создание фолк-рок группы "Мельпомена" - соло, бас, скрипка, флейта, ударные и ритм, партию которого исполняла сама Аня. На комплектование столь пёстрого отряда добровольцев, помешанных на музыке, ушло более полугода, ещё полгода пролетели в отчаянных кропотливых репетициях, напоминавших работу ювелира, а также в скромных, но уверенных выступлениях. А потом.... потом "Мельпомену" полюбили (и возрадовалась она плодам трудов своих!).
* * *
Троллейбус резко остановился - непослушные рога соскочили с проводов. Анна Петровна вздрогнула, проследила взглядом за худощавым небритым водителем, который полез на крышу. Через пару минут троллейбус вновь небрежно загудел, и Анна Петровна вернулась к своим мучительным (но всё-таки драгоценным!) воспоминаниям.
Себя Анна Горячева никогда в мастера не зачисляла (в мастера музыки, разумеется), но, как ни странно, песни писала именно она. Живописный дышащий всеми стихиями текст, с качеством и смыслом которого никто из группы не решался поспорить, и всегда простая мелодия. С помощью мастерства музыкантов хорошая песня Ани превращалась в шедевр.
Святые угодники, что это были за дни! На ненавистный пединститут новоиспечённая исполнительница фолк-рока благополучно забила (впрочем, четвёртый курс был завершён вполне сносно, а вот что такое пятый курс Анна Петровна и в нынешнее время представляла смутно, с ещё большим трудом - каким чудом ей удалось закончить вуз). Да и какое учение, если вокруг музыка, если на глазах со скоростью света исполнялась мечта! "Мельпомена" медленно, но неотвратимо завоёвывала местные клубы, залы, радиостанции.... Неужели всё это происходило с ней? С Аней Горячевой? О, нет. Ботаничка Аня перестала существовать, вместо неё возникла сумасшедшая Мельпомена, которая благодаря своей команде сводила с ума и других. Первые фанаты дома и в близлежащих областях, куда "Мельпомену" заносило с концертами. Первые приличные (не головокружительные, конечно, но тем ни менее) гонорары. И амбициозное, не в меру возрастающее стремление "покорить" столицу.
...В тот день они играли в ночном клубе "Зебра". Зрители встречали музыкантов тепло, многие подпевали. Мельпомена даже убедила ребят, довольных удавшимся вечером, не бранить Мышу за "разгульный" вид (соло-гитарист опять едва не сорвал выступление). Она вошла в "инструменталку" сделать глоток воды. Благодатная влага оживляюще прокатилась по пересохшему вожделеющему горлу.
- Мельпомена, если не ошибаюсь?
Аня чуть не подавилась. Застыла на месте. Не может быть. Я сплю? Медленно повернулась. На неё, изогнув губы в полуулыбке, пристально из-под бровей смотрел Герой.
- Ты молодчина.
Аня продолжала молчать, как рыба об лёд, отчаянно вцепившись в несчастную бутылку минералки.
- Не загадывая, приехал в родимый городок, так, на пару дней. Честное слово, идти никуда не собирался, но приятель затащил меня в "Зебру". Я не ожидал, что наткнусь здесь на перспективный коллектив. Короче, я решил стать вашим продюсером. Команда твоя не против. Ребята просили уточнить только мнение солистки. Ты как?
- Угу... да, э... конечно, ну то есть я имею в виду, что согласна, да. - Аня, не веря ушам своим, нервно отхлебнула из перекошенной от крепкого сжатия бутылки, пролив половину содержимого на пол.
- Замечательно, значит, вопрос решён. - Евгений напоследок бросил оценивающий взгляд на Анин концертный образ - широкие льняные брюки, светло-зелёная сорочка, разлившиеся по плечам тёмно-русые волосы, на щеке написанные гуашью две театральные маски (под стать гитаре). - Он удовлетворительно кивнул, словно отметив что-то для себя. - Тогда до встречи, Мельпомена, - и скрылся за дверью.
По чьей воле случился этот разговор - по воле фортуны или рока? Чем он был - чудом или проклятьем? Анна Петровна часто спрашивала себя впоследствии: правильно ли она поступила, стремглав дав согласие на предложение Евгения, не задумавшись ни на секунду, будучи только безнадёжно очарованной. Не из-за этого ли решения рухнул её волшебный шоколадно-ванильный непорочно-чистый невесомый мир? И всякий раз приходила к единственному выводу: у неё были две цели - Сцена и Герой; и разве смогли бы изменить что-либо непонятные размышления, когда сам Герой предлагал молниеносно вступить на саму Сцену, преподносил её, так сказать, на блюдечке с голубой каёмочкой? безусловно, нет. И чтобы там не приключилось в финале, кульминация оказалась впечатляющей, игра стоила свеч, даже не смотря на последующую испепеляющую боль и необратимое крушение Мельпомены - и женщины, и группы.
Те два месяца (неужели они были на самом деле?) пролетели с космической скоростью и казались чем-то из мира фантастики, созданного Джорджем Лукасом. Евгений не на шутку занялся продвижением "Мельпомены" по лестнице успеха, а точнее сказать по эскалатору успеха. Герой действительно обладал неплохими связями в музыкальной среде. О "Мельпомене" заговорили как о профессиональном коллективе с большой буквы. И это настолько впечатляло, что изматывающие каждодневные репетиции, которые проходили под пристальным руководством безжалостного Евгения, стали для ребят привычным делом; никто не роптал и не жаловался на усталость. Концерты сменялись концертами, выступлениями на радио. А самое главное - вышел первый диск (кто мог подумать, что он окажется единственным?).
Лишь одна проблема, казавшаяся на первый взгляд незначительной, не давала покоя - поражённый "недугом" Мыша немыслимым образом и с неизменным постоянством изыскивал момент, чтобы приложиться к бутылке. Это мешало работе. Это раздражало. Сильно и всех. Особенно Евгения. И однажды случилось неизбежное - Мыша не смог выйти на сцену; он был не в состоянии даже икнуть прилично, что уж говорить о выступлении. Ситуация казалась катастрофической. Однако не бывает ничего неразрешимого и невозможного. Озверелый зал жаждал музыки. И он получил её. В полном масштабе и даже больше. Вместо полумёртвого Мыши на сцене появился легендарный Джек. Что творилось с обезумевшей публикой! Тот концерт стал переломным моментом в судьбе "Мельпомены" - и группы, и женщины. Первую окончательно и бесповоротно признали зрители, вторая в ту ночь наконец-то обрела любовь своего Героя....
Сквозь полупрозрачное окно троллейбуса было видно, как усилился ветер. Стемнело. Начиналась метель. Снежная дробь то и дело лупила по мутному стеклу, грозя ворваться (впрочем, на остановках ей вполне это удавалось). По телу Анны Петровны пробежал озноб, но не от холода. Неспокойные сумерки, нарастающая вьюга за окном не были для Горячевой просто очередной непогодой; они до дрожи в коленях походили на другой зимний вечер, восемь лет назад.... Неужели ей всё ещё больно?
Мельпомена так никогда и не увидела ту женщину. Просто раздался телефонный звонок. Вероятно, звонили из преисподней. Евгений взял трубку и мгновенно изменился в лице, застыл на месте, словно ему сообщили о смерти близкого человека. Что на самом деле сказала та женщина (а звонила именно женщина, уже когда-то надломившая судьбу легендарного Джека), Аня не знала, только после этого проклятого звонка Евгения как будто подменили. Он стал угрюм, замкнут, прерывал репетиции и, не сказав ни слова, уходил (и это делал тот, кто опоздание на репетицию считал чуть ли не уголовным преступлением!) Но самое дикое то, что Евгений перестал выходить на сцену, каким-то невероятным образом вернул обратно Мышу. И всё бы ничего, "Мельпомена", ставшая монолитной чётко слаженной системой, завоевавшая любовь зрителей, известная в кругу профессионалов, смогла бы выжить и существовать самостоятельно, даже если бы Евгений совсем отошёл от дел (что, впрочем, он и сделал чуть позднее), но... Это ненавистное "но"! - одно единственное, решившее всё.
Перемены в поведении Евгения естественно повлияли на всех членов группы, но каждый переборол в себе неприятные мысли, каждый оценил жизнь родного коллектива, общее творчество и, в конце концов, внушительные результаты огромного труда выше личных чувств. И только Мельпомена таяла на глазах. Она любила свою мечту безгранично и настолько самоотверженно, что с некоторых пор Сцена и Герой стали для неё неразделимы - одно не существовало без другого.
В тот ледяной зимний вечер Аня не находила себе места; репетиция прошла скомкано, Евгений с самого утра исчез в неизвестном направлении. (О, если бы он хотя бы намекнул, что так глодало его душу!) Измученная ожиданием, Мельпомена вернулась в опустевшую студию. Он сидел на стуле с гитарой в руках и что-то наигрывал в одиночестве.
- А, это ты... - невнятно проговорил Герой, едва взглянув на Аню. - Что ты здесь делаешь? Уже поздно.
- Мы ждали тебя весь день. Ты... ты пьян? - быстро скинув пуховик, Мельпомена присела на корточки возле Евгения. - Женя, посмотри на меня, пожалуйста. Скажи, в чём дело? Что случилось с тобой? Может быть, помощь нужна? Ты же знаешь, мы всегда поможем. Не молчи, ради Бога!
В глазах Ани, устремлённых в непроницаемое лицо любимого, разыгралась буря.
- Мне важное тебе сказать надо, Женя. А как сказать, когда ты такой? Когда ты холоден и всех сторонишься? Я работать не могу, я ни есть, ни спать не могу....
- Сожалею.
- Что?..
Евгений отложил гитару, встал, прошёлся по комнате, слегка пошатываясь; напряжённо думал о чём-то, наконец, приблизился к Ане и нежно обнял её:
- Прости, я был не прав, я был груб, вёл себя, как последняя скотина.
- Женя...
- Наверное, нам вообще не следовало начинать отношения. Я чувствовал это, но упорно сопротивлялся своему чутью, которое ещё ни разу не подводило.
Мельпомена в миг похолодела и ощутила внутри себя огромный колючий комок страха: неужели? Неужели?..
- Аня, я уезжаю. Ты дорога мне по-прежнему, но со мной ты только потеряешь время. Твой талант сгниёт, заразившись от меня.... Трудно объяснять, что не даёт мне покоя, - это как болезнь, не совсем понятная даже мне самому, но она всегда будет сопровождать мою жизнь, и я не хочу, чтобы страдал ещё кто-то. Чтобы ты страдала....
Евгений поцеловал Мельпомену в голову и аккуратно отстранил от себя.
- Женя... - белые губы дрожали, колючий комок страха достиг таких размеров, что вот-вот норовил выпустить свои шипы сквозь плоть, но Аня знала: Герой не изменяет принятых решений.
Накинув пуховик, она молча вышла из студии в метель - не оглянувшись, не обронив ни единой слезы, так и не сказав Евгению о том, что беременна. Больше они не виделись. Герой и Сцена канули в Лету на веки вечные....
- Эй, девушка! - донеслось откуда-то издалека; Анна Петровна вздрогнула, возвращаясь в реальность. - Конечная, говорю! Троллейбус дальше не идёт.
Учительница, подхватив свою тяжёлую сумку и затолкав в самый тёмный угол памяти нахлынувшие воспоминания, поспешила домой. С Димой Коршуновым она решила немного повременить (мало ли, одумается ещё?), в крайнем случае, можно было задействовать родителей мальчика.
Глава 2
"О гитара и струны, священный союз"
Занятия в музыкальной школе закончились, и Дима Коршунов стремглав помчался к Серёге Лапину. Сей субъект по музыкалкам не маялся, но выделывал на гитаре такие финты, что мог дать фору любому профи, правда, талант свой ни во что не ставил. И зря! Дима давно его подначивал "сварганить группку", но лень-матушка намертво привязала Серёгу к дивану.
Намереваясь посидеть у Серёги минут двадцать - не больше, Дима естественно не заметил, как прошло почти три часа и время подползало уже к 21.00. Надо было срочно сматывать удочки, но что толку, дома по-любому ожидала взбучка: шатался не весть где, а уроки не выучены! И всё благодаря Анне Петровне (выискалась тоже мать Тереза!). Исправил бы Дима эти двойки несчастные, ну даже если и нет - подумаешь, история, важность какая! Неужели непонятно, что плевать он хотел на школу, что решил раз и навсегда жизнь свою связать с музыкой. Хорошо хоть дядя приехал погостить и всячески поддерживает. Но и он, услыхав про двойки, заявил: решай, мол, проблемы в школе, а потом и о музыке поговорим. И тут уж не поспоришь. Дядю Дима любил, уважал и считал примером для подражания.
Александр Коршунов, старший брат Диминого отца Алексея, восхищал своего племянника с детства. Да и как можно было им не восхищаться? Он всегда относился к Диме, как к взрослому. В разговорах с ним свободно затрагивались темы, которых мальчик не решился бы коснуться с отцом. Александр был больше, чем просто дядя, - он был другом и наставником. На его невеликий век пришлись тяжёлые испытания, которые ему удалось мужественно преодолеть. Александр не любил возвращаться к чёрной полосе своего прошлого, но Дима знал о ней по рассказам отца.
Когда отцу было четырнадцать, а дяде девятнадцать в их доме произошёл пожар, и Алексей едва не погиб. Александр спас его. Рискуя жизнью, он полез в самое пекло и почти уже вынес из огня наглотавшегося дыма брата. По пути на них обрушились раскаленные балки. Отец отделался небольшими ожогами и ушибами. А вот дядя... Врачи делали всё возможное. Почти целый год он провёл в больнице, а когда вышел... всю правую сторону его лица, плечо, руку, часть спины и груди "украшали" безобразные следы, оставленные безжалостными языками пламени. Чтобы не шокировать людей, Александр отрастил волосы и зачёсывал их на правую сторону, скрывая искажённые черты.
Дима только предполагал, насколько невыносимой, тягостной, должно быть, стала жизнь для дяди после пожара. Но Александр выстоял! Он не бросил университет (правда, перевёлся на заочное отделение), успешно закончил его, увлёкся музыкой - клавиши, гитара, саксофон. И вот, когда жизнь вливалась потихонечку в своё русло, а знакомые перестали невольно вздрагивать при виде последствий ожогов, судьба вновь испытала Александра. Дождливая ночь. Автомобиль. Большая скорость. Авария. И вновь больница. На этот раз дядя угодил в инвалидную коляску. Ему было всего двадцать четыре года. Но он плюнул на все доводы врачей, которые поставили крест на его шансах встать на ноги. Уже через семь месяцев Александр ходил без посторонней помощи. Разве не удивительно? Какая сила воли! Какая духовная мощь! Дима внутренне трепетал: окажись он на месте дяди, смог бы так же стойко пережить все испытания?
Окончательно восстановившись, Александр Коршунов усердно занялся музыкой. У него и раньше проявлялись многообещающие способности - не зная нот, он на слух подбирал любые мелодии на фортепиано. После пожара Александр неожиданно стал чаще пускать свои способности в дело, изучил нотную грамоту. А спустя год после аварии начал писать музыку. Свою музыку - чистую и стремительную, как потоки молодого утреннего ветра. С тех пор она полностью заполнила жизнь Александра, он обрёл свою гармонию.
Диме очень хотелось походить на дядю - не отметинами, конечно, которыми наградил его пожар (хотя, по мнению Димы, с ними дядя выглядел, как герой фантастического фильма - эдакий человек-демон), но обладать такой же настойчивостью, твёрдым характером, непоколебимостью в решениях, умением смело смотреть в глаза своей судьбе. Отца мальчик тоже бесконечно любил и уважал, но Алексей не обладал той жёсткостью, той прямотой и простотой в общении, отличавшей Александра.
Дима всегда радовался визитам дяди и с нетерпением ждал его. На этот раз Александр приехал погостить к брату на целых три месяца (а, быть может и дольше). Это означило только одно: дядя погрузился в сложный творческий процесс, который требовал полной изоляции. Самым увлекательным было то, что в скором времени намечался приезд остальных музыкантов. Естественно, Дима рассчитывал понаблюдать за работой дядиной группы, но после звонка Анны Петровны (будь она не ладна!) по поводу Диминой "успеваемости" надежды мальчика вполне реально могли не оправдаться - ведь Александр был непоколебим!
Чтобы сократить путь до автобусной остановки, Дима свернул с тротуара и пошёл через дворы. На улице было темно и промозгло. Где-то недалеко монотонно завывали бездомные псы (домашних собак выгуливать в такую погоду решились бы только чокнутые). Диму дворняги не страшили - просто было противно слушать их нудный вой. Мальчик ускорил шаг, обогнул угол ненавистной школы. Неожиданно собачий лай сменился угрожающим рычанием, а через мгновенье раздался отчаянный человеческий крик. Кричала женщина. Дальше всё случилось очень быстро. Дима моментально развернулся и побежал на помощь. Ох, как своевременно он это сделал! В тёмном дворе недалеко от школы до смерти напуганную женщину окружили шесть или семь разъярённых собак, целенаправленно собираясь цапнуть её (и точно ни единожды!). Появление мальчика несколько сбило их с толку, но, сообразив, что бояться нечего, они направили свою агрессию и на него. Скорее всего, псам удалось бы осуществить своё намерение (уж очень разозлёнными они были), но Дима не раздумывал. Резким движением он скинул со спины гитару и что есть силы (а её в наличии имелось не мало) начал колотить по взбесившимся дворнягам. И это подействовало! Хоть и не сразу, но собак удалось-таки разогнать. С громким недовольным лаем, они разбежались по закоулкам, явно не горя желанием получить по спине ещё раз. Убедившись, что собаки уже далеко, Дима поторопился привести в себя окаменевшую от ужаса женщину.
- С вами всё в порядке? - спросил он, подойдя ближе.
- Да, всё хорошо, - хриплым неуверенным голосом ответила женщина.
- Анна Петровна?! - Дима чуть не подпрыгнул от удивления. - Что вы тут делаете так поздно?
- Любовь Пантелеевна попросила заменить её во вторую смену, а потом я засиделась с контрольными тетрадями. Вышла на улицу, а тут...
Анна Петровна говорила всё это тем же дрожащим, не похожим на её собственный, голосом. Она казалась несколько заторможенной. Будучи парнем сообразительным, Дима догадался, что это шок. По правде говоря, он и сам прибывал в возбуждённом состоянии.
- Анна Петровна, давайте я провожу вас до остановки. Ведь вам туда?
- Угу, - кивнула она и покорно позволила взять себя под руку.
Только на остановке, где было светло и пара человек ожидали транспорт, Анна Петровна пришла в себя.
- Спасибо тебе, Дима. Если бы не ты... боюсь представить, что могло случиться.
- Ну что вы, Анна Петровна, любой на моём месте...
- Но оказался ты, а не любой, - настояла на своём учительница. - Кстати, почему ты бродишь по улице в такое время?
- Я как раз домой торопился. - Диме не хотелось затрагивать эту тему, (сейчас опять пилить начнёт!). - Просто засиделся у друга...
Но Анна Петровна почему-то про невыученные уроки не вспомнила, а посмотрела куда-то за Диму и охнула.
- Что там? Опять собаки? - мальчик обернулся, вглядываясь в темноту.
- Твоя гитара... - сокрушённо произнесла учительница.
- Да. - Дима привычным движением поправил лямки чехла и неожиданно с большим интересом начал изучать доску с объявлениями.
Мысль о том, что осталось от гитары (о, как жестоко звучит!) после схватки с разъярёнными псами, уже посетила его. Но он решил не сосредотачиваться на ней. Пока. Он даже чехол не раскрыл. Страшно вообразить, какое жуткое зрелище могло ожидать его! На лице мальчика читалось смятение, но он старательно пытался выглядеть непринуждённым.
- Мне искренне жаль, - с грустью произнесла Анна Петровна.
- Ничего не поделаешь, - притворно спокойным тоном отозвался Дима. - Время будет теперь историей заняться!
Анна Петровна на минуту задумалась, потом как-то по-особому, обречённо-восторженно, взглянула на Диму и уже собиралась сказать что-то, но тут прибыл автобус, и мальчик, попрощавшись с учительницей, поспешил в него сесть.
Положение складывалось неопределённое. С одной стороны, на душе у Димы было паршиво из-за покалеченной гитары - когда теперь у него появится другая? (Конечно, жила надежда "вылечить" старую, но что-то внутри подсказывало: дело дрянь). С другой стороны, Дима спас учительницу от злющих собак. То есть не сплоховал в щекотливой ситуации, поступил по-мужски - смело и решительно. Дядя, по-любому, гитару бы не пожалел, да и отец тоже. Выходит, всё не так тухло? Последняя мысль заставила Диму улыбнуться и вздохнуть свободно.
* * *
Наконец-то, сырая нудная зима убралась восвояси. Диме Коршунову она порядком поднадоела - ни снега тебе, ни радости; на улицу сунуться противно. Зато теперь всё подсохло, посвежело. Апрель, как ладно работающий кондиционер, умеренно цедил тепло. Погода прямо-таки за уши тянула шататься по дворам с гитарой. Спасибо Серёге Лапину - одолжил свою покоцаную на время, а то прям хоть волком вой!
Причина, по которой Дима до сих пор не приобрёл себе новую "шестиструнную", казалась на первый взгляд невообразимой: просто не было надобности. Лихо? Фанатику-гитароману не нужна гитара! Рассказать кому-нибудь - засмеют, опустят ниже плинтуса. Но факт оставался фактом, и острая нужда в "кровно-родственном" музыкальном инструменте возникла у Димы только в пору весеннего потепления (когда на гастроли зазывали дворы). Так в чём же было дело? Как бы банально не звучало, но виновницей сего неприличного равнодушия стала всё та же "гадкая училка" Анна Петровна Горячева (всё-то ей покоя нет!).
Похвалиться дяде своим героическим поступком (то бишь спасением вышеупомянутой исторички от "бешеных монстров") Диме так и не удалось. Александр неожиданно уехал по срочному делу в тот самый вечер и ещё не возвращался (и что там такое серьёзное могло случиться?). А Диму так и подмывало рассказать дяде, но уже о другом - о том, как Анна Петровна отблагодарила своего спасителя. Нет, оценку в полугодии Дима исправил сам. Подарок был намного шикарнее. Дима даже и не мечтал (хотя чего греха таить, ещё как мечтал). Анна Петровна принесла ему электрогитару! Идеальную гитару для Димы - блестящую, сине-фиолетовую, похожую на летящую в бесконечность стрелу! На деке её переливались две небольшие театральные маски. Откуда Анна Петровна взяла это чудо, Дима так и не понял. Гитара была не новая, десятилетней давности, однако в очень приличном состоянии, и по сути дела, тот факт, что на ней кто-то когда-то играл, Диму абсолютно не трогал. Но как ему хотелось показать дяде свои успехи! Что же его так задержало?..
В таких размышлениях Дима Коршунов коротал остаток вечера. Уроки были своевременно выучены, а "стая" сегодня как-то быстро разбрелась по домам, и Дима соответственно тоже. Он кропотливо отрабатывал очередное упражнение на электрогитаре в своей комнате, когда услышал шум, явно напоминающий радостные возгласы. Дима отложил гитару и поспешил узнать, в чём дело.
Двое мужчин в прихожей весело приветствовали друг друга. Одним из них был Димин отец, а второй....
- Я так и знал, что это ты! Алек, привет! - Дима кинулся навстречу Александру Коршунову и крепко обнял его.
- Здравствуй, парень! - Александр пожал племяннику руку и похлопал по плечу. - Как успехи?
- Всё отлично! - улыбнулся Дима. - Вот только тебя очень не хватало.
- Да, брат, ты что-то задержался, - поддержал сына Алексей Коршунов.
- Были основания, - ответил Александр, слегка нахмурившись и пригладив прядь смоляных волос, прикрывшую обожжённую часть лица.
Дима знал этот жест: так дядя делал, когда его что-то беспокоило.
- А что мы в дверях стоим до сих пор? Проводите-ка за стол гостя дорогого! - Александр быстро сменил неприятную ему тему. - Я чертовски голоден! И немного устал с дороги.
- Вот именно! - раздался из кухни голос Диминой мамы Татьяны Коршуновой. - У меня уже всё готово. Мальчики, поторопитесь, а то остынет!
Только спустя неделю Александр Коршунов оказался в комнате племянника. Всё время до этого он проводил у себя, что-то наигрывая на синтезаторе либо на гитаре, а вечерами много разговаривал по телефону и не отрывался от ноутбука. Однако он обещал Диме, что непременно зайдёт, и сдержал обещание.
- Ну, показывай свою красавицу, - сказал Александр, удобно устроившись на диване. Выглядел он слегка утомлённым. - Ты уж извини, что заставил ждать. И за терпение спасибо.
- Пустяки! - махнул рукой Дима. - Я ж знал, ты слово держишь.
Он встал и очень аккуратно расчехлил гитару.
- Как тебе, Алек? По-моему, она великолепна! Как будто создана специально для меня. - Дима завороженно глядел на гитару, бережно и не без нежности держа её в руках. - И знаешь, мне плевать, что это не новая модель, кто бы там что ни говорил. Я так к ней привык! Э... Так что ты скажешь?
Дима оторвал свой взор от гитары и посмотрел на дядю. Свои эмоции, когда это было необходимо, Александр умел держать при себе. Вот и сейчас его лицо (а точнее, половина лица) ничего определённого не выражало, хотя Диме на секунду показалось, что искорка удивления вспыхнула во взгляде Александра.