Я глянул в иллюминатор, но не увидел ничего тревожного, кроме размытого пейзажа, в пятнадцати метрах под моим сиденьем.
- Не вижу.
- Конечно, ты не видишь. Они на два километра выше нас. Их много, бомберы и истребители.
Скорее не наши, так как они летят быстро и на восток.
- Видят нас?
- Наверное, нет. - Мы замолчали, чтобы не провоцировать врага лишней болтовней. Но все же нас увидели. Несколько истребителей вышли из общего строя и направились в нашу сторону.
- Это точно немцы?
- Пан подполковник, сейчас не до разговоров, - ответил он, но я даже не мог сделать ему замечание за эти резкие слова, потому что он был прав.
- Грабек! Вы их видите?
- Так точно, пан капитан.
- Мы поднимаемся, открываем огонь по моей команде. Сначала по два сайдвайндэра каждый. Затем вираж и удар.
- Так точно.
Во время этого короткого обмена, обе машины резко пошли вверх - капитан хотел получить преимущество для возможных маневров.
Немцы подходили со стороны Варшавы. Они начали пикирование, и набирая все большую скорость, очень быстро догнали нас. Ветеска однако, и не думал ждать, пока они догонят нас, и откроют эффектный огонь. На дистанции три километра от атакующего строя, уже на высоте добрых пятисот метров, он неожиданно и резко развернулся, как будто хотел пойти с истребителями в лобовое столкновение. Ему нужен был визуальный контакт — радиолокационное изображение не позволяло четко определить принадлежность атакующих самолетов.
- Истребители. Те же, что и на Мокре, - пробормотал он больше для себя. - Шесть штук. Мы атакуем!
Я кивнул головой, но Витеска не нуждался в моем согласии.
Установленный на вертолете точный американский радар позволял отслеживать несколько целей одновременно. Благодаря этому оператор вооружения, сидя в кабине перед летчиком и чуть ниже его, мог атаковать двумя ракетами, настроив каждую из них на выслеживание и уничтожение отдельной цели.
Вся подготовка заняла несколько секунд. За это время мы сблизились на километр. Уже давно пора было нанести удар, так как мы летели навстречу друг другу со скоростью более восьмисот километров в час. Я даже ничего не почувствовал, но услышал легкий свист, когда ракетный двигатель придал 100-килограммовой ракете скорость в два с половиной маха. Четыре белые полосы устремились к цели. AIM-9 Sidewinder представляет собой ракету класса «воздух-воздух» типа «выстрелил и забыл». Это означает, что благодаря системе самонаведения, расположенной в головной части ракеты, реагирующей на инфракрасное излучение, она нацеливается на ближайший источник тепла, например двигатель самолета. Таким образом, роль оператора ограничивается нажатием на пусковую кнопку на пульте управления.
С точки зрения немцев это должно было выглядеть кошмаром - две неизвестные машины, явно более медленные и казавшиеся легкой мишенью, даже близко не подошли на расстояние точного выстрела, выпустили четыре маленькие ракеты, которые за доли секунды поразили их истребители и в следующую долю секунды превратили их в четыре облака огня и неопознанных металлических обломков. Оставшиеся два «мессершмитта», резко сделали крутой разворот и помчались на восток, быстро набирая высоту. Думаю, сейчас в эфире были отчаянные призывы о помощи - боя в принципе не было, а две трети группы рассыпалось по полям между нескольких близлежащих сел. Витеска не стала ждать дальнейшего развития событий. Обе наши машины развернулись и, постепенно снижая скорость полета, взяли курс на запад.
- Скоро тут будет такая группа фрицев, так что веселье вот-вот начнется…
- Сколько до базы? Почему бы нам не вызвать две другие машины?
- Сто тридцать километров. Двадцать с небольшим минут полета. Если бы наши взлетели сразу, и пошли на встречу, то, возможно, пятнадцать. Не имеет смысла, тем более что, в конце концов, они не подымутся сразу. Им еще пришлось бы перевооружиться. Это дополнительно пятнадцать минут.
- Хорошо. Поддай жару как можно больше. Может, они нас не найдут.
Должен честно признаться, что после весьма формальной встречи в штабе маршала, разговор с Ветеской меня взбодрил. Если бы не вполне реальная опасность, было бы совсем неплохо. Куприс неподвижно сидел в своем кресле, и смесь страха и удовлетворения были написаны на его лице, когда он поглаживал сумку, которую держал на коленях. Галась вероятно, был бы против - конечно, по несколько иным причинам, чем я, - но если бы он он сделал это через переговорное устройство, я у него был бы в качестве свидетеля, а без переговорного устройства это было бы просто бесполезной пантомимой. Так что он молчалл, но было видно, что он его прямо распирает.
Прошло десять минут полета, за которые мы преодолели пятьдесят километров. Это
много, но для немцев этого оказалось недостаточно. Для Ветеска сообщил он:
- Ну что, все только начинается. К нам приближаются тридцать самолетов. Хорошо, что у меня были подвешен дополнительный боекомплект.
Как я уже упоминал, Ми-24 может быть вооружен несколькими способами. В настоящее время, поскольку капитан предусматривал не стрельбу по наземным целям, а воздушные бои, в дополнение к боковым пушкам и стандартная пушке под фюзеляжем, вертолет был вооружен подвешенными под крыльями двумя двуствольными пушками 23-миллиметрового калибра с весьма значительным боезапасом. Оказалось, что они сейчас очень пригодятся. Капитан потянул машину вверх, желая получить свободу для маневра. И снова он заложил обширный вираж, расположившись лицом к подлетающим самолетам. Однако немцы на этот раз изменили тактику, разделившись на три группы. Одна из них осталась на прежнем эшелоне, пролетая в километре над нами. Две других разошлись в стороны, постепенно переходя в пикирующий полет и набирая скорость. Они были так близко, что я, заглядывая через плечо Ветески, из его кабины был гораздо лучший вид, чем из моей, заметил что атакуют не только малые 109 «мессершмитты», с которыми мы уже дважды расправились. Левый, более северный строй состоял из двухмоторных, насколько я помнил из истории, тяжелых истребителей "мессершмитт 110", вооруженные довольно опасными
двадцатимиллиметровые пушками. Часть верхнего строя также состояла из стодесятых.
Капитану Ветеске придется продемонстрировать все свое мастерство опытного пилота-бойца.
- Грабек. Два сайдвиндера в левой группе. Сейчас же.
- Так точно.
Лейтенант Грабек старался во что бы то ни стало походить на своего командира: жесткий
взгляд, плавне движения, решительность. Краткость. Мужество. Профессионализм. Эффективность. Это было их кредо. Это был их стиль. Сопровождающая машина слегка отскочила влево и поднялась на несколько десятков метров выше, чтобы два вертолета не летели в линию. Без излишней задержки лейтенант выпустил две ракеты, которые, как и прежде, очень быстро и эффективно лишили атакующую, группу двадцати процентов боевого состава. Наш вертолет повторил этот атакующий маневр против правой группы, и еще два сказочно цветных взрыва украсили безмятежное сентябрьское небо. Однако это пиршество красок не могло заслонить того неприятного факта, что ракеты закончились. По скорости и маневренности мы даже близко не могли сравниться с немцами. Однако мы превосходили их в силе, точности и дальности эффективного огня. Это был на самом деле единственный выход для нас: держать их на расстоянии и не подпускать на дистанцию, позволяющую эффективно использовать свое бортовое вооружение.