Руди читает о сверхчеловеке. Обмен мнениями с соседом. Отбой.
Пащенко записывает в тетради. Что есть Свастика? Монастырь бона. Кто такой Шенраб? Жены тибетских царей.
Свет желтой лампы. Привилегия быть отравителем. Разговор с супругой. Спать пора.
Разговор у костра о вопросах мироздания. Что такое Вселенная?
"Человек - это канат..." Призрак в мантии. Чудесная книга. Штудирование текста.
"Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?
Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?" - Руди с волнением перевернул страницу - такого ранее не читать приходилось. - "Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека.
Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя. Некогда были вы обезьяной, и даже теперь еще человек больше обезьяны, чем иная из них.
Даже мудрейший среди вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Но разве я велю вам стать призраком или растением?" - Мудрено, подумал Руди, но интереса не утратил и зевать не начал. - "Сверхчеловек - смысл земли! Пусть ваша воля говорит: да будет сверхчеловек смыслом земли!
Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители - все равно, знают ли они это или нет. Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля".- Рудольф почувствовал, что начинает уставать, и украдкой посмотрел на соседа. Тот читал лежа. Лицо закрывала книга. На обложке красовались большие золотые буквы: "Зарождение расы", а чуть повыше черным и помельче - имя автора: "Бульвер-Литтон".
- Не спишь? - окликнул Рудольф.
-Нет.
-Интересно?
-Да... Не мешай!
-Только спрошу: кто этот Бульвер-Литтон?
-Член Общества Розенкрейцеров.
-Англичанин?.
- Он наш, посвященный! - Адольф демонстративно - хватит, мол, донимать - повернулся спиной, не отрываясь от чтива.
"Слово "врил" означает особый вид энергии, лишь бесконечно малая часть которой используется в повседневной жизни. Тот, кто становится хозяином "врил", становится хозяином своей судьбы и всего мира. Постижение "врил" развивает сверхчувственные способности человека. К этому и должны быть направлены все наши усилия. Мир переменится. Властители выйдут из-под земель. Если у нас не будет с ними союза, если мы тоже не будем властителями, то окажемся в числе рабов, в навозе, который послужит удобрением для того, чтобы цвели новые города".
-Отбой! - раздался зычный голос в коридоре. - Всем спать!
Окошечко в двери открылось и оттуда донеслось грозное:
-А вам отдельное приглашение? Прекращайте читать или - в карцер за нарушение внутреннего распорядка!
* * *
"Нам пришлось немного отклониться от основного маршрута и отправиться в небольшое местечко Даланджи, расположенное в горах Симлы, - записал Пащенко в походной тетради. - Отклонились, чтобы осмотреть монастырь, построенный беженцами из Тибета. Той небольшой группой, что исповедовала добуддийскую веру. "Бон-по" - так называемая "черная вера". Эти почитатели Богов Свастики несут в себе загадку. С одной стороны они являются колдунами-шаманами, извращающими буддизм, но с другой - в их учениях сквозят какие-то полузабытые знаки почитания огня и природы".
-Свастика, это тот самый значок, что встречается и у египтян? - спросил Кондиайн, чертя на песке паукообразный символ.
-Насчет египтян не знаю, - ответил Андрей Николаевич, - но, говорят, что и немецкие национал-социалисты тоже начинают его использовать.
- Что означает этот "паук-крестовик"? - спросил Шандеревский.
- Всего лишь - круговорот солнца, хоть и выглядит угрожающе, - пояснил проводник,
Монастырь бона стоит на вершине невысокой горы, а внизу к нему лепятся аккуратные домики и квадратики полей тибетской колонии. Монастырь внешне походит на буддийский. Только Свастика, украшающая вход, закручена влево.
Вошли внутрь. В храмовом зале вместо Будды на алтаре восседает учитель реформированного бона Шенраб. Боги Свастики, похожие на тантрических "Богов страха", скалятся яростно и непримиримо.
-Кто такой этот Шенраб и почему он восседает вместо Будды? - спросил Пащенко любезного ламу, вызвавшегося стать гидом.
-Шенраб Миво родом из Шанг-Шунга, что в Западном Тибете. Бон в течение всего времени своего развития заимствовал от буддизма очень многое, а буддизм в свою очередь взял многое от бона.
-Сам черт ногу сломит, - пробурчал себе под нос Андрей Николаевич, поблагодарив любезного ламу. Остальные члены экспедиции с увлечением разглядывали убранство храма. Видя заинтересованность гостей, лама заворковал снова:
-Первый царь Тибета правил в 127 году до нашей эры, но только в У11 веке Тибет сформировался как государство, которое и возглавил царь Сонгзен Гампо. С его правления начался период завоеваний, который длился три века. Короли Непала и императоры Китая предлагали своих дочерей в жены тибетским царям. - Заметив вопросительные взгляды слушателей, лама ответил:
- Женитьба на непальских и китайских принцессах имела большое значение, поскольку жены царей способствовали распространению буддизма.
* * *
Свет желтой настольной лампы ласкал листы пухлой рукописи. Перо периодически постукивало о дно чернильницы, намекая, что не мешало бы долить чернил. Уменьшенное отражение лампы пряталось в стеклах очков седобородого художника, а он все записывал, записывал, записывал...
"Вероятно, самым странным верованием, встреченным здесь, является убеждение в том, что тот, кто отравит человека высокого положения, получает всю удачу и привилегии его жертвы. Откуда и как такая извращенная идея могла возникнуть, невозможно даже и представить себе. Наряду с этим говорят, что здесь есть семьи, которые собирают секретные рецепты ядов и имеют особые привилегии быть отравителями. Когда вы слышите о случаях гибели людей от неизвестных болезней, то узнайте, не применялась ли эта странная практика. Тибетцы дружески советуют вам быть осторожными с едой в незнакомых домах. Иногда, в знак особого уважения, пищу присылают вам домой. Вы должны проявить величайшую осторожность. Действительно, во все времена в этих местах больше всего надо быть осторожным с пищей, так как помимо яда вы можете получить испорченные продукты. Сухое мясо часто несвежее. Кукуруза и ячмень могут быть смешаны с маленькими камушками и всякого рода грязью. Хлеб бывает плохо выпечен".
- Это ты правильно подметил, что "хлеб бывает плохо выпечен", - сказала Елена Ивановна, тихо подойдя и обняв сзади мужа за плечи.
- Ах, это ты, матушка! Не заметил, как ты...
- Я и вижу! Так увлечен, что тебе хоть потоп!
- Тема острая, дорогая. Как хлеб плохо пекут, как травят почем зря.
- Ужасно! Часто вспоминаю нашу домработницу, царство ей небесное, которая так тихо входила в комнату и так же выходила.
- Как ты сейчас?
- Я серьезно говорю. Она всегда казалась здоровой и ни на что не жаловалась.
- Ее отравили?
- Конечно.
- За что?
- Вероятно, знала больше, чем должна была. Или не преднамеренно вызвала чью-то месть. А наш старый слуга, китаец, как волновался, когда мы были приглашены к амбаню на обед. Помнишь?
- Помню, он все твердил: "Вам лучше там не есть! Амбань - злой человек!"
- А помнишь, как на одном из визитов несколько приглашенных лиц так и не притронулись к еде в течение всего официального обеда?
- Они уж слишком! Другие ели, и мы в том числе, и ничего.
- Считай, нам повезло. А помнишь, когда прислали почетные подношения в виде разных кушаний? Слуга наш спросил с тревогой: "Вы собираетесь это есть? Немедленно - на помойку!"
- И действительно, там отравилось потом несколько бездомных собак. Я думаю, англичане науськивают тибетских лам против нас, чтобы помешать осуществить наш план.
- Да Бог с ними, с этими англичанами... Пойдем, батюшка, спать. Я за этим и пришла. Позвать тебя. Ты на часы не смотришь?
Снова привал. Опустился вечер, вернее тот предсумеречный час, когда предметы не отбрасывают теней и кажутся застывшими в прозрачном воздухе. У костра двое. Кондиайн и Пащенко. Остальные спят.
Разговор касаетя непосредственно научных тем. И более того. Вопросов мироздания...
- На мой взгляд, Вселенная единственна, - говорит Александр Борисович, чувствуя свое неоспоримое преимущество в астрономии. - Ее определяющим свойством является неограниченность. Этим свойством обладает только Вселенная и не обладает никакая ее часть. А неограниченный объект может быть только один. Если система, внутри которой мы находимся, не имеет границ, она определена единственным образом.
- Но всякая физическая модель относительна, - возражает Пащенко. - И она не может исключить возможности существования других миров. Более того, действительность наверняка должна быть устроена богаче, противоречивее и диалектичнее любой модели.
- Видишь ли, все сведения, которыми мы располагаем, я подразделяю на три класса: эмпирические, физико-теоретические и более общие. В данном случае, а именно в вопросе о Вселенной, я придерживаюсь совокупности основных физических теорий и рассматриваю только те возможности, которые допускают их. То же, о чем говоришь ты, - это возможности еще не доказанные. Они относятся к проблемам третьего класса. Но, разумеется, разрабатывая космологию, необходимо помнить, что наши модели могут в чем-то и не соответствовать действительности, что они могут оказаться верными, так сказать, "с точностью до наоборот". Да, в каких-то пунктах все может оказаться не так...
- Ну, и что из этого?
- В чем-то наши теории все-таки достоверны. Если придерживаться иной позиции, нельзя было бы работать.
- Значит, - "завелся" Андрей Николаевич, - значит ли это, что Вселенная, которую рисуют современные физические теории, совпадает с реальной Вселенной?
- Я принимаю эту гипотезу, отчетливо сознавая, что на самом деле может быть не так... более того, зная, что это наверняка не так. Но ведь пользуемся же мы механикой Ньютона, хотя она, строго говоря, заведомо неверна.
- Разумеется, работать следует так, как ты говоришь, - согласился Пащенко, - но это не означает, что мы не вправе высказывать определенные суждения на том уровне, который ты называешь "более общим", я бы его назвал мета-уровнем.
- Более того, опыт истории науки показывает, что физические теории, не будучи абсолютно правильными, тем не менее, позволяют продвигаться вперед до границ своей применимости, как если бы они были абсолютно правильными. Они сплошь и рядом дают верные результаты и даже за границами своей применимости.
Андрей Николаевич потер лоб и медленно произнес:
- До-пу-стим... Но вернемся к главному вопросу: что же все-таки такое Вселенная?
- Можно сказать, что Вселенная - это предмет изучения астрономии: астрономия - наука о Вселенной. Но астрономия, как и любая конкретная наука, изучает материальный мир со стороны некоторых, данную науку интересующих, аспектов. Таким образом, Вселенная - это материальный мир, рассматриваемый со стороны его астрономических аспектов.
- Но не кажется ли тебе, - не сдавался Андрей Николаевич, - что таким образом получается порочный логический круг? Ведь Вселенная - это для астрономии основное понятие, и потому в рамках самой астрономии его просто нельзя определить?
- Ты совершенно прав! Для того чтобы определить понятие Вселенной, необходимо выйти за рамки астрономии и воспользоваться более общим понятием - материи...
- Так что же такое Вселенная? - наступал Пащенко.
- Нам придется обратиться к одному из самых поразительных, на мой взгляд, эмпирических фактов - к факту существования в мире последовательности структурных образований разных масштабов и различной степени сложности - от элементарных частиц до Метагалактики. - Александр Борисович сильно возбудился и часто дышал. - Эту последовательность иногда называют структурно- масштабной лестницей. Ступенями ее служат элементарные частицы и атомные ядра, атомы и молекулы, макроскопические тела, космические тела, такие системы космических тел, как планеты, кратные звезды, звездные скопления и ассоциации, галактики, кратные системы, группы и скопления галактик, сверхгалактики. Метагалактика, часть которой занимает всю область пространства, охваченную современными астрономическими наблюдениями.
- А каково место человека в этом?.
- Человек, с чисто физической точки зрения, занимает на структурно-масштабной лестнице определенное место. Он принадлежит к классу макроскопических объектов, а Земля, на которой он живет, - к классу космических.
- Это понятно. Мы, похоже, воду в ступе толчем... Может быть, лишь посещение Шамбалы прольет свет на эти вопросы?
Беседа временно затихла. Друзья закурили. А Вселенная, сверкая мириадами звезд на необъятном небосводе, казалось, тихо потешалась над так мало знающими о ней человеками.
* * *
- Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, канат над пропастью, - зычный голос раздавался под низкими сводами камеры. - В человеке важно, что он мост, а не цель! В человеке можно любить только то, что он переход и гибель!
Руди проснулся первым и в страхе уставился на говорящего. Откуда этот третий взялся в двухместной камере? Может подселили? Но он не в арестантской робе, а в мантии. Да и на тюремщика не похож. Огромного роста, голова упирается в потолок, лица не видно.
- Я люблю тех, кто не умеет жить иначе, как чтобы погибнуть, ибо идут они по мосту.
- Ади, проснись! - затряс плечо сокамерника Руди. Молодой капрал открыл глаза, не понимая, чего от него хотят. - Вон, смотри, у двери! - Руди дрожащей рукой указал на пришельца.
- Я люблю великих ненавистников, ибо они великие почитатели и стрелы тоски по другому берегу. Я люблю тех, кто не ищет за звездами основания, чтобы погибнуть и сделаться жертвою, а приносит себя в жертву земле, чтобы земля некогда стала землею сверхчеловека.
- Атлант! - вскрикнул Адольф, узнав в незнакомце того, кто привиделся ему в музее.
- Я люблю тех, - продолжал призрак, - кто живет для познания, и кто хочет познавать, чтобы когда-нибудь жил сверхчеловек, Ибо так хочет он своей гибели!
- Какие странные слова! - дрожал всем телом, Руди.
- Я люблю того, кто трудится и изобретает, чтобы построить жилище для сверхчеловека и приготовить к приходу его Землю, животных и растения: ибо так хочет он своей гибели!.
- Почему он все о гибели? - недоумевал, насмерть перепуганный, Руди.
- Это иносказательно, - пояснил Адольф, почему-то не испытывая ни малейшего страха, а напротив, обрадовавшись, будто встретил давнего друга.
- Я люблю того, кто любит свою добродетель, ибо добродетель есть воля к гибели и стрела тоски. Я люблю того, кто не бережет для себя ни капли духа, но хочет всецело быть духом своей добродетели: ибо так, подобно духу, проходит он по мосту.
- Что расшумелись? - послышался под дверью грубый голос тюремщика. - А ну, спать! Что за разговоры в три ночи? Или по карцеру соскучились? - Раздался угрожающий стук в железную дверь.
Видение исчезло. Лампочка под потолком, укутанная в защитную сетку, освещала отхожее место и двух перепуганных узников. Глазок в двери открылся и наблюдавший, убедившись, что заключенные лежат по местам, более примирительно рявкнул:
- То-то ... ишь расшумелись среди ночи! - Глазок закрылся, послышались удаляющиеся шаги и позвякивание ключей.
- Руди, открой свою книжку! Там найдешь то, что говорил нам гость, - сказал Адольф и интригующе подмигнул - страха не было в его глазах.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю! Посмотри четвертую главу.
Руди стал листать и, найдя, возликовал:
- Да, точно! Здесь то самое, что он говорил! Вот: "Я люблю того, кто не бережет для себя ни капли духа, но хочет всецело..." и так далее. Откуда ты знал?
- Я это читал раньше.
- Значит, призрак из книги вышел? - Руди зашелестел страницами, словно ища то место, откуда мог "вылезти" пришелец.
- Во всяком случае, я думаю, что любая книга - это больше, чем бумага, испещренная буквами! Что там дальше написано?
- Дальше: "Я люблю того, кто из своей добродетели делает свое тяготение и свою напасть, - ибо так хочет он ради своей добродетели еще жить и не жить более".
- Правильная мысль! Читай дальше.
- "Я люблю того, кто не хочет иметь слишком много добродетелей. Одна добродетель есть больше добродетель, чем две, ибо в большей мере есть тот узел, на котором держится напасть". Не пойму...
- Наверное, в том смысле, что "лучшее - враг хорошего".
- Понятно.
- Давай дальше, пока тюремщик не слышит.
- Дальше, - понизил голос Руди, - вот что: "Я люблю того, чья душа расточается, кто не хочет благодарности и не воздает ее, - ибо он постоянно дарит и не хочет беречь себя". Это вроде понятно! А что он все время - "люблю да люблю"?
- С одной стороны это литературный прием, с другой - этими словами "Он" призывает нас быть такими, какими нужно "Ему".
- Почему, все-таки, Он явился к нам?
- Наверное, потому что ты, я заметил, стал редко открывать эту книгу - вот он и явился, чтобы напомнить... -
- Пожалуй, ты прав, - я давно к ней не прикасался.
- Ну, давай спать, а то он снова явится, но по иному поводу...
- По какому?
- Потому, что не спим... и нам карцера не избежать.
- Ты о ком?
- О тюремщике.
- А я думал - о сверхчеловеке!
- Он, хоть сверхчеловек, но тюремщика испугался и исчез... Не приставай больше с дурацкими вопросами!- Адольф, укрывшись одеялом с головой, повернулся к стенке. - Спокойной ночи.
В гулком коридоре, и в правду, послышались возвращающиеся тяжелые шаги. Кованые сапоги, соприкасаясь с каменными плитами, рождали неповторимую "музыку тюрьмы", ожидавшую своего нового Моцарта, который запечатлел бы ее в нотах и назвал бы чем-то вроде "Маленькой ночной тюремной серенады".
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Предгорья Канченджанги. Монастырь Гангток. Ромашки, васильки и резные наличники. Раздолье ветров. Ступы и менгиры. Каменная дверь.
Система исчисления. Об Америке. Всесилие "Форда". Сплетня Бенуа.
Группа всадников. Явление Великого Держителя. Далай-лама продолжает рассказ. Беседа с его Преосвященством. Подарки от Советского правительства. Шифровка из Москвы.
Клубы тумана, то сгущались и становились синими, то слабели и меркли. Похожие на волны призрачного моря, они передвигались, вздымаясь и сникая. Ветер, бушевавший где-то наверху, рвал их в клочья и разбрасывал по небу. Но они, казалось, вновь возвращались, чтобы принять участие в каком-то таинственном, невидимом глазу волшебстве. И волшебство это, подчиненное странным своим закономерностям, меняло формы призрачного моря, разгоняло синие облака тумана и вызывало откуда-то миражи с резкими, непохожими на волны, очертаниями.
В полнеба, увенчанный сверкающими пиками, встал хребет Канченджанга. Он вознесся над предгорьями и долиной во всей своей непостижимой красоте искрящихся снегов, графически резких очертаний вершин и синих разломов, бегущих от этих снегов в бесконечность предгорий. Клубы тумана иссякли, наконец, сползли куда-то вниз и обессиленными волнами бились о подножие гигантского восьмитысячника...
Монастырь Гангток вырос перед путниками как заблудившийся призрак. Но по мере приближения, его призрачность становилась реальностью. Тихие улочки, ярко раскрашенные дома с узорными рамами окон и резными наличниками. Между домами на зеленых лужайках растут ромашки и васильки.
- Как у нас в России, - улыбается Пащенко, увидев знакомые растения.
- А вон и розы, - указывает Шандеревский на куст в одном из ухоженных двориков.
Мерно ехали по городу. На перекрестках узких улиц то и дело попадаются легкие павильончики с изогнутыми китайскими крышами. В густых кронах деревьев мелькают ярко раскрашенные птицы.
- В рай попали, - восхищается Кондиайн. - И птицы чудесные кругом на ветвях!
Синий дымок благовоний поднимается над курильницами, и звонят, божественно тренькая, колокольчики старинных святилищ.
- В местных монастырях нет той мощи и суровости, что у ладакских, - указывает проводник на легкие, изящные, напоминающие игрушечные, домики.
- Какие яркие росписи, какая тонкая резьба оконных переплетов! - не перестает восхищаться Пащенко, разглядывая дома.
От Гангтока по руслу реки Ранчита дорога ведет и к другим монастырям, к Пемаянцзе, Ташидингу и Сангачелингу, приближаясь к цели путешествия.
На вершине горы, где находится монастырь Пемаянцзе, раздолье ветров. Терзаемые ими кроны деревьев раскачиваются, не зная покоя.
Отряд двигается мимо к знаменитому Ташидингу по дороге, огороженной как забором рядами сложенных из грубых камней ступ. Тут на каждом шагу возвышаются и менгиры. Безмолвные свидетели минувших эпох, молчат о своих тайнах.
- По легенде, - говорит Василий, - Ташидинг основан в ХУ11 веке, когда здесь появился лама, пришедший из далеких мест, из-за горы Канченджанга. Сюда буддизм проник поздно. Наиболее почитаемый здесь культ -Бог Канченджанги. Его чтут как хранителя сокровищ и тайн священной горы.
- Как в этих местах по части пещер? - спросил проводника Андрей Николаевич.
- Их много. Говорят, ходы идут прямо под гору. Подземные ходы ведут к прекрасной долине. Есть одна каменная дверь, которая никогда не открывается...
- Почему?
- Срок не настал.
- Покажешь ее?
- Если удастся отыскать.
- Может, это и есть вход в Шамбалу?
- Может.
- А правда, что из этих пещер выходят иногда неизвестные люди и направляются в города?
- Говорят.
- И эти люди расплачиваются за покупки странными древними монетами, которых давно нет в обиходе... Правда?
- Правда. Сам не видал, но слышал. Люди Шамбалы иногда появляются в нашем мире. Бывает, они приносят и драгоценные подарки. Даже сам правитель Шамбалы иногда появляется в человеческом обличье.
- Где появляется?
- Чаще всего в монастырях. И сообщает монахам свои пророчества.
- Вот бы нам увидеть его!
* * *
"Известно, - записывал Николай Константинович, - что наша, почти совершенная система исчисления, первоначально открыта индусами и завезена в Европу арабами, от которых она и получила свое название. Мир также обязан десятичной системой индусам, которые научили ей сначала арабов.
Алгебра была развитой наукой при древних индусах. Индусские математики развили тригонометрию. Великая работа Бхаскара "Лилавати" показала глубокое понимание того, что сейчас называется "высшей математикой". Но мы не удивляемся, потому что знаем - даже Пифагор получил ключи мудрости из Индии. В этой стране, лежащей в окрестностях Гималаев, столетия назад высокий разум спустился до дна земли и поднялся, касаясь тончайших энергий. На каждом склоне, на каждой вершине, на каждом дереве обнаруживаются целебные растения. Прогулка по гималайским склонам и долинам потрясает. Природа ждет, полная даров. Приходи, исцеляйся!"
Перо "поклевало" в чернильнице (чернил стало еще меньше, -забывается долить) и повело рассказ об ином.
"Что такое Америка? Это далекая-предалекая страна, взятая из волшебной сказке, где возможно все. Где для колбас требуется больше кишок, чем имеется их у всех овец монголов. Где нужна шерсть со всего мира. Где люди двигаются, говорят, и пишут при помощи машин. Где люди не считают деньги на счетах, а машины сами делают это.
В песках Хотана длиннобородый мусульманин спрашивает: "Ну, скажите мне, может ли "Форд" проехать здесь по старой китайской дороге?" В Кашгаре люди добиваются: "Нельзя ли старый участок леса вспахать с помощью "Форда"?" А калмыки задают вопрос: "Ездит ли "Форд" быстрее, чем их лошади?" А седобородые староверы на Алтае мечтают: "О, если бы мы могли иметь "Форд" здесь?"
Перо снова "клюнуло", касаясь дна чернильницы, но к бумаге не притронулось (капля повисла, высыхая). Неожиданное воспоминание отвлекло...
" В 1918 году был забавный случай: считали, что я застрял в Сибири, хотя меня даже не было там в это время. Пропели "реквиемы" и написали "некрологи". Конечно, во время нашего далекого путешествия можно представить, как много ходило ложных истолкований. Мне показали вырезку интервью с Александром Бенуа. Даже его ввели в заблуждение, и он повторил парижскую сплетню. В то время, когда согласно интервью Бенуа, я находился в Лхасе, я на самом деле шел по Алтаю!"
Перо, "клюнув", прикоснулось к листу, и строчки побежали. Буквы жались одна к другой, толкались, наступали на пятки. Мысль опережала руку.
* * *
Вечерняя служба закончилась, и ламы, приняв свой скудный ужин, удалились на покой. На равнину и горы вдали спустилась ночь. Кончив свои дела, монастырский служка стоял у входа в храм, прислушиваясь к тишине. Через какое-то время он понял, - скачут где-то всадники. Топот копыт приближался. Вскоре группа всадников въехала в ворота и, не покидая седел, направилась к главному храму. Служка успел заметить, что кафтаны гостей были шиты золотом, а низко надвинутые шапки скрывали лица. Самый высокий из них ехал впереди кавалькады. Они спешились у входа в храм, и высокий первым вошел в него. Внезапно помещение осветилось, - лампы самопроизвольно вспыхнули. Служка, не веря своим глазам, вбежал вслед за гостями.
- "Позови лам!" - властно приказал ему Высокий.
Служка бросился выполнять.
Когда собрались растерянные ламы, Высокий прошел к трону Богдогегена и снял шапку. Ламы увидели перед собой Великого Держителя, Ригден-Джапо, владыку заповедной Шамбалы. Ламы пали ниц, но он нетерпеливым жестом поднял их и начал говорить:
- Поистине, много золота в земле и много алмазов и рубинов в горах. И каждый жаждет обладать ими. И сколько людей пытается добыть их. Так же, как эти люди не могут найти сокровища, так и человек не в состоянии достичь Шамбалы без зова. Вы слышали о ядовитых потоках, обтекающих горы? Вы видели людей, умирающих от газов, когда они подходили к нам близко? Вы видели, как животные и люди начинают дрожать, приближаясь к некоторым местностям? Многие пытаются достичь Шамбалы не позванными. Некоторые из них исчезли навсегда. Только немногие из них достигают Святого места, и лишь тогда, когда их Карма готова!
Никому, не давая опомниться, пришелец легким и гибким движением поднялся с трона и вышел из храма. Лампы разом погасли, всадники стремительно унеслись из ворот и исчезли в ночи. Монастырь вновь погрузился в тишину...
- Я вам неспроста рассказал об этом. - Далай-лама устало посмотрел на путешественников. - Вы должны себе отдавать отчет в том, куда стремитесь и, что риск велик!
- Да, мы понимаем, - сказал Андрей Николаевич.
- Среди высоких гор есть неизвестные, защищенные со всех сторон долины, - продолжал лама. - Горячие источники питают богатую растительность. Многие редкие растения и лекарственные травы могут расти на этой необычной почве. Возможно, вы видели, бьющие из земли горячие ключи?
- Да, просвещенный.
- Возможно, вы слышали, что лишь в двух днях пути отсюда есть долина с деревьями, травой и теплой водой?
- Да, слышали.
- Но кто может знать все лабиринты этих гор? На камнях не различишь следы человека. Не прочесть мысли людей. А кто может, тот хранит молчание! Возможно, вы встречали многих путешественников, молча бредущих по пустыне в холод и зной к своей цели?
- Встречали.
- Не думайте, что если одежда их проста, то странник незначителен. Если его глаза полузакрыты, не считайте, что его взгляд не остер. Невозможно сразу распознать, откуда приближается сила. - Закончив тираду, Далай-лама спросил по-будничному: - А не расстреляли ли там у вас моего наместника?
- Кого, ваше Преосвященство? - сразу не понял Пащенко.
- Агвана Доржиева.
- Нет. Он жив,здоров, и кланяется вам.
- Говорят, что и калмыкам, моим единоверцам, тяжело живется? - продолжал наступать Далай-лама.
- Что вы, что вы, ваше Преосвященство! Это все нелепые слухи, - вступил в разговор Василий. - Я знаю хорошо судьбу своего народа.
Далай-лама, казалось, пропустил мимо ушей последнюю реплику, мельком глянув на калмыка-кавалериста, и снова, напустив на себя торжественность, заговорил о высоком: - Только обращаясь непосредственно к Благословенному Ригден-Джапо, вы сможете достичь чего-то. А враги Шамбалы погибнут!
Не зная, что на это ответить Андрей Николаевич с мольбой во взоре посмотрел на коллег. Кондиайн, и Шандеревский сидели, как воду в рот набрали, и, похоже, не собирались принимать участия в разговоре. Тогда, ничего лучше не придумав, Пащенко спросил по-простому: - Отчего погибнут?
- Их разрушит их собственное низкое честолюбие, - воодушевился Святейший. - А сам Ригден-Джапо милосерден и оказывает лишь помощь.
- Какова эта помощь? - продолжил Пащенко в том же ключе, понимая, что вопрос нелеп, но язык не слушался и молол сам по себе.
- Многие катаклизмы необходимы и имеют свою цель. - Казалось, что ламе нужны были вопросы лишь как поводы для высказываний, а не для ответов. - Именно тогда, когда ограниченное человеческое мышление убеждено, что все рухнуло, и все надежды погибли, творящая рука Правителя посылает свой мощный луч.
- Святейший, почему Ваши служители иногда утверждают, что Шамбала находится далеко за океаном, когда она в действительности находится где-то рядом? Вот и Чома де Кереш даже упоминает место, приводя доказательства, - прекрасную долину, где происходило посвящение Будды? - спросил калмык-кавалерист, показав глубокое знание вопроса,
- Человек, о котором ты упомянул, сошел с ума, потому что прикоснулся к Великому из любопытства, не понимая его глубочайшего значения. Опасно играть с огнем, хотя огонь может быть величайшей пользой для человечества. Возможно, вы слышали, - лама окинул взором притихших гостей, - как некоторые путешественники пытались проникнуть в заповедную зону и как проводники отказывались сопровождать их, говоря: " Лучше убей нас!" Даже эти простые люди понимали, что к таким возвышенным вопросам можно прикасаться только с величайшим почтением.
- Как же тогда быть? - вдруг, обретя дар речи, печально спросил астрофизик.
- Ждите в ревностном труде до тех пор, пока Вестник Шамбалы не придет сам, и не скажет: "Калагийя!" Вы, жители Запада, мечтаете достичь высочайших пиков в своих тяжелых ботинках, но мы поднимаемся на те высоты и даже на более высокие без всякого труда.
- Каким образом? - ожил и Шандеревский.
- Все было указано в Калачкаре, но только немногие постигли опыт тонкого тела. Вы, на Западе, с помощью своих ограниченных аппаратов можете слышать звуки на больших расстояниях. Но задолго до этого Миларепа без всякого аппарата мог слышать высшие голоса.
- Правда ли, что Миларепа, - снова проявил осведомленность калмык-кавалерист, - в юности не был духовным человеком и даже убил семью своего дяди? Как же он после этого сумел стать духовным?
- Ты прав, мой единоверец! В юности Миларепа не только убил эту семью, но свершил и много других преступлений. Но пути Духа неисповедимы! Западные миссионеры донесли сюда историю о Святом Франциске, который в юности совершил много преступлений, и его жизнь была не чистой. Как же, в таком случае, он смог за одну жизнь достичь такого совершенства, принесшего ему славу одного из наиболее возвышенных святых? - Лама распалился, и, казалось, не собирался умолкать. - Миссионеры так же говорят об одном и том же Христе, но нападают друг на друга. Я уверен, что Исса дал одно учение. Тогда, как же этот великий символ имеет различные секты, которые враждуют? Ритуалы, совершенные одними христианами, не признаются другими. Значит, у европейцев должно быть много противостоящих друг другу Христов? Да, вот ты сам, - лама повернулся к Василию. - Кавалерист-красноармеец, убивший не мало врагов, таких же, как мы, людей, пришел ко мне. Значит, остался буддистом, хотя и многогрешен?
- Да, - смущенно опустил голову проводник, пораженный проницательностью ламы - "Откуда он узнал, что я убил многих? Что красноармеец-кавалерист положим, видно по форме, и догадаться не трудно. А вот, что убивал... Как же на фронте не убивать?"
- Мы считаем, что только знанием Духа можно установить, что есть Подлинное! - выпалил Кондиайн и мысленно себя похвали ("А что? Здорово сказал!")
Далай-лама промолчал, очевидно, отдыхая после длинного монолога.
- Где расположено место рождения знака Огня? - наконец, нашелся, что спросить Шендеревский, ранее где-то вычитавший про этот знак.
- Место рождения знака Огня, Свастики, находится за Канченджангой. - Святейший указал рукой куда-то себе за спину. Присутствующие машинально повернули головы и уперлись взглядами в цветастый ковер на стене.
Аудиенция подходила к концу, и гости из СССР поднесли наместнику Будды подарки от Советского правительства: сто аршин парчи, золотые часы с монограммой "РСФСР", серебряный чайный сервиз и, наконец, чудесную машину - небольшой радиотелеграфный аппарат, чтобы лама мог общаться с "Красной Шамбалой" и слушать, разносившиеся на весь мир слова: "Говорит Москва".
Вместе с подарками вручили и официальное послание за подписью заместителя Георгия Васильевича Чичерина - Карахана.
Прием, продолжавшийся почти шесть часов, окончен. Каких-то особенных результатов он не принес. Далай-лама явно не спешил разрывать договоры с Великобританией, тем более что британцы поставляли Тибету оружие и военных советников для войны с Китаем.
Свой отчет о посещении дворца в Потале экспедиция на следующий день отправила по радиоволнам в Москву, и вскоре оттуда не замедлила придти шифровка: "Немедленно возвращайтесь".
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Легенда о "Туле". Общество "Туле" и его участие в политической жизни. Общество "Врил".
Австриец становится главой партии и обзаводится новыми друзьями. Подвиг начальника охраны. Речь на обеде.
Название "Туле" восходит к ариософии. Термин произошел от наименования самой северной земли, открытой Пифеем около 300 года до нашей эры. Легенда о Туле восходит к истокам германских преданий. Речь, по-видимому, идет об исчезнувшем острове где-то на Крайнем Севере - то ли в Гренландии, то ли в Лабрадоре. Подобно Атлантиде, Туле является магическим центром исчезнувшей цивилизации, как предполагаемый аванпост немецких беженцев. Эта страна играла значительную роль в арманистской доктрине (руна "Ар" означает "Ариан" - солнце, орел). Таким образом, в самом названии есть указание на оккультную ориентацию.
Общество "Туле" создано в Мюнхене, как филиал Тевтонского рыцарского Ордена, штаб-квартира которого находится в Берлине. Основатель общества - барон Рудольф фон Зеботтендорф. Мистическая фигура воскресающего орла стала воинственным символом арийцев.
Члены Общества "Туле" принимают деятельное участие в сопротивлении коммунистическому правительству республики Бавария. Они просачиваются в армейские подразделения, проводят в них агитационную работу и запасаются оружием. Некоторых из них даже арестовали и расстреляли. После ликвидации очагов ноябрьской революции Общество Туле преобразовалось в одну из наиболее влиятельных групп в Баварии. Поэтому именно к его членам обратился за поддержкой молодой австриец... Время столь благоприятно, что тайные общества возникали одно за другим, быстро росли и развивались.
Доктрина мирового льда явилась основанием для возникновения общества "Врил" в Берлине конца 20х годов. Во главе встал Карл Хаусхофер, а идеолог Ганс Гербигер. В его учениках ходил бывший капрал. Главной задачей организации стало осуществление исследований происхождения арийцев и изучение способов, посредством которых магические способности благородной расы могут быть возрождены. Чтобы ее представители стали проводниками сверхчеловеческих сил. Члены Общества проводят долгие часы в безмолвном созерцании листьев и почек растений или разрезанного пополам яблока. Посвященный должен активизировать растительные процессы усилием своей воли и концентрацией своей энергии.
После освобождения из крепости Ландсберг - отсидеть полный срок так и не пришлось - отставной капрал и его друг Руди начинают стремительно расти в глазах своих однопартийцев. Теперь они герои, "пострадавшие за веру". Австриец становится главой партии и обзаводится личной охраной, чтобы снова не угодить в темницу, а Рудольф - его правой рукой. Появляются и новые друзья-товарищи. Среди них молодой и бойкий Генрих, бывший студент Мюнхенского Технического Института, учившийся на сельскохозяйственном факультете. Его капрал делает начальником личной охраны.
- Что ты нашел в этом тщедушном очкарике? - смеется Руди, плохо скрывая ревность. - Тоже мне, "штурмовик!" Ему только "потешным полком" командовать...
- Не скажи, - возражает Адольф. - Он ввел в отряде строжайшую дисциплину и увеличил численность!
А вскоре начальник охраны и на деле доказал свою преданность вождю партии. Когда неизвестный совершил покушение в саду дома Геринга, Гиммлер находился рядом с шефом. Получил ранение в руку и закричал в восторге: "Благодарю судьбу, что позволила спасти жизнь фюрера!"
- Видишь, Рудольф, - заметил спасенный лидер. - А ты считал, что Генрих не достоин своего поста!
- Виноват. Придется изменить мнение, - пристыдился Гесс.
- Наш фюрер преисполнен всех добродетелей, он отрубил все ветви и уничтожил все корни Древа Зла мечом Мудрости! - вещал раненый начальник охраны на торжественном обеде. - Он рассеял тьму светом разума и разогнал туман невежества, в который было погружено человечество. Каждое государство нуждается в элите. В Германии такая элита - мы! Но мы сможем действовать эффективно только тогда, когда наши члены будут соответствовать современным социальным требованиям, обретут военный дух, получат подлинное германское воспитание, будут обладать благородной внешностью и соответствовать по расовому признаку.
- Он мой "Игнатий Лойола!" - восхищался Генрихом фюрер.
Близился 33й год!
* * *
"Наше знакомство с настоящей долиной Кулу стало очень приятным. Широкая и не очень быстрая Биас похожа на лососевую реку. Огромные рощи ольховых деревьев, окаймляющие берега, широкие открытые склоны холмов, незнакомые горцы, исхоженные тропы и дороги, время от времени попадающиеся ярмарочные торговцы из Тибета и Лахула - все это очень интересно нам.
Река Биас пересечена рядом прекрасных мостов, так что мы могли пройти по любому берегу. Вид прекрасен как с одного, так и с другого берега.
Во время одной из наших экскурсий мы прошли через два или три очень известных в Кулу фруктовых сада, но не смогли рассмотреть их как следует, однако сделали это позже. Красочность долины Кулу почти невозможно выразить словами. Я, как художник, должен сделать это по-своему. Но повторяю, что цвета Кулу особые, и их богатство и блеск создают ее необычное очарование и характер. Сейчас глубокий сентябрь, пышные краски осени тронули верхние склоны, и лес внизу своими темными тонами еще ярче подчеркивает богатство зелени после дождей.
Крестьяне здесь, возможно, не очень искусны в работе, но они, несомненно, выращивают богатые урожаи. Поля так же хорошо орошены. Почва очень хороша и щедро вознаграждает даже самое небольшое к себе внимание. Но жители не хотят улучшать свое положение, хотя могут получить все, что требуется при минимуме усилий.
Случайно ли или благодаря чувству прекрасного, строители храмов в Кулу очень редко ошибались в выборе места. Храмы почти всегда хорошо расположены. После храма две тысячи футов подъема ведут к главной долине Хамта. Тропа петляет по прекрасным лесам и открытым полянам, углубляется в траву, полную цветов даже в такое позднее время".
"Хватит на сегодня, - подумал Николай Константинович и потеребил свою мягкую бороду. - Для кого пишу? Кто будет читать? Скажут: зачем старик бумагу изводит? Лучше бы рисовал. А, может, кто все-таки прочтет?"