Аннотация: Ритуал призыва демона должен проходить в строгом порядке. Любая мелочь может привести к непредвиденным последствиям. Это не рассказ. Буду продолжать, пока это не станет полноценным произведением.
Пролог.
Советник патриарха Хадмер стоял у окна, ожидая посыльного. Реализация многолетнего плана прихода к власти клана Призывающих должна была начаться с минуты на минуту. В комнате чем-то сосредоточенно тарахтел, прибираясь, демон-прислужник, но Хадмер не обращал на него внимания. Он с нарастающим раздражением наблюдал в окно за своим сводным братом Йохимом, слоняющимся по двору замка.
Йохим был единственным разумным существом в радиусе десяти лиг, который не принадлежал ни к клану Призывающих ни к тем несчастным, которые волею судьбы оказались в темнице замка. Впрочем, разумным его можно было назвать с большой натяжкой, поскольку это гориллоподобное чучело обладало весьма низким уровнем интеллекта и годилось только для переноски тяжестей. Хадмер уже подумывал о том, что дешевле было бы призвать прислужника среднего уровня, который, хотя и уступал бы немного Йохиму в физической силе, но уж точно обращался бы с вещами намного аккуратнее.
В детстве Йохим был весьма падок на сладости и Хадмеру не составляло никакого труда с помощью леденца заставить брата сделать что-нибудь, но увы, растут люди, растут и их потребности. С некоторых пор Йохим пристрастился к вину. А если учитывать, что оплату труда он всегда, даже в детстве, требовал вперед, ни на секунду не задерживая употребление награды сразу после получения, то в последнее время Йохиму можно было доверить только самую тяжелую и простую работу, потому что пьяный Йохим - это было еще более тупое существо, чем трезвый.
За спиной Хадмера распахнулась дверь. Он быстро обернулся. На пороге комнаты стоял младший адепт клана.
- Господин, у нас все готово, только возникла небольшая проблема с доставкой материала.
Хадмер приподнял бровь. Адепт продолжил.
- Этот проклятый варвар снова разорвал цепи, хоть мы их и заговорили. Мы просто не можем к нему подойти. Он вырвал из стены крепления цепей и размахивает цепями, угрожая размозжить голову первому, кто войдет в клетку.
Хадмер выругался про себя. Его покойный отец затратил много сил, чтобы создать в темнице антимагическую зону, но в случаях пленения варваров это всегда доставляло проблемы. Впрочем, если бы антимагии там не было, проблемы могли бы быть гораздо больше, с пленниками, имеющими магический дар. Хадмер открыл окно.
- Йохим, спустись в темницу и помоги связать варвара!
- Аыыы, - промычал Йохим, показывая одной рукой на свой уродливый рот, а второй выразительно помахивая пустой бутылкой. Хадмер скривился и сделал знак рукой младшему адепту. Тот, поняв суть сигнала, удалился, низко поклонившись.
Хадмер вышел из комнаты и неспешно двинулся по коридору к ритуальному залу. Алтарь был подготовлен к ритуалу уже вчера, все необходимые символы были нанесены на пол и стены, свечи подготовлены, на углах алтаря установлены зачарованные черепа младенцев. Ритуальный жертвенный стилет Хадмер нес с собой.
В ритуальном зале уже все были в сборе. Патриарх занимал свое обычное место, во главе собрания. По краям ритуального круга стояли все высшие боевые чернокнижники их клана. В углах комнаты, в специальных нишах, бились прикованные девственницы, ожидая жертвоприношения, с ненавистью, болью, ужасом и мольбой глядя на собравшихся здесь адептов клана Призывающих.
Когда Хадмер протягивал стилет патриарху, из коридора донесся грохот. "Йохим тащит варвара", - догадался он. Патриарх нетерпеливо сверкал глазами, затем вдруг расслабился.
- Хадмер... Взгляни в прошлое. Долгие годы упорного труда, невероятных разработок. Если бы я знал, сколько потребуется на это сил, я отказался бы от нашего плана еще в тот миг, когда он пришел мне в голову. И вот теперь все позади, осталось лишь нанести последний штрих. Тогда наше господство в этом мире станет неотвратимым. Шагар'тарх дальше сделает все за нас. Нам останется лишь пожинать плоды своих трудов.
- Да, господин... - Хадмер был не склонен спорить с мудрым и старым патриархом, но все же предпочел бы заняться праздными беседами после того, как ритуал будет закончен.
Грохот в коридоре достиг своего апогея, когда дверь распахнулась. Хадмер удивленно отметил, что узлы канатов, стягивающих руки варвара, были сделаны в строгом соответствии с требованиями ритуала. Йохим бросил варвара на пол и нетвердой походкой направился в антимагическую зону, оборудованную под зрительный зал.
Несколько адептов, покинув свое место и погрузив варвара в зачарованный сон, взяли его и перенесли на алтарь.
Начались последние приготовления.
Патриарх поднял стилет в воздух, бормоча формулу расщепления. Расщепление был способен сотворить только сам патриарх и, по странной иронии судьбы, Йохим, который, несмотря на всю свою природную бестолковость, обладал невероятным для человека магическим даром. Тем не менее, все попытки обучить его хотя бы самому слабому заклятию призыва младшего прислужника терпели крах раз за разом. Хотя, думал Хадмер, может быть оно и к лучшему.
Четыре фантомных стилета, весьма материальные на ощупь, взяли четверо адептов, избранных для проведения жертвоприношения. Пятый, настоящий, остался в руке у патриарха. Патриарх начал ритуал.
Трудно себе представить ритуал более страшный и величественный, чем призыв высшего демона. Если даже не принимать в расчет зачарование черепов, длящееся девятнадцать циклов и включающее в себя семьдесят четыре этапа, для каждого из которых требуются совершенно особые условия, сам ритуал от начала до конца был похож на театрализованное представление, где нет места экспромту. Идеальный музыкальный слух, соответствие голоса согласно классификатору Бертольда, абсолютная память на свою партию. Проводилось множество репетиций призыва, и когда отклик алтаря пришел в десятый раз подряд, только тогда стало возможно начинать ритуал по-настоящему.
Патриарх пел и двигался, адепты раскачивались в такт мрачному и отчаянному ритму, жертвоприносители делали каждый шаг в строго отведенный для этого шага момент.
Наконец, первая жертва принесена. Кровь жертвы потекла по тонкому гладкому желобку, создавая причудливый узор на полу и наполняя Символ темной энергией. Патриарх замолчал и застыл ровно, будто статуя. Через мгновение в ритуал вступил Хадмер. Его ария лилась медленно и печально, как та темно-красная дорожка, наполняющая узор Символа. Закончив петь, Хадмер застыл на месте, предоставив продолжать первому помощнику Патриарха Алустару, а тем временем кровь второй жертвы уже заполняла свою четверть узора.
Когда кровь третьей жертвы пролилась, помощник патриарха остановился, предоставляя закончить ритуал младшему адепту с тонким, жалобным тенором. Так уж сложилось, что мужи, стоящие кругом у границы Символа, наиболее мощные маги, адепты клана Призывающих, были вынуждены скорректировать свои голосовые связки таким образом, чтобы их могли услышать наиболее мощные боевые демоны, поэтому четвертую партию на репетициях доверяли начинающим адептам. Этот адепт был невероятно талантлив и ему многие пророчили большое будущее и карьеру в клане. Он был единственным из тех, кто участвовал в репетициях ритуала и ни разу не сфальшивил и не подвел остальных участников. Размышляя, Хадмер краем глаза следил за четвертым потоком крови последней принесенной в жертву девственницы.
Всей своей аурой Хадмер ощущал скопившуюся бушующую силу, магические потоки, переплетающиеся в ритуальном зале и готовые обрушиться на черепа по сигналу патриарха.
Тем временем последняя часть узора Символа была закончена. Младший адепт застыл на месте, раскинув руки в стороны, а патриарх вновь перешел к следующей своей арии и ритуальному танцу. Вот он подходит к алтарю и величественным движением вкладывает стилет в приготовленную для него нишу в изголовье. Стоящий рядом сосуд начинает наполняться смешанной кровью жертв и свет, исходящий из него, настолько пронзителен, настолько ярок и темен одновременно, что Хадмеру хочется зажмуриться, но он, как и остальные участники ритуала, продолжил созерцание, предоставляя свой внутренний резерв магической энергии для очень энергоемкого действия. Все расчеты, проведенные предварительно, показывали, что энергии ритуала, четырех жертвоприношений и двадцати семи адептов хватит для успешного завершения ритуала, но сейчас Хадмер сильно жалел о том, что репетиции не проводились с большим количеством участников, потому что быть высушенным дочиста - это перспектива не из приятных.
Хадмер ощущал нарастание энергии вокруг сосуда по мере его наполнения. То, что кровь, находившаяся под алтарем, наполняет сосуд, расположенный на алтаре, никого из присутствующих удивить не могло: при правильном проведении ритуалов призыва случались вещи и поинтереснее.
Вдруг Хадмер, который к тому времени, захваченный ритуалом и его невероятной энергией, не мог пошевелить ни единой конечностью, заметил перекос в узоре энергетических линий. Перекос нарастал. Он портил всю картину, так старательно начерченную двадцатью семью адептами. Затем Хадмер почувствовал, как энергия, которую ритуал тянул из него, стала утекать с угрожающей скоростью. Вскоре силы его истощились и Хадмер потерял сознание.
Спустя некоторое время Хадмер очнулся. Варвар, сидящий на алтаре и окончательно избавившийся от пут, не предпринимал никаких попыток убить Хадмера, из чего тот сделал вывод, что ритуал прошел успешно.
Хадмер попытался встать. Это ему удалось, но с большим трудом. Картина, представшая перед его глазами, потрясла воображение. "Ошибка в расчетах? Это невозможно!" - лихорадочно работала мысль.
Двадцать пять лучших боевых адептов клана Призывающих были мертвы. Их лица и руки, которые было видно из широких рукавов их одеяний, были высохшими и сморщенными, как будто они были мертвы уже не одно десятилетие. Только Алустар стоял на коленях перед патриархом. Слезы в его глазах были данью памяти великому Призывающему, лидеру клана вот уже пять десятков циклов.
Внезапно поза Алустара поменялась. Он встал и обошел алтарь, чтобы преклонить колено перед бывшим варваром.
Варвар заговорил.
- Встань, Алустар, новый глава клана Призывающих. Я ждал этого момента очень долго. Вы выбрали прекрасный аватар для моего воплощения. Но видимо, что-то пошло не так?
Хадмер подошел и преклонил колено перед могучим демоном, воплощенным в могучее тело.
- Я слышу чувство вины, - сказал демон.
Хадмер покорно склонил голову. Он уже знал, что оставить Йохима в зале было главной его ошибкой. Сияющий сосуд показался сводному брату Хадмера воплощением мечты, самым лучшим вином на свете и он, преодолевая сопротивление энергий, разрушая связи энергопотоков, шел к цели, которой не мог бы достигнуть ни один человек, так велика была его сила. Хадмер поискал глазами и увидел Йохима, лежащего у подножия алтаря. Проследив за его взглядом, Алустар тоже уставился на идиота. Лицо Алустара выражало невероятную ярость. Повернувшись к Хадмеру, Алустар раздельно произнес:
- Сделай так, чтобы эта уродливая обезьяна больше никогда не оскверняла стены МОЕГО замка.
Хадмер понял, что клятву оберегать Йохима, данную матери, ему уже не сдержать. Он встал, подошел к брату и положил руку ему на плечо.
- Пойдем, Йохим. Я дам тебе бутылку самого лучшего вина.
Йохим поднял глаза, в которых не было ни проблеска эмоций и смысла, как обычно. Хадмер нетерпеливо махнул рукой, указывая направление, и пошел вперед. Йохим поднялся и поплелся за ним.
По пути Хадмер взял в своей комнате боевой артефакт, захваченный у адептов Земли. В другое время он бы призвал Пожирателя среднего уровня и тот просто разорвал бы Йохима в клочья, но сил у Хадмера не было. Этот артефакт должен был заставить землю поглотить Йохима, не оставив от него и следа. Но была одна загвоздка: цель должна стоять на земле. Прикинув возможности, Хадмер направился к клановому кладбищу. Он решил, что раз уж он не смог исполнить волю матери, так пусть Йохима поглотит земля на ее могиле.
Хадмер шел, размышляя о демоне. План реализован, хоть и с потерями. Кроме того, Хадмера ждет место первого помощника патриарха, со всеми вытекающими привилегиями. Он так увлекся своими мыслями, что не обращал внимания, как бессмысленное лопотание Йохима стало приобретать осмысленный характер. Стали появляться вопросительные интонации. Вопросительные и гневные. Просто гневные. Но Хадмер шел, увлеченный раздумьями и не обращал внимания.
Тем неожиданнее для него было то, что он увидел, повернувшись.
Металлическая оградка одной из могил была сорвана, а Йохим задумчиво мял ее в руках. Потом поднял глаза, взглянул на Хадмера и что-то спросил, внятно и членораздельно, но на непонятном Хадмеру языке.
Хадмер сглотнул слюну. Он понял, что Йохим уже не тот, что был прежде. В теле Йохима жило другое существо. Скороговоркой проговаривая формулу, дрожащими руками Хадмер поднял артефакт, пытаясь активировать, но Йохим, обычно такой рассеянный и медлительный, вдруг резко отскочил в сторону, затем оторвал острую пику с оградки, которую мял в руках, и коротко замахнувшись, кинул.
Хадмер почувствовал, как проламывается его грудная клетка, как входит в нее пика, как становится трудно, невозможно трудно дышать, как кровь из разорванных артерий льется на могилу его матери... Затем потемнело в глазах и наступила тишина, а во тьме забрезжил крохотный огонек, маня к себе.
Глава 1. Степан.
В последнее время Степан все чаще стал задумываться о жизни. Раньше ему вечно не хватало на это времени: работа занимала большую часть его дня, а вечера после работы он обычно просиживал за компьютером, стараясь достичь высот в новой онлайн-игре, которая временно занимала главное место в его сердце. Но времена меняются. Кто же знал, что начальник окажется таким неженкой, которого уже и на - то есть, подальше - послать нельзя?!
Вначале Степа даже рад был неожиданной свободе: несколько дней он практически не вставал из-за компьютера, радуясь возможности получить в игре все мыслимые и немыслимые сокровища, повышающие его статус в игровом мире, но это занятие быстро наскучило.Когда ты играешь в день по 2-3 часа - это игра, а когда по 13-15 часов - это уже работа, да и все его игровые знакомые появлялись только вечером, что весьма огорчало Степу.
Таким образом у него появилось много свободного времени, которое он посвящал размышлениям о сущности мироздания, которые обычно сводились к концепции "жизнь - дерьмо". В самом деле, эйфория от ощущения долгожданной свободы прошла, а вместо нее навалились суровые реалии, в которых, как выяснилось, нужны были деньги, чтобы покупать еду, платить за интернет, за квартиру...
Хотя, в общем-то, платить за квартиру Степану было не нужно. Местное домоуправление возглавлял один опытный в прошлом системный администратор, который умудрился наладить оплату за жилье через интернетовские платежные системы. Степан, как любой уважающий себя интернетчик, имел электронный кошелек с перманентно нулевым содержанием. И вот, когда он узнал о возможности оплаты через интернет, он прикинул, какая сумма нужна для оплаты двух-трех месяцев и в терминале, стоящем в соседнем магазине, быстренько перевел с банковской карты необходимую сумму. То есть он думал, что перевел необходимую сумму, а на самом деле он перевел туда в десять раз больше, потому что клавиша с нулем на аппарате западала.
В этот же вечер к нему пришли в гости друзья, которых он не видел довольно продолжительное время и Степа, хвастаясь достижениями прогресса, стал демонстрировать процесс оплаты за квартиру, да так увлекся, что перечислил всю сумму на счет домоуправления. Потом он недоумевал: как так получилось, что оплаченная сумма превышает планируемую на порядок?! Благо управдом его успокоил, сказав, что на эти средства он сможет прожить, не беспокоясь за оплату, еще года три-четыре.
Да и строго говоря, в деньгах Степан не особо нуждался. Восемь лет назад его родители погибли при пожаре в другой квартире, которая до свадьбы принадлежала отцу. Сам Степан в это время укатил с друзьями на море. До сих пор Степа не любил море, глядя на него, он всегда, содрогаясь, вспоминал черные, зияющие дыры вместо окон, которые он увидел, возвращаясь в приподнятом настроении с отдыха.
Квартиру тогда Степан ремонтировать не стал. Он одолжил денег у знакомых, похоронил мать с отцом, а деньги вернул, когда продал сгоревшую квартиру. И до сих пор деньги, вырученные от продажи, хранились в банке, а не так давно Степа завел себе банковскую карту, которая теперь его и выручала.
Тем не менее, Степана такая жизнь перестала устраивать. Этому было две причины. Во-первых, деньги имеют свойство заканчиваться, и по подсчетам Степы, если он будет продолжать в таком духе, то они закончатся через полтора года. А во-вторых, Степа при таком образе жизни начал стремительно полнеть. Он и раньше-то был парнем не худеньким, ну а теперь совсем перестал помещаться между ручками своего компьютерного стула, а потом его стул и вовсе не выдержал и сломался к чертовой матери.
Что же касается личной жизни, то тут у Степы был, как он считал, полный порядок. Он два года назад успешно выпроводил, разругавшись в пух и прах, свою жену Ксению, на которой женился тремя годами ранее, и теперь вел холостяцкий образ жизни, абсолютно не стесненный в своих действиях. Временами на него находила тоска по женской ласке, но это случалось только в те дни, когда по какой-то причине у него не было доступа в интернет.
Как бы там ни было, сегодня Степан принял решение. Нужно устраиваться на работу, и чем скорее, тем лучше. Степа полез по шкафам в поисках костюмов,но расстроился, выяснив, что на тех костюмах пиджаки на нем уже не сходятся, а штаны он может натянуть до... в общем, штаны тоже не налазят.
Новую жизнь Степа решил начать с завтрашнего дня, и не подозревая о том, насколько новой она окажется.
Уже готовясь ко сну, Степа почувствовал, как разболелась голова, а желудок вдруг стал исполнять странные кульбиты, напоминающие рвотные позывы. Приняв пару таблеток от головной боли и активированного угля, он лег в кровать. Странные ощущения усиливались. Кроме того, появилось тяжелое, тянущее чувство в затылке, нарастающее по гиперболе. Степан не мог уже даже пошевелиться, мысли мелькали как молнии, а потом послышался, а скорее не послышался, а ПОЧУВСТВОВАЛСЯ треск, будто рвется, словно тряпка нечто твердое, незыблемое, словно скала. Затем страшный крик умирающего существа, агония разбивающегося о стену гонщика в последний миг его жизни. В этом крике не было ничего человеческого, только дикий, животный ужас перед неотвратимостью гибели, окончательной и бесповоротной. В следующее мгновение Степа уже падал в никуда.
Здесь не было ничего материального. Только чувства. Странные ощущения, будто призраки, напоминали те, которые он почувствовал перед этим провалом. Только ни головы с затылком, ни желудка у него уже не было. Его несло куда-то вниз... Или не вниз, а в сторону... Или вверх... Как определить бестелесному существу направление?!
Вдруг Степа почувствовал какое-то изменение в пространстве. Ему навстречу двигалось другое существо, такое же бестелесное, как он сам. Он почувствовал страх, ярость, удивление и любопытство этого существа. Пытаясь наладить контакт, он послал этому существу Мысль. Мысль о себе. В ней содержалось все: имя, место жительства, род занятий, история жизни. Это произошло мгновенно и настолько легко, что Степан удивился, почему же это не получалось у него раньше. А потом пришел ответ. Существо звали Зарат. Он был сильным и грубым варваром с северных предгорий. Перед Степаном промелькнула вся жизнь Зарата, и он восхитился. Этот человек был, несмотря на свое дикарское происхождение, весьма умен, его способность приспосабливаться к новым условиям вызывала уважение. Но события последнего дня жизни Зарата заставили Степана насторожиться. Что-то ужасное произошло с ним.
Но вот опять что-то изменилось. В пространстве, сквозь которое несся Степа, назревало новое ощущение: слепая, бесконечная, нечеловеческая ярость затмила все остальные чувства. Этот гнев был настолько силен, что заставил бы живого человека пасть ниц, седея от ужаса. Строго дозированная волна информации снова вонзилась в чувства Степы. Там был лишь бесконечный гнев и имя.
Шагар'тарх.
Вдруг скорость полета сквозь пустоту снизилась, а затем полет и вовсе прекратился.Сначала из пустоты исчезла ярость, вместе с ее источником. Потом пропал Зарат. А затем Степан вдруг ощутил под тяжестью своего тела каменные ступени. Все тело ныло, как от сильного перенапряжения. Раздавались какие-то шаги. Послышался чей-то голос, чьи-то рыдания. Степан пошевелился, затем понял, что находится под чьим-то пристальным наблюдением. Чувства постепенно возвращались к нему и первое, что он почувствовал - это какой-то казарменный запах, который распространяют разгоряченные после кросса с полной выкладкой солдаты или грузчики после тяжелой работы. Этот запах исходил от него. К нему примешивался другой, похожий на запах крови. Еще присутствовал запах тлена, как от высохшей плоти. Запах серы и сероводорода завершал картину. Глаза открывать не хотелось.
Тем временем послышались еще какие-то голоса, говорящие на непонятном языке. Голоса были какими-то неестественными, нечеловеческими. Несмотря на вполне человеческие интонации, казалось, что эти голоса должны принадлежать очень злобным хищникам. Вдруг в одной из фраз мелькнула нотка ярости, и почувствовались приближающиеся нетвердые шаги, затем легкое прикосновение к плечу. Степа заставил себя открыть глаза. Приглушенный свет в огромном зале, какой-то постамент в середине, причудливой формы, на ступенях которого лежал Степа и мертвые тела, лежащие в таких позах, словно их специально разложили по кругу. В углу комнаты Степа увидел распятую на цепях обнаженную девушку с бледной кожей, из разрезанного горла стекала слабая струйка крови. Кровь текла по узеньким желобкам, которые, изгибаясь, представляли собой странный узор на полу. Степа был просто потрясен открывшимся видом.
Одежда на мертвецах, лежащих вокруг алтаря, была нетронутой, будто только что надетой, но сами мертвецы выглядели так, будто были мертвы уже не один десяток лет.
Человек, склонившийся над Степой, произнес что-то на непонятном языке. Голос его был явно одним из тех, которые звучали ранее, но в нем звучали нотки грусти, и Степан пораженно вскинул взгляд. Человек, облаченный в те же одеяния, что и те мертвецы, нетерпеливо махнул рукой, призывая его следовать за собой.
Степан шел за этим человеком по длинным коридорам замка. Лишь один раз человек, сделав знак Степану подождать, зашел в одну из комнат. Вышел он, держа в руках что-то вроде скипетра, который лучился каким-то темно-коричневым светом. Степа удивился такому свечению.
Далее их путь лежал во двор замка. Там Степа, осматриваясь, пришел в ужас. То там, то здесь, среди обычных людей, одетых так же, как и все те, кого он видел раньше, сновали разные существа, один вид которых излучал злобу, ярость и какую-то неестественную покорность. Кожа этих существ была по цвету похожа на раскаленное железо, у некоторых из них Степан заметил языки пламени, которые заменяли им волосяной покров. Пасть каждого из них была усеяна острыми клыками, а на руках были когти.
Между тем, Степан обратил внимание, что его ощущения как-то изменились. Когда Степа попытался выпрямиться, ему показалось, что он стал выше, чем был, где-то на полметра. Степан удивленно посмотрел на себя и не смог сдержать изумленного возгласа: его руки были широкими, толщина каждой руки и размер ладоней, а также форма и волосяной покров наводили на мысль о неандертальцах.
- Что бы это значило... - пробормотал Степан, и поразился изменившемуся голосу. Голос был очень грубый, да и язык ворочался во рту с трудом. Состояние организма было в целом неудовлетворительное: сильно хотелось пить, подташнивало и болела голова, будто с похмелья. Степан попробовал изучить свое тело более детально и обнаружил, что тело изменилось не меньше, чем руки. Весь заросший, будто обезьяна, немного нарушены пропорции, ноги явно никогда не знали обуви.
- Хотел бы я сейчас посмотреть на свою рожу... - пробурчал Степан.
Вдруг Степан обратил внимание на направление их движения. Впереди не было ни домов, ни калиток, зато была отгороженное место, на территории которого было множество надгробий. В том, что это надгробия, Степан не сомневался ни секунды. "Видимо их ритуал погребения схож с нашим", - подумал Степан и вслух спросил:
- Послушайте.. эээ... Уважаемый. Не могли бы вы мне объяснить, куда мы, собственно, идем?
Человек впереди него не обратил внимания на его слова. Скипетр он нес бережно, держа его в двух руках, и прижимая к себе, как если бы он нес ружье. "Оружие, наверняка", - догадался Степа. Потом вновь попытался наладить контакт:
- Может быть вы мне объясните, какого хрена здесь происходит?
Увидев, что на его слова не обращают внимания, Степа рассердился и испугался одновременно.
- Какого вообще хрена я иду вслед за вами на это чертово кладбище, может быть вы хотите меня прикончить!
Внезапно Степа понял, что он намного сильнее физически, чем этот идущий впереди человек. Он, пытаясь приготовиться к возможной обороне, левой рукой вырвал кусок ближайшего забора. На самом деле он собирался оторвать от него один из металлических прутьев, но то ли забор оказался слабоват, то ли сила в его руках была намного больше, чем Степа ожидал, но забор легко поддался и у Степы в руках оказался весьма приличный его кусок. Пытаясь оторвать от забора один из прутьев, Степан не мог понять, сделан забор из олова или его организм обладает настолько большой физической силой, что железо гнется в руках как пластилин.
-
Вдруг он услышал судорожный вздох и поднял глаза. Человек, шедший впереди него, смотрел теперь ему прямо в глаза. Медленно поднимая в руке скипетр, он что-то забормотал. С каждым мгновением скипетр сиял своим неестественным светом все сильнее, и сияние скипетра каким-то образом концентрировалось на его конце, который человек направлял прямо на Степана.
Дальше все произошло очень быстро. Рефлексы Степана взвыли об опасности. Повинуясь им, Степан отскочил в сторону со всем проворством, на которое был способен, но человек вновь повернулся в его сторону. Степан смекнул, что если бы этот человек не хотел бы ему причинить вреда, то попытался бы его успокоить, но человек упорно направлял свое оружие в сторону Степана. Осознав это, а скорее даже почувствовав, Степан пожалел, что потерял так много драгоценных мгновений, ведь секундой-двумя раньше он успел бы сделать шаг и просто дать своему противнику по голове, наверняка удар такого кулачища был бы если не смертельным, но эффективным точно. Внезапно земля под ногами Степана стала мягкой, а свет на кончике скипетра начал неприятно пульсировать. Стараясь не потерять равновесия, Степа взмахнул куском ограды, и кусок, который Степа пытался выломать, оказался в его левой руке. Чувствуя, что уже не успевает повлиять на исход события, Степа кинул оторвавшийся прут в своего противника и схватившись за свисающую ветвь дерева, стал судорожно перебирать ногами, стараясь не утонуть в ставшей внезапно мягкой, вязкой земле.
Внезапно все прекратилось. Одна нога Степы была во внезапно затвердевшей земле уже по колено, а вторая, которой Степан пытался во что-то упереться, чтобы выбраться, оказалась снаружи.
Без особого усилия Степану удалось освободиться. То, что он увидел, попытавшись понять причину внезапного прекращения чар, было для него неожиданностью: прут, который он бросил, почти не глядя, в сторону своего обидчика, вонзился тому прямо в солнечное сплетение, откуда бурным потоком вытекала кровь. Скипетр лежал рядом, излучая все то же коричневое свечение.
Степан, подобрав скипетр, отбросил в сторону оградку. Рассудив, что оставаться на том же месте было бы неразумно, а если проскочить еще дальше, можно достигнуть края территории замка, он побежал вглубь кладбища, перепрыгивая через оградки и могильные камни. Через некоторое время он достиг высокой стены, около трех метров, и уже не сомневаясь в своих силах, Степа перекинул через нее скипетр, затем подпрыгнул, ухватившись за край, подтянулся на руках и тяжело перевалился на ту сторону.
Некоторое время Степа не мог прийти в себя. Перед глазами было тело убитого им человека, который лежал на боку с удивленным выражением лица, а кровь из раны на его груди заливала могильный камень с непонятными надписями и портретом женщины. Затем сказалось напряжение последних событий, помноженное на похмельное состояние, и Степана вырвало.
Когда чувство тошноты стало стихать, Степа смог оглядеться.
Впереди был темный лес.
Глава 2. Зарат.
- Мерзкие отродья скверны! - кричал варвар, дергая цепи, которыми он был прикован к стенам темницы. - Вы совершили большую ошибку! Я младший сын вождя! Меня будут искать! А когда найдут, ваше гадкое логово разберут до самого основания! Можете в этом не сомневаться! Вы слышите меня?!
Двое призывающих смотрели на него сквозь решетку с опаской.
- Представляешь, как силен будет Посланник, когда войдет в его тело? - возбужденно спросил один адепт второго.
- Это, определенно, самый прекрасный носитель для Шагар'тарха, - произнес второй, и они вдвоем отшатнулись от решетки, когда варвар, дернувшись, вырвал из стены крепление цепи и, не медля ни секунды, размахнувшись, ударил по решетке.
- Жалкие, ничтожные трусы! Возьмите в руки оружие, выйдите против меня на бой, я вам покажу, что значит могущество! Я и без оружия разорву любого из вас голыми руками!
- Любого? - призывающий постарше посмотрел на другого. - Пожалуй мы знаем одного человека, который с тобой справится и без оружия. Чтобы получить своё вино.
- Ха-ха-ха! - варвар громогласно рассмеялся. - Ни один пьянчужка из вашего мерзкого клана не сможет справиться с Заратом Метателем Молота! - С этими словами он, поднапрягшись, выдернул из стены крепление второй цепи, сдерживающей другую руку. - Ведите сюда своего силача! - Варвар начал раскручивать цепи вокруг себя, да так умело, что призывающие невольно засмотрелись.
- Он великолепен, - произнес младший.
В это время скрипнула дверь, и в темницу вошел еще один призывающий.
- Мастер Алустар, приготовления закончены. Патриарх ждет вас.
- Я сейчас подойду. Сходи к мастеру Хадмеру, пригласи его в ритуальный зал, да намекни, что для доставки варвара потребуется грубая физическая сила. А то ишь, как размахался. А ты, - он повернулся к первому адепту, - помоги Йохиму завязать все ритуальные узлы, как полагается.
- Слушаюсь, господин, - синхронно ответили оба младших адепта, посыльный выбежал из комнаты, следом за ним, не торопясь, вышел Алустар.
- Послушай, призывающий, - обратился к варвар к своему тюремщику. - Зачем это все? Меня к чему-то готовят, но к чему?
- К ритуалу призыва Посланника. - Адепт поколебался, потом продолжил. - Твое тело будет использовано как сосуд для призыва могущественного Посланника Инферно, ему не годится первый попавшийся прохожий. Ты красив, умен и силен; Посланник будет доволен таким телом.
- А что будет со мной? - варвар подошел к решетке. - Я умру?
- Нет. Ты не умрешь. Ты будешь уничтожен. Если только твой дух не окажется сильнее духа посланника. Слабейший дух используется как средство для разрыва грани реальности. Говорят, это ужасно мучительно. - Адепт равнодушно отвернулся, доставая из сундука, стоявшего в той же комнате, какой-то сосуд.
Зарат бросился на решетку, пытаясь разогнуть прутья. Затем обратил внимание на сосуд.
- Что это? - спросил он.
- Вино, - пожал плечами адепт.
- Это мне? - удивился Зарат.
- Нет, это Йохиму, - ответил Адепт, кивая в сторону двери. За дверью послышались тяжелые шаги, потом дверь отворилась.
- Ыыаа? - произнесло вошедшее существо.
Зарат уставился на прибывшего. Он был на две головы выше Зарата, который был на голову выше призывающих. Его руки были толщиной с ногу Зарата, а ноги были до того массивные, что казалось, будто камень прогибается под его поступью.
При этом Йохим был необычайно уродлив. Череп его имел неправильную форму, разрез одного из глаз был больше чем разрез второго, но из приоткрытого кривого рта виднелся ряд крупных, правильной формы желтых зубов. В сочетании с необычайно тонкими губами это смотрелось ужасно. И завершали картину уши, настолько отличающиеся друг от друга, что казалось, будто их взяли у разных людей, и приставили к голове, не имеющей к ним никакого отношения.
Зарат стал в боевую стойку.
Йохим протянул руку и снова издал вопросительно-требовательный звук: - Уээа?!
Адепт протянул бутылку вина Йохиму и сказал: - Если ты подготовишь этого варвара к ритуалу, я дам тебе еще одну. Но только если ты все сделаешь правильно.
Монстр, выпив вино двумя большими глотками, повернулся к решетке и, не напрягаясь, открыл дверь, ломая все три висячих замка. Не обращая внимания на цепи, которыми размахивал удивленный варвар, мягко и почти что ласково поднял его в воздух и свел руки варвара за спину.
Зарат от возмущения не мог произнести ни слова. Его, второго по силе воина самого сильного племени Северных Предгорий, скрутил какой-то слуга призывающих. Не иначе, в его теле тоже живет демон, подумал варвар.
Тем временем Йохим уже заканчивал завязывание замысловатых узлов веревки, опутывающей причудливым узором все тело Зарата, не сводя глаз с адепта, держащего вторую бутылку вина. Адепт, проследив его взгляд, одобрительно кивнул, осмотрев узлы, и протянул бутылку Йохиму. Тот жадно припал к горлышку, затем взвалил все еще удивленного варвара на плечо и понес через длинные коридоры замка. Как только монстр внес Зарата в большой зал, варваром овладела невероятная сонливость и он уснул.
Сон варвара был странным. Казалось ему, будто он летит сквозь ночное небо без звезд. Вот мимо него с воем пролетел Йохим, и Йохим был намного меньше и слабее его, а ударившись о невидимую преграду и пробив ее насквозь, Йохим полетел дальше с нарастающей скоростью. По следу Йохима образовалась звездная дорога, по которой полетел и Зарат. Зарат видел там еще двоих существ, Посланника и какого-то Степана, удивленного и напуганного больше, чем сам Зарат. Потом ощущения померкли, и Зарат снова погрузился в сон без сновидений.
Пробуждение Зарата очень удивило. Он лежал в роскошной постели на белых простынях, укутанный белым одеялом. Под головой была подушка, по мягкости не уступающая подушкам в лучших трактирах-гостиницах Хырша, главного города Пограничья. Город хоть и небольшой, но многие знакомые купцы рассказывали, что удобство трактиров в Хырше на уровне самых лучших столиц крупнейших государств, а уж они-то там побывали.
Странный ритмичный звук насторожил Зарата. Он попытался соскочить с кровати с присущей ему ловкостью, но неожиданно понял, что былой ловкости у него не осталось. Скинув с себя одеяло, он тупо рассматривал свое тело, которое могло принадлежать хыршскому виноделу или пивовару, но никак не варвару, сыну вождя племени, знаменитого своими могучими воинами.
Зарат осмотрелся. Нет, это был не трактир. Это больше походило на жилище какого-то алхимика, или коллекционера, а может быть, мага. Вокруг него было множество предметов, совершенно непонятного назначения. Зарат не был необразованным и диким варваром, он много путешествовал и многое повидал, но большинство предметов, находящихся в комнате, он видел впервые.
Ритмичный звук, который так насторожил Зарата, исходил от круглого предмета, висящего на стене. Варвар был достаточно опытен, чтобы определить это устройство, как разновидность хронометра, которыми иногда украшали шпили башен правители больших городов. "Однако, богато живет человек", - подумал Зарат и продолжил осмотр.
В книгах, лежащих на столе и на шкафах Зарат не обнаружил ни единой знакомой буквы. Это больше походило на орнамент, выполненный каким-то безумным, но очень старательным художником. Однако, это были буквы, Зарат даже не сомневался в этом, потому что символов было определенное количество, Зарат насчитал двадцать девять разных, и они вместе составляли слова разной длины в разных комбинациях. Варвар был знаком с письменностью многих стран своего мира, не то чтобы он мог читать, но знание того, кому принадлежать те или иные письмена, позволяло иногда заранее предугадать, какая встреча ждет его в том или ином заведении. Не все относились к варварам с северных предгорий с должным уважением, и Зарату не раз приходилось драться в трактирах с надписями на садарском языке, а в трактирах с надписями на языках Пограничья его всегда принимали вполне радушно. Но такие буквы Зарат видел впервые.
Отложив стопку книг, Зарат принялся исследовать шкафы и сундуки. В большом шкафу, как Зарат и предполагал, была одежда. Одежда эта ничуть не походила на одежду варваров, потому что варвары одевались в кожаные и металлические доспехи. Была лишь одна потрепанная кожаная куртка, но она совершенно не защитила бы даже от скользящей стрелы. Тем не менее, варвар надел ее.
Пытаясь найти штаны, Зарат обнаружил, что все штаны были изготовлены из ткани, которой обычно пользовались призывающие или маги для создания своих одеяний, но вскоре понял, что ткань может быть разной по крепости. Он нашел синие штаны из весьма плотной ткани, которая хоть и не уберегла бы его ноги от ножа или стрелы, но от дурацких царапин в густом лесу вполне могла бы некоторое время предохранять.
Надев штаны, Зарат заскучал и стал обдумывать сложившуюся ситуацию. Что он оказался не в своем теле, он уже понял. В некоторых странах рассказывали легенду о том, что один могущественный злой маг поменял телами влюбленную пару и те сошли с ума, постоянно обвиняя друг друга в неправильном уходе за телом. Зарат считал эту историю глупой выдумкой, но теперь он уже не был в этом так уверен.
Более того, Зарат понял, что он находится в доме того человека, чьим телом он завладел, поэтому хозяйничать здесь он считал себя вправе. В самом деле, принадлежали бы эти вещи кому-то другому, разве смог бы надеть хоть одну из них человек такой, гм, нестандартной комплекции? Когда Зарат понял, что опасаться быть схваченным стражниками ему не следует, он решился подойти к окну.
У него просто захватило дух.
Самым большим зданием, которое Зарату удалось повидать в своей жизни, был замок призывающих. Однако рядом с теми домами, которые он видел из окна, он казался собачьей конурой. Ровные, прямоугольные замки с длинными рядами окон и несколькими выходами. Между ними были мостовые, но не такие как в Хырше, а выстеленные мелким-мелким камнем, казалось, что эти дороги даже лучше обычных мостовых и гораздо ровнее. Кареты, стоящие рядами во дворе, выглядели просто невероятно, сверкали блестящими яркими красками не хуже золота, а совершенство форм просто потрясало воображение.
Вдруг к одной из карет подошла молодая женщина. Варвар невольно залюбовался ее фигурой и подумывал спуститься и предложить ей свои услуги по запряганию лошадей, но скривился, глядя, как она села в карету. Раз села - значит у нее есть слуги, которые выведут ей лошадей и запрягут, а она пока посидит и посмотрит в окно. Варвар стал гадать, из какой двери покажутся слуги с лошадьми, но карета вдруг поехала сама! Причем поворачивала в строго нужном направлении по воле хозяйки. Варвар в этом не сомневался.
Остаток дня Зарат посвятил разбору вещей в квартире. Он делил все вещи на три категории: непонятные, понятные и вроде бы простенькие, но пока не понял для чего. Оружие он себе нашел: несколько столовых ножей, большинство которых годилось только для нарезания овощей, но в случае опасности, это лучше, чем ничего. Топор мясницкий, который вполне можно было метнуть, балансировка позволяла. В самой пыльной, маленькой и захламленной комнатке отыскался большой железный двуручный молот, который порадовал бы Зарата раньше, но сейчас это хлипенькое тело не могло выдержать и трех минут тренировочных упражнений. Тем не менее, нанести несколько вполне смертельных ударов можно было и так.
Когда стемнело, варвар подумал было о разжигании огня, благо - было найдено странное устройство, размером с палец, которое давало крохотный огонек, если крутануть расположенное на нем маленькое колесико. Но камина он так и не нашел. Сочтя неразумным разжигать огонь в месте где столько всего может загореться, он стал раздумывать о том, какие способы освещения комнат могли придумать в этом замке.
Внезапно раздался пронзительный звук, похожий на звон небольшого колокола. Зарат подошел к двери и в темноте заметил, что в двери, которую он так и не смог открыть, есть маленькая дырочка, через которую можно видеть, кто пришел в гости. Внимательно рассмотрев стоящую на пороге женщину, он тихо отошел от двери и, решив не обращать внимания на это вторжение, разделся и лег в кровать. Звонок повторялся еще три раза. Затем, когда Зарат уже думал, что женщина, видя бесплодность своих попыток, ушла, раздался странный шорох, замок открылся, дверь распахнулась и женщина вошла в квартиру. Зарат, лежа на кровати, внимательно следил за ее движениями. Вот она протянула руку, щелкнула чем-то на стене и прихожая озарилась ярким светом.
Женщина, весьма красивая и в расцвете сил, вела себя так, как будто она не дома, но была здесь очень много раз. Она зашла в комнату, включила свет и направилась к столу. Там, покопавшись в ящике, она достала небольшой продолговатый предмет, из которого Зарат так и не смог добыть огонь, из чего сделал вывод, что этот предмет имеет другое предназначение, положила в свою смехотворно маленькую сумочку, и собиралась уже уйти, так и не заметив Зарата, но он подал голос.
- Женщина, подойди ко мне. - Спокойно и убедительно сказал Зарат.
Женщина от неожиданности вскрикнула, подпрыгнув на месте и резко обернулась. Ее лицо выражало искреннее негодование.
- Дебильная шутка, Степка, блин! - орала она. - Что, не мог сказать, что ты тут, что спишь? Чего дверь не открывал?
Зарат был удивлен, какое странно новое ощущение принесли ему звуки чужого языка. Ее язык был похож на родной язык варвара. По крайней мере, все звуки произносились точно так же, не то что у садарцев: когда пытаешься их слова говорить правильно, можно челюсть вывихнуть.
Он хитро прищурился, глядя на эту прекрасную женщину и вспомнил, кто она. На самом деле, он вспомнил многое: Степан, которого он повстречал во сне, рассказал про эту женщину все. Варвар вспомнил и многое другое, но решил не думать над этим прямо сейчас.
Улыбнувшись и заглянув в глаза гостье, он сделал приглашающий жест. Что-то щебечущая женщина счастливо улыбнулась, потушила свет и легла рядом с Заратом на постель, не переставая что-то говорить.
Зарат знал, что ему делать дальше.
Глава 3. Степан.
Степан медленно продвигался по лесу, размышляя о причинах произошедших с ним метаморфоз. Руки, наводящие на мысль о первобытных людях, были частью его нового тела; их толщина поражала бы даже если бы эти руки на самом деле были ногами. Тело явно весило более двухсот килограммов, при этом Степа чувствовал, насколько легко ему даются все движения. Оставалось только выяснить, как выглядит его новое лицо.
В лесу раздавались обычные лесные звуки: пение птиц, шум ветра в вершинах деревьев, стрекот насекомых. Сквозь редкие просветы в густой листве проникали почти видимые глазу лучики солнца; несмотря на это, в лесу было довольно сумрачно, а эти лучики только усугубляли общее впечатление, словно давая понять разницу между сумерками и светом. Где-то позади послышались крики людей. "Видимо, заметили того колдуна", - подумал Степа и прибавил шаг.
День был в самом разгаре, а Степан уже так устал, будто не спал трое суток. Похмельное состояние давало о себе знать, да и пережитый стресс не оставлял Степана в покое. Подсознание то и дело подсовывало то картинки раздробленной грудной клетки или девушек, истекших кровью, с синими лицами и мертвым выражением обреченности на них, то воспоминание о чувстве вязкой земли под ногами, вязкой и сухой одновременно - так Степа всегда представлял себе зыбучие пески.
Чтобы как-то отвлечься, Степан решил обдумать сложившуюся ситуацию.
"Полет сквозь пустоту... Зал, явно предназначенный для проведения каких-то ужасных обрядов... Другое тело... Этот странный колдун, - он же явно колдун!" - думал Степа. - "Ах да, еще эта странная вещь в его руках!"
Скипетр, который Степа подобрал перед тем как войти в лес, висел на поясе и слегка задевал его бедро при каждом шаге. Вытащив его из-за пояса, Степан стал внимательно его рассматривать.
Сила, которую скипетр излучал со странным коричневым светом, была Степе недоступна. Он чувствовал какую-то вибрацию, исходящую из глубин артефакта. Эта вибрация чувствовалась не физически, было больше похоже на едва заметное, но ощутимое мерцание монитора, или же легкую порывистость ветра, создаваемого обычным электрическим вентилятором. Разница лишь в том, что эта вибрация ощущалась как-то по-иному, словно каким-то из ранее неизвестных органов чувств.
"Да, скипетр... Странные ощущения чужеродности происходящего..." - продолжал размышлять Степан. Ему, конечно же, как и любому заядлому любителю сказок, которые поклонники называют звучным словом "фэнтези", всегда хотелось попасть в чужой мир - а то, что этот мир был для него чужим, Степа не сомневался. Слишком уж много странного бросалось в глаза. Вот, например, те огненные существа во дворе замка или...
Степан резко остановился. Ход его размышлений был нарушен: в глубине чащи Степа заметил движение какой-то темной фигуры. Раньше он назвал бы эту фигуру громадной, но он сейчас был ничуть не меньше. "Медведь!" - мелькнула паническая мысль. Мелькнула и исчезла: Степа начинал привыкать к возможностям своего нового тела; кроме того, он был уверен, что медвежьи лапы не настолько сильны, как его корявые, но мощные руки.
Оглядевшись по сторонам, Степан заметил небольшое деревце, которое проросло на месте старого, засохшего пня. Деревцу катастрофически не хватало солнечного света для дальнейшего роста, потому что прореха от старого дерева, лежащего тут же, давно заросла. Оглядываясь по сторонам в поисках возможной угрозы, Степа принялся ломать деревце. Корни долго не сопротивлялись, а у основания дерева был узел, который смог бы служить наконечником палицы. Обломив ветви, Степан укоротил деревце ровно настолько, чтобы можно было стоять, оперевшись на край дубины локтем.
Степан взял дубину в две руки и попробовал помахать ей в воздухе. Было легко, но вместе с тем чувствовалась приятная, весомая тяжесть оружия. Положив дубину на плечо, Степа продолжил путь. Он не знал, куда идет, но ему казалось, что нужно двигаться на север. Именно на север выходили главные ворота замка, а это значит, что в той стороне должно быть хоть что-то. Где был север, Степан не знал, но зная по школьным урокам природоведения, что с северной стороны обычно растет мох на деревьях, выбрал направление - мха на деревьях было предостаточно.
Через несколько часов к похмелью и усталости добавилась еще и жажда. Жажда была такой же как и новое тело - сильной и неприятной. Голод, подступивший следом, был еще сильнее. Но чувство тревоги гнало Степу все дальше и дальше в лес. Тревожиться было о чем: возможная погоня, странные темные фигуры, появляющиеся то тут то там, и еще тишина. Звуки леса остались на его окраине, а здесь, в середине, стояла мертвая тишина, нарушаемая только хрустом веток, на которые наступал сам Степан. Тем не менее, Степан шел, полагаясь на свою физическую силу в случае опасности, зная, что одна из причин его тревоги удаляется по мере передвижения.
Надвигалась ночь. Вопрос о ночлеге стоял довольно остро: усталость и головная боль и не думали проходить. Тем не менее, на ночь нужно было себя как-то обезопасить. Лезть на дерево Степа не решился: его тело могли не выдержать верхние ветви, а нижние были, по его мнению, недостаточно высоко. Можно было предположить, что огонь отпугнет незваных гостей, но у Степы не было при себе ни спичек, ни зажигалки; он было полез пошарить по карманам, но вспомнив, что и карманы-то принадлежали другому человеку, расстроился.
Подумав о своих возможностях, Степа решил хотя бы частично обезопасить себя от атаки крупных хищников, полагая, что мелкие хищники не представляют для него особой опасности. Найдя место, где кусты были погуще, а пространства для стремительных атак практически не было, Степан полез в самую середину. Для того, чтобы затруднить тот же путь вероятному противнику, Степа отломил с дерева прочную ветку и разместив ее на земле, уперев толстый конец в землю, а острый направив в сторону вероятной атаки. Со всех остальных сторон убежище Степана скрывал густой кустарник, который, хотя и не был непролазным, но выполнил бы роль шумовой сигнализации в случае вторжения.
Закончив таким образом обустройство своего убежища, Степа растянулся под ближайшим кустом. Ночь была теплой, дышалось легко, стрекот незнакомых насекомых был приятным и успокаивающим, и Степан уснул крепким и спокойным сном.
Разбудил Степана посреди ночи очень странный шум. Звуков было много, звуки были громкими и сливались они в невообразимую какофонию, которая приближалась, казалось, прямо к тому месту, где располагался Степа. Он вскочил на ноги и тут же был сбит с ног каким-то крупным и очень быстрым животным, пролетающим над Степановым укрытием. Следующую попытку встать Степа уже делал со всеми мерами предосторожности, и не зря: мимо кустов, под кустами и над кустами пробегали целые полчища животных, не обращая внимания друг на друга, стремясь унести ноги подальше от зарева, которое виднелось вдали. "Пожар!" - мелькнула догадка, и Степан, оценив ситуацию, принял решение последовать примеру мудрых представителей местной фауны и, перемахнув через куст, побежал в противоположную зареву сторону.
Очень скоро Степан понял, что ни в скорости, ни в проворстве, ни в умении лавировать между деревьями он не может соревноваться с животными. Несмотря на очень высокую выносливость его нового тела, Степа чувствовал, что дыхание начинает сбиваться, ноги все чаще запинаются о коряги и выступающие корни деревьев, а бушующая стена огня тем временем приближалась.
Странный коричневатый скипетр, который Степан забрал у погибшего, все еще был за поясом и мешал двигаться, поэтому Степан взял его в руку. В такой здоровенной руке скипетр выглядел как причудливой формы микрофон.
Смертельная гонка продолжалась. Степан бежал, не оглядываясь, но пламя было быстрее. Жар лесного пожара уже чувствовался спиной и затылком. Треск вспыхивающих деревьев и рев пламени оглушали. Пот лился сплошным потоком, заливая глаза и лишая зрения, но Степу словно неведомая сила вела вперед, препятствия Степан огибал непроизвольно, даже не видя их перед собой. Даже сил будто бы прибавилось! Жар за спиной стал постепенно уменьшаться. Деревья больше не доставляли проблем, Степан чувствовал себя так, как будто он стал ветром, которому все препятствия нипочем, имели значение только скорость и направление. Было страшно, но была и странная уверенность, что путь верный, и путь только один.
Вдруг все закончилось. Земля ушла из-под ног, дым рассеялся, все внутренности совершили гигантский скачок, словно стремясь вырваться из тела, и Степан успел рассмотреть стремительно уходящий в небо лес, быстро сменившийся глинистым обрывом с обломками скал.
Удар был страшен. Всплеск брызг от воды, казалось, достиг самого леса. Вся левая сторона тела отозвалась жестокой болью, а рот наполнился вязкой солоноватой жидкостью. Дышать стало тяжело, очень тяжело, и Степа, оставив тщетные попытки сделать вдох, потерял сознание.
Сквозь нездоровую полудрему мелькали неясные обрывки информации. Казалось, что течение несет его с головокружительной скоростью. На поверхности воды его поддерживало поваленное, обгоревшее дерево, на которое он так неудачно приземлился при падении. Толстый и длинный обломок одной из нижних ветвей дерева глубоко вошел в его тело с левого бока и не давал пошевелиться. Степа чувствовал боль каждый раз, когда дерево натыкалось на подводные камни или небольшие мели. Периодически пропадали все ощущения, лишь легкая, неестественная музыка растворяла его сознание в сладкой бездне, где нет места боли и страданиям. Но всякий раз, когда Степан был готов пройти дальше по этому пути, чувства возвращались к нему, а затем возвращалась и боль, которая, усиливаясь, заставляла вновь расставаться с реальностью.
Слух Степана практически не улавливал ни единого звука извне. Слышно было лишь медленное биение собственного сердца и хруст обломков костей. Вспышки сознания были все тусклее и тусклее, сердце билось все медленнее и даже усиливающийся шум водопада уже не мог привлечь внимания Степы. Затем раздался сильный удар, боль рванулась багровой вспышкой перед глазами и новое падение превратилось в дивный полет по задворкам сознания.
Глава 4. Ксения
Утро принесло Ксении добрые вести. Она вернулась домой! Прошедшая ночь была такой сладостной, такой приятно-утомительной, такой прекрасной, что мыслей о том, что ей надо уходить вовсе не возникало. Она лежала в кровати, тая от удовольствия, чувствуя мужскую руку на своей груди. До сих пор она не отдавала себе отчета в том, что соскучилась, что давно хотела вернуться к своему Степику, но если бы она об этом и фантазировала, то представила бы свое возвращение так только в самых смелых и романтических мечтах. Степа был так нежен, так страстен, так вынослив, что Ксения впервые в жизни поняла наконец, какое именно удовольствие может доставить женщине искусный любовник. Она поняла, от чего можно потерять голову, она каялась в своих мыслях, как несправедлива она была к Степе прежде. Страсть вспыхнула в ней с новой силой и она была счастлива.
Но что-то ей не давало покоя. Даже не такая большая разница между этой ночью и всеми прошлыми ночами, а какая-то мелочь.
Вдруг Ксению осенило. Степан не произнес ни единого слова за всю ночь! Раньше он так любил после каждого раза посидеть с сигаретой и поговорить на отвлеченные темы, что казалось, будто Степа получает от этого едва ли не большее удовольствие, чем от основного процесса. Тем не менее, он был молчалив и только изредка постанывал от удовольствия, на минутку ослабив контроль за своими действиями.
Осторожно, словно боясь спугнуть прекрасное наваждение, Ксения приоткрыла глаза и тут же наткнулась на нежно-насмешливый взгляд Степана. Видимо, он уже давно не спал, любуясь ей в утренней тишине.
Чмокнув его в щеку, Ксения игриво улыбнулась и попыталась встать, чтобы начать готовить завтрак, но Степа удержал ее на кровати и она осталась, увлеченная более интересным занятием...
Спустя полчаса, Ксения вскочила, не позволяя Степке удержать ее снова, показала ему язык и пошла в ванную. Подставляя свое лицо прохладным струйкам воды, она вспомнила, что Степа снова ничего ей не сказал. "Что ж, может быть он за своим компьютером вовсе разучился говорить" - подумала Ксения и усмехнулась.
Дверь в ванную приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулось Степкино лицо.
- Кыш! - Ксения взмахнула мыльной мочалкой, окатывая Степу брызгами воды и мыльной пены. Тот испуганно отшатнулся, затем рассмеялся и вошел. Подставив руку под воду, он с любопытством взглянул на шланг и распылитель, на мочалку, мыло и шампунь, потом его лицо приобрело выражение глубокой задумчивости и Степа вышел, так ничего и не сказав.
Странное поведение Степы не испортило настроения Ксении, но заставило призадуматься. Если бы она не видела его лица, она бы решила что это не Степа, а совсем другой человек. Изменилась даже его осанка и походка. В лучшую, надо сказать, сторону. Но его молчание не могло не настораживать. "Может быть, он играет со мной в молчанку? Может, он решил со мной не разговаривать, пока я не попрошу прощения за то, что ушла? Может быть, он онемел от счастья? Но вчера же он что-то сказал! Я не поняла, что, но он говорил, всего одну какую-то непонятную фразу. Напугал, дурак. Еще и в темноте." - Она закрыла душ и взяла полотенце, продолжая размышлять. - "И как он умудрился так измениться за те полгода, что мы не виделись? Когда я ему давала флешку с его фотками, которые он так и не забрал тогда... В общем, это я удачно зашла ее забрать." Ксения улыбнулась и вышла из ванной. Свежий сквознячок приятно холодил ноги.
Степа сидел на кровати, словно размышляя о чем-то важном. Такой же точно вид Ксения видела у него лишь два раза: первый раз - когда он собирался сделать ей предложение, а второй - когда он собирался высказать ей все претензии, которые накопились к ней за несколько лет супружеской жизни. Оба раза разговоры закончились в итоге визитом в ЗАГС.
Ксения начала потихоньку собирать свою одежду, которую раскидала по углам комнаты вечером. Улыбнулась: тогда было не до аккуратного складывания.
- Ты не видел мой лифчик? Не могу найти... - Ксения крутилась посреди комнаты, пытаясь определить его вчерашнее направление полета. Затем, обернувшись на Степу, испугалась. Его лицо ничего не выражало. Он ее просто не понял. - Лифчик! - Ксения показала руками на себе. Лицо Степы прояснилось и он, перевернув подушку, взял в руки искомый предмет одежды и рассеянно подал Ксении.
- С тобой все в порядке? Ты сегодня какой-то странный, - Ксения пыталась понять, что происходит со Степкой, но его лицо вновь затуманилось непониманием. Он развел руками.
- Ст-тепан, - Как-то особо напрягшись сказал он, затем показал на себя и покачал головой.
Ксения похолодела. "Амнезия? Раздвоение личности? Брат-близнец, не говорящий по-русски? Нет, вон родинка... Степкина... Его нужно показать врачу!"
- Степа, что с тобой? Ты помнишь, кто ты? Что случилось? Это что, шутка такая? - Ксения задавала вопросы, но на каждый из них он просто разводил руками.
- Степа, - вновь сказал он, затем повторил тот же жест.
"Это не Степа... Это не амнезия... Раздвоение личности!.. или... это другой человек с таким же телом, как у Степы. Но как могло получиться два абсолютно одинаковых человека?!" - Паника начинала овладевать Ксенией. Внезапно ей пришла в голову идея. Она ведь взяла ключ у соседки. Можно зайти и узнать, как давно это происходит. Сделав знак Степе подождать и убедившись, что он его понял (Степа кивнул), Ксения вышла на лестничную клетку и нажала на звонок. Соседка Дарья Аркадьевна, милейшая и доброжелательная старушка, открыла дверь с хитрющей улыбкой.
- Поздравляю, Ксюша, помирились, слышала, слышала, - сказала она и подмигнула. - Почитай, весь подъезд слышал!
- Скажите, Дарья Аркадьевна, - Ксения покраснела и немного запиналась, - вы когда видели Степу в последний раз? Он не показался вам каким-то... странным?
- Позавчера, Ксюша. Нет, было все нормально, как всегда рассеянный и задумчивый. Брал ключи от квартиры, чтобы открыть, а потом положил их в карман. Я-то напомнила ему, что он обычно оставляет их мне, так он чуть ключи от машины не отдал. Сказал, что не может никак решить, браться ему за работу или нет. Назвал себя еще как-то - фирмансером что ли, ну я так поняла, это его компьютерные словечки, - Дарья Аркадьевна усмехнулась. - А что, случилось чего?
- Фрилансером, наверно... - Дарья Аркадьевна кивнула. - Да нет, ничего... Спасибо, все в порядке. Просто... Он мне показался каким-то странным, вот и все. Спасибо, Дарья Аркадьевна!
- Да не за что, дочка. Рада за тебя! - сказала Дарья Аркадьевна и, по своему обыкновению, оставалась в дверях, пока Ксения не вошла обратно в квартиру.
"Похоже, что это все-таки Степка, но с ним что-то случилось вчера или позавчера вечером... Может это связано с работой? Да не, вряд ли..." - думала Ксения, возвращаясь к кровати. Встретившись взглядом со Степой она повторила его жест: развела руками, давая понять, что ничего не понимает.
Тогда Степан приложил руку к груди, показывая на себя, и четко произнес:
- Зарат.
"Наверное, у меня сейчас такое же лицо, как было у него, когда я с ним говорила," - мелькнула мысль у Ксении. Степа - или правильно называть "Зарат"? - рукой указал на Ксению и вопросительно взглянул ей в глаза.
- Я - Ксения, - машинально представилась она, принимая правила игры. "Все-таки раздвоение личности, бедный Степик... Мистер Хайд какой-то... Надо показать его Лариске, может быть чего посоветует. Не сдавать же его в дурку, особенно после..."
При воспоминании о ночи сладко заныло внизу живота.
- Як... сения, - попытался повторить Зарат.
- Нет. Ксения! - поправила она.
- Ксен-н-йя...
- Ксе-ни-я. Ксения!
- Ксения...
- Правильно. Я! - Она показала на себя. Потом взяла Зарата за руку и поднесла ее к его груди. - Я! - повторила она.
Он показал на себя:
- Я?
- Да. Ты! - Ксения протянула руку в его сторону. Затем взяла его за руку и заставила его указывать на собеседника.
- Ты! - догадался он. - Ты, Ксения.
- Да! Правильно! - Она обрадовалась понятливости Зарата.
- Я Зарат. Ты Ксения?
- Да! Ты Зарат, я Ксения. Правильно!
- Правильно! - засмеялся Зарат.
Сделав ему знак подождать, Ксения достала мобильник и нашла в нем номер Ларисы. Лариса была подругой Ксении и по совместительству очень хорошим психиатром.
- Лариса, привет! Слушай, ты сейчас на работе? А когда заканчиваешь? Слушай, ты после работы сильно занята? Да ничего, думала подъехать к тебе со Степкой... Да, помирились. Ну так, пообщаться просто, вопрос один есть. Посидим в кафешке вашей, там, рядом с тобой... Ага. Через пару часов? А ты пораньше сегодня, что ли?.. А, понятно. Ну тогда в полдень, в кафешке? Договорились.
Ксения отключила вызов и, увидев озадаченное лицо Зарата, показала ему сотовый.
- Телефон! - Ксения приложила его к уху. - Я! Телефон! Привет, Лариса! - Потом пересела с кровати на стул. - Я Лариса. - Она показала на себя. - Телефон Ларисы. - Она показала на телефон в руке. - Привет, Ксения! - Ксения вернулась на кровать и, указав далеко за окно, сказала: - Лариса там!
- Лариса там, - сказал Зарат, показывая на окно. - Ксения там? - тут он указал на Ксению.
- Да! - рассмеялась Ксения и обняла Зарата. Он немедленно схватил ее в охапку и уложил на кровать. Следующий час скучать не пришлось...
Одевшись, Ксения поманила пальцем лежащего на кровати в трусах Зарата.
- Зарат, одевайся.
- о-де...
- Вот, надевай это. - Ксения достала из шкафа брюки и рубашку. - Надевай, надевай!
- Да! Зарат надевай. - он надел брюки и, не обращая внимания на пуговицы и молнию, попытался затянуть ремень.
- Нет! - засмеялась Ксения. - Дай я!
- Ты! - согласился Зарат, позволяя ей действовать.
В попытке рассмотреть последовательность застегивания штанов он сначала втянул живот, а затем попробовал прижать его рукой. Выходило не очень хорошо. Ксения засмеялась.
Зарат пощупал рукой все застежки, затем подвигал молнию. Надел рубашку и застегнул все пуговицы.
- Правильно? - спросил он Ксению.
- Да, - сказала она, открывая дверцу шкафа и указывая на зеркало внутри.
- Ыыы, - скривился Зарат, глядя на свое отражение.
- Пойдем, - усмехнулась Ксения. Она взяла Зарата за руку и потащила к двери.
В лифте Зарат беспокойно озирался, а Ксения размышляла над его метаморфозой. Вроде бы Степа, но по поведению совсем не он. В чем-то он стал лучше и интереснее, а вот поговорить с ним не получится. Лариса будет озадачена: случай явно нетипичный.
Двери лифта открылись и Зарат, продолжая озираться, вышел первым. Лариса задумчиво последовала за ним, а потом ей пришлось тащить его за руку, когда, выйдя на улицу, Зарат остановился как вкопанный.
- Пойдем скорее! - нетерпеливо дернула его Ксения и, нажав кнопку на брелке сигнализации, подтащила Зарата к новенькой "Оке". Открыв дверцу, она села за руль. Зарат оставался стоять с удивленным выражением лица, пока Ксения не открыла ему дверцу изнутри. Он аккуратно втиснулся на пассажирское сиденье и закрыл за собой дверцу.
- Тесно, да? - сочувственно покивала Ксения, заводя мотор и трогаясь с места. Зарат дернулся от неожиданного звука, насторожился, затем принялся всматриваться вперед, крутиться по сторонам и даже оглядываться назад. Машина ходила ходуном от его беспокойных движений.
- Расслабься, успокойся, - погладила Ксения Зарата по плечу. Тот панически взглянул на нее, но поняв, что от него требуется, стал вести себя поспокойнее.
Ехали они минут сорок. Зарат с удивлением и любопытством рассматривал автомобили за стеклом, что-то бормотал на непонятном языке, потом наблюдал за движениями Ксении, словно пытаясь их запомнить, затем стал смотреть на здания.