Когда я искал в интернете издателя для моих книг на русском языке, одному издательству предложил книгу "С закрытыми глазами, или Неповиновение". В том же издательстве наткнулся на страницу "Стань нашим автором". Стал, показал книгу "Пререкания", тогда ещё не законченную. Потом оглянулся - куда попал? Много авторов представляли детективы, фантастику и стихи. Но одна книга отличалась от всех. Её героиня Леська - чистая душа, подростка, росла в деревне среди вишнёвых лесов. Было интересно читать про неё. И я немало прочитал, но это была очень толстая книга, и я остановился.
В это время автор Леськи помогала одному автору стихов.
А потом начала помогать мне: "Если Михаэль хорошо заплатит, то обязательно издадут".
Это был первый коммент на "Пререкания". И подпись талантливого автора: Мария <...>.
Я ответил: "Могу заплатить только Марии добрым словом "спасибо"".
"Уважаемый Михаэль, все это, конечно, прекрасно, но, насколько я поняла, Вы отчего-то упорно оставляете в тени два вопроса. Первый: в связи с чем на Вас поступила жалоба, с которой все началось? И второй: почему Вы отправились в полицейское отделение с пистолетом? Вполне естественно, что его у Вас изъяли, все абсолютно законно. Теперь дальше: почему Вы так упорно называете этих людей "убийцами на государственной службе"? Почему Вы так уверены, что покушения организовали именно они? Да если бы эти, с позволения сказать, покушения были организованы госслужбами, Вас бы уже не было в живых. И последнее: почему Вы публикуете это на литературном сайте? Вы действительно считаете, что кому-то могут быть интересны все эти Ваши дрязги? Честно скажу: худшей нудятины мне давно не приходилось читать. Очень хорошо понимаю тех издателей, которые отказываются Вас печатать: они просто разорятся, издавая подобные опусы".
"Уважаемая Мария, это седьмая книга, на все Ваши вопросы есть полные ответы в предыдущих шести. Но почему Вы без знания чужого Вам мира со знанием дела отвечаете на свой же вопрос, который показывает Ваше незнание этой чужой жизни? В государстве Израиль входят в любое учреждение с оружием, его сдают, получают квитанцию и при выходе по ней получают оружие. Но Вы не только не знаете этого, но ещё и судите о не известных Вам законах: "все абсолютно законно". У меня нет желания продолжать такой разговор. Всего хорошего".
"Простите, но <...> почему Вы не рассказали русским читателям, коли уж пишете для них, о законах государства Израиль? И опять-таки непонятно, зачем идти в полицию обязательно с оружием? Почему его нельзя было просто оставить дома?"
"Я предложил издательству книгу "С закрытыми глазами, или Неповиновение". Потом вошёл в этот форум и <...> показал короткие рассказы книги "Пререкания", чтобы посмотреть реакцию, потому что каждый рассказ законченная вещь и короткая. Я опустил рассказы <...>, которые труднее для понимания без прочтения предыдущих книг. Я писал и пишу для читателей государства Израиль, мои книги на двух языках: иврите и русском. И тем, и другим объяснять нечего, всё понятно без лишних слов. О законах рассказывается в специальной литературе, но не в художественной. Гражданин государства Израиль везде идёт с оружием, оружие всегда при нём. Не рекомендуется оставлять оружие дома, его могут украсть".
"Дорогой Михаэль! Вы пишете для жителей государства Израэль - допустим. Но сейчас Вы выложили Ваши произведения на сайте русского издательства, для русских читателей. Значит, Вы рассчитываете, что они будут читать Ваши книги. В таком случае, Вам необходимо учитывать, что они вполне могут не знать чего-то о жизни в Израиле, никто не обязан знать все. Поэтому Вы должны объяснить им все, что для них может оказаться непонятным. Теперь дальше: Вы утверждаете, что если оставить оружие дома, его могут украсть. Это что же: в Израиле так запросто можно залезть в чужой дом? Я думаю, что это случается, во всяком случае, не чаще, чем, например, в России, Израиль считается благополучным государством. И опять же: из дома оружие могут украсть, а в полиции его, получается, просто отобрали. Так какая разница? <...>"
"Уважаемая Мария! До выезда в Израиль были мои публикации и в России, под псевдонимами, первые же редакторы сказали, что с такой фамилией... и так далее. В Израиле я тоже печатался. Ещё до выезда я остановился только на еврейской теме и потом продолжил её. После покушения, в последних книгах я увидел, что вышел из интересного только для жителей государства Израиль или только для евреев. Вы взяли тяжелое "Пререкание". Прочтите короткое и простое: "Краткая история Государства Израиль" или любое другое, будет просто. И я ещё не на той стадии, чтобы делать примечания для читателей других стран. Да, в Израиле могут запросто залезть в чужой дом. И полиции до этого нет дела. Практически она с этим не борется. Да, отобрала-украла пистолет полиция, но это разнится с кражей просто воров. У меня скоро шаббат (суббота - требуется такое примечание?)".
"Дорогой Михаэль! Я надеюсь, Вы прочтете это сообщение после того, как Ваш шаббат закончится. Мне действительно хочется Вам помочь <...>. Ваша беда в том, что, судя по Вашим текстам, Вас интересуют только Ваши личные проблемы, и Вы вряд ли задумываетесь о том, насколько это может быть интересно читателям. Например, в Ваших книгах несмолкаемым рефреном идет тема покушения на Вашу жизнь, а в то же время совершенно непонятно, кому и зачем нужно на Вас покушаться? То есть, кому - как раз понятно: израильским госслужбам. Но вот для чего? Кому Вы могли помешать? Что Вы знаете такого интересного и опасного, что от Вас необходимо избавиться? Об этом почему-то ни слова нет - то есть, возможно, и есть, но в предыдущих главах, которые Вы не выложили. А что касается того, что в Израиле воры запросто могут залезть в чужой дом, то на это могу сказать, что украсть они могут не только пистолет, но и цветной телевизор, норковую шубу и бабушкин трельяж красного дерева. Так что же - все это с собой таскать? Думаю, что Вы все-таки не Геракл".
"Уважаемая Мария, спасибо. Я не просил об этом - (о помощи), поэтому это особенно ценно. Своими книгами я хочу помочь евреям <...>. И как призывала меня давно Мариета Шагинян, "вносить вклад в мировую культуру". Тогда я ей возразил, что мне не до этого, что мне надо добраться до родной земли. <...> Вы начали читать с последней, седьмой книги, которая строится на отдельных не связанных, на первый взгляд, между собой рассказах. Книга ещё в работе, и конец её будет только с моим концом. Эти рассказы понятны моим читателям, они живут там, в тамошней жизни. Вы же ничего не знаете об этой жизни, об этом государстве. Если бы Вы начали хотя бы с предыдущей, шестой, предлагаемой мной книги "С закрытыми глазами, или Неповиновение", то у Вас было бы более полное понимание и только некоторые вопросы. Сейчас же у Вас полно вопросов. Вы могли бы, под моим углом зрения, увидеть государство Израиль через мои книги "Мудаки", "Прощай, Израиль... или Последняя утопия", "Покушение", "Суд" (не суд государства надо мной, а мой суд над этим государством; о суде надо мной в предлагаемой книге "Прощай, Израиль... или Последняя утопия"). Но кто я такой, чтобы навязывать кому-то познать Израиль, да ещё под моим углом зрения?! Мы топчемся на непонятном Вам: что это за законы? что с оружием? кому нужно покушаться на меня? Наша переписка была бы короткой или о другом, если бы Вы прочли предлагаемую книгу. А Вы, не читая предлагаемой книги, остановились на сложном для Вашего понимания (без чтения хотя бы одной предлагаемой книги) рассказе, где масса непонятной информации. Писатель - свидетель своего времени. Наш долг свидетельствовать честно. Еврей Марголин (ещё до Солженицына) рассказал о себе (!) в советских лагерях и о своём окружении. Солженицын рассказал о себе (!) и о своём окружении. И я рассказываю о себе (!) и о моём окружении. А вы прекрасно всё понимаете. "Но вот для чего? Кому Вы могли помешать? Что Вы знаете такого интересного и опасного, что от Вас необходимо избавиться?" Вопросы справедливые. В России избавились от 200 пишущих людей за последние 20 лет. Они писали не то и не так, для правящих".
"Дорогой Михаэль, я думаю, что здесь Вам необходимо найти основное зерно повествования, от которого можно оттолкнуться. Вообще-то можно понять, в чем тут дело, но все же пока получается несколько туманно. Насколько я поняла, государство ополчилось на Вас за Ваши книги и решило от Вас избавиться. Но тогда нужно, по крайней мере, ввести читателя в курс дела, что это за книги и чем они опасны для государства. Ведь именно это, по сути дела, у Вас - главное, на это нанизан весь сюжет, а у Вас об этом ничего толком не сказано, и поэтому все рассыпается. Если госслужбы так настойчиво преследуют человека, подсылают шпионов, провокаторов, организуют покушения, то для этого должна быть более чем веская причина. Если причина - в Ваших книгах, то этот мотив надо развернуть, как следует".
"Уважаемая Мария, "зерно повествования" - это "Краткая история Государства Израиль" в первом "пререкании". Об этой истории знают только мои немногочисленные читатели от меня, и мои кураторы, не от меня. Об убийствах знают многие, но то, что это история государства, - в таком художественном виде знают, пожалуй, только от меня. Вы всё прекрасно понимаете, а "получается несколько туманно"... Вашу книгу начал читать со второй части, (случайно) пропустив первую, потому что об описываемой Вами жизни я знаю. А вот мою последнюю книгу, которую предлагаю для публикации, никак нельзя читать без предыдущей, без знания об этой жизни. Вы прекрасно всё поняли. Но у государства нет права "ополчиться" и "избавиться". Такое государство - убийца. Только ленивый не поймёт, что действие происходит в кэгэбэшне. Только в кэгэбэшнях убивают пишущих и за книги. И не имеет значения, какие это книги. Кэгэбэшни строятся на лжи и живут во лжи, и боятся правды хороших книгах. В моих книгах правда о кэгэбэшне (и там, и здесь). Все "пререкания" дополняют одно другое. Даже маленькое "пререкание" самостоятельное произведение, понятное думающему человеку:
Палачи, пожалуйста, не трогайте моих детей и внуков.
Палачи, будьте палачами, но не извергами".
Такое не рассыпается, а звучит художественно.
Можно с этим не соглашаться и заглушать выстрелы громкой песней:
"А ну-ка, девушки, а ну, красавицы, пускай поёт о нас страна".
Или:
"Широка страна моя родная... где так вольно дышит человек".
Не заглушили, правда о кэгэбэшне пробилась.
А не знающему о непонятном и неизвестном требуются внимательное прочтение и большие усилия...
Они знают, какая у них "причина веская". А Вы - ну никак. Нет веских причин для убийств. Всё это совковое и гомососное. Читайте великого русского писателя Александра Зиновьева".
"Вот это все и надо преподнести в Вашей книге, чтобы читателю было понятно. Права "избавляться" у государства, конечно, нет, но что мы можем поделать, если таковы реалии жизни?"
"Уважаемая Мария, даже в Израиле очень многим известно о российском кэгэбэ. А о своём кэгэбэ мало кто знает. Но если какой-то российский читатель не знает о кэгэбэ, то моя книга не для него - никакие преподношения не помогут. Ваше "но что мы можем поделать?" или "Что делать?"... была такая книга в школьной программе тех лет, когда я учился. Я сделал свой выбор - свидетельствовать о времени, в котором живу. До меня это сделали многие".
"Михаэль, я думаю, что с пиццей действительно просто ошиблись. Возможно, ее заказал Ваш сосед, который живет в квартире 17, а Вы, допустим, в квартире 7. Не поставить впереди единичку - такое достаточно часто случается. Если же допустить, что пицца, скажем, была отравлена, то слишком уж сложно получается - травить человека таким способом. Намного проще, например, подлить чего-нибудь в кофе в какой-нибудь кафешке, тем более, что там уж точно потом ничего не докажешь: посуда немедленно убирается и моется. Так что тут, я думаю, ничего страшного не было".
"Уважаемая Мария! А в других "пререканиях", а их много, не ошибся? В другом разговоре между нами по поводу другого случая Вы сказали, что "всё законно", а ведь Вы не знали здешних законов про тот случай. А в этом случае я даю доказательства, что это не случайно. В этом случае надо знать не законы, а ментальность поведения доставляющего пиццу. Вы этого не знаете, но тоже судите. Рядовая пицца - на 6 порций. Грубая работа - отравить всю семью. Многие поймут <...>. Другое дело - расправиться только с Михаэлем. Но никак не через отравление. Да я и не заказываю такое, что можно отравить. И в кафешки не заглядываю. Моим читателям это всё понятно. Кто это "мой" читатель? Это тот, кто знает, что убивают. И верит мне. Да, в одном из пререканий идёт речь об отравлении, но не в подобном случае. Но Вы придумываете "отравление" и снова судите: "слишком уж сложно получается - травить человека таким способом". А потому, что Вы не "мой" читатель. Только не обижаться. У каждого автора - свой читатель. Вот я - Ваш читатель. Под "страшным" Вы намекаете мне, что не было дела. Этот вывод естествен после всех Ваших суждений. А было вот что. Через три дня после "пиццы" был очередной день траура по Рабину, которого делают идолом для евреев. У евреев нет идолов. У большевиков есть. У большевиков есть и зуб на меня по поводу Рабина. Сейчас не вхожу в подробности об этом, это не к месту, длинно. Об этом в книгах. Но отомстить Михаэлю ко дню Рабина - радостное дело для идолопоклонников. Это не первая попытка расправиться со мной накануне дня Рабина. Взят опробованный вариант: человек открывает дверь, происходящее для него неожиданность, "посыльный" быстро суёт ему в руки коробку с пицей и бутылку, говоря, что есть ещё что-то для него внизу, бежит вниз. И через несколько секунд взрыв".
"Дорогой Михаэль! Вы на меня тоже не обижайтесь, я Вам верю. Но мне действительно не вполне понятно. Отравить семью из 6 человек - сложно, а взорвать - легче? Ведь получается то же самое убийство целой семьи. И я думаю, что если бы тому человеку было нужно подсунуть Вам взрывное устройство, он бы сделал все, чтобы Вы от него не избавились. А Вы, слава богу, живы, и это самое главное. И еще: не вполне понятно, почему идолопоклонники выбрали объектом своей мести именно Вас? Ну, положим, не любят они иудеев, но конкретно Вы, что плохого им сделали? Я думаю, тут главное - понять причину, тогда будет проще разобраться со всем остальным. Вы только не подумайте плохого: причина и вина - разные вещи. Если Вас так настойчиво преследуют, это вовсе не значит, что Вы в чем-то виноваты, но какая-то веская причина за этим кроется. Без причины никто не станет тратить столько сил на преследование довольно скромного, судя по всему, человека. Вот я думаю, и надо подумать: кому именно и для чего конкретно это нужно. Тогда, возможно, с этой напастью удастся справиться".
"Уважаемая Мария, я не обижусь, а за доверие спасибо. У большевиков во власти нет преград, но отравление целой семьи не в их пользу, а расправу только с одним неугодным умело преподнесут, как преступные разборки, сведение счётов с должниками и ещё тысячи подобного. В данном случае серьёзно пострадать мог только принявший подарки в свои руки... Спасибо за главное - "слава Б-гу, жив"... Я покажу два небольших рассказа из книги "Покушение", до которых Вам трудно добраться. Это только часть темы: "За что?"... Вот два коротких рассказа - это не мало, но помогут ли Вам понять "причины"? А "Краткая история Государства Израиль" - первое "пререкание" - помогает понять? А другие "пререкания"? Надо много прочесть, чтобы знать".
"Уважаемая Мария, это далеко лежит от Вас. Не дотянуться и не понять".
Других комментаторов "Пререканий" не было. Люди заходили посмотреть и уходили.
Я выставил "Пререкания" в последнем месяце 2010 года и во втором месяце 2011 года ушёл с этой страницы. Через месяц я заглянул, чтобы немного почитать про Леську, и написал к главе, выставленной на тот день: "Уважаемая Мария, нет времени читать Вашу интересную и увлекательную книгу, но заставил себя всё отбросить и хоть немного прочесть. Теперь буду ждать с нетерпением, когда опять себя заставлю обо всём забыть ради Леськи и её мира. Читатель Михаэль".
Она ответила: "Большое спасибо, дорогой Михаэль, за интерес к моей книге".
Ещё через месяц, я снова заглянул почитать про Леську. Но атар издательства был неисправен, страница "Стань нашим автором" не торчала на главной странице издательства.
И я забыл о нём.
Когда обвалился "мой" новостной канал, я этого ожидал.
Мои "пререкания" с чекистскими форматками и кэгэбэшней не помогли открыть глаза комментаторам. До самого последнего дня жизни канала свободы комментаторы исправно беседовали с "риной", "фомой", "джокером" и ещё сотней форматок чекистского интернетного отдела.
И я вспомнил, что "пререкания" не открыли глаза и на странице "Стань нашим автором" нееврейского канала.
Было общее - "Пререкания" не открывают глаза ни в той кэгэбэшне, ни в этой.
Мой разговор с талантливым автором вошёл в книгу, и я пошёл показать его автору Леськи, которую не забыл и снова хотел почитать про неё. И поддержать мастера.
Но забыл, сколько времени прошло.
Атар издательства уже работал, но эта страница не торчала, а была задвинута глубоко внутрь. Я её нашёл, прочел последнюю на этот день выставленную главу книги про Леську и написал: "Уважаемая Мария, последний раз читал у Вас то, что было почти два года назад. Сейчас прочёл последнюю на сегодня главу. Мне это не мешает. Вы - мастер. Ваша Леська - лучшее, что есть здесь. <...> Но сейчас меня пугает Ваше долгое молчание".
И нажал "отправить".
И тут произошло дикое: эта глава с моим комментом выскочила на первое место страницы.
Тогда я оглянулся, как больше двух лет назад, - куда попал?
Увидел, что страница "Стань нашим автором" стала кладбищем людских надежд.
И лишь теперь разглядел, что эта глава выставлена полтора года назад, в шестом месяце 2011 года.
Мне стало страшно.
Я проверил: Мария выставила шестьдесят две главы с восьмого месяца 2010 года по третий месяц 2011 года, то есть шесть месяцев она выставляла по главе в три дня.
И ещё увидел. В первом месяце 2011 года авторы выставили восемнадцать произведений, на треть меньше, чем в предыдущие месяцы. А в шестом месяце - только три произведения. Уже с третьего месяца 2011 года авторы продирались через технические препятствия. И Мария замолчала с третьего месяца 2011 года. И только через три месяца, а не через три дня, она выставила следющую, шестьдесят третью главу книги, но тоже не последнюю. Три месяца она боролась с препятствиями и, наконец, выставила. Глава обрывалась на полуслове.
Это был её крик отчаяния.
А я записал в толстую книгу своих грехов мою грубость в разговоре с мастером.
"Пререкания" погубили и еврейский канал, и нееврейский.