Ворох листвы застилает тропу,
Пришедшая осень похитит печали.
Одинокая дева идет сквозь толпу,
Ее никогда в этом мире не знали.

Растрепаны гнезда, пожухла трава,
Безликая тень от заснувших кустов.
Быть может, она и была не права,
Нарушив заветы забытых отцов.

Потеряны смыслы, утрачено слово,
Остались лишь лужи на стрелках дорог.
Когда-то все это ей было так ново,
Сейчас же ей скучно ступать за порог.

Угрюмые лица, потухшие клумбы,
Когда-то пестревшие морем цветов.
Пути одиноких и страшные судьбы
Сейчас процветают под гнетом веков.

А ветер все кружит, играя с калиткой,
Не слышно давно громких криков детей.
Здесь каждый себя ощущает улиткой,
Застрявшей в дороге безудержных дней.

Она все идет, задыхаясь от грязи,
Для города воздухом стала лишь пыль.
А роли играют удачные связи,
Здесь кражи и смерти не сказка, а быль.

Ей хочется мира, покоя и счастья,
Но знает она, что не сбыться мечтам.
Последние слезы от мрака ненастья
Прошлись по давно побледневшим щекам.

Ну что, если люди к слезам безразличны?
Забыться, исчезнуть, уплыть, улететь...
Ей больно принять, что порой все двуличны,
Так больно на жизнь в одиночку смотреть.

Она быстро взглянет - на стрелках лишь восемь,
Потом вместе с ветром они побегут.
Прохожие глянут на девушку-осень,
Посмотрят с укором и дальше пойдут...