Александр толкнул дверь плечом, не вынимая руки из карманов тренировочного комбинезона. Выместил на ней скопившееся раздражение и усталость. В последние дни он почти не спал. То ли волнение перед грядущей миссией сказывалось, то ли неудачи на тренировках.
Он сознательно изматывал себя на тренажерах и проходя бесчисленные симуляции, но не чувствовал себя готовым. Хотя Макс и Эмили в один голос убеждали его в обратном. Врачи констатировали годность к полету. Но Александр знал, что не прошел и половину тестов.
Инженеры и техники уверяли, что знаний о корабле, которые он успел усвоить за непродолжительную подготовку, вполне хватит для управления "Кухулином". Им Терентьев также не верил и просиживал ночи за инструкциями и схемами.
Он не верил чужим словам, слишком много было таких, которые ему хотелось услышать. Он не верил себе, своим силам - восемь лет не прошли незаметно.
А ещё он не верил Эмили. Нет, она отвечала на все вопросы, но только то, что хотела ответить. Выдавала информацию маленькими, четко дозированными, порциями. И Александр остывал, заканчивал с расспросами и натыкался на стену, когда пытался что-то разузнать самостоятельно. И тогда он смирился. Взял пример с Максима, который никогда не задавал лишних вопросов. Ушел с головой в тренировки. Чтобы стать тем, в кого верили все в проекте "Кухулин". Капитаном космического корабля.
- Господа, у меня хорошая новость! - с улыбкой объявила Эмили, когда Александр и Максим расселись за столом. В голосе радости никто из мужчин не услышал, да и вид у директора проекта был усталый, даже замученный. Словно она выиграла решительную битву, но большой кровью. - Подготовка закончилась!
- Проект закрыли? - мрачно и невпопад буркнул Александр.
Максим не сдержался и ткнул командира локтем в бок. С испугом прошипел:
- Сплюнь!
- Космонавты слишком суеверны, да, Саша? - съязвила Эмили.
Когда она хотела уколоть его, то называла Сашей. И невольно копировала интонации своей матери. Но если Лорна говорила мягко и без капли иронии, то её дочь наоборот - пыталась шутить. Не к месту. И не ко времени.
Эмили придвинула к мужчине свой планшет. Наклонившись через стол, она медленно пролистала несколько приказов и разрешений. На старт челнока с Земли, на полёт к Луне, на аренду одной из лунных верфей, на тестирование "Кухулина" недалеко от Лунной орбиты. Наверное, половину памяти планшета сейчас занимали разрешительные документы, заключения, результаты.
А это значит, что скоро полёт. И он, Александр Терентьев, ступит на борт "своего" корабля. Сядет в кресло, прикоснется к панелям управления, услышит шум и писк датчиков, увидит небо, полное звёзд.
- Но мы не готовы, - заявил Александр, отодвигая планшет. Намеренно резко, с вызовом, чтобы Эмили не успела заметить, как дрогнула от волнения рука. Как в глазах мелькнул страх.
Страх тех восьми лет в чернильных щупальцах. Страх, который он пытался забыть восемь лет на Земле. Восемь лет в космосе и восемь на Земле. Он прошел путь возвращения. Прошел по своим следам. Остается только прыгнуть. И решиться на прыжок страшнее всего.
Александр с усталым вздохом откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Посмотрел на Максима, внимательно пролистывающего документы на планшете. Убедившись в формальностях, пилот вернул планшет Эмили. Он не мог и не даже не пытался скрыть довольную улыбку. Скоро полёт на верфь, где их уже заждался "Кухулин".
Эмили кивнула Максиму и спросила его:
- Максим, вы готовы к миссии?
- Не мне судить, - немного натянуто ответил молодой человек. Он не ожидал такого вопроса. Он уже привык к тому, что на планёрках Эмили разговаривала в основном с Александром. - У вас все результаты наших тестов.
- Я знаю ваши результаты, читала отчеты. Мне нужно ваше личное мнение. Готовы ли вы?
Александр вздрогнул. На миг ему показалось, что он услышал голос Лорны. И увидел её. Резкую в движениях, натянутую в осанке и стальную в голосе. Такой она была, когда принимала решение и отдавала приказы.
- Готов, - отчеканил Макс.
- А вы, Александр? Лично вы? - спросила женщина, глядя на Терентьева.
Образ капитана "Одиссея" развеивался. Эмили пыталась смотреть в глаза собеседнику, но не в душу и мысли. Нет, она не сможет стать своей матерью. Слишком разные эти женщины с одинаковым голосом.
- Нет, - твердо ответил Александр.
Он качнулся на стуле, но стук ножек заглушил ковралин на полу. Но Эмили услышала его и сбилась, потеряла хватку. Спросила уже не так уверенно:
- Хотите разорвать контракт?
- Нет. Не хочу. Я полечу, когда вы скажите. Но сразу хочу предупредить, что если случится форс-мажор...
- Форс-мажора не будет. Вы слишком строги к себе, Саша. Ваш опыт - вот это наивысший уровень, лучшая подготовка.
- Это было давно.
- Но судя по данным, вы нисколько не утратили своих способностей, - Эмили продолжала убеждать Терентьева. Навязчиво и неуверенно. А ведь она директор проекта, и она должна была лишь объявить о полёте, а не выяснять степень готовности экипажа.
- Уговорили, - ответил Александр, сдерживая улыбку. Он оторвался от спинки стула, наклонился вперед, облокотился о столешницу. И вкрадчиво спросил. - Но вы, Эмили? Вы готовы к полёту?
- Подстроюсь, - ответила мисс Рутвен, словно отмахнувшись. Это уже неважно. И в этом она ошибалась. Она слишком сосредоточилась на Александре.
- Вы биолог, и должны понимать, что не подстроитесь. Для этого и проводиться тестовый гиперпрыжок, которого у нас не было и не будет, чтобы проверить реакцию организма. Вдруг вы вообще не способны переносить выход из гиперпространства.
- Моя мать нормально воспринимала прыжки?
Эмили немного занервничала. Заметно дрогнул голос, пальцы с силой сжали металлический корпус планшета.
- Вполне, - заверил Александр, вздохнув. Она не знала. Да и откуда ей знать, если все документы по "Одиссею" засекречены. А может, никогда и не интересовалась. Никто толком не понимает и не может предсказать реакцию.
- Значит, и у меня с этим не будет проблем, - улыбнулась она.
- Алекс, повторяю, у нас нет времени, - и снова её голос стал тверже и тише. - Тем более, чтобы тестировать мой организм.
- Нам все равно еще требуется перепроверить расчеты, - заметил Александр, переводя тему. Пусть Эмили сама заботится о себе, пока что он ещё не её капитан.
- Поверьте, их перепроверили уже сотню раз специалисты на мощнейшем оборудовании. Ошибки исключены. Сейчас нам важнее прогнать все системы "Кухулина", - сообщила женщина.
- Тогда я спокоен, - улыбнулся Александр.
- Думаю, на этом можно закончить разговор и подвести итоги.
- Можно, - согласился мужчина. - Только еще один вопрос, Эмили. Даже не вопрос, а просьбу. Я бы хотел взять выходной перед полётом на Луну. Надо закончить некоторые дела.
- Без проблем, Алекс. В любое время, - улыбнулась Эмили. С облегчение, ведь тяжелый разговор подошел к концу.
- Хорошо. Мы можем быть свободны?
- Конечно.
- Еще, Эмили, тренажеры не свернули?
- Нет, можете тренироваться.
- Тогда я пойду.
Эмили кивнула в ответ, вернулась к планшету и ноутбуку. Было заметно, насколько ее утомили формальные собрания. Каждый раз что-то объяснять, что-то доказывать, спорить с подчиненными. Но она сама его выбрала. Александр не просился. Он бы прожил без космоса.
И долго ли прожил?
Он шел по коридорам, не видя и не слыша ничего. Бежево-серые стены с тяжелыми белыми дверьми и кодовыми замками. Больше не было лабораторий, тренажеров, залов для совещаний. Не было КПП и корпусов. Не было самого научно-исследовательского комплекса возле Мирного. Все это слишком узкие границы для Александра. Тяжесть и притяжение, которых больше нет. И можно увидеть небо. Достать до звезд.
На тренажерах никого не было, кроме дежурного техника. Все тренировки были спешно отменены, и почти весь персонал упаковывал вещи. Кто отправлялся на Лунную базу, кто на верфи вместе с Эмили, а кто в свой родной институт или отдел. Работа над проектом была почти завершена.
Александр забрался в тренажер, сел в кресло и пристегнулся. Посмотрел на консоли, которые имитировали приборные доски "Кухулина". Если отвлечься, то можно представить, что вокруг космический корабль, но Александр видел черный выключенный экран, замечал отсутствие некоторых датчиков и устройств, да и через щели проникал резкий электрический свет и воздух. А в наушниках звучал голос техника:
- "Модуль-1", вы готовы?
- Да, "база", готов. Симмуляция полета.
Это было неожиданное решение. Раньше он тренировался только как навигатор. Рассчитывал курс корабля, точки прыжков, траектории и погрешности. Временами, когда у Эмили находилось свободное время, экипаж "Кухулина" тренировался вместе. Оттачивались действия в экстренных ситуациях, отрабатывались реакции, принимались решения. И Терентьев понимал, что с этой мисс Рутвен будет намного сложнее, чем с её матерью.
Но сейчас, когда до старта остались дни, он решился. Захотел проверить себя. Максим может сколько угодно хорохориться, но в одиночку слишком тяжело пилотировать корабль. И рано или поздно его придется подменить.
- Диагностика систем полета, - в наушниках звучала очередная команда.
- Есть диагностика систем.
Александр мог с закрытыми глазами проверять готовность систем на "Одиссее". Он слышал их дыхание, чувствовал их состояние, приглядывал за ними. Когда Жан Моран, второй бортинженер "Одиссея" рассказывал, что корабль для него как живое существо, за которым он ухаживает и которого он понимает без слов, Александр думал, что тот тронулся умом за годы на борту. Но в последний год во время бесконечных прыжков Терентьев стал его понимать. "Одиссей" был живым.
А вот тренажерный модуль - пластиковый контейнер с компьютерами и цветными лампами, а "прыжок" - симуляция. Фальшика. Игра.
- Диагностика завершена, - сообщил Александр, не нарушая правила "игры". - Системы готовы.
- Ключ на старт, - прозвучала новая команда.
- Есть "ключ на старт", - ответил Терентьев и вставил тонкую пластинку-ключ в щель на пульте управления установкой нуль-Т, ввел код и повернул его. Внутри раздался щелчок. Включились новые компьютеры, на мониторе появилось изображение космического пространства.
Но не ощущалась едва уловимая вибрация, разбегающаяся волнами по кораблю, от работающей установки. Инстинктивно не чувствовало изменение во времени - часы исправно показывали земное время, а не внутрикорабельное. И не опаздывали на долю секунды.
Установка нуль-Т не разогревалась и не прокручивалась. Работала симуляция.
- Ускорение.
- Есть ускорение.
Александр повернул ключ до следующего щелчка. Замигали индикаторы - спираль раскручивалась. А пространство в зоне её действия сжималось, время замедлялось. И за считанные секунды до того, как они начнутся превращаться в черную дыру, звучала команда:
- Прыжок.
- Есть прыжок.
Щелчок переключателя и нажатие оранжевой кнопки. За секунду. Без промедлений и без спешки.
И снова обман. Экран побледнел, посерел, но так и не смог передать изображение изнанки пространства. Гиперпространство не записывали никакие камеры, даже датчики и те не могли его зафиксировать с надлежащей точностью. Его можно было увидеть собственными глазами лишь во время "прыжка".
На одном из дисплеев мигали зеленые цифры секундомера. Четыре секунды. Есть всего четыре секунды, чтобы выпрыгнуть из гиперпространства. Не раньше и не позже.
- Выход, - прозвучало в наушниках.
- Есть выход.
Александр вытащил из щели ключ, когда таймер показал пятую секунду. Он опоздал, замешкался, забыл, что он в реальном пространстве, где мгновения не превращаются в вечность. Они четкие, размеренные и отсчитанные таймером.
Попался! Проиграл!
- Вы опоздали, "Модуль-1". Запустить симуляцию снова?
- "Модуль-1", слишком рано. Вы остались в подпространстве. Запустить симуляцию снова?
Александр замешкался с ответом. Да? Еще раз? И снова проиграть. Он пилот поневоле. Он никогда не тренировался, не проходил симуляции - его сразу же посадили в кресло пилота и подключили к устройству нуль-Т. Не было другого выхода. Лорна не справлялась. Нужно было искать замену.
"Прыжки" слишком изматывают весь экипаж, а пилота доводят по изнеможения, а иногда и до безумия. Но об этом стараются не распространяться. Бывших пилотов стараются перевести на работу поспокойней.
Александр злился на себя. За то, что полез в этот проклятый тренажер, за то, что выбор симуляцию полёта, за то, что спорил сегодня с Эмили. За то, что вообще ввязался в сомнительную авантюру под названием "Кухулин"!
- Нет, "база", заканчиваю симуляцию.
- Вас понял, "Модуль-1". Симуляция завершена.
Александр вылез из тренажера, махнул рукой технику за компьютером и подошел к видеофону. Набрал внутренний номер кабинета Эмили. На маленьком черно-белом экране появилось лицо главы проекта. Ее тонкие губы растянулись в немного раздраженной улыбке. Как и всегда, когда ее отрывали от дел. Важных и срочных. Но и дело Терентьева не терпело отлагательств.
- Эмили, это Александр, - кашлянув, произнес мужчина. Он пытался не смотреть в глазок камеры, чтобы Эмили не заметила его испуганного взгляда.
- Да, Алекс, слушаю, - Эмили отодвинулась от экрана видеофона. В пальцах она крутила стилос от планшета.
- Вы говорили, что я могу взять выходной?
- Конечно, в любое время.
- Хорошо, тогда он начинается с этого момента, - спешно сообщил Александр. - Я буду на проходной в это же время завтра.
- Что-то случилось? - в голосе женщины послышалось беспокойство.
- Нет, но у меня еще остались дела, - как можно спокойней ответил он, чтобы
- Хорошо, разберитесь со своими делами. Я жду вас завтра.
Эмили отключилась первой. Александр с облегчением вздохнул и направился по безликим коридорам мимо инженеров и лаборантов к выходу. Не оборачиваясь, не оглядываясь, даже не отвечая на приветствия и не обращая внимания на оклики. Сейчас он уже не здесь. Решает свои дела. Земные дела, которые не отпустят его в небо.
Шел снег.
Первый снег для Александра.
Не первый и не последний для остального мира.
Правда, там, куда Александр отправится, не будет снега. Лишь холод. Сильнее, чем сейчас. И не будет ветра. Ледяного, пробирающего до костей, бросающего в лицо горсти колючих снежинок. Там, вообще ничего не будет. Кроме звезд, которых сейчас не видно за низкими серыми тучами.
Александр стоял на набережной Северной Двины. В желтом пятне света от изогнутого фонаря. Облокачивался на холодные кованные перила и смотрел на замерзшие воды реки. Снег был повсюду: он устилал черный тротуар, скрывал серый лед и застилал пеленой Саламболу.
Он падал крупными хлопьями. Огромные ажурные снежинки оседали на раскрытую ладонь и ломались под стиснутыми пальцами, обтянутыми кожей перчатки.
В такой поздний час людей на набережной не было. Автомобили изредка проносились мимо, оставляя брешь в серой завесе.
Снежная пелена скрадывала не все звуки - нетерпеливые шаги прохожего, которого не должно быть здесь, можно было распознать. Но Александр догадывался, кто этот прохожий. На "Одиссее" он привык слушать и вслушиваться. Узнавал каждого по звуку шагов и шорохах при движениях, хотя шум от компьютеров и устройств должен был их заглушать. Но к середине путешествия домой даже этот шум воспринимался как тишина.
- Следишь? - спросил Александр, не поворачиваясь к навязчивому прохожему. Только еще грузнее облокотился о перила, сцепил пальцы в замок и едва заметно качнулся вперед.
В серой воде мелькнуло его размытое изображение. И силуэт соглядатая. Знакомый силуэт. Это был Макс.
- Приглядываю, - признался Максим, ступив в пятно света фонаря.
- Эмили боится, что я выкину какую-нибудь глупость? - уточнил Александр, бросив прощальный взгляд на скованную льдом Двину.
Его не оставят наедине с миром, погруженным в серое безмолвие. Да и незачем. Он уже побывал в своем счастливом месте. Теперь он вернется. Обязательно вернется. Чтобы снова взглянуть на холодные воды Двины, увидеть в них свое отражение.
- Вполне разумное опасение. Она не хочет потерять свой экипаж, - Макс попытался оправдать намерения Эмили. Но эта игра ему удалась хуже, чем курение в баре, потому он быстро замолчал и отступил от Александра. Назад, под свет фонаря.
- Тогда почему за тобой не присматривают? - Терентьев наконец-то развернулся лицом к коллеге. Переступив с ноги на ногу, он все-таки остался стоять у перил, прислонившись к ним спиной.
- Наверное, присматривают, только я об этом не знаю, - Макс неуверенно пожал плечами и опустил взгляд.
- Шпионские игры, - усмехнулся Терентьев.
- За бывшими космонавтами время от времени присматривают, - напомнил Макс.
- Мне можешь не рассказывать, - с горечью усмехнулся Александр.
Он не хотел продолжать этот разговор. Не хотел, никого посвящать в свои дела. Это его день. Он попросил один-единственный выходной!
Причина кроется в сегодняшних тренировках. Все отчеты о прохождении симуляций попадают к Эмили на стол. А он провалил тесты и был не в лучшем настроении. Естественно, что директор разволновалась. Правда, она поступила разумно и отправила Макса, на него Терентьев не будет злиться.
- Переживаешь за полёт? - спросил вдруг Максим.
- Нет, - ответил Александр, оглянувшись, проверяя нет ли еще невольных слушателей. Но набережная оставалась пустой, как и должно быть во втором часу ночи зимой. - Не нравится мне эта поспешность - вот и все.
- А кому она нравится? - вздохнул молодой человек, разделяя мнение Терентьева.
- Эмили. Она хочет быстрее все успеть. Но быстро не получается. Мы не сможем стартовать в запланированный срок.
- Уверен? - переспросил Максим.
- Да.
- Не хочешь продолжать этот разговор?
- Нет, у меня еще остались дела.
Александр старался отвечать лаконично и бесстрастно. Но отрешиться не получалось. Накопившаяся за последнее время усталость брала верх, а привычное спокойствие подменила раздражительность.
Как Эмили за семь месяцев устала от него, так и он устал от Макса. Навязанного друга, партнера, пилота. Он никогда не задумывался, почему этот молодой человек сегодня так раздражает.
Терентьев окинул взглядом пилота. Молодой, сильный, с головой на плечах и извилинами в той самой голове. Да вот безысходность во взгляде отталкивала. Не только девушек, но и друзей. У него одна любовь и дружба. Среди звезд, которых не видно из-за пушистого снега.
- Какие дела? - уточнил Летов, выждав немного.
- Вполне земные.
Александр не был настроен рассказывать о том, почему он приехал сюда. К дому, где вырос. Максим не поймет. Его влечет в небо другая тоска.
- Я могу чему-то помочь?
- Сам справлюсь, - отмахнулся Александр, но заглянув в глаза Макса, понял, что тот последует за ним. - Ладно, можешь пойти со мной. Но не задавай никаких вопросов.
- Договорились.
Терентьев перешел через проезжую часть и поднялся к ближайшему старенькому пятиэтажному дому. Дверь в подъезд открылась туго и с грохотом захлопнулась за Александром и Максимом. Почтовые ящики все также висели криво, а пол устилали то ли листовки, то ли обрывки газет. Чтобы отправить экспедиции в другие солнечные системы, деньги находятся, а на ремонт в подъездах, как всегда, нет.
Шесть истоптанных сотнями ног ступенек вывели на тесную площадку с металлическими дверьми и экранами видеофонов. Терентьев открыл дверь ключом. Никаких магнитных и кодовых замков. Никакой сигнализации. В этой квартирке ничего не менялось уже несколько десятилетий.
Александр прошелся по комнатам, распугивая пыльную тишину скрипом рассохшегося паркета. В буфете звякнули бокалы и рюмки, качнулась низкая лампа в зеленом абажуре, шелохнулись легкие ажурные занавески на окнах.
Эта квартира была пропитана застывшим прошлым. Фотографии в рамках на стенах, деревянные розы в высокой вазе, замершие напольные часы и пепельница на подоконнике с двумя окурками. Словно хозяева ненадолго вышли и скоро вернутся.
Но хозяева не вернуться. Как бы Александр их не ждал.
Девять лет назад в этой квартирке стоял шум и гам, звон посуды и бокалов. Звучала англо-французская и русская речь. Софья Ивановна поила будущих героев чаем с вареньем, кормила пирожками и время от времени тщетно предлагала выпить с ней рюмку коньяка. Тот вечер был невероятным, нереальным. Ведь такого не могло быть. Чтобы почти герои Земли, испытатели и первопроходцы, толпились в маленькой гостиной Софьи Ивановны Терентьевой.
- И почему вы не полетели на Марс, миссис Терентьева, - поинтересовался Бен Олден, астрофизик. Он всю жизнь мечтал покинуть Землю. Сначала его манил Марс, но ни в одну и экспедиций он не попал, будучи еще учеником старшей школы. А затем, когда перед ним замаячила возможность побывать за пределами Солнечной системы, поверхность красной планеты стала не такой уж примечательной.
- А что мне там делать? Мой дом здесь - на Земле.
- И вам неинтересно посмотреть на другой мир?
- Интересно. Но на этой земле, - Софья Ивановна топнула ногой, чуть не выплеснув коньяк из рюмки, зажатой в руке, - жили мои предки и я здесь всю жизнь прожила. Никакие тайны не стоят брошенного дома. Еще чайку? Может, сушек или конфет? Только не говорите, что вы на диете!
- На диете мы очень скоро будем, - засмеялась Джулия Фрэнсис.
- Тогда наедайтесь до отвала!
- Это ваш муж, миссис Терентьева? - спросила Лорна, подойдя к Софье Ивановне. В руках она держала фотографию в массивной рамке.
На фоне закатной Северной Двины прижимались друг к другу Софья Ивановна и Андрей Сергеевич Терентьевы. Андрей Сергеевич держал на руках маленького внука Сашу, который хватался за козырек капитанской фуражки. В тот ветреный осенний день родители Александра привезли его в Архангельск, чтобы надолго оставить с бабушкой и дедушкой, а сами вернулись к работе.
- Да, Лорна. Это мой муж. Он погиб десять лет назад.
- Он был капитаном корабля?
- Траулера. Корабль потерпел крушение, но Андрей спас экипаж. Ценой собственной жизни.
- Но корабли сейчас не тонут. Это один из безопаснейших транспортов, - удивилась Лорна.
- Стихия и судьба никогда не будут безопасны для человека. Андрей был героем, а герои не всегда возвращаются. Но давайте оставим прошлое на этих старых снимках. Мы же на пороге будущего!
Такой Александр и запомнил бабушку. В хлопотах, с молодым задором в глазах, и верой, что они вернутся. Обязательно вернутся. Она ведь провожала их. Должна и встретить.
Восемь космонавтов последний раз вдыхали речной воздух, пропахший весной, бродили по серым улицам, еще вчера укрытым снегом. Возможно, это их последняя весна. Может, лишь первая. Первая весна детей Вселенной.
Господа космонавты - так их называла Софья Ивановна и маленькими глоточками цедила янтарный коньяк. За тот вечер она выкурила лишь две сигареты, даже убрала пепельницу на подоконник. А ведь после смерти дедушки, когда заходили гости, бабушка курила много. Правда, по две сигареты за один перекур, словно курила вместе с ушедшим навсегда в море героем её жизни.
И сейчас два изломанных окурка были спрятаны за хрустальными стенками пепельницы и прикрыты серо-голубой ажурной занавеской. Нет, это не были те же окурки. Массивную хрустальную пепельницу Александр нашел пустой и вычищенной в буфете в окружении коньячных рюмок.
Это он поставил ее на подоконник и закурил, глядя на набережную из окна. Лишь две сигареты, представляя, что курит с бабушкой. Дедушка бы не одобрил такую вредную привычку внука.
Докурив, Александр вытряхнул содержимое пепельницы в утилизатор и вернулся в комнату. Покопавшись в тумбочке, достал портсигар, а из него две сигареты. Раскурил одну и положил на край пепельницы, а со второй тлеющей сигаретой, зажатой между пальцами, подошел к напольным часам. Открыл стеклянную раму и свободной рукой подтянул гирьки, прокрутил минутную стрелку к римской цифре два, качнул маятник.
Тик-так. Тик-так. Бом. Бом.
Часы пошли, разбивая на осколки своим ходом тишину. С треском разорвались нити напряжения. Звуки навалились скопом, выползая из углов. Пустая квартира просыпалась, впитывала в себя частички жизни, ворвавшейся в это пыльное царство. Ненадолго, лишь пока тлеют две сигареты.
Максим молчал, и Александр ничего не говорил. Он не хотел тратить драгоценное время на ненужные слова. Все его действия были отлажены - алгоритм знаком. Все восемь лет, что он на Земле, время от времени он приходил в эту пустую квартиру, чтобы завести часы и выкурить две сигареты. Но никогда не оставался. Он только обещал вернуться.
Здесь, на пороге, Софья Ивановна остановила Лорну и негромко сказала:
- Верните их с неба на Землю, Лорна. Верните их обратно. Верните Сашу.
- Я обещаю. Только вы его дождитесь, миссис Терентьева.
А теперь он каждый раз замирает у двери, оборачивается, окинув взглядом пустующую квартиру, пропитанную тишиной и тленом. Может, когда-нибудь он останется. Приведет в дом жену и друзей. И его дети будут бегать по мокрому песку на пляже, кататься на велосипеде по набережной и смотреть с ним на звездное небо.
Когда-нибудь так и будет. Но не в этот раз.
- Бабушка, я вернусь. Больше мне некуда идти. И тогда мы выкурим с тобой по сигарете, выпьем по рюмке коньяка и я покажу тебе из окна другие миры, - шепотом произнес Александр, стоя на пороге крохотной квартирки в доме у набережной Северной Двины.