Эдгар вернулся под утро. Девушка оказалась опытной и искусной, и оставалось только надеяться, что и он сам не ударил в грязь, гм, лицом. Впрочем, Эдгар крепко подозревал, что рыженькой был интересен не столько он сам, сколько что кроется у чужеземца под одеждой, и убедившись, что в общем то же самое, что и сородичей, девица оставит его в покое. Он знавал многих, кто сперва сладострастно предавался грехам, а потом с не меньшим сладострастием каялся. Уподобляться не хотелось, но и уверенности, что в случае чего удастся устоять пред соблазном тоже не было. Эдгар выругался, тоскливо глянул на занимающийся за окном рассвет, предвкушая, каково через несколько часов будет просыпаться. И провалился в сон, едва донеся голову до подушки.
Конечно же он проспал: едва хватило времени прочесть молитву, а о завтраке можно было и не думать. Впрочем, в былые времена приходилось жить голодным едва ли не по неделе и подобные мелочи давно не имели значения. Несложно поститься зная, что вечером ждет сытый ужин. Гораздо хуже было то, что он не знал, как себя вести. Можно сколько угодно повторять, что здесь можно остаться наедине с девушкой и не иметь ввиду ничего постыдного, все равно при мысли о том, что придется несколько часов находиться рядом с принцессой без свидетелей, становилось не по себе. Нет-нет, он не собирался повторять ночные подвиги - Эдгар осенил себя священным знамением, не обращая внимания на косой взгляд слуги, что вел по коридору. Но все равно, происходящее было неправильным.
Слуга провел куда-то во внутренний двор - Эдгар так удивился, что на миг перестал сокрушаться - и остановился у беседки посреди лужайки. Внутри уже стоял стол и пара стульев, на столе оказались приготовленными чернила и пергамент. Эдгар внимательно огляделся: решетчатые стены беседки совершенно не скрывали происходящее внутри от посторонних глаз. Вознес про себя благодарственную молитву: король этой державы определенно был мудр. Что плохого в том, что принцесса и ее учитель будут заниматься посреди цветущей лужайки вместо того, чтобы сидеть в четырех стенах?
Ученица не заставила долго ждать.
-Здравствуй. - Она говорила слегка запыхавшись, точно только что бежала. Впрочем. через лужайку девушка и в самом деле пронеслась вприпрыжку. Судя по всему, вне приемов ее никто не муштровал, выговаривая за неподобающее поведение. Тем более, что выглядеть воплощением царственного достоинства девушка умела - вчера у Эдгара была возможность убедиться в этом. Он поклонился:
-Здравствуй, государыня.
-Талья. Садись.
Эдгар все же дождался, пока она опустится на стул прежде чем сесть самому.
-Судя по твоему виду, выспаться не получилось. - Сказала принцесса. - И как тебе гостеприимство наших девушек?
-Государыня...
-Талья.
-Как прикажешь. Талья, подобные вещи я не намерен обсуждать ни с тобой, ни с кем-либо другим.
Она откинулась на спинку, откровенно изучая стремительно краснеющего учителя.
-А если я прикажу?
-Мне придется не подчиниться.
-Вот как? А ты знаешь, что тебя могут казнить по одному моему слову?
Эдгар выдержал пристальный взгляд. Нельзя сказать, чтобы угроза совсем уж не пугала - от сильных мира сего можно ожидать чего угодно. И все же...
-Господь повелел не бояться тех, кто способен всего лишь погубить тело. Гораздо страшеннее обречь душу на вечную гибель. Я в твоей власти - но душа подвластна лишь Ему - и Ему я и исповедаюсь, когда придет время.
-Воистину, ночью ты предавался душеспасительному занятию. - Хмыкнула принцесса, отводя взгляд.
-Он разберется. И раз уж мы коснулись спасения души - давай начнем с символа веры. Верую...
-Знаю. - Перебила она. - Вот, не дали посплетничать.
-Если знаешь, говори.
-Зануда.
-Я жду.
-Верую в единого господа, сущего вовеки...
Она в самом деле знала символ веры. И катехизис - в этом Эдгар убедился спустя час настойчивых расспросов. Чем дольше шел урок, тем лучше становилось настроение: девушка и впрямь обладала острым умом и хорошей памятью. Вызубрить может любой - понимать немногие, а она действительно понимала, о чем рассказывает. Не ученица, а одно удовольствие. И даже ее капризы не были такими уж страшными - купеческие сынки порой вытворяют и не такое. Расслабляться, конечно, было рано: Эдгар готов был поспорить на что угодно, что принцесса еще не раз попробует проверить его на прочность. Оставалось только надеяться, что ей не придут в голову школярские каверзы вроде намазанного рыбьим клеем стула или натянутой в дверном проеме веревки, за которой приготовлена посудина полная помоев. А девичьи капризы пережить можно. Наверное.
-На сегодня достаточно. - Сказал он, наконец. - Благодарю за беседу, принцесса, она была воистину приятной. Завтра поговорим о том, как вести себя в храме и, наверное, начнем разбираться в таинствах.
Девушка кивнула:
-Как скажешь. Но прежде, чем я тебя отпущу... Расскажи, каков из себя мой жених?
Признаться, в первый миг ученый растерялся. Что сказать о человеке, который удостоил его лишь приветствия, да одного-единственного разговора, больше напоминавшего допрос? Рамона бы сюда - уж тот бы рассказал. Но брата здесь нет, а сам Эдгар знает, пожалуй, немногим больше, чем последний из подданных герцога. Впрочем, что обычно интересует женщин?
-Герцог высок и статен. Приятное лицо, хорошие манеры... Дамы говорят о нем как о галантном кавалере...
-Я не о том. - Перебила принцесса. Портрет я видела. И даже если учесть то, что придворные живописцы способны сотворить с человеком... Боги, видел бы ты мой портрет, от такой расфуфыренной куклы сама бы сбежала, только пыль столбом, будь я мужчиной. - Она рассмеялась. - Но это неважно на самом деле. Даже если счесть, что портрет далек от реальности, с лица воду не пить. Каков он? Добр и великодушен? Мелочен и завистлив? Умен? Бездарен?
-Принцесса...
-Талья.
-Прости, мне сложно судить о человеке, которого почти не знаю. Я всего лишь бастард и в тех кругах, где вращаются люди, подобные твоему жениху, я меньше, чем никто.
-Бастард? - она нахмурилась, пробуя на вкус незнакомое слово. - Кто это?
-Незаконнорожденный.
-Не понимаю.
Эдгар, как мог, объяснил. Потом еще раз, другими словами. Право слово, не будь предыдущих двух часов, он счел бы, что принцесса непроходимо глупа. То, что рожденный вне брака ребенок позор для женщины и вечное несчастье для него самого казалось очевидным - но не для Тальи.
-Я знаю, что вы предпочитаете брать в жены девственниц. - Сказала она. - По мне, это глупо. Даже оставив в стороне то, что неопытная женщина может оказаться просто скучна, особенно если у мужчины недостанет терпения и чуткости да и опыта, если он сам юн... Впрочем, мне трудно об этом судить, не зная мужчины. Но как можно брать в жены женщину, не будучи уверенным, что она родит здоровых детей? Конечно, можно строить предположения... если она широкобедра и крепка телом, если ее мать многоплодна... пусть так, пусть вам хватает этого. - Принцесса снова нахмурилась. - Но я все равно не понимаю: если женщина выносила и родила, и ребенок жив, не болен и не урод... Тот, кто захочет взять ее в жены должен радоваться и гордится: она родит ему сыновей, здоровых и сильных. А ты говоришь, что ее не только не возьмут в жены, но и покроют позором... и хорошо, если не превратят в публичную девку - а чаще всего случается именно это.
Эдгару отчаянно хотелось провалиться сквозь землю. Слышать подобное из уст юной, и, судя по ее же словам, невинной девушки казалось немыслимым. Да она вообще не должна знать ничего из того, о чем совершенно серьезно и без тени смущения рассуждает!
-Потому что плотское соитие есть грех. И наказание за него падет на женщину, ибо она источник соблазна. - Он едва не добавил, что минувшей ночью убедился в этом воочию. Хотя "воочию" не совсем то слово.
-Грешат двое, а карают одну? - Морщинка между ее бровей, казалось, залегла навечно. - Но пусть так... мне странно, что ваш бог, который станет и моим, рассудил так, но прихоти богов недоступны пониманию смертных. Пусть так... но как же супружество? Оно тоже греховно? Ведь как-то вы продолжаете род?
-Супружество есть освященный господом союз, и только в нем возможно зачатие, угодное ему.
Принцесса долго молчала.
-Поэтому вы и цените девственность? Как вещественный знак того, что девушка блюла заветы бога?
Эдгар очень некстати припомнил фривольный трактат, когда-то попавший в руки. Автор того сочинения на нескольких страницах размышлял, что лучше для достойного мужа: достанется ли ему жена, лишившаяся невинности, или невинная до свадьбы, начнет изменять после? Выходило, что достойней быть первым, а там хоть трава не расти, ибо женщина изменит все равно, такова уж ее натура. Но почему-то сейчас Эдгару показалось, что сия логика имела мало общего с божьим промыслом. Быть первым -отчетливо отдавало гордыней. Впрочем, что ожидать от сочинителей фривольных трактатов?
-Да, так и есть. - Сказал он вслух. - Знание, что девушка, которую тебе любить и лелеять до конца жизни, невинна пред господом, что она способна устоять пред соблазном - это знание бесценно. Но принцесса, если позволишь... я бы не советовал тебе обсуждать подобные темы с кем бы то ни было. Такие разговоры способны даже самой благонравной деве создать репутацию распутницы.
-Если соитие вне брака греховно, то разговоры о нем несут отпечаток греха. - Догадалась девушка. - Благодарю, я запомню. И все же, если у меня появятся вопросы - позволишь обсудить их с тобой? Усердие в вере похвально, но как ты сказал вчера, едва ли у меня будет возможность блеснуть познаниями в богословии. А там, где наши понятия оп приличиях разнятся, слишком легко попасть впросак.
Эдгар кивнул, про себя подумав, что деваться все равно некуда.
-Хорошо, вернемся к началу. - сказала принцесса. - Так каков из себя мой жених?
Эдгар подумал, что если бы работа ума была сравнима с движением колеса - его разум давно бы издавал скрип плохо смазанной телеги. Слишком много неудобных вопросов для одного человека.
-Господь повелел судить о дереве по плодам. - Медленно произнес он. - Расскажу то, что знаю, а делать выводы придется тебе. О его старшем сыне говорят только хорошее. Младший же умен, но необуздан в плотских радостях. Впрочем, я часто слышал, что в одной семье старший и младший разнятся, как день и ночь... поэтому трудно сказать, кто из сыновей герцога стал таким, каков есть благодаря отцовскому воспитанию, а кто - вопреки.
-Дальше.
- Но он вырастил моего брата: с семи лет, когда мальчиков из знатных семей отдают на воспитание сюзерену - и до того дня, как тот заслужил рыцарство. Более достойного мужа я не знаю.
-У нас был похожий обычай. - Принцесса подперла кулаком подбородок. - Только на воспитание брали старших сыновей вождей покоренных племен.
-Заложников? - едва не поперхнулся Эдгар. Это ж надо, сравнить воспитание будущего рыцаря, призванное сохранить воинские традиции и истинно рыцарский дух, со взятием заложника.
-Можно сказать и так. У нас предпочитали говорить "воспитанники". Очень практичный способ: с одной стороны, держит в узде вождя. С другой, пока мальчик войдет в возраст, он успеет полностью перенять обычаи и нравы воспитателей... Но мы снова ушли куда-то в сторону. Дальше.
Эдгар подумал, что если так пойдет и дальше, он обретет не только железную выдержку, но и изворотливый ум. Потому что в который раз приходится смирять возмущение и вместо того, чтобы разразиться гневной тирадой, искать доводы разума. Куда там ученому диспуту! Впрочем, сейчас не время размышлять о том, чем воспитание юного рыцаря отличается от выращивания то ли заложника, то ли нового вождя покоренного племени. Пусть даже сравнение кажется чудовищным. Не время.
-Полагаю то, что герцог отправился добывать корону в чужие земли, говорит о многом. Не каждый предпочтет честную битву интригам и братоубийству.
Принцесса покачала головой.
-Наверное. Я бы хотела согласиться с тобой. Но это может говорить как о чести, так и о том, что просто-напросто ваш король - сильный повелитель. И брат понимает, что не сможет с ним потягаться.
Воистину, принцесса оказалась невыносима. Что за странная прихоть - во всем искать низменные черты, превращая доблесть в себялюбивую расчетливость? Неужели каких-то полчаса назад эта девушка казалась ему любознательной и разумной? Эдгар привык искать в людях прежде всего хорошее, и, случалось, ошибался. Неужели и в этот раз за прекрасным лицом и острым умом кроется порок?
-О полководческих талантах герцога судить не могу. - Сказал он сухо. - Равно как и о государственной деятельности. И больше право, мне нечего добавить.
-Как странно... - девушка смотрела куда-то сквозь учителя, словно размышляя вслух. - Ты умен, но совершенно ничего не умеешь сказать о человеке. Как он одевается: предпочитает ли щегольству удобство или готов пожертвовать им ради внешнего лоска? Как ведет себя с равными и как обходится с теми, кого судьба обделила знатностью? Блюдет ли обычаи или позволяет себе пренебрегать установленными порядками зная, что при его знатности почти все сойдет с рук? Окружает себя льстецами или готов смириться с непочтительностью ради дельного совета? - она замолчала, перевела испытующий взгляд на Эдгара. - Для того, чтобы судить об этом необязательно близкое знакомство. Достаточно держать глаза и уши открытыми.
-Но...
-Помнишь, как звали девушку, с которой ты провел ночь?
-Принцесса... - щеки снова налились свинцовой тяжестью. - Прости, но, кажется, я уже сказал, что...
-Я не спрашиваю, что именно вы проделывали в постели. - Перебила Талья. - Но имя - помнишь?
Эдгар запоздало сообразил, что даже не спросил, как зовут рыженькую. Тогда это казалось совершенно неважным. Сейчас - неважным вдвойне, он не собирался продолжать знакомство. И все же, было в случившемся что-то неправильное. Да катись оно все к демонам, с самого начала все было неправильно! И, да, кто интересуется именем портовой шлюхи? Но по местным обычаям, к которым Эдгар никак не мог привыкнуть, рыженькая шлюхой как раз и не была. Может быть, немного ветреной, да. Но не шлюхой. Или она все же называла имя, а он пропустил мимо ушей, сперва занятый своими переживаниями, потом... снова переживаниями, но уже другими. Припомнить не получалось, хоть убейся.
-Я... - он пристыжено замолчал.
-Какой трактат ты прочел последним, и кто его автор?
-Роланд из Гертона. "Что есть ересь?"
-То-то и оно, - вздохнула принцесса. - Грустно.
-Прошу прощения?
-Грустно то, что ты видишь лишь себя или свое отражение в других. Люди тебе неинтересны. Предпочитаешь живым - мертвые книги.
Эдгар хотел было возразить, и в который раз замер на полуслове. Просто потому, что понял, что эта девчонка - девчонка, будь она хоть трижды принцессой - попала в точку. Он не любил людей. Нет, он любил брата, был искренне благодарен приемной матери - как бы холодна та не была, в другой семье его бы просто выбросили на улицу. Он чтил ректора, словно приемного отца - до какой-то степени тот им и был. Но людей, не какого-то человека, а людей он не любил. Да и за что бы их любить? Толпу, безмозглую, развратную, неспособную ни к чему доброму? Но ведь толпа - она как раз и состоит из людей? Таких как он, сам, как брат или тот же ректор... или как Дагобер, которого он недолюбливал, как ни старался быть беспристрастным. Но незачем принцессе знать, что она попала. И он сказал о другом.
-Книги не бывают мертвы. Если они настоящие. Они - воплощение человеческого бессмертия.
-Пусть так... Но люди - те, кого мы любим - единственное, что имеет настоящую ценность.
Эдгар покачал головой. Очень хотелось сказать, что в отличие от людей книга не предаст, не оскорбит лишь за то, что не вышел происхождением, и не проклянет за чужой грех. Но незачем открывать душу перед этой чужой девочкой, выросшей в холе и неге. Все равно не поймет.
-Не веришь... - сказала она. - И не поверишь. Пусть так. Ступай - время обеда. Отдохни Через два часа жду тебя здесь - и оденься для верховой прогулки. Должна же я исполнить долг гостеприимства и показать тебе столицу. И окрестности.
-Принцесса...
-Я так хочу. Разве этого недостаточно?
-Как прикажешь государыня.
-Ступай.
Эдгар слышал, что многие, поспав днем, до вечера теряют бодрость и ясность ума. К счастью, самому ему никогда не доводилось испытывать ничего подобного. Вот и сейчас короткий полуденный сон не только освежил, но и привел в порядок мысли. Незачем принимать близко к сердцу все, что скажет принцесса. Купеческие сынки проверяли учителя на прочность, подкладывая на лавку колючки. Принцесса - роняя в душу колючие семена сомнения. Ничего из ряда вон выходящего. Отнестись как к очередному диспуту, и только.
Как и было приказано, через два часа он стоял у беседки. Менять наряд Эдгар не стал: повседневная одежда, годилась как для занятий, так и для верховой прогулки. А вот принцесса не только стянула волосы в косу, но и переоделась, сменив утреннее платье на тот подобие мужской одежды, что носили белонские девушки в таких случаях. Рубаха тонкого шелка, перепоясанная широким кушаком, заправленные в высокие сапожки штаны, легкая безрукавка надетая скорее для того, чтобы не вызывать нескромные взгляды, нежели для тепла: лето хоть и подходило к концу, но до прохладных дней было еще далеко. Будь Эдгар более самоуверен, он бы. пожалуй, заподозрил, что безрукавка надета только из-за него. Вчера он разглядывал принцессу довольно бесцеремонно, а тонкий шелк слишком откровенно обрисовывал то, что полагалось бы скрывать. Но самоуверенным ученый не был, а потому подумал об утренней нотации. Как там сказала принцесса - предпочитает удобство внешнему лоску или наоборот? Хорошо, посмотрим.
Одежда принцессы сделана из дорогих тканей: что шелковая рубаха, штаны добротного льна - забавная, правду говоря, вещь . Но крой выглядел простым. Вышивка не блестела ни золотом, ни серебром, да и сам орнамент лишь узкой полосой окаймлял ворот, рукава и подол: кажется, местные суеверия считали такую вышивку чем-то вроде оберега. Ни золота, ни дорогих камней - впрочем, тут, похоже, носили драгоценности только по особым случаям, не то, что при дворе герцога. Появиться там без перстней, серег, тяжелых цепей и драгоценных заколок на плаще, не говоря уж о мелочах вроде браслетов, считалось дурным тоном. На принцессе же из по-настоящему драгоценных вещей были лишь шелковые перчатки расшитые мелким бисером. Да и те, скорее всего, надеты лишь для того, чтобы не испортить руки поводьями. Единственное украшение - алая лента в косе. Ну и скажите на милость, какие выводы можно сделать, даже разглядев одежду до последней ниточки? То, что девушка знатна и богата? Так это известно и так. А о чем еще можно подумать? Впрочем. подобная манера одеваться напомнила брата. Тот тоже не любил блеска, но при этом подчеркнутая скромность одежды стоила немалых денег - в этом Эдгар убедился во время приснопамятных посещений портного. Он улыбнулся воспоминаниям и поймал себя на мысли, что на какой-то миг чужая девчонка показалась неожиданно близкой - лишь потому, что померещились черты родного человека. Эдгар отогнал наваждение и пошел за принцессой туда, где их ждали оседланные кони. И охрана. Три рослых воина в кольчугах под кафтанами.
Эдгар подумал, что хлеб телохранителей наверняка несладок: сам он ни за какие коврижки не согласился бы по такой погоде париться в поддоспешнике и кольчуге. Мимолетно подивился, что среди сопровождавших принцессу не было ни одной женщины, потом вспомнил, что здесь считается зазорным сторожить целомудрие девушки. Надо как-нибудь выбрать момент и рассказать Талье, что после того, как та приедет к жениху, подобные прогулки будут заказаны. Только в сопровождении мужа или почтенной женщины. И уж никак не с четырьмя мужчинами, пусть даже все они лишь прислуга. Конечно, нравы в Агене куда более свободные, нежели в столице. Но супруге герцога - а пожалуй что пора отвыкать называть его герцогом - королеве едва ли будут дозволены подобные вольности. Еще, пожалуй, нужно будет испросить аудиенции у короля и сказать ему, что принцессе нужна учительница этикета. Потому что девушка неизбежно начнет спрашивать, а сам Эдгар знал лишь то, что касалось его самого. У дамского этикета несомненно есть свои тонкости, неведомые мужчине, к тому же простолюдину. Так что нужна дама, и из хорошей семьи. Возможно, кто-то из будущих фрейлин - впрочем, это решать не ему.
-О чем задумался? - поинтересовалась принцесса.
Эдгар встряхнулся, объяснил без утайки. Принцесса кивнула.
-Ты прав, я спрошу отца.
-Еще одно... - раз уж заговорили об этикете, лучшего момента, пожалуй не найти.
Между бровей девушки снова появилась складка.
-Значит, никакого уединения. - Сказала принцесса после долгого молчания. - Никогда. Жаль...
-В своих покоях ты сожжешь уединяться сколько угодно.
Она покачала головой.
-Нет. Дворцовая жизнь - один бесконечный ритуал. Одна я смогу быть разве что в спальне, да и то лишь во сне и когда там не будет супруга. Все остальное время - начиная с пробуждения вокруг будут либо фрейлины, либо прислуга... либо еще кто-нибудь. - Она поморщилась. - Здесь мне постоянно влетает за "недостойные принцессы шалости" - но по большому счету на любые выходки смотрят сквозь пальцы, я ведь не королева. У вас придется быть безупречной, чужачке каждую мелочь поставят в укор. Но я надеялась, что хоть эта отдушина останется... Спасибо, что сказал сейчас - будет время смириться.
До замужества от девушки требовалась скромность и приятное обхождение. После замужества она должна была уметь управлять с десятками, а то и сотней слуг, держать в порядке убранство замка, рожать и воспитывать детей и служить опорой и поддержкой супруга. Сохраняя всю ту же скромность, приятность в обхождении, кроткий нрав и безупречную добродетель. Эдгар удивился, поняв, что жалеет эту девчонку - и не только потому, что беззаботные дни девичества скоро пройдут. Оказаться одной в чужой стране... Он сам жил сейчас именно так и нельзя сказать, что подобная жизнь ученому нравилась. Но на него не смотрели сотни любопытных взглядов, ожидая малейшей ошибки. Чужеземцу могут простить многое. Королеве - нет.
-Принцесса. - Осторожно спросил он. - Но ведь и сейчас ты не одна.
-Увидишь. - девушка вдруг улыбнулась. - Погоди немного.
Они ехали по городу. Прохожие отступали на обочину и кланялись. Поначалу ученый смутился - по большому счету он прекрасно понимал, что почести принадлежат принцессе, но все равно видеть склоненные головы казалось странным. Потом все же убедил себя, что он тут не при чем - впрочем, так оно и было. А самым надежным способом забыть о смущении оказалось смотреть на принцессу и слушать ее рассказ. Говорила она об основателе столицы, чья мать, бежав от врагов, оказалась одна в лесу и родила сына на вершине холма, где ныне стоял королевский дворец. Талья оказалась рассказчицей не хуже Лии - впрочем, кому как не принцессе знать историю города и уметь складно говорить? Эдгар почти не заметил, как миновал ворота, лишь краем сознания отметив, что эта дорога в столицу ему незнакома. Здесь горы почти вплотную подходили к городу, и вскоре путь закружил среди скал. Один из телохранителей принцессы пришпорил коня, скрылся впереди за поворотом. Остальные нагнали его лишь у подножья утеса за которым, если верить слуху, плескалось море. Два воина поднялись вверх - Эдгар мигом потерял их за камнями. Впрочем. вскоре телохранители вернулись.
-Можешь идти, государыня.
Только теперь принцесса спешилась, жестом приказав Эдгару сделать то же.
-Пойдем.
Ученый оглянулся на охрану - но те так и остались стоять, внимательно глядя на дорогу.
Талья легко прыгала по камням - видно было, что эта тропка ей давно знакома. Эдгар брел следом, про себя проклиная все на свете. Глядеть по сторонам не было ни времени, ни возможности - не подвернуть бы ногу и не сверзиться к подножью. Наконец, подъем закончился, развернувшись площадкой, усеянной камнями. Девушка тут же устроилась на большом валуне. Эдгар шагнул к краю, глянул вниз. Море узким заливом вгрызалось в скалы, волны падали на камень и отступали, чтобы через миг снова разбиться разноцветными брызгами.
-Здесь море всегда неспокойно. И всегда ветер. - Сказала девушка. - А еще снизу совершенно не видно, что делается наверху. Иллюзия уединения... немного, но это все, что у меня есть.
Эдгар только сейчас сообразил, что стоит спиной к принцессе. Торопливо развернулся, изображая внимание.
-Но я привезла тебя сюда не для того, чтобы жаловаться. - Она обернулась протянула руку. - Смотри.
Далеко внизу, словно на ладони, лежала столица. Игрушечные домики, филигранные невесомые храмы и над всем этим белокаменный королевский дворец - высокие башни и толстенные стены отсюда казались изящными, словно вырезанными из опала. Эдгар застыл, впервые в жизни поняв, что значит онеметь от восхищения. Спустя миг, ученый опустился на колени, совершенно не смущаясь любопытного взгляда принцессы. Было бы воистину непростительным грехом не отблагодарить господа за этот прекрасный вид, за море, бьющее скалы под ногами, за зелень холмов, видневшихся за столицей. И за то, что сам Эдгар - его создание, живет и дышит, и может видеть эту красоту.
-Я люблю бывать здесь. - сказала принцесса, когда ученый поднялся с колен.
Эдгар кивнул.
-Мен на мен. - продолжала Талья - Ты покажешь мне свой народ, я тебе - свой. По рукам?
И улыбнулась так, что Эдгар против воли ощутил, как губы сами растягиваются в ответной улыбке.