День Рождения Гали Стройкиной решено было устроить в Дудутках. Решено было это дело её мужем - Борей Вогманом. Решение состоялось в ноябре - Галя, стрелец. Двух близняшек, отпрысков семьи Вогманов, отдали родителям Гали и, оплаченный Борей праздник начался. Автобус "Икарус" тронулся в деревню, точнее в обозванный так Румбутисом или Чурлёнисом, не помню, забыл фамилию организатора и бывшего хозяина этого дела, "Музей Ремёсел". Точнее ещё: автобусов было два. Или один, таки... Но кто ж их считал? Оба завязли в осенней грязи, тогда Лера и Оля пошли в поле налево. ЛюдЯм иногда необходимо не только опохмелиться, но и пописать.
Был там трактор, или не был, не помню. Но, вскорости мы достигли места.
Мельница на холме, как положено, вращалась. Или не вращалась, что не важно. Абсолютно. Главное, нам сказали, что наверху нас ждёт самогон и сало!!!
Пошли все на восхождение. Сало было с хлебом. Самогона наливали мало, стакан. Ветер свистел в ушах. Штормило. Осень. На мельницу никакой Дон Кихот нападать не собирался. Больше не наливали. Скучно стало.
Ещё больше протрезвев, мы спустились.
Встречала экскурсовод. Мы уже вчетвером отвалили писать, я, как единственный мужик охранял. Вот эти женщины! Всё им туалет давай!
Догнали Вогмана с экскурсоводом. Нам показали ремёсла: гончарное искусство, прибор для снятия грязных сапог, прялки, хуялки, изготовление всяческой домашней утвари...
Один гончар предложил всем желающим исполнить своё искусство на гончарном круге. Нашлась одна. Оля. ОтпИсав своё, она подумала, что сможет овладеть искусством. Оно не поддалось. С гончарного круга слетел круг дерьма и плюхнулся в ноги.
Народ смотрел недобро. Стало противно. От народа, и от своих. Захотелось напиться. Самогон мельницы выветрился ещё на выходе из неё. Нас завели в гараж. В гараже стояли автомобили сталинской эпохи. Новый объект для осмотра. Я обрадовался, и залез в ЗИС. Лера обнаружилась в Эмке. Галя в полуторке.
Никто никуда не едит. Вдруг послышалось: К СТЕНЕ!
Лере всё пофиг, лыбится. Я попытался найти ключи. ЗИС стоял. Тогда я быстро пересел в Эмку, оттолкнув Валерию плечом. Ключа не было. Выскочив, поднял капот. Пусто. Нет мотора. Не убежать.
Кинулся бегом. Вот воротА! Навстречу мужик. Весь грязный, в масле, типа, механик.
--
Мужик, где стоянка! Щас замочу!
--
Парень. Успокойся. Это просто выставка старой техники. Вон, жрать иди на второй этаж.
--
Не врёшь, гад?
--
Да пошли вы все, новые русские! Моя бы воля покрошил бы вас.
На втором этаже разливали самогон и раздавали жрачку. Леру, вроде, тоже доставили за стол напротив.
Поели. С самогоном опять. Я медленно упал в салат. Оливье не было, поэтому в другой.
Народ смотрел недобро. Очень недобро. Нам дали лошадей. Покататься. Покатались. Я полюбил лошадей. Я ехал на кобыле и думал: Умирать это просто, как жить.
Но снова народ смотрел недобро.
Может убить кого? Я ж не убийца! Подумал. Он, народ, добрый. Хоть и злой. Я ли не народ? Да народ. Но я на коне, ой, на кобылЕ, а он, народ, где? И на меня смотрит.
Где мой любимый АКС? Народ, да я свой!
--
Да какой ты свой?
--
А ты чей, народ?
--
Я ничей.
--
Врёшь.
--
Вру.
Народ рассосался.
Пойдём в баню.
В бане:
Пар! Веники! Пиво! Бабы! Оля. Баня то без бассейна! Окунулся в реку. Вокруг народ. Безмолвствует.