Небольшое пламя свечи колебалось временами от сквозняка. Прохладный воздух ночи проникал через открытую дверь веранды. Вместе с ним на веранду влетали ночные мотыльки, привлечённые светом.
Этот свет, изливающийся из прямоугольного проёма двери, не мог растворить черноту августовской ночи. Темнота не давала ему вырваться дальше этого проёма. Она давила своей непробиваемой массой на слишком малую долю света.
Снаружи, из темноты ночи, открытая дверь казалась фантастической картиной, в которую можно было влететь. И ночные мотыльки, летавшие у цветков душистой маттиолы, растущей у веранды, летели в этот чуждый для них мир.
Они пересекали тонкую границу между тьмой и светом. Попав в освещённое пространство веранды, они торопились вылететь с него в тёмные углы, где и носились стайкой, готовясь ринуться на свечу.
Они подлетали к пламени свечи и здесь чувствовали его жар, который отбрасывал их вновь в тёмный угол.
Покружив немного в полусумраке, они вновь устремлялись к свече. Это напоминало, какой то фантастический обрядный танец.
Я наблюдал его и думал, возможно, свет от свечи привлекает мотыльков и им хочется окунуться в него, как в венчики ночных цветов, но только жар пламени обжигает их. И тогда они, напуганные и непонимающие, отлетают в сторону.
Расплавленный парафин слезой сползал по свече и один мотылёк прилип к этой остывающей в воздухе слезинке.
И вдруг мне стало понятно, почему мотыльки летят на свет.
Они просто пытаются спасти свой мир. Мир темноты, мир чудесных запахов, в котором их жизнь. И ради этого мира, ради этой жизни многие из них готовы погибнуть в пламени, но погасить своими телами чуждый для их мира свет.