Аннотация: Всё меняется, возможно, совершенно незаметно. Но очень важно для кого-то конкретного. Кому-то мелочь, а кому-то - самое главное. *Работа является исключительно моими размышлениями и вымыслом. Не имела и не имею умысла оскорблять чьи-либо чувства.
*Работа является исключительно моими размышлениями и вымыслом.
Не имела и не имею умысла оскорблять чьи-либо чувства.
День начинался как обычно. За окном раздавались крики детей и матерей, подгонявших их то ли в садик, то ли в школу, уже вовсю чирикали птицы. Солнце не радовало своими лучами, скрываясь за облаками и смогом, но это все было привычно для их города. Часы на прикроватной тумбочке показывали восемь утра. Ей сейчас некуда было спешить, но все еще не изжила себя привычка с прошлой работы вставать в такую рань. Она потягивается, сильнее натягивает одеяло, надеясь поспать, но сна уже нет ни в одном глазу.
А еще беспокоит назойливая мысль где-то на подкорке, что что-то не так. Девушка пытается отмахнуться от нее, но тревога не оставляет. Что-то не так. Она приподнимается на локтях, оглядываясь. В комнате, кажется, совсем ничего не изменилось. Все на своих местах. Или почти все? Вон рубашка отчего-то висит на компьютерном кресле. Нет, не то, она вспоминает, как сама же ночью ее так повесила, когда ей стало жарко. Может дело в шторах? Хотя нет. Она сама их не закрыла, чтоб открыть форточку для проветривания комнаты. Апрель на удивления выдался очень душным. Или дверь. Ну, нет, дверь она закрывает всегда, защелкивает на замок, чтоб мать не смогла войти.
Неужели она тревожится напрасно? Хотя, это неудивительно. В последние годы, живя вместе с матерью, она стала очень нервной. Квартиру найти пока не получалось. Не такая большая зарплата у нее была, чтоб накопить деньги и переехать подальше, у кого-то снимать. В их городе за съем брали больше, чем у нее получалось себе позволить. Вот снять бы с кем-то! Но друзей не было, а знакомые и коллеги сами уже с кем-то жили. Парня тоже найти не удавалось. Нет, она не была толстушкой, страшненькой, с каким-то там дефектом. И ухажеры появлялись, но быстро сбегали, как только знакомились с ее матерью.
Девушка встала с кровати, снова потянулась, повернула замок на двери и тихонько пошла на кухню, оглядываясь по сторонам. Не хотелось испортить себе настроение с самого утра, встретив маму. А вот кофе очень хотелось.
Каково же было ее удивление, когда на кухне она обнаружила и мать, и накрытый стол.
В чашке был кофе, в тарелке лежали оладьи, покрытые сгущенкой. Выпечка прямо как в детстве, когда у них с мамой еще были нормальные отношения, и женщина пекла их для своей дочурки. Кажется, в последний раз это было в пятом классе. Или в шестом?
Девушка бы даже списала бы все это на какой-нибудь Альцгеймер, мол, ее любимая матушка перепутала события и теперь обращается с ней, как с маленькой дочкой, но... Но на столе был кофе, а не чай, который заваривала к оладьям ее мама. Нет, эта женщина явно относилась к ней, как к взрослой.
- Спасибо, - она присела за стол, неуверенно отпила кофе, приступая к завтраку.
Девушка совершенно не понимала, что придумала ее мать. Обычно женщине не нравилось ни чем занимается девушка, ни ее увлечения, ни друзья, ни парни, ни внешность. Она критиковала все, сцеплялась при любой возможности. Стоило девушке выйти из своей комнаты, как она попадала на минное поле из криков, унижений и скандалов. Поэтому девушка старалась, когда была работа, пропадать на ней, а если нет, то запираться в своей комнате и выходить лишь тогда, когда ее матери не было дома или она спала, была чем-то занята. В общем, в любой момент, когда она сумела бы не наткнуться на такую родную по крови, но такую чужую морально женщину.
А сейчас... Сейчас мать приготовила ей вкусный завтрак. И это пугало. Мелькнула даже мысль, что та хочет ее отравить. Если бы так и произошло, было бы грустно, ведь девушка совсем не хотела умирать. Но с другой стороны, она и жить нормально не могла, так что подобное могло бы и закончить ее мучения. Впрочем, она надеялась, что ее мать не опуститься до такой низости, поэтому все же ела, наблюдая за женщиной. Может, та решила ей устроить последнюю трапезу, а после выставит из их квартиры? Хотя, по закону, она не имеет на это права, но девушка уже давно ждала от нее такого шага. И сейчас ждала этого разговора, хотя скорее даже монолога матери. Но та лишь вымыла посуду, в которой готовила, полила цветы, что-то переставляла в шкафах, совсем не обращая внимания на девушку.
- Спасибо, - осторожно и напряженно проговорила та. - Было очень вкусно.
- Я рада, что тебе понравилось, - женщина мило улыбнулась, а затем потрепала дочку по волосам, вгоняя ту таким поведением в еще больший шок.
Но что-то еще было не так. Эта мысль продолжала биться на подкорке. Только для девушки разваливался весь привычный мир, поэтому она не обратила на нее внимание.
Ее мать не кричала, не начинала неприятные разговоры, не затевала скандалы, не оскорбляла ее. Она не пыталась выставить девушку из дома, не отбирала и не портила ее вещи, не требовала деньги. Она была мила, приветлива, ласкова. Она улыбалась, приготовила завтрак, прибрала со стола.
- Я... - девушка была растеряна.
- Да, конечно, дорогая, иди в свою комнату, я не буду тебя отвлекать, - женщина снова улыбнулась ей.
Кажется, ее девушка видела у мамы такую улыбку в последний раз примерно тогда же, когда та ей перестала готовить завтраки. Девушка неуверенно кивнула, встала из-за стола и направилась к себе. Ей необходимо было привести мысли в порядок, чтоб со всем разобраться. Для этого стоило заняться чем-то привычным, чтобы отойти от первого шока. Вот она и приступила к заполнению отчетов. Ее новая работа была удаленной и, честно говоря, весьма монотонной, что помогало успокаиваться и во время самых жестоких военных действий с матерью.
В дверь раздался стук, она ее по привычке закрыла.
- Милая, я пойду в магазин. Тебе купить что-то? - и снова такой доброжелательный голос.
Как когда-то, словно в прошлой жизни, когда у них все еще было хорошо.
- Нет, спасибо, - девушка боялась быть обязанной этой женщине, вдруг та обернет это против нее?
Она слышала, как мать ушла, больше не пытаясь с ней заговорить, найти контакт, как-то спровоцировать. Девушка продолжила свою работу, постепенно успокаиваясь. Да, такое странное поведение матери ее очень напрягало. Было совершенно непривычно, будто бы это и не ее мать вовсе. Но ведь ей уже так давно хотелось, чтоб их отношения наладились, чтоб они жили в мире, как раньше. Ей хотелось, чтоб ее мать видела в ней человека. Хотелось, чтобы мама ее снова любила. Возможно, все это было лишь затишьем перед бурей. Скорее всего, потом их отношения станут еще хуже, чем были в последние годы. Хотя и спрашивается, куда уж хуже? Но... Но пока у ее мамы такое странное помешательство или очень садистский и хитрый план, она будет наслаждаться этими крупицами, которые останутся для нее теплыми воспоминаниями о матери.
Девушка не знает, сколько прошло времени, но слышит, как открывается входная дверь, как женщина заходит, шуршит пакетами.
- Детка, не поможешь мне отнести пакеты на кухню? - кричит та из коридора.
Девушка выскакивает к ней, отставляет пакеты в сторону. Пока есть такая возможность, наверное, последняя, она хочет это сделать - она крепко обнимает маму.
Что-то не так. Эта мысль продолжает биться на подкорке. Девушка глубоко вдыхает. Теперь она знает, что не так. От женщины, которую она обнимает, идет совершено незнакомый, чужой запах. Пусть та и похожа, как две капли воды, но это точно не ее мать.
- Я так по тебе скучала, мамочка, - девушка прижимается сильнее, прикрывая глаза.
Чужой запах. Но ее наконец-то снова любят. И она чувствует, как ее крепко и заботливо обнимают в ответ.
***
День начинался, как обычно. За окном уже вовсю чирикали птицы, раздавались крики детей и матерей, подгонявших их то ли в садик, то ли в школу. Женщина не знала, что заставило ее сегодня подскочить так непривычно рано. Не понимала, почему ноги привели ее к двери в комнату дочери. Но сейчас она зло и отчаянно била в дверь руками и ногами.
- Открывай, маленькая дрянь! Я знаю, что ты уже не спишь!
Часы на прикроватной тумбочке показывали восемь утра. Они продолжали свой ход. На лице девушке застыла улыбка, которая теперь не сойдет никогда.