-Она не женщина и совсем не бедная.- Вставил Женька.
-Это оно,- вмешался Вися.- Среднее между бабой и тиранозавром. Бабазавра.
-Точно!- Согласился Женька.
-Она, так она!- Сказала Маша, толкая дверь. И прибавила загадочное,- ей же хуже.
Грузная дама восседала у кассы в центре зала. Было ей лет сорок с хвостиком. Однако хвост этот был очень длинен. Поэтому его приходилось маскировать. Его всегда маскируют, если он длинный. Особенно женщины.
Делается это, если кому неизвестно, не с помощью маскировочной сетки, какой военные накрывают танки, чтобы их не увидел противник. Не привязывают к хвосту букетики с цветочками, чтобы люди думали, что перед тобой не хвост, а цветочная клумба. Достигается задача другими способами.
Выщипыванием бровей, с последующим изображением их на более выгодном, на взгляд хозяйки месте. Повыше, и позагнутей. Отчего является желание посадить бровки на цепь, как шаловливую собачку, чтобы не шлялись по лицу куда не попадя, не пугали прохожих. Потому, что, хотя и не тявкают, бровки-то, однако, когда неожиданно попадаются на глаза не на своем месте. Да изогнутые как рассерженный кот, могут и напугать. Нарисуйте на непривычном месте глаз. На кончике носа, например. А настоящий закрасьте чем-нибудь. И что делать-то станете, встретивши такого носоглазого? Валидол глотать!
Маскируют возраст так же ресницами. Не хлопают ими, почем зря, а утолщают, и удлиняют, насколько возможно. Бабазаврины были настолько длинны и толсты, что с одной волосинки на другую, можно было перепрыгивать, хватаясь за них руками, как гимнасты на брусьях, или обезьяны в тропическом лесу, перескакивают с лианы на лиану.
Помимо прочего, размечаются несуществующие губы. Так же щедро, как делают это дорожники на асфальте белой и желтой краской: стрелка налево, стрелка направо, прерывистая полоса. Сплошная. Пешеходный переход "зебра". Не скупердяйничая, широкими мазками. Только здесь используется красный цвет.
Разглядывая эти "украшения", человек впадает в совершенную и абсолютную растерянность и уже не в состоянии определить, сколько женщине лет: больше сорока или меньше восьмидесяти.
Однако особенную прелесть этой даме придавала ее манера озирать букашек и таракашек, окрест. Под ее особенным взглядом, любой пятерочник, да хоть с десятью грамотами впридачу. Включая грамоту от уборщицы за то, что регулярно вытирает туфли на входе. Да что пятерочник, какой-нибудь даже таксист. Или хозяин ларька. Люди, в общем, крепко стоящие на ногах, начинали чувствовать себя хромым, с дыркой на крылышке, заделанной заплаткой другого цвета, насекомым. С бородавкой на носу. Костылем на шестой ноге. И оскорбительной для насекомого фамилией Дихлофосов.
-Опять эта троица!- Процедила Бабазавра, разглядывая детей даже несколько чванно и высокомерно.- Слушаю вас господа.
-Опять вы со своим вонючим пуделем. Сколько раз предупреждать, чтобы не заводили эту гадость в магазин.
-Это не гадость, а живое существо,- жестко ответила девочка. И примирительно добавила.- Сейчас выведу. Только не надо так волноваться. А то кондрашка хватит.- Последнее она буркнула под нос.
-Что ты сказала?- Грозно переспросила продавщица.
-Ничего!- Ответила Машенька и повела собаку к выходу.
Грубиянка разозлила девочку. Она была в растерянности: уйти в другой магазин, до которого полчаса ходу. Или наплевать на все и купить необходимое здесь. Судя по недоброй улыбке, какие-то еще соблазны тревожили ее воображение.
Маша вывела собаку. Время шло, а она не возвращалась. Мальчики подумывали, не последовать ли за подружкой? Но тут входная дверь отворилась и, поскольку была на пружине, захлопнулась, не представив вопросительным взглядам обеих приятелей и продавщицы, ни единой живой души.
Странный факт заставил мальчиков переглянуться и посмотреть на Бабазавру со злорадством, смешанным со страхом и любопытством тоже. Что свидетельствовало об ожидании ими каких-то, вовсе не безобидных и совсем даже необычных событий, которые не заставили себя долго ждать.
Так и случилось. Вдруг подал признаки жизни кассовый аппарат. Сами собой стали нажиматься кнопки с цифрами. Прибор заурчал, как пес, у которого отнимают кость и механическим голосом прочавкал:
-Сколько стыбзила? - После чего порадовал веселой выходкой, вывалив длиннющий язык чека.
-На... На...- Ответила женщина, вздрогнув. Все перемешалось в ее голове. Она затруднялась: назвать цифру, или спеть цыганский романс. "Ай, на-нэ, на-нэ..." К каковому почувствовала внезапную привязанность.
-Так сколько?- Не унимался аппарат.
-Ай, на-нэ, на нэ,- все-таки напела она, бросив ошарашенный взгляд на кассу.
Испугавшись того, что непослушание будет наказано каким-нибудь вообще мурашкобегающим по спине образом, продавщица выпалила.
- Триста двадцать!
-Не хило!- Поразилось устройство.- Аппетит у тебя дай дай.- От волнения, голос кассы даже сорвался на детские писклявые нотки. Однако быстро взял себя в руки. И вернув произношению солидную хрипотцу, продолжал.- Да ты у нас пиратиха какая-то! Тебе саблю поверх платья. Ножи с пистолетами за пояс. А глаз перевязать черной повязкой. Ах, вот еще: нужна шляпа с пером на голову! Ругаться тебя, конечно, учить не надо?
-Ага!- Кивнула Бабазавра.
-Кто бы сомневался.- Сказала касса. Женщина потупилась. Комплименты, даже сомнительные, приводили ее в томление.
Кассовый аппарат заурчал опять. Мадам пугливо перевела взгляд на табло и увидела сумму, раз в пять превышавшую ту, в которой призналась. Приспособление опять вывалило язык чека, будто бы дразня продавщицу.
-Ты че творишь?!- Запричитала дама.- Мне придется погашать из своего кармана. Откуда брать? Я, бедная, одинокая женщина.
-Оттуда, куда положила.- Холодно отвечал агрегат.- Не убивайся так. Наворовала больше. Это б с тебя содрать.
В магазине воцарилось затишье. Хлопнула входная дверь. И у стойки, как ни в чем не бывало, снова образовался Марсик. Однако продавщице было не до бобика. Крокодил, вползи он сейчас в дверь, да спроси: привезли свежий хлеб или опять придется давиться вчерашним? Да что хлеб, попроси крокодил пиво, она бы не стала интересоваться, совершеннолетний он или нет. Кстати, у крокодилов совершеннолетие наступает когда?
Тут из дальнего угла прискакала швабра. Она именно скакала, подпрыгивая на одной ножке. Было бы две, совершенно напоминала девчонку, играющую в классики, на асфальте. При этом у них еще так смешно мотаются хвостики из волос на голове. Швабра была без хвоста, хотя волосы присутствовали. У нее была другая прическа. Параллелипипедный ежик.
Штука для мытья полов вытянулась во фронт и в странной манере, будто пуская пузыри в бокал с чаем, забубнила:
-Красть нехорошо! Вы этого не знали? Какой-то бабуле не доплатят пенсию. Она не сможет позволить себе кусочек колбасы. А имеет право. В самые тяжелые годы работала на износ. На нас работала. На тебя, воришка бесстыжая!
Продавщица открыла рот. Будто к челюсти прицепили гантелю. Но быстро собралась с духом, отцепила гантелю. Вознамерившись отбрить эту палку с волосней. Как мастерски умела делать это всегда. С всякими там разными, которым не нравятся ее ресницы, как она красит губы, правильно ли считает сколько нужно заплатить за покупки...
Приготовила что скажет. Размяла, помусолила слова. Сложила в пилюлю. Чтобы выплюнуть в обидчицу. Да не просто выплюнуть, а выстрелить. Нет, застрелить. Насмерть! Как запричитает: " Как ты смеешь! Такое. Мне. Знаешь, кто я? А кто такая ты? Посмотри на себя. Швабра! Теперь опять взгляни на меня. Да я тебя... Ах, ты, негодница!" Женщина намеревалась перейти на крик. С элементами вопля. Как заорать. Чтобы поставить швабру на место.
Но тут приспособление для мытья полов разнервничалась. И стало наводить прямо ужас своими выходками. Никто и никогда швабру такой не видел. Она как закрутит верхней частью то в одну, то в другую сторону, совсем как человек головой. Начала подпрыгивать, стучать ручкой о пол, напоминая восклицательный знак в гневе. Большой восклицательный знак. В сильном гневе. Должно быть, они были где-то родственниками. Швабра с восклицательным знаком. А что, и внешне похожи.
И выглядело бы это так себе, коли было видно, кто это с ней таким образом. Но когда сама по себе, а объяснение отсутствует, становилось страшно. Не за швабру. За себя. Оно ведь как? Начинается со швабры, потом явится веник и примется махать перед носом, намекая на то, чтобы выметались. А вместо тортика на десерт, любимый кот Пипольфен полезет обниматься, поцелует и спросит томным голосом: почему ты мне мышку не поймаешь. С нового года прошу. Мяууу.... Посмотри мне в глаза, ты ее не сама слопала?
В разворачивающихся в магазине событиях, все отчетливее проступала какая-то несуразица. Чушь собачья! То Бабазавра беседовала с кассовым аппаратом, как с соседом: "Николай Иванович, когда ваш Джек прекратит мочиться на мою дверь?"
Болтала со шваброй, как с соседкой из другой квартиры. Что могло случиться дальше, и представить себе невозможно!
Бабазавра глянула в зеркальце, обновила губы помадой, потерев их друг о дружку. Обращали внимание, как мухи трут ножкой ножку? До сих пор мучаюсь вопросом: это массаж такой, или оттираются от того, куда влезли?
Тут с вопросом к ней обратилась давешняя собеседница - швабра.
-Ты меня любишь или нет?- Тягуче занудила эта штука и волос на ней зашевелился, заходил ходуном. Будто бы от ужаса, который обуял ее от одной только мысли, что она может остаться без Бабазавриной любви.
-Что?- Не поняла продавщица.
-А я тебя обожаю!- Липуче протянула швабра. Прямо стражду по тебе. Погладь меня. Приласкай.- Волос на щетке стал ложиться и расправляться, от избытка притягательных чувств. А сама она легла на грудь женщине.
-Именно так,- подтвердила швабра, продолжая играть прической.
-Если хочется,- согласилась женщина. И протянула руку. Однако, едва коснулась пальцами волоса, раздался писклявый вопль, едва не лишивший ее рассудка:
-Потому, что остаток дней ты проведешь со мной в обнимку. Когда тебя вытурят с работы, а рано или поздно это обязательно произойдет. Ты будешь драить полы мной.- И как затрясется наподобие припадочной, как застучит о пол черенком.
-Да как ты смеешь!?- Пролепетала продавщица.
-Смею, смею!- Крикнула швабра,- для того и создана, чтобы порядок наводить. Не то, что некоторые...- И запрыгала в дальний угол, где располагался лагерь швабр, веников, совочков и этих, как его? Которые пускают пузыри в унитаз?
Женька с Висей испуганно расступились, уступая ей дорогу.
Бабазавра, хотя и была напугана досмерти, заставила себя по - шпионски прокрасться следом к стану неприятеля. Ей необходимо было убедиться, не зреет ли среди санитарных приспособлений новый заговор.
Ничего крамольного не обнаружив, продавщица вернулась, глянув на мальчишек, наблюдавших за ней со страхом, смешанным со злорадством. Невольно отметив для себя, что ехидней всех выглядит пес. Глаз пуделя было не разобрать, однако каждая завитушка на его морде, закрученностью в одну сторону желала ей пакостей, а в другую - неприятностей.
Женщине даже почудилось, что собака сейчас откроет пасть и человеческим голосом спросит:
-Деньги-то присыпала нафталинчиком? От греха.
-Какие деньги? Какие деньги?- Завопила она в ответ, когда пудель все-таки задал этот вопрос.
-Какие за унитазом спрятала.
-Нет!
-Сгрызут же мыши. Жалко! Тырила, тырила, а их возьмут и сгрызут.
-Честно?
-Как пить дать сгрызут.- Сказал пудель уверенно, опираясь локотком о прилавок.
-У меня нет мышей.
-Это они не знают. Узнают, набегут. А узнают быстро. У них что-то типа телеграфа есть. Агентство мышиных новостей.
-А те, что к столешнице снизу прикреплены. Их присыпала?
-Нет под столешницей денег,- закричала она.
-Ты, мать, какая-то вся изнервничавшаяся нынче? Не случилось ли чаво?- Продолжал пудель.- Али еще, где напрятала? Признавайся. Признавайся, говорю! Облегчи душу. Грехи отпущу.
-Отвали!
-Какие у нас манеры!- Укоризненно процедил пудель.- А я совет хотел дать. Теперь не дам. Обидела. Насмерть обидела!
-Какой?- Спросила женщина, не обращая внимания на привередливость собеседника.
-Баночку... Что на антресолях. Которая сзади варенья стоит, открой, да щепотку нафталинчику туда сыпани. Съедят денежки-то. Червячки.
-И не на антресолях она.
-Под холодильником что ли?
-Под холодильником.- Вылетело у Бабазавры. И она прямо шлепнула себя по губам, закрывая ладонью рот. Испуганно так вытаращившись на пуделя.
Пес, слава богу, был не похож на разбойника. Не приставал с вопросами: где живешь? В смысле, не пытался выведать адрес. Где ключ лежит? Какими деньгами напрятала? Сотенными, али тысячными. Это чтобы знать, какую сумку прихватить: маленькую, али большую. Нет ли еще где нычки? И какое у нее давление?
Нет, давление, пожалуй, пуделя интересовало меньше всего. Хотя в принципе, пес был из сочувствующих. Когда, например, играл "Спартак" . А Вися болел за него, пудель радостно лаял, если забивали гол. Если "Спартаку" забивали, тоже лаял. Как болельщик, пуделишка был за справедливость.
Вдруг утратив интерес к секретам продавщицы, пес упал на четыре точки. Подошел к кассе, задрал ножку и сделал это. Таким образом, дозволяя Бабазавре вступить в клуб приближенных к своей персоне лиц. Вроде печать о прописке поставил на документ. У них, у собак обычай такой. Побрызгал на тебя или твою вещь, значит любовь до гроба. Все - таки, тут полезные советы давал, относительно нафталина. Чего ж не приблизить к себе. Надо приблизить.
Жест с задранной ногой, переполнил чашу терпения. Продавщица изготовилась схватить пса за шкирку, с тем, чтобы вышвырнуть его на улицу. Заодно, отправить следом пацанов, не спускавших с нее издевательских взглядов. Однако произошло нечто, нанесшее новый удар по ее ошарашенным чувствам.
Голос, вещавший от лица кассового аппарата, швабры, а потом и пуделя, донесся на этот раз со стороны витрины с конфетами.
-Ты где есть? Че мимо проскочила?
Приседая на ослабевших ногах. Примерно так, как двигаются танцующие вприсядку. Дама приблизилась к стойке, откуда раздавались звуки.
-Вы ничего не забыли?- Спросили у нее с полок.
-Кто со мной говорит?- Задала она встречный вопрос и затравленно оглянулась. Догадку, о том, что в контакт с нею вступают конфеты, она пыталась отмести, как способную сдвинуть мозги набекрень.
Оказалось они.
-Конфеты!- Выпалила коробка конфет. И раздраженно дернулась.
-Какие конфеты?
-Шоколадные, якобы.
-Почему якобы?
-Подойди ближе.
Бабазавра приблизилась и с опаской заморгала в направлении звуков.
-Не прикидывайся дурочкой.- Сурово произнесла коробка.-Почему мы среди шоколадных? И цена на нас как у шоколадных. А не как у соевых. Ась? Тетушка немножко аферистка?
-Тише ты зашипела собеседница, оглядываясь на мальчишек, не спускавших с нее глаз.
-Как тише? Ты дуришь людей, а я тише?- От возмущения коробка с конфетами сорвалась на крик.- Вот выйду из магазина. Как заору на всю улицу: не покупайте здесь ничего. Тут вас обкрадывают. Будешь знать, как заниматься нехорошими делами.- И как затрясется всем своим прямоугольным телом.
Взрослый, седой мужчина, бродивший среди полок с товаром, укоризненно посмотрел на продавщицу и неодобрительно закачал головой.
-Нехорошо. Нехорошо,- сказал он.
-Где-то Маша запропастилась. Ей бы на это посмотреть,- сказал один мальчик другому.
-Не говори,- заметил тот,- когда нужно, ее никогда не оказывается рядом.
Бабазавра сгребла в охапку конфеты и роняя коробки на пол, перенесла на другую витрину. Дрожащей рукой вывела фломастером новую цену, ниже той, что была. После чего боязливо установила коробку, склонную к болтологии вертикально.
-Ошиблась она. Ишь, ты! Почему-то в свою сторону ошиблась.
-Послушай-ка радость.- Крикнули с другого конца зала. Женщина затравленно обернулась и поняла, звуки издает пачка с рисом, стоящая среди прочих круп. Она как-то мялась, переступая с одной стороны на другую, будто с ноги на ногу. Хотя никаких ног у нее, разумеется, не было. Как, впрочем, и рук тоже.
-Да не тебе говорю,- крикнул рис вдогонку.- Тоже мне радость нашлась. Прямо обхохочешься.
Бабазавра принялась промокать себя носовым платком, потому, что вспотела. Когда разговаривает рис, всегда, знаете ли, потеешь. Обратите внимание, если доведется.
Между тем рис продолжал:
-Я тут ночь напролет думал, с какой стати между мной и тобой. Между тобой и мной втесались эти макароны? Че они тут потеряли воще?
-Не понимаю?- Подала голос гречневая каша, к которой пачка с рисом обращалась.
Уяснив себе, что рис и в самом деле беседует с гречкой. И ей это не примерещилось, женщина крадучись приблизилась к полке, на которой развернулась полемика и навострила уши. Она была невероятно любопытна, эта Бабазавра.
-Объясняю для непонимающих.- проговорил рис раздельно.- Вот я рис. Ты меня знаешь.
-Как же...
-А рис это кто?- Задаю я простой вопрос.
-Да, кто?- Съязвила гречка.- Неужели картошка?
-Ехидна!- забрюзжал рис.- А правильный ответ? Ну, нельзя быть такой бестолковой.
-Это я бестолковая,- Возмутилась гречка.
-Нет, я. Конечно ты!
-Ой, ой, ой! Какой толковый выискался. Нобелевский лауреат. Тебя съедят, отложат личинку и забыли.- Тут пачка с гречневой крупой, начала угрожающе придвигаться к оппоненту. Давая понять, что не потерпит оскорблений.- А я... я полезна для здоровья. И потом, я местная. А ты гастарбайтер. Понаехали тут всякие... Потом телефоны отнимают.
Рис, впрочем, не имел намерения ругаться. Он примирительно произнес,- хватит! Что за плебейские наклонности, любой разговор превращать в базар. Гречка промолчала. Она не знала значение слова плебейский и боялась обнаружить свою необразованность.
-Я думал, думал. Прямо заснуть не мог,- продолжал между рис.- Того и гляди, свалюсь и захраплю на весь магазин.
-Боже мой, как ты любишь антимонию разводить.- Нетерпеливо перебила гречка. Что сказать- то хотел?
-Действительно, мозгокрут какой-то,- потеряла терпение и Бабазавра. Ей страсть до чего нетерпелось узнать, над чем же таким всю ночь напрягал мозги рис.
-Ставлю простой вопрос,- переминаясь с боку на бок, продолжала пачка с рисом,- отчего между нами затесались макароны?
-А что такое? Опять не поняла гречка.
-Ты кто?
-Я?
-Ты, ты?
-Я,- гречка.
-Вижу. А гречка кто? Она! Женского рода? Я рис. Мужского рода. Значит мы с тобой мужчина и женщина. Понятно?
-Ничего не понимаю.
-А макароны кто?- Как завопит рис. Да зычно так, продавщица даже вздрогнула.- Какая бестолочь, честное слово. Они, макароны, не он и не она. И даже не оно. Понимаешь о чем речь? Ты че сегодня тормозишь?
Пачка гречневой крупы переступила с боку на бок и склонив верхнюю часть книзу, задумчиво стала разглядывать собственный живот на котором было написано "Ядрица". Во всяком случае, ощущение, что она его разглядывает, было полным. Хотя глаз в наличии не было. Рук и ног у пачек с гречневой крупой так же не бывает, как и у пачек с рисом. Если кто не знает.
-Ты когда-нибудь видела, чтобы продавали отдельную макаронину? Чтобы самый непроходимый балбес взял да и спросил,- у вас макарон есть?
-И мне не попадались,- принимая участие в диспуте, сказала Бабазавра.- Все говорят макароны.
-Умница!- Сказал рис.
Бабазавра кокетливо поправила прическу. И глянула в зеркальце.
-Действительно!- Согласилась гречка.
-И вот, в связи со вновь открывшимися обстоятельствами,- торжественно произнес рис,- я обращаюсь к вам с вопросом в который раз.- Что делает это непонятное изделие здесь, среди нас?
Бабазавра оперлась локтем о полку и задумалась.
-Ну и дела,- пораженная выводами риса. А заодно его умственными способностями воскликнула гречка.- А они стоят себе и стоят эти макароны. А оказывается они вон какие. Вот скажите теперь, не сволочи это?
Я с вами полностью солидарна.- Донеслось хором оттуда, где толпились пакеты с крупами.
-И мы,- закричали пачки с чечевицей.
-И я.- отозвалась манка.
-А действительно!- Протянула Бабазавра.
-Убрать их отсюда. Немедленно! Раздались голоса с полок, где стояли ячменная, перловая, пшеничная каши. Не станем терпеть в наших рядах непонятное "они".
-Да, да,- Поддержал всех горох и закашлялся. Вдобавок издав странный звук, наподобие того, который производят лошади губами.
-Завистники позорные!- Зашипела пачка с макаронами. И боком, боком, будто у нее имелись ступни. И она умела ими двигать. С пятки на носок, с пятки на носок, стала смещаться в глубину полки, отодвигаясь в тень.
-Они еще и огрызаются.- Подначивал рис.- Вы не все про них знаете. Люди от них толстеют, вот! Пухнут как жабы на болоте.
-Что ты говоришь? Ужаснулась фасоль.- А я думаю, че они такими трубочками? С дыркой посередине. Думаю, что-то тут не так. Ой, я сейчас грянусь в обморок!.
-Гнать их в шею!- Прорычал горох,- и обернувшись к продавщице, решительно прибавил: не примете меры, за себя не ручаюсь. Расстреляю непонятное создание очередями.
-А я отдельными выстрелами,- поддержала его фасоль- Могу атаковать и химически...
Бабазавра всплеснула руками и закрыла лицо.- Какой рис? Какими очередями! Что происходит!? Она попятилась задом. Пятилась, пятилась, пока не допятилась до противоположной стойки, где и замерла. Не потому, что уперлась задом. Ее остановил голос, доносившийся с места соприкосновения. Этого места и стойки.
Поначалу продавщица решила, что именно часть собственного тела под юбкой, коснувшаяся полки, обращается к ней. А чему удивляться? Если только вот беседовала с пачкой риса? Почему с тобой не может заговорить та часть тела, на которой сидишь? Ей тоже надоедает заниматься одним делом.
Оказалось, ошиблась. Часть тела не подавала голоса. Звуки доносились со стороны витрины, на которой было выставлено кофе.
-Раз вы здесь... - Сказали ей,- вы меня слышите, мадам? Будьте любезны переставьте нас в отдел кофейных напитков.
-Почему?
-А то вы не знаете,- сказала баночка с многообещающим названием "Отрада".-Нет, от избытка совести вы не помрете. И не забудьте поменять цену. Я не кофе, а кофейный напиток.
Продавщица истерично сгребла банки "Отрады" в охапку и перенесла на метр левее. Мальчишки, не спускавшие с Бабазавры горящих глаз, едва удерживались от хохота.
События, свидетелями которых им довелось оказаться, вполне отвечали представлениям о справедливости. И наказании за проступки.
Раскладывая баночки. Женщина услышала непонятную возню в витрине-холодильнике. Неожиданно оттуда завопили.
-Не прикасайся ко мне своим вонючим боком!
Чередовавшиеся со страшной быстротой события не давали времени задуматься. Оно и к лучшему. Кто знает, явись такая возможность, не потребовалась бы ей люди в белых халатах со шприцами, клизмами, в общем, со всем своим малоприятным инвентарем, которые появляются в тот момент, когда все, совершенно все становится непонятным, однако веселым до ужаса?
Под стеклом на витрине, где лежали килька, камбала, сайра и форель. А так же прочая водяная братия. Бабазавра увидела, как, пытаясь взгромоздиться на собственный хвост. Падая и водружая себя вновь. Одна из рыб истошным голосом вопила, обращаясь к валявшемуся по соседству карпу:
-Не смей прикасаться ко мне плебей! Мы и полу разного, не говоря о национальности. Повториться, позову милицию.
-Подумать только!- поразилась Бабазавра. Ее слопают еще сегодня, а она туда же, права качает.
-Нет, меня непременно хватит кондрат от этой невоспитанности,- продолжала кричать селедка. Что это за панибратство такое?-С этими словами она брякнулась на подруг, вытянувшихся аккуратными рядками на лотке, и замерла.
-Подумаешь, какая нежная,- неприязненно заметил карп,- Ничего, скоро ты перестанешь разевать рот. Я уже вижу тебя в "шубе", нарезанной мелкими кусочками. И политой майонезом,- и он гнусно захохотал.
В соседнем лотке зашевелилась килька, и оттуда пропищали:
-Что творится на белом свете! Сумасшедший дом да и только. Не разобрать, где чей хвост, где голова. Глядя, на такую куча малу, наверное, Толстой и написал знаменитую фразу: "Все смешалось в доме Облонских".
-Начитанная, поди ж ты.- Пропищали из - под груды тел.
-Че бестолку возмущаться,- шевельнулась еще одна. И как вертанет сальто через себя. От радости? От переживаний? Непонятно!- Все равно головы всем поотрывают. И сожрут с картошкой и луком. Кстати, вам нравится, когда вас поливают уксусом?
-Не доводилось испытывать,- отвечала другая.- Неужели доходит до такой низости?
-Еще как доходит! Скоро ты в этом убедишься.
Из емкости с краю, потянулось щупальце кальмара, с присосками. Казалось, тот, кому оно принадлежит, обязательно попросит воды. Как в кино, если из окопа тянется рука, просят воды: "Воо... дыыы..." И рука роняет саму себя, бессильно. И тот, чья она есть, произносит прощальную фразу.
-Постарайтесь меня не забыть. А то буду являться во сне. И стоить морды, чтобы вы вскакивали в холодном поту.- Ну не совсем так. Но приблизительно.
Кальмар не стал менять традицию. Бессильно уронил щупальце. И следом донеслось: "Водыыы". После чего голос, исполненный разочарования добавил:
-Представляете, кто погиб во мне?
-Кто в тебе погиб?- С ехидцей в голосе спросила одноглазая камбала, уверенная, что в кальмаре никто и не думал погибать, кроме разве что самого кальмара. Он намерено вводит общественность в заблуждение.
-Представьте,- не обращая внимания на пакостницу, продолжал кальмар,- с какой скоростью я бы мог работать на компьютере, имея в распоряжении такое количество конечностей! Раз, два, три, четыре, пять... Пересчитывая наличность, одну за другой, он ронял их обратно.
-Восемь с половиной,- съязвила камбала.
-В каждую дырку затычка. Таких называют клизмами. Знаю, почему у тебя один глаз... Второй выбили. Из-за скверного характера.- И он уронил последнее щупальце. На сей раз, не попросив воды. Скорей всего, у кальмара развивался склероз.
Бабазавра, окоченела. Переводя бессмысленный взор с селедки на кильку, с кильки на камбалу, оттуда на кальмара, она молчала с открытым ртом. Процесс думанья, который не прекращается у людей ни на минуту, у нее замерз. И женщине это даже нравилось. Потому что, не отключись он теперь, она бы просто спятила. Как пить дать.
Запыхавшаяся Бабазавра развернулась на сто восемдесят градусов и понеслась к кассе.
Оттуда, откуда она только что прискакала, опять стали доносится странные голоса. Судя по своеобразному акценту с ударением на шипящие, принадлежащие бутылкам с напитками. Один с подозрительной вежливостью, за которой, как правило, следуют какие-нибудь пакости, спросил:
-А, правда, газированные напитки пучат живот? Что делать, если эта беда случится с тобой? Магазин не бросишь, от кассы не отойдешь.
-О чем они?- Спросила самое себя Бабазавра. В голове творилась неразбериха. -Отчего бутылкам с водой необходимо знать, что она будет делать, если начнет пучить живот?- И услышала ответ, хотя вопроса не задавала.
-Потихоньку подпускает небось? Приемничек включит и под Бетховена айда травить атмосферу. Следы заметает освежителем воздуха, а?
Там расхохотались. Сначала одним голосом, потом другим, третьим... Женщина хотела покраснеть. Однако эта свойство давно не подчинялось ее воле.
Пудель стоял, опершись локтем о прилавок, и разглядывал ее в упор. И хотя глаз под завитками шерсти по-прежнему было не разобрать. Она прямо чувствовала, что пес изучает ее с самыми гнусными подозрениями.
-Неужели, правда?- Спросил пудель.
-Что?
-Что делаешь это под Бетховена.
У Бабызавры отнялся язык.
-Тебе привет.- Продолжал пудель, когда она приблизилась.- От перца. Велел явиться. Сейчас он тебе подсыплет на одно место.- И он изобразил паровоз. Крутя обеими лапами, согнутыми в локтях.- Чух, чух, чух! И даже запел.- Наш паровоз вперед лети! В коммуне остановка. Куда-то там иди, иди. В руках у нас шумовка. Или винтовка?
-Винтовка.- Поправила Бабазавра .
-Не отвлекаться!- Приказал пудель.- Шире шаг к перцу.
Бабазавра повернулась, не посмев ослушаться. Она шагала к стойке с приправами, где лежал и перец, представляя, с каким удовольствием намылила бы эту лохматую мордень, не сводившую с нее глаз. Побрила налысо, вместе с усами. Посмотрела в наглые глаза кудрявой сволочи. Возможно, там и нашелся бы ответ на вопрос: что происходит. И что эта за напасть такая, свалившаяся на нее?
-Но главное за что? - Вот какой вопрос мучил ее. Впрочем, за что, она, начинала догадываться. Бабазавра была так напугана, что дала себе слово не грешить. Если получиться...