Человек сидит в ярко-коричневой комнате. На стуле с кривой спинкой, чуть наклоненной назад. Его коленки устремлены к потолку, острые, в серых брюках. Он смотрит и на наблюдателя и мимо. Его рот перекошен. Его глаза спокойны. Они зеленые. Комната нейтральна.
***
Зима морозила стекла поезда. Запоздалый юноша ехал на Восток по степям бескрайних диких земель. Поезд свистел и мчался по промерзшим рельсам. У самого горизонта чуть размытое виднелось солнце. Белые облака стыли в небе и не двигались. Свет утра резко и ярко освещал поезд по всей длине. Тишина лежала на равнине, а вдалеке застыла фигура всадника.
Юноша вышел из купе и открыл окно. Он выбил трубку и набил снова. Закурил. Ветра за окном не было. Холодная тишина сдерживала всякое движение. Поезд не двигался. Кондуктор же шел по коридору и будил пассажиров. Некоторые, проснувшись заранее, с сумками и чемоданами стояли в проходе. Дамы в чепчиках и перчатках выходили покурить на воздух. Поезд вздыхал и лениво пенился паром. Солнце медленно двигалось.
Юноша выкурил трубку и прыгнул.
***
Человек выходит на террасу и стоит. Подходит к столу, берет стопку карт и достает червового туза - Дом.
***
Мертвый сезон. В здании никого нет. Я один хожу по этажам, освещенным утренним солнцем. Солнечные зайчики и стекла, за которыми не видно ничего. Скучно. Я закуриваю и стою около окна. Дым летает вокруг меня, растворяется, исчезает в воздухе. На улице зима, а здесь очень тепло.
Далеко, где-то внизу слышу шум и обрывки голосов. Я иду к лестнице, там докуриваю сигарету и спускаюсь на первый этаж. В холле три человека в белых шортах и футболках, у них в руках теннисные ракетки. Тин, Вика и Тулия. Последнюю я хорошо знаю и рад встретить ее. Они все очень хотят пить, мы идем в пустую столовую и находим там лимонад. Все, и я тоже пьют. Слегка охладившись и посидев на скамейке, мы идем на улицу. Жарко. Зеленые корты встречают нас напряженным молчанием. И мы играем в теннис.