Мы с другом вдвоём любовались закатом,
И звёзды считали в небесной дали,
А ныне на панцире льда покатом,
Останки горят его в снежной пыли.
 
Недавно он жизнью был доверху полон,
В любую атаку стремился смеясь,
Но вражеским смертным железным уколом
Безжалостно сброшен - из князи и в грязь.

Мы бились отважно - враги наседали,
И плавился камень, и плавился лёд...
"Не бойтесь, ребята, - сказал он, - едва ли
Нам жизни дано миллион лет вперёд!

Не важно, как долго мы были живыми -
Величие жизни измерит лишь смерть!
Нам выпало счастье быть в дни огневые
Не сметь сомневаться, и трусить - не сметь!

Давайте ударим врага мы отважно,
Давайте навалимся всей гурьбой,
Я знаю, лишь трус умирает дважды.
Но вы же не трусы? Смелей, за мной!"

Жестокого боя свершив быстротечность,
Рванувшись в атаку сквозь крошево льда,
Мой друг, пошатнувшись, шагнул прямо в вечность,
Из мира живых уходя навсегда...

Он рухнул на землю прострелянным знаменем,
Споткнувшись, застыла Земля не дыша,
А в яростных вихрях смертельного пламени
Горело не тело - пылала душа.

И доблестным пылом его удостоены,
Мы в этом бою не остались в долгу,
А жизнь и надежды отважного воина
Рассыпались искрами в белом снегу.

Слабеющим взором, подёрнутым инеем,
Прощальный луч Солнца, поймав сквозь пургу,
Шепнул он: - "Какие они красивые -
Блестящие льдинки на белом снегу".

Потух его взор, и не стало в нём жизни...
Чтоб тело его не досталось врагу,
Струя огнемёта пропела тризну,
И льдинки сверкнули на белом снегу...

Я грустно молчу - не умею иначе,
Я плакать физически не могу!
Пускай же вместо меня поплачут
Хрустальные льдинки на белом снегу.