Молодая королева вела себя погано. Вообще-то молодой она была по статусу, но на вид вполне годилась в матери собственному супругу. За год замужества ее величество неопрятно растолстела на монарших харчах. С трудом, охая и по-стариковски кряхтя, вставала с мужниного трона, не имея, впрочем, никакого права на нем находиться.

Ее визгливый голос эхом отражался по всему королевскому дворцу, наводя ужас и омерзение на остальных обитателей. Эта женщина была удивительно нетактична, сварлива - производила впечатление не первой леди, а наглой деревенской бабы, волею случая попавшей в высший свет.

Королева наводнила дворец своей многочисленной, весьма прожорливой и горластой родней, последовательно назначая их на ключевые посты. Но, надо отдать ей должное, обращалась с ними также хамски.

Ела она неэстетично, принципиально не пользуясь столовыми приборами, кроме индивидуальной большой ложки, которую в конце трапезы сладострастно облизывала и строго запрещала мыть. Салфеткой ей служил собственный передник, который терял больше половины веса после каждой стирки (по большим праздникам!). То, как она чавкала и сытно рыгала, просто неприлично описывать. Хорошо хоть, питаться она имела обыкновение на кухне, не мешая королю неспешно предаваться аристократичным обеденным ритуалам.

В приступах черного демократизма первая леди вдруг начинала собственноручно выполнять работы по дворцовому хозяйству. Выставив взявший на себя львиную долю годового привеса зад, весьма профессионально принималась драить полы резиденции.громогласно требуя у супруга тащить за собой ведро с коричневой водой. Придворные хватались за голову, когда они видели, как монарх, неуклюже делая вид, что прогуливается в задумчивости, ненароком ногой пододвигает ведро вслед за уползающей женой.

Своим поведением она сорвала подписание нескольких важных межгосударственных договоров. Одно ее присутствие в зале заседаний вносило элемент авантюризма и фантасмагории в речи дипломатов и самого короля. Когда же она в самый ответственный момент переговоров принималась остервенело подметать зал, иностранные послы, забыв ответные дары, в панике уносили ноги и неврученные верительные грамоты.

Она брызгала слюной при разговоре.

Она не мылась неделями!

Она смела поднять руку на своего короля!!

Она сморкалась воздушным способом!!!

Я не имел права делать ее королевой...

Молодой король нервно затушил очередную сигарету в хрустальном башмачке, в который теперь не влезла бы не то что нога, а даже палец супруги, и застрелился.