Багдерина Светлана Анатольевна. Пять историй про Юру

Первая история - фэнтези. Идея сохранилась не использованной со времен одного из старых конкурсов, имя герою выбралось по принципу "самое короткое из русских, чтбы в заданный оргами размер текст было утаптывать проще"... И понеслось )

Вторым заданием стал хоррор. Будучи его принципиальных нелюбителем, тем не менее, накрутить ужасов могла - но не захотела. Так же принципиально. Оборжать ситуацию не позволило ограничение по знакам, поэтому остановилась на самолично изобретенном жанре - "жизнеутверждающем хорроре" )

Президентскую тему пока решила продолжить, хотя почти все участники конкурса перетащили своих героев в иные времена и сеттинги.

ЦАРЕВНА УКОКА

Кривоногая старуха с лицом, точно скомканный лист оберточной бумаги, залпом сглотнула рюмку президентского курвуазье, расплылась в бездумной улыбке и закружилась, пристукивая палкой по жухлой октябрьской траве.

- Хэйда, хэйда, хэйда...

Монотонная ее песня разносилась над Укоком как дыхание Алтая: покойное, вечное, и в такт ему ветер поглаживал багульник, гнал облака, торопил улетающих птиц.

Выцветший платок, подпоясанная веревкой замызганная мужская куртка - Зыря исчезала и появлялась в лагере внезапно: то посуду моет, то бродит вокруг раскопа, напевая, то сутками нет ее. Она приходила из деревни в долине, пропивашка, но безвредная. И даже охрана, перед визитом президента обнюхавшая и прощупавшая тут каждый миллиметр живого и неживого, пришла к тому же выводу и оставила ее в покое.

- Ну, начинаем, Юрий Иванович, - косясь на добрых молодцев из ФСО, подошёл руководитель экспедиции.

Юра глянул на заволоченное черными тучами небо и кивнул: давно пора.

Вскрытие саркофага из захоронения, обнаруженного на Укоке, должно было стать самым значимым событием года в археологии. Прознав, что Алтай - любимое место отдыха президента, местный ученый совет прислал ему приглашение из теплых чувств, не последним из которых была надежда на финансирование. Юра ее оправдал, даже с лихвой, и теперь благодарная наука готова была Укокскую царевну, как за глаза прозвали ее археологи, хоть в Кремль пешком приволочь.

Юрий поёжился: внезапный порыв ледяного ветра пронизал куртку и там застрял, напоминая, что отпуск кончается, и что похороны он никогда не любил, а тем более похороны наоборот, даже для удовлетворения любопытства очень большой группы очень учёных людей. Но если он чего-то не понимает, это значит только то, что он чего-то не понимает, да и приглашение было почти искренним, и приходилось теперь стоять на краю трехметровой ямы, одетой в сруб, и смотреть, как на месте уже извлеченных коней и артефактов топтались вокруг домовины рабочие с ломами и талями.

Последние усилия - и заскрипели лебедки, медленно поднимая колоду, широкую как кровать.

"Хэйда, хэйда" навевает сон. Холод застрял в костях. Чертов вет...

Треск ломающейся балки, стук падающей колоды, вскрик!

- Хэйда!..

Юра рванул к краю раскопа, отпрянул, но тут же метнулся к лестнице, опережая охрану и учёных. Пропуская перекладины, соскочил с половины, бросился к колоде.

- Приподнимите! - рявкнул он на застывших рабочих. Те, очнувшись от шока, вогнали ломы под саркофаг.

В яму посыпались охранники, подхватили колоду, освобождая придавленного - и треснувшая крышка соскользнула на землю.

Царевна... и царевич?

В домовине бок о бок лежали двое. Женщина - если судить по шёлковым одеяниям и украшениям, потому что больше было не по чему, кости и волосы рассыпались в пыль на глазах, и мужчина, рыжеволосый, в замшевой безрукавке и штанах, татуированный и худой. Одежда сидела на нем как на пугале. Правое его запястье и левое женщины были связаны причудливо сплетённым шнуром.

Придавленный судорожно вдохнул. В груди забулькало. Юра бережно повернул ему голову, встретился взглядом... и застыл под изучающим взором черных глаз с огромной белой радужкой и тремя алыми зрачками.

Забытый холод встрепенулся в костях, заструился по жилам. "Откуда в яме этот треклятый ветер?!" Взгляд Юрия невольно метнулся по сторонам, словно в поисках открытого окна, упал на колоду - и не смог оторваться.

Минуту назад рыжий был худым. Сейчас в саркофаге лежала мумия.

- Хэйда, хэйда...

Рабочий дёрнулся, и кровь изо рта, обжигающая, словно кипяток, потекла Юрию на руки. Он дернулся, зашипел от боли - но головы раненого не выпустил.

- Сейчас, сейчас, подожди, мужик, сейчас полегчает... - забормотал он, не сводя теперь взгляда с опущенных век рабочего, ожидая и страшась того, что может увидеть.

Когда его переносили на щит, наспех сколоченный из досок, веки придавленного приподнялись. Сердце Юры оглушительно заколотилось, горло сдавил страх... и медленно отпустил. По яме скользнул обычный взгляд тусклого цвета боли.

Еще несколько секунд понадобилось, чтобы убедить себя: виденное раньше было мороком. Игрой света или воображения. Придумать же такое надо... Чушь и дичь.

В раскоп спустили врача, подвели тали под доски, и спасение началось.

Юра поднялся, с облегчением задрал голову, рвано втянул теплый воздух, и на щеку ему упала снежинка. Потом другая, третья... Небо из черного стало белесым. Снег ласково оседал на лице пушистыми хлопьями - и не таял.

"Что за?.."

Он посмотрел на руки. Из окровавленных манжет куртки выглядывала абсолютно чистая кожа.

"Что з-за?.."

Предчувствие неизбежности непоправимого перехватило горло и ударило под дых. Подсознание знало ответ на вопрос, который разум побоялся задать. Он смял хлопья в кулаке, и снежинки разлетелись в пальцах в искристую пыль.

В панике оглянувшись, не заметил ли кто, Юра увидел, что там, где лежало тело "царевича", кучи пепла мешались со снегом.

"Ч-что... з-за?.." - так и не смог прошептать он.

Мир перед глазами поплыл.

- Хэйда... хэйда... - потянулось скорбно над плоскогорьем.

- Юрий И...

За локоть его тронула раскалённая рука. Юрий замычал от боли и обернулся на молодого охранника. Тот отшатнулся, на лице ступор, но не из-за обмороженных мгновенно пальцев. В расширившихся глазах его отразились глаза президента: черные, с огромной белой радужкой и тремя багровыми зрачками.

Юрий ясно сознавал, что хотел закрыть лицо руками, но вместо этого пальцы его коснулись лба Олега - точно до раскалённой печи дотронулся. Но ни охнуть, ни вскрикнуть, ни отдернуть руку не смог, и лишь бесстрастно наблюдал, как глаза охранника закатывались, а кожа серела. А перед мысленным взором, точно кадры кинопленки, попавшей в неисправный проектор, мелькали с бешеной скоростью олегово детство, юность, младенчество, зрелость... глубокая старость... смерть на больничном одре в окружении родни... и снова юность... но не та! - и опять смерть - на заплеванном полу, среди таких же алкашей, как он, с ножом в почке... юность - иная! - и снова детство - другое... гибель Олега, тридцатилетнего пианиста, в аварии...

Юра смотрел потрясенно своими глазами - и глазами кого-то иного, кто пролистывал жизнь... нет, жизни! как книжку. Прочитать, потерять и забыть. И ужас его, растерянность, гнев разбивались о несокрушимую волю этого другого.

- Юрий Иванович, не знаете, вертол... - начал врач, проводивший наверх носилки, и тут Олег рухнул ему под ноги. Юрий - вернее, тот, кто был им теперь - приковал Хромова взглядом к месту и положил пальцы на лоб. Глаза врача расфокусировались.

"Не дам!" - беззвучно прорычал Юрыч и набросился на незримую ледяную стену, ограждающую его от его же собственного тела. - "Опустись, опустись, опустись!"

Тихий беззлобный смешок рыжего - ибо Юра не сомневался, что это был он, хоть и не понимал ничего ни на йоту - донесся до него как сквозь километр ваты.

"Пусти!"

Перед их общим взором понеслись кадры: обколотый Хромов-подросток, идущий биться стенка на стенку с соседним кварталом... Хромов-космонавт... Хромов - безногий мальчишка на каталке у рынка...

Настоящее, прошлое, будущее - реальные и возможные - били фонтаном, смешиваясь и разлетаясь, а рыжий упивался ими как меломан - звуками любимой песни, и требовал еще, еще и еще.

Юный Хромов, лежащий на могиле с тремя фотографиями... Хромов - старый балетмейстер в кругу воспитанников...

Кожа врача начала сереть. На лицо падали и не таяли снежинки - холодные слёзы замерзшего бога.

Даже в своей тюрьме Юра чувствовал, как врач с каждым ударом сердца проживает всё новые сцены. Мгновения длиною в вечность. Удар - трагедии, любовь, ошибки, радости, безнадёжность, потери целой жизни, сжатые в долю дыхания. Еще удар - и новая жизнь просвистела навылет. И еще одна. И еще. И все - единственные. Все - последние, на износ, на разрыв аорты, навзрыд. Сколько человек может так выдержать?..

Недолго.

Хромов схватился за сердце и тихо осел рядом с Олегом. Еще одна книжка закончилась.

Юра в отчаянии оглянулся, но люди вокруг застыли, как статуи, а снежинки зависли в воздухе - не долетев, не дорастаяв. И даже звуки пропали - полная тишина, ни вздоха, ни шороха. Пропасть.

Рыжий качнул его головой, словно вспоминая понравившиеся эпизоды кино, и шагнул к следующему человеку.

"Не смей, сволочь!" - прохрипел Юрий, но не удостоился в этот раз и смешка.

Рука рыжего поднялась...

"Да в бога твою душу мать!!!.." - яростно взвыл Юрий. - "Меня жри, падла! Меня!.."

- Хэйда! Хэйда! Хэйда! - хлестнуло резкое тишину - и Юра внезапно понял, что нужно делать.

Картинки из его жизней - настоящей и несостоявшихся - замелькали в мозгу. Он ведь мечтал стать шофером. Продавцом. Следователем. Переводчиком. Каким бы он был на юрфаке? В секции бокса? В автошколе? Как бы попал туда? Каких бы встретил людей, как повернулись бы судьбы? Точно по дорожкам лабиринтов побежало его воображение к этим целям. Сосредоточившись до головокружения, забыв дышать, он вышвыривал в мир десятки разрозненных эпизодов, раскалёнными каплями падающих на стены его камеры - и прожигающих их.

Чудом оставшимся в его распоряжении уголком мозга Юра почувствовал, что рыжий обратил на него внимание - и ударил в его направлении новыми образами, вовлекая в свои лихорадочные картины. Он приблизился, завороженный - и Юрий вложил в очередное видение всю силу воли и исступление.

Они с рыжим, валяющиеся на присыпанной снегом пожухлой траве, схватившись не на жизнь, а насмерть.

Стена раскололась. Юра почувствовал на шее чьи-то руки, вцепился в чужое горло сам, увидел себя своими же глазами - одного со зрачками-тройными точками, второго с обычными, расширенными, как у помешанного - и мир обезумел.

На месте неподвижных людей, вспышками являлись и пропадали фигуры детей, подростков, младенцев, рассыпавшихся в могильную пыль, и воскресавших стариками. Горы вокруг под нескончаемый гул разлетались песком, а в следующий миг взметались к кипевшему бурями небу, роняя лаву с гранитных плеч. Но мгновение ока - и дикие великаны оседали, покрытые деревьями и травой, а лава сменялась ручьями. Миллионы лет пролетали как выдох, пока рождались и умирали созвездия и галактики.

В голове.

В его голове, раздирая сознание на мелкие куски.

Ведь все люди, когда-либо побывавшие на плоскогорье - это он. Это он вздымается из недр юной Земли к чернеющему провалом космоса небу. Он растекается реками, рассыпается в пыль, на его теле ветер колышет багульник, и в его костях первые племена хоронят своих богов и шаманов. Бескрайний. Тесный. Старый. Молодой. Умирающий. Вечный. Он - это мир. Мир...

Мир взорвался.

Юрий закричал, не слыша себя из-за рокота времени, с кровью пульсирующего в ушах, стиснул пальцы на чужом - или своём? - горле, чувствуя, что последние капли воздуха покидают его вместе с жизнью... и вдруг что-то тяжёлое опустилось ему на затылок.

Юра очнулся от таявших на лице снежинок. Вода, щекоча, стекала по щекам в уши, оттуда на землю и замерзала там. Не понимая, отчего лежит под снегопадом, всё тело болит, а в голове - мерцающая сполохами вата, он перевернулся на бок и отер рукавом глаза.

- Живой, - проговорил рядом хрипловатый голос.

Юрий вскинул взгляд - на более рискованную акробатику сил у него больше не осталось - и увидел двух незнакомцев. Мужчину - рыжего, в татуировках, затянутого в кожаные штаны и безрукавку, и черноволосую женщину в текучих шелковых одеяниях с посохом в руке. Снежинки кружились и оседали на их коже искристыми узорами, повторяя татуировки.

Хотя незнакомцев ли?

- Нам пора, - строго проговорила женщина. - Прощай. Прости, что так получилось. Это всё Зексар.

Мужчина потупился и повёл плечом. Возможно, это означало "извини".

- Кто вы? - прошептал Юрий, но женщина продолжала, точно не слышала:

- Передай. Не надо выкапывать.

- Что?.. - тупо переспросил Юра - и вспомнил. Алтай, раскопки... и... и... И что-то еще. Наверное. Потому что после того, как рабочие подцепили талями саркофаг, всё терялось, как в снегопаде.

- Но уже ведь... выкопали? - неуверенно предположил он.

- Не надо больше.

Юра осторожно повернул голову. Вокруг - укрытая снегом трава. От раскопа и лагеря ни следа.

- Племя твоё если сюда и придёт - теперь не найдёт ничего.

- Где они? - встревожился Юра.

- Их стойбище к югу. Ты сможешь добраться. Я тебя помню.

Помнит? В каком смысле?

Юрий снова протер глаза, вгляделся в лицо женщины - и замер.

Глаза. Черные, с огромной белой радужкой и тремя алыми зрачками. Взгляд его метнулся к лицу Зексара - и остановился.

Точно такие же.

Нечто забытое заметалось под спудом памяти, просясь на волю, но женщина коснулась рукой его лба - и Юра расслабился.

- Это символ, - мягко проговорила женщина. - Прошлое, настоящее, будущее и бесконечность. Время беспристрастно и равнодушно. А бесконечность - это Любовь. Поэтому они всегда должны быть вместе.

- Мы всегда должны быть вместе, - поправил ее Зексар.

Не говоря больше ни слова, они повернулись и не спеша зашагали к обрыву - и дальше.

Падал снег, заботливо укрывая землю перед долгой зимой, и из заснеженной дали доносилось ровное "хэйда, хэйда, хэйда..."

На душе Юрия стало тепло и спокойно. С каждой снежинкой силы возвращались к нему. Еще минута - и он сможет встать и отправиться на поиски лагеря.

Третья тема - детектив. Юра, увидев, как другие персы за счет автора носятся каждый раз по разным временам и весям, исстонался и уговорил забить на президентство. Недолго думая, вспомнила одну из книг, на которых выросла - А.Степанов, "Порт-Артур", и предложила ему командироваться туда. Он не отказался )

НА ГРАНИ

Неделя подготовки прошла незаметно, и в ночь на пятницу артиллеристы при поддержке саперов принялись снимать орудия с позиций. Работали сноровисто, хоть и без фонарей: привлекать внимание японцев даже малейшим огоньком опасались. Батарея, переехавшая к подножию Тигрового хвоста и увеличившая радиус обстрела, должна была стать сюрпризом адмиралу Того.

Спутанные веревками, как плененные звери, под рваное дыхание солдат пушки медленно скользили по желобам. Юрий сунул план расположения новой батареи за отворот шинели и нервно передернул плечами. Если что-то пойдет не так - орудие сорвётся или не успеют замаскироваться досветла - ничего не изменить. Оставалось только ждать и верить в свои расчеты и удачу.

Первая пушка добралась до середины склона, когда ночь озарилась вспышками. Тишину разорвал орудийный залп. Земля вздыбилась под ногами, расшвыривая людей.

- Крейсера!..

Корабельные прожектора слепящими катанами рубанули склон, и там, где пробегал свет, выхватывая завалившиеся на бок пушки и распластавшихся солдат, секундами позже ложились снаряды. Расстреливаемая гора металась и ревела разрывами, а человеческие вскрики отзывались почти неслышным эхом.

Когда крейсера легли на обратный курс, батареи Чернова больше не существовало.

- Чёртовы япошки! Словно знали! - штабс-капитан Ус грохнул кулаком по столу. Чашка его перевернулась, упала на пол, а чайная волна побежала к разложенным бумагам. Офицеры метнулись спасать документы. Рози, квартирная хозяйка инженера Крылова и поручика Чернова, подруга Уса, с сожалением скользнула взглядом по осколкам.

- Дуня! Приберись!

Грассирующее "р" молодой полуфранцуженки, как всегда, вызывало улыбку Юрия, тут же стёртую воспоминаниями о прошлой ночи. Челюсти свело от гнева и боли.

Подволакивая ногу, в гостиную вошел Хо, слуга и садовник.

- Дуня сипина плох, - сообщил он, тяжело наклонился и принялся собирать разбитое.

- Золото ты, Хо, - хмыкнул полковник Ежов, промакивая спасённую карту салфеткой. - Надумаешь от Розы уйти - приму тебя с распростёртыми.

Хо поднял голову, осторожно улыбнулся, как человек, не понявший сказанного, но чувствующий, что это было нечто лестное, и снова принялся очищать паркет от фарфоровой крошки.

В присутствии китайца Юра всегда испытывал непонятное смущение, как многие при виде увечных. Но Хо обычным калекой не был. Он уцелел одним из немногих во время люйшуньской резни, унёсшей жизни десятков тысяч китайцев. Рассказывали, что израненный, он притворился мертвым и не дрогнул, когда японский солдат ткнул его в грудь штыком, проверяя. Ночью Хо выполз из кучи тел своих родных и выбрался из города. Такой жгучей ненависти во взгляде при слове "японцы" Юрий не видел ни у кого.

Юра поднялся было помочь ему, но в глазах потемнело. Рози торопливо подхватила его под руку и усадила на место. Холодные тонкие пальцы поправили повязку на его голове и коротко провели по щеке.

- Бедный Юра... Бедные мои мальчики...

- Бедный Чернов! - рявкнул Ус. - Бедные солдаты, что остались там!

- Поймаем шпиона - сам расстреляю, - сжались тонкие губы контрразведчика Ильина.

- Мне кажется, это не обычный лазутчик, - покачал головой Ежов. - Он должен был не просто наблюдать, а быть знакомым с нашими планами. Или офицерами.

- Не верю, что это русский! - Юрий мотнул головой, и та взорвалась приступом боли.

- А кто еще... - начал Ус и осёкся.

Одна и та же мысль одновременно пришла на ум всем.

Грин, корреспондент. Дважды в неделю увозивший свои репортажи на адмиральском катере в нейтральные воды, где его поджидал английский пароход.

- Но контрразведка перед отплытием проверяет его записи!

- Тайнопись? Коды? - Ежов подался вперед.

- Ч-чёрт... - прошипел Ильин, сгрёб шинель и кинулся на улицу.

Через час Грина посадили на катер и отправили на пароход - без возврата.

Через три дня японцы атаковали на участке, понесшем самые большие потери от прокатившегося по Порт-Артуру тифа. Через четыре дня тщательно подготовленная ночная разведвылазка на другом участке попала в засаду.

Похожие "совпадения" случались и раньше, но офицеры не придавали им значения, виня бездарное командование, численное превосходство врага или просто неудачу. За появившуюся шпионскую версию уцепились все, но она имела один недостаток: отсутствие подозреваемых. Иностранцев в Артуре не оставалось, кроме китайцев, но они выполняли простую работу в домах и на улицах города, плохо говорили по-русски и не имели доступа к военному планированию. И не считать же иностранцами немцев, чьи предки начали служить России при Петре и Екатерине! Мысль же о том, что предателем мог оказаться кто-то из русских, казалась святотатственной. Может, дело и впрямь в тотальном невезении, и ничего поделать тут было нельзя?

Но лица погибших друзей и солдат стояли перед глазами, и Юрий упрямо и без всякой надежды день за днём обходил артурских китайцев. Прислуга, садовники, рабочие, носильщики - китайцы в городе были повсюду, и оттого незаметны, как воробьи. И как воробьи, они должны были видеть всё и всех. Если что-то подозрительное и происходило в городе - кто-то из них просто обязан был заметить, вольно или невольно. Но на все свои вопросы, убеждения и уговоры он получал в ответ лишь заискивающие улыбки, поклоны и ломаное "Низинаю".

Как единственному знакомому китайцу, он дал Хо три рубля и наказал: если хотя бы тень слуха о шпионе пробежит среди его соотечественников, тут же мчаться с докладом. Слуга деньги взял, но понял ли, что от него требуется, было неясно: русский язык Хо оставлял желать лучшего.

Юрий задул ночник и натянул одеяло на голову. Еще несколько дней дома, медкомиссия - и на передовую.

Шум дождя почти убаюкал, как вдруг плеча его кто-то коснулся.

- Юри?

- Хо?!

Сон как рукой сняло.

- Ходи-ходи! - возбужденно прошептал китаец.

Юрий вскочил, упал на кровать, сбитый внезапным головокружением, осторожно оделся и отыскал в темноте смутные очертания щуплой фигуры Хо.

- Ходи! - повторил тот и махнул рукой в сторону улицы. - Тихо!

Юрий накинул шинель и выскользнул на лестницу, не зажигая лампы. Хо ухватил его за рукав и вывел на крыльцо. Дождь, равнодушно заливавший город, словно почувствовав жертв, припустил с остервенелым азартом.

- Что? Куда?.. - попятился Юрий, но Хо непреклонно тянул его на улицу. Не объясняя ничего, китаец перебежал на противоположную сторону и юркнул за поленницу, увлекая его за собой.

- Тихо!

Промокая насквозь под ледяными струями, Юрий сначала пытался выспросить, что они тут делают, но не получая вразумительного ответа, стиснул зубы, чтобы не стучать ими, и смотрел куда ткнул палец Хо - на калитку их дома.

Через десять минут терпение было вознаграждено. Окна погасли, хлопнула входная дверь, и под дождь, раскрывая зонт, выступила Рози. Выйдя за калитку, она оглянулась и заспешила в сторону доков.

- Ходи тихо! - прошептал Хо.

Юрий нахмурился. Идти за Рози? Зачем? Но он поручил китайцу вызнать про шпиона. Может... Нет, чушь!

Хо снова потянул его за рукав, и Юрий поспешил за женской фигуркой, размываемой пеленой дождя.

Они неуклюже крались вдоль домов, ныряли в подворотни и кусты от патрулей, проваливались в выбоины, наполненные водой и грязью - но не отставали. Несколько раз Рози неожиданно оглядывалась, и если бы не дождь и тьма, горе-соглядатаи были бы уже давно обнаружены. Но случай был на их стороне.

Женщина свернула к развалинам дома и остановилась под козырьком крыльца. Юрий и Хо притаились за углом, безнадёжно промокшие и озябшие. Инженер выглянул, отыскивая Рози - и замер. С ней разговаривал какой-то человек, ни лица, ни фигуры которого было не разобрать. Несколько минут - и она прошла мимо них, оставив незнакомца стоять под козырьком.

Надо выяснить, кто он. Ведь отчего-то же Хо...

Мужчина зажег папиросу, на секунду освещая лицо. Хо охнул, и не успел Юрий ничего понять, как китаец бросился из засады к незнакомцу. Юра - за ним, но приступ головокружения заставил его ухватиться за стену, а когда мир вернулся на круги своя, всё было кончено. Под козырьком с ножом в разжатых пальцах в луже странно черной и густой воды лежал неизвестный. Второй нож торчал у него из шеи. Рядом стоял, лихорадочно трясясь, Хо.

- Капитан Ода! Это капитан Ода!

Ода? Но это японское имя!

И тут Юрий заметил за пазухой убитого свёрток.

- Посвети! - Юра сунул в руку Хо зажигалку и развернул бумаги при свете неровного огонька.

- Копия плана реконструкции укреплений, - Ильин бросил на стол бумаги и глянул на Юру. - Помню. Ус притаскивал его домой позавчера. Обсудить с вами.

Поражённый, обескураженный, Юрий стоял рядом с Хо и дрожал, то ли от холода, то ли от потрясения, стекая на грязный пол кабинета.

Рози - японский агент? Легкомысленная, но заботливая модница Рози с ее забавным "р" - шпионка? Но Хо узнал офицера, рубившего головы люйшуньцам на спор!..

Ильин, мрачнее тучи, нахлобучил фуражку, запахнул шинель и двинулся в коридор.

- Ты куда?

- Брать ее. Вы с нами?

Юра покачал головой.

Нет.

- Тогда попросите у дежурного прапорщика сухое, переоденетесь здесь, здесь же и до утра отдохнёте.

- Да, - только и сумел ответить он.

Прикосновение согретой у камина солдатской рубахи к холодной коже было блаженством, и Юрий зажмурился, наслаждаясь ощущением растекающегося по телу тепла. Открыв глаза, он увидел переодевающегося Хо и невольно задержал взгляд на шрамах, изуродовавших его грудь. Ровные и побледнее похожи на следы от сабельных ударов. Рваная розовая звезда у левого плеча - наверное, тот самый шрам. Сколько пришлось пережить... Сила духа этого слабого с виду человека невероятна. Не выдать себя под ударом штыка... Пройти, истекая кровью, многие километры... Не сойти с ума под кучей тел любимых людей, изрубленных на твоих глазах...

Китаец перехватил его взгляд и быстро прижал рубашку к груди.

- Извини, - Юрий быстро опустил взгляд и, чтобы скрыть смущение, проговорил: - я тобой восхищаюсь. Ты необыкновенный.

В опустевшем без Рози доме Ус и Крылов молча собирали вещи. Штабс-капитан получил назначение на передовую, а инженера отправляли на инспекцию северных укреплений. Дуня нашла работу в госпитале с проживанием. Хо забрал к себе сам генерал Фок.

- Что ей грозит? - не выдержал Юрий.

- По закону военного времени... - выдавил Ус. - В течение дня. Сегодня было последнее заседание.

Юрий отвел взгляд. Все знакомые восхваляли его, говорили, что он герой. Но вопреки всякой логике с того самого вечера он чувствовал себя не героем, а предателем, и дав показания в первый день, больше и близко не подходил к угрюмому дому на Морской.

- Она до последнего утверждала, что ни про какие документы не знала, и японца того впервые видела. Что он написал ей записку, попросил о встрече по важному вопросу, но не сказал, какому.

- Зачем это ему? И откуда тогда у него документы?

- Не могла это объяснить...

- Записка не сохранилась?

- Нет. Какая разница? Хо показал, что видел, как она передавала бумаги японцу. Маскировался под китайца всё это время. Торговец опиумом, множество связей, контрабандисты, пробирающиеся через линию фронта чуть не каждый день... Наши сами могли б догадаться, что это он. Если б можно было его допросить...

- Не виню Хо в его смерти ни секунды, - вспомнив шрамы, твёрдо ответил Юрий.

- И я, - кивнул Ус, козырнул, прощаясь, и вышел к поджидавшей его повозке.

Помогать Юрию с переездом прислали солдата. Дожидаясь, пока инженер закончит дела, он забрёл на кухню и разложил на столе свои хлеб и сало.

- Будете кушать, вашбродие? - обернулся он на вошедшего Крылова, в руке - кинжал с загнутой гардой. - Я на вас тоже нарезал. Четвертое далеко, затемно приедем.

- Нет, благодарю, - Юрий покачал головой и, видя разочарование на лице солдата, поспешил загладить неловкость: - Какой у тебя замечательный нож. Не видел таких ни у кого.

- Нравится? - просиял солдатик. - Япошкин подарочек. Сам с винтовки скрутил.

- С винтовки? - не понял Юрий.

- Это не нож, а штык.

- Штык?..

Не осознавая, что вдруг его зацепило, он взял из рук солдата длинный тонкий клинок, повернул так, эдак... и бросился на улицу, не выпуская его из рук.

- ...Умоляю! Быстрее! - задыхаясь, руки со штыком на столе, мир вокруг - в звёздчато-бешеной карусели, хрипел Юрий в кабинете Ильина. Но Иван не нуждался в его понуканиях. Стук шагов по коридору, стихающий топот на лестнице, грохот захлопнувшейся двери - и чёрная яма беспамятства.

Очнулся он на кушетке Ильина за ширмой. Над ним склонялись расплывчатые, но знакомые лица его друга и Рози.

- Юрий Иванович, благодарю вас, благодарю! - заламывая руки, безостановочно плакала она. - Господи Всевышний!..

Успел.

- Хо?

- Взяли, - коротко ответил Ильин. - Заговорил. Капитан Ода его настоящее имя, и по-русски он изъясняется лучше нас с тобой. Высаживался под Ляодуном.

- Но как вы?.. - пролепетала Рози.

Чувствуя, что мир уже почти остановился, Юрий осторожно сел, навалился на стену и заговорил:

- Он рассказывал, что японец проткнул его штыком. Я видел шрам от удара, но не понял... потому что со штыками плохо знаком... Но когда увидел японский... Шрам звездой мог оставить только русский четырехгранный штык.

Последней, пятой темой оказалась романтика. Кто бы что ни говорил, любовь - дело серьёзное. А раз так, то первой пришедшей в голову идеей было "в общем, все умерли". Второй - "жили они плохо, зато недолго". А потом выработанные годами рефлексы сказали своё "фэ", а душе вообще захотелось водевиля. Так появилась...

ВЕСЕННЯЯ КОТОВАСИЯ

Юра отодвинул портьеру. За окном буйствовал март, заливая ручьями мостовые, осыпая деревья заполошными стаями воробьев и добивая ослепительными лучами не успевшие укрыться в переулках сугробы. Вроде, "весенний день - именины сердца", и всё же на сердце было пустовато. Чего ему не хватало? Переезд, мечта - сыскное бюро... Правда, клиентов еще ни одного не было, но ведь не всё сразу, и не в клиентах счастье?..

В дверь постучали. Юра хватанул воздух ртом, кинулся к зеркалу, к полкам, к письменному столу - всё ли глаголет о преуспевающем детективе, и убедившись, что нужный эффект по-прежнему вне пределов его досягаемости, махнул рукой и метнулся к двери.

- Пожалуйста, про...

Бесшабашный март ли ворвался в его утонувшую в полумраке комнату, или временно помрачился рассудок? Глаза как весеннее небо, щеки как розы, губы как маки и дыхание как утренний бриз!.. Прочитав такое в стихе, он надсмеялся бы над поэтом, но теперь... И только заметив слезы ("как алмазы" - мстительно не удержался осмеянный пиит), блеснувшие на глазах посетительницы, он осознал, что последнюю минуту она что-то говорила.

- ...в вашей власти!

- Ч-что? - промямлил Юра, но, спохватившись, деловито нахмурился: - С этого места подробнее, прошу.

Девушка хлюпнула носом, но вопреки всему стала от этого еще прекраснее.

- Утром проснулись - а он исчез! Он такой доверчивый! Он мог попасть под лошадь! Стать жертвой злых людей! Собак!

"Бедный малыш! Или старик?"

Не теряя ни секунды, Юра накинул пальто и устремился на улицу. Девушка, утираясь кружевным платочком, поспешила за ним.

- У него были недоброжелатели среди домашних?

- Авдей. Конюх. Говорит, что он опоражнивался в его ботинки.

- Кто?!

- Василий.

Начиная что-то подозревать, но еще не подозревая, что именно, Юра осторожно попросил:

- Опишите его.

- Высокий, провонял табаком и лошадьми...

- Не Авдея.

- А-а... Британской породы. С ленточкой цвета индиго на шее.

- Кот?!

"Розыском зверей... - Юра замялся, пытаясь галантно сформулировать отказ. - Поиском животных..."

- Тётушка оставила его на меня, а я... он...

Слёзы хлынули из бездонных как весеннее небо глаз, и Юрий неожиданно для себя выпалил:

- Я найду его!

- Юрий Иванович! Спаситель! - пролепетала девушка и потупилась, алея. - Простите плаксу. Меня и матушка так в детстве называла... Хотя вообще-то я Анечка.

"Анечка..." - мечтательно улыбнулся Юра, но тут же нахмурился:

- Для начала осмотрим место происшествия.

В доме Анечка удалилась в гостиную, уютно пахнущую лавандой - припудрить распухший от рыданий носик, а Юра поднял воротник, сунул руки в карманы и двинулся на штурм конюшни.

Авдей, не в пример коту, отыскался сразу. В ответ на приветствие огромный, как монумент, конюх пыхнул папироской:

- И тебе не хередать.

- Я тут это... - заговорщицки просипел Юра. - Кота аглицкого купить ищу где.

Авдей смерил его оценивающим взглядом.

- У хозяйки спроси. Она знает, где их дают.

- Где дают - там коштовато... Подешевше бы.

- Ты меня энто к чему толкаешь?

- Хорошему человеку рубчик-другой лишними не будут. А ежели меня опередил кто, ты только намекни. Мы с ним...

- Шёл бы ты, мил человек, - выплюнув папиросу, Авдей двинулся на него.

- Скажи, где ко...

Кучер сгрёб его за шиворот и вынес в переулок.

- Вернешься - пришибу.

Напутственный толчок отправил сыщика в сугроб, твердый и грязный, как камень.

- Авдей не виноват, - авторитетно заявил Юра Анечке, встретив ее у парадного. Девушка увидела его перемазанный наряд и испуганно вскинула брови.

- Следственный эксперимент, - загадочно проронил Юра и почти не покраснел.

- Куда теперь? - Анечка почтительно расширила глаза.

- Станем осматривать места предположительного нахождения пострадавшего. Вы смотрите влево, а я - вправо.

- А это поможет?

- Естественно.

- Юрий Иванович... Вы... Я в вас верю!

"Еще один такой взгляд... и я сам поверю в себя. И к чёрту тогда всех котов!"

Британца, метнувшегося на ту сторону улицы, они увидели одновременно. С криками "Стой!", услышав которые, кот, наверное, должен был остановиться, сыщики бросились за ним.

Только чудо спасло их от экипажа, вынырнувшего из-за угла. Юра едва успел оттолкнуть девушку, как фонтан грязной воды под проклятия кучера окатил его с ног до головы. Когда карета проехала и сыщик помог Ане подняться, кот уже был таков.

Утирая слёзы и грязь, Анечка зашла в лавку - просить у хозяев воды и чистых тряпиц. Юра же, промокший, но не побеждённый, упрямо перешёл улицу - и в подворотне через два дома увидел парня с котом на руках. Британцем. С синей ленточкой.

- Попрошу вернуть животное хозяину, - стараясь казаться солидным несмотря на льющиеся с него потоки, проговорил Юрий.

- Я его хозяин.

- Докажи.

- Докажите, что нет.

Ситуация зашла в пат. Парень повернулся уходить.

- Погоди!

Отчаянные времена - отчаянные методы.

- Сколько хочешь за него?

Парень сказал. Юра открыл рот, но вспомнил страдания и - самое главное - надежды Анечки... и полез в кошелёк.

- Держи, ирод.

Юноша усмехнулся, вручил кота и вразвалочку двинулся прочь.

Гордый, словно отыскал все пропажи со времён оных, вошел Юрий в лавку модистки, где Аня оттирала с юбки последние следы мостовой, и молча протянул девушке свою добычу.

Анечка удивлённо моргнула.

- Для чего вы даёте мне чужого кота?

- Чужого?! - ошеломлённый Юра едва не выронил зверя. - Но порода! Ленточка!

- У Василия - индиго, а эта - ультрамарин.

- А по-моему... синее и есть синее?

- Ну что вы! Это всё равно, что сказать, будто киноварь и сафлоровый - один и тот же цвет!

"Что... и какой?.." - оторопело подумал Юрий, а вслух воскликнул - жалобно:

- Ну и что, что не один! Но кот-то - одинаковый! А ленточку и поменять можно!

- О, Пуся вернулась! - лавочница, выглянув из-за ширмы, расплылась в улыбке и протянула руки к коту: - Нагулялась, моя Пупусичка!

- Пупусичка?.. - вытянулась физиономия сыщика.

Похоже, вариант подмены отпадал полностью. Как и его завтраки, обеды и ужины до конца недели, ушедшие с юным мошенником. Он выглянул на улицу, призывая все кары земные и небесные на голову жулика, но того уже и след простыл.

Но зато Анечка, пришедшая в себя, была полна решимости.

- Что станем делать дальше, Юрий Иванович?

- Дальше идём дальше, - вздохнул он. - План тот же. Вы глядите налево, я - направо.

Слева была дорога. Справа - дома и канава. Наскучавшаяся под снегом, она бурлила всеми видами невообразимости, способными вытаять после зимы. Обувь, отправившаяся в плавание в поисках второй половинки, тряпки, ветки, бутылки... и кот. Серый, с обрывком чего-то на шее.

Не зная, как донести до Анечки печальную весть, Юра остановился только на углу.

- Я поручаю вам обследовать улицу до площади, - строго проговорил он.

- А вы? - нервно моргнула девушка.

- Отрабатывать версию! - Юра приложил палец к губам.

Аня, как завороженная, повторила его жест и свернула на Купеческую. Юрий выудил из канавы ножку от табуретки и поспешил к месту последнего упокоения злосчастного англосакса.

Тело пристало к дальнему берегу канавореки и там застряло. Юра попытался достать его ножкой, но длины ее хватало лишь на то, чтобы утолкать покойного еще дальше. Перепрыгнуть тут не выйдет, лёд по краям еще стаял не весь. А вот чуть дальше...

Он выбрал место, сияющее на солнце мокрой красноватой землей, примерился...

Стоя по колено в воде, он понял, чем отличается грязная глина от красноватой грязи. Бормоча проклятия в адрес весны, канавы и котов, которые помереть не могут по-человечески, он выкарабкался на край и, сжимая ножку как палицу, двинулся к месту обнаружения трупа.

После нескольких фальстартов, обрызгивая застигнутых врасплох прохожих, покойного удалось подковырнуть. Усилие, еще одно... Глина внезапно отпустила свою добычу, и тело изящным кульбитом пересекло канаву и шлёпнулось под ноги...

- Анечка?!

Девушка взвизгнула и отпрянула. С ужасом и скорбью воззрилась она на мокрое нечто перед собой... быстро сменившимися сочувствием.

- Я бы такую тоже выбросила.

- Ч-что?..

- Горжетку. Такие банты вышли из моды лет пять назад. А зачем она вам? - девушка доверчиво глянула на ошалевшего Юру.

- Я... подумал... - пробормотал Юра, вспомнил о реноме великого сыщика, и заявил, наплевав на логику: - Я подумал, что Василия надо приманить его любимым кушаньем!

- Какая замечательная мысль! - Аня всплеснула руками. - Копчёная сёмужка - его обожаемое лакомство!

Копчёная сёмужка была обожаемым лакомством и у Юры, когда мог ее себе позволить, и поэтому рука его дрогнула лишь самую малость, когда в ближайшей лавке отдавал за фунт деньги, отложенные на будущую неделю. Приказчик разделил кус пополам, и поисковый отряд двинулся по разным сторонам улицы, размахивая рыбой и выкликая на разные лады "кис-кис Васенька". При каждом взмахе, проносившем головокружительный аромат мимо носа, Юра облизывался, а пару раз, чувствуя себя преступником, не удержался и откусил кусочек.

Солнце клонилось к закату. Незадачливых котоискателей уже сопровождала толпа гундосящих нищих, улюлюкающих мальчишек и мяукающих котов всех пород, кроме британской. Супостата-Васьки не было и духу.

Анечка, снова едва не плача, объявила конец поискам. Выбросив рыбу, за несколько часов прогулки приобретшую не слишком аппетитный - даже для Юры - вид и дух, она поплелась домой. Юрий провожал ее, внушая если не видом, то словами надежду на счастливый финал завтра или послезавтра, но девушка лишь грустно мотала головой:

- Ах, не утешайте меня, Юрий Иванович. Вы сделали всё, что могли, но верно, несчастного Василия нет уж в живых...

Василия они увидели у крыльца ее дома. На дереве, почти у самой верхушки, два кота гнусаво орали друг на друга, и даже снизу было заметно, как рыжий беспризорник теснил от ствола интеллигента, вид которого и впрямь был довольно несчастным. Еще десяток дюймов - и ветка не выдержит веса упитанного британца. Но после шести часов мытарств Юра был на стороне славянина.

- Юрий Иванович?!.. - руки Анечки метнулись к губам, глаза расширились в панике - и Юра понял, что против любви национальный вопрос бессилен.

Скинув пальто, он полез на дерево.

Коты моментально перестали вопить и уставились на него. Чувствуя себя лишним на этом мужском празднике жизни, Юра добрался до ветки, на которой шло позиционное сражение, и шуганул рыжего. Тот зарычал. Не зная, что предпринимают в таких случаях опытные сыщики или хотя бы опытные котоборцы, Юрий махнул на него рукой и получил когтистый ответ.

- Кошкин сын...

Рыжий тоже прошипел что-то нелестное.

Решив оставить поле боя за противником и приступить к эвакуации мирного населения, Юра потянулся к Ваське. Но похоже, рыжий конвенций не читал и тем более не подписывал. С воем, достойным вурдалака, он вцепился Юре в плечо всеми когтями. Посчитав игру в обзывалки ниже своего достоинства и не зная, как отодрать наглеца, с котом на плече аки волхв, он потянулся к Ваське, вопя "кис-кис": иначе заглушить завывания рыжего не получалось.

Ваську его призыв отчего-то не успокоил и уж точно не ободрил. Вытаращив в ужасе глаза и вздыбив шерсть, он попятился.

- Сюда иди, дурак! - Юра изо всех сил подался вперед, протягивая руку с висящим на ней рыжим. Британец шарахнулся, ветка под ним затрещала, Юрий метнулся вперед, хватая его за что попало... и выпуская спасительный ствол. Британец вцепился в ладонь и, потеряв равновесие, увешанный котами Юра полетел вниз.

Едва очнувшись, он учуял уютный запах лаванды.

"Анечкин дом!" - разлилось в груди сладкое тепло. Он хотел открыть глаза, но услышав голоса двух женщин, одна из них - точно Анечка, передумал. Может, если она подумает, что он еще без сознания, то скажет про него что-нибудь хорошее?

- Забудь, Аня, этот тип не для тебя, - голос постарше был непреклонен.

Сердце Юры болезненно пропустило удар.

- Но из-за меня он едва не погиб!

Есть надежда?..

- Через месяц он сбежит от тебя!

Ну тут уж это - полнейшая чепуха и несправедливость!

- Он никогда от меня не сбежит, тётушка!

- Я никогда от вас не сбегу, Анечка!

С улыбкой во всё исцарапанное лицо открыл он глаза, сел - и остолбенел.

Перед ним стояла Аня с отмытым рыжим котом на руках, лапа в лубке.

Краска конфуза всех оттенков багрово-алого, включая киноварь и сафлор, залила лицо Юры. Отчего он не убился, падая с дерева? Отчего его не растоптала та лошадь?!.. Впрочем, зачем? Он и так сейчас умрёт со стыда.

Аня опустила взгляд на рыжего, и нежная улыбка озарила ее лицо.

- А вы знаете, я назвала его Юрием.

Комментарии: 6, последний от 22/04/2021. © Copyright Багдерина Светлана Анатольевна Размещен: 21/03/2019, изменен: 29/07/2019. 46k. Статистика. Сборник рассказов: Приключения, Фантастика, Юмор Рассказы Иллюстрации/приложения: 5 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Не так давно в одной замечательной группе во вконтакте проходил интересный конкурс. Авторам предлагалось написать пять коротких историй со сквозным героем. Жанры для каждой новой истории задавались организаторами после подведения итогов предыдущего этапа. Конкурс привлёк тем, что можно было написать в жанре, в котором в здравом уме и твёрдой памяти (зачеркнуто) обычно писать бы не стала. Результаты - вот )

Багдерина Светлана Анатольевна : другие произведения.

Пять историй про Юру