Багдерина Светлана Анатольевна : другие произведения.

И стали они...-2: Ой, ноблесс, ноблесс...

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Что происходит со злодеями, ворующими среди бела дня красных девиц, и почему их не стоит жалеть.
    Царевна Серафима, для друзей - Сенька, оказывается в плену у царя Костея, могучего колдуна с манией величия и соответствующими амбициями. Заключенная в башню под охраной умрунов, зверолюдей и Змея-Горыныча, она стоит перед выбором: согласиться выйти замуж за Костея... или не согласиться, но стать его женой всё равно. Получится ли у Сеньки протанцевать по лезвию меча и заставить Костея пожалеть о своем бессмертии? Ведь на кону внезапно оказалась судьба не только ее, но и всего Лукоморья. И то, что Змей похитил ее вместо другой, задачи не облегчает.
    Купить электронную книгу можно тут:
    Литрес
    Озон
    счетчик посещений

И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ
Часть вторая

Красная девица сидит в темнице,
Сама не ест, и другим не дает.
Лукоморская загадка

 

- ...Пусти, окаянный!!! Пусти, кому говорят!!!..

Серафима извернулась и пнула пяткой в чешуйчатый твердый живот Змея-Горыныча.

В любой рукопашной это срабатывало с неизбежностью падающего кирпича. Сейчас же это привело только к тому, что с нее свалилась и торопливо направилась к земле-матушке голубая атласная туфелька - подарок царицы Елены. Хоть царевне они никогда особо и не нравились - она предпочитала сапоги, желательно со шпорами - но терять по вине этой мерзкой змеюки, пусть даже и с крыльями, единственную доступную ей сейчас обувь не хотелось нисколечко. Процесс унесения Змеюгой подколодной красной души-девицы Серафимы-царевны. Лукоморское народное творчество. Виктор Корольков, 1998 г.

И она забарабанила по сжимавшим ее осторожно, но крепко, как прутья клетки, когтистым лапам с удвоенной энергией, хоть и с целью, отличной от прежней:

- Пусти, дурак! У меня туфля упала! Да остановись же ты!!! Чучело огородное!!!.. У меня нога мерзнет!

С таким же успехом она могла попытаться раздолбить кулаками колонну, поддерживающую своды Тронного зала лукоморского дворца - холодная жесткая чешуя, покрывающая мускулистое тело чудовища была столь же податлива, как ее малахит. 

Убедившись лишний раз на собственном опыте в бесплодности попыток вступить в переговоры, запугать, разжалобить или обмануть Змея, Серафима устроилась поудобнее в клетке когтей, насколько ей позволяло ее положение. Она поджала под себя, замотав в складках платья, босую ногу - не май месяц на улице, хоть и солнышко светит, спрятала лицо в соболью опушку опашня от бьющего упругими волнами встречного ветра, схватилась одной рукой за венец, чтоб не сдуло, и углубилась в созерцание быстро меняющегося пейзажа внизу и своей нелепой, так же быстро изменившейся судьбы.

От таких поворотов она за месяц супружеской жизни с разлюбезным царевичем Иваном - младшим сыном старого царя Симеона - успела слегка отвыкнуть. Но не слишком. И поэтому то время, которое иная царевна на ее месте потратила бы на слезы и причитания, Серафима решила употребить на выработку стратегии.

В конце концов, разве не о приключениях она мечтала весь этот месяц замужества, не на путешествия ли подбивала своего супруга чтобы, наконец, покинуть опостылевшую рутину, благолепие и спокойствие царских палат и снова, очертя голову, врубиться в бестолковую, но радостную карусель событий, открытий и новых мест, которая для нее и была единственно возможной настоящей жизнью?

Сбылась мечта идиота...

Значит, так.

Будем думать.

Зачем я ему нужна?

Чтобы съесть? Так уж сколько летим - мог бы уже сожрать раз пятнадцать. И, к тому же, насколько ей было известно, ни в Лукоморье, ни в Лесогорье, ни в сопредельных царствах и княжествах, выведенные однажды и навсегда героями далекого прошлого, Горынычи не водились. И даже не залетали. То есть, этот приперся откуда-то издалека. Очень. Если, конечно, предположить, что на всем этом пути повымерли дикие и домашние животные и даже люди, то версия со съедением вполне проходная. Но ведь они живы-здоровы! Вон, внизу какая-то то ли маленькая деревня, то ли большая пасека, и коровы пасутся. А по реке корабль только что проплывал. Так что, с меню полный порядок.

Значит, есть не будет.

По крайней мере, не сразу.

Что еще?

Для коллекции?

Где-то и когда-то было написано, что Змеи-Горынычи похищают красивых девушек просто так, из любви к прекрасному, и держат их в своих... этих... ну, где они там живут.

Но это тоже не про меня. Я, конечно, про себя могу сказать много хорошего, но до слова "красивая" дойду не скоро. Да и, честно говоря, не очень-то я в эти расказульки и верила. Это ж надо везде летать, выбирать самых посимпатичнее, отлавливать их, потом следить, чтобы не разбежались, кормить их - поить и все такое... Это ж сколько мороки! Богатыри заметят - придут и уконтрапупят - глазом моргнуть не успеет. Пусть не сразу. Зато неизбежно. Хотя, с другой стороны, кто их знает, этих Горынычей, чего им надо...

Значит, такой вариант исключать не будем.

Еще что?

Что еще?..

Царевна подумала о том, что если бы на ее месте был Иванушка - если бы, конечно, нашелся настолько дегенеративный Змей, который стал бы воровать богатырей - то уж он-то, без сомнения, напридумывал бы версий - одна невероятнее другой, успевай записывать. Ей же в голову ничего вразумительного почему-то больше не приходило.

И она перешла к обдумыванию тактики.

Пока окончательно не замерзла.

*    *    *

Змей покружил над серой, почти безлесной горой с гладкой и плоской как стол вершиной, завис над ней, поднимая крыльями тучи мелкой пыли, выронил царевну и тут же приземлился рядом.

Вообще-то, на этот случай Серафима планировала быстро проскользнуть у него с тыла и юркнуть в лес, кусты, расселину или пещеру - в зависимости от местности, но за несколько часов полета произошло то, что она также предвидела и чего боялась больше всего.

И теперь закоченевшая, выбивающая зубами чечетку царевна под неприязненным взглядом трех пар глаз делала не слишком успешные попытки хотя бы просто встать на ноги и распрямиться.

- Ну, и что? - уперев руки в боки и грозно насупившись, обратилась она к Змею сразу, как только преуспела. - Чего тебе от меня надо?

"Ешкин кот, и какой же ты громаднущий..." - тоскливо добавила она про себя, в первый раз получив возможность толком рассмотреть своего похитителя. - "С крестьянскую избу ведь, не меньше... Причем, с пятистенную... С терраской... И шеи обхватом с корову... Если не с полторы... Такие не рубить - пилить надо... И не один час... Как же я тебя, родимого, ухайдакаю-то, а?.."

Бесстрастные желтые глаза с черными вертикальными щелями зрачков не дрогнув встретили ее взгляд.

Шея средней головы вдруг изогнулась так, что гребнястая землисто-зеленая башка оказалась вровень с лицом Серафимы и всего в полуметре от нее.

"...А зубы... Ё-муеё... Ну вот зачем вот им такие зубы..."

Змеиные глаза угрожающе вперились в отчаянно-шальные очи царевны.

- Слушай меня внимательно и запоминай, - медленно, с расстановкой заговорила голова, и Серафима непроизвольно содрогнулась от оглушительного злобного рыка. Каждое слово, вырывающееся из глотки Змея, было как удар его когтистой лапы - тяжелое, беспощадное и смертоносное.

- С сегодняшнего дня твое имя не такое, как было прежде. Теперь тебя будут звать царица Елена Прекрасная. Я украла тебя по приказу царя Костея царства Костей. Он хочет жениться на тебе. Если ты хочешь, чтобы твои родичи были живы, то ты не скажешь царю, что ты - это не она. Ты меня поняла?

Серафима ожидала чего угодно, только не такого.

Глаза ее вытаращились, рот приоткрылся, и даже дар речи запропал куда-то, оставив вместо себя только туповатое:

- Че-во?!..

Я - Елена?..

Жениться на каком-то Кощее?..

И Змей - девочка?..

Ну вы даете, ребята...

- Ты гуляла по саду вместе с царицей, - не обращая внимания на ее состояние, очевидно, привыкнув к такому проявлению людской сообразительности в ее присутствии, продолжала Змея. - Значит, ты достаточно высокого рода, чтобы выйти замуж за царя. Как тебя зовут? Не то, чтобы это имело какое-то значение.

- С-сераф-фима...

- А кто ты?

- Жена царевича Ивана...

- Ты меня поняла, Серафима, жена царевича Ивана? - теперь царевну окружили с трех сторон уже все три головы. - Тебе не нужно повторять дважды? Если ты проговоришься, я сдержу свое обещание, так и знай. А теперь - полетели.

- Но подожди! Постой! - Серафима вскинула ладони к центральной голове, взывая к ее и ее товарок здравому смыслу. - Ведь я не похожа на Елену!

- Он не знает, как она выглядит.

- Но она красавица!

- Ему сойдешь и ты.

- Спасибо!

- Не стоит благодарности.

- Но я все равно убегу!

- Я буду лично тебя караулить. И если ты убежишь, то я тебя поймаю. Все. Полетели.

- Но послушай! Почему ты украл... ла... не саму Елену, а меня? Все ведь было бы гораздо проще! Еще не поздно вернуться и все исправить!.. - увидела царевна в логике действий Змеи дыру, через которую вполне можно было бы выскочить и унести ноги и все остальное.

Этот простой вопрос неожиданно привел Змею в замешательство. Она моргнула всеми шестью глазами, отвела их и, Серафима могла поклясться, что если бы она была хамелеоном, она бы покраснела.

- Какая разница... - промямлила левая голова.

- Я не обязана тебе ничего говорить, - неуверенно фыркнула средняя голова.

- Хотя, может тебе это поможет пережить твою горькую участь, - вздохнула правая голова. - Я сначала действительно хотела похитить ее...

- ...но, видишь ли...

- ...она бы этого не перенесла...

- ...ей вредно волноваться...

- ...потому что она ждет ребенка.

- ЧТО???!!! - это известие вызвало реакцию едва ли не более бурную, чем сообщение о своем предстоящем браке с каким-то маньяком под чужим именем. - Что, я хотела сказать? То есть, откуда ты знаешь?..

- Мы, Летучие Змеи, знаем такие вещи, - средняя голова снова взглянула царевне в глаза, но на этот раз без угрозы - скорее, сочувственно.

- И я не смогла забрать ее...

- ...никогда бы не простила себе этого...

- ...а ты шла отдельно от всех...

- ...и вид у тебя был такой несчастный...

- ...такой подавленный...

- ...что я подумала, что хуже тебе уже не будет...

- ...и забрала тебя. Вот.

- Ну ничего себе!.. Ну ничего себе!!.. - казалось, Серафима не находила других слов. - Ну ничего себе!!!..

Опять она из-за этой Ленки должна страдать! И кто только мог подумать, что та на сносях!..

Стоп, сказала она сама себе.

Все могли подумать.

Потому что все знали.

В последнее время с этой Еленой все носились, как с вамаяссьской вазой. "Царица, хорошо ли тебе, царица, удобно ли тебе, царица, не замерзла ли, царица, не упарилась ли, не хочешь ли того, не хочешь ли этого, царица то, царица сё..." Все знали. Кроме меня. А мне просто не сочли нужным сказать. Зачем? "Ох, уж эта ужасная Серафима..." Меня никто в семье Иванушки не любил. Что бы они не говорили. Я всегда была там чужая. Да и самому ему я, такое впечатление, надоела. Вечно он чем-то занят, находит десяток нелепейших отговорок, лишь бы не проводить время вместе... Мне скоро придется в комнате его портрет повесить, чтобы не забыть, как он из себя выглядит! Летопереписи у него... Инвентаризация хроник... Наверное, вздохнул с облегчением, когда узнал, что меня эта гадина утащила. Избавился от лишней головной боли... Да от такой жизни хоть к Костею в жены - и то малиной покажется!..

Где-то в глубине своей смятенной, растерянной души Серафима понимала, что возводит страшную напраслину на Ивана, но ничего не могла с собой поделать - уж больно все оказалось внезапно и очень плохо. И если действительно суждено ей будет провести остатки дней замужем за этим костлявым царьком (конечно, она сильно надеялась, что это будут остатки ЕГО дней, но кто знает), то думать и помнить о том, что Иван и вправду любил ее и теперь места себе не находит, было бы уж совсем невыносимо. Расслабляться нельзя. Надо быть собранной, готовой в любую минуту бить или бежать, что бы ни говорила эта змеюка.

Ну, царишка недокормленный, ты еще двадцать раз пожалеешь, что связался с царским домом Лукоморья.

Ну, держись.

И Серафима упрямо сжала губы, прищурилась, как в поисках цели, и обвела взглядом все три башки, с сострадательным выжиданием наблюдавшие за ее мыслительным процессом, слишком ясно, видно, отражавшимся на ее побледневшем и враз осунувшемся лице.

- Полетели, - кивнула она.

Чудовище взмахнуло крыльями размером с крестьянский огород.

- А послушай, Змея, - вдруг пришел в голову царевне неожиданный вопрос. - У тебя имя какое-нибудь есть? Как тебя звать-то?

Крылья замерли. Головы переглянулись, и одна из них, потупившись, ответила: Похищение

- Змиулания... Можно Лана...

- Серафима... Можно Сима, - вымученно улыбнувшись, еще раз представилась она. Конечно, "Сеня" ей нравилось больше, но так ее никто не называл, кроме Иванушки, и делить воспоминания о нем с первой встречной рептилией ей не хотелось.

Змиулания осторожно подняла ее с земли и взмыла в воздух.

- Да ты не расстраивайся так, - пока одна голова прокладывала курс, две крайние склонились к ней. - Может, все еще не так плохо. Может, он тебе еще понравится...

Последнее предположение даже в исполнении Змеи звучало фальшиво, как фагот из водопроводной трубы.

- Как он хоть выглядит-то? - вздохнула Серафима.

- Х-хорошо выглядит, - несколько растерянно заверила ее правая голова. - Красивенький. Невысокий такой...

- Старенький, - сообщила левая голова.

- Тощенький... - подсказала правая голова.

- И блондин. Только лысый... - добавила левая голова.

- И одноглазый, - вспомнила правая.

- И, по-твоему, это - красивенький?! - от изумления Серафима чуть не вывихнула свои собственные глаза, стараясь посмотреть одновременно в две пары змеиных очей, находящиеся по разные стороны от нее. - По-твоему, это - "хорошо выглядит"?!..

- Н-ну д-да, - нерешительно подтвердила правая голова. - А что тебе конкретно в нем не нравится?

Царевна от такого вопроса даже ненадолго задумалась.

- Ну, во-первых, у него всего один глаз!..

- Зато зуба два, - тут же парировала левая голова.

- Что "во-вторых"? - спросила правая голова.

- Да нет... Какое уж тут "во-вторых"... - разговаривая, скорее, с собой, пожала истерично плечами Серафима. - Все в порядке. Красотулечка. Блондин. Два зуба - глаз один... Лысый, зато тощий...

Змиулания, похоже, обиделась:

- Что ты имеешь против лысых и тощих? Это несправедливо! Человек не может отвечать за то, как он выглядит!

Серафима хотела возразить, что у Змеи несколько устаревшие понятия о справедливости и здоровой пище, но решила сосредоточиться на первом пункте.

- Против просто лысых и тощих я ничего не имею! Ты бы видела моего отца! Но я имею против лысых и тощих, которые приказывают другим воровать для них людей! Кстати, почему ты это делаешь?

- Что - это? - уточнила Змиулания.

- Все это! - обвиняющим тоном объяснила царевна. - Меня украла! Что мы вообще тебе сделали?! Почему ты его слушаешься? Тебе это нравится? Ты с ним заодно, да?

Змиулания была первым живым существом, продемонстрировавшим миру, что можно одновременно смутиться, возмутиться и разозлиться.

- Твое-то какое дело!!!..

И дохнула огнем.

Вершина горы внизу превратилась в кратер с быстро остывающей каменной жижей.

Но Серафима не испугалась.

Вернее, испугалась не настолько, чтобы прекратить допрос.

- Не мое дело это было, пока ты меня не унесла! А сейчас - чье же еще, как не мое?

Змиулания задумалась всеми тремя головами, вздохнула и неожиданно тихо сказала:

- Не думай об этом, Серафима. У тебя скоро будет по горло своих забот. И не спрашивай меня больше об этом. Пожалуйста.

Царевна хотела что-то возразить, но, услышав от Змеи "пожалуйста", удивилась настолько, что не стала.

Своих забот у нее, судя по рассказу ее похитительницы, действительно будет невпроворот. И до прибытия надо обдумать стратегию.

То, что ей предстояло, обещало быть еще более длительным и бессмысленным, чем игра в преферанс по переписке.

А еще ей надо будет при этом жульничать.

Ну да ничего.

Пусть всем будет хуже.

Они хотели Елену Прекрасную?

Что ж.

Они ее получат.

*    *    *

Змея приземлилась посредине самого широкого двора самого огромного замка из когда-либо виденных Серафимой, рядом с одиноко торчащей в небо черной башней с часами.

К ним тот час же подбежали солдаты в черных кожаных доспехах во главе с толстяком, который на всех кричал, не забывая и Змиуланию.

- Генерал Кукуй, - громко представился он, и от его рыка отшатнулась даже Змея. - Следуйте за мной.

Наверное, он ожидал слез, обмороков, истерик, или, на худой конец, возражений и пререканий, но все это Серафима берегла для другого зрителя, и поэтому удостоила генерала только колючим, как лезвие стилета, запоминающим взглядом, от которого он даже сбавил громкость на полутон и больше к ней не обращался.

Впрочем, может, это Костей приказал ему не трепаться шибко, подумала Серафима, и решила больше не делать пока выводов, а просто идти в окружении его безмолвных и бесстрастных, не в пример своему командиру, солдат.

Серые шершавые стены замка медленно надвигались на нее. Замка, который уже знал, что станет ее тюрьмой, и теперь абсолютно безразлично взирал на нее черными пятнами зарешеченных окон, ожидая ее приближения.

Так и надо.

Надо быть холодной, безразличной и непроницаемой, как камень.

Нет, как лед.

*    *    *

...Царь Костей сделал шаг навстречу пленнице и наткнулся не на стену - на многокилометровую толщу ископаемого ледникового льда ее спокойных серых глаз. Полк огнеметчиков, популяция Змеев на пике демографического взрыва, мировой пожар - ничто не смогло бы выжать из них даже самую малую каплю сочувствия или снисхождения.

- Кто бы вы ни были, милейший, я требую, чтобы вы немедленно приказали вашему домашнему животному отнести меня обратно в Лукоморье, к супругу моему царю Василию, - ровным голосом без тени эмоций произнесла Елена.

Его Елена.

Наконец-то.

Именно такой он себе ее и представлял - прекрасной, далекой, холодной.

И вот она здесь. Костей в молодости

- Меня зовут Костей. Я - царь царства Костей, и Змея принесла тебя сюда по моему приказу, ты правильно поняла, Елена. Куколка ты моя лукоморская...

- Матрешка, что ли? - брезгливо, сверху вниз не только в буквальном, но и в переносном смысле глянула на него пленница.

Пересилив невесть откуда накатившую на него робость, Костей упрямо сжал тонкие губы, сощурил единственный глаз, не в силах отвести его, и сделал к предмету своей мечты еще один нерешительный шаг.

Надо вспомнить ту речь, которую он заготовил еще неделю назад.

Все вылетело из головы.

Какая она красивая...

- Ты станешь моей женой, хочется тебе этого, или нет. Ты - часть моих грандиозных планов, и твое согласие или несогласие не имеют никакого значения. Все решено. Снежинка упала на вершину горы. Скоро лавина поглотит весь мир, - механически, не отводя глаз от лукоморской царицы, произнес Костей, и сам не узнал собственного голоса - хриплого, срывающегося, неживого.

Так же ее можно напугать!..

Тем лучше.

Какая она неприступная!..

- Меня не интересуют прогнозы погоды, - настал черед Серафимы щурить глаза-бойницы, и Костей с замиранием сердца почувствовал, что обещанная им лавина - всего лишь жалкая кучка снега на детской площадке по сравнению с глобальными катаклизмами, предрекаемые ее ледяным взором. - И я не помню, чтобы мы пили на брудершафт. А, кроме того, у меня есть муж, и я не буду выходить замуж за какого-то сельского короля хрящей, или как вас там, со способностями к дрессуре. Выступайте в цирке, милейший, если вам не хватает внимания. А я покидаю вас.

И, не дожидаясь реакции со стороны хозяина, Серафима развернулась и величаво поплыла к выходу.

Он не знал, что она начала отсчет.

Раз.

Два...

- Нет, постой!..

Костей едва успел остановить сам себя, чтобы не побежать за ней вслед как последний смертный, махнул рукой - и двери зала захлопнулись с раскатистым гулом.

- Стой, тебе говорят!..

И невидимая сила развернула своенравную пленницу, подхватила ее и усадила на грубый деревянный стул с подлокотниками, который все в этом замке гордо называли креслом.

- Нет, ты выслушаешь меня до конца, строптивая женщина!.. - яростно кинулся к ней царь.

- Если вы действительно хотите, чтобы я вас выслушала перед тем, как уйти, возьмите на себя труд запомнить, что ко мне надо обращаться "ваше величество" и говорить "вы", - снизошла презрительно Серафима.

Я спокойна и холодна, напомнила она себе.

Я - лед и пламень... тьфу, то есть, лед и камень.

И мне абсолютно все равно, что он, оказывается, еще и колдун.

Ну вот все равно - и все.

Всеравнее быть просто не в состоянии.

Ну, подумаешь, колдун.

Что я - колдунов не видела.

Я спокойна, как сто слонов.

Нет, как тысяча.

И мне вправду чесслово ну вот совершенно абсолютно все это безразлично.

Ха, колдун!..

МА-А-А-А-МОЧКИ РОДНЫЕ!!!..

ПОМОГИТЕ!!!..

- Ты... вы не уйдете! - начал было и быстро, к собственному смущению, исправился Костей и отступил на несколько шагов. - Этот замок вы покинете или моей женой, или тру... или не покинете его никогда! Возврата к прошлому нет! Наша женитьба - только первый шаг к моему будущему величию. Я слышал, у те... у вас множество совершенно ненужных родственников - это проблема решаемая. Можете считать, что их уже нет. И это будет последняя преграда между мной и этим вашим Лукоморьем. Да, я гений вселенского масштаба, и мне мало этого затхлого царства на задворках Белого Света - я хочу обладать всем миром. И обязательно буду. Вы и я будем его единоличными правителями. Моей магии в сочетании с запасами людей и сокровищ Лукоморья никто не сможет противостоять! Я стану всесильным! Под моим натиском падет все Забугорье - Вондерланд, Шантонь, Лотрания - а потом и весь мир! Так что, я предлагаю вам стать женой владыки мира. "Ваше величество" будет звучать для вас унизительно. Мы придумаем новое звание, от которого будут трепетать народы и континенты. Все и всё будет лежать у ваших ног. Власть, слава, богатство - всё! Выбор за вами... Не то, чтобы он у вас был, - после короткой паузы опомнился, устыдился своей пламенной речи и уточнил царь, тут же потупив очи.

Пока Костей говорил, лицо Серафимы медленно превращалось в маску холодного внимания, рядом с которой выражение змеи за секунду перед броском показалось бы рассеянной мечтательной улыбкой.

Как бы ни ойкал вечером Иванушка, что бы не ворчала на примерках Елена, а хороший метательный нож в рукаве никому и никогда еще не помешал.

Костей услышал шаркающий шорох парчи, поднял глаз, но не успел ничего понять, как из руки царицы вылетела стальная молния и ударила его прямо в горло.

И отскочила.

Узкие губы царя растянулись по направлению к ушам. Возможно, он имел в виду улыбку.

- Я забыл сказать вам, Прекрасная Елена. Я бессмертен, а значит неуязвим...

- Что, совсем?!..

- Да, моя царица. И я бы охотно пережил еще несколько покушений на мою жизнь, лишь бы увидеть на вашем прекрасном личике хоть какое-то выражение, отличное от равнодушия и пренебрежения.

- Что, совсем-совсем неуязвим?! - Серафима напрочь позабыла о своей нелегкой роли и судьбе, вскочила со стула и быстро подобрала нож.

Так настоящий герпетолог, укушенный змеей, вместо того, чтобы кричать и бежать за противоядием, хватается одной рукой за змеиный хвост, другой - за свою записную книжку и радостно начинает описывать новый, неизвестный ранее вид, называя его именем своей возлюбленной.

Бессмертие? Да вы просто не с той стороны брались за дело.

- А так? А так? А так?.. - она несколько раз попыталась воткнуть нож в различные части тела Костея - под разным углом и с разным усилием, но с одинаковым неуспехом. - Что, ты совсем ничего не чувствуешь?

- Н-нет... - лицо Костея вытянулось, как вамаяссьский сарафан после стирки, и, казалось, он просто впал в ступор от такого поворота событий.

- Н-ну-к-ка, а так? - и она зашла ему в тыл и попыталась свернуть ему шею.

- Н-нет...

- А так?.. - дубовый стул обрушился на пошедшую кругом голову Костея.

- Н-нет...

- А так? - щипцами был принесен переливающийся жидким пламенем черно-красный уголек из камина и приложен к Костеевой груди рядом с таким же алым камнем на золотой цепи.

Одежда начала тлеть, но Костей даже не дрогнул.

- Н-нет...

- Хм... Тяжелый случай... - поскребла в венце Серафима. - А если в окошко выбросить? Что-нибудь сломается?

Этот вопрос поставил в тупик даже Костея.

- Н-нез-знаю... М-меня никто еще не выбрасывал в окошко...

- Подходи, - царевна решительно ухватила его за рукав и потянула в указанном направлении. - Решетку щас снимем. Какой тут у нас этаж?

- П-пятый... Но Елена!.. Что ты делаешь!.. Я не собираюсь прыгать ни в какое окно! - кажется, царь Костей потихоньку начал возвращаться в себя.

Серафима остановилась.

- Жаль. Хм-м-м... Что у нас остается? Из большого лука стрелять? Травить? Раздавить под прессом? А, во, точно! - и она завертела головой по сторонам. - У тебя тут чана с водой не найдется?

- Зачем?!..

- Попробуем прекратить доступ воздуха в организм, - с видом и авторитетом Великого Магистра на показательных выступлениях в собственной лаборатории пояснила раскрасневшаяся от усилий царевна.

- Но Елена!.. Елена!.. Елена!.. - Костей от растерянности и смятения не находил других слов. - Елена!.. Я теб... вас совсем не такой представлял!..

- Что?

Через пелену экспериментаторского духа до Серафимы, наконец, дошло, что она рискует выдать себя с головой и через это подвергнуть опасности ничего не подозревающих - пока - Ивана, царя, царицу и эту сухую мозоль Елену. Она поспешно отдернула руки от своего пояса, при помощи которого, за неимением под рукой воды, хотела проверить, не удастся ли прекратить доступ воздуха в организм более простым путем, и сделала вид, что просто хотела его поправить.

Маска снисходительного равнодушия с некоторым усилием согнала с лица испуг и разочарование.

- Извините, милейший, - слегка выпятив нижнюю губу, процедила царевна. - Кажется, я несколько увлеклась.

Ни дать, ни взять - светская львица всех королевских дворов Белого Света. Какие эксперименты? Вам показалось, милейший.

Но царя теперь было не сбить с толку.

- Я думал, что похищаю царицу, а вы... вы... Вы оказались самоуверенная... коварная... безжалостная...

Серафима почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног в неизвестном направлении, не сказав последнего "прости".

Прощай, Иванушка...

Я не хотела...

- Вы не смеете так разговаривать с беззащитной девушкой!..

- Кажется, вы утомились, - Костей тоже попытался казаться безразличным, но продемонстрировал только то, что его не взяли бы даже в сельскую самодеятельность. - Вас проводят в ваши покои. Там вы отдохнете и переоденетесь к ужину.

И он сделал то, чего не делал никогда в жизни.

Он поклонился.

Впрочем, еще одну вещь, которую он тоже не делал никогда в жизни, он совершил еще несколько минут назад.

Костей влюбился.

*    *    *

Повинуясь приказу царя, угрюмые солдаты в черном проводили Серафиму такими же угрюмыми коридорами, только в сером, до места ее заключения - одной из многочисленных башен - кряжистых, массивных, уходящих в небо бастионов, построенных чтобы встретить и пережить не один десяток осад, землетрясений и, как минимум, парочку концов Белого Света в придачу.

По дороге царевна подвела краткие итоги первой встречи и пришла к неутешительному выводу, что ее похитил колдун, который, к тому же, бессмертен, что над Лукоморьем вообще и всеми ее родичами по линии Иванушки - в частности нависла страшная угроза, предотвратить которую она была не в силах, и что ни предупредить их, ни бежать отсюда невозможно.

Оставалось только отдаться на волю судьбы и ждать, что та уготовала для нее далее.

Ну, а раз так, то надо было постараться сделать так, чтобы ее краткое (она все еще надеялась) пребывание здесь запомнилось всем и надолго.

Особенно ее самозваному женишку.

Если это закончится плохо для нее - что ж.

Тем лучше.

В семнадцать лет все в глубине души знают, что они бессмертны, а проводить вечность в компании этого недокормленного царька ей отнюдь не улыбалось.

Поэтому тактику Серафима выбрала простую: помирать - так с музыкой.

Несколько идей на этот предмет у нее уже были, остальные должны были представиться по ходу действий.

*    *    *

Неизвестно, планировал ли Костей запугать свою пленницу, подавить волю к сопротивлению, убить всякую надежду на избавление, или просто не оставить под открытым небом, выбирая для нее эти палаты - серые, холодные и корявые, с закопченным, забывшим что такое огонь, камином, буйством паутинных кружев под высоким, но давящим своей серостью и корявостью потолком, и таким слоем пыли на антресолях единственного шкафа, что его можно было видеть, не вставая на стул.

Добился он только того, что раздражение царевны, и без того решившей идти вразнос, достигло того уровня, когда выбивает клапана, срывает манометры, а сам котел находят на центральной площади.

Причем соседнего города.

Взрыв произошел, когда она узнала, что охранять ее действительно поручено Змее, которая будет жить в смежной светлой комнате наверху с огромным, во всю стену, окном, хоть и незастекленным. И это при том, что на ее уровне - только три жалких, стесняющихся своего существования узеньких окошка-бойницы, и то два из них во двор.

- Я, царица Лукоморья, дочь царя Стеллы... одного из царей Стеллы, но это не важно! - не буду жить в одном помещении с неуправляемым чешуйчатым животным! И мне не нравятся эти каморки! Мне не нравится эта башня! Мне не нравится этот замок! И я требую окон в моих комнатах! Много! И штор на них! И нормальной мебели, а не этих ваших ящиков из-под гвоздей! И шкафов для всего этого вашего тряпья, которое в Лукоморье не стала бы носить даже прачка!..

Ошарашенные таким натиском солдаты вытянулись во фрунт, прижались к стене и молча вытаращились на разошедшуюся Серафиму.

- ...Что это, по-вашему, а? - развоевавшаяся царевна ткнула в нечто серо-коричневое, наклеенное на стены, и поэтому имевшее шансы быть обоями. Хотя в прошлой жизни оно наверняка было самой дешевой упаковочной бумагой в мясной лавке. - Что это, я вас спрашиваю, а?

- Не можем знать! - в один голос рявкнули солдаты.

Свои ограниченным умруновским мозгом они понимали, что человек, который способен на них орать с таким самозабвением, не может быть никем иным, как командиром. А на вопросы командиров гвардейцы отвечать были приучены. К тому же, они действительно первый раз в жизни видели обои, которые их правитель, в великодушном порыве обустроить шикарные апартаменты для своей будущей супруги, приказал наклеить в этих комнатах.

Для всего остального замка это было неслыханной, немыслимой роскошью, необъяснимым излишеством, о существовании и назначении которого никто не мог даже начать догадываться.

Для Серафимы это было поводом начать разведку боем.

- Ах, так?! - она воткнула руки в боки, сжала губы, прищурила глаза и поперла грудью на солдат. - Тогда немедленно сдерите ЭТО со стен! Я ни секунды более не буду находиться в одной комнате с ЭТИМ, что бы это ни было!!! Быстро!!!

Приказы командования не обсуждаются.

И через десять минут гвардейцы стояли по колено в рваной, пахнущей вторсырьем и сыростью бумаге, большей частью и так добровольно отвалившейся с серого гладкого камня.

- Что вы тут накидали?! Свинарник развели! Немедленно выбросьте это!!!

- Куда? - сосредоточенно посмотрел на нее один умрун.

- В окно!!!

*    *    *nbsp;*

Сначала генерал Кукуй обеспокоился долгим отсутствием почетного эскорта, отряженного проводить Елену Прекрасную до ее места заключения. За ним старший советник Зюгма озаботился непонятной кучей отвратительных клочьев бумаги во дворе. Потом оба они застали врасплох и смутили царя, рассуждавшего в уединении в банкетном зале над неразрешимой проблемой этикета - стелить ли на стол скатерть, или просто приказать поставить тарелки на том его конце, частое использование которого было еще не так заметно.

Усилиями совместного логического мышления они скоро пришли к одному выводу, и все трое, сначала степенно, а потом - вприпрыжку, прибыли к месту заключения их лукоморской пленницы.

Едва успев открыть дверь, они были тяжело поражены в самый центр обоняния большой затхлой подушкой.

Вошедшая в раж Серафима не стала дожидаться, пока визитеры представятся - она била на звук, и такое удачное попадание стало приятным сюрпризом.

Маленькое вонючее облачко лысых слежавшихся перьев и испревшего пуха окутало первые лица царства Костей и быстро облепило их, а остатки осели под ногами.

- Ф-фу...

- Чхи!..

- Елена!.. Что все это значит? - несмотря на титаническое усилие Костея этот вопрос прозвучал не угрожающе, а жалобно.

Даже бессмертный гений зла, облепленный перьями, не может выглядеть угрожающе по определению.

- Ах, это вы, милейший! - Серафима моментально сложила черты лица в уже отрепетированную и зарекомендовавшую себя гримасу холодной брезгливости. - Я навожу здесь порядок. Не думаете же вы, что если вы похитили меня из родного дома при посредстве вашей отвратительной рептилии, то я буду обязана жить в этой убогой конуре, куда вы сочли возможным меня заточить!

- Все похищенные царицы живут там, куда их заточают!.. - возражение Костея прозвучало как оправдание.

- Я - не все! Я - Елена Прекрасная! А в таких свинских условиях у вас не стала бы жить даже крошечка-Хаврошечка!

- Но это - самые лучшие апартаменты! Здесь даже есть... были обои!

- Обои! Ха! Вас обманули, милейший - обои должны быть из шелка, а не из промокашки!

- Что?!..

- А эта пыль, грязь, паутина! Вы, верно, собирали их по всему замку специально к моему прибытию? Хорошо, что тут хоть были тряпки... Генерал Кукуй

- Где мои гвардейцы? - воспользовавшись замешательством своего повелителя, из-за его спины выглянул генерал Кукуй.

- Гвардейцы? Моют пол, сматывают паутину и выгребают пыль. Если вы пришлете еще человек десять, им тоже найдется занятие, генерал.

- Да кто вам...

- И, кстати, вам кто-нибудь говорил, что вы - единственный в мире человек, которому не идет черное? На вашем месте я бы внесла в ваш костюм свежую струю цвета - вы бы смотрелись тогда более эстетично. Если вы будете хорошо себя вести, я обещаю подумать над этим вопросом и дать вам свои рекомендации.

- Что?!..

- Но тут не было никаких тряпок! - настал черед Зюгмы подхватить выпавшее из рук товарищей знамя. - Я лично готовил эти покои к вашему... появлению! Здесь были только наря... Гром и молния! Наряды! Я лично заказывал их портнихам в городе! Платил... обещал заплатить золотом!.. Они шили их два дня!.. Мои наряды!.. Ваши наряды!..

- Скорее, ваши, чем мои, - елейно улыбнулась советнику Серафима. - Я такое не ношу. И никто не носит. Уже лет семьдесят. Так что вы должны быть довольны, что им нашлось хоть какое-то применение, кроме протухания в шкафах и прокормления моли.

- Что?!..

Костей вдруг с ужасом понял, что все идет не так, как должно, что инициатива им была только что потеряна во второй раз, а, вернее, и не находилась с раза прошлого, и что он стал свидетелем невообразимого еще несколько часов назад конфуза двух своих первых помощников.

Конечно, от этого можно было отмахнуться, но самым главным было то, что ОНИ стали свидетелями конфуза ЕГО.

Конечно, он-то это переживет...

Взяв эту мысль на заметку, он взмахнул рукой по направлению к двери:

- Зюгма, генерал - можете идти. И заберите своих... солдат.

Слово "умрунов" чуть привычно не сорвалось с его языка, но он вовремя спохватился - Елене рано еще было знать это. Пока с него было достаточно проверки его бессмертия и превращения в руины самых роскошных покоев замка.

Слово царя, даже сказанное вполголоса, было законом.

Пока.

И оба придворных мужа и умруны, без лишних напоминаний, побросав все дела, быстро, как вода из решета, исчезли.

Костей остался с пленницей наедине.

Несколько секунд ему понадобилось на то, чтобы вспомнить, что это он, а не она хозяин этого замка, этой страны и - очень скоро - станет хозяином Белого Света, сообразить, как такие люди должны разговаривать со всем остальным миром и придумать первую фразу, которая недвусмысленно демонстрировала бы все вышеизложенное.

Наверное, это была очень запоминающаяся и емкая фраза - сейчас мы этого уже не узнаем.

Потому что, воспользовавшись замешательством противника, Серафима решила углубиться на его территорию.

- Смотрите! - трагично вскинув брови домиком, обвела дрожащей рукой она картину разрушения вокруг, медленно начинающую вырисовываться из оседающей пыли. Любой вражеской армии, чтобы добиться такого, пришлось бы поработать в три смены как минимум два дня. - Посмотрите, что вы наделали!

- Я???!!!..

- Да, вы! Это произошло по вашей вине! Неужели унижать и оскорблять несчастную девушку, и без того грубо и внезапно похищенную вами из родного дома, доставляет вам удовольствие?!..

В другое время Костей без раздумья ответил бы утвердительно, но теперь что-то ему нашептывало, что наставала пора пересмотреть систему ценностей.

Но некоторые люди предпочитают до конца отрицать очевидное.

- Да, сударыня, - он твердо сжал губы и вперился единственным оком в переносицу пленницы, потому что так и не смог решить, в какой именно глаз собеседнику лучше смотреть. Как бык, который видит перед собой матадора, помахивающего красным плащом, и верит, что чтобы сравнять его с землей, надо всего длишь хорошо разбежаться, он был не в силах оставаться на месте. - Это ВЫ устроили тут разгром, и ВЫ будете продолжать здесь оставаться, нравится вам это, или...

- Нет. Меня вполне бы устроили эти покои, если бы не пыль, - матадор, сделав изящный поклон, отступил в сторону. - Видите ли, я не выношу пыли. Я выхожу из себя. Но если с этим ничего нельзя поделать даже при помощи магии... Извините, я не хотела вас обидеть, я понимаю, что у каждого чародея - свои ограничения, пара отработанных эффектных трюков, за которыми стоят годы упорного труда...

За спиной у пижона в красном плаще оказалась яма. Но бык, даже провалившись туда со всеми рогами и копытами, так и не понял, что произошло.

- Трюков? - презрительно перекосившись, выплюнул это слово Костей. - Ограничения? У меня нет ограничений! Смотрите, вздорная женщина!

Серафима быстро решила, что за "вздорную женщину" отыграется позже, и стала смотреть.

Костей, победно ухмыляясь, провел рукой, как будто стирая что-то со стекла, на груди его вспыхнул алым огнем камень, и вся пыль и паутина исчезли из комнаты, как будто их там никогда и не было.

- Смотрите!

Стены покоев на глазах оделись в черный шелк.

- Смотрите!

Шелковое черное платье приобрел и потолок.

- Смотрите!

Кровать покрылась таким же шелковым покрывалом, по которому тут же разбрелась отара упитанных подушек в наволочках из - угадайте! - черного шелка.

Серафима перед следующим превращением успела заключить с собой пари, чтО покроется в черный шелк следующим ходом, и сама же себе проиграла, потому что предположить, что черным шелком можно покрыть пол, не хватило воображения даже у нее.

Камень на груди царя стал медленно меркнуть.

- Трюки! Годы! - высокомерно хмыкнул Костей и торжествующе глянул на пленницу, ожидая увидеть восхищение, благоговение, изумление, но наткнулся на задумчивый оценивающий взор.

- Искусство ваше вельми необычайно есть, - перешла на старолукоморский почему-то Серафима. - Но не кажется ли вам, царь, что черный для жилой комнаты будет несколько мрачноват?

Костей в недоумении уставился на нее. С его точки зрения "мрачновато" было не недостатком, а комплиментом.

- Я бы сказала, цвет морской волны сейчас чрезвычайно модный, - так же медленно продолжала думать вслух царевна. - Но я понимаю, что, наверное, это слишком сложно...

- Сложно? - фыркнул Костей. - Нет ничего проще!

Текучий жест рукой, вспышка камня - и Серафима ощутила себя на дне морском.

- От такого количества этого цвета у меня начинается морская болезнь! - синхронно с комнатой позеленев, простонала она. - Давайте попробуем золотой!..

Снова жест, вспышка...

- Нет, столько золотого - пошло! Пожалуй, лучше светло-синий, с ненавязчивым набивным рисунком... Нет, зачем вы покрывало с подушками сменили - там золотой был вполне к месту!.. Ах, не надо было обратно переделывать, раз уж сменили! Я думаю, белый с голубыми цветами будет самое то... Костей, ну разве, по-вашему, кактус - это цветок? И, тем более, где вы видели голубые кактусы? Когда я говорила "с цветами", я имела ввиду что-то вроде розочек... Ну, и что, что голубых роз не бывает! Их не бывает гораздо чаще, чем голубых кактусов!.. И они должны быть вытканы на шелке, а не нарисованы, фи, это же ширпотреб!.. - мысленно поблагодарив Елену Прекрасную за столь ненавидимые ей часы, проведенные в лавках с тканями, Серафима сконцентрировалась, обвела проворным взглядом комнату и с новым вдохновением продолжила:

- ...Нет, это не все. Если вы не хотите устроить здесь пожар, нужно заменить факелы в кольцах на стенах на люстру под потолком... Нет, не такую! Свечей должно быть больше!.. Нет, еще больше! В три яруса!.. И хрусталя... И золота... А сами свечи синие... Нет, бежевые... Нет, белые... Или лучше синие?.. Ну, ладно, давайте оставим морскую волну. Ну, и что, что у нас не было морской волны на свечах? Сейчас будет, вы же великий маг!.. А чтобы потолок не загорелся, его нужно поштукатурить и покрыть лепниной... Ой. Что это?.. Лепнина? Как вы ее представляете? Костей, вы не представляете, что такое потолочная лепнина! Современная потолочная лепнина - это когда в центре располагается художественная группа из цветов, орнамента, животных или листьев растений, а по периметру потолка...

"Спасибо тебе, Елена, и за визит штукатура".

- ...А, кстати, у нас еще остались межкомнатные двери, оконные рамы, и сами три комнаты, и дизайн у них должен быть разный, но гармонирующий... И мебель. Так... Пожалуй, начнем с портьер. Как насчет зеленого? Нет, еще зеленее... Еще чуть-чуть... Нет, в первый раз было лучше... Или лучше розовый?.. Нет, все-таки, давайте оставим зеленый, который был в третий раз... Нет, лучше в первый... Что с вами, вам плохо?

Лицо самого царя уже можно было использовать в качестве эталона цвета "зеленый номер раз". Он стоял, покачиваясь, бледно-зеленого оттенка, и слабо-розовая искорка нервно мигала где-то далеко в глубине его алого еще несколько часов назад самоцвета.

- Д-да... - едва ворочая языком от усталости, проговорил Костей и навалился на сине-белую шелковую стену. - Н-наверное, съел... что-нибудь... Такое ощущение, будто лично вывернул весь Белый Свет... наизнанку...

- Это ничего, - многообещающе улыбнулась ему Серафима. - Вот поужинаем, и продолжим с комнатами и коридорами. У нас замечательно получается. Только вот...

- Что? - испуганно встрепенулся царь.

- Да нет, ничего... Просто мне пришло в голову, что в комнате обязательно должны быть ковры. Только я еще не придумала, какие. Давайте начнем с шатт-аль-шейхских с геометрическим рисунком, что-нибудь этакое, с кистями, ворсистое, но износоустойчивое... Нечто бежево-голубое я себе представляю, только в сиреневых тонах... Или красно-зеленое... Или желто-белое... Или серо-буро-малиновое... Нет. Что-то не так. Что-то мы не правильно делаем, а что - не могу понять. В голову ничего не идет абсолютно. Я вот все думаю, может мы в самом начале ошиблись? Может, зря мы от золотого отказались?.. Давайте попробуем вернуть все как было после морской волны...

- Нет!!!..

Костей, собрав последние силы, выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь.

Ужин на одну персону молчаливый солдат в черном принес Серафиме в покои.

*    *    *

Осторожно понюхав горку склизкой перловки, выглядывающую из-под куска недожаренного мяса - царский ужин - царевна пришла к выводу, что если бы Костей хотел ее отравить, то специально добавлять что-либо в это меню у него не было бы необходимости. Но и терпеть голод у нее сил больше не было. Поэтому осторожно отъев ровно столько, сколько требовалось, чтобы притупить его и мысленно сделав в списке дел на завтра пометку напротив пункта "Казнить шеф-повара", она решила приступить к подробному осмотру места своего заточения.

Дверь в коридор, запертая снаружи на засов, не открывалась, но этого Серафима от нее и не ждала. Осторожно выглянув из окна, она пришла к выводу, что до земли тут метров двадцать и что при необходимости она сможет в него протиснуться. Если сильно выдохнет. И не будет до этого есть недели три. Простукивание стен тоже не принесло ничего утешительного - полное отсутствие потайных лестниц и скрытых переходов. Безобразие. Кто только строит такие замки. Чтоб их вот так же засадили когда-нибудь.

Возможно, тот факт, что проектировщик этого замка провел остаток своих дней - а конкретней, три тысячи двести четыре - запертый именно в этих покоях и пришедший экспериментальным путем точно к такому же выводу, слегка бы утешил безутешную царевну, но она об этом не знала.

Оставалась неисследованной только лестница наверх.

В покои Змиулании, или в змеюшник, как она их мысленно называла.

Царевна прислушалась: сверху не доносилось ни шороха, ни звука, но она почувствовала, что Змея была там. Слишком настороженной, и даже испуганной была тишина.

Ну, что ж.

Попытаем счастья еще раз.

Змея производила впечатление человека, с которым можно договориться. Одним врагом меньше - также хорошо, как одним союзником больше.

И Серафима решительно ступила на первую ступеньку и сразу поняла, с чего ей надо было начинать испытание Костея на прочность.

С новой пары обуви.

Змея наверху ее уже ждала. Она лежала на голом каменном полу, свернувшись вокруг хода, ведущего вниз, и все три пары желтых, светящихся в темноте глаз буравили полутемный проем.

- Ну, как прошел первый день? - задала она вопрос сразу же, как только голова Серафимы показалась на свет луны.

- Восхитительно, - раздраженно фыркнула царевна. - Все как ты говорила. Только кое-кто меня забыл предупредить о нескольких мелочах, вроде его бессмертия, его магии и его намерении покорить весь мир, начав с Лукоморья. И о его кровожадных планах в отношении моих родственников. А так - просто прекрасно. Замечательно. Чудесно. Я в экстазе.

Змея завозилась, отвела взгляды и хмуро отозвалась:

- Это все равно не имеет значения.

- Как это не имеет?! Что значит - не имеет?! Очень даже имеет!!! Послушай, ты, как там тебя... Змиулания. Ты что - с Луны свалилась? У тебя что, сроду не было никаких родных там всяких, любимых и просто друзей? Ты что, деревянная? А вот тебя бы на мое место - что бы ты тогда говорила и делала, а?!

- Мне и на своем месте хорошо, - насупилась Змея. - А до моих родственников тебе нет никакого дела! Как и мне - до твоих. Мне вообще ни до кого нет дела!

- Если бы тебе вообще ни до кого не было дела, ты бы выкрала Елену, как тебе заказывали, а не морочила головы всем! Змиулания, ну ты же не такая!

- Не какая еще это? - прищурилась Змея.

- Не такая злобная и бесчувственная, какой хочешь зачем-то казаться! Я же вижу! Да, я не могу сказать, что знаю про Змеев-Горынычей все, но то, что я знала, имеет с тобой очень мало общего! Чтобы не сказать, вообще ничего! Вот про кого сказки-то писать надо!

- Какие еще сказки? - даже в темноте по выражению морд Змиулании было видно, что если бы она решила наконец, у виска какой головы покрутить когтем, она бы покрутила.

- Хорошие! Со счастливым концом! Я видела голубей более кровожадных, чем ты! Какие общие дела могут быть у тебя с этим чахлым незадохликом? Скажи мне честно - ты любишь его, или просто уважаешь?

- Да я его ненавижу!!! - кипящим гейзером вырвалось у Змеи разъяренное трехголосое шипение.

От неожиданности Серафима отпрыгнула и чуть не споткнулась о ее хвост, но вовремя схватилась за змеиный гребень на боку и устояла.

- Смотри: ты не любишь и не уважаешь этого хорька с манией величия, но все же готова для него в лепешку расшибиться, - она цепко оглядела все три морды, на всякий случай пытаясь угадать, какую реакцию ей ждать на этот раз. - Что остается? Змиулания, ты его боишься...

- Я не боюсь его!!! - Змея вскинулась, взвилась, яростно распахнув крылья, огонь вырвался из ее пастей и превратил камень под ее ногами в раскаленную добела лужицу. Царевна, сбитая потоком воздуха от крыльев, кубарем скатилась вниз по лестнице и растянулась на последнем подарке Костея - психеделическом лохматом ковре - полностью пропав в его ворсе.

- Коза трехголовая!.. - ругалась она, вскакивая на ноги, путаясь в подоле и ворсе, падая и снова вскакивая. - Ничего мы не боимся! Только кричим мы об этом шепотом почему-то!

Перепрыгивая через две ступеньки и на ходу давая себе клятву на следующий день стрясти с Костея или, на худой конец, с его советника целый шкаф туфлей, ботинок, сапог и прочих тапочек, Серафима снова помчалась вверх.

- Извини, я не хотела... - Змиулания ее уже ждала. Опущенные полуприкрытые глаза тускло светились в темноте мягким желтым светом.

- Чего? - уточнила Серафима, хоть и не рассчитывая услышать "Красть тебя, давай я отнесу тебя обратно и все забудем", но кто его знает...

- Сбрасывать тебя вниз. И еще я не знала о всех его планах. Насчет твоей страны. И родных. Правда. Мне очень жаль. Но это ничего не меняет! - угадав следующую реплику Серафимы, вперилась она всеми своими желтыми очами в глаза царевны.

Та взгляд выдержала.

Не узнали одно - попытаемся разузнать другое.

- А что за камень висит у него на груди - ты тоже не хочешь мне сказать? Или не знаешь?

Не уточняя, кого "его" имела в виду царевна, Змея тут же ответила:

- Это Камень Силы. Рассказывают, таких Камней было изготовлено великими людскими магами древности всего несколько штук за все века, а сейчас секрет их изготовления и вовсе утерян. А, может, силы у современных чародеев не хватает - я не знаю. С вами, с людьми, всегда так все сложно... Но одно я могу сказать тебе точно. Это - страшная вещь. Говорят, в руках мага он превращается в источник неограниченной мощи. Благодаря такому Камню сила Костея беспредельна, и никто не в силах с ним тягаться - ни среди чародеев, ни на поле боя. Насколько я знаю, обычные чародеи должны выучить заклинание, сотворить его, и только тогда получат то, чего хотели. С Камнем не так. Костей просто обращается к его силе и использует ее... Ну, как вы используете ложку. Или меч. Как инструмент, - нашла Змиулания подходящее сравнение. - Так что, если он действительно решил завоевать ваш мир - он будет завоеван. Никто не сможет ему помешать.

- "Ваш"... - передразнила ее Серафима. - А ваш? Или у Змеев нет своей земли, и они живут где попало?

- У Змеев есть своя земля. Она не так далеко отсюда, но люди о ней мало что знают - она не для них. Там не добудешь богатства, тайных знаний или славы, поэтому людям и Костею она неинтересна.

- А драконы тоже там живут? - вспомнив их с Иванушкой летнюю встречу с этим представителем рода летающих ящеров, поинтересовалась Серафима.

- Драконы? - удивленно переспросила Змиулания, и Серафиме показалось, что она улыбнулась в темноте. - Нет. Драконов там нет. Это не их земли.

- Вы с ними не дружите?

- Дружить? С ними? - казалось, сама эта мысль рассмешила ее собеседницу окончательно, и царевна почувствовала на своем лице теплое дыхание Змеи. - Это же просто животные. "Тупиковая ветвь эволюции", говорят наши мудрецы. Правда, я так никогда и не смогла понять, что они под этим подразумевают, но они действительно тупые, это верно. Но некоторые Змеи считают, что мы когда-то давным-давно произошли от них. Но вот это уж слишком, я уверена. Не знаю, может, тебе это не интересно... - потупилась вдруг Змея.

- Что? - покосилась царевна.

- Легенда о происхождении Летающих Змеев. Мне она очень нравится.

- Почему? Очень даже интересно. Расскажи?

- С удовольствием. Однажды, в стародавние времена, юная прекрасная Земля влюбилась в пылкого романтичного Эфира. Он отвечал ей взаимностью, и они хотели пожениться и быть навеки неразлучными, но их родственники были против. Они считали, что Земля и Эфир - не пара, каждый должен знать свое место, и для их же собственного блага они должны забыть друг о друге как можно скорее. Однажды эти родичи, сговорившись, выследили влюбленных в месте их постоянных встреч и стали окружать их, чтобы схватить и увезти друг от друга навсегда. Земле и Эфиру некуда было бежать, они укрылись в своем убежище, но у них оставалось еще немного времени до того момента, как их безжалостно разлучат навеки, чтобы никогда они больше не виделись. И они поклялись не забывать друг друга и слать друг другу хотя бы весточки, но не могли найти такое существо - ни зверя, ни птицу, ни рыбу, ни гада, чтобы было отважным, верным и в то же время могло быстро и далеко лететь, бежать и плыть. Они не знали, заточат ли их в воде, на суше или в воздухе, и куда придется добираться их вестнику. И тогда Эфир предложил сделать такое существо самим. Он дал ему огромные сильные крылья, чтобы оно без устали летало хоть на край Белого Света и обратно, а также могло плавать и нырять хоть на самое дно самого глубокого океана. Земля же дала ему свой огонь, чтобы могло оно отбиться от любого недруга, что задумает посягнуть на весточку, которую оно будет нести, или на него самого, и чешую, гладкую и прочную, как гранит, чтобы не могли поразить его ни коготь, ни клык. Так появились первые Летающие Змеи. И с нашего языка имя нашего народа переводится как "связывающие Небо и Землю".

- Красивая легенда...

- А как появились первые люди? У вас есть своя легенда об этом?

- Конечно, есть!

Серафима откашлялась.

- Однажды, в стародавние времена, жила-была одна обезьяна... Кхм. Это. Вот. М-да. Нет, у вас интереснее.

Змиулания улыбнулась.

- Ну, вот теперь ты видишь, что между нами, Летающими Змеями, и драконами, обитающими еще кое-где за вашими западными границами, за рекой Бугр, если я ничего не путаю, не может быть ничего общего, потому что они - бессловесные твари, а мы - существа разумные, со своими мыслями, чувствами, языком... Даже не понимаю, как нас можно сравнивать. Ты когда-нибудь видела дракона, царевна?

- Видела.

- И что ты думаешь?

- Что вас действительно нельзя сравнивать друг с другом, - вдруг снова угрюмо нахохлилась Серафима. - Они - громадные тупые твари, которые так и норовят кого-нибудь сожрать безо всяких разговоров. А вы - громадные и разумные, и поэтому перед тем, как кого-нибудь сожрать, подводите под это философское обоснование.

- Ты не можешь так говорить! - снова вскинулась, размахнув крылья, Змиулания, и царевна могла бы поклясться, что возмущение той было искренним. - Я в жизни своей не съела ни одного другого разумного существа! У меня даже мысли такой быть не могло!

- Ты их просто приносишь на растерзание другим! - обвиняющее прищурилась и подалась вперед Серафима, воинственно уперев руки в боки.

- Ну вот, ты опять начинаешь, - устало опустилась на пол и положила головы на крылья Змиулания. - Давай не будем об этом говорить. Иди лучше отдыхать, лукоморская царевна. Неизвестно, что ждет тебя здесь наутро. То, что ты дожила до сегодняшнего дня, совсем не значит, что ты доживешь до дня завтрашнего.

- Умеешь ты успокоить и приободрить, - криво усмехнулась Серафима. - Ну, ладно, большое и разумное существо, спокойной ночи. Если утром будет рейс на Лукоморск, не забудь меня разбудить.

- Спи спокойно, маленькая неразумная человеческая девушка, - грустно улыбнулась в ответ в темноте Змиулания. - Я должна тебя охранять, а не будить...

*    *    *

Утром, чуть свет, Серафима была уже на ногах. Поплескав в лицо холодной водой из тазика в туалетной комнате - вода сочилась здесь из стены, и за ночь набежало прилично - причесавшись и одевшись на скорую руку, она стала ждать от жизни чего-нибудь еще.

Хорошо, если это будет завтрак.

Через пять минут за дверью раздался скрежет отодвигаемого засова, дверь распахнулась с гулким бумом, и в комнату, сопровождаемый солдатами, торжественно вступил первый царский советник Зюгма.

- Его величество царь Костей приказали привести на завтрак царицу Елену, - важно объявил он, не уточняя, кто чем или кем будет завтракать, и стал ждать обмороков счастья, восторженного визга, истеричных изъявлений благодарности или хотя бы большого человеческого спасиба.

Но дождался лишь высокомерного взгляда в своем направлении.

- Доброе утро, господин... советник. Скажите пожалуйста, вас когда-нибудь учили стучаться перед тем, как войти в комнату дамы? А здороваться?

- Но я... Но у меня... Но вы здесь... Я не обязан... - надув щеки, попытался объяснить он провал в своем воспитании, но, встретившись взглядом с царевной, моргнул, сглотнул и кивнул головой - то ли кланялся, то ли подтверждая, что все-таки учили. И выговорил:

- Доброе утро. Вы гото...

Но это было еще не все.

- Советник, вы должны знать, скажите мне: где у вас тут обувной шкаф? Я его не нашла, - изящным жестом царевна обвела свои апартаменты, демонстрируя наглядно непростительно-полное отсутствие какой-либо мебели, содержащей такую прозаичную вещь, как обувь.

- Обувной шкаф?.. Обувной шкаф?.. Но тут никогда не было обувного шкафа! - развел руками толстенький человечек.

- Тогда передайте его величеству, что я на завтрак прибыть не могу, потому что я не могу ходить босиком по замку как какая-нибудь прачка. До свидания.

Серафима холодно отвернулась, давая понять, что аудиенция окончена.

- Босиком?.. Босиком?.. - Зюгма представил себе, как он передает слова Елены царю, ноги его подломились, как уже отрубленные, и он грузно опустился на ковер. - Но почему вы вчера не сказали... Не попросили...

- Это ВЫ должны были спросить и предложить, милейший. Запомните на будущее: царицы не просят. Царицы получают. А теперь ступайте.

Серафима подошла к окну и стала внимательно разглядывать что-то во дворе, как будто в комнате, кроме пыли, ничего уже не было. Черевичек.нет :) [Ирина Певзнер]

- Нет-нет! - советник, пыхтя и обливаясь потом, несмотря на прохладное утро, быстро стащил с себя сапоги - коричневые, грубой кожи, до колена, только шпор не хватает - и с неуклюжим кособоким поклоном поставил перед собой. - Пожалейте! Окажите милость! Соизвольте надеть, ваше величество, осчастливьте недостойного! Они почти совсем новые! А к обеду - я клянусь! - у вас будет полный шкаф любой обуви, какой только захотите!..

Если бы это были какие-нибудь ботинки, полусапожки или туфли - они полетели бы в дарителя мигом.

Но это были сапоги. С подкованным каблуком и утяжеленным носком. Прошитые. С многослойной подошвой. В случчего - вещь незаменимая, не в туфлях же бороться с мировым злом!

И царевна решила смилостивиться.

- Хорошо. На первый раз прощаю. Но если вы не сдержите свое обещание, я буду очень недовольна. И свои объяснения вы будете давать уже его величеству.

- Все исполню, - умудряясь угодливо кланяться, не вставая с пола, Зюгма подвинул сапоги поближе к Серафиме. - Извольте-с...

Сапоги оказались немного великоваты, но после целого дня с босой ногой на это можно было и закрыть глаза.

До обеда.

Она демонстративно бросила под ноги Зюгме оставшуюся со вчерашнего дня в одиночестве левую туфельку - чтоб с размером не промахнулся - и приподняла подол шелкового платья, с удовлетворением оглядев слегка порыжевший кожаный носок трофейного сапога.

- Пойдемте, - милостиво кивнула царевна и сама пошла вперед - задрав нос, полуприкрыв глаза - как пава поплыла, сопровождаемая со всех сторон бесстрастными солдатами Костея, только подковки клацали о камень пола. Увидь ее сейчас настоящая Елена Прекрасная - расплакалась бы от счастья.

Серафима едва заметно ухмыльнулась. Если она не была образцово-показательной царской дочкой, это еще не значило, что она не знала, как ей быть. "Вам была нужна Елена? Ну так спасайся, кто может," - с мрачным удовлетворением хмыкнула она и добавила про себя же: "Ишь, как советничек-то расстилается-прогибается. Значит, вчерашнее представление Костей проглотил и не поморщился. Ну, что ж. Тогда сегодня его ждет второй акт."

*    *    *

Обеденный зал замка Костея был огромным, гулким и сводчатым, как пещера, и приблизительно таким же уютным. Узкие бойницы-окна терялись под потолком в полумраке, не пропуская даже самые энергичные солнечные лучи через свои покрытые пылью веков стекла. Черные - то ли от времени, то ли от копоти - неровные стены были девственно свободны от украшений и картин, обычно наперебой наводнявших такие помещения во всех виденных ей до сих пор замках. Дальний конец длинного темного дубового стола, окруженного стульями, как дохлая гусеница - муравьями, терялся где-то в темноте и пространстве, и если бы не пара канделябров со странными свечами, горевшими неестественно ровным белым светом, мимо ближнего конца тоже можно было бы пройти и не догадаться о его существовании.

Если бы Серафиме сказали, что по ошибке ее привели в морг, она бы не удивилась.

Накрытый то ли новой простыней, то ли старой скатертью освещенный конец стола приютил несколько престарелых тарелок, блюдец и чашек, переживших свои сервизы.

В круге света, скрестив руки на узкой впалой груди, сидел на одном из массивных дубовых стульев царь Костей.

- Вы задержались, Елена, - встретил он ее колючим взглядом и раздраженной репликой.

- Доброе утро, ваше... величество. Скажите пожалуйста, вас когда-нибудь учили вставать, когда входит дама? А здороваться?

От тона царевны среднегодовая температура мгновенно упала на несколько градусов.

Серафима спиной почувствовала, как задохнулся сзади только что бесшумно догнавший их царский советник.

- Но я... Но у меня... Но вы здесь... Я не обязан... - постарался найти нужные слова царь, но пришел к выводу, что, видимо, забыл их где-то дома. И ему ничего не оставалось делать, как приподняться, слегка склонить голову и проговорить:

- Доброе утро.

- Здравствуйте, ваше величество, - Серафима прошествовала на место. - Я рада вашему приглашению разделить с вами завтрак. Это означает, что в ваши планы не входит заморить меня голодом.

- Заморить вас голодом? - брови Костея приподнялись. - Но вам вчера должны были принести ужин в покои. Зюгма?

Он обернулся на советника, и тот согнулся чуть не втрое.

- Все как ваше величество повелели.

Костей вопросительно взглянул на царевну.

- Если то, что мне принесли, действительно было едой для меня, а не для одной из ваших собак, то вашему повару, как честному человеку, придется покончить жизнь самоубийством, съев то, что он приготовил. А для меня вы найдете другого.

- Вам не понравилась еда? - казалось, Костей искренне не понимал причины недовольства своей пленницы.

- Нет.

Царевна двумя пальчиками откинула салфетку с блюд, поджидавших их на столе, и осторожно, как в жерло пушки, заглянула в первую тарелку.

- Смотрите, что это?

Костей прочитал запись на листе пергамента рядом с тарелками - судя по всему, меню: "Салат овощной с зеленью".

- Если это салат, - Серафима брезгливо ткнула мизинчиком в чашку размером с небольшой тазик, - песка в нем видно быть не должно...

- Положите сметану.

- ...Потому что песка там не должно БЫТЬ.

Костей провел ладонью над салатом, и объем его уменьшился на четверть.

- И кузнечиков - тоже, - упорствовала в недовольстве царевна.

- Но здесь же написано - это зелень!

- Зелень - это лук и укроп, милейший. Если, конечно, вы родом не из Вамаяси.

- Я родом из Сабрумайского княжества!..

- Тем более. Мясо должно быть прожаренным, с хрустящей корочкой, - методично, не обращая внимания на хозяина, продолжала критиковать местную точку общепита Серафима. - Картофель полностью почищенный и без ростков. Халва - не заскорузлой по краям...

- Это хлеб, - обиженно прервал ее Костей.

- Хлеб? Вас обманули. Я видела хлеб. Он не такой, - с издевательским удивлением приподняла брови царевна. - Я не капризна. Я не знаю, что такое капризы. Я в жизни своей никогда не была капризной. Никто на свете не может назвать меня капризной, - она бросила вызывающий взгляд на Костея, но тот пожал плечами и вызова не принял. - Но я требую предоставить мне нормальную еду, соответствующую моему статусу.

- Ваш статус здесь, - прищурился царь, - моя пленница.

- А я думала, что мой статус здесь - ваша будущая жена.

Бастионы пали.

Сбылась мечта идиота.

- Ж-жена? - царь приподнялся со стула и недоверчиво заглянул царевне в лицо. - Так вы согласны? Вы больше не требуете отпустить вас, отправить домой и чего еще там?..

- А вы меня отпустите? - быстро спросила Серафима.

- Нет.

- У меня есть выбор?

- Нет.

- Тогда давайте, наконец, отравимся вашим завтраком, царь.

- Отравимся? Ну, нет. Если вам это не нравится - хотя меня лично это устраивало на протяжении многих лет - я все исправлю. Дело в том, что повар - мой старый палач в отставке. Что бы вы про меня не думали, но я не могу выбросить на улицу человека после пятидесяти лет добросовестной работы только потому, что он ослеп, и у него стали трястись руки. Тем более, если его навыки могли пригодиться в другом месте.

- Оказывается, у вас есть сердце, царь?

- У меня есть мозги, - Костей растянул тонкие губы в ответ на то, что он посчитал комплиментом. Может, это была радость. - И моя магия. К вашим услугам, царица.

Он медленно провел костлявой рукой над тарелками, Камень вспыхнул и засиял ровным багровым светом - темнее, чем вчера, когда я его увидела, подумала Серафима - и блюда были приведены в соответствие с пожеланиями будущей супруги.

- А посуда? - перешла она к следующему пункту своего недовольства.

- А что с ней? - настороженным взглядом Костей окинул накрытый стол. - Все на месте, целое, не треснутое - я знаю эту примету.

- А примету, что все на столе должно соответствовать друг другу, составлять гармонию, вы знаете?

- Н-нет?

- Тарелки, блюдца и чашки должны иметь одинаковый рисунок. Это называется "сервиз".

- Что за блажь, - непонимающе пожал плечами царь, но камень на его груди засветился, и все тарелки на глазах окрасились в матовый черный цвет. - Так вас устроит?

- Если у нас не поминки, то нет. Если ваше величество не затруднит, сделайте сервиз ну, хотя бы, голубого цвета. С золотыми каемками.

- Для вашего величества - все, что угодно. Даже золотые каемки, - уголки губ Костея подвинулись к ушам.

Камень засиял, посуда, как бдительный хамелеон, приняла заказанный вид.

- Неплохо, - склонила голову царевна.

- Ну, а теперь, когда все здесь по вашему вкусу - присаживайтесь, моя драгоценная Елена, - жестом пригласил Костей, и губы его растянулись еще шире. Наверное, это было счастье. А если это любовь?-) [Ирина Певзнер ]

Но драгоценная Елена его счастья не разделила.

- Как, вы не хотите отодвинуть мне стул, чтобы я могла сесть? - весь ее вид был нерукотворным монументом Недоумению в самом его дистиллированном виде.

- Вы плохо себя чувствуете? - недоумение царя было еще более искренним - это почувствовала даже Серафима. - Вы не можете сами отодвинуть стул?

- Нет, благодарю вас, насколько это возможно после ночи в неотапливаемых недоотремонтированных покоях под храпение Змея-Горыныча и туалета без помощи служанок, я чувствую себя нормально. Но отодвинуть стул, чтобы помочь даме сесть - это требование этикета.

- Да?

Если бы в его присутствии кто-нибудь сейчас произнес "гиперсенситивный синхрофазотрон на мю-мезонах", вряд ли это вызвало бы у него большее непонимание.

- Да.

Тон женщины его мечты не оставлял пространства для маневра, и он повиновался.

Будущее и настоящее вновь стали светлыми и безоблачными - ровно на три секунды.

- А где у вас салфетки? Где вилка и нож? И что мы будем есть ложкой? - вежливый вопрошающий взгляд царицы снова поставил его в тупик, и он ощутил давно забытые чувства - маленького мальчика, не выучившего уроки.

- Это тоже требования этого вашего... Этикета?

- Да, - ровно сообщила Серафима.

Вспышка Камня - и недостающие предметы появились на столе.

Очень хорошо.

Продолжим.

- Этикет требует, ваше величество, чтобы человек за столом сидел не разваливался на всем сидении стула.

Костей подтянулся.

- И не балансировал на краешке.

Он переместился на середину.

- Сиденье стула нужно занимать полностью, слегка прикасаясь спиной к спинке.

Перемещение продолжилось.

- Салфетка должны быть расстелена на коленях.

- У нас нет салфеток. Они не нужны! - попытался перехватить инициативу царь, но с таким же успехом он мог попытаться перехватить струю из брандспойта.

- Нужны. Это требование этикета. И нельзя класть локти на стол. А вилку надо держать в левой руке. Нет, так едят только в Вамаяси. Переложите нож в правую руку, если вас это не затруднит. Картофель не принято резать ножом. И хлеб тоже. А насаживать на вилку кусок мяса нельзя. Как раз его-то режут ножом. Но не разрезают сразу.

- Но...

- И не разговаривают с набитым ртом.

- Почему?!

- Так требует этикет.

Последняя капля терпения Костея с коротким жалобным шипением испарилась с раскаленной печки его раздражения, как сказал бы один Серафимин знакомый шатт-аль-шейхский караван-сарайщик.

- С меня хватит! - крошки шрапнелью полетели во все стороны. - Кто такой этот ваш Этикет, провалиться бы ему сквозь землю, и почему я, будущий повелитель мира, должен повиноваться его дурацким требованиям?!

Серафима приподняла бровки домиком, совсем слегка, но вполне достаточно для того, чтобы обозначить некоторую степень удивления.

- Как, вы не знаете, кто такой был Этикет? - уточнила она, откладывая нож в сторону, и наткнулась на почти враждебный взгляд Костея.

- Нет.

- Я могу рассказать вам, - сделав вид, что так и должно быть, улыбнулась она. - Легенда гласит, что Этикет Семьдесят Пятый был королем Этики, маленькой страны далеко на западе от Лукоморья, теперь давно ставшей провинцией страны побольше и повлиятельнее. Но много лет назад это была самая древняя королевская династия всего дикого тогда еще Запада. Ее суверены правили в сороковом колене уже в то время, когда родоначальники остальных династий только еще ходили за своими волами или косили солому...

- Солому не косят, - автоматически поправил царь.

- Ну, силос, - отмахнулась Серафима. - Не будем сейчас обсуждать ботанические подробности. Суть в том, что Этика была чрезвычайно маленькая, бедная и незначительная страна во всем Забугорье. Все торговые пути проходили мимо, из полезных ископаемых были одни бесполезные, земли - сплошные неудобья, а армия состояла из главнокомандующего - короля, генералиссимусов - его братьев, фельдмаршалов - его сыновей и генералов - его внуков. Но, как я сказала, это была чрезвычайно древняя династия, и правители других стран по одной только этой причине завидовали ей и уважали ее. К чему привела зависть, вы знаете - страны больше нет. Уважение же привело к тому, что все монархи Запада стали стараться им подражать, быть похожими на них манерами и поведением, если не древностью. И именно Этикет Семьдесят Пятый собрал все правила поведения своей семьи на все случаи жизни и записал их, потому что короли, герцоги и эрлы создавали немалую неразбериху и стеснение при его дворе своими постоянными приездами-отъездами для перенимания опыта.

- Но они нелепы, они не имеют смысла!

- Ну почему же, - легко пожала плечами царевна, ясно показывая, что смысл-то, безусловно, есть, только не для всех, не будем тыкать пальцем, заметный.

- Ну, например, кто придумал, что нельзя класть локти на стол? - Костей думал подловить Серафиму, но та была наготове.

- Это очень просто, - развела она руками. - Семья у Этикета Семьдесят Пятого была очень большая, а обеденный зал и стол - гораздо меньше. И когда они все вместе садились кушать, то руки им приходилось держать к телу близко-близко, потому что если бы кто-то положил локти на стол, то какому-нибудь фельдмаршалу, или царевне, или инфанту не хватило бы места.

- Ну, хорошо. А как насчет неразговаривания с набитым ртом? - не сдавался Костей.

- Еще проще. Семья у Этикета Семьдесят Пятого была очень большая, а продуктов - гораздо меньше, и если кто-то начинал говорить не прожевав, то к тому времени, когда он свою речь заканчивал, заканчивалась и еда на столе.

- Ладно. Но почему нельзя резать мясо сразу?

- Видите ли, семья у Этикета Семьдесят Пятого была очень большая, а мясо - очень дорогое, и поэтому если кто-то разрезал его сразу на мелкие кусочки, то к концу трапезы оказывалось, что половину растащили соседи слева или справа, а иногда и напротив.

- Так, понятно. Но почему нож нужно держать именно в правой руке, а вилку - в левой?

- Это еще логичнее. Большинство людей - правши.

- Ну, и что? - недоуменно уставился на царевну Костей.

- Видите ли вы, семья у Этикета Семьдесят Пятого была очень большая, а еды - в разы меньше, и поэтому когда недальновидно разрезавший все мясо сразу, к примеру, генерал ловил своего соседа - генералиссимуса за похищением разрезанного, то ссора иногда перерастала в дуэль, нож использовался вместо меча, а вилка - как кинжал.

- А разве нельзя было выйти из-за стола...

- Зал для трапез был очень маленьким.

- Или на улицу?..

- И страна - тоже. И, к тому же, они ведь хотели, закончив выяснять отношения, застать еще хоть что-то у себя в тарелках.

Костей задумался, нахмурив брови, но вскоре просветлел и высокомерно заявил:

- Елена. Поскольку я вскоре стану владыкой мира, я не буду обязан знать какие-то правила какого-то там Этикета. Поэтому мне это неинтересно.

- Но если вы станете владыкой мира, у вас же будут придворные? Наместники? Советники по национальным вопросам?

- Н-наверное, - осторожно, не понимая, куда клонит его будущая супруга, согласился Костей.

- И они все будут знакомы с этими правилами. А вы - нет.

- Ну, и что? Я буду повелителем! Они будут преклоняться предо мной! Трепетать! Бояться!

- Бояться, ваше величество, должны разбойников с большой дороги, - снисходительно усмехнувшись и кокетливо поправив венец, возразила Серафима. - А владыку мира должны уважать. Они не будут уважать человека, который не знает того, что знают с младенчества все.

- Они не посмеют сказать мне это в лицо!

- Они будут хихикать у вас за спиной.

- У меня будут шпионы и доносчики!

- Тогда они будут ДУМАТЬ, и этого вы им запретить не сможете.

- Я прикажу таких вешать!

- Всех не перевешаете.

Костей изумленно уставился на Серафиму:

- Почему?

- Вы же не хотите быть властелином полей, повелителем рек и королем гор?

- Что вы имеете в виду?

- Властителю нужны подданные, над которыми можно было бы властвовать. Нет?

Царь сдался.

- Хорошо. Если так - я должен изучить эти правила. Елена...

- Я вам в этом помогу, - тонко улыбнулась царевна и склонила голову в знак согласия.

Не она первая это предложила, заметьте.

*    *    *

Четвертый час без перерыва, позабыв о делах государственной важности, кознях и интригах, царь Костей обучался правилам этикета за столом в условиях, максимально приближенных к боевым.

- ...Рыбные косточки не выплевывают на скатерть, ваше величество! И не достают изо рта руками! И ножом тоже!

- Что тогда я должен делать, ваше величество? - Костей только что не кипел и не дымился, но слово царское - тверже гороху. Приходилось терпеть.

- Аккуратно положить губами косточку на вилку, и только потом - на край тарелки, я же говорила!

- Мои губы не предназначены для этого! Они так не складываются!

- Они просто обязаны!

- Нет. И я терпеть не могу рыбу. Уже. Давайте потренируемся на чем-нибудь другом. На мясе, к примеру.

- Давайте на мясе, - любезно согласилась Серафима.

Костей материализовал румяный бифштекс, вдохнул под цепким взглядом Серафимы, как прыгун со стометровой вышки в пустой бассейн, и набросился на невинное блюдо как на личного врага.

- Не трогайте его руками! Только вилка и нож, вилка и нож!.. Не давите так сильно на тарелку - она расколется!.. Я же говорила!.. Не надо поднимать бифштекс с пола и пытаться отмыть его в супе - наколдуйте новый!.. Руки вытирают не об скатерть, а о салфетку!.. Гарнир не помогают нагребать на вилку пальцами!.. И ножом тоже!.. И тем более ложкой!.. А если слева и справа от тарелки лежит по нескольку вилок и ножей, то брать их надо начинать с наружного прибора, а не как попало, ваше величество!

- Да они ничем не отличаются!!!

- Отличаются, ваше величество! Размером! Они разные по величине! Одни больше, другие меньше! И те, которые больше, больше тех, которые меньше! Это видно даже слепому!

- Да ты знаешь, как я потерял глаз, женщина?! - взвился Костей, растеряв последние остатки хладнокровия после нескольких часов пытки этикетом.

- Выкололи ложечкой, оставленной в стакане?

*    *    *

- ...По окончании трапезы вилку и нож надо сложить на тарелке параллельно, а не крест-накрест, ваше величество.

Костей молча повиновался. После завтрака, плавно перетекшего в обед, а потом и в ужин, состояние у него было такими, как будто это его самого все это время резали, разделяли на порционные части, лишали костей, сердцевины, кожуры и накалывали на вилку.

Осторожно появлялись и, не добившись ни секунды высочайшего внимания, исчезали то генерал Кукуй, то советник Зюгма, пришли и ушли несколько смен личного караула, солнце вскарабкалось в зенит и, не дождавшись монаршей оценки своего деяния, скатилось за стену замка, почти догорели волшебные свечи в канделябрах - царь не покладая приборов трудился и - о чудо! - почти одолел головоломную науку этикет. Но до самого завершения ужина было все же неясно, кто кого.

- Ну, вот теперь-то я знаю все, и никакой мерзкий лотранец или тарабарец не сможет гнусно хихикать за моей спиной! - торжествующе улыбаясь, объявил Костей с таким видом, как будто он только что единолично завоевал все, что еще сегодня утром не входило в границы царства Костей.

Серафима несколько раз ударила ладонью об ладонь.

- Браво, ваше величество. Браво. Это было великолепно - осталось только повторять каждый день. Теперь у нас остались только правила этикета при знакомстве, при прощании, при приеме гостей, при походе в гости, при посещении общественных мест, при проведении шествий, при приеме послов и парламентеров, при написании писем, при общении по волшебному блюду, при... Что с вами - вам плохо?..

- Нет... Мне хорошо... Мне просто замечательно... - Костей успел опуститься на стул и только поэтому не упал. - С нетерпением ожидаю следующих уроков, прекрасная Елена.

- Я так и подумала, - смиренно склонила голову Серафима, опусти лукавые очи долу.

- Разрешите, я провожу вас до ваших покоев, ваше величество. Заодно и прогуляемся...

К своему и Серафиминому удивлению царь покраснел и смутился.

- Да, очень своевременная идея, ваше величество, - царевна сделала вид, что так и должно быть. - А где мы будем гулять? За городскими стенами, или в вашем городе есть уютные парки или сады?

- Что? - Костей непонимающе нахмурился. - Нет, мы будем гулять по коридору, ваше величество. Пока идем до ваших покоев.

- По коридору?! - У царевны был такой вид, как будто ей предложили прогуляться по потолку. - Ваше величество, по коридору может гулять только сквозняк. Царицы гуляют по саду, парку, лесу или не гуляют вовсе.

- Это опять требование этого вашего Этикета? - хмуро, предчувствуя ответ, спросил Костей, и по лицу его было видно, что Этикет Семьдесят Пятый должен каждую минуту благодарить судьбу, что успел умереть до этого дня.

- Это требование здравого смысла, ваше величество, - сделала неопределенный жест рукой царевна. - Движение и свежий воздух воздействуют положительно на цвет лица. А где, по-вашему, должны гулять особы царской крови? По улицам города? По крепостным стенам?

- Хм... - помял подбородок Костей. - Я никогда не задумывался над этим вопросом, если честно... Хорошо, я поручу это дело Зюгме, и к утру у вас между внутренней и наружной стенами замка будет такой сад, по которому не выпадало счастье гулять еще ни одной царской особе.

- К утру? - недоверчиво взглянула Серафима на царя. - К которому?

- К завтрашнему. У вас под окнами будет или его сад, или его могила. Это я вам обещаю.

- Я бы все-таки предпочла гулять по саду.

*    *    *

Через полчаса после того, как Серафима вернулась в свои покои, в двери постучали.

- Не заперто! - крикнула она из дебрей нового шкафа, доверху забитого всевозможной обувью, от модельных сапожек на шпильках до мохнатых тапочек с умильными глазками-пуговками и висячими ушками.

Двери заскрипели, отворяясь, и в комнату вошли.

- Ваше величество! - донесся вкрадчивый голос Зюгмы. - Ваше величество!..

- Да, я вас внимательно слуша... ОЙ!!!

Царевна вынырнула из шкафа, выглянула из-за дверцы, и оказалась лицом к лицу с самым огромным из когда-либо виденных ей на Белом Свете зайцем.

Зайцем, стоящим на задних лапах.

Зайцем ростом с человека.

Зайцем в сером платье до полу.

Зайцем, при виде Серафимы мгновенно переломившемся в поклоне.

Рядом стоял и умильно улыбался первый советник.

- Ч-что... это?.. - не отводя от громадного животного вытаращенных глаз, спросила Серафима у Зюгмы.

- Подарок его величества вашему, - радостно поклонился тот. - Ее зовут Находка, и она будет жить у вас и прислуживать вам.

- Что?! Жить у меня?! - Серафима уперла руки в боки и возмущенно уставилась на отшатнувшегося от неожиданного отпора советника. - Да вы что, издеваетесь надо мной? Жить!.. А вы у меня спросили? Тут заяц, там Змей!.. Я не могу жить в зоопарке, так и передайте его величеству вместе с этим грызуном! До свидания, милейший господин советник! Закройте дверь с той стороны!

- Но ваше величество!.. - растерянный Зюгма испуганно вскинул ладошки, стараясь умерить пыл возмущения пленницы. - Вы же сегодня утром сами сказали его величеству, что вам трудно обходиться без служанки!

- Я так сказала? - нахмурилась Серафима, припоминая. - Ну, сказала. Да. Так и было. Но я же сказал - "без служанки", а не... - она выразительно покосилась на зайчиху. - Если бы мне было нужно животное в комнате, то я бы скорее попросила кошку.

- Животное?! - радостно воскликнул советник. - Вы думаете, что это - животное? Нет, о великолепнейшая из цариц Белого Света, вы изволили ошибаться! Это не животное - это человек! Просто его величество придает слугам, работающим в замке, облик животных, чтобы шпионы и соглядатаи не могли незамеченными пробраться к нам! Это его гениальная идея, которая еще ни разу не давала сбоя...

- Человек?!.. Человек?!.. Человек?!.. - потрясенной Серафиме, в кои-то веки, не приходили на ум никакие иные слова, кроме этого. - Человек?!.. Это - человек?!..

- Да, человек!..

- Н-но... Вы говорите, что все слуги в замке такие, а я до сих пор видела только обычных людей, ваших солдат, пусть не очень разговорчивых, но людей...

Зюгма приятно рассмеялся.

- Как раз эти не очень разговорчивые солдаты, как вы изволили выразиться, и не люди. Больше. Это умруны. Гвардейцы. Простым солдатам его величество придает вид медведей, волков, леопардов - для устрашения противника. Ну, и лишние несколько десятков зубов в бою не будут лишними. А слуги в замке все такие. Лакеи - зайцы, мастеровые - лошади, дворцовая стража - собаки, посыльные - утки, повара - рыбы. Очень удобно. Всегда знаешь, кто есть кто.

- Но я... не видела...

- Пешке незачем знать тайны королей, - самодовольно ухмыльнулся советник, наблюдая за буйством стихийных бедствий эмоций на лице пленницы - просто бурей это было уже не назвать.

Но царевна быстро взяла себя в руки, сдавила, встряхнула, надавала по щекам и привела, наконец, себя в себя.

Ах, так.

Пешка, говоришь.

Ну, хорошо.

Тебе и твоему недокормленному в детстве хозяину еще предстоит узнать, что я - та пешка, которая проходит в дамки.

На Зюгму с бесстрастного, чуть бледного лица снова глянули ледяные серые глаза.

Если бы советник был знаком с царевной чуть дольше, от такого взгляда он бы немедленно, не упаковывая вещей, бросился вон из замка и не останавливался бы, пока не пересек как минимум несколько государственных границ.

- И много еще в вашем обиталище таких... маленьких... секретов... которые вы мне пока не спешите открывать, господин первый советник?

Но Зюгма знал царевну недостаточно долго, и поэтому, ничего не подозревая, просто расплылся в заговорщицкой улыбке.

- Больше, чем вы можете себе представить, ваше величество.

- Хм... Значит, так. Я поняла вашу идею управления персоналом, советник. И не могу сказать, что поддерживаю ее. И зайцам в доме я все-таки предпочитаю кошек, хоть служанка мне и в самом деле...

- Если вам так будет угодно, его величество для вас...

- Нет, я не имею в виду, что вашу бедную горничную теперь надо превращать в кошку, - предугадав предложение, готовое сорваться с языка Зюгмы, поспешила опередить его Серафима. - Не поймите меня неправильно. Что я хотела сказать, пока вы меня не перебили...

- Извините, я не хотел, я подумал...

- Ну, вот. Опять, - Серафима укоризненно взглянула на Зюгму. - Что я хотела сказать, пока вы меня снова не перебили, так это то, что я могу принять подарок его величества...

- Ну, наконец-то!..

- ЧТО Я ХОТЕЛА СКАЗАТЬ, ПОКА ВЫ МЕНЯ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ДЛЯ ВАС НЕ ПЕРЕБИЛИ, так это то, что я могу принять подарок его величества только в том случае, если он вернет этой женщине ее человеческий вид. Аудиенция окончена. До свидания.

*    *    *

Через час в двери снова постучали - Зюгма привел служанку в человеческом облике - девушку лет семнадцати в таком же сером платье до пола, какое было чуть раньше на зайчихе, с круглыми то ли от страха, то ли от генетики глазами, пухлыми искусанными губами, лицом, полным конопушек и толстой рыжей косой до пояса, перетянутой серой полоской ткани.

Серафима, сухо поблагодарив советника и выпроводив его прочь, подозрительно оглядела горничную с ног до головы - не осталось ли в ней что-нибудь заячье, или кошачье - на случай, если советник решил проявить инициативу или чувство юмора. Та ли это была девушка, которая ранее предстала перед ней с заячьей мордой, или другая, соглядатая ли она обрела, увлекшись утром ролью избалованной царицы, или союзника - предстояло выяснить.

Над другим вопросом, захотел ли Костей иметь при ней шпиона, или просто проявил внимание и заботу, и что бы это в обоих случаях для нее значило, она предпочитала пока не задумываться.

- Как тебя зовут, милочка? - строго спросила она.

Девушка упала на колени, и если бы не лохматый ковер, наверное, убилась бы.

- Находка, ваше царственное величество, - донеслось приглушенно из зарослей ворса.

- Встань.

Девушка вскочила на ноги.

- Давно во дворце служишь, Находка?

- С пятнадцати годов, ваше царственное величество.

- Чем занималась?

- Чем хозяин прикажет, ваше царственное величество. Полы помыть, постирать, прибраться...

- Ты самому царю Костею до этого прислуживала?

Находка вздрогнула, оглянулась, как будто ожидая, что царь Костей выскочит из-под кровати или из-за угла только от упоминания своего имени - но никого не было.

- Нет, ваше царственное величество, у него другие служат, а я раньше у господина советника служила.

- У этого? У Зюгмы?

- Нет, ваше царственное величество, у старого, у господина советника Чернослова.

- А что с ним сейчас?

- Не известно мне то, ваше царственное величество. Несколько дней назад пропал, как его и не было, а вот вместо него господина Зюгму и назначили его царственное величество. А у него своя служанка убирается, вот я все это время без работы просидела - в казармах подметала, на куфне посуду мыла, в калидоре окна протирала - не знаю, с чего вдруг, потом меня в прачечную послали работать...

- Короче, пробездельничала, - хмыкнула Серафима.

- Истинно верно, ваше царственное величество.

- А сама ты из местных будешь? Из костеев?

- Царства этого, ваше царственное величество, только не из костеев, а из октябричей.

- Из... кого?..

- Из октябричей, ваше царственное величество. Наши края по реке Октябрь раскинулись, и всех жителей поэтому октябричами прозывают. Дети Октября, то есть. Это духа-покровителя реки нашей так звать. А сами мы из деревни Октябрьской. Что на Октябре стоит, значит. Большая деревня у нас. Сорок дворов и лавка.

- А есть и маленькие? - удивилась царевна.

- Да сколько угодно, ваше царственное величество. И десять дворов, и тридцать, а чаще - двадцать. Много их по нашим лесам да горам раскидано. Где приток Октября - там мы и селимся. А край наш ручейным еще кличут. Ручьев в наших лесах - страсть, ваше царственное величество. Есть еще речки в горах, но их поменьше будет, а вот в лесах... Ручьев там самое раздолье. Иной со среднюю речку шириной будет, когда к батюшке-Октябрю подходит. Красивые у нас края, ваше царственное величество. Душевные...

Серафима окинула взглядом косу Находки и спросила:

- А что, Находка, вы все, октябричи, такие красные?

- Все, ваше царственное величество. По этому нас и отличают. Те, кто на севере, костеи чистокровные, те черненькие. А мы - рыжие, стало быть.

В голову царевне, кажется, вдруг пришла неожиданная мысль, и она задумалась, морща лоб и так и этак поводя головой. Но понятнее эта мысль отнюдь не становилась, и она сдалась.

- А вот скажи, Находка, если мужчина - то его октябричем назовут. А женщину из ваших как правильно называть?

- Октябришна, ваше царственное величество.

- А ребенка?

- Октябренок, конечно. Дитя Октября, значит.

- А почему вообще называется "Царство Костей"? Интересное такое название. Непонятное.

- А потому что резьбой по кости местные прославились, ваше царственное величество. Тут костей древних чудищ в земле - просто тьма-тьмущая. Старики бают, ваше царственное величество, раньше они тут только и жили, людей не было, и все дрались промеж себя. И выживали у них только самые огромнущие. И с каждым годом они все больше, и больше становились, пока не остались только nbsp;такие громаднущие, что их и земля держать перестала. Вот они под землю и провалились, ваше царственное величество, и все кончились. Копни мужик картоху сажать - кости этих чудищ из земли и полезут. Вот ихние рога или бивни находят костоломы, отламывают от остального шкелета, костерезам продают, а те картины всякие из них режут. Или фигурки. Красота получается - неописуемая! Аж как живые, токмо не шевелятся!

- А что, царь Костей долго ли уже вашей страной правит?

- Пятьдесят годов уж как правят. Как старый царь померли, так его царственное величество и правят, ваше царственное величество.

- А старого царя вашего как звали?

- Нафтанаил Третий Злосчастный, ваше царственное величество. Сын Аникана Четвертого Ученого, да будет земля ему пухом.

- Давай присядем, Находка, - Серафима подвинула служанке один стул, на второй села сама. - В ногах правды нет.

- Я постою, ваше...

- Садись, милочка, садись. С царственным величеством спорить нельзя. Особенно с нашим, - царевна ухмыльнулась, хитро глянув на Находку.

Девушка в первый раз робко улыбнулась - правда, одними губами - и села осторожно на краешек стула, словно ожидая подвоха.

- Да ты по-хорошему садись, милочка, - подбодрила ее Серафима, но та только головой закачала:

- Нет, не невольте, ваше царственное величество, тут красота такая невиданная-неслыханная, аж очи слепит, блестит все, сияет, а у меня платье пыльное, руки немытые - неровен час, что запачкаю, - замахала руками она.

- А мое царственное величество приказывает хорошо садиться, - опустила твердо кулак на коленку Серафима.

- Ну, раз ваше царственное величество приказывает... - Находка чуть подвинулась, разгладила складки платья на коленках, положила перед собой руки и выжидательно взглянула на царевну.

- Ну, вот теперь сели рядком, и потолкуем ладком, - развела руками Серафима. - Я в ваших краях впервые, Находка, многого не знаю, а надо. Поэтому отвечай, не таи ничего. Отчего умер ваш старый царь?..

*    *    *

Допрос-расспрос служанки продолжался почти до четырех часов утра - Серафима поняла это по гулкому четырехкратному "бому", огласившему замок как раз тогда, когда она только начала засыпать в своей кровати. Выдворенная из царства предутренних грез, царевна приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть, не разбудили ли куранты и Находку, и первое, что она увидела при свете одинокого ночника - служанку, стоящую перед зеркалом.

Девушка стояла близко-близко к его холодной гладкой поверхности, улыбалась, как человек, которому только что вырвали без наркоза давно и усердно болевший зуб, и тихонько гладила свое отражение. На щеках ее блестели слезы.

Серафима едва слышно вздохнула, закрыла глаз, чтобы лучше думалось, и стала вспоминать, чтО за вычетом "вашего царственного величества" она сегодня услышала от костеи.

Царь Нафтанаил Третий скончался пятьдесят лет назад, не оставив наследника - его жена и сын умерли за год до того от неизвестной болезни, один брат упал с башни Звездочетов, а другого задрал на охоте медведь. Оба они были неженаты. Обычно в таких случаях за власть начинают бороться самые высокородные придворные, подкладывая друг другу на стулья отравленные кнопки или разоряя соседские поместья, но в этот раз все было по-иному. Не успело последнее дыхание покинуть уста усопшего монарха, как о своем праве на трон заявил его первый советник - Костей, взявшийся из ниоткуда несколькими годами ранее, обольстивший царя своей искушенностью в магических науках и за годы придворной службы успевший вусмерть поссорить доверчивого Нафтанаила со всеми мало-мальски реальными наследниками престола не его крови. Правда, никто и не сомневался в таком исходе - последние годы, особенно после потери жены и ребенка, царь был не в себе, и все приказы и так отдавал Костей. Хоть и приписывая скромно их авторство царю.

После коронации замок и порядки в нем резко изменились - на смену белому туфу и открытому пространству в одну ночь пришел серый и черный камень и кольцо монументальных стен, стрельчатые арки сменились рублеными проемами и железными дверями, витражи - решетками, слуги с человеческим обликом - монстрами. А вместо герба государства на золотой цепи на груди правителя теперь красовался зловещий светящийся рубин. Первые недовольные ненадолго пропали, но скоро составили костяк первого лиха. "Беда не приходит одна..."

Изменения в облике коснулись только тех, кто прислуживал в замке - горожане и крестьяне их поначалу и не заметили. Пока штат прислуги и личный состав армии не потребовали обновления и пополнения. Тогда умруны стали хватать людей прямо на улицах и приводить в замок, где первый советник распределял их на работы - мужчины постарше и женщины попадали в повара, в мастеровые, в прислугу. Молодых мужчин забривали в солдаты - сначала горожан, а потом, когда в городе почти никого не осталось, рекрутеры добрались и до крестьян из близлежащих деревень, и даже до ничего не подозревающих путников, если они оказывались подходящего возраста. В охрану, как это ни изумило Серафиму, набирались добровольцы, которые знали, что их ждет, и все же шли на это. В основном, сказала Находка, это были лихие, недобрые люди, которым было нечего терять.

Так, попав среди бела дня на улице в сети отдела кадров Костея, в служанках оказалась и сама Находка. Но она еще благодарила судьбу за то, что попала в горничные, а не в простые слуги, как все остальные. Потому что одну из девушек, пойманных в один день с ней, сказала она, расширив от ужаса слегка косящие глаза, назначили прислуживать в Проклятой Башне и в Осе, а слугам, работающим там, вырезали языки, чтоб не могли никому рассказать, что они там видят.

Проклятая Башня была как раз по соседству с той башней, куда заточили царевну, отделенная лишь Северо-Западным крылом замка.

Всего замок состоял из восьми крыльев и восьми башен, объяснила служанка, но, в отличие от последних, крылья назывались предельно просто - по сторонам света, к которым были обращены. Сами башни же именовались Паук, Проклятая, Задира, Солдат, Проходная, Оса, Вдова и Царица, в которой они сейчас и находились. Сам царь всегда днем запирался в Осе, у входа на страже становились умруны, и никто не мог попасть в нее до вечера - ни генерал Кукуй, ни старый советник Чернослов, не говоря уже о новоиспеченном советнике Зюгме. На ночь Костей уходил в Проклятую Башню - свою ставку, которую лучше всяких гвардейцев охраняла его черная магия.

В башне Паук была резиденция первого советника - на эту должность мог быть назначен только колдун. Раньше там проводил дни и ночи Чернослов, теперь - Зюгма. Там же хранились все магические предметы, нужные первому советнику и его помощникам для работы и исследований. Находка была там лишь пару раз за все время работы в замке, и вспомнить смогла только то, что все кругом было или страшно, или непонятно, или то и другое одновременно. Жили первые советники и их помощники в юго-восточном крыле.

Находка заговорщицким шепотом, оглядываясь каждую секунду, разоткровенничавшись, поведала, что по ее и других слуг наблюдениям, Зюгма Чернослову в подметки не годился, а все остальные колдуны, помогающие Зюгме сейчас, в подметки не годятся ему. Что она много раз слышала, как ее старый хозяин бранил своих помощников и говорил, что с такими способностями им только на ярмарках в балаганах выступать, прыщи заговаривать. И что самый могучий маг, сильнее даже ее старого хозяина Чернослова - царь Костей.

Генерал Кукуй со штандарт-полковниками Кирдыком, Изломом и Атасом обитал в башне Солдат. Про остальные девушка не смогла сказать ничего определенного - любопытство в замке приравнивалось к воровству и каралось так же.

"Значит, Проклятая Башня..." - перевернулась на другой бок Серафима и еще раз украдкой вздохнула. - "Многообещающее название... Еще более проклятая, чем все здесь вокруг, надо понимать... И никому туда нет ходу... Но если никому туда нельзя, значит, мне надо именно туда. Зачем - не знаю. Пока. А если мне туда надо, значит, я туда попаду. Так... Хорошо... Самое главное решили. Остается ерунда - придумать, как туда проникнуть."

*    *    *

Утром, после завтрака, Серафиму ожидал обещанный сюрприз, о котором она, честно говоря, за ночь позабыла.

С кислой физиономией в обеденный зал вошел Зюгма и угрюмо объявил, что сад для прогулок царицы Елены Прекрасной готов и ждет ее высочайшего внимания.

Костей покривил губы в улыбке и выразил желание сопровождать свою будущую супругу.

Серафима покривила в улыбке губы свои и сказала, что не мечтала ни о чем другом. Но, прежде чем мы пойдем, хотелось бы обратить в свою очередь не столь высочайшее внимание премногоуважаемого господина советника на то, что все доклады впредь он должен будет производить веселым голосом, бодро и радостно.

- Почему? - мрачно удивился тот.

Царь, почувствовав, откуда ветер дует и в какую сторону рукояткой грабли лежат, снова усмехнулся и снисходительно пояснил:

- По Этикету. Семьдесят Пятому.

- По чему - по чему? - захлопал вытаращившимися непроизвольно глазками Зюгма.

- Его величество абсолютно право. По этикету все доклады должны делаться именно таким образом, - подтвердила Серафима.

- Но почему?..

- Видите ли, советник, это - один из старинных, зарекомендовавших себя обычаев Этики, которые дожили до наших дней. Дело в том, что по закону гостеприимства вестников с добрыми известиями полагалось кормить. Но поскольку Этика было государством небогатым, то, чтобы сэкономить на обедах и проживании курьеров, король Этикет Семьдесят Пятый ввел правило вестников с плохими вестями казнить. Когда все об этом узнали, к нему стали приезжать гонцы только с хорошими новостями, но и их было слишком много. И поэтому, чтобы облегчить непосильное бремя экономике страны, если вестник начинал доклад с мрачным выражением физиономии, то его быстренько хватали и казнили как принесшего дурные новости, не дослушав до конца. А с его величеством мы как раз недавно говорили о необходимости возрождения древних традиций, так что... выбирать вам. Ваше любопытство удовлетворено?

- Угх... - напряженно сглотнул Зюгма. - Д-да.

- Тогда пойдем?

По коридору они прошли до Царицы, спустились на первый этаж и очутились перед аркой в ее стене, которой, насколько царевна понимала, вчера еще быть не могло.

- Прошу, ваши величества, окажите честь, осмотрев, так сказать... посетить... насладиться... почувствовать... - Зюгма разливался как соловей, забывший половину слов своей песни - самозабвенно, но бессвязно.

Вы хотели веселости, бодрости и радости? Нате, получите.

По помятому лицу первого советника, теням под глазами и грязи на сапогах было видно, что то время, которое царевна посвятила сбору разведданных и короткому сну в условиях повышенной комфортности, он, первый советник, посвятил общению с природой, чему был не рад, но за что рассчитывал сейчас получить если не вознаграждение, то хотя бы похвалу. И без того, что он полагал ему причитающимся, он ни покидать будущую монаршью чету, ни замолкать не собирался.

Щелчком пальцев советник заставил двери распахнуться и эффектно выбросил вперед правую руку:

- Прошу! Все как его величеству нравится - строго, мрачненько и без излишеств. Если бы не эта растительность - как я ни старался, избежать некоторого присутствия растений не удалось, да простится мне эта вольность - получился бы идеальный сад для выгуливания царицы! Зеленые насаждения насаждались мной с вечера до утра, чтобы только порадовать ее будущее царское величество как приказало его величество! Правда, пришлось поработать над уменьшением объема листвы, чтобы не проигрывало общее цветовое решение, но - обратите внимание - на общем виде моего сада это отнюдь не сказалось! А арка - не проходите мимо! - арка выглядит так, как будто она являлась частью этого замка с момента его Преображения!..

Серафима остановилась у входа в сад, прищурилась и поджала губы.

Ландшафтный дизайн Стеллийского царства мертвых Сабвея по сравнению с этим садом был проектом детского парка.

Но если бы только этим все и ограничивалось...

- Здесь же... воняет! - возмущенно взглянула царевна на колдуна.

- Это цветы, - со сладкой улыбочкой прогнулся Зюгма.

- ЧТО-О?!

- Цветы. Вафлезия Альберта. Опыляется мухами, поэтому это ее естественный аромат - мухи обожают запах протухшего мяса! Растет только в Узамбаре! Здесь их всего пять штук - а какой запах! На весь сад!

- САД???!!! - страшным голосом сказала царевна, переводя вопрошающий взгляд с Зюгмы на Костея. - Это - сад? По-вашему, это сад, ваше величество? Вы считаете, что это сад?

- Это? - Костей нахмурился. - Советник, это сад?

- Д-да... Так точно... Это - сад... - Зюгма на глазах сдулся, как проколотый мячик, побледнел и испуганно вперился заискивающим взглядом в лицо своего повелителя. - А что?..

- Но здесь кругом один сухостой! - пошла в наступление царевна.

- Я же говорил - цветовое решение, и поливать не на...

- И единственное зеленое дерево - это вот это! - отмахнувшись раздраженно от советника как от одной из мух - фанаток Вафлезии Альберта - Серафима обвиняющее ткнула перстом в невысокое, но пузатое деревце бутылкообразной формы с пучком листьев-перьев на самой макушке. - Как оно у вас называется?

- Й-ятрофа... п-подагрическая... - сглотнул советник.

- Что?! - брови царевны поползли на лоб. - Подагрическая?! Ятрофа?! И вы хотите, чтобы я, Елена Прекрасная, находилась в одном саду с растением с таким именем?! Подагрическая!!! Вы бы еще нашли какой-нибудь стрептокактус изъязвленный! Или берискелет окровавленный!

- А такие есть? - оживился Зюгма.

- Мужлан! - фыркнула царевна. - А это что, по-вашему? Свалка старьевщика?

Она указала на кучку коричневых цветков, похожих на корявые кувшины, жавшихся к земле немного поодаль.

- Непейвода Насекомоядный, - гордо отрекомендовал его советник. - Насекомое заползает под верхний лепесток-крышечку попить, думая, что на дне - вода, проваливается по скользким внутренним стенкам в жидкость, которая оказывается пищеварительным соком и не спеша, со смаком переваривается цветком. Крылышки и ножки Непейвода потом выплевывает. А вон там, чуть подальше - клумба с Зубками Филомелы - они охотятся на мелких грызунов. Они раскрывают свои створки, затаиваются и ждут, пока, к примеру, крыса, привлеченная их запахом - запахом сыра - не ступит на них. И тогда они смыкают свои лепестки как челюсти капкана и пережевывают маленького, аппетитно пищащего грызуна, - Зюгма причмокнул.

- Вы что, советник, не завтракали сегодня? - брезгливо поморщилась царевна.

- Завтракал. И даже умывался. И ногти подстриг, - протараторил Зюгма, не оставляя, как он думал, лазеек противнику для атаки. - И даже понял, для чего женщины красят ногти.

- Для чего? - неожиданно заинтересовался Костей.

- Чтобы грязи под ногтями видно не было, - довольный, сообщил первооткрыватель и умильно глянул на царевну: - Это я не про ваше величество, это я про себя, из собственного тяжелого опыта, так сказать... Ведь я всю ночь в этом саду... практически своими руками!..

- Кстати, о ногтях, - взор Сеньки пробежался по парку второй раз. - Это что за... Это. Вот это. На столбе. Железное. Громоотвод?

- Где громо... Ах, это! - расцвел первый советник. - Это толстоножница. Видите, как щелкают ее ветки? Или это листья?..

- Не вижу никаких веток. И листьев тоже, - окатила его холодом презрения Серафима.

- Ну как же!.. Толстые, похожие на стальные лезвия ножниц для стрижки овец! Обратите внимание - все парные! Так вот, это - листья! Или ветки?.. Короче, она ими охотится: пролетает мимо птичка, скажем, а толстоножница лезвиями ее хрясь - и...

Поймав убийственный взгляд Сеньки, Зюгма смутился.

- Короче, редкая птица пролетит... ну и так далее... Зато поливать не надо, а если еще внизу зубки Филомелы посадить, то и их кормить не придется!

- А если вас посадить под ней... а лучше - на нее... - задумчиво проговорила царевна.

- А вон там - Слизнячные грибы, - не обратив внимание на колкость, с энтузиазмом продолжил колдун, указывая на то, что Серафима сначала приняла за недостроенную детскую песочницу. - При приближении своей добычи они осыпают ее спорами на ниточках, мгновенно парализуя ее, и начинают высасывать из нее соки. Некоторые грибы могут выстреливать на расстояние до двух ме...

Как будто в подтверждение слов Зюгмы и для демонстрации принципа своего действия ближайший Слизнячный гриб взорвался серым облаком склизких точек на тошнотворно блестящих нитях, которое нежно накрыло колдуна липким чехлом.

Советник, не успев сказать последнего "прости", замолк на полуслове, глаза его закатились, челюсть отвисла, и он повалился на грядку с радостно клацнувшими Зубками.

Пусть колдун сам был помесью слизняка с крысой, решила Серафима, пусть она поклялась вести войну на уничтожение со всеми ними вообще и с этим отвратительным Зюгмой в частности, пусть свежее еще в памяти "выгуливание царицы" вопило об отмщении, но такой смерти не заслуживал даже ненавистный первый советник.

Не раздумывая более, она кинулась к нему, схватила за ноги - единственную часть тела, не опутанную белыми нитями, и, что было силы, дернула к себе. Гриб вздрогнул, нагнулся, спружинил и потянул советника обратно, плотоядно хлюпнув, будто облизнулся.

- Ну, что вы стоите, помогите мне! - возмущенно обернулась царевна к Костею.

- Зачем? - удивленно вскинул он брови. - Оставьте его в покое. Это ничтожество заслуживает такой платы за свой труд. К тому же, вы ведь его не любите?

- Если всех, кого я не люблю, скармливать этим грибам, то они очень скоро издохнут от обжорства! - рявкнула Серафима. - А с его светлейшеством, перед тем, как он отдаст концы, я бы хотела обсудить еще один вопрос!

- Какой? - заинтересовался царь.

- Помогите мне!

- Исключительно из любопытства, - склонил голову царь, вытянул руку в сторону грибов и плавно сжал пальцы в кулак.

Одновременно со вспышкой Камня злосчастные грибы навеки исчезли с лица земли в столбе ревущего белого пламени.

Нити, опутывающие Зюгму, почернели и рассыпались в пыль.

Еще один текучий жест - и советник пришел в себя, застонал, открыл глаза и сел.

И тут же подскочил, как укушенный.

Хотя, почему "как"?

Зубки Филомелы вольностей в обращении не прощали.

- Я!.. Вас!.. Посадил!.. А вы!.. Меня!.. За... все!.. Хватать!.. - под яростным натиском стасорокакилограммовой туши советника бедная клумба с редкими тропическими растениями не продержалась и двадцати секунд.

Зажимая свежепрогрызенные Зубками дыры в задней средней части балахона и во всем, что под ним находилось, Зюгма сделал неуклюжую попытку поклониться, понял, что со своей комплекцией он может или держать руки сзади, или кланяться, выбрал первое и пожал плечами.

- Извините, ваши величества, я все через десять минут исправлю.

Костей выжидательно посмотрел на Серафиму.

- Через десять минут? - ласковая улыбка царевны не смогла обмануть насторожившегося Зюгму. - Давайте не будем торопиться. Через полчаса я предоставлю вам свой проект СВОЕГО сада, и если после обеда я не увижу его здесь перед собой, то... - Серафима вскинула беззащитный взгляд на Костея и вздохнула.

Советник сжался.

- То придется мне обходиться без места для прогулок, - покорно договорила она.

Не успел Зюгма выдохнуть с облегчением, как Костей добавил:

- А мне - без советника.

- Буду стараться, ваше величество, и заставлю работать как проклятых всех моих помощников. Ваша воля - мне закон, - изобразив лицом счастливую покорность и, похоже, успев позабыть об инциденте на клумбе, склонился в глубоком поклоне колдун.

Раздался натужный треск.

Это разодранный балахон и прочие предметы советничьего туалета, устав бороться с натяжением, сдались и разошлись в разные стороны.

На упитанном лице Зюгмы воцарилось выражение, которое в приличном обществе вслух не говорят.

Серафима неохотно спрятала усмешку, сделала вид, что ничего не произошло и, слегка покосившись на Костея, обратилась к советнику:

- А, кстати, уважаемые господин первый советник, пока не забыла - хотелось бы поблагодарить вас за исполнение моей вчерашней просьбы.

- К-какой... просьбы?

- Насчет новой обуви, - напомнила царевна.

- А... Всегда рад.

- Огромный выбор, прекрасная работа, отборные материалы.

- Это был такой пустяк, - слегка ожил и самодовольно усмехнулся Зюгма.

- Только не могли бы вы намекнуть мне, когда вы предоставите обувь и на правую ногу? - шелковым голоском поинтересовалась Серафима.

- Что?..

- То, что я дала вам только левую туфлю, не значит, что у меня обе ноги одинаковые, ваше светлейшество, - скромно потупившись, проговорила она.

- Что?..

Костей расхохотался.

Зюгма окончательно завял.

*    *    *

Царевна попросила перья, чернила, кисти, краску, бумагу и не беспокоить.

Через обещанные полчаса она выдала на-гора план своего сада, с подписанными деревьями - кружочками, кустарниками-горошинами и травами-вениками и приказание ничего не менять. Особенно травы, хотелось добавить ей. Никогда не знаешь, что и как может пригодиться.

Передав план поджидавшему под дверью помощнику Зюгмы, она радостно потерла руки и продолжила работу - пока она работала над проектом сада, в голову ей пришла одна презабавнейшая идея.

Исписанные и изрисованные листы толстой шершавой бумаги так и летали по всей комнате - Находка только успевала их подбирать. Ей было дано распоряжение дуть на них, чтобы побыстрее просушить краску и чернила, и складывать в стопочки по тематике.

И когда от Костея пришли приглашать ее на обед, она прихватила с собой горничную, нагрузив ее плодами своего необузданного творческого утра.

- Что это? - увидев Находку с кипой бумаги, пером и чернильницей, царь жестом прервал доклад генерала Кукуя и в предчувствии неприятностей нахмурился.

- Это - план реконструкции дворца, - гордо заявила Серафима и, подвинув широким жестом посуду с обитаемого конца стола, веером раскинула ярко раскрашенные рисунки.

Веер получался толщиной чуть не с "Приключения лукоморских витязей".

- Дворцу не нужна реконструкция, - решительно отверг проект, даже не взглянув на рисунки, Костей.

Ах, не нужна...

Значит, мы готовы выполнять не все мои прихоти.

Ладно, не хотим прихоти - создадим необходимость.

Другого плана выбраться из своей комнаты куда-то, кроме этого дурацкого сада, у меня все равно нет. Как и времени его придумывать.

- Почему, ваше величество? - вкрадчиво склонив голову, перешла в контрнаступление царевна.

- Потому что, когда я стану царем Лукоморья, - при этих словах Костей испытующе впился единственным глазом в лицо Серафимы, - ноги моей больше в этой дыре не будет.

Серафима не дрогнула.

- Вы станете царем Лукоморья, потом правителем Забугорья, потом - всего мира, и люди захотят узнать, где начинал свой путь в величие такой человек, как вы. В страну Костей, к этому самому замку потянутся толпы паломников, чтобы увидеть то, что не видел никто, чтобы рассказать всем, чтобы вспоминать всю жизнь. И что они здесь у вас увидят? - она трагически обвела полутемный затрапезный трапезный зал рукой, свободной от рисунков.

- Света можно будет прибавить, - неохотно согласился царь.

- Я не это имела в виду, но давайте попробуем, - кивнула, соглашаясь, царевна.

Костей вытянул руку в направлении предполагаемого расположения люстры во мраке под потолком и пошевелил пальцами.

Вспыхнули, заливая весь зал неестественно-белым магическим светом, свечи, как будто все звезды ночного небосклона сгребли в одну кучу и заставили гореть ярче солнца. Вспыхнула вокруг люстры паутина и мгновенно разнесла, как бикфордов шнур, пламя во все концы зала. Запахло паленым. На пол, на стол, на людей посыпалась зловонная черная пыль.

- Мерзость запустения, - окинув взором открывшуюся картину, с чувством процитировала царевна любимое Иванушкино выражение и брезгливо смахнула с рукава сыпавшуюся с потолка грязь. - Ну не говорила ли я? Никто не приводил это зал в порядок и не ремонтировал лет тридцать, я полагаю?

- Пятьдесят, - уточнил Костей и чихнул.

- И много у вас таких помещений в замке?

Царь задумался.

- Больше половины? У меня никогда не было такой потребности в придворных прихлебателях и челяди, как у прежних хозяев. Простота, без всяких раздражающих излишеств - вот мой вкус сейчас. Ничто не должно отвлекать меня от работы. Да и что может предложить мне эта деревенщина? Свою долю роскоши и славы я возьму, когда буду властелином мира.

- Ваш вкус - это ваш вкус, спорить я с этим не стану...

Костей украдкой с облегчением вздохнул.

- ...Но не паломников, - продолжила царевна, не давая противнику перевести дух и собраться с мыслями. - Они захотят увидеть не только величие, но и великолепие! Если ты повелитель мира, простота без излишеств - вчерашний день по определению!

- Почему? - не понял Костей.

- Потому, что весь мир для одного человека - это уже излишество само по себе, ваше величество.

Костей подумал, и согласился.

- Хорошо. Что вы предлагаете?

- Вот, смотрите. Я не видела всех помещений вашего обиталища, чтобы составить более точный проект, мне нужно будет осмотреть их все, - с умным видом произнесла Серафима и, не дожидаясь, пока Костей станет возражать, ринулась в атаку:

- Но вот это - общая идея, взгляните сюда. Например, коридоры. Я предполагаю, они будут оштукатурены и выкрашены в различные цвета колера, для каждого крыла - свои. Этот у нас желтый. Под потолком здесь будет лепнина - сцены из жизни повелителя мира, великие деяния, значительные события, грандиозные битвы, масштабные достижения - у вас ведь все это есть? Или будет? На этом чуть попозже мы обязательно остановимся поподробнее, проведем фактологическое изыскание реалий вашего бытия. Пока же в рамке нашего фокуса - орнамент вокруг окон. Для этого коридора - это тот, по которому я чаще всего хожу - я придумала нечто такое, ненавязчивое, но оригинальное и запоминающееся - розочки и сердечки. Естественно, розовые и, естественно, на розовом фоне...

Серафима на секунду остановилась, чтобы перевести дух, и Костей, напряженно слушавший и пытавшийся уловить смысл хотя бы половины из выпаленного с пулеметной скоростью ему в ухо, получил первую возможность вставить слово. И это слово было:

- Нет!!!..

- Что - нет? - удивленно-недоверчиво, как ученый через микроскоп на говорящую инфузорию, уставилась она на царя, слегка сдвинув брови.

И Костей не выдержал.

- Розочки - нет... - опустил он глаза. - А вот сердца - это здравая идея. Со своей стороны, я бы еще посоветовал добавить почки, легкие и петли кишечника вокруг.

- А на подоконнике - вставная челюсть! - фыркнула Серафима. - Ваше величество, фи! Мы обсуждаем не учебник анатомии, а мировое наследие человечества!

- Но я не люблю розы!

- Хорошо, давайте сделаем ромашки. Тоже узнаваемый цветок, в меру символичен, в меру харизматичен...

Царь, из всего сказанного понявший только слово "ромашки", затряс головой:

- Я вообще не люблю цветы!

- А что вы любите?

- Власть.

- Это у нас будет на потолке, повторения ни к чему, - решительно замотала пером царевна. - Что еще?

Костей задумался.

- Почести.

- Это у нас в другом крыле. Еще?

- Золото, драгоценные камни, ювелирные изделия...

- В палате Даров Благодарных Народов.

- Где? - вытаращил глаз царь. - У нас нет такой палаты!

- Будет, - со спокойной уверенностью заявила Серафима. - Там будут храниться сокровища народов мира, благодарных за ваше справедливое и мудрое правление, переданные вам в подарок.

- Но мое правление не будет ни справедливым, ни мудрым! И их сокровища я буду просто забирать, а недовольных превращать в рабов!

- Это у нас в палате Свершений, - пожала плечами царевна. - А мы сейчас говорим об орнаменте окон. Ну ваше величество, ну это же так просто! Что-нибудь занятное и веселенькое по периметру, всего-то!..

- Черепа, - в первый раз подал голос из-за плеча царя генерал Кукуй, все это время молча, но внимательно наблюдавший за дискуссией.

- Веселенькое? - с сомнением уточнила царевна.

- Улыбающиеся, - сурово добавил генерал.

Серафима окинула Кукуя изучающим взглядом.

- Какая свежая идея, - со сдержанным восхищением развела она руками. - Я от вас такого не ожидала, генерал. Храбрость в сражениях, военный гений и необычный взгляд на вещи - это сделает честь любому!

- Ты еще здесь? - ревниво обернулся Костей на своего военачальника, уже сообразившего - правда, слишком поздно - что сказал лишнее. - Кто просил тебя встревать? Я только что сам собирался предложить именно улыбающиеся черепа царице Елене!

- Хороший подчиненный должен читать мысли повелителя, - улыбнулась Серафима. - Какая замечательная, небанальная идея, какое интригующее сочетание, ваше величество - черепа и сердечки!

- Вам нравится? - довольно потупился Костей.

И тут же из уголка рта бросил Кукую:

- Свободен! Пошел вон!

Тот кинулся из зала только что не бегом, звеня шпорами как лукоморская тройка - бубенцами, прижимая к монументальному боку меч и благословляя судьбу, что легко отделался.

- Мне это чрезвычайно нравится, - удовлетворенно кивнула головой царевна. - И, кстати, хорошо, что вы напомнили мне про вашего полководца. У меня есть проект и для него.

- Для него? - ревность, не успевшая далеко уйти, моментально вернулась на непривычное пока, но, похоже, облюбованное уже место.

- Да. Если вы помните, я обещала подумать над его мундиром.

- Да? - подозрительно прищурился царь.

- Да, - степенно подтвердила Серафима. - И вот - пожалуйста. Так он будет выглядеть в новой форме.

И она, подозвав жестом Находку, вытянула из кипы листов, еще остающихся у той в руках, один, приметный, с загнутым для быстрого поиска уголком, и с гордым видом сунула его под нос Костею.

Тот испуганно изучал несколько секунд рисунок, потом перевел вопрошающий взгляд на царевну.

- Его придется побрить наголо, пришить ему слоновьи уши, уменьшить до точек глаза, сплюснуть нос, растянуть рот до ушей и оставить всего три тонких, как ветки, пальца?

- Что? - захлопала ресницами Серафима.

- Я хочу сказать, что это не составит труда, если вы действительно думаете, что ему так будет лучше...

Царевна фыркнула - то ли со смеху, то ли от обиды.

- Вообще-то, ваш Кукуй изображен здесь контрацептуально.

- Как?!..

- Кон-тра-цеп-ту-аль-но. Это слово придумали художники, которые очень любят что-то рисовать, но это "что-то" у них никогда не получается. Что касается меня, то я работала над его костюмом, а не над его портретом.

Костей вздохнул с облегчением, в котором, как столовая ложка дегтя в пол-литровой банке меда, просквозило некоторое сожаление.

- М-да... Я бы, вообще-то, с удовольствием это над ним проделал, но его перестали бы узнавать солдаты...

- Нет-нет. Я всего лишь придумала ему новую форму. Как вам нравится?

- Зеленый воротник колесом? Розовые пуговицы?

- С улыбающимися черепами, если он не будет возражать, - дополнила экспромтом царевна.

- А кто его будет спрашивать? - удивился царь. - Завтра утром вы увидите его таким, какой он на вашей картинке.

И он еще раз пристально посмотрел на рисунок, поворачивая его и так, и эдак.

- А вы уверены насчет носа и всего прочего?

- Д-да. Вполне.

- Ну, смотрите. Если ваше величество передумает...

- Я вам сообщу. А пока давайте продолжим с дизайном замка. Значит, сейчас вы щелкаете пальцами, и то крыло, которое мы с вами только что обговорили, примет вид, как на изображении?

Костей опустил глаза, туманно повел плечом и неохотно признался:

- Не совсем. Нет. Не все так сразу. Я отдам распоряжение Зюгме - и завтра над исполнением вашего проекта будет работать целая артель каменщиков, штукатуров и маляров. Десять артелей, если понадобится.

- Ваше величество? - капризно надула губки Серафима и обиженно заморгала округлившимися глазками (одному зеркалу в ее комнате было известно, сколько часов она билась над этим приемом на грани вывиха губ и хронического косоглазия). - Я правильно вас поняла? Вы, с вашим умопомрачительным магическим даром, отказываете мне в таком пустяке?

- Нет, не отказываю - я же сказал вам, что этим займется Зюгма...

- Моим садом он уже занимался, - сухо напомнила царевна.

- Вы сможете контролировать и рабочих, и его. Лично.

- С вашими этими... мертвяками... за моей спиной?

- Что? - Костей повернулся к ней и нахмурился. - Откуда вы знаете?

- Его светлейшество первый советник был так любезен, что просветил меня на этот счет, - скривила Серафима губы в гримасе отвращения - неизвестно, правда, в чей адрес.

- Мы еще побеседуем с его... светлейшеством... об этом, - мрачно пообещал Костей, и продолжил:

- Видите ли, ваше величество, за последние два-три дня я был настолько поглощен вами и вашими делами, что на свои дела времени вообще не оставалось. И поэтому сейчас для меня проще привлечь к ремонту сотню мастеровых, чем изменять мой замок при помощи магии. Простите, но я помню, сколько у нас ушло времени на одну вашу комнату...

- А у меня их там еще две, очень мило, что вы об этом напомнили! - оживилась Серафима. - Я подготовлю пару-тройку дюжин проектов, и мы на практике проверим, который...

- Потом? - жалобно взглянул на нее царь. - Можно, мы займемся этим потом? У меня так много дел...

"Если кто-то попал в ловушку один раз, то почему бы ему не свалиться в ту же самую яму повторно?" - решила царевна и закинула наживку:

- Все дела и дела... - разочарованно повела она плечами. - А я только было подумала, что ваша магия всесильна...

- Всесильна, - поспешил подтвердить царь. - Но всему есть пределы. Если вы имеете хоть малейшее представление о том, как магия действует...

- Нет, - заинтересовано встрепенулась Серафима. - Не имею. Не могли бы вы рассказать мне, ваше величество? Я, конечно, всего лишь простая царица, и не пойму и сотой доли того, что вы мне поведаете, но это, наверное, так увлекательно, так захватывающе, так... мужественно - быть магом!

Костей набрал полную грудь (два стакана) воздуха и гордо поднял голову:

- Всегда приятно встретить человека, способного оценить гения по достоинству. Пойдемте, ваше величество - я покажу вам наши лаборатории. Это должно произвести на вас неизгладимое впечатление.

"Если кто-то попал в ловушку один раз, то второй раз он туда уж точно свалится, если у него мозгов не больше, чем у быка, и думает он о том же", - мысленно ухмыльнулась Серафима и с готовностью поднялась с места.

- Пойдемте, пойдемте скорее. Мне так не хотелось бы отвлекать вас от ваших неотложных магических дел, я понимаю - ноблесс оближ!

- Что?.. - Костей, уже начинавший было приподниматься со стула, завис. - Я не расслышал... Кто что должен облизать?

- Облизать? - изумилась царевна. - Кто что должен...

И тут ее осенило.

Если предоставлялась возможность совместить приятное с полезным, то почему бы ей не воспользоваться?

- Ах, вы об этом! - игриво махнула она ручкой. - Экий вы шутник! Ха-ха! Я сказала - "ноблесс оближ". Это значит "положение обязывает" по-шантоньски.

- А при чем тут Шантонь? - Костей продолжил подъем и перемещение, но вопросов у него меньше не стало.

- Видите ли, ваше величество, требования этикета таковы...

- Это опять он! - злобно блеснул единственный глаз царя.

- Да, - сухо констатировала Серафима. - Это - часть правил. Все благородные люди нашего круга должны употреблять в своей речи иноземные слова.

Костей хотел буйно возразить, пока не поздно - от воспоминаний об уроках этикета за столом он еще не перестал просыпаться ночью в холодном поту, но ссылка на некий "наш круг" избранных остановила его.

И поэтому он просто спросил:

- Зачем?

- Чтобы показать всем, что они благородные. А иначе как другие, неблагородные, об этом узнают? А еще это делается, чтобы другие благородные люди нашего круга видели, что вы тоже к этому кругу принадлежите.

- Это как пароль?

- И отзыв.

- И что... благородные люди нашего круга... должны говорить? Напомните мне, я что-то подзабыл... немного...

- С удовольствием, - расплылась в хитрой улыбке царевна. - Запоминайте. В нашей речи встречается великое множество случаев, когда вместо простого и понятного неинтересного слова родного языка можно с блеском употребить такое заковыристое иноземное, что сами иноземцы будут десять лет думать, и то не догадаются, что мы хотели сказать...

Часть текста удалена по договору с издательством.
Купить электронную книгу можно тут:
Литрес
Озон
Узнать новости, любопытные подробности создания Белого Света, посмотреть весь фан-арт, найти аудио-книги и просто пообщаться можно в официальной группе Белого Света во вконтакте
**********************************************
[1] Который, как она знала совершенно точно, занимал, к примеру, у матери Ивана и Елены Прекрасной не менее полутора часов, а у нее - десять минут, включая еще пять минут в кровати поваляться. Чем заполнить оставшиеся восемьдесят минут, она не могла предположить и под пытками.
[2] "Так. Шубу я надену. Шаль и шапка идут в сундук. Одно платье - тоже. Или два? Так на что мне такую кучу? Ладно, одно. Что еще? Две подушки... нет, три. Три одеяла. Хотя, лучше шесть. Не май месяц на улице. А еще лучше - двенадцать. Под себя нам подстелить тоже чего-нибудь надо будет. Не знаю, с какой целью бывший первый советник навалил мне тут столько одеял, но хоть за это ему спасибо. Так, что еще? Сапог пару. Не знаю, зачем. На всякий случай, наверное. Или две пары? Или еще туфли взять? Или лучше платье? Так куда мне столько платьев? А столько туфлей куда? И - самый главный вопрос. Что складывать в остальные три с половиной сундука?.."
[3] После внезапной опалы и падения Кукуя откуда ни возьмись появился слух, что старый генерал пал жертвой бешеной страсти к Елене Прекрасной, ослепительной красоте которой противостоять не может ни один смертный. Атас же иммунизированным против женского пола себя никогда не считал, но и завершить военную карьеру в рядах своей гвардии отнюдь не стремился. Эх, напиться бы по этому поводу...


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"