Аннотация: Сложнее всего сдерживать обещания перед самим собой
Клятвы
-Пиши
- Что писать-то?
Светло-серые тени в нерешительности замерли на потолке детской. Отбрасываемые светом тонкой свечи, они дрожали и тускнели, шипели вместе с каплями горячего воска и медленно стекали на блюдце.
Двое детей, укрывшись простыней, строили какие-то свои, только им понятные планы, полные тайн и загадок. Девочка лет восьми с карандашом в руке вопросительно вглядывалась в лицо черноволосого смуглого мальчугана. Блюдце со свечей стояло между ними, и опасная близость ткани не давала покоя огню. Стремясь вырваться из своего ограниченного круга, он дергался и извивался, чем расстраивал свою светловолосую невольницу - его непослушное поведение мешало девочке сосредоточиться на листе бумаги, все еще чистом.
- Пиши,- задумчиво повторил мальчик, - что ты клянешься, что когда мы вырастим, ты не станешь такой как теть Зина.
- Фу,- скривила рот девчушка,- конечно, не стану, зачем это вообще писать? Это же и так понятно!
- Понятно ей, - взросло взглянул на нее мальчик,- мало ли что там с тобой произойдет, когда ты станешь взрослой, а так ты поклялась.
- И все равно, я никогда такой не буду!- упрямо возразила она ему, вздернув свой нос к потолку.
- Пиши, я сказал,- авторитетно повторил парень и хмуро взглянул на свою напарницу,- не хочу, чтобы ты такой была!
- Ладно,- девочка обреченно вздохнула и принялась старательно выводить буквы на тетрадном листочке. Ночная темнота, нарушаемая только светом свечи, мешала ей писать ровные красивые ряды палочек и крючочков. Строчки прыгали и убегали друг от друга, буквы, как будто сговорились с ними, и не желали получаться такими как обычно - стройными, округленными.
- Ты долго еще там будешь? - нарушил тишину мальчик. Сосредоточившись на письме, его подружка даже не заметила, что уже минут пять выводит одну и ту же букву.
- Чуть-чуть осталось,- заверила она и сдержала слово,- теперь твоя очередь.
Тонкая маленькая рука задержалась над пламенем свечи, карандаш и бумага в ней дрожали от непонятного волнения. Огню все же удалось зацепиться за край листка.
- Ты что творишь!- быстро выдернув у нее из рук листок мальчик, плюнул на почерневший край. Бумага расплылась вместе с частью только что нанесенных букв. Огонь разочарованно зашипел и покинул завоеванную территорию,- смотреть надо же! Так и до пожара недалеко!
- Прости,- тихо произнесла девочка, опустив глаза в пол.
- Ладно, не реви там только,- нахохлившись, произнес мальчик,- теперь моя очередь. Что писать?
Не уверено подняв взгляд, девочка все же улыбнулась, и в ее глаза вернулись привычные озорные крапинки:
- Напиши, что ты клянешься, что когда мы вырастим, ты женишься на мне.
- Я же обещал тебе и так!
- И что, я тоже вот на тетю Зину никогда не буду похожа все равно! Но я же написала!
- Как хочешь, напишу!
Он быстро склонился над листком бумаги, и резкие ровные строчки украсили его там, где только что белела пустота.
- Все,- довольно произнес мальчик, рассматривая получившиеся клятвы,- теперь надо поклясться на крови
- На крови? - взволновано переспросила девочка,- это точно надо?
- Не больно это, успокойся ты! Без клятвы на крови, это просто бумажка,- глядя в глаза ей, произнес мальчуган,- а так он будет иметь особую силу.
Все же сомневаясь в том, насколько это необходимо и больно, его напарница протянула свою руку в ладонь мальчика, и над ней завис обычный канцелярский нож.
- Клянешься,- еще раз, заглядывая ей в глаза, серьезно спросил он.
- Клянусь,- выдохнула девчушка и зажмурила глаза.
Алая капля крови капнула на бумагу недалеко от обожженного края, а через пару минут к ней присоединилась вторая. Лист недовольный таким поворотом событий, болезненно собрался вокруг них пятном.
- Смотри, ты обещал,- прошептала девочка.
- И ты обещала.
Годы шли, лист бумаги желтел, обрастал пылью и пятнами. Надежно спрятанный в настенный тайник двух друзей, он был лишен возможности наслаждаться солнцем и теплом. Они не вспоминали о нем, и не возвращались к нему. Время было безжалостно к ним и их клятвам, буквы стирались, чернила выцветали. Бумага протиралась в местах сгиба и теряла свою природную красоту.
Лишь много лет спустя, мальчишка, ставший заботливым мужем и примерным отцом, случайно наткнулся на него и все вспомнил. Свою подругу детства, которой обещал, но все же не женился. Легкая улыбка тронула его губы, когда он вглядывался в неровные строчки, пытаясь разобрать ее буквы.
Телефонная трубка в руке дрогнула, сигнал междугороднего соединения и гудки, а затем далекое, но привычное:
- Алло.
- Наталья, привет,- он тихо присел на стул возле телефонного аппарата. Раньше смеялся над отцом, когда тот пристроил его здесь и настаивал на том, что он просто жизненно необходим ему. Отца давно не стало, а стул пригодился и ему, и каждый раз, когда в ходе длинных телефонных разговоров он уставал, сердце предательски вздрагивало и напоминало о его возрасте и об отце.
- Юра?- удивленно спросил голос,- ты чего звонишь?- они давно не были лучшими друзьями, созванивались по праздникам, узнавали последние новости из жизни семей друг друга.
- Я знаешь, что нашел, Наташка,- весело произнес он,- помнишь, как мы мелкие клятвы писали?
- Клятвы? - задумчиво повторил за ним женский голос,- клятвы... А это, когда ты меня еще кровью заставил клясться? - голос обрел привычную бодрость и веселость.
- Да, я нашел этот листок,- он веселился все больше и больше,- Ты обещала мне не стать такой как тетя Зина!
- Да, а ты обещал жениться на мне,- счастливо рассмеялась она,- смешные мы были! Как вспомню!
- И не говори, наивные,- довольно покивал мужчина,- а помнишь...
Они забыли, что междугородний тариф, что ее ждет семья и надо бы готовить ужин, а он обещал дочке быть сегодня в гостях.
Слова лились в трубку, все новые и новые воспоминания оживали перед ними, наполняя душу счастьем и какой-то легкой светлой грустью.
- Обещания так и не сдержали,- прерывая смех, подвела итог она
- Да, а я ведь собирался,- из голоса исчезла прежняя веселость, он стал серьезным и печальным.
-И я собиралась,- прошептала Наталья,- но все так закрутилось,- долгая пауза, казалось, никогда не закончится,- оглянулась, а я вылитая тетя Зина: трое детей, муж-алкоголик,- она прогнала образовавшийся комок в горле.
- Как же я ненавидел тогда твоего будущего мужа,- с грустной улыбкой произнес он,- но молчал и терпел, ты была счастлива с ним,- голова, местами украшенная сединой, понуро опустилась, глаза замерли на полопавшемся от времени линолеуме.
- Похоже, тогда мы разбирались в этой жизни, а с годами забыли все, что знали,- как же тяжело было слышать его тоску и грусть, чувствовать то же самое, разделять одну печаль на двоих, находясь на разных концах страны. А все из-за чего, расскажи кому - засмеют, из-за листка бумаги, исписанного детскими неровными буквами.
- Я продаю дом,- вдруг прервал паузу и свои грустные мысли он,- не могу жить здесь без нее.
- Что?- даже сейчас он мог себе представить, как широко распахнулись ее глаза в удивлении.
- Завтра съезжаю, она ведь так и не была счастлива со мной, а с ним,- слова давались с трудом,- сияет. Ты была права тогда, Наташка, не стоило нам жениться.
- Я тогда так говорила, потому что все еще любила тебя. Посмотри, какие у вас дети потрясающие выросли! Что значит, не стоило!
- Да, дети... главному я ведь их так и не научил,- он потряс листком бумаги перед своим носом, как будто бы она могла видеть его и понять этот жест,- и сам не научился.
- Еще не поздно,- вздрогнув, прошептала она, и снова повторила, теперь уже для себя,- все еще не поздно.