Первый полет
На город спускался вечер, и снова все вокруг играло яркими огоньками. Дома светились желтым, вывески забавно подмигивали неоново-красными лампочками, фонари просто изливали свет на тротуары и то, что было вокруг.
И никакой луны и звезд не надо. Свет и так был вокруг. Можно было поймать его рукой...
По знакомому направлению лениво вышагивал молодой человек: вальяжный, с сытостью в глазах (впрочем, глаз за темными очками не было видно), отчаянно уверенный в себе. Его бритую голову обдавало дыхание ветра, его сильные руки были засунуты в карманы кожаной куртки. От него приятными лучами расходилось обаяние. Он был молод и улыбчив.
Знакомое направление привело к слегка надоевшему, но знакомому клубу, где Вадим (так звали молодого человека) любил развлекаться, как правило, не один. Такому обаятельному в развлечении не отказывала ни одна симпатичная девушка, и хорошо было так жить - в выходные расслабляясь с очередной пассией. В суровые будни пассия резко испарялась, да и сам Вадим не сильно жалел об этом. Хватало других забот - учеба...
Из клуба, бесформенного здания, измалеванного граффити, несся четкий ритм, вопли танцующих и подзуживающие крики ди-джея. Все как обычно. Но... что это за странная фигура виднеется возле двери? Подойдя поближе, парень вгляделся и различил девушку, причем явно явившуюся сюда не для развлечения; скорее, для забытья. Между пальцев мерцал огонек - похоже, что сигарета.
- Таким красивым девушкам негоже курить, - вкрадчивым голосом произнес Вадим, подходя ещё ближе.
- Был бы ты на моем месте - не стал бы укорять, - грустно вздохнула она. - А вообще кто ты, чтобы мне указывать?
- Пока никто, но мы можем поближе узнать друг друга, - улыбнулся парень. - Что за беда у тебя? Поделись, вдруг станет легче.
- Причина самая банальная - парень бросил. "Не подходим друг другу, не подходим друг другу...", а сам на подругу мою глядит, и слюнки текут. Так устала от этого лицемерия, на самом деле... - девушка снова вздохнула. - Вот и пришла сюда: думала, отвлекусь.
- Хочешь, помогу отвлечься? - Вадим понял, что у него намечается неплохой выходной.
Девушка кинула на него оценивающий взгляд. Долго смотрела в глаза, точнее, пыталась посмотреть сквозь его темные очки. Потом решилась:
- Что ж, помоги, а то я здесь как птенчик в первом полете... Ты вроде ничего... Как тебя зовут-то?
- Вадим, а тебя?
- Ольга. Не люблю своего имени, честно говоря...
- А почему?
- Странное какое-то...
- А по-моему, оно прекрасно!
- Ты мне льстишь!.. Впрочем, спасибо. Ты учишься где-то?
- Да, а ты?
- И я...
Так, болтая, молодые люди втянулись в гущу клуба. Кое-как различая слова, смеясь, приплясывая и просто танцуя, они узнавали друг друга и тянулись друг к другу. Оба были на вершине блаженства: Вадим - потому что девушка была очень приятная и сильно ему нравилась, вполне возможно, что она могла бы задержаться дольше, чем на одну ночь; Ольга - потому что этот парень с вкрадчивым голосом ей был интересен и помог позабыть о сегодняшнем неприятном инциденте.
Светомузыка, ритмы, мелодии, массовка из чужих людей - все это было для них, но они находились выше этого. В-основном они наслаждались друг другом. И поэтому двигались как во сне...
Столь шикарный отдых не мог не получить продолжение. И в начале ночи они, сбежав из клуба в квартиру парня, уже сидели в одном узком луче лунного света. Не беседовали обо всём подряд - а шептались ни о чём. И гораздо больше говорили не их слова, а руки Вадима, заключившие девушку в объятия, и биение сердца Оли, прильнувшей к нему всем телом.
"Я взлетаю от того, что ты рядом, Вадим..."
"Давай, я покажу тебе настоящий полёт... Ты ведь никогда ещё не испытывала такого?"
"Никогда... Как... как это будет?"
"Доверься мне... И не пытайся представить..."
И вновь они сплелись в одно целое - он увлекал её за собой, а ей казалось, что они поднимаются куда-то в небо. Куда-то, где в их распоряжении полная свобода - и этой свободе так хочется радоваться...
"Я уже не знаю, что творю, Вадим..."
"Пусть так... Доверься, я всё сделаю, как надо..."
"Этот полёт... он не требует жертвы болью?"
"Ты почти не ощутишь её, обещаю... В такие мгновения всё приглушается, остаётся только сладкая свобода и единство..."
Невольные слёзы мелькнули в глазах девушки. Мелькнули - и исчезли, смытые волной радости.
Казалось, что они не просто поднялись в небо - а взлетели над всей Вселенной, выросли из неё, переходя в новую, божественно великолепную жизнь.
"Вадим, мне немного страшно... Что будет дальше? Я взлетаю так, как никогда раньше... но впереди ведь - обычная жизнь..."
"Вначале так и должно быть... Но помни - после этой ночи жизнь будет видеться иначе. И со временем ты перестанешь бояться... Я обещаю это".
"Обещаешь?"
"Сделаю".
Осталась позади и эта замечательная ночь. Настало утро, которое любит раскрывать карты. Ольга проснулась первой; улыбнувшись, глядя на своего кавалера, который ей отчаянно понравился, она поднялась, накинула на себя свою длинную, до колен, кофту и отправилась на поиски приключений в этом жилище.
Жилище как жилище: одна комната и все то, что должно прилагаться. Все простое, незамысловатое, или, как сказали бы опытные дамы, холостяцкое. Никаких украшений, которых оставила бы хозяйка. Интересно, почему он живет один?.. Впрочем, не столь важно.
"Как бы я разошлась тут... - подумала девушка. - Ни за что бы все таким холодным не оставила".
И тут взгляд зацепился за вещь, которая никак не вписывается в холостяцкую квартирку. Лакированная туфля с обалденно высоким каблуком. Явно дамская. И явно не её.
Ольгу скрутил приступ ревности. Вадим и застал её такой - она сидела на корточках у порога и крутила туфлю в руках. На лице было явное недоумение и... горечь.
- Ты чего? - недоуменно протянул парень.
Вместо ответа девушка поднесла ему чуть ли не к носу злополучную обувку. Почему-то Вадим сразу понял, что сейчас будет плохо. Вообще все плохо.
- Оля, не обижайся, просто пойми - я молодой, люблю покутить... у меня бывали и другие девушки, и, видимо, одна из них забыла свою туфлю здесь.
- А кто-то мне вчера клятвенно заявлял, что хороший... - сдавленно произнесла Ольга. - А ты даже так... "другие девушки... одна из них...". Как будто ни одна из них не зацепила тебя, не осталась в памяти...
Вадим почувствовал себя виноватым; это чувство не приходило к нему уже очень-очень давно... И, как многие виноватые, начал оправдываться:
- Ну, ведь они совсем ничего для меня не значили... Пойми: ты ведь наверняка многих таких типов видела, должна понимать мою логику - это всего лишь развлечение, не более...
-Значит, ты один из таких... - девушка подняла глаза, и парень ужаснулся: в глазах горел огонь, несмотря на то, что по щекам сбегали дорожки слез. - Один из таких оставил меня без отца. И такие действительно не считают девушек ничем... даже если они потом носят от него ребенка... Значит, и ты такой же, хочешь сказать? Пытаешься этим оправдаться: мол, полигамная природа? Да тварь ты! И все вы, со своими оправданиями, умными словечками - твари!
Вадим был просто поражен такими словами: так прямо высказывать ему ненависть ещё никто не решался, хотя не раз к тому шло. А Ольга продолжала:
- Если бы ты был в моем доме, я бы велела тебе убираться. Но придется уйти самой. И запомни навсегда - ты подлец! И всегда будешь подлецом, если останешься таким!
- Но, Оля, я могу быть другим...
- А мне так не кажется. Все вы такие... природу же не изменишь, так вы говорите?
Лучше бы я вообще с тобой не связывалась... Покой дороже... И зачем я только пошла с тобой?..
Девушка судорожно привела себя в порядок и буквально убежала, вырываясь из липких слов и рук. У неё уже не было сил возмущаться. Оставалось только скрыться куда-то, где можно будет не прятать свои слёзы.
В первое мгновение после громкого хлопка входной двери Вадима охватила внезапная пассивность. Парень медленно сполз по стене, даже не пытаясь удержать себя на ногах.
Через несколько минут навалившаяся апатия прошла. Но зато вспыхнула нежданная боль - боль не физическая, но где-то внутри, где он совсем не привык её испытывать.
...Кто, отправляясь в очередной полёт и прекрасно зная маршрут, станет ожидать, что этот полёт окончится падением?
Кто бы даже попытался предположить, что новая интрига завершится таким сокрушительным финалом?
Прошлой ночью у Вадима гостила другая девушка - а наутро, осознав, с кем связалась, скрылась в такой спешке, что даже не захватила с собой эту треклятую туфлю.
Да и раньше от него не раз убегали в слезах.
Но такой сильный удар достался ему впервые.
Не мудрено сорваться в штопор, когда не видишь ни земли, ни неба, а только мрачную безжизненную пустоту. Нетрудно захлебнуться в водовороте, когда не можешь уследить, куда несёт волна.
Именно это и случилось с Вадимом. Все нити контроля над его телом и разумом скрутились в плотный узел, затягиваясь словно бы удавкой на его сердце. И это странное ощущение нарастало: хотелось выть в голос, кататься по земле, хоть как-то забить огонь в душе...
Сегодня ночью
Долго думал Вадим, обхватив голову руками. Почему же, почему так больно? Почему эта странная Ольга так себя повела? Почему все получилось так?
Он, бедный, даже и не знал, не понимал, что и вправду ведет себя совсем не идеально. Что воспитанное в нем пренебрежение к чувствам других рано или поздно накажет его самого. Вот он и попался сам в свою ловушку.
В голове плыли воспоминания. Мать, часто хвалившая сына и ругавшая всех, кто был против него. Отец, который был для него всего лишь денежным мешком. Эта квартира, которую ему подарили за успешное поступление (как ни странно, но Вадим был умен, лишь душою черств). Первая девушка, которая согласилась провести с ним вечер. Как её звали?.. Парень уже не помнил. Кажется, она была старше его... вот и все ассоциации.
Он быстро научился отходить в сторону - скрываться в просторы города, вытесняя им недавние мгновения, эмоции от прошедшей ночи. Такое развлечение полюбилось ему, поэтому все, что уходилось в прошлое, надежно пряталось в недрах подсознанья... Это было не важно. Не нужно. И так было всегда: он - умный, симпатичный, галантный пикапер, она - куколка, любящая похихикать, припудрить носик и позависать в Интернете, и сленг у куколки был такой же...
Ольга была совсем не такой. Речь у неё была грамотная. Сама она не выглядела по-кукольному. И что-то ещё, неуловимое, необъяснимое зацепило парня, заставляло душу Вадима переворачиваться, ныть, гореть...
С этими куклами можно было быть неискренним. Не говорить, что есть на душе. Не делиться мыслями. Да, бывали другие, но такие к Вадиму не тянулись. Ольга заняла меж ними золотую середину. С ней хотелось и развлечься, и быть очень ласковым, и просто рассказать о себе. Теперь же, когда она ушла, в груди парня проснулось давно забытое одиночество - одиночество, уже крепко забытое за суетой будней и весельем выходных...
В семье он был, скорее, за комнатную собачку. Друзья тоже ходили за ним из-за того, что был богатенький папаша. Про его развлечения можно не говорить вовсе. А с ней, с этой Ольгой было лучше всего, комфортнее всего... К ней тянулась вся Вадимова сущность.
Нет, не может быть... не может зависимость проявиться так быстро...
Время шло. Тяжесть не просто не угасала, но даже становилась сильнее с каждым часом, проведённым в тумане памяти, вызывая новые приступы безразличия. Заставляя всё глубже завязнуть в этом тумане - и не иметь сил выбраться из него в течение почти целого дня.
Лишь вечером Вадим смог немного взять себя в руки и, чтобы охладить бритую голову, вышел в сумерки. Быть может, город сумеет погасить пламя в душе... Заменить образ этой неистовой девушки.
Вадиму хотелось спрятаться от прошлого среди лабиринтов улиц, уйти в тень со своей фирменной полуулыбкой на губах - слегка насмешливой, слегка презрительной...
Но даже город, такой надежный друг, сегодня ночью не сумел остудить мыслей. Наоборот, на ходу они стали течь намного быстрее.
Почему-то не было видно огней. Вообще никаких. Глухой покров ночи, все быстрее и быстрее накрывавший дома, не желал их пропускать. Было темно до жути.
Все каким-то образом изменилось.
Вадиму казалось, что он сам очень изменился за этот день. Наверное, поэтому и его город стал иным... Точнее, иным стал взгляд парня - не только на город, но и вообще на всё, на саму его жизнь.
Ветер, который когда-то был прохлаждающим, сейчас только раздувал угли в его душе. Вокруг было пустынно: похоже на какую-то окраину. Ни души. Ни деревца. И - перекресток. Одна дорога - большая улица, переходящая в узенькую улочку. Вторая - шоссе. Здесь были фонари, но почему-то даже они не проходили сквозь вуаль мыслей.
Все смешалось. И почему-то Вадим вспомнил о высшей силе - той, что всегда помогает разобраться. "Помоги же и мне! - отчаянно зашептал он. Помоги!"
И, похоже, помогло. Потому что парень наконец-то распутался - только выводы оказались ещё страшнее.
Кажется, Вадим впервые влюбился. В девушку, которая решила его отвергнуть. И возможно, что и дальше она будет сохранять свое отношение к нему.
Это конец. Конец тому Вадиму, который был раньше.
Осколок жизни парня остался в её власти. Осколок, который ранит ей руки, а ему не позволяет скрыть всё произошедшее куда-то на задворки памяти и вернуться к прежнему размеренному ритму.
После этого честного сознания самому себе стало легче. Чуть угас жар в груди, вернулась способность мыслить. Парень решительным шагом направился к адресу, который вчера дала ему Ольга - видимо, в порыве доверчивости. Какая же она была перед ним... потерянная, нежная и наивная... И он такое совершил с ней, так обманул несчастную...
Он просто-напросто скрыл свои похождения. Поэтому и понимал, что совершил обман. И теперь стремился искупить грех. Просто летел, чтобы совершить это.
Город неожиданно заискрился огнями - будто покров скинули с сундука с драгоценными камнями. И Вадим уже верил в свой успех. Потому что внутренним чутьем ощущал, что искреннее раскаяние может ему помочь.
Кажется, это здесь. Старый пятиэтажный дом, обшарпанный номер, неухоженный двор... холодно и пусто вокруг... Подъезд грязный, зато дверь - красивая, с номерком. Звонок-кнопочка, а надо же, как верещит!..
- Кто там в такой поздний час? - голос необычайно бодрый. Даже веселый.
- Оля, это... - горло сдавило, - это Вадим.
Дверь открылась, и Ольга ехидно спросила:
- И что же вам надо, месье?
- Оля, я очень много думал и понял - вчера и сегодня ночью ты была моим Богом... и боюсь, что останешься и дальше... а я готов быть твоим слугой...
Прости меня, Оля...
Рано или поздно
Что-то переменилось и в Ольге за это время. Вадим пока не мог осознать, что это - но понимал, что такой она ему нравится ничуть не меньше.
Волнение... откуда там, где-то в лабиринтах души, берётся это волнение?
Нет, конечно, понятно, откуда. Просто парню оно было настолько непривычно...
Робеть перед девушками было совсем не в его обычаях. А здесь, сейчас - не получалось связать ни мыслей, ни слов, которых так хотелось высказать... Он чувствовал себя школьником, пришедшим "на ковер" к директору. И ждал её приговора. А начало приговора было высказано с ехидством:
- Простить? Тебя? За какие такие заслуги, изволь узнать?
Странно, но именно это ехидство немного взбодрило Вадима. К насмешкам над собой он за свою бурную жизнь успел слегка привыкнуть, и это было гораздо лучше, чем обрушившийся утром приступ ненависти.
- Я понимаю, что с тобой тогда произошло... Обратила внимание, решила узнать... Quod scripsi, scripsi, как высказался Понтий Пилат, - вздохнул Вадим. - Хотелось бы, конечно, чтобы ты смогла сама справиться с этим... но я готов помочь.
- Это что, и есть заслуга? - съязвила Ольга.
- Скорее - болезнь.
- Развелось вас что-то, "болеющих"...
Парень опустил голову. Но речь продолжал:
- Оля, прошу, позволь мне оказаться другим... По другую сторону баррикады, которую ты воздвигаешь, защищаясь... Позволь мне оказаться таким, который сможет остаться рядом.
Девушка скрестила руки на груди, будто защищаясь от речи парня:
- Ну нет, месье, своими словами ты меня не проймешь. Помнишь, в запале я сказала про своего отца? Он тоже так же к моей матери ластился: позволь, прими, прости... Это было несколько раз - и знаешь, очень больно видеть, как мама снова и снова прощает... этого... который буквально сломал ей всю жизнь. Она до сих пор сломанная, а я такой быть не хочу.
Я на наглядном примере убедилась, что такие, как вы, измениться не могут. Так что тебе незачем было приходить сейчас и вести льстивые разговоры.
Презрение, с которым было почти что сплюнуто слово "этого", снова полоснуло Вадима по сердцу. Нет, он понимал, что своей прежней жизнью заслужил это презрение. Но как же больно его видеть сейчас - именно сейчас и именно от неё...
Но боль болью, а язык у парня всё же был подвешен неплохо, и даже сейчас он мог пытаться быть красноречивым.
- Оля, но ведь один случай - это только один случай... Разве ты знала ещё кого-то такого же, как он... и каким был я... так же долго и хорошо? Это прозвучит грубо, но... мне кажется, он никогда твою маму по-настоящему не любил. А я... я люблю тебя.
Ольга снова ехидно склонила голову, словно бы говоря: "Ну, и что же ты придумаешь ещё?"
- С любым из нас может что-то случиться рано или поздно, - продолжил Вадим. - Что-то такое, что переломит нас полностью... Что отвернёт в сторону жесткость, которая может подолгу жить в сердце. Со мной уже случилось... всего час назад я наконец осознал, что произошло, когда ты ушла. И теперь очень хочу, чтобы и ты ощутила подобное...
Ольге все же нелегко было слушать такие проникнутые чувством слова, но она уже успела решить для себя, что бороться с этим человеком будет до своего победного конца. И поэтому сейчас её речь особенно звенела металлом:
- Да, быть может, и так. Все мы что-то осознаем. Но я уже все сказала...
Знаешь, если такой вот... донжуан скажет внезапно, что влюблен, то это можно сравнить с тем, как если бы некий... к примеру, ученый придумает сверхскоростную боевую ракету, а потом, чтоб её проверить, выставит в окно, дабы спустить на свой город. Глупо и нелепо, то есть.
И, Вадим... я больше не вижу смысла продолжать наш разговор.
- Смысл... Я сам не так давно не видел смысла ни в чём, так что снова тебя понимаю, - Вадим наконец набрался решимости и поднял голову, глядя Ольге в глаза.
В глазах девушки отражалась решительность и желание сделать всё по-своему. Но за этой решительностью, казалось, ещё есть та мягкость и нежность, которые они дарили друг другу прошлым вечером.
И парень сделал ещё одну попытку вытащить её на поверхность.
- Несколько лет подряд я погружался в пропасть этого самого донжуанства... хотя со стороны, да и изнутри, она выглядела вполне весёлым временем, но снег в душе всё равно шёл. Он давно желал растаять, но всё не мог... А с тобой у моего сердца появился шанс на весну. Ольга, прошу, будь рядом в этой весне... Обещаю, все мои противоречия, вся та глупость и нелепость, с которой я долго жил, будут позади, если ты останешься рядом!
Ольга молчала. Лишь во взгляде ещё больше усилилась жёсткость, да руки слегка напряглись, словно она была готова замахнуться для удара.
- Почему всё же ты не хочешь допустить, что я могу сделать шаг навстречу?.. - едва не срываясь на крик, воскликнул Вадим.
Внутри девушки шла едва заметная любому другому борьба. Доверчивая натура пыталась пробить железо в нынешнем Олином настрое, но она, велев этой натуре заткнуться, тихо произнесла:
- Я уже сказала, почему. Я тебе не верю. Твои слова - ничто сейчас. Лишь пустышки, предназначенные для нежных идиоток.
А если ты меня в упор не слышишь - скажу прямо: зачем, зачем тебе искать то, что тебе не по силам?
"Ты же надорвешься..." - мелькнуло в её мыслях и тут же пропало. Ни капли жалости! Нельзя!
Ольга вся собралась, готовясь к последнему шагу борьбы, словно зверь к прыжку.
Может быть, если бы Вадим и вправду был тем обманщиком, которого она описывала в своих словах - он бы нашел и силы, и возможность убедить её. Но он уже был другим. А потому - не смог. Не выдержал этого напора.
- Однажды ты всё-таки услышишь этот голос... - тихо произнёс он. - Только, боюсь, уже умрёт не просто всё вокруг - уже не останется шансов у меня самого.
"Хотя сейчас тебе это безразлично..."
"А разве может быть небезразлично то, что считаешь ложью?"
- Прощай, Оля.
Вадим резко развернулся и, изо всех сил стараясь сохранять твёрдость шага, устремился вниз.
В темноту, которая попыталась научить его жить - а в итоге снова подвела под ещё более неотвратимую гибель.
Черный день
Он сам не помнил, как добрался до дома.
Кажется, город снова погрузился во мрак - не горели даже фонари. Кажется, где-то вдалеке гудели моторы, ни разу не оказываясь рядом. Кажется, ноги несли Вадима в никуда - но всё равно принесли домой.
В тот дом, который показался ему проклятьем, когда Вадим переступил порог.
Зачем всё это теперь?
"Теперь, когда моя жизнь становится неважной и катится в бездну..."
Странно, но, сказав себе это, Вадим резко успокоился. Боль и отчаяние остались, как и его чувство к Оле. Но уже не имели такого значения - просто потому, что чувствовать может только живой, а парень уже ощущал себя наполовину мёртвым.
А успокоившись, он почти автоматически привёл себя в порядок, рухнул в постель и мгновенно заснул - даже не успев ощутить очередного всплеска боли от воспоминаний о прошлой ночи.
Будильник Вадиму был всегда без надобности - его организм прекрасно знал расписание в университете, и за четыре года приноровился подниматься аккурат вовремя. Но в этот раз, отключившись поздно ночью, парень проснулся только около полудня.
И проснулся с ещё большим безразличием ко всему.
Однако где-то на задворках разума зудело: "надо". Надо продолжать жить. Надо делать вид, что всё как прежде. Хотя бы и потому, что кто-то из "друзей" может вспомнить о "богатеньком Буратинке" и начать вытрясать душу. Душу, которую Вадим благополучно оставил там - в чужом доме.
И потому парень решительно поднялся, быстро собрал вещи и устремился на учёбу.
К счастью, этот день у него начинался с третьей пары, и, в принципе, Вадим мог успеть к её середине. Но бежать у него всё-таки сил не было - а совершать невозможное парень себя приучить не успел. А потому однокурсники его увидели сидящим возле аудитории, когда выходили с лекции.
- О, Вадька-шоколадька! Мы уж думали, болеешь, а ты, значит, профукать нашего любимого Трифонова решил!
- Вадим, братан, где тебя так замотало, что аж про пару забыл?!
- Слушай, я тебе должен был неделю назад, да? Отложишь ещё? Стипендию задерживают...
- Как выходные? Небось как всегда - с оттягом!
- Держи тетрадку, скопируешь сегодняшнее - вернёшь, о"кей?
Реакция на появление парня оказалась неожиданно живой. Или он просто сравнил её с собственным состоянием?
Вадим отвечал коротко, по делу, ловко пожимал руки товарищам, говорил почти автоматически - красноречие уже засело в нём накрепко и не оставляло даже в сложный момент, и вроде бы никто ничего не заподозрил. Он держался чуть высокомерно, как и раньше, и это его спасало.
До поры до времени.
После на редкость занудного семинара (впрочем, тут уже состояние парня ни при чём - преподаватель был из тех, кто считает, что студенты должны учиться всему сами) Вадим направился на первый этаж, где расположилась едва ли не единственная на весь университет контора печатных услуг.
Возле лифта его догнал товарищ по группе Алексей.
- Вадим, ты же тетрадку ксерить, да?
- Да.
- Не возражаешь, если я на хвост упаду? У меня работа горит, если не распечатаю сегодня - научрук опять разорётся...
Вадим равнодушно пожал плечами и даже выдавил из себя некое подобие презрительной физиономии. Дескать, ну хочется тебе - иди, чёрт с тобой, мы таких вообще не замечаем.
Но подсознательно отметил: этот разговор неспроста.
Действительно, зачем для такого случая к кому-то присоединяться? В конторе работали их же ровесники, почти такие же студенты, и Вадим ни разу не мог припомнить, чтобы они хоть к кому-то - даже к нему самому, с его вечным высокомерием - относились неприветливо. На их курсе туда хоть раз сбегал каждый - всем доводилось пропускать занятия и затем копировать конспекты или, скажем, срочно, не уходя из университета, внести правку в текст своей работы.
Отсюда простой вывод: Лёша что-то хочет ему высказать. Или спросить. Сейчас разница невелика.
Пока в голове Вадима пролетали все эти мысли, лифт благополучно довёз их вниз и выпустил в длинный коридор. Стены, пол и потолок, покрытые полосами - широкими белыми и узкими чёрными - казалось, слегка гипнотизировали каждого, кто вздумает перебраться из одного конца здания в другой. Из окон бил свет - казалось, что с обеих сторон сразу, настолько ровно он заливал всё вокруг.
- Ты не спешишь?
- Не особо. Хочешь задержать?
- Вообще-то да, если честно...
Вадим на мгновение отвернулся, чтобы не показывать Лёше мелькнувшую в глазах боль. Затем, сжав кулаки, снова посмотрел на него и ответил:
- Говори. Только всё-таки не сильно затягивай. Лучше бы даже на ходу.
- На ходу так на ходу, - кивнул Алексей и медленным шагом двинулся вперёд. -Понимаешь, Вадим, ты, конечно, неплохо маскируешься. Многие из нашей группы, пожалуй, даже ничего и не заподозрили. Но всё-таки видно, что с тобой что-то не так. Я первым делом подумал, что какие-то тяжёлые выходные получились - ну, например, в клубе в коктейль отраву подсыпали, и ты до сих пор из-за этого немного не в себе...
"Отрава не в коктейле, отрава в поцелуе..."
Видимо, Вадима очень выразительно скрутило при этой мысли, потому что Лёша сразу же встревоженно спросил:
- Слушай, неужто я угадал?
Остановившись на чёрной полосе, Вадим повернулся к спутнику. В глазах парня горела боль - и скрыть её теперь не удавалось.
- Представь, что ты оказался в тайге в момент резкого похолодания. Мёрзнешь, не видишь ни черта - деревья сплошной стеной, и туман стоит. С собой ни спичек, чтобы развести костёр, ни верёвок, чтобы смастерить шалаш. И идти некуда - не знаешь ни одного места, где тебе нашлось бы место. Единственный близкий человек, с которым ты разделил саму свою жизнь, исчез, не попрощавшись, а ключ от дома ты сам со злости выкинул в колодец.
Лицо Вадима попало аккурат в узкую полосу между лучами света из двух окон. Тень ещё сильнее подчёркивала гримасу боли, которую парень тщетно пытался замаскировать под равнодушием.
- Представил, - тихо произнёс Лёша.
- Что тебе будет хотеться в такой момент?
- Наверное, единственно возможного. Смерти.
- Тогда ты понимаешь, что со мной. Мне каждую минуту хочется хлебнуть последний глоток жизни, а потом сделать так, чтобы он и вправду оказался последним. И каждый раз, каждый грёбаный раз приходится говорить - не сейчас, ещё не всё так плохо...
Я очень хочу это скрыть, Лёша, но ты меня вынудил сказать.
- Намёк понял, молчу, - усмехнулся Алексей, - поддержу твой имидж высокомерного богатея... А всё-таки, из-за чего тебя так переклинило? Действительно что-то на выходных случилось?
- Не что-то, а кто-то... И не стоит меня расспрашивать больше. Я не знаю, как долго ещё продержусь.
Алексей понимающе кивнул и твёрдым шагом устремился вперёд по коридору. Вадим поспешил за ним: разум снова взял дело под контроль, напомнив, что сделать конспект всё-таки надо.
Наверное, парню была нужна такого рода разрядка. Во всяком случае, остаток дня ему не пришлось прилагать таких больших усилий, чтобы сохранять внешне прежнее спокойствие.
Что при этом творилось у Вадима внутри - описывать не будем. Тем, кто не обделён воображением, тем, кто хоть раз испытал нечто отдалённо похожее, и так несложно представить, насколько ненужной казалась ему вся эта жизнь. Иным же даже самые подробные и ясные описания не скажут ничего - они не смогут этого понять, как ни один человек не смог бы выжить, нырнув в Марианскую впадину.
Вечер подкрался, как это часто бывает, незаметно. Вадим уходил в одиночестве, что тоже не было для него чем-то необычным. Может быть, кто-то и замечал неуверенность в его походке, но никто ни о чём не говорил.
Даже не пытался.
Ноги несли парня не к дому, а куда-то в дальнюю часть города. Как и прошлым вечером, только уже не под аккомпанемент тяжёлых мыслей, а с опустевшей головой и с сердцем, полностью погружённым в боль.
Новостройки каменными великанами смотрели свысока на человека, который, не помня себя, забрёл в их логово. В потухших глазах Вадима каждый огонёк на высоте казался бликом света, отразившимся от неведомой вершины.
И желание скрыться от остатков жизни внезапно вновь накрыло его.
Он всё равно уже не сможет простить себе ни обмана позапрошлой ночи, ни мнимого обмана прошлой. Или сможет, но когда будет уже поздно начинать снова. Человеческое существование слишком коротко, чтобы быть совместимым с такими переживаниями.
Захотелось в последний момент сделать что-нибудь невероятное - и распрощаться с этим миром на мажорной ноте. Сбежать в неизвестность, которая, быть может, окажется чуть добрее к оступившимся, чем реальность.
И, повинуясь внезапному порыву, Вадим направился к ближайшему подъезду и набрал на домофоне первый пришедший в голову номер.
- Кто там?
Девушка. Голос немножко похож на кого-то из бывших... на кого? Впрочем, неважно. Они уже все неважны.
Вадим отвечал почти что на автомате - подсознание выдавало фразы, исходя из старого опыта, из тех мгновений, который ещё недавно занимали в его жизни столь большое значение.
- Девушка, простите, что побеспокоил вас... Я забрёл не туда, сильно устал, и на улице ночевать не хочется. Можно я немного у вас в подъезде отдохну, соображу, куда идти?
Пауза. Не длинная, но парня измотала знатно.
- Вадим, ты, что ли?!
Парня на мгновение бросило в холодный пот. Неужто и в самом деле бывшая?
Впрочем, как уже сказано выше, ему это было неважно. Просто где-то в глубине вспыхнул испуг - вспыхнул и сразу же пропал, задавленный повисшим в сердце грузом.
- Я действительно Вадим... А мы с вами разве знакомы?
- Забыл уже меня... Ох, бабник! Ладно, черт с тобой, заходи!
Противный писк слился со скрипом открывающейся двери. Парень быстро скользнул внутрь и бегом метнулся к лифту.
Двадцать восьмой этаж... почти как в университете, на экскурсию в музей которого Вадим однажды ходил с компанией таких же парней из богатых семей - мелькнуло в голове воспоминание. Тогда Вадим с восторгом смотрел из окон, расположенных на такой высоте, что голова начинала слегка кружиться, если просто бросить взгляд вниз.
Сейчас же он молнией выскочил из лифта, сорвал печать с двери на крышу и в момент скрылся за этой самой дверью.
Ещё два лестничных пролёта - под конец пришлось сильно пригнуться. Немного возни с крышкой люка. И вот она - цель этого восхождения.
Отсюда уйти легче лёгкого - в любой момент. Высота и гравитация, объединившие усилия, превращаются в отличное орудие для исчезновения за чертой.
Вадим поднял лицо к небу. Солнце за время его блужданий давно скрылось, оставив только тонкую полоску света на самом горизонте. Звёзды, слово булавочные уколы на ткани, натянутой на сияющий небесный свод, били узкими пучками света прямо в глаза - не целясь, но при этом прожигая зрачки насквозь. И парень чувствовал, как от этих ударов сердце, уже давно заполненное сломанными снежинками чувства, съёживается ещё сильнее, сдавливает само себя - как умирающая звезда, готовая схлопнуться в чёрного карлика.
- Осталось ещё немного... Скоро у меня окончательно отберут то, о чём я не так давно мечтал, - вслух произнёс Вадим. - А у тебя я постараюсь забрать остатки твоей обиды... Всё, наверное, не смогу, но тёмные мысли будут мелькать у тебя разве что во сне и исчезать с рассветом, как всякая нечисть.
"А не будет ли ей тяжело знать, что я погиб из-за неё?.. Как бы с этим рассветом не стали появляться совсем иные тёмные мысли - те, которые только обострятся с моим уходом...
Исчез близкий... или даже нет - она меня не считает близким... просто - исчез после её слов... и ключ в колодце...
Но нет. Пусть её озаряет солнце. А мне... мне лучше сгинуть".
И с этой мыслью парень медленными шагами направился к краю, на ходу доставая из кармана зажигалку. Чиркнул кремнем - искра моментально подпалила тонкую струйку газа.
И приготовился шагнуть.
Объяснить, что произошло в следующие мгновения, не может никто. Никто из участников этих событий.
Один из них отключил свой разум добровольно.
Другая действовала на инстинктах.
А больше, кроме них, там не было никого. Свидетелями могли выступить разве что всевидящие звёзды. Но они никому не расскажут, а главное - навряд ли смогут понять эмоции, которые творились в душе у тех двоих, кто попал под их взгляд.
Точно известно лишь одно. Где-то через минуту после того, как Вадим занёс ногу над пропастью, далеко внизу с тихим треском упала на асфальт зажигалка.
И ровно в это же самое мгновение девушка, выскочившая на крышу следом за ним, наконец-то смогла оттащить парня от края.
- Как чувствовала... Не зря меня напугал твой звонок... Ох, хорошо, что я успела... И что тебя сюда понесло-то? Ты ж молод ещё - так со всем заканчивать... Или ты не этого хотел?.. Господи, как же я волнуюсь... Вадим, прошу, скажи хоть что-то! Ты ведь живой вроде...
- Зачем ты здесь?
- Вечно вас, парней, надо спасать от всяких глупостей...
- Меня не надо. Сделал - расплачиваюсь.
Девушка на секунду замолчала, а затем тихо ответила:
- Вряд ли твой проступок стоит такого финала. Ты однажды порвал мою жизнь пополам - и что же? Я до сих пор жива... и даже нашла свой путь к счастью - через тех, чьи жизни пересеклись с моей и добавили в неё новых красок. А когда-то ведь и сама думала, что недолго осталось до последнего мгновения! Но устояла, объяснила себе, что ещё не настал тот чёрный день, в который это было бы спасением...
Вадим наконец решился заглянуть ей в глаза - в те глаза, которые он сам где-то в глубине души боялся увидеть. С тех пор, как Ольга изменила его, парень стал совсем иначе относиться к своим прошлым любовницам.
И, кажется, эта девушка тоже видела его совсем иначе. В её глазах ровным сиянием светилось сочувствие и понимание.