Город, в котором жили Экрахты, находился далеко от побережья Арктического океана, поэтому до него не докатилась катастрофа, постигшая прибрежные города. Взбесившаяся бывшая Атлантика, пожравшая побережье на сотни километров западной части европейского континента, угомонилась, выбилась из сил и залегла на своем новом ложе.
Люди, когда-то освоившие Космос, заселившие Дальние Доминионы, вновь столкнулись с первозданной стихией на своей родной планете, вновь ощутили первобытный страх перед силами природы, которые, казалось бы, должны уже быть обузданы, приручены и впряжены в работу. Наверное, вот так и рождались в свое время легенды о борьбе Левиафана - Зверя Морского с Бегемотом - Зверем Земным...
Обо всём, что происходило на Земле в первые часы после Рокового Удара Серёжа Экрахт, разумеется, не знал, он просидел это время дома: мама строжайше запретила ему выходить на улицу. А в тот день, когда всё только началось, он играл во дворе и в очередной раз пересказывал товарищам о своем полете на Марс. И каждый раз к их компании присоединялся кто-то новенький, и Серёже приходилось начинать заново. И его рассказ обрастал новыми подробностями...
И вот когда Серёжа дошел до того места, где он помогал дедушке настраивать промышленного робота в сборочном ангаре, началось что-то странное и страшное.
Сначала донесся далекий гул, очень похожий на старт большого стратосферного корабля: фулл-дром находился не так далеко от их района. Ребята даже не обратили на это внимания, но гул не прекращался, а нарастал и катился всё дальше, постепенно переходя в серию взрывов, которая тоже приближалась, словно какое-то необычное обратное эхо. А через несколько минут грохнуло так, что все, кто был во дворе, попадали на газон. На деревьях листва задрожала так, словно стволы трясли какие-то великаны-невидимки. Дрожали качели, карусели и даже само ограждение детской площадки. Гудели все металлические конструкции, что были во дворе. Что-то тонко выло на грани слышимости. Самые младшие заревели, и мамы быстро повели их домой.
Серёжа с ровесниками всё еще лежал на газоне и смотрел сквозь сетку, где на отдельной площадке у ребят постарше искрились велосипеды и скейтборды. Пластик на них вспучивался и лопался, а металл изгибался неестественным образом, превращая велосипеды в то самое странное и страшное. Серёжа никак не смог бы этого пояснить, но они словно бы стали оживать и становились опасными для людей.
Вот тогда Серёжа случайно взглянул на свой дом. Показалось, что по его поверхности пробежала волна, как по луже воды при легком дуновении ветра. Дом стряхнул оцепенение, пробудился и осмотрелся вокруг сотнями окон-глаз.
"Это не правда! Дом не может быть опасным. Папа говорил - мой дом, моя крепость! Дом - друг человека".
И в этот миг мама позвала его с балкона. Странное видение исчезло, дом стал прежним, но Серёжа всё равно не смог войти в подъезд. Тот казался теперь какой-то длинной и темной трубой, кишкой. Шагни в нее и пропадешь навсегда.
Так он и стоял, пока за ним не выбежала мама. Вид у нее был очень испуганным и растерянным. Похоже, что она что-то знала, гораздо больше, чем сам Серёжа. Видимо папа её о чем-то предупредил перед отъездом. Да, он же военный летчик, работает на Корпорацию и ему, несомненно, известны некоторые секреты.
Однако маму испугали клубы дыма, виденные из окна спальни и эти взрывы, что слышались вдалеке, но более того экстренный выпуск новостей. Серёжа, оказавшись дома, устремился в зал. Коммуникатор еще работал, и на большом экране показывали "Новости без комментариев". Он видел лишь какие-то взрывы, разрушенные дома, вихри пыли, перевернутые машины, вывороченные деревья, рухнувшие самолеты и флаеры. Мама ничего по этому поводу добавить не смогла, сказала лишь, что такое творится повсюду. Но главное, она не знает, что безопаснее: оставаться в доме или скорее уехать из города?
Вполне возможно, что если бы она решилась тогда на немедленный отъезд, Серёжу ждала совершенно иная судьба. Но случилось так, а не иначе. Растерявшаяся мама оставалась дома.
Серёжа ни о чем подобном не подозревал. Просто ходил из комнаты в комнату. Новости ему надоели, он хотел посмотреть мультики, но мама запретила переключать новостной канал. На планшете смотреть было не интересно - вот он и слонялся неприкаянным.
Тем временем продолжали доноситься далекие взрывы и неприятный, давящий на уши гул, чувствовалось, как дом время от времени подрагивает, словно вновь пытается пробудиться.
"Спи!" - приказывал ему Серёжа и дом засыпал.
Вот в таком неведении прошло дня два-три, которые для подвижного Серёжи показались месяцем заточения. Мама несколько раз уходила, но его с собой не брала. Он пробовал дозвониться до друга Лёхи, но связи не было ни по интеркому, ни по интернету, ни даже по старому, но надежному телефону. Серёжа много раз выходил на лоджию мимо старинного буфета и смотрел на опустевший двор. Друзей не было. Не было вообще никого: ни людей, ни кошек, ни даже голубей. Не было и велосипедов на спортивной площадке. Конечно, их забрали владельцы, но Серёже отчего-то казалось, что они ожили и сами разбрелись по самым темным закоулкам и углам.
Листва на деревьях продолжала дрожать, а на некоторых даже облетела или пожелтела. А еще небо сделалось каким-то не таким. Казалось, воздух стал прозрачнее, жиже, потому что даже днем стали заметны звезды. Правда несколькими днями спустя небо затянула низкая плотная дымка, а звезды исчезли на много лет.
В какой-то день по телеканалу незнакомый, но солидный человек огласил, что Землю постигла катастрофа. Это было связано с какой-то далекой планетой и ее необычными морскими обитателями. Человек сообщал о глобальных разрушениях, многочисленных жертвах, но ничего не говорил, что теперь делать. Выступление повторялось несколько раз в записи, а после этого телевизор вообще перестал показывать.
Вот тогда мама решилась уехать из города. Сначала она сомневалась. Куда уезжать? К тёте? К бабушке? Будет ли там безопаснее? А что здесь? Раз уже и так ничего не случилось, не лучше ли остаться? Мама металась по квартире, собирала вещи, складывала и перекладывала чемодан.
Наконец они собрались и вышли из подъезда. Серёжа убедился, что тот действительно стал темнее и длиннее. А пока он осматривал дом и двор в поисках изменений, мама быстро забросила чемодан в багажник и завела машину. Вообще они редко куда на ней ездили, и у мамы не было особых навыков вождения, хотя папа часто сажал ее за руль. Сам он водил еще реже, приговаривая обычно: "Рожденный летать, ползать не может!" Мама над этим всегда смеялась и называла папу "летуном-хвастуном". Но сегодня ей было не до шуток, поэтому Серёжа молча забрался на сиденье, пристегнул ремень и уставился в переднее стекло.
Поначалу они ехали довольно быстро, поскольку городской транспорт не ходил. Но ближе к выезду из города в сторону нижегородского шоссе частного автотранспорта становилось всё больше. А вскоре им пришлось остановиться из-за пробки. Мама не любила стоять на месте и, развернувшись, покатила в другую сторону...
Кажется, Серёжа задремал, а когда проснулся, не понял, где они находятся. Затем он увидел подъемные краны и сообразил, что они едут возле речного порта в сторону Победилова.
Серёжа с подозрением следил за кранами. Они и раньше ему казались похожими на железных динозавров, а после случая с велосипедами так и вовсе стали вызывать недоверие. Серёже даже показалось, что один самый проворный уже сдвинулся со своего места и шагает через дома наперерез их машине.
Мама опять резко затормозила: снова пробка. Серёжа покосился на кран, тот замер.
"Притаился, выжидает. Чего тебе от нас надо?! Стой, где стоишь!"
Мама еще не раз пыталась выбраться из города разными направлениями: и через Старое Аракчино, и через локус Нагорный: везде одно - пробки. Сотни людей, послушав телеобращение, устремились вон из города. Очевидно, этого спонтанного бегства никто не ожидал, иначе выезд был бы организован. Но, похоже, администрации города не было до этого никакого дела: выезды из города оказались запертыми во всех направлениях. Так они вынуждены были вернуться обратно.
Дом высился неприступной крепостью и казался более надежным, нежели весь остальной город или те его районы, что им довелось повидать из-за стекла автомобиля. Мама казалась расстроенной и потерянной. Она явно не знала, что еще можно предпринять: ходила из комнаты в комнату, включала и выключала коммуникатор и телевизор, бралась за телефон, выложила вещи из чемодана, машинально приготовила поздний ужин.
* * *
Ближе к вечеру к ним зашел Виталий Варсегов, мамин однокашник и сосед через подъезд. "Бывший мамин ухажёр", - как высказывалась бабушка в его отношении, когда Серёжа был совсем маленьким.
Сейчас он сидел с книжкой в руках в своей комнате и не особенно прислушивался к разговору взрослых, но, кажется, Виталий знал больше, чем говорилось по телевизору до того, как тот перестал работать.
Эния тоже слушала бывшего приятеля в пол-уха.
- Пойми, - возбужденно говорил Виталий. - Произошло что-то ужасное, из ряда вон выходящее! Это не в пределах города или округа, это в пределах всей Земли! По крайней мере, пострадали Европа и Северная Америка!
- Откуда тебе-то об этом знать? - парировала Эния.
- У нас спутниковая связь. Она всё еще работает в отличие от сотовой и прочего!
Эния кивнула и только.
- Европа и Северная Америка пострадали, - продолжил Виталий. - И пострадали серьезно. Это не просто поваленные деревья и сорванные крыши с киосков.
- Я поняла. - Эния подняла усталые глаза на Виталия. - Всё очень серьезно. Тогда скажи, что делать?
- Надо уходить из города.
- Я как раз сегодня днем пыталась это сделать! - парировала Эния. - Все дороги забиты.
- Это не просто пробки - выезды перекрыты.
- МСОПом?
- Не совсем так. - Виталий поднялся и начал маячить перед Энией. - Там... там что-то с искривлением пространства...
Эния прервала его объяснение заливистым смехом.
- И ты туда же?!!
- А кто еще?! - Виталий совершенно серьезно взглянул на бывшую одноклассницу.
- Серёжка! Он, выдумщик, видел, как велосипеды превращались в динозавров.
- Можешь его позвать? - серьезно попросил Виталий.
Серёжа вошел и солидно поздоровался с Виталием за руку. Он немного ревновал его к маме, но старался никак этого не показывать. Хотелось выглядеть серьёзно, ведь у него самого была подружка, правда далеко, на Марсе...
Сначала недоверчиво он рассказал то, что видел: как менялись велосипеды, а главное - дом. К удивлению Виталий выслушал его совершенно серьезно и внимательно, а мама наоборот - нет.
- Вот два фантазера на мою голову!
- Я не думаю, что это всё фантазии, - нахмурился Виталий. - Здесь явно признаки микроволнового излучения.
- Да, конечно, ты же у нас физик, а я простой гуманитарий.
Виталий покосился на Серёжу: можно ли при нем говорить?
- Видишь ли, в чем тут дело. Пока об этом никто не говорил вслух, - начал он осторожно. - По СМИ передали лишь о вторжении инопланетного флота.
- Но он же разбит! - всплеснула руками Эния.
- Так нам сказали. Но мы не знаем, успели или нет, айласанцы что-то предпринять, перед тем как...
- ...перед тем как испариться, они включили машину, переделывающую велосипеды в монстров, чтобы так поработить землян?! Что сказать?! Умно! - Эния опять расхохоталась. Серёжа покачал головой, не одобряя мамину беспечность. Виталий вздохнул:
- Есть слухи, что наши военные применили против айласанского флота какое-то устройство под названием Кфер. И то, что происходит сейчас на Земле, его рук дело, образно говоря.
Последняя фраза включила воображение Серёжи. Кфер представился ему как страшный инопланетный зверь, изрыгающий пламя и что-то еще невидимое, но действенное. То, что превращает технику и даже дома в чудовищ. Что ж, это вполне укладывалось в его детское восприятие мира. Теперь всё становилось на свои места. Этот Кфер проглотил корабли айласанцев, а для равновесия оживил всю земную технику. Всё ясно и просто! И как это мама так легкомысленно ко всему относится?
- Ночью мы идем запасаться всем необходимым, - продолжал меж тем Виталий. - Потом уходим из города. Поедем на машине сколько можно, потом будем пробираться пешком.
- Наугад? Как в "Сталкере", будете перед собой бросать гаечки с лямочками? И ты думаешь, я пойду с вами туда, не знаю куда, да еще с собой Серёжку потащу? - Эния осеклась, вспомнив, что сын сидит рядом, в соседнем кресле. - Инопланетяне разбиты, значит, скоро Иларн вернется. Он у меня военный летчик, летает высоко, ему сверху виднее. Вот он и скажет, что делать.
- Значит, нет! - В голосе Виталия проскочила нотка, которую Серёжа не разобрал, а Эния лишь отрицательно покачала головой. - Тогда хотя бы продуктами запаситесь.
- Зачем? - Эния подняла изумленный взгляд. - Всё уже закончилось.
- Всё только начинается. Администрация не владеет ситуацией, скоро начнутся погромы. - Он хотел еще добавить, что Иларн может не вернуться, но не стал пугать одноклассницу, особенно маленького Серёжу. В конце концов, кто он им?
Виталий ушел с тяжелым сердцем - он предупредил, а дальше пусть сама решает, как хочет. Эния - взрослый человек. Да, взрослый, но он её по-прежнему любит. Даже, скорое всего уже не любит - любовь давно перегорела, перебродила - это что-то сродни... тоски, ностальгии?
Виталик влюбился в Энию во втором или третьем классе? Вот даже этого он уже не помнит точно. Да, она тогда танцевала: занималась в танцевальном кружке творческой студии при школе, а он годом позже пришел в технический кружок изучать радиотехнику. Кажется так.
В тот момент он ее не замечал, а обратил внимание лишь на отчетно-показательном выступлении. Эния танцевала в группе из восьми девочек танец, связанный с морем. Виталий лишь помнил, что девчонки были одеты в белые юбки и блузы с матросскими воротниками. Выглядела Эния эффектно: высокая, стройная, длинноногая с красиво забранными в узел волосами. Впрочем, так выглядели все девчонки, но он заметил лишь ее одну. После выступления он пробрался в гримуборную и прямолинейно и довольно сумбурно выразил ей свое восхищение. Все девчонки рассмеялись, а Эния была удивлена. Она совершенно не ожидала так скоро и неожиданно обрести своего первого поклонника.
С того дня они стали общаться. Виталик завоевал ее сердце, проявив незаурядный для младшеклассника интеллект. Как-то он пошутил: мол, с таким именем надо петь, а не танцевать. Эния удивилась:
- Так ты знаешь эту певицу?
- Раньше не знал, теперь знаю. Специально послушал все ее песни.
- Вот как?! - Эния вскинула на Виталика огромные голубые глаза. - Тебе понравилось?
- Редкое имя и... красивое. Кто тебя так назвал?
- Папа. Он у нас выдумщик и фанат. Младшую сестрёнку он вообще назвал Миленой.
Так началась их дружба, продолжившаяся до выпускного бала. Никто из окружающих их одноклассников уже не сомневался, что они и дальше будут вместе, но...
Эния решила продолжить учебу в столичном Университете в области международных отношений. Виталий довольствовался местным институтом - хотел продолжать изучение радиотехники. Это оказалось их первым разногласием. Виталий искренне переживал, что лишается общества такой динамичной, неугомонной подружки. Но Энии всё время куда-то надо было мчаться. "Бечь", - как выражалась ее мама. И хотя она подарила Виталию свою любовь перед самым отъездом, решения своего не изменила.
Время учебы пролетело очень быстро. По окончании Университета Эния сразу же сбежала в Европу. Наверное, она и заезжала домой, попрощаться с матерью и сестрой, но только Виталий об этом не знал. Тем не менее, он продолжал следить за ее успехами. Успехи эти заключались в основном в том, что за первые же полгода пребывания за рубежом та выскочила замуж за француза и стала Энией Фармер.
"Эта фамилия должна бы достаться её сестре", - сыронизировал тогда Виталий.
Когда в Европе начались первые беспорядки, связанные с Затоплением, уже разведенная Эния оказалась в Германии, в Лиге Спасения. Тогда во время эвакуации одного из прибрежных городков она и познакомилась со своим будущим мужем Иларном Экрахтом, а вскоре вернулась домой с новым супругом и двухмесячным Серёжей.
Всё это Виталий знал, и всё равно его отношение к своей бывшей однокласснице и первой любви не поменял. Вот сейчас у него был шанс изменить ситуацию. Настоять, забрать Энию и ее сына, увезти, но... Виталий видел, с каким безразличием слушала его Эния. Второго мужа она любила. И не только любила, но и уважала. Прыти со времен молодости у нее, конечно же, поубавилось, но она оставалась прежней легкомысленной, непоседливой девчонкой, импульсивной и...
- И хватит об этом! - Приказал сам себе Виталий, выходя из подъезда. Этот разговор окончательно повлиял на его отъезд из города.
* * *
- Кажется, в нашем полку прибыло?! - Такими словами был встречен Виталий Варсегов своими коллегами по работе. Теперь это были участники "Сопротивления", правда, чему или кому они сопротивлялись - окончательно решено еще не было.
- Разобрался со своей ненаглядной? - полюбопытствовал Паша Преображенский.
- Она решила остаться, - не вдаваясь в подробности, коротко ответил Виталий.
- Ну и ладно, - хмыкнул Паша. - Всем известно: женщина на кораб...
- Заткнись! - огрызнулся на него Виталий.
- Я не собирался...
- Заткнитесь вы оба и займитесь делом! - рявкнул на них Ксенофонтов.
Виталий молча послал своего коллегу туда, куда они собирались: за пределы города и принялся укладывать кое-какое оборудование. Ночью они намеревались уезжать. Вслух все говорили о разведке, но понятно, что это было самое обыденное бегство и это бегство было обусловлено страхом, а страх происходил от осведомленности.
Лаборатория, в которой работал Виталий Варсегов и которую уже много лет возглавлял Юрий Александрович Ксенофонтов, по сути своей была небольшим, но самодостаточным институтом, относящимся к более сложной внутрироссийской структуре, изучающей электромагнитные и гравитационные поля в глобальном масштабе. По некоторым источникам в их работе был заинтересован Азнакал - храм современной науки и самых передовых достижений. Для института Азнакал - означал, прежде всего финансирование. Долгосрочное финансирование долгосрочных проектов. Азнакал хоть и принадлежал частной структуре, но Корпорация "Техники освоения космоса" занимала самый весомый сегмент космического рынка. Корпорация создавала не только технику, но и вела собственные разработки в этой сфере. Создавала теорию полетов в гиперпространстве, следовательно, необходимо было создание модели этого самого гиперпространства. А изучать его можно было лишь косвенно, основываясь на магнитном и гравитационном резонансе. Для этого была нужна сеть точек не только в космическом пространстве, но и на планетах, спутниках, астероидах, в том числе и на Земле. Поэтому когда небольшому, "уездному" институту в российской глубинке предложили стать частью Большого Целого, обрадовался не только Виталий.
"Пусть мы станем называться иначе, но работой будем обеспечены до конца дней своих", - так тогда сказал Ксенофонтов, озвучивая новости. Сейчас видимо наступили те самые дни.
Лаборатория изучения магнитно-гравитационного резонанса была обеспечена спутниковой связью - собственностью ТОК - со всеми подобными лабораториями не только на Земле, но и в космосе. Именно так сотрудники лаборатории узнали, что происшествие затронуло не только их город или область, а имеет глобальное значение. Узнали, что его источник находится где-то неподалеку от Земли, в ближнем космосе. Первые дни лаборатория получала пусть и обрывочную, но достаточно емкую информацию о бушующей на планете катастрофе. Как специалисты они вполне могли понять, что по Земле нанесен мощнейший магнитно-гравитационный удар, сравнивать который было не с чем, разве что с магнитно-гравитационными индукторами.
МГД-индукторы или МаГи - являлись устройствами, позволяющими звездолетам проникать в гиперпространство. По сути своей это были своеобразные ножи, вскрывающие пространство. Гипиндукторы создавали надрез или более точно прокол, но то, что случилось 19 августа походило на вскрытие. Каким образом это было сотворено, оставалось для участников "сопротивления" загадкой, но они понимали механизм происходящего. Пространство было вспорото и оставлено открытым. А всем известно, что в незакрытую рану проникает инфекция. Какая именно инфекция может просочиться в космическую рану, они знали от своих боссов-небожителей из Азнакала. В орбитальном институте было отделение, плотно занимающееся "призраками", подцепленными в гиперполетах, и утешительной информации в этом направлении было мало. Именно по этой причине сотрудников лаборатории охватил страх.
Кроме прочего стало известно, что результатом катастрофы стала не огромная воронка, удар походил скорее на выстрел из дробовика. Северное полушарие было покрыто мелкими многочисленными уколами, между которыми имелось достаточно большое нетронутое пространство. Туда и следовало немедленно выбираться. В тот же день, когда суть происходящей катастрофы стал относительно ясна, Ксенофонтов уехал в администрацию города. Там он более двух часов пояснял необходимость немедленной эвакуации горожан. Чиновники лишь кивали головами и многозначительно помалкивали: либо не воспринимали всерьез близкую опасность, либо просто не представляли, как и куда можно эвакуировать огромный город? Тем более что спонтанное бегство горожан уже началось само собой.
Через несколько дней была окончательно утрачена связь с головным институтом, и тогда оставалось только одно: бегство. Это слово было произнесено шефом лишь единожды, в момент первого и ясного осознания момента истины. Далее стали говорить о необходимости выхода за пределы пораженного участка, выявлению его границ, изучению происходящего снаружи, поиску решений по закрытию воздействия, оказанию противодействия. Так выскочило слово - "сопротивление".
В распоряжении лаборатории кроме всего прочего были два бронетранспортера. Это были списанные машины времен Войны за ресурсы, которые военные передали в пользование ученых для решения собственных задач. Именно их решили использовать для прорыва за границы образующегося анклава. А границы эти становились всё отчетливее день ото дня. Рана, нанесенная планете, затягивалась неизвестными пока силами, и могло случиться так, что покинуть пораженный участок в скором времени не удастся.
По этой причине группа спешила, по этой причине "лишних" решено было не брать. И по этой же причине Виталий приходил и уговаривал Энию уехать вместе с ним. Но уговаривал он ее не особенно упорно. Он не объяснил главного - реальности надвигающейся опасности. Почему? Может сам не был в ней уверен до конца. Может опасался неизвестности там, за границами анклава. Может была и другая причина, но так или иначе в путь он тронулся в одиночестве.
Шестеро его коллег из числа приближенных к шефу взяли с собой членов семей, и в общей сложности на два бронетранспортера набралось восемнадцать человек. С учетом запасенных продуктов и оборудования становилось тесновато. Но оставлять что-то из оборудования не имело смысла: его брали именно для того, чтобы обеспечить безопасный путь.
* * *
Серёжа укладывался спать.
- Мам, а дядя Виталий правда говорил об искривлении пространства? Я не очень-то понимаю такие вещи.
- Дядя Виталик такой же выдумщик, как и ты. Просто в своем институте... Он еще в школе был физиком-лириком, всё выдумывал чего-то там, в походы ходил.
- Он, что бойскаут?
- Ага, последний. Спи давай.
Эния погасила свет и вышла из комнаты сына. Приход Виталия странным образом ее успокоил. Теперь для нее всё стало ясно: была попытка вторжения, но сейчас вторжение предотвращено, значит - победа. Зря она пыталась уехать. А кто сейчас панически бежит из города - это те люди, которые не знают в чем дело. Вот и всё! А всё, что надо было сделать администрации - объявить об этом в СМИ. А то, что Виталий говорил о каких-то там искажениях - это его фантазия, чуть более взрослая, чем у Серёжи. Надо дожидаться Иларна - вот так она и поступит.
* * *
Комендантский час еще не установили, и полуночный отъезд оказался вполне безопасным. Ни один из редких патрулей МСОПа не смутили два БТР катящих прочь из города: эмблема ЛМГР в городе была известной. МСОПовцы знали, что последнюю и наиболее достоверную информацию они получали именно от этой лаборатории магнитного резонанса. И два БТРа стремительно исчезающих в наступающей темноте воспринимались как выезд ученых в полевые условия. Никому и в голову не приходило проверять какие-либо документы или требовать разрешения.
Куда именно они бежали, пока не было решено окончательно. Первая задача - вырваться за пределы города, осмотреться и уже тогда решать какие дальнейшие действия предпринять. Поэтому выбрали северное направление, как наиболее оптимальное от лаборатории до границы пораженного участка. Эту границу можно было видеть по ночам из окон верхних этажей безо всяких приборов. По последним полученным данным за городом, несомненно, должны быть безопасные участки. Вопрос, как далеко они находились? Но это можно было определить, лишь оказавшись на месте. Что делать в случае, если не удастся пробиться сквозь границу? Вопросом этим задавались, несомненно, все, но вслух пока никто не озвучивал: не слоило лишний раз нервировать и без того испуганных домочадцев.
Виталий потихоньку рассматривал пассажиров. Некоторых он знал хорошо, кого-то лишь по именам, а кого-то не знал вообще. Время от времени он представлял среди них Энию: видимо действительно первая любовь не ржавеет...
С собой был взят максимальный запас топлива, продуктов. Имелось кое-какое оружие. Виталий с удивлением покосился на несколько автоматов. Паша в ответ на этот косой и молчаливый взгляд лишь усмехнулся и похлопал по какому-то ящику и сумке камуфляжного цвета. Мол, пака ты там прощался, мы без дела не сидели. Виталий не стал выяснять источник появления оружия в сугубо мирной лаборатории, лишь мысленно разобрал и собрал автомат.
Оружие, понятное дело предназначалось не для тех, кто мог внезапно появиться на границе чужого пространства, а для мародеров. Такие личности начали попадаться уже недалеко от лаборатории - там, где не было патрулей. Пока по-тихому растаскивали из магазинов то, что можно было тащить. На углу Складской и Деповской улиц был вскрыт склад обеспечения районной линии доставки. Из-за отсутствия связи мародеры чувствовали себя безнаказанно. Здесь было многолюднее, продукты увозились машинами. Шеф сообщил о беспорядках по рации. Кто-то ему ответил и обещал прислать кого-нибудь.
"Скоро так будет повсеместно. Наверное, стоило ее попытаться уговорить", - подумал Виталий, глядя в узкую смотровую щель борта бронетранспортера.
В общем-то, до границы города они добрались без приключений и происшествий, как собственно и предполагалось. Когда начались фермерские угодья, дорога сделалась у?же, потому скорость пришлось снизить.
Остановиться пришлось перед поваленным деревом. Оно не просто упало, а оказалось спиленным, потому становилось понятным, что это засада: никакие силы МСОПа дороги перекрывать не собирались, да и не подобным способом. Несомненно, здесь тормозили одиночных горожан, спасающихся бегством. Когда Стас остановился, решая с какой стороны лучше объехать препятствие, из леса показалось около десятка вооруженных людей. Видимо они не ожидали, что добычей окажутся бронетранспортеры. Достаточно было развернуть в их сторону башенку, чтобы они исчезли. Разбираться с тем, что вместо пулемета там сейчас стоял датчик направленного приема магнитно-гравитационного поля никто из них не рискнул. Машины объехали препятствие и поехали дальше осмотрительнее.
- Может стоит замазать эмблемы? - поинтересовался Паша. Но сообща решили, что малознакомая за городом аббревиатура сможет сильнее воздействовать на вероятного противника, чем ее отсутствие и прения на том закончились.
На рассвете решили остановиться. Не спавшие всю ночь люди клевали носами, а дети начинали хныкать. Троих сотрудников Ксенофонтов отрядил для сбора данных - просто провести разведку. Остальные стали устраиваться ко сну. Две семьи занялись готовкой раннего завтрака: мужчины развели костер, а женщины взялись за припасы. Среди них были и саморазогревающиеся пакеты из солдатского рациона, но их решили оставить на случай менее благоприятных обстоятельств.
Если бы ни два бронетранспортера, всё происходящее выглядело бы как пикник на обочине.Оказавшись на природе, люди расславились: послышались смешки и анекдоты. Этим, однако, лишь пытались заглушить страх, который никуда не исчез и который по-прежнему руководил всеми действиями малочисленной группы.
Разведка вернулась быстро. С верхнего этажа брошенного дома были проведены замеры показаний: ничего нового выяснить не удалось. Да, напряжение выросло на одиннадцать процентов, но это мало о чем говорило. Визуально же до границы оставалось километра два-три. Ничего более существенного или обнадеживающего наблюдение не дало, поэтому решили времени не тратить, а позавтракать и сразу же ехать дальше.
* * *
Когда по показанию приборов до границы оставалось не более километра, машины снизили скорость до десяти-пятнадцати километров в час. Два БТРа продолжали двигаться по абсолютно пустому шоссе, которое с каждым десятком метров всё сильнее затягивалось туманом или дымкой. Вскоре пришлось снизить скорость еще, а уже через сотню метров машины встали. Паша и Виталий вынуждены были выйти и пройти немного вперед, чтобы увидеть путь за поворотом. Едва они выбрались на шоссе, стала ясно: никакого тумана или дымки нет! Предметы вокруг просто утратили цвет и плотность! Это стало понятно, когда водители увидели перед собой ярких и ясных людей. Походило на коллаж, когда сочный снимок накладывался на другой - черно-белый, мутный и нечеткий.
- Вот тебе и фотошоп! - удивился Стас, сидевший за рулем первой машины.
- С нами случится то же самое? - нарушил благоговейную тишину кто-то из пассажиров.
- Не успеют. Трогай, - приказал Ксенофонтов, не обозначив, кто именно не успеет сделать то же самое.
Виталий и Паша так и шли перед ползущими машинами с автоматами наперевес: приказ завлаба. Это успокаивало, вселяло иллюзию защищенности. Против случайных людей автоматы были бы действенны, а вот против того, что могло появиться с той стороны...
Сначала пейзаж вокруг едва-едва проглядывал, но через полсотни метров казалось, что шоссе идет по пустоте. Поля, рощи, дома фермеров, кустарник, даже небо - всё исчезло! Ничего вокруг, ничего! Решительно ничего не стало видно.
- Кажется, кое-что начинает проясняться, - нарушил тишину Виталий.
- Кажется, всё как раз затуманивается, - парировал Паша.
- Я о том, что нам было известно теоретически.
- А, ты по поводу энергетики смежного пространства?
- Ага. Помнишь семинар по теории взаимопроникающих пространств? Кто его вел?
- Кто-то из Небожителей, - ответил Паша, имея в виду ученых Азнакала. - Ты это к чему? Что соседствующее с нами пространство отсасывает не только энергию, но и цвет, фактуру?..
- И еще реальность, - уточнил Виталий. - Это же очевидно, посмотри вокруг! Этим можно подтвердить и гипотезу о происхождении симбионтов.
- Да, согласен, - кивнул Паша, еще раз осматривая пустоту вокруг. - Но только у нас пока нет доказательств, что вот это всё утекает в соседнее пространство с преобладающей энтропией.
- Какие тебе еще доказательства?! - возмутился Виталий. - Нас вскрыли, взрезали по живому. В этот разрез утекает энергия, вещество и всё остальное.
- Тогда за каким чертом мы идем вперед? Нас тоже засосет и...
Оба замолчали. Впереди словно колыхался занавес из блеклого разноцветья. Вот и край! Край их реальности. Что там дальше? Все их разговоры были всего лишь догадками, не имеющими научного подтверждения. Сейчас вполне могло статься так, что они станут первооткрывателями. Получат эти самые научные доказательства, но какой ценой?
Виталий поравнялся с Пашей и тоже замер.
Если судить по тому, что уже случилось, то с той стороны никто не вернулся, а это было дней пять-шесть назад. По идее граница должна лишь продолжать уплотняться, а охваченное пространство сжиматься. Но опять же - это лишь теория, догадки. Происходящее обычной человеческой логикой объяснить не получалось: рамки ее были узковаты и двое ученых просто стояли и смотрели, зачарованные игрой цветных переливов. К ним присоединились и остальные. Постепенно покинув машины, люди вышли на дорогу и всматривались вперед.
Кто-то из сотрудников достал прибор и попытался оценить напряженность поля. Но прибор либо врал, либо отключился. Что стоило предпринять? Стоять на месте было неосмотрительно, возвращаться глупо, идти вперед - страшно.
"Проверка связи". - Фраза нарушила молчание и бездействие. Ксенофонтов решил проверить рации - единственное средство связи и оно к удивлению работало.
- Есть связь, - ответил Паша, у которого была включена рация. - Саныч, я пойду, посмотрю, чего там и как. Буду на связи.
- Не глупи, - одернул его Виталий.
- А есть еще варианты? - Паша бодро пошагал вперед. Виталию показалось, что через несколько шагов и тот стал бесцветным и полупрозрачным, но сам с места не тронулся. Паша дошел до границы или до того, что ему самому виделось границей. Здесь вроде бы тянуло ветром, словно эта самая цветастая пелена пропускала сквозь себя воздух. Он уходил туда, в неизвестность.
- А ты, похоже, прав, - сказал Паша в рацию.
"О чем ты?" - долетел голос шефа.
- Это я Виталику. Смежное пространство высасывает наше.
Паша взял из подсумка магазин и швырнул его вперед. Он полетел медленно, совершенно не так, как должно бы быть. Паша сумел рассмотреть, как магазин становится бесцветным, затем прозрачным. Сквозь его корпус стали видны патроны. Паша даже успел пересчитать их.
Вдруг полупрозрачный магазин, словно кто-то ухватил и дернул к себе: он резко пропал. Паша вздрогнул и отступил назад, продолжая всматриваться в игру цветов.
Что-то вынырнуло с той стороны, что-то бесцветное и удлиненное как хобот или змея. Оно начало ощупывать пространство за спиной у Паши и поэтому он не видел этого. Видел Виталий.
- Паша! У тебя за спиной какая-то дрянь!
Тот обернулся и вздрогнул. Оба смотрели друг на друга, и оба видели один другого сквозь гибкое, но неуловимое нечто. Хобот продолжал ощупывать пространство и приближался к Виталию. Тот отступил на шаг, на два, затем не выдержал и поднял ствол.
- Не надо, - шепнул в рацию Паша. Но у Виталия рация была отключена, он не слышал предупреждения товарища и дал короткую очередь в прозрачный хобот. Тот дернулся, словно от боли, поднялся над шоссе, помотался в воздухе и втянулся в разноцветье. Все облегченно вздохнули. Паша постукал себя по нагрудному карману, где была рация. Виталий понял его, кивнул и щелкнул тумблером.
- Ага, только я впереди. Смотри на меня и держи связь.
Паша вновь двинулся вперед в пронзительную пустоту. Сейчас ему виделось, что до мерцающего занавеса не более пары метров.
- Следи, что со мной будет происходить, - сказал он в рацию и протянул руку. Чего он ожидал? Жжения? Резкой боли? Свою руку он видел словно в мутной воде, но ничего особенного не чувствовал. И тогда шагнул вперед.
"Паша! Ты пропал!"
Тот обернулся и увидел Виталия, кричащего в рацию, людей, бронетранспортеры.
- Всё нормально. Я вас вижу. Прием.
"Да, да. Связь есть, но мы тебя не видим", - отозвался Ксенофонтов.
- А вы такие смешные. - Паша даже не мог понять, в чем разница. Он смотрел на мир, словно через пленку, через какой-то необычный фильтр. Паша видел и людей, и машины, и шоссе, и лес. Он видел даже город, до которого было несколько километров. Но город виделся отчетливо, словно спрессованный и приближенный.
"Так вот как они нас видят!"
Кто они, Паша не знал. Он осмотрелся вокруг, но никого из обитателей Иномерья не видел.
"Ау-у!"
С трудом, но шоссе под ногами различалось. А там дальше, чуть впереди вроде бы виделся нормальный, привычный мир!
"Выходит эта штука не такая и толстая! Это не другое измерение, не иное пространство, а просто что-то вроде занавеса. Фрактальная область? Ладно, это пока не важно. Ее можно проскочить, это как в тумане, - Паша усмехнулся. - Так вот о чем эта сказка "Ёжик в тумане". Это я и есть. Только я не простой ёжик с узелком, а ёжик с автоматом! Меня так просто не возьмешь".
- Шеф, я вижу край этой дряни. Давайте я пойду вперед, а вы подтягивайтесь за мной.
"Мы не видим тебя, но слышим".
- Хорошо, буду напевать, - усмехнулся Паша и отчего-то затянул "Вихри враждебные веют над нами".
Виталий тронулся следом, за ним поочередно двинулись люди.
Когда Паша уже достиг второй границы, Виталий был внутри радужного мерцания. Он тоже обернулся, чтобы посмотреть на свой мир из Зазеркалья. В этот момент завелись двигатели БТР и машины тронулись вдогонку за людьми. Виталий заметил, как изменился цвет машин. Кажется, через этот своеобразный фильтр он начал видеть изменение температуры! Любопытно.
"Я вижу как..." - сообщил он в рацию. Не договорил. В этот миг послышался резкий дребезжащий звук, а рядом словно проплыло какое-то большое тело. Словно Виталий был в воде рядом с дельфинами или касаткой.
"Ты это видел?!" - воскликнул он.
"Что?!" - долетело сразу от двух человек.
"Паша, тут что-то плавает, между нами".
"Я ничего..."
Звук повторился, и невидимое тело появилось вновь. Его действительно было не рассмотреть, но от него ощущались колебания, вибрация, как волны от плывущей в темноте лодки. Некто замер там, где стоял Виталий. Сам он так ничего и не видел, только людей разбегающихся в панике.
Те же, кто были снаружи, еще в своем собственном мире, опять увидели хобот, но более толстый, чем первый. Сначала он подкрался к машинам, раздвоился и поднял их в воздух. Затем оба БТРа втянулись внутрь мерцающего занавеса. Вслед этим появились тонкие хоботы и принялись ловить разбегающихся людей. Это походило на то, как невидимый сказочный Змей Горыныч ловит свою добычу. Но ни Виталий, ни Паши по-прежнему ничего не видели вокруг себя, кроме машин, на которых сюда приехали. Те продолжали висеть в воздухе, слегка вращаясь. Их словно кто-то рассматривал, кто-то большой и невидимый. Невидимый, по крайней мере, для них двоих.
Затем оба заметили, как машины стали быстро выцветать и становились прозрачными. Стали видны отдельные элементы, особенно четко проступили двигатели и водители, что до сих пор оставались на своих местах. Двигатели всё еще работали, а люди, словно бы и не чувствовали вращения. А потом...
Это походило на то, как разбирают на части игрушку-конструктор: отдельные части машин разъезжались в разные стороны, вращались, перебирались, смешивались и соединялись вновь. То же самое происходило и с людьми - их разбирали, словно игрушечных водителей. В считанные секунды из двух машин была собрана одна, более рациональная с чьей-то точки зрения. Один водитель занял место впереди, там, где и положено быть водителю, за исключением головы. Она оказалась наверху, вместо пулеметной турели. Там, где когда-то был пулемет, затем направленные датчики, теперь это место занимала голова Стаса. Второй водитель оказался рассеян на множество частей в моторном отделении и похоже управлял сразу двумя двигателями. Они взревели, едва колеса коснулись шоссе, и машина покатили в обратную сторону. Когда модернизированный автомобиль выскочил за пределы занавеса, те, кто был еще внутри него, вновь увидели БТР в цвете. И если он указывал температуру или какую-то разновидность энергии, то сейчас стало видно, что измененная конструкция и люди составляют сложную энергосистему. На более тщательный анализ времени не было - новое авто укатило в сторону города, а то, что осталось от этой жуткой операции таяло прямо в воздухе.
"Ты это видел?" - послышалось в рации.
- Конечно, - ответил Виталий, с трудом переводя дыхание после видения жуткой картины.
"Что это было?" - голос Паши дрожал.
- Так они нас превращают в трансформеров. - Виталий не понимал, отчего он сам вдруг стал так спокоен? Только лишь оттого, что начал что-то понимать?
"Зачем?" - прервал его мысли Паша.
- У них спроси.
"У кого у них?"
Виталий очнулся от жуткого представления и ощутил - то огромное нечто еще здесь. Оно рассматривало пойманных людей, которые были собраны словно в рыбачий садок.
"Он что же меня не видит?" - подумал Виталий, всматриваясь в окружающее его пространство и пытаясь хоть как-то определить местонахождение этой потусторонней твари. Он стал медленно отступать в ту сторону, откуда они пришли.
"Ты куда? - послышался в рации голос Паши. - Нам лучше выбираться наружу".
- Я и иду наружу, - недовольно ответил Виталий.
"Не туда! Не туда!" - завопил голос в рации.
Виталий остановился и осмотрелся: он действительно шел к "выходу", но не к тому. Они же собирались покинуть пораженную зону, а он... Виталий вдруг увидел себя парящим в воздухе рядом с другими участниками "сопротивления". Ему стало легко и спокойно, а затем он словно бы потек куда-то, так словно его переливали из одной емкости в другую. Что было с окружающими его людьми, Виталий не знал, он видел лишь как Паша побежал.
Паша побежал, и это, возможно, спасло ему жизнь. Произошедшая с машинами трансформация еще как-то воспринималась, но то, что потом стало происходить с людьми, оказалось сюрреалистичным, и сознание не желало воспринимать подобное. Людей словно раскалывали на куски, плавили и выливали в одну емкость. Они теряли собственную форму, смешивались, взбалтывались.
- Эти гады делают из нас омлет себе на завтрак! - вопил он на ходу.
Паша пробежал метров сто, обернулся, отдышался. С этого места ничего не было видно ни за занавесом, ни внутри него. Там остались друзья, коллеги, родственники, все припасы, а главное надежды. Что теперь ему делать? Одному выжившему, но оставшемуся в полном одиночестве?
- Нет. Не может быть. Здесь должен кто-то остаться. Я должен их найти, рассказать. В конце концов, я и есть сопротивление.
Паша, поправив снаряжение и больше уже не оборачиваясь, пошагал по шоссе в сторону от города, в неизвестность.
* * *
День шел за днем, а Иларн не возвращался. Телевизор не работал. Вообще не работали никакие СМИ. Эния пыталась звонить маме в Саранск, отцу на Марс и пробовала даже разыскать сестру, пыталась связаться с подругами по интернет-группе "Короткое замыкание": везде молчание. Это убивало ее больше всего.
"Активистка" - так называл ее муж. В шутку, конечно же, но в каждой шутке лишь доля шутки. Эния не была домоседкой или домохозяйкой в классическом или архаическом понимании. С хозяйством она справлялась быстро и ловко: муж окружил ее не только вниманием и любовью, но и всеми наисовременнейшими девайсами. В ее распоряжении было всё, кроме, пожалуй, молекулярного пищевого комбайна. Но нужды в нем не было, как и в линии доставки. К чему она, если ближайший магазин прямо через перекресток. Там всегда всё свежее и натуральное. Со стряпней у нее проблем не возникало: на расправу она была скорая. Другое дело, что жили они в старом районе города, наверное, самом старом. Здесь была родительская квартира. То есть родители жили здесь до тех пор, пока папа не подался на Марс.
Это произошло в 2106 году сразу после Лунного Апокалипсиса, когда возникла необходимость отстроить на Марсе всё то, что было утрачено на Луне. По контракту к работе допускались специалисты старше 30 лет, имеющие не менее двух детей. Отец - Алексей Александрович Догадов - подходил по всем этим параметрам, включая профессию строителя.
Когда контракт закончился, он не вернулся. Эния тогда не особо интересовалась - почему? Мама говорила, что он зарабатывает там большие деньги, и это было правдой - семья ни в чем не нуждалась. Такое объяснение семнадцатилетнюю Энию вполне устраивало. А в двадцать один год она и сама упорхнула из родительского гнезда и окунулась в бурную и кипучую жизнь Западной Европы. Домой она наведалась лишь, когда младшая сестра Милен собиралась уезжать работать. Она в отличие от Энии была малообщительна и замкнута - полная противоположность старшей сестре. Эния лишь тогда узнала, что Милен закончила зоологический факультет местного Университета и собиралась посвятить себя изучению жизни китов.
- Чего их изучать-то? - искренне и прямолинейно выпалила тогда Эния. - Вряд ли киты так сильно изменились за последний миллион лет. - Это были последние слова, сказанные сестре лично перед самым отъездом. Милен уехала то ли на остатки Аляски, то ли в Калифорнию, то ли еще куда, писала редко, да и то лишь маме. Так что Эния с сестрой больше не виделась. Редко она виделась и с мамой.
Когда в 2125 году она сама вернулась из Европы с мужем-немцем и младенцем на руках, мама ничего не сказала, но встретила дочь и нового родственника хмурым долгим взглядом. Она показала свое отношения ко всем похождениям дочери, когда через три-четыре месяца уехала к старшей сестре Ирине в Саранск, сказав лишь, что так всем будет проще и свободнее.
Вот так Эния осталась в родительской квартире, а напоминанием о некогда проживавшей здесь семье осталась одна-единственная фотография, сделанная перед отлетом папы на Марс. Впрочем, с началом освоения Солнечной системы и последующими за этим катастрофами и войнами такая участь постигла многие семьи.
Муж уже несколько раз предлагал перебраться в новый район, даже в новый город Иннополис, что разрастался за рекой. Работа на Корпорацию позволяла это сделать уже пару лет назад. Это было разумно, но Энию что-то удерживало в этих старых стенах.
Что?
Этого она, наверное, и сама не могла бы объяснить логично. Но сейчас это было уже неважно.
Важным было то, что Эния не знала, что делать сейчас? Не в плане работы, конечно же. На работу она не ходила с того самого воскресного дня. Да и кому нужна ее работа, когда вокруг такое творится? Она много раз бралась за трубку телефона или подходила к коммуникатору, но ни тот, ни другой не работали. В какой-то день она даже собралась съездить на работу. Городской транспорт не работал, потому в городе были жуткие пробки. Ей пришлось вернуться, так и не доехав.
Хуже оказалось то, что из-за пробок или по иной причине начались перебои с доставкой продуктов в магазины и даже по линиям доставок. Люди, непривыкшие к подобным вещам, порой начинали впадать в панику. Случались стихийные погромы, а самым страшным из всего оказалось то, что в людях проснулась дикость. Проснулась та самая обезьяна, что когда-то давно затаилась, а после задремала, убаюканная благами цивилизации: сытостью, достатком, комфортом. Этакая сибаритская обезьяна-гурман. И вдруг небольшой толчок, отклонение и обезьяна проснулась и затребовала обещанного ей комфорта. И когда ей сказали, что такого уже не будет, обезьяна пришла в ярость, завладела человеком и начала всё крушить вокруг себя. И как оказалось, она по-прежнему сильна, хитра, изворотлива и опасна. Опасна, прежде всего, для человека.
Эния подобными категориями свои мысли не изъясняла, просто ее жутко пугало происходящее вокруг, хотя до всего этого она уже работала в Лиге во время эвакуации. Сейчас самым разумным было бы запереться в квартире и переждать. Вот она и сидела дома и Серёжу не выпускала, но волей-неволей в магазин ходить было нужно.
Именно там, в ближайшем продуктовом магазине, - больше Эния нигде не бывала - плодились слухи, пугающие, скользкие. Но опровергнуть эти слухи было некому: все официальные источники информации молчали, потому приходилось верить в то, что инопланетный флот разбит, но и все корабли ВКС погибли вместе с ними. Это значило, что ждать возвращения мужа бессмысленно. Говорили, что бо?льшая часть Земли уничтожена, а стало быть и бо?льшая часть человечества погибла. Как именно была уничтожена часть Земли - представить было сложно, но Эния помнила, как была уничтожена Луна и это пугало!
Оттого слухи о гибели людей воспринимались достоверно. А потому и в слухи о страшных и фантастических превращениях тоже верилось.
В них верить не хотелось: мало ли что наговорят в магазине? Сами-то они это видели? Другое дело беженцы. Это были люди из пригорода: тех мест, что раньше назывались простым словом - деревня, потом поселком, потом жилым массивом, потом локусом. Поначалу они начали приезжать в город на своих машинах спонтанно. На первых порах их, как могли, расселяли в гостиницы и пансионаты. Но пансионаты пришлось эвакуировать, поскольку те тоже находились в пригороде.
Прибывшие люди были встревожены и обеспокоены. Чем? Толком они не могли пояснить. Они не могли выехать за пределы города, но главное то, что в их местности стали появляться "Иные". Кто это был, пояснялось смутно.
Люди?
Да, и люди тоже.
Кто ещё?
Какие-то чудовища.
Динозавры, звери?
Нет, живые механизмы!
Но страшнее них были лучи и сияние. От них невозможно было скрыться. А если они тебя находили, то непременно утаскивали с собой. Иногда пропавшие люди возвращались, но людьми уже не были.
Что это означает?
Странные страшные твари.
И всё...
Вот и думай, что хочешь. Но вряд ли эти все люди стали бы лгать. Вряд ли они покинули насиженные места просто так, без особой причины. Наиболее достоверные сведения Эния услышала от "подселенцев".
Однажды в их квартире появились люди в военной форме. Сначала Эния испугалась, что они пришли сообщить о гибели мужа, но нет. Это были какие-то части МСОПа, на которые местная администрация возложила контроль правопорядка среди населения. Оказалось, еще есть кто-то, кто пытается что-то предпринять и навести порядок. Эти двое военных сообщили, что к ним, то есть в их квартиру будут подселены беженцы из пригорода. Было предъявлено какое-то постановление, но Эния не пыталась даже вникнуть в суть дела. Ей хотелось хоть что-то узнать о муже. Патрульные этого не знали или не хотели говорить.
Через пару дней вслед МСОПовцами в квартире появилась семья из восьми человек. Впоследствии соседи менялись много раз: одни вдруг исчезали, а на их месте появлялись другие. Эния перестала обращать на это внимание. Важно было то, что рассказали эти, самые первые свидетели творившегося где-то там, на окраине.
Невольными квартирантами оказались фермер с супругой, престарелой матерью и пятью дочерями. Все они трудились на ферме. У них было большое угодье под зерно, овощи и немногочисленное поголовье телят. Фермер - Виктор Голованов был из тех людей, что снабжал городскую линию доставки свежими продуктами питания. Он работал по подряду с администрацией и как большинство соседей-фермеров процветал. В его распоряжении было много роботизированных помощников, начиная от автоматического климат-контроля в телятнике и заканчивая беспилотным опылителем полей. Жилось семейству совсем неплохо, оттого не хотелось бросать ухоженное и доходное место. До самого последнего момента они не делали этого, а потому фермеры знали многое, чего не знали другие.
Виктор слышал о том, что твориться в городе через сарафанное радио, но не придал этому значения. Катастрофа и ее отголоски до фермы не долетали. Первыми неладное почувствовала домашняя живность. Птицы и скот тревожились и пытались сбежать. Кому удалось, сделали это немедленно. Виктор не знал причины происходящего и не представлял, что ему делать в сложившейся обстановке. Он не был склонен к рассуждениям и выводам, Виктор был работником, аграрием, трудолюбивым фермером.
До него доносилось странное и тревожное гудение с той, противоположной от города стороны, где располагался лес. А еще пугающий свет: всполохи, цветные лучи, что по ночам расцвечивали небо. И звезды: они стали угасать, словно небо затягивала пелена. Но днем по-прежнему светило солнце, стало быть, никакой пелены нет.
Виктор не пытался выяснить, что там происходит, не шел к опасности. Она сама постепенно приближалась к нему. Первым предупреждением стали лесные жители: зайцы и сурки, бобры и куницы. Затем появились звери крупнее. Самка кабана с поросятами суетливо бежали прямо по проселочной дороге. Однажды через поля промчался лось. Его шкура дымилась, а из правой ляжки торчала какая-то штуковина. Виктор не успел рассмотреть, что это было: пострадавший лось умчался дальше. Фермер лишь с беспокойством посмотрел в сторону леса. Казалось, что стена деревьев придвигается к его угодьям с каждой проходящей ночью.
Первым серьезным предупреждением приближающейся угрозы стала его собственная овчарка. В отличие от других собак Цезарь не сидел на поводке, а был, что говорится в "свободном поиске": рыскал по округе, но всегда сопровождал Виктора в его прогулках и делах по угодьям. В дни после катастрофы Цезарь тоже вел себя беспокойно, как и другие животные, метался по широкому двору, но не убегал, а однажды вдруг безудержно помчался в сторону леса. Иногда он делал это, чтобы раздобыть себе свежатины для разнообразия рациона. Виктор не обратил на это внимания, но через пару дней пес приполз домой еле живой. Первой его нашла младшая дочка, она прибежала к отцу в слезах.
- Пап, Цезарь покалечился.
Отец поспешил за ней и нашел пса лежащим возле своей будки. Вся задняя часть его туловища была опутана колючей проволокой, как сначала показалось Виктору.
- Господи, да где же ты так?! - Виктор склонился к собаке, соображая, где та умудрилась зацепиться: колючей проволоки в округе давно уже не было. Удивило фермера то, что ни на самой собаке, ни вокруг нее не было никаких следов крови. Потом только он понял, что это никакая ни "колючка". Да, это походило на витки, а маленькие утолщения казались шипами. Виктор всё равно решительно взялся за кусачки, чтобы освободить Цезаря от пут и только тогда понял, что витки этой странной проволоки проходят не под шерстью собаки, а прямо через тело.
- Это кто же так над животиной измывается?! - Виктор разозлился, пытаясь избавить любимого пса от страданий. Но тот вроде бы и не страдал, просто казался обессиленным. Домочадцы уже собрались вокруг любимого питомца и молчали, не зная, как и чем тому помочь. Тем не менее, Виктор всё же решил перекусить не особенно толстую проволоку. Вот тогда Цезарь забеспокоился. Проволока оказалась трубкой. В первом разрезе виднелись искрящиеся провода, во втором - бурая жидкость. Это была кровь в смеси с чем-то едким и вонючим. Цезарю ото всей этой процедуры стало заметно хуже. Он заскулил и задергался. Но поврежденные трубки соединились и срослись, а пес затих и задремал. Виктор велел хорошенько его накормить и оставить в покое. Еще через пару дней Цезарь как ни в чем ни бывало бегал по двору и ферме. Жуткие травмы, которые должны бы появиться от экзекуции, его не беспокоили. А все непонятные трубки и провода словно бы скрылись под шерстью и кожей.