Недалеко от стольного града Киева, рядом со лесом страшным, неизведанным, поселился племянник Бабы-Яги, Соловей-разбойник. Страшной ненавистью невзлюбил этот злодей людей русских: купцов грабил; пастбища луговые, бескрайние, в болота превращал, выдыхая кругом себя зловоние похмельное.
Призвал к себе князь киевский Владимир чудо-богатыря Илью Муромца. И говорит: "Тольке тебе, Ильюшенька-душенька, под силу с супостатом совладать! Вконец этот пройдоха пришлый житие размеренное, испокон вечное, люду русскому исковеркал! А еще как напьется, то и свистит силой ужасною, что и деревья вековые к земле клонятся. Самогон, собака, из шишек варит, нелицензированный! Спаивает род русский, ко хмелю издревле охочий! А по ночам бродит под стенами Киева лучезарного, посуду пустую от горожан по демпинговым ценам скупает и тем обогащается, лишая казну княжескую поступлений от приемки стеклотары. Совсем разбушевался ирод проклятущий, основы государственные экономически подрывает! Угомони ты его, свет Илья по прозванию Муромец, не дай ты зверю пришлому перенять у княжеского двора монополию исконную на делание напитков, людей зело веселящих! Спаси Отечество, богатырь-надёжа!"
Илья на призыв откликнулся. В избе своей замкнулся на три дня и три ночи. В свете лучины прочел труд нетленный волхва Димитрия из городу из Манделеева. Вышел на свет божий, а в персте его, врагов ужасающего, колба дивная с субстанцией фантастической. Большинство киевлян, уже к змию зеленому прильнувшие, выразили Муромцу подозрение и недоверие электоральное. Но презрел богатырь возгласы алкоголем подначенные, вышел супротив Соловья-разбойника. Отыскал его в лесу страшном, нехоженом, перво-наперво кулаком своим побивающим выбил зубы разбойнику свистящие. А потом провел с ним беседу назидательную, принудил отродие гнусное испить медицинский препарат изготовленный. Соловей-разбойник поначалу артачился, извивался, ни в какую принять химикаты отказывался. Но Илья недарма силу дивную в тренажерном зале накапливал. И не устоял Бабы-Яги, проклятущей, племянник, головой сник и таки немножко стал податлив, глотнул раствор чудодейственный. Сей же час негодяй покаялся, и к изделиям жидким с градусом высоким проникся враждою смертною!
Илью в Киеве встретил народ не радостно, ибо всем теперь было предписано даже свадьбы справлять безалкогольные, скучные. Живописцы из Царьграда по безналу выписанные, запечатлели навеки Илью Муромца: в руке у богатыря братина ёмкая, эликсиром кодирующим заполненная. И надпись скромная, вязью буков изысканных: "Обращаться во город во Муром. Околоточная изба у перепутья. Часы приёма: от Ярила до озвезденья небесного." И приписка краткая, выстраданная: "Токмо колокол не срывайте с двери, алкаши окаянные!"