Евгения Николаевна задержалась на работе. Большинство сотрудников городской газеты уволились, и редакционный цветочек мечтательный вынуждена была за всех отдуваться. Ей уже не раз звонил ее ухажер, мокший возле памятника Пушкину в ожидании любимого человечка. Наскоро, но скрупулезно закончив дела, она выпорхнула на свидание. Был вечер свирепый: молнии вились хвостами диковинных чудовищ, беспощадно ливень напоял промокшую землю. Евгения Николаевна бросилась через дорогу - до подземного перехода далеко. В это мгновение ее шарахнула молния. Она обмякла и будто расплавленный воск грациозно растеклась телом по мостовой... Врачи только руками разводили: "После такого электрического удара выжить невозможно!" Однако Евгения Николаевна не погибла, а даже приобрела много доселе скрытых способностей. Дежурному реаниматологу вдруг сказала, что у его новорожденного сына отторжение материнского молока; медсестру успокоила, дескать, муж от нее не уйдет и завтра же бросит пьянствовать. Тем же вечером Евгению Николаевну отпустили из больницы домой - ни ожогов, ни повреждений внутренних органов. Здоровье только прибавилось! Пульс, как у младенца; моча по всем показателям - тоже невинно детская, хоть пей ее и лечись!
Наутро Евгения Николаевна, позвонив в редакцию, попросила себе отгул: у нее вдруг раздулся живот, точно она была на девятом месяце беременности. Ее предполагаемый жених оказался молодцом - примчался к ней домой, и в полузабытьи спрашивал себя: когда же он успел так постараться?
Вдруг Евгения Николаевна закричала:
-Жжет! Живот горит!
Незадачливый избранник начал метаться по квартире, переворачивая мебель, и набивая огромные шишки на ногах и голове.
-Может, льда принести?
-Успокойся, пожалуйста! - бодрясь, улыбнулась девушка. - Еще и холодильник растрощишь!.. Ой, мамочка! Как больно!
На животе ее начала трещать молодая девичья кожа.
-Всё! Конец пришел! Господи, за что?
Нежданно над животом Евгении Николаевны возник маленький ослепительно светящийся шарик, словно ниточкой привязанный к ее пупку. И он разрастался, а живот мученицы уменьшался: как при переливании из одного в другое. Наконец, когда шар, казалось бы, впитал в себя весь объем живота Евгении Николаевны, он чуть подергался из стороны в сторону и оторвался - мерцающая золотая нить исчезла; теперь он свободно парил по комнате. Евгения Николаевна настороженно прикрикнула на жениха, который принес из ванной швабру и размахивал ею:
-Не тронь! Это шаровая молния!
Он продолжал наступление.
-Отойди, дурак! Взорвется - квартиру спалишь!
Шаровая молния послушала разговоры, зависла в воздухе на секунду. Потом, шипя, переместилась к окну. И там немного задержалась. Проделав в стекле круглое отверстие с обожженным ободом, полетела в небо к своей маме - грозовой туче... Жених Евгении Николаевны чуть не выпал с шестого этажа, пытаясь остановить столь редкий для мужского чувства отцовства феномен.
-Куда ты высовываешься? Убьешься!
-Мой ребенок! Это был мой ребенок!
-Какие мужики недалекие эгоисты! Молния из меня ушла!.. С чего ты взял, что это твой ребенок?