В северном черноморье завершилась глубоководная экспедиция. Возглавлявший ее профессор Друскин дитятком малым радовался, ведь оправдались все его предположения - на дне отыскались остатки допотопных построек: развалины стен, гигантские обтесанные каменные глыбы, разбитые колонны, фундаментами вычерченные планы домов. Возраст сенсационной находки насчитывал не меньше десяти-пятнадцати тысяч лет - примерно тогда море начало хищнически откусывать у берегов края. Но подлинной драгоценностью, вознаграждением за настойчивость поисков оказался поднятый батискафом "Дельфин" шар -- явно искусственного происхождения. Материал, из которого сделан артефакт, наверняка не смогли определить в нескольких передовых физических лабораториях самых лучших институтов: "Безусловно, какой-то невообразимый сплав!". Ученые только плечами пожимали, разводили руками, тупо и виновато таращились в пол, говоря, что в земных условиях подобную штучку сварганить практически невозможно, а если и возможно, то когда-нибудь, в далеком потом. А еще этот шар однажды очень испугал ночного сторожа музея Естественной истории, в котором был выставлен на обозрение, когда в наступившее полнолуние поднялся за стеклянной витриной в воздух и еле заметно начал вращаться вокруг своей оси. Позже измерили, что полный период равнялся примерно 24-м часам. Шар мог уместиться в сомкнутых ребрами ладонях взрослого мужчины, не изнуренного ручным трудом; цвет предмета менялся в зависимости от усердности освещения: темно-зеленый при ярком свете, блекло-голубой в лучах света вялого, а между этими крайностями - радужные переливы видимого спектра.
В первую пятницу марта, Друскин состряпал музейной администрации расписку, что на какое-то время берет на исследования добытый им шар, хотя ему бы дали и без условностей - бескорыстно отдавший не украдет. К нему в помощники напросился его зять, сотрудник музея, которого он недолюбливал, но терпел ради сестры - она, кажется, была с ним счастлива. Впрочем, этот самый зять, надменный тип с нескрываемым самомнением, Сергей Былинский, отличался редкой проницательностью ума и энциклопедическими знаниями, т.е. мог быть полезен.
"Безделушку", как они иногда дразнили шар, отвезли на дачу Друскина - полчаса неторопливой езды в западном направлении на машине. Воздух еще не согрелся в солнечных ласках и приятная прохладца бодрила, шаловливо подначивала больше двигаться. Изучать артефакт за городом предложил Былинский: пусть это и наивное решение, но ведь пока непонятно с чем исследователи столкнулись и какие могут быть последствия их научного любопытства - в худшем случае, не дай Бог, пострадают только они двое, потому что дача Друскина на несколько километров вокруг была единственной меткой человеческого присутствия.
Былинский скрупулезно заносил в дневник многодневные наблюдения. И делал это с таким педантизмом, что Друскин не раз едко поддевал коллегу. "Ну ответь, зачем ты написал про муху на шаре?" -- "Мало ли что! Каждая мелочь - наша важная помощница". Шар продолжал безмолвствовать, никак не проявлял свою сущность. "Спать он лег, что ли? - брюзжал Былинский - Сколько времени коту под хвост!" -- "Ты Ваську моего не задевай!" -- шуточно возмущался Друскин, которого бесплодность поисков раздражала до уныния. Жена отпустила его на дачу с условием, что он возьмет с собой "напитаться прелестями природы" ее любимца безродного Василия - рыжего хитрюгана, котенком подобранного ею возле их парадного. Ошалев от свободы, Васька то и дело куда-то пропадал, возвращаясь только на ночевку.
Накануне полнолуния шар несколько раз подпрыгнул на бархатной подстилке. На ночь его вынесли во двор, чтобы непосредственно и сполна умылся свечением небесной лампады. Кот Васька почему-то распереживался, шипел, шерсть дыбом, скакал около "безделушки", пытаясь ее расцарапать и побить лапами. Как и тогда в музее, шар и сейчас повис в воздухе и начал вращаться. Это оживление непонятного чего-то над столом в вишневом саду, насторожило Ваську. Он помялся на месте и вдруг прыгнул к шару, зацепив его когтем. Из "безделушки" послышались монотонные повторяющиеся щелчки. Друскин и Былинский не устояли на ногах - их повалил как будто толчок землетрясения. Рыжий кот готовился снова напасть. Друскин успел крикнуть: "Вася, твою м...! Не смей!" Понятливый хвостун фыркнул и горделиво потопал в дом моститься спать. Шар раскраснелся и так бешено завертелся, что вокруг него со свистом закипающего чайника закручивались белые косы испаряющейся влаги воздуха, а деревянный колченогий стол задымился в том месте, над которым происходила вся эта свистоверть. Былинский резко помотал головой, как бы сбрасывая завораживающую пелену наваждения, схватил кружку с колодезной водой и плеснул на шар. Тот мгновенно остановился, и словно ящик Пандоры выпустил ураганный шквал ветра - Былинский и Друскин покатились по земле. Поднявшись и отряхнув с костюмов пылищу, они обошли стол дальней стороной и присели на ступеньках у входа в дом. Шар повисел еще минут пять, качнулся и плавно вернулся на свое бархатное ложе.
-Что скажешь, дядя Дима? - спросил у Друскина Былинский.
-Утро вечера мудренее.
-Сказочник.
-По-моему, легко отделались. Надо опрокинуть по рюмашке. Не возражаешь?
-Приму за успокоительное.
-Добро!
Они молча выпили бутылку виски, закусывая ломтиками сыра. Улеглись на боковую, но еще долго ворочались и заснули только под утро. Оба неспокойно спали и встали, что называется, каждый не с той ноги. Умывшись, позавтракали гречневой кашей (Друскин не ел животной пищи, а над мясоедами любил подтрунивать: "Вегетарианца Каина на тебя нет!"); внимательно разглядывали, какие внешние перемены произошли с их своенравной "безделушкой". На макушке шара наметилась продолговатая трещинка, возможно, след от Васькиного коготка. Друскин осторожно постукал по ней чайной ложечкой - тут же с чистого неба ударил оглушительный гром. Былинский инстинктивно вжал голову в плечи и с опаской глянул вверх: что-то его неприятно удивило; потом посмотрел на шар и снова повторил броски взгляда.
-Дима, -- прошептал он, -- небо треснуло, ей-богу! Такая же ломаная, что и на шаре.
Друскин опустил со лба на нос очки и прищурился, сравнивая русла щербинок.
-Да, очень похоже, -- сказал он. - Надо его еще разок хорошенько щелкнуть.
-Может, обойдемся? Хватит испытывать везенье.
-Ты главное не дрейфь, Сержик.
Друскин сильнее ударил шар по трещине - здесь на нем внезапно образовались широкий проем и впадинка. С хрустом и скрежетом отозвались и небеса, тютелька в тютельку, но в большом масштабе, отобразив разлом на шаре.
-Взбеситься можно, -- протянул былинский.
Друскин его не слушал, разговаривая с умным человеком, то бишь с самим собой:
-Думаю, теперь получится заглянуть внутрь. Нуте-с, что у нас там? Так-так, похоже на лебяжий пух или что... -- Он прильнул к шару правым глазом, закрыв для четкости картинки левый.
Былинский закоченел, неотрывно вперившись в небесный разлом за перистыми облачками, из которого на землю смотрел не моргая огромный глаз, с цветом радужки, как и у Друскина.