Это был воистину скучный городок. Большинство людей повсечасно сидели по домам, вознося молитвы предвечной Скуке. Многие скучали здесь глубоко и основательно - скукой научились не мучиться, но даже находили в ней некую основополагающую правду жизни, будто естество природы замешано на скучном тесте. Но и привычка, разумеется, сказывалась - таким укладом жили в городишке испокон. Один оригинал хотел было соорудить возле единственной в городке церквушечки памятник Скуке в виде остановившихся песочных часов, в которых песок весь сгрудился в верхней колбе и не осыпался, презрев земное притяжение. Подумывал, да отказался, потому что побоялся нарушить таким гротескным изваянием незыблемую, всепроникающую скуку. Общество городка кратковременно оживало, чтобы поучаствовать в двух событиях: похоронах и свадьбах, причем похороны случались всё чаще и чаще. Поэтому разговоры в городке разговаривали о том, из какой материи лучше всего делать оборки на крышке гроба и драпировать его изнутри, а также об отношении объема усопшего к гробовому объему. Люди после семидесяти лет (здешняя ветреная молодежь) рьяно отстаивали отношение 2/3. Городские патриархи, воспитанные в бережливости, отстаивали отношение 27/30, которое бы позволяло сэкономить и без того скудеющий окрестный лес.
Городок был аккуратненький во всем и ухоженный до тошноты. Всюду порядок, чистота и даже невежа постесняется на землю плюнуть. Местные приблудные собаки совсем не напоминали повадками своих беспризорных соплеменников из больших и шумных городов, а напротив, были осанисты, неторопливы и степенны, и всё время зевали.
Словом, время в городишке просыпалось только со звоном погребальных колоколов.
И вот вчера в городке стал на постой заезжий писатель. Впрочем, писателем он сам назвался. Гостиницей в неординарном случае появления пришлого чужака, всегда служила самая большая и величественная городская недвижимость - дом тетушки Брыкли, с полным пансионом. Это была трехэтажная постройка со старинным лоском, еще вполне добротная и мало изменившаяся от своего давнего рождения: комнаты меблированы дубовыми столами, кожаными широкими креслами и большими кроватями, почти на треть спален. Нашему писателю, Тимуру Ромуловичу Стотинкову, вполне молодому человеку лет между тридцатью-сорока, отвели покои на втором этаже. Кроме него в доме обитали еще пять человек. Тетушка Розальда Брыкли, племянница ее - великовозрастная Стрюся, старший брат Розальды - преждевременно овдовевший Роберт Карлович со своим пасынком Иммануилом. Пятым человеком числилась неизвестной породы огромная черная кошка Прыжка, до того умная, что ей бы хоть сейчас за профессорскую кафедру. Со Стотинковым на втором этаже жили Розальда и Стрюся, Роберт Карлович и Иммануил -на третьем. Прыжка жизнь вела беспорядочную и спала, где ей вздумается. Гостиной и столовой служил целиком первый этаж, этаж с самыми высокими в доме потолками.
По приезде писателя городок очень оживился, то есть теперь все немногочисленное население его неотлучно посиживало возле окон день напролет. Лица в оконных обрамлениях казались рисунками Гойи - столь же фантасмагорическими, но только тленными.
Как-то раз писателя нашего разбудили душераздирающие крики.
-Роберт! Роберт! - повизгивая, звала брата Розальда. - Опять ты стащил мою любимую серебряную ложку, маленький негодяй!
-Ложку? Нет, не брал.
-А я говорю - ты взял.
Писатель посмотрел на часы, умылся, надел костюм и спустился в столовую к завтраку.
-Вечно пакостничаешь! - не унималась Розальда.
-Да что ты, малыш, зачем мне какая-то ложка?
-А кто же тогда? Не дом, а сущая кара Господня. Впрочем, может, это я сама ее куда-то пристроила и запамятовала. Ох, годики-года, - тяжело вздохнула Розальда. - Ничего, найдется. Прошу всех к столу.
Не было Стрюси.
-Несносная девчонка! - заворчал Роберт, повязывая себе слюнявчик.
К острому удивлению Стотинкова, Стрюся появилась вприпрыжку поверх палки с глиняной головой коня.
-Тпрр! - задорно сказала Стрюся, поставив своего бескопытного дружка около ее высокого стула.
-Ты шокируешь нашего гостя, - постыдил ее Иммануил.
-А может, я нарочно!
Роберт Карлович осадил наездницу суровым взглядом из-под ветвистых бровей - та раскраснелась и потупила взор. Стотинкову послышалось, будто старик буркнул: "Убью девчонку, убью к чертям!".
-Но что же мы без вина! - вспомнила вдруг Розальда. - Стрюся, голуба моя, принеси-ка нам из подвала бутылочку, сделай одолжение.
Племянница нехотя исполнила просьбу и открывать сосуд передала Роберту. Тот поморщился, оглядывая запыленное стекло.
-Кажется, с пробкой что-то неладно. Хм, любопытно.
Он откупорил бутылку, налил сначала себе и посмаковал вино, прицыкивая:
-Изрядно!
Затем разлил вино в остальные бокалы, но через несколько минут вдруг скривился, выронил свой бокал, ухватившись обеими руками за горло, нелепо крякнул и повалился навзничь. Розальда истошно вскрикнула; Стрюся почему-то зло сощурилась.
-Отравили. - Спокойно сказал Иммануил. - Так я и знал.
Труп старика перенесли в его комнату. День прошел скучно. Вечером мрачные домочадцы собрались на ужин.
-Ужасный случай! - нарушая гробовое молчание, сказал Стотинков, испытывающе всматриваясь в скорбные лица.
-Полиция разберется, - отозвался Иммануил.
Где-то наверху надрывалась воем Прыжка, упражняясь в выражении соболезнований.
Розальда Брыкли подскочила на стуле, прикусив нижнюю отвисшую губу:
-Но это еще, милочка, как посмотреть. Ведь ты принесла бутылку.
-Что за намеки, тетушка? Все пили и - ничего!
-Значит, яд находился в бокале Роберта Карловича, - предположил Тимур Ромулыч. - Осмелюсь предложить почтенному собранию разобраться в этом каверзном деле без вмешательства полиции. В таких щекотливых делах огласка ни к чему.
-Ну? - огласился Иммануил, с интересом взглянув на писателя.
-Мой старинный знакомый - инспектор Подольский.
-Столичная знаменитость?
-Да. Так вот, он частенько приобщал меня к расследованиям самых запутанных дел.
-Вас ценят. И что вы можете нам сказать? - небрежно молвила Розальда.
-Надо заново переиграть случившееся. Кто сервирует стол? - начал дознание Стотинков.
-Я, - встревожилась Розальда. - Но к столовым приборам общий доступ. Вон видите, застекленный шкафчик. Да он и не запирается никогда.
-Это ясно, - продолжал Тимур Ромулыч. - Скажите, у каждого из вас определенное место за столом?
-И это запомним. Мадам Розальда, после того, как вы расставили приборы, из кухни не отлучались?
-Сколько угодно раз! Ходила, отец, ходила. Услыхала откуда-то с верхних этажей гром хрустальный и пошла глянуть. Думала, Прыжка порядки хороводит.
-Да это я по неосторожности у себя в комнате графин с водой уронил, - повинился Иммануил.
-Нет, ты спал! - вскрикнула Стрюся. - Я тебе в дверь стучала, а ты - молчок. А звон я тоже слышала, только не из-за твоей двери.
-Странно, - улыбнулся Иммануил.
-Может быть, - отрешенно промямлила Розальда, всем своим видом вдруг выразив какое-то выстраданное сомнение.
Стотинков откланялся и пошел спать, сославшись на усталость. Миновав несколько ступенек - его уже нельзя было видеть из кухни - Тимур Ромулыч замер. Он точно не определил принадлежность голосов, но до него вполне отчетливо донесся вкрадчивый шепот: "А писатель-то наш просто душка!" - (Это было приятно слышать.) - "И как хорошо сложен!" - "В гробу будет красиво смотреться!" "Нет, ерунда! Воображение от вина разгулялось!" - подумал Тимур Ромулыч, отгоняя от себя страх нехороших предчувствий. Придя в свою комнату, он запер дверь и перекрестил замок.
Следующее утро тоже выдалось неспокойным.
-Проклятые! Еще и образок в золотом окладе умыкнули! Да что же происходит в этом доме?! - буквально разорялась Розальда Брыкли. - Господи свят! И Библию-то, семнадцатого века Библию украли!
Тимур Ромулыч выругался, впросонках наскоро оделся и выскочил из комнаты. По коридору металась взъерошенная Розальда, причитавшая о пропажах.
-Горе мне! - горлопанила она.
-Что такое? - подошел успокоить ее писатель.
-Единокровные люди обворовали! Ну да я с ними сама разберусь. Ступайте вниз, Тимур Ромулыч, сейчас завтракать будем.
Тимур Ромулыч от вина в этот раз отказался.
-Что же надумал наш любезный следопыт? - заискивающе спросила Розальда, ложечкой ковыряясь в блюдце с вишневым вареньем.
-Надо обыскать все комнаты, - вздохнул Тимур Ромулыч.
-Возражать никто не будет, - твердо сказала Розальда, обведя родню суровым взглядом. - С какой начнем?
-А хоть бы и с вашей.
-С моей? Но это же...- испуганно замялась Розальда. - Новости какие! Впрочем, пожалуйста. Милости просим.
Вся следственно-оперативная группа отправилась на досмотры. В комнате Розальды Карловны ко всеобщему огорчению ничего не нашли, кроме пузырька с крысиным ядом. Затем возбужденная ватага обшарила и другие комнаты. У Иммануила обнаружили под подушкой неприличные фотографии, а у Стрюси в одежном шкафу наткнулись на какой-то искусственный предмет мужской природы. Оставалось обыскать комнату с покойным.
-Айда! - в один голос сказали Розальда с Иммануилом. Стрюся промолчала.
Тимур Ромулыч, как заправская ищейка, порыскал по укромным уголкам комнаты. Отыскал любимую серебряную ложку тетушки Брыкли.
-Ах, братик, братик! - то ли с укоризной, то ли с жалостью сказала Розальда.
Из комнаты Роберта Карловича под руки ее вывели заботливые Иммануил со Стрюсей.
-Завтра продолжим расследование! - Тимур Ромулыч понуро побрел в свою комнату. Он очень устал от этих странных людей. С неспокойным сердцебиением примостился в одежде на кровать. И только он закрыл глаза, как...
-Помогите! Кто-нибудь, на помощь!
"Это уже слишком! Вот я вас всех... вместе, а потом еще по отдельности!" - озверел в помыслах писатель, бесстрашно вымчавшись из комнаты на зов. Свет в коридоре не горел. Где-то на этаже слышались торопливые шаги. В этот момент прямо перед Тимуром Ромулычем вспыхнул огонек спички, вырвавший из мрака обезумевшее лицо Стрюси.
-Там! Там! - истерически вопила она. - Они зарезали друг друга! Скорее!
Воплощенным порывом безрассудного геройства и забыв о полезной осторожности, писатель ринулся за Стрюсей. Та вывела его на третий этаж, к спальне Имманула. Дверь нараспашку. Стотинков включил свет. Бедняга Иммануил лежал на полу возле кровати и держался за левую грудь, откуда струилась дымящаяся кровь. Он был еще жив.
-Это она, - с трудом промолвил Иммануил, указывая на Стрюсю. - Берегитесь, она сумасшедшая!
С этими словами он обмяк и замер, и замер, очевидно, навсегда. Писатель резко обернулся и заметил, что Стрюся держит правую руку за спиной, из-за которой виднелось поблескивавшее острие ножа. Он с придыханием ойкнул, оттолкнул переспевшую девицу и опрометью бросился бежать, чтобы поскорее закрыться в своей комнате. Только у самой двери Тимур Ромулыч выдохнул отработанный воздух, судорожно ковыряясь ключом в замочной скважине. Между тем на третьем этаже завязалась какая-то шумная возня. Любопытство останавливало писателя захлопнуть дверь. Потом послышался сдавленный крик, и что-то довольно увесистое обрушилось на дно лестничного проема. В коридоре зажегся свет. Заскрипели ступеньки, приближая неровные шаги. Наконец на этаже появилась Розальда Карловна. Она раскачивалась, как шелковый платочек на ветру. Руки и ее старомодное платье были в крови.
-Не бойтесь! Не бойтесь меня! - шипела она будто змея, охмуряющая замешкавшуюся жабу, и протягивала к Тимуру Ромулычу крючковатые руки.
Когда расстояние между ними сократилось до трех шагов, и Стотинков даже почувствовал ее смрадное дыхание, он вдруг взвизгнул подстреленным кабанчиком и немедленно захлопнул дверь прямо у старухи перед носом. По всему телу его бил озноб. Розальда неутомимо колотила в дверь, то и дело наваливаясь на нее плечом. Стотинков заставил, замуровал дверь пододвинутым комодом . Сам же, упершись ногами в кровать и спиной в комод, сидя подпирал собой это оборонительное нагромождение, часто прикладываясь к бутылке рома, который он нечаянно позаимствовал на кухне, чтобы оросить иссохшиеся нервы. Когда штурм прекратился, Тимур Ромулыч уснул.
На часах полдень. Тимура Ромулыча разбудили. В дверь уже минут пять барабанили костяшками кулаков.
-Тимур Ромулыч, а Тимур Ромулыч! Очнитесь, наконец! Завтрак стынет!
-Кто там?
-Это мы, все мы! - игриво переливались веселые голоса. - Ничего не было, это только шутка. Мы пошутили.
-Откройте, что за ребячество? - сквозь смех послышался голос Роберта Карловича. - Вам, пожалуй, после бутылки рома не ахти как хорошо, так мы для вас приготовили холодного винца. Идемте завтракать. Мы вас в столовой будем ждать.
Стотинков встряхнул головой, пополоскал рот, разобрал мебельную ограду и спустился в столовую.
-Присоединяйтесь, голубчик, - непринужденно сказал ему Роберт Карлович.
Самым наипервейшим делом писатель осушил предложенный бокал вина.
-Как мы вас искусно разыграли, правда?
-Делать вам нечего! - огрызнулся Стотинков.
-Не обижайтесь, - заискивающе пропела Розальда. - Ведь как только вы появились, я уже знала, кто вы такой.
-Я? - насторожился Тимур Ромулыч.
-Да вы кушайте, кушайте. Мне приятно смотреть, когда у человека аппетит без границ, - с материнской заботой настаивала Розальда Карловна. - Вас по телевизору показывали. Крупно этак. Занятная картинка: "Разыскивается..." и ваш портрет!
Стотинков набросился на запеченного с яблоками гуся. Окончательно победив жертвенную птаху, лукаво улыбнулся:
-Реалистичный театр устроили.
-Мы с удовольствием дарим вам украденное,- сказал Роберт Карлович. - Иконку и Библию - всё это можете себе оставить как вознаграждение: давно так не развлекались, спасибо вам.
-Ба! Так вы знали?
-Разумеется! - рассмеялся Иммануил.
-Ах, миленький вы мой, - с несказанной горечью произнесла Стрюся, - скука любого научит чудеса творить.