Трое бывших жен П.П. Подгорецкого, усопшего год тому при загадочных обстоятельствах, собрались на квартире младшенькой, Любови Андреевны, помянуть их незабвенного. Каждая прожила с ним примерно поровну лет: Вера Петровна, самая старшая, около девяти; Надежда Игоревна - восемь с хвостиком; Любочка Андреевна, прелестнейшее создание, чуть больше семи. Они часто встречались, влекомые дружка к дружке одной страстью ко всякого рода гаданиям. Сегодня сговорились устроить спиритический сеанс. По заведенному обычаю губили хорошее винцо, с ленцой сплетая подобие беседы. Сошлись они легко и непринужденно, ведь, говорят, муж и жена срастаются нравами, а личность Подгорецкого была просто подавляющая. Поэтому три вдовы одного чувствовали себя почти что одним целым.
-Человечество погрязло в самообмане. Нужно отрезвляющее лекарство!
-Кувалдой по лбу?
-Слюнявый пафос, дорогуша!
Почали вторую бутылку. С нетерпением ждали, когда старинные часы отобьют полночи почки.
-Пора!
-Наконец-то!
-Я чуть не уснула!
Вера Петровна лихо подскочила к фисгармонии и сыграла ненаписанную Бахом фугу, не смутившись кричащими протестами соседей. Кто-то из двух сказала:
-Только музыка роднит!
-Да, самое сволочное искусство!
-Чего вдруг?
-Потому что неизъяснимое.
-Всё равно смешно и трагично!
-А у меня сегодня еретические дни: ни во что верить не хочется!
-Ерунда! Оказывается, у Подгорецекого от одной из нас ребенок есть. Наследство делить надо по справедливости. Пусть признается!
Задумались и одногласно прозвучал терцет:
-От меня!
-Конечно, с ним все мы спали, поэтому придется делать анализ.
-Зачем эти дрязги? Всё потом... Кого сегодня вызывать будем? Наполеона не хочу, у него мания величия.
-И правда, сексуально озабоченный. Помните, чего нам наговорил?
-А давайте вызовем нашего тройного мужа!
-Он меня так долго добивался, что ему пришлось лечится от импотенции.
-Воздержание вредит.
Пока беседовали, вычерчивали на столе пентаграмму, зажигали массивные свечи.
-Представляете, девочки, некоторым людям не стыдно быть самими собой среди людей!
-Ой, как сказочно! - всплеснула в ладошки младшенькая.
-Зачем, -- спросил, -- зачем потревожили? И без вас тошно!
-Соскучились по тебе, милёнок ты наш!
-Слова! Чего надо?
-Хотим знать, у кого из нас от тебя ребенок, которому ты оставил всё состояние?
-Он еще не родился!
-Что?
-Как?
-Не может быть!
-Ждет вас великая неожиданность!
(1) Троица переглянулась.
-Вы убили меня! А ведь я любил каждую из вас особо! И не пытайтесь казаться невинными! Не надо, не надо изображать чистых овечек! Здесь мне всё объяснили! Вы не подарили мне ребенка, потому что ведьмы не способны родить! Но в ваших снах вы сошлись воедино! И вы совокупили ваши омерзительные помыслы и скоро научились управлять этой смертоносной для меня цельностью: когда я спал, вы крупица за щепоткой отнимали мои жизненные силы, пока я не окочурился.
(1) + заметно испугались.
-Но ребенок... Он существует?
-Я всегда смутно ощущал, что ни одна из вас не любит меня искренно, поэтому тебе, Вера, тебе, Надя, и тебе, Любочка, я сочинил историю о ребенке, который унаследует моё богатство. И вот сейчас вы увидите моего сына воочию перед тем, как отправитесь со мной в ад!
Зазеркальное свечение вдруг вспыхнуло ослепительно и тотчас вернулось в состояние, в котором пребывало секунду-другую назад: как будто комнату залили вязким киселем. Мерцающее лицо Подгорецкого улыбалось. Бабская тройня схватилась от боли за быстро раздувающиеся животы; они повалились на пол, кричали, рвали на себе волосы и в неописуемых муках каждая разрешилась от скоропалительного бремени лишь частью полноценного чада. Вера породила голову, Надежда - туловище, а Любовь - ноги и то, что обычно бывает между ними... Лицо духа Подгорецкого завертелось, вызвав в комнате оглушительный ветер. Возникший вихрь поднял в воздух составляющие новорожденного и они сперва смешались в кровавый комок - а через мгновение появился улыбающийся мальчуган. Ребенок бережно опустился неведомой силой на стол в центр начерченной пентаграммы. Облик духа Подгорецкого, будто сквозняком дымок, стал затягиваться в зеркало. А следом за ним и три ведьмы, превратившиеся в черные лоснящиеся сгустки. Зеркало поблекло - непроглядная тьма сковала комнату.
-Черт! - раздался недовольный возглас мужчины, сверзившегося со стола.
На ощупь он нашел на стене выключатель. Загорелся свет. Подгорецкий удивленно осмотрелся:
-Ах, Любовь Андреевна, Любочка Андреевна! Ну про100 дитя!
В памяти его мелькнул огонек воспоминания. Он помотал головой, стрясывая наваждение: "И приснится же такое!" Выходя из комнаты, игриво прокричал: