Идеи дольше сохраняют свою силу в мясных рядах. Гораздо пленительней и прелестней Джоконды трогательная изменчивость проплывающих облачков. Но ведь все привыкли смотреть себе под ноги или хотя бы перед собой. Нет, никакого толку и ценности в искусстве нет и быть не может, кроме желания творца как-нибудь выпячиться, показать собственную исключительность среди тех, кому определенная мастеровитость и в страшном сне бессмысленна. Люди с производительным воображением, сотню раз повторив слово "халва", действительно ощущают во рту приторный вкус этой сладости. Музыка тоже сродни заклинанию: послушал что-то многократно, навязчиво звучащее отовсюду, - и уже трудно будет сказать, что мелодия плоха, исполнение ни к черту, ни к бесу, и вообще сознание и вкус становятся рабами услышанного.
К признанному мэтру, о котором говорили, что "у него по шесть пальцев на каждой руке", привели на прослушивание молоденькую, но исключительно талантливую пианистку. Ее неповзрослевшая застенчивость умиляла.
-Что вы сыграете? - пытаясь скрыть улыбку, спросил он.
-Для начала простенькое, из Баха.
Мэтр поморщился.
-Душа моя! Если пальцы не мечутся по клавиатуре, как угорелые, это совсем не значит, что музыка слишком проста. Впрочем, вы это поймете со временем. Прошу.
Она исполнила. Он внимательно слушал ее игру, как никто и никогда прежде.
-Неплохо. Что вы еще приготовили?
-Листа.
-С удовольствием послушаю.
Играла назубок, поэтому успевала оглядываться на смурнеющее лицо небожителя мирового пианизма. Лихо закончила, плечи опали, исподлобья виновато спросила:
-Я видела, вам не понравилось.
-Это никуда не годится! - воскликнул он. - Просто ужас!
-Так плохо сыграла? - чуть не расплакалась.
-Не разрушайтесь от переживаний! Милейший мой человечек, но ведь вы сутулились!