Написав его, я, конечно, сделал попытку его издать. Но из этой затеи ничего путного не получилось. Один из издателей (не буду называть какой) даже сказал мне, что печатать эту книгу нельзя, потому что она есть "глумление над великой идеей и осквернение святынь".
Я очень удивился, и сказал, что, по моему мнению, великую идею невозможно осквернить, и бесполезно над ней глумиться, - ведь Господь не бывает поругаем. Но, если господин редактор всё-таки нашёл в книге такие неожиданные для меня сентенции, то, возможно, в книге есть и ещё какие-нибудь достоинства? После этого мне пришлось сразу уйти.
Но я не уныл духом, вспомнил великого О.Бендера, который говорил, что миллион, конечно, лучше получить сразу, но можно взять и частями.
Поэтому я отправил одну из глав романа на конкурс в Америку, в "Новый Журнал", издаваемый на русском языке. Первой премии я, конечно, не получил, но представитель редакции позвонил мне домой и предложил напечатать этот рассказ в одном из номеров "Нового Журнала".
Мой рассказ "Две игры" был напечатан в июьском номере "Нового Журнала" за 2000 год.
После этого я решился отправить свою книгу в "Новый Журнал" на отзыв. Изготовил на компьютере один экземпляр, придумал издательство для солидности, переплёл книгу, и отправил её по назначению. Через некоторое время, я получил ответ, что рецензия на мой роман будет опубликована. Она, действительно, была опубликована в номере 227 за прошлый год. Эту рецензию я прилагаю для вашего ознакомления с ней.
После этого я отправил ещё один рассказ в русский литературный ежегодник "Побережье". Рассказ назывался "Параллельные миры". Его можно почитать на сайте "Побережья"
http://www.thecoastmagazine.org/Prose11.html
Вот, и всё, чего мне пока удалось добиться. Но я не унываю. Если книга того стоит - она не пропадёт. Ведь рукописи не горят.
И пока мы живы - всё впереди.
Спасибо и Valete. Мигель
А теперь обещанный отзыв
Мигель де Бота. Хроники искушений Мигеля де Боты. Санкт-Петербург:
Мичел, 2000. 356 с.
На последней странице "Хроник" мы узнаем, что под экзотическим псевдонимом Мигель де Бота скрывается инженер-электрик, геофизик и моряк Михаил Иванович Бахилин (бахилы, как известно, - вид обуви; отсюда и де Бота. Потому же и родительный падеж "... де Боты"). Четыре части его книги называются "Искушение бессмертьем", "Искушение глупостью", "Искушение лицемерием" и "Искушение подлостью", но между частями нет большого различия, и названия эти условны. Бахилин много повидал и о многом передумал и нуждался в опорных понятиях, чтобы рассказать о своем опыте. Он выбрал бессмертие, эту тоскливую мечту, за осуществление которой люди готовы отдать, что угодно; глупость, то есть самую заметную черту человечества, если смотреть на него умными глазами; лицемерие, определяющее поведение почти всякого общества, и подлость, о которой Бахилин тоже знает не понаслышке, ибо в жизни всегда есть место подлости.
Среди персонажей "Хроник" довольно много дураков, подлецов и лицемеров и есть один бессмертный, некий дедушка Никодим, живущий со времен Пунических войн и периодически омолаживающийся. Его физическая оболочка меняется, но он помнит свои былые превращения; его полное имя Никодим-Евлогий Альба де Брава. Он неуязвим и способен омолаживать не только себя, но и своих врагов, перенося их в любое место земного шара. Одного особенно настырного гебиста он превратил в сперматозоид и пояснил, что шансов выбраться наружу, ввиду громадной конкуренции у него почти нет; другого отправил младенцем в детский сад за пределы отечества. Иногда мелькает знакомец Никодима Вечный Жид Агасфер, у которого в России во все эпохи "трудности с пятым пунктом". "Агасфером" называется и немагнитная шхуна, которую можно было бы назвать главным героем книги. Но бессмертие этого "Агасфера" относительно. В трагическом финале шхуну приходится за бесценок продать жуликам. Ее волокут на грязный причал и сжигают нанятые для этого бомжи, пьяницы и опустившиеся воры. "Они решили вытопить из него жир, - мрачно сказал Штурман. - Это у них теперь такой способ добычи цветных и редкоземельных металлов", - пояснил он свою мысль. "Тонн восемьдесят соберут козлы, -злобно сказал Механик. - Со списанной электрички можно собрать много больше".- "Как же теперь жить-то, дядя Никодим?" - тоскливо спросил Боцман. Но дедушка Никодим не ответил. Он тихо и быстро истаял в колеблющемся от жара воздухе... Вслед за ним так же тихо и бесследно растворились в пространстве фигуры Боцмана, Механика и Штурмана". И если в утешение жестокосердной принцессе из андерсеновского "Свинопаса" осталась лишь музыкальная табакерка, играющая песенку "Ach, mein lieber Augustin, alles ist hin, hin, hin" ("Ax, мой милый Августин, все прошло, прошло, прошло"), то Бахилин сочинил поговорку: "Пока мы живы, все впереди", - и повторяет ее в горькие минуты как заклинание.
Однако "Хроники" следуют гоголевской традиции: печальный конец венчает серию чрезвычайно смешных эпизодов. При чтении книги сразу вспоминаешь "Швейка". Далеко не все новеллы, из которых состоит книга, - о бессмертии, глупости, лицемерии и подлости. Боцман, Штурман, Механик, а в одном случае - автор, рассказывают о советских моряках за границей. Эти истории перемежаются эпизодами, в которых в городе Окоемове (в нем-то, местечке на краю земли, и встречаются персонажи "Хроник"), выпивают и закусывают те же самые Боцман, Никодим и прочие, а также еще разная шушера: жлобы из органов, профессиональные осведомители и подающий надежды, но пока не очень удачливый и безвредный мальчуган по имени Павлик Морозов - по утверждению автора, не родня своему знаменитому тезке и не двойник его. С осведомителями тоже происходят удивительные приключения, правда, всегда с перепою. Отношения между членами компании (если не считать ее "омоложенных" членов) - вполне дружеские: сексоты строчат на своих собеседников в их же присутствии, а дедушка Никодим иногда соглашается исправить в доносах грамматические ошибки и перевести эти сочинения на английский язык, чтобы в высших инстанциях их перевели обратно на приличный русский. Гебист из центра - тоже постоянный участник застолий.
Рассказы на тему "Советские моряки за рубежом" превосходны. Их сюжеты неприхотливы, но непредсказуемы: пьяный матрос, попав в вольер к двухсотлетней черепахе, пытается ножом выцарапать на ее панцире всем известное слово, но полицейские принимают русские буквы за римские цифры, и все кончается благополучно; уругвайского полицейского спаивают на борту парусника и тем сильно укрепляют советско-уругвайскую дружбу; в далекой стране человек, выдающий себя не то за русского, не то за украинца, от которого когда-то бежали насильники из армии Буденного, обо всех разговорах сообщает в Москву (советским морякам запрещено вступать в контакт с местным населением), и попавшимся на эту удочку закрывают визы, и все в таком же духе. Прелесть этих лишь на первый взгляд непритязательных рассказов в их беззлобности, отсутствии морализаторского тона и в языке. Почти не коробит даже пресловутая ненормативная лексика, которой много. К тому же Бахилин чрезвычайно остроумен. Остроумны и его персонажи, но они этого, как и положено, не осознают. Никто не острит; просто, что бы они ни говорили, получается смешно. Книгу пронизывает швейковская манера принять любую ситуацию, даже самую абсурдную, как должное. "На наш вопрос, не опасно ли здесь купаться, матросы ответили, что если умеешь хорошо плавать, то большой опасности нет: важно, находясь в воде, чувствовать себя уверенно, чтобы с тебя ничего такого не свисало, за что бы акула могла тебя ухватить. Ноги, например. Они, скорее всего, набросятся на тебя, если ты вдруг надумаешь тонуть. Акулы это хорошо чувствуют и не дадут тебе утонуть просто так. Не пропадать же добру. В этом они где-то, может быть, и правы". Конструктор рассказывает: "...я изобрел систему для лущения подсолнуха. Я использовал для этого обычную ворону, потому что она лучше всех других существ на земле умеет лущить подсолнухи. ...перед лентой конвейера на жердочке привязываем за ноги некоторое количество ворон, у которых в задний проход вживается микроэлектрод. После того, как ворона вылущивает семечко из подсолнуха, на электрод подается электрический импульс, и ворона роняет семечко на транспортер. Когда ворона добывает десятое по счету зерно, импульс в задницу не подается, и птица может его съесть", - и так далее с массой подробностей, включающих переработку сдохших ворон на рыбную муку. Следует серьезнейшее обсуждение проекта, и сам мудрый дедушка Никодим отзывается об этой чепухе полуодобрительно.
Подобные рассказы - только часть "Хроник". Другую часть составляют главы об устройстве общества в стране типа города Глупова (на который в книге много ссылок) и о ходе истории. Эти главы впечатляют меньше, что и следовало ожидать. Как бы ни был умен, начитан и изобретателен автор (в той мере, в которой речь идет о художественной литературе), его главные цели должны быть достигнуты через развитие образов. Остальное - журналистика. Есть у Бахилина и пародии на возню политиков, и невероятные приключения с летающими сараями (вместо летающих тарелок), и вывернутые наизнанку мифы. Главная особенность его стиля - легкое отстранение от персонажей. Благодаря эпиграфам, примечаниям, исключительно культурному языку, когда он говорит от себя, постоянному переходу от гротеска к лирике и от риторики к шутке и полуэпическому стилю между автором и действующими лицами всегда сохраняется дистанция, так что "Хроники" ни в какой момент не превращаются в декларирование "идейного содержания". Строгий критик найдет, что многое в книге Бахилина сыро, но едва ли и его не тронет заметная на каждой странице талантливость автора.