Бахилин Михаил Иванович : другие произведения.

Танковое сражение при Дёме

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Мигель де Бота

  

Танковое сражение при Дёме

  
  
   Протянул генерал Платов руку и схватил своим куцапыми паль­цами за шивороток косо­го левшу, так, что у того все крючочки от каза­кина отлетели - и кинул к себе в коляску в ноги...
   Н.С.Лесков. "Левша".
  
   Володя Дубенецкий ходил с нами на "Заре" в конце шес­тидесятых. Это был среднего роста блондин с невыразительным и рыхлым лицом, спокойный и доброжелательный. Он был неплохой рас­сказчик, хорошо понимал юмор, был, как говорится, не дурак вы­пить, и поэтому быстро вошёл в коллектив. Володя закончил в своё время в городе Киеве какую-то "бронекопытную академию" (так на флоте обычно называют все сухопутные военные училища) и по этому поводу корабельные остряки пытались, некоторое время его доставали, интересуясь, как бы, между прочим, не забыл ли он где-нибудь свою шашку. Но все их потуги были напрасны. Воло­дя кротко и ласково посылал их в самые неожиданные и экзотиче­ские места, умело используя для этих целей без­укоризненный ук­раинский мат. На шхуне он чувствовал себя вполне комфортно, во время штормов никаких видимых изменений в его поведении не наблюдалось и, я думаю, что в то время он был просто и вполне счастлив.
   Однажды, на ночных послевахтенных бдениях за кружкой кофе, Володя слегка приоткрыл перед нами ту­манную завесу, ук­рывавшую его прошлое. И выяснилось, что начало володиной карьеры было совсем не безоблачным.
   Закончив училище, Володя получил на руки буро-зелёные хлопчатобумажные галифе, такую же гимнастёрку с полевыми лейтенантскими погонами, кованые кирзовые сапоги, кожаный офицерский ремень с портупеей и рыжую скрипучую кобуру для пистолета "Макаров". Сам пистолет и необходимый для него бое­припас Володе пообещали вы­дать непосредственно в момент на­падения на нашу Родину предполагаемого противника. А до того времени володин пистолет будет лежать пока на складе от греха подальше. Володя не возражал, надел на себя всю эту амуницию, засунул в пустую кобуру пачку папирос "Беломор", и, выйдя на улицы города Киева, потопал к месту несения своей первой бое­вой службы. Идя по улицам родного города, Володя понял, наконец, почему флотские называют пехотные училища бронекопытными. Его новые кованые сапоги, соприкасаясь с брусчаткой улицы, из­давали грозный лязг, и прохожим казалось, что рядом с Володей движется невидимая боевая машина десанта на гусеничном ходу.
   Первым местом службы Володи оказалась небольшая во­инская часть на окраине Киева. Никакого посильного участия в стяжании боевой славы своей роты связи Володя принять не ус­пел, так как вскоре был отчислен из неё за "ху­лиганские действия, порочащие честь и звание советского офицера". Так было написа­но в сопроводиловке, с которой Володю отправили на исправление в какую-то полувоенную и, конечно же, совершенно секретную организацию, ко­торых всегда было полно на просторах матушки России и окружавших её территориях.
   Порочащие "честь и звание" действия заключались в угоне Володей, в компании с ещё двумя такими же балбесами, городско­го троллейбуса, на предмет скорейшего прибытия в родной гарни­зон после ночи наслаждений с прости­тутками, которых молодые офицеры сняли на городском вокзале.
   В результате "разбора полётов" Володю засунули в сек­ретный "почтовый ящик".
   Научный контингент этого "почтового ящика" составляли, в основном, дубинноголовые майоры, списанные из регулярных частей за совершенную тупость, отягчённую тяжёлыми запоями. Они маялись в своей конторе всякой ду­рью, писали отчёты и пили до синевы от скуки.
   В "ящике" Володя попал под начало майора от инфанте­рии Ивана Петровича Гнённого. Это был хитрый хохол с неиз­менной улыбочкой на самоварной морде и колючими глазками-пуговками. Из-за этих глазок улыбочка у него по­лучалась какая-то нехорошая, и долго смотреть на товарища майора не хотелось. С трудом сдерживая рвущийся из орга­низма мат, майор Гнённый завёл Володю в берлогу, на дверях которой висела прибитая толе­выми гвоздями картонная табличка с надписью "Лаболатория те­лемеханики". Вдоль стен "Лаболатории" были сооружены широ­кие полати из толстых досок, на которых стояли осциллографы, генераторы, старые связные радиостанции и другое радиотехниче­ское имущество, взятое, скорее всего, нашими войсками "на шпагу" в конце войны. Судя по состоянию всего этого хозяйст­ва, вермахт уступил его победителям только после ожесточённого боя.
   Майор Гнённый, подошёл к грязно-рыжему письменному столу об одной тумбе, столешница которого была сплошь покрыта разноцветными окружностями, от стоявших на ней когда-то стака­нов, и тяжело опустился на винтовой табурет от пианино. Было очень заметно, что весь его организм изнывает и просто разруша­ется под тяжестью доверен­ной ему государственной тайны. Неко­торое время майор молча разглядывал володину амуницию, потом, ткнув пальцем в рыжую кобуру, спросил: "Пистолет зачем таска­ешь? Разрешение есть? У нас не положено с пистолетами ходить". Володя расстегнул кобуру и вытащил из неё жеваную пачку "Бе­ломора".
   "Разумно", - похвалил Володю майор. Вытащив из воло­диной пачки папиросу и закурив, майор Гнённый посу­ровел и, ус­тавившись в пряжку володиного ремня, сообщил, что в его лабола­тории принято всем вновь прибывшим ста­вить коллективу лабола­тории магарыч, который в данном случае называется "с приеха­лом". "Такова у нас природа ве­щей", - важно заметил майор Гнённый.
   Володя всё понял, сбегал в ближайший магазин и, купив в нём бутылку "Кубанской" водки и кулёк пирожков с якобы мясом, вернулся в "Лаболаторию". Майор Гнённый заметно подобрел, похвалил Володю за расторопность и, когда выпили по третьей, сказал ему под большим секретом, что его лаболатория вот уже три года занимается совер­шенно секретной разработкой. Разра­ботка эта настолько секретна, что детали её он сможет доверить Володе только после истечения некоторого испытательного срока.
   После четвёртой испытательный срок, видимо, истёк, и майор рассказал Володе, что вот уже три года его лабо­латория в его лице занимается разработкой системы телеуправления танком "Т-34" и, года через два, он, майор Гнён­ный, надеется воплотить эту очень важную для обороны страны идею, так сказать, в ме­талле. А Володя должен ему в этом деле всячески содействовать.
   Кстати, добавил майор, что это и в его, володиных интере­сах, потому что здесь явно попахивает государ­ственной премией, и когда майор Гнённый её получит, он даст Володе немного денег, что, безусловно, Володе не повре­дит.
   Володино содействие майору Гнённому в деле перевода бронетанковых сил страны на телеуправление, свелось, в основ­ном, к ежедневной беготне за водкой для главного конструктора системы, но кое-что Володя предпринял и по собственной инициа­тиве. Вечерами, когда утомлённый "огненной водой" майор Гнённый отправлялся спать к своей бабе, Володя сидел в "Лабола­тории" за рыжим столом и работал. Месяца через два Володя переместил своё ночное ра­бочее место в нутро старой "тридцатьчет­верки", которая тихо и мирно ржавела во дворе "почтового ящика" среди раз­нообразного хлама и различных нужных вещей, выброшенных сотрудниками "ящика" по пьянке или по невежеству.
   Ещё через месяц на рыжем столе "Лаболатории" появился небольшой ящик ручной работы, усеянный кнопками и рычажка­ми. Из ящика вылезала тонкая кишка электрического кабеля, ко­торая, пройдя через раскрытое окно и позмеившись петлями по земле, ныряла под брюхо "тридцатьчетверки". В чреве танка ка­бель присоединялся к небольшому распределительному щиту, ко­торый, в свою очередь, управлял работой различного рода гидро­усилителей и сложных электронных схем, придуманных специ­ально для этого случая Володей и изготовленных его руками.
   Пришедший на работу майор Гнённый был совершенно оглушён увиденным. Он сидел на винтовом пианинном табурете в состоянии "с глубокого бодуна", молча и отрешённо наблюдая за володиными действиями.
   Володя включил небольшой тумблер на своём ящике и внутри танка трубно заревел танковый стартёр. Послы­шались взрывы запускаемого дизеля, двигатель завёлся, выбросив из вы­хлопных труб сноп чёрного дыма вперемешку с искрами, и танк мелко задрожал, сотрясаясь от собственной мощи.
   Володя двинул вперёд рычажок, и танк, яростно взбрыкнув гусеницами и выбросив из-под них ржавое железо и грязь, ринулся вперёд, быстро выбирая слабину кабеля и давя на ходу пустые би­доны из-под краски. Володя потянул рычажок чуть назад и танк, умерив пыл, мелькая траками, побежал к воротам "почтового ящика". Не добежав до них несколько метров, могучая машина, чётко исполняя володины команды, резко остановилась, крутну­лась на месте, раз­брасывая в разные стороны дрянной асфальт и лежащий под ним гравий, и, нацелившись пушкой в раскрытое окно "Ла­болатории", резво побежала прямо на майора Гнённого.
   Когда танк остановился в метре от открытого окна "Лабо­латории" и уставился чёрным зрачком пушки на плен­ные немец­кие осциллографы, майора Гнённого уже не было на винтовом та­бурете от пианино. Его нечеловеческий мат доносился уже со двора, аранжированный грозным рокотом танкового двигателя. Мат этот был очень мало информати­вен, но всё же, если выделить из него значащие слова, можно было понять, что лейтенант Дубе­нецкий - гондон и должен будет ответить за свой инициативный беспредел по всей строгости.
   Но очень скоро майор Гнённый понял, что, во-первых, ма­териться рядом с ревущим танком дело неконст­руктивное, и, во-вторых, что на небосклоне впервые взошла звезда майора Гнённо­го. И даже не одна, а несколько. И эти звёзды, в скором времени, вполне могут пролиться небольшим звездопадом прямо и непо­средственно на его гнённые погоны.
   Поэтому он быстро успокоился, пришёл обратно в "Лабо­латорию" и мановением руки приказал Володе заглу­шить двига­тель. После этого он заявил Володе, что с этого момента управле­ние разработкой системы телеуправления переходит под его непо­средственный контроль и что он не потерпит более никакой глу­пой и опасной лейтенантской отсебятины. Затем, не сделав ника­кого перерыва, он объявил Володе выговор за систематические опоздания на работу и появление в общественных местах в нетрез­вом виде. То есть поступил, как обычная совковая скотина из мелких чинов­ников, которая в присутствии, или даже при виде талантливого человека впадает в исступлённое состояние инстинк­тив­ного ощущения собственного ничтожества. В результате, страдая от полной безысходности сложившийся ситуации, и под напором самых низменных инстинктов, несчастный дурак начина­ет заниматься администрированием, бессмыслен­ным самоутвер­ждением и уничтожением слабых.
   Володя был умный, он сразу всё понял, и спорить с майо­ром Гнённым не стал.
   Майор Гнённый немедленно написал в вышестоящие ин­станции несколько бумаг, в которых сообщил на­чальству, что в результате успешной мозговой атаки им, майором Гнённым, раз­работан макет действующей системы телеуправления танком "Т-34", который может быть продемонстрирован государственной комиссии в любое время. Начальство отреагировало индиффе­рентно, но, в общем, благожелательно.
   В скором времени майор Гнённый сообщил Володе, что на ближайших учениях он намерен продемонст­рировать работу сво­его детища (так он выразился) высокому начальству. Танк майора Гнённого должен будет имитиро­вать разведку боем, атаковав де­ревню (настоящую) и утащив на свою сторону проволочное загра­ждение ("спираль Бру­но") условного противника. Для этой цели майор Гнённый приказал приварить к днищу танка специальный крюк из обрезка водопроводной трубы. А Володя должен будет ему ассистировать во время ведения боевых операций.
   Наконец настал судный день, и майор Гнённый вывел "Т-34" в поле. Он шёл позади танка, неся на вытянутых руках, как поднос с комплексным обедом в столовой самообслуживания, ко­робочку с кнопками и рычажками. Рядом шёл Володя с противогазной сумкой на плече, в которой находился кой-какой инстру­ментарий.
   Таким образом "боевая танковая группа майора Гнённого" (так соединение именовалось в оперативных доку­ментах учений) подошла к водной преграде, то бишь, протекавшей в районе учений речке Дёме. Несмотря на то, что на карте в этом месте был указан брод, речка Дёма текла здесь в болотистых берегах и была как-то подозрительно широка. Поэтому майор Гнённый остановил танк у уреза воды и послал вперёд разведку, то есть лейтенанта Дубенец­кого. Про­изведённая Володей разведка обнаружила, что макси­мальная глубина брода составляет где-то около метра. "Дно го­вённоё - ил", - озабоченно сообщил Володя командиру "танковой группы", стуча зубами и выливая воду из сапог.
   Майор Гнённый мокнуть не захотел и снова послал развед­ку в боевой поиск, теперь уже на добычу плавсредства. Разведка исчезла в прибрежных камышах и, через небольшое время, при­плыла обратно на украденной в де­ревне плоскодонке. Плавсред­ство управлялось веслом в виде большой деревянной лопаты, ко­торой обычно деревенские бабы сажают в русскую печь хлеба.
   Майор Гнённый встал на носу челна с пультом управления в руках, а Володя угнездился на корме с лопатой и своей противо­газной сумкой. Майор двинул вперёд рычажок и танк нехотя по­лез в быстротекущие воды Дёмы. Володя начал грести, причём плоскодонка проявила на ходу под грузом противную вертлявость. Танк подошёл к противопо­ложному берегу, когда плавсредство с командованием "танковой группы" ещё не преодолело и половины пути.
   Но здесь у танка возникли некоторые проблемы с выходом на сушу. Это ему сразу не удалось сделать, потому что, поначалу, он просто посдирал с берегового обрывчика покрывавший его торф, под которым оказалась какая-то ко­ричневая жижа. В этой жиже танк слегка притоп и немного побуксовал. Майор Гнённый добавил газу, танк рыкнул, рывком выскочил на твёрдую землю и, быстро набирая скорость, помчался по заливному лугу, раскиды­вая по сторонам лужи и грязь.
   Майор Гнённый не успел убрать газ, потому что танк, бы­стро выбрав слабину кабеля, выдернул из майоровых рук управ­ляющий ящик имени Володи Дубенецкого и тот естественным об­разом упал в прохладные воды реки Дёмы. Майор Гнённый заре­вел, как недорезанный матадором бык, выпрыгнул из плоскодонки в воду, перевернув её и вывалив в реку лейтенанта Дубенецкого вместе с его, ставшими уже не нужными, лопатой и инструмента­ми, и попытался догнать убегающую матчасть "танковой группы майора Гнённого".
   Увы, это ему не удалось. В пешем строю ни догнать ата­кующий танк, ни убежать от него, не может ни один пе­хотинец, даже если он майор от инфантерии. Ведь именно ради этих бое­вых преимуществ и были в своё время созданы танки.
   Вырвавшийся на волю танк решил несколько изменить диспозицию и атаковать деревню не в лоб через дурац­кую "спи­раль Бруно", а обойдя её с тыла. С этой целью он ворвался в де­ревню со стороны заливных лугов, яростно протаранив попавший­ся на пути сенной сарай. От страшного удара лобовой брони сарай взорвался сенной трухой, гни­лой дранью и разлетевшимися брёв­нами.
   Танк уже подлетал к деревне, когда на его пути попалась заполненная наполовину силосная яма. Как вы­яснилось, эта яма оказалась непреодолимым препятствием для "танковой группы майора Гнённого". Упав в силос, танк закидал себя по самую башню находившейся там хряпой и заглох. Если бы майор Гнён­ный и лейтенант Дубенецкий родились лет на двадцать раньше, танковые полчища Гудериана вряд ли дошли бы до Москвы. Все его танки "T-III" и "T-IV", скорее всего, оказались бы в силосных ямах белорусского Полесья, и танковым экипажам пришлось бы топать обратно в фатерлянд в пешем строю.
   Всё, что последовало дальше, предположить не трудно, по­тому что все дела, организуемые у нас в России чи­новниками (гражданскими или военными - безразлично), разворачиваются примерно по одному сценарию и проходят шесть этапов. Первый этап - шумиха, второй - неразбериха, третий - фиаско, четвёртый - поиски виновных, пятый - наказание невиновных и шестой - на­граждение непричастных.
   В результате успешного завершения четвёртого, пятого и шестого этапов все необходимые лица были ус­тановлены, найде­ны, наказаны и награждены. Среди наказанных оказался лейте­нант Дубенецкий. В российской армии все военнослужащие стоят в строю колонны по одному, как биллиардные шары на столе. Если ударить в лоб самый пер­вый шар, то к бортику отлетит ка­кой? Правильно. Последний. Таким последним шаром в полу­чившимся раскладе оказался лейтенант Дубенецкий, потому что в армии правильной признаётся только та гипотеза развития собы­тий и при­чинно-следственных связей, которая не задевает никаких больших чинов.
   Поэтому виноватым оказался лейтенант Дубенецкий, кото­рый и вылетел, но только не через бортик биллиардного стола, а из армии вообще.
   А вылетел он прямо в академический институт, которому принадлежала немагнитная научно-исследовательская шхуна "Заря". И здесь фортуна улыбнулась Володе на все свои три­дцать два зуба. Его таланты оказались востребо­ваны, и звезда его воссияла.
   В те уже далёкие времена в Морском Отделе института, куда устроился лишенец Володя, сложился удиви­тельный коллек­тив. Он сложился в результате длительных походов в Океан на небольшом паруснике людей, по­лучивших предварительно пре­красное образование. Все они были морские бродяги и великие Мастера, каждый в своей области. Они быстро разглядели в экс-лейтенанте Дубенецком настоящего Мастера, приняли его в свою среду и стали относиться к нему с подобающим уважением. Во­лодя быстро оттаял в такой атмосфере и с энтузиазмом включился в работу Отдела по конструированию и изготовлению морской геофизической аппаратуры. Надо сказать, что аппаратура, изго­товленная умельцами института в те времена, проработала на ней до самой гибели корабля.
   После изгнания из армии путь в заграничные морские экс­педиции Володе был закрыт, вроде как навсегда. А в сухопутные экспедиции института Володя не рвался, полагая, видимо, что все они чем-то похожи на известное нам уже танковое сражение при Дёме. Он был не прав, конечно, но его, собственно, никто и не переубеждал. Все, кто когда-либо побывал в экспедиции на "Заре", уходили в "пехоту" только на время, по причине полного безденежья во время вынужденной отсидки на берегу в ожидании открытия, закрытой за различные подвиги, визы.
   Но Володя, по мнению институтского начальства, был бы очень полезен на корабле и оно (начальство), в лице директора ин­ститута Виктора Ивановича и начальника Морского Отдела Ми­хаила Михайловича приложили все усилия для отправки Володи в Океан.
   Директор Виктор Иванович был очень демократичный му­жик. Ещё до войны он ходил в длительные и опасные экспедиции по самым диким районам Сибири - в таёжные долины рек Пур и Таз. Эти названия и до сих пор ничего не говорят обычному обы­вателю. А в те времена там без следа исчезали экспедиции и поис­ковые партии.
   Демократичность и терпимость Виктора Ивановича очень проявилась в следующем эпизоде. Однажды, Володя Дубенецкий, готовя к рейсу аппаратуру, сидел на маленькой скамеечке в кори­доре лабораторного корпуса и следил за зарядкой аккумуляторов. В это время по коридору проходил старый экспедиционник и со­участник Почтарёва по Пуру и Тазу, старый пьяница и хороший человек, Виктор Семёнович Павлов. Подойдя к сидящему возле своих аккумуляторов Володе, Виктор Семёнович решил сделать ему замечание.
   - Ты, чего это, мудак, так насрал здесь на полу серной ки­слотой? - добродушно спросил Виктор Семёнович, - после тебя здесь приборки будет на два дня.
   Володя внимательно посмотрел на него снизу чистыми го­лубыми глазами и, в присущей ему манере, ласково его послал:
   - Виктор Семёнович, я, конечно, очень уважаю Вас, как старшего товарища, но не пошли бы Вы в жопу?
   Виктор Семёнович почему-то обиделся и побежал жало­ваться директору. Он влетел в комнату, где заседал Учёный Со­вет, и с порога заорал:
   - Виктор Иванович, это что ж такое творится? Кого ты на­бираешь в контору? Молодежь прямо не даёт рта раскрыть! Сде­лал я сегодня Вове Дубенецкому правильное и корректное замеча­ние, а он, представляешь? Он меня в жопу послал!
   Деликатный Виктор Иванович кротко посмотрел не возбу­ждённого Павлова и с мягкой улыбкой произнёс:
   - Да, конечно, ты прав, нехорошо получилось. Ведь Дубе­нецкий назвал тебе довольно точный адрес. А чего ж ты, родной, к нам-то пришёл? Мы ведь и обидеться можем. Ну, да ладно. Иди, с Богом, работай.
   И директор, следуя своей демократической традиции, ре­шил Володе помочь и отправить его на работу в Океан. И он сво­его добился. Правда, соответствующие службы поставили перед Володей два необходимых и достаточных условия - жениться и вступить в партию.
   И для Володи Дубенецкого началась новая жизнь. Он по­видал города и страны в компании весёлых и умных друзей и сам стал весёлым, а умным он был и раньше. Гуляя по городу Каиру, он раздавал милостыню нищим ребятиш­кам, а когда у него кончи­лись его небольшие деньги, вынимал из жеваной пачки "Беломо­ра" папиросу, всовывал её в рот просителю и ласково говорил: "Go to на х.., сынок!" Сынки египетского звания, поняв беспоч­венность своих дальней­ших мечтаний, послушно убывали в задан­ном направлении.
   На корабле Володя самозабвенно возился со своей аппара­турой, всячески и непрерывно её совершенствуя. Для простоты первоначального определения неисправностей аппаратуры Володя разделил их на две группы. Одна группа неисправностей называ­лась "фечило", а вторая - "шиздо". Что обозначали эти термины и чем, собственно, они отличались друг от друга Володя не мог объ­яснить и сам. Только однажды, когда его мышление зашло во временный тупик, Володя, имея очень озабоченное лицо, произнёс задумчиво: "Это не фечило и даже не шиздо. Это просто шиздо переходящее в фечило". Поучив такое точное определение, про­блема, через некоторое время, получила логическое раз­решение.
   Володя вполне освоился с жизнью на корабле, но на берегу жизнь его складывалась менее удачно, как вообще часто бывает у людей надолго уходящих из дома. Кроме того, можно, конечно, спорить о реалиях или виртуальности нашей последующей бес­смертной жизни, но о том, что соглашения с дьяволом носят вре­менный и преходящий характер и платить по ним приходится все­гда и в срок, спорить бесполезно.
   Мы не будем копаться в личной жизни мастера Дубенецк­ого, потому что дело это не казацкое. Ограничимся только лишь замечаниями общего характера. Семейная его жизнь как, кстати, и партийная, у Володи не сложились. Единственная дочка, по­взрослев, занялась наркотиками. Любимая жена с горя тяжко за­болела. Володя от всех этих дел стал запивать, что только усугу­било ситуацию. Институт постепенно стал заполняться стукачами и просто обыкновен­ным дерьмом. На Володю кто-то из них свое­временно настучал в Куда-Следует и ему закрыли визу и сделали ещё ка­кую-то гадость по партийной линии. Володя быстро впал в нищету и сбежал от неё из академического института обрат­но в "почтовый ящик", уже гражданский, но тоже очень секретный. Это обстоятельство закрыло ему визу навсегда. Материальное положение Володи несколько улучшилось, но не на столько, чтобы содержать дочь-наркоманку. На но­вой работе Володю не­залюбили за склонность к питию в одиночку, зло шутили над его запоями, приделав ему кличку "Дуб Пьянецкий", хотя это было просто несправедливое хамство. В "почтовом ящике" профессио­нальных алконавтов хватало и без Володи.
   В конце концов, жена Володи умерла, а сам он ушёл из "почтового ящика" в неизвестном направлении и исчез во мраке жизни, оставив маленький лучик света в душах людей, которые его знали и помнили.
   А майор Гнённый дослужился до генерала и даже, кажется, защитил небольшую бронетанковую диссертацию, так сказать, не выходя из своей "лаболатории".
   Но, я думаю, что Володя Дубенецкий никогда ему не зави­довал.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"