Бахилин Михаил Иванович : другие произведения.

Поэма экстаза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Migel de Bota
  
   Поэма экстаза
  
   Или латиноамериканское новогоднее ликование в русском стиле с песнями, танцами и счастли­вым концом.
  
   В кейптаунском порту
   С какао на борту
   "Жанетта" поправляла такелаж.
   Но прежде, чем уйти
   В далёкие пути,
   На берег был отпущен экипаж.
   Старая морская песня
  
  
   Однажды на послевахтенных посиделках в кают-компании Боцман рассказал нам, как в декабре 1965 года "Агасфер" стоял на моточистке в городе Монтевидео и они всей командой отпраздновали там Но­вый год. В то время в этом Уругвае тоже шла непрерывная ре­форма, как у нас сейчас. Правда, такого бардака, как в России, уругвайцам не удалось достичь, потому что там коммунисты нико­гда у власти не были, и народ там не был искалечен. Но, тем не менее, трудности свои у них были и немалые. Чуть ни каждый божий день на площади Артигоса происходили демонстрации и драки между демонст­рантами и полицией. Полиция в Монтевидео левых не любила, потому что они всё время её доставали и созда­вали ей кучу проблем.
   Поскольку все русские в глазах полиции были коммуни­стами и бандитами, типа Дедушки Хо или Пол Пота, то особой любви она к агасферцам, конечно, не испытывала.
   При выходе из порта и по возвращении из увольнения, их частенько обыскивали агенты службы безопасности, считая, что они, имея друзей типа Пол Пота и Че Гевары, способны на любую гадость.
   Но, в общем, отношения как-то стабилизировались на неко­тором не очень хорошем уровне и мо­ряки и полиция друг на друга не особенно обижались. То есть, плохого друг другу ничего не делали.
   А тут, как раз, грянул Новый год, праздник, карнавал там, пятое-десятое, всеобщее ликование и воскурение фимиамов.
   Боцмана на Новый год пригласили в советское посольство, чтобы он как-то скрасил жизнь на­шим дипломатам при посредстве гитары и собственного пения. Боцман, правда, отправился в по­соль­ство безо всякого энтузиазма.
   Во-первых, на "Агасфере" к новогоднему столу был при­готовлен молочный поросёнок и он, ко­нечно, совсем не хотел да­леко уходить от такой закуски.
   Во-вторых, пение под гитару в посольстве могло быть чре­вато разными неприятными неожи­данностями после возвращения в Петербург. Народ там незнакомый и ещё не ясно, как это пение будет воспринято людьми, которые по долгу службы были обяза­ны подробно доложить о состоявшемся концерте и о его репер­туаре. В общем, могли быть ненужные никому проблемы на ров­ном месте.
   Поэтому, сев за стол в посольстве, Боцман подождал, пока выпили по третьей, потом спел "Ды­милась роща под горою..." и "Лучину", после этого приналёг на выпивку и закуску, стараясь, однако, не выйти из формы.
   Примерно через час с небольшим народ уже напился капи­тально, и вокал ему стал уже неинтере­сен. Боцман ещё поболтался некоторое время по помещению и убыл, где-то часа в два, в начале третьего, "накинув плащ, с гитарой под полою", трезвый, как пра­воверный мусульманин, и исполнен­ный слабой надежды на свида­ние с остатками поросёнка и с компанией, в которой он мог бы напиться, не особенно опасаясь за своё будущее.
   Подъехав на такси к воротам порта, Боцман был несколько удивлён, что в проходной нет ника­кой охраны. Проследовав дальше к своему судну, он увидел потрясающую картину - по трапу на четве­реньках (на флоте это называется "на гусеничном ходу"), спускался на пирс уругвайский полицейский при полной, так сказать, "зброе" - с шашкой, с дубиной, с огромным "Магну­мом" в кобуре, с наручни­ками и всякими другими цацками, назна­чение которых ему сразу уяснить не удалось. За полицейским следовал буфетчик Валентин, который был тоже, несомненно, очень серьёзно пьян, но по сравнению с уругвайцем производил впечатление председателя общества трезвости.
   Валентин направлял движение полицейского при помощи клюшки для гольфа, которую поваря­та "Агасфера" подобрали, в своё время, на помойке в городе Плимуте и использовали на кам­бузе в качестве кочерги.
   Валентин делал это из соображений безопасности, пресекая, таким образом, все попытки пред­ставителя силовых структур Уругвая свалиться в подтрапную сетку, или, ещё того хуже, в говно, ско­пившееся за время стоянки в пространстве между суд­ном и причалом.
   Возле трапа, на пирсе, стоял полицейский джип, и изумлён­ные уругвайские полицейские мужики готовились снова принять в свою среду товарища по оружию, как только он покинет суверен­ную терри­торию Сисисипии и снова ступит, вернее, вползёт, на род­ную землю.
   Вернув жертву уругвайско-российской дружбы в лоно род­ного департамента, Валентин закурил с мужиками, потом сбегал в каюту за стаканами, выпивкой и закуской, попросив Боцмана пока как-ни­будь занять гостей. После скорого возвращения Валентина представители Флота Российского выпили с уругвайской службой безопасности, поздравив их и в их лице весь уругвайский народ с Новым годом, и даже поболтали с ними немного, правда, о чём - вспомнить потом не удалось. После убытия полиции, Боцман спросил у Валентина, что это за кино и зачем этот мужик припёрся на судно и что он на нём делал.
   Валентин ответил, что толком он ничего не знает, но поли­цейский этот уже довольно давно бол­тался по судну и вначале был даже не очень пьян. Но выяснить цели его прихода никто из ко­манды не успел, потому что наливали ему быстрее, чем он пытался объясниться.
   - Кстати, начал он в твоей каюте, - сказал Валентин, - ви­димо, там он и оставил ключ к разгадке своего внезапного появле­ния.
   С этими словам Валентин ушёл в свою компанию, а Боц­ман пошёл в свою каюту и нашёл там много разного народу, много еды и питья. Поэтому он не стал напрягать ребят расспросами о жизни и деятельности уругвайского полицейского в новогоднюю ночь на борту "Агасфера" и целиком отдался радостям жизни.
   Всё дальнейшее выяснилось не сразу, а постепенно, путём расспросов и добровольных воспо­минаний всех участников и сви­детелей этого происшествия.
   Дело в том, что после общей, официальной встречи Нового года, которая произошла в офицер­ской кают-компании, народ раз­бился на небольшие группы для продолжения выпивки и праздни­ка.
   Всё началось с того, что у мотористов, которые жили в че­тырёхместной каюте на баке судна, вскоре после Нового года, кончилось сухое вино, которым они разводили спирт. О том, чтобы в такое время и по такому поводу официально уйти в увольне­ние не могло быть и речи. Но мотористы "Ага­сфера", помимо вы­соких профессиональных качеств, обладали ещё решительностью и смелостью, ко­торые характерны для настоящих молодых мужчин. Об этом, кстати, следовало бы помнить дура­кам, которые любят всё и всем запрещать на всякий случай.
   Поскольку вино в такое время можно было купить только в ближайшем кабаке, два моториста-добровольца отправились в са­моволку. Они просто спрыгнули с бака судна на пирс и отправи­лись в ближайший кабак "Ливерпул" за искомым продуктом. На проходной порта их беспрепятственно про­пустили, поскольку кроме шортов и рубах на них и с ними ничего не было.
   Купив в "Ливерпуле" двадцатилитровую бутыль "Tinto rojo" ("Красные чернила"), вместе с корзиной, в которой она по­мещалась, добровольцы, взяв корзину с вином за ручки, двинулись в обрат­ный путь.
   На проходной дежурный полицейский спросил у них, куда, зачем, что и откуда несут уважаемые сеньоры в такой поздний час. Но уважаемые сеньоры уже и по-русски не особо отчетливо могли изло­жить свои намерения, поэтому они просто натолкали вахтен­ному матюгов, как у нас принято в подоб­ных случаях, и отправи­лись восвояси домой, на судно.
   Полицейский почему-то обиделся на них и пошёл за ними, чтобы выяснить их цели и намере­ния. Поднимать какой-то осо­бый шум в новогоднюю ночь ему, естественно, не хотелось.
   Не стрелять же в дураков, видимо, подумал полицейский и был, безусловно, прав.
   Так они вместе и дошли до "Агасфера". Вахтенного у трапа по вполне естественным причинам не было, поэтому мото­ристы прошли по трапу и, взойдя на борт, предложили полицей­скому пойти с ними и выпить за Новый год, поскольку он всё равно уже пришёл. Полицейский, подумав, согласился, что их предложение не лишено смысла. Поднявшись за мотористами на борт "Агасфера", Полисиано пошёл с ними по судну, но, когда спускался по одному из трапов, зацепился шашкой за перила, от­стал, и они его потеряли.
   Дойдя до своей каюты, мотористы удивились, что гость их неизвестно куда делся и огорчились по этому поводу, но нельзя сказать, чтобы очень.
   В конце концов, мужик он взрослый, с оружием. Не про­падёт.
   Потерявшийся полицейский сначала честно попытался найти своих новых друзей, но эти по­пытки успехом не увенчались. Тогда он пошёл на голоса, то есть, туда, где громче всего орут. Этим местом оказалась каюта, где собралась компания в девять человек и пела песни. На столе стояла такая же бутыль "Тинто", как и та, которую только что принесли из "Ливерпула" доброволь­цы-мотористы. Эту бутыль Боцман сам купил накануне, с надеж­дой привезти её в Петербург для последующего рас­пития её с друзьями.
   Когда в дверном проёме каюты появился уругвайский по­лицейский, вся компания очень удиви­лась. К счастью, главный бард Жора знал испанский язык и спросил сеньора Полисиано, в чём, собст­венно, дело. Сеньор Полисиано объяснил Жоре и в его лице всему обществу, что его пригласили на судно молодые люди, которые принесли такую же точно бутыль, как та, что стоит на столе у уважаемых сеньоров. Но он, к сожалению, их потерял и заблудился.
   Жора сказал полицейскому, что ничего страшного не слу­чится, если сеньор Полисиано выпьет сначала с присутствующими здесь сеньорами, а господа, пронесшие такую же большую бутыль, никуда не денутся, и, со временем, возможно, и объявятся. В крайнем случае, можно будет подождать их у гальюна. Туда, с течением времени, приходят все.
   Повеселевший полицейский охотно согласился, и за не­имением свободных посадочных мест, сел на комингс, отстегнув саблю и засунув её себе под ноги.
   Сидевший на розливе Джек, налил сеньору Полисиано полстакана "Тинто" и долил его до пол­ного спиртом из канистры, стоявшей под столом.
   Когда полицейский поинтересовался, что это за питьё ему предлагают, Жора объяснил, что это национальный русский напи­ток, который все русские всегда пьют на Новый год. Полисиано удовле­творился таким объяснением и выпил предложенный ему напиток залпом, решив, почему-то, что это должно быть что-то вроде сухого вина.
   После этого он некоторое время сидел с открытым ртом, очумело и с изумлением глядя в свой пустой стакан, а потом за­квакал: "Agua, agua", то есть "Воды, воды..." Вся компания с со­страданием смотрела на него, но за водой никто не пошёл, во-пер­вых, потому, что до фотокомнаты было довольно далеко идти и, пока ходишь туда-сюда, твоё место обязательно кто-нибудь зай­мёт, а, во-вторых, вода на "Агасфере" была неважная и слегка от­давала керосином.
   В общем, полицейскому дали запить чистым "Тинто" и он на время замолчал.
   Вскоре национальный русский новогодний напиток достал сеньора Полисиано и он естествен­ным образом вошёл в коллектив. Войдя в него, Полисиано попросил у Жоры перестроить для него гитару на шесть струн, и, когда его просьба была исполнена, взял гитару и начал петь испанские и уругвайские песни.
   Он пел их непрерывно, до тех пор, пока не попросился в гальюн. Ему дали провожатого, с ко­торым он и убыл для отправ­ления своих естественных нужд.
   Компания расселась посвободнее, гитару снова настроили как полагается, и народ продолжил ликование.
   Через некоторое время пришёл провожатый нашего уруг­вайского друга и сообщил, что друг за­перся в гальюне и не выхо­дит оттуда уже довольно длительное время. Компания восприняла это извес­тие довольно индифферентно, и только Джек счёл нуж­ным прокомментировать это известие в том смысле, что, когда он сам в первый раз напился тынтухи, у него тоже возникли пробле­мы с желудком. Эти явления, в скором времени, должны пройти сами собой, но, если вдруг этот сеньор надумает вер­нуться к ис­полнению своих обязанностей, будет не лишним дать ему выпить на дорогу таблетку энте­росептола: от "Агасфера" до проходной место совершенно открытое, а, кроме того, на сеньоре Поли­сиано навешено столько разного железа на ремнях, что в случае экстрен­ной необходимости всё это быстро поснимать, он может просто не успеть, и навалит в штаны. Что, конечно, было бы очень при­скорбно.
   Но, в целом, компания, не особенно огорчилась отсутстви­ем уругвайского гостя. Ей было о чём поговорить и кого послу­шать. Поэтому праздник продолжился, и всем было весело.
   Сеньор полицейский, который, наконец, вышел из гальюна, довольно быстро сообразил, что он снова потерялся. Но, имея уже некоторый опыт таких ситуаций, он не расстроился, тем более что в его крови гулял русский национальный напиток, который, безус­ловно, веселил.
   Пройдя через пару дверей, Полисиано оказался на нижней палубе. Возле планширя стоял в рас­коряку и блевал за борт пе­карь Гаврик Гнидников, обожравшийся рыбным салатом. Сеньор Полисиано решил подойти к нему для разговору, но когда понял, чем тот занят, немедленно блеванул с ним вместе, так сказать, на брудершафт. Гаврик, увидев рядом с собой неизвестно откуда взявшегося вооруженного и блюющего полицейского, решил, что это наверняка глюк и, дав себе слово больше сегодня не пить, тихо ушёл к себе в норку, пытаясь сообразить, какая же смесь из упот­реблённых им за последнее время напитков смогла вызвать такое интересное привидение.
   Облегчившийся Полисиано, почувствовал себя совершенно в форме, и пошёл куда глаза глядят, совершенно уже уверовав, что на этом судне, куда бы он ни пошёл, он придёт к друзьям.
   Найти компанию, которая приобщила его к употреблению тынтухи, Полисиано не удалось. Зато, открыв одну из дверей, он увидел накрытый стол и за столом двух добровольцев-мотористов, ко­торые, собственно, и пригласили его на судно.
   Встреча была очень тёплой, почти как после вековой раз­луки. Все сели за стол и стали выпи­вать дальше. По мере выпив­ки, языковый барьер как-то быстро истаял сам собой, и оказалось что рус­ский язык так похож на испанский, что, в принципе, пере­водчик не нужен.
   Через некоторое время, сеньор Полисиано попросил своих русских друзей угостить его настоя­щей "Кровавой Мэри", о кото­рой на Западе ходят легенды, но готовить её по-настоящему не умеют. Молодцы-добровольцы сказали, что никаких проблем нет, и один из них отправился к шеф-повару Мишелю, чтобы попро­сить у него отечественный томатный сок, так как, по мнению мо­тористов, при использовании зарубежного томатного сока настоя­щая "Маша", скорее всего, не получится.
   Мишель, узнав, что у мотористов с дружеским визитом на­ходится сеньор Полисиано, заинтере­совался этим сообщением и сказал, что он тоже, пожалуй, выпьет с полицией. Захватив с кам­буза трёх­литровую банку с томатным соком и кое-что из закуски, Мишель и доброволец отправились в каюту мотористов для зна­комства и изготовления заказанного коктейля на месте употребле­ния.
   Пока происходили все эти приготовления, сеньора Поли­сиано слегка развезло и он стал поти­хоньку подрёмывать за сто­лом.
   Пришедший Мишель был несколько разочарован состоя­нием, в котором находился наш уруг­вайский друг, и к его жела­нию испить "Кровавой Мэри" отнёсся весьма скептически.
   - Он у вас и так уже здорово нажрался, - сказал скептик-Мишель, - если он ещё выпьет "Машу", ему кранты. Вы же знаете, что "Маша" - напиток серьёзный, для серьёзных и понача­лу трезвых муж­чин. Его придётся сразу укладывать спать. А на нём надето столько железа, что нам не поднять его даже втроём. Ежели его раздеть, то, не дай бог, что-нибудь из его бебех потеряется - это же греха не оберёшся. Кроме того, при посещении гальюна, он вполне может самостоятельно уронить в дыру сви­сток или вот этот мешок с патронами. А если, оборони Господь, он надумает срать, то вполне может забыть в гальюне свою саблю или пистолет. А мы с вами даже не будем знать, где он оставил все эти свои вещи.
   - Поэтому, - заключил благоразумный Мишель, - я предла­гаю, поскольку все ингредиенты име­ются, "Машу" сделать в трёх экземплярах и выпить самим, а ему больше не наливать, даже "Тинто". Потому что, если он ещё выпьет "Тинто" пару стаканов, то вполне может наложить в штаны, а это уже будет попахивать международным скандалом.
   Убоявшиеся международного конфликта мотористы, признали, что Мишель прав и решили по­ступить так, как он присове­товал.
   Во время изготовления второй "Маши", в тот ответствен­ный момент, когда Мишель осторожно спускал по ножу в стакан спирт на уже налитый томатный сок, проснувшийся Полисиано, снова попро­сился в гальюн. Он был на удивление свеж, и моряки уже стали подумывать, не приготовить ли к его возвращению пор­цию "Маши" и для него, но осторожный Мишель надавал им по рукам, сказав:
   - Пусть сначала вернётся, а там посмотрим.
   Под это мудрое пожелание сеньор Полисиано отправился в гальюн, сказав, что провожатые ему больше не нужны. Моряки его поняли и, с удовольствием оставшись дома, принялись гото­вить селёдку под "Машу".
   Сеньор Полисиано успешно добрался до гальюна и, спра­вив там все свои дела, двинулся в об­ратный путь. Через некоторое время он встретился с буфетчиком Валентином, который вылез на палу­бу подышать свежим летним воздухом.
   Увидев вооружённого полицейского, Валентин не вышел из своей обычной флегмы, и, так как по случаю Нового года нахо­дился в состоянии, в котором неплохо умел понимать по-испански, спросил сеньора Полисиано, как тот встретил Новый год и вообще как дела.
   Сеньор Полисиано ответил, что всё нормаль, что русские моряки отличные ребята и что сейчас он идёт пить с ними настоя­щую "Кровавую Мэри". На это Валентин сказал, что все вещества для при­готовления "Маши", у него тоже есть. Но он сам лично предпочитает пить "Флаг Адмирала", в состав которого входит ещё зелёный ликёр "Шартрез".
   - Это настоящее богатырское питьё, - заметил Валентин, - выпив "Флаг", ты станешь на некото­рое время трезвым, как огу­рец, и сможешь начать всё сначала.
   Сеньор Полисиано очень воодушевился и сказал, что с удовольствием выпьет "Флаг Адмирала" с таким интересным сеньором. После этого, Валентин и сеньор Полисиано отправи­лись в каюту Валентина, чтобы залудить, как выразился Вален­тин, по стакану "Флага". По дороге Валентин сообщил Сеньору Полисиано, что после "Флага Адмирала" можно будет выпить ещё и "Супер Машу". На во­прос сеньора Полисиано, что это за питьё, Валентин ответил, что это та же самая "Кровавая Мэри", но только в её состав входят ещё сырое яйцо, соль и перец.
   На некоторое время на судне стало как-то потише. Види­мо, народ постепенно разбредался по койкам, а наиболее крепкие ребята пьют, как правило, негромко.
   Где-то около двух часов Помпа Ель Морда (наш помполит) проснулся и решил навестить гальюн. Он вышел из каюты в салон в майке и в семейных трусах. По краям его лысины слева и справа небольшими рожками стояли свалявшиеся рыжие патлы. Всё его лицо было в мелкую клеточку, потому что Помпа уснул по­сле новогоднего возлияния на вафельном полотенце.
   Помпа Ель Морда потянулся и начал было уже зевать, как вдруг он увидел такое, что просто окаменел в изумлении и ужасе.
   Посреди салона, опираясь об обнажённую саблю, стоял со­вершенно пьяный уругвайский поли­цейский. Он ходил вокруг своей сабли, как слепой мерин в шахте, и было совершенно не по­нятно, каким образом он сможет выбраться из этого состояния.
   Внезапно он увидел Ель Морду и неподдельный ужас отра­зился на его измученном "Флагом" и "Супер Машей" лице. Из открытой в изумлении пасти Ель Морды полыхнули холодным адским пла­менем его нержавеющие зубья. Сеньор Полисиано, продолжая опираться на свою саблю, рухнул на колени и, перехва­тив её в левую руку, перекрестился сначала сам, а потом перекре­стил Ель Морду.
   Увидев, что Ель Морда не провалился сквозь палубу сало­на, сеньор Полисиано быстро потерял к нему всякий интерес, по­няв, видимо, что это не дьявол. А остальные существа у него осо­бого страха не вызывали.
   В это время в салоне появился буфетчик Валентин, кото­рый принял из рук сеньора Полисиано его саблю и засунул её в ножны. После этого Валентин обратился к Ель Морде, сказав ему, что тот мо­жет совершенно спокойно идти в гальюн по своим де­лам. Этот мужик-полицейский наш гость и очень хороший чело­век. Он выпил у него в каюте по неопытности две "Супер Маши" подряд и, конечно, немного потерял форму. Но сейчас всё будет о'кей. Он, Валентин сам отведёт его к месту его службы. Всё-таки он напился у нас и мы, в какой-то мере, несём за него ответ­ственность перед своим народом и перед народом Восточной Рес­публикой Уругвай, гражданином которой этот сеньор Полисиано являет­ся.
   Помпа заорал, что это безобразие и бардак, и что он всё за­прещает.
   Валентин ответил, что, во-первых, заявления Помпы не­конструктивны, а, во-вторых, Помпе уже давно пора на горшок, иначе он, в скором времени, может описаться. Потом он посове­товал пытавше­муся подняться Полисиано, что этого делать как раз не надо. Надетое на сеньора Полисиано вооруже­ние всё равно, рано или поздно, переведёт его обратно в партер.
   - А ведь нам ещё предстоит преодолеть трап, - серьёзно за­метил Валентин. - И лучше такие сложные участки проходить в наиболее устойчивом положении.
   Валентин помог сеньору Полисиано подняться по трапу на палубу и провёл его на четвереньках до трапа на пирс. По дороге Валентин прихватил стоявшую возле камбуза клюшку-кочергу и, исполь­зуя её в качестве указующего жезла, искусно провёл нашего друга через тернии сходней к звёздам Ро­дины.
   На причале сеньора Полисиано уже ждали в остолбенении коллеги по работе и Боцман.
   Проснувшись утром на другой день, Жора спросил, не знает ли кто-нибудь, куда делся вчераш­ний полицейский. Ведь если он остался на "Агасфере", то его необходимо опохмелить, и, вообще, при­вести в божеский вид. Кроме того, возможно, ему нужно сегодня на работу, поэтому его обязательно нужно разбу­дить, чтобы он не опоздал.
   Но Боцман и Валентин развеяли эти его опасения и под­робно рассказали народу о последних минутах пребывания Уруг­вайского Гостя на борту "Агасфера".
   - Мы наверняка узнаем всё поподробнее на вахте в проход­ной, когда пойдём в увольнение, - сделал разумное заключение Валентин.
   Когда Боцман, Жора и Валентин подошли к проходной порта, они были поражены той мета­морфозой, которая произошла с агентами службы безопасности.
   Они все вышли к ним навстречу, хлопали их по плечам жали руки, говоря при этом - "O, russos marineros, muy bien hombres! Salud, companieros! Buen Nuevo Anno!"
   Когда первый обмен приветствиями закончился, Жора спросил у уругвайцев, где сейчас нахо­дится сеньор Полисиано. Потому что, если он сейчас свободен, они бы пригласили его пройти вместе в "Ливерпул", выпить там хорошего вина, да и по асаде съесть было бы неплохо.
   Уругвайские мужики ответили, что сеньор, которого companieros de russos называют Полисиано, сейчас не свободен, потому что посажен на губу на трое суток за свои вчерашние ху­дожества. Третье подвальное окно от проходной в здании Адуаны (Таможни)
   "Russos marineros" были опечалены этим сообщением, и Жора сказал, что необходимо собрать передачу для сеньора Поли­сиано. Все отправились в "Ливерпул" и, позавтракав в нём, купили трёх­литровую бутылку "Тинто", блок сигарет и несколько chorisos и отправились к указанному окну.
   Часовой, который прогуливался возле окон гауптвахты, сам провёл моряков к искомому окну, когда узнал, кто и с какой целью ищет сеньора Полисиано.
   - Su nombre de verdad son Augusto, - сказал часовой. Он по­дошёл к окну, которое было на уровне земли и постучал тяжё­лым ботинком по прутьям решётки.
   - Augusto, a ti un paquete ha llegado conjunto de tus amigos marineros desde el velero de russo, - крикнул он в окно.
   Появилось бледное, жёванное и улыбающееся лицо дона Аугусто. Он бережно принял просуну­тые сквозь прутья решётки презенты и быстро заговорил.
   Жора, улыбаясь, выслушал сеньора Аугусто и затем пере­вёл его речь.
   - Амиго Аугусто говорит, чтобы мы и не думали уходить в море, пока он не выйдет из тюрьмы. Он говорит, что когда он выйдет, мы устроим грандиозную встречу, и что у нас будет столько друзей в Уругвае, что не будет никакого смысла возвра­щаться в Россию. Он говорит, что те двадцать тысяч русских, которые живут в Монтевидео, это давно уже поняли. Он ещё раз повторил, чтобы мы дожда­лись его и что, когда он выйдет, мы всё сделаем и всё успеем.
   - Это точно, - серьёзно сказал Боцман, - переведи ему, Жорж.
   - Esto exactamente, amigo, - перевёл Жора.

***

   В середине января парусная шхуна "Агасфер" покидала Монтевидео. На причале стояла боль­шая толпа народа, в основ­ном, молодых женщин, которые плакали и махали платками. Ко­манда "Ага­сфера" действительно всё сделала и всё успела.
   На "Агасфере" загремели авральные звонки и вахтенный штурман запел команды:
   "- По местам стоять, со швартовых сниматься! Шхуну к постановке парусов изготовить! На кливер, стаксель и трисель-фалах - стоять! На фока, грота и бизань дирик-фалах и гафель-гарделях - стоять!"
   Шхуна, мурлыча дизелем, плавно развернулась и пошла к выходному створу.
   Сеньор Полисиано Аугусто и его коллеги по работе стояли в строю шеренги на краю пирса и стреляли в воздух из "M-шест­надцатых".
   С берега раздался отчаянный женский крик - "Мишель!!!" Оркестр уругвайской полиции заи­грал "Besa, me, besa me mucho! Como se fuera esta noche la ultima ves...", причал стал удаляться, лица людей стали терять детали, растворяться в солнечном свете и уходить в Прошлое. Навсегда.
   Капитан и офицеры взяли под козырёк, салют флагом, прощальный троекратный гудок и шхуна выходит в Ла-Плату.
   "Кливер и стаксель фалы, фока, грота и бизань дирик-фалы - пошёл! На шкотах стоять! Влево не ходить! Гафель-гардели - пошёл! Триссель-фалы - пошёл! На шкотах внимательнее!" - ве­село пропел Капитан и, вырвавшись на простор, шхуна, неожи­данно и быстро оделась воздушными шелками пару­сов. Паруса забрали ветер, моряки, работающие на парусах, запели "Мы кру­жим у берега южного..." и шхуна, вся в белой пене и солёных брызгах, припав на левый борт, легла на курс бакштаг ост-зюйд-ост и полетела в Океан навстречу своей судьбе.
  
   Примечания и перевод испанских текстов
  
   комингсами на кораблях и судах называются дверные и прочие пороги
   O, russos marineros, muy bien hombres! Salud, companieros! Buen Nuevo Anno!...О, русские моряки, отличные парни! Привет, ребята! С Новым годом!
   chorisos...копчёные колбаски
   Su nombre de verdad son Augusto...Его по настоящему зовут Аугусто
   Augusto, a ti un paquete ha llegado conjunto de tus amigos marineros desde el velero de russo...Аугусто, к тебе передача прибыла вместе с твоими друзьями с русского парусника
   М-16 - американская винтовка-автомат, состоит на вооружении очень многих армий
   Besa, me, besa me mucho! Como se fuera esta noche la ultima ves...- Целуй меня, целуй меня крепче, потому что в эту ночь мы с тобой вместе последний раз...
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"