Бахмайер Галина Владимировна : другие произведения.

Твоя далекая звезда. Главы 26-32

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:


   Глава 26
  
   Размеренная жизнь Бенвора кончилась. Получив на службе месяц отдыха, он планировал отправиться в герцогское поместье, чтобы присмотреться к своему будущему хозяйству и, как выразился Рунхис, чтобы хозяйство присмотрелось к нему. Но планы пришлось поменять. Майрон уговорил гостей задержаться во дворце. Принцу хотелось изысканным гостеприимством заслужить хвалебное мнение о себе среди самых знатных представителей соседнего королевства.
   Факт законности коронации Альберонта долгие годы вызывал немало споров, и в середине осени было принято решение оставить притязания на юго-восточные земли и во всеуслышание признать территорию вокруг Анклау независимым королевством. Раз оно уже не заявлялось оккупированной бангийцами частью Хорверолла, то и король у каждой страны отныне мог быть свой собственный. Коронацию Майрона предполагалось провести еще до первого снега, так что готовился первый дипломатический визит в Анклау. Перспектива наладить мирные отношения вызывала надежду на полное прекращение военных действий и избавление от блокады. Увы, далее этой надежды прогнозы так и не продвигались. О безграничном влиянии бангийского правителя на Альберонта ходило множество слухов - от нелепых до жутких. Поговаривали, что Рунгунд давно управляет королем через Риймонса, хитрого одноглазого колдуна, без одобрения которого не решалось ни одного серьезного вопроса.
   Главой посольства снова определили молодого барона Олквина, который прекрасно зарекомендовал себя в Жомеросуине. Однако, сам Ланайон новому назначению был вовсе не рад и ехать в Анклау боялся. Вопреки давней традиции, в этом случае никто не мог гарантировать, что парламентеры останутся в живых.
   Неприятная новость испортила Олквинам все ожидание предстоящей свадьбы. Веанрис часто принималась плакать. Все утешали ее, как могли - баронесса снова была в положении и чувствовала себя неважно. Из-за этого Ланайон появлялся в обществе только по крайней необходимости, так что на придворных приемах всю семью приходилось представлять Бенвору. Теперь его приглашали постоянно - жениха герцогини были рады видеть повсюду. Леаншен, как и Веанрис, любила светские развлечения, так что Бенвор был вынужден терпеть их ради нее. Он никогда не понимал, как можно находить удовольствие в том, чтобы часы напролет крутиться среди душной толпы под обстрелом множества взглядов, и не всегда дружелюбных. Ну, раз в неделю, ну, два, но не ежедневно же?! Бессмысленность большинства таких вечеров невероятно утомляла, и капитан начинал думать, что лучше уж проводить сутки напролет в казарме.
   Спасало Олквина только одно, и если бы его невеста увидела, что именно, то наверное, не знала бы, что и думать. Уютные и теплые объятия Джелайны придавали ему сил перед очередным выходом в свет и помогали забыть об усталости после. Женщина всегда дожидалась Бенвора, как бы поздно он ни возвращался, и когда на светских вечерах становилось совсем уж невмоготу, юноша представлял себе, как окажется дома, сделает вид, что идет к себе спать, а сам поднимется этажом выше и крепко прижмет к груди свое верное и терпеливое сокровище. Даже просто мысли об этом помогали примириться с бесконечно тянущимися часами очередного дворцового увеселения.
   Сегодняшний вечер был особенно невыносим. Леаншен азартно обсуждала одну из свежих придворных сплетен. Глядя на нее, Бенвор мрачно решил, что если будущая супруга, заметив его странные отношения с Джелайной, попробует возмущаться или упрекнет любого из них хоть словом - будет сидеть дома безо всяких развлечений.
   То, что мысли приняли такое воинственное направление, было верным знаком, что пора как-нибудь отвлечься. Ланайон сегодня тоже был здесь, но все время находился рядом с принцем. Члены посольства обсуждали стратегию предстоящего на днях визита. Бенвор незаметно покинул бальный зал и спустился в дворцовый парк. Скорее всего, герцогиня хватится жениха еще не скоро. Очутившись на свежем воздухе, Олквин сразу успокоился и неторопливо зашагал по освещенной редкими факелами аллее. На мощеных дорожках, разделенных фигурно подстриженными кустами-лабиринтами, царил приятый после сияния сотен свечей полумрак. С соседних аллей парка доносились голоса и смех - похоже, немного проветриться пришло в голову не только капитану.
   Остановившись посреди аллеи, Бенвор запрокинул голову и машинально отыскал на небе пару знакомых созвездий. При этом он, как обычно, вспомнил Джелайну. Скорей бы уже домой...
   Замечтавшись, юноша с опозданием обнаружил, что в аллею свернула группа пышно разодетых дам. Бенвор узнал среди них леди Одиллу, супругу принца Майрона. Досадуя на то, что не успел нырнуть между кустами и улизнуть на соседнюю аллею, он отступил с дорожки в сторону и, когда дамы поравнялись с ним, вежливо поклонился.
   - Кого я вижу здесь?! - раздался знакомый грудной голос. - Капитан Олквин!
   Фрейлины восторженно перешептывались. Бенвор заметил, что принцесса остановилась, и склонился ниже. Повинуясь невидимому знаку, свита торопливо ушла вперед, шелестя яркими платьями.
   - Какой приятный сюрприз - встретить вас в этом парке, - с неприкрытым удовольствием произнесла Одилла. - А я еще не хотела выходить на прогулку.
   Она милостиво протянула Бенвору руку, и юноша почтительно опустился на одно колено.
   - Ваше высочество, - пробормотал он, прикладываясь к надушенной перчатке. Унизанные драгоценными кольцами пальцы охватили его подбородок, заставляя поднять голову.
   - Ах, мальчик мой, - проникновенно прошептала принцесса, заглядывая ему в глаза. - С каждым разом, когда я вижу вас, вы становитесь все красивее. Хотя, казалось бы, дальше уже некуда.
   Олквин оцепенел от удивления. Рука Одиллы принялась поглаживать его подбородок, постепенно опускаясь по шее. Капитану отчаянно захотелось, чтобы вернулись фрейлины, или кто-нибудь еще появился в этой пустынной аллее - желательно, тот, кто не счел бы увиденное предосудительным. Если бы Бенвору не пришлось уступать дорогу дамам, сейчас он оставался бы на мощеной дорожке. Увы, он стоял, коленопреклоненный, чуть ли не в кустах, и со стороны в полутьме могло показаться, что он за руку тащит туда Одиллу. Как назло, принцесса продолжала увлеченно пожирать его глазами, не дозволяя подняться на ноги.
   - На вас скоро будет больно смотреть, - вздохнула она. - Право слово, вы уже превзошли красотой свою мать, а ведь она в свое время была первой чаровницей в королевстве.
   Продолжая говорить, Одилла, словно невзначай, запустила пальцы под воротник юноши. Бенвор лихорадочно соображал, как выпутаться с наименьшими потерями. Внезапно ему захотелось грубо оттолкнуть ласкающую руку. Дикое, ребяческое желание было чисто интуитивным, но у Олквина в эту минуту были все основания доверять интуиции.
   - Вы, наверное, хорошо знали мою матушку, ваше высочество? - как можно учтивее спросил он. Рука принцессы замерла. Напоминание о том, что Одилла сама годится ему в матери, не прошло незамеченным.
   - Не очень, - изменившимся тоном ответила она. - Королевский двор тогда располагался в Анклау... - принцесса осеклась, заметив собственную оплошность: двор переехал семнадцать лет назад, а в те времена, когда там блистала прежняя баронесса Олквин, самого Бенвора еще и на свете не было.
   - Прошу прощения, ваше высочество! - с видом искреннего раскаяния воскликнул капитан. - Конечно, я не мог этого знать.
   Леди Одилла раздосадовано поджала губы. Но горячая юношеская кожа все еще чувствовалась сквозь перчатку, и принцесса снова заулыбалась, слегка склонившись вперед.
   - Как жаль, что не получилось оставить вас в моей личной гвардии, - с придыханием посетовала она, погладив Олквина по щеке. - Но, возможно, получится теперь. Супругу герцогини место при дворе, а не на границе, в этих ужасных гарнизонах.
   - Я недостаточно высок для гвардейца, - напомнил Бенвор, пытаясь хоть немного отстраниться.
   - О-о, какие пустяки! - засмеялась принцесса, подушечкой большого пальца коснувшись его губ. Глаза Одиллы заблестели, дыхание участилось. Другой рукой она обвила шею юноши. Отвратительное, леденящее, высасывающее последние силы объятие... Капитану захотелось немедленно сбежать.
   Поздно - рядом послышались голоса. Сердце Бенвора куда-то ухнуло: принц Майрон со свитой из участников посольства вышел на аллею и замер как вкопанный, заметив живописную сцену. Рядом с ним застыл побледневший Ланайон.
  
   Барон Олквин стремительным шагом ворвался в столовую, где сидели Веанрис и Джелайна.
   - Ты уже вернулся? - удивленно окликнула мужа баронесса. - Мы не ждали тебя к ужину.
   - Мы не стали задерживаться во дворце, - прорычал Ланайон, даже не поприветствовав дам должным образом. - Боюсь, нас больше не пожелают там видеть!
   - Боже, что случилось?! - занервничала Веанрис. Вошел Бенвор. Заметив выражение его лица, Джелайна вскочила из-за стола. Ланайон нетерпеливо отослал прочь лакея.
   - Наш красавчик не придумал ничего лучше, чем соблазнять леди Одиллу прямо посреди парка, - прошипел он, ткнув пальцем в сторону капитана.
   - Я ее не соблазнял! - рявкнул Бенвор. Мигом все поняв, Веанрис со злостью стиснула кулачки.
   - Вот похотливая жаба! - пробормотала она сквозь зубы и пожаловалась Джелайне: - Она облизывалась на Бенвора, еще когда тот был совсем мальчишкой. И тебе об этом прекрасно известно! - возмущенно добавила она, обращаясь к мужу.
   - Вот и нечего было оставаться с ней наедине, - отрезал Ланайон. - И ладно бы, если б их увидели придворные или слуги. Все можно было бы списать на фантазию сплетников. Но их застал сам принц Майрон.
   - И что мне было делать?! - воскликнул юноша. - Оттолкнуть ее и уйти? Да меня бы уже через час лишили головы!
   - Предложил бы ей перенести свидание в более подходящее место, - запальчиво огрызнулся барон.
   - А потом, как ни в чем не бывало, извиниться за то, что не смог прийти, да? - с сарказмом отозвался Бенвор.
   - Четвертование назавтра, - мрачно прокомментировала это Веанрис.
   - Ну, а так получишь кинжал в спину через три дня, - подытожил Ланайон и, повернувшись к супруге, пояснил: - Принц велел включить моего не в меру шустрого брата в состав посольства. А учитывая его репутацию в Анклау... О, там очень хорошо помнят все былые и нынешние заслуги. Какой удобный случай поквитаться.
   - Не может быть! - простонала баронесса. - Это же мирный договор!
   - Посольству запретили вносить в Анклау любое оружие, - огорошил всех Ланайон. - Нас поселят во дворце отдельно от собственной охраны. Я не знаю, каково придется дипломатам, но на жизнь Бенвора я бы не поставил даже медяка.
   - Да как же так? - не выдержав, взвилась Джелайна. - Майрон, что, не понимает, чем рискует? Убьют не только вашего брата, но и вас тоже, и всех остальных послов! На что рассчитывает принц? На мирный договор? Или на самом деле он ищет повод напасть первым?!
   Ланайон ошеломленно уставился на нее. Конечно, не потому, что впервые увидел Джелайну в гневе, повышающей голос, а потому, что впервые открыто выслушивал от женщины такое, чем при дворе опасливо делились лишь с самыми надежными друзьями. Во всеуслышание обвинить Майрона в военной провокации ценой жизни нескольких приближенных придворных! Да за такое...
   - Замолчите! - прошипел он, опасливо оглянувшись на закрытые двери столовой.
   - Полагаете, вам может стать еще хуже? - с горечью заметила Джелайна. - Куда уж больше?
   - Куда больше? - переспросил Ланайон. - Вот куда! - он указал на жену и вверх, в направлении детской. - Молчите, несносная, или я удавлю вас на месте!
   Веанрис разрыдалась. Все разом захлопотали вокруг нее, на время забыв о скандале. Баронессу отвели наверх и уложили в постель. Джелайне Ланайон тоже велел убираться в свою комнату. Чувствуя себя уже на пределе сил, Бенвор рвался следом за ней, но брат не дал ему уйти.
   - Ну почему с другими не случается ничего подобного? - схватившись за голову, страдальчески вопрошал он. - Почему только нам так везет? Сначала мать... Ее постоянно кто-то домогался, отец на дуэлях получил больше ран, чем некоторые на войне. Теперь еще и ты!
   - Не смей говорить так о маме, - процедил Бенвор.
   - Смею! Ты был сопляком, и ничего не помнишь. Что ей стоило держаться подальше от двора? Нет, ее тянуло красоваться в свете и наслаждаться своими победами! И что из этого вышло? Ладно, мне было пятнадцать лет, но тебе-то всего шесть! Детям положено расти с матерью, а не в монастыре! А что из тебя выросло? То же самое.
   - Во-первых, - с трудом сдерживая гнев, возразил Бенвор, - я не наслаждаюсь своими, как ты выразился, победами. Я не стремился понравиться Одилле, будь моя воля - глаза б мои ее не видели. Во-вторых, - повысил он голос, видя, что брат пытается перебить, - ты сам себе противоречишь. Твоя собственная жена, что, сидит дома? У вас шесть нянек, а твой наследник иногда зовет мамой кормилицу.
   - Мою жену, - разозлился барон, - никто не домогается. Она всегда ведет себя благопристойно. Даже если я не всегда бываю ею доволен, по крайней мере, светская жизнь не мешает ей исправно рожать детей. А нашей матери казалось, что даже двое - слишком много. И что теперь? Нас обоих убьют, и из всех Олквинов останутся только четверо малышей. Пятого я уже не увижу.
   - Да это же вы и заставляли меня вертеться при дворе! - возмутился Бенвор. - Я не просил герцогиню, меня устраивала военная карьера. Ты сам выставил меня напоказ, как девицу на выданье!
   - Вот и держался бы все время рядом с невестой, - отрезал Ланайон. - Зачем тебя понесло на прогулку в одиночестве? Это тебе не казарма, по ночам в парковом лабиринте без компании шляются только искатели сомнительных приключений. Ты же понятия не имеешь, как принято выкручиваться из таких щекотливых ситуаций.
   - Ах, я еще и виноват?! - воскликнул юноша. - Ну, хорошо, почему же меня тогда не арестовали прямо там? В крайнем случае, кто-нибудь мог дать мне по морде. Нет, вместо этого принц предпочел выставить все так, будто именно ты провинился. А вы-то что делали в парке?! С каких это пор посольские дела обсуждаются на вечерних прогулках? Может, Майрон и до этого знал, чем занята его супруга?
   Ланайон оторопел и задумался, прокручивая в уме события вечера.
   - Нет, - уверенно произнес он. - Откуда ему было знать, что Одилла встретит тебя?
   - Я в парк не тайком прокрадывался, - фыркнул Бенвор. - Меня видели десятки людей. Принц мог сам отрядить супругу на поиски. Она даже свиту сразу отослала.
   Барон без сил опустился на стул.
   - Чем мы провинились? - пробормотал он. - За что?.. За прежнюю верную службу?
   - Это война, Ланайон, - так же тихо ответил брат. - Все средства хороши. А мы кто такие? Все посольство разменяют в большой игре, только и всего. Майрон ведь до сих пор рассчитывает на военную помощь. Пожертвовать шестью придворными, капитаном и десятком солдат охраны - невелика цена за возможность начать наступление, и при этом выглядеть в глазах соседей не завоевателями, а вершителями справедливости. Даже странно, что с вами не отправляют жен и детей - чтоб уж наверняка все возмутились.
   - Ну, знаешь! - вскочил Ланайон. - Не накаркай!
   Когда брат ушел, Бенвор заторопился наверх. Джелайна поджидала возле его покоев. Капитан тут же сгреб ее в охапку, не заботясь о том, что их могут увидеть. Немного придя в себя, он затащил ее в комнату и запер дверь. Чувство леденящего опустошения постепенно уходило прочь, сменяясь привычным ласковым теплом.
   - Можно личный вопрос? - тихо произнесла женщина.
   - С каких это пор вам требуется особое разрешение? - хмыкнул Бенвор. Джелайна нерешительно прикусила губу.
   - Что случилось с вашей мамой?
   - Вы подслушивали? - ничуть не удивился капитан.
   - Не специально, - возразила она. - Кто-то же должен был отгонять любопытных слуг? А вы говорили громко.
   Бенвор встал и схватил плащ.
   - Я задыхаюсь здесь. Идемте на крышу.
   Усевшись на галерее и накрывшись одним плащом, они некоторое время смотрели на гаснущие огни столицы. Наконец, Бенвор собрался с мыслями и начал рассказывать.
   Он почти не помнил матери. В памяти остался только смутный образ всегда нарядной, благоухающей дамы, редкие ласки которой были неразрывно связаны с тоскливыми слезами, потому что потом она опять надолго уезжала. Став старше, мальчик начал понимать, что мать никогда не любила отца. Красавица-жена была для барона предметом гордости, дорого купленным и еще дороже обходившимся. Родив наследника, баронесса сочла свой долг выполненным и стала открыто избегать мужа, месяцами пропадая в Анклау на бесконечных придворных увеселениях, пока барон занимался делами поместья в Норвунде. Увозить ее домой хоть на пару дней приходилось чуть ли не силой. Про леди Рианэн Олквин ходило множество сплетен, порой самых невероятных, и барону часто приходилось отстаивать честь семьи, наказывая обидчиков. Причем, ни один слух точно не подтвердился, ведь большинство сплетен порождалось обычной завистью. А леди Рианэн не собиралась ни перед кем оправдываться. После особенно скандальной истории барон с боем забрал жену из Анклау и надолго запер ее дома. Именно тогда родился Бенвор.
   Трудно сказать, любила ли мать Ланайона. Уж на что Веанрис не терпит возни с малышами, но и она не находит себе места, если кто-то из них приболеет. Но Бенвор никогда не видел, чтобы мама обнимала или целовала его старшего брата. Рианэн была холодна и неприступна даже со своими родными. Нет, она не отталкивала Ланайона, но он сам рано научился сторониться ее, и лишь маленький Бенвор льнул к матери с тем упорством, какое бывает только у несмышленых детей.
   После разделения королевства двор переехал в Норвунд. Барон стал часто бывать во дворце, и светское общество вспомнило про бывшую первую красавицу. Леди Рианэн вновь появилась при дворе и стала первой. Ее опять неделями не бывало дома, но до новой столицы было рукой подать, и барон немного успокоился.
   Бенвору было шесть лет, когда Рианэн однажды привезли домой на носилках. Мальчику не позволили входить в ее спальню, но он успел услышать, как мать громко стонет. Вызванный отцом важный лекарь пробыл у нее недолго. Его вывод был однозначным и безутешным - баронессу отравили. Помочь ей было невозможно. Промучившись ночь и весь следующий день, красавица Рианэн тихо скончалась.
   - Ей было столько же, сколько вам сейчас, - прошептал капитан и умолк, уткнувшись лицом в колени Джелайны. Женщина долго молчала, гладя его по голове.
   - Так вот почему отец отослал вас воспитываться в монастырь, - вымолвила она. - Вы все время напоминали ему об утрате.
   - Возможно, - согласился Бенвор. - Но скорее всего, я был напоминанием о непрерывной войне, в которой он так и не смог победить. Я не плод любви, а результат укрощения непокорной жены.
   Начал моросить дождь, и они перебрались в башню.
   - Красота - это проклятие, - убежденно заявил юноша. - Еще никому она не приносила счастья.
   - Надо же, - мрачно усмехнулась Джелайна. - А я всю жизнь считала наоборот.
   - Нет, леди. Не знаю, как у вас, но здесь лучше быть незаметным. Как вы.
   - Мне всегда казалось, что красивые люди гораздо удачливее. Они располагают к себе, им подсознательно больше доверяют...
   - Все может быть, - кивнул Олквин. - Наверное, в будущем многие вещи изменятся. Но, насколько я понял из ваших рассказов, зависть и зло вечны во все времена.
   - По крайней мере, травить в мое время завистник не рискнул бы. У нас такое преступление легко раскрывается. И вылечить отравленного человека почти всегда удается. Главное - не опоздать.
   - Да, у вас там хорошо, - вздохнул Бенвор. - Жаль, мне не суждено увидеть этот благословенный, счастливый мир.
   Джелайна скептически хмыкнула и открыла было рот, собравшись что-то возразить, но промолчала. Олквин был признателен ей за это. Несбыточное должно казаться идеальным, иначе какой смысл мечтать?
  
   За ночь первый шок прошел, обиды братьев друг на друга улеглись, и ситуация предстала во всей своей ужасающей безысходности. Утром Ланайон добился аудиенции у принца в попытке хоть что-то исправить, но вместо этого окончательно убедился в том, что Майрон настроен предвзято и глух к любым доводам. Барону дали понять: если дипломаты откажутся ехать в Анклау, это будет воспринято, как сговор с врагами и саботаж мирного договора, что приравнивается к государственной измене и карается смертью на плахе. Посоветовавшись, участники посольства решили покориться судьбе и поехать. Надежды на то, что бангийские наемники пощадят мирных парламентеров, было немногим, но больше. Если бы не отправляемый с ними инспектор приграничных гарнизонов, которого соседи давно люто ненавидели, дипломатическая миссия могла бы даже удаться.
   Когда барон вернулся домой, его ждала еще одна плохая новость. Герцог Вэйнборнский известил их, что разрывает помолвку.
   - Неужели Гонте поверил сплетням? - огорченно заявила Веанрис.
   - Это здесь не при чем, - мрачно ответил Ланайон. - Он вовсе не глуп и тоже понял, что у Бенвора почти нет шансов вернуться. Будь Рунхис здоров, сделал бы вид, что ни о чем не слышал. Но время его поджимает, а свадьбу из-за сплетен все равно пришлось бы передвинуть. Уверен, он сегодня же пошлет приглашение другому претенденту.
   - Леаншен тоже жаль, - вздохнула баронесса. - Она успела влюбиться, а теперь ее выдадут за другого. Господи, сколько же еще людей станут несчастными из-за этой вашей проклятой политики?!
   Бенвор едва обратил на это внимание. До герцогини ли теперь? Капитана не оставляло жуткое чувство, что вся их налаженная жизнь катится в пропасть. Как будто страшная, неодолимая сила, вроде огромной волны, подхватила его с братом и тащит, сметая на своем пути все, чего они добились за эти годы. Изредка на юношу накатывало безотчетное состояние тревожного отчаяния и, безошибочно определив его источник, он теперь ни на минуту не отпускал от себя Джелайну. Его уже не волновало, что подумают окружающие, заметив, что он все время держит ее за руку. Так было легче, спокойнее. Женщина тоже осунулась за ночь, но ее присутствие помогало пересиливать сдавившее сердце предчувствие неотвратимой беды.
   - Я подвел вас, леди, - виновато говорил Олквин. - Обещал помощь, защиту, а сам... Если что, оставайтесь с Веанрис и детьми. Им тоже понадобится поддержка.
   - Могли бы и не напоминать, - упрекнула она. - Это же ваша семья.
   Днем в замок пришли отпросившиеся из караула Уилкас и Хоркан. Джелайна хотела оставить друзей втроем, но Бенвор вцепился в нее и не позволил уйти.
   - Говорят, ты соблазнил принцессу, - поделился новостями Хоркан.
   - Только запутались, которую, - подхватил Уилкас.
   Бенвор невесело усмехнулся. Дочери Майрона и Одиллы было всего двенадцать лет.
   - И ту, и другую, - съязвил он. - Причем, обеих сразу. Расскажите там, добавьте от себя пикантных подробностей. Мне уже нечего терять.
   - Мы едем с тобой, - посерьезнев, заявил Воллан.
   - Зачем? - взвился Олквин. - Вас еще там не хватало!
   - Будем охранять, - пояснил Хоркан.
   - Состав посольства утвержден, и на границе его проверят. Вы все равно ничем не поможете. Не впутывайтесь в это дело.
   Друзья пытались уговаривать, но капитан был непреклонен.
   - Так в Анклау уже знают, кто именно к ним едет? - ужаснулся Уилкас.
   - Ну, теперь-то Холмуш Виркен точно с тобой поквитается, - горестно вздохнул Тиви.
   - Кто это такой? - спросила Джелайна.
   - Начальник королевской стражи, - пояснил Бенвор. - То есть, это теперь он начальник, а два года назад у нас с ним была крупная стычка на границе. Виркен грозился при новой встрече вырвать мне сердце.
   - Ох, ну ты нашел, о чем рассказывать даме! - спохватился Воллан.
   - Ничего, - еле слышно выдавила женщина. - Не беспокойтесь обо мне.
   Получив от друзей кучу подбадривающих напутствий и пожеланий удачи, Бенвор проводил их до ворот. В это время в Олквинау заехал один из послов, Китленси. Сдержанно поздоровавшись с домочадцами, Китленси негромко предупредил братьев:
   - Все готово. Выезжаем утром. Постарайтесь выспаться... если сможете.
   У Веанрис началась истерика.
   - Я возьму детей и пойду к принцу! - кричала она. - Брошусь в ноги Одилле!
   С трудом успокоив жену, Ланайон увел ее наверх. Бенвор с отчаянием спросил бледную Джелайну:
   - Вы всегда находили ответы на любые мои вопросы. Придумайте, как нам быть?
   Женщина беспомощно развела руками.
   - Не знаю. Не ехать. Отправиться и вернуться. Якобы отряд не пропустили через границу.
   - Не выйдет, - с горечью промолвил капитан. - Нас там уже ждут. Ну просто заждались.
  
   Бенвору все-таки удалось ненадолго забыться без сновидений. Проснулся он оттого, что рядом кто-то плакал. Джелайна среди ночи пришла к нему и села рядом.
   - Нельзя ехать, - разобрал он сквозь сдавленные рыдания. - Ни в коем случае нельзя!
   Юноша обнял ее и принялся утешать, гадая, что же такого ужасного явило женщине ее очередное предчувствие, что не выдержали даже закаленные в рейдах нервы. Как обычно, настроение Джелайны передалось и ему, и теперь капитан за двоих боролся с нахлынувшей паникой.
   - Будет что-то жуткое, - всхлипывала она. - Просто кошмарное. Мне никогда еще не было так страшно! Даже когда уходила от ядерного взрыва.
   - Ну не надо так, хватит, - неловко уговаривал Бенвор, машинально гладя ее по спине, и совсем некстати обращая внимание, что под пушистой шалью на ней только тоненькая льняная рубашка. Казалось, что тепло тела, не сдерживаемое ничем, само перетекает в ладони. Он наклонил голову к шее женщины, вдыхая запах ее кожи. Джелайна обвила его руками, продолжая невнятно шептать:
   - Прошу тебя, не езди туда. Что мне тогда делать? Не бросай меня в этом мире одну.
   Бенвор стиснул ее крепче и прижался губами к теплой ямочке над тонкой ключицей. Джелайна умолкла, замерла, и вдруг вцепилась в него так, словно старалась удержать рядом, уберечь от страшной участи. А потом принялась быстро целовать его всюду, где могла дотянуться - в глаза, лоб, щеки, губы... Бенвор подхватил ее на руки и уложил рядом.
   На этот раз ему уже ничто не могло помешать - ни холодный снег, ни хитрые застежки, ни нелепые законы далекого мира, ни поблекшая за год тень двойника. Да никто и не останавливал. Ее тепло и прежде было для Бенвора просто чудом, но сегодня ему казалось, будто только теперь он почувствовал себя по-настоящему живым. Словно что-то неуловимо сдвинулось где-то в душе, и наконец-то встало на нужное место.
   А потом Джелайна снова расплакалась, и Бенвор успокаивал ее, как мог, пока она не уснула. Долго-долго, пока не начало светлеть за окном небо, смотрел на нее, спящую, в слабых отблесках камина, и никак не мог насмотреться на ее лицо, за год незаметно ставшее бесконечно родным и дорогим. И по старой аксиоме печенкой чуял, что раз злодейка-судьба так расщедрилась, то это - теперь уж точно конец всему.
  
  
   Глава 27
  
   Путь до Анклау прошел, как в тумане. Участники посольства почти не разговаривали между собой. Каждый был погружен в свои невеселые думы, и всю дорогу над небольшим отрядом словно нависала мрачная туча.
   Бенвор мысленно снова и снова возвращался на несколько часов назад. Ему не удалось больше заснуть, и утром он тихо ушел, стараясь не разбудить Джелайну. Юноша не хотел, чтобы она снова плакала, прощаясь с ним. Все, что он смог себе позволить - обнять ее напоследок и запомнить это прикосновение.
   Олквин старался не думать о том, что будет, когда женщина проснется в его постели одна. Наверное, она обидится на него или рассердится. Почему-то казалось, что и ему стало бы легче, если бы можно было на кого-нибудь разозлиться. Провожавшие их слуги, словно сговорившись, принялись жалостно причитать, а опухшая от слез Веанрис рыдала так, что Ланайон даже отругал ее, чтобы не вредила ребенку. Теперь барон ехал, озабоченно хмурясь, а капитан то и дело оглядывался, сам не зная почему.
   Когда они добрались до Локо, и вдали показались холмы, отделявшие их от враждебных земель, Бенвору захотелось остаться в форте. Без него будет больше шансов на то, что парламентеров оставят в живых. Еще двое послов высказали вслух то же самое. Но Китленси возразил, что пытаться хитрить бесполезно. Инспектора уже поджидали, и если он не приедет, последствия могут быть ужасными. При этом в его словах явственно проскальзывала надежда на то, что жертвой бангийцев станет только Бенвор. Самому капитану это тоже приходило в голову, и он разрывался между упованием на то, чтобы именно так все и вышло, и отчаянным желанием любой ценой тоже остаться в живых.
   Бенвору приходилось рисковать в бою, но он никогда не задумывался о смерти. Она всегда шагала рядом, но при этом казалась чем-то далеким и никак не связанным с собственной участью. Даже чувствуя себя загнанным в ловушку, Олквин был готов к любому исходу. Но после прошедшей ночи что-то изменилось. Теперь он, как никогда, хотел выжить и вернуться.
   Ах, если бы в его распоряжении оказался Патруль Времени, если бы можно было шагнуть на три дня назад и подсказать себе ни за что не выходить в этот проклятый дворцовый парк! Хотя, сложись все по-другому - и Майрон, наверное, нашел бы иной повод для гнева, и кто знает, не обернулось бы это еще худшими последствиями? От судьбы не уйти.
   В памяти Бенвора всплыли слова Джелайны о том, что ее присутствие в этом мире нарушило ход истории. Возможно. Не будь Джелайны, барон не торопился бы завязывать выгодные знакомства в Жомеросуине. И тогда в Анклау ехал бы кто-нибудь другой. Нет, вряд ли. Рано или поздно амбиции Ланайона неминуемо привели бы его в политику. Вероятно, он все равно пострадал бы, но один, без брата. В любом случае, строить догадки не имело смысла. Бенвор не сомневался, что злое равновесие, неизбежный спутник его жизни, вряд ли обошло бы вниманием такой лакомый кусочек, как незаметно выросшая в его сердце любовь к самой необыкновенной в мире женщине.
   "Будет что-то жуткое, просто кошмарное", - вспомнил капитан предчувствие Джелайны. Все правильно, щедрый дар судьбы и возмещаться должен соответственно.
  
   На границе состав отряда тщательно проверили. Бенвор заметил, что его персона вызвала оживление. Злорадные взгляды, бросаемые солдатами из Анклау, недвусмысленно указывали на то, что в ближайшее время капитану не стоит даже надеяться на везение.
   Их сопровождали до самой столицы, но почетный эскорт больше напоминал арестантский конвой. Несмотря на глубокую осень, Альберонт решил принять дипломатов в летней резиденции Сэмплен - роскошном дворце, расположенном за пределами столицы. Сэмплен возвышался над живописной излучиной реки, был окружен широким рвом и обнесен высокими стенами, как военная крепость. Причина такого решения стала очевидной, когда послы очутились внутри. В летнем дворце не оказалось никого из придворных и ни одного сановника, уполномоченного выслушать дипломатов. Никого, кроме полусотни вооруженных до зубов стражников и крохотной кучки сезонной прислуги. Послов разместили в отдельном крыле, и у Бенвора не было ни малейших сомнений, что никого из хорверских солдат они больше не увидят. Можно было ехать и без охраны - сохранили бы жизни ни в чем не повинным людям. Молчаливые слуги в одинаковых темно-синих одеждах неслышно появлялись и так же исчезали. Никто из них ни разу не посмотрел гостям в глаза. Возможно, они просто были так вышколены, но тревога дипломатов выросла еще больше.
   По-королевски роскошный ужин, прошедший в полной тишине, лишь усиливал впечатление, что за столом сидят приговоренные к смерти. Бенвор пытался понять, зачем требовалось зловещими намеками обставлять и без того очевидное. Сам Альберонт во дворце так и не появился, ближе к ночи обещался прибыть его советник. Капитан с минуты на минуту ожидал какого-нибудь происшествия, но пока все было тихо. Невозмутимая стража не обращала на передвижения гостей никакого внимания. Послам не позволяли лишь покидать отведенное им крыло - якобы в остальном дворце идет ремонт и уборка. Временами казалось, что все беспокойство с самого начала было надуманным и излишним, но послов не оставляло ощущение, что именно этого от них и ожидают: хорошенько понервничать и расслабиться.
   - Ремонт, как же... - бурчал Ланайон. - А то я не знаю, каково это, когда в замке ремонт. Повсюду суета, грохот и пыль. А здесь - как в склепе.
   Бенвору почему-то было холодно. Усевшись у пылающего камина, он вскоре покрылся испариной, но все равно продолжал зябнуть. Поначалу капитан списывал все на нервы, а потом вспомнил, что иногда похожим образом чувствовал себя на некоторых особо невыносимых светских вечерах. Тогда его успокаивали мысли о Джелайне, но сейчас от них делалось еще хуже, ведь даже при благоприятном исходе на возвращение домой стоило рассчитывать лишь через несколько дней. Да и мысли о ней стали совсем другими. Олквин начал догадываться, что странный озноб - не что иное, как острая нехватка ее присутствия рядом и уютного тепла. За последние полгода они с Джелайной не расставались больше, чем на день. И он привык получать от нее это тепло, пристрастился к нему, как пропойца привыкает к ежедневным возлияниям. Только теперь жажда тепла стала сильнее и вернулась гораздо быстрее, чем раньше. Оно и понятно - тревога и нервное напряжение отнимали силы с каждой минутой.
   Вскоре во дворец прибыл королевский советник, лорд Локсан Сламрис. Он держался с гостями высокомерно, но без ожидаемого пренебрежения. Если ему и было известно, сколько им осталось жить, он ничем этого не показывал. Сламрис забрал приготовленные для Альберонта документы и заявил, что переговоры начнутся завтра. Послы были озадачены. Не будь все уверены, что опасность и впрямь существует, происходящее с виду не выходило бы за рамки обычного дипломатического визита. И даже то, что их поселили в пустующем Сэмплене, могло означать, что Альберонт хочет провести важные для обоих королевств переговоры в стороне от двора, в спокойной обстановке и подальше от вездесущих бангийских ушей.
   Но Бенвор не поверил ни единому слову советника. Правда, если бы кто-нибудь спросил его, почему, из всех доводов он смог бы сформулировать только один: Джелайна не могла ошибиться.
  
   В казарме стояла тишина, изредка нарушаемая негромкими разговорами. Большинство солдат уже спали, но двое друзей понимали, что уснуть сегодня не смогут. Сосредоточенно сопя, Хоркан зашивал расползшуюся по шву рубаху. Уилкас валялся на соседней койке и невидящим взглядом смотрел в потолок. Рядом остановился караульный.
   - К вам там пришли, - глумливо ухмыльнувшись, протянул он, и уточнил: - К вам обоим.
   - Кто пришел? - спросил Хоркан, оторвавшись от шитья. Караульный не ответил, только осклабился шире. Недоуменно переглянувшись, парни обулись и вышли к дежурке.
   В тени стены стоял невысокий человек в длинном плаще. Когда солдаты приблизились, он обернулся и отодвинул капюшон.
   - Леди Анерстрим? - удивленно охнул Тиви. Вот уж кого они никак не ожидали здесь увидеть и с трудом узнали. За прошедшие сутки женщина, казалось, постарела лет на десять. Бледная, с темными кругами под глазами и побелевшими губами, в свете одинокого факела она походила на утопленницу. Глаза, прежде прозрачные и блестящие, напоминали два острых осколка тусклого льда.
   - Там, за углом, привязаны три лошади, - глядя в сторону, хрипло выговорила Джелайна. - Узел с едой, запасной одеждой...
   - Если вам интересно, миледи, можно ли отсюда удрать в самоволку... - тотчас же перебил ее Воллан.
   - ...подождите за воротами пять минут, - подхватил Тиви.
   Через десять минут они уже скакали по дороге на юго-восток. Полная луна ярко освещала путь.
  
   Граница с Анклау проходила по мелкой обрывистой речушке. Заранее свернув с дороги в редкий лес, трое всадников спешились, осторожно обошли стороной заставу на мосту и нашли подходящий брод.
   - Вы уж извините меня, миледи, - неохотно начал Уилкас, - но по-моему, вы спятили.
   - Вовремя спохватились, - фыркнула Джелайна. - А на что вы рассчитывали, когда пошли со мной? Что я прячу по пути парочку вооруженных отрядов?
   - Нет, но дальше нам лучше ехать без вас. Это хорошо, что вы взяли нам в Олквинау оседланных лошадей и припасы, но даме не годится соваться...
   - Значит так, - отрывисто перебила она. - Давайте-ка сразу определимся. Командую здесь я. Мне плевать на армейские звания, для меня вы - друзья Бенвора, и этого достаточно. Пошли со мной - значит, будете слушаться моих указаний. Ясно?
   Парни помялись. Этой дамочке было явно не впервой отдавать приказы, и сдавать позиции она не собиралась.
   - Бенвор с нас шкуру спустит, - пробормотал Хоркан.
   - Это не ваши проблемы, - отрезала женщина. - Лишь бы он вернулся домой. И раз уж рветесь туда одни, позвольте узнать: у вас есть план? Как будете действовать?
   - Что толку планировать отсюда? - ответил Уилкас. - Будем решать на месте.
   - На месте вы и глазом моргнуть не успеете, как станете покойниками. Ваша задача сейчас - незаметно провести меня через границу.
   - Вы же переходили границу прошлым летом, - удивился Хоркан. Женщина на секунду замешкалась и бросила:
   - Если помните, меня поймали.
   Перейдя речку, они с превеликими предосторожностями двинулись в сторону столицы.
   - Королевский дворец находится в центре города? - поинтересовалась Джелайна.
   - Нам туда не нужно, - ответил Уилкас. - Альберонт собирался принять дипломатов в замке Сэмплен. Во всяком случае, когда снаряжали солдат в охрану посольства, им объясняли именно так.
   - Это он нарочно устроил, чтобы разобраться с послами по-тихому, - буркнул Хоркан. - Да и в городе нам было бы проще. А Сэмплен отовсюду неприступен.
   Последние пару миль в предрассветных сумерках они снова вели лошадей в поводу, пока не услышали стук копыт и скрип тележных колес, указывающий на то, что впереди большая дорога. Из окрестных деревень сонно тянулись обозы - крестьяне торопились пораньше встать в очередь у городских стен, чтобы попасть на столичный рынок, как только опустят мост и откроют ворота.
   - Ага... - протянула Джелайна и велела парням: - Ждите здесь. Я сейчас.
   Она бесшумной тенью скользнула к проезжавшей мимо телеге и почти сразу вернулась, неся что-то в руках. Тиви и Воллан с недоумением уставились на плетеную корзину, полную отборных рыжих луковиц.
   - Это зачем? - спросил Хоркан.
   - Стратегический запас, - хмыкнула Джелайна.
   - А не лучше было стащить молока?
   - Нет.
  
   Рано утром в Сэмплен прибыл отряд королевской стражи, сопровождавший карету, в которой приехал высокий худощавый человек с длинными седыми волосами. Когда гость снял низко надвинутую шляпу, Бенвор тут же понял, кто это, хотя никогда не видел его прежде. Не признать одноглазого Риймонса было невозможно.
   Несмотря на седину, колдун оказался вовсе не стариком. В его гордой осанке чувствовалась уверенность человека, обладающего практически неограниченной властью. Цепко оглядев всех единственным глазом, он без церемоний заявил:
   - Его величеству хорошо известно, что задумал Майрон. Известно и то, что попытка развязать войну будет в любом случае - даже если вы вернетесь с подписанным мирным договором. Жертвовать дипломатами Майрону следовало еще весной. А теперь уже поздно. Его никто не поддержит. В Жомеросуине знают о том, что ожидается провокация, и Ленгосоу еще вчера отдал приказ отозвать всех солдат от наших общих границ, даже тех, кто стоял в дозорах. Совместного наступления не будет. Вас отправили сюда напрасно. Вернетесь или нет - это уже не имеет значения.
   Риймонс оглядел растерянных послов и усмехнулся.
   - Его величество сначала даже хотел подписать все, выставить вас прочь и посмотреть, какой новый повод для нападения выберет его племянник. И как ему не надоест эта давняя семейная игра?
   Колдун подозвал стражников и указал на барона Олквина.
   - Главного заковать. С ним побеседует палач. Остальные не нужны.
   Не обращая внимания на яростные выкрики дипломатов, Риймонс неторопливо зашагал к выходу. Стражники скрутили пленников, а Ланайона оттащили в сторону. Колдун обернулся в дверях.
   - Ах, да. Этого тоже оставьте, - и кивнул на Бенвора. - Холмуш очень просил.
  
   - Какой красивый замок, - мечтательно протянула Джелайна. И правда, с высокого обрыва на Сэмплен открывался поистине великолепный вид.
   - Говорят, принц Майрон очень его любил, - рассказывал Уилкас, любуясь золотящейся в лучах рассвета крепостью. - Даже дворец в Норвунде выстроил точно таким же, один в один. Только из розового камня.
   Женщина задумчиво прищурилась.
   - А вы когда-нибудь бывали в норвундском дворце?
   - Конечно! - ответил Тиви. - И даже не раз.
   Джелайна огляделась по сторонам, схватила Хоркана за рукав и потащила к низкому намывному участку берега.
   - Рисуй, - она сунула юноше какую-то щепку и кивнула на гладкий песок. - Все-все рисуй: залы, коридоры, башни, лестницы, подсобные помещения, черные ходы, водопровод, отдушины...
   - Там четыре этажа! - запротестовал было Тиви.
   - Вот каждый этаж и рисуйте, - кивнула Джелайна, подталкивая к нему Уилкаса. - Верхние хотя бы приблизительно. А первый - как можно точнее и подробнее.
   Парни дружно взялись рисовать план дворца. Тем временем Джелайна вытащила из свертка с одеждой серое крестьянское платье и сбросила плащ. Хоркан и Уилкас молча уставились на ее незаметный прежде арсенал: две сабли на поясе и три пары ножей - на бедрах, рукавах и за голенищами. Поторопив их, чтобы не теряли времени даром, женщина принялась натягивать платье прямо поверх черной формы и оружия. Прикрыла чепцом короткие волосы, положила ботинки на дно украденной корзины и засыпала сверху луком, а сама нацепила грубые деревенские башмаки.
   - В крепость, может, и пройдете под видом торговки, - оценив ее внешний вид, решил Хоркан. - Но во дворец вас никто не пропустит.
   Джелайна выпрямилась во весь рост, придирчиво оглядела себя и еле слышно проронила:
   - Вы еще не знаете, с кем связались.
   - Ладно, может, как-нибудь проберетесь, - почесал в затылке Уилкас. - Но как нам вывести оттуда послов? Ни одного мужчину не выпустят из крепости без проверки, а если поднимут тревогу, ворота закроют.
   - Вот мне и нужен план замка, - пояснила Джелайна, - чтобы знать, как миновать стражу.
   Она подошла к готовому рисунку и принялась внимательно изучать его, дотошно выспрашивая каждую деталь. Хоркан с гордостью показал ей три известных ему черных хода, но его ждало разочарование.
   - Да они теперь охраняются лучше, чем парадный въезд, - недовольно отмахнулась женщина. - Лучше покажите, какими рукотворными путями в замках ходят крысы?
   - Отдушины есть только внутри башен, - пожал плечами Тиви. - А тайные лазейки мне неизвестны.
   - Миледи, затея с лазейками - дело безнадежное, - не выдержал Воллан. - Мы хотим предложить свой план...
   - Я догадываюсь, что именно вы хотите предложить, - хмуро перебила Джелайна. - Но позвольте мне сначала попробовать по-своему. Вас я прошу помочь послам пробраться через лес назад к границе. Бегство и прикрытие от погони - это то, чем мне уже довольно давно не приходилось заниматься самой.
   - Чтоб меня... - пробормотал Уилкас. - Так вы и впрямь шпионка?
   Проигнорировав вопрос, Джелайна указала на две тонкие линии, пересекающие стены с противоположных сторон.
   - Что это такое?
   - Трубы, - ответил Воллан. - По ним во дворец подается вода.
   - Какой они толщины?
   - Где-то около фута, наверное, - Уилкас развел руки, наглядно показывая размер, и добавил, видя, как нахмурилась женщина: - Внутри замка они разветвляются на тонкие трубки. И всегда полные.
   - А на случай осады в крепости есть колодец, - добавил Хоркан, указывая на крохотный кружок в центре одного из внутренних дворов.
   - Здесь есть все? - спросила Джелайна, пристально вглядываясь в чертеж.
   - Ну, что вспомнили, то и нарисовали. Только учтите, что в Сэмплене кое-что может отличаться.
   - А это что? - палец женщины коснулся квадратика, примыкавшего изнутри к стене замка. От него через внутреннюю и внешнюю стены крепости тянулась полоска до самого рва.
   - Это... - Тиви растерялся. - Это в Норвунде так. А здесь может быть по-другому.
   Джелайна продолжала напряженно ждать ответа.
   - Да все здесь так же, - ухмыльнулся Уилкас. - Обычно в этом месте делается выгребная яма. Но во дворце она устроена не так, как, например, в Олквинау. Народу-то там живет куда больше. Не хватало еще, чтобы в королевском замке стояла вонь, как из отхожего места. Там под землей прорыт тоннель, выходящий прямо в ров, и вода сама вымывает нечистоты в реку.
   - Надо же, - восхищенно хмыкнула женщина. - Как дальновидно устроено, никогда бы не подумала.
   - А то, - кивнул Воллан. - Для королей, поди, и не такое делают.
   - И на какой глубине этот тоннель?
   - Футов десять-пятнадцать, - прикинул Хоркан. - Но дыру мы отсюда все равно не найдем - она где-то под водой. Это целую неделю придется нырять, лазить там наощупь...
   - Или по запаху, - хохотнул Уилкас.
   Джелайна поднялась, снова набросила плащ и внимательно огляделась по сторонам, словно запоминала место.
   - Вы оба остаетесь здесь, - начала она. - Не спорьте, прошу вас. Сделайте лошадям укрытие, и следите, чтобы дым от костра...
   - Да знаем, не впервой, - перебил Тиви. Джелайна смущенно кивнула.
   - Да, конечно, простите. Тогда сами знаете, как прятаться. Будете ждать первого, кто выйдет из замка. Сразу, как только кто-то появится, сажайте самых слабых на лошадей и удирайте. Сколько бы людей ни вышло, не задерживайтесь, погоня будет обязательно. Не дожидайтесь остальных: если послам и удастся бежать, то только всем вместе. Если никто не выйдет... - она на миг прикусила губу. - Ждите не больше суток, потом возвращайтесь домой. Вон в том дупле оставьте огниво и трут.
   - И все? - забеспокоился Воллан. - Может, еды оставить?
   - Не надо, только зверей приманите. Ничего больше не надо. Если понадобится - все необходимое можно найти в лесу.
   - Вы там поосторожней... - проронил Хоркан, поняв, что убеждать ее не идти в одиночку бесполезно. Джелайна кивнула и, глядя на Сэмплен, тихо произнесла:
   - Как говорили коренные жители моей родины, я выхожу на тропу войны.
   Подхватив корзину, она пробралась к дороге и, дождавшись очередную телегу, зашагала рядом. Задремавший возница не обратил на нее внимания. Чуть отстав, Джелайна поставила корзину на задок телеги, следом вскочила сама. Друзья смотрели, как она исчезает в тумане, на прощание помахав им рукой.
   - Поймают, - с досадой скривился Воллан. - Как пить дать, поймают и побьют. Эх!..
  
   - Вот и все, - безжизненно произнес Ланайон, вперившись невидящим взглядом в тяжелые железные оковы. Бенвор сидел у стены напротив и тоже старательно прислушивался, хотя последние крики стихли еще полчаса назад. Было жутко осознавать, что уважаемых людей, с которыми он разговаривал совсем недавно, больше нет в живых. Одно дело, когда солдаты гибнут в честном бою, и совсем другое, когда мирных парламентеров закалывают, как свиней, беспомощными. Вот и брат отчаялся...
   Закрыв глаза, юноша снова погрузился в воспоминания. Тяга к Джелайне, изводившая его вчера, не давала о себе знать из-за утренних событий, но сейчас вернулась с новой силой. Так странно: его жизнь скоро оборвется, а он тоскует по женским объятиям. Но думать о них было куда приятнее, чем о собственном сердце, отстукивающем свои последние часы. Бенвору казалось, что от этих мыслей он становится ближе к Джелайне, даже вроде стало чуть-чуть теплее, словно лучик солнца коснулся щеки.
   Сквозь охватившее его оцепенение капитан слышал, как стражник ворчит на прислугу:
   - Этих кормить ни к чему. Заворачивай. Нет, стой. Дай лучше сюда.
   Вот так. Пленников лишили даже последнего в жизни куска хлеба. Очевидно, о праве на последнее желание и заикаться не стоит. Хотя, его последнего желания Виркену все равно не выполнить.
   За углом послышался невнятный звук, потом что-то задребезжало по полу - похоже, уронили поднос. Шуршание ткани, короткое пыхтение... Бенвор поморщился. Не хватало еще вместо своих приятных мыслей слушать, как стражник на посту втихомолку тискает служанку.
   В коридоре на камни глухо упало что-то тяжелое. Тонко звякнула какая-то цепь. Шорох почти невесомых шагов замер по ту сторону массивной решетки, и Бенвор, не веря своим ощущениям, медленно повернул голову навстречу струящемуся теплу, выхватывая взглядом край темно-синего платья и алые капли на блестящем лезвии ножа. Подняв в руке связку ключей, Джелайна улыбнулась и нежно сказала:
   - Привет, мальчики. Домой хотите?
  
   Стражники у ворот крепости отдали честь, приветствуя скачущего верхом Холмуша Виркена. Рыцарь спешился, выслушал доклад младшего офицера и неторопливо зашагал к дворцу. Навстречу ему шел Риймонс в сопровождении слуги. Колдун велел забрать из кареты и перенести в замок небольшой, но довольно тяжелый сундучок.
   - Осторожнее, - предупредил он. - Там очень хрупкие вещи.
   Виркен проводил сундучок неприязненным взглядом.
   - Что вы опять затеяли, милорд? - обратился он к Риймонсу.
   - Как обычно, Холмуш, - поравнявшись с ним, ответил колдун. - Снова переселяюсь сюда на зиму. Мне спокойнее работать в одиночестве. Жаль, нельзя перевезти целиком всю мою лабораторию.
   Начальник стражи понимающе кивнул.
   - Кстати, Холмуш, - добавил Риймонс, - когда покончишь с этим мальчишкой, сообщи мне сразу же, пока тело не начало остывать.
   Виркен едва заметно скривился,.
   - Как вам будет угодно, милорд.
  
   Открыв кованую решетку, Джелайна первым делом бросилась к Бенвору. Едва высвободив руки, юноша заключил ее в объятия, упиваясь благословенным теплом, которого ему так не хватало. Ланайон требовательно зазвенел цепью. Джелайна неохотно оторвалась от капитана, отперла замок на его ножной колодке и повернулась к барону.
   - Как вы сюда попали? - подставляя руки, спросил Ланайон. Женщина качнула головой и едко ответила:
   - Не поверите - проходила мимо.
   - А почему вы в платье здешней прислуги? - не отставал барон. Джелайна криво усмехнулась.
   - Одолжила по случаю.
   - Хватит, - вмешался Бенвор, изо всех сил расшатывая ржавую дужку замка, завязшую в железных петлях. - Ланайон, все вопросы потом, ладно? За нами вот-вот придут... пришли, - поправился он, услышав топот. Джелайна выпрямилась и отступила в тень у стены, задирая подол платья и отстегивая сабли.
   - Почему там открыто?! - рявкнули с лестницы. Гулкие звуки торопливых шагов заполонили тюремный подвал. Бенвор разобрал, как кто-то проклинает скотину, зарезавшую стражника. Потом в их камеру ворвались четверо солдат. Они сразу кинулись к пленникам, а позади от стены отделился темно-синий силуэт. Через три секунды все четверо почти одновременно рухнули на солому. Бенвор наконец-то отшвырнул колодку и вскочил на ноги. Джелайна вытерла сабли об одежду стражников и выбежала из камеры. Капитан взял меч одного из убитых и пошел следом. Все еще не пришедший в себя Ланайон последовал его примеру.
   Джелайна быстро шла впереди, проверяя все повороты и подавая братьям знак затаиться, если замечала солдат. На невзрачную служанку, держащую руки за спиной, почти не обращали внимания. Но миновав пару коридоров первого этажа, беглецы натолкнулись сразу на семерых. Бенвор тут же схватился с крайним, а Джелайна нырнула вперед, в самый центр отряда. Очевидно, сочтя "служанку" спасенной заложницей, солдаты расступились, пропуская ее и пряча за свои спины. Капитану было не до того, чтобы охватить взглядом все происходящее, но когда он зарубил стражника, вокруг уже лежали одни трупы.
   - Интересно, - протянул сзади Ланайон, которому так и не досталось противника. - У вас в Англии всех дам обучают сражаться с шестерыми сразу?
   - Да какое это сражение? - дернула плечом Джелайна. - Они даже повернуться не успели.
   - Вы бьете в спину, - осуждающе процедил барон. Женщина нехорошо улыбнулась.
   - Вот и не поворачивайтесь ко мне спиной.
   Следовало поторопиться - шум боя наверняка уже привлек внимание. Беглецы прибавили шагу. Спустя пару поворотов женщина остановилась, уставившись в стену. Веки ее мелко задрожали.
   - Тебе известно, куда идти? - уточнил Бенвор. Джелайна кивнула, сорвалась с места и вскоре свернула в какое-то полуподвальное помещение. У самой стены находился квадратный люк, закрытый деревянной крышкой. Кивнув братьям, женщина первая схватилась за рукоять.
   - Что здесь? - помогая оттаскивать тяжелую крышку в сторону, спросил Ланайон.
   - Дренажный коллектор, - с нервной усмешкой ответила она. Не поняв, барон спросил еще раз. Джелайна вздохнула и объяснила по-хорверски:
   - Тоннель, ведущий в ров вокруг замка. По нему можно выплыть прямо в реку.
   - Выгребная яма?! - дошло до Ланайона. - Мы что, должны лезть в нечистоты?
   - Да какие, к дьяволу, нечистоты?! - не выдержала женщина. - Замок почти пустой, тут и гадить-то некому. Сейчас в тоннеле чище, чем в королевском умывальнике. Здесь же постоянно проточная вода.
   - А хоть бы и воняло, жить хочешь или нет?! - прикрикнул на брата Бенвор.
   - Тоннель на глубине примерно десять-пятнадцать футов, - принялась торопливо объяснять Джелайна, стаскивая заляпанное кровью платье прислуги. - Ныряем и по стеночке добираемся до рва.
   - Пятнадцать футов? - смятенно пробормотал Ланайон, с опаской заглянув в уходящий во мрак узкий сырой колодец. - Я в детстве, конечно, пробовал плавать, но это было давно. И нырять не умею.
   - Совсем? - растерялась Джелайна и повернулась к Бенвору. - А ты плаваешь?
   - Приходилось, - расплывчато ответил он. - Но тоннель, насколько я понимаю, футов сорок в длину, если не больше. И воды в нем, наверное, доверху?
   - Конечно, доверху, - пожала плечами женщина. - Он же на глубине. Ничего, я покажу вам, как правильно нырнуть, чтобы не всплыть сразу.
   - Вряд ли я проплыву столько под землей, да еще и не зная точно, сколько плыть, - покачал головой капитан. - А Ланайон - тем более.
   - Да вы что, издеваетесь?! - побледнев, воскликнула она. - У меня нет другого плана!
   - Джелайна, - возразил капитан, - только у вас строят особые места, где можно учиться плавать. У нас это умение больше подобает простолюдинам. Знатному человеку не пристало разоблачаться и плескаться в реке на всеобщем обозрении. А уходить для этого подальше от жилья - дело опасное.
   - Черт, вот как чувствовала, - жалобно пробормотала Джелайна. - Слишком уж просто все шло до сих пор.
   Нервно прислушавшись к далеким крикам из коридора, она схватила Бенвора за руку.
   - О'кей. Я помогу. Нырнем вместе. Я вытащу вас обоих по очереди.
   Капитан кивнул и отступил назад.
   - Пусть Ланайон идет первым.
   Женщина замерла, испуганно глядя на него.
   - Я пришла сюда за тобой, - прошептала она. Бенвор вздохнул и заговорил, стараясь быть как можно убедительнее:
   - Если его здесь обнаружат, он сможет выстоять лишь против одного, и то... А я могу какое-то время отбиваться даже от троих. Выведи сначала его, а потом...
   - Я пришла за тобой! - взвизгнула Джелайна, перебивая его. - И выйду отсюда только с тобой!
   - Ладно, - подал голос начавший кое-что понимать барон. - Выводи сначала его, я подожду.
   В подвал вломились двое стражников. Капитан сам схватился с обоими, а прикончив их, заявил:
   - Видишь - они не ходят поодиночке. Скоро все сюда доберутся. Ланайон не выстоит. Они не должны узнать, каким путем вы убегаете. Я пока выйду и отвлеку их, уведу в другую сторону.
   - Нет! - вцепилась в него женщина. Бенвор взял ее лицо в ладони и произнес:
   - Джелайна, милая, прошу тебя - помоги Ланайону.
   Она тихо всхлипнула. Юноша прижал ее к себе и добавил:
   - Сделай это, пожалуйста. Ради Веанрис и их детей, ради меня.
   Положив руку на плечо брату, он четко выговорил:
   - Ланайон, поклянись, что ты берешь леди Джелайну Анерстрим под защиту нашего рода - с этого момента и навсегда.
   - Клянусь, - тотчас ответил барон.
   - Навсегда, Ланайон, даже когда тебя не станет. Возьмешь клятву крови с наследника и завещаешь ее дальше.
   Барон удивленно моргнул.
   - Она все тебе расскажет, если потребуется, - пообещал Бенвор. Ланайон кивнул, не спрашивая больше.
   - Хорошо. Поторопитесь, - капитан поцеловал Джелайну, подхватил меч и вышел из подвала. Шмыгнув носом, женщина шагнула к яме и позвала барона:
   - Скорее, у нас мало времени.
   Но Ланайон застыл у двери, прислушиваясь к отчетливым крикам и лязгу оружия в коридоре. Джелайна оглянулась, полоснув его взглядом, полным ненависти.
   - Шевели задницей! - яростно выкрикнула она. - Твой брат сейчас рискует жизнью не затем, чтобы мы тут прохлаждались!
   Ланайон заставил себя молча повиноваться. Женщина велела ему глубоко дышать, а сама быстро содрала с него пояс и связала ему руки.
   - Зачем? - запротестовал было барон.
   - Чтобы ты меня не утопил, - коротко пояснила она. Забравшись в кольцо его рук, Джелайна заставила Ланайона набрать воздуха побольше, зажала ему рот и нос и бросилась вместе с ним вниз. Предосторожность с руками оказалась нелишней - через полминуты в кромешной водной тьме барон запаниковал и забился всем телом. Опомнился только от чувствительного тычка в ребра. Оказавшись, наконец, на поверхности и глотнув воздуха, он тут же инстинктивно попытался залезть Джелайне на плечи, за что схлопотал в ухо. Силой уложив его на спину, женщина развязала пояс и поплыла рядом, помогая держаться на воде и указывая путь. Когда они выбрались на противоположный берег и устало растянулись на песке, Джелайна принялась быстро объяснять:
   - На дорогу не выходи. Пойдешь вдоль нее по лесу, спустя полмили свернешь направо. На обрыве лагерь, там друзья Бенвора, дадут сухую одежду и отвезут домой. Напомни им, чтобы не медлили.
   Выпалив все это, женщина опять поднялась.
   - Как ты найдешь отсюда тоннель? - все еще пытаясь отдышаться, позвал Ланайон.
   - Я пометила стену грязью, - бросила она через плечо.
   - Ты ведь не оставишь его там? - с надеждой произнес барон. Просить эту странную иноземку о помощи после всего, что он ей когда-то наговорил, а она взамен спасла ему жизнь, было совестно, но ведь Бенвор был дорог им обоим. Джелайна обернулась. Ее прозрачные глаза мерцали, точно быстрые капли ртути.
   - Ни за что, Ланайон, - еле слышно, но твердо ответила она. - Теперь я никому его не отдам, ясно?
   Она вошла в воду и снова поплыла к замку, к одной лишь ей известной примете.
  
  
   Глава 28
  
   Покинув подвал, Бенвор сразу попался стражникам. Уводя их подальше от Джелайны и Ланайона, он бросился бежать прочь, но навстречу отряду уже спешила подмога. Сражаться без доспехов и щита в одиночку против двух десятков солдат в кольчугах не смог бы, наверное, даже Уокер. Олквин был готов дорого продать свою жизнь, но у стражи был иной приказ. На юношу набросили прочную сеть, скрутили и разоружили.
   Бенвора приволокли наверх, в просторную, скудно обставленную комнату и приковали к массивному стулу. На столе, застеленном белой тканью, были расставлены какие-то ящички различных размеров. Капитан услышал, как стражники отчитываются кому-то о неудачных поисках барона. Беспокойства Олквину добавляло еще и то, что его посадили спиной к двери, ограничив обзор.
   - Отсюда некуда бежать, - узнал Бенвор властный голос Риймонса. - Проверьте все окна и стены - не привязана ли где веревка. Проверьте черные ходы, отдушины.
   - Уже все проверили, милорд. Нигде никаких следов.
   - Значит, он в замке. Продолжайте искать.
   Стража удалилась, и Бенвор остался один на один с Риймонсом. Юноша закрыл глаза и постарался выровнять дыхание. Он всем сердцем надеялся, что Ланайон уже далеко отсюда, и не сомневался, что Джелайна обязательно поможет ему добраться до дома. О том, что ожидает барона после возвращения в столицу, он старался пока не задумываться.
   - Куда подевался твой брат? - спросил колдун. Олквин молча пожал плечами. Риймонс прошелся вдоль стола и на миг коснулся кончиками пальцев одного из ящичков, словно собирался открыть и передумал.
   - Зря разделились. Если барона не найдут, палачу достанешься ты, - сообщил он. Бенвор покачал головой.
   - Я не знаю ничего, что могло бы тебя заинтересовать. Я всего лишь инспектирую границы.
   - Пожалуй, что так, - неохотно признал Риймонс. - Но ты будто и не волнуешься. Не предлагаешь себя вместо брата, не пытаешься выпросить у меня его жизнь. Не очень-то благородно.
   - И что, это помогло бы? - саркастически поинтересовался юноша.
   - Как знать? - усмехнулся тот. - На самом деле мне не так уж и нужны сведения, которыми мог бы поделиться придворный. Просто таков порядок: если есть, кого допрашивать, его допросят - на всякий случай. Сам ведь знаешь.
   Риймонс изваянием застыл у окна. Бенвор разглядывал его четкий профиль, гадая, что нужно от него этому непонятному человеку. Если допрос не имеет смысла, зачем его привели сюда?
   - А правду говорят, что ты волшебник? - спросил он. Колдун чуть улыбнулся и вернулся к столу.
   - Конечно, правду. А ты не веришь?
   - Нет. Но если прямо сейчас сотворишь чудо, могу и усомниться.
   Риймонс смерил юношу презрительным взглядом.
   - Да кто ты такой, чтобы я тебе что-то доказывал? - фыркнул он.
   - Я так и знал, - хмыкнул Бенвор. - Ты не можешь. Ты не волшебник, ты мошенник, поразивший воображение Альберонта красивыми фокусами.
   Улыбка Риймонса померкла.
   - Не говори о том, чего не знаешь, мальчишка. Тебя еще на свете не было, когда я благодаря своему мастерству стал здесь полноправным хозяином. И я останусь им, когда тебя уже не будет.
   - Мошенничество - тоже в своем роде мастерство, - заявил Бенвор. - А магии не существует.
   - Да ну? - прищурился Риймонс и указал рукой на стол. - А чем же тогда, по-твоему, я занимаюсь?
   - Мне повторить, или ты расслышал с первого раза? - ответил Олквин. Вопреки его ожиданиям, колдун не разозлился.
   - Просто смешно, - пробормотал он, наконец-то открыв один из ящичков. - Мое тонкое мастерство ставит под сомнение какой-то полуграмотный офицер. Хотя нет, ты ведь воспитывался в обители Кампа... Разве там не учили проявлять почтение к старшим?
   - К старшим - учили, - легко согласился Бенвор. - К мошенникам - нет.
   - Тебе не удастся вывести меня из себя, - невозмутимо проговорил Риймонс, извлекая из ящичка странный сосуд. Сквозь прозрачные, как тонкий лед, стенки было видно, как на донышке плещется темная жидкость.
   - Значит, магии нет... - посмотрев сквозь сосуд на свет, произнес колдун. - Ладно. Что же тогда есть?
   - Есть законы природы, - припомнил Бенвор слова Джелайны. - И люди, использующие их в своих интересах.
   Впервые за все время Риймонс взглянул на капитана с заметным любопытством.
   - Никак в Кампа заправляет новый настоятель? Давно ли там начали учить хоть чему-то вразумительному?
   Олквин промолчал, да от него и не ждали ответа.
   - Ну, допустим, - неожиданно оживился колдун, - что магии и в самом деле нет. Но ведь до вас тоже дошла молва о моем мастерстве. Возможно ли много лет дурачить столько людей одними лишь фокусами, как ты считаешь?
   - Надо же, тебя интересует мое мнение? - усмехнулся Бенвор. Риймонс на секунду поджал губы и отвернулся.
   - Не интересует, - сухо бросил он. - Вопрос был риторическим.
   Колдун неторопливо раскладывал на столе какие-то мелкие предметы и странного вида инструменты из второго ящика. Поначалу он казался целиком поглощенным своим занятием, но потом стало ясно, о чем он продолжал думать.
   - Значит, ты не боишься магии? - отрывисто спросил он, покосившись на капитана.
   - Я никогда с ней не сталкивался, - напряженно наблюдая за непонятными приготовлениями, ответил Бенвор. - Зато много раз видел, как люди причиняют друг другу вред вполне материальными способами. И если некоторые из этих способов мне пока незнакомы, это еще не значит, что они имеют сверхъестественную природу.
   Риймонс повернул голову, внимательно слушая юношу.
   - Пока? - удивленно выделил он. Олквин окинул взглядом содержимое стола и вздохнул.
   - Похоже, что я вот-вот узнаю нечто принципиально новое.
   Колдун медленно подошел к нему.
   - Ты действительно не боишься?
   - Не боится только тот, кто ни о чем не подозревает, - возразил Бенвор. - Я не знаю, что ты задумал, но уверен - мне это не понравится.
   Риймонс надолго задумался. Потом сверкнул на капитана единственным глазом и спросил:
   - Почему Майрон изгнал тебя? Чем ты ему не угодил?
   - Никто меня не изгонял, - тут же ответил юноша. - Я сопровождал брата.
   Колдун досадливо поморщился.
   - Так я и поверил. Небось, Одиллу опять поймали с задранным подолом? Да? Не отворачивайся, меня не обманешь. Не ты первый...
   Он прошелся туда-сюда, открыл дверь и выглянул в коридор. У капитана возникло ощущение, что колдун проверяет, не подслушивает ли кто. И тут Риймонс заявил:
   - Ты хочешь сохранить свою жизнь?
   - Странный вопрос, - осторожно проронил Бенвор. - Кто же в здравом уме желает смерти?
   - За последние несколько лет, - вполголоса произнес Риймонс, - мне впервые попадается в меру толковый молодой человек. И как назло, из вражеского лагеря. Тебя изгнали из Хорверолла - молчи, раз я говорю, значит, так оно и есть. Вернуться уже не получится. Даже если я отпущу вас с братом, Майрон все равно обвинит выживших в измене. Я хорошо его знаю.
   Бенвору стало не по себе. Ланайон сейчас на пути в Норвунд...
   - Оставайся в Анклау, - предложил Риймонс. - Его величеству не привыкать к разносортным наемникам. Я хочу присмотреться к тебе получше.
   - Зачем?
   Колдун присел на стул напротив.
   - Чтобы выяснить, сгодишься ли ты в ученики. Похоже, что мозги у тебя в нужном мне месте, а это уже немало.
   - А здесь тебя окружают одни болваны? - насмешливо спросил Бенвор. - Брать в ученики врага... Или ты рассчитываешь, что сохранив жизнь, купишь этим мою преданность?
   - Думаю, к тому времени этого и не потребуется, - нисколько не смутился Риймонс. - Ты сам сможешь по достоинству оценить предоставленную возможность. А о начальной цене твоей преданности, уверен, мы столкуемся. У каждого она своя. Кого-то интересуют только деньги. Кого-то - благополучная жизнь детей, жены... У тебя ведь есть возлюбленная, а, Олквин?
   Чувствуя, как от последних слов сердца коснулся лучик знакомого тепла, Бенвор молча кивнул.
   - И она осталась там, - констатировал колдун. Юноша отвел взгляд и промолчал. Риймонс хмыкнул.
   - Это поправимо, - доверительным тоном добавил он.
   - Тебе до нее не добраться, - разочаровал его Бенвор.
   - Ты меня недооцениваешь, - самодовольно заявил Риймонс. - Конечно, вывезти жомеросуинскую герцогиню будет нелегко... - ему не дали закончить. Капитан не сдержался и рассмеялся.
   - Та-ак, - задумчиво протянул колдун. - Очень интересно.
   Кто-то без стука вошел в дверь. Риймонс резво поднялся.
   - Холмуш, я занят.
   Бенвор похолодел. Вот и смерть, подкралась мягкими шагами.
   - Барон все же как-то сбежал, милорд, - отрывисто сообщил Виркен. - Нигде в замке его нет. Я высылаю отряд к границе.
   - Пусть уходит, - небрежно бросил Риймонс. - Отзови людей, он мне больше не нужен.
   - Да, милорд, - в голосе Виркена слышалось плохо скрываемое недовольство. - Кстати, палач уже прибыл.
   Повисла неприятная пауза. Бенвор спиной чувствовал сверлящий взгляд.
   - Отправляй палача обратно, - велел колдун. - Его услуги не требуются.
   Виркен обошел стул и уставился на юношу.
   - Да ты, никак, подрос, щенок? - неприязненно бросил он. - А все такой же смазливый, как уличная девка.
   - А ты, смотрю, жиреть начал, - едко парировал Бенвор. - Небось, только кланяться и тренируешься.
   Виркен сжал кулаки и шагнул вперед, но Риймонс властным жестом остановил его.
   - Ступай, Холмуш. Меня больше не беспокоить.
   - Милорд! - возмутился начальник стражи. - Вы обещали его мне!
   - Я передумал, - спокойно сказал колдун. - Ты ведь упустил старшего? Я остался без подопытного.
   - Утром казнили пятерых, - сдерживая ярость, процедил Виркен. - Вы могли выбрать любого из них.
   - Мог, - невозмутимо согласился Риймонс. - Но не выбрал. Ступай.
   В дверь постучали.
   - Сэр Холмуш! - взволнованно позвали Виркена. - В крепости посторонний.
   - Что значит - посторонний? - взревел обозленный рыцарь. - Кто пропустил?! Что за охрана сегодня, черт вас возьми?!
   - Никого не пропускали, сэр. Но кто-то свободно ходит по замку. Уже убил троих.
   Бенвора захлестнуло волной противоречивых чувств - тревога и облегчение.
   - Посторонний здесь уже давно, - предположил Риймонс. - Кто-то же освободил их из тюрьмы?
   Он перевел пристальный взгляд на пленника. Как ни старался, юноша не смог удержаться от ехидной улыбки.
   - Похоже, ты все знаешь, - уверенно промолвил колдун. - Кто сюда проник?
   - Да откуда ж мне знать? - с издевкой ухмыльнулся капитан. - Может, жомеросуинская герцогиня?
   Риймонс помрачнел. Заметив это, Виркен с готовностью подобрался:
   - Милорд?
   - Потом, Холмуш, - отрезал колдун. - Найди мне лазутчика. Возьмешь его живым - получишь Олквина.
   Стражники вышли. Колдун молча отвернулся к столу и продолжил свое занятие. На Бенвора он больше не обращал внимания. Но тишина длилась недолго. Снова заглянул солдат.
   - Милорд, приехал его величество!
   - Что?! - встрепенулся Риймонс и кинулся к двери. - Только его тут не хватало!
   Олквин услышал, как колдун в коридоре торопливо отдает распоряжения:
   - Проводите его величество в Солнечную башню, поставьте усиленную охрану. Передайте, что я просил его ни в коем случае не ходить сюда. Я сам зайду позже. И здесь тоже людей добавьте.
   - Боишься? - поддел Бенвор, когда тот вернулся. - Правильно.
   Риймонс хмуро уставился на него.
   - Тебе повезло, что у меня с собой нет ничего, чтобы развязать твой язык. Но если я услышу еще хоть слово, знай - Холмуш тоже может быть неплохим палачом.
   Бенвор и не собирался поддерживать беседу. Но вскоре колдун позвал стражника для доклада.
   - Еще не поймали, милорд, - с беспокойством отчитался тот. - Этот лазутчик - самый настоящий невидимка. Нападает исподтишка, со спины, убивает и исчезает! Словно проходит сквозь стены!
   - Чушь! - рявкнул Риймонс. - Нашли оправдание, ротозеи!
   - Он девятерых уже зарезал! - взмолился солдат. - Лешир просто отстал от отряда. Мы не успели и дюжины шагов сделать. Тут же вернулись - а он уже мертв, и никого, как сквозь землю... Милорд! Может вы сами глянете, а? Тут явно что-то нечисто!
   Колдун выбранил солдата и выставил его прочь. Потом навис над капитаном и напряженно спросил:
   - Кто этот человек? Это ведь за тобой, верно? Отвечай!
   Бенвор поднял на него насмешливо-снисходительный взгляд.
   - Конечно, за мной. Поверь, солдатам его уже не остановить, - тихо произнес он и, придав голосу зловещие нотки, добавил: - Только вот с чего ты взял, что это - человек?
   Риймонс недоверчиво выпрямился.
   - А кто тогда?
   - Кто из нас двоих знаток сверхъестественного? - усмехнулся юноша. Колдун не успел ничего ответить. Ворвался Виркен и с порога оповестил:
   - Милорд, будет лучше, если вы пока тоже побудете в Солнечной башне. Я не могу выделить людей на вашу охрану здесь. Оставьте все это и идите со мной.
   - Холмуш, - раздраженно бросил Риймонс, - у тебя семьдесят человек, и вы не можете поймать одного!
   - Прошу вас, идите к его величеству, - нетерпеливо уговаривал рыцарь. - Половина стражи именно там. Остальные гибнут почти на глазах. Стоит кому-то на минуту остаться одному... Некоторым невидимка свернул шеи - и никаких следов. Его величество распорядился послать в столицу за охотничьими собаками, но пока они прибудут...
   Колдун нерешительно посмотрел на пленника.
   - Иди, иди, - язвительно подхватил Бенвор. - Обо мне не волнуйся. Лучше займись своим завещанием.
   Виркен в два прыжка очутился рядом и наотмашь ударил Олквина по лицу.
   - Мерзкий щенок, я удавлю тебя прямо сейчас, и пусть лазутчик приходит и забирает твой труп! - прорычал он, схватив юношу за горло. Лишенный возможности защищаться, Бенвор плюнул ему в глаза кровью из разбитой губы. Виркен ударил его еще раз.
   - Хватит, Холмуш, бить связанного недостойно рыцаря, - процедил Риймонс.
   - Если невидимка найдет мой труп, - задиристо прохрипел Бенвор, - можете сразу рыть могилы всем в этой крепости. Даже Альберонту. В живых не останется никто.
   - Пойдемте, милорд, - вспомнив, зачем пришел, повторил Виркен. - Его величество никак не убедить уехать в город. Может, хоть вас послушает?
   - Да, Холмуш, - внезапно на что-то решившись, проронил колдун. - Я сейчас. Подожди снаружи.
   Когда тот вышел, Риймонс подошел к столу и ключом отпер самый маленький ящичек. Оттуда он извлек крохотную белую бутылочку, держа ее в пальцах так, словно то была живая пчела. Преувеличенно осторожно поставив бутылочку на край стола, колдун схватил прозрачный сосуд с темной жидкостью и, подскочив к юноше, неожиданно брызнул оттуда ему в лицо. Едкие пары стали душить Бенвора, и он закашлялся, чувствуя, как моментально тяжелеет голова и все расплывается в глазах. Закрыв лицо войлочной маской, Риймонс схватил Олквина за волосы, запрокинул ему голову, влил юноше в рот содержимое белой бутылочки и нажал на кадык, вынудив глотнуть. Бенвора едва не вывернуло наизнанку - эта гадость смердела дохлятиной. И, пожалуй, лучше бы вывернуло, но пары, которыми он надышался, каким-то образом подавили естественную реакцию.
   - Передавай привет Майрону, - глухо прозвучало из-под маски. Хлопнула дверь, и наступила тишина.
  
   - Брант! Брант, где ты, черт возьми?!
   Тело солдата обнаружилось через несколько шагов - и тоже со сломанной шеей, как и у всех из последнего отряда. Холмуш Виркен затравленно оглянулся. В узком, хорошо просматриваемом коридоре было пусто и тихо, но ощущение опасности, казалось, буквально нависало над начальником стражи. Повинуясь этому безотчетному чувству, он не вытерпел и действительно посмотрел вверх... и встретился с перевернутым взглядом прищуренных светлых глаз, обладательница которых, упершись руками и ногами в стены, огромной летучей мышью распростерлась под сводчатым потолком. Тотчас же она камнем упала вниз. Рухнув под ее весом на четвереньки, Виркен почувствовал несколько острых, будто укусы клыков, тычков в шею. Внезапно обессилев, он упал ничком, сильно ударившись носом. Лазутчица перевернула Холмуша на спину и присела над ним, совсем по-мужски разведя тонкие колени.
   - Приветствую вас, господин Виркен, - моментально выравнивая дыхание, проговорила она. - Здоровья, так и быть, желать не буду, покойнику это ни к чему.
   Тело не слушалось, но рта Холмушу не затыкали, и он закричал изо всех сил. Женщина лишь поморщилась. Когда стихло гулкое эхо, она заговорила снова.
   - Здесь вас уже никто не услышит, - по-птичьи наклонив голову вбок, она с расстановкой спросила: - Где капитан Олквин? Куда его заперли?
   - Иди к черту! - рявкнул Виркен, ни капли не сомневаясь, что жить осталось считанные минуты. - Я не собираюсь раздавать королевских пленников. Мне уже нечего терять.
   - Наоборот! - возразила она. - Вы еще можете сослужить королю последнюю службу, - лазутчица почти ласково коснулась щеки Холмуша. - Поймите меня правильно, господин Виркен, во всем замке мне тоже нужен только мой сюзерен. Скажете, где он - я заберу его и уйду. Не скажете - ну и ладно. Я буду продолжать искать, пытая каждого, кто может знать о нем, и уничтожая всех, кто встанет на моем пути. Всех, включая даже его величество Альберонта, если так сложится.
   Виркен презрительно молчал. Чтобы добраться до короля, нужно нечто большее, чем одна полоумная, пусть и очень ловкая. Женщина недовольно вздохнула.
   - Ладно. Говорят, у вас с капитаном есть давние счеты?
   Она неторопливо расстегнула мундир Холмуша, распахнула рубашку и с заметным удовольствием погладила его по могучей волосатой груди.
   - Вы красивый мужчина, господин Виркен. Сильный, здоровый... - с грустной улыбкой сказала она, вытащила нож и добавила непонятную фразу: - Жаль лишать этот мир такого ценного генного материала, но что поделаешь?
   Холмуш охнул от резкой боли: даже не поведя бровью, лазутчица рассекла ему плоть на груди.
   - Так где капитан Олквин? - улыбка бесследно исчезла с ее лица. - У вас все еще есть выбор, господин Виркен. Я могу вырвать сердце - и вы умрете сразу. Но я могу сжимать его - и мучения будут долгими.
   Видеть смерть людей было для Холмуша делом привычным. Война многие годы была частью его жизни. Но он и предположить не мог, что последним, увиденным в жизни им самим, станет не взмах вражеского меча, а лицо безжалостно-спокойной женщины с ледяными глазами.
   - Будь ты проклята, гадина! - с ненавистью выплюнул Холмуш, удивляясь тому, что все еще жив. Что бы эта тощая дрянь с ним ни делала, вне всякого сомнения, смерть окончательно наступит только по ее милости.
   - Я давно проклята, - прошептала лазутчица, одним поворотом ножа с хрустом взломала ему ребра и плотно зажала рану рукой. Сквозь застилающую сознание боль Холмуш чувствовал, как жизнь стремительно утекает из него с каждой неудачной попыткой вдоха.
   - Господин Виркен, вы желаете такой же мучительной смерти вашему королю? - в голосе женщины уже не было угрозы, лишь усталая обреченность. У начальника стражи быстро темнело в глазах - то ли в преддверии смерти, то ли от липкого ужаса: эти слова - не блеф, она действительно продолжит убивать в этом замке всех, шаг за шагом.
   - Лунная... башня... - из последних сил прохрипел он.
   - Вы - человек чести, Холмуш, - тихо произнесла лазутчица. - Покойтесь с миром.
   Вспышка невыносимой боли - и все померкло.
  
   Олквин не имел ни малейшего понятия, сколько времени прошло с момента, как он остался один. Сознание совершало головокружительные скачки - то ныряло в мутную глубину, то становилось болезненно-ясным, но отчетливые моменты, похоже, становились все реже и короче. Странное опьянение давило тяжестью на каждую мышцу, не давая пошевелить и пальцем. Иногда Бенвор с усилием поднимал веки, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь матовую пелену, застилающую обожженные едкими парами, слезящиеся глаза. Короткий осенний день подходил к концу. До слуха иногда доносились далекие крики, шум, потом все стихло. И вдруг знакомые теплые руки ласково погладили по голове, бережно коснулись разбитых губ и - наконец-то! - обняли... Сознание сразу стало проясняться.
   - Ты слышишь меня? - настойчиво звала Джелайна. Юноша подслеповато всмотрелся в размытое пятно ее лица.
   - Что с тобой?! - испуганно шептала она. - Тебя пытали?
   Бенвор покачал головой, и из-за этого, как ему показалось, чуть не упал вместе со стулом.
   - Какая скотина посмела изранить тебе лицо? - со злостью прошипела Джелайна, ломая замки на оковах каким-то инструментом со стола Риймонса. - Я ему голову оторву!
   - Ерунда, заживет, - капитан облизал саднящую губу. - Это Виркен отвел душу.
   - А, - неопределенно бросила она. - Тогда ладно.
   - Риймонс - вот кто действительно скотина, - пробормотал Бенвор. - Напоил меня какой-то вонючей дрянью. Отравой, наверное.
   - Это из-за нее тебе так плохо? - всполошилась Джелайна.
   - Наверное. Еще и надышался чем-то. Почти ничего не вижу.
   Сломав замки, женщина помогла ему подняться и потащила к двери. В коридоре Олквин несколько раз споткнулся о лежащие повсюду тела стражников. Сил чему-то удивляться уже не было. Дальше были кажущиеся бесконечными темные коридоры и лестницы. Бенвор не различал дороги; один раз Джелайна выругалась сквозь зубы по-английски и ненадолго усадила его на пол у стены. Капитан услышал голоса и звон оружия. Женщина снова подняла его и потащила дальше, а вокруг ржаво пахло свежей кровью.
   Потом она долго заставляла Бенвора глубоко дышать, пока окончательно не закружилась голова. Велела вдохнуть поглубже, зажала ему нос и рот, крепко обхватила, и они нырнули. Удар о воду оглушил его...
   Очнувшись, он долго кашлял и не мог подняться, задыхаясь и падая. Неровная земля, сырой туман, шелест листьев под ногами и терпкий запах сосен... Олквин не помнил, как выбирались из замка, а путь уже шел по вечернему лесу. Юноша совсем замерз, но вскоре Джелайна развела сразу четыре костра и сняла с него мокрую одежду для просушки. Бенвор ощущал жар от огня по сторонам, но все равно продолжал дрожать. Согрелся только когда его накрыло чем-то гладким и теплым, казалось, проникающим прямо под кожу. А когда это живое тепло исчезло, понял, что все это время ощущал стук еще одного сердца. Путь продолжился, и капитан наконец осознал, что Сэмплен давно остался позади, и в ритм собственных волочащихся шагов, как марш, безотчетно вплетал далекие слова, некогда произнесенные таким родным голосом:
   "Похитит... отвоюет... обманет... обменяет..."
  
   - Все шестеро убиты, ваше величество, - докладывал немолодой бангиец. - Все собаки тоже. Лазутчик низкорослый и рубит снизу вверх или поперек. Это не хорверская армия, сабли - не их вооружение. Возможно, вассальный наемник барона.
   Отпустив офицера, Альберонт зло стукнул кулаком по столу.
   - Проклятье! Как будто у меня остались лишние люди! Дувардек предлагал выслать отряд побольше. Надо было так и сделать, и неважно, что граница рядом.
   - Я ведь говорил, что посылать вдогонку солдат не имеет смысла, - напомнил Риймонс. - Олквин все равно не жилец. И его спаситель, скорее всего, тоже.
   - Что ты с ними сделал? - насторожился Альберонт. Колдун ответил не сразу. Он подошел к окну и прищурил единственный глаз, словно пытаясь разглядеть им вдали убегающего пленника и неуловимого убийцу.
   - Капитан сейчас очень слаб, и с каждым часом будет слабеть все больше, - тихо проговорил он. - Но с ним - неутомимый и исключительно целеустремленный спутник. Так что все будет в порядке.
   - Лазутчик перерезал половину стражи и загубил мою лучшую охотничью свору! - гневно процедил Альберонт. - А тебя радует, что он ушел безнаказанным?
   - Они несомненно доберутся до Норвунда, - будто и не слыша, неторопливо рассуждал Риймонс. - Обязательно доберутся, даже если капитана придется тащить всю дорогу. Но скорее всего, за холмами их встретит кто-нибудь из пограничной заставы и поможет.
   Король раздраженно встал и направился к выходу. Голос колдуна остановил его уже в дверях.
   - Я отпустил Олквина не просто так, - с усмешкой произнес Риймонс. - Сейчас он несет в Норвунд... подарочек.
   Альберонт медленно вернулся и поравнялся с колдуном, недоверчиво заглядывая ему в лицо.
   - Что еще за подарочек?
   Риймонс торжествующе посмотрел на него и поклонился. В его единственном глазе вспыхнула такая дьявольская радость, что король внутренне содрогнулся и отшатнулся, как от зашипевшей змеи.
  
  
   Глава 29
  
   Внезапно окунувшись по грудь в холодную воду, Бенвор в очередной раз словно вынырнул из мутного дурмана. В этом состоянии он уже не один час кое-как умудрялся механически переставлять ноги, едва ли не на каждом шагу спотыкаясь о корни деревьев и всем весом наваливаясь на Джелайну. Та тяжело дышала, все чаще делала остановки и, изредка всхлипывая, что-то вполголоса бормотала. Олквин не узнавал там ни одного английского слова из добрых трех сотен, прилежно выученных им за последние два месяца. Правда, он учился приличным словам, теперь же явно был не тот случай.
   Они перебрались вброд через речушку с топким дном. Капитан только сейчас заметил, что на нем нет сапог, а когда Джелайна успела их снять - он не помнил. Странные провалы в сознании стали постепенно сливаться в сплошное зыбкое марево. Даже ледяная купель отрезвила ненадолго. Останавливаться, разводить костер и обсушиваться женщина на этот раз не стала, ограничившись лишь тем, что выжала одежду. Опасаясь, что их заметят враги с приграничной заставы, Джелайна ускорила темп, волоча Бенвора с исступлением раненого зверя, последним рывком уходящего от охотников в родную чащу.
   Местность круто поднималась. Выдохшись, женщина надавала Олквину по щекам, приводя в чувство, и заставила самого вслепую карабкаться на холм - сил тащить его вверх у нее уже не было, разве что подталкивать. Последние шаги оба одолевали почти ползком. После короткой передышки на перевале - Бенвору казалось, он едва успел закрыть глаза - Джелайна растолкала его и потащила дальше. Идти вниз было легче. В одном месте они даже съехали по сухой траве на огромной разлапистой ветке, вспахивая остро пахнущие грибами пласты опавших листьев.
   Ощутив под ногами вместо рыхлого лесного дерна утоптанную землю наезженной дороги, беглецы смогли прибавить шагу. Бенвор споткнулся, когда Джелайна испуганно толкнула его к деревьям. Но она тут же вскрикнула и рванулась вперед. Олквин услышал стук копыт, знакомые голоса, и вскоре их окружили всадники.
   - Живой... живой... - то и дело повторял Уилкас. - Давай его на лошадь.
   Бенвора закинули в седло и крепко привязали.
   - Где Ланайон? - едва выговорил он.
   - Он уже дома, - укутывая капитана теплым плащом, торопливо отвечал Хоркан. - Правда, простыл, кажется, пока шел мокрый через лес. Ну, ничего, его есть кому выхаживать. Ты-то как? Избивали, что ль?
   - Его отравили, - еле слышно сказала Джелайна. Друзья разом притихли.
   - В Норвунд никак нельзя, и на заставы тоже, - предупредил Воллан. - Господина барона довезли тайком, да и то не знаем, что с ним будет.
   - Значит, в Сентин, - распорядилась женщина и добавила: - Где бы лекаря хорошего взять? Такого, чтобы в ядах разбирался.
   - Танбик! - воскликнул Тиви. - Тут до Локо всего ничего.
   - Давай за ним, скорее! - подхватила Джелайна.
   Хоркан поспешно ускакал в сторону форта, а маленькая процессия двинулась к Сентину. Бенвора болтало в стороны в неудобном старом седле, ремни врезались в тело, но он был рад хоть такому отдыху. Пришел в себя только когда его снимали с лошади.
   - Несите в дом, - узнал Олквин голос Танбика. Знахарь на ходу расспрашивал Джелайну, кто и чем мог отравить капитана. Охающая Даина помогла переодеться в чистую сухую одежду, и Бенвор снова впал в забытье.
   Сколько времени прошло потом - он не помнил. Несколько часов, а может, дней. Начался сильный жар, выламывало все кости и невыносимо болели подмышки, особенно с левой стороны. Юноша метался, не находя себе места - любое положение причиняло сильную боль. Сквозь монотонный шум в голове он слышал, как Джелайна пытается его успокоить. Знакомый голос отчасти помогал справиться с горячим липким туманом. Иногда холодная влажная губка касалась его лица, немного освежая. Бенвора пытались поить горьковатыми настоями, но юношу немедленно выворачивало даже от лишнего глотка воды. А жажда была неимоверной. В конце концов Джелайна стала давать ему воду по каплям.
   Вскоре боль поселилась всюду, в каждой складочке тела. Едва ворочая сухим непослушным языком, Бенвор невнятно бранил любого, кто пытался пошевелить его. Джелайна настойчиво уговаривала его, а на что - он никак не мог понять. С детства почти ничем не хворавший, ни разу серьезно не раненый в бою, теперь он просто сходил с ума. Все, чего ему хотелось - чтобы никто не трогал, не двигал, и прекратилась, наконец, эта проклятая боль!
   Но сегодня покоя не было. Строго прикрикнув, Джелайна подняла ему руки и стала снимать рубашку, собираясь, видимо, обтереть его губкой. И тут же она вскрикнула снова, но по-другому - со страхом.
   - Танбик! Танбик! - пронзительно завопила она. - Идите сюда!
   Знахарь прибежал сразу, гулко топая по половицам. Слегка придя в себя от поднявшейся суматохи, Бенвор разлепил немного поджившие глаза. Танбик стоял в паре шагов от кровати и с ужасом смотрел на что-то под приподнятой рубашкой.
   - Это бубоны, миледи, - выдавил он. - Чума.
   Олквин снова провалился в душную темноту.
  
   Ни Танбик, ни Даина, ни Хоркан теперь не появлялись. Одна Джелайна, осунувшаяся и бледная, несла бессменный караул у его постели. Бенвор цеплялся за ее усталый голос, как за последнюю соломинку.
   - Если бы я точно знала, что можно обменять у смерти свою жизнь на твою, я бы сделала это, не задумываясь. Господи, если бы я знала хоть одну молитву... Я бы молилась, как могла, но имею ли я на это право - я, отнявшая столько жизней? Могу ли я выпросить у смерти тебя?
   Казалось, хуже быть уже не может. Долгое забытье давно стало предпочтительнее коротких и мучительных периодов сознания. Начались галлюцинации, и Бенвор как-то услышал ласковый шепот:
   - Мальчик мой... Мой любимый мальчик...
   Неясная женская фигура, кого-то удивительно напоминающая... Олквин внезапно узнал ее - и уже не понимал, сон это или явь. Мать склонилась над ним, невыразимо прекрасная, какой он ее никогда не помнил. Глаза цвета солнечной морской глубины были полны неземной печали и нежности. Потом ее туманный образ стал выцветать, пока окончательно не поблек, превратившись в бесплотное облако. Она снова оставила его. Бенвору захотелось заплакать, как в детстве. Чуда не произошло. Призраки не возвращаются в мир живых.
   В горячечном мареве призрачный силуэт то и дело перемещался, пока снова не приблизился. Теперь в нем не было стольких красок. Единственный в этом мире реальный призрак касался лба Бенвора холодной невесомой рукой и скорбно смотрел на него прозрачными глазами, полными сверкающих слез. Призрачный шепот, переходящий в тихие рыдания, казался почти потусторонним.
   - Только не умирай, - доносилось сквозь вязкий туман. - Не оставляй меня одну, умоляю, держись.
   Очнувшись от холода и невозможности пошевелиться, Олквин увидел, как Джелайна тщательно прокаливает над свечой лезвие тонкого ножа.
   - Прости меня, - сказала она, заметив, что юноша открыл глаза. - Я пробовала избавить тебя от лишних страданий, но как раз над нужной точкой вырос бубон, значит, придется прямо так. Прости.
   Бенвор почувствовал, что раздет и крепко привязан, а в зубах что-то зажато. Он еще не успел ничего понять, как Джелайна отставила свечу и наклонилась.
   Вся боль до этого, вместе взятая, не шла ни в какое сравнение с укусом раскаленного жала, впившегося там, где раньше и тронуть было нельзя. Бенвор рванулся, выгибаясь дугой, но веревки держали крепко. Сил на крик уже не было, или он просто сорвал голос. И спасительное беспамятство, как назло, не приходило, а Джелайна безжалостно повторяла ту же пытку снова и снова, каждый раз в другом месте. Казалось, это не кончится никогда, и юноша смутно помнил, что когда боль, наконец, стала переносимой, и его развязали, он проклинал Джелайну последними словами, гнал ее прочь от себя, велел убираться ко всем чертям и дать ему спокойно сдохнуть. В ту минуту Бенвор ее почти ненавидел. Уже проваливаясь в темноту, он слышал, как женщина тихо плачет.
   - Мальчик мой любимый, только живи! Мне ничего не надо, лишь бы ты снова открыл глаза и стал прежним.
  
   Оставляя яркие черные следы на первом снегу, двое всадников приблизились к выставленным прямо на дорогу соломенным вешкам. Рядом, чуть припорошенные белым, темнели старые, брошенные кострища.
   - Что это такое? - недоуменно кивнул на вешки молодой солдат. Тот, что постарше, нахмурился, припоминая. Потом выругался и торопливо развернул коня.
   - Давай назад. Нельзя дальше, - и припустил вскачь. Догнав его, молодой окликнул:
   - Зачем это стоит? Что там?
   - Черная смерть! - не оглядываясь, рявкнул тот. - Чума! Скорее!
   Через пару часов у вешек появился кутающийся в волчий мех Платусс.
   - Ну все, - довольно протянул он, увидев свежие следы. - Молва теперь пойдет. Половину зимы к нам точно не сунутся.
   Повернувшись, он зашаркал по дороге в противоположную сторону, по-стариковски бормоча себе под нос.
  
   Сияющие пылинки невесомо танцевали в узкой солнечной полоске. Луч касался кончика носа Бенвора, и юноша невольно задержал дыхание, потом чуть фыркнул. Пылинки перемешались, закружились быстрее, но никуда не делись. Наоборот, их будто прибыло. Оконная рама скрипнула от легкого сквозняка и приоткрылась шире, впуская больше солнца. Свежий морозный воздух растекался в душной комнате, принося с собой знакомые звуки с улицы.
   Солнце, пыль, холодок, голоса... До Бенвора вдруг дошло, что у него наконец-то появилось хоть что-то, помимо боли и беспамятства. Не веря в это до конца, он осторожно пошевелился. Нет, боль не ушла окончательно, она все еще жила повсюду, но было и другое - свербящие раны, затекшая спина, тупой шум в голове и разламывающая слабость. Попробовав двинуть рукой, Олквин потревожил присохшую в подмышке повязку и резко втянул воздух сквозь зубы.
   Рядом зашуршало, и в поле зрения появилась голова Джелайны - взлохмаченная, с отпечатком рукавного шва на щеке, с ввалившимися, красными глазами и глубокими тенями под ними. Женщина ахнула, приложила руку к его лицу - на этот раз теплую - и разрыдалась, уткнувшись лицом в скомканное одеяло. Золотые пылинки кружились и садились ей на волосы, расплывались у Бенвора перед глазами в сверкающей солнечной реке.
  
   - Раз идет на поправку - значит, больше не заразный, - заявил Танбик, входя в комнату.
   - Все равно, - идя следом, устало возражала Джелайна, видимо, продолжая какой-то спор. - Надо еще все это сжечь, и это, и вымыть, и полы кипятком ошпарить...
   - Сегодня же все будет сделано, миледи. А вам поспать надо. И так надоело, небось?
   - Еще как, - скривилась она. - Но вам нельзя ничего трогать. Я соберу все вещи в мешок...
   - Потом соберете, а Тиви вынесет и сожжет.
   - И закопает, - настырно добавила женщина.
   - И закопает, - вздохнув, согласился Танбик. - Да не буду, не буду я ничего трогать! Идите уже, вас ноги не держат.
   - Да, док, - вяло усмехнулась Джелайна и исчезла из виду. Знахарь поклонился проснувшемуся Бенвору.
   - Слава Богу, милорд, вы живы и выздоравливаете! А я уж, признаться, и вовсе отчаялся. Ехал спасать отравленного, а оно вон как вышло...
   - Танбик, - тихо позвал Бенвор, обрывая торопливую радостную речь. - Который день я здесь?
   - Одиннадцатый, - ответил знахарь, пододвигая низкую скамеечку. - Ну, теперь уже точно все позади.
   - Кто еще заболел?
   - Никто.
   - Никто? - переспросил Олквин, решив, что ослышался.
   - Леди Анерстрим сама за вами ходила, никого больше не подпускала. Когда нашли бубоны, она тем, кто вас трогал, велела в отдельном доме поселиться и ни с кем не видеться. А отсюда выгнала всех, еду и воду ей под дверью оставляли. Мы за нее боялись очень, каждый день стучали - жива ли еще, не слегла ли? Ругала она нас, гоняла - мне, говорит, зараза не страшна. И ведь правда, Бог охранил. Воистину, дела благие...
   - Танбик, - снова перебил Бенвор, запинаясь. - Она что... одна меня выхаживала?
   Знахарь закивал, поняв причину его смущения.
   - Да, милорд, все одна. И таскала вас, и мыла, и горшки выносила. Да вы не переживайте так. Болезнь есть болезнь. А женщины - они это еще лучше нас понимают. Кто, кроме них, младенцев растит, да стариков дохаживает? Обычное дело.
   Бенвор был в ужасе. Черт, да плевать, кто бы там ни был. Но только не Джелайна! Кажется, именно в таких случаях говорят "провалиться бы сквозь землю"? Юноша не представлял, как теперь посмотрит ей в глаза.
   - Я ей вдобавок такого наговорил... - выдавил он.
   - Бывает, - успокаивал Танбик. - Хворающие порой хуже детей малых. Не бросила ведь, не ушла?
   Знахарь осторожно, не касаясь, осмотрел те раны Бенвора, что были без повязок.
   - Эти заживут быстро. Под мышками - те большие, еще мокнут. Я трогать не буду, а то леди меня за это живьем съест, - усмехнулся он. - А ведь и правда выходит, что бубоны надо прокалывать. Я давно уже об этом лечении слышал, да только кто осмелится выдавливать такую заразу своими руками? Это ж смерть верная.
   - Из Норвунда вестей нет? - пытаясь отвлечься от своего стыда хоть этим, спросил Бенвор.
   - Ниоткуда нет, милорд. Дороги мы перегородили, вешки везде понаставили, костры дымные жгли. Вся округа думает, что в Сентине черный мор свирепствует.
   Олквин утомленно прикрыл глаза. Угроза чумы будет держать всех на расстоянии еще несколько недель. Если повезет - то до самой весны. Можно спокойно выздоравливать, не боясь, что вот-вот заявится стража принца. Беспокоила судьба Ланайона, но о ней можно разузнать в ближайшие дни.
  
   Когда Олквин открыл глаза в следующий раз, рядом сидела Даина. Комната немного изменилась - исчезли все занавески, все было отмыто до блеска и пахло распаренным деревом. Но в солнечном луче по-прежнему плясали веселые пылинки, и юноша обрадовался им, как старым знакомым.
   Даина уговаривала его поесть. Отказавшись, Бенвор только вволю напился и спросил:
   - Где Джелайна?
   - Спит, милорд, - поклонилась экономка и нерешительно переступила на месте. - Разбудить ее?
   - Не надо, - качнул головой Бенвор и тут же снова уснул. Проснулся зверски голодным, и обрадованная Даина захлопотала возле него. Уморившись так, будто не жевал, а таскал тяжести, Олквин снова провалился в сон.
   Проснувшись уже поздним утром следующего дня, он первым делом справился о Джелайне у клевавшего носом Платусса. Тот встрепенулся, оглянулся на дверь и опустил глаза.
   - Она что, до сих пор отсыпается? - удивился Бенвор. - Сколько же времени прошло?
   Управляющий поежился.
   - Что с ней? - встревожился юноша. Его вдруг обожгла нелепая и жуткая мысль: - Она все-таки заболела?
   - Нет-нет, милорд, что вы? - торопливо отозвался Платусс. - Леди по-прежнему здорова, - старик помялся и выпалил: - Она уехала.
   - Как уехала?! - Бенвор даже приподнялся, не обращая внимания на боль и головокружение. - Куда?!
   - Не знаю, милорд. Еще засветло собралась, оделась в свое, черное... Взяла лошадь и ускакала.
   Олквин без сил повалился на кровать. В комнату заглянул Хоркан.
   - Спит? - шепотом спросил он и, заметив, что капитан проснулся, поприветствовал его вслух.
   - Куда поехала Джелайна? - тут же напустился на него Бенвор.
   - Леди не сказала, - нахмурился Тиви. - Упомянула, что надо отдать должок одной скотине, - и вопросительно уставился на Олквина.
   - О, Господи... - похолодев, пробормотал капитан. - Только не это!
   Он рванулся с кровати, попытался встать, но пол поплыл под ногами.
   - А ты куда собрался? - возмутился Хоркан, подхватывая его и водворяя обратно.
   - Почему не остановил ее?! - вцепившись в друга, гневно воскликнул Бенвор.
   - Мне-то откуда знать? - хмыкнул Тиви. - Конюх было заикнулся, что не даст ей лошадь без твоего разрешения, так леди без лишних слов съездила ему так, что тот дверь собой вынес, и взяла сама. Остальные потом шарахались в стороны, стоило ей только глянуть. Ее даже чума не берет, куда уж людям.
   - Она опять поехала в Анклау, - с отчаянием объяснил Олквин. - Наверное, мстить Виркену.
   - Бог с тобой, этот давно мертв. Леди говорит, его сердце содрогалось целую минуту - так он хотел жить. Говорит, хотела прихватить тебе в качестве сувенира, да нести было несподручно.
   Хоркан славился пристрастием к черному юмору, и любил присочинять всякие неаппетитные подробности. Но сейчас Бенвор понял, что друг действительно повторяет слова Джелайны.
   - Вспоминай, кто еще тебе задолжал? - ухмыльнулся Тиви. - Колдун, король... Одилла...
   - Совсем сдурел? - возмутился Бенвор. Хоркан враз посерьезнел и сел рядом.
   - Знаешь, в тот день я чего только не передумал. Воллан ни секунды не верил, что какая-то ученая дамочка выведет вас в одиночку, - он сделал паузу, подбирая слова. - Это все казалось глупой выдумкой - яма, тоннель... Мы ждали, что леди вот-вот вернется ни с чем, а то и побитая, и уже планировали, что будем делать дальше. А появился твой брат - мокрый, задубевший... И я понял, что уж тебя-то она вытащит обязательно. Стены снесет, по трупам пройдет, но вытащит.
   Тиви наклонился вперед, пристально вглядываясь в лицо капитана.
   - Кто она такая? - вполголоса поинтересовался он. - Она ведь не просто путешественница, верно?
   Бенвор покосился на Платусса, безмолвным изваянием застывшего у дверей.
   - Ланайон слегка заговаривался, - тихо добавил Хоркан. - Но, по-моему, там все было правдой.
   - Кем бы она ни была - это не имеет значения, ясно? - отрезал Олквин, ложась и отворачиваясь. - Когда вернется, сразу позови ее ко мне.
   Тиви еще немного посидел и ушел.
  
   Бенвор думал, что тревога не даст ему покоя, но слабость взяла верх, и он опять уснул. А потом осталось только напряженное ожидание. В город Джелайна вряд ли сунется, а Сэмплен должен стоять почти пустым. Может, дойдет до границы, одумается и вернется?
   И все же подспудная мысль изводила его снова и снова: если Джелайна так жестоко расправилась с Виркеном лишь за то, что тот был угрозой для Бенвора, во что выльется ее ненависть к Риймонсу, намеренно обрекавшего юношу на мучительную смерть? И не только его одного. Олквин не сомневался, что его не получилось бы изолировать, если бы вместо Сентина они вернулись в Норвунд. Болезни и без того были редкими гостями в их замке, а уж такое... Усердные слуги вертелись бы рядом день и ночь, Ланайон пригласил бы лучших столичных лекарей, Веанрис нашла бы пяток опытных сиделок, ни на минуту не спускающих с него глаз, следом потянулись бы с визитами обеспокоенные друзья и знакомые. А к тому времени, как кто-нибудь заметил бы бубоны, заразиться успели бы десятки людей. И это - если бы капитан оставался в Олквинау, а ведь Майрон действительно был способен обвинить выживших в измене, и Ланайона с Бенвором могли забрать в дворцовую тюрьму, таскать на допросы, возможно, даже к самому принцу. Риймонс просчитался лишь в одном, да и никто бы не смог предугадать, что якобы отравленного капитана вместо благоустроенного родового замка отвезут в захолустный феод на отшибе королевства. Очевидно, Джелайна тоже поняла гнусный замысел колдуна, и ей наверняка не доставляло радости осознание того, что она могла остаться одной из очень немногих выживших среди объятой чумой столицы. Бенвор не строил иллюзий по поводу возможного благородства мотивов Джелайны, ее беспокойства о судьбах этого мира... Высокие идеалы имели значение лишь в родной реальности. Здесь она считала нужным вмешиваться лишь тогда, когда напрямую затрагивались ее личные интересы. Удайся Риймонсу задуманное - это испортило бы ей жизнь при любом раскладе.
   Придя к такому выводу, Олквин понял, что поездка Джелайны была отнюдь не импульсивным шагом. Каким бы ни было ее отчаяние у постели балансирующего на грани жизни и смерти капитана, оно не мешало женщине все это время непрерывно обдумывать планы мести. Наоборот, горе только подстегивало ее решимость свести счеты с Риймонсом - независимо от исхода болезни.
   Бенвор догадался, почему Джелайна так больше и не зашла к нему с тех пор, как он очнулся. Передав его заботам Даины, Танбика и Платусса, она отоспалась и взялась за дело. То, как она обошлась со злополучным конюхом, лишь подтверждало, что она старалась сохранить нужный настрой - никаких посторонних эмоций, только действия. А появись она рядом с выздоравливающим юношей - и кто знает, не дрогнуло бы сердце, не усомнилось: а не пощадить ли негодяя, раз уж все обошлось?
   Джелайна ничего не забывала, и уж тем более не собиралась никого прощать. Бенвор даже поежился. Колдун несомненно был обречен, где бы он ни прятался.
  
   Вечером Тиви помог Олквину спуститься в зал. Танбик недовольно ворчал, что надо лежать хотя бы неделю, но у непривычного к постельному режиму юноши уже не было сил смотреть на одни и те же стены. Спать ему не хотелось, а вот посидеть с друзьями у камина было в самый раз. Он все-таки задремал, удобно развалившись в кресле, под неторопливый рассказ Уилкаса, как вдруг Тиви тронул его за плечо.
   - Вернулась, - сказал он. Сон как рукой сняло. Джелайна стояла посреди зала, растерянно оглядывая присутствующих. Здесь были все, а Бенвора она не заметила за спинкой кресла и тревожно покосилась наверх, очевидно, беспокоясь - кто же с ним сейчас?
   - Я здесь, - позвал ее Олквин. Глаза женщины радостно блеснули. Она молча подошла и с усталой улыбкой присела рядом, ласково заглядывая ему в лицо. Но вблизи Бенвору стало заметно, что Джелайна измучена и едва держится на ногах.
   - Зачем? - спросил он. Джелайна вздохнула и бросила под ноги капитану небольшой мешок. В ответ на недоуменный взгляд она лишь хмыкнула:
   - Сувенир. Можешь украсить им ворота.
   Откинувшись назад, она облокотилась о соседнее кресло и тихо попросила:
   - Даина, миленькая, мне бы чего-нибудь пожевать.
   Экономка торопливо пошла на кухню. Позже Олквин понял, что Джелайна выпроводила ее специально. Заинтересованный Уилкас развязал мешок, заглянул туда - и, морщась, передернулся. Хоркан оказался любопытнее - сунул руку и выудил какую-то светлую, запачканную кровью веревку. Потянув за нее, он вытащил из мешка округлый предмет. Крякнув от отвращения, Тиви выпрямился, держа находку в вытянутой руке. Странная веревка оказалась косой из седых волос, а на ней висела, покачиваясь, хорошо знакомая капитану одноглазая голова. Платусс испуганно охнул и попятился. Танбик, наоборот, шагнул ближе и пристально вгляделся в обрубок шеи.
   - У живого отрезана, не у мертвого, - заметил он. Хоркан выпустил косу, и голова Риймонса громко стукнулась об пол. Все одновременно повернулись к Джелайне. Та сидела на полу, прислонившись спиной к креслу, и крепко спала.
  
   Обессиленный подъемом по лестнице, Бенвор, отдуваясь, привалился к стене. Тиви положил Джелайну поверх мехового одеяла и спросил:
   - Тебя как - тоже отнести в кровать, или сам дойдешь?
   Олквин лишь отмахнулся - мол, ступай, сам справлюсь. Хоркан покосился на спящую женщину.
   - Даину к ней позвать? Или ты тут остаешься?
   - Да иди уже! - не выдержал Бенвор. Тиви ухмыльнулся и закрыл за собой дверь. Бенвор присел на край кровати и погладил колено Джелайны. Форма и обувь были в пятнах засохшей грязи, которая начала осыпаться прямо на одеяло. Капитан подцепил ногу женщины за щиколотку и дернул шнурок ботинка. Он решил, что звать на помощь Даину бесполезно - та все равно не разберется с незнакомыми застежками.
   Разув Джелайну, Бенвор, недолго думая, взялся за блестящий язычок молнии на воротнике куртки. Со стороны это выглядело, вроде бы, несложно... Ползунок послушно пошел вниз, разделяя цельную полосу на два ряда ровных зубцов. Юноша распахнул полы куртки и потянул за рукав. Похоже, Джелайна была вымотана до предела - разбудить ее сейчас, наверное, можно было, только облив водой. Уже не церемонясь, Бенвор стащил с нее куртку и нерешительно взялся за пояс брюк. Его кольнуло отголоском далеких воспоминаний. Странное чувство... словно все это уже происходило... только не с ним.
   - Вот черт... - пробормотал он сквозь зубы. Появилось ощущение, что он без спросу совершает нечто недозволенное. Капитана охватил азарт - словно кто-то незримый бросил ему вызов. Молния на брюках оказалась почти такой же. Дальше пошли сюрпризы. В их мире это называется нижним бельем?.. Бенвор даже запутался, стаскивая с Джелайны узкую штанину, потому что смотрел отнюдь не на то, чем были заняты руки. Полоска тончайшей ткани с замысловатым кружевом по краю неуклонно притягивала взгляд, почти ничего не скрывая, а скорее, дразня еще больше. Заставив себя отвернуться, Олквин наконец-то содрал замызганные брюки и перевел дыхание. Голова предательски кружилась, но сердце колотилось вовсе не от усталости. Бенвор потянул вверх майку, открыв упругий рельефный живот и обнаружив круглую темную родинку чуть выше пупка и свежий багровый синяк на нижнем ребре. Не удержавшись, он коснулся губами и того, и другого. Грудь женщины тоже была едва прикрыта кружевной полоской, почти прозрачной. Выглядело это точно так же бесстыдно и восхитительно. Похоже, люди будущего знают толк в таких штучках. Бенвор нашарил крошечную застежку и безуспешно сражался с ней, насколько хватило нервов. Это отвлекло его и охладило пыл. В самом деле, пусть Джелайна отдыхает, что это с ним? Спящая, почти обнаженная, она казалась трогательной и беззащитной. И вдруг вспомнилась голова Риймонса, качающаяся на окровавленной косе... Выпрямившись, Олквин выдернул одеяло, отряхнул его и укрыл женщину по самый подбородок. На полпути к двери он не выдержал и оглянулся. Джелайна снова безмятежно улыбалась во сне. Кто ей снился сейчас? Какой уголок памяти приоткрылся от его незатейливой ласки?
   Отвернувшись, Бенвор наткнулся взглядом на собственное отражение в маленьком бронзовом зеркале на столике у окна. Подойдя, он уставился на хмурое лицо, недружелюбно поглядывающее из зазеркалья.
   - Она моя, понял? - твердо заявил ему Олквин. - Только моя!
   Отражение выглядело столь же решительным. Бенвор схватил зеркало и опрокинул его лицевой стороной вниз. Словно припечатал двойника мордой об стол.
  
   - Можешь думать, что я свихнулся, - говорил утром Воллан. - Но этой оторванной башкой можно попытаться спасти твою собственную.
   Бенвор не удивился - он и сам подумывал об этом.
   - Поделиться с Майроном своим сувениром?
   - А что, тебе жалко?
   - Ну, подарок, как-никак, - хмыкнул капитан. Тиви прыснул.
   - Если дело выгорит - я думаю, леди не обидится.
   - На что это я не обижусь? - Джелайна заглянула в приоткрытую дверь и постучала по косяку. Бенвор сразу оживился. Уилкас и Хоркан торопливо выскользнули прочь.
   - Преподнести голову Риймонса принцу в обмен на нашу с Ланайоном жизнь и свободу.
   - Действительно, - согласилась женщина. - Отличная сделка. А если одной головы ему будет мало, я знаю, где добыть еще парочку.
   Олквин присмотрелся к ней - шутит или серьезно? И заметил, что Джелайна немного взвинчена. Присев на край кровати, она нарочито тщательно расправила юбку и нервно усмехнулась.
   - Как приехала сюда - помню. Как отдавала голову - тоже. Как ложилась спать - нет. У меня все-таки отказал мнемоник или...
   - Или, - перебил ее Бенвор. - Ты уснула прямо на полу. Как тебя еще лошадь не сбросила? - он беспокойно нахмурился, взял ладонь Джелайны и поцеловал. - Не смей так больше делать. Я волновался.
   - Кто меня раздел? Даина? - спросила она. Капитан подался вперед и заговорщически сообщил:
   - В этом мире только я знаю тайну молнии.
   Женщина даже не улыбнулась, сразу став задумчивой. Бенвор придвинулся ближе и обнял ее.
   - Мне так тепло, когда ты рядом, так хорошо... - прошептал он, а когда Джелайна начала отстраняться, спохватился: - Не уходи.
   - Я никуда не денусь, - рассеянно пробормотала она, похоже, думая сейчас о чем-то другом. - Отдыхай. Я просто зашла убедиться, что с тобой все в порядке.
   - Джелайна, постой, - с отчаянием произнес он. - Я тебе противен?
   - Ну что ты? - удивилась она и снова села рядом. - Почему?
   - Если бы у меня была такая возможность, - смущенно начал Олквин, - я бы ни за что не допустил, чтобы именно тебе пришлось за мной ухаживать.
   - К счастью, у тебя ее не было, - вполне серьезно заявила она. - Иначе мне все равно пришлось бы заниматься этим одной, но сколько человек успело бы заразиться?
   - Ты ничего не забываешь, - огорченно сказал он. - О чем я буду постоянно тебе напоминать?
   Джелайна ласково погладила его по руке.
   - Даже с мнемоником человек не может помнить обо всем сразу, - мягко объяснила она. - Да и голова устроена так, что самые сильные чувства заслоняют собой все остальное. Не надо мучить себя из-за того, чего не изменишь. Моя самая большая радость - что ты выздоровел.
   - Тогда почему ты хочешь уйти? - расстроился Бенвор. - В чем дело? В этих отвратительных ранах?
   - Чудо мое! Да ты через полгода и не вспомнишь, где они были! Танбик уверяет, что с его мазью и следов не останется. На тебе все заживает, как в сказке.
   - Значит, ты все-таки говорила с ним об этом? - напряженно спросил Олквин. Джелайна покачала головой.
   - Не стоит приписывать мне собственные страхи. Тебе нужен покой, нужно больше отдыхать.
   - Да сколько можно? - взмолился Бенвор. - Я только и делаю, что сплю!
   Она молча высвободилась и направилась к выходу. Олквин разочарованно вздохнул. Помедлив у двери, Джелайна решительно задвинула засов и вернулась. Капитан просиял и чуть подвинулся, приглашая ее устроиться рядом. Она улыбнулась, подошла и напомнила ему:
   - Всего три дня назад ты был при смерти.
   - Но теперь-то я живой, - бойко возразил Бенвор. - Уже целых три дня!
   Он ухватил Джелайну за подол и притянул к себе.
   - Холодно, - обнимая ее, посетовал он. - Иди сюда, согрей меня.
   - Только согреть? Да за один такой взгляд уже можно отдаться, - тихонько усмехнулась Джелайна.
   - Нужно! - радостно подхватил Бенвор и принялся нетерпеливо распутывать шнуровку ее платья, стаскивая его вниз вместе с рубашкой и жадно целуя каждый оголяющийся кусочек кожи. Правда, едва он попытался опереться на локоть, тут же охнул от боли подмышками и снова без сил откинулся на спину.
   - Похоже, в этот раз отдаваться придется тебе, - озорно ухмыльнулась Джелайна. Что ж, против этого Бенвор нисколько не возражал.
  
  
   Глава 30
  
   Несколько мелких снежинок ворвались в щель приоткрытой сквозняком оконной рамы и истаяли, не долетев до пола. По комнате прошелся холод, но вставать и затворять окно Бенвору совершенно не хотелось. Нежное тепло от прильнувшей к нему Джелайны было даже лучше укрывавшего их мехового одеяла. Из коридора донеслись торопливые шаги, кто-то тихо постучал.
   - Ты не спишь? - глухо прозвучал за дверью голос Уилкаса.
   - В чем дело? - откликнулся Бенвор. Джелайна сонно завозилась на его плече и нечаянно задела повязку. Олквин невольно дернулся. Тотчас окончательно проснувшись, она поцеловала его рядом с раной, и боль сразу же ушла. Вроде бы ничего особенного, но это так походило на колдовство, что юноша не переставал удивляться.
   - Не хочешь спуститься вниз? - нерешительно поинтересовался Воллан.
   - Не хочу, - лениво ответил Бенвор, снова сгребая теплую любимую в объятия.
   - Кто-то вчера хныкал, как ему надоели эти стены, - съехидничал Уилкас. - Сил, говорит, никаких нету... Что, уже появились, силы-то?
   - Кто хныкал?! - возмутился юноша. - Да у меня строгий постельный режим! Слышал, что сказал Танбик? Лежать неделю.
   Джелайна захихикала, зарывшись в одеяло.
   - Ладно, - с понимающей улыбкой в голосе проворчал Уилкас. - Не хочешь - не вставай. Просто там зашел тебя проведать отец Паритэн, нехорошо выходит...
   - Что же ты сразу не сказал? - разом посерьезнел Олквин. - Извинись перед ним, ладно? Я сейчас.
   - Можешь не торопиться, - успокоил его Воллан. - Святой отец завел для всех прочувствованную проповедь о Царствии Божьем. Это надолго.
   Бенвор продел голову в ворот рубахи и повернулся к Джелайне. Та неохотно потянулась.
   - А мне обязательно спускаться? Он ведь тебя навестить пришел, а не меня.
   - Он пришел ко всем нам, - отрезал Олквин. - Вставай. Поможешь мне сойти по лестнице.
   Джелайна послушалась, но на лице ее осталось легко читаемое недоумение - с чего это вдруг он попросил о такой помощи ее, а не Уилкаса? Бенвор отвернулся, делая вид, что целиком поглощен одеванием. Вниз он спускался, опираясь на ее плечо, а потом обнял и не выпускал. Священник по обычаю церемонно поклонился лорду и отечески благословил его. Потом степенно сложил руки и спросил:
   - Сын мой, ты пригласил меня для исповеди и причастия? Как же я рад, что мои прихожане хоть иногда вспоминают о спасении души не только перед ликом смерти, но и благополучно избежав ее.
   - Обязательно, святой отец, но как-нибудь в другой раз, - отклонил его версию Олквин. - Сегодня у меня к вам особая просьба.
   Отец Паритэн удивленно уставился на него. Посмотрев на Джелайну и крепче прижав ее к себе, Бенвор выпалил:
   - Обвенчайте нас.
   - Что?! - взвилась женщина и попыталась вырваться, но Бенвор не отпускал ее.
   - Прямо сейчас, - решительно добавил он. - Здесь, в этом доме. Немедленно.
   Он расслышал изумленный возглас Даины и неразборчивое восклицание Хоркана. Отец Паритэн помялся и неуверенно заметил:
   - Мне кажется, леди не согласна. Прости, сын мой, но насильно не венчают.
   - Святой отец, - снова обрела дар речи Джелайна, - вы не возражаете, если мы с капитаном поговорим наедине?
   Священник поспешно закивал. Все присутствующие, растерянно помалкивая, потянулись на улицу - не заставлять же хворающего господина опять взбираться наверх. Бенвор чуть ослабил хватку, но не настолько, чтобы позволить Джелайне высвободиться.
   - Пожалуйста, не вынуждай меня тратить последние силы, - попросил он. - Иначе я упаду прямо здесь, так и не сделав самого важного шага в жизни.
   - Ты сошел с ума, - испуганно пискнула Джелайна. - Ты понимаешь, что затеял?
   У Бенвора камень с души свалился. Похоже, что категорического отказа, которого он так боялся, не будет. А протесты подобного рода были им вполне ожидаемы.
   - Конечно, - ответил он. - Я собираюсь жениться на любимой женщине, и как можно скорее.
   Она замерла, ошеломленно глядя на него. Прозрачные глаза приобрели новый, искристый оттенок. Олквин счел это хорошим знаком.
   - Мне следовало сделать это еще полгода назад, - заявил он. - Наша жизнь сейчас была бы совсем другой.
   Джелайна покачала головой.
   - Нет, ты, похоже, не понимаешь. Это неправильно. Опомнись! Кто ты - и кто я? Я не принадлежу этому миру. Я даже не человек, а всего лишь проекция!
   - Я помню, - кивнул Бенвор. - Но это ничего не меняет. Неважно, что по законам природы ты существуешь не здесь. Для меня ты реальна, как никто другой. Я хочу провести жизнь с тобой. Всю жизнь, сколько мне отпущено.
   - Я не имею права... - прошептала Джелайна. - Я не могу позволить себе стать такой частью твоей жизни.
   - Позволить себе стать частью?.. - удивленно повторил юноша. - Да ты и есть моя жизнь! Ты - лучшее из всего, что могло бы со мной случиться.
   - Но тебе не обязательно жениться на мне, - пробормотала она. - Я и так всегда буду с тобой.
   - Ну уж нет, - скривился Бенвор. - Чтобы Ланайон снова затеял осчастливить меня какой-нибудь герцогиней? Не пойдет. А он не успокоится, нас и так всего двое.
   - Вот именно, - согласилась Джелайна. - И то - это если Ланайон до сих пор жив... и его дети тоже, - подавленно добавила она. - Иначе ты последний. Тебе нужна жена из твоего круга, живая, настоящая, чтобы рожала детей. А ты хочешь связаться с проекцией, с пустышкой! Твой род из-за меня прервется, хоть это ты понимаешь?
   Бенвор нетерпеливо стиснул ее руку.
   - Среди живых и настоящих тоже попадаются бесплодные. У меня достаточно бастардов, я могу признать любого из них и объявить наследником. Да хоть всех могу признать! Послать сейчас Платусса - матери сами прибегут и приведут их сюда.
   - Здорово, - мрачно хмыкнула Джелайна. - Получить в придачу к мужу целый выводок чужих детишек мал мала меньше - заветная мечта любой женщины, что и говорить.
   Олквина уже не держали ноги. Устало опустившись на лавку, он заставил Джелайну сесть рядом.
   - Значит, ты не хочешь быть моей женой? - расстроенно спросил он.
   - Я не хочу, чтобы из-за меня ты испортил себе жизнь, - тихо ответила она. - Подумай сам: ведь твою супругу полагается внести в ваше генеалогическое древо. Что ты туда добавишь? Какая-то Анерстрим, безвестная иноземка? Взялась незнамо откуда и, не старея, пережила тридцать поколений. А что на это скажет твой брат?
   Бенвор тоже вспомнил старый гобелен с узорчатыми краями, сплошь покрытый именами из знатных родов, уходящих корнями в глубину веков.
   - Я надеюсь, что Ланайон жив и здоров, - проговорил он. - Его имя прекрасно смотрится на главной ветви Олквинов. А мне хватит места и на боковом отростке. Мне и моей любимой иноземке, - улыбнулся он, погладив ее по щеке. - Остальные пусть думают что хотят.
   - Ты можешь сильно пожалеть об этом, - предупредила Джелайна.
   - Никогда, - уверенно возразил Бенвор. - Я пожалею, если позволю тебе переубедить меня.
   Она помолчала, напряженно уставившись в одну точку. Олквин терпеливо ждал, наблюдая, как в искристых глазах сменяются самые разные оттенки эмоций. Оставалось лишь догадываться, какое смятение царило в душе Джелайны.
   - Да уж, - наконец, усмехнулась она. - Угодить в родословную благородного семейства... Половина конторы удавится от зависти. А уж как мне влетит от начальства за такую авантюру...
   - Так ты согласна? - оживился капитан. Женщина покусала губы, зажмурилась.
   - С одним условием, - помявшись, буркнула она. - Нет, с двумя.
   - Я приму любые условия, сколько бы их ни было, и выполню любые пожелания, чего бы они ни касались, - подхватил Бенвор. - Это не ради женитьбы. Все будет так, как ты захочешь, отныне и навсегда.
   - Всегда? - еле слышно уточнила Джелайна. - Ты действительно настолько веришь мне?
   - Кому же мне еще верить, если не тебе? Ты держала в руках мою жизнь. Никто бы не уберег ее лучше.
   Женщина часто заморгала и уткнулась лицом ему в плечо.
   - На улице холодно, - напомнил Бенвор. - Они замерзнут. Говори скорее.
   - Ой, - встрепенулась она. - Пускай возвращаются. Это же не срочно.
   - Что значит - не срочно? - возмутился капитан.
   - Сначала надо убедиться, что твой брат жив, - упрямо отозвалась Джелайна. - Если... если титул барона перешел к тебе, ты выберешь пару из своего круга. Это мое первое условие. Не спорь, ты обещал.
   - Черт... - опустил голову юноша. - Хорошо, я согласен. Второе?
   Она нервно хрустнула пальцами и выдавила:
   - Я не хочу воспитывать всех твоих детей!
   Бенвор с облегчением рассмеялся. Джелайна легонько стукнула его кулаком.
   - Не смейся надо мной! Оно мне надо?
   - Не волнуйся, все бастарды мне не нужны, хватит и одного. Веанрис - та даже родными детьми не очень-то себя утруждает. Олквинам не привыкать расти с няньками. Пусть мой наследник пока живет с матерью. Единственное, на чем я настаиваю - чтобы именно ты его обучала. Сама передай ему все - и знания, и свои умения.
   Продрогшие люди вернулись в тепло. Отец Паритэн поддержал решение об отсрочке:
   - Правильно, сын мой. Не дело это - наспех венчаться. Поправляйся и приходи в часовню своими ногами.
   Даина тоже внесла свою лепту:
   - Не уважаете вы свою невесту, милорд. Пристало ли леди выходить замуж с бухты-барахты, в старом перешитом платье кухарки? Даже крестьянки наряжаются в самое лучшее. Да и людям тоже обидно будет не повеселиться на господской свадьбе. Сколь страху все натерпелись, из-за чумы-то. Надо все подготовить как следует.
   - И какая свадьба без господина барона, главы рода? - сказал последнее слово Платусс. - Непорядок.
   - Да вы сговорились, - с досадой хмыкнул Бенвор.
  
   Назавтра Уилкас отправился в столицу. Он собирался незаметно пробраться в Олквинау, чтобы разузнать о судьбе родных Бенвора, успокоить их несомненную тревогу из-за чумы и, если получится, потихоньку привезти Ланайона и Веанрис на свадьбу. Его ждали три дня. Когда Хоркан уже собрался ехать следом, Воллан вернулся.
   - Твой брат жив и здоров, - первым делом оповестил он Бенвора, который весь извелся за эти дни. - Но он с семьей под домашним арестом.
   Успокоенный хорошей новостью, капитан ухватился за плохую.
   - Что с ним было?
   - Пока ничего серьезного. Когда узнали, что вернулся, приезжал судейский чиновник со стражей. А Ланайон как раз лежал больной - простыл ведь. Допросили прямо так и оставили выздоравливать. Потом все утихло само собой - забыли, может? Или опасались - вдруг и там чума вылезет? Пока его не трогают, а он боится узнавать, что можно, а чего нельзя. Так и сидят дома, носа не высовывают.
   - А что вообще слышно в столице?
   - Ни черта я не понял, если честно, - развел руками Уилкас. - Говорят, коронация Майрона сорвалась. До Ланайона новости почти не доходят, а повидать кого-нибудь еще я не рискнул. Ах, да - Жомеросуин опять закрыл границу, и никто не знает почему.
   Уилкас привез не только новости. Проезжая мимо обители Кампа, он встретил и прихватил с собой Микаса. Писарь еще в начале осени уехал из приграничного форта в монастырь - там было безопаснее. Узнав по секрету от Воллана, что чумы в Сентине нет, Микас увязался с ним.
   - А это тебе передали из Олквинау, - Уилкас протянул объемистую сумку. - И велели поздравить.
   - Что еще сказал Ланайон? - настороженно спросил капитан. Воллан не стал уточнять - и так было ясно, что речь идет о невесте.
   - "И почему меня это не удивляет?", - усмехнувшись, повторил Уилкас, невольно передразнив характерную интонацию барона.
   - И все? - удивился Бенвор.
   - Ну, не станет же он выкладывать остальное мне? Дождись уж личной встречи. Но мне кажется, у Ланайона не хватит духу возражать.
   Сумку Олквин открыл уже наверху. Парадный мундир блеснул начищенными пуговицами.
   - А это, видимо, для тебя, - Бенвор протянул Джелайне сверток с торчащим наружу уголком дорогой светлой ткани. Веанрис постаралась позаботиться хотя бы о том, чтобы жених и невеста были нарядными. Разворачивать платье при капитане Джелайна не стала - сослалась на какую-то плохую примету и удрала примерять его в свои бывшие покои.
   В сумке было еще что-то. Бенвор пошарил рукой и выудил маленький бархатный мешочек. Развязав тесьму, капитан вытряхнул на ладонь кольцо с потускневшим от долгого хранения в темноте зеленым камнем в старинной золотой оправе. Юноша замер, вспомнив, кому принадлежало кольцо. В детстве он не раз видел его на изящной руке матери. После ее смерти многие драгоценности куда-то пропали - наверное, отец распродал все, что дарил строптивой жене. Остались только фамильные, всегда принадлежавшие баронской семье - теперь их носила Веанрис. А это кольцо некогда было частью приданого очаровательной леди Рианэн Уормитон. Очевидно, Ланайон сберег его для младшего брата.
   Крупный камень цвета морских волн под солнцем - камень цвета дивных материнских глаз. Бенвор получил лишь толику этого оттенка - лучистой звездочкой вокруг зрачка. Веанрис надеялась, что хоть у кого-нибудь из ее малышей проявится редкая наследственность рода Уормитон. Увы, цвет, переходящий только вместе с изумительной красотой, так и не достался детям сероглазого Ланайона.
   Бенвор зажал кольцо в руке, чувствуя, как оно теплеет. Соприкоснувшись с кожей, камень стал прозрачнее и слегка заблестел. Будто ожило око из прошлого, заглядывая в будущее с надеждой и любовью.
  
   Платусс упрашивал капитана позволить ему организовать свадьбу как можно торжественнее, но Бенвор настоял на скромной церемонии. Кого тут было удивлять? И без того, впервые увидев лорда в парадном мундире, впечатленные сентинцы разве что на колени не попадали. Такое событие, как свадьбу феодала, здесь могли припомнить лишь немногие старожилы. Да и то, простой люд тогда даже близко не подпустили, а нынче прямо на узкой площади перед хозяйским домом накрыли большое угощение для всех желающих, более чем наполовину устроенное самими же сентинцами, старающимися сделать господину хоть какой-нибудь подарок.
   Ожидая появления невесты, Бенвор стоял у алтаря маленькой часовни в компании Хоркана и Уилкаса и, немного волнуясь, поглядывал на стоявшего в уголке Микаса. Писарь пережил настоящий шок, когда узнал, кто является избранницей капитана. Он впал в ступор, хватая воздух ртом, косо посмотрел на Джелайну, издали ответившую ему таким же недобрым взглядом, и растерянно зашептал:
   - Милорд, но почему?.. Она же...
   - Молчать! - негромко, но веско оборвал его Олквин. - Не лезь не в свое дело.
   - Конечно, милорд, - склонил голову старик. - Воллан рассказал, что она помогла вам с братом бежать из плена. Я понимаю вашу благодарность. Но жениться-то зачем?
   - Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся Бенвор.
   - Да, она выходила вас от чумы, - не отставал Микас. - Но у меня хорошая память, и я знаю о ней то, чего не знают другие. Эта леди ничем не рисковала.
   - Благодарность тут ни при чем, - не выдержал Олквин. - Я давно люблю Джелайну и жалею, что не обвенчался с ней раньше. Ты можешь думать все что угодно, но я уверен - лучшей жены мне не найти.
   Микас заметно расстроился.
   - Болезнь повредила ваш рассудок, милорд, - с горечью сказал он. - Вспомните, о чем она рассказывала.
   - Я все помню, - кивнул Бенвор. - И прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Что Джелайна не настоящая, что ее тело - только проекция...
   - Вот именно! - оживился писарь. - Как вы собираетесь жить с одной видимостью?
   - Ну, знаешь, - фыркнул капитан. - Если бы мне не напомнили, я бы и не заметил разницы.
   Уязвленный, старик умолк, но потом осторожно произнес:
   - Милорд, я надеюсь, вы женитесь на ней не потому, что в том мире ваш двойник...
   Не дав Микасу договорить, Бенвор схватил его на ворот и прошипел:
   - Ни слова больше! Я предупредил тебя тогда и повторю снова - если проговоришься о ней хоть кому-нибудь, я сам отрежу тебе язык!
   - Отрезайте, коли угодно, - пробормотал писарь. - Тайну леди я и так никому бы не выдал, даже под пыткой.
   Олквин удивленно усмехнулся и отпустил его.
   - А ведь ты боишься Джелайну куда больше, чем меня. Почему?
   - Она чужая здесь, - потупившись, выдавил Микас. - И никогда не станет своей. Она не боится гнева Божьего, не верит в самое святое. С виду она тиха и безобидна, но внутри нее чутко дремлет чудовище, и никто не знает, что у него на уме. Собираетесь венчаться с убийцей... Вспомните, сколько крови на ее руках!
   - Нашел, чем пугать, - возразил Бенвор. - Мои руки тоже в крови, но меня-то ты не судишь? И трепета перед святынями мне, как ни старались, так и не смогли привить.
   - Милорд, вы солдат, и убивали в честном бою. А для нее отнять жизнь беззащитного человека - пустая игра, ремесло, холодный расчет.
   - Микас, - хмуро напомнил Олквин, - я ведь жив сейчас именно потому, что Джелайну научили убивать. И можешь не сомневаться - она не станет колебаться и впредь, если меня коснется хоть тень опасности.
   - Вот и пусть оберегает вашу жизнь, если в этом ей отрада. Пусть согревает ложе, если это в радость вам. Но зачем связывать себя священными узами брака с неживой сутью, чье присутствие здесь богопротивно по самой своей природе?
   - Богопротивно будет, если леди станет шлюхой в моем доме, - отрезал Бенвор. - Все, Микас, довольно.
   - Она никогда не родит вам детей, - уже в спину ему добавил писарь. - Вы можете наплодить еще сотню бастардов, но это совсем не одно и то же. Вы еще вспомните мои слова, милорд, обязательно вспомните. Не завтра, не через неделю, возможно, пройдут годы. Но однажды все-таки вспомните.
   - Не волнуйся, у меня и так будет наследник, - бросил капитан.
   - Вы меня не слышите, - вздохнул старик. Олквин раздраженно дернул плечом и ушел.
  
   Шум голосов снаружи часовни на мгновение смолк, а потом разлился почти осязаемой волной. Люди расступились в стороны, освобождая дверной проем, враз наполнившийся слепящим светом удивительно ясного дня. Как никогда важный и серьезный Платусс, изо всех сил стараясь не горбиться, церемонно ввел под руку невесту. Платье цвета речного жемчуга отражало солнечные лучи, и Бенвору на миг показалось, что Джелайна сама излучает свет. Идущее от нее тепло он почувствовал еще раньше. Капитану отчетливо вспомнился день, когда в его жизнь вошла гостья из другого мира, и перед глазами на миг встал другой образ - тонкий черный силуэт на фоне огня. Сегодня чертенок превратился в ангела.
   Краем уха Олквин уловил тихое замечание Хоркана Уилкасу - мол, любая невеста почему-то всегда кажется красивой. Платусс подвел Джелайну к алтарю и передал ее руку Бенвору. Капитан бережно сжал ее пальцы, непривычно холодные - похоже, Джелайна не на шутку нервничала. Бенвор ободряюще улыбнулся ей, и по знаку священника оба опустились на колени. Зачитав над молитвенником все подобающие обряду слова, отец Паритэн возвестил:
   - Если кто-либо из присутствующих здесь знает причину, по которой эти двое не могут сочетаться браком, пусть скажет об этом сейчас или молчит до конца своих дней.
   Бенвор невольно оглянулся на Микаса. Встретив его взгляд, писарь съежился и забился в угол. Волнение отпустило капитана окончательно. Повторив вслед за священником старинную клятву, Бенвор поймал себя на том, что она впервые кажется ему по-настоящему весомой и мудрой. Лишь на миг ему стало не по себе - когда голос невесты ощутимо дрогнул на словах "...пока смерть не разлучит нас".
   Хоркан подал Олквину кольцо. Глаза Джелайны удивленно распахнулись. Довольно улыбнувшись, Бенвор полюбовался тем, как камень, обретя новую хозяйку, засиял прежними красками. Теперь все было правильно, все как надо. И поцеловать, наконец, свою жену - это тоже было правильно.
  
   На площади звучало что-то вроде музыки на самодельных инструментах - горожане зимой придумывали и мастерили всякое. Вышедших из часовни господ щедро осыпали ячменным дождем.
   - Ну, без этого никак, - саркастически фыркнула Джелайна, вытряхивая из-за воротника острые зернышки. Даина подошла с поздравлениями и набросила на плечи новоиспеченной госпоже собственноручно сшитую накидку из белоснежного меха. Джелайна обняла ее и что-то сказала на ухо. На глазах экономки тут же заблестели слезы.
   Поздравлять подходили старосты деревень, и все как один, желали лорду много детишек, уверенно предрекая, что после сенокоса он уже будет крестить первенца. В своем господине никто не сомневался. Джелайна едва замечала почтительные поклоны сентинцев и все больше мрачнела. Вскоре ее настроение начало передаваться и Бенвору. Поняв, что их праздник вот-вот окажется безнадежно испорченным, капитан взял жену на руки и унес в дом. Люди провожали их до дверей, говорили наперебой, что-то выкрикивали - Олквин уже никого не слушал.
   Усадив Джелайну на край кровати, застеленной новым вышитым покрывалом, он опустился рядом на одно колено и, заглядывая ей в лицо, попросил:
   - Не расстраивайся. Для них все просто.
   Она поспешно отмахнулась.
   - Ничего, я только... если бы все это было по-настоящему... Ладно, забудь.
   Бенвор погладил жену по щеке. Она упорно отводила взгляд, и это начало его беспокоить.
   - Джелайна, у нас и так все по-настоящему, - напомнил он.
   - Да, конечно, - тут же согласилась она, принужденно улыбаясь. - Не обращай внимания. Это пройдет.
   Олквин легонько поцеловал ее и стащил с головы эннен. На колени Джелайне упало застрявшее в вуали ячменное зернышко. Юноша положил его на ладонь и спросил:
   - А ты бы хотела остаться со мной, но быть здесь настоящей?
   Джелайна посмотрела на зернышко и, прикусив губу, кивнула. Но потом печально вздохнула.
   - Даже если бы я могла прямо сейчас вернуться домой, а потом шагнуть к тебе целиком, насовсем... Если не повезет - сюда свалится кусок мертвого мяса. Один шанс из четырех, помнишь?
   Олквин похолодел.
   - О, нет, лучше так не делать. Это слишком опасно. Не надо, все, молчи!
   Но похоже, мысли на эту тему изводили Джелайну уже давно. Она торопливо продолжила, словно оправдываясь:
   - К тому же, я просто не смогла бы здесь выжить. Без вариантов. Иммунитет людей моей эпохи давно не тот. Пусть я привита от некоторых неизлечимых болезней, но мое реальное тело загнется от первой же сильной простуды. С собой ведь не притащишь запас лекарств на всю оставшуюся жизнь. Разве что забросить вперед несколько точечных посылок, но этого мне не позволят. Танбиковы зелья на человека из двадцать первого века уже толком и не подействуют. Ты, вон, сам справился с чумой, а я на твоем месте, не получив лошадиной дозы антибиотиков, умерла бы сразу. Моя проекция сильна и почти неуязвима, а на самом деле я слабая, очень слабая.
   - Да кто вбил тебе в голову, что ты должна быть такой же сильной, как мужчина? - возмутился Бенвор, пользуясь возможностью увести неприятный разговор в сторону. - Хватит мыслить мерками своего мира. Это я обязан защищать тебя, что бы ни случилось. А у нас пока выходит наоборот. Какой же из меня рыцарь, если даже моя жена владеет оружием гораздо лучше?
   - Это ничего, - чуть улыбнулась Джелайна. - У тебя вся жизнь впереди, догонишь.
   - И перегоню, - хмыкнул Бенвор, обнимая ее. - Я собираюсь жить долго-долго, лет до пятидесяти точно.
   - Тоже мне, долго...
   - Это немало! Мой отец и до сорока не дожил.
   - А кстати, от чего он умер? - нерешительно спросила Джелайна.
   - Да глупо вышло, - нахмурился Олквин. - Просто порезал ступню. К вечеру его уже не стало. Такое бывает.
   Джелайна резко выдохнула и крепко прижалась к его груди.
   - Провались все пропадом, - простонала она. - Здесь можно спрятаться от врагов, от эпидемии, но потерять тебя из-за того же паршивого столбняка...
   - Всех бед не избежать, сокровище мое, - возразил Бенвор. - А счастье у нас только одно.
   Собрав в охапку пышную юбку свадебного наряда, он приподнял Джелайну и забрался на кровать.
   - Брачная ночь, кстати, тоже бывает только одна, - заявил он, бесцеремонно опрокидывая жену на подушки. - И это, черт возьми, мое законное право. Хватит тратить время на болтовню.
   - Да, милорд, - рассмеялась Джелайна. - Только на улице еще день, если ты не заметил.
   - Так то на улице, - фыркнул Бенвор, рывком вытряхивая ее из платья.
   - Осторожнее... Ну вот...
   - Можно подумать, оно тебе еще пригодится.
  
   Спустя два дня из Сентина проводили Танбика. Бенвор не удерживал его - лечение уже не требовалось, и знахарь маялся от безделья. Уилкас и Хоркан решили поехать с ним.
   - Вам, молодоженам, все равно не до гостей, - посмеивался Тиви. - Чего нам тут сидеть?
   Капитан передал с ними рапорт о том, как им пришлось пережидать чуму, чтобы друзей не обвинили в дезертирстве. Все разъехались, и дом разом опустел.
   - Моя вторая зима здесь... - задумчиво произнесла Джелайна, уставившись в окно, на падающий снег. Бенвор рассеянно водил рукой по ее гладкой теплой спине.
   - Надо бы хоть на улицу выйти, что ли? - усмехнулся он. - Из кровати почти не вылезаю - то болею, то женился...
   Джелайна улыбнулась и улеглась подбородком ему на грудь.
   - Мне до сих пор не верится. Не надо никуда бежать, что-то делать. Сама не знаю, почему. Наверное, я просто разучилась расслабляться.
   Бенвор обнял жену - до чего же приятно было думать о ней именно так! - и предположил:
   - Это потому, что в доме стало тихо.
   - Может быть, - согласилась Джелайна. - А все равно кажется, что вот-вот кто-нибудь постучится и опять начнется суматоха.
   Олквин постучал по спинке кровати.
   - Сейчас начнется, - весело пригрозил он и подмял Джелайну под себя. Та взвизгнула и ужом вывернулась из его объятий. Бенвор потянулся за ней и тотчас неуклюже ткнулся носом в подушку - рука перестала слушаться и подвернулась.
   - Ну вот, опять подловила! - фыркнул он, досадуя на то, что совершенно не успевал замечать, как маленькая, хрупкая на вид жена ухитряется одним мимолетным нажатием превратить его, сильного мужчину, в беспомощного котенка. Так же незаметно вернув его руке подвижность, Джелайна примирительно улыбнулась.
   - Я больше не буду.
   - Будешь, - возразил Бенвор. - Покажи мне, наконец, как ты это делаешь.
   - Прямо сейчас? - чуть удивилась она. Олквин кивнул.
   - Ты что, собираешься тратить на это наш медовый месяц? - ухмыльнулась Джелайна.
   - Я бы сказал, одно другому не помешает.
   Она помедлила, поглядывая искоса.
   - Иногда это бывает... больно.
   - Ну и пусть.
   Джелайна медленно провела кончиками пальцев по его лицу. Веки ее мелко дрогнули - раз, другой...
   - Ладно, - еле слышно выдохнула она. - С чего ты хочешь начать?
   - Пока не знаю, - пробормотал Бенвор, обнимая ее и подтягивая ближе.
  
  
   Глава 31
  
   Над остроконечной крышей часовни плыл тонкий серпик молодого месяца. Проходя мимо площади, двое сентинцев поклонились вышедшим на вечернюю прогулку господам и побрели дальше, то и дело с любопытством оглядываясь. Джелайна прутиком писала на снегу простой английский стишок. Бенвор шагал следом, читая его вслух.
   - У тебя уже отличное произношение, - похвалила она. - Даже акцента почти нет.
   Сейчас Олквин прекрасно ее понимал. Поначалу Джелайне было тяжело говорить с ним на родном языке - менталингвор вынуждал ее бессознательно перекладывать слова так, чтобы Бенвору было понятно. Но когда капитан немного научился, и Джелайна пару раз послушала, как он говорит, все стало проще. Теперь при нем она могла болтать по-английски сколько угодно. Правда, сразу же спотыкалась и снова машинально переходила на хорверский, если с ней в это время заговаривал кто-нибудь еще.
   Бенвор принялся повторять стишок сначала. Джелайна уставилась куда-то перед собой, и юноше показалось, что сейчас она его не слышит. Последние дни он начал иногда замечать за женой подобные "зависания", и каждый раз ему становилось не по себе.
   - Уже темнеет, - оглянулся он по сторонам. - Идем домой? Ты не замерзла? Эй! - не дождавшись никакой реакции, он тронул ее за плечо. Джелайна вздрогнула и часто задышала, словно испугавшись.
   - Что с тобой? - Бенвор привлек ее к себе и забрался рукой под накидку. Сердце жены колотилось, как после быстрого бега.
   - Джелайна, что случилось? - встревожился он. Женщина подняла на него широко распахнутые глаза.
   - Скажи-ка еще раз.
   - Что сказать? - не понял Олквин.
   - Мое имя.
   - Джелайна... - удивленно буркнул он.
   - Еще.
   - Джелайна, - отчетливо повторил он. - Да что происходит?
   Она как-то странно моргнула.
   - У меня английское имя, - веки ее опять дрогнули.
   - И что? - не понял Бенвор.
   - Ты выговариваешь его на хорверский манер - округляешь и тянешь гласные.
   Капитан пожал плечами. Что тут такого особенного?
   - Ну да, я же не знал английского, когда мы познакомились. У нас женские имена...
   - Мое имя осталось единственным английским словом, которое ты до сих пор произносишь с таким заметным хорверским акцентом, - нервно запинаясь, перебила она.
   - Я так привык, - недоуменно хмыкнул Олквин. - Мне казалось, тебе даже нравится.
   Джелайна открыла рот для ответа, но тут со стороны городских ворот послышался шум. В Сентин кого-то впустили, и сторож крикнул, чтобы доложили господину.
   - Я здесь! - позвал Бенвор. Поздний гость, чуть прихрамывая, поплелся к площади, волоча за собой по снегу заплечный мешок. Опомнившись, он бросил его на дороге и пошел быстрее. Олквин кинулся навстречу, узнав Танбика. Замерзший и измученный, знахарь протянул руки к Бенвору и охрипшим голосом выпалил:
   - Бангийская армия вторглась в Хорверолл! Норвунд в осаде!
  
   Армия Рунгунда высадилась в Анклау пять дней назад. Целый флот из битком набитых военных галер прибыл внезапно, хищным косяком вынырнув из повисшего над проливом тумана. Похоже, Рунгунд готовился основательно - судя по скорости переброски войск, их собрали на лувеньонской стороне. Бангийцы сошли на берег и, привычные к молниеносным атакам с моря, сразу выдвинулись в сторону Хорверолла. Разнеся в щепки все приграничные форты, лавина из нескольких тысяч солдат хлынула прямиком к столице, жадно заглатывая все попутные городки и деревни. Через два дня армия подошла к Норвунду.
   - Их тысячи, - бормотал Танбик. - А все думали, что Альберонту пришлют всего несколько сотен. Что же получается, он отдает королевство на разграбление? А чем он тогда собирается править?
   - Из Локо еще кто-нибудь спасся? - напряженно спросил Бенвор. Танбик опустил голову.
   - Разве что с десяток местных.
   Олквин закрыл лицо руками.
   - Лучше бы они остались тут, - глухо выдавил он. - Зачем я их отпустил?
   Джелайна сильно сжала его плечо. После долгого молчания Танбик тяжело вздохнул и продолжил:
   - Да я и сам сбежал только потому, что уходил смотреть больного дровосека. А форт смели сразу. Конницы у авангарда мало, зато везут прострелы. Собирают прямо там, пока идет лучная стрельба, и все дырявят. Лезут через стены, таранят ворота и рубят уцелевших.
   - Прострелы? - переспросила Джелайна.
   - Да, миледи. Вроде большого арбалета, на станине, и заряжается копьем.
   - А, типа баллисты, - задумчиво кивнула она. - Значит, деревянные стены они пробивают?
   - Толстые бревна - нет, разве что в щель попадет. Ими тогда стреляют поверх стен, не прицельно. Но дощатые дома и крыши пробивают запросто.
   - А каменные замки они не обходят, ты не слыхал? - тихо спросил Бенвор. Он старался загнать поглубже боль от потери друзей, но на смену ей тут же пришла острая тревога за жизнь Ланайона и его семьи.
   - Они столицу осадили, - буркнул Танбик вместо прямого ответа.
   - Олквинау стоит чуть севернее, - с отчаянной надеждой произнес капитан. - Может, там успели укрепиться, спрятать женщин с детьми... Нам тоже надо укрепиться, - он резко поднялся. - Никогда даже не предполагал, что Сентину доведется обороняться, но ведь когда-то его строили именно для этого.
   - Так это когда было-то?! - подал голос Платусс, уже начавший оплакивать семью барона. - Стены здесь такие старые, что щели едва ли не шире бревен. Ров обсыпался и зарос, а река давно сменила русло, подвести воду не выйдет. И кто оборонять будет? Мальчишки с плохими луками? Крестьяне с вилами?
   - Что есть, то есть, - оборвал его Бенвор. - Лучше отправь кого-нибудь известить деревенских старост.
   - Ты сошел с ума, - зашептала Джелайна, догнав его. - Какая оборона? Бежать надо.
   Капитан остановился, подавляя вспыхнувшее раздражение. Он ни капли не сомневался, что его жена предложит именно это. Позиция рейдера - не вмешиваться без личной необходимости - ничуть не изменилась.
   - Бежать? - процедил он. - За границу? И куда я там подамся? Да, крестьяне побегут. Будут кланяться жомеросуинским феодалам, проситься под их защиту. Мне тоже идти пахать чужую землю?
   - Зачем? - дернула она плечами. - Обратись к герцогу Вэйнборнскому. Может, он примет тебя на службу.
   - Чтобы я постоянно маячил перед глазами его дочери? - невесело усмехнулся Бенвор. - А потом поступил в распоряжение ее муженька, кем бы он ни был? Сомневаюсь, что хоть один из женихов забыл про мои выходки на смотринах.
   Джелайна опустила голову и понуро умолкла.
   Ночью в Сентине закипела работа. Взрослые мужчины укрепляли ворота, стаскивали на стены груды булыжников, готовили чаны со смолой и запасы стрел. Все остальные, способные хоть чем-нибудь копать, расчищали ров. Когда рассвело, со всех окрестных деревень в крепость начали собираться деревенские жители, таща с собой скотину и припасы. Кое-как разместив в городе детей и пожитки, они тут же принимались за работу.
   Наутро через земли Олквина потянулись первые семьи убегающих от войны крестьян. В Сентин они не просились - в любой крепости обычно и своим места едва хватает, да и что толку прятаться за старым деревянным частоколом, когда сзади поджимает тысячная армия?
   Новости были тревожные. Армия наемников неумолимо расползалась по королевству, осаждая большие города и громя вотчины мелких феодалов. К полудню поток беженцев с востока стал непрерывным. По расквашенной сотнями ног дороге тянулись телеги, запряженные недоенными, непрестанно мычащими коровами. Некоторые крестьянки с плачущими младенцами на руках заворачивали к Сентину, устало переминаясь, оглядывали роящихся у стен горожан, и шли дальше.
   Вскоре поток поиссяк, а люди, бегущие с севера, донесли сокрушительную новость - столица пала. Майрон официально отрекся от престола в пользу Альберонта. Защитники Норвунда были разбиты, а знати пришлось присягнуть новому королю. Выжившие офицеры хорверской армии пытались сохранить за собой свои земли. Первые бесчинства захватчиков поутихли, и многие крестьяне уже не бежали, а оставались на прежних местах в ожидании новых владетелей. Специальные королевские отряды - их прозвали карателями - двинулись по стране, подавляя редкие восстания среди неслужилых феодалов и призывая остальных к присяге. Говорили, что после переворота Альберонт повелел уничтожать только тех, кто окажет сопротивление, и не трогать мирных людей, покорившихся новой власти. Верилось с трудом - бангийцы исстари приплывали сюда убивать, грабить, насиловать, уводить в плен детей и выжигать целые деревни. Даже идя под знаменами хорверского короля, которому требовалось сберечь в стране крепкое и налаженное хозяйство, они оставались все теми же варварами.
   За сутки вокруг Сентина расчистили ров и укрепили его засеками из острых жердей, мешающих приблизиться к стенам и конным, и пешим. Конечно, противостоять большой армии городок не смог бы, но теперь это было не нужно. Опасность представляли мародерствующие отряды - было сомнительно, что все бангийцы тотчас же подчинятся приказу Альберонта и удержатся от самовольных захватов, грабежей и насилия. Но как отличить карателей от мародеров? Солдаты одни и те же, и так же могут именем короля потребовать открыть ворота.
   - Может, они не пойдут сюда? - лелеял надежду Платусс. - На дороге до сих пор вешки стоят. Старые, правда, но оно и к лучшему - значит, их некому было убрать. Кто в здравом уме поведет армию на чумные деревни или станет шарить по домам после поветрия?
   - Мародеры - может быть, - мрачно согласился Микас. - А каратели просто возьмут и выжгут все дотла. Земли ведь надо кому-то отписывать. К чему им церемониться с рассадником заразы?
   - Я еще вчера выслал дозор, - сказал Бенвор. - Они сообщат, когда кто-нибудь появится. Свернут в сторону - будем сидеть тихо, начнут жечь дома - придется выехать им навстречу.
   До сих пор молчавшая Джелайна спросила:
   - Если ты добровольно сдашь город и присягнешь Альберонту, тебя оставят в живых?
   До известия о захвате столицы все, не сговариваясь, вели себя так, будто оборона до последнего была единственным и не подлежащим сомнению исходом. О других вариантах никто и заикаться не смел. Теперь все присутствующие уставились на капитана, тоже ожидая ответа.
   - Выбора ведь все равно нет, - вздохнул он. - Майрона, скорее всего, уже казнили...
   - Я не об этом, - отмахнулась Джелайна. - Власть есть власть. По большому счету, людей не особо волнует, кому им дальше придется служить или платить налоги - принцу или королю, был бы мир и спокойствие. Что будет с тобой?
   До сих пор супруги старательно избегали этой темы, будто весь мир за пределами их уютной спальни забыл о существовании опального капитана Олквина. У Майрона еще можно было попытаться добиться прощения, но Альберонт был куда более сильной угрозой.
   - Надо закопать где-нибудь эту голову, - спохватился Танбик. - Если ее найдут, то весь Сентин с землей сровняют.
   - Нужно бежать, - снова завела Джелайна.
   - Куда?! - воскликнул Бенвор. - Прятаться негде. И я не могу бросить людей на произвол судьбы.
   - Ничего с ними не станется, - неожиданно возразил Микас. - Иначе кто будет платить оброк новым господам? Поезжайте в Жомеросуин. Когда каратели подойдут, мы скажем, что лорд умер от чумы, а в городе до сих пор то и дело появляются заболевшие. Платусс прав, наемники побоятся шарить по домам. Земли отпишут новому владетелю и пойдут дальше.
   - А раз повального мора нет, то и жечь не будут, - поддержал Танбик. - Бегите, милорд. Иначе Альберонт вас на кусочки порежет. Мы справимся, не волнуйтесь. Девок и баб молодых с детишками в лесу попрячем, в землянках, а грабить тут, кроме скотины, особо и нечего.
   - Жертвы будут в любом случае, - покачала головой Джелайна. - Но если мы уйдем, пострадает гораздо меньше людей.
   - А главное - буду жив я, да? - буркнул Бенвор, понимая, что сдается.
   - Да, - согласилась она. - Для меня только это - главное. Ты же сам прекрасно понимаешь, что вариантов нет. К чему это упрямство? Твою преданность долгу никто не оценит. Чем мучиться угрызениями совести - лучше обвиняй меня. Это я так хочу! Ты же обещал выполнять любые мои желания? Так вот - я хочу, чтобы мы убрались отсюда как можно дальше, и побыстрее.
   - Так что, велеть запрягать? - мигом сориентировался Платусс. Олквин кивнул и позвал:
   - Даина! Пошли кого-нибудь за Киараной.
   Киарана была матерью самого старшего из бастардов Бенвора. Экономка понимающе кивнула, но, помявшись, заметила:
   - Милорд, так ведь...у Киараны-то еще двое маленьких.
   Бенвор на секунду прикрыл глаза.
   - Ладно, пусть и их забирает.
  
   Повозка, снаряженная для отъезда, была почти уложена, как вдруг от дозорных в лесу появился условный сигнал - кто-то приближается к Сентину.
   - Всадники, - вглядываясь вдаль, сообщил с башни часовой. - Шестеро, - и после долгой паузы с облегчением добавил: - Наши, не бангийцы.
   - Радоваться нечему, - нахмурился Бенвор. - Наши теперь тоже служат королю.
   Когда солдаты подъехали, Олквин по голосу узнал их главного. Эрнан Клампис тоже был капитаном хорверской армии, и его земли находились к северо-востоку отсюда. Подъехав, он властно потребовал открыть ворота. В ответ со стен наставили натянутые луки и велели убираться прочь. С Эрнана мигом слетела вся спесь. Он поклялся, что не присягал Альберонту и вежливо попросился внутрь, под защиту стен.
   Джелайна выглядела очень обеспокоенной, да и у Бенвора было тягостное предчувствие, но он все же разрешил впустить отряд соседа в город. Когда Клампис увидел его, то замер и вытаращился.
   - Ты живой?! - изумленно воскликнул он.
   - Как видишь, - хмуро ответил Олквин и пригласил их всех в дом. Отъезд явно откладывался.
   Рассевшись за столом, уставшие солдаты жадно набросились на принесенную Даиной еду. Бенвор сел возле Кламписа, дожидаясь объяснений. Джелайна встала у него за спиной, и ее тепло немного успокаивало, но капитан все равно не мог отделаться от ощущения, что уже произошло непоправимое. И сейчас ударит.
   Наконец, Эрнан отвалился на спинку стула, равнодушным взглядом окинул Джелайну и произнес:
   - Мы хотели где-нибудь отсидеться, но я понятия не имел, что ты тоже здесь. Уж прости.
   - Что с твоими землями? - подозрительно спросил Олквин.
   - Они уже не мои. Я, знаешь ли, тоже пытался отваживать незваных гостей, но в этот раз их оказалось слишком много. Пришлось бросать все, бежать и искать укрытия.
   Картина произошедшего нарисовалась в голове Бенвора в одно мгновение. И перспектива тоже.
   - Вы что, удирали от них сразу сюда, напрямик? - похолодев, выдавил он.
   - Ну, я-то знал, что у тебя остался укрепленный городок, - пожал плечами Клампис. - Все лучше, чем в чистом поле...
   - Да ты соображаешь, что наделал?! Ты привел их за собой! - в ярости вскочил Бенвор и осекся: прямо в горло ему упиралось острие меча. При всей своей подлой натуре, быстротой реакции Эрнан был вовсе не обделен.
   - Сядь, - отрывисто рявкнул он, бешено сверкнув глазами. - Теперь я здесь командую. Ты разжалован и арестован. Вздумаешь... - не договорив, Клампис коротко всхлипнул и завалился назад. Остальные солдаты застыли, не двигаясь, и явно не рискуя тянуться к ножнам. Бенвор обернулся. Джелайна держала веер из оставшихся пяти ножей. Когда только успела их вытащить?
   - Кто еще осмелится нам угрожать? - ледяным тоном осведомилась она. Желающих испытать на себе ее меткость не нашлось. Солдаты сдали оружие капитану.
   - Вас преследуют мародеры? - спросил их Бенвор.
   - Нет, - ответил самый старший из отряда. - Это каратели. Клампис вздумал отбиваться, но их пришло сотни полторы, не меньше. Тогда он бросил все, даже жену и детей, и приказал нам следовать за ним. Простите нас, господин капитан, все мы родом не из этих мест и не знали, куда он поскачет. Теперь вас тоже накажут за помощь. Если можем что-то сделать...
   - Сентин не будет обороняться, - оборвал его Олквин. - Я уезжаю прямо сейчас.
   - Вам-то зачем уезжать, сэр? - удивился один из солдат. - Свяжите нас, а тело Кламписа положите перед открытыми воротами. Когда каратели подойдут, мы тоже присягнем.
   - Как хотите, - проронил Бенвор, не собираясь вдаваться в долгие объяснения. - А мы уходим.
  
   То, что кажется вполне осуществимым на словах, на деле обычно никогда не удается, как задумано. Не успела повозка выехать за ворота, как пришел новый сигнал от дозорных. К Сентину двигался огромный отряд.
   - Несколько всадников, видимо, офицеры, остальные пешие, - оповестил зоркий часовой. - Много, очень много.
   - Не успеем, - запричитал Платусс. - Повозка еле тащится. Догонят и всех изрубят. Милорд, скачите сами.
   Киарана спрыгнула с повозки и подсадила в седло к Джелайне старшего сына.
   - Возьмите его, миледи. Мы уйдем в лес с остальными.
   - Куда суешь, глупая?! - всплеснула руками Даина. - Если уцелеют, вернутся. А если их догонят? Как отбиваться с трехлетним дитем?
   - В лес, скорее в лес! - прикрикнул на них Бенвор. Скачущие впереди всадники карателей уже были хорошо видны вдалеке.
   - Быстрее! - звала Джелайна. Лошадь под ней нетерпеливо переступала ногами. Олквин медлил, поджидая, пока на опушке скроются из виду последние женщины с узлами и детишками. Платусс отчаянно махал руками и, надрывно кашляя, что-то выкрикивал севшим от волнения голосом.
   - Милорд, уходите! - взвыл часовой. - Они и так уже вас заметили! Пропадете ведь!
   Крестьяне, недавно сбежавшиеся в город, толпой валили наружу. Капитан вскочил в седло и окинул взглядом собравшихся у ворот людей. Отец Паритэн, шевеля губами, размашисто крестил уезжающих господ.
   Такими они и запомнились Бенвору. Закатное солнце сквозь голые макушки деревьев окрасило старый частокол розовато-золотыми полосами, и такие же блики лежали на встревоженных лицах и на вытоптанном, подтаявшем снегу. Отвернувшись, юноша пришпорил коня и поскакал следом за постоянно оглядывающейся Джелайной.
   А потом все будто понеслось стремительными прыжками. Конь под Бенвором жалобно заржал и сунулся мордой в снег. Падая, капитан успел заметить стрелу, торчащую из его загривка. Слегка оглушенный ударом о землю, Олквин не сразу высвободил придавленную ногу, а потом по земле ощутил глухой гул от десятков копыт. Джелайна вернулась к нему и перегнулась из седла.
   - Давай руку.
   - Уходи одна! - велел ей Бенвор. - Вдвоем мы далеко не ускачем.
   - И бросить тебя? Еще чего! - оскалилась она. - Руку!
   - Беги! - приказал он. - Это не твоя война. Кому сказал?! - Олквин ударил лошадь ладонью, но Джелайна тут же натянула поводья. В луку седла впилась еще одна стрела. Бенвор машинально пригнулся, прячась за тушей убитого коня. Топот копыт раздавался уже совсем рядом. Джелайна выхватила саблю и выскочила навстречу вражеским всадникам. Похоже, те сперва не приняли женщину за настоящего противника, но когда спохватились, было поздно. Она не стала кидаться на каждого в отдельности, а просто рассекала на скаку шеи некоторых лошадей. Бенвор схватился с пешими врагами на земле. Краем глаза он заметил, что Джелайна тоже лишилась коня, но до того успела с седла порубить четверых. С остальными они разделались на пару.
   Пехота приближалась. После неудачного бегства уже не имело значения, откроют ворота или нет. Город будет наказан в любом случае. Крестьяне уже поняли, к чему все идет, и со всех ног бежали к лесу.
   - Все, нам не дадут уйти, - сказал Бенвор. - Возвращаемся внутрь.
   - Придется, - вздохнула Джелайна.
   Бангийская пехота и впрямь оказалась очень быстроногой. Когда Олквинов впустили в город и закрыли ворота, в передовом вражеском отряде можно было рассмотреть каждое лицо. Отряд Кламписа получил назад оружие и присоединился к защитникам Сентина. Люди полезли на стены, занимая места у бойниц на стрелковых башнях и в проемах частокола. Бенвор велел Джелайне тоже надеть кольчугу - позади вражеской пехоты топали отряды лучников, так что риску подвергались все в городе.
   На какое-то время Олквин потерял жену из виду. Но вскоре она сама нашла его и сообщила:
   - Сбоку частокола есть секретный лаз. Пока врагов с той стороны нет, мы можем попробовать удрать из города тайком. Я захватила беленые холсты, укроемся ими, и нас будет трудно заметить на снегу.
   - И бросить всех остальных умирать? - с упреком возразил капитан.
   - Да плевать я хотела на всех остальных! - взвилась она. - Им все одно грозила расправа, неужели не ясно?
   Бенвор колебался. На счету был каждый защитник, хотя и так очевидно - Сентин ни за что не устоит.
   - Ты уже пожалел одного идиота, - уговаривала Джелайна. - Себя пожалей.
   Бангийцы выстроились на небольшом отдалении и, прикрываясь щитами-мантелетами, стали подбираться ближе. Сентинцы начали обстрел.
   - Идем, - вцепилась в мужа Джелайна. - Время уходит.
   Лаз действительно выходил на пустое поле - все нападающие пока осаждали ворота. Бенвор высунулся проверить, нет ли поблизости врагов.
   - Но бежать придется пешими, - предупредил он Джелайну. - А ночью может ударить мороз.
   - Да я лучше замерзну в лесу, чем дамся живой этим вонючим гадам, - зло фыркнула она и хлопнула по своей старенькой котомке. - Если прорвемся, у меня с собой все необходимое.
   Тянуть до сумерек было невозможно, пришлось бежать сейчас. Стены кое-где уже были подожжены стрелами с горящей паклей. Трещали под натиском тарана ворота - обреченный городок медленно, но верно сдавал позиции.
   Им удалось пробраться незамеченными до самой огибавшей крепость дороги, как позади раздался свист. Солнце уже коснулось земли, и длинные, стелящиеся по снегу тени, словно отчетливые указатели, выдали их врагам. Судя по всему, бангийцы никого не собирались оставлять в живых. В сторону беглецов устремились пятеро мечников. Бенвор схватил Джелайну за руку и потащил обратно.
   Быстро протиснуться назад сквозь засеки, ощетинившиеся наружу острыми занозистыми шипами, уже не получилось. Пришлось принимать бой. Наверное, никогда еще Олквин не дрался так яростно, как сегодня, спина к спине с женой. Работая сразу двумя саблями, она ухитрялась прикрывать его с трех сторон одновременно. Рядом с ней силы казались неиссякаемыми - знакомое тепло не переставало напоминать о себе даже в эти напряженные минуты. Бенвор опомнился только когда вокруг них полегли все враги. Сейчас, в запале, казалось, будто вдвоем они запросто смогут прорваться через всю бангийскую армию.
   - Адреналинчик, мать его, - выдохнула Джелайна.
   Не успели они отдышаться, как снова пришлось удирать. От ворот бежали несколько лучников. В землю у ног Бенвора ударила стрела. Капитан снял с убитых мечников два окованных железом щита, подобрал обломок бревна и принялся крушить им острые жерди.
   Но тут над стеной мелькнуло что-то темное, коротко свистнуло в воздухе и с огромной силой врезалось изнутри в край щита Олквина, выщербив большой кусок, сбив капитана с ног и едва не вывернув ему руку из сустава. Джелайна коротко охнула, и следом Бенвор почувствовал резкую боль. В его грудь, на секунду оставшуюся без щита, тотчас ударила стрела. Наконечник застрял в кольчуге и вонзился наискось, но при этом сломал и вдавил ребро. Бенвор вскрикнул, но на боль он почти не обратил внимания, помертвев от ужаса. "Что-то темное" оказалось перелетевшим стену копьем из прострела. Пробив капитану щит, копье попало в Джелайну и пронзило ее насквозь.
   Локти и колени разъезжались на мокром льду. Олквин попытался подтянуться поближе к жене, но задел стрелу, и мышцы свело болезненной судорогой. Задыхаясь, он повалился на бок, барахтаясь в талом снегу и не видя лица Джелайны. Только торец сразившего ее копья задрался в алое небо, зловеще чернея на фоне стремительно исчезающего краешка солнечного диска.
   Неровные, заполошные удары сердца, казалось, остались единственным звуком в мире. И вдруг словно прорвало и помчалось - крики, звон железа, ржание лошадей, топот, треск пламени... и какой-то странный, ни на что не похожий гул - нарастающий, будто издалека, ввинчивающийся в барабанные перепонки.
   В нескольких шагах от них стало твориться что-то невообразимое. Воздух помутнел и стал плескаться, как потревоженная вода. Образовавшийся на высоте четырех футов непрозрачный сгусток покрылся рябью, потом будто вывернулся наизнанку и выплюнул из себя наружу троих людей. Лучники закричали, снова открыли стрельбу, но стрелы так и отскакивали от черных доспехов пришельцев. Одна за другой сверкнули несколько ослепительных вспышек, больно ударило по ушам. На какое-то время Бенвор ослеп и оглох, а когда это немного прошло, различил три силуэта, возвышающиеся уже рядом. Лица их были скрыты странными полупрозрачными забралами.
   - Тень Патруля, что здесь творится?! - по-английски воскликнул один из рейдеров, озираясь на полыхающие стены крепости.
   - Время уходит, - одернул его второй. - Судя по сигналу маяка, радиус поиска - десять метров.
   - Там! - крикнул первый, указывая в сторону Бенвора. Все трое сорвались с места, подбежали и опустились рядом с Джелайной. Третий стащил шлем, рассыпав по плечам светлые волосы и тонко ахнул девичьим голосом.
   - Джа, ты слышишь меня? - второй рейдер склонился ниже и пощупал шею Джелайны.
   - Жива? - нетерпеливо воскликнула блондинка, вцепляясь в руку подруги.
   - Чуть не опоздали! - парень поднял Джелайну под мышки, крепко прижал к себе и скомандовал: - Драйверы!
   Бенвор попытался позвать их, но голос не слушался, а все тело будто налилось свинцом. Не обращая на капитана никакого внимания, рейдеры встали рядышком. Воздух снова начал плескаться, утягивая пришельцев в никуда. Когда диковинное волнение утихло, Олквин из последних сил продолжал вглядываться в темноту, озаряемую вспышками на пылающей крепости, пока не понял окончательно, что никто уже не вернется. Только тогда он потерял сознание.
  
  
   Глава 32
  
   Капитан очнулся оттого, что кто-то пытался его поднять. Было холодно, адски холодно. Люди шепотом переговаривались в темноте.
   - Этот тоже живой.
   - Клади с краю. Да тихо ты, заметят.
   От резкой боли в ране рассудок Олквина снова померк. Потом капитан лишь смутно чувствовал, как волокуша под ним долго тряслась на ухабах, как его куда-то переносили. Чьи-то ловкие и осторожные руки извлекали наконечник стрелы и обрабатывали рану, и те же руки обтирали его лицо влажной тряпицей, когда он метался в горячке. Бенвор снова и снова звал Джелайну - и иногда ему казалось, что она отвечает, что она опять рядом.
   Сознание вернулось внезапно. Некоторое время Олквин разглядывал закопченный свод незнакомой землянки, тлеющий очаг и собственные исхудавшие руки. Он коснулся груди - рана была перевязана, но не туго, значит, кровотечения уже нет. Боли не было, только дикая слабость. Юноша пытался вспомнить, как он попал сюда, но в голове творилось что-то странное. Он отчетливо, в деталях, помнил, как участвовал в бою на границе... но ведь он не был тогда ранен и откуда-то точно знал, что с тех прошло три года. Что же случилось теперь? Но то, что было совсем недавно, будто скрылось глубоко под водой, и никак не хотело показываться наружу. Беспокойное ощущение, будто он забыл что-то важное, что обязательно надо вспомнить, пришлось пока задвинуть подальше.
   Бенвору было зябко даже под толстым одеялом, очень хотелось есть и пить. Он огляделся и на грубо сколоченном табурете возле постели увидел медную миску. Протянув руку, капитан попытался взять ее и посмотреть, что внутри, но его подвели ослабевшие пальцы. Миска ударилась о земляной пол, расплескав воду с тонкими скорлупками льда.
   Вошел человек, закутанный так, что и лица было не разглядеть. Он приблизился к ложу, и в мутном, дрожащем свете скверной свечи Олквин с трудом признал Танбика.
   - О, наконец-то! - обрадованно воскликнул знахарь. - Вы пришли в себя, милорд.
   Танбик засуетился, разматывая свои одежды, поднимая упавшую миску, поправляя одеяло и раздувая почти погасший очаг.
   - Такой мороз на улице, - сетовал он, подбрасывая дрова. - Пока разбил полынью, все прогорело. Хоть не отходи.
   Под усталыми глазами Танбика залегли черные круги, выдававшие бессонные ночи. Решив отложить расспросы на потом, Бенвор попросил воды. Знахарь дал ему напиться и принес котелок. Из-под неплотно прижатой крышки плыл сказочный мясной аромат, от которого у капитана мигом потекли слюнки.
   - Это хорошо, что вы кушать захотели, - с довольным видом произнес Танбик. - Значит, выздоравливаете.
   - Я не могу ничего вспомнить, - пожаловался Бенвор. - Что со мной произошло?
   Помявшись, знахарь начал рассказывать о нападении бангийцев и об осаде. Будто тонкие струйки стали просачиваться сквозь плотину, и толща мутной воды, заслонявшая в голове капитана недавние события, всколыхнулась и пошла на убыль. И то, что открывалось взгляду, было страшно.
   - Сентин сожгли дотла, - безжизненно подытожил Танбик. - Все, кто остался внутри, были убиты. Когда стемнело, несколько крестьян вышли из леса и подобрали снаружи стен троих выживших. Хорошо, что вас принесли прямо ко мне. Чуть не опоздали.
   На последней фразе что-то дрогнуло в смутных воспоминаниях Олквина, и нехорошо кольнуло в сердце. Кто-то уже говорил подобные слова... кажется, на другом языке... но в этой ли жизни?
   - Я спрашивал... про леди, - еле слышно добавил Танбик, - а они сказали, что подбирали только живых, наощупь.
   Бенвор стиснул зубы и зажмурился. Казалось, какой-то нерв до боли натянулся внутри, не давая даже вдохнуть.
   Джелайна...
   Плотину сорвало. Воспоминания обрушились все разом, снова сбив его, сломав, втоптав в грязный талый снег у полыхающих стен Сентина. Скорчившись на разворошенной постели, Бенвор уже ничего не видел, не слышал, и будто издалека чувствовал лишь, как Танбик приподнял его за плечи, не давая делать резких движений и неловко баюкал, словно рыдающего маленького мальчика.
   Знахарь долго сидел рядом, не отпуская его и не говоря ни слова, лишь шмыгал носом, часто моргая. Семь лет тому назад только что осиротевший монастырский воспитанник из-за глупого приказа ныне покойного командира сразу попал в серьезное сражение. Хвала Господу и спасибо увечному сержанту, обучавшему мальчишек в стенах обители - Бенвор вышел из боя с одними царапинами и синяками, но от шока не мог нормально спать, пока этого не заметил ходивший за ранеными невольник-друид... А год спустя Олквин выкупил его у Шейдона, некогда пленившего знахаря в походе на дикие северные земли. С тех пор Танбик жил в Локо на правах свободного лекаря, и легко было верить, что так будет всегда...
   Когда Бенвор, опустошенный и обессиленный, слегка успокоился, Танбик заставил его лечь. Вынеся котелок, знахарь вернулся с ворохом чистого тряпья, прихватил плошку с целебной мазью и размотал повязку на груди капитана.
   - Вы теперь красавец хоть куда, - произнес он, снимая измятые старые бинты. - Наконечник оказался зазубренным, пришлось ковырять ножом. Мясо висело лохмотьями, я немного подштопал края.
   Опустив взгляд, Бенвор пораженно уставился на начавшую заживать рану. Танбик пощупал красноватую припухшую кожу вокруг бугорчатых рубцов, удовлетворенно кивнул, но потом снова нахмурился.
   - Теперь на всю жизнь останется выпуклый шрам, похожий на звезду, - безрадостно констатировал он и тихо добавил: - Даже будь у меня под рукой все нужные снадобья, свести такие следы под силу разве что настоящему колдуну.
   Шрам, похожий на звезду... Олквину начало казаться, что он сходит с ума. Разве могут двойники повторять одну и ту же судьбу с такой точностью?
  
   Уже назавтра Бенвор поднялся на ноги, и знахарь ничуть не сомневался, что бывший капитан скоро опять возьмет в руки меч. Вот только самому бывшему капитану этого уже не хотелось.
   - Зачем, Танбик? - безучастно спрашивал он. - Кому это нужно?
   - Рано ставить на себе крест, милорд, - убеждал его знахарь. - Жизнь еще не кончена.
   - А что хорошего осталось в жизни? - мрачно поинтересовался Олквин. - Мое войско уничтожено, друзья лежат в земле, дом превратился в руины, жены больше нет, и я никогда не смогу стать прежним. Мне незачем жить, Танбик. Ты зря меня вылечил.
   - Ладно, - не стал спорить знахарь. - Надо убираться отсюда подальше. Все еще неспокойно, королевские отряды иногда прочесывают лес. Землянка неплохо замаскирована, но мы все равно постоянно рискуем. До сих пор меня удерживали на месте только сильные морозы и ваша рана. Скоро будут оттепели, можно попробовать перебраться в Жомеросуин. В крестьянской одежде мы не будем бросаться в глаза, многие селяне уходят в соседнее королевство. Прибьемся к обозам беженцев и перейдем границу. Мы всегда сможем найти себе пропитание - лекарь и опытный солдат, оба грамотные...
   - Это не выход, - перебил его пылкую речь Бенвор, качая головой. - Если все и правда обстоит так, как ты говоришь, в Жомеросуине тоже некуда податься.
   - Тогда пойдем еще дальше! - не унимался Танбик. - Сядем на какой-нибудь корабль, уплывем в дальние земли. Морская блокада, говорят, снята - у Альберонта с Жомеросуином все честь по чести.
   - Да кто возьмет нас на корабль? Откуда достать столько денег?
   - Будем работать! На кораблях всегда много работы.
   Олквин с трудом подавил смех.
   - Танбик, дружище, напомни мне, когда это ты занимался тяжелым трудом? Колка дров не считается, это безделица по сравнению с веслом галеры.
   Тот сконфуженно опустил голову. Ему нечего было возразить - стихией знахаря всегда оставались лишь книги, травы и аптекарские принадлежности.
   - Я выкопал эту землянку! - заявил он, просияв. - Зимой, между прочим, в мерзлой земле!
   Бенвор все-таки не выдержал и рассмеялся.
   - Уговорил, - прохрипел он, держась за грудь. - Оклемаюсь немного, и подадимся на запад.
   Утром Бенвор с помощью Танбика смог выйти на свежий воздух. Оказалось, что знахарь жил в лесу у реки, недалеко от разрушенного Сентина. Стояли сильные холода, и Танбику приходилось каждое утро заново пробивать полынью. Ожидая его, Олквин сидел на пороге землянки, с жадностью вдыхая морозный воздух. После того, как он очнулся, рана стала заживать очень быстро. Молодость и богатырское здоровье брали свое.
   Внимание капитана привлек скрип снега со стороны леса. Кто-то шагал прямо к землянке. Бенвор занервничал. Конечно, сам он мог спрятаться, но как быть другу, который сейчас, не подозревая ни о чем, бойко звенел топором по льду реки?
   Олквин отступил в землянку, нащупал у входа дубинку и высунулся наружу. Какой-то человек с заплечным мешком на спине стоял на берегу, высматривая Танбика.
   - Эй, ты! - позвал Бенвор. Пришлый обернулся, и оказался Микасом.
   - Милорд! - радостно воскликнул он, всплескивая руками и бросаясь навстречу Олквину. - Как же я рад снова видеть вас в добром здравии!
   Бенвор порывисто обнял старого писаря. Тот прослезился и все время повторял: "ну, вот и хорошо, вот и слава богу". Вернувшийся Танбик принял у старика мешок, пахнущий свежим монастырским хлебом.
   - Он сюда уже наведывался, все ждал, когда вы придете в себя. Как видите, капитан, не все лежат в земле. Микас, старый проныра, уцелел, и прячется в обители.
   Писарь скорбно вздохнул.
   - Из ваших крестьян половина убежала в Жомеросуин. Что сталось с остальными - никто не знает.
   - Мы тоже уходим, Микас, - сказал знахарь. - Поплывем за море, в дальние земли. Ты с нами?
   - Да вы что?! - писарь схватился за голову. - Куда? Где нас ждут?
   Бенвор грустно улыбнулся.
   - Нас теперь нигде не ждут. Но Джелайна часто рассказывала мне о дальних странах. Там у земли нет края, горы достают до неба, и живет столько разных народов...
   - А она-то откуда знает об этом? - удивленно перебил Танбик и, смешавшись, поправился: - То есть, знала...
   - Она знала о многом, - тихо ответил Олквин. После долгой паузы он вздохнул и попросил: - Мне бы хотелось сходить к городу. Посмотреть, что там осталось.
   - Зачем, милорд? Тела убитых бангийцы давно похоронили сами. Сентин теперь - гиблое место. Вороны и крысы, пожирающие остатки припасов в разрушенных складах - вот все его население.
   Олквин был непреклонен.
  
   Над заснеженными развалинами крепости стояла тишина, нарушаемая лишь ветром, потрескиванием промерзших сосен и редким карканьем ворон, обсевших уцелевшие куски стен. Сейчас, укрытое сугробами, поле боя выглядело чистым и безмятежным. Ничто не напоминало о том, что творилось здесь всего три недели назад.
   Бенвор обошел развалины вдоль обугленных пеньков частокола, осторожно перешагивая через черные обломки. Засеки сгорели, и ров замело, но капитан мгновенно узнал то самое место. Вглядываясь в присыпанную снегом свалку, Олквин сделал несколько шагов и наступил на треснувший щит с выщербленным краем. Отпустив плечо Микаса, Бенвор опустился на колени, разгреб руками снег и откопал смерзшуюся кольчугу, нанизанную на шершавое древко.
   - Что это, милорд? - присев рядом, спросил писарь.
   - Джелайну забрали, - объяснил ему Олквин. - Проекция стерлась, а это осталось.
   Микас понимающе кивнул, но потом разглядел все как следует и охнул.
   - Живую хоть забрали, или нет?
   - Даже не знаю, - прошептал Бенвор. - Кажется, еще да.
   Он снова принялся ворошить снег и, наконец, наткнулся на то, что искал. Кольцо с зеленым камнем казалось холоднее льда. Юноша зажал его в ладонях, словно пытаясь согреть.
   - Ну, тогда, может, еще вернется? - нерешительно предположил Микас.
   - Если бы могла, она бы сделала это сразу же, - покачал головой Бенвор. - Не оставляя меня в неведении. И дожидаться, пока меня тут добьют, тоже не стала бы, что-нибудь придумала.
   Микас промолчал, но в воздухе так и повисло невысказанное опасение, что рейдеры пришли слишком поздно.
   - Ей следовало послушаться, когда я велел уходить, - выдавил Олквин, не замечая, как по лицу катятся слезы. - А мне надо было послушать ее еще накануне.
   - Никто не может знать наперед все, что с ним случится, милорд, - пробормотал писарь. - Смиритесь с этим и живите дальше.
  
   Путь в соседнее королевство занял две недели. Приходилось тайком пробираться по лесу, стараясь не выходить на дороги, и пережидать любых проезжих. На обозы с беженцами нападали королевские солдаты и возвращали крестьян новым хозяевам земель, и чем ближе была граница, тем активнее шла охота за желающими покинуть растерзанный войной Хорверолл. В самом Жомеросуине тоже процветала ловля перебежчиков. Повсюду шныряли небольшие отряды солдат и глашатаи, которые неустанно грозили местному населению штрафами за укрывательство беженцев и наем их на работу, а также сулили награду за их выдачу хорверским властям.
   Суонесс был крупным портовым городом, у которого после снятия блокады словно открылось второе дыхание. Уплыть куда-нибудь с неожиданно ставшего тесным острова проще всего было именно отсюда. Друзьям удалось найти галеру, идущую в Лувеньон. Осталось только не попасться солдатам до отплытия.
   Глашатаи повсюду зачитывали "черный список" людей, разыскиваемых Альберонтом, и как-то раз до слуха Олквина донеслось его собственное имя. Микас пошел за солдатами до площади, а вернувшись, подтвердил - да, капитана тоже ищут среди живых. Бенвор немедля остриг себе волосы - иначе при досмотре в нем опознали бы человека знатного происхождения, ведь искали именно среди знати. Но вот замаскировать яркую внешность юноши было почти невозможно, а глашатаи охотно называли приметы разыскиваемых. Только измазав лицо грязью, Бенвор рискнул отправиться на пристань.
   Возле причала стояла маленькая очередь из желающих наняться на галеру. Постоянно оглядываясь по сторонам, друзья присоединились к ним. Простуженный шкипер спрашивал имена, сверялся с "черным списком" и записывал всех на дощечку. Танбик встал первым и, когда подошла очередь, спокойно назвался - уж его-то никто не искал. Олквин машинально коснулся груди. Знахарь давно перестал делать повязки, оставляя заживающую рану подсыхать самостоятельно. Но чесалась она невыносимо.
   - Следующий! - позвал помощник шкипера. - Как тебя зовут? Чего застыл? Как зовут, говорю?
   Бенвор поднял глаза и четко выговорил:
   - Чарльз Уокер.
   Стоявший за его спиной Микас громко икнул от неожиданности. Шкипер вытер рукавом нос и принялся записывать.
   - Что умеешь?
   - Обучен воевать, - начал Олквин. - Могу и грести, и еду готовить...
   - Сойдет, - перебил шкипер.
   - Проходи, не стой, - рявкнул на Бенвора помощник. - Следующий!
   Микаса на галеру не взяли, да он и не стремился, отправившись в Жомеросуин лишь затем, чтобы знать, что с друзьями все будет в порядке. Догнав отошедшего от причала Бенвора, он испуганно зашептал:
   - Теперь я точно начну сомневаться в вашем рассудке.
   - Чем тебе не нравится мое новое имя? - с вызовом спросил Олквин. Писарь смешался.
   - Дело не в самом имени, а в том, что его уже кое-кто носит. И этот кое-кто, похоже, до самой смерти не будет давать вам покоя.
   Бенвор молча отвернулся. Микас вздохнул.
   - Милорд, леди Джелайна вернулась домой. Для нашего мира она все равно что мертва. Я знаю, что вам тяжело, но не тревожьте ее память.
   Юноша плотнее завернулся в теплый плащ. Подошедший Танбик нахмурился и коснулся его лба.
   - Жара нет, да и не должно быть, а вы постоянно мерзнете, - озабоченно заметил он.
   - Не обращай внимания, - отмахнулся Бенвор. - Мне теперь все время холодно. Всегда.
   И все же уплыть на материк Олквину не удалось. Когда команду созвали на галеру, у сходней появился отряд хорверских солдат, тщательно проверяющий всех нанятых. Успевший подняться на борт Танбик расстроено смотрел оттуда на друзей, опасливо прячущихся среди наводнившей пристань толпы. Галера отчалила, увозя его в дальние страны, а Микасу и Бенвору пришлось срочно уходить из Суонесса - внезапное оживление глашатаев в порту стало очень подозрительным. Почти месяц капитан и писарь мыкались вдоль побережья, заходя в каждый город в поисках любой работы и места на галере, и всякий раз натыкались на ищеек. Вдобавок ко всему Олквина, похоже, все-таки кто-то опознал, и пришлось спешно уходить вглубь страны. Вскоре стало ясно, что деваться в переполненном беженцами Жомеросуине действительно некуда, и с наступлением весны двое скитальцев двинулись назад, в родной Хорверолл.
  
   Настоятель Бовейн чинно сложил пухлые пальцы на объемистом животе.
   - Ты очень рискуешь, сын мой, разгуливая рядом со своими бывшими землями.
   - Наоборот, святой отец, - возразил Бенвор. - Вряд ли меня станут искать в этих краях.
   - Ищут повсюду, - проворчал настоятель. - Ты знаешь, что за головы беглых мятежников дают награду?
   Олквин кивнул. Потому-то он и пришел с Микасом в обитель Кампа - несмотря на всячески подчеркиваемое уединение от мирских дел, здешние обитатели удивительным образом всегда бывали в курсе всех событий в королевстве. А Бенвору сейчас очень нужны были последние новости.
   - Ты и твоя жена до сих пор считаетесь выжившими в битве при Сентине, - сообщил отец Бовейн.
   - Даже так? - процедил Бенвор, судорожно гадая, откуда ищейки могли пронюхать о Джелайне. Настоятель развел руками.
   - Ведь ваши тела так и не были найдены. Поговаривали, что крестьяне сразу же тайно похоронили вас обоих, чтобы уберечь от поругания. Но этому мало кто поверил.
   Настоятель наклонился к нему и понизил голос.
   - За леди Олквин король назначил награду втрое большую, чем за тебя, - сообщил он и веско уточнил: - За поимку ее живой.
   - Это еще почему? - насторожился Бенвор. Отец Бовейн чуть помедлил.
   - Говорят, выживший королевский офицер в начале боя узнал руку сабельника, перебившего осенью половину стражи Сэмплена, - многозначительно уставившись на капитана, произнес он и нетерпеливо поерзал, очевидно, ожидая захватывающих пояснений. У Олквина отлегло от сердца. Он-то предполагал кое-что другое, похуже. Сделав вид, что не замечает, как настоятель пытается поймать его взгляд, Бенвор спросил:
   - Святой отец, вы не слышали, что сталось с моим братом?
   - Про него, к сожалению, ничего не знаю, - разочаровал его отец Бовейн и доверительно прибавил: - А жену спрячь получше. Может, тебя самого до сих пор не схватили только затем, чтобы ты их к ней привел.
   Как всякий раз при упоминании Джелайны, на Бенвора снова нахлынула тоска. Ссутулившись, он прошептал:
   - Пусть ищут сколько угодно. Она... Ее больше нет.
   Настоятель повздыхал, покачал головой и пробормотал под нос длинную неразборчивую молитву.
   - Не убивайся так, сын мой, - попытался он утешить юношу. - Она теперь в другом мире, куда лучшем, чем этот.
   Бенвор отвернулся, надеясь, что его унылый смешок сойдет за сдерживаемые рыдания.
   - Вы правы, святой отец, - еле слышно выдавил он. - Даже не представляете, как вы правы.
   Выдержав приличествующую траурную паузу, отец Бовейн снова принял важный вид.
   - Ты ведь пришел сюда не только за новостями, верно?
   - Да, - неохотно ответил капитан. После всего услышанного он уже и сам понял, что ему наверняка откажут, но все же попросил: - Я надеялся найти здесь пристанище. Хотя бы на первое время, пока уляжется суета.
   Как он и ожидал, настоятель тотчас покачал головой.
   - Увы, сын мой, тебе нельзя у нас остаться. Это не постоялый двор, здесь не живут просто так.
   - Но Микас-то живет! Я тоже могу переписывать книги, и работать наравне с братией.
   - Нет, нет. Микас - старик, а ты... Ну, разве что примешь монашеский постриг, - протянул отец Бовейн. Бенвор растерянно замолк. Такого поворота он не ожидал. Настоятель усмехнулся и выразительно поскреб ногтями аккуратную тонзуру на макушке.
   - Если это единственный выход... - нерешительно начал Олквин. - В конце концов, служить Господу - не самый худший удел.
   Отец Бовейн хлопнул ладонями по коленям.
   - Ты - и служить Господу?! С твоей-то гордыней? Или с тех пор, как ты покинул эти стены, в тебе добавилось смирения? Что-то не похоже.
   Бенвор опустил голову. Настоятель вздохнул.
   - Я понимаю, каково тебе сейчас. Овдоветь в молодости - это тяжко, но все люди когда-нибудь умирают. Господь посылает тебе испытания...
   - Хватит, святой отец, - оборвал его Олквин. - Он все время мне что-нибудь посылает. Я уже начинаю привыкать терять всех близких мне людей.
   - Никакого смирения, - задумчиво констатировал настоятель. - Да и будь оно... Что ты можешь принести в дар дому божьему? У тебя ничего нет, никакого имущества.
   На это Бенвору было нечего возразить. Монастырь не принимал к себе даром - что воспитанников на обучение, что новых послушников.
   - К тому же, - продолжил отец Бовейн, - ты значишься в "черном списке" короля. Если о тебе узнают, нам всем несдобровать. Даже если никто не придет сюда искать - не забывай, твоя голова оценена золотом. Сам я, конечно, буду молчать, но не могу поручиться, что вся братия окажется столь же бескорыстной. Не надо вводить их в искушение.
   - Понимаю, - пробормотал капитан. - Простите, святой отец, за причиненное беспокойство.
   - Никто не выгоняет тебя в лес на ночь глядя, - тут же спохватился настоятель. - Завтра будет новый день, и Господь обязательно пошлет тебе надежду. Сегодня можешь переночевать здесь. У Микаса хватит места.
   Бенвор кивнул. Светиться перед остальными обитателями Кампа ему и правда не стоило.
   - Благодарю, святой отец. Не сомневайтесь - на рассвете я покину эти стены.
  
   В крошечной келье горела одинокая свеча, тускло освещая деревянное распятие на стене, узкое ложе в углу и низкий стол, весь заваленный исписанными пергаментами.
   - И куда вы теперь пойдете, милорд? - расстроенно спросил писарь.
   - Не знаю, Микас, - печально ответил Бенвор. - Попробую добраться до Олквинау...
   - Только этого не хватало! - испугался старик. - Уж там-то вас точно будут поджидать.
   - Я должен узнать, что с Ланайоном.
   - А что с ним может быть? Либо присягнул и прощен, либо давно похоронен. В любом случае вам в родовой замок лучше не соваться.
   - Тогда больше некуда, - тихо произнес капитан.
   - Ложитесь-ка спать, милорд, - засуетился Микас. - Кто знает, когда вам еще доведется ночевать под крышей? За меня не беспокойтесь - я постоянно работаю ночами, привык уже. Все равно бессонница, а свечи здесь и днем приходится жечь.
   Устроив Бенвора на своей жесткой постели, старик сел за стол, открыл чернильницу и принялся старательно переписывать один из пергаментов. Вскоре дыхание юноши выровнялось. Оглянувшись и прислушавшись, Микас поднялся и на цыпочках прокрался в дальний угол кельи. Встав на колени, он осторожно, стараясь не шуметь, вытащил из стены камень, пошарил рукой в отверстии и извлек наружу тугой сверток. Вернувшись к столу, писарь развязал тряпицу и развернул на столе пачку сшитых листов. Открыв последний, Микас сел и стал что-то добавлять внизу убористо исписанной страницы. Вскоре к пачке добавился новый лист, и старик продолжил увлеченно писать, еле успевая макать перо в чернила.
  
   Бенвору снова снился один и тот же кошмар. Горели стены, кричали люди, со всех сторон летели стрелы и копья... Он проснулся раньше, чем случилось самое страшное, но сердце все равно тревожно колотилось, отдаваясь тупой болью. Поежившись от уже привычного ломящего озноба, Олквин сел и завернулся в колючее одеяло. Услышав шорох, сгорбившийся за столом Микас обернулся.
   - Что это вы не спите, милорд? - заискивающе поинтересовался он. Бенвор встряхнул головой и встал.
   - Кошмары. У тебя окошко открывается?
   Вскочив, писарь распахнул маленькую раму, и в душную келью ворвался свежий весенний ветер. Юноша почти высунулся наружу. Было новолуние, густо усыпанное звездами небо предвещало назавтра солнечный день.
   Услышав за спиной шум, Бенвор оглянулся. Микас торопливо заталкивал что-то в дыру в стене.
   - Что это там у тебя? - полюбопытствовал Олквин.
   - Ничего, милорд, - неестественно-тонким голосом поспешно отозвался писарь. Бенвор подошел и потянул за тряпку. Микас вцепился и не отпускал.
   - Покажи, - велел юноша. - Что ты от меня прячешь?
   - Это не от вас! - взмолился старик. - Прошу, не надо!
   После короткой борьбы сверток достался капитану. Микас жалобно кряхтел и цеплялся за рукава Бенвора, мешая ему развернуть рукопись. Даже попытался опрокинуть на нее свечу. Олквин поймал пламя рукой, зашипел, обжегшись, и отвесил Микасу легкую затрещину.
   - Строчишь доносы ищейкам, старый пень? - разозлился он. - Я же вижу, там повсюду мелькает мое имя!
   - Нет, милорд! - вскричал тот, падая на колени. - Я никогда бы не предал вас! Это не доносы!
   Бенвор оттолкнул его, зажег новую свечу и принялся разлеплять склеенные воском листы. Микас тихо скулил, съежившись на земляном полу.
   - Умоляю вас, милорд, - снова завел он. - Не читайте этого. Мне так стыдно...
   - Почему?.. - начал Олквин и, вглядевшись в аккуратный текст, воскликнул: - Тут про Джелайну!
   Микас обхватил его сапог и завыл в голос.
   - Милорд! Пощадите старика! Вы запретили мне говорить, и я подчинился. Молчал об этом даже на исповеди! Но это же невозможно - держать в себе такое! Я записывал - и облегчал душу. Простите меня!
   Бенвор бережно переворачивал исписанные до хруста страницы, поражаясь подробности изложения. У Микаса оказалась удивительно цепкая память и на редкость понятливый ум. Не разбираясь в некоторых вещах, он попросту записывал, как есть. Слова из далекого будущего, выведенные чернилами на желтом пергаменте, в транскрипции с чужого языка смотрелись чудаковато среди цветистого, полного традиционных высокопарных эпитетов повествования об удивительной гостье из "ордена странников средь миров и времен". Вчитываясь, Олквин изумлялся тому, как точно писарю удалось передать то незабываемое ощущение судьбоносности с виду обычного августовского вечера, и при том не упустить ничего важного.
   Чувствуя, как его всего трясет, Бенвор бережно пролистал до конца. Здесь было отражено почти все, что произошло за минувшие полтора года. Чернила на последних страницах были совсем свежими. Рукопись обрывалась на сегодняшнем визите Бенвора к настоятелю. Юношу снова охватило недавнее состояние безысходности.
   - Микас, - хрипло позвал он. - Друг мой, у тебя настоящий талант. Прости за то, что ударил. Я и предположить не мог, что ты все так хорошо понимаешь.
   Старик стоял рядом, виновато опустив голову.
   - Милорд, я знаю, что мне не следовало писать об этом. Клянусь, ваш секрет умрет со мной. Никто никогда этого не узнает. Никто не найдет мой тайник. А хотите, я сожгу рукопись, когда закончу? Сегодня же закончу и сожгу!
   Бенвор встал, освобождая Микасу место за столом.
   - Садись, - велел он. - Дописывай. Но жечь не надо. Меня самого, возможно, завтра уже не станет, так пусть сохранится хотя бы описание последних месяцев моей жизни. Но пока живы все, о ком тут написано, никто не должен этого прочесть. Спрячь как следует, так, чтобы ни огонь, ни тлен - ничто не добралось до твоих трудов. Летописцы еще оставят потомкам множество преданий о великих правителях, о войнах и потрясениях. Ты же написал о вещах непонятных, но не забыл и о простых людях, о наших маленьких бедах и радостях, о любви и ненависти. Возможно, когда-нибудь, когда время или рука человека разрушат эти крепкие стены, для кого-нибудь эта находка окажется ценнее любых исторических хроник.
   Микас обмакнул перо и принялся дописывать последние строки. Олквин через его голову смотрел, как старик каллиграфическим почерком аккуратно выводит: "Кончаю свое сочинение ныне, в марте месяце года низложения принца Майрона и восшествия на престол короля Альберонта, в ночь накануне весеннего равноденствия..."
   Бенвор вцепился в его плечо.
   - Завтра равноденствие?! - потрясенно выдавил он. Микас поспешно закивал. Запинаясь, капитан рассказал писарю о событиях годичной давности. Ошарашенный старик схватил перо и начал новую страницу.
   - Они приходили из-за твоей рукописи, Микас, - пробормотал Бенвор. - Именно ты вызвал сюда Патруль Времени.
   - Что вы, милорд?! - ужаснулся тот. - Зачем?
   Олквин коснулся шрама на груди.
   - Для меня, - пояснил он. - Я и есть Чарльз Уокер.
   Микас замер с разинутым ртом, переводя ошалелый взгляд с капитана на пергаменты и обратно, будто пытаясь уложить в голове то, что до сих пор казалось лишь чередой совпадений.
   - Пиши дальше от моего имени, - загорелся Бенвор. - Я обращаюсь к Патрулю... да-да, так и пиши. Теперь я не сомневаюсь, что рукопись попадет в нужные руки. Обращаюсь с просьбой засвидетельствовать, что все изложенное доказывает несомненное существование межмировой петли. Прошу сделать исключение из главного запрета и позволить мне замкнуть ее, как положено. Жду завтра в полдень на поляне камней близ обители Кампа.
   Поставив точку, Микас взволнованно спросил:
   - Да возьмут ли они вас?
   - Возьмут, - уверенно заявил Олквин. - Ради этого они и начали прыжки на каменной поляне. Подтвержденный событиями цикл - это серьезно.
   - А потом? Вы найдете ее мир и... перейдете в него? Насколько я помню, это очень опасно.
   - Один шанс из четырех, - пожал плечами Бенвор. - Не так уж и мало, если подумать. Раз в том мире существует Чарльз Уокер, значит, у меня должно получиться.
   Опасливо покачав головой, писарь нахмурился.
   - Я правильно вас понял: они придут завтра потому, что сегодня я положу это в тайник? А если я не положу или вытащу?
   - Тогда никто не сможет предсказать, где я окажусь в следующую минуту, - хмыкнул Бенвор. - И буду ли вообще жив. И не изменится ли от этого ход нашей истории. А в другом мире предстоит еще в точности проделать все, о чем рассказывала Джелайна, и не дай Бог хоть раз ошибиться. Иначе я там просто исчезну.
   Микас растерянно глядел на него снизу вверх.
   - И вы собственными руками отправите ее сюда, возможно, на смерть?
   - А разве у меня теперь есть выбор? - вздохнул юноша. - Я даже предупредить ее не имею права.
   - Жутко-то как, милорд. Слишком многое зависит от случая. Вам не страшно?
   Отвернувшись к окну, Олквин вытащил из-за пазухи подвешенное на шнурке кольцо. Теплый камень мерцал крошечными зелеными искорками.
   - Нет, - тихо произнес капитан. - Мне не страшно, хотя впереди - полная неизвестность. Я смотрю в грядущее с огромной надеждой.
   Зажав кольцо в руке, он поднял голову. До рассвета оставалось совсем немного. Млечный Путь пересекал небо сверкающей полосой, словно бесконечная дорога в неведомое. Бенвор мечтательно улыбнулся.
   - Я иду к тебе, моя далекая звезда, - прошептал он. - Моя единственная роза.
  
  

Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"