Факторы и акторы дестабилизации: опыт прошлого и современность. Монография. Авторский коллектив: А.И. Байгушкин, к.ю.н., Загладин Н.В., д.и.н. Отв. ред. Карагодина В.М. ISBN
Монография посвящена рассмотрению внешних и внутренних факто-ров, способных вызвать дестабилизацию общества и государства, инициировать политическую нестабильность. Приводятся данные об использовании стратегий дестабилизации в прошлом, анализируются субъекты, объекты, мотивы и технологии ее применения в современном мире, возможности противодействия. Дифференцируются категории "позитивной" и "негативной" дестабилизации, обеспечивающих возможности либо развития общества, либо его разрушения.
The authors of this study are analyzing the domestic and foreign factors capable to destroy the society and the state, to initiate political instability. There are a lot of data dealing with use of destabilization strategy in the past, its subjects, objects, motives and technologies in the modern world and the possibilities to resist it. The authors outline the difference between "positive" and "negative" destabilizations as the first provides the possibilities of society development, while the second serves its destruction.
Глава 1. Опыт и технологии дестабилизаций в доядерный и ядерный век
ј 1. Военные и невоенные средства полити-ки........................................17
ј 2. Приемы ослабления внешних противников в Средние века и ранее Новое время...........................................................................................21
ј 3. Инициирование политической нестабильности в промышленную эпоху..26
ј 4.Опыт политики дестабилизации в первой мировой войне 1914-1918 гг. ...................................................................................................33
ј 5. Межвоенный период: дестабилизации в стратеги Коминтерна...............43
ј 6. Роль "пятой колонны" в политике фашистской Германии...................51
ј 7. Дестабилизации: основное орудие "холодной войны"........................55
ј 10. Новые субъекты и мотивы осуществления политики дестабилизаций в современном ми-ре............................................................................107
ј 11. Проблема идеологического обоснования дестабилизаций в современном мире...........................................................................................114
ј 12. Меняющаяся роль государства в осуществлении политики дестабилизаций .................................................................................................124
Глава 3. Приемы и методы дестабилизаций, вероятность противодействия.
ј 13. Инициирование политической нестабильности...............................138
ј 14. Классическая модель ситуации политической нестабильности............144
В 1992 г. на Всемирной конференции ООН в Рио-де-Жанейро была одобрена концепция "устойчиво-безопасного развития", ее актуальность подтвердил "Саммит тысячелетия ООН" в 2000 году. Она предполагала, что мировая цивилизация нуждается в новой парадигме управляемости, при которой назревающие перемены как в мире в целом, так и в основных его регионах, будут протекать в эволюционной форме, на основе консенсуса основных акторов, влияющих на ход событий. Эти идеи получили подтверждение на встречах лидеров "двадцатки" ведущих стран мира, начавшихся после наступления глобального кризиса 2008 г.
Определенный опыт в этом плане накоплен. Так Евросоюз создал ме-ханизмы, позволившие ему постепенно трансформироваться из чисто экономического объединения в новое государственное образование обладающее чертами конфедерации. Однако большая часть перемен как глобального, так и внутригосударственного масштаба в прошлом сопровождались нарушениями стабильности, порой - неуправляемым хаосом. Причины этого были описаны еще К. Марксом и Ф. Энгельсом. Любое развитие, без которого невозможен никакой прогресс, подразумевает перемены. А они неизбежно имеют как своих сторонников, которые лелеют надежды (иногда безосновательные) улучшить свое положение, так и своих противников, опасающихся, что их статус (материальный, политический и т.д.) будет утрачен. Достижение компромисса далеко не всегда оказывается возможным. Чаще, как свиде-тельствует опыт истории, сторонники и противники перемен вступали в противоборство, исход которого далеко не всегда оказывался предопределен.
Согласно теории синергетики, сложившейся на основе наблюдения за пограничными состояниями в физических и химических процессах, связан-ных с качественными изменениями параметров исследуемых веществ, на определенной стадии их трансформации возникает состояние бифуркации, т.е. зарождения нового качества, при этом предсказать, что из возможных альтернатив реализуется, порой невозможно. Ряд ученых исходящих из того, что законы природы универсальны, предложили обратиться к объяснению социальных процессов с позиций теории нестабильности (синергетики). Синергетика объясняет, как происходят перемены в общественной жизни, выделяя точки бифуркации когда, с одной стороны, они оказываются неизбежными, а с другой - возникают своего рода "развилки", где даже незначительные воздействия, в том числе извне, могут оказать определяющее воздействие на выбор одной из множества альтернатив.
Теория циклов мирового развития, сторонниками которой в современной отечественной науке являются В.И. Пантин и В.В. Лапкин, предполагает, что цикличность, смена фаз спадов, подъемов, застоев, периодов хаоса, формирования новой реальности и ее утверждения всегда была присуща человеческой цивилизации. Правда, при этом В.И. Пантин, констатируя происходящее ускорение темпов смены фаз, приходит к выводу: после 2041 г. "международная политическая и экономическая система, скорее всего, перейдет на новый уровень и на новый режим своего развития, поскольку продолжительность фаз структурного кризиса и великих потрясений сократится до нуля и весь цикл мирового развития неизбежно изменит свою структуру".
Конечно, любые экстраполяции не бесспорны, хотя теоретически можно допустить, что через три десятилетия произойдет нечто подобное "мировой революции" и человечество сможет, наконец, реализовать концепцию "устойчиво-безопасного" развития. На пока этого не произошло, данное исследование, посвященное целенаправленным действиям, направленным на дестабилизацию общества, сохранит определенную актуальность.
Данные действия не являются доминантой в историческом развитии, которое определяется огромной и едва ли охваченной в полном объеме даже современной наукой массой взаимодействий межгосударственных, социальных, экономических, культурных, религиозных и иных факторов. В то же время, в определенных условиях и ситуациях, связанных с периодом исчерпания притягательности прежней модели развития, в точках "бифуркации" осознанные воздействия могут оказывать существенное влияние на социально-экономические и социально-политические процессы, соответственно, они заслуживают серьезного научного анализа.
При этом следует дифференцировать различные, с точки зрения целей и функционального предназначения типы дестабилизирующего влияния.
Во-первых, дестабилизация в обществах, где вызревают предпосылки перемен, которым препятствуют традиционалистские, консервативные, коррумпированные политические режимы. Она может служить снятию препон на пути модернизации экономики, внедрению более совершенного типа социальных отношений, улучшению организации политической жизни. Их субъектом обычно выступают силы, считающие себя носителями прогрессивных идей.
Здесь, конечно, возникает проблема критериев прогресса как основы для оценки тех или иных нарушающих стабильность действий. В принципе, в самом общем виде, вероятно, прогрессивным следует считать развитие, которое расширяет возможности самореализации человека, раскрывает его способности к проявлению креативности, понижает уровень социального неравенства, повышает уровень и качество жизни.
Другой вопрос, что подобная, "позитивная" дестабилизация может выйти из-под контроля ее инициаторов, перерасти в гражданскую войну с непредсказуемым исходом. Кроме того, они могут ошибаться в определе-нии ориентиров дальнейшего развития, готовности общества принять предлагаемые ими перемены. Нечто подобное произошло в Афганистане после свержения в 1978 г. режима М. Дауда и прихода к власти группы революционно настроенных офицеров и интеллектуалов Народно-демократической партии Афганистана.
Во-вторых, инициатором дестабилизации может выступать правящая элита или часть ее, стремящаяся сменить или скорректировать модель развития общества. Канадская исследовательница Н. Кляйн в работе "Доктрина шока" очень убедительно доказала, что переход от кейнсианской, социально ориентированной экономики к ее неолиберальной (неоконсервативной) модели опирался на отработанные технологии использования дестабилизации в целях получения определенных выгод. По теории канадского автора катастрофы (природные или социальные) не столько инициируются, сколько ис-пользуются для того, чтобы вызвать в обществе шоковую реакцию, разрушить сложившиеся стереотипы поведения и его социокультурные паттерны, с тем, чтобы исключить помехи распространению так называемого "радикального капитализма", при котором вмешательство государства в управлении экономикой ограничивается.
В-третьих, общество может дестабилизироваться внешними, враждебными (или недружественными) по отношению к нему силами, преследующими собственные, корыстные интересы.
Наконец, эти типы дестабилизаций могут сочетаться, что порождает довольно сложные коллизии. Так действия сторонники "позитивной" дестабилизации могут получать одобрение и даже прямую поддержку из-за рубежа (если она принимается), но при этом не исключены ситуации, когда зарубежные союзники оказываются лишь временными попутчиками, преследующими деструктивные для общества и государства цели.
Любая держава мира стремитќся финансово-экономическими, информаќционными, военно-политическими, интеллектуальными и другими средствами упрочить свои позиции на международной арене, ослабить реальных и потенциальных конкурентов. Это может делаться без применения военной мощи, за счет создания позитивных стимулов влияния на правящую элиту других государств или ее часть, на общество в целом, сочетаться с сотрудничеством по широкому кругу вопросов, где это возможно и необходимо. Но при этом не исключены и попытки усугубить проблемы, имеющиеся практически в каждой стране. В результате межгосударственные отношения приобретают характер "конкурентного взаимодействия", не исключающего попыток навязывания своей воли другим субъектам международных отношений, а также их дестабилизации.
Дестабилизация общества, в данном контексте, предполагает серию действий направляемых извне и призванных инициировать политическую нестабильность (ИПН) в государстве, ставшем объектом вмешательства. Цели ИПН могут состоять в том, чтобы ослабить страну, подвергающуюся воздействию, добиться изменения приоритетов ее внешнеполитического курса (в том числе путем смены правящей элиты или правящей верхушки), либо обеспечить экономические уступки или отторгнуть от нее часть территории.
Дестабилизации иногда именуют стратегией косвенных (или непря-мых) действий, хотя на определенном этапе они могут быть поддержаны и прямым использованием военной силы. Известный американский аналитик японского происхождения Ф. Фукуяма говорит об инструментах международного влияния "мягкой мощи".
В политической науке данный вид межгосударственного взаимодействия, особенно применительно к условиям глобализированного, взаимозависимого мира изучен еще недостаточно.
В период "холодной войны" в СССР была опубликована масса работ публицистического характера, посвященная политике стран НАТО направленной на подрыв и ослабление противостоящего ему "лагеря", возглавляемого Советским Союзом. Преимущественно рассматривались проблемы идеологической борьбы и идеологических диверсий. Лишь немногие авторы пытались представить целостную картину осуществлявшейся США и другими государствами Запада стратегии "подрыва изнутри" невоенными средствами СССР и его союзников. Однако идеологические и цензурные ограничения того времени, дефицит материалов (в том числе, зарубежных источников), находящихся в открытом пользовании существенно снижали эвристическую и прогностическую ценность подобных исследований.
В годы перестройки, а также в 1990-е гг. началось переосмысление исторического опыта прошлого. Предавалась гласности ранее "закрытая" информации, в том числе касающаяся действий СССР в "тайной войне" со странами Запада. Процесс освоения наукой новых фактов оказался довольно длительным. Надежды на то, что после завершения "холодной войны" наконец наступает время, когда народы мира смогут сотрудничать во имя обеспечения стабильного будущего всего человечества, повлияли на настроения научного сообщества. Какой-либо критический анализ политики стран Запада воспринимался многими экспертами как неуместный и несвоевременный. Главное острие критики оказалось обращено на прошлые действия Советского Союза на междуна-родной арене.
Неспровоцированная агрессия НАТО против Сербии, "цветные" революции (фактически - перевороты) в ряде стран СНГ создали для многих ученых стимул к переосмыслению взаимоотношений России с США и их союзниками, выявлению реальных, а не декларативных целей американской политики и методов ее осуществления. Благодаря этому в последние два десятилетия в различных сферах знаний об обществе, появились публикации, материалы которых позволяют вплотную приблизиться к пониманию сути политики дестабилизаций и опыта противодействия ей.
Важным направлением, объясняющим природу формирования новой технологии политической агрессии в ХХ веке, является цивилизационный и геополитический подходы к анализу взаимодействия государств. Благодаря их синтезу появляется возможность объяснить направленность внешнеполитической стратегии страны исходя не только из ее положения на карте мира, но и из ее принадлежности к определенной цивилизации и ее традиций внешнеполитического мышления. К признанным классикам этого направления относятся Н. Данилевский, Л. Мечников, О. Шпенглер, А. Дж. Тойнби, С. Хантингтон, Л. Гумилев, К. Хаусхофер и З. Бжезинский. Развивать их подходы стремятся такие авторы, как А. Дугин, И. Зонн, Д. Ливен, С. Переслегин, А. Панарин и С. Модестов. Своеобразным продолжением трудов данной направленности, но в экономической плоскости являются работы А.Паршева и А.Перцева.
Появились исследования по исторической тематике, способствующие более глубокому пониманию проблемы дестабилизаций, в частности, публикации Н.Шахмагонова, В.Сергеева и В. Кожинова позволяющие нетрадиционно оценить факты российского прошлого. Показательно, что в постсоветской публицистике с постепенным освобождением от марксистских воззрений в понимании природы русских революций первой четверти ХХ века произошел дрейф к выявлению важнейшей причины победы Октябрьского переворота в России - латентного иностранного воздействия на внутриполитические процессы.
Несомненно, здесь надо также сказать и об исследованиях в сфере по-литической психологии и технологий проведения выборов. Так, кроме переизданных в 1998 - 1999 годах классиков социальной психологии рубежа XIX-ХХ веков следует отметить работы А. Назаретяна. Тему социальной психологии продолжили появившиеся в последнее время многочисленные "инструкции" по организации и проведении выборов. Однако особо среди них стоит отметить исследования Д. Ольшанского, А. Санаева и О. Матвейчева.
Немаловажную роль в разработке и практической реализации технологии инициированной политической нестабильности играет такая развивающаяся дисциплина как этнология, положения которой уже нашли свое отражение в исторических, политических и других исследованиях об обществе. Здесь следует упомянуть работы и учебные пособия С. Лурье, А. Аклаева, З.Сикевич, О. Крокинской и Ю. Поссель.
Кроме этого необходимо отметить публикации, затрагивающие раз-личные аспекты противоборства специальных служб и механизмы государственных переворотов. Среди них следует выделить работы М. Петрова, О. Глазунова, Л. Соцкова, Ю. Дроздова и А. Маркина. В этом ключе интересны методические наработки и воспоминания бывших сотрудников и руководителей американской разведки Л. Фараго, А. Даллеса, В. Плетта, Д. Тенета.
Несомненный интерес представляют публикации, исследующие ин-формационно-психологическое противоборство, которое, несомненно, является основой организации инициирования политической нестабильности. Среди них выделяются фундаментальные работы по теории информационного противоборства Л. Воронцовой, С. Кара-Мурзы, А. Манойло. Эти авторы вышли за рамки своей темы и вплотную подошли к затронутому нами предмету.
В этой связи особый интерес для настоящего исследования представляет концепция "умной толпы" Г. Рейнгольда, признанного американского эксперта информационных технологий, которая раскрывает технологии организации масс на участие в политических процессах. Кроме этого, его теория как нельзя лучше иллюстрирует зависимость появления политической агрессии нового типа от уровня информационного и технического развития общества.
Свой, как правило, негативный вклад в изучение политики дестабилизации вносят авторы конспирологических теорий или как их еще называют "теорий заговора". Воззрения на политическую историю человечества с позиций названных теорий вызывает в свою очередь несерьезное отношение к ним ученых. Этому способствует то, что факты внешнего вмешательство во внутригосударственные процессы (например, финансирование оппозиции, поставки ей оружия и иные формы влияния на внутренние дела суверенной страны, нередко нарушающие международно-правовые нормы) тщательно скрываются. В свою очередь контрэлита, пришедшая к власти благодаря зарубежной помощи, неизбежно будет дезавуировать любые "утечки информации" на этот счет.
В этом случае теория мирового заговора как нельзя лучше отвлекает от изучения проблем организации и ведения целенаправленной государственной политики устремленной к инициированию политической нестабильности в других государствах для получения определенных политических и экономических выгод. Конспирология ищет сенсацию, окутанную мистическим налетом тайн из "жизни сильных мира сего", хотя следует говорить о возможностях методами гуманитарных технологий влиять на формирование политического курса другого общества на научных основах.
Появившееся в последнее время в статьях, специализированных исследованиях и даже некоторых служебных документах понятие, описываемое терминами "управляемый кризис", "управляемый хаос", "инициируемый социальный кризис" подразумевает вмешательство во внутренние дела суверенного государства с целью создания на его территории ситуации, характеризующейся политической, экономической и социальной нестабильностью. При этом понятие "управляемый кризис" пришло из работ по экономической теории. Особое развитие эта теория получила в Германии после войны и "включила в себя весь опыт национальной катастрофы, превращая немцев в экспертов антикризисного управления". Однако в первую очередь термин "управляемый кризис" относится к стратегии руководства коммерческой фирмой. Так, например Е. Могилевская и Л. Савицкая утверждают, что перемены к лучшему невозможны без преодоления кризисных состояний. Компании, которые стабильно лидируют на рынке, как правило, отличаются тем, что успешно используют кризисы для выхода на новый уровень развития. А в ряде случаев, утверждают авторы, кризисное состояние необходимо специально создавать, чтобы мобилизовать защитные силы организма и таким об-разом предотвратить серьезное заболевание. В ряде известных компаний искусственное создание кризиса становится сознательной стратегией. Руководители, которым удалось диагностировать скрытые симптомы будущего неблагополучия, запускают механизмы ускоренного развития кризиса (некоторые авторы называют такую стратегию "автогенным" кризисом). Так в качестве примера, где был использован "управляемый" или "автогенный" кризис в качестве элемента руководства авторами приведены такие известные компании, как "Крайслер", "Моторола", "Дженерал Электрик".
Данная постановка проблемы заставляет задуматься над многими во-просами.
Во-первых, если для крупной корпорации, представляющей собой своего рода "государство в государстве" искусственно вызванная нестабильность может сыграть позитивную роль, то возможно, это справедливо и для государства? Не приведет ли стремление сохранять стабильность любой ценой к утрате динамизма развития, столь важного в конкурентном мире XXI века?
Во-вторых, всегда ли внешние воздействия играют негативную роль? Можно ли предложить критерии их разграничения на конструктивные и деструктивные?
В-третьих, какой уровень "дестабилизированности", в том числе неизбежно порождающейся модернизационными процессами, задачи осуществления которых стоят перед многими странами, не исключая и Россию, можно считать допустимым? Как контролировать политическую нестабильность, какие средства здесь наиболее эффективны?
В-четвертых, возможно ли использовать в современном взаимозависимом мире методы "дестабилизаций" потенциальных противников, не рискуя нанести ущерб собственным интересам?
Данная монография призвана дать если не ответ, то хотя бы почву для дальнейших исследований по поставленным вопросам.
Глава 1. Опыт и технологии применения стратегии дестабили-зации в доядерный и ядерный век
ј 1. Военные и невоенные средства политики
Государство с древнейших времен выступало высшей формой организации общества. Это территория, на которой распространен единый тип организованного определенным образом человеческого общежития. При этом пределы государства не всегда были жестко фиксированы. Практика общественного и государственного строительства знала примеры существования государств, не имевших четких границ как, например, государства кочевников. Однако единые законы, культура и социальный быт объединяли массу кочевых племен в государство.
Людям свойственно противопоставлять себя другим. Человек обычно делит всех живущих в этом мире на "своих", "чужих" и "нейтралов", до которых ему нет дела. И если у индивида это противопоставление не всегда является доминантой в поведении, то у социума грани отделяющие "своего" от "чужого" и "нейтрала", как правило, на протяжении большей части истории человечества, были довольно четко определены. При этом в общественном представлении самый распространенный синоним понятию "чужой" - "враг".
Поводы для конфликтов между соседями даже географически удаленными друг от друга находились всегда и во все века: грабительские набеги, захват рабов и имущества; борьба за земли и спорные территории, за колонии; конкуренция за источники сырья и рынки сбыта товаров. Сейчас выражаются опасения, что в ближайшем будущем нехватка питьевой воды во многих странах может привести к новым опустошительным войнам за этот ресурс. "По всему миру источники воды по-прежнему засоряются, портятся и приходят в негодность. Последствия этого для человечества крайне тяжелые. Недостаток воды угрожает экономическому и социальному состоянию и является потенциальным источником войн и конфликтов", заявил Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, выступая на Азиатско-Тихоокеанском саммите в 2006 г.
Даже не имеющие ни к кому особых претензий государства всегда с большой подозрительностью смотрели на усиление соседей в военной и экономической мощи, их успехи в колониальной политике, поскольку это нарушало сложившееся равновесие сил.
Принцип поддержания "баланса сил" на протяжении всего Нового и отчасти Новейшего времени определял содержание европейской политики. Например, в XIX веке основные коалиции складывались против государств, которые могли претендовать на доминирующие позиции на континенте: наполеоновской Франции в начале века, России в середине века, Германской империи - в конце века.
Можно ли считать, что мотивы прошлого, порождавшие конфликты уже не действуют в современном мире? Едва ли это так. По мнению известного американского аналитика Д. Фридмана характер мировой политики XXI века будет определяться двумя противоборствующими стратегиями. "Одна будет проводиться второразрядными державами, стремящимися сдерживать и контролировать Соединенные Штаты. Вторая определится массированными акциями США по предотвращению формирования направленной против них коалиции". Иначе говоря, обеспечив себе в конце ХХ века мировое лидерство, США будут видеть в усилении любой державы, способной угрожать их позициям, угрозу своим интересам, которая будет устраняться как военными, так и невоенными средствами. По мнению Фридмана, с одной стороны, "Соединенным Штатам нет необходимости выигрывать войны. Достаточно предотвращать попытки оппонентов создавать против них представ-ляющие угрозу коалиции". С другой стороны, "В двадцать первом веке произойдет серия конфликтов с коалициями второстепенных держав, стремящимися влиять на США, и Соединенными Штатами, проводящими военные операции с тем, чтобы их разрушить. В XXI веке будет больше войн, чем было в ХХ".
Действительно, на протяжении многих столетий разрабатывались способы устранения возможных угроз интересам государства со стороны соседей. В течение всей истории совершенствуется оружие нападения и обороны, способы и методы ведения боевых действий. Однако обезопасить себя от врагов можно не только военными средствами. Большую роль в обеспечении безопасности общества играет умение управлять государством, искусство политики. Уже в древности люди поняли, что сочетание политических методов с военными дает оптимальные результаты. Восприятие политики как искусства возможного и понимание истоков прочности государства, подсказывали, что нужно делать, чтобы подорвать позиции соседей.
Немецкий военный теоретик XIX века фон Клаузевиц рассматривал войну как продолжение политики, считая, что масштабы и интенсивность военных усилий определяются целями, которые ставят себе противоборствующие стороны. Одно дело - война, ведущаяся во имя решения ограниченных задач (например, незначительные территориальные приращения) другое - война, которую стороны ведут на сокрушение друг друга. "...Политическая цель, являющаяся первоначальным мотивом войны, служит мерилом как для цели, которая должна быть достигнута при помощи военных действий, так и для определения необходимых усилий", - писал Клаузевиц.
Разумеется, война это наиболее радикальный способ разрешения конфликтов и достижения политических (или экономических) целей. В то же время, этот способ связан с наибольшими издержками, людскими потерями, рисками. И задолго до Клаузевица мыслители пришли к выводу, что цели войны могут быть достигнуты средствами политики. "Лучшее из лучшего - покорить нужную армию не сражаясь. Поэтому самая лучшая война - разбить замыслы противника; на следующем месте - разбить его союзы; на следующем месте разбить его войска. Самое худшее - осаждать крепости", - писал древнекитайский военный теоретик V - VI вв. до н.э. Сунь-цзы. Перефразируя эту мысль применительно к реальностям ХХ века, английский военный теоретик Б.Х. Лиддл Гарт утверждал: "Убить человека в бою это значит всего-навсего уменьшить армию только на одного солдата, в то время как живой, но лишенный присутствия духа человек является носителем страха, способным вызвать эпидемию паники. Воздействие на психологию командира может свести на нет боеспособность его войск. Психологическое же воздействие на правительство страны может оказаться достаточным, чтобы лишить это правительство всех имеющихся в его распоряжении ресурсов, и тогда меч выпадет из его парализованной руки". "С развитием общества чисто военные знания сами по себе стали недостаточными. Теперь войны вклю-чают не только армии, сражающиеся между собой на обособленных театрах войны, но целые государства; не только генералов, но и государственных деятелей и народ; не только стратегию, но и политику; не только военную науку, но и дипломатию, экономику и общественные науки. Тотальный характер войны, все охватывающий, всюду проникающий характер современного столкновения, ведет к тому, что все больше значение приобретают невоенные стороны войны", - писал еще в 1950-е гг. известный военный теоретик Л. Фарраго.
Такие методы ослабления противника, как подрыв его морального духа, устранение, нейтрализация или вербовка военных и политических лидеров и т.д. были описаны уже в Ветхом завете. Принцип "разделяй и властвуй" был известен и в Римской империи, которая в период своего упадка предпочитала защищаться от натиска "варваров" руками наемников из их среды, перешедших на ее сторону. В историю вошло искусство и коварство дипломатии Византийской империи, которые, не в меньшей степени, чем военная сила, позволила ей почти тысячелетие сохраняться в окружении в основном враждебных ей государственных образований и племен.
ј 2. Приемы ослабления внешних противников в Средние века и ранее Новое время.
Разумеется, в каждую историческую эпоху ее специфика определяла рамки, возможности и характер использования невоенных средств борьбы с конкурентами.
Так, к числу факторов уязвимости европейских государств Средневе-ковья и отчасти Нового времени, которые использовались их соперниками, относились следующие.
Во-первых, ключевую роль в принятии политических решений играл узкий круг лиц, монарх и его ближайшее окружение. История этого времени дала обильный материал многим писателям, в частности В. Скотту, А. Дюма, для написания увлекательных романов, она преисполнена придворными интригами, заговорами, в которых нередко участвовали послы и резиденты иностранных держав.
При этом прослеживается четкая тенденция: при слабых монархах, склонных полагаться на свое окружение, основные усилия внешних противников государства прилагались к тому, чтобы устранить от двора наиболее ярких и одаренных лиц. При сильных, или хотя бы способных самостоятельно принимать решения властителях они сами становились объектом интриг, поскольку смена первого лица государства в результате заговора создавала вероятность изменения политического курса.
Например, российский император Павел I (1796-1801), недовольство которым в среде высшей знати было довольно велико пал жертвой заговора лишь тогда, когда по его решению Российская империя вышла из коалиции стран, противостоящих революционной Франции и начала подготовку к войне с Англией, походу на Индию. Великобритания выиграла эту войну, даже не дав ей начаться. Английский посол в Петербурге Уитворт, не жалея денег, наладил контакты с враждебными императору офицерами гвардии, высшими чиновниками - итогом стал переворот и убийство Павла I в Михайловском замке. Пришедший ему на смену Александр I вернул страну к участию в антифранцузских коалициях.
Несколько иной была ситуация в странах Востока где традиционно существовала весьма влиятельная прослойка государственной бюрократии, игравшая решающую роль в управлении. Без ударов по этой прослойке дестабилизировать общество было невозможно. Соответственно возник и инструмент выполнения подобной функции. В XI веке дала о себе знать ставшая ныне легендарной секта Хашашаинов ("курителей гашиша") или в европейском произношении, "ассассинов". Первоначально ее возглавлял некто Хасан ибн ас-Саббах (так называемый "Царь горы"). По всей видимости, для подготовки ничего не боящихся и хорошо подготовленных убийц-смертников использовались методы зомбирования. В течение последующих полутора веков ассассины убили сотни халифов и султанов, военачальников и представителей официального духовенства существенно дестабилизировав политическую ситуацию в странах Востока. Мотивы их действий до сих пор не ясны. Исходили они из неких религиозных представлений или выполняли платные заказы - неизвестно. Впоследствии они были уничтожены монгольскими завоевателями.
Во-вторых, в эпоху, когда не было понятия "гражданства" (в Европе оно впервые возникло в годы Великой Французской революции), его заменяли такие категории, как подданство и лояльность. Распространение сомнений в легитимности верховной власти подрывало стабильность общества. Верность государю заменяла патриотизм XIX - XX веков, соответственно, если монарх оказывался "не настоящим" или появлялся кандидат на трон, способный доказать обоснованность своих претензий, государство оказывалось охвачено хаосом.
Вопрос о том, кто имеет право занимать тот или иной престол нередко становился причиной династических войн. Такими были Столетняя война между Англией и Францией, война Алой и Белой розы в Англии, война за Испанское наследство, многочисленные усобицы на Руси за право занимать трон Великого князя и т.д.
На Руси особая роль монарха породила такое явление, как самозванчество. Выдвижение и поддержка самозванцев, претендующих на тот или иной трон, стали одним из инструментов невоенного достижения политических целей. Так, Речь Посполитая в XVII веке едва не выиграла противоборство с Москвой за контроль над русскими землями, поддержав Лжедмитрия I, а затем и Лжедмитрия II. В Крестьянской войне XVIII века вождь повстанцев, Емельян Пугачев, выдавал себя за чудом спасшегося от смерти императора Петра III. По мнению некоторых историков, он даже получал финансовую помощь от зарубежных недругов Екатерины Великой, недовольных победами России над Османской империей.
Даже в "просвещенном" XIX веке декабристы в России выбрали для переворота момент, когда страна временно оказалась без суверена. Как хорошо известно, после смерти Александра I присягу начали приносить его старшему брату, Константину, который отрекся от престола в пользу младшего брата, Николая. Декабристы рассчитывали захватить правящий Сенат врасплох и заставить сенаторов принять Манифест об отмене самодержавия. Поскольку они опоздали, и сенаторы успели присягнуть новому императору, восстание оказалось обречено на поражение.
Отречения от престола императора Николая II в России в феврале 1917 г., равно как и кайзера Вильгельма II в Германии в 1918 г. также имели далеко не чисто символическое, условное значение, как это может представляться в XXI веке. Это освободило тех, кто еще считал себя подданными государей от присяги (а это была значительная часть кадрового офицерства), обеспечив им возможности выбора своего места в борьбе за определение будущности своих стран как их граждан.
В-третьих, особую роль в политической жизни прошлого играли религиозные факторы. В странах Европы, социальные по своей сути выступления против существующих порядков, освященных как незыблемые католической церковью, нередко сопровождались выдвижением еретических с ее точки зрения идей.
Например, в 1524-1525 гг. земли Священной Римской империи германской нации были охвачены Крестьянской войной, которая началась под религиозными лозунгами. В среде восставших особой популярностью пользовались идеи анабаптиќстов. Они отрицали не только официальную католическую церќковь, но и Священное Писание, считая, что каждый верующий моќжет получить откровение Господа, обратившись к нему душой и сердцем.
Главной идеей восстания, охватившего Швабию, Вюртемберг, Франко-нию, Тюрингию, Эльзас и альпийские земли Австрии, было установление Царства Божия на земле. Как считал один из его дуќховных лидеров Т. Мюнцер (1490-1525), путь к этому царству лежит через ниспровержение монархов, уничтожение монастырей и замќков, торжество полного равенства. Восставшие требовали восстановления общинного землевладения, отмены повинностей и реќформы церкви.
Подъем "третьего сословия", приобретающего экономическую власть, но бесправного в политическом отношении, сопровождался возникновением различных протестантских учений, отвергавших роль католической церкви. Лютеранство, кальвинизм, англиканство, пресвитерианство и другие религиозные течения обеспечивали идейную основу первых буржуазных революций в Нидерландах и Великобритании.
Поддержка единоверцев в других странах, выдвижение религиозных идей, равно как апелляция к защите традиционных религиозных ценностей играли весьма значимую роль в межгосударственном соперничестве. "Дранг нах остен", натиск на Восток средневековых германских рыцарей в X-XIII вв., сопровождался внедрением на покоренных славянских землях католической религии. Во время войн, которые вели католические Испания и Франция против англиканской Великобритании в раннее Новое время, приверженцы католицизма на территории последней (особенно многочисленны они были в Ирландии) подвергались преследованиям как возможные союзники внешнего врага. Во Франции таковыми считались гугеноты, принадлежащие к протестантской ветви христианства.
Напротив, верность православию помогла русским землям выстоять в годы Великой смуты XVII века. Слухи о том, что Лжедмитрии, а затем претендовавший на Московский престол польский королевич Владислав намерены ввести в стране католичество, были важнейшим фактором, позволившим собрать ополчение под руководством Минина и Пожарского.
Возможности экономического воздействия в период преобладания натурального хозяйства были ограничены, тем не менее, оказание финансовой помощи единомышленникам по вере или по политическим целям в других странах выступало неотъемлемым элементом влияния на их развитие. Инструментом политического влияния (или давления) выступало и предоставление займов на определенных условиях.
ј 3. Инициирование политической нестабильности в промышленную эпоху
XIX и особенно ХХ века ознаменовались глубокими переменами в политической жизни ведущих стран мира, особенно Европы, что весьма существенно изменило возможности и средства дестабилизаций.
Прежде всего, роль монархического начала в общественной жизни даже там, где сохранились монархии, сократилась. Главной консолидирующей основой нации стал выступать не принцип верности суверену, а идеи гражданственности, патриотизма, закрепленные в конституциях. Они фиксировали, кто может иметь статус гражданина, какие права и обязанности из этого вытекают. В ряде стран царствующие дома сохранились - но лишь как дань традиции, их властные функции были существенно урезаны.
Далее в политическую жизнь в странах демократии, по мере расширения рамок избирательного права, все больше вовлекались широкие слои населения, формировалось разнородное, раздираемое внутренними противоречиями, гражданское общество. Сложились массовые политические партии, членов которых консолидировала приверженность определенной идеологии, политической программе. Фактически, они заместили (хотя и не полностью вытеснили) идентичность на основе религиозных факторов.
Появились новые каналы влияния на восприятие массами реальностей окружающего их мира. Уже в XIX веке возникли первые средства массовой информации (СМИ) - газеты, листовки, прокламации, которые с распространением грамотности стали оказывать возрастающее воздействие на умы людей. В ХХ веке их дополнило радио, получившее широкое распространение еще в 1920-е гг., с 1930-х гг. в наиболее развитых странах начались эксперименты и с телевидением.
На политику государств, вступивших в промышленную, а затем и индустриальную эпоху, большое влияние стали оказывать интересы захвата и сохранения рынков сбыта продукции, доступа к выгодным сферам вложения капиталов или внешним источникам финансирования собственного развития, сырью и ресурсам, торговым путям. Возникли такие мотивы ведения войн, как обеспечение свободы торговли (пример - опиумные войны против Китая в 1840-1842 гг. и в 1856-1860 гг.), захват ключевых позиций на морских коммуникациях. Так испано-американская война 1898 г., главным образом, должна была обеспечить военно-морское присутствие США на Филиппинах и на Кубе, что было важным этапом политики обеспечения американского контроля над акваториями Атлантического и Тихого океанов.
В новую эпоху приемы и методы невооруженного воздействия на по-литику зарубежных государств также претерпели определенные изменения. Их арсенал пополнился таким средством воздействия, как экономическая блокада. Ее результативность оказывалась тем выше, чем больше ставшее ее жертвой государство зависело от внешней торговли. Большие надежды на действенность этой меры возлагал Наполеон I, введший континентальную блокаду против Великобритании (1806-1814). Правда, она оказалась малоэффективной. Англия уже начала превращаться в "промышленную мастерскую мира" и от блокады больше пострадали экономики Франции и подчиненных ей стран, чем господствующая на морях Британия.
Политические убийства не полностью ушли из арсенала средств дос-тижения целей внешней политики, но они стали играть иную роль, чем в прошлом. Роль личностей в политической жизни в какой-то мере сократи-лась. К власти, во всяком случае, в странах демократии, чаще всего приходили команды единомышленников, связанные определенными предвыборными обязательствами, идеологией возглавляемой ими партии. Смена лидера в результате болезни, случайной смерти или его дискредитации как правило, не могла привести к радикальному пересмотру политики, скорее - каких-то отдельных ее аспектов.
Можно отметить, что даже в тоталитарных режимах, классическим признаком которых является наличие харизматического лидера, его преждевременный уход из жизни не вел к кардинальным переменам. Если тоталитарная идеология уже достаточно прочно утвердилась в обществе и еще не была дискредитирована событиями, смена первого лица усиливала или ослабляла режим, но не меняла его качественные характеристики и внешнеполитические цели. Так, смерть В.И. Ленина не привела к отказу от целей строительства социализма в СССР, поддержки, по линии Коминтерна, революционных движений за рубежом. Уход из жизни Ким Ир Сена не изменил политического облика Северной Кореи.
Были, конечно, и исключения связанные с теми, относительно несущественными с точки зрения общей направленности политики аспектами, которые имели большую значимость для определенных, заинтересованных в их изменении кругов. Например, в 1934 г. гитлеровской агентурой были убиты король Югославии Александр и министр иностранных дел Франции Ж.Л.Барту, сторонники создания системы европейской безопасности, что затруднило бы Германии развязывание войны реванша. Никто не мог питать уверенности, что останься эти лидеры в живых такая система была бы создана - у нее было немало противников, особенно в Великобритании и Польше. Тем не менее, руководство фашистской Германии предпочло не рисковать.
Относительно новым явлением, связанным с политическими убийствами в XIX - XX веках стала революционно-террористическая деятельность.
Сам термин "терроризм", как понятие, впервые стал официально ис-пользоваться в годы Великой французской революции. Тогда он подразумевал государственный терроризм, запугивание общества властью репрессиями, физическим уничтожением ее реальных и возможных противников.
О терроре как инструменте дестабилизации общества начали говорить и писать примерно со второй половины XIX века. Террор того времени предполагал не отдельные, "точечные" политические убийства, а серию акций, направленных против заметных фигур во властных структурах, это напоминало действия ассассинов средневековья. Инициаторы террористических актов рассчитывали парализовать деятельность государственных институтов, заставить их изменить свою политику, побудить общество говорить о себе и своих целях. Как писал один из руководителей партии эсеров Б.Савинков, террор это - "борьба с существующим строем посредством устранения тех представителей его, которые будут признаны наиболее преступными и опасными врагами свободы. Устраняя их, Боевая организация не только совершает акт самозащиты, но и действует наступательно, внося страх и дезорганизацию в правящие сферы, и стремится довести правительство до сознания невозможности сохранить самодержавный строй".
При этом, организации, прибегающие к методам террора, как правило, не ограничивались им. Они также вели пропаганду в массах, готовили революционные выступления. Нередко последнему придавалось большее значение, чем собственно террору. Важная особенность их тактики состояла в том, что они стремились, насколько это было возможно, ограничивать, в общем-то, неизбежные жертвы среди рядовых граждан. Террор не был направлен против всех государственных чиновников, офицеров полиции и армии, а лишь против тех, кого революционеры относили к наиболее злостным сатрапам противостоящих им режимов. Иначе говоря, вынесению "приговора" предшествовал своего рода "революционный суд", что придавало терроризму ореол своего рода законности. Эта тактика нередко вызывала симпатии тех слоев общества, которые крайне негативно относились к властям, но не были готовы открыто бросить им вызов.
Очень показательным было в этом плане дело В.И. Засулич. Она в 1878 году стреляла в градоначальника Петербурга Ф.Ф. Трепова (он был ранен), по распоряжению которого к политическим заключенным применялись меры физического воздействия. Суд присяжных оправдал В.И. Засулич, а Трепов был вынужден уйти в отставку. Это наглядно показывает настроения, существовавшие в российском обществе, его отношение к "бомбистам" и "террористам".
Первыми в Европе приобрели широкую известность заговорщически -террористические организации в Италии. Примерно в 1820-е гг. широкие масштабы приобретает деятельность братства карбонариев, которые сначала предупреждали, а потом убивали помещиков, притесняющих крестьян, чиновников монархических режимов, представителей австрийских властей, контролирующих земли северо-востока Италии. Знаменитая мафия, зародившаяся на Сицилии, первоначально стремилась к установлению неформальной, негосударственной власти на острове, защищающей интересы простого народа от чиновников монархического режима Бурбонов, правящих Неаполитанским королевством. В самом Неаполе возникла тайная организация "Коммора", ведущая борьбу с монархией Бурбонов.
На протяжении XIX века деятельность нелегальных и полулегальных террористических и революционных организаций (не все они прибегали к террору) приобрела общеевропейские масштабы. Их развитию, несомненно, способствовало то обстоятельство, что при отсутствии демократии или ограничении (возрастным, имущественным цензом, цензом оседлости) избирательных прав, противники существующих политических режимов не могли рассчитывать на достижение своих целей конституционными средствами.
Лидеры и идеологи политических организаций, запрещенных на родине, подвергаясь преследованиям, нередко вынуждены были какое-то время проводить в эмиграции. Так эсеры, анархисты, социал-демократы, покидая Россию, фактически создавали заграничные филиалы руководства своих партий в более свободных странах, обычно Швейцарии и Великобритании.
Постепенно произошло сближение идейно-теоретических установок многих антисистемных, революционных организаций разных стран, что облегчило им налаживание международных связей. Наиболее далеко на этом пути продвинулись социал-демократы, опирающиеся на марксистскую идеологию. Небезуспешно сотрудничали анархисты и анархо-синдикалисты, идеи первых были популярны в молодежной среде, вторые имели опору во многих профсоюзах. Фактически в промышленных странах возникла система сетевых организаций, координирующих свои действия, но не имеющих единого руководящего центра. Попытки его создания в виде Коммунистического Интернационала, и I Интернационала завершились неудачно, поскольку их деятельность незамедлительно оказывалась в центре внимания полицейских служб. Обе эти организации вынуждены были самораспуститься. Иной была судьба II Интернационала, представлявшего собой объединение в основном легально и самостоятельно действующих социалистических и социал-демократических партий. Он не пытался непосредственно руководить ими и прекратил свое существование лишь с началом первой мировой войны.
В России многие местные организации эсеров и социал-демократов возникали стихийно, не имели постоянных контактов с руководящими звеньями своих партий. Это крайне затрудняло силам охраны правопорядка борьбу с революционными и террористическими организациями. Уничтожение одной-двух их ячеек наносило им лишь незначительный ущерб, не позволял выйти на центральные, руководящие структуры. Более эффективным методом выступало использование тайных агентов таких, как Е. Азеф в партии эсеров. Департамент полиции Российской империи начал систематически отслеживать деятельность революционных организаций за границей, в том числе путем внедрения в них своей агентуры с 1883 г.
Расхождения в тактике, представлениях о конечных целях побуждали антисистемные структуры конфликтовать и полемизировать друг с другом (например, анархисты были исключены из I Интернационала, российские социал-демократы вели ожесточенную дискуссию с народниками и эсерами). Однако в тех ситуациях, когда можно было нанести удар такому общему противнику как властные структуры, антисистемные силы, с готовностью шли на сотрудничество друг с другом (позднее нередко сменявшееся конфронтацией). Здесь уместно вспомнить примеры Парижской Коммуны, первой и второй революций в России, гражданской войны в Испании 1936-1939 гг. и т.д.
Возникновение международной сети конкурирующих и взаимодейст-вующих нелегальных и полулегальных структур, в рядах которых было немало агентов тайной полиции европейских держав, создало возможности взаимодействия последних в борьбе с революционерами и террористами, которые нередко воспринимались как общая угроза. В то же время, с обострением соперничества между ведущими странами мира возник соблазн - руками внутренней радикальной оппозиции ослабить своих конкурентов на международной арене. С началом ХХ века учащаются попытки использования внутренних антисистемных сил для дестабилизации недружественных держав.
Так известно об усилиях Японии во время русско-японской войны повлиять на ситуацию в Российской империи. В заговоре участвовали бывший военный атташе Японии в Петербурге М. Акаси и один из лидеров революционного движения Финляндии К. Циллиакус. На полученные от японской разведки деньги было закуплено 16 тыс. винтовок, 3 млн. патронов, 3 тыс. револьверов, взрывчатые вещества. На пароходе "Джон Графтон" это вооружение должно было быть доставлено из Великобритании тогда союзной Японии к побережью Финляндии, однако он налетел на мель, и большую часть оружия удалось перехватить властям.
ј 4. Опыт политики дестабилизаций в мировой войне 1914-1918 гг.
К методам инициирования политической нестабильности во враждебных ей государствах прибегла и Германская империя в условиях, когда ей начало грозить поражение в первой мировой войне.
Первым объектом вмешательства стала Ирландия - "белая колония" Великобритании, в которой никогда не угасали стремления к обретению независимости. На вооруженную борьбу против британского правления ирландцы поднимались неоднократно - в 1798, 1803, 1848 и 1867 годах.
Один из лидеров ирландского освободительного движения Дж. Конноли еще в годы англо-бурской войны выдвинул лозунг - "Трудности для Англии - шанс для Ирландии", фактически упредив идею В.И. Ленина о "превращении империалистической войны в гражданскую". Ко времени первой мировой войны в Ирландии действовали массовые организации, видящие свою программу-минимум в изменении ее статуса в составе Соединенного Королевства, программу-максимум - в достижении независимости.
Немцы еще до войны установили связи с лидерами национально-освободительных движений Ирландии. 26 июля 1914 года ирландские революционеры получили из Германии 1,5 тыс. винтовок и 45 тыс. патронов.
С наступлением 1916 года начинается непосредственная подготовка к восстанию. К этому времени один из активистов ирландского национального движения - сэр Р. Кейсмент при содействии германского командования формирует в Германии из военнопленных ирландцев Ирландскую бригаду.
9 апреля 1916 г. из германского порта Любек вышло судно с грузом из 20 тыс. винтовок, предназначенных ирландским революционерам. Но корабль был перехвачен британцами. 22 апреля 1916 г. его команда открыла кингстоны и потопила судно. Оружие, предназначавшееся повстанцам, пошло на дно.
В другом немецком порту - Вильсхавене 12 апреля 1916 года Кейсмент поднялся на борт субмарины U-19 германских ВМС, которая должна была доставить его в Ирландию. Именно ему предстояло встать во главе восстания. Однако высадившийся на берег, Роджер Кейсмент был арестован офицерами Королевской Ирландской полиции.
Тем не менее, в понедельник 24 апреля 1916 г. в 12:00 часов в Дублине начинается восстание. Около двух тысяч повстанцев захватили несколько зданий в центре города, главпочтамт и вокзалы, провозгласили создание временного правительства.
Британские вооруженные силы оперативно отреагировали на создав-шуюся угрозу. К 30 апреля 1916 года английские войска восстановили контроль над городом. Все руководители восстания, 15 человек, были расстреляны. А 3 августа 1916 года состоялась казнь Р. Кейсмента, обвиненного в государственной измене.
Организованная на территории Великобритании операция не принесла ее инициаторам каких-либо положительных результатов. Англичанам даже не потребовалось снимать с европейского театра военных действий какие-либо части для переброски их в метрополию.
Вместе с тем Пасхальное восстание спровоцировало другие незапланированные немецкими военными результаты, которые уже не могли им помочь в войне.
Репрессии англичан при подавлении этого выступления быстро превратили его зачинщиков в глазах большинства ирландских католиков в героев. Начиная с 1919 года, на территории Ирландии развернулась партизанская война, которая привела к освобождению большей части "Зеленого острова" (кроме шести графств Северной Ирландии, где значительную часть населения составляли протестанты). Но к этому времени Германия уже проиграла войну.
Успешнее действовала германская агентура на территории Российской империи.
Инициирование политической нестабильности Германией на территории России началось задолго до первых залпов первой мировой войны. Хорошо известна история разоблачения шпионского центра, действовавшего в России в 1909 - 1915 г. под руководством полковника Мясоедова, близкого к военному министру Сухомлинову. Однако агентурной разведкой дело не ограничивалось. С последней трети XIX века в Российскую империю, при финансовой поддержке германского правительства, начинается массовый приток иммигрантов из Германии. По данным переписи 1897 г. среди жителей царской России, число немцев (т.е. людей, считающих немецкий язык родным) составляло 1813 тыс. чел., из них 1488 тыс. жили в приграничных с Германией и Австро-Венгрией губерниях. Селились они в стратегически значимых районах, возле крепостей Дубно, Ковно, Ивангород, вдоль магистралей Киев - Брест-Литовск, дорог, ведущих к Петербургу и Москве. Когда в 1887 г. в России был принят закон, запрещавший иностранным подданным селиться и приобретать недвижимость в приграничных районах, немцы стали принимать "двойное подданство". Еще в 1881 г. генерал Косич, начальник штаба Киевского военного округа писал: "Наплыв немецких поселений в Юго-западном крае дал основание предполагать, что все это идет систематически и поддерживается германским правительством, что у нас организуется и обучается целое германское воинство". Если учесть также значительный масштаб присутствия германского капитала в России то следует заключить, что разведка и генштаб Германии были прекрасно осведомлены о состоянии ее армии, экономики и общества.
Немцы как и в случае с Ирландией не создали, а использовали немногочисленную радикальную революционную группу - РСДРП(б). Германская разведка отслеживала деятельность всех организаций революционного спектра в России. Особое внимание привлекла позиция такого политического лидера, как В.И. Ленин, во всеуслышание заявлявшего о желательности поражения своего правительства в империалистической войне и необходимости превращения войны мировой в войну гражданскую. Он, как и заговорщики в Ирландии, считал начавшуюся войну благоприятным моментом для вооруженного выступ-ления и захвата власти.
Тот факт, что группа русских революционеров во главе с В.И. Лени-ным прибыла в Петроград из нейтральной Швейцарии через территорию находящейся в состоянии войны с Россией Германии, никогда не отрицался советской историографией, хотя сам по себе он достаточно красноречив и одиозен. Но, при этом, в официальных изданиях подчеркивалось, что лидер большевиков не вступал в какие-либо прямые контакты с представителями германских властей, все переговоры с ними велись через Ф.Платтена, секретаря Швейцарской социалистической партии. Отмечалось, что по территории Германии российские революционеры ехали в запломбированном вагоне, в условиях строгой секретности.
Когда в июле 1917 г. Временное правительство обвинило руководство партии большевиков в том, что оно финансируется Германией и является германской агентурой, эти обвинения были категорически отвергнуты и опровергались до тех пор, пока не рухнула власть КПСС. Однако зарубежные историки не были ограничены идейно-политическими соображениями. Открытие материалов министерства иностранных дел Германии после ее поражения в 1945 г. позволило доказать, что до 31 января 1918 г. правительство Германии выделило на "пропаганду" в России 40 млн. марок (марка тогда была несколько меньше царского рубля) В одной из записок министра иностранных дел Германии Рихарда фон Кюльмана, говорилось: "Главную цель нашей дипломатии в войне составляло разрушение Антанты и последующее создание приемлемой для нас политической конъюнктуры. Россия, как нам представлялось, была важнейшим звеном во вражеской цепи. Поэтому нашей задачей стало постепенное ослабление и, по возможности, удаление этого звена. Таковы были цели подрывной деятельности, которую мы вели в России в тылу, - развитие сепаратистских тенденций и поддержка большевиков. Только получив от нас существенную постоянную помощь (по разным статьям и через разные источники), большевики смогли создать свой главный орган - газету "Правда" - и вести через него энергичную пропаганду, а значит, расширять изначально узкую социальную базу своей партии".
Наиболее подробно схему поступления денег большевикам из Герма-нии описал известный историк Д.А. Волкогонов. Со стороны Германии связь поддерживал немецкий социал-демократ, выходец из России, предприниматель Александр Лазаревич Парвус (Гельфанд), со стороны большевиков - Яков Станиславович Ганецкий (Фюрстенберг), доверенное лицо В.И. Ленина. Ганецкий создал в столице нейтральной Швеции Стокгольме фирму, которая на германские средства закупала различные товары, затем они реализовывались в России. Полученные от этой операции "отмытые" деньги размещались в различных банках, и затем использовались на нужды партии большевиков (выпуск газет, листовок, закупка оружия, выплата зарплат "профессиональным революционерам" и т.д.). Как убедительно доказывают историки М. Геллер и А. Некрич, малочисленная партия, казна которой к февралю 1917 г. была почти пуста, без внешней поддержки никак не смогла бы издавать в апреле 1917 г. 17 ежедневных газет тиражом в 320 тыс. экземпляров.
Более того, большевики продолжали получать помощь от Германии и после взятия ими власти и заключения Брест-Литовского мира. Так, 5 июля 1918 г. посол Германии в Москве, граф Мирбах, шлет шифрограмму в Берлин в которой говорится: "Фонд, который мы имели в своем распоряжении для распределения в России, весь исчерпан. Необходимо поэтому, чтобы секретарь имперского казначейства предоставил в наше распоряжение новый фонд. Принимая во внимание вышеуказанные обстоятельства, этот фонд должен быть по крайне мере, не меньше 40 млн. марок.
Получение германской помощи лидерами большевиков можно считать доказанным, но проблема оценки их действий остается спорной. Наиболее простое суждение - высказанное Д. Волкогоновым, состоит в том, что "Ленин совершил величайшее предательство нации, стал историческим преступником". Эта оценка представляется излишне эмоциональной и малоубедительной.
К В.И. Ленину отнюдь не подходят такие определения, как "агент Германии" или "агент влияния" Германии. Напомним, что под "агентом" следует понимать засланного или завербованного платного сотрудника зарубежных спецслужб, послушно реализующего их указания. "Агент влияния", по тем или иным мотивам, чаще всего по своим убеждениям, осознанно выбирает модель поведения объективно, полностью или частично, отвечающую интересам той или иной зарубежной державы, не обязательно рассчитывая на какие-то личные выгоды для себя (хотя это тоже не исключено). Однако В.И.Ленин не был ни "платным агентом", ни германофилом.
В.И.Ленин и его окружение пытались использовать заинтересован-ность германского генштаба в выходе России из войны для достижения собственных целей, связанных с инициированием "мировой революции". При этом сама Германия рассматривалась как первый и основной объект инициирования политической нестабильности. Как пишет известный ученый и политик В.Л. Шейнис, "Не тороплюсь признать предательством "немецкие деньги" у Ленина: можно посчитать, что вождь большевиков помогал германскому генштабу выводить Россию из войны, а можно - что генштаб оказался орудием Ленина по развязыванию германской революции, и каждая версия будет опираться на факты".
Большевики в краткосрочном плане проиграли. Россия, ставшая Советской, не только потеряла значительную территорию, выплатила контрибуцию, но и сделала решающий шаг к гражданской войне. Унизительные условия мира оттолкнули от большевиков их политических союзников, левых эсеров, которые начали готовить новый переворот. Значительная часть интеллигенции, офицерства, первоначально занявших нейтральную позицию по отношению к Советской власти, стали склоняться к поддержке антибольшевистских сил. Страны Антанты, США и Япония получили повод для захвата портов России (Мурманска, Архангельска, Владивостока). Там находились склады оружия и боеприпасов, которые большевики, якобы, собирались передать Германии. Наконец уже начинающаяся, вялотекущая гражданская война на окраинах страны стала серьезной угрозой власти большевиков после мятежа чехословацкого корпуса. Он был сформирован из военнопленных - чехов и словаков, граждан Австро-Венгрии, готовых сражаться за независимость своих народов. Несмотря на то, что была достигнута договоренность о выводе корпуса (около 50 тыс. чел.) с территории России через Владивосток, слухи о том, что большевики намерены сдать его властям Австро-Венгрии не прекращались. Попытки разоружить корпус подтолкнули его к мятежу, который стал прологом к распространению гражданской войны на большую часть территории страны.
Тем не менее, стратегически большевики переиграли германский ген-штаб. В советской историографии развитие революционного движения в Германии рассматривалось как преимущественно спонтанный процесс, вы-званный факторами внутреннего развития этой страны в условиях изнуряющего ее продолжения военных действий. Влияние Советской России ассоциировалось исключительно с силой примера, вдохновившего германских "левых", спартаковцев, на действия, ведущие к захвату власти с использованием опыта партии большевиков. Однако обменом опытом дело не ограничивалось. Каналы связи с Германией и другими странами через нейтральную Швецию позволили большевикам установить контакты с единомышленниками за рубежом. Уже в январе 1918 г. в Петербурге собирается совещание представителей левых фракций социал-демократического движения ряда европейских стран, это был первый шаг к созданию Коминтерна. Совещание обращается ко всем левым силам, готовым "стать на путь революционной борьбы против своих правительств" и поддержать Советскую власть. При ЦК РКП(б) создается Федерация иностранных групп, сконцентрировавшая внимание на работе с военнопленными из Германии и союзных ей стран. Возвращаясь из плена после заключения Брест-Литовского мира они вели работу по подготовке революций в своих государствах. При этом, речь шла о тысячах человек, принявших большевистскую идеологию.
Особенно большие масштабы операции по дестабилизации Германии приобрели с открытием в Берлине 19 апреля 1918 г. советского полномочного представительства (посольства). В Берлине и Гамбурге появились советские консульства, в ряде городов Германии и нейтральной Голландии открылись отделения советского Берлинского информационного бюро.
Посольство выполняло обычные для дипломатических представи-тельств функции - вело легальную разведывательную деятельность, налаживало контакты с германскими бизнесменами, привлекая их перспективами выгодных вложений в Россию, с влиятельными политиками и лидерами партий, при этом явное предпочтение отдавалось спартаковцам. Однако все это было лишь прикрытием основной деятельности. Посольство финансировало (и соответственно определяло содержание) более десяти легальных лево-социалистических газет. Одновременно нелегально распространялись сотни тысяч листовок, печатание которых было налажено в самой Германии с помощью спартаковцев. Дипкурьеры (до 200 человек) распространяли их в соседних с Германией странах, а через нейтральную Голландию революционная литература попадала и в страны Антанты. Наконец, действующие в под-полье ячейки спартаковцев получали по нелегальным каналам оружие и боеприпасы. Как писал в 1919 г. полномочный представитель Советской России в Германии Иоффе, "в подготовке германской революции российское посольство все время работало в тесном контакте с германскими социалистами". На эту работу было израсходовано не менее 14 млн. германских марок. Поскольку собственными крупными финансовыми средствами Советская Россия тогда не обладала, остается предположить, что революция в Германии готовилась на деньги германского генштаба, ранее переданные большевикам.
В.И. Ленин признавал, что в нарушение статьи 2 Брест-Литовского договора, запрещающей сторонам вмешиваться во внутренние дела друг друга и вести деятельность по свержению существующих правительств, российское посольство такую деятельность осуществляло. Выступая на VI Всероссийском чрезвычайном съезде Советов в ноябре 1918 г. Ленин отметил: "германское правительство превосходно знало, что в русском посольстве пользовались гостеприимством германские социалисты", а в посольстве, как раз накануне начала революции в Германии, "было общее собрание социалистов русских и германских во главе с Либкнехтом".
Разумеется, германские власти знали, что советское посольство под-держивает связи с революционным подпольем Германии. Однако это не стало поводом для разрыва отношений или прямого конфликта. Слишком велика была заинтересованность в соблюдении Россией условий мира. Кроме того, спартаковцы строго соблюдали требования конспирации, ограничивались пропагандой и не проявляли какой-либо активности в виде террористических действий, экспроприаций и т.д., способной привлечь внимание властей, явно недооценивавших их потенциал. Между тем, германские революционеры лишь выжидали подходящего момента для выступления. Он наступил в начале ноября 1918 г., когда флот отказался выполнить самоубийственный приказ командования о выходе в море и атаке превосходящих сил английских эскадр. 3 ноября в портовом городе Киле начались манифестации под антивоенными и антимонархическими лозунгами. Попытка подавления выступлений привела к тому, что флот поднял красные флаги, повсеместно в городах стали возникать Советы, многие из них возглавляли вышедшие из тюрем спартаковцы. 4 ноября правительство разорвало отношения с Советской Россией, но было уже поздно: механизм ИПН заработал. Власть перешла к Совету народных уполномоченных.
Как известно, спартаковцы не смогли создать Советскую Германию. Тем не менее, можно констатировать, что российским большевикам все же удалось дестабилизировать ситуацию в достаточной мере, чтобы добиться крушения кайзеровского режима. Благодаря этому Советская Россия смогла избавиться от унизительных условий Брест-Литовского мира.
Фактически опыт периода первой мировой войны показал эффектив-ность стратегии дестабилизации, использованной Германией против Рос-сии, затем - Советской Россией против кайзеровской Германии. Другой вопрос, что эта стратегия применялась против стран с довольно высоким уровнем внутренних противоречий, обостренных неудачами на фронтах. С этой точки зрения, наступление стран Антанты на Германию содействовало попыткам ее "большевизации". В то же время Советская Россия, заключив Брестский мир с Германией, фактически не прекратила против нее боевых действий, только осуществляла их невоенными средствами. Ей удалось приблизить выход Германии из войны, тем самым Россия поспособствовала победе государств Антанты. По этой причине, восприятие политики большевиков как исключительно "изменнической" не вполне соответствует действительности. Однако вполне реальный вклад большевиков в победу стран Антанты над Германией не был ими понят и оценен.
ј 5. Межвоенный период: дестабилизации в стратегии Коминтерна
Опыт первой мировой войны, в которой методы дестабилизации враждебных держав оказались довольно эффективными, был взят на вооружение многими государствами в межвоенный период.
С наибольшей интенсивностью этот опыт применялся Советской Россией, затем - СССР. Созданный по инициативе советского руководства в 1919 г. Коминтерн (основные принципы его деятельности были утверждены на II Конгрессе в 1920 г.) стал, с одной стороны, одним из самых мощных орудий дестабилизации в истории, с другой - самым малоэффективным.
Большинство лидеров и рядовых членов национальных секций Коминтерна (коммунистических партий) были молоды, искренне привержены идеям марксизма-ленинизма, убеждены в близости "мировой революции", которая сделает соответствующие секции (партии) правящими в своих странах. Личные амбиции подкреплялись верой в правильность, справедливость и достижимость целей, которые ставило руководство этой международной организации.
Так же как I Интернационал Коминтерн формально был негосударственной организацией, но его секции опирались на поддержку крупной державы - Советской России (СССР), которая оказывала им весьма весомую материальную поддержку (деньгами, оружием, подготовкой кадров), что значительно расширяло возможности каждой из секций. В Советском Союзе действовали такие учебные центры, как Международная Ленинская школа, где готовились руководящие кадры компартий, Коммунистический университет национальных меньшинств стран Запада имени Мархлевского, Коммунистический университет трудящихся Востока им. И.В. Сталина, Коммунистический университет трудящихся Китая. Они работали с начала 1920-х до 1936-38 гг., когда были ликвидированы или реорганизованы, продолжительность обучения составляла три года. За это время были подготовлены тысячи активистов, владеющих основами нелегальной, террористической деятельности, умением разжигать и использовать межнациональные противоречия, вести пропаганду в массах.
Во многих странах секции Коминтерна действовали легально (хотя при этом использовали и нелегальные методы работы), что открывало большие возможности пропагандистской деятельности, которой придавалось особое значение. Характеризуя тактику компартий по дестабилизации общества, Д.Волкогонов выделил следующие основные черты: "Максимально возможная обработка общественного мнения, своеобразный "массаж" обыденного сознания. Исступленное культивирование образа классового врага... Разложение армии и государственного аппарата с помощью ничем не ограниченной демагогии. Подталкивание к хаосу, распаду государственности и власти. Переворот в момент, когда государственная власть окончательно обессилена и скомпрометирована. Установление жесткой диктатуры, отменяющей "бур-жуазные свободы и права". Террор, как решающий метод сдержать миллионы людей в узде диктатуры. Война без правил - безбрежная гражданская война".
Коминтерн не сразу стал послушным инструментом советской политики. Первоначально лидеры его зарубежных секций, как и руководители партии большевиков, исходили из убеждения, что в странах, измученных мировой войной, осуществить захват власти вполне возможно. Одновременно существовала уверенность в невозможности "мирного сосуществования" ставшей Советской России с окружающим ее капиталистическим миром. Соответственно, удары Красной Армии по буржуазным государством предполагалось сочетать с их дестабилизаций изнутри секциями Коминтерна.
Так, еще на VII съезде РКП(б), в резолюции "О войне и мире", которую тогда было решено не публиковать, заявлялось, что "социалистический пролетариат России будет всеми силами и всеми находящимися в его распоряжении средствами поддерживать братское революционное движение пролетариата всех стран". Съезд уполномочил ЦК партии "во всякий момент разорвать все мирные договоры с империалистическими и буржуазными государствами, а равно объявить им войну".
В марте 1919 г. на VIII съезде РКП(б) Ленин ставит вопрос о том, что "существование Советской республики рядом с капиталистическими госу-дарствами продолжительное время немыслимо. В конце концов, либо одно, либо другое победит. А пока этот конец наступит, ряд самых ужасных столкновений между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежен".
В советско-польской войне 1919-1921 гг. компартия Польши действовала совместно с Красной Армией. По свидетельству В. Кривицкого, бывшего сотрудника советской военной разведки, "Члены Польской компартии помогали нам, организуя саботаж, диверсии, мешали транспортировке военного снаряжения из Франции. Мы организовали забастовку в Данциге, чтобы не допустить поставку французского оружия для польской армии. Я ездил в Варшаву, Краков, Лемберг, в немецкую и чешскую Силезию и в Вену, чтобы не допустить разгрузки оружия".
Красная армия оказалась недостаточно сильна, чтобы сломить сопротивление Польши которой помогали державы Антанты. Более того, после Генуэзской конференции и Раппальского договора оказалось, что мирный диалог со странами Запада для СССР вполне возможен. В лексиконе партии большевиков появился тезис о "мирной передышке". Тем не менее, на XI съезде РКП(б) в 1922 г. (последнем, на котором он присутствовал лично) В.И. Ленин заявил: "...Как только мы будем сильны настолько, чтобы сразить весь капитализм, мы незамедлительно схватим его за шиворот. Наши силы возрастают и очень быстро". Иначе говоря, в возможность стабильных, мирных отношений с внешним миром лидеры РКП(б) не верили (миф о том, что идея "мирного сосуществования" принадлежит В.И. Ленину был изобретен намного позже), но вынуждены были признать, что Красная Армия пока недостаточна сильна, чтобы осуществлять "экспорт революции" военными средствами. Тем не менее, попытки дестабилизировать зарубежные страны силами поддерживаемых и направляемых из Москвы секций Коминтерна в 1921-1927 гг. продолжались.
Наибольшие усилия предпринимались по дестабилизации ситуации в Германии, которая испытывала значительные экономические трудности после поражения в войне. В 1921 г. Компартия Германии, по предложению Коминтерна, выдвинула фактически нереализуемые в существовавшей ситуации лозунги повышения зарплаты, выплаты пособий по безработице, освобождения политических заключенных, создания отрядов рабочей самообороны. В поддержку этих требований выступило около 100 тыс. рабочих, разделяющих идеалы коммунистов. Забастовки, попытки захвата предприятий созданными вооруженными отрядами были довольно быстро подавлены армией и полицией.
Оккупация французскими войсками Рурской области в 1923 г. поставила экономику Германии на грань катастрофы. В этих условиях, КПГ призвала к созданию "рабоче-крестьянского правительства", начала подготовку к очередному вооруженному восстанию. Однако начавшееся в Гамбурге выступление также было быстро подавлено.
В 1923 г. в Польше, в условиях экономического кризиса и обострения социальных противоречий, коммунистам удается спровоцировать вооруженные столкновения рабочих и армии, однако в революцию они не перерастают. Тогда же, в 1923 г. коммунистическая партия поднимает своих сторонников на вооруженное выступление в Болгарии, однако оно быстро терпит поражение.
1 декабря 1924 г. предпринимается попытка начать вооруженное восстание в Эстонии, которое не получило никакой поддержки масс, но привело к фактическому уничтожению соответствующей секции Коминтерна.
Неудачи попыток инициирования политической нестабильности в странах Европы, побудили лидеров Коминтерна и Советской России искать другие "слабые звенья", где можно было бы разжечь пожар "мировой революции". Ими были сочтены колониальные и зависимые страны, где существовали влиятельные национально-патриотические силы, недовольные засильем капитала развитых государств Запада, США и Японии.