Аннотация: История, рассказанная в советские годы, пионером Алексеем Гвоздарёвым, по прозвищу Лёха Гвоздик.
Зачастую, смешное и трагическое могут идти по жизни, что называется: "нога в ногу", в чём я неоднократно убеждался.
Впрочем, давайте по порядку!
Не совру, если скажу, что в тот прохладный августовский вечер, непревзойдённый школьный "романист" Лёха Гвоздик, вначале наотрез отказался рассказывать собравшимся во дворе пацанам, эту невероятную историю, но потом, поддавшись нашим длительным и настойчивым уговорам, согласился.
Недолго думая, он быстро сбегал домой и вернулся, держа в руках "толстую" потрёпанную тетрадь "в клеточку", гордо пояснив, что это - их семейная реликвия.
Тогда же, всё окончательно прояснилось.
Оказалось, что дядя Валера, являясь дальним родственником отца Гвоздика, сразу после окончания школы, неожиданно начал вести личный дневник, куда ежедневно записывал всё самое интересное, что с ним происходило.
В середине семидесятых годов, дядя принял самое активное участие в качестве временного рабочего в составе небольшой палеонтологической экспедиции, насчитывавшей несколько человек, решив таким образом, просто подзаработать немного денег на летних каникулах, будучи студентом второго курса Уральского политехнического института.
Целью экспедиции, как следовало из дневника, было обнаружение и исследование остатков малого пещерного медведя.
Вернувшись оттуда, он не хотел, а скорее даже боялся рассказывать кому-либо о произошедшем, так как любое изложение указанных событий, грозило очевидцу реальным помещением в психиатрический стационар.
Студент успел надёжно спрятать дневник, который впоследствии передал на доверительное хранение Лёхиному отцу, опасаясь что рукопись найдут и прочитают посторонние люди.
А сам дядя Валера, после окончания института, без объяснения причины, побудившей его совершить столь отчаянный поступок, в одиночку отправился в туристический поход и пропал без вести, при невыясненных обстоятельствах.
Это придавало дневнику особую ценность и значимость.
Поэтому, когда Гвоздик, усевшись поудобнее в деревянной беседке, начал медленно и негромко читать вслух избранные страницы этого удивительного письменного документа, мы, затаив дыхание и стараясь не упустить ни единого слова, стали внимательно слушать текст, аккуратно и разборчиво выполненный "мягким" карандашом и расположенный в дневнике в строгой хронологической последовательности.
" 10.07.
Наконец-то мы добрались до места и разбили палаточный лагерь недалеко от массива невысоких известняковых скал.
Погода стоит прекрасная и, насколько нам известно, дождей синоптики не обещают.
Решили произвести обследование местности на следующий день.
Природа западного склона Уральского хребта, особенно хвойная и смешанная тайга, радует нас своей красотой.
Один из аспирантов - Володя, хорошо поёт и играет вечером у костра на гитаре, второй - Виктор, ему подпевает.
Я даже запомнил слова одного из куплетов песни: "В сутолоке сонного вокзала, в гуле уходящих поездов - что ж ты не сказала, что ж ты не сказала, этих самых нежных, нужных слов..."
11.07.
Позавтракав и плотно набив походные рюкзаки инструментами для производства раскопок, наша группа в количестве четырех человек - мужчин (включая руководителя экспедиции), выдвинулась из лагеря, следуя по заранее намеченному маршруту.
Пройдя пешком около двух километров на север и миновав глубокий овраг, мы обнаружили в одной из скал, на высоте около четырёх метров, едва заметный, окружённый кустарником и наполовину засыпанный грунтом, узкий лаз в пещеру.
Поднявшись вверх по крутой насыпи, мы быстро расчистили проход и включив электрические фонарики, бесстрашно вошли внутрь.
Пещера оказалась довольно большой, диаметром около двадцати метров.
Её овальный купол высотой около двенадцати метров и вертикальные стены, были сплошь покрыты толстым слоем белого, как снег, кальцита, местами причудливо размытого потоками стекавшей сверху воды.
Вероятно, сюда еще никогда не ступала нога человека.
Когда глаза привыкли к темноте, мы увидели на дне пещеры разнообразные погрызенные кости крупных и мелких позвоночных животных, беспорядочно валявшиеся на поверхности известняка и частично покрытые слоем ила.
По мере нашего продвижения, коридор начал постепенно суживаться, словно заманивая нас в глубь пещеры.
Пройдя еще несколько десятков метров, я разглядел довольно низкий проход в следующую камеру, имеющую небольшой наклон, примерно пятнадцать градусов.
Дальнейшее исследование будем производить завтра утром.
12.07.
Во время раскопок, в самом дальнем углу второй камеры, свет моего электрического фонарика неожиданно выхватил насыпное земляное возвышение в форме полушария, высотой около двух с половиной - трёх метров и диаметром около пяти метров, окружённое со всех сторон, как нам показалось, слабым фосфоресцирующим сиянием.
Очевидно, курган имел явно искусственное происхождение.
Здесь нам пришлось повозиться.
Проделав взятыми с собой сапёрными лопатками внушительное отверстие в стене, мы с трудом залезли вовнутрь и увидели нечто странное.
Из хорошо подогнанных и аккуратно сложенных рядами булыжников, была выложена массивная стенка, которая в середине имела незначительный уклон с гладкой выемкой.
Прислонившись спиной к указанной каменной выемке, и вытянув вперёд голые и босые ноги, т.е. находясь в положении полулежа (а точнее - полусидя), на земле сидел крепко сбитый мужчина европейского типа, по-видимому, обычный крестьянин, имевший длинные светлые волосы, густые брови, а также дремучую бороду и усы.
Глаза на его безучастном, обрамлённом глубокими морщинами лице, были закрыты, а узловатые мертвенно-белые руки сложены на груди крест-накрест.
Каких-либо украшений, драгоценностей и прочих культовых предметов, рядом с телом мы не нашли.
Его грубые матерчатые самотканые штаны с поясом, доходившие почти до колен, наподобие шорт, в прошлом служившие одеждой, местами окончательно истлели.
Однако, кожные покровы прекрасно сохранились и при свете фонарей, мужчина казался скорее спящим, чем мёртвым.
Неудивительно, что все испытали тогда чувство сильнейшего страха, в совокупности с необъяснимым мистическим трепетом, даже несмотря на атеистическое воспитание тех лет.
Еще три больших плоских булыжника, испещренных древними рисунками неизвестных животных, а также изображениями различных геометрических фигур, назначение которых еще предстояло установить, находились рядом с телом.
Профессор Иван Петрович Звягинцев, руководитель экспедиции, находясь в состоянии радостного возбуждения бегал взад и вперед, что-то бормоча себе под нос.
При этом он восторженно произносил две незнакомые фамилии - "Кольцов" и "Лебедев", очевидно, каких-то учёных, вперемежку со словами: "Вот это да, ха-ха-ха, повезло - так повезло!"
Спустя некоторое время, придя в себя и немного успокоившись, Иван Петрович начал нам терпеливо объяснять, что вероятнее всего, мы случайно обнаружили древнее курганное погребение и что начиная примерно с конца VI века, на смену скорченной позы, напоминающей позу эмбриона, покойников стали хоронить в вытянутом положении, тем самым показывая, что умерший спокойно "спит", оставаясь при этом человеком.
Такой предок как бы "охранял" земельные наделы оставшихся живых сородичей и назывался "чур", или "щур".
От него же пошло современное слово "пращур".
Найденного в пещере человека, профессор в шутку предложил персонифицировать и называть старинным именем "Герасим", с чем мы, посмеявшись от души, согласились.
Всё было бы хорошо, но руководителя беспокоила отличная сохранность тела и отсутствие видимых следов разложения, как впрочем и признаков возможного бальзамирования, либо мумификации.
Известно, что человеческие кости отличаются пористостью и рыхлостью и легко разрушаются в грунте, не говоря уже об органической ткани.
Казалось, под натиском времени из почти полутора десятка веков, там должен находиться в лучшем случае, скелет, либо его отдельные кости или даже фрагменты костей, а то и вовсе ничего, учитывая гастрономические вкусы многочисленных грызунов, а также деструктивное влияние различных природных факторов, неизбежно приводящих к разрушению костного вещества.
К тому же, оставалось неясным, почему курганное погребение располагалось внутри пещеры, а не на открытой местности.
Решили из подручных средств (тонких стволов сосны) соорудить деревянные носилки и на следующий день вытащить тело наружу, чтобы осмотреть более тщательно при нормальном естественном освещении.
13.07.
Надев медицинские перчатки и осторожно положив "Герасима" на старый кусок брезента, мы с трудом вытащили окоченевшее тело, весившее, по самым скромным оценкам, не менее ста килограммов, сначала из "усыпальницы", а затем из пещеры и вчетвером, с получасовыми интервалами для отдыха, перенесли его на самодельных носилках в расположение лагеря.
Потом развели костёр, чтобы пообедать и обсудить наши дальнейшие действия, так как о бесценной для науки находке, надо было срочно сообщить властям.
Повернувшись боком к носилкам и не обращая внимания на усопшего, я не спеша разбирал свой рюкзак с инструментарием, как вдруг услышал душераздирающие вопли своих коллег!
Каждый был занят своим делом, поэтому никто не заметил, как на холодных и безжизненных щеках "Герасима" сперва появился слабый румянец, а затем произошло самое ужасное событие - "труп" приподнял голову и внезапно открыл глаза - синие, живые, полные мысли, причём в них одновременно читались плохо скрываемые досада и злоба!
Спустя минуту, бледные губы щура исказила гримаса, и наш подопечный начал ровно дышать, поскольку его могучая волосатая грудь стала плавно подниматься и опускаться.
Опрокидывая на ходу снаряжение и начисто забыв про лавры первооткрывателей, мы все бросились бежать в сторону ближайшего населённого пункта.
Более нелепой картины, материалистическому сознанию невозможно было и представить.
Тем временем, предполагаемый "труп" медленно поднялся на ноги и слегка пошатываясь, огляделся, а потом, расправив плечи и сделав несколько неуклюжих, но широких и размашистых шагов, тоже побежал, но вдогонку за Иваном Петровичем, хаотично размахивая при этом руками.
Истлевшие куски материи, бывшие когда-то "шортами", упали на землю и теперь его полностью голое двухметровое тело, направляемое неизвестной науке силой, стремилось отомстить обидчику за причинённое беспокойство.
Остановившись отдохнуть после вынужденного кросса и найдя в себе силы оглянуться назад, я успел разглядеть, как щур, пробежав метров сто, настиг профессора, затем умелым, ловким и наработанным движением, сделал ему подсечку, а когда тот упал на землю, начал нещадно избивать палеонтолога руками и ногами, не проронив при этом ни звука.
Спасаясь от справедливого гнева "Герасима" и с трудом уворачиваясь от его тяжёлых ударов, наш руководитель, несмотря на почтенный возраст, сумел таки подняться на ноги и выкрикивая: "Аааааа...помогите!", стремительно помчался в сторону чащи леса, по левую сторону которой, если верить географическим картам, должно было находиться небольшое болото, о котором он вчера вечером вскользь упомянул за ужином.
В конце концов, любопытство пересилило страх и мы втроем, оправившись от потрясения и немного отдышавшись, быстро вернулись назад.
Затем, взяв в руки топор, кирку и пару металлических монтировок, моментально последовали за ними, надеясь ещё застать Петровича живым и в здравом уме.
Приблизившись к краю болота, и докричавшись до профессора, мы с большими предосторожностями, с помощью изготовленного длинного деревянного шеста - щупа, ступая по мокрому, прогибающемуся как желе, торфянику и старательно обходя глубокие "лужи", наконец-то добрались до Ивана Петровича и застали учёного в состоянии крайнего утомления и отчаяния.
Перепачканный с ног до головы чёрной болотной жижей, палеонтолог сидел на покрытой мхом кочке, прямо посередине болота, метрах в трёхстах от лесного массива, истекая кровью от нанесенных побоев.
Петрович рассказал, что убегая, он отчётливо слышал за спиной громкий всплеск воды, после чего преследовавший его шум шагов внезапно прекратился и всё стихло.
Несмотря на благополучный исход для него самого, профессор был очень сильно раздосадован тем, что не знает, в какую болотную промоину угодил "Герасим", т.е. неизвестно, где именно, беднягу засосало в трясину.
Неосмотрительный щур утонул, так и не раскрыв учёным свою тайну.
14.07.
Спустя два с половиной часа, когда наступил вечер, мы пришли в посёлок.
Измученный и перебинтованный, словно вернувшийся с фронта, Иван Петрович вызвал по телефону подмогу и усевшись за стол в просторном кабинете здания сельсовета, начал весьма умело "барабанить" по клавишам печатной машинки, деловито перекладывая дрожащими руками листы белой канцелярской бумаги и составляя подробный письменный отчёт о проделанной работе и о деталях необычного происшествия.
Аспиранты вышли на улицу покурить.
Насупив брови, они стояли молча, делая нервные, короткие затяжки и выпуская папиросный дым через нос.
Меня самого трясло и чтоб хоть как-то разрядить ситуацию, я не удержался и наклонившись, "подколол" профессора, тихо шепнув ему на ухо: "Петрович, напишите правду - жестоко избит товарищем Чуром при попытке к бегству", за что получил увесистую оплеуху и набор изысканных нецензурных слов в свой адрес.
Но потом мы вдвоем расхохотались так, что испуганная секретарша заглянула в кабинет, вероятно усомнившись в нашем психическом здоровье, после чего звонко хлопнула дверью, чем вызвала еще больший приступ смеха.
15.07.
Ранним утром, местность вокруг пещеры была сразу же оцеплена военными, а также сотрудниками комитета государственной безопасности.
Прибывшие с ними ученые, среди которых были биологи, химики, радиологи и археологи, начали брать образцы, делать необходимые замеры и производить прочие исследования в открытой нами пещере, попутно фиксируя (фотографируя) результаты своих действий и одновременно снимая с помощью импортной ручной кинокамеры наиболее важные моменты.
Несколько младших офицеров в военной форме, совместно с экспертами-криминалистами и судебными медиками, усердно занимались поиском утонувшего в болоте тела, и мне неизвестно, нашли ли впоследствии "Герасима".
С нас всех взяли подробные объяснения и отпустили, на всякий случай устно предупредив об ответственности за разглашение сведений, составляющих государственную тайну.
Дневник я вовремя успел спрятать от посторонних глаз. Позже я передам его в надёжные руки.
16.07.
Доехав до общежития института, я естественно, никому ничего не сказал.
Лишь кратко пояснил своим знакомым, из числа студентов - сокурсников, которые не разъехались на летних каникулах по домам, что остатков малого пещерного медведя, экспедиция не обнаружила.
Но самое интересное и загадочное заключается вот в чём.
С той поры, мне стал часто сниться "Герасим".
Он сидит на покрытом лишайником валуне и не спеша рассказывает о себе, но я не могу понять ни единого слова - очевидно, за столько веков, язык изменился до неузнаваемости.
А может, дело в чём-то другом.
Затем щур молча ведёт меня к знакомому месту и показывая рукой в глубь той самой пещеры, ясно даёт понять, что в следующей, третьей камере, которую мы не успели тогда осмотреть, под большим отколовшимся куском известняка, слева, на глубине около метра, спрятано действительно что-то важное ДЛЯ МЕНЯ!
И в этот момент, я просыпаюсь.
Знаю точно - мне непременно нужно снова вернуться туда ОДНОМУ и разгадать тайну, но боюсь того, что могу там увидеть..."