Быть может утро и бывает добрым, но иногда позволительно в этом сомневаться. Ведь ты человек и по определению - слаб и безволен. Боги предначертали твою судьбу, его величество случай сделал тебе подножку, а ее высочество судьба выдала тебе билет в один конец...
Ветер подкидывал вверх сорванные листья, кружил обрывками бумаги, поднимал в небо серые фонтаны пыли. Иногда, разыгравшись, ураганом носился из конца в конец, взметая вороха огрызков и шелухи, упаковок и прочего мусора. Ветер - царь и бог здешних мест, потому как волен делать все что захочет.
Курцки на карачках выполз из норы, выкопанной в мусорной куче. В ее глубине всегда было тепло от гниющих отбросов, а к запахам он привык быстро. Неделя-вторая и уже не чуял густого амбре ни от себя, ни своего "дома", ни от друзей-сотоварищей.
Ветер приветствовал старого друга: рванул дырявую куртку, взъерошил сальные нечесаные волосы, свистнул в ухо, запустил холодные пальцы за шиворот, и, напоследок шлепнув по лицу кожурой банана, помчался дальше. Курцки поежился, обмотал вокруг шеи заскорузлую тряпку, сложил руки, засунув поглубже в рукава. С неба, излишней приправой к шалостям ветра, сыпал мелкий снежок. За ночь он милосердно притрусил бесконечные гряды мусора. Неловко вывернув голову, Курцки вытер о плечо влагу, сочившуюся из навечно простуженного носа, и побрел по извилистой тропе к майдану.
- Все это бред! Ты идиот! И слова твои кретинские! И сам ты придурок!
- Придурок тот, кто не слушает голоса разума!
Зычный голос Мага и дребезжащий тенорок Червя "осчастливили" уши Курцки. Он притормозил. Ему совсем не хотелось явиться на майдан в разгар спора, который зачастую переходил в побоище. Телохранители Мага, успокаивая вошедшего в раж Червя и его защитников, молотили кулаками куда ни попадя. Почему-то чаще всего попадало носу Курцки. Самый длинный он у него был, что ли? Опасаясь за свой нос, Курцки осторожно выглянул из-за кучи.
Майдан - место сборищ, судилищ, распределения "благ" и раздачи тычков - утоптанный участок метров десять в диаметре, по утверждению Мага, находился в центре Свалки. Тем, кто в этом сомневался, предоставлялась возможность самолично попытаться измерить свое пристанище вдоль и поперек и уличить Мага во лжи. Но пока таких придурков не нашлось и Магу верили на слово. Впрочем, Червь намекал, что и магам свойственно ошибаться, но он так часто и так маловразумительно намекал обо всем, что ему уже никто и не верил.
Маг и Червь стоял друг напротив друга. Щупленький старичок, схожий на завядшую морковку и здоровенный бугай, челюсти которого могли перемолоть абсолютно все, что засовывал в рот хозяин.
- Не льсти себе! Твое вя-якание не похоже на голос ра-азума! - проговорил Маг, растягивая гласные, потом сквозь зубы процедил: - Хочешь еще немного похрипеть, меньше открывай рот, а то горло застудишь!
Червь зыркнул на Цыпу и Лапика, разминавших кулаки, почесал переносицу, поправил очёчки с треснувшими стеклами в гнутой оправе и тихо сказал:
- Хриплю потому, что горло застудил, холодно же! - демонстративно передернул плечами, кашлянул два раза в кулак: - Простыл я, понятно?
Он отошел в сторону и уселся в круг около костра. Бомжи толкаясь локтями и возмущаясь вполголоса, потеснились, освобождая ему местечко. Хотя называть бомжами людей, имеющих постоянное место жительства - неэтично. Но как их называть, если их пмж - свалка?
Цыпа с Лапиком довольно заржали. Курцки облегченно вздохнул, и, радуясь, что нос на этот раз уцелеет, рискнул выйти и прошмыгнул к костру.
- Опаздываешь!
Курцки сжался - голос Мага мог заморозить ворону на лету.
- Ну - ты загнул! На Мага батон крошишь! - прошептал в это время Ширкунок на ухо Червю, делая вид, что стряхивает с его плеч перхоть. - Прешь как танк.
- Мяхче надо, изяшнее! - прошепелявил Пудля в другое ухо Червя. - Незлобивее!
Красотуля - грузная бабища, гусеницей выглядывающая из разноцветного кокона, хихикнув кокетливо повела плечом, едва просматривающимся из-под наверченных тряпок. Она крепко держала в грязных пальцах с обгрызенными ногтями символ власти - огромную поварешку, которую ничтоже сумнящеся применяла по поводу и без оного: наливала в подставленные миски кашу или лупила по гулким башкам незадачливых кавалеров. От Красотули разило соответствующе статусу помойной дамы - мускусом, будто от крысы. Только этот запах перебивал агрессивное благоухание Свалки и от сравнения представлялся шикарнее французского парфюма.
- Давайте, кретины убогие, пожрем чего боги послали! - зычно провозгласила она, помешивая в котелке ароматный кулеш.
- Я бы сказал - чего боги насрали! - езхидно
Дразнящий запах заполнил ноздри, теплой волной перекатился в горло, заставив кадыки аборигенов подпрыгнуть, пропуская ринувшуюся в пустые желудки слюну. Быть может искушенные гурманы наоборот, явили бы взору содержимое своих желудков, едва почуяв этот запашок. Если выскрести из консервных банок остатки, добавить прогорклое масло и протухшую рыбу, заправить проросшей и заплесневелой крупой - можно получить слабое представление о завтраке на Свалке. Слабым утешением может послужить только то, что проросшее зерно чрезвычайно полезно для желудков, а плесень - вообще пенициллин в чистом виде. Но подданные Мага, не будучи привередливыми эстетами, за обе щеки рубали кулеш. Их община, самая многочисленная здесь честно блюла правила общежития - общий котел, общая баба, общая, если придется смерть - войны за территорию здесь прокатывались не менее яростные, чем за перераспределение нефтяных скважин.
Но в семье не без урода, каковым и являлся Червь. Его давно собрались пристукнуть то телохранители, то желавшие угодить Магу общинники, но пока не собрались. А все из-за прозвища. Вернее прозвище было ему дано из-за его мании. Ибо был он не простым Червем, а Книжным. Фанатом печатного листа, апологетом книгочтения, поборником книгособирания и ревнителем книгоцитирования - в общем маньяком печатного слова. Остальное население свалки обходилось словами в большинстве своем - непечатными. Согласно приказу Мага маньяка кликали просто - Червем, ведь Книжный Червь - это почти титул, а для титула тот рожей не вышел. Впрочем, говорили, что Червем этого придурошного кличут из-за способности выкапывать погребенные под тоннами вонючего мусора книги, роя извилистые ходы, подобно настоящим червям.
Впрочем, вечером, когда ноги и руки просто отваливались от многочасового ворошения мусорных холмов, так приятно было улечься около костерка и, передавая от носа к носу баночку с едким растворителем, слушать байки Червя.
- Когда-то, давным-давно, - начинал он едва ли не каждую историю.
Книги ему попадались разные. Все он любовно очищал, обдувал, когда надо высушивал и склеивал, а потом читал, водя пальцем по строчкам, нервно поправляя очки и сердито хмурясь, когда не хватало страниц. Впрочем, недостающие страницы он придумывал сам.
ќ
- Когда-то давным-давно... надо было отварить всю рыбу в подсоленной воде, охладить. В получившийся бульон добавить желатин, лимонный сок и соль. Разделить бульон на пять порций...
- Когда-то давным-давно... капитан Свенельд Храбрый, вытащив свой верный скорчер, одним разрядом снес все десять голов ядовитой ихронианской гидры, подбиравшейся к дюзам межпланетного модуля...
- Когда-то давным-давно... его рука легла на ее мягкую грудь. "Я люблю тебя!" - прошептал она. В ответ он спрятал лицо в ее душистые волосы...
Пудля, пуская слюну и ветры, обожал слушать рецепты. Курцки сходил с ума от фэнтези, Ширкунок любил легенды, ну а Красотуле боготворила любовные истории. Слушая книги, бомжи на краткий миг забывали обо всем, и, надышавшись растворителем или клеем, под негромкий говорок Червя отъезжали в жаркие страны, входили в покои красавиц, сражались с бластерами наперевес на дымящихся палубах космических линкоров и готовили шикарные обеды на блистающей чистотой кухне. Зато наутро, они все как один с больной головой, готовы были убить искусителя, за то, что напоминал им о напрочь забытой жизни. Но опускался вечер и хоть кто-то, да приходил к Червю. Смиренно протягивая в дар какую-нибудь жратву, просил: "Ну-ка, прочитай мне про..."
- Ты знаешь, я вижу сны! - горячо прошептала Красотуля на ухо Червю, когда они, перепихнувшись по быстренькому, лежали в норе Червя, высунув головы - "дама" захотела увидеть закатное небо.
- Ну...- буркнул кавалер.
- В них я совсем не такая!
- Ну... - подбодрил собеседник.
- Я такая красивая, как в той книге, которую ты вчера читал! - Красотуля прерывисто вздохнула и зачастила, пряча глаза. - Вижу я себя в платье, белом таком, воздушном, на ногах туфельки на каблучке. Волосы длинные, пушистые. И я такая красивая, что мужчины падают к моим ногам. А под платьем - ты не поверишь! - кружевные, - она смущенно хихикнула и сказала страшным шепотом: - кружевные трусики!
-Ну!!! - описание кружевного белья возбудило Червя и он притянул к себе бабу.
- Да чё ты как лошадь погоняешь! - внезапно озлилась Красотуля, вырывась из объятий. - Ты же много слов красивых знаешь! Вот и скажи их мне! Я же все-таки женщина!
- Ну??! - отвергнутый Червь приподнялся на локте и уставился на нее.
Под его пристальным, внезапно-мужским взглядом Красотуля зарделась, словно ей в лицо плеснули кипятку.
- Вот тебе и "ну"! Долдон!
Она втянула голову в нору через узкий вход, как улитка в раковину. Червь почесав в затылке, последовал за ней.
Красотуля занималась жутким делом - разматывала тряпки, которые в сознании Червя неразрывно были связаны с ее обликом, словно вторая кожа.
- Эй!.. Ты!.. Ну!.. Чего!..
Он топтался рядом, не зная чего делать, суматошно подхватывая цветастые отрепья и пытаясь нацепить их обратно, но женщина отбивалась и продолжала сбрасывать с себя все новые и новые пласты. Когда последняя тряпка упала с нее, она застыла посреди норы и прошептала:
- Ну?
От изумления он сделал несколько шагов назад, пока не уперся в стену. Раскинув руки, он вжался в мусор, словно хотел продавить в нем дыру и убежать.
В сумраке норы ее тело мягко светилось белизной, словно мраморное. Длинные черные волосы, всегда спрятанные под грубой повязкой, окутывали тело. Она махнула головой, и волосы послушно легли на спину. От этого потрясающе женственного движения, словно бомба взорвалась в паху Червя и непонятное существо, вдруг внезапно осознало себя Мужчиной. Под его пожирающим взглядом Женщина вдруг смутилась, левой рукой подхватила волосы, спадавшие до колен, пытаясь задрапировать низ живота, а правой рукой неловко прикрыла одну грудь. Вторая грудь - маленькая и дерзкая - словно дразня Червя нежной округлостью, направила свой твердый сосок, будто дуло маленького пистолета, прямо ему в сердце. Червь пожирал глазами мягкие изгибы пленительного тела, такие неизъяснимо женственные, уютные. Ухватистые девицы, бесстыдно выставляющие нагие тела, снабженные огромными искусственными сиськами, чьими фотками в мятых глянцевых журналах он часто любовался, в миг стали для него костлявыми шлюхами. Такую красоту он никогда не... Да нет! Видел, точно видел! Эти же грустные глаза, ямочку на подбородке, удлиненный овал лица. Как она смотрит! Хочется упасть к ее ногам и плача целовать длинные пальчики. Как на картине. "О, Боги! - взмолился Червь. - Дайте памяти! Ну есть такая картина, прекрасная богиня стоит на раковине! Да кто же ее написал???"
- Ну?! - прошептала она, дрожа от холода.
- Ты - богиня! - двинулись онемевшие губы Червя.
Женщина сделала к нему пару робких шажков и умоляюще заглянула в глаза.
Он потянулся к ней, царапая, неловко провел руками по нежной коже плеч, потом судорожно прижал к себе, и, чувствуя, как колотится сердце, прошептал: "Я люблю тебя, моя богиня!"
О, Боги! Как же она смотрит! Всепонимающе и всепрощающе...
Утром Червь долго ковылял до майдана, оставляя черные борозды в свежевыпавшем снеге. Он останавливался через каждые два шага, проводил руками по губам, распухшим от поцелуев, потом крутил головой, словно не веря своим воспоминаниям, снова делал пару шагов, задирал голову к небу, подставляя пылающие щеки под огромные пушистые снежинки. Они опускались к нему на лицо, но не в силах остудить разбушевавшийся внутри Червя огонь, таяли и крупными каплями стекали вниз, влажно лаская щеки, словно губы любимой.
- Приперся! - приветствовал его Маг.
- И я очень рад тебя видеть! - весело ответил Червь. - Все бы тебе ворчать!
Курцки вздрогнул, сжался и втянул голову в плечи - звонкий голос Червя не сулил ничего хорошего его носу.
Маг приподнял брови, цыкнул зубом, обошел опоздавшего вассала и ткнул его в спину. Червь пошатнулся, но устоял, выпрямившись, обернулся и сердито уставился на Мага. Они застыли, как два удава, сцепившиеся взглядами.
Очевидно, в воздухе сегодня что-то носилось. Курцки шмыгнул носом - явно чем-то пахло, кроме привычного, густого как суп аромата помойки, примешивалась какая-то чистая тонкая струйка свежести. Словно вдруг разбили пузырек с морским воздухом.
- Куда ты дел Красотулю? - внезапно нанес удар Маг.
Взгляд Червя вдруг утратил твердость, стал растерянным, виноватым. Курцки даже показалось, что он вот-вот завиляет хвостом, будто провинившийся пес.
- Он-на ушла ночью. Я д-думал, она уже з-здесь, - прошептал Червь запинаясь.
- Думать умеет только Курцки, да и то, когда спасает свой шнобель!
Курцки от ужаса затаил дыхание, словно у него сейчас отрежут упомянутую часть лица.
Червь жалко улыбнулся, виновато огляделся. Потянул носом воздух и спросил:
- А кушать сегодня будем?
Маг резко подскочил, сдернув с носа Червя очки, тот отшатнулся, ожидая удара.
- Ты куша-аешь? Ты можешь только жра-ать! - заорал он, но сразу же сменил тон: - А вот Курцки на-ам поведал, - почти пропел Маг, поигрывая очками - я бы даже уто-очнил - провизжал в пьяном бреду...
- Я не визжал! - робко вякнул Курцки и сник под свирепым взглядом Мага.
- Так во-от. Сего-одня ночью, некая субстанция, закутанная в белое покрывало, воспа-арила аки ангел с вершины местного Монблана, именно в тот мо-омент, когда Курцки приспичило посрать у самого подно-ожия упомянутой горы.
- Как воспарила?
- Аки ангел! - изысканно вежливо повторил Маг, бросил очки на землю и наступил. Стекла хрустнули.
- Что за бред? - робко удивился Червь, поднял очки и нацепил на нос. Стекла осыпались на лицо мелкой крошкой, солнечные лучи преломились в них и искристо дрожали, будто слезы.
- Я не виноват! - взвизгнул Курцки, когда Червь повернулся к нему. - Она сама!
- Да что сама? Что сама? Куда она делась?
- Я думаю, она свалила, - изрек Ширкунок и глупо осклабился.
- Ушла? Ногами? - ужаснулся очевидец. - Не-е! Я взаправду видел! Вся такая в белом! Я же не сошел с ума? - - Курцки умоляюще прижал руки к груди, по пути смахнув каплю с кончика носа и с ужасом прошептал: - А что же тогда я видел?
- То горячка твоя приходила! - заржал Цыпа.
- Еще раз, прочитаешь этому придурку на ночь сраную фэнтезятину и я тебя урою, гоблин хренов! - пригрозил Маг Червю, отбросив изысканный слог. - А теперь жрать готовь!
Целый день Червь ворочал груды мусора, выискивая металл. Ныл обожженный палец, а в голове тяжело перекатывались мысли. Куда пропала Красотуля? Почему ушла? Что видел Курцки? Он не нюхает ни растворитель, ни клей. Бережет нос. Иногда он вспоминал прошедшую ночь, и тело окатывала сладкая истома. Очнувшись от грез, он судорожно пытался вспомнить - на кого же была так похожа женщина, сегодня ночью млевшая в его объятиях.
Весь собранный металл вассалы приносили Магу, который отделял черный лом от цветного при помощи магнита. Свое прозвище он обрел как раз от этого невзрачного символа власти. Магнит был единственным в общине. Да и сами общины группировались вокруг обладателя магнита. Получить его можно только одним способом - отобрать у предыдущего владельца силой, бросив ему при всех вызов. Кража магнита каралась смертью.
Когда Червь принес добычу - три сковородки и мятое ведро, Маг на миг задержал на нем взгляд, улыбка скривила тонкие губы - гнутая оправа без стекол сиротливо гнездилась на переносице.
Ночью Червь лежал в норе и прижимал к груди найденную книгу с цветными иллюстрациями. Он гладил ее корешок, грубые пальцы нежно ласкали обложку, словно женское тело. Что-то заворочалось у входа, и в нору пыхтя, втиснулся Курцки. Он воровато оглянулся по сторонам, вытащил из-за пазухи сверток, размотал тряпки.
- Вот! Подарок! - он стянул с носа Червя гнутую оправу и водрузил на ее место очки, взволнованно спросил: - Как тебе? Буквы видишь?
- А еще небо в алмазах! - хрипло отозвался Червь. - Ну, ты и кретин! Тут же темно!
- Та я ж притащил! - засуетился Курцки, вытащил из кармана плоскую бутылку, потряс над головой, потом открутил пробку. Едкий запах содержимого уже не смог испортить ядреный дух, царивший в обители книгочея. - Во! Видал! Керосин! Тащи свою лампу! - в предвкушении новой порции книжной наркоты его глаза лихорадочно блестели, но, быть может, в них отражался лунный свет, потаенными туннелями проникший сквозь мусорные стены. - Ты почитай мне ту... мою любимую...
Достав книгу из-под продавленного ортопедического матраса, подаренного ему на день рождения благодарными слушателями, Червь начал читать:
- Когда-то, давным-давно... люди вознамерились бросить вызов Богам...
Спустя неделю Червь привык готовить жратву. Каждое утро он заступал на вахту и сидя среди сугробов, сортировал продовольственные запасы - хотя так назвать эти отбросы мог только великий оптимист. Общинники тоже пообвыклись и даже иногда находили стряпню Червя съедобной. Вот и сегодня он прикидывал, что бы такого сварганить на завтрак - маринованную селедку с душком и пюре из мерзлой картошки либо... За спиной раздались тяжелые шаги, и он глянул через плечо - кто же так рано нарисовался на майдане, но успел увидеть только кулак летящий ему в лицо.
Удар отбросил Червя на пару метров назад. Он как снаряд пролетел через банки с соленьями и маринадами, сбив и разбросав их, упал на пакеты с крупами, взорвавшимися от его приземления. Ошарашенный Червь распластался, подобно той селедке, которую только что нюхал. Так же жалостливо и пахуче. Из канистры, весело булькая и хлюпая, лилось ему на лицо прогорклое масло.
Он с трудом сел, протер глаза и увидел Цыпу, чей пудовый кулак отправил его в полет мрачного и Лапика, что-то тупо жевавшего. За ними стоял Маг и недобро смотрел на изгвазданного Червя.
- Вы ч-чего? Того? Совсем? Ч-его? А?
Блеяния Червя и его вид настолько рассмешил Цыпу, что он, зашедшись от хохота, схватился за живот и застыл, скорчившись, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Лапик еще больше помрачнел и ожесточеннее задвигал челюстями.
Маг подошел вплотную, схватил Червя за шиворот, и с ненавистью глядя в глаза, выплюнул:
- Куда ты дел Курцки, скотина?!
- Да я уже два дня его не видел! - отшатнулся тот.
- Его. Никто. Не. Видел. Уже. Два. Дня... - изрек Маг, чеканя каждое слово, и отпихнул Червя. Тот, не устояв на ногах, снова плюхнулся в месиво.
- Я ничего не делал! - жалобно заскулил Червь, загребая и пропуская сквозь пальцы мерзостную жижу.
- Ты ему читал вот это! - Маг извлек из-за пазухи Цыпы любимую книгу Курцки и сунул Червю под нос.
- Читал, - согласился тот и робко поинтересовался: - Где ты ее взял? - но, наткнувшись на злобный взгляд Мага, сжался, втянув голову в плечи и закрыв грязными пальцами измазанное лицо.
- Читал! - повторил Маг и наотмашь звезданул книгой Червя по голове. - Читал! Читал! - кричал он, продолжая хлестать.
Переставший ржать Цыпа и хмурый Лапик подбежали и оттащили предводителя, который вошедши в раж уже пинал Червя ногами. Тот продолжал сидеть в грязи, слегка вздрагивая от каждого тычка.
- Я тебя удавлю, скотина! Библиотекарь хренов! - прошипел Маг и сунул измочаленную книгу Цыпе. Тот изодрал ее в клочья и посыпал ими Червя.
- Да я-то тут причем? - заупрямился книжник. Обрывки страниц густо облепили его промасленную одежонку, и он стал похож на настоящего червяка, робко выглядывающего из кочна капусты.
- Эти чертовы книги... люди начинают думать! Мыслить! О большом и светлом, что тебя, урод! - Маг ронял слова, словно ему было жаль звуков, потраченных на вразумление такого ничтожества. - И, по-видимому, они отправляются куда-то эти мысли проверять! - Маг повысил голос. - Или воплощать, а может, они уползают! Чтобы! - уже кричал Маг, жилы на его горле вздулись, а лицо налилось кровью. - Чтобы сдохнуть, понимая, что никогда не будут жить так, как в этих гребаных книгах!
- От книг все зло! - молвил Лапик.
Все изумленно уставились на него, словно заговорила скала, так было неожиданно слышать от него что-то кроме невнятного хмыканья.
- Курцки сам сказал мне, что вспомнил, кто он такой! - невозмутимо продолжил Лапик.
- И ты до сих пор молчал, скотина? - озлился на него Маг.
- А ты не спрашивал, - равнодушно обронил Лапик. Не слушая ругательств Мага, он отошел в сторону, за хвост достал из сугроба селедку, отгрыз кусище и принялся смачно жевать, похрустывая косточками.
Маг побушевал для острастки, но в принципе предъявить претензии не мог - он действительно не спрашивал у Лапика ничего, давно уже воспринимая его как бессловесную гору мускулов.
- Может, ты чего-нибудь мне скажешь, урод?! - напустился Маг на Цыпу. Тот испуганно замотал головой, словно хотел от нее избавиться. - Смотри мне! - пригрозил Маг. - Цыпа столь же рьяно закивал, показывая, что будет смотреть во все глаза, если укажут направление.
- Вы двое - в нору Червя, вытрусить, выкопать, вынюхать все книги и сжечь! Сейчас же! - приказал Маг.
Цыпа потрусил выполнять приказ, по пути дернув за рукав Лапика. Тот медленно пошел вслед за ним, дожевывая селедочный хвост, свисавший изо рта. Перед тем, как скрыться за поворотом, он оглянулся, и вдруг задорно подмигнул Червю.
Маг с пару минут стоял, задумчиво наблюдая за Червем, пытающимся хоть как-то отряхнуться, потом сплюнул прямо ему на ноги и ушел.
Уничтожив "библиотеку" Червя, Маг пытался вздохнуть свободнее, но исчезнувшие друг за другом Ширкунок и Пудля значительно уменьшили численность сборщиков металлолома, что снизило доходы Мага от торговли. Лапик и Цыпа, устроив Червю допрос с пристрастием, вскрыли еще один книжный тайник, в бывшей норе Красотули.
- Значит ты опять за свое, сранный червяк! - сказал Маг, когда телохранители притащили на майдан избитого библиофила и кинули под ноги предводителю. - Думаю, тебя бесполезно спрашивать, гнида, куда слиняли посетители твоей избы-читальни.
- Отчего же! - дерзко шевельнулись разбитые губы Червя. - Я прекрасно знаю, куда они ушли. Они вспомнили, кем они были до того, как оказались здесь и ушли туда, где им самое место.
- Ты смотри, - притворно удивился Маг, - у тебя, вша, оказывается, есть голос. Точнее мерзкий гнусавый голосишка, которым ты ведешь крамольные беседы!
- Не далее как вчера он сказал им, что верит в них! - услужливо доложил Цыпа. - Я сам слышал! Провертел дырочку! - он радостно захихикал.
- Ну, может, ты и нам поведаешь, тля мухосранская, кто они были? - спросил Маг у Червя. - И куда слиняли?
- Нет, - спокойно ответил тот. - Ты сам должен это понять. Лишь тот, кто поймет, кто он такой, сможет найти отсюда дорогу.
- Что за дорога? - небрежно спросил Маг, всеми силами стараясь не показать, как его это интересует, повернул голову и принялся смотреть на кучи металлолома, за которыми вот-вот должны были приехать скупщики
Червь пристально глянул на Мага, его глаза чуть сузились - он понял, что предводителю до чертиков интересно то, что он может ему рассказать.
- А ты сам пробовал когда-нибудь отсюда уйти? Ведь скупщики откуда-то приезжают? Значит, есть в мире что-то кроме этой свалки.