Аннотация: Прошло несколько лет. Ведьма все так же одинока. Но однажды в ее дом приходит сородич, одержимый жаждой мщения...
Одинокая покосившаяся избушка пряталась в чащобе леса. Тропинка, ведущая к ней, настолько заросла сорной травой, что одолеть ее мог только очень настойчивый человек.
Старый филин на чердаке проснулся, зевнул, расправил крылья и так энергично встряхнулся, что перья встали дыбом, как лепестки взъерошенной ветром хризантемы. Издав пробное: "у-гу" и убедившись, что голос в порядке, он отправился на охоту. Мгновение его силуэт чернел на диске луны, прежде чем кануть в темноту. В единственном окошке избушки блеснул тусклый огонек - кто-то зажег свечу.
Внезапный стук в дверь застал врасплох хозяйку: старую ведьму, коротавшую за пяльцами унылый вечер. Проявив несвойственную для своего возраста прыть, она быстро спрятала вышивку в сундук. Рукоделье - неподобающее занятие для порядочной колдуньи.
Странный гость, укутанный в черный, до пят, плащ, стоял на пороге. В руке он держал посох. Тень от нависшего капюшона полностью скрывала лицо. Но, для того, чтобы определить род занятий визитера, ведьме не нужно было заглядывать ему в глаза.
- Приветствую тебя, брат, - тихо произнесла она.
- И тебе привет, сестра, - ответствовал гость.
Сбросив капюшон, он прошел в горницу и устало присел на скамью около стола. Слабое пламя свечи, качнувшись, осветило узкое, бледное до синевы лицо с заострившимися скулами, изрезанное складками и морщинами усталости, рот, похожий на рубец от сабельного удара, и глаза - черные глубокие пещеры: холодные и неприступные. Хозяйка молча поставила перед гостем миску с едой, положила хлеб, налила в кружку воды и примостилась рядом, ожидая когда он утолит голод.
Пока гость жадно ел, она разглядывала его. Давно, очень давно не видела колдунья существ своего рода. Мир древней расы погиб, в смертельных судорогах извергнув последних своих детей в иные пространства. Роду Великих досталась Земля. Горькой насмешкой оказалась впоследствии эта улыбка судьбы.
Поначалу они помогали дикарям, влачившим жалкое существование на этой планете. Излечивали болезни, призывали дожди на посевы и снег на поля. Подарили жар прирученного огня. Но чем "цивилизованней" становились аборигены, тем заметнее их признательность сменялась страхом и ненавистью к благодетелям. Эта ненависть столетиями скапливалась в черные тучи и, наконец, пролилась пламенем костров, “ласками” изуверских пыток, беспощадным уничтожением рожденных под другим солнцем. В знак своей непреходящей благодарности люди извели ее народ под корень, мстя ему за силу, ум, превосходство; загнали ведунов в непролазные дебри, бесплодные пустыни, непроходимые горы. Великие рассеялись по земле как куча палой листвы, гонимая ветром. Их проклятием и расплатой за могущество было присущее только светлым душам почтение к любому проявлению разумной жизни. Они усмиряли бури, меняли русла рек, двигали горы и жонглировали молниями, но не могли прихлопнуть ни одного, даже самого паскудного человечка. Даже во имя сохранения собственной жизни. Вот и осталась их удручающе малая горстка разбросанных по всей планете, тайно живущих и хранящих свои знания. Во имя чего? Для кого?..
- Что привело тебя в наши края?
- Месть, - сказал гость. Как отрезал.
- Месть? Кому? - удивилась женщина, хотя в душе была готова к такому ответу.
- Кому может мстить Великий? Людям!
- Они не виноваты, - вздохнула ведьма. - Эта их планета... Как же ты собрался им мстить, и при чем здесь я?
- Я обхожу оставшихся из нашего рода и заручаюсь их согласием. Как только все примкнут к нашему договору, я получу в свои руки силу, способную уничтожить все человечество.
- Мы пришли извне, а они настоящие хозяева, - устало возразила собеседница. Эти мысли давно не давали ей покоя. Сколько бессонных ночей она перебирала их, как бусины ожерелья...
- Чушь, - его глаза прожигали в ней дыры, - мы умнее и сильнее людей, значит она наша! Ты споришь со мной? До сих пор никто не возражал! - в сердцах он оттолкнул от себя миску, та отъехала на край стола и остановилась, покачиваясь, словно раздумывая - падать ей или обождать...
- Скольких же из нашего рода ты нашел? - она встала и убрала миску со стола. Посуды было не так много, чтобы позволить гостю вымещать на ней свой гнев.
- Мало! Очень мало... В основном все женщины. По моим подсчетам нас должно быть около сотни. Я в пути уже более десяти лет. Перестань мельтешить перед глазами, - раздражено попросил он. - Ты лучше ответь мне, что произошло с тобой? Мне говорили, что ты молода?
- Да, это правда, - она в смущении отвела глаза, - так сложились обстоятельства.
- Обстоятельства? Знаю я ваши обстоятельства, - вскипел гость. Вот почему ты так защищаешь людей! Влюбилась в кого?! Отвечай!
- Давно это было. Не хочу вспоминать, - тяжело вздохнула ведьма. Не спрашивай.
- Эх, женщины. Какие же вы дуры. Что людские, что наши.
- Как же ты собираешься уничтожить человечество? - ведьма попыталась вернуться к прежней теме, чтобы отвести внимание гостя от себя.
- Каждый из вас отдает мне свою силу, или то, что от нее осталось, - брезгливо скривил губы ведьмак, дав понять, что ему не интересны ее секреты.
- Отдав свою силу, мы станем беззащитными перед людьми, - возразила колдунья.
- Отдав свою силу, вы поможете мне их уничтожить! Тогда защищаться нам будет НЕ ОТ КОГО! - медленно, практически по буквам произнес гость. Его глаза загорелись злобным огнем.
- Что же ты собираешься предпринять? Наслать мор, чуму или другие адские болезни ты не можешь, - в ее голосе сквозила неприкрытая издевка. - Природные катаклизмы? Стихии, конечно, нам подвластны, но никто никогда не мог обернуть злобу природы против людей.
- Вранье! Не могли, потому, что не хотели! - Чародей горько рассмеялся. - Один держал в руках силу ветра, другой силы воды, а соединить их вместе - до сих пор не догадались. Почему? Потому что никто добровольно не хотел отдавать свое могущество! Берегли - для себя, для потомков. И что теперь? Где они? Где их потомки и наследники? Убиты, сожжены, задушены, растерзанны. Вымерли... Мы все скоро вымрем, если не уничтожим наших врагов.
- Ты хочешь обратить в прах всех? А дети? Что с ними будет? - она внимательно всматривалась в его лицо, закаменевшее от лютой злобы.
- Из мальчиков вырастают мужчины, убивающие твоих сестер и братьев. Нет никакого смысла жалеть детей, - ведьмак был непреклонен. - У тебя власть над древними заклятиями. Отдашь мне свою силу? - он попытался заглянуть ей в глаза, но она ускользнула, не желая пускать его в свои мысли.
- Я... я подумаю... Путь был долог. Ты устал. Знаешь, как говорят люди - утро вечера...
- Не смей! - вскричал гость. Вскочив с лавки, он взмахнул руками. В пол рядом с ведьмой вонзилась огненная змея, с шипением обвила ее ноги, лизнула раскаленным жалом - Не смей произносить их слов!
В ответ колдунья прошептала несколько слов. На плечи обидчика рухнула многопудовая тяжесть. Воздух раскаленным лезвием продирался сквозь сдавленное горло. Сердце спазматически пыталось протолкнуть кровь по пережатым венам. От непомерной боли колдун зашатался и упал, не сумев поднять руки, чтобы смягчить удар. Ведьма улыбалась, наслаждаясь видом корчащегося на полу мужчины.
Не в силах поднять голову, которую пригнула к груди неведомая сила, тот выплюнул сквозь стиснутые зубы одно слово. Засветился прислоненный к стене посох. Белесые щупальца вязкого тумана протянулись от него и обволокли колдуна, развеяв заклятье старухи.
Несколько секунд он прожигал ее пылающим от бешенства взглядом, с хрипом втягивая воздух. С трудом поднявшись и плюхнувшись на лавку, поскольку дрожащие ноги отказывались служить, он натужно засмеялся. От этого смеха завыли в лесу волки.
- Ох, и сильна же ты, ведьма! Силушка-то у тебя молодая. Не под стать твоему лицу! Грозная сила. Она мне хорошую службу сослужит! Ну, спать, так спать, - с притворным миролюбием закончил он.
Ведьма молча застелила кровать, а сама улеглась на лавку. Неровное пламя свечи погасло. В избушке воцарилась темень и тишина, изредка нарушаемая криками ночных птиц. Где-то в углу скреблась мышка, осмелев оттого, что хозяйский кот ушел на охоту. За печкой пару раз скрипнул старый сверчок, в тщетных попытках настроить свой инструмент. Молодой гуляка-месяц задумчиво завис над окном, кутаясь в быстро бегущие, разорванные ветром облака. Его свет проник сквозь окошко и лег белесым пятном на пол. Это пятно притягивало глаза, мешало заснуть, но встать и задернуть куцую занавеску, не было желания. Она лежала и думала, перебирая в голове тысячи никчемных заклятий. Но ни одно из них - древних и могучих, не могло ей подсказать, что же сейчас надо делать.
Голодная мышка прокралась к столу, пытаясь найти хоть какую-нибудь поживу. Шорох разбудил задремавшую было хозяйку. "Вот нахалка, кота на тебя моего нет! Хотя он маленький, совсем глупыш, молоко еще лакает, а туда же, в лес. Тоже мне, ночной охотник. Мышь для начала попробовал бы поймать, - с досадой подумала она. - Вон как сегодня волки выли. Сожрать могут, запросто. Да и волки ли? Оборотни наверно, давно уже вокруг избы шастают... Кот и оборотни... Интересно..."
Чародей спал плохо. Ему снились горящие дома, извивающиеся в пламени тела, смрадный дым, поднимающийся к небесам, черный пепел, устилающий землю, странные письмена, кровавыми подтеками испещрявшие развалины. Черви, копошащиеся в куче гниющей плоти. Где-то плакал ребенок. Этот плач диссонировал с вязким шепотом проклятых душ. Назойливый звук вырвал колдуна из объятий сна. Где-то в лесу плакал ребенок. Встав с кровати, колдун подошел к окну и долго всматривался во тьму. Месяц спал за кромкой леса, только холодные звезды подмигивали друг другу. Подумав, что ему почудилось, он уже хотел вернуться обратно в уютное тепло постели, но порыв ветра донес до него слабый детский плач, похожий на поскуливание маленького щенка. Раздавшийся вслед за этим волчий вой заставил его поежиться. Представив же окровавленную пасть, сомкнувшуюся на горле беззащитной жертвы, он поневоле вздрогнул. Не имея времени проанализировать внезапное чувство и не зная ему названия, колдун бросился к спящей женщине.
- Эй, проснись, - он тряхнул ведьму за плечо, чуть не скинув ее с лавки. - Да проснись же, старая карга!
- Что случилось? - зевнула разбуженная хозяйка - Ты собрался уходить? До рассветной звезды еще уйма времени, - недовольно закончила она, опуская ноги на пол. - Что ты от меня хочешь?
- Да уймись же! - прошипел ведьмак. - Слушай, там, в лесу! Да слушай же! - схватив за руку, он полок ее к окну. - Слышишь?
- Да что ты от меня хочешь, полоумный? - вяло отбивалась она, второй рукой пытаясь стянуть края ворота, прикрывая свои давно уже неаппетитные "прелести", видневшиеся в разрезе рубахи.
- Вот опять! Слышишь?
- Да ничего не слышу. Ну, волк воет, так много их тут бродит, ну и что?
- Да ты еще и глухая, старая чертовка! Ребенок плачет!
- Ну и что, - наконец-то вырвала она свою руку - Тебе - то что беспокоиться? Недолго ему плакать. Волки скоро найдут и сожрут. Пойдем лучше спать, - притворно зевнув, сказала она.
- Накинь на себя что-нибудь! - прикрикнул он, хватая плащ и посох. - Пойдешь со мной! - приказал колдун и выскочил во двор.
- Закутавшись в теплый платок, ведьма вышла вслед за ним.
Ночной лес встретил их огоньками, горевшим в глазах ночных охотников, шорохом спящих деревьев и полчищами комаров, жадно набросившихся на добычу. Жизнь в этом мире не замирала с заходом солнца.
Корявые сучья громоздились под ногами, ветви елей обшаривал путников жадными лапами. Ведьма уверенно шла вперед. Это был ее дом, она могла пройти здесь с закрытыми глазами в любое время суток, но предпочитала идти с открытыми, получая удовольствие от каждого стона, срывавшегося с губ спутника, от каждого нового синяка на его лице: освещая себе путь бледным светом посоха, колдун ломился сквозь заросли, как сумасшедший медведь, поминутно падая и чертыхаясь.
Детский плач становился все громче. Но треск, раздававшийся по сторонам, говорил о том, что не только они спешат найти заблудившегося малыша. Волки тоже жаждали встречи с маленьким комочком мяса.
Получив сотый удар веткой по лбу, споткнувшись в тысячный раз о невесть откуда взявшийся корень, ведьмак наконец-то вывалился из зарослей на поляну. В широком полукружье призрачных, колеблющихся и перебегающих огней светился гнилушками старый замшелый пень. На нем сидел чумазый, оборванный мальчонка, лет двух от роду. Одновременно с ведунами на поляну вышли два волка. Их оскаленные пасти недвусмысленно говорили о том, кому должна принадлежать добыча. Обратив на зверей не больше внимания, чем на докучливых комаров, ведьма подошла к мальчику и взяла его на руки. Малыш прижался к ней всем своим тщедушным тельцем, дрожа от холода и страха. Она закутала ребенка в теплый платок. Волки зарычали и двинулись вперед, желая растерзать обоих, но взмах посоха обратил злобных хищников в дрожащих, скулящих шавок, уползающих на животе от дикого, неизвестно откуда нахлынувшего ужаса.
- Давай я понесу, - буркнул колдун, забирая ребенка и отдавая женщине посох.
Он нес ребенка, не замечая, как расступаются теперь перед ним непролазные заросли, расплетаются змеи-корни и ложиться под ноги широкая, гладкая тропа...
Уложив заснувшего мальчишку на кровать, ведьмак сидел около стола, задумчиво уставившись на свечу и пытался сообразить, какая сила потащила его в лес.
- Ну, что делать будем? - спросила ведьма.
- А что делать? - очнулся он. - Оставишь себе, да и все дела. Вот и будет тебе утешение, - его губы искривили в ядовитой усмешке. - Да и старость предстоит тебе, ох какая долгая
Ведьма достала из сундука старинный ларец и с резким стуком поставила его на стол.
- Что это?
- А ты как думаешь? - недобро улыбнулась она. - Главное не что это, а что внутри, говоря, она достала кинжал и протянула его колдуну. Хищно блеснул булат. - Бери!
- Зачем? - растерялся колдун.
- Как зачем? Из маленького мальчика вырастет крепкий мужчина. И кто знает, может быть, именно его меч отсечет и наши с тобой головы. Ты хочешь уничтожить всех? Начни с малого. Убей человека сейчас и я отдам тебе свою силу.
Не сводя с нее глаз, он взял кинжал. Долго сидел и рассматривал узоры, покрывавшие голубоватый клинок. Отблески пламени играли на полированной поверхности, сполохами пробегая от острия к рукоятке. Колдун глубоко вздохнул, встав, подошел к кровати, на которой спал ребенок. Долго смотрел на него не в силах поднять руку.
Решившись, коротко замахнулся, издав странный, головой звук, идущий из глубины черной души и...
В этом момент мальчонка открыл глаза...
Увидев над собой лицо спасшего его человека, он улыбнулся, пролепетав пару слов на своем птичьем языке.
Время застыло, превратив колдуна в глиняную статую...
Распахнутый, доверчивый взгляд человеческого существа тонул в черной смоле, плескавшейся в омутах колдовских глаз.
Глаза в глаза...
Что может противопоставить холодная ненависть огню любящего сердца?
Глаза в глаза...
Маленькая слезинка, пойманной рыбкой повисла на концах длинных ресниц ребенка.
В глубине заледеневшей от ненависти души, зазмеилась невидимая трещина, расколов панцирь отчуждения...
Не замечая нависшего над ним кинжала, ребенок еще раз улыбнулся, сладко зевнул и провалился в спасительный сон.
Время бросилось вскачь...
Очнувшись, ведьмак понял, что его бьет крупная дрожь. Рука висела безжизненной плетью вдоль тела. Подошедшая к нему ведьма с силой разжала онемевшие пальцы и вытащила кинжал.
Сделав несколько неуверенных шагов, он рухнул на лавку, закрыв лицо руками...
Над лесом взошла рассветная звезда.
Ведьма, тронув его за плечо, прервала затянувшуюся думу. Держи, - протянула она ему посох, плащ и сумку с припасами. - Уходи. Уходи и не возвращайся больше...
Оглянувшись с порога на спящего ребенка, он увидел выбившуюся из-под одеяла маленькую ножку, грустно улыбнулся и, натянув капюшон, шагнул в черноту отступающей ночи...
Проводив нежеланного гостя до опушки, колдунья вернулась в избу. Задумчиво прошлась по горнице, заплетая растрепавшуюся за ночь косу. Потом подошла к кровати, осторожно, чтобы не потревожить ребенка, присела рядом.
- Все будет хорошо, малыш! - она прикоснулась губами к детскому лбу.
Мальчишка крепко спал. Его черные, спутанные волосенки разметались по подушке. Полюбовавшись с минуту зрелищем, от которого щемило застарелой болью сердце, она прошептала несколько слов. Прочертила в воздухе над ребенком замысловатые знаки, загоревшиеся светлым, бездымным пламенем. Золотистые искры затанцевали над кроватью, на миг укрыв плотным облаком спящего, и осыпались на пол, исчезнув без следа.
Ведьма вышла на крыльцо и, присев на истертые временем ступеньки, смотрела на зарождающийся рассвет, пока первые лучи солнца не взорвали лесную тишину. Старый филин, вернувшись в свое гнездо, злобно ухал на проснувшихся птиц, выводивших звонкие утренние трели.
В избушке, на кровати, свернувшись уютным клубочком, сладко спал маленький черный котенок...