Бакшеев Сергей Павлович: другие произведения.

Галактика мозга

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Конкурсы романов на Author.Today
Творчество как воздух: VK, Telegram
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман издавался в издательстве "Подвиг". Детектив-триллер о гениальном ученом. Ему мешает завистник-конкурент, а также тайный и очень опасный враг. Ученый теряет работу и семью, но продолжает идти к цели. Сумеет ли он пробиться через непонимание и предательство?
  Аннотация
  
  Серия "UNICUM". Главный герой каждого романа - человек с уникальными способностями или гений в определенном роде деятельности.
  "Галактика мозга". Детектив-триллер об ученом "мозгоправе".
  
  Серия: "UNICUM" состоит из 6 романов:
  1. КОМПОЗИТОР
  2. МАТЕМАТИК (Тайна точной красоты)
  3. ПАРАЛИЗАТОР
  4. ГАЛАКТИКА МОЗГА
  5. ОПЕРЕДИ, ЕСЛИ УСПЕЕШЬ (Предвидящая-1)
  6. ВЕРНИ, ЕСЛИ УСПЕЕШЬ (Предвидящая-2)
  
  
  Глалактика мозга (обложка) []
  
  Я мыслю, следовательно, существую.
  Декарт
  
  
  1
  
  Он не желал мириться с очевидным.
  - Она будет жить? Вы ее спасете?!
  Врач 'скорой помощи' не отвечал. Хуже того, он перестал что-либо делать и старательно отводил взгляд.
  А всего час назад жизнь напоминала идиллию. Но даже тогда это была лишь обманчивая картина.
  
  Бархатное сентябрьское солнце оттеснило сонные облака, и теплые волны невесомой пелериной опустились на живописную лужайку на берегу подмосковной речушки.
  Борис Вербицкий, сидевший на траве, обхватил колени, поднял лицо и зажмурился. Так было легче скрывать нахлынувшее раздражение. Даже на пикнике Антон Шувалов, его вечный коллега-оппонент, а последние два года еще и непосредственный начальник, играючи демонстрировал парадоксальное мышление. Терпеть искрометного умника было невыносимо.
  Вербицкий поправил солнцезащитные очки и с вызовом посмотрел на Шувалова.
  - Из твоих слов следует, что человеческое общество можно сравнить с отдельным мозгом? Наша огромная страна - и полтора килограмма серой биомассы?
  - Конечно! Я об этом и толкую. - Антон сдвинул одноразовые стаканчики и тарелки, разделявшие коллег, словно атрибуты пикника мешали беседе, и, жестикулируя пальцами, стал объяснять: - Миллиарды нейронов подобны миллиардам людей. Каждый человек - это нейрон. Между ними связи: устойчивые и временные. Определенные группы людей выполняют в обществе заданную функцию и передают полученные результаты другим. Всё взаимосвязано. То же самое происходит и в мозге. Часть нейронов отвечает за зрение, часть за слух, движение, память. Если процессы идут гладко, то организм или общество здоровы. А вот если...
  - Мальчики! - На плечо Бориса свалились белые кудряшки его жены Людмилы. Она со спины обвила шею мужа и игриво стрельнула глазками по тридцатипятилетним 'мальчикам'. - Вы можете хотя бы на отдыхе не говорить о работе? Лучше налейте мне вина.
  - Тебе уже хватит, - пробурчал Вербицкий.
  Женщина не отступала. Узкая ладошка скользнула ему под рубашку, пухлые губки нежно промурлыкали на ухо: 'Ну, котик', и мужская категоричность рассыпалась под обольстительными чарами прижавшегося женского тела.
  Красное вино булькнуло в пластиковый стаканчик.
  - А себе и Ольге? Антоша сегодня за рулем, а ты-то?
  Тонкие брови Бориса сдвинулись к переносице и опустились под очки. Его покоробило ласковое обращение супруги к другому мужчине. Однако он не стал пререкаться со взбалмошной Людмилой, разлил вино и залпом осушил стакан.
  Смущенный Антон Шувалов обернулся к своей жене Ольге, которая пыталась играть в мяч с шестилетним сыном Сашей.
  - П-папа, я забил г-гол! - сильно заикаясь, выкрикнул мальчик, заметив внимание отца.
  Антон наткнулся на укоризненный взгляд Ольги и почувствовал острый укол совести. Даром, что он не находит времени, чтобы сыграть с сынишкой в любимые мальчиком шашки, так даже футболу сына обучает жена.
  Восторженно похвалив Сашу, Шувалов попытался встать, но его рывком за рукав удержал Борис.
  - Подожди. А болезни? Как их трактовать?
  - Подумай сам. Расстройство мозга начинается с единичных нейронов, а болезнь общества с отклонений отдельных людей. Если их вовремя не изолировать, то они заразят окружающих, выведут из строя массы, и общество скатится в фазу острой болезни.
  - Ты говоришь про эпидемии?
  - Не только. Иногда болезни общества принимают чудовищный характер. Вспомни революции, бунты. Общество саморазрушается. А начинается всё с малого...
  - Как в мозге, - завершил мысль Борис Вербицкий.
  Он отпустил Антона и недовольно сжал губы. Шувалов снова поразил его. Вот так мимоходом, за шашлычками на пикнике, выдвинул идею о сходстве функционирования мозга и высокоорганизованного общества. За кажущейся абсурдностью сравнения проглядывала искра гениальности.
  Физиолог Борис Вербицкий пришел на работу в Институт нейронауки сразу после окончания университета. Антон Шувалов появился там пять лет спустя, будучи уже состоявшимся ученым-физиком. Рьяный целеустремленный Вербицкий отличался активностью, как на научных семинарах, так и в общественной жизни. Спокойный рассудительный Шувалов выступал реже, но ученые мужи всех рангов слушали его гораздо более внимательно, чем других. Статьи Вербицкого, зачастую муссировавшие одну и ту же тему, выходили с завидным постоянством и тут же тонули в ворохе подобных работ. Немногочисленные доклады Антона Шувалова активно обсуждались и цитировались на протяжении долгих лет. Каждое его выступление открывало новые тайны мозга человека.
  Поначалу плодовитый Вербицкий формально являлся руководителем Шувалова. Однако в научном мире авторитет ученого ценится выше административной иерархии, и 'Кто есть, Кто', знают даже рядовые сотрудники. Первым неприятным звоночком для Вербицкого послужил обычный подарок от озорных лаборанток по случаю Дня защитника Отечества. Каждому мужчине они вручили именную кружку с личной фотографией и дарственной надписью. Но если на кружке Бориса красовались слова: 'Я говорю наука - подразумеваю Я', то рядом с портретом Антона недвусмысленно было выведено: 'Не тот мудрец, кто выше чином, тот выше чином, кто мудрец'.
  Затем уже администрация Института по случаю Нового года наградила Шувалова ценным подарком в специальной номинации: 'Где мало слов, там вес они имеют'. Ну а когда немногословный мудрец эффектно защитил докторскую диссертацию, последовал давно ожидаемый служебный взлет Антона Шувалова.
  И вот уже два года кандидат наук Борис Валентинович Вербицкий вынужден был работать под началом заведующего лабораторией доктора наук Антона Викторовича Шувалова.
  Только в одном Борис Вербицкий изящно 'утер нос' более талантливому коллеге.
  Четыре года назад в лаборатории появилась очаровательная блондинка-хохотушка Людмила Токарева. Привлекательную фигурку молодой девушки провожали лоснящиеся глазки доброй половины мужчин института. Людмила всех одаривала радостной улыбкой и для каждого находила комплимент. 'Какие у вас сильные руки', говорила она инженеру по обслуживанию техники. 'Я никогда не встречала такого умного мужчину', приветствовала лысого профессора. А уж слова: 'Вам очень идет этот галстук', 'Вы поразили меня своим выступлением', 'Мне нравится, как вы быстро считаете', звучали из ее уст при любой встрече с коллегой противоположного пола. Вкупе с ласковой интонацией, томным взглядом и обтягивающей одеждой подобное поведение действовало на мужчин весьма возбуждающе.
  И многие клевали на аппетитную наживку. Даже Антон Шувалов, с головой увлеченный исследованиями, отвлекался от бумаг и приборов, когда юркая Людочка обдавала его ароматом тонких духов или, как бы ненароком, задевала краем одежды.
  Однажды Вербицкий застал их в кафе после работы. Парочка сидела за стойкой бара. Людмила пила коктейль, хохотала, называла коллегу Антошей и время от времени опускала ладонь на его колено. Что и говорить, пьянела девушка очаровательно.
  Вербицкий унял извечную ревность и отступил в тень. Он знал, кому позвонить, чтобы приукрашенная сплетня быстро дошла до жены Шувалова.
  Но одними семейными неприятностями конкурента Борис не ограничился. Для самоутверждения ему требовалась громкая победа. Завоевание красивой женщины было как раз тем поприщем, где неженатый Вербицкий мог блеснуть.
  Недолго думая, он организовал командировку в Питер вместе с Людмилой Токаревой. Там, в первый же вечер, произошло их стремительное сближение, закончившееся общей постелью. Спустя два месяца он сделал девушке предложение, и прелестная лаборантка Людочка превратилась в замужнюю женщину Людмилу Вербицкую. Теперь, приходя на работу, Борис мог позволить себе легкие намеки на усталость после сладких ночей. Мужчины внимали ему с вожделением.
  
  - Я хочу купаться! - игриво топнула Людмила и, что-то напевая, стала снимать одежду.
  - Люда, вода холодная, - заметил Борис.
  Но капризная девушка его не слушала. Томно раскачиваясь в такт песенке, она разделась, перекинула длинные волосы на одно плечо, выпятила грудь и из-под опущенных ресниц взглянула на Антона.
  - Кто со мной?
  - Крошка, ты много выпила. Зачем лезть в реку? Дома примем ванну, - взывал к разуму подвыпившей жены Борис. Он картинно шлепнулся на траву, чтобы дотянуться до тонких лодыжек.
  Девушка элегантно подцепила ножкой сброшенную одежду. Невесомая блузка накрыла лицо фыркающего мужа. Людмила захохотала и побежала к воде. Двигалась она зигзагами, с природной грацией, давая возможность полюбоваться ее гибким телом.
  На шатких мостках она остановилась, брызнула водой и крикнула:
  - Мужчины, за мной! - Солнце просвечивало золотом сквозь ее взметнувшиеся волосы.
  - Вот с какой чертовкой живу, - с плохо скрываемым тщеславием заявил Борис и шумно втянул запах смятой в кулаке блузки. - Иногда она вытворяет такое...
  - Ее лучше остановить, - сказал Антон. Он знал, что в этой реке вода и в разгар лета не балует теплом, а уж в конце сентябре она просто ледяная.
  От Ольги не укрылась смесь тревоги и восхищения в глазах мужа.
  - Пусть охладится, ей не помешает. А Саша хочет с тобой поиграть. Правда, сынок?
  С веселым криком Людмила прыгнула в воду. Ольга пнула мяч Антону. У Бориса мелькнула причудливая идея, которой он захотел похвастаться.
  - Знаешь, кто соответствует нам, исследователям мозга, в обществе? Спецслужбы! Они должны выявлять вредоносных особей, как мы плохие нейроны, и исправлять их. Изолируя или ликвидируя. И мы, и они жертвуем частью, во имя здоровья целого!
  Антон отправил мяч сыну. Мальчик неловко ударил по нему.
  - П-папа, л-лови!
  Антон поспешил за скатывающимся в реку мячом. Он отвечал на реплики жены, следил за беседой с коллегой, подбадривал сына, но часть его сознания наблюдала за чем-то еще. Неприятное ощущение раздвоенности наполняло сердце растущей тревогой.
  Шувалов догнал мяч у кромки воды, взял его в руки и замер. Чувства обострились до предела.
  За спиной требовательные голоса. Перед ним мертвая тишина. Холодные струи прибили к берегу реки сломанную ветку. Раскрашенные осенью листья были похожи на утонувших бабочек.
  И вдруг он понял: что его тревожило.
  С момента прыжка девушки в воду не последовало ни единого всплеска!
  - Люда, - позвал Антон. В груди защемило. Не услышав отклика, он выкрикнул: - Люда!
  Мяч выпал из его рук.
  Ольга метнула на мужа гневный взгляд. 'Опять забыл о ребенке!'
  Антон не заметил ее недовольства и крикнул громче:
  - Люда!
  - Она прикалывается. С нее станет, - усмехнулся Борис, отправляя в рот кусок остывшего шашлыка.
  Шувалов вбежал на мостки, скинул джинсы. Беспокойный взгляд ощупывал гладкую поверхность воды. 'Это не шутка. Здесь спрятаться совершенно негде!'
  Река-воровка уносила беззаботно крутящийся мяч.
  И тут под водой показалось светлое пятно. Оно приближалось. И каждый миг смывал сомнения с ужасной догадки.
  
  2
  
  Директор Института нейронауки профессор Юрий Михайлович Леонтьев вот уже около часа с постной физиономией переминался в толпе встречающих в аэропорту 'Шереметьево'. Единственный институтский водитель сказался больным, не отличавшаяся деликатностью ассистентка предпенсионного возраста находилась на даче с внучкой, и шестидесятилетнему директору самому пришлось встречать нежданного гостя из Японии. О прилете ему сообщил ответственный работник МИДа всего три часа назад. Из туманного разговора следовало, что визит хоть и неофициальный, но очень важный. О госте хлопочет крупная японская корпорация, с которой намечается серьезный государственный контракт, и встретить его лучше на уровне руководителя института.
  В тесном стеклянном холле было душно. Полный профессор с округлой седой бородкой, украшенной редкими черными волосками, держал листок с написанным от руки именем Hisato Satori и то и дело промокал платочком лоснящуюся лысину. Самолет из Токио прибыл достаточно давно. За это время Юрий Михайлович принял на себя такое количество заинтересованных взглядов гостей востока, что стал сомневаться, правильно ли перевел на английский имя гостя.
  Наконец перед Леонтьевым остановился круглолицый японец среднего возраста, с густыми бровями и радостно улыбнулся.
  - Добрый день, господин Леонтьев. Я вас знать.
  - Вы Хисато Сатори?
  - Да, я Сатори. Прилетать в Москву по главному делу.
  - Пойдемте, - выдохнул Юрий Михайлович, с облегчением думая, что не придется напрягать свой небогатый английский для общения с гостем.
  Они проделали довольно длинный путь к автомобильной стоянке. Японец нес дорожную сумку и странный футляр из легкого сплава, напоминавший овальный тубус. Сумку он положил в багажник, но класть туда футляр отказался.
  - Вы меня долго здать, потому что ваш офисер из тамозня не понимать, что это. - Хисато Сатори многозначительно коснулся указательным пальцем футляра, и бережно положил его на колени, усевшись на заднее сиденье.
  Директор Института нейронауки тоже не догадывался о назначении футляра, но его больше заинтересовали другие слова гостя.
  - Откуда вы меня знаете, господин Сатори? - спросил Юрий Михайлович, выруливая со стоянки на шоссе.
  - О, вы крупный ученый, господин Леонтьев. Я видеть вас в мае на конференция в Петербурге.
  Восторженная интонация японца льстила Леонтьеву. Хотя он уже давно из активного ученого превратился в хорошего администратора, умеющего контачить с министерством и выбивать бюджеты, он продолжал всеми силами связывать свое имя с научными публикациями, выходившими из-под пера сотрудников института.
  - Вы тоже занимаетесь нейронаукой?
  Задавая столь общий вопрос, профессор хотел выяснить степень компетентности собеседника. Ведь нейронаука - это целый комплекс современных наук, изучающих самую удивительную и неизведанную субстанцию - мозг человека.
  - Я маленький генетик. Я не такой больсой ученый как вы или господин Шувалов. Но я знать русский. Я приезжать в Петербург, чтобы переводить для других японских ученых.
  При упоминании Шувалова Леонтьев поморщился. Строптивый зав лабораторией частенько ставил в тупик пожилого профессора. Он не знал, как относиться к его смелым идеям.
  Юрий Михайлович искренне полагал, что всё новое в науке должно крепко опираться на прежние достижения. Священный храм науки строится веками, кирпичик за кирпичиком, этаж за этажом. Каждое последующее открытие обязано логически вытекать из предыдущего. Только так можно двигаться вверх. Частенько ученому не грех спуститься и вниз, чтобы подлатать и обновить обветшавшие истины предыдущих поколений.
  Но Антон Шувалов мыслил иначе. Его смелые идеи выскакивали словно из ниоткуда. Они витали в облаках красивыми видениями, не опираясь на фундамент прошлого. Он игнорировал последовательное развитие науки. Чтобы доказать его правоту, по мнению Леонтьева, требовалось достроить недостающие этажи, а уж затем осторожно подступаться к решению подобных задач. Но многие молодые специалисты выскочку любили. Видные зарубежные ученые открыто восхищались идеями Шувалова. Его доклады были самыми посещаемыми на любой конференции и вызывали жаркие споры. Стремительный успех подчиненного тревожил директора, недавно перешагнувшего пенсионный возраст.
  - Шувалов, - проворчал под нос Леонтьев.
  - Да-да, Антон Шувалов! - радостно встрепенулся японец. - Шувалов-сан удивлять всех на конференции. Его доклад сейчас цитировать больше всех в мире. Наси ученые глубоко изучать его. И все, как это сказать... восторг!
  'Все в восторге'. Юрий Михайлович поймал в зеркале восхищенный взгляд Сатори и еще более помрачнел.
  Вслед за громкой защитой Шуваловым докторской диссертации директор был вынужден выделить молодому ученому отдельную лабораторию. Тот собрал в ней небольшую, но разностороннюю команду из физика, математика, химика, биолога, программиста, физиолога, хирурга и инженера. Шувалов не признавал деления науки на четкие сектора и творил на стыке разных областей. У его лаборатории даже не было названия. Только номер: 7. Ее так и называли - Семерка.
  - Господин Леонтьев. Я прилетать, чтобы встречаться с доктор Шувалов. Я иметь серьезное поручение к нему.
  'Если б знал, что японцу нужен треклятый Шувалов, ни за что не поехал бы его встречать', - ругнулся про себя директор, а вслух учтиво спросил:
  - Вас куда отвезти?
  - Отель 'Националь'. Мне там заказан номер.
  - Это хороший отель, но дорогой.
  - Не беспокойтесь, господин Леонтьев. Меня отправлять в Москву отень богатый человек.
  Юрий Михайлович вспомнил о крупной корпорации, про которую упомянул работник МИДа, и призадумался. На сколько известно, эта компания производит автомобили и механизмы. Зачем им ученый, исследующий мозг человека? И что за японец свалился ему на голову? Почему за него просят на таком высоком уровне?
  - Господин Сатори, я директор Институт нейронауки. Антон Шувалов мой подчиненный. Вы приехали в командировку в мой институт?
  Японец задумался, пытаясь понять запутанный вопрос русского начальника. Всю дорогу он не выпускал из рук странный футляр, будто в нем находилась бесценная реликвия.
  Так и не разобравшись, Хисато Сатори повторил заранее приготовленную фразу:
  - Я прилетать, чтобы встречать доктор Шувалов. Я иметь поручение к нему от высокого господина. Он устал здать. Мне нужна встреча с Шуваловым. Срочно. Вы мозете звонить ему?
  - Сейчас? Вы хотите встретиться сегодня?
  - Отень хочу.
  - Сегодня воскресенье. Все отдыхают.
  - Больсие ученые не отдыхают. Они всегда много думать. - Сатори добродушно улыбнулся, как будто объяснял ребенку азбучную истину.
  Леонтьев насупился. 'Значит я уже не большой ученый. Как он меня назвал? Крупным. Интересно, это относится только к моей фигуре?'
  - Позвоните Шувалову. Позалуста. Больсое спасибо, - лебезил на все лады вежливый японец.
  Помня, что по поручению МИДа, он представляет сейчас огромное российское государство, Юрий Михайлович обреченно вздохнул и набрал номер непокорного доктора наук. Антон Шувалов не ответил. Для очистки совести директор повторил вызов. Долгое ожидание опять ни к чему не привело.
  Леонтьеву такой результат понравился.
  
  3
  
  Длинные волосы Людмилы Вербицкой плавно поднялись к поверхности воды, качнулись, как белые водоросли, и вновь исчезли в глубине.
  Антон, не раздумывая, нырнул. Грудь обдало холодом. Руки отчаянно шарили в темной воде и никак не могли найти тело самой красивой сотрудницы Института нейронауки.
  В смятых джинсах на берегу реки забытый мобильник наигрывал классическую мелодию, но ее никто не слышал.
  Антон Шувалов с шумом вынырнул, жадно глотнул воздух и снова ушел под воду.
  Шестилетний Саша тряс маму за руку, показывал на уплывающий мяч и, заикаясь, твердил:
  - М-мама, м-мяч...
  Ольга хмурилась, проклиная свое согласие на пикник с Вербицкими. Она же помнила, каким кобелиным взглядом Антон порой смотрел на яркую Людочку, а та, вот же стерва, лукаво подзадоривала его.
  Борис Вербицкий топтался в кроссовках у кромки воды и нервно теребил пуговицу рубашки, расстегивая и застегивая ее. Увидев, как Шувалов вынырнул, обнимая подмышки Людмилу, он запричитал:
  - Людочка. Что с ней? Она шутит?
  Антон пятился, вытаскивая на берег обмякшее женское тело. Тонкие руки девушки безвольно свисали, длинные ноги волочились по траве, с распрямившихся белых волос стекала вода. Антон уложил Людмилу на спину, коснулся пальцами сонной артерии, замер.
  - Что с ней? Что? - мямлил Борис.
  Шувалов повернул мокрое лицо. Его карие глаза, обычно глубокие и умные, сейчас излучали боль и отчаяние.
  - 'Скорую' вызывай! - огрызнулся он. - Срочно!
  Ольга вздрогнула и прижала к себе притихшего сына. Борис закрутил головой, ощупал карманы, зачем-то снял и вновь одел очки.
  - Телефон, телефон, - озабоченно бормотал он.
  - На скатерти, рядом с бутылкой! - рявкнул Антон, бесцеремонно копаясь пальцем во рту Людмилы, чтобы расправить язык.
  Он запрокинул голову девушки, прижался губами к ее раскрытому рту и шумно выдохнул. Ладони, положенные одна на другую, раз двадцать ритмично надавили на грудь Людмилы. И вновь последовало искусственное дыхание рот в рот.
  Саша с испугом наблюдал за неприличными действиями папы. Ольга увела сына к автомобилю. Умом она понимала, что Антон пытается спасти человека, но сердце отказывалось смотреть, как родной любимый мужчина без штанов то и дело прижимается губами к роскошной обнаженной блондинке.
  Ольга пихнула хнычущего сына на заднее сиденье автомобиля и склонила голову на крышу машины. Только бы отгородиться от неприятной картины. Она не видела действий мужа, но слышала его тяжелое дыхание и равномерные толчки. Проснувшаяся ревность упрямо рисовала совсем другую сцену между Антоном и Людмилой. Ведь до нее порой доходили гнусные намеки институтских 'доброжелательниц'.
  Как быстро приехала 'скорая помощь' никто не мог сказать. Для всех присутствующих плавное течение времени разом свернулось в вязкое болото.
  Невозмутимый врач в расстегнутом зеленом халате ощупал девушку и взял у фельдшера протянутый шприц.
  - Сейчас мы ей атропинчика, - промурлыкал он, словно приготовил вкусную конфетку. - Кто делал искусственное дыхание? Вы? И массаж сердца? Это хорошо. Хотя... Вы врач?
  - Я физик, - устало ответил Антон, - но изучаю организм человека.
  - Давайте-ка ее в машину.
  - Что с ней? Она дышит? - суетился бледный Вербицкий, пока Антон с фельдшером переносили Людмилу в 'скорую'.
  - Сколько она провела под водой?
  - Я не знаю. Я говорил ей, чтобы не ныряла, а она выпила и ...
  - Сколько? - жестко прервал Бориса врач.
  - Несколько минут.
  - Три? Пять?
  - Я не знаю. Вы ее спасете?
  - Вот и я не знаю.
  После напряженной работы, неестественно глубокого дыхания и чудовищного волнения у Антона Шувалова колотилось сердце, и кружилась голова. Он как заведенный проделал спасательные процедуры, но из-за собственного учащенного пульса не мог понять, стало ли Людмиле лучше? Когда девушку уложили в 'скорую' и подключили к аппарату вентиляции легких, Антон запрыгнул внутрь и заявил:
  - Я еду с ней.
  Вербицкий с совершенно потерянным видом тоже попытался просунуться, но врач заслонился рукой.
  - Только один.
  Ольга, едва сдерживая слезы, швырнула мужу джинсы в закрывающиеся двери 'скорой'. Потрясенный Саша с опаской выглядывал из-за нее.
  
  4
  
  Благодаря выходному дню, путь от аэропорта 'Шереметьево' до гостиницы 'Националь' занял у аккуратного водителя Леонтьева менее часа. За это время Юрий Михайлович трижды задавал вопрос о цели визита, но Хисато Сатори всякий раз отвечал уклончиво, неизменно прося о встрече с Антоном Шуваловым.
  На стоянке отеля перед тем, как выходить из автомобиля, японский гость вновь любезно попросил:
  - Увазаемый профессор Леонтьев, мне отень нузно встретиться с доктор Шувалов. Больсое вам спасибо.
  Упоминание научных званий в правильном порядке и восточная обходительность, сопровождаемая глубоким поклоном, произвели на директора института благоприятное впечатление.
  - Приходите завтра в наш институт. Там и встретимся. Вот моя визитка.
  Японец еще раз вежливо поклонился, дал в ответ свою карточку, однако продолжал настаивать.
  - Я хотеть сегодня поговорить с доктор Шувалов. Я хотеть приглашать вас и доктор Шувалов в ресторан.
  - Ресторан - это правильно, - согласился директор, любивший вкусно поесть, - но по воскресеньям у сотрудников могут быть свои планы на вечер.
  Растерянное лицо японца превратилось в выразительную маску одной большой Просьбы. Взрослый мужчина выглядел настолько трогательно, что Юрий Михайлович сжалился, набрал повторный вызов на телефоне, вытянул руку и продемонстрировал зарубежному гостю длинные безответные гудки. Японец внимательно смотрел на дисплей мобильного телефона, запоминая вызываемый номер.
  Дождавшись окончания связи, Леонтьев неожиданно вспылил:
  - Да что за спешка такая! Вы мне можете объяснить?
  Хисато Сатори по достоинству оценил недовольство влиятельного господина. Его лицо в миг стало серьезным, и он загадочно произнес:
  - Сейчас вы сами всё увидите.
  Он развернул необычный футляр замками к Леонтьеву и бережно выровнял на коленях длинную жестянку. Мягко щелкнули металлические зажимы. Выпуклая крышка медленно поднялась.
  - Вот она, - с восхищенным придыханием произнес Сатори.
  Юрий Михайлович ожидал увидеть что угодно, но только не это. Сначала он обратил внимание на швейцара отеля в старомодном цилиндре и белых перчатках. Тот любезно распахнул дверцу автомобиля и нечаянно заглянул в футляр. Дежурная улыбка на вышколенном лице служащего сменилась отвисшей челюстью и выпученными от страха глазами.
  Профессор перевел взгляд на футляр и разглядел его содержимое. Настала его очередь застыть в немом удивлении.
  Внутри, в мягком бархатном углублении, как шикарном маленьком гробу, покоилась человеческая рука, отрезанная выше локтя.
  
  5
  
  Раскачиваясь и переваливаясь с колеса на колесо, 'скорая помощь' преодолела проселочные рытвины и выскочила на шоссе.
  - У нее нет пульса. Сделайте что-нибудь! - потребовал Антон, видя безжизненное матово-бледное лицо Людмилы.
  Врач с сочувствием посмотрел на него, тяжело вздохнул и решился.
  - Дефибриллятор! - Плоские электроды с толстыми проводами прижались к грудной клетке девушки. Врач оскалился и кивнул фельдшеру: - Давай!
  Щелкнул тумблер, тело девушки дернулось под электрическим разрядом.
  - Еще раз! - Последовал новый удар током. Неприятно запахло чем-то жженым. - Еще!
  После очередного треска врач присмотрелся к пациентке, снял электроды и равнодушно констатировал:
  - Сердце пошло, дыхание поддерживаем.
  Антон устало прикрыл глаза и с облегчением протер мокрое лицо. 'Мы спасли Люду'. Он вынул телефон из джинсов, собираясь позвонить Борису, но натолкнулся на безрадостный оценивающий взгляд врача.
  - Что такое? Почему вы так смотрите?
  - Вы ее муж?
  - Нет. Друг. Коллега.
  - Вас зовут...
  - Антон.
  - Видите ли, Антон. Сердце мы запустили, но девушка без сознания. И все признаки указывают на то... - Врач опустил голову и заботливо подтянул простынь, прикрывая обнаженное тело Людмилы. - Красивая.
  - Договаривайте, - ожесточился Шувалов, уже догадываясь, куда клонит осторожный доктор.
  - Сколько минут прошло, прежде чем вы ее достали из реки? Минут пять, не меньше. И мы приехали спустя четверть часа. Конечно, вы делали всё, что могли, но... Ее мозг был лишен кислорода достаточно продолжительное время. А это означает, что в нем произошли необратимые последствия.
  - Вы считаете, что ее мозг умер?
  - К большому сожалению, Антон.
  - Нет.
  - Достаточно четырех минут без кислорода. То, что мы сейчас наблюдаем: сердце, легкие - это имитация жизни. Главное в организме - мозг! Пока жив мозг - жив и человек. Иначе...
  - Я прекрасно знаю это и без вас! - жестко отрезал Шувалов. Он всё понимал, но не мог смириться с очевидным. - Она будет жить? Вы ее спасете?!
  Врач не отвечал. Хуже того, он перестал что-либо делать и старательно отводил взгляд.
  Спор с доктором вернул Шувалова из хаоса трагического происшествия на профессиональную стезю. Все наши чувства, мысли, ощущения, желания и движения связаны с работой мозга. Если он не функционирует, человек переходит в вегетативное состояние или умирает. Хотя мозг составляет лишь 2,5% веса тела, к нему постоянно, днем и ночью, поступает 20% циркулирующей в организме крови и соответственно кислорода. Без кислорода мозг гибнет. Защитный механизм крайне невелик.
  Шувалов восемь лет занимался нейронаукой и сейчас отчетливо представлял все процессы, происходящие в подкорке и коре головного мозга девушки. Он знал о них больше любого самого продвинутого врача 'скорой помощи'. Более того, он знал о мозге человека то, что пока было недоступно никому в мире. И эти знания, не смотря на их трагичность, вселяли надежду.
  Врач тайком следил за сопровождающим. Он привык к неадекватной реакции родственников пострадавших. Но на этот раз ни уныния, ни истерики не последовало. В глазах пассажира блестела стальная решимость.
  Шувалов вытащил телефон и вызвал своего сотрудника, нейропрограммиста Сергея Задорина.
  - Сергей, ты мне нужен. Срочно бросай всё и приезжай в лабораторию! Никаких возражений! Срочно! - Чувствуя недоумение друга, он тихо добавил: - С Людой Вербицкой беда. Я прошу тебя, приезжай. И позвони Елене Марковне. Она нам тоже понадобится.
  Шувалов повернулся к врачу и потребовал:
  - Сообщите водителю, мы едем в Институт нейронауки.
  - Какой институт? Я везу ее в больницу.
  Антон схватил врача за грудки и зашипел ему в лицо:
  - Для тебя она уже не пациент, а тело. И везешь ты ее не больницу, а в морг. А я хочу Люду спасти!
  - Уже поздно.
  - Замолчи! Я не отступлюсь, даже если мне потребуется выкинуть всех из машины к чертовой матери! Ты меня понял, Парацельс?
  - Я буду жаловаться.
  - Мне плевать! Мы едем в Институт нейронауки!
  Помимо гнева врач увидел в сузившихся карих глазах спутника непреклонную волю и особый вид отваги. 'Этот человек добьется своего', - подумал врач и жестом остановил подавшегося на помощь фельдшера.
  - Мы отвезем вас в институт. Только хочу заметить, я гораздо ближе к Парацельсу, чем вы к богу.
  
  6
  
  Губы Хисато Сатори изогнулись в хитрой улыбке, в глазах искрилось торжество. Он привык к непонимающим взглядам тех, кто первый раз видит его бесценный груз, но русские отреагировали еще эмоциональнее. Швейцар замычал и попятился, отгоняя дрожащими руками невидимый злой дух. Профессор сощурился, словно не веря, что перед ним человеческая рука, и брезгливо вывернул толстые губы.
  - Что вы привезли? - ужаснулся Леонтьев.
  Хисато понял, что пора приступать ко второй части представления.
  - Потрогайте. - Японец коснулся руки в футляре и любовно погладил ее. - Как настоясая.
  - Как настоящая, - эхом отозвался профессор и встрепенулся: - Что вы имеете в виду?
  - Это рука-робот. Чудо японской техники.
  - Ах, это всего лишь...
  - Точная копия руки господина Танака.
  - Кто такой господин Танака?
  - Кейджи Танака вице-президент нашей корпорации. Его вертолет упал в горах, и господин Танака потерял обе руки. Но господин Танака отень сильный селовек. Он не хотеть быть инвалид. Наши ученые изготовили два рука-робот: правая и левая. Я привез правая. Мы подсоединяли руку к больсому компьютеру. Она работать хоросо. Рука двигаться и дазе чувствовать: горячо - холодно, остро - гладко. Тут сенсоры. Все сигналы идут на компьютер.
  - Это замечательно. Мы знаем, японские инженеры - лучшие специалисты в робототехнике. - Леонтьев боязливо прикоснулся к искусственной коже протеза. - Но зачем вы привезли ее в Россию?
  - Рука-робот и компьютер - это хоросо, это мы умеем. Но надо соединить руку с человеком. С господином Танака. Надо обеспечить управление руки с помощью мысли!
  - Вы хотите подключить искусственную руку к нейронам мозга, ответственным за двигательные функции? - удивился Леонтьев.
  - Да, именно так. Мы хотим сделать самый лучший нейропротез в мире. Рука должна не только двигаться, но и понимать: горячо - холодно, и всё остальное. Господин Танака хочет иметь руки, как настоясие, и даже лучсе. Эту руку нельзя порезать или обжечь, ее пальцы крепче, чем васи. А если она сломается, ее можно заменить.
  - Создать полноценный действующий нейропротез человеческой руки, управляемый мозгом. - Леонтьев говорил медленно, осмысливая каждое произнесенное слово: - Но это невозможно!
  - Почему невозмозно? Ученый так не должен говорить.
  - Это дело будущего.
  - Сегодня у нас настоясее, а завтра - будусее, - лукаво прищурился Хисато Сатори и закрыл футляр. - Мне надо встретиться с доктором Шуваловым. Метод, который он докладывать весной на конференции, снимает все барьеры для создания нейропротезов. Как это говорят, доктор Шувалов совершил прорыв в науке.
  'Вот именно, прорыв, - подумал Леонтьев. - Где прорыв, там обрыв или разрыв. Шувалова вечно посещают озарения, которые еще доказывать и доказывать'.
  - Мне все-таки кажется, что вы поспешили с поездкой, господин Сатори. Можно было обсудить проблему по телефону, Интернету...
  - Пока вы не видеть эта рука, вы не понимать всей серьезности наших планов. Когда доктор Шувалов ее только потрогать...
  Леонтьев резко прервал собеседника:
  - Мой институт, - он выделил ударением оба слова и продолжил обычным голосом: - сотрудником которого является, в частности, Шувалов, ведет работы по созданию нейропротезов. Мы даже делаем опыты на крысах. Некоторые из них успешные. Но, согласитесь, крыса и господин Танака, это совершенно разные организмы.
  - О, Кейджи Танака увазать крыс. Это очень умные зивотные, - одобрительно зацокал японец.
  - Я говорю об опытах. Это всего лишь лабораторные эксперименты. Мы не ведем лечебную практику такого уровня. У нас даже нет микрочипов, которые можно было бы вживить в мозг человека!
  - Об этом не беспокойтесь. Япония маленькая страна, где любят делать всё отень маленькое. Доктор Шувалов сказать, что надо, а мы делать. Господин Танака не позалеет любых денег. Вы меня понимаете?
  При упоминании денег, Леонтьев задумался. Дополнительное финансирование не повредило бы его институту.
  - Я визу, мы хоросо понимать друг друга, - одобрительно закивал Сатори. - А теперь помогите мне найти возаимопонимание с этими господинами.
  Японец указал на двух суровых охранников, вырвавшихся из зеркальных дверей отеля. Им что-то очень эмоционально объяснял перепуганный швейцар, тыча пальцем в сторону автомобиля.
  
  7
  
  From: hands1980@gmail.com
  To: brain1975@gmail.com
  Я в Москве. Пытаюсь выйти на Шувалова. Будем действовать совместно, как и договаривались. Жестко и мягко! Метод кнута и пряника еще никто не отменял. В данном случае он самый эффективный. Или тебе ближе понятия плохой и хороший полицейский?
  
  From: brain1975@gmail.com
  To: hands1980@gmail.com
  Не хочу и думать о полиции. Ты - руки, я - мозг! Мозг может действовать на расстоянии, а руки должны быть рядом с жертвой. Нам срочно нужна голова Шувалова! Для этого сойдут любые методы. Любые! Не останавливайся ни перед чем. Главное - результат!
  
  - О нас вытерли ноги, и мы вот так просто умоемся? - спросил угрюмый фельдшер.
  Врач тупо смотрел в пустой салон 'скорой помощи'. Взбунтовавшийся пассажир только что увез утопленницу на каталке. Врач перебрал в голове всю последовательность своих действий и убедился, что его не в чем упрекнуть.
  - Мы действовали правильно, - вслух повторил он главный вывод. - А с этим полоумным претендентом на божественный престол пусть разбираются другие.
  Он набрал экстренный номер милиции, торопливо соображая, как назвать похищенный из машины объект: телом или все-таки пациенткой?
  
  8
  
  Каталка с молодой женщиной быстро двигалась по гулкому коридору Института нейронауки. Простынь сбилась. Перед глазами Антона Шувалова, толкавшего тележку, подрагивали красивые ноги, живот, грудь, вздернутый носик и подсохшие белые кудри Людмилы Вербицкой. Но он мысленно видел то, что человеческий организм скрывает и оберегает наиболее тщательно. Он 'видел' ее мозг. Сейчас миллиарды нейронов уснули, застыли многочисленные связи между ними, и ни один нервный импульс не рождался в умирающем органе. Еще живой человек лишился своего главного центра управления и превратился в никчемное неподвижное тело с бьющимся впустую сердцем.
  Шувалов отказывался в это верить. Недавно он понял, как оживить мозг на стадии глубокой комы. Но это была всего лишь идея, требовавшая глубокой проработки. Однако сейчас время шло на секунды.
  У двери с табличкой 'Лаборатория ?7' Шувалова поджидал озабоченный молодой мужчина с черной бородкой и с крупными очками на широком носу. Увидев своего лучшего нейропрограммиста Сергея Задорина, Антон без предисловий приказал:
  - Открывай дверь.
  Каталка въехала в лабораторию, протиснулась между столами, заставленными сложными приборами и компьютерами, и Шувалов втолкнул ее в отдельное помещение за стеклянной перегородкой. Чистый бокс одновременно напоминал операционную и отдел по производству сверхточных устройств. Здесь проводились эксперименты, требовавшие стерильности, и операции над животными.
  Задорин в тревожном недоумении разглядывал лежащую без движения девушку.
  - Людмила...
  - Она утонула. Я ее достал, но не сразу. Сердце и легкие удалось запустить, - коротко рассказывал Антон. - Вот только мозг...
  - Что мозг?
  - Он пока не работает. Дай ножницы. - Шувалов хирургическими ножницами начал срезать волосы на макушке молодой женщины. - Мы обязаны ее оживить.
  - Но если мозг умер...
  - Не произноси это слово! Смерть мозга - это процесс, а не миг - до и после! Я же объяснял тебе!
  - Теория - это одно...
  - Где Репина? - оборвал ненужный спор Шувалов.
  - Она скоро будет.
  - Я уже здесь! - послышался женский голос.
  В лабораторию влетела нейрохирург Елена Марковна Репина. Она была на несколько лет старше Шувалова, но благодаря стройной фигуре и молодежному стилю в одежде, давно разведенная женщина выглядела не хуже многих аспиранток. Только манера говорить: уверенно, емко, а порой грубо и цинично, выдавала в ней опытную женщину. Скинув на ходу плащ и облачившись в салатовый халат, она вошла в застекленный бокс.
  - Для чего вызвал, Антон?
  - Вот. Надо спасать Люду. - Шувалов, не теряя времени, настраивал приборы. - Она была под водой больше пяти минут.
  Нейрохирург ощупала лежащую женщину, раздвинула ей зрачки и направила под веки яркий свет лампы.
  - По-моему, мы опоздали. Почему ты сразу не отвез ее в клинику?!
  - Бесполезно. Врач 'скорой' констатировал смерть мозга.
  - И что ты намерен делать?
  - Я же сказал, спасать!
  - Но это... - Елена Репина расширенными глазами изучала Шувалова. Она собиралась воскликнуть: 'безумие', но, видя сосредоточенные приготовления заведующего лабораторией, попыталась мягко объяснить: - Антон, это утопия. Ее спасти невозможно.
  Шувалов порывисто обернулся к Репиной.
  - Я хочу, чтобы Люда жила. Хочу! И я знаю, что для этого надо делать.
  Репина перевела недоуменный взгляд на Сергея Задорина. Тот нехотя уточнил:
  - Антон Викторович выдвинул идею, что мозг, как двигатель можно включить и подзарядить. Он вычислил особу зону нейронов. Теоретически.
  - И рассчитал силу и частоту электромагнитного воздействия, - добавил Антон.
  - Тоже теоретически?
  - Да! Разве этого мало? Чтобы вычислить высоту горы не обязательно на нее подниматься! Вес Луны мы знаем без взвешивания на весах!
  - Антон, успокойся. Я должна знать, чем буду заниматься.
  - Я считаю, что у мозга есть своеобразный стартер. И сейчас я запущу его! Ты поможешь мне вскрыть череп. Бери фрезу и делай отверстие. Вот здесь.
  - Но это опасная операция. Необходимо получить согласие родственников.
  - Для кого опасная? Для трупа? Ты только что заявила, что Люда мертва. - Шувалов наклонился к монитору компьютера, где появилось изображение мозга в трех сечениях, и обратился к Задорину: - Сергей, надо погрузить электрод в эту точку. Готовь приборы.
  - Требуется рассчитать координаты.
  - Так что же ты стоишь?
  - Но, Антон Викторович...
  - На всё про всё - три минуты! Лена, начинай. Дорога каждая секунда.
  - Под твою ответственность, Антон.
  - Разумеется. Вас здесь вообще не было. Я всё делал сам. Приступай.
  Тонкие перчатки, чмокнув, облепили женские пальцы. Репина надела маску и большие пластиковые очки. Зажужжала электрическая фреза. Вскоре к механическому зуду добавилось тонкое пищание распиливаемой кости черепа.
  - Отверстие готово, - отрапортовала Елена.
  - Сергей, установи приборы.
  Задорин закрепил на голове Людмилы стереотаксическое оборудование, состоящее из стальных колец и дуг. Над центром отверстия возвышался тончайший золотой электрод, от него тянулись провода к сложному прибору с двумя экранами и несколькими циферблатами.
  - Покажи расчет, - потребовал Шувалов у Сергея.
  Тот ткнул в экран ноутбука.
  - Без всесторонней компьютерной томографии я не гарантирую точность.
  Антон сосредоточенно смотрел на цифры. Над его переносицей прорезалась двойная вертикальная морщина. Он размял пальцы и тихо произнес:
  - Теперь я сам.
  Под его управлением электрод стал плавно погружаться в оголенный мозг. Введя золотую нить на несколько сантиметров, Шувалов перешел к приборам. Координаты погружения совпали с расчетными. Он тщательно настроил регуляторы и обернулся. Репина и Задорин с затаенным ожиданием следили за его действиями. Антон перевел взгляд на неподвижное тело, закрытое простыней, и нажал кнопку.
  Стрелки дернулись, на экранах ожили электронные змейки. Выждав двадцать секунд, Шувалов отключил прибор.
  Елена Репина, склонившаяся над пациенткой, отрицательно мотнула головой. Антон вытер пот со лба, подрегулировал один из датчиков и вновь нажал кнопку. На этот раз он ждал тридцать секунд, затем, искоса, взглянул на Елену.
  Та следила за мертвенно бледным лицом Людмилы Вербицкой, пытаясь найти хоть какое-то улучшение. После долгой паузы голова в хирургической шапочке, как и прежде, безнадежно качнулась из стороны в сторону.
  Антон прикрыл глаза. В его сознании мелькали формулы, математические знаки просачивались сквозь густую сеть переплетенных нейронов. Он провел эксперимент согласно своей новой теории. Мозг говорит на электрическом языке. На этом же языке он отправил в расчетную точку свое послание. Возможно, не слишком понятное. Но это было единственное, что он мог сделать в сложившихся обстоятельствах.
  Безрезультатно.
  Циничный врач 'скорой' оказался прав. Он не бог.
  Но вдруг Елена Репина подняла руку и удивленно отпрянула от тела. Ее палец указывал на лицо пациентки. Задорин сделал шаг вперед и увидел, как дрогнули веки и разлепились ресницы Людмилы Вербицкой.
  - Она очнулась, - промолвил он.
  Шувалов открыл глаза. На него потрясенно взирала Репина.
  - Ты ее воскресил, - прошептала она.
  
  9
  
  'Форд фокус' неуверенно двигался по правой полосе узкого шоссе, мешая остальным машинам. Ольга Шувалова, вцепившись в руль, напряженно смотрела вперед. Она редко водила автомобиль, а сегодня еще и выпила. Но кто же знал, что взбалмошная сердцеедка Людочка бросится в холодную реку, наглотается воды, а Антон увяжется с ней на 'скорой'!
  'С сыном ему вечно некогда заниматься, а как только смазливая лаборантка почувствовала себя плохо, он кинулся ей на помощь', заочно упрекала мужа Ольга.
  Ей не понравилось, с каким душевным надрывом Антон откачивал коллегу по работе. В его действиях она видела нечто большее, чем спасение постороннего человека. Возможно, она не заметила бы в поведении мужа ничего предосудительного, если бы на месте Людмилы Вербицкой оказалась любая другая женщина. Но про связь Антона с Людмилой ей назойливо намекали пару лет назад. Потом Людочка выскочила замуж за Вербицкого, и всё вроде успокоилось, но сегодняшняя боль в глазах мужа воскресила былую ревность.
  Завизжали тормоза, 'форд' клюнул носом и остановился в полуметре от припаркованной на обочине автоцистерны. Дремавший рядом Борис Вербицкий ткнулся в бардачок и выругался.
  Ольга склонила голову на руль и беззвучно заплакала. 'Может я плохая жена, поэтому он смотрит на других? Я стремлюсь быть хорошей матерью, а ему нужна ласковая баба. Что я делаю не так?'
  - Ужасный день. Ужасный, - причитал Борис, глядя на вздрагивающие плечи Ольги. Перед тем, как сесть в машину, он выпил весь оставшийся алкоголь. - Хоронят обычно на третий день? Я ничего в этом не знаю.
  - М-мама, игра н-не работает, - поднял с пола электронную пищалку сын.
  - Какие похороны? - очнулась Ольга. Влажные округлившиеся глаза смотрели на выпившего пассажира.
  - Люда утонула. Моя Людочка.
  - Она не утонула. Антон ее спас.
  Вербицкий сморщил лицо и пьяно замотал головой.
  - Нет. Он опоздал. Или сам пихнул ее под воду.
  - Что ты несешь?!
  - Зачем он прыгнул? Людочка игралась, затаилась, а он на нее сверху... Он завидовал мне, он хотел ее увести, а когда не получилось, то...
  - Борис! Очнись! Антон вытащил ее, делал искусственное дыхание, массаж сердца.
  - Массаж... Вот-вот... Он лапал ее. Грязно. Она бездыханная, а он влез на нее...
  - Борис! Люду увезли на 'скорой'. Ее спасут.
  - Почему он меня не пустил в машину? Сам сел, а меня не пустил. Ее муж я, а не он!
  С этим утверждением Ольга была полностью согласна. Она сама не понимала, как получилось так, что ее муж уехал с чужой женщиной, словно был ее ближайшим родственником.
  - Теперь предстоят похороны. Такая красивая, молодая... и в гроб! - Борис зашмыгал носом.
  - М-мама. Не включается, п-помоги, - заикаясь, канючил сын из-за спины.
  Ольга наклонилась к Борису и зашипела:
  - Хватит про похороны. Не пугай ребенка. Живехонька твоя Людочка.
  - Не-ет. Я видел ее, видел, как смотрел на нее врач. У меня тоже медицинское образование, хоть я и работаю с железками. Ее мозг не дышал десять минут. Десять! Мозг умер. Людочку невозможно спасти.
  - Почему же Антон этого не заметил? Он, что глупее тебя? - неожиданно обиделась Ольга.
  - Шувалов твой - чудак. Был чудаком и останется. На букву 'м'! Он из тех, кто всегда прется в другую сторону. Все идут прямо, а он ломится в закрытую дверь! Там аршинными буквами написано 'ЗАКРЫТО'! Это вообще стена, а не дверь! А Шувалов обязательно проверит, лоб расшибет, но сунется, и других за собой потащит.
  - И что, дверь всегда оказывалась закрытой? - защищала упрямство мужа Ольга. Она отдавала себе отчет, что слышит отголоски научных споров, и под словом 'дверь' Вербицкий понимает направление научных поисков. Однако она лучше других знала, что даже при входе в метро Антон не идет вслед за толпой, а выбирает якобы закрытую дверь, которая часто оказывается незапертой. - Так, что на счет двери?
  - У него есть интуиция, - согласился Борис и тут же вспылил. - Но кроме интуиции больше ничего! Он не может объяснить: почему он туда поперся!
  - А если ты не способен понять его объяснения?
  - Я?! У меня статей больше, чем у него. Я нейрофизиолог, а он простой физик. Мы изучаем живой мозг, а не бездушную машину! Я лучше в этом разбираюсь! Лучше!
  - Ну-ну. - Молодая женщина с сочувствием смотрела на пьяного хвастуна.
  Вербицкий уловил ее иронию, ухмыльнулся и сказал:
  - А еще он мне завидует, потому что у меня жена красивее. И ты, Ольга, должна быть мне благодарна. Если бы я не перехватил Люду, она бы увела твоего Антошу из семейного гнездышка.
  Обидные слова обожгли женщину, будто ей под кожу прыснули кипяток.
  - Ты, кажется, готовился к похоронам?
  Кривая улыбка на лице Вербицкого сменилась озабоченностью. Он хотел что-то сказать, но в его кармане заработал телефон. Непослушные пальцы неловко выхватили трубку.
  - Антон? Да, слушаю... Что?! - Глаза Бориса округлились. - Ты запустил ее мозг! Она жива? Как тебе это удалось?.. Еду! Немедленно еду в институт. - Он захлопнул телефон и обратился к Ольге: - Люда жива. Представляешь, ее мозг работает!
  Ольга Шувалова, слышавшая радостный голос мужа, нахмурилась.
  - Он даже не поинтересовался, где я и ребенок?
  - Не понимаю, как он это сделал. Это черт знает, что! Я должен всё узнать. Едем в институт.
  - Антон спрашивал обо мне?
  - Да при чем тут ты? Поехали быстрее!
  Обиженная женщина, наклонилась, распахнула пассажирскую дверь и подтолкнула пассажира.
  - Доберешься сам! У вас высокая наука, а я не знаю, как с сыном до дома доеду.
  'Форд' криво вильнул, объезжая автоцистерну.
  Удивленный Борис Вербицкий остался голосовать на обочине. В его глазах мелькнуло восхищение поступком гордой женщины, которое тут же затопило нестерпимое желание добраться до тайны Шувалова.
  
  10
  
  - Антон! Антон!
  Стеклянная перегородка заглушала звук, но по отчаянной мимике Елены Репиной Шувалов понял, что случилось нечто ужасное.
  Он быстро вернулся в бокс, где лежала Людмила. Пару минут назад он видел, как открылись ее глаза, а зрачки сдвинулись и сфокусировались на нем. Он дотронулся до ее руки и почувствовал, как шевельнулись ее пальцы. Он был счастлив, что Люда пришла в себя, узнает окружающих и понимает происходящее. Тогда он вышел, чтобы позвонить и обрадовать ее мужа, Бориса Вербицкого. Он был уверен, что рискованный эксперимент прошел удачно, и через два-три дня Людмила полностью восстановится.
  А сейчас на каталке вновь покоилось бледное безжизненное тело молодой красивой женщины. Около нее суетилась Елена Репина.
  - Всё плохо. Нет пульса, дыхание остановилось, зрачки не реагируют, - по-деловому доложила нейрохирург.
  - Но она же только что...
  - Я ничего не могу сделать.
  - Сергей, подключай оборудование. Еще один импульс.
  - У меня готово.
  - Отойди. - Шувалов включил прибор и напряженно следил за Людмилой. Ничего не происходило. Ровным счетом ничего. - Я повторю.
  Вновь задергались стрелки и побежали синусоиды на электронных индикаторах. Антон увеличил время воздействия, но это опять не принесло результата.
  - Почему? Где я ошибся? Покажи расчеты, - обратился он к Задорину.
  - Вот. Всё по вашим формулам, Антон Викторович. Но, я предупреждал, это базовый расчет. Каждый мозг индивидуален. Необходима полная томография пациентки, чтобы гарантированно вычислить нужные нейроны.
  Шувалов отошел, рухнул в офисное кресло, облокотился о стол и уткнулся лбом в сцепленные кулаки. Его пальцы нервно двигались, лицо морщилось от досады.
  - Я еще раз попробую. Уменьшу частоту и увеличу амплитуду, - вскочил он со стула.
  - Нельзя! - Елена перехватила его руку, метнувшуюся к приборам. - Нельзя действовать наугад. Мы имеем дело с человеком.
  Шувалов посмотрел на бездыханное тело, перевел вопросительный взгляд на Задорина.
  - Ты тоже так думаешь?
  - Вы всегда нас учили, что ученый руководствуется разумом, а не эмоциями. Одна простая точная теория лучше тысячи сложных экспериментов. Это ваши слова.
  - Теория у меня уже есть!
  - Надо ее проверить.
  - И мы будем спокойно смотреть, как Люда умирает?
  Елена Репина сжала руки Антона и бережно развернула его так, чтобы каталка не попадала в поле его зрения. Она поймала его болезненный взгляд и тихо произнесла:
  - Это уже произошло. И твоей вины здесь нет.
  Шувалов стиснул веки. Ресницы увлажнились. Он отдернул руки и выскочил из бокса. Загремели дверцы рабочих шкафов.
  - У нас что, ничего нет?! - как раненный зверь ревел ученый и метался по лаборатории.
  - Что вам надо?
  - Водка! Коньяк! Спирт, наконец!
  - Есть! - выкрикнул Задорин.
  Нейропрограммист появился с бутылкой водки. Шувалов, усевшийся за свой стол в торце комнаты, сдвинул бумаги и шмякнул на центр обычную кружку.
  - Может, поискать рюмки? - предложил Задорин.
  - Не надо. Ты вот что, помоги Елене. Отсоедини всё... Приведите Люду в порядок.
  - Мы сделаем.
  - И еще... Надо, наверное, сообщить мужу...
  Задорин понимающе кивнул и удалился.
  Шувалов выпил. Его застывший взгляд упирался в отключенный экран компьютера, а видел он озорную улыбку Людмилы и слышал ее зажигательный смех.
  
  С шумом распахнулась дверь. В лабораторию ворвался Борис Вербицкий. Мгновенно оценив обстановку, он направился в бокс. На пути к каталке его перехватила Елена Репина.
  - Боря. Мы ничего не смогли сделать.
  - Что?
  - Люды больше нет.
  - Но... Он звонил... Он говорил, что она ожила. - Тыкал руками Вербицкий. - Он уверял, что вы запустили мозг!
  - Это так. Антону удалось вернуть ее сознание, но только на две минуты.
  - Та она была жива, была?
  - Когда ее привезли, нет. Врачи скорой ничего не смогли сделать. А Антон, он же не такой, как все. Он настаивал, что сможет ее спасти. Хотя я не верила.
  - Рассказывай.
  - Антон сделал это. Она вернулась. Только ненадолго. К сожалению.
  - Ты уверена? Уверена, что она возвращалась? Ведь она утонула. Я видел, в каком состоянии ее увозили.
  - Люда открыла глаза, шевелила пальцем, двигала зрачками. Она понимала нас.
  - Значит, ее мозг работал. - Борис глубоко задумался, и было не ясно, рад он или огорчен услышанным. После паузы Вербицкий посмотрел на приборы рядом с телом и метнулся к Задорину. - Как? Как ему это удалось?
  - Недавно Антон Викторович разработал теорию, что смерть мозга не происходит мгновенно. Это процесс. Шувалов понял, как повернуть его вспять.
  - Ты можешь говорить четко?
  - Я знаю только часть. Он познакомил меня с формулами. Как он их вывел, я не представляю, но я видел, как они действуют. Это совершенно потрясающе. Ваша жена была мертвой, и - ожила.
  - Что вы делали?
  - Если бы у нас было больше времени для точной локации нужной зоны, возможно, всё прошло бы удачно.
  - Что он делал? Расскажи подробно.
  - Антон Викторович обещал подготовить развернутый доклад по своей теории. Лучше спросить у него.
  - Я хочу знать сейчас. Ты можешь мне рассказать?
  Сергей Задорин покачал головой.
  - Я что-нибудь напутаю.
  Сузившиеся глаза Вербицкого с ожесточением пожирали нейропрограммиста сквозь прямоугольные очки 'хамелеоны'. Казалось, не будь этой преграды, Вербицкий прожег бы дырки на лбу Задорина.
  Стремительно развернувшись, Борис подошел к телу жены. Он следил, как Елена Репина поправляет роскошные белые кудри Людмилы, чтобы прикрыть выстриженную макушку и наспех уложенную заплатку на выпиленном отверстии.
  - Значит, вы тут проводите опыты на живых людях, - процедил Вербицкий.
  - Борис, я сожалею. Но врачи тоже были бессильны. Да, мы ухватились за соломинку, но...
  - Это всё он, он! - Вербицкий уже смотрел на Шувалова. - Сначала прыгнул на Люду, чтобы утопить, а когда она выжила, воткнул ей гвоздь в голову.
  - Что ты несешь!
  - Я видел, как он пялился на ее грудь. Он завидовал мне!
  - Борис, опомнись! Антон хотел ее спасти!
  - Он утопил Люду, чтобы проверить свою теорию!
  - Сядь, пожалуйста. Я тебе дам лекарство. У меня в сумочке есть таблетки.
  - Убийца! Изощренный маньяк! Это ему с рук не сойдет!
  Застучали шаги. Вербицкий выбежал в лабораторию. Он устремился к Шувалову. Казалось, еще мгновение - и последует драка. Но по пути Вербицкий свернул к выходу. Хлопнула входная дверь. Репина и Задорин растерянно переглянулись.
  Застывший за столом Шувалов, похоже, ничего не видел и не слышал. По крайней мере, до тех пор, пока в лаборатории не появились бесцеремонные сотрудники милиции.
  
  11
  
  Черный седан проплыл сквозь желтый свет фонарного столба и припарковался под деревом в самом темном месте узкой улицы. Елена Репина отключила двигатель и чуть наклонилась к пассажиру.
  - Вот твой дом.
  Антон Шувалов заметил обнулившиеся автомобильные часы.
  - Полночь... Даже не помню, во сколько это произошло. Как будто в прошлой жизни... Спасибо, что подвезла.
  Он собрался выходить, но женщина его удержала.
  - Ты любил ее?
  Всю дорогу от института они молчали, но Шувалов прекрасно понял, о ком она спрашивает.
  - Не уверен, - честно признался он после нелегкого раздумья.
  - Но она тебе нравилась?
  - Как и всем.
  - А Люда тебя выделяла. Даже после замужества.
  Антон понуро пожал плечами, не зная, что сказать. Слишком много в последние часы он думал о погибшей Людмиле Вербицкой. Непрошенные воспоминания причиняли боль. Неудавшееся воскрешение повергало в пучину страдания.
  Репина поправила шейный платок и продолжила:
  - Когда она появилась в институте, все наши бабы померкли в мужских глазах. Чтобы хоть как-то соответствовать, я стала следить за модой, но... Тряпками не заменишь молодое тело.
  - Что ты несешь, Лена. Ты идеал для любой молодой научной сотрудницы. Им до тебя...
  - Десяток лет, - закончила фразу Репина и горько усмехнулась. - Не утешай. Лучше признайся: ты с ней спал?
  Шувалов пристально посмотрел на Репину. В сумерках ухоженная и подтянутая тридцативосьмилетняя женщина с гордым аристократическим профилем выглядела загадочной княгиней из далекого прошлого. Смоляные волосы, постриженные под Клеопатру, подчеркивали сильный характер. Она не отводила глаз и ждала ответа. В жизни, как и в работе, нейрохирург смело резала по живому. Шувалов знал, что Репина рассталась с добрым непьющим мужем из-за того, что тот не соответствовал ее интеллектуальному уровню. Он любил футбол и 'Comedy club', а она предпочитала смотреть 'Что? Где? Когда?' и читать книги.
  При иных обстоятельствах Антон бы отшутился, но после сегодняшней трагедии, да еще с прямолинейной Репиной, он не хотел врать.
  - Один раз, - признался он и тут же поспешил оправдаться. - Но это было до ее замужества.
  - Я так и думала.
  - Это было наваждение. Я не смог устоять.
  - Поэтому Вербицкий и сделал ей предложение. Хоть в чем-то ему хотелось тебя обойти.
  - Давай не будем об этом.
  - Как скажешь.
  - Уже поздно. Я пойду. Завтра будет нелегкий день.
  - Завтра уже наступило, Антон.
  Шувалов выбрался из машины и, ссутулившись от горестных переживаний, направился к дому. На всем пути к подъезду он не слышал, чтобы заурчал двигатель автомобиля Репиной. И не видел ее по-бабьи тоскующего взгляда.
  
  12
  
  Открыв дверь в квартиру, Шувалов заметил свет в конце коридора.
  Жена сидела на кухне лицом к входу, оперев подбородок на сжатые кулаки.
  - А позвонить мы не можем? Разучились. - По язвительному тону и форме обращения Антон понял, что Ольга на взводе.
  - Извини, столько навалилось.
  - Как чужих жен спасать, он герой! А о нас ты подумал? Я выпила вина и вынуждена вести машину с ребенком! С твоим, между прочим, ребенком. А ты даже не позвонил, не поинтересовался, добрались ли мы до дома или лежим в кювете! Тебе наплевать на семью!
  - Оля, успокойся. Разбудишь Сашу.
  - Вспомнил. Ты хоть знаешь, что сын в первый класс пошел, и у него большие проблемы?
  - Какие проблемы?
  - Над ним насмехаются мальчишки, ведь он у нас заикается. Ты это забыл?
  - Я помню.
  - От логопеда толку ноль. Сколько раз я тебя просила, найти серьезного врача. У тебя же есть связи.
  - Я консультировался, но нужно время.
  - Как Людочке стало плохо, сразу бросился. А на родного сына у него времени нет.
  - Оля, успокойся. Мы оба устали, давай чай попьем.
  - Я тебе не кухарка! У Людочки бы попросил. Или она тебе дает другое?
  - Не говори глупости.
  - Видела я, какими маслеными глазками ты облизывал ее фигуру, когда она на мостках изгибалась.
  Антон включил чайник, стараясь не реагировать на выпады жены. Но Ольга не унималась. Она вскочила со стула и размахивала руками, постоянно откидывая пышные каштановые волосы с разгоряченного лица.
  - Думаешь, я не знаю, что ты с ней шашни водил! Мне звонили, предупреждали.
  - Кто звонил? - не выдержал Антон.
  - Добренькие люди звонили. Я молчала, я терпела, но больше терпеть не буду! Я человек, а не какая-то там!
  - Ольга, случилась беда. Давай поговорим завтра.
  - У меня беда уже давно. Только ты этого не хочешь замечать. Завтра уйдешь, и опять до ночи. А я тут верчусь! И на работу, и в школу, и по магазинам...
  Женщина заплакала, схватила кухонное полотенце и прикрыла им лицо. Вскипевший чайник отключился. Антон открыл шкафчик, звякнули чашки. Он очень хотел пить. После того, как в лаборатории появилась милиция, ему пришлось долго давать показания. Милиционеры не хотели понимать его объяснения, а когда сами устали, то все-таки отпустили, мрачно пообещав продолжение нелицеприятной беседы в другой обстановке.
  Антон налил чай, отломил квадратик темного шоколада. Шуршание фольги вновь вывело Ольгу из себя.
  - А ведь ты не возразил, что у тебя были с ней шашни, - сверкала она покрасневшими глазами. - Ты и Людка... У тебя с ней было? Признавайся!
  - Что было? - Антон хотел хлебнуть чай, но жена отпихнула чашку. Капли кипятка, попавшие ей на руку, лишь увеличили злость.
  - Не придуривайся! Секс!
  Ольга нависла над мужем. Ее красивое овальное лицо пылало праведным гневом, губы припухли, зрачки расширились, от густых спутанных волос исходил до боли знакомый пьянящий аромат, а под тонкой блузкой прямо напротив глаз Антона колыхалась мягкая манящая грудь. У Шувалова защемило сердце. Он снова убедился, что любит эту прекрасную женщину, и попытался обнять ее за талию.
  Ольга ударила по руке.
  - Было или нет? - настойчиво требовала она.
  Второй раз за вечер Антона спрашивали об этом. И опять он не смог слукавить. Неожиданная смерть, прошедшая через кончики его пальцев, требовала искренности.
  - Один раз, по глупости, - выдохнул он, гладя в любимые глаза.
  - Кабель, животное! Ты трахался с ней! - Жена отпрянула, ее лицо исказилось горем. - А я-то, я-то... Ты обманывал меня, обманывал сына.
  Она выскочила из кухни. Из коридора слышался ее голос:
  - Подлец!.. По глупости, вот это как называется... А сегодня опять увился за ней и про нас забыл. Если тебе дорога эта шлюха, уходи к ней! Выметайся! Нет, я сама уйду. Не буду больше терпеть унижения.
  Антон слышал, как скрипнула дверь в комнату сына, которую он обещал смазать, да так и не нашел время.
  - Собирайся, Сашенька, собирайся. Мы уходим от плохого папы. Лучше без него, чем с ним. - Раздалось хныканье сонного ребенка. Он не понимал, что происходит, а мама упорно твердила: - Мы поедем к бабушке. Она добрая, она будет нам помогать, будет с тобой играть в шашки и водить тебя в школу.
  Антон вскочил, прибежал к сыну. Тонкие ручки торчали из пижамы, цепляясь за Ольгу. Жена пыталась раздеть мальчика и приговаривала:
  - Одевайся, Сашенька. Мы уедем. Там нам будет лучше.
  Малыш плакал и заикался больше обычного.
  - М-мам-ма, п-пап-па...
  - Оставь ребенка! - не выдержал Антон. - Я уйду сам. Только не трогай Сашу.
  Он вернулся в коридор, метнулся в одну сторону, в другую, не зная, за что хвататься. Рывком распахнул шкаф, пихнул в дорожную сумку рабочий костюм и сорочки. На пороге квартиры он остановился, рука дважды повернула входной замок, глаза ждали.
  Жена из спальни сына не появлялась. Она баюкала мальчика, прислушиваясь к действиям мужа.
  'Я что-то не объяснил, что-то осталось непонятым. Ольга говорит о ней, как о живом человеке, но Люды больше нет'.
  Шувалов с минуту колебался. Ничего не происходило. Уже толкнув дверь, он обернулся.
  - Людмила Вербицкая погибла. Мне не удалось ее спасти.
  Он вышел тихо, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он не хотел, чтобы перепуганный ребенок лишний раз вздрогнул от ненужного стука.
  
  13
  
  В полуночном кафе они оставались, чуть ли не единственными посетителями. Свет над большинством столиков был выключен. Администрация навязчиво намекала о скором закрытии заведения.
  Алиса, весь вечер сидевшая напротив Сергея Задорина, бархатно улыбнулась и пересела на его сторону. Сергей почувствовал плотное прикосновение женского бедра и заворожено смотрел, как чувственные губы ласково шепчут:
  - У тебя такая мягкая борода. - Алиса нежно провела пальчиком по черным волоскам на его щеке. - Никогда не целовалась с бородатым мужчиной.
  - Я тоже, - отшутился Сергей, чувствуя кожей ее дыхание.
  - Я сниму очки, они мешают.
  Девушка потянула на себя крупную оправу Задорина, положила очки на стол и придвинулась. Ее ладошка скользнула вокруг его шеи, и робкий нейропрограммист задохнулся от жаркого поцелуя.
  С худенькой короткостриженой чернявой девушкой в броской и на первый взгляд неряшливой одежде, с вызывающе яркими украшениями он познакомился пару дней назад. Сегодня была их вторая встреча. Сергей набрал ее телефон после тяжелых событий в Семерке. Ему требовалось выговориться, поделиться переживаниями и, самое главное, не хотелось оставаться одному. В этом случае мрачные воспоминания опутали бы его удушливым саваном, надолго погрузив в депрессию.
  Алиса примчалась сразу и проявила удивительную чуткость, внимательно слушая сбивчивый рассказ мужчины и понимающе кивая. Общаться с ней было приятно. А ее неожиданный поцелуй окончательно рассыпал в прах остатки невеселых мыслей.
  Девушка мягко отстранилась, разрывая долгий поцелуй, смешно потерла губы и простодушно улыбнулась.
  - Щекотно.
  Сконфуженный Сергей искоса озирался. Он впервые целовался в общественном месте. Как отнесутся к столь смелому поведению официанты? Но Алису этот вопрос совсем не пугал. Она дернула Задорина за руку и серьезно спросила:
  - Постой. Если твой Шувалов такой гениальный, как ты рассказал, почему же девушка умерла?
  - Она не умерла. Точнее, она уже была умершей, когда попала к нам в лабораторию. Она утонула и долго была под водой. Отсутствовало кровоснабжение, мозг не получал кислород и умер. Мозг - это самое главное, что есть в человеке.
  - А сердце?
  - Сердце всего лишь бионасос. Его можно запустить после долгой остановки или заменить. А мозг не заменишь. Любая остановка и... Смерть мозга идентична смерти человека.
  - Жуть! Но ты интересно рассказываешь. А мы, женщины, всё о фигуре и прическе думаем. Оказывается, надо о голове беспокоиться.
  За плечом кашлянул официант и вежливо поинтересовался:
  - Что-нибудь еще? - Сергей замотал головой. Официант охотно положил на стол узкую папку. - Вот ваш счет.
  Он отступил назад, но не уходил, дожидаясь, когда клиент расплатится.
  - Мы можем заказать такси? - спросила Алиса, когда официант забирал деньги.
  - Это не требуется. Машины дежурят у выхода.
  - Поехали! - Девушка поднялась, подхватила сумочку и потянула за собой смущенного своим счастьем Задорина.
  Усевшись на заднее сиденье в теплое такси, Алиса взяла Сергея под руку.
  - Куда? - обернулся усатый водитель.
  Задорин вопросительно взглянул на Алису. Он чувствовал, что инициатива принадлежит ей. Девушка склонила голову на его плечо и, как само собой разумеющаяся, произнесла:
  - К тебе.
  Когда такси тронулось, она как ласковая кошечка потерлась носом о его бороду.
  - Хочу привыкнуть к этой щекотке.
  Сергей Задорин с гордостью ощутил, как в груди разрастается большое светлое чувство. Ему было приятно общаться с этой девушкой. Она умела слушать, искренне восхищалась его необычной работой, а ее наивные вопросы умиляли и возносили на пьедестал скромного ученого. Еще она умела прикасаться. Руками, щекой, бедром, носом. Он давно не испытывал тот радостный трепет, который охватил его в момент смелого поцелуя в кафе.
  И он верил, что сегодня его ждут еще много сладких мгновений.
  
  14
  
  За спиной Антона Шувалова клацнул кодовый замок подъезда. Как металлический пес, огрызнувшийся на непрошенного гостя. Антон плелся к дороге, ничего не замечая вокруг. Сегодня он впервые серьезно поругался с женой. Единственная измена за десятилетний брак расколола его счастливую семейную жизнь.
  А может, все эти годы счастлив был только он, а у Ольги постепенно накапливалось недовольство? Во многом она права. Он действительно очень мало занимался семьей и сыном, отдавая драгоценное время любимой работе.
  Огонек сигареты прочертил в темноте затухающую дугу. Из-за листвы показалась невысокая темная фигура, в которой Шувалов с удивлением узнал Елену Репину.
  - Захотелось покурить, - смущенно развела она руки, объясняя свое присутствие. - В машине я не дымлю. А ты куда собрался?
  - К родителям. Давно не навещал. - Щеки тридцатипятилетнего мужчины порозовели, но при тусклом свете фонаря обнаружить это было невозможно.
  - Понятненько. Садись в машину, подвезу.
  - Ты моя палочка-выручалочка, - пошутил Антон, открывая дверцу.
  - Не обольщайся, я даром не работаю. Сегодня - я тебе, завтра - ты мне.
  - Заметано.
  - Куда ехать?
  Антон назвал адрес и поймал себя на мысли, что ему всегда легко общаться с внешне грубоватой, но чуткой Еленой Репиной.
  Выехав на пустой проспект, Елена кивнула на мелькнувшие за окном электронные часы и спросила:
  - Не боишься напугать родителей?
  - Поздновато, согласен. - Шувалов попытался храбриться. - Как говорится: лучше поздно, чем никогда.
  - Мне кажется, это не тот случай.
  Шувалов промолчал, не представляя, как он объяснит ночной визит разбуженной маме. Елена управляла автомобилем, время от времени бросая заинтересованный взгляд на попутчика.
  - Ты знаешь, единственный день, когда я готовлю себе ужин - это воскресенье. В будни некогда и незачем, я ведь живу одна. В субботу уборка, стрика, магазины. А по воскресеньям я открываю кулинарный журнал, выбираю самое красивое блюдо и готовлю его строго по рецепту. Иногда получается, как на картинке.
  - Ты во всем мастерица, я уверен.
  - Не льсти, если не видел.
  - Я вижу тебя на работе.
  - Кухонный нож и скальпель - не одно и то же.
  - Конечно. Со скальпелем труднее.
  - Как сказать. Сегодня я приготовила лазанью с уткой и розмарином, - продолжила объяснение Елена. - Мне потребовался утиный фарш, сыр пармезан, соус Балоньезе, черешки сельдерея и белое вино. Тесто для лазаньи я купила готовое.
  - А розмарин?
  - Само собой. А ты внимательный.
  - Не представляю, что это такое.
  - Я тоже, до сегодняшнего дня.
  - И как выглядит это блюдо?
  - Очень аппетитно. По крайне мере на фотографии.
  - Что, не получилось?
  - Не успела посмотреть. Когда ты меня вызвал в лабораторию, мне осталось запекать тридцать минут. Я поставила плиту на таймер и помчалась в институт. Сейчас приеду, а там...
  - Божественный запах.
  - Или черные угольки.
  - Я верю в лучшее.
  - А хочешь посмотреть?
  'Хочу', - чуть не вырвалось у Шувалова, но вслух, он с сомнением произнес:
  - Уже поздно.
  - Это к пожилым родителям поздно без предупреждения, а ко мне - в самый раз. - Елена свернула с дороги, проехала квартал, бросила на Шувалова испытывающий взгляд. - Тут рядом. Порция большая, и открытую бутылку вина я одна не осилю.
  Шувалов не стал возражать.
  Лазанья отнюдь не подгорела и оказалась по-настоящему вкусной. Ужинали при свечах, так решила Елена. В углу тлели индийские палочки с дурманящим благовонием. Почти не разговаривали. Антон пил много. Сначала вино, потом виски. И размышлял.
  Почему, даже простая романтика бесследно выветрилась из его семейной жизни, особенно, после рождения сына? Жизнь катилась обыденно и монотонно, как троллейбус по кольцевому маршруту. За окном всё то же, что вчера и на прошлой неделе. И никуда не свернешь, провода не пускают.
  Репина ни о чем не спрашивала, смотрела на него печально и выжидающе. После сытного ужина она протянула Антону полотенце и сказала:
  - Я постелю тебе на диване.
  Выйдя из душа, он лег и долго не мог заснуть на новом месте, бесцельно наблюдая, как по потолку проплывают светлые пятна от редких машин. Закрытые рамы не пропускали звук, только свет. Он подумывал встать и зашторить окно, но шуметь не хотелось.
  А потом приоткрылась дверь. Комнату наполнил тонкий аромат духов, зашуршало одеяло, и гибкое женское тело под шелковой сорочкой прижалось к его голому торсу.
  Слов опять не было. Только нежные руки и требовательные губы проделывали такое, что сопротивляться ласковому вторжению было невозможно. Сознание затуманилось. Тяжелую плотину горечи размыло вездесущее женское тепло. Мозг выключил неприятные воспоминания и задействовал нейроны, ответственные за чувственные удовольствия. Два тела сплелись. Интимные прикосновения порождали в их головах облака невидимых микровспышек. Разряды накапливались и уплотнялись, чтобы в нужный момент пронзить организмы единой молнией первобытного восторга.
  
  Утром, перед тем, как выскользнуть из-под одеяла, Ольга спросила:
  - В институт поедем на одной машине?
  Антон вспомнил вчерашнюю ссору с женой и всё, что за этим произошло. В груди щемила унылая тоска. Он мягко отстранился от теплой обольстительной женщины.
  - Это неправильно. Мы не должны больше...
  Пока он подбирал слова, Ольга вскочила, взглянула на часы и затараторила:
  - Ух, ты! А времени то сколько! Завтракать придется на работе. Вставай! Я подброшу тебя до метро.
  
  From: hands1980@gmail.com
  To: brain1975@gmail.com
  Хваленый Шувалов допустил непростительную ошибку. Этим можно воспользоваться. Теперь он будет плясать под мою дудку. Не переоценивают ли его голову заказчики?
  
  From: brain1975@gmail.com
  To: hands1980@gmail.com
  Не твоего ума дело. Ты - исполнитель. Чем хуже ему, тем лучше нам! Дави, прессуй и помни о нашей главной цели. Мозг Шувалова решит нашу проблему.
  
  15
  
  В просторном директорском кабинете внезапно стало душно. Опять давление скакнуло или магнитная буря, безрадостно решил Юрий Михайлович Леонтьев, ослабил узел галстука и покрутил толстой шеей. Нетвердый палец нажал кнопку связи с ассистенткой.
  - Валентина, принеси мне холодной воды и таблеточку... Мою, ты знаешь.
  Директор Института нейронаук поднял болезненный взгляд на сидевшего перед ним Бориса Вербицкого. Вчерашние события в седьмой лаборатории, о которых только что поведал ушлый кандидат наук, выходили за рамки обычных научных экспериментов.
  Как можно устроить незапланированную операцию на живом человеке? Шувалов и раньше пренебрегал внутренними регламентами и инструкциями, и вот его беспрецедентное разгильдяйство привело к настоящей трагедии.
  - Юрий Михайлович, забыл сказать, Шувалов был пьян. От него разило водкой, - услужливо добавил Вербицкий.
  - Милиция это зафиксировала?
  - Они много чего писали. Протоколировали, фотографировали.
  - Я не понимаю, о чем Шувалов думал, когда пошел на такое? Он хоть соображал, что творил?! Существуют правила, которые нарушать нельзя. Никогда! Для чего я подписываю горы инструкций? Если каждый будет делать, что захочет, институт погрязнет в хаосе.
  - Антон Шувалов не считает себя каждым. Он плевал на инструкции. Он считает себя гением, которому дозволено всё, - скривился Вербицкий.
  - Да-да, как тяжело с этими гениями. Всюду лезут. Другое дело нормальные ученые. А ведь за всё мне отвечать, - горестно закивал лысой головой Леонтьев. Директору искренне полагал, что в этот момент нет в мире более несчастного человека, чем он.
  Суровая ассистентка, знавшая Леонтьева четверть века, которую, за исключением директора, все величали не иначе, как Валентина Федоровна, внесла стакан воды на подносе. Она поставила его на стол, дождалась, когда босс выпьет протянутую таблетку, и доложила:
  - К вам пришла женщина из прокуратуры.
  - Из прокуратуры? - встревожился Юрий Михайлович.
  - Из следственного комитета. По поводу вчерашнего происшествия в лаборатории Шувалова.
  Валентина Федоровна Рашникова, когда-то безликий научный сотрудник лаборатории Леонтьева, свое настоящее призвание нашла в директорской приемной, куда взял ее после повышения Юрий Михайлович. Она все новости узнавала быстрее директора и, как серый кардинал, могла повлиять на решение самых разнообразных вопросов.
  - Уже пришли, - потерянно пробормотал Юрий Михайлович и протер вспотевшую лысину. Он посмотрел на Вербицкого. Лицо приняло заученное годами официальное выражение. - Борис, прими наше сочувствие. Коллектив скорбит. С похоронами поможем. Формальности через Валентину Федоровну. Она... ну она всё знает. А ты пока иди и последи, чтобы Шувалов никуда не умотал. Скоро я его вызову.
  Леонтьев встал, застегнул пуговицы на пиджаке и поправил галстук, готовя себя к малоприятной беседе с представителем закона. Оправившись, он вопросительно взглянул на ассистентку. Та подравняла смятый клапан кармана, привела в порядок бумаги на столе и утвердительно кивнула.
  В кабинет вошла стройная женщина лет тридцати с ярко накрашенными губами. Синяя прокурорская форма сидела на ней безукоризненно. Она по-хозяйски расположилась за длинным столом и вальяжно повела рукой, давая понять Леонтьеву, что он тоже может присесть.
  - Здравствуйте, Юрий Михайлович. Я следователь, Алла Николаевна Петровская. - Из-под густой каштановой челки на директора блеснули дымчатые очки, за которыми трудно было понять выражение глаз собеседницы. Но суровый тон женщины не располагал к улыбке.
  - Здравствуйте, - выдохнул Леонтьев, опускаясь в свое кресло.
  Следователь раскрыла папку на молнии, перебрала несколько страниц.
  - Перейдем к делу. Вы догадываетесь, зачем я пришла?
  - Есть предположение.
  - Уточняю. Мне предстоит разобраться в весьма странных обстоятельствах смерти гражданки Вербицкой. Она была обнаружена в вашем институте с искусственным повреждением черепа. Как вы это можете прокомментировать?
  - Понимаете, я только сейчас сам об этом узнал.
  - Вы, директор института, не контролируете ситуацию в этих стенах?
  - Поймите, уважаемая Алла...
  - Николаевна, - подсказала следователь.
  - Алла Николаевна, вчера было воскресенье. Я встречал иностранного гостя. Я и подумать не мог, что Шувалов устроит такое! Это чистое самоуправство! Хочу подчеркнуть, я не давал никаких санкций, он ко мне не обращался. Я против любых сомнительных экспериментов. Кстати, я как чувствовал, и вчера несколько раз сам звонил Шувалову. Он на звонки не реагировал. Я звонил с мобильного. Можете проверить. - Для убедительности Леонтьев потряс сотовым телефоном.
  - Проверим. Можете не сомневаться.
  - Безобразный поступок Шувалова еще получит должную оценку.
  - Как? Вы до сих пор не отреагировали на преступление вашего сотрудника? Умышленное убийство вы называете безобразным поступком?
  - Убийство? - Леонтьев жадно допил воду из стакана, похлопал вспотевший лоб растрепанным платком.
  - Я провожу расследование. Квалифицировать действия Шувалова будет суд. В лучшем случае ему припишут преступную халатность, а я буду вынуждена обратить внимание суда на расхлябанность внутри института и потакательство руководства бесчеловечным экспериментам. Частное определение гарантировано. Уверена, журналистам эта тема тоже придется по душе, и ваш институт, Юрий Михайлович, ждет серьезная комплексная проверка.
  - Моей вины здесь нет, Алла Николаевна. Это все Шувалов. В последнее время он зарвался. Я неоднократно ему указывал на это. В самой строгой форме!
  - Есть приказы? Вы можете мне их показать?
  - Приказ есть. Готовится. - Директор включил селекторную связь с ассистенткой и придал голосу самые жесткие нотки. - Валентина Федоровна, где приказ об отстранении Шувалова от руководства лабораторией! Я велел подготовить его в первую очередь.
  - Всё готово, Юрий Михайлович. Через несколько минут занесу, - без лишних вопросов ответила сообразительная ассистентка.
  - Вот видите, - отключив связь, улыбнулся Леонтьев. - Я не сижу, сложа руки.
  Однако следователь оставалась непреклонной.
  - Временное отстранение Шувалова от должности вряд ли избавит вас от проблем. Провинившийся сотрудник будет находиться в институте, а его действия, как я поняла, вы плохо контролируете.
  - Это не так. Я пятнадцать лет руковожу институтом, и за это время не было...
  - Меня не интересует, что было или не было пятнадцать лет назад. Меня интересуют обстоятельства вчерашнего дня. Сейчас я приступлю к опросу сотрудников, но посчитала нужным, начать разговор с вас. Я хочу понять вашу роль, Юрий Михайлович, в этой грязной истории.
  - Я ни при чем! Я добросовестно выполняю свои обязанности. А Шувалов будет наказан, да не просто наказан, а уволен. Да-да, уволен! К чертовой матери! По статье! Сейчас я позвоню в кадры и поручу подготовить приказ. Вы получите копию.
  Леонтьев схватил звякнувшую трубку. Он хотел набрать номер, но с удивлением услышал в телефоне вежливый голос японского гостя.
  - Добрый день, профессор Леонтьев. Я хотеть разговаривать с доктор Шувалов. Когда я могу приехать к вам в институт?
  - Господин Сатори, я сейчас занят, - раздраженно ответил Юрий Михайлович. - Перезвоните позже.
  - Пока вы занят, я могу приехать и говорить с Шувалов-сан.
  - Шувалов тоже занят.
  - Я вызывать такси, - не унимался японец. - А пока еду, он освободися.
  - Не надо никакого такси! - рявкнул Леонтьев. - Я позвоню вам позже. - Он бросил трубку и натолкнулся на внимательный взгляд следователя.
  - Кому еще понадобился доктор Шувалов? - вкрадчиво поинтересовалась Петровская. - Кто такой господин Сатори?
  - Японский гость. Но он не имеет отношение к вашему делу.
  - Что имеет, а что не имеет отношения к уголовному делу, буду решать я! - Жестко возразила Петровская, поправила очки и в упор посмотрела на Леонтьева. - Я думаю, что подозреваемому в тяжком преступлении не следует встречаться с иностранными гражданами.
  - Разумеется, - мелко затряс головой Леонтьев.
  - Это опозорит ваш институт на международной арене.
  - Вы правы.
  - Вот и прекрасно. А сейчас выделите мне помещение, где я буду опрашивать ваших сотрудников.
  - У нас есть переговорная комната. Моя ассистентка вас проводит.
  
  16
  
  - Я не буду подписывать эту ложь! - выкрикнул Шувалов, выходя из директорского кабинета. Его рука сжимала мятую страницу.
  Валентина Федоровна расторопно придержала плоский экран компьютера и подставку для карандашей, обоснованно опасаясь, что разъяренный доктор наук их по пути снесет.
  - Ну и дурак! - От раскатов голоса Леонтьева трепетал календарь на стене. - Тебе же хуже будет. Уволим по статье! Приказ уже готов!
  - Делайте, что хотите!
  Хлопок высокой двери заставил вздрогнуть и моргнуть пожилую ассистентку. Антон Шувалов разорвал бумагу и швырнул обрывки в корзину под ноги Рашниковой. На миг он застыл перед ней.
  - Я же хотел ее спасти, - услышала женщина тихий отчаявшийся голос, глядя в наполненные болью мужские глаза.
  Валентина Федоровна отрывисто кивнула. Шувалов покинул приемную, а Рашникова принялась искать подходящие таблетки разволновавшемуся боссу. Для полного бардака в институте не хватало еще вызова 'скорой помощи' директору.
  В коридоре заведующего лабораторией поджидал встревоженный Сергей Задорин.
  - Антон Викторович, вас следователь зовет. Нас уже опросила, теперь вас требует.
  - Меня увольняют, Серега.
  - Что? Вы же хотели, как лучше!
  - А получилось, то, что получилось... Как Борис держится?
  - Вербицкий с утра был у директора. С тех пор ни с кем не разговаривает. Антон, про увольнение - вы это серьезно? Как же вы без института, без науки?
  - Наука, она не только здесь, - Шувалов раскинул руки, указывая на стены, потом выразительно постучал пальцем по лбу, - но и здесь. - Он грустно улыбнулся и похлопал Задорина по плечу. - Следователь что хочет?
  - Злая она какая-то. Со мной говорила коротко, а Репину долго пытала. В основном про вас расспрашивала.
  - Где она?
  - В переговорной, на перовом этаже.
  
  Антон Шувалов с самыми мрачными предчувствиями открыл дверь в переговорную комнату. В первый момент ему показалось, что за столом сидит жена Ольга - так похожи были форма прически и цвет волос следователя. Но наваждение рассеялось, как только женщина оторвала взгляд от бумаг. Узкий подбородок, высокие скулы и тонкий нос, увенчанный непроницаемыми очками, совсем не походили на простое овальное лицо Ольги.
  - Здравствуйте, - сдержанно кивнул Антон.
  Следователь некоторое время молча изучала его, потом хмуро изрекла:
  - Наконец, дошла очередь и до главного виновника отвратительной трагедии. Присаживайтесь, доктор Шувалов.
  Антон убедился, что разговор предстоит нелегкий. Лучше сразу занять принципиальную позицию.
  - Вы ошибаетесь. Я не виноват в трагедии. Людмила Вербицкая утонула, - едва сохраняя спокойствие, заметил он.
  - В ванной? - яркие губы искривились изысканным сарказмом.
  - В реке. Я пытался ее спасти...
  - Что-то я не заметила реку около вашего института. И это первый в мире случай, чтобы у утопленницы обнаружили в черепе идеальное круглое отверстие.
  - Послушайте, вы прекрасно знаете...
  - Вы присаживайтесь, Антон Викторович, и пыл свой поумерьте. На меня театральщина не действуют. - Шувалов сел, гостья, наоборот, встала. Поигрывая авторучкой, она прошлась по комнате. - Извините, что не представилась. Меня зовут Петровская Алла Николаевна. Буду вести ваше дело.
  - Какое дело?
  - Разумеется уголовное.
  - Произошел несчастный случай!
  - Вот в этом я и буду разбираться.
  - Я вчера всё подробно рассказал.
  - Я знакома с вашими показаниями, но у следствия возникли новые вопросы. Я постараюсь не повторяться. - Петровская остановилась и свысока посмотрела на Шувалова. Ее голос заледенел. - Какие отношения вас связывали с погибшей Людмилой Вербицкой?
  - Что вы имеете в виду? Она была сотрудницей моей лаборатории.
  - А помимо работы? Вербицкая была ослепительно красивой женщиной. И поговаривают, что между вами...
  - Кто поговаривает?
  - Вот, вы уже перебиваете. Я бы могла пресечь это банальной фразой, что вопросы здесь задаю я, но не хочется воздвигать барьер между нами. Вы известный ученый, я тоже специалист своего дела. Поймите, я здесь не для того, чтобы состряпать обвинительное заключение. Моя задача - установить истину.
  - Тогда спрашивайте по делу! Зачем копаться в личных отношениях?
  - А вот это уже решать мне. Вы знаете, сколько преступлений замешано на личных отношениях? Подавляющее большинство. Итак, я конкретизирую вопрос. Состояли ли вы в любовной связи с Людмилой Вербицкой?
  - Нет... Между нами были чисто деловые отношения.
  - Однако ее муж утверждает, что вы засматривались на Людмилу. - Петровская облокотилась о стол, стараясь заглянуть в глаза Шувалову. - Более того, вы соблазнили ее.
  - Это сказал Борис?
  - Опять вы перебиваете меня вопросом! Так не пойдет. Отвечайте четко! Была у вас интимная связь с Вербицкой? Да или нет?
  - Да, - выдавил Шувалов. - Два года назад. Один раз.
  Петровская вновь зашагала по кабинету. Ответ ее явно удовлетворил.
  - Пусть будет по-вашему: один раз. В отношениях мужчины с женщиной разница между 'никогда' и 'один раз' - бесконечна, а между один и два - почти никакой. Итак, вы были любовником Людмилы Вербицкой.
  - Это случилось давно, а после...
  - Она вас отвергала!
  - Да поймите же...
  - И вы затаили ревность!
  - Ничего подобного...
  - А какие у вас отношения с вашей женой? - неожиданно повернулась Петровская.
  - Вы что расследуете: мою личную жизнь или гибель Вербицкой?! - сорвался на крик Антон.
  На лице следователя мелькнула улыбка победителя. Она села за стол и раскрыла бумаги.
  - Судя по болезненной реакции, можно записать, что отношения с женой у подозреваемого далеки от идеальных.
  - В чем вы меня подозреваете? - не вытерпел Антон. - Людмила утонула. Есть свидетели.
  - Какие? Врачу 'скорой' ее удалось откачать. Он заявил, что Вербицкая дышала, - не отрываясь от бумаг, говорила Петровская.
  - Это была видимость жизни. Она уже была за гранью!
  - Оставьте ваши домыслы. Факты говорят о том, что вы силой завладели больной женщиной, привезли ее сюда, в институт, и распилили череп. В результате чего Людмила Вербицкая скончалась.
  - Послушайте, любой толковый патологоанатом установит причину смерти.
  - Несомненно. Поэтому вы еще на свободе. Я жду соответствующего заключения, а потом потребую вашего ареста.
  Шувалов горестно покачал головой. Петровская безо всякого сочувствия наблюдала за ним.
  - Не знаю, что вами двигало. Возможно, лишь добрые намерения, но поверьте моему опыту, Антон Викторович, вы серьезно влипли. Самоуправство в машине 'скорой помощи' - раз! Непонятная дырка в черепе - два! И в результате - мертвое тело!
  - Если не верите мне, спросите...
  - Спросила! Руководство от вас открещивается, а коллеги утверждают, что их заставили участвовать в этом безобразии. Ведь так?
  Антон помнил о данном обещании и, уткнувшись в сжатые кулаки, подтвердил:
  - Это только моя вина.
  - Ну, вот. Я уж не говорю про Вербицкого. Потерпевший полыхает праведным гневом. И я его прекрасно понимаю, а вот вас...
  Шувалов почувствовал, как вокруг него уплотняется воздух, словно сжимается невидимое кольцо. Если Борис Вербицкий с его умением говорить, займет непримиримую позицию, Антону трудно будет оправдаться. В противовес его научным аргументам Борис выдвинет свои. У Вербицкого талант поднимать мутные волны вокруг зернышка истины. А обвинению проще встать на сторону потерпевшего. Так было всегда.
  - Что же мне делать? - вырвалось у Антона.
  - Сушить сухари! - холодно рассмеялась Петровская, демонстрируя великолепные зубы.
  
  17
  
  Лишь во второй половине дня шестидесятилетний профессор Леонтьев справился с накатившим стрессом. Ключевые решения были приняты, министерство проинформировано о происшествии в нужном свете, а вся ответственность за вопиющее самоуправство возложена на бывшего сотрудника Антона Шувалова.
  - Вызови ко мне Вербицкого, - спокойным тоном попросил Леонтьев ассистентку.
  Когда сотрудник с траурным выражением лица вошел в директорский кабинет, Юрий Михайлович, не чуждый красивым жестам, размашисто подписал лежавшую перед ним бумагу и протянул листок Борису.
  - Принимай Семерку, Борис Валентинович.
  Вербицкий внимательно изучал текст.
  - С сегодняшнего дня ты назначен исполняющим обязанности заведующего лаборатории номер семь, - пояснил директор. - Я подписал приказ.
  - А Шувалов? - поднял ожившие глаза Вербицкий.
  - Он отстранен. Точнее, уволен. - Леонтьев сжал губы и с досадой махнул кулаком. - Хоть бы извинился, подлец, попытался оправдаться, я ведь столько для него сделал. Так нет, полез на рожон. Он, видишь ли, прав - и всё тут!
  - Шувалов всегда такой.
  - Знаю! - раздраженно оборвал директор.
  Еще он прекрасно знал, что выдающихся ученых с покладистым характером не бывает. Каждый из них подобен необработанному алмазу и переламывает входящие лучи всяк по-своему. Чтобы огранить такого, надо самому быть бриллиантом чистой воды. Это из заурядных научных пахарей, как из стекляшек, можно мастерить блестящие ровные бусы. Бусинка к бусинке на одной ниточке на шее хозяина. Куда голова повернется, там и дзинькают дешевые стекляшки. Только звон их и блеск плохо слышен и тускл. Иное дело крупный алмаз. Такой годами обрабатывать надо, а потом еще впихнуть в достойную оправу.
  Леонтьев исподлобья взглянул на Вербицкого. Былая скорбь на лице новоиспеченного завлаба уступила место нервному возбуждению.
  - Ты можешь, поехать домой, Борис. Мы понимаем твое состояние.
  Вербицкий потупился и затряс головой.
  - Ей уже не поможешь. Когда я здесь, в коллективе, мне легче. Работа - лучшее лекарство, вы же знаете.
  - Да, разумеется. - Уставший взгляд бесцельно скользил по столу. Леонтьева не покидало чувство, что в сегодняшней суматохе он упустил нечто важное.
  - Юрий Михайлович, господин Сатори на проводе, - прервала раздумья директора ассистентка.
  - Соединяй, - вздохнув полной грудью, решил Леонтьев.
  - Здравствуйте, уважаемый Леонтьев-сан, - щебетал японец. - Я хотеть обсудить нейропротез для моего заказчика. Теория доктора Шувалова и наша технология позволяет его сделать. Господин Танака готов много финансировать. Мне надо официальный встреча с доктор Шувалов.
  - Почему вы все время говорите только о Шувалове? У нас есть и другие специалисты.
  - О! Другие специалисты есть и у нас в Японии. А доктора Шувалова нет. Он один такой.
  - Минуточку. - Леонтьев поднял тяжелый взгляд на Вербицкого, прикрыл рукой трубку и тихо спросил: - Помнишь доклад Шувалова на последней конференции?
  'Кто ж его не помнит', - ответил красноречивый взгляд Вербицкого.
  - Готов подключить нейроны мозга к протезу руки?
  Глаза Бориса округлились.
  - Это же только теория. В нее мало кто верит. Даже знаменитый профессор Фокс из Англии выражал сомнения в справедливости теории Шувалова.
  - Поэтому японцы и обратились к нам, а не к англичанам, - промычал Леонтьев.
  Он хотел добавить, что сравнительно недавно никто не верил, что многотонные самолеты с сотнями пассажиров будут летать через океаны быстрее птицы, что изображение и звук будут без проводов мгновенно передаваться на любое расстояние, что электронная машина обыграет чемпиона мира по шахматам. Да мало ли во что не верили люди, пока не находился гений, который раздвигал границы непознанного! Только вряд ли его слова хоть что-то изменили бы в нынешней ситуации. Перед ним сидел толковый ученый, который со временем станет доктором наук и даже профессором, однако его труды будут цитировать только его подчиненные, чтобы умаслить начальника.
  Юрий Михайлович снял ладонь с трубки.
  - Извините, господин Сатори, мы не сможем вам помочь.
  - Но доктор Шувалов...
  - Дело в том, что Шувалов больше не работает в нашем институте. - Леонтьев счел дальнейшее общение излишним и положил трубку.
  Последняя фраза явно понравилась Борису Вербицкому. Лишь усилием воли, он сдержал улыбку победителя. Перед тем, как покинуть директорский кабинет, он вежливо попросил:
  - Юрий Михайлович, вы не могли бы лично проинформировать лабораторию о моем назначении?
  Директор устало кивнул.
  
  Хисато Сатори сидел в пурпурном гостиничном кресле и обескуражено смотрел на стилизованную под начало двадцатого века телефонную трубку, в которой продолжали звучать длинные гудки.
  Он пролетел полмира, чтобы встретиться с известным человеком. Он предлагал огромные деньги. Вчера ему любезно обещали, а сегодня грубо отказали. Ну, как можно иметь дело с непредсказуемыми русскими? Сатори начинал понимать раздражение своего правительства, которое седьмой десяток лет ведет безуспешные переговоры о возврате северных островов.
  Хисато достал из шкафа драгоценный футляр. Щелкнули зажимы. Глаза ласково смотрели на копию руки Кейджи Танака. Она выглядела лучше живой руки, но продолжала оставаться мертвой. И только один человек в мире, как всесильный Создатель, мог вдохнуть в нее полноценную жизнь.
  Пальцы Сатори скользнули в карман куртки. Он вынул блокнот с записанным номером телефона Шувалова.
  Субординация - святое правило для японского служащего, но на пути к большой цели не возбраняется обойти даже великую гору Фудзияму, не то, что неповоротливого русского начальника.
  
  18
  
  Из-за плеча раздался вкрадчивый женский голос:
  - Антон, тебя подвезти? - Елена Репина с затаенной улыбкой смотрела на Шувалова. Она почти касалась его. От ее одежды исходил вчерашний запах индийских благовоний, который неумолимо напомнил о жарких ночных объятиях.
  Уволенный завлаб попытался закрыть переполненную коробку, в которую переложил из рабочего стола самые необходимые вещи. Попытка к успеху не привела. Он старался не смотреть в глаза Елены. Его мучила совесть за вчерашнюю ненужную, по его мнению, близость. Он и раньше ловил на себе особые взгляды нейрохирурга. Для нее высокий интеллект был самым притягательным качеством мужчины. Она это не скрывала. Порой ее дерзкие шуточки и вызывающие намеки переходили границу приличия, прощупывая его реакцию. Он улыбался, шутил в ответ, но никогда не помышлял о чем-то большем, чем легкий обоюдоострый флирт.
  Шувалов пролистнул старый блокнот с записями и без сожаления отправил его в мусорную корзину.
  - Человек обрастает балластом, как корабль ракушками. И тогда требуется серьезная чистка, чтобы быстрее двигаться вперед.
  - Мои руки способны почистить любой корабль, - живо пикировала Елена и незаметно провела ладонью по его предплечью.
  - Я уже стряхнул столько балласта, что впору сворачивать паруса. Боюсь сильных порывов ветра.
  - Коробка тяжелая, а ты без машины, - уже серьезно заметила Репина.
  - Я с Задориным договорился, - громко сказал Антон и вытянул шею. - Сергей, подбросишь меня?
  Нейоропрограммист обернулся на зов. Некоторое время в его глазах за большими очками блуждало недоумение, но, заметив выразительный взгляд старшего коллеги, он охотно подтвердил:
  - Конечно.
  Борис Вербицкий, которого после официального назначения особенно тяготило присутствие в лаборатории бывшего начальника, громко воскликнул:
  - Можете ехать сейчас, - и вновь уткнулся в старый отчет, хотя думал совершенно не о нем.
  Шувалов накинул куртку, подошел к Вербицкому.
  - Прости, если что не так.
  Борис не ответил. Роль несправедливо обиженного жизнью человека возвышала его в собственных глазах.
  В машине Задорина, когда Сергей занял левый ряд и стал разгоняться, Шувалов поправил его.
  - За мостом направо.
  - Почему? Там пробки. - Задорин бывал в гостях у Шувалова и знал оптимальный путь к его дому.
  - Мне к родителям надо, в Мытищи. - Весь день Антон в тайне надеялся, что Ольга позвонит ему первой. Этого не случилось. Свой звонок он откладывал сначала из-за чувства вины после случайной связи с Репиной, потом из-за нервотрепки на работе, а теперь в дополнении к прочим неприятностям добавилось увольнение из института. 'Радовать' жену таким отвратительным 'букетом' ему совсем не хотелось.
  - С Ольгой поцапались? - угадал настроение коллеги Сергей.
  - Есть немного.
  - А я с замечательной девушкой познакомился - просто чудо. Алисой зовут. С ней так легко, она готова слушать всё, что я говорю. И вы знаете, вникает. Я ей про наш институт рассказываю, про нейропрограммирование, она понимает, вопросы задает. А в глазах - восхищение. Это так удивительно.
  - Привираешь, небось?
  - Ну что вы! Ни капли не сочинил. Другие девчонки, как услышат про науку, зевают и злятся, а она... По-моему, я произвел на Алису впечатление... Интеллектом.
  - Если тебе только это нужно от девушки, можешь с ней не встречаться. Я тоже в восторге от твоего интеллекта.
  - Она еще красива. - Сергей улыбнулся приятным воспоминаниям. - И чертовски сексуальна.
  - Тут я пас, - рассмеялся Шувалов.
  - Я Алисе и о вас рассказывал.
  - В таком случае сегодня я подбросил дров в топку твоего красноречия. Столько событий.
  Задорин в сердцах ударил по рулю.
  - Черт! Что же мы будем без вас делать?! Разве можно увольнять таких ученых!
  - Их еще и сажать можно.
  - Не говорите так! Я глотку перегрызу этой стерве в синем кителе. Она ни черта не понимает в нашей науке! Вчера вы совершили невозможное, а она даже вникнуть не захотела. Вот Алиса... - Задорин осекся. Его лицо напряглось, плечи выпрямились. - Антон Викторович, если потребуется, я готов взять всю ответственность за смерть Вербицкой на себя.
  - Вот охламон. - Антон по-дружески ткнул ему в плечо. - У тебя защита диссертации на носу. Я хочу увидеть законченную математическую модель человеческой памяти. Если мы сумеем воссоздать процессы обработки и хранения информации человеческого мозга в компьютере, представляешь, что это будет?
  - Искусственный интеллект.
  - Настоящий! А не тот, который сейчас имитируют с помощью программ. Любая программа имеет рамки, а человеческий мозг безграничен. В нашей маленькой голове умещается весь этот огромный мир, и еще десятки выдуманных миров.
  - Вы думаете, мы это осилим?
  - Конечно! Ты на правильном пути. Дерзай!
  - Но как же... Как же я без вас?
  - Я не умер и не улетел на другую планету. Я всегда помогу тебе. Ты только сосредоточься. Умей делить время между наукой и женщинами.
  - А вы умеете?
  Шувалов вспомнил о жене и сыне, о своем отсутствии дома, и вечном недовольстве Ольги, когда он уединялся и просил ему не мешать. Комом перехватило горло.
  - Не всегда получается... А может, никогда и не получалось.
  - А я попробую, - серьезно заверил Задорин.
  В кармане Шувалова задергался мобильный телефон. 'Ольга!', - мелькнула радостная мысль, но высветившийся неизвестный номер развеял хрупкую надежду. Незнакомый голос с сюсюкающим акцентом представился:
  - Здравствуйте увазаемый доктор Шувалов. Вас беспокоить Хисато Сатори из Японии. Я слушать вас на конференции в Петербурге. Сейчас я в Москве, в отеле 'Националь', и очень хотеть с вами встретить.
  - Что встретить? - не сразу понял Антон.
  - Вас встретить, вас видеть. У меня к вам серьезный предлозение. Отень серьезный.
  - Какое предложение? Вы можете сказать?
  - Луцсе без телефон. Лецсе лично. Я готов вас видеть, доктор Шувалов, в любое время. Я могу подъехать сейчас.
  - Нет. Сегодня я не могу.
  - Я отень просить вас.
  - Сегодня - нет.
  - Тогда завтра. Я готов ждать, назначьте место, - вцепился настырный собеседник.
  Шувалов задумался. Где он может теперь назначать деловые встречи? Из завлаба солидного института он в одночасье превратился в безработного, на которого завели уголовное дело.
  - Приезжайте в гостиницу 'Националь', - будто отвечая на его мысли, предложил японец. - Мой номер четыре ноль восемь.
  - Я вам позвоню, господин Сатори, - пообещал Шувалов. - В четыреста восьмой номер. До свиданья.
  Задорин искоса взглянул на Антона.
  - Сатори. Японец, что ли?
  - Японец, но сносно лопочет по-нашему. Зачем-то я ему понадобился.
  - Ясно зачем. Переманивать к себе будет. Сколько хороших ученых заграницу уехало. - Он тревожно посмотрел на Шувалова. - Вы тоже уедете?
  - Ты рули, рули. За дорогой смотри. На следующем перекрестке направо.
  - Уедете, - убежденно произнес Задорин. - Японцы вам золотые горы пообещают. Они уважают ученых с именем. А уж вас то...
  - И раньше предлагали, но я же не уехал! И сейчас не поеду.
  - Вы не сможете без науки. Уволив вас, Леонтьев совершил ошибку.
  - А кто тебе сказал, что я брошу науку?
  - В Москве нет другого подобного института. А вот заграницей...
  - Мне не нужна вывеска, чтобы думать! Достаточно тихой комнаты.
  - А как же приборы, техника?
  - Современная техника помогает, я не спорю. Но настоящий толчок к развитию науки дают новые идеи, а не новые приборы. Голова важнее любого железа! Ты должен это понимать лучше других.
  Задорин не стал спорить. Он попросил.
  - Вы только не уезжайте, Антон Викторович.
  - Куда я денусь? Семья у меня здесь, родители, - не сразу отозвался Шувалов, но в его голосе не чувствовалось прежней убежденности.
  
  19
  
  На старом раздрызганном лифте Антон поднялся на восьмой этаж к родительской квартире, в которой провел студенческие годы. Мать встретила его радостным возгласом и настороженным взглядом. Сын нечасто баловал родителей неожиданными визитами.
  - Да что ж, не предупредил, Антоша? Я б ужин хороший приготовила, а так у меня только пельмени. Ну, ничего, раздевайся, я что-нибудь придумаю.
  - Мам, не волнуйся, я же не ради ужина пришел. Я вас хочу повидать, - он подставил щеку под губы матери.
  В коридор выехал отец в инвалидном кресле. Сильные руки придержали обода колес, дряблые обездвиженные ноги прятались под вылинявшими военными брюками.
  - Папа, - Антон пожал крепкую ладонь отца. - Как ты?
  - Жалоб на довольствие нет. Готов к выполнению новых боевых задач, - бодро ответил бывший офицер.
   Десять лет назад майор Виктор Александрович Шувалов получил тяжелейшее ранение на Северном Кавказе. Его доставили в Московский госпиталь имени Бурденко. Антон вместе с мамой, Марией Львовной Шуваловой, примчались в лечебное учреждение и долго сидели в коридоре хирургического отделения. После сложной многочасовой операции к ним вышел полный хирург с засученными рукавами, снял шапочку, обнажив непокорный армейский 'ежик', и первым делом успокоил:
  - Жить будет, организм крепкий. - Переждав первые слезы радости на осунувшемся женском лице, он тихо добавил: - Но есть осложнение.
  - Какое? - почувствовав подвох, спросил Антон.
  Хирург отвел его в сторону.
  - Раздроблен позвоночник в поясничной области.
  - И что это значит?
  Хирург как-то странно посмотрел на молодого человека, вздохнул и пояснил:
  - Инвалидность.
  До Антона медленно доходил страшный смысл пугающего слова.
  - Отец не будет ходить?
  - К сожалению, нет.
  - Но может, есть хотя бы маленький шанс?
  Хирург грустно помотал головой. Антон не отступал.
  - Если нужна специальная операция, мы найдем деньги. Любые. Скажите, сколько?
  И тут уставшего врача прорвало.
  - Какая может быть операция! О чем вы? Позвоночник разбит. Я ложкой вычерпывал спинной мозг. - Он в сердцах махнул рукой. - Вы поймите, молодой человек, связь между головой и ногами полностью разорвана. Ее не восстановить, ноги не будут двигаться никогда. Надо молить Бога, что он остался жив. Мы сделали всё, что могли. Поверьте.
  - Спасибо, - промямлил потрясенный Антон.
  Хирург ушел, а молодой энергичный физик понял, что отец не сможет ходить, потому что между двумя сложными системами: головным мозгом и ногами, нарушена управляющая связь. Оба органа целы, но сигналы от мозга не поступают к мышцам ног. Такая формулировка была близка и понятна физику. Она породила смелую идею.
  Если испорчен природный канал связи, то, что мешает заменить его искусственным? Спинной мозг - лишь одна из возможностей передавать сигналы, и совсем не обязательно точно копировать его. В природе нет колеса, гребного винта и жестких крыльев. Их создал человек. С помощью этих изобретений люди передвигаются по земле, воде и воздуху быстрее любого животного, рыбы или птицы. Так почему же нельзя радикально усовершенствовать тело человека?
  Задумавшись над этим вопросом, талантливый физик Антон Шувалов с головой окунулся в новую проблему, досконально изучил ее медицинские и физиологические аспекты и вскоре оказался сотрудником Института нейронауки. С тех пор он изучал мозг человека. Но его главной целью было - увидеть отца, свободно идущего на собственных ногах.
  
  - Почему Ольгу и Сашу с собой не взял? - прищурившись, поинтересовалась мать.
  Шувалов снял куртку, разулся. Это позволило не смотреть в глаза матери.
  - Не хочу Сашку дергать. Он только начал в школьный режим втягиваться. Потом, как-нибудь, вместе приедем. - Антон улыбнулся и перешел на нарочито бодрый тон. - А я к вам на несколько дней. Начальство заставило неиспользованный отпуск взять. Вот я и подумал, поживу у вас, по дому помогу, погуляю с папой, пока хорошая погода, и с бумагами разберусь. - Антон небрежно указал на большую коробку, которую принес с собой. - Не возражаете?
  Мария Львовна смерила сына недоверчивым взглядом.
  - У тебя всё в порядке, Антоша?
  - Конечно.
  В разговор вмешался отец.
  - Мать, ты чего сына в прихожей держишь? Пусть проходит! Будет еще время вам поболтать.
  Ужин прошел в натянутой обстановке. Мария Львовна время от времени задавала осторожные вопросы, Антон думал о своем и отвечал невпопад. Поздно вечером, уединившись, Шувалов не выдержал и позвонил домой.
  - Я у родителей, - сообщил он Ольге.
  - Поздравляю, - после некоторой паузы ответила она.
  - Как Саша?
  - Как обычно. Заикается.
  - Я что-нибудь придумаю.
  - Три года об этом слушаю.
  Заиканием сын страдал с малых лет. Ольга считала, если Антон имеет отношение к медицине, то обязан найти лучших врачей. Он консультировался у сотрудников института. Ему предлагали прибегнуть к электромагнитной стимуляции мозговой зоны, ответственной за речь, но Антон опасался. Старый метод грешил неточностью и зачастую давал не тот эффект, на который рассчитывали. Шувалов больше надеялся на помощь логопедов, которых приглашала жена. Одно время, казалось, что наступило улучшение, но школа, нервные нагрузки, насмешки одноклассников обострили проблему. Взволнованный мальчик беспомощно шевелил губами, прежде чем произнести нужный звук. Жена плакала по ночам и обвиняла мужа в черствости.
  - Ольга, ты хочешь, чтобы я вернулся? - неожиданно для себя спросил Антон.
  - Тяжело без машины? Забирай ее! - сорвался женский голос.
  - Оля, я подумал...
  - И вещи свои можешь забрать! Чемодан уже в коридоре!
  Жена бросила трубку. Антон прикусил губу, стиснул веки и горестно уткнул лоб в сжатый кулак. Сегодняшний день оказался еще хуже вчерашнего.
  
  From: hands1980@gmail.com
  To: brain1975@gmail.com
  День удался на славу. Все идет по плану и даже лучше. Шувалов в полном дерьме. Теперь твоя партия.
  
  From: brain1975@gmail.com
  To: hands1980@gmail.com
  Жизнь гадкая штука. Чтобы самому выбраться из дерьма, надо кого-то туда окунуть. А потом еще и наступить на его макушку.
  
  20
  
  Повернув ключ в верхнем замке, Шувалов потянул за ручку. Дверь не открылась, значит, дома никого нет. Возвращаясь в свою квартиру, Антон в тайне надеялся, что Ольга будет дома, забудет об упреках, посмотрит на него большими теплыми глазами и грустно спросит 'Почему так долго не приходил?' А потом он обнимет ее, извинится, и они вместе пойдут встречать сына из школы.
  Но чуда не произошло.
  Шувалов открыл нижний замок и распахнул дверь. К его приходу все-таки готовились. По центру коридора красноречиво стоял чемодан, поверх которого лежали ключи и документы на автомобиль.
  'Подождать? Оставить записку? Сразу уйти?' Антон грустно смотрел на чемодан с собранными вещами, который ясно показывал, что его здесь не ждут.
  Включился мобильный. Антон выхватил трубку, мечтая увидеть фотографию жены на дисплее. Но телефон высвечивал имя бывшего одноклассника Дмитрия Стерьхова.
  - Привет, старик. Что за дела? Я названиваю тебе в институт, а мне сообщают, что доктор наук Шувалов здесь больше не работает. Ты что, решил за бугор свалить?
  - Меня уволили.
  - Тебя? Уволили?.. Да кто же там будет двигать науку?
  - Видимо Леонтьев тряхнет стариной.
  - Все задохнутся от пыли, если он свои старые труды с полок снимет. А что произошло?
  - Долгая история.
  - Старик, не темни. Я не отстану, ты меня знаешь.
  - Понимаешь, какое дело...
  - Вот что, - оборвал Стерьхов. - Я тебе не просто так звоню. Хотел вечером пересечься, но раз ты свободен, приезжай ко мне в клинику. Поговорим. Есть предложеньице.
  Шувалов вспомнил о любезном японце, у которого тоже было некое предложение. Но встреча с однокашником, с которым в далекой юности была выпита первая в жизни бутылка вина, и емкое 'поговорим' сулили больший терапевтический эффект, чем вежливая беседа с чопорным иностранцем.
  - Какая клиника? Где? - неугомонный врач Стерьхов так часто менял место работы, что Шувалов не успевал следить за его перемещениями.
  - О! Да ты еще не в курсе! Я теперь главврач. Клиника, правда, небольшая, но с хорошим финансированием. Мы на самоокупаемости. Короче, записывай адрес. Это за городом, по Пятницкому шоссе. Приедешь, я всё объясню.
  - Да, как-то со временем сегодня...
  - Что? У тебя нет пары часиков, чтобы посетить старого друга?! Тогда я вечером завалюсь к вам с Ольгой с бутылкой виски. Меня быстро не выпрешь, ты же знаешь.
  Что Димка Стерьхов может приехать без приглашения и устроить сумбурный кутеж до глубокой ночи, Антон знал не понаслышке. Только вот застать его вместе с Ольгой друг сегодня не сможет.
  - Ладно. Жди. Приеду.
  - То-то, - удовлетворенно хмыкнул Стерьхов.
  
  Белокирпичное четырехэтажное здание бывшего загородного пансионата было недавно отремонтировано. Об этом напоминал электронный шлагбаум на въезде, современные пластиковые рамы во всех окнах и солидный козырек над входом, облицованный новой керамической плиткой. Охранник, пропустивший 'форд', видимо, предупредил о визите гостя, и Шувалова при входе встретила ярко накрашенная молодая медсестра с внушительными формами.
  - Вы к Дмитрию Евгеньевичу? - пухлые губы ласково приоткрылись.
  - Да, - не сразу вспомнив отчество приятеля, ответил Антон.
  - Меня зовут Илона. Я вас провожу. Кабинет Дмитрия Евгеньевича на третьем этаже. - При каждом вздохе девушки швы на обтягивающем коротком халатике испытывали запредельные нагрузки. Направляясь к лестнице, медсестра скромно предупредила: - Извините, лифта у нас только для лежачих.
  Мелкое неудобство с лихвой компенсировало созерцание пышных ягодиц, поднимавшихся тремя ступеньками выше.
  - Прошу, - медсестра распахнула дверь рядом с режущей взгляд бронзовой табличкой. Надпись: 'Главный врач Стерьхов Д.Е.', располагалась на ней вертикально сверху вниз двумя столбцами.
  В кабинет Шувалов протиснулся боком, стараясь не задеть потрясающий воображение бюст девушки, смело занявший половину проема.
  - О, привет старик! - Располневший одноклассник Дмитрий Стерьхов поднялся навстречу гостю из глубокого кресла, радушно распахнув объятия. - Илона, приготовь нам кофе.
  - С молоком? - уточнила медсестра, вежливо качнувшись грудью вперед.
  В этот момент физик Шувалов понял, что мудрая мать-природа не зря позаботилась о равновесии, наделив нестандартную девушку тяжеловесной задней частью.
  - Мне чай... зеленый, - поперхнулся Антон.
  - Значит, два чая. - Главврач ласково хлопнул ладошкой медсестру ниже талии, выпроваживая из кабинета, и пригласил Антона в кресло рядом с низким столиком. - Видишь, как я обосновался.
  - Неплохо. Свежий воздух, молодой персонал, - Шувалов красноречиво округлил глаза.
  - В отличие от науки я имею возможность подбирать сотрудниц не только по умственным показателям. Знаешь, как ее фамилия? Гладкая. А на самом деле она мягкая! - осклабился Стерьхов.
  - Я заметил. А табличка у кабинета? - вспомнил Антон. - Что за дизайнер тебя обслуживает?
  - Э, старик, да ты забыл, чему нас учила Францевна на факультативах по физике. Нестандартный подход - вот, что отличает гения от посредственности.
  - В этом, я вижу, ты преуспел. - Шувалов рассматривал необычный кабинет, в котором место стандартного Т-образного стола занимал удобный диван и несколько кресел, вместо новомодного аквариума за горкой зеленых растений виднелся террариум со змеями, а солидное нагромождение оргтехники заменял небольшой ноутбук и телефонная трубка. - Только Францевна, помнится, говорила о решении задач.
  - Мысли шире, старик. Нестандартность нужна и в мелочах. Она должна быть постоянной спутницей. Только тогда ты сможешь отойти от шаблонов и найти оригинальное решение действительно сложной задачи.
  - Илона Гладкая тоже выбрана по этому принципу?
  - Я был с ней на пляже. И знаешь, все мужики тут же забыли о длинноногих дистрофичках, которые даже тень не отбрасывают. Они глазели только на нее. И реально мне завидовали, старик.
  - Представляю ее тень.
  - На закате и в профиль, это да, - зачмокал губами Стерьхов. - Это нечто.
  Открылась дверь. Илона внесла чай, склонилась над столиком. Шувалов, поборов искушение, отошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на осенний лес.
  - Курорт, - искренне похвалил он.
  - Ты присаживайся, - засуетился Дмитрий. - Может, коньячку к чаю.
  - Я за рулем.
  - А у меня, старик, персональный водитель имеется. Так что, мне не возбраняется. - Стерьхов достал из тумбочки плоскую бутылку французского коньяка.
  - Растешь. Персональный водитель, живые змеи. - Шувалов сел напротив предложенной чашки и невольно поежился. Террариум оказался прямо за его спиной. - А змеи тебе зачем?
  - Это же символ медицины, еще с древнейших времен. Помнишь эмблему? Змея несет в себе два антагонизма: зло и добро. Почти как врач, который может навредить, а может спасти.
  Шувалов вспомнил смерть Людмилы Вербицкой и горестно опустил голову.
  - Я тоже змея, - едва слышно прошептали его губы.
  Стерьхов ничего не заметил и продолжал громко рассуждать:
  - Змея удивительная тварь. С одной стороны, она символ хитрости и коварства, а с другой - мудрости и знаний. Змея исцеляет. Об этом знали еще древние греки и римляне... - Дмитрий заметил смятение на лице друга и удивился. - Ты чего, старик, испугался? Это же эскулаповы змеи - в просторечии обычные ужи. Я держу их... ну, ты понял, чтобы отличаться от других. Эффектно и безопасно.
  Шувалов сделал большой глоток чая и спросил:
  - Чем занимается твоя клиника?
  - А вот здесь, Антон, начинается самое интересное. - Стерьхов плеснул в пузатый бокал коньяк и посмотрел сквозь него на друга. - Знаешь, когда люди тратят деньги без счета?
  - Когда становятся олигархами.
  - Не-ет. Эти всенародные вампиры деньги считать всегда умеют. Я говорю про простых людей. Человек теряет голову в двух случаях: в минуты большого счастья или огромного горя. Свадьба или похороны тому яркое подтверждение. И счастливчики, и скорбящие расстаются с деньгами с необыкновенной легкостью. Тут, главное, находиться рядом.
  - На ЗАГС твое заведение не похоже. - Шувалов отпил чай, Стерьхов тем временем пригубил коньяк. - Ты оказываешь похоронные услуги?
  - Не ерничай, дружище. Ты забыл еще один источник горя - тяжелые болезни.
  Шувалов хмуро взглянул на самодовольного главврача. Тот, оправдываясь, замахал руками:
  - Стариков я в расчет не беру, на детях тоже наживаться грех. А вот молодые оболтусы, ширяющиеся наркотой, у которых есть обеспеченные предки - моя целевая клиентура. Знаешь, на что готовы родственники, лишь бы их близкие позабыли о наркотиках и вернулись к нормальной жизни? Да на всё! Последнюю рубашку с себя снимут, а деньги на лечение найдут.
  - Ты лечишь наркоманов?
  - Пытаюсь. Вот наши расценки за неделю пребывания в клинике и за отдельные процедуры. - Дмитрий протянул Антону папку.
  Шувалов зашелестел страницами, где вслед за мудреным описанием простой терапевтической процедуры следовало резюме в виде диапазона сумм.
  - Ничего себе цифры, - присвистнул он. - И много желающих?
  - Полно. Чем выше стоимость моих услуг, тем больше веры у клиентов в успех.
  - И как результаты? Я вижу тут обычные процедуры.
  - И результаты у нас обычные, в пределах десяти процентов. Остальное - рецидивы. - Главврач вытянул влажные губы, опрокинул в рот остатки коньяка и запил чаем. Его мягкий до этого голос окрасился жесткими нотками. - А мне по большому счету наплевать! Сами виноваты! Если человек не хочет избавиться от наркотиков, он останется наркоманом! Я им, по существу, предоставляю возможность задуматься. Какое они решение примут - не мое дело! Чем больше их будет ширяться, тем больше я заработаю. Вот так!
  Шувалов посмотрел в глаза школьному приятелю с дипломом врача. Тот поморщился, снова налил коньяк и залпом выпил.
  - Ты не согласен с моей концепцией? - поинтересовался Стерьхов.
  - В этом случае ты не оригинален. Меня-то, зачем позвал? Чай попить?
  - Антон. - Стерьхов наклонился, схватил Шувалова за плечо, и проникновенно заговорил. - Да, результаты у меня хреновые. Как у всех! Но поверь мне, я хочу большего! Ты физик и уникальный специалист по мозгам. Ты же знаешь, что все проблемы у наркоманов здесь! - Врач выразительно постучал пальцем по голове. - Мы только очищаем организм, ну, еще психологов используем, но мозги-то мы не лечим! А ты это сделать можешь.
  - Что я могу?
  - Я читал статьи вашего института. Существуют клетки мозга, ответственные за удовольствие от наркотиков. Так или нет?
  - Допустим.
  - Надо их отключить. Или уничтожить. Ведь это возможно? - Видя колебание на лице Шувалова, Стерьхов с жаром продолжил: - У меня в клинике самое современное оборудование, я покажу. Если надо, купим новые приборы - не вопрос. Добавим твой метод в наш прайс, и всё - денежки потекли.
  Шувалов с сомнением покачал головой.
  - Я не врач, а ученый. Клиника - это не по мне. Хочу заниматься наукой.
  - Наукой... - Стерьхов встал, прошелся по кабинету, заложив руки за спину. - Тебя же уволили, Антон. Пока ты ехал, я навел справки. Тебя выкинули из института! И обстоятельства не в твою пользу. Погиб человек... А тут ты будешь работать, появятся деньги, наймешь хорошего адвоката. Он спустит дело на тормозах. Я вперед заплачу, ты только начни.
  - Не знаю. Дело сложное.
  - А кто говорит, что простое? Потому тебя и позвал. Ты придумай нестандартный подход, отработай методику. Это тоже наука, только прикладная. Наладишь процесс, потом и без тебя дело пойдет, а ты, как разработчик, будешь получать свой процент.
  - Теоретически подобное точечное воздействие на нейроны возможно. Я могу отключить центр удовольствия.
  - А я что говорю! - оживился Стерьхов. - Ты же гений!
  - Но возможны и побочные эффекты.
  - Да хрен с ними! Мы о ком толкуем? О наркоманах! Это конченые люди! Поступая к нам, их родственники подписывают бумаги, что претензий иметь не будут.
  - Последствия бывают разными.
  - Я не пальцем деланный! Мои юристы всегда отмажут. Ну, по рукам?
  - Я подумаю, - чтобы не расстраивать друга ответил Антон. Предложение, лечить наркоманов, его не привлекало.
  - Вот и отлично. Подумай. Я еще Ольге позвоню, подключу ее, ты меня знаешь. Деньги семье не помещают.
  - Ольге не надо, - замялся Антон. - Понимаешь, она еще не в курсе, что у меня в институте проблемы.
  - Не вопрос, прикрою. Слушай, а давай с завтрашнего дня у меня работать будешь. Как зарплату ей принесешь, так всё и расскажешь. Ведь бабам что надо? Стабильное финансирование! - Стерьхов внимательно посмотрел на приятеля, изучая его реакцию. Решив не перегибать палку, он засуетился. - Так, ладно, хватит болтать. Идем, покажу тебе свою клинику. Ты убедишься, что у меня всё на высшем уровне. А потом и примешь решение. Положительное!
  
  21
  
  Хисато Сатори не находил себе места в опостылевшем гостиничном номере, проклиная необязательность русских. Сначала профессор Леонтьев неожиданно отказался от обещания устроить встречу с доктором Шуваловым. Затем сам Шувалов, согласившийся приехать в отель, пропал и не выходит на связь. Что сообщать всесильному господину Танака, который требовал докладывать каждый день?
  Заиграла мелодия мобильного телефона. Сатори вздрогнул. Его личный номер знали только в Японии, и то ограниченный круг людей. Кто именно сейчас потревожил, догадаться было нетрудно.
  - Господин Сатори? С вами хочет поговорить господин Танака.
  - Да, - пересохшими губами пролепетал Сатори. Он хорошо знал, что его богатый хозяин-инвалид не только щедр в похвалах, но и жесток в наказаниях.
  - Хисато, - раздался в трубке скрипучий голос Танаки. - Я не получил твой ежедневный доклад. В чем дело?
  - Всё идет по плану, господин Танака. Эти русские немного медлительны. У них даже есть пословица: медленно запрягают, но быстро едут.
  - Не понимаю. Ты заключил контракт с Шуваловым?
  - Я веду переговоры.
  - Он согласен?
  - Мы обсуждаем детали, - уклончиво ответил Сатори.
  - Не упусти его. Если требуется, увеличь вознаграждение. Я без него, как без рук. - Покашливающий смех хозяина вернул Сатори уверенность. Если Танака шутит, то кредит доверия еще не исчерпан.
  - Я выполню поставленную задачу, господин Танака.
  - Попробуй только не выполнить. И Москва тебя не спасет. У меня длинные руки. - На этот раз тот же хриплый смех не показался Хисато ободряющим.
  
  Телефонный звонок застал Антона Шувалова при въезде в Москву. Он не спешил брать трубку, пока не миновал пост ДПС. Но абонент проявил завидное терпение.
  - Господин Шувалов, я вас отень здать, - послышался быстрый лепет японца, как только Антон включил связь. - Вы обещали приехать мне в отель. Это отень вазный встреча. Вазный для вас, вазный для наука, вазный для отень богатый человек в Токио. Вы меня понимать?
  'С трудом', подумал Антон, но вслух усмехнулся:
  - Понимать, понимать.
  - Вы дали слово приехать в отель. Я здать. Когда вы приехать?
  - Через час. Я уже в пути, - заверил Шувалов, припомнив вчерашний разговор. - Позвоню вам в номер с ресепшен.
  - Мой номер - четыре ноль восемь.
  - Я помню, господин Сатори.
  Японца обрадовало, что Шувалов не забыл его фамилию. Значит, русский ученый все-таки думал о встрече.
  - Спасибо больсое, Шувалов-сан.
  Сразу вслед за разговором с настойчивым японцем последовал новый звонок.
  - Гражданин Шувалов, это следователь Петровская. Слышу, вы в автомобиле. Надеюсь, не покидаете город без моего ведома?
  - Возвращаюсь, - неохотно ответил Антон.
  - Вот и прекрасно. Я должна еще раз вас допросить.
  - О чем? Я уже всё сказал!
  - Кое-что вы утаили.
  - Что же? - едко огрызнулся Антон.
  - Шувалов, не стоит со мной конфликтовать. Вы мне симпатичны, и я дам вам возможность сделать чистосердечное признание.
  - Мне не в чем признаваться!
  - Жду вас в прокуратуре прямо сейчас. Спросите следователя Петровскую.
  - Без повестки не пойду.
  - Ах, так! Куда вам прислать повестку? С женой вы уже не живете...
  - Не трогайте мою жену!
  - Ну почему же? Она свидетель, я с ней мило побеседовала. И знаете, я сделала вывод, что от нее вы тоже многое скрываете.
  - Не лезьте в мою семейную жизнь!
  - Позвольте мне самой решать, какие следственные действия предпринимать! Итак, жду вас в течение часа, - твердо заявила Петровская.
  Шувалов хотел бросить трубку, но переборол себя и попытался найти компромисс.
  - У меня сейчас встреча. Можно наш разговор перенести на завтра?
  - С кем вы встречаетесь?
  - С гостем из Японии. Не хотелось бы, чтобы он плохо думал о наших ученых, - оправдывался Антон.
  - Где? - вцепилась Петровская.
  - В гостинице 'Националь'.
  В трубке возникла пауза. Следователь что-то обдумала, потом сказала:
  - Хорошо. Я тоже подъеду в отель. Но прежде чем состоится встреча с японцем, вы поговорите со мной! Это обязательное условие. Найдете меня в фойе.
  В первый раз в голосе железной женщины Шувалов услышал нотки волнения.
  
  22
  
  Пышные каштановые волосы следователя Петровской Шувалов увидел сразу, как только вошел в отель. Он вновь отметил, что ее прическа похожа на прическу жены. Или это его мозг упорно формирует желанный образ из любого подходящего объекта?
  Алла Петровская, одетая в распахнутый бежевый плащ, из-под которого выглядывал строгий прокурорский китель, сидела на диване и листала американский журнал. Антон опустился в широкое бордовое кресло напротив нее.
  - Это для конспирации? - с ухмылкой спросил он, заметив журнал на английском языке.
  - Шувалов, у вас неправильное представление об интеллектуальном уровне современного следователя. - Петровская отложила журнал и закинула ногу на ногу, дав возможность полюбоваться ее красивыми коленями.
  'Чем старше звание - тем короче юбка! - вспомнил Антон постулат отца о женщинах в армии. Он внутренне согласился. - Возраст раскрепощает женщину. Петровская еще не достигла пика карьеры, и новые подследственные увидят больше'.
  - С кем вы здесь встречаетесь? - вернула Шувалова к действительности женщина в прокурорской форме.
  - Это тоже имеет отношение к делу?
  - В вашем незавидном положении важна каждая мелочь. Так что за гость из Японии?
  - Некий господин Сатори. Он слышал мой доклад на весенней конференции в Петербурге, но я его не помню.
  - Что ему нужно?
  - Не знаю. Он намекнул на интересное предложение.
  - Хмм, из Японии... Там тоже занимаются исследованием мозга?
  - Как и во всякой высокоразвитой стране. Нейронаука скоро изменит нашу жизнь.
  - Хотелось бы, - задумчиво произнесла Петровская, и спохватилась: - Но мы отвлеклись. - Она раскрыла пухлую папку, небрежно пошелестела бумагами и захлопнула ее. - Впрочем, формальности ни к чему. Для меня схема вашего преступления уже ясна.
  Антон скривился, как от зубной боли.
  - Я не совершал преступления.
  - Не устраивайте спектакль, Шувалов, вас никто не видит. Итак, мои выводы. Людмила Вербицкая была вашей любовницей. Она стало вас тяготить, и вы решили от нее избавиться. Для этого вы организовали пикник, на котором постоянно подпаивали Людмилу, а сами оставались трезвым. Затем вы ее утопили, расчетливо бросившись в реку ей на голову.
  - Что за чушь вы несете?
  - Это не чушь, я оперирую только фактами. У меня есть показания ее мужа Бориса Вербицкого. - Петровская постучала крашенным ноготком по папке с бумагами. - Разве он не предупреждал вас, что Людмила притворяется, спрятавшись под мостками?
  - Ну, говорил он что-то такое. Но я же видел, что она тонет!
  - Вы прыгнули ей на голову, утянули под воду и удерживали там, пока она не захлебнулась. С выпившей женщиной это оказалось нетрудно.
  - Бред! С нами была моя жена, спросите ее.
  - Я совсем недавно посетила вашу семью, и знаете, кого там застала? Вербицкого.
  - Что?
  - Он играл с вашим сыном, а ваша жена... К показаниям близких родственников всегда относятся скептически, но даже Ольга Анатольевна не стала вас защищать.
  - Что она сказала?
  - Догадайтесь. Она очень обижена на вас. И ее можно понять. Узнать об измене мужа с молоденькой соперницей...
  - Хватит! Я спас Людмилу, когда она тонула!
  - В ловкости вам не откажешь. Вы действительно вытащили Вербицкую из реки и даже имитировали спасательные процедуры. Но на вашу беду, 'скорая' прибыла слишком быстро. Врачи откачали ее. Людмила могла обвинить вас, и вот тогда вы пошли на чудовищное преступление. Под видом дикой операции на мозге вы цинично расправились с Людмилой Вербицкой.
  - Чушь! Полный бред. Неужели, патологоанатом дал такое заключение?
  - Поверьте, Шувалов. У меня достаточно заключений и показаний, чтобы любой суд упек вас за решетку на очень длительный срок.
  - Но я не виновен!
  - Это самая любимая фраза каждого преступника. Судья пропускает их мимо ушей.
  - Вербицкая была фактически мертва, когда я решился на эксперимент.
  - Вот, вы уже путаетесь в показаниях. То жива - то мертва. И, пожалуйста, не шумите. Мы все-таки в общественном месте.
  Шувалов кинул недовольный взгляд в сторону. Его внимательно изучал насторожившийся охранник. Петровская перешла на доверительный тон.
  - Ваша проблема в том, Шувалов, что вы, ученые, думаете, что у вас всё иначе. Но научные труды и звания по большому счету ничего не меняют. Вы такие же люди, как и все. Как этот охранник с чугунной челюстью или девушка на рецепции с приклеенной улыбкой. Любовь и ревность, злость и отчаяние вам тоже не чужды. Отсюда и животное желание расправиться. Только методы вы выбираете позаковырестей.
  Антон в бессилии заломил пальцы.
  - Что же теперь будет?
  - Я потребую вашего ареста, и вас заключат под стражу... - Следователь насладилась реакцией собеседника и отстраненно, словно продолжала совсем другой разговор, с расстановкой отчеканила: - Если... вы... не исчезнете.
  Шувалов поднял непонимающий взгляд. Ему показалось, что он ослышался.
  - Вы советуете мне сбежать?
  
  23
  
  - Юрий Михайлович, к вам министр! - с порога воскликнула Валентина Федоровна, ворвавшись в кабинет Леонтьева с несвойственной ей прытью. - Уже идет по коридору. Что делать?
  После сомнительного инцидента в лаборатории ?7 директор ожидал, что в любой момент его могут вызвать на ковер к начальству. Но то, что высокопоставленный чиновник сам явится в институт, да еще без предупреждения, даже его обескуражило. Однако опытный руководитель быстро собрался.
  - Кофе готовь. И не дергайся! - скомандовал Леонтьев, поправляя галстук и застегивая пиджак.
  Подтянутый ухоженный министр Гриценко был одногодком шестидесятилетнего Леонтьева, но выглядел моложе, особенно на официальных подретушированных фотографиях. Он стремительно вошел в кабинет, опустил в кресло кожаный портфель и небрежно сбросил туда же элегантное пальто. Выглядел он крайне озабоченным.
  - Здравствуйте, Владимир Матвеевич, - сдержанно улыбаясь, вышел навстречу гостю Леонтьев.
  - Добрый вечер, Юрий. - Чтобы не запутаться в отчествах министр всех, кто ниже его по рангу, называл по именам. Он опустился за длинный стол и забарабанил пальцами по столешнице. - Я только что от премьера. Ты же знаешь, как он трепетно относится к армии.
  Леонтьев кивнул, еще не понимая, куда клонит министр. Какое отношение происшествие в институте имеет к армии?
  Министр продолжил:
  - Хотел завтра тебя вызвать, но думаю, зачем откладывать. Вот и заехал, по пути. Помнишь историю с генералом Павловым?
  - Тем самым? Его машину взорвали, и он чуть не погиб?
  - Да. Три года назад об этом все газеты писали. Премьер его лично наградил орденом. С тех пор о генерале многие забыли, а премьер помнит. - Министр вновь забарабанил по столу.
  - А в чем дело, Владимир Матвеевич?
  - А дело в том Юрий, что генерал Павлов все эти годы лежит в коме. И врачи ничего не могут сделать. Ни-че-го! Родственники измучились, потеряли надежду и обратились к премьеру. Вот он и вызвал меня... Поэтому я здесь.
  Рашникова внесла две чашки кофе и вазочку с конфетами.
  - Сыт я этим кофе. Не буду, - небрежно махнул рукой министр.
  - Унеси, - зашипел на ассистентку Леонтьев, сел напротив Гриценко и осторожно поинтересовался: - Премьер говорил обо мне?
  - Нет, конечно. Он говорил о боевом генерале Павлове, который многое сделал для страны. Таких людей страна должна ценить.
  - Согласен, - кивнул Леонтьев, чтобы заполнить возникшую паузу.
  - И еще премьер говорил о науке. По его мнению, наука должна создавать не только теории, но и смело применять их на практике, особенно, когда великий человек в беде.
  - Мы так и работаем. Фундаментальные исследования сочетаем с практикой. У нас даже конференции называются научно-практическими.
  - Да не в этом дело!
  - А в чем?
  - В общем, премьер хочет, чтобы мы, используя самые передовые достижения науки, оживили генерала.
  - Вывели из длительной комы, - уточнил профессор Леонтьев, невольно вспомнив самоуправство дерзкого Шувалова.
  - Называй, как хочешь, сути это не меняет. Премьер требует, чтобы мы включили мозг генерала. Он так и сказал: включили!
  - Если лучшие врачи за три года не смогли...
  - При чем тут врачи! - оборвал директора Гриценко. Всем было известно, что давний выпускник технического университета, ставший министром, уважал лишь точные науки. - Я уже связывался с ними, и знаешь, что они говорят? 'Мы не теряем надежды'. Я спрашиваю, какие новые методы вы применяете, а они - не теряют надежды! Это издевательство, а не наука!
  Леонтьев невольно сжался под грозным взглядом раздосадованного министра.
  - Что требуется от меня? - осторожно поинтересовался директор Института нейронауки.
  - Премьер разве не ясно выразился? Включить мозг генерала!
  - Легко сказать...
  - Твой институт изучает человеческий мозг. Вы все наши извилины и бороздки посчитали и описали. Ведь так?
  - Это еще в прошлом веке сделали.
  - Не прибедняйся. Я видел ваши нейроанатомические атласы. Там мозги разрисованы точно карта. Эта область за то отвечает, та - за другое. Полная картина! Что тебе еще надо?
  - И картам этим сто лет в обед. Только они так же приблизительны, как средневековая карта мира, когда очертания материков были весьма далеки от реальности, а белые пятна по площади превышали все остальное, - пытался растолковать министру состояние дел Леонтьев.
  - Очертания материков, - усмехнулся Гриценко. - Так найди смелого ученого, который подобно Колумбу, поплывет в Индию не на восток, а на запад! Может тогда что-нибудь новое и откроете. Есть у тебя такой человек?
  'Был', - подумал директор, едва сдерживая досаду.
  
  24
  
  Шувалов и Петровская с недоверием смотрели друг на друга. Он ждал ответа, она оценивала его внутреннее состояние. Неожиданно следователь картинно рассмеялась.
  - Разве я говорила о побеге? А вдруг, вас собьет машина, тогда вы точно избежите тюрьмы.
  - Вы очень добрая, - процедил Антон.
  - Thanks, - ухмыльнулась Петровская.
  - Чтение журнала не прошло для вас даром, - Шувалов кивнул на яркую обложку, кричащую заголовками на английском.
  - Журнал ни при чем. Спасибо, вы еще не заслужили. - Загадочно ответила следователь и обратила внимания на нагрудный карман его куртки. - Кажется, у вас телефон звонит. Поговорите. Я приведу в порядок свои записи.
  Она демонстративно отодвинулась. Шувалов выдернул телефон, поднес к уху.
  - Да! - резко ответил он.
  - Антон, дружище, рад тебя слышать.
  - Кто это? - не узнал собеседника ученый.
  - Ник Наумов из Бостона! - По радостному возгласу Шувалов вспомнил бывшего коллегу из Института нейронауки Николая Наумова, который несколько лет назад эмигрировал в Штаты. - Как твои дела, Антон?
  'I'm fine!' - хотел на американский манер ответить новоиспеченному американцу Шувалов, но, не стал лукавить и ответил по-русски:
  - Нормально.
  - Не слышу радости в голосе!
  'Если ее нет в жизни, зачем изображать голосом'.
  - Всё нормально, Николай, всё по-прежнему. А ты как?
  - Прилетай, увидишь.
  - Далековато.
  - Девять часов полета - разве много? В нашем институте все в восторге от твоих идей, Антон. Все только тебя и цитируют, а когда я заявил, что знаком с тобой... О, что началось! - Наумов перешел на официальный тон. - Вчера я имел беседу с нашим директором. Он приглашает вас, доктор Шувалов, возглавить специальную лабораторию. Тематика исследований будет соответствовать вашему направлению. Финансирование на топ уровне. А зарплата... Антон, у нас тут бездари по сто двадцать тысяч в год огребают, а ты-то, с твоей головой... В общем, я первый спешу тебе обрадовать. Ты согласен?
  - Не знаю, Коль. Летом мне присылали официальное предложение. Я отказался.
  - Поэтому они и ищут неофициальные контакты. Я же, как друг, плохого не посоветую.
  - У меня семья, ребенок.
  - Это не проблема. Ты можешь потребовать оплаты переезда семьи. Они согласятся. А обжиться здесь можно быстро. Бывших наших здесь хватает. Мы поможем адаптироваться.
  - Я...Мне надо подумать.
  - А какие здесь возможности для исследований! Самые лучшее оборудование, мощнейшие компьютеры. Знаешь, что сказал в недавнем выступлении наш президент?
  - Наш или ваш?
  - Американский! В России забыли про науку, наивно думают, что нефть и газ - это навечно. Так вот, наш президент сказал: девятнадцатый век был веком химии, двадцатый - физики, а двадцать первый пройдет под знаком нейронауки! Представляешь, что это значит? Перед тобой расстелют ковровую дорожку, Антон. Только твори!
  - Ковровая дорожка, хлеб-соль, - усмехнулся Шувалов. - Слишком по-русски.
  - Пинком под зад - вот это по-русски! Ты извини, Антон, но я уже слышал о твоей проблеме. Поэтому и звоню, чтобы ты принял правильное решение.
  - Быстро новости распространяются.
  - Ну, - неопределенно буркнул Наумов. - В общем так. Сегодня тебе вышлют официальное приглашение. Американское посольство тоже будет проинформировано, визу получишь без проблем сразу на несколько лет.
  - Я вижу, вы время зря не теряете.
  - Это Америка. Время - деньги! Перебирайся к нам, Антон. От таких предложений не отказываются.
  Шувалов пожал плечами и пообещал подумать. Когда он убрал телефон, Петровская спросила:
  - Кто это был?
  - Старый знакомый. Предлагал убежать от вас в Штаты.
  Петровская сняла затемненные очки и неуловимым движением поправила волосы. Ее открытые глаза впервые по-доброму взглянули на Шувалова. Она наклонилась и прошептала:
  - Возможно, это самый разумный выход в вашей ситуации.
  Антон опешил.
  - Что-то я не пойму... То грозите тюрьмой, то даете такие советы.
  - Я ведь не только следователь. - Она застегнула плащ, и форменный китель бесследно исчез под шелковым шейным платком. - Но и женщина.
  Глядя на стянутую в талии стройную фигуру, Шувалов невольно согласился с ее утверждением.
  Крупные очки перекочевали обратно на переносицу, и симпатичная молодая женщина вновь превратилась в сурового следователя. Она захлопнула папку с бумагами, давая понять, что встреча окончилась, и официальным тоном произнесла:
  - Ваша вина, Шувалов, очевидна, и нам еще не раз предстоит встретиться. - Сделав пару шагов, она обернулась и многозначительно добавила: - Как бы вы не поступили.
  Оставшись один, Антон Шувалов еще долго обдумывал провокационный для следователя совет и туманную последнюю фразу.
  
  25
  
  - Так есть у тебя Колумбы и Магелланы? - повторил вопрос министр.
  Леонтьев вздрогнул, стряхнув раздумья, и поспешил ответить:
  - Задача уж больно трудная.
  - Судя по докладам и отчетам, вы тут почти волшебники. Помнишь, как ты нахваливал своих сотрудников? Кичился громадьем задач, требовал расширения штатов. Вот и докажи! Представляешь резонанс в случае успеха?
  - Да, уж. - Леонтьев прикинул, что разделить успех найдется много желающих, а вот в случае провала, отвечать придется ему одному.
  - И учти Юрий, скоро министерство будет распределять бюджет на следующий год. Сам понимаешь, что это значит. Так что действуй!
  - Я постараюсь, Владимир Матвеевич. Мы сделаем всё возможное, - лепетал обескураженный профессор. - Но, мы находимся на начальном этапе изучения мозга. Человеческий мозг - это неизведанная галактика. Мы проводим эксперименты в основном на крысах и собаках, а человек, да, тем более, такой известный. Это огромный риск и минимальные шансы.
  - Всё понятно, можешь не продолжать. Родственники генерала уже потеряли всякую надежду. Они согласны с любым исходом. И отказаться ты не имеешь права. Это приказ премьера. - Министр поднялся, подхватил к пальто. - Завтра сообщишь мне, что тебе требуется. И сроки! Только не затягивай. Я буду контролировать лично! А еще он.
  Министр указал пальцем куда-то вверх, попрощался и покинул кабинет. На скривившемся лице Юрия Михайловича Леонтьева отобразилась вся гамма неприятных чувств, нахлынувших на него.
  'Начальству легко, приказали - и всё. А как выполнить? Кому поручить? Единственный Колумб и Магеллан в одном флаконе это - Шувалов. Вот кому не занимать научной смелости. У него, хотя бы теоретически, могло выгореть. Но умника Шувалова я уволил. Да еще со скандалом. Не кланяться же ему в ножки!.. Только премьеру этого не объяснишь'.
  Как всегда, от волнения Леонтьев вспотел. Вытерев лоб несвежим платком, он швырнул его в корзину для бумаг и вызвал ассистентку.
  - Где Шувалов? Он приходил сегодня? - рявкнул на Валентину директор.
  Не привыкшая к такому обращению женщина, холодно ответила:
  - Вчера вы подписали приказ о его увольнении. За документами в кадры Шувалов пока не приходил.
  - Не приходил, - задумчиво пробурчал под нос Юрий Михайлович. - Это уже неплохо. А если...
  Он качнул ладонью Рашниковой, чтобы та вышла, и схватился за мобильный телефон. 'К черту гордыню, когда речь идет о приказе премьера. Вчерашний скандал можно обратить в шутку'.
  Гудки в трубке быстро прервались. Леонтьев повторил звонок. И вновь тот же результат. Шувалов явно сбрасывал вызовы. 'Ведь он же видит, что это звоню я! Директор института! И не соизволит ответить'.
  Чувствуя, как в груди закипает раздражение, Леонтьев снова позвонил Шувалову. Он проклинал и молил его одновременно. На этот раз вызываемый абонент был отключен.
  - Ах ты, гаденыш! - сорвался на крик Леонтьев. - Думаешь, что незаменим? Поглумиться над стариком решил? Обойдусь! Ноги твоей здесь больше не будет!
  Нервно давя пальцем на кнопки, директор удалил из мобильника контакт бывшего сотрудника Антона Шувалова.
  
  26
  
  Хисато Сатори, проработавший в научном центре не один год, знал, чем пленить настоящего ученого. Как только доктор Шувалов оказался в его номере, японец первым делом раскрыл свой загадочный футуристический футляр. Он расположил его на инкрустированном столике под картиной в золоченой раме в свете старинного бра, а сам отступил в тень. Слов не требовалось. Изысканный почти музейный интерьер подчеркивал уникальность шедевра современной техники.
  Несколько минут в номере царило возвышенное молчание. От Сатори не укрылось сдержанное восхищение, с которым русский ученый рассматривал высокотехнологичное изделие японских инженеров.
  Насладившись первым впечатлением, Шувалов спросил:
  - У вас есть принципиальная схема? Или чертеж?
  - Конесно. - Японец достал альбом с подробным описанием протеза. - Доктор Шувалов, обратить внимание сюда. Это микрочипы. Они принимать сигнал и управлять электроникой искусственный рука. Здесь аккумулятор. Энергия достаточно на пять дней. Потом зарядка. Рука двигаться все направления, как зивая. Пальцы чувствовать холод-тепло, гладко - не гладко. Мы использовать специальные сенсоры и биоматериалы. Если будет обратный сигнал в мозг, человек это понимать.
  - Замечательно. Вы тестировали этот протез?
  - Конесно. Мы проверять рука во все режимы. Наш больсой компьютер ей управлять. Рука хоросо работать. Она может даже немного писать. Пока медленно.
  - Робот с такими руками потрясет всех.
  - Для робот это дорого. Для робот хватит грубый рука и мало функций. Это рука для инвалида.
  - Я понимаю. Ваша компания планируете в будущем выпускать нейропротезы?
  - Пока речь идет об один единственный инвалид. Это будет эксперимент.
  - Вы хотите сделать настоящий нейропротез руки для живого человека?
  - Именно так, доктор Шувалов.
  - Сколько же он может стоить?
  - Мой господин Кейджи Танака отень богатый инвалид. У него нет обе руки, и он отень хосет их иметь. Присаживайтесь, доктор Шувалов. Нам надо обсудить предложение господина Танака.
  Антон опустился в широкое кресло. Японец достал из мини-бара несколько бутылочек.
  - Что вы хотеть выпить? Выбирайте.
  - Спасибо. - Антон открыл минеральную воду и наполнил любезно подставленный стакан.
  - Я отень рад, что вы пришли, - вновь начал рассыпаться в любезностях Сатори. - Ваши статьи, ваши теории - это новое слово в науке о мозге. Это фундамент нейронауки будусего. Ваш ум отень ценить в Японии.
  На лице Сатори застыла самая широкая улыбка, которую он мог изобразить. Шувалов смущенно пригубил воду. В его кармане заработал мобильный телефон, Антон, не глядя, отключил его. Японец торопливо продолжил.
  - Когда господин Танака захотеть сделать нейропротезы, он обратился в наш институт мозга. В Японии много хоросих ученых, они могут попробовать решать эту проблему. Но господину Танака нузен самый лутсий ученый. Лутсий в мире. Вы меня понимать?
  - Да.
  - И тогда ему советовать пригласить вас. Вы, доктор Шувалов, самый лутсий.
  - Не преувеличивайте. Вы хотите проконсультироваться?
  - Не только. У вас есть замечательная теория, у нас есть передовая технология. Если их соединить, будет чудо!
  - Реальные нейропротезы обеих рук, - задумчиво произнес Антон.
  - Да.
  Сотовый телефон Шувалова вновь зазвонил.
  - Извините. - На этот раз Антон полностью выключил аппарат, не обратив внимания на повторный звонок Леонтьева. Его сразу увлекла сложная задача, которая до сих пор не удавалась никому в мире. Всё остальное отошло на второй план. - Господин Сатори, протез лишь часть проблемы. Чтобы он заработал, надо создать специальный нейрочип, крошечные пучки микроэлектродов имплантировать в строго определенные зоны коры головного мозга, соединить их с нейрочипом непосредственно в черепе и обеспечить устойчивую передачу радиочастотных сигналов. Это уникальная работа.
  - Мы знаем, что это слозно. Мы хотим поручить эту работу вам, доктор Шувалов. Она будет щедро оплачена. Назовите вашу цену.
  - Это очень интересная задача, - плохо слушая собеседника, размышлял Антон. После минутного раздумья он встрепенулся. - Я могу рассчитать нейрочип и знаю, как и куда его вживить. Вы сможете изготовить то, что я разработаю?
  - Разумеется. Вы сами будете контролировать все стадии процесса.
  - Как?
  - Господин Танака предлагает вам переехать в Японию. Хотя бы на время. - Заметив сомнение на лице собеседника, Сатори понизил голос: - Я слышать, что директор института вас уволить. Это хоросо. Я иметь полномочия пригласить вас в Японию, помогать документы и перелет. Через несколько дней мы можем быть в Токио.
  Шувалов усмехнулся. Второй раз в течение часа его приглашают работать в высокоразвитую страну и сулят заманчивые условия.
  - Я не шутить, - спохватился Сатори, заметив странную реакцию на лице ученого. - Я иметь полномочия.
  Антон помрачнел. Он вспомнил отца-инвалида, его смущение от собственной беспомощности, упрямство вопреки боли и тихие слезы матери, которые она позволяла себе украдкой в полном одиночестве. То, что предлагал японец, было существенным шагом к давней мечте Антона: вернуть пострадавшим людям полноценную жизнь. Но бросить пожилых родителей, семью, ребенка...
  - Нет. Я не могу поехать в Японию.
  - Вы отказываетесь от нашего предложения, даже не спросив суммы?
  - Я не отказываюсь. Я согласен. Это то, к чему я стремился. Но работать я буду здесь, в России.
  - Как? Вас выгнали из института.
  Антон Шувалов вспомнил о предложении Дмитрия Стерьхова. Его клиника произвела на него хорошее впечатление.
  - Это не имеет значения. Я знаю, где и как я выполню эту задачу. Качество не пострадает.
  - Если вы, доктор Шувалов, гарантируете такую возможность, то, - Сатори встал и принес со стола несколько листков с текстом на двух языках - русском и японском. - Мы подготовили договор. Его надо посмотреть и подписать. Такзе я готов дать аванс.
  Шувалов бегло пролистал бумаги.
  - Вот сумма вашего вознаграждения, - подсказал Сатори.
  - Мало, - неожиданно отреагировал Шувалов.
  - Это в американских долларах!
  - Ее надо увеличить вдвое.
  Густые брови японца удивленно изогнулись. Видимо прошли времена, когда свои научные разработки русские ученые продавали за комплект видеоаппаратуры или поезженную иномарку. Впрочем, запрошенная сумма не выходила за границы его полномочий, и Сатори утвердительно кивнул.
  - Моя сторона согласна.
  - На эти деньги вы приобретете указанное мной оборудование и отправите в Институт нейронауки.
  Брови японцы поползли еще выше.
  - В институт, откуда вас выгнал Леонтьев? Вы уверены?
  - Это мое условие.
  - Как хотите. А аванс вы берете?
  - Насколько я понял, тут указано, - Шувалов ткнул в договор, - что помимо гонорара вы компенсируете все текущие расходы.
  - Да, конесно.
  - Тогда лично мне ничего не надо. Смету затрат я составлю к концу работы, а для начала мне нужны полные данные о господине Танака.
  - Понимаю. - Сатори раскрыл приготовленный ноутбук. - Тут есть всё. Данные медицинских исследований, энцефалограммы, биометрия, история болезни, реакция на лекарства и полная томограмма мозга.
  На тонком мониторе появилась видеоизображение Кейджи Танака, смело демонстрирующего культи обеих рук. Он что-то говорил. Из всех слов Антон разобрал только свою фамилию.
  - Господин Танака благодарит вас за согласие сотрудничать, - перевел Сатори. - А вот то, что вас интересует больсе всего.
  Японец открыл файл. На экране возникло вращающееся изображение мозга. Нажимая кнопки меню, японец демонстрировал различные проекции левого и правого полушарий, глубинную структуру и огромные массивы данных.
  - Я оставляю вам ноутбук. Вы разберетесь.
  - Протез мне тоже понадобится.
  - Согласен. Теперь поговорим о сроках. В договоре указано, что вы сделаете работу за три месяца. - Сатори смерил Шувалова вопросительным взглядом.
  - Я справлюсь, - заверил ученый. - Через месяц вы получите данные по нейрочипам. Когда их изготовите, привезете мне. К этому времени мой специалист разработает программное обеспечение. Мы протестируем чипы, и назначим дату операции.
  - Вы хотите провести операцию в Москве?
  - Да, конечно.
  - Но это опасно. У нас лучшие хирурги.
  - Здесь их опыт не поможет. Я буду работать с теми, кому полностью доверяю.
  - Как скажете, доктор Шувалов. - Японец внес исправления в бумаги и протянул их Антону. - Предлагаю подписать договор.
  Шувалов размашисто расписался. Пряча свой экземпляр в карман, он спросил:
  - А если эксперимент закончится неудачно?
  В течение всей встречи Хисато Сатори ждал этого вопроса. У него был заготовлен ободряющий ответ, но, вспомнив Кеджи Танака в ярости, вспышки которой лишь участились после авиакатастрофы, он ограничился мрачной фразой:
  - Луцсе, чтобы вы справились.
  
  27
  
  Рабочий день закончился. Уставший Антон Шувалов вошел в комнату отдыха персонала. Работа к наркологической клинике Стерьхова была не столько тяжелой, сколько однообразной и неинтересной. Это утомляло пытливого ученого.
  Шувалов распахнул холодильник, извлек бутылку молока, наполнил стакан. Вслед за ним в комнату вошла Илона Гладкая, которая при всех своих внешних достоинствах оказалась толковой медсестрой и помогала ему при процедурах. Антон уже знал, что под обтягивающим халатиком на пышном теле девушки кроме нижнего белья ничего нет, и старался не смотреть в ее сторону. Он сделал вид, что рассматривает очередной магнит на холодильнике, который по традиции приволок из поездки кто-то из сотрудников.
  - Я вам приготовлю горячие бутерброды, Антон Викторович, - проявила заботу Илона, потеснила Шувалова и надолго склонилась перед открытым холодильником.
  Антон сел за стол, покосился на девушку и, поборов искушение, уставился на выключенный телевизор. Хлопнула дверь, с ворохом бумаг в комнате появился Дмитрий Серьхов.
  - Скольким придуркам сегодня мозги вправил? - весело спросил он.
  - Не помню, - лениво ответил Антон.
  - А я тебе скажу. Одиннадцати! На трех больше чем вчера. Наша новая услуга, как я и предполагал, оказалась весьма востребованной. Людям свойственно верить в то, что они не понимают. В бога, в дьявола и чудеса науки! А мозг - это самое темное место в человеческом организме. Для продвинутых я написал в рекламе заумные фразы о твоем методе, остальным отвечаю - это добрый колдун с ученой степенью. И работает! Еще как! Заметь: не волшебник, а колдун. В приторные сказки люди не верят, им с червоточинкой подавай.
  Дзинькнула микроволновка. Илона вынула одноразовую тарелочку с двумя дышащими паром бутербродами и поставила ее перед Шуваловым.
  - Дмитрий Евгеньевич, вы будете? - спросила она.
  - Антон, чем ты питаешься? - скривился главврач. - Давай-ка сегодня завалимся в ресторан. Отметим первую неделю твоей работы у нас. А то ты, старик, грустный какой-то.
  - Не могу.
  - Почему? Я же в курсе твоих семейных отношений. Дома тебя не ждут. А мы вот что сделаем, Илоночку с собой возьмем. Она девушка добрая и нежная. Ты поедешь с нами, Илона? - Медсестра, потупив глазки, кивнула. - Вот видишь, нет вопросов, старик. Собирайся, я тебя отвезу в очень приличное место. Ужин за мой счет.
  - Я в институт еду.
  - Какой институт? Уже ночь!
  - Дима, помнишь, я тебя просил, когда потребуется, выделить лучшую операционную.
  - Да сделаем, не вопрос.
  - Для этого мне надо завершить ряд исследований.
  - Ты ездишь по ночам в свой бывший институт?!
  - Днем меня туда не пускают.
  - Ну, Антон... Ну, ты даешь. Они тебя в шею, а ты для них по ночам корячишься.
  - Я не для них. Я ради других людей.
  - Ты лучше о себе подумай. Прокуратура отстала?
  - Да где там. Следователь каждый день то позвонит, то сама явится, как из-под земли. Узнала, что я здесь работаю, и вчера приехала.
  - Мне докладывали. Чего она хотела?
  - Собирает показания, чтобы упрятать меня за решетку, и проверяет, не смылся ли я заграницу.
  - А есть такая возможность?
  - Приглашают... Сулят золотые горы.
  - Ну, на счет гор тебе врут. Деньги сейчас делаются в России.
  - Только не в науке.
  - Я тебе что, мало плачу? - изобразил праведную обиду Стерьхов.
  - Нормально, но разве это наука. В твоей клинике я из-за денег, а в институт езжу... - Антон в отчаянии махнул рукой. - Не могу я без науки! Не могу! Я должен осуществить одну давнюю мечту.
  - Какую?
  - Скоро узнаешь. Если получится, это будет великий шанс для инвалидов.
  - Теме моих наркоманов мало? Надо не об убогих думать, а о себе!
  - Они не убогие. Они - такие же как мы, только ограничены в возможностях. Я хочу уменьшить эти ограничения.
  - Ну, как знаешь. А я вот хочу просто отдохнуть. Я работаю для того, чтобы жить, а не живу для того, чтобы работать. И в ресторан я поеду, потому что там вкусно кормят. - Стерьхов перевел масленый взгляд на медсестру и сладко улыбнулся. - Илоночка составит мне компанию. Собирайся, пампушечка.
  Он вышел. Илона Гладкая виновато потупила взор и посеменила к двери. Антон задумчиво пережевывал бутерброд с подсыхающим сыром.
  
  From: hands1980@gmail.com
  To: brain1975@gmail.com
  Шувалов - упертый идиот! Он нашел новую работу и тайно появляется в своем бывшем институте. Он проводит там целые ночи! Чем он там занимается?
  
  From: brain1975@gmail.com
  To: hands1980@gmail.com
  Меня не интересуют его занятия. Он типичный ученый-псих, повернутый на работе, и будет цепляться за науку при любых обстоятельствах. У нас другая задача. Сделать его жизнь невыносимой! Превратить ее в ад! И как можно скорее. Иначе наш собственный Ад никогда не закончится.
  
  28
  
  Соблюдая предосторожность, Антон Шувалов толкнул узкую входную дверь в торце здания и вошел в Институт нейронауки. Как и договаривались, Сергей Задорин каждый день после девяти вечера тайно открывал неприметный запасной вход. Проскользнув по темному коридору, Шувалов оказался в родной Семерке. В лаборатории светились лишь пара настольных ламп, излучал тусклое сияние экран компьютера да мерцали циферблаты нескольких приборов.
  - Привет! - на ходу бросил Шувалов склоненной спине Задорина.
  Сергей неуклюже рванулся и задел подвижным креслом соседний стол, с которого посыпалась груда бумаг.
  - Ой, не услышал вас. Здравствуйте.
  - Привыкаю ходить бесшумно. О наших экспериментах никому не говорил?
  - Нет, что вы.
  - Это правильно. - Антон расположился за свободным столом. - Какие новости?
  - Вербицкий сам не свой. Ему директор поручил вывести из комы какого-то генерала. Это задание свыше, чуть ли не от министра, и теперь Вербицкий места себе не находит. Сначала со всеми советовался, потом стал давать поручения. Я, например, должен срочно разработать математическую модель прохождения электромагнитного сигнала сквозь кору головного мозга, просчитать тысячи вариантов и систематизировать данные.
  - Что это ему даст?
  - Очередную научную статейку - наверняка, только вот генералу вряд ли поможет.
  - Остальные тоже заняты Сизифовым трудом?
  - Нагрузил всех по самые уши.
  - Узнаю Бориса. Свой мозг он использует на три процента, а чужие на сто.
  - Вот-вот.
  - Ладно, давай займемся нашей проблемой. Ты определил точные координаты для подключения к нейронам?
  - Да. Мозг Танака без повреждений, замены функций между нейронами нет, поэтому я смело применил ваши основные формулы. Вот, что получилось. Сенсомоторный нейрочип должен быть здесь. - Сергей развернул экран, чтобы Шувалов лучше видел изображение части мозга с созвездием светящихся точек, обозначавших нейроны. - Это общая картинка. Я рассчитал глубину погружения каждого электрода с точностью до микрона. Данные в таблице.
  - Хорошо. Но я разработал второй чип. Нейропротез должен не только двигаться, но и чувствовать, осязать. Получил сегодня письмо от меня?
  - Да. Через пару дней будут готовы расчеты для второго чипа.
  Неожиданно вспыхнул верхний свет. У Шувалова упало сердце. Он разоблачен, его присутствие в институте обнаружено. Проблем не избежать. В первую очередь не поздоровится Сергею Задорину. Молодого сотрудника ждут серьезные неприятности из-за дружбы с ним.
  Опасаясь увидеть непреклонного директора или мстительного Вербицкого, Антон обернулся. В дверях, прислонившись к косяку, непринужденно крутила кончик шейного платка Елена Репина.
  - Теперь мне ясно, почему Сергей каждый вечер задерживается на работе. - Она широко улыбнулась, и Шувалов понял, что его опасения беспочвенны. - Рада тебя видеть, Антон.
  - Привет, Лена. Выключи свет.
  Щелкнул выключатель, лаборатория погрузилась в привычный полумрак. Репина сняла плащ и подошла к Шувалову. Ее ладонь оперлась о его плечо. Женщина с любопытством склонилась над экраном.
  - Чем же вы так увлечены?
  - Работаем, - спокойно ответил Антон, рассматривая таблицы с цифрами.
  Сергей Задорин, которого переполняли радужные эмоции, не удержался и похвастался.
  - Решаем супер проблему.
  - Какую же?
  Нейропрограммист убедился, что Шувалов его не прерывает, и продолжил с еще большим энтузиазмом.
  - Мы с Антоном Викторовичем создаем полноценный нейропротез обеих рук. Движения будут управляться мыслью. Напрямую из мозга! Такого еще никто не делал.
  - Это теория?
  - Нет, практика. Мы выполняем заказ для конкретного человека. Всё по-настоящему!
  Репина перевела удивленный взгляд с возбужденного Задорина на спокойного Шувалова.
  - Антон, ты объяснишь?
  - Без тебя, Лена, мне всё равно не обойтись. Хотел поговорить позже, но, раз так получилось... Есть заказчик-инвалид из Японии. Он финансирует разработку. Протезы рук готовы. Ты бы их видела, они потрясающи! Моя задача - разработать индивидуальные нейрочипы, вживить их и обеспечить связь мозга с протезом.
  - Мы снимаем электрические сигналы нейронов и передаем на микрокомпьютер. Тот их обрабатывает и отдает команды электронному биопротезу, - нетерпеливо пояснил Задорин.
  - Именно так, - подтвердил Шувалов. - Сергей сейчас занят программным обеспечением, я - нейрочипами, а ты, когда придет время, поможешь состыковать их с мозгом.
  - Я? - удивилась Репина.
  - Из нас троих только ты нейрохирург.
  - Ну, вы даете. А Леонтьев в курсе?
  - Он отказал японцу.
  - Хорошенькие дела. Как же ты собираешься это осуществить?
  - Я всё продумал. Есть неплохая клиника, японцы купят недостающую аппаратуру. Да разве в ней дело! - Антон рывком вскочил со стула, взъерошил волосы. - При любых сложностях я бы согласился. Это одна из моих главных целей. Ради этого я сменил профессию и пришел работать сюда! Для чего мои хваленые теории, если мы не будем помогать людям! - Антон схватил женщину за плечи, поймал ее взгляд. - Елена, ты со мной?
  - Еще спрашиваешь, - с мягким упреком ответила она. - Ради тебя я...
  Задорин закашлялся и пробурчал под нос:
  - Поставлю чайник.
  Когда он отошел, Елена тихо добавила:
  - Антон, я готова быть с тобой всегда. По-моему, я это доказала.
  Шувалов вспомнил ту ночь, когда оказался в постели Репиной. В груди защемила досада. После увольнения он старался не видеться с Леной, а на ее звонки отвечал, что занят. Дальнейшего сближения не произошло, но и в семью ему не удалось вернуться.
  - У тебя всё по-прежнему? - спросила Елена. - Если есть трудности, можешь пожить у меня.
  - Я живу с родителями, - жестко ответил Антон и отстранился.
  - Я готова тебе помочь. Что надо делать?
  - Операция будет позже, а сейчас... Мне не дает покоя смерть Людмилы. Я должен был ее спасти! Где я совершил ошибку?
  - Антон, лучше об этом забыть.
  - Не могу! Я пересмотрел свой подход и внес коррективы. Мне не хватает специальных данных. Надо провести новые исследования на томографе.
  - Ты здесь не работаешь. Тебя не допустят к томографу.
  - Меня и в эту лабораторию не должны были пускать.
  Репина внимательно посмотрела на Шувалова, прекрасно понимая его намек.
  - Ну, хорошо. Допустим, мы проберемся туда ночью. Где ты возьмешь волонтеров для испытаний? Или ты будешь делать эксперименты на больных из клиники?
  - Мне не нужны волонтеры. Я готов провести исследования на себе.
  - Антон, ты понимаешь, о чем говоришь? Позитронно-эмиссионный томограф не безобидная игрушка. Каждый раз надо вводить в организм радиоактивное вещество!
  - Это микродозы. Я готов.
  - Микродозы, - с сарказмом усомнилась Елена, но, зная непреклонный характер Шувалова, уточнила: - Сколько потребуется экспериментов?
  - Я составил план из десяти. - Антон засуетился, раскрыл порфель. - Вот выписаны изотопы, которые понадобятся. Сможешь договориться с лабораторией радиохимии?
  Репина посмотрела в протянутый блокнот, покачала головой.
  - Десять инъекций радиоактивной дряни. Ты в своем уме?
  - В своем. И должен понять, какую ошибку сделал в чужом! Я обязан это сделать, Лена. Мне по ночам снятся кошмары. Я постоянно вспоминаю, как Люда очнулась, а потом...
  Шувалов отвернулся. Репина глубоко вздохнула.
  - Попробую тебе помочь.
  - Когда?
  - Не терпится?
  - Чем раньше я получу результаты, тем увереннее буду себя чувствовать.
  - Ну что ж... Начнем послезавтра. Ночью. Использование техники вряд ли останется незамеченным, но инженер Егор Смирнов нас прикроет. Он мой тайный воздыхатель.
  - Спасибо. Чтобы я делал без тебя.
  - А сегодня, если хочешь, мы могли бы поехать ко мне. - Она положила руку ему на бедро, опустила ресницы и едва заметно подалась вперед.
  - Лена. - Антон мягко, но непреклонно отстранился. - Сегодня не получится.
  - А завтра?
  - Прости, я не хочу тебя обидеть, но... Я планирую вернуться к жене.
  Репина дернулась. Загнутые внутрь черные волосы колокольчиком качнулись над ее опущенным подбородком. Голос стал сухим и неприятным, как цементная пыль.
  - А ждет ли тебя она?
  - Это не твое дело.
  - Может, и не мое. Только Вербицкий время даром не теряет.
  - Что? О чем ты?!
  - Борис видится с твоей женой. Он ездит к ней на квартиру постоянно.
  
  29
  
  Антон Шувалов давно не испытывал такого волнения. Как правило, самые сильные его эмоции были связаны с научной деятельностью: удастся или провалится эксперимент, подтвердятся ли теоретические результаты, признают ли его теорию правильной? Сейчас он шел домой, чтобы повидаться с сыном, а душа колобродила как провинившегося школяра на пути к завучу. Еще он хотел поговорить с женой. Спокойно и честно. Он собирался рассказать ей о своих чувствах, признаться в глупых ошибках, попросить прощения. И пусть Ольга сама решает, достоин ли он возвращения в семью.
  По пути к дому Антон купил три скромные астры. Являться к обиженной женщине с ярким букетом ему казалось пошлым заигрыванием.
  Перед знакомой дверью Шувалов на остановился и медленно выдохнул, усмиряя пульс. Ему было непривычно давить на звонок, имея ключи в кармане.
  Дверь открыла Ольга. Сиявшее в ее глазах лихорадочное возбуждение сменилось настороженностью. Она была в черном платье с белой окантовкой, удачно подчеркивающем ее фигуру. Антон знал, что это платье она надевала лишь 'по поводу'. Да и прическа свидетельствовала о недавнем посещении салона красоты.
  - Здравствуй. Это тебе. - Антон протянул цветы.
  Ольга не спешила их брать.
  - Зачем пожаловал?
  - К Сашке. Парню нужно мужское внимание.
  - С каких это пор ты стал так думать?
  - Ему будет лучше, если мы будем видеться не только по воскресеньям.
  - А мне кажется, и воскресенья достаточно.
  - Оля, ты позволишь? Раз уж я пришел.
  - Заходи, если такой смелый, - после секундного колебания с отчаянной решимостью уступила супруга.
  Она взяла цветы и сунула их в сосуд, похожий на высокий пивной бокал. Когда Антон зашел в комнату, три астры смотрелись бедными родственниками на фоне пышной охапки холеных роз в хрустальной вазе. Из детской комнаты послышался мужской голос и детский смех. Антон недоуменно посмотрел на Ольгу.
  - Это Борис. Он занимается с Сашей по новой методике.
  - Вербицкий? Зачем он здесь?
  - Ты хочешь, чтобы над сыном продолжали насмехаться в школе?
  - Оля, я тоже готов... Я говорил, что обязательно найду способ.
  - Сколько лет ты обещаешь? - большие глаза полыхнули и уплыли в сторону. - А Борис делает.
  - И часто он здесь бывает?
  - У Бориса горе, если ты помнишь. Он недавно похоронил жену. Их общение... оно полезно обоим.
  - Ах, обоим! - Антон не заметил, как сорвался на крик. - Ты о ком больше заботишься? О сыне или чужом мужике?
  - По крайней мере, не о высокой науке, а о живых людях!
  - И этот наряд тоже для него? Меня ты так не встречала.
  - Замолчи! Я женщина, а не вьючная лошадь! Когда ты последний раз ходил за продуктами? Ты задумывался о том, что кроме сложной науки еще существует элементарный быт?
  Шувалов понял, что вопреки его планам разговор зашел совсем в другое русло. Он попытался извиниться.
  - Оля, прости... Я говорю что-то не то... Я просто хотел сказать, что лучше бы к Саше приходил врач.
  - У меня, между прочим, медицинский диплом. - В дверях детской комнаты стоял Борис Вербицкий. Из-за него с опаской выглядывал Саша. Борис сдержанно улыбнулся, потрепал мальчика за ухом и сказал: - Папа кричит, потому что волнуется за тебя.
  - Папа не кричит. Он на меня никогда н-не к-кричит, - насупился мальчик.
  - Ну, конечно. Ты прав. Он так разговаривает с мамой.
  - Здравствуй, Саша. - Антон шагнул к сыну, протягивая шоколадку. - Держи. Твоя любимая.
  - П-привет.
  - Как дела в школе?
  Шувалов с горечью осознавал, что говорит и делает что-то совершенно не то, словно чужой предусмотрительный дядя пришел в дом, где есть ребенок, и отгораживается от него дежурными фразами. По хмурой тени, наползшей на лицо сына, и уткнувшемуся в грудь подбородку, Шувалов убедился, что и вопрос он задал неуместный.
  - Ни о чем не думаешь! - грубо вмешалась в разговор Ольга. - У Саши от шоколада диатез!
  Она выхватила шоколадку. Вербицкий по-хозяйски удерживал мальчика за плечо. Антон не решался обнять расстроенного сына. Помявшись, он обернулся к жене.
  - Оль, я деньги принес. Вам с Сашей.
  - Положи на стол. - Ольга дернула сына за руку и строго сказала: - А нам пора собирать портфель и ложиться спать. Утром в школу.
  Она увела ребенка. Мужчины остались одни. Их разделял круглый стол с двумя букетами цветов.
  - Не думаю, что являться тебе сюда - это правильная идея, - первым начал Шувалов.
  - Другие так не считают. Я же не к тебе пришел.
  - А мое мнение уже ничего не значит? - угрожающе надвинулся на противника Шувалов.
  - Слушай, Антон Викторович. Я же не бил тебе морду, когда ты спал с Людой. Я победил в честной борьбе.
  - При чем тут Люда? - вскипел Антон.
  - Успокойся. Я, кстати, наделся тебя здесь увидеть и хотел извиниться.
  - Вот как?
  - Тогда, в лаборатории, я наговорил много глупостей. Люда погибла, я был не в себе. Надеюсь, ты понимаешь мое состояние. Врагу не пожелаю...
  Шувалов молчал. Вербицкий, видя, что тот успокаивается, продолжил:
  - Я только потом разобрался, что ты действительно хотел ее спасти. Хотя и таким чудовищным способом. Правда, я не до конца понял твои действия. Ты мог бы объяснить?
  - У меня не получилось.
  - Да. Но ведь Люда пришла в себя, ее мозг заработал!
  - Это ничего не значит.
  - Значит! Еще как значит! Скажи, если бы у тебя было время на подготовку, результат был бы другой?
  - Не знаю. Не уверен.
  - Антон, я хотел тебе позвонить, да всё не решался. Но раз мы встретились... - Вербицкий сделал полукруг по комнате. Когда нужно, он умел быть обходительным. - Понимаешь, передо мной стоит почти такая же задача. Надо вывести из трехлетней комы генерала Павлова. Он Герой России, за него просит высокое руководство, а я не знаю, как подступиться.
  - Это другая проблема.
  - Почему? И там, и там требуется включить мозг. Это твоя терминология!
  - В основе разные причины. Хотя, в случае с длительной комой, задача упрощается.
  - Вот, видишь! Давай сделаем это вместе. Ради науки.
  Шувалов усмехнулся.
  - Славы захотелось.
  - Да я бы рад отказаться, но не могу! Леонтьев не слышит никаких возражений. На него давят, и он требует результата.
  - Значит, доверяет.
  - Мне это доверие, как ярмо на шее!
  - А меня он уволил. Выгнал.
  - От этого и я не застрахован. Раз оступился и... Да о чем говорить! Ты всё прекрасно понимаешь. Леонтьев - чиновник, а мы - ученые! Он по одну сторону баррикады, мы по другую. Забудем про него. Смотри на жизнь шире. Есть интересная задача, необычная, трудная. Когда ты отступался от таких?
  - Это твоя задача.
  - Антон, я знаю, ты не первый год интересуешься этой проблемой. У тебя есть наработки. Поделись со мной.
  Шувалов заколебался. Его просил человек, из-за которого его уволили с работы и завели уголовное дело. Этот человек влез в его семью, проводит время с его сыном, дарит цветы жене. Он занял его место на работе, является в его дом и, несмотря на это, напролом требует помощь. Так обстояла ситуация, с одной стороны.
  А с другой, его просили о помощи заслуженному генералу, мозг которого был ближе к смерти, чем к жизни.
  Вернулась Ольга. Насупившаяся. Хмурая.
  - В последние дни Саше стало намного лучше. Сегодня он почти не заикался и говорил чисто-чисто. Ведь так, Борис?
  Вербицкий кивнул. Ольга искоса взглянула на Антона. Она даже не подняла головы, смотрела только на его ноги.
  - А твой приход Сашу разволновал. Он опять сорвался. Зачем ты повышал голос?
  - Я не ожидал, что встречу здесь... - Шувалов замялся, не понимая, почему он вынужден оправдываться.
  - Кого? Бориса? Ты договаривай, договаривай. Значит, Борис для тебя плох. Неделю назад ты с ним дружил, а сегодня не желаешь видеть! А между прочим только благодаря ему у Саши наступил прогресс. - Распаленная женщина стала картинно благодарить Вербицкого. - Спасибо тебе, Боря. Огромное спасибо. С тобой Саша делает успехи. Сначала он нервничал, а сейчас охотно играет с тобой. У тебя с ним полное взаимопонимание, даже лучше, чем с отцом. Ты настоящий друг. Приходи к нам почаще.
  Шувалов не в силах был это слушать, выложил на стол деньги и направился к выходу. Он оказался непрошенным гостем в собственном доме.
  - Может, чаю? - едко бросила в спину Ольга, словно ударила кончиком хлыста.
  Вербицкий, как ни в чем не бывало, нагнал Шувалова в коридоре.
  - Так как, дружище, откроешь свой секрет?
  - У меня нет секретов. - У Антона чесались кулаки. - Читай мои статьи, там есть всё.
  - Какие? - торопливо спросил Борис и вытащил блокнот, чтобы записать.
  - Лучше все. С самого начала. А так же отчеты. Найдешь их в институтской библиотеке.
  Шувалов вышел, с огромным трудом поборов желание громко хлопнуть дверью.
  
  30
  
  Побледневший за последние дни Шувалов с осунувшимся лицом и темными кругами под глазами взглянул на настенные часы в лаборатории ПЭТ, позитроно-эмиссионной томографии. Стрелки неумолимо приближались к трем.
  - Пора, - решил он, и второй раз за ночь лег на подвижный стол с загнутыми по бокам краями. Одет он был в простую пижаму, и поверхность каталки вновь показалась ему холодной.
  - Может, хватит? - не скрывая тревоги, спросила Репина. - Это уже восьмой эксперимент за неделю!
  - Вводи.
  - Антон, посмотри на себя. На тебе нет лица.
  - Я ученый, а не фотомодель, - усмехнулся Шувалов.
  - Радиоактивные вещества не успевают выводиться из твоего организма. Они накапливаются.
  - Не смотри на мой внешний вид. Это из-за недосыпания. Следующей ночью проведем еще два эксперимента и закончим.
  - Антон, надо сделать перерыв. Это опасно.
  - Ты сама сказала, что у Вербицкого возникли подозрения. Если он доложит Леонтьеву, и нам закроют доступ к томографу. Мы должны спешить.
  - Но не такой же ценой?
  - Антон Викторович, - в разговор вмешался Сергей Задорин, управлявший позитронно-эмиссионным томографом. - Может я вместо вас? Сделайте следующий эксперимент на мне. Я готов.
  - Хватит сюсюкать! - повысил голос Шувалов. - Вы оба прекрасно знаете, что мне для сравнения нужен один объект! Один и тот же! Иначе, опыты можно делать бесконечно! - Он вытянулся на столе, развернул руку, чтобы вена на локтевом суставе была хорошо доступна, и спокойно, но твердо приказал: - Прения закончены. Елена, вводи препарат. И помни, что сейчас я исследую реакцию на боль.
  Репина сжала губы, и заставила себя воткнуть широкую иглу в вену Шувалова. Радиоактивная жидкость медленно перекочевала в кровь ученого. Некоторое время он лежал молча и ждал, пока радиоизотопы распространятся по организму и проникнут в мозг. Любая физическая активность на этом этапе могла повлиять на равномерное распределение изотопов и исказить результаты.
  - Начали, - подал знак Шувалов.
  Задорин включил управление. Стол, на котором лежал ученый, въехал внутрь круглой арки в форме огромного бублика. По пути Антон поймал на себе обеспокоенный взгляд Репиной.
  - Не жалей меня. Иначе придется повторить эксперимент, - предупредил он и ободряюще улыбнулся.
  Когда голова ученого оказалась внутри бублика, Елена хирургическими щипцами ухватила кожу на плече Антона. Ее веки закрылись, а рука крепко сжала инструмент и с силой крутила его, чтобы причинить добровольному пациенту максимальную боль. Шувалов терпел стойко. Из-под опущенных женских ресниц выступили светлые слезинки. Кроме этих маленьких капель, эксперимент протекал строго по плану. Радиоактивный препарат, проникший в мозг, выделял излучение. Десятки датчиков, расположенных внутри 'бублика', равнодушно фиксировали высвобождаемую энергию.
  Сергей Задорин сидел за компьютером и наблюдал, как на экране светлыми участками выделяются интенсивно работающие клетки мозга, ответственные за боль. Чем ярче они вспыхивали, тем большие муки испытывал Шувалов. Подобную картину Сергей видел и ранее, когда они исследовали реакцию мозга Шувалова на креативность, речь, эмоции, мышечные движения, внимание и память. Утомление и невротическую депрессию доктор наук Шувалов запланировал на заключительные эксперименты. Он умел оптимизировать свою работу. К завтрашней ночи утомление и депрессия будут естественным состоянием его измотанного организма.
  
  31
  
  Промозглый моросящий дождь прекратился только под вечер. Антон, не смотря на вежливое сопротивление отца, стал собирать его на прогулку. Ему редко удавалось вывезти отца на свежий воздух, хотя он и обещал ему помогать.
  - Хватит сидеть в четырех стенах. - Шувалов толкнул тяжелую дверь подъезда и спустил коляску с отцом-инвалидом по металлическим швеллерам. - Пока я живу с вами, будем гулять.
  - Да я и сам могу, - храбрился Виктор Александрович, активно помогая направлять колеса.
  'Если бы так', - горько подумал Антон, припоминая многочисленные ступеньки и бордюры, которые почти не замечают пешеходы, но для человека в инвалидном кресле они сродни Эльбрусу и Монблану.
  Он преодолел несколько подобных препятствий и выкатил коляску на асфальтовую дорожку небольшого сквера. Тонкие колеса шуршали по мелким лужам, мертвые листья налипали и неохотно отваливались с резиновых ободков.
  - Антон, всё хочу спросить... ты к нам надолго?
  - Что? - Шувалов отвлекся от сложных мыслей. Каждую свободную минуту он возвращался к тем результатам, которые получил на томографе.
  - Я спрашиваю: когда ты в семью вернешься?
  - Надоел вам с мамой? Загостился?
  - Не дури. Я же вижу, что у тебя дома неладно. Из-за чего с Ольгой повздорил?
  - По глупости.
  - Так извинись.
  - Даже не спрашиваешь, кто виноват?
  - Это без разницы. Мужчина первый должен просить прощения.
  - Я пробовал.
  - Значит, плохо пробовал! Ольга женщина умная, и хорошая. Она поймет.
  - Если бы. - Антон вспомнил, как застал в квартире Бориса Вербицкого, и как жена намеренно хвалила его.
  - Ради Сашки ты должен вернуться. Это приказ!
  Командный тон отца невольно напомнил Антону разговор с Борисом о генерале Павлове. Он решил сменить тему разговора.
  - Бать, ты Павлова знаешь?
  - Какого еще Павлова. Который собак мучил?
  - Я про генерала говорю. Он тоже на Северном Кавказе воевал.
  - Владимира Петровича? Как же мне его не знать. Я служил под командованием Павлова.
  - Он в коме после теракта. Уже несколько лет.
  - Знаю. Читал. А что ты о нем спрашиваешь?
  - Врачи не могут его из комы вывести. Просят ученых.
  - Тебя, что ли?
  - Почему сразу меня?
  - Ты же мозгами занимаешься. Доктором наук стал.
  - Меня тоже спрашивали, - сознался Антон.
  - Ну и что? Когда будешь генерала на ноги ставить?
  - Это сложно, батя.
  - Но ведь можно?
  Антон помолчал. Как пытливый ученый он задумывался над этой проблемой и даже определился с направлением поиска.
  - Варианты есть. Но вероятность успеха мала, - неуверенно произнес он.
  - А ну постой! Встань передо мной, чтобы я тебя видел.
  Шувалов зафиксировал коляску, сделал несколько шагов вперед. Отец буравил сына колючим взглядом.
  - Ты что, отказался помочь генералу Павлову?
  - Ну, я... Как бы это сказать...
  - А так и говори. Будешь ему помогать или нет?
  - Три года в коме - это не шутка. Организм ужал все свои функции до минимума. Вмешиваться в работу мозга очень опасно. Есть риск, что пациент не выживет.
  - А сейчас он что - живет? Валяться в коме беспомощным овощем - это, по-твоему, жизнь?! Ты не знаешь генерала! Если бы его спросили: такая жизнь или риск смерти? Он бы выбрал риск. Павлов отчаянный генерал и ничего не боится. Или грудь в крестах, или голова в кустах - вот он какой!
  - Я понимаю, но... - Антон развел руки.
  - Ты вот что, сынок, не ерунди и плечами не пожимай. Если можешь помочь - помогай. Каков бы ни был риск! Это я тебя прошу. И любой офицер, который с ним служил, скажет так же.
  Антон невольно опустил глаза под требовательным взглядом отца. Ему на ботинок спланировал желтенький березовый листочек.
  - Да или нет? - настаивал отец.
  - Я уже отказался... Так получилось.
  Шувалов знал от Елены Репиной, что генерала Павлова на днях перевезли в клиническое отделение при Институте нейронауки, и что Вербицкий страшно нервничает по этому поводу. От него требуют результата, который он не в состоянии дать.
  - А ты уверен, что без тебя справятся? - угадал настроение сына отец.
  - Не уверен.
  - Если бы участвовал ты, то шансы на успех повысятся?
  - Да.
  - Почему так думаешь?
  - Я знаю о жизни и смерти мозга больше, чем остальные
  - Так что же ты колеблешься! Дай мне слово, что поможешь генералу.
  - Много проблем. У меня сейчас такое положение...
  - Ты дашь слово или нет?
  - Хорошо, батя. Попробую.
  - Повтори четче!
  - Я сделаю это.
  Морщины на лбу отставного офицера разгладились.
  - Я верю в тебя, Антоха.
  
  32
  
  - В чем дело?! Что тебе еще надо? - кипятился Борис Вербицкий.
  Он нервно жестикулировал растопыренными пальцами над склоненными головами Антона Шувалова и Сергея Задорина. Те сидели за столом. Задорин подкладывал цветные томограммы мозга генерала Павлова, соответствующие гистограммы и таблицы с цифрами. Сосредоточенный Шувалов делал в них пометки.
  - Не мешай, а. - Антон, не поднимая головы, качнул ладонью, словно отгонял надоедливую муху.
  - Как это не мешай! Что значит, не мешай? Три дня назад ты сказал, что всё готово. Вот твой план предстоящей операции, - тряс бумагами Вербицкий. - Я доложил начальству. Его утвердили. Леонтьев назначил мероприятие на завтра. Медики уже подготовили генерала. А теперь ты заявляешь, что надо делать новые расчеты!
  На этот раз Шувалов взглянул исподлобья на разбушевавшегося Вербицкого. В его голосе сквозили ледяные нотки.
  - Если ты уверен в своих силах - действуй. Я же тут не работаю. Меня здесь нет!
  - Шувалов, не надо демонстрировать свой характер. Мы все ершистые. Это были твои условия. Ты согласился помогать анонимно. Я обеспечил тебя всеми данными. По твоему заданию мы провели дополнительную диагностику мозга Павлова. Я разрешил тебе пользоваться институтской лабораторией по ночам. К твоим услугам наши приборы, и над чем ты еще колдуешь, я не знаю. Я даже согласился, привлечь к твоей работе Задорина. Да если это станет известно начальству, мне не поздоровится. Я сильно рискую!
  - Вот как. И что же с тобой будет?
  - Уволят! Или, как минимум, лишат премии.
  - Ооочень страшно.
  - Ну, знаешь... Это ты, как вольный художник, можешь заниматься то электроникой, то физикой, то к нам переметнуться в нейронауку. Сейчас, говорят, ты в медицину подался и делаешь успехи. А я здесь сразу после университета, и не хочу никуда уходить.
  - Не уходи. Уйду я. - Антон поднялся, стал собирать вещи.
  - Шувалов, ты считаешь себя очень умным. Корчишь из себя гения. Но умники не интересны нашему обществу, народ их не понимает, а гениев просто побаивается! - Вербицкий дергано улыбался и вертелся около спокойного Шувалова. - Включи телевизор. Ты когда-нибудь смотришь телевизор?
  - Мне некогда.
  - А ты посмотри. Посмотри! Фильмы снимают о сильных и богатых, о проститутках и бандитах, о ворах и тех, кто их ловит. А еще о несчастной женской любви. На каждом канале ты увидишь толпы кривляк, желающих тебя рассмешить, и десятки певичек с длинными ногами, голым животом и силиконовой грудью. И ни одного ученого вроде тебя или меня. Ни одного! Мы лишние в этом мире развлечений и порока!
  - Я это знаю. Общество не умеет зарабатывать на умных.
  - В каком смысле?
  - Производителям не выгодны умные потребители. Существующая реклама рассчитана на глупых. На примитивно мыслящих покупателях транснациональные компании зарабатывают больше. Крупный капитал переплетен с властью, а той тоже не нужны думающие избиратели. Поэтому уровень образования повсеместно будет только снижаться. А настоящих ученых требуется немного. Их сохранят в отдельных странах, но для удобства контроля предложат жить в современных резервациях под красивыми названиями: Наукоград или Кремниевая долина. Это уже происходит, как ты знаешь.
  - Ну, Шувалов, по любому вопросу у тебя готова собственная теория.
  - Ты первый затронул эту тему.
  - А всё почему? Если завтра мы, ученые, совершим чудо, о нас вспомнят.
  - В течение минуты в выпуске новостей?
  - Хотя бы и так. От подобных успехов зависит финансирование института. Наши зарплаты и наше будущее. Хотя... тебя это уже не волнует. Ты нас бросил.
  - Я?! Удобная трактовка. А не ты ли приложил к этому руку?
  - Погибла моя жена. Я тебе объяснял. Ты должен понять мое состояние.
  - Не оправдывай свою ложь гибелью Люды.
  - Я ведь не знал, что ты с ней сделал! Ты провел чудовищный эксперимент и до сих пор не объяснил его суть!
  - Чудовищный, - задумчиво повторил Антон. - Значит, меня здесь считают чудовищем.
  - Чудовище происходит от слова 'чудо', - торопливо вмешался в спор Сергей Задорин. - Это чудо, которое боятся, потому что не понимают. Но все-таки это чудо!
  Возникла пауза. Задорин стоял между Шуваловым и Вербицким, перебрасывая взгляд с одного на другого.
  - Наука для того и существует, чтобы развенчивать любые чудеса, - медленно процедил Вербицкий.
  - Вот и развенчивайте. Без меня. - Шувалов накинул плащ.
  Испуганный Вербицкий перегородил ему дорогу. Он вновь преобразился и выдавил улыбку.
  - Антон, успокойся.
  - Я спокоен.
  - Ты должен меня понять.
  - Когда? Сейчас или в тот день?
  - Сейчас! Я живу сегодняшним днем. Вся ответственность лежит на мне. Это с меня будут спрашивать в случае провала.
  - Ты не можешь простить мне Людмилу, однако сейчас просишь, чтобы я подобное сделал с Павловым.
  - Делать буду я. Поэтому хочу всё понять!
  - У тебя есть утвержденный план. Действуй. - Шувалов взял портфель и двинулся к выходу.
  - Тебе безразлична судьба Павлова? - окликнул его Вербицкий. - А я слышал, что ты дал обещание отцу спасти генерала!
  Уже приоткрыв дверь лаборатории, Антон обернулся.
  - Откуда ты это знаешь?
  - Не важно.
  'Он продолжает встречаться с Ольгой. А ей звонила мама'. Шувалов унял вспышку ревности и вспомнил отца. Боевой офицер не поймет, если сын откажется от данного слова.
  - Ты прав, - согласился Антон. - Поэтому я здесь.
  - Так в чем же дело? Давай работать вместе. Объясни, что тебя не устраивает в предыдущих расчетах? Мы определили зоны воздействия, частоту и продолжительность импульсов.
  - Они дают лишь десятипроцентную вероятность.
  - Десять процентов. Это мало. Чертовски мало. Но дюжина профессоров и академиков ничего не смогли сделать в течение трех лет. А вдруг, мне удастся.
  - Сегодня я понял, как повысить вероятность успеха.
  - Так расскажи мне.
  - Ты хочешь провести операцию завтра?
  - Да. Павлова уже готовят. Утром мы должны начать.
  - Тогда не отвлекай меня. Объяснять некогда. Нет времени.
  Оба посмотрели на настенные часы. Вербицкий недовольно пробурчал:
  - Уже за полночь. А я на ногах весь день.
  - Вот и выспись. Во сколько назначена операция?
  - На десять часов.
  - К восьми утра я сообщу тебе изменения.
  - А я успею...
  - Они будут небольшими.
  - Тогда я поеду домой. Я должен выглядеть свежо.
  - И ты, Сергей, поезжай, отдохни. - Шувалов повернулся к Задорину. - От твоих действий завтра будет зависеть точность погружения электродов, ты не должен ошибиться.
  - Мне далеко, а утром пробки. Я здесь прикорну, в институте.
  - Вот и хорошо, - согласился Антон. - Ступай. Я привык работать один.
  Взявшись за ручку двери, Вербицкий обернулся. В его глазах читалось недоверие.
  - Шувалов, а до восьми ты успеешь?
  - Если сейчас мы не будем впустую тратить время.
  - И не высовывайся из лаборатории. Я сильно рискую. Леонтьев кипит при твоем упоминании.
  - Как чайник? Или самовар? - улыбнулся Антон, представив покрасневшее лицо директора.
  - Кстати, о чайнике, - подал голос Задорин. - Я его наполнил, а кофе в тумбочке.
  - Спасибо, Сергей.
  
  33
  
  Из вороха распечатанных томограмм с изображением коматозного мозга Павлова Шувалов отобрал две. Бледные точки на них показывали слабо-активные нейроны, к которым следовало применить электромагнитное воздействие. Несколько листов с формулами расчета импульса свелись к двум решениям. Ученый погрузился в раздумья.
  Итак, две возможные зоны и две характеристики импульсного воздействия. Всего четыре варианта. Каждый из них даст встряску спящему организму, хрупкое равновесие между жизнью и смертью будет нарушено, последует неизбежное движение в одну из сторон. Но в какую?
  К воскрешению или к кончине?
  Воспаленные глаза Антона смотрели на результат кропотливой ночной работы. Все остальные варианты он отмел, как заведомо бессмысленные или практически убийственные. Время поджимало.
  'Надо делать выбор'.
  Шувалов оторвал взгляд от бумаг. За окном брезжило хмурое октябрьское утро. Он должен покинуть институт, оставив на столе Вербицкого единственное решение. Антон зажмурился.
  В голове вертелись проекции мозга, мерцали неведомым светом скопления нейронов, вспыхивали и гасли тонкие нити связей между ними: щупальца дендритов и аксонов. Мозг человека вдруг представился неизведанной галактикой с миллиардами звезд, взаимодействующих между собой на основе точных законов, которые еще только предстоит открыть. На это уйдут десятки, а то и сотни лет, а выбор, как спасти человека, надо делать сейчас.
  'Конечно, можно отложить операцию и потребовать опыты на собаках. Но это отнюдь не уменьшит риск. Воспроизвести ситуацию не удастся. Мозг человека отличается от мозга животного значительно больше, чем рука от лапы. Ждать некогда. Я должен принять решение'.
  Рука Шувалова потянулась к ноутбуку. Спящий экран ожил. Антон раскрыл файл с последним опытом на себе. Это был эксперимент по изучению развития депрессивного состояния. Мозг генерала угнетен неизмеримо больше, но аналогия прослеживается.
  Изучив материалы, Антон сделал окончательный вывод, внес изменение в план операции и убежденно произнес вслух:
  - Закон всемирного тяготения одинаково применим и к падающим яблокам, и движению планет.
  - Что? Вы про какие яблоки говорите? - в лабораторию вошел заспанный Сергей Задорин.
  - Про райские, которые мы с тобой не увидим.
  - Это почему же? Я бы от рая не отказался. - Нейропрограммист сладко потянулся.
  - Богу вряд ли понравится, как мы бесцеремонно копаемся в головах его подданных. Бог незрим и неслышим, его нельзя потрогать, из чего следует, что мозг единственный орган, через который происходит общение с ним.
  - Поэтому Бог защитил наш мозг лучше всех других органов.
  - Зришь в корень. Можно жить без рук, без ног, и даже с искусственным сердцем. А вот без мозгов...
  - Некоторые умудряются. Слышали анекдоты про блондинок?
  - Их придумали умные блондинки, чтобы окружающие уравновесили собственную зависть снисходительным высокомерием.
  - И все-таки нет дыма без огня. - Задорин включил электрический чайник. - Моя Алиса - жгучая брюнетка. И это чувствуется, с ней интересно разговаривать. Вчера, когда я вышел отсюда и устроился спать в каталке рядом с ПЭТ, она мне позвонила. Болтали целый час. Ее волнует всё, чем я занимаюсь. Удивительная девушка. Мне кажется, ей больше нравится мой ум, чем внешность. Сегодня вечером мы договорились встретиться.
  - А чем она занимается?
  - Работает где-то. Я толком не спрашивал. Хотите, я вас с Алисой познакомлю? Ей будет приятно.
  - Тогда мне придется прикинуться идиотом. Чтобы оттенить своей серостью твой блистательный ум.
  - Ну, зачем вы так? Умных людей много не бывает.
  - Жизнь, к сожалению, говорит об обратном. Вербицкому стало тесно со мной в этой лаборатории.
  - Сравнили... Вам налить кофе?
  - Боюсь, уже некогда, я должен уходить. Вот изменения в план операции. Они в первую очередь касаются тебя. Я изменил амплитуду и цикличность воздействия. Настроишь приборы согласно этим данным. - Шувалов передал Задорину бумаги. - Желаю успеха. А мне пора. Лучше, чтобы меня здесь не видели.
  - Да, уж. Если узнает Леонтьев...
  По неожиданному испугу, вспыхнувшему в глазах Задорина, Шувалов почувствовал, что за его спиной появился посторонний.
  
  34
  
  В лабораторию заглянула вездесущая ассистентка директора Валентина Федоровна. Ранний час, застегнутая верхняя одежда и то, что путь в директорский кабинет пролегает совсем не в этой части здания, говорили о том, что ее визит был отнюдь не случайным.
  Заметив Шувалова, Рашникова просияла. На ее лице проявилось тихое торжество, как у ребенка, который нашел спрятанные родителями конфеты.
  Шувалов, не обращая внимания на дверь, решительно пожал руку остолбеневшему Задорину.
  - Спасибо, что одолжил деньги. Трудно жить без прежней зарплаты. Я на минуту заскочил. Пора. Побежал!
  Любопытное лицо ассистентки отпрянуло в коридор. Дверь прикрылась, но не до конца.
  - Позвони мне, когда вы завершите с Павловым, - тихо попросил Задорина Антон.
  - Она вас... видела, - еле выдавил Сергей.
  Шувалов сделал ободряющий жест.
  Валентина Федоровна, застывшая под дверью, поспешила удалиться. Она узнала то, что хотела. Въедливая помощница директора терпеть не могла, если что-то происходило в институте без ее ведома.
  
  Оказавшись в машине, Антон не мог отделаться от неприятных размышлений. Если Рашникова доложит Леонтьеву, тот потребует объяснений, люди разнервничаются, и тонкая операция может сорваться. И всё из-за него! Зачем он задержался в институте? Ушел бы на полчаса раньше или хотя бы прятался за приборами, так нет - расчеты на самом видном месте передавал. Эх... Что теперь будет?
  После бессонной ночи голова работала плохо. Мчаться в клинику для наркоманов не было сил. Шувалов набрал номер Стерьхова.
  - Привет, Дим. Это Антон. Сегодня я не смогу приехать, устал.
  - Без вопросов, старик. За одно проверю, как мои мозгоправы без тебя справляются. Ты же их обучил?
  - Я ничего не скрывал.
  - Вот и посмотрим. Надеюсь, твоя усталость вызвана изнуряющей, но приятной работенкой?
  - Ты не ошибся. Я доволен результатом.
  - Вот проказник! Я тебе завидую. Везде то ты успеваешь.
  Шувалов включил двигатель. Устойчивая подсознательная память вела его привычным маршрутом, и вскоре он оказался рядом со своим домом, который располагался недалеко от института. Антон припарковался с противоположной стороны улицы.
  По тротуару шли люди, спешили на работу, вели детей в школу и детский сад. Некоторых из прохожих он знал. Вот появилась Ольга, она тащила за руку недовольного Сашу с внушительным рюкзаком за плечами. Антон захотел выйти, приоткрыл дверцу, но услышал, как жена громко одергивает сына.
  'Она спешит и так же возмутится моему неожиданному визиту, - с горечью подумал он. - Поговорить не удастся'.
  Антон склонил голову на руль, надеясь, что его темно-синий 'фокус' не выделяется в череде похожих машин. Мужские глаза, наполненные щемящей болью, тайно провожали гордую женщину и неловкого мальчика. Вскоре два самых близких ему человека скрылись за поворотом.
  Шувалов еще долго сидел в машине и даже немного задремал. Очнувшись, посмотрел на часы, долго колебался, но все-таки позвонил жене.
  - Оля, это я.
  - Допустим, - холодно ответила супруга.
  - Я мог бы сегодня встретить Сашу из школы, если ты не возражаешь.
  - Возражаю.
  - Ну, почему? Я отец, и имею право...
  - Сашу нельзя нервировать. Я сказала ему, что ты в командировке.
  - В какой еще командировке?
  - В длительной, в другом городе.
  - Зачем обманывать ребенка?
  - Ты хочешь, чтобы я рассказала ему правду? О твоих гулянках, о твоей измене.
  - Каких гулянках, Оля? Я работаю, и больше ничего!
  - У меня была следователь. Петровская. Она мне всё рассказала. Про тебя и Людочку.
  - Оля, не знаю, что она тебе наговорила, но это не так.
  - Какие же вы мужики сволочи!
  - Оля, я хочу вернуться, поверь мне.
  - Ты в длительной командировке. Так будет лучше для Саши.
  
  35
  
  Молоденькая официантка бросил холодный взгляд на нестандартных посетителей. В разгар бизнес-ланча, когда ресторан заполняли эмоциональные компании молодых клерков из близлежащих офисов, за одним из столиков оказался напряженный мужчина в инвалидном кресле, пожилая женщина в старомодной кофточке с недоверчивым взглядом и плохо стриженый уставший человек в вытянутом джемпере. Официантка на ходу положила на стол меню и поспешила к завсегдатаю, требовательно взметнувшему палец. Ему она улыбалась. Как и другим молодым мужчинам. Девушка любила голливудские фильмы и верила, что когда-нибудь преуспевающий менеджер уведет ее из опостылевшего заведения и лап приставучего повара прямиком под венец.
  - Антон, зачем ты нас сюда привез? - озираясь по сторонам, спросила Мария Львовна сына.
  - Покушать.
  - У меня дома суп есть, котлеты.
  - Съедим их завтра. А сегодня я хочу, чтобы ты отдохнула.
  - Однако здесь цены, - старший Шувалов листал меню. - Водка, пятьдесят грамм - семьдесят рублей!
  - Ты что, еще пить собрался? - напала на мужа Мария Львовна и выхватила меню.
  - Так ресторан же.
  - Слышал, что Антоша сказал: мы пришли покушать.
  - Выбирайте, - подбодрил родителей Антон. - Надо иногда в люди выходить.
  Перед ним лежал мобильный телефон. Черные цифры на темном дисплее показывали время. 'Почему Сергей не звонит? Операция должна уже закончиться. Может, я ошибся, всё прошло неудачно, и он боится меня расстроить?'
  От неприятных раздумий Шувалова отвлек отец.
  - Ты говорил, что у тебя отпуск, а сам работаешь даже по ночам.
  - Отпуск закончился, батя.
  Виктор Александрович понимающе закивал головой.
  - Значит, изучаешь наши мозги?
  - Мозг. Мозг человека.
  - Ты своей головой пытаешься понять, как эта самая голова работает?
  - Приблизительно так.
  - Мозгом изучаешь мозг?
  - Совершенно верно.
  - Угу... Как-то это... - Шувалов-старший неопределенно покрутил рукой. - Парадокс!
  - Ничего не поделаешь. Человек сначала изучал окружающий мир, потом себя. Его мозг развивался. Настало время разобраться, что происходит у нас в голове. Как из ничего появляются мысли? Где хранятся воспоминания? Как мы управляем своим телом?
  - И почему голова болит?
  - Болезни мы тоже изучаем.
  - Это правильно. Взять, к примеру, женщин. Как спать ложиться, так у них голова болит. От такой болезни развитие человечества тормозится. - Шувалов-старший подмигнул жене: - Правда, Маш?
  - Да ну тебя.
  Около столика остановилась недовольная официантка.
  - Вы выбрали? Могу предложить бизнес-ланч.
  - Нет-нет, нам что-нибудь повкуснее. - Антон зашелестел страницами меню.
  - Я не бизнесмен, - извинился Виктор Александрович. - И сын у нас не бизнесмен. Он ученый.
  Официантка не слушала болтовню инвалида и требовательно смотрела на Антона. Шувалов продиктовал заказ и озабоченно взглянул на дисплей телефона.
  - Чего ждешь? - спросил отец.
  - Генерала Павлова сейчас оперируют, - невольно признался Антон.
  - А как же ты? Ты говорил, что будешь участвовать.
  - Я не хирург.
  - Сам болтал, что хирурги ни черта не смогли! Павлова привезли в ваш институт, я же знаю.
  - Я уже сделал, что мог, батя. Теперь жду.
  Зазвонил телефон. Антон схватил трубку. Он ждал положительного известия, но вместо этого услышал:
  - Старик, без тебя напортачили. Ничего у них не получилось. - У Антона упало сердце. - Руки бы им повыдергивал и голову отвинтил. Что за олухи!
  Шувалов не сразу понял, что звонит Дмитрий Стерьхов.
  - Ты про что рассказываешь?
  - Про работу! Велел сегодня, чтобы без тебя наркоманам мозги вправляли. И что ты хочешь? Чуть нетипичный случай - и провал!
  - Ты про это, - успокоился Шувалов.
  - Надо, старик, чтобы ты написал инструкцию на все случаи жизни. Подробную, для дураков и опоздавших. Заставлю ее изучить, чтобы от зубов отскакивала! Потом запустим процесс без твоего участия, но под твоим наблюдением. И вот когда всё пойдет гладко, я тебя отпущу. Понимаю, что тебе наша рутина не интересна.
  - Хорошо. Так и сделаем.
  - Приезжай завтра. Составим график.
  Антон пообещал и положил трубку.
  - Про генерала? - спросил отец.
  - Нет. Это другое.
  Ели молча. Мария Львовна закончила первой. Она быстро расправилась с непривычной едой, не особенно прислушиваясь ко вкусовым ощущениям. Ей хотелось поскорее покинуть шумное помещение и оказаться на родной уютной кухоньке, где она являлась полноправной хозяйкой.
  Когда мужчины доели, она спросила:
  - Сынок, а когда ты вернешься к Оле и Саше?
  Этот вопрос Антон слышал почти каждый день.
  - Скоро, мама, скоро, - заверил он, глядя в пустую тарелку.
  Телефон продолжал молчать, хотя по всем расчетам время, отведенное на операцию, уже истекло.
  
  36
  
  Юрий Михайлович Леонтьев проглядывал распечатки статей, подготовленных для очередного научного сборника, и ничего в них не понимал. Его дерганые мысли стремились в клинический корпус, в главную операционную института. Там Борис Вербицкий колдовал над генералом Павловым. Ознакомившись накануне с планом выведения генерала из многолетней комы, директор института иначе, как колдовством, предложенный метод не называл. Слишком оригинальным был способ. Он базировался на взрывоопасной смеси сложнейшего расчета, научной смелости и слепой веры. Чего окажется больше в этом 'коктейле', мог показать только результат.
  Леонтьев взглянул на часы и потянулся за телефонной трубкой. Когда, наконец, ему доложат об окончании операции? Согласно плану, она должна давно закончиться! Набрав половину цифр, профессор опустил трубку. Его лоб покрылся испариной. Молчание всегда подозрительно. Если ему не звонят, значит, скрывают информацию. А если скрывают, значит, случилось непоправимое.
  Леонтьев живо представил реакцию министра и похолодел. Здоровье генерала на контроле у самого премьера! В случае провала на собственной карьере можно ставить жирный крест.
  Хмурый директор вызвал в кабинет ассистентку.
  - Валентина, почему мне не звонят?
  - Кто?
  - Хотя бы кто-нибудь! Из операционной!
  - Я сейчас узнаю, Юрий Михайлович, и доложу.
  Ассистентка хотела выйти, приоткрыла дверь, но директор окликнул ее.
  - Позвони отсюда. - Леонтьев встал и нервно придвинул ей телефон. Ни под каким видом руководитель научного института не признался бы, что верит в 'легкую руку' бессменной ассистентки.
  - Как скажете. - Валентина Федоровна невозмутимо подняла трубку.
  Леонтьев заметил в приоткрытую дверь нечто странное.
  - Кто у тебя в приемной?
  - Это съемочная группа с четвертого канала.
  - Зачем они здесь? Как пронюхали?
  - У нас же сегодня событие.
  - Какое к черту событие! Меня инфаркт хватит от этих событий!
  - Вы успокойтесь, Юрий Михайлович. Сядьте.
  - Кто их пустил в институт? Почему мне не доложили?! - кипятился директор.
  - Сейчас я принесу воды и лекарство. Вам нельзя нервничать. Садитесь.
  - Закрой дверь! Выпроводи их! - метался по кабинету Леонтьев. - Ишь чего удумали. Телевидение! Чтобы сразу прогреметь на всю страну.
  - Институту нужен положительный имидж.
  - Сначала надо дождаться результата, а потом думать об имидже! А вдруг...
  - Всё будет хорошо, - заверила Валентина Федоровна. - Вы присядьте, я сейчас позвоню.
  В ее голосе было столько спокойствия и уверенности, что директор невольно умерил пыл и послушно сел за стол.
  - Откуда знаешь, что будет хорошо? Тебе сообщил Вербицкий?
  - Нет. Я его не видела и не слышала. - Она хотела добавить, что видела и слышала сегодня утром в седьмой лаборатории совершенно другого человека, поэтому и верит в успех операции, но ограничилась лишь фразой: - Я думаю, операция пройдет удачно.
  Про свой звонок на телеканал Рашникова тоже благоразумно умолчала.
  - Звони, - потребовал Леонтьев.
  Он наблюдал, как крепкие пальцы Валентины Федоровны жмут на клавиши, и волновался, не переоценил ли 'легкость руки' грубоватой пожилой женщины.
  
  Доставив родителей из ресторана, Антон хотел уединиться, но старший Шувалов не отпускал сына. Его коляска катилась за Антоном по комнатам, куда бы тот не направился.
  - Батя, ну что ты хочешь?
  - Жду сообщений.
  - Я тоже жду. Но от нашего желания результат уже не зависит.
  - Ты позвони.
  - Пробовал. Не отвечают.
  - Еще попробуй.
  Антон вздохнул, покачал головой и последовательно набрал номера Сергея Задорина и Елены Репиной. Оба телефона, как и час назад, молчали.
  - Надо ехать, - решил бывший военный. - Когда нет связи, требуется разведка.
  - Мы не на войне, батя.
  - Мы с тобой - да. А генерал остался в военном времени. В его голове еще идет бой.
  Антон вынужден был согласиться с отцом. Сознание генерала застыло в момент взрыва, застряло между жизнью и смертью, как мяч на краю крыши. И в какую сторону оно качнется в результате воздействия, которое предложил Шувалов, не знает никто.
  - Ты прав, я поеду, - сказал Антон, одевая куртку.
  - Так-то лучше. С богом, - напутствовал отец. - Как узнаешь, обязательно мне доложи!
  
  Таинственный Институт нейронауки не давал покоя Алле Николаевне Петровской. Один сомнительный эксперимент там уже закончился дыркой в черепе молодой женщины, и хотя последние данные указывали на то, что Людмила Вербицкая, скорее всего, утонула, следователь не хотела мириться с тем, что дерзкий Шувалов окажется безнаказанным. Увольнение и семейный конфликт лишь малая часть наказания. Если ученый издевался над мертвым телом, это требует более суровой кары. Шувалов вообразил себя новым Франкенштейном, способным воскресить труп. Но из трупов получаются монстры. И в первую очередь они убивают своих создателей.
  Такова была логика железной женщины.
  Однако с другой стороны, Петровской нравился Антон Шувалов. Он привлекал ее тем же, что вменялось ему, как превышение полномочий. Научная смелостью, уверенность в своих действиях, отчаянная дерзость в поступках и глубокая убежденность в своей правоте не оставляли молодую женщину равнодушной. Она с уважением слушала, как он отстаивает свои взгляды, и порой терялась, чего ей хочется больше: наказать его или спасти?
  На днях до нее дошел слух, что в институте затевается новый уникальный эксперимент. И опять доктор наук Шувалов имеет к нему непосредственное отношение.
  Как это может быть, если его выгнали из института? Что за игра идет за ее спиной? А если в результате появится новое тело с дыркой в черепе? В этом предстояло немедленно разобраться.
  И следователь Петровская отправилась в Институт нейронауки. Как оказалось, вовремя.
  
  37
  
  Под неусыпным взглядом директора института Валентина Федоровна спокойно набрала номер операционной и, обменявшись парой фраз, передала трубку Леонтьеву. Ее взгляд красноречиво говорил: 'Вы зря боялись'.
  В течение пятнадцати минут Леонтьев выслушивал сбивчивый рассказ Вербицкого о том, как прошла операция, как все волновались после ее завершения, как ждали положительных изменений в состоянии пациента, поэтому и не звонили, и вот, наконец, он может с уверенностью доложить, что генерал выходит из комы. К нему возвращается сознание. Леонтьев переспрашивал, узнавал детали, и с каждым ответом у него крепло странное чувство, будто он молодеет и сбрасывает лишний вес. Закончив разговор, профессор приосанился и гордо смотрел куда-то вдаль, не замечая ни ассистентки, стоявшей прямо перед ним, ни даже стен своего кабинета.
  Но если стены безмолвно терпели полет фантазии, проносившейся сквозь них, то умудренная жизнью Валентина Федоровна быстро возвратила воспарившего начальника на землю. Она задала вопрос, в котором, как маленькому ребенку, сразу подкинула два варианта ответа. Правильный и неправильный.
  - Так что сказать телевизионщикам? Первым с ними будете общаться вы, или Вербицкий?
  Мечтательный взгляд директора вернулся из-за горизонта и сфокусировался на источнике звука. Несколько секунд ушло на обработку информации.
  - Зови их в мой кабинет. Только это... посмотри, как я выгляжу?
  
  - Ты, почему не отвечала на звонки?
  Опальный Шувалов не рискнул входить в некогда родной институт и дождался, когда Елена Репина выйдет к нему. Сейчас они сидели в его автомобиле. Елена торопливо курила, стряхивая пепел в открытое окно.
  - Я всё время была в операционной. И Задорин тоже. До последнего момента было неясно, вытащили мы его или угробили? Мы сделали всё, как ты задумал, и ждали. Мы не понимали, что творится в его голове, видимых изменений не было. Вербицкий не выдержал и собрался колоть генерала кучей препаратов, но я его остановила. Сергей помог. Он к тому времени уже зафиксировал микроскопические изменения в показаниях приборов. А потом, как плотину прорвало. Через нейроны пошла цепная реакция, и мозг стал просыпаться! Функции восстанавливались одна за другой. Это было чудо! Когда картина стала четкой и однозначной, мы сочли, что можно докладывать.
  Шувалов почувствовал, как отпускает напряжение последних дней, и тело охватывает безмерная усталость. Елена выбросила окурок, дотронулась до его руки, повела ладонью от запястья к предплечью.
  - Ты победил, Антон.
  - Мы вместе победили.
  - Но слава достанется Вербицкому и Леонтьеву. У нас уже работает телевидение.
  - Главное, что генерал вернулся.
  - Ты не представляешь, как рады его родственники.
  - Вот и хорошо.
  - Давай отметим нашу победу, - предложила Репина и, заметив нерешительность, торопливо добавила: - Возьмем с собой Задорина и закатимся куда-нибудь.
  - Сергей встречается с Алисой. Я думаю, мы им помешаем.
  - Хорошо, не будем мешать. Он будет не один, о нем позаботятся. А ты? Кто позаботится о тебе?
  Шувалов молчал, вспоминая жену. Он не представлял, как наладить с ней отношения.
  - Поедем ко мне, - решилась Репина. - Ты и я, и больше никого.
  - Я очень устал.
  - Это не важно. Я знаю рецепт чая, который придаст тебе силы. Мы просто посидим. Я расскажу тебе подробно, как прошла операция. Ты должен знать все нюансы, это твоя разработка.
  - Прошлую ночь я не спал. Я долго думал, а под утро сделал окончательный выбор. Уже тогда я четко представил, как всё будет у вас в операционной. Ты подтвердила.
  - Почему же ты так волновался?
  - Это не я, это он. - Шувалов выразительно постучал себе по голове. - Одна часть мозга понимает, а другая переживает. И никуда от этого не уйти. Только дураки ни в чем не сомневаются.
  - Теперь все волнения позади. Поедем ко мне.
  - Не могу.
  - Почему?
  Антон отвернулся. На ступенях института он заметил Вербицкого. Тот направлялся к парковке и мог пройти мимо его автомобиля.
  - Не могу, - повторил Антон, вжимаясь в кресло. - Я семейный человек. - Последняя фраза далась ему с трудом. Но он должен был ее сказать.
  - Какой же ты чудак.
  Репина наклонилась и поцеловала Шувалова в щеку. Прикосновение к мужской щеке длилось намного дольше, чем диктует этикет дружеского поцелуя. Это позволило невольному свидетелю сделать незаметную фотографию.
  Сквозь открытое окно за милой сценкой следила другая женщина. Она сидела в машине двадцатью метрами правее и убедилась, что не зря приехала сюда. Еще она подумала, что Шувалов вероятно прав. Он действительно сделал невозможное и вернул к жизни Людмилу Вербицкую. Но рядом с воскресшей девушкой в тот день был еще один человек, который позаботился, чтобы утопленница все-таки отправилась в мир иной.
  
  From: hands1980@gmail.com
  To: brain1975@gmail.com
  Я знаю способ, как отравить ему жизнь окончательно. Проверенный и вечный, как этот мир.
  
  From: brain1975@gmail.com
  To: hands1980@gmail.com
  Так отравляй побыстрее! Только жизнь, а не его самого. Нас спасут лишь живые мозги Шувалова.
  
  38
  
  Главврач Дмитрий Стерьхов в сердцах отшвырнул газету. Что за мерзкая статейка! Как всё извратили! Тончайший метод воздействия на мозг наркозависимого пациента представлен ударом кувалды по голове. А название-то, какое: 'Алчные врачи штампуют идиотов'! Желтая пресса сама себя превзошла. К чему такое рвение? Кто-то очень хочет запугать обывателей и разорить клинику. Фамилии в статье не упоминаются, но адресок прописан верно, и общий снимок здания имеется, не ошибешься. И что самое обидное, журналисточка не соизволила даже побеседовать, не дала шанса договориться по-хорошему, накрапала злобную статейку с чужих, крайне предвзятых слов.
  Илона Гладкая, воплощая собой кокетливую любезность, распахнула дверь в кабинет главврача и дала возможность уважаемым японским гостям соприкоснуться с главными средствами обаяния русской женщины. Наблюдая за лоснящимися от удовольствия азиатскими физиономиями, которых как магнитом притягивал нереальный для их страны бюст, Стерьхов убедился, что с такой помощницей он готов успешно решать не только коммерческие, но наболевшие международные проблемы. К обоюдному удовлетворению сторон.
  В кабинет вошли трое. Мультимиллионер Кейджи Танака в дорогом костюме с нарочито пустыми рукавами, его помощник-телохранитель низкорослый крепыш Кабаяси и юркий переводчик Хисато Сатори. Японские гости второй день занимали лучший бокс клиники Стерьхова.
  - Прошу вас, присаживайтесь, - обозначив вежливый поклон, предложил главврач. - Доктор Шувалов скоро будет.
  Илона привычно засуетилась вокруг гостей. Танака и Сатори сели напротив Стерьхова, а невозмутимый телохранитель возвышался за спиной хозяина, сложив сильные руки на мощной груди. Не прошло и пяти минут вежливой беседы, как в кабинет стремительно ворвался Шувалов.
  - Здравствуйте. - Антон положил на стол бронированный кейс и прикрыл его растопыренными ладонями. - Я протестировал нейрочипы. Они полностью соответствуют заданным параметрам.
  Танака понимающе кивнул. Сатори взял слово.
  - Ничего удивительного. Нейрочипы изготовлены по вашему проекту, доктор Шувалов.
  - В таком случае, - Антон взял паузу и окинул собравшихся интригующим взглядом, - операцию назначаем на завтра.
  Кейджи Танака закатил глаза к небу, словно советовался с высшим духом, и плавно опустил подбородок.
  - Господин Танака согласен, - перевел жест пациента Сатори.
  - Начнем в восемь утра, - решил Антон. - Бригада будет моя, потребуется только опытная медсестра.
  - Илона, - предложил Стерьхов.
  Шувалов не возражал. Кейджи Танака одобрительно зацокал.
  Когда японцы вышли, Стерьхов взял газету, собираясь показать другу возмутительную статью, но одухотворенное лицо Антона Шувалова одним своим видом отталкивало любые мысли о грязных нападках.
  Скомканная газета отправилась в мусорную корзину.
  
  Начальник Пятницкого РОВД подполковник Семенов грузно ступал по рабочему коридору. Из комнаты оперов, мимо которой он проходил, послышалось дружное ржание. Начальник рванул дверь на себя. Гогот стих. Последними сообразили закрыть рот те, кто располагались спиной к двери.
  - Матвеев, ты, что за концерт устраиваешь в рабочее время?
  - Свежий анекдот рассказали, Виктор Андреевич, - спокойно ответил командир оперативников. - Про гаишников.
  - Да-а, я погляжу, делать вам совсем нечего.
  - Всё под контролем, товарищ подполковник. Ребята работают.
  - Работнички. - Начальник отделения сфокусировал устрашающий взгляд на молодых сотрудниках. Те еще поддавались педагогической обработке. - Вот что. Я вчера был на совещании, говорили про улучшение работы по заявлениям граждан. В том числе, по фактам, изложенным в прессе.
  - Мы стараемся.
  - Не перебивай, Матвеев. После совещания мне показали статью, где указано, что на нашей территории работает клиника, которая наркоманам делает не сертифицированные операции. Если выражаться по-русски: мозги там курочат, отчего половина пациентов становятся придурками.
  - Они ими и были, если ширяются.
  - Знаю, но наше дело служба! Мы должны принять меры.
  - Какие?
  - Сейчас подъедет врач из здравотдела. Прокатитесь с ней в эту клинику. Она проверит лицензии, сертификаты. Если что не так, прикрой эту лавочку. По жесткому! Надо показать прессе, что милиция заботится о здоровье граждан.
  - Будет сделано, закроем. А врач - симпатичная?
  - Кто про что, а кобель про сучек. - По комнате прокатился грубый мужской смех. - Хорошь ржать! Анекдоты по дороге будете травить. И это... Матвеев, к женщине не приставай.
  
  39
  
  В центре ярко освещенной операционной под простынею лежал Кейджи Танака. На его обритой голове были закреплены кольца и дуги стереотаксического оборудования, нацеленного сквозь отверстие в черепе на оголенный мозг. Над пациентом корпела Елена Репина. Антон Шувалов и Илона Гладкая ей ассистировали, Сергей Задорин управлял многочисленными приборами.
  Операция длилась уже около двух часов.
  - Передай нейрочип, - попросила Репина.
  Воспользовавшись паузой, Илона ловко промокнула вспотевший лоб нейрохирурга. Шувалов протянул Репиной чип. Между маской и хирургическим колпаком виднелись только его сосредоточенные глаза. Нешуточное волнение осталось на этапе подготовки. Сейчас ученый был уверен в каждом принятом решении. Он вопросительно дернул зрачками.
  - Идем по плану, - ответила Репина. - Начинаем самое интересное.
  Оно же самое сложное, легко понял коллегу Антон, занимая место напротив нейрохирурга. Требовалось подсоединить искусственный нейрочип к живым клеткам мозга. Каждый тончайший контакт к определенному нейрону. Подсоединить надежно и точно, не повредив соседние клетки.
  На столике при входе бесшумно задергался один из сотовых телефонов. Перед началом операции Шувалов потребовал отключить все средства связи. Ничто не должно мешать сложнейшему эксперименту.
  Накануне Антон предупредил коллег.
  - На первый взгляд, мы готовились с вами два месяца, а на самом деле мы шли к этой операции несколько лет. Сегодня мы осуществим то, что еще никто до нас не делал. Никто в мире. Это равносильно первому полету человека на Луну. Каждый из нас должен сосредоточиться. Даже если начнется землетрясение, мы должны работать и не допустить ни малейшей ошибки.
  - А если отключится свет? - сделал более реальное предположение Задорин.
  - В подвале есть резервный генератор.
  Дребезжание телефона прекратилось. Это был мобильник Шувалова с выключенным звуком. На дисплее вспыхнуло и погасло имя Оля, дополненное цифрой 3. Антон не знал, что пропустил уже третий вызов за последние десять минут. Звонки любимой женщины, которые он так ждал все дни разлуки, остались незамеченными.
  В коридоре угрюмый Кабаяси охранял вход в операционную. Перед тем, как вдохнуть наркоз, господин Танака приказал помощнику слушаться только доктора Шувалова. Шувалов-сан попросил во время операции его не тревожить. Хисато Сатори перевел расплывчатую фразу русского ученого на понятный потомку самураев язык: никого, ни под каким видом в операционную не пускать!
  На дисплее телефона вновь высветилось имя Оля. Так часто жена не звонила Антону даже до их расставания, а после ссоры она не делала этого ни разу.
  Что за беда могла заставить ее забыть прежнюю обиду?
  
  Хисато Сатори коротал время в нетерпеливом ожидании в кабинете главврача Дмитрия Стерьхова. Внешне его волнение не проявлялось, только внутри клокотал один и тот же вопрос: сумеет или нет русский физик совершить чудо?
  Чтобы реже поглядывать на часы, японец созерцал змей в террариуме и расспрашивал о них странного русского главврача. Тот отшучивался, но японец был не настолько силен в русском, чтобы понимать юмор.
  От вялотекущей беседы Стерьхова отвлек телефон. Звонил охранник с центрального въезда.
  - Дмитрий Евгеньевич, к нам милиция.
  Началось, подумал врач, вспомнив гадкую газетенку. Его рот перекосился.
  - Сколько их?
  - Четверо, плюс женщина.
  - Можешь задержать?
  - Они уже проехали. Махнули удостоверением и...
  Стерьхов опустил трубку. Сатори слышал только ответы, но по испуганному лицу главврача догадался, что произошла неприятность.
  - Что-то случилось с Танака? - спросил японец.
  - Не волнуйтесь, это другая проблема.
  - Она не касаться господин Танака?
  - С ним всё будет хорошо, - кисло улыбнулся главврач и торопливо вышел из кабинета.
  Его неуверенный голос не добавил японцу ни капельки оптимизма.
  
  40
  
  Уже второй остановившийся на взмах руки водитель-частник сосредоточенно пучил глаза и округлял рот, услышав адрес школы.
  - Я покажу дорогу! - не выдержала Ольга Шувалова.
  - Э-э, так бы сразу и говорыла, - обрадовался немолодой кавказец. - Садысь, красавица.
  Ольга вновь позвонила мужу и в нервном нетерпении ждала, считая гудки, пока не отключилась связь. Антон опять не ответил. 'Тебе плевать на меня, но как можно быть таким черствым к судьбе сына?' - кричало надломленное женское сердце?
  - Теперь поворачиваем, да? - спрашивал водитель.
  Ей позвонила на работу директор школы и строгим голосом сообщила дикую новость. Оказывается, Саша учинил на перемене безобразную драку, в результате которой пострадал ни в чем не повинный мальчик. Директор требовала немедленно забрать сына-хулигана из ее приличной школы и ставила вопрос о его исключении. Перепуганная Ольга, забыв о старых обидах, тут же позвонила мужу. Растерянной женщине требовалась помощь уверенного мужчины. Ее маленький тихий Саша подрался! Его исключают! А если он ранен? Пугающие слова стучали в голове перепуганной мамы острыми молоточками. А Антон, как назло, не подходил к телефону.
  Внезапно она решила, что надменный Шувалов из вредности не хочет с ней разговаривать, проявляет тупое мужское упрямство. Она набрала эсэмэску. 'Сашу исключают из школы. Срочно приезжай!' Каждый нормальный папа, получив такое сообщение, должен бросить всё и мчаться на выручку. Если ему безразлична жена, то хотя бы ради сына он может пожертвовать своим драгоценным временем.
  Она ждала. Сейчас он прочтет, всполошится, перезвонит. Она расскажет ему о случившемся, и они вместе что-нибудь придумают. Они спасут Сашу! Но время шло, а телефон молчал.
  - Эй, красавица, дорогу покажи, - приставал водитель.
  Ольга махнула рукой.
  - Туда. За длинным домом, направо.
  Она отвернулась, сжала веки и почувствовала себя слабым одиноким человечком в мире жестоких бездушных людей. Ресницы увлажнились от слез. Через пять минут она будет в школе. Если директор на нее накричит, она вконец растеряется. Ей нужна поддержка сильного человека, она не справится одна. Внезапно Ольга вспомнила, что у нее есть такой друг. Она позвонила Борису Вербицкому. Тот ответил сразу.
  - Боря, помоги мне! Саша подрался в школе, директор хочет его исключить, а я... я не знаю, что делать.
  - Ты где?
  - Подъезжаю к школе.
  - Успокойся и жди меня там. Сама не заходи. Я скоро буду. Я знаю, где это.
  Борис говорил хладнокровно и уверенно. Ольга почувствовала, что теперь она не одна. В груди рассыпался тяжелый камень, становилось легче. Вспомнился Антон. Он показался ей бессердечным человеком, прячущимся от нормальной жизни за ворохом холодных бездушных формул. Желая сделать ему побольнее, она нащелкала эсэмэску: 'Если не перезвонишь, у тебя нет сына'. Отправила и испугалась.
  По мере того, как шло время, а телефон молчал, крепла ее убежденность в своей правоте и его подлости.
  
  41
  
  Битый жизнью администратор, Дмитрий Стерьхов, попытался перехватить непрошенных гостей еще при входе в клинику. С самой радушной улыбкой он сбежал по ступенькам навстречу худой заостренной женщине с маленькими глазками, прижатыми к длинному носу.
  - Я главврач клиники, Дмитрий Евгеньевич Стерьхов. Чем могу быть полезен?
  - Это возмутительно! - с места в карьер взяла представитель здравоохранения, похожая на цаплю в очках - То, что вы делаете - незаконно и бесчеловечно!
  - О чем вы? Простите, как вас?..
  - Марчук из Облздрава. Вы это читали? - Она потрясла мятой газетой. Стерьхов узнал мерзкую статейку о клинике. - Устроили какой-то концлагерь! Проводите ужасные опыты!
  - Это не правда. Здесь лечебное учреждение.
  - Так издеваться над людьми за их же деньги! У вас совесть есть?
  - Мы стараемся помочь больным. Это не так легко, как...
  - Вижу, что нет совести, - оборвала проверяющая. - Деньги хапаете, а сами не лечите - а калечите!
  - Товарищ Марчук, давайте спокойно разберемся.
  Но 'очкастая цапля', ощущая поддержку четырех угрюмых мужчин в однотипных куртках с удостоверениями в кармане и пистолетами подмышкой, чувствовала себя прокурором и судьей одновременно.
  - Тут и разбираться нечего. Мы закрываем вашу клинику.
  - Я вам продемонстрирую статистику. У нас хороший процент успешных операций.
  - Не хочу и слышать про них. Все операции должны быть прекращены немедленно! - Она обернулась к командиру оперов Матвееву. - Приступайте к проверке.
  - Нельзя останавливать процесс, если операция начата, - всполошился главврач.
  - Это садистские опыты над людьми делать нельзя, господин Стерьхов! А ударить по рукам псевдо врачам очень даже можно.
  Майор Матвеев, помня приказ начальника о жестких действиях, уже давал указания подчиненным.
  - Обойти всё здание и проверить документы. С больных снять показания. Врачей отстранить от работы и изолировать. Потом их допросим.
  - Что-нибудь ищем? - уточнил молодой светловолосый опер.
  - Прессуй и всё! Вы с Карпухиным берете два нижних этажа, я с Семеновым - верхние. Начали.
  - Подождите! Давайте пройдем в мой кабинет, посмотрим бумаги. Я всё объясню, - суетился главврач, замечая, как из дверей высовываются удивленные лица сотрудников. - Наши документы в порядке.
  - Их проверю я, - ехидно кивнула 'клювом' цапля. - И начну я с документов, касающихся оборота наркосодержащих препаратов.
  - На что вы намекаете?
  - Зачастили к вам наркоманы, зачастили. С чего бы это? И с деньгами, я вижу, у вас проблем нет. Вон какой ремонт отгрохали. Другие клиники за бюджетные средства сражаются, а вы - сами по себе.
  - Разве это плохо?
  - Хм. Очень уж пациенты у вас сомнительные.
  Майор Матвеев покосился на изворотливого главврача, наклонился к Марчук и тихо спросил:
  - Он не сбежит? Может, оформить задержание?
  - Дмитрий Евгеньевич личность известная. Его побег будет равносилен признанию в преступлении, - громко объявила 'цапля'.
  - Да не совершал я преступлений! - огрызнулся Стерьхов.
  - Нервничаете? Значит виноваты! Пожалуй, я запру вас в кабинете.
  
  42
  
  Телефон Шувалова пискнул, приняв сообщение. На дисплее вспыхнули и погасли слова 'Сашу исключают из школы'. Никто этого не заметил. В операционной каждый был сосредоточен на работе. Наступила заключительная часть уникальной операции.
  Тем временем оперативники обходили кабинеты. Они не церемонились и грубо пресекали любую лечебную деятельность. Врачей сводили в общую комнату, перепуганных пациентов заставляли писать объяснение, какие методы к ним применялись и сколько денег они заплатили. Шум и недовольные выкрики поначалу не проникали в изолированный операционный бокс, находящийся в торце здания на втором этаже. Милиционеры планомерно двигались к нему из противоположного конца коридора, заходя во все кабинеты.
  Светловолосый оперативник наглым самоуверенным видом и парой грубых фраз о шконке в изоляторе быстро привел в трепет холеную врачиху, которая посмела что-то вякнуть при его появлении. Не давая женщине опомниться, он записал ее имя и вытолкал в коридор, велев ждать в ординаторской. Его напарник Карпухин привычно цыкнул на молодого хлюпика с ввалившимися глазами и подсунул лист бумаги.
  - Хочешь выйти отсюда живым, пиши всё, что знаешь о наркотиках и о врачах садистах.
  - Но я...
  - Ты не расслышал первую часть моего приказа? - Плохо выбритый Карпухин угрожающе сжал кулак. - Хочешь жить или нет?
  - Хочу, - сглотнул перепуганный парень.
  - Тогда пиши.
  - Что?
  - Где брал наркоту, и что с тобой делали в клинике? Не забудь указать имена.
  Убедившись, что парень начал писать, оперативники направились к следующему кабинету, предварительно грозно предупредив пациента:
  - Вздумаешь выйти, будешь мотать срок. Уж мы позаботимся, пупсик.
  На втором этаже оставалась только одна дверь с красным сигналом сверху: 'Идет операция'. Перед ней, расставив ноги, стоял квадратный азиат с круглой невозмутимой физиономией.
  - Это еще что за урод? - скривился Карпухин. Начиная со второго кабинета милиционеры не представлялись сотрудникам. Слух о милицейском рейде быстро облетел клинику. - Эй, ты кто?
  Азиат вежливо склонил голову.
  - Издевается, - прокомментировал Карпухин.
  - Документики, - потребовал светловолосый милиционер. Не дождавшись ответа, он решил сдвинуть тупого кретина в сторону. - Посторонись!
  Оперативник уперся в груду мышц, надавил, и в ту же секунду оказался согнутым ниже пояса с заломленной вверх рукой.
  - Карп! Врежь ему! - хрипел светловолосый.
  Последовал замах, но азиат загородился пленником, и оба оперативника рухнули на пол.
  - Ну, гад, ты сейчас поплачешь! - рычал взбешенный Карпухин.
  Оперативники поднялись и с двух сторон ринулись на азиата. От первого кулака японец ловко уклонился. Потерявшее равновесие тело Карпухина с силой грохнулось о дверь и кулем сползло на пол. Светловолосый оказался удачливее и угодил кулаком в грудь охранника. Азиат даже не пошатнулся. Он перехватил руку противника, и светловолосый почувствовал, как его ноги взлетают над полом, описывают дугу и складываются, задевая коленками лоб.
  Чертыхаясь и матерясь, поверженный опер отполз. Злость душила его. Рука полезла за пистолетом. Губы шипели:
  - Пришел тебе конец, узкоглазый.
  
  - Что там? - услышав грохот за дверью, Шувалов спросил Задорина.
  Сергей, как наиболее свободный сотрудник, отошел к выходу, прислушался и вернулся с озабоченным лицом.
  - Похоже на драку. Кто-то пытается сюда войти.
  - Дверь заперта?
  - Да.
  Антон направился к столу, где лежали телефоны. Он схватил свой мобильник и, не обращая внимания на пропущенные звонки и непрочитанные сообщения, позвонил Стерьхову.
  - Дмитрий, за нашей дверью драка. Что происходит?
  - Всё из-за грязной статейки. Клинику проверяют.
  - К черту статью! Прикажи нас не трогать.
  - Это милиция. Они меня не слушают.
  - Мне нужен еще час!
  - Антон, я даже не знаю. Меня заперли в собственном кабинете. Я не контролирую ситуацию!
  - Мы работаем на открытом мозге! Я не могу остановиться! Ты это понимаешь? Всего один час! Иначе я не гарантирую даже жизнь пациента!
  - Да, да, я понимаю. Я постараюсь.
  Телефонная трубка в руке Стерьхова медленно сползла вдоль тела. Главврач растерянно смотрел на 'очкастую цаплю' по-хозяйски расположившуюся в его кабинете.
  - Вы ничего не понимаете, - ехидно передразнила последние слова 'цапля'. - И стараться бесполезно. Ваши документы мы передадим в прокуратуру, а уж они-то...
  - Что случилось? - взволновался Сатори, тоже находившийся в кабинете.
  - Шувалову необходим еще один час, - беспомощно развел руки Стерьхов. - Иначе...
  Японец всё понял и двинулся к самоуверенной женщине.
  - Ключ, - с мягкой улыбкой потребовал он.
  - А с вами, иностранный гражданин, мы еще будем разбираться. Сейчас придут милиционеры, и мы выясним, на каком основании вы находитесь в клинике! Если вы тоже потакаете незаконным операциям...
  - Ключ! - повторил наклонившийся к 'цапле' Хисато Сатори.
  - Здесь командую я! - грозно дернулась Марчук.
  Японец выпрямился, раздул ноздри и попятился. Врачиха осталась довольна одержанной победой. По долгу службы она привыкла проверять и шпынять за недостатки любое лечебное заведение.
  Не долго пятясь, Хисато Сатори оказался около террариума со змеями. 'Цапля', убедившись в безоговорочной победе, поправила очки, и уже собиралась вновь с умным видом полистать бумаги, как произошло невообразимое.
  Японец поднял крышку террариума и сунул туда руку. Одна из змей обвилась вокруг его запястья и поползла вверх. Японец вытащил ее и перехватил свободной рукой. Так он проделал несколько раз, пока все пять змей не оказались в его объятиях. Прижимая кишащую массу к груди, он двинулся обратно к женщине. Ошарашенная 'цапля' смотрела, как мерзкие твари извиваются и ползают по рукам и шее сумасшедшего японца.
  Тот приближался. Щелки его глаз полыхали неистовым огнем, а губы протяжно шептали:
  - Клюююч. Дай мне клюююч.
  Марчук онемела от ужаса. Когда японец наклонился к ней, а змеи оказались в пределах вытянутой руки, в глазах женщины помутнело. Ключ выпал из ее руки, она потеряла сознание.
  
  43
  
  Пройдясь по верхним этажам клиники с разнузданной наглостью вооруженного блюстителя закона, майор Матвеев дернул напарника Семенова за рукав и остановился.
  - Тихо!
  Снизу доносились невнятные ругательства. Они совсем не походили на визгливые крики интеллигентных врачей. Хорошо знакомые по службе голоса поминали на все лады чью-то маму и нехороших женщин, но делали это без присущего куража, а уныло и обреченно.
  Спустившись на второй этаж, Матвеев застал удивительную картину. Два его лучших опера с кислыми физиономиями сидели на полу спина к спине. Их руки были скручены ремнем, вынутым из брюк Карпухина. Из карманов курток торчали пистолеты, словно их вложила туда заботливая рука. Над ними, загородив дверь с красным огоньком 'Идет операция', возвышался невозмутимый японец с мощной грудью и толстыми руками. Ему-то и был адресован поток беспомощных ругательств.
  Увидев начальника, поверженные милиционеры воспрянули духом и наперебой затараторили:
  - Командир, эта узкоглазая сука напала на нас! Он не пускает в комнату. Тут их главное гнездо, которое мы ищем!
  Умудренный службой Матвеев проворно юркнул в ближайший кабинет и втащил туда обалдевшего Семенова. Лучше перестраховаться. Черт его знает, чем вооружен угрюмый япошка, если сумел крутых оперов скрутить. А может рядом прячутся его сообщники!
  - Он один? - выкрикнул командир, доставая табельное оружие.
  - Один, - просипел Карпухин.
  - Чем вооружен?
  Оперативники дружно засопели, не решаясь признаться в постыдной правде. С ними справился безоружный человек.
  - Куда же вы смотрели! - поняв абсурдность ситуации, возмутился Матвеев и смело выскочил в коридор, целясь в грудь японца. - Руки вверх! Быстро!
  Японец покрутил бритой башкой, как борец, разминающий шею перед схваткой. Страха в его лице не наблюдалось. Такое поведение Матвееву не понравилось. И еще более насторожило.
  Он приказал:
  - Семенов, арестуй его.
  Напарник достал наручники и рявкнул:
  - Лицом к стене. Руки назад!
  Японец никак не реагировал.
  - Они здесь людей режут, а этот их охраняет, - пояснил связанный светловолосый опер.
  Семенов приближался к японцу. Матвеев прятался за спиной подчиненного.
  - Дернешься - убью! - красноречиво предупредил противника майор.
  И в этот момент сверху с лестницы пролетела шипящая толстая веревка. Упав на вытянутые руки Семенова, она обернулась холодной змеей. Перепуганная тварь и не думала искать обидчика, отправившего ее в опасный полет. Раскрыв пасть, она бросилась на ближайшую цель.
  - Аааа! - завопил Семенов, шарахнулся назад, споткнулся и сбил начальника.
  В воздухе просвистела еще одна змея и шлепнулась на упавших милиционеров. Вокальное сопровождение в коридоре стало двухголосым. А со ступенек сползал третий символ медицины. Он привык жить в тесной компании и спешил к своим перелетевшим по воздуху собратьям.
  Вслед за змеями в коридоре появился Хисато Сатори. В каждой его руке шевелилось по черно-серому гаду. Японец поднял их и доходчиво пояснил:
  - Гадюка. Отень ядовита.
  Матвеев и Семенов, мешая друг другу, в страхе скидывали змей и отползали по коридору.
  
  - Кабаяси пока держится, - сообщил Сергей Задорин Шувалову. - Но это не может длиться вечно.
  Антон посмотрел на Елену Репину. На заключительной стадии успех многочасовой операции зависел только от нейрохирурга.
  - Сколько еще? - спросил он.
  - Не торопи меня, - огрызнулась Репина. По впалым глазам было видно, насколько женщина устала. - Илона, инструмент.
  Медсестра засуетилась и оттеснила Шувалова. Антон огляделся, что-то прикидывая.
  - Так. Серега, баррикадируем дверь.
  
  - Они у меня за всё ответят! - грозил кулаком невидимому врагу разъяренный майор Матвеев. - И за нападение на сотрудников милиции! И за незаконные операции! И за гадюк своих проклятых!
  Он расхаживал по тесному кабинету, куда они спрятались с Семеновым. Его напарник в расстегнутой рубашке чесал голую грудь.
  - Она меня укусила. Прямо в сердце. Как бросится! Что теперь делать?
  Но начальник его не слушал.
  - Я вызываю подкрепление. ОМОН! Посмотрим, как они попляшут.
  - А я? Что делать мне?
  - Найдешь электрощит и вырубишь электричество во всем здании. Я не позволю им проводить операции!
  - Мне срочно нужна помощь. Меня укусила гадюка!
  Матвеев схватил подчиненного за грудки.
  - Не хнычь! Поймаешь любого медика, потребуешь ввести противоядие. У них должно быть. Потом отключишь электричество. Понял?!
  - Мне кажется, левая рука уже немеет.
  - Двигай, Семенов, двигай! Пока ноги шевелятся. - С этими словами майор вытолкал подчиненного в коридор.
  
  44
  
  Одной рукой Ольга Шувалова прижимала к груди сына, другой держала за локоть Бориса Вербицкого.
  - Спасибо, тебе Боря. Если бы не ты, я не знаю... Я бы сорвалась, накричала и всё испортила. Сашу бы исключили, а я... - Женщина наклонилась, скрывая под свесившимися каштановыми волосами выступившие слезы.
  Они стояли во дворе школы. Саша угрюмо сопел, косясь на окна учительской. Вербицкий с достоинством выпячивал грудь.
  - Ерунда. Я всего лишь поговорил с директором. Она нормальная баба, ей скандалы тоже не нужны.
  - Я бы так не смогла. - Ольга грубо дернула сына и затрясла его за плечи. - Если ты еще раз такое устроишь! Если ты когда-нибудь на кого-нибудь поднимешь руку, я... я не знаю, что с тобой сделаю!
  - Успокойся, Ольга. Он не виноват. Над ним насмехались, и Саша постоял за себя.
  - Да? Что произошло?
  - Это толстяк Игорь. Он все время дразнится, - пробурчал мальчик. - Я только толкнул его, а он упал и позвал учительницу.
  - Мы разобрались. Всё позади, - заверил Борис. - Идемте, я подвезу вас домой.
  У Ольги заиграл телефон. Она вынула трубку, отойдя в сторону, потому что была уверена, что звонит Антон. Его, наконец, пробрали за душу ее сообщения, и он торопится извиниться за свою черствость. Быстро прощать мужа Ольга не собиралась. Он должен прочувствовать свою ошибку и ощутить хотя бы часть боли, доставшейся ей. Обиженная женщина настроилась говорить холодно и жестко, но услышанный голос ее разочаровал. Звонили с работы. Ольга сказала, что не сможет сегодня вернуться.
  Вербицкий усадил Сашу на заднее сиденье автомобиля, захлопнул дверь. Прежде, чем открыть дверцу для Ольги, он приобнял ее за талию и заглянул в лицо.
  - Ты знаешь, директор школы подумала, что я отец Саши. Я не стал ее разубеждать. - Ольга дважды хлопнула ресницами. Борис ласково улыбнулся. - Она просила меня приходить на собрания.
  Потрясенная Ольга села в машину, ничего не ответив. Ее душа была в полном смятении.
  
  45
  
  Свет в операционной разом погас. В течение двух-трех секунд померкли дисплеи многочисленных приборов, стихла вентиляция. Лишь ноутбук продолжал работать от аккумуляторной батареи. Все присутствующие тревожно переглянулись.
  - Они отключили электричество, - объявил Шувалов.
  - Это конец, - сдернув маску, с ужасом прошептала Репина. - Жизнедеятельность пациента поддерживается искусственными системами. Если они не включаться...
  - Надо срочно его спасать! - Задорин рванулся к забаррикадированной двери. - Я пойду и объясню!
  - Бесполезно, - покачал головой Антон. - Стерьхов сказал, что милиционеры прервали всякую деятельность. Они злы, и никого не слушают.
  - Надо попытаться!
  - Сколько у нас времени? - Антон обратился Елене.
  - Минут пять. От силы шесть.
  Шувалов посмотрел на часы.
  - Ждите четыре минуты. Если свет не появится, открывайте дверь и умоляйте.
  Он рванулся к окну и распахнул створку.
  - Антон, ты куда? - испугалась Репина.
  Шувалов скинул халат.
  - Четыре минуты, - еще раз предупредил он и перевалился через подоконник.
  Антон знал, что в подвале расположен резервный генератор. Он видел его один раз, когда Стерьхов демонстрировал оборудование клиники. Приземление прошло удачно. Шувалов отряхнул руки и побежал к главному входу. Огибая торец здания, он заметил дверь и остановился. У главного входа его могут перехватить, а эта дверца расположена ниже уровня земли и наверняка ведет в подвал. Антон взглянул на часы. Прошло всего полминуты. Только бы дверь была не заперта.
  Рука схватилась за прохладную ручку. Дверь оказалась закрытой. Пришлось ломать. Несколько ударов ногой по замку и расшатыванием плечом сделали свое дело. Деревянный косяк треснул, дверца качнулась внутрь. Но это заняло еще целую минуту.
  В подвале, как и во всем здании, освещение отсутствовало. Свет из двери просачивался метров на пять, и за ближайшим поворотом ученого ждала кромешная темнота. Антон двигался наощупь, вспоминая план подвала. Вскоре он вошел в комнату с уверенностью, что именно здесь находится дизель-генератор. Но комната оказалось пустой.
  Антон в раздражении посмотрел на светящийся дисплей мобильного телефона. С момента, как он покинул операционную, прошло более двух минут!
  Неужели он заблудился, и не успеет? Огромная научная работа будет проделана зря, а главное, погибнет человек, и виноват в его смерти будет именно он, Антон Шувалов, затеявший первый в мире эксперимент в плохо подготовленной клинике.
  Шувалов метнулся обратно в проход. Он понял свою ошибку - перепутал крыло здания. Еще около минуты блуждания в темноте, и доктор наук нашел покрытый пылью генератор. Как же он включается? Дисплей мобильника подсвечивал низкое помещение тусклым голубым светом. На телефоне виднелось время: часы и минуты. Шувалов хорошо помнит начало отсчета. Как только изменится последняя цифра, отпущенные ему четыре минуты иссякнут.
  Судьба пациента висит на волоске!
  Антон заметил аккумулятор, увидел идущие от него провода и крупную кнопку 'Старт'. Большой палец, не мешкая, вдавил красную 'таблетку'. Дизельный двигатель сонно крутанул что-то внутри себя и затих. Повторное нажатие кнопки ни к чему не привело.
  Всё кончено. Он проиграл гонку со временем.
  
  
  46
  
  - Четыре минуты прошло, - в полной тишине сообщил Задорин. - Я открываю дверь и потребую включения света.
  Он бросился отодвигать столы и шкаф, загромождавшие проход. Елена Репина напряженно следила за состоянием пациента, моля, чтобы организм японца оказался достаточно крепким. Испуганные глаза Илоны метались от сосредоточенного нейрохирурга к разбушевавшемуся нейропрограммисту.
  Открыв дверь, Задорин выскочил в коридор. Невозмутимый Кабаяси вопросительно посмотрел на перепуганного русского. У ног японца сидели связанные оперативники, по коридору ползали ужи. Данная картина соответствовала полученному приказу. Однако случай отключения электричества у охранника не было инструкций.
  - Включите свет! - закричал Задорин и побежал вперед. - Человек погибнет!
  Неожиданно его рванули за руку и затащили в кабинет. Майор Матвеев припечатал Задорина к стене и, угрожая пистолетом, потребовал:
  - Чем вы занимаетесь? Какие опыты проводите?
  - Срочно включите свет! - твердил Сергей.
  - Почему вы не открывали дверь?
  - Человек умрет, пока вы задаете дурацкие вопросы!
  - Кто у вас главный?
  - Какой же вы тупой!
  Под потолком замерцали люминесцентные лампы. Оба мужчины смотрели, как электрическое освещение набирает силу.
  
  После нескольких безуспешных попыток завести генератор Шувалов заметил вентиль под топливным баком и торопливо повернул его. Дизель-генератор послушно заурчал густым монотонным гулом. Заработала вытяжка, под потолком задрожало освещение. Антон посмотрел на часы. Прошло около пяти минут. Оставалась маленькая надежда, что критическое для пациента время не пройдено.
  Переведя дух, Антон заметил, что яркость освещения явно недостаточна. Генератора не хватало на полноценное электроснабжение всего здания. Чувствительные электроприборы в операционной могут отказать. Шувалов изучил обозначения рядом с тумблерами на стене и перекрыл подачу электроэнергии на все этажи кроме второго. Контрольная лампочка стала светить ярко и равномерно, генератор работал без прежнего напряжения.
  Антон вышел из подвала. Теперь, когда приборы заработали, Елена Репина должна завершить операцию. Но радость его была недолгой. Во двор клиники въехал микроавтобус, из которого высыпало десяток бойцов в камуфляжной форме с автоматами.
  Только этого не хватало!
  Шувалов поспешил наверх к операционной.
  Когда бойцы ОМОНа нашли майора Матвеева, и тот направил их к операционной, у входа плечом к плечу уже стояли Кабаяси, Шувалов и Задорин.
  - Надо задержать их хотя бы на пятнадцать минут, - шепнул Антон.
  - Вряд ли получится. - Задорин кивком подбородка указал на освобожденных бедолаг оперативников, которые в предвкушении скорой мести подсказывали что-то бойцам ОМОНа.
  Вперед, расправив плечи, вышел Матвеев.
  - Приказываю освободить проход! - потребовал он. - Считаю до трех. Раз, два, три. Поехали!
  Пятеро бойцов устремились к операционной. Шувалов, успевший жестами предупредить соратников, увлек их внутрь помещения и захлопнул дверь.
  - Мы еще поборемся! - бодрился он. Дверь расшатывали мощные удары. - Лена, ты скоро?
  За спиной Шувалова появилась встревоженная Илона Гладкая.
  - Она заканчивает. Я могу чем-нибудь помочь?
  Антон облизнул сухие губы.
  - Принеси воды.
  Удары следовали один за другим. Когда дверь зашаталась, Кабаяси движением ладоней показал, что надо отойти, а сам встал по центру. Дверь рухнула. В узком проеме появились омоновцы. Японец, издав воинствующий клич, кинулся на бойцов. Напор и стремительность помогли ему выиграть в борьбе не меньше пары минут. Но количество в итоге взяло вверх над мастерством. Кабаяси скрутили. Несколько стволов автоматов смотрели на Антона и Сергея.
  - Спектакль окончен, - заявил Матвеев. - Вы задержаны за сопротивление правоохранительным органам.
  - Ах, так вы из милиции! Почему не представились? - попытался пошутить Шувалов, любым способом затягивая время. Он ждал знака от Гладкой, что Репина успела завершить операцию.
  - Взять их! - торжествующе скривился Матвеев. - Сейчас мы выясним, что они здесь охраняют?
  Отчаянный взгляд Илоны показывал, что операция еще не закончилась. Если Репину оторвут от работы, то может произойти трагедия. Шувалов смотрел на стволы автоматов и готовился к сумасбродному поступку. Он должен выиграть драгоценные минуты любой ценой.
  К Шувалову и Задорину шагнули двое омоновцев. Их пальцы лежали на спусковых крючках автоматов, в глазах блестела холодная злость. Антон прекрасно видел это, но у него не осталось выбора...
  
  
  47
  
  - Стойте! - раздался из-за спин требовательный голос. Невысокий японец в темном пальто и строгом костюме пробивался сквозь толпу. - Я консул Японии. В клинике на лечении находится наш гражданин. Он нуждается в неотложной помощи. Я требую покинуть помещение! МИД России уже поставлен в известность.
  - Не понимаю, - заворчал недовольный Матвеев.
  - Свяжитесь со своим начальством, - посоветовал консул.
  Стволы автоматов опустились. Опустошенный Шувалов перекинулся взглядом с хитрым Сатори. Только теперь он поверил в свою победу.
  
  Ее откровенное признание прозвучало совершенно неожиданно. Он догадывался о ее чувствах к нему, но чтобы вот так прямо женщина предложила: 'Я хочу, чтобы ты жил у меня, Антон. Я прошу тебя об этом' - такое происходило с Шуваловым впервые.
  Вечером после сложнейшей нейрооперации над Танака они втроем сидели в ресторане. Он, она и Задорин. Каждому требовалось расслабиться после экстремальных переживаний, накрывших их в клинике.
  - Мы сделали это! Сделали! - твердил захмелевший Сергей. - Никто здесь не представляет, какое чудо мы сотворили! Вы посмотрите на них. Пьют и жрут, словно это самое главное в жизни. О чем-то мурлычут, хихикают и даже не знают, кто сидит рядом с ними. Вы гений Антон Викторович. Гений! - Он выкрикнул последнее слово так громко, что окружающие недобро покосились на их стол. Но Задорин не смутился. - Да-да, гений! А вы все, а я... да мы никто по сравнению с ним!
  - Сережа, сходи, освежись, - посоветовала Репина.
  - Вы так считаете?
  - У тебя лицо горит. Умойся и выйди на воздух.
  - Хорошо. А потом кофе. Закажем кофе?
  - Конечно, Сережа. Но сначала проветрись.
  Когда он вышел, Елена придвинулась к Антону. От нее исходили волны тепла. Женские глаза возбужденно блестели. Репина не умела говорить намеками.
  - Я хочу, чтобы ты жил у меня, Антон. Я прошу тебя об этом. Я же вижу, как ты страдаешь. Тебя не понимают, тобой пренебрегли, а мы с тобой - родственные души. Мы заняты одним делом. Я знаю глубину твоего таланта, и создам тебе условия для творчества. Ты должен заниматься наукой, а не терзать свое сердце. Ты тратишь силы на суету, вместо того, чтобы создавать великое. Задорин прав, ты гений. И рядом с тобой должна быть женщина, которая уважает тебя, и готова посвятить тебе свою жизнь. Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, Антон. Во всех смыслах.
  Шувалов долго подбирал нужные слова.
  - Понимание, уважение... А как же любовь?
  - Ты хочешь услышать признание? - Елена цеплялась за его ускользающий взгляд. - Я люблю тебя, Антон. Давно. Только не перебивай! Для совместной жизни достаточно, чтобы любил хотя бы один. Так живет большинство пар. Почти все женщины выходят замуж, потому что их выбрали. Они позволяют себя любить. А нас будет наоборот. Мне не требуется замужества. Только разреши быть рядом и позволь тебя любить. Хотя бы дай шанс. Я знаю, что тебе нужно, как ученому и как мужчине. Я сделаю из тебя гения, как русская женщина Гала из закомплексованного художника - великого Сальвадора Дали! Она тоже была старше его, а жили они долго и счастливо.
  - Ты хорошо изучила биографию художников, - попытался пошутить Антон.
  - В юности интересовалась. Фамилия требует. Так как? Поедешь сегодня ко мне?
  - Один раз я был у тебя. Спасибо... Но это была ошибка...
  - Если что-то было не так, ты только намекни.
  - Лена, мы с тобой друзья и коллеги. Ты профессионал. Мне с тобой комфортно работать, но...
  Шувалов замолчал. Репина потускнела и отодвинулась. Ее руки рылись в сумочке, искали сигареты. Закурив, она стала говорить спокойнее и уже не глядела в глаза Антона.
  - Ты рассчитываешь вернуться к Ольге, но ждет ли она тебя?
  - Моя семейная жизнь...
  - У тебя нет семейной жизни! - парировала Репина. - К Ольге ходит Борис и задерживается там надолго.
  - Откуда ты знаешь?
  - Их отношения ни для кого не секрет. Вербицкий занял не только твое кресло в лаборатории, но и твое место в постели!
  - Чушь!
  - Не думала, что ты столь сентиментален. По статистике распадается половина браков.
  - Я не хочу обсуждать с посторонними свои семейные проблемы! Это касается только меня и Ольги!
  - С посторонними? - Репина недовольно взметнула бровь. - Благодарю за точное определение. Лучше не скажешь. Ну, что ж... Мне пора собираться.
  Она ушла. Непреклонная и гордая. Она не обладала отточенной природной красотой, но всегда сохраняла врожденное достоинство и стать, которые отличали ее от других женщин и делали притягательной в глазах мужчин.
  После ее ухода Шувалов крепко выпил. Вернувшийся к столу Задорин пьяно твердил про величайшее достижение 21-го века и провозглашал тосты за его гениальность, а Антону не давали покоя хлесткие слова Елены. 'Вербицкий занял не только твое кресло в лаборатории, но и твое место в постели!' Уязвленное воображение рисовало разнузданные сцены, от которых становилось больно и сжимались кулаки.
  И Шувалов не выдержал.
  Резко поднявшись, он задел стол. Зазвенели падающие бокалы. Мятые купюры упали на скатерть. Напряженное тело прорезало пространство. Морозный воздух ударил в грудь сквозь распахнутое пальто. По взмаху руки подкатила машина. Шувалов шлепнулся на заднее сиденье и продиктовал таксисту адрес жены.
  
  Книгу целиком (73 главы) можно приобрести на Litres.ru или на Amazon:
  
  Книги Бакшеева на Litres
  Книги Бакшеева на Amazon
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"