Аннотация: Его любимая захвачена террористами. Он хочет мстить.
НОРД-ОСТ. МЕСТЬ.
Мобильник задрожал от бодренькой мелодии, Андрей вздрогнул и потянулся за трубкой.
- Андрюша, - услышал он взволнованный голос Светланы. - Я не могу дозвониться до мамы, у нее все время занято. Позвони ей и скажи, что со мной все в порядке. Я на 'Норд-Осте', в зале вооруженные чеченцы, они ни кого не выпускают.
- Ты смотришь мюзикл? - недоуменно произнес Андрей. Защемила досада. - А ты с кем?
- Это не важно. Ты скажи ей, что я жива и здорова, только пока не могу выйти. Когда приду домой, не знаю. Все! Больше не могу говорить.
В трубке раздались короткие гудки.
Андрей смотрел по телевизору увлекательный фильм про оборотня и волков, и не сразу понял, о чем говорит Света. На 'Норд-Осте' вооруженные чеченцы? Как они там оказались? Ведь это же Москва, а не Грозный! Может, она пошутила? Он набрал домашний телефон Светланы.
- Алло, - ответила ее мама.
- Здравствуйте, Полина Ивановна, это Андрей. А Света дома?
- Нет, она ушла в театр.
- На мюзикл 'Норд-Ост'?
- Да. Если хочешь, позвони ей позже.
- А у вас телефон сейчас был занят?
- Да, а что?
- Света только что звонила мне, и просила передать, что она немного задержится.
Андрей положил трубку. Он все еще любил Свету, хотя около месяца они уже не встречались. Света сама прервала отношения из-за одной глупой ссоры и просила, чтобы он больше не звонил ей и не искал встречи. А ему по ночам часто снились неясные сладкие сны, где он по-прежнему был вместе с любимой девушкой. То, что она сейчас позвонила сама, удивило и обрадовало его. Может, у них все еще получится? Хотя повод для разговора был очень странным. Андрей захотел вновь переговорить с ней, но мобильного телефона у Светы не было. Определитель номера на своем мобильнике он не подключал, и с какого телефона она звонила, не знал.
Неожиданно показ фильма был прерван экстренным выпуском новостей. Диктор сообщила, что группа вооруженных людей захватила театр во время показа мюзикла 'Норд-Ост' со всеми зрителями и артистами. В здании были слышны выстрелы. Выпушено лишь несколько детей. Сейчас театр окружен сотрудниками спецслужб и милицией. С террористами ведутся переговоры, их требования пока не ясны. Ждите новых известий через пятнадцать минут, пообещала взволнованная женщина.
Неужели все так серьезно? Нет, это невозможно! Москва мирный город, здесь не может быть большого количества бандитов с оружием. Наверное, пара идиотов свихнулась, и сейчас их быстро обезвредят.
В следующем выпуске новостей тележурналисты уже вели репортаж с места события. По их словам вооруженных людей в театре несколько десятков, и они угрожают взорвать здание, если не прекратится война в Чечне.
- Опять эти чеченцы! Изверги, житья от них нет, - в сердцах ругнулась мать Андрея. Она в ночной рубашке и распахнутом халате вышла из спальни, услышав тревожные новости. - Когда ж с ними покончат? Слава Богу, ты уже отслужил. Я так волновалась ...
И она опять запричитала, о том, как боялась и переживала, пока Андрюша служил в армии.
У Андрея зачесался шрам в плече от пули, полученной в Чечне. Что сейчас со Светой? Она же трусиха, мышей и тех боится. Если у нее будет истерика, бандиты ее шлепнут и глазом не моргнут. Он знал, на что они способны. Эх, был бы он рядом с ней, то успокоил бы и что-нибудь обязательно придумал.
Андрей смотрел новости, переключая с канала на канал, и с каждой минутой все отчетливее понимал, что заваруха в театре будет серьезная. Ночью он услышал звуки милицейских сирен и выглянул в окно. По Волгоградскому проспекту проехала колона бронетранспортеров и военных грузовиков.
Пассивно ждать было невозможно. Андрей отыскал армейский нож, спрятанный среди инструментов, накинул легкую куртку с капюшоном.
- Ты куда? - услышал он вдогонку, заспанный голос матери.
- Спи, я скоро буду, - тихо ответил Андрей и выскользнул из квартиры.
Он хотел быть рядом со Светой, и был убежден, так будет лучше.
На стареньких 'Жигулях' Андрей проехал по Волгоградке до улицы Мельникова, свернул, нарушая правила, и сразу уперся в милицейское оцепление. Бросив машину в ближайшем дворе, он обогнул цепь растерянных милиционеров и выдвинулся к фасаду захваченного Дворца культуры. Здание было хорошо освещено, в стеклах фойе зияли оспины пулевых пробоин. Вся Дубровская улица была забита машинами и автобусами. Многочисленные телеоператоры что-то пытались снимать, солдаты курили около бронетранспортеров, благоразумно расположившись с защищенной стороны. Милиционеры грубо отодвигали толпу зевак подальше.
Андрей вернулся назад. С тыльной стороны к Дворцу культуры примыкал какой-то завод. Руки ухватились за край забора, тело перемахнуло на огороженную территорию. Здесь он увидел солдат внутренних войск, но было темно, он украдкой пошел вдоль стены невысокого корпуса, по направлению к захваченному концертному залу. Натолкнувшись на углубление полуподвального окна, он отодвинул незакрепленную решетку и спрыгнул в ямку. Обмотанная курткой рука осторожно выдавила стекло. Звон осколков заглушили мегафонный возгласы с улицы.
Проникнув в подвал, он огляделся. Это было невысокое техническое подполье. С нескольких сторон в помещение входили трубы разного диаметра с массивными вентилями. Большой пучок труб уходил в сторону Дворца культуры.
Андрей разломал кусок непрочной стены над трубами. Между ними и потолком бетонного желоба виднелось сантиметров сорок пустого пространства. Андрей лег на трубы и осторожно пополз вперед. Время от времени он чиркал зажигалкой, чтобы оглядеться. Горячие пыльные трубы, кое-где были обернуты проволокой, которая цеплялась за одежду. Наконец трубы изогнулись и уперлись в стенку.
Андрей внимательно ощупал препятствие. Здесь, как и в начале пути, лежало несколько кирпичей, слегка замазанных раствором. Сквозь щели виднелся желтый свет. Он достал штык-нож и с его помощью выковырнул пару кирпичей. Показалась небольшая комнатушка. Видимо это был подвал Дворца культуры.
Андрей обрадовался. Пусть его даже схватят, размышлял он, примут за спрятавшегося сотрудника театра и отправят в зал к заложникам. Главное, оказаться поближе к Светлане.
Неожиданно один из кирпичей грохнулся на пол. Раздались торопливые шаги. И сразу же в отверстие над трубами просунулась рука с пистолетом. Андрей, не раздумывая, саданул кинжалом. Громкий крик и яростные ругательства на чеченском ударили по ушам. После службы в Чечне он узнавал этот язык. Андрей подхватил выпавший пистолет, быстро отползая назад.
Только он свернул за угол, как над трубами ударила яростная автоматная очередь. Андрей сжался калачиком, прикрыв лицо. Мелкие осколки бетона впивались в одежду. Когда стрельба стихла, он услышал шипение струй воды, с силой вырывающихся из пробитой трубы. Проем стал заполняться паром.
Путь назад занял гораздо больше времени. Ползти приходилось вперед ногами, развернуться было негде.
Хмурым дождливым утром под видом рабочего Андрей выбрался с территории завода и отправился домой.
Он постоянно думал о Свете. Если в тяжелую минуту она вспомнила именно его, значит, он все еще остается для нее близким человеком. Она надеялась на него и, возможно, до сих пор любила. Только бы она осталась жива, тогда все у них обязательно наладится, ведь еще совсем недавно им было очень хорошо вместе.
С этими мыслями он целый день смотрел новости по различным телеканалам. Неожиданно объявили, что убита одна из заложниц, молодая женщина лет двадцати - двадцати четырех. Он видел, как вынесли на носилках из Дворца культуры наспех прикрытый труп. Сердце тревожно заколотилось. А вдруг - это Света? Ведь ей как раз двадцать два. Злость горячей волной мгновенно захлестнула его. Если это она, он будет мстить! Он будет мстить!
Даже воюя в Чечне и теряя своих товарищей, он не испытывал такой ярости к боевикам, как сейчас. Там была война, там гибли вооруженные мужики. Такие у войны правила. Но причем здесь его любимая Светлана? Она ведь всегда осуждала эту проклятую войну и сочувствовала чеченцам.
Тело Андрея было напряжено, зубы сжаты, на висках выступили змейки вен. Нет, он этого так не оставит! С бандитами надо говорить только языком силы. Они другого языка не понимают. На их угрозу, надо отвечать своей угрозой.
Щелкнула кнопка компьютера. С трудом попадая по нужным клавишам, он напечатал: 'Бараев, у тебя находится моя любимая девушка. Если она погибнет, я убью десять чеченских женщин! Для этого я не поеду в Чечню. Я убью их здесь! Я убью невинных, так, как это сделал ты. Это будет моя месть! Ты ведь уважаешь кровную месть, Бараев?'
Он вновь поехал к злополучному Дворцу культуры. Потолкался среди журналистов и незаметно подсунул листок под щетку стеклоочистителя на машину с надписью 'НТВ'. Через несколько минут листок заметили. Кто-то вынул его, прочитал, спешно удалился.
Андрей пытался выяснить имя убитой девушки. Но никто его не знал. Он расспрашивал, не видел ли кто-нибудь, какого цвета у нее волосы? 'Светлые, милок, короткие. Из-под накидки торчали', - пояснила одна из женщин. Как у Светланы, обожгло Андрея. Ведь ее волосы так подходили к ее имени. Он попробовал дозвониться ее мамы, но домашний телефон Полины Ивановны молчал. Наверное, она где-то здесь, среди родственников заложников. Но тут же горячей иглой пронзил страх: а вдруг она сейчас на опознании тела дочери?
Он забыл про машину и топал домой пешком под мелким заунывным дождем. Казалось, само небо плакало. Ненависть к Бараеву, к террористам, ко всем чеченцам переполняла его. Раньше он был к ним равнодушен. В Чечне приходилось воевать и с арабами, и с дагестанцами, и с хохлами, и с русскими. Чеченцев можно было понять. Они хотели независимости. Но ведь в 96-м они эту независимость получили. И что? Превратили свою страну в рай для бандитов, где можно торговать людьми и безнаказанно отрезать им головы. Если бы они ненавидели русских тихо как эстонцы или латыши, их бы со временем отпустили, как ту же Эстонию и Латвию.
Но сейчас на насилие Андрей хотел ответить насилием. 'Они убивают, и я буду убивать, - думал он. - Бараев, ты первый пролил кровь, теперь очередь за мной'. Неудачи последнего месяца и в любви, и в работе были забыты. У Андрея появилась цель. Он будут мстить! И ему сразу стало легче.
Он шел напрямик через лужи, по впалым щекам стекали дождевые капли, а застывший взгляд суженных глаз был обращен куда-то внутрь.
Он вспомнил, что раньше в их доме чеченская семья снимала квартиру. К ним в гости время от времени приезжали молодые мужчины. Рано утром в любую погоду эти люди совершали пробежки и делали гимнастику. Заботятся о своем здоровье - и ладно. Кому, какое дело? Но когда в сентябре 99-го в Москве взорвали два жилых дома, все во дворе забеспокоились и вынудили чеченку с детьми съехать. Сосед Андрея на 'Газели' помогал им переезжать, и Андрей знал, куда он их отвез.
Раздумывая об этом, Андрей и не заметил, как оказался около дома, где сейчас должна была жить чеченская женщина. Глаза поискали окна нужной квартиры - темные. Тем лучше, он дождется ее во дворе. Она будет его первой жертвой! Так он решил. Почему именно она? Да какая разница, ему просто некогда искать другую!
Решив это, он внутренне успокоился. Мозг стал холодно продумывать план предстоящего убийства. Главное, было решить - представить убийство, как ограбление, или сразу продемонстрировать, что это - месть? После некоторых раздумий, он решил остановиться на первом варианте. Всем открыто продемонстрировать, что чеченских женщин убивают только за то, что они чеченки, пока рано. После четвертого-пятого случая все и так догадаются. А если не догадаются, он сам подкинет какой-нибудь намек пронырливым журналистам.
Добытым пистолетом он пользоваться не будет, патроны еще пригодятся. Андрей выломал обрезок железной трубы из сломанного ограждения, спрятал его в рукав и стал ждать. Все еще шел холодный мерзкий дождь. На улице было паршиво. Андрей зашел в открытый подъезд соседней пятиэтажки, поднялся на верхнюю лестничную клетку. Оттуда через окно, он хорошо видел двор. Если чеченка появится, он ее сразу узнает. Андрей решил действовать осторожно, если кто-то из жильцов заметит его в подъезде, он на убийство не пойдет. Он подкараулит ее потом, в другом месте, и все равно прикончит. У него большие планы.
Прошел час. Окончательно стемнело. Наконец он увидел во дворе знакомый силуэт женщины с мальчиком лет шести. За это время в подъезде он ни с кем не столкнулся. Можно действовать. Вот только мальчик? Как быть с ним? Оставлять ли свидетеля? Он быстро спускался вниз, лихорадочно корректируя план операции.
Выйдя из подъезда, он накинул на голову капюшон и огляделся. Никого. Чеченка с ребенком шагах в пятнадцати спиной к нему. Идеальный случай. Он быстро подойдет к ним. Резко толкнет ребенка. Когда тот упадет, он ударит женщину трубой по голове. Лучше несколько раз, чтобы наверняка. Потом выхватит сумочку и быстро без паники уйдет. Только бы ребенок не обернулся, иначе придется убрать и его.
За возможных случайных свидетелей он не волновался. Черная фигура в капюшоне в темном дворе. По таким приметам не найдут. Из сумочки он достанет только деньги, а все остальное выбросит. Типичное ограбление. А потом уничтожит перчатки и куртку.
'Света, я за тебя отомщу!' - возбужденно думал он.
Андрей быстро, но тихо приближался к женщине. Вот между ними пять шагов. Вот - только три. Женщина остановилась, что-то поправляя мальчику. Андрей, глядя только на ее затылок в дурацком платке, сделал еще один шаг, судорожно вытащил из рукава обрезок трубы. Рука взметнулась в широком замахе.
Неожиданно что-то резко затрепыхалось в его внутреннем кармане. Андрей вздрогнул и выронил железяку. Женщина испуганно обернулась, стараясь прикрыть ребенка. Это была не чеченка, а совсем другая женщина! Андрей тупо глядел на нее, пока не сообразил, что работает виброзвонок в его сотовом телефоне. Звук он отключил, когда пытался проникнуть во Дворец культуры. Он резко выхватил мобильник. Женщина, подхватив ребенка, убежала в подъезд.
- Света! - закричал Андрей, когда услышал в трубке знакомый голос.
- Андрюша, милый, любимый, - говорила Светлана. - Я никак не могу дозвониться до мамы. Где она, ты с ней разговаривал?
- Конечно, она рядом с театром дежурит. Там много родственников, им помогают. Ты жива? - задал он глупый вопрос. - С тобой все в порядке?
- Да. Я больше не могу говорить. Передай маме, чтобы они организовали пикеты против войны в Чечне. А то, нас будут расстреливать. Чтобы все завтра вышли на Красную площадь. Иначе, нас убьют.
Что-то было не так в ее торопливом голосе.
- Света, рядом с тобой кто-то стоит? - осторожно поинтересовался Андрей.
- Да.
- Я тебе могу позвонить позже?
- Нет.
Связь оборвалась. Андрей растерянно смотрел на телефон и ждал нового звонка. Потом, он еще долго нес телефон в руке, чтобы сразу же ответить на вызов Светланы. Время от времени он всматривался в значки на дисплее: не разрядился ли аккумулятор, доступна ли сеть? Но звонков больше не было.
Она назвала его 'любимым'. Как давно она не произносила это слово. Заложников будут расстреливать! Нет, нет, это просто угрозы. Это шантаж террористов, успокаивал он себя. А если их условия не выполнят?
Оказавшись дома, Андрей достал бутылку водки и быстро выпил ее. Водки оказалось мало. Он прикрыл глаза и видел грязные трубы в подвале, видел чеченку с ребенком, которая оказалась не чеченкой, улыбающуюся Светлану, ржавую железяку в своей руке, чужую руку с пистолетом, бронетранспортер, солдат в касках, воющие машины скорой помощи. Заснул он в одежде, сжимая в руке мобильный телефон.
Очнувшись на рассвете, он, как что-то очень давнее, вспомнил, как замахивался на женщину с ребенком, и зачем-то хотел их убить. Мутное похмелье постепенно отпускало. 'Света жива!' - радостно вспомнил он, увидев валяющийся на полу сотовый телефон.
Он попытался связаться с мамой Светланы. Ее телефон молчал. Андрей поехал к захваченному Дворцу культуры. Там, на Дубровской улице, в окружении промокших журналистов с самодельными плакатами бродили родственники заложников.
'Долой войну, долой войну', - не очень дружно выкрикивали они. Среди женщин он увидел мать Светы.
- Полина Ивановна, - позвал он. - Мне Света звонила.
Ему пришлось сильно дернуть женщину за рукав, она ничего не замечала.
- Андрей? Что Света? Где Света? Она тебе звонила?
- Звонила. Несколько раз. С ней все в порядке. Она просила передать, чтобы вы ждали ее дома. Тогда она сможет вам позвонить и поговорить.
Назойливые журналисты, почуяв новость, стали наперебой задавать вопросы. Андрей раздвинул их и решительно повел Полину Ивановну к своей машине.
- Вам надо домой. Света обязательно позвонит.
- Ведь она же им ничего не сделала. Может, ее выпустят? Выходят же некоторые.
- Если что ... - Андрей осекся, - я их всех перебью.
- Не говори так, не говори! Может, они хорошие. Может, они всех выпустят.
Андрею удалось отвезти Полину Ивановну домой. Сам он немного успокоился и даже вспомнил о некоторых повседневных делах. Он надеялся, что Света еще раз сможет позвонить. Тогда он сразу скажет, что безумно любит ее и ждет. Эти слова рвались из груди, но телефон молчал.
К вечеру какое-то смутное раздражение стало овладевать им. Он не мог смотреть новости. Все телеведущие казались тупыми, политики циничными и равнодушными. Телеканалы показывали и говорили одно и тоже. Раздражение переходило в злость. Почему никто ни черта не делает? Почему заложников не спасают? Где наши хваленые спецслужбы? Сколько можно ждать? От сердца тупой болью поднималась и разрасталась ненависть. Гнойная опухоль ненависти оттеснила все чувства. Если бы сейчас ему предложили стать палачом, он бы, не задумываясь, расстрелял всех террористов! И самодовольных небритых мужчин, и робких сестер с замотанными платками лицами.
Он вспомнил, как раньше в Чечне постоянно видел злые лица мальчишек и испуганные взгляды девчонок. И вот они выросли, и приехали в Москву. Сейчас он жалел, что не убил тогда никого из них. Рука несколько раз выдергивала пистолет, побелевшие пальцы сжимали холодную рукоять, глаз сквозь прицел искал жертву.
После службы в армии волны непонятного раздражения иногда захлестывали его, и тогда он мог сорваться по пустякам. После одного такого беспричинного взрыва злости, Света и рассталась с ним. А несколько дней назад, опять же, из-за своей вспыльчивости Андрей потерял неплохую работу.
Когда мать позвала его ужинать, Андрей наорал на нее и закрылся в комнате. Со злости он метнул кинжал в дверь. Острый клинок четко вошел в дерево. 'Руки еще помнят', - удовлетворенно подумал он.
Заснуть в этот раз Андрей не смог. Ночью он опять поехал к злополучному Дворцу культуры. Его ненависть требовала выхода. Он хотел проникнуть в здание, чтобы убить хотя бы одного террориста. А вдруг, ему удастся перебить всех? Ведь в американских фильмах именно так и бывает. Он готов был растерзать бандитов, только бы спасти Светлану. Он верил, что сможет это сделать, и удивлялся, почему испугался автоматной очереди в первый день.
Андрей, как и раньше, проник на территорию завода, прокрался к нужному окошку и спустился в подвал. Он опять забыл фонарик, но это - ерунда. Теперь у него есть пистолет! Он постоянно ощущал его приятную тяжесть. В этот раз путь по трубам показался короче. Добравшись до светлого проема, он прислушался и осмотрелся. В обозримом пространстве никого не было, на полу стояла вода, пробитую трубу, видимо, отключили не сразу. Было тихо.
Андрей с трудом протиснулся в подвал, руки шлепнулись в грязную воду, он выпрямился и получил сильный удар по голове.
Когда он очнулся, то сквозь туман разглядел по обеим сторонам от себя двух хорошо вооруженных людей в камуфляже и масках. Андрей закрыл глаза, прислушиваясь к шуму в голове. Слепая злость прошла, надо было искать разумный выход. Пальцы осторожно потянулись к оружию. Только бы не заметили! Но надежда тут же испарилась: ни пистолета, ни кинжала у него не было.
- Ты кто? - услышал он грубый голос.
'Без акцента говорят', - отметил Андрей, приоткрыл глаза и стал медленно подниматься из лужи, стараясь выиграть время. Он пригляделся к современному вооружению незнакомцев, отметил их спецназовские шлемы с микрофоном и наушниками, и тут до него дошло: да это же свои!
- Я свой, - с трудом выговорил он.
- Разберемся. С какой целью проник сюда?
- Чеченов мочить. Здесь моя девушка, в заложниках ...
Андрей заметил, что один из военных рассматривает его документы. Неожиданно где-то сверху глухо прозвучала автоматная очередь. Потом еще раз. Военные насторожились. Судя по всему, один из них выслушал команду и коротко ответил:
- Так точно. Все ясно.
Военный посмотрел на часы, протянул Андрею документы:
- Вали отсюда. Мы сами разберемся. Подвал давно уже наш, но ты уходи, как пришел. Тут еще могут быть растяжки.
Возражать было бесполезно, и Андрей полез обратно. Одолев всего два-три метра, он услышал сверху несколько сильных взрывов. Затем раздались короткие автоматные очереди, которые были слышны из самых разных мест. 'Штурм! - сообразил Андрей и обрадовался: - Наконец-то!' Но сразу же обуял испуг - как там Света?. Выстрелы долго не прекращались. Он решил вернуться в подвал, что бы, когда все закончится, попытаться найти любимую девушку.
Андрей вновь оказался в низком подвале, через который проходили трубы с большими вентилями. Он ринулся в бетонный проем и устремился по узкому коридору, куда, как ему казалось, ушли спецназовцы. Свет был не везде, Андрей осторожно по щиколотку в воде пробирался вперед. Над головой тянулся жестяной вентиляционный короб. Вдруг резкий спазм сдавил горло. В голове помутнело, живот сжался и в тот же миг его вытошнило. Массируя окаменевшее горло, он приплелся назад в знакомую комнату. Над трубами, выходящими из стены, тянул легкий сквозняк. Андрей сунул туда голову, рот жадно глотал свежий воздух.
Сзади захлюпали неровные шаги по воде, послышалось тяжелое сопение. Он обернулся. В проеме появился силуэт мужчины в спортивном костюме. Мужчина одной рукой прижимал ко рту черную тряпку. 'Кто-то из заложников вырвался', - обрадовался Андрей. Он хотел спросить, как дела наверху, но внезапно осенила тревожная мысль: в спортивном костюме в театр не ходят. В тот же мгновение незнакомец отбросил комок ткани. Вязаная маска с отверстиями для глаз и рта распласталась на воде. Перебинтованная рука вздернула пистолет, черный зрачок ствола безжалостно смотрел в лоб Андрея.
Грянул выстрел. За миг до него Андрей упал и откатился в сторону. Пуля как молоток стукнула по бетонной стене.
Андрей судорожно нащупал под собой большой железный кран и не раздумывая метнул его в небритое лицо с мутными взором. Незнакомец попытался увернуться, но не успел, все его движения были замедленны. Этим и воспользовался Андрей. Когда железка угодила человеку с пистолетом в лицо, тот страшно выругался по-чеченски и попытался вновь выстрелить, но Андрей, поджав голову, метнулся вперед. Он сбил террориста с ног, и оба тела шмякнулись в воду. Чеченец яростно жал на курок, но Андрей успел перехватить руку с пистолетом, пули с шипением уходили в воду.
Андрей видел перед собой искаженное злобой лицо, его руки были заняты, и он еще раз со всей силы стукнул противника лбом в нос. От удара чеченец обмяк, а Андрей чуть не потерял сознание. Собравшись с силами, он перевернул противника на живот и брючным ремнем скрутил ему руки. На правой ладони чеченца под сбившейся повязкой виднелось колотое ранение. 'Да мы с тобой уже встречались', - подумал Андрей, вспомнив удар ножом в первый день захвата. Он пошарил растопыренной ладонью в грязной воде, нашел пистолет и сунул его в карман.
Пьянящая злость опять накатывала на Андрея. Что делать с поверженным врагом: утопить или пристрелить? Нет, так легко бандит не отделается. Он размозжит ему голову, и будет смотреть, как тупые мозги расплываются в грязной луже. Он должен отомстить за страх и унижение Светланы и всех тех, кто там наверху страдал трое суток. Рука стала искать упавший кран.
Из глубин подвала Андрей услышал чьи-то уверенные, быстро приближающиеся шаги. Опять террористы? Он даст им бой! Пистолет поджидал цель в темном дверном проеме. Мелькнула фигура, Андрей нажал на курок. Вместо выстрела - тихий щелчок. Черт, бандит израсходовал все патроны! Что делать?
Из проема показался ствол автомата, последовала четкая команда:
- Бросить оружие! Руки вверх!
Голос был странно приглушен, но Андрей узнал офицера, с которым недавно расстался, и бросил пистолет в лужу.
Вошли двое военных в противогазах с автоматами наизготовку. На их рукавах поверх камуфляжа белели самодельные повязки. Один остановился перед хрипящим чеченцем.
- Живой, - констатировал он. - Камуфляж, гад, успел скинуть.
- Ты его скрутил? - спросил второй у Андрея.
- Я.
- Пистолет у него взял? Или мы тебя плохо обыскали?
- У него.
- Почему не ушел?
- У меня здесь девушка.
- Ладно, этого берем, - военный указал стволом автомата на чеченца, - а ты, проваливай, - сказал он, обращаясь к Андрею.
Андрею снова пришлось подчиниться, и он в очередной раз пополз по тесному лазу. Сзади в подвале глухо прозвучал одиночный выстрел. Андрей оторопел. Спецназ пленных не берет? Или у них своя месть?
Вывалившись из бетонного желоба в заводской подвал, а Андрей почувствовал, что совершенно промок. Разбитая голова гудела. Он разложил мокрую одежду на горячих трубах, привалился к стене и попробовал позвонить Светлане домой. Вдруг она уже там! Но влажный телефон отказывался работать. Кое-как обсохнув, Андрей выбрался с территории завода и подошел к главному входу во Дворец культуры.
Там среди всеобщей неразберихи он случайно нашел счастливую Полину Ивановну.
- Андрюша, все уже закончилось. Всех спасли. Их отвезли в больницы. Слава Богу, Андрюша. Слава Богу! - радовалась и причитала она.
А потом были частые поездки от одной больницы к другой. Андрей изучил их все: 13-я, 3-я, 7-я, 1-я, 15-я, 53-я ... Бесконечное ожидание списков на проходных, раздражение на охранников, ловля всевозможных слухов, взвинченная радость тех, кто нашел своих, и каменное недоумение на лицах потерявших надежду. Люди, еще вчера объединенные одной общей бедой, разделялись на счастливых и остальных.
Светлану долго не могли найти. Полина Ивановна все время просила вернуться к 13 больнице на Велозаводскую улицу. Она верила, что Светочка именно здесь.
Только на третий день Андрей нашел Светлану. Сначала он увидел ее фотографию на экране компьютере. Света спала, слегка приоткрыв губы. Лицо ее немного осунулось и похорошело, губы были красивыми пухлыми, но очень бледными.
Потом он привез к моргу Полину Ивановну, и было проведено официальное опознание трупа. На стройном любимом теле не было ни одной царапины.
Из холодного помещения в промозглую сырость Андрей вышел один. Полине Ивановне оказывали неотложную помощь. Он сел в машину и только тут расплакался. Он тихо выл, сжимая до боли в пальцах руль. Слезы градом катились по лицу. Андрей не знал, отчаянно не знал: кому теперь мстить?