Бакшеев Сергей Павлович: другие произведения.

2. Осколок в голове

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Конкурсы романов на Author.Today
Творчество как воздух: VK, Telegram
  • Аннотация:
    (Издательство АСТ, 2008). Второй роман серии "Опасные тайны". Фантастический детектив. Таинственные события разворачиваются в степи. Пилот истребителя видит людей из прошлого. На глазах студентов исчезает преподаватель. Во время ночной охоты погибает милиционер. Преступник бежит из поезда и захватывает заложника. Бандиты ищут мошенника. Картежник готов пойти на убийство, чтобы избавиться от долгов. Кладоискатель верит древней карте. Из коляски беспечной мамы похищают младенца. Студент Тихон Заколов догадывается, что эти события связанны с древней легендой. Но рядом незримый враг, готовый его уничтожить. Купить здесь
[]
  Сергей Бакшеев автор следующих остросюжетных романов:
  
  Серия: "ПЕТЛЯ"
  1. ТОЧНЫЙ ДИАГНОЗ
  2. БОГИНЯ СЛЕДСТВИЯ
  3. БУМЕРАНГ МЕСТИ
  4. ВОПРЕКИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ
  
  Серия: "ОПАСНЫЕ ТАЙНЫ":
  1. КОНКУРС НА ТОТ СВЕТ
  2. ОСКОЛОК В ГОЛОВЕ
  3. ПРОИГРАВШИЙ ВЫБИРАЕТ СМЕРТЬ
  4. ЧЕРЕП ТИМУРА
  5. ОТРАВЛЕННАЯ СТРАСТЬ
  6. ШПИОН ИЗ-ПОД ВОДЫ
  7. ИНОГО НЕ ЖЕЛАЮ
  
  Серия: "СВЕТЛЫЙ ДЕМОН":
  1. СВЕТЛЫЙ ДЕМОН
  2. ДАМСКИЙ ВЫСТРЕЛ
  3. ЗЕРКАЛЬНАЯ МЕСТЬ
  
  Серия: "UNICUM"
  1. КОМПОЗИТОР
  2. МАТЕМАТИК
  3. ПАРАЛИЗАТОР
  4. ГАЛАКТИКА МОЗГА
  5. ОПЕРЕДИ, ЕСЛИ УСПЕЕШЬ (Предвидящая-1)
  6. ВЕРНИ, ЕСЛИ УСПЕЕШЬ (Предвидящая-2)
  
  Триллер:
  НЕВЕСТА АЛЛАХА
  
  Сборники рассказов:
  1. ЛЮБОВНИЦА ДЕПУТАТА
  2. МОИ БАНДИТЫ
  
  
  
   Аудиокниги:
  НЕВЕСТА АЛЛАХА
  ОТРАВЛЕННАЯ СТРАСТЬ
  ПАРАЛИЗАТОР
  КОМПОЗИТОР
  
  
  
  Книги Бакшеева на Litres
  ВСЕ книги Бакшеева на Amazon
  
  
  ОСКОЛОК В ГОЛОВЕ
  Роман издан в АСТ
  
  Предисловие
  Экспонат Британского музея
  
   В Китайской экспозиции Британского музея в центре зала за толстым стеклом можно увидеть статуэтку необычной верблюдицы. Шерсть на ее горбах белая, голова задрана вверх, на морде застыла гримаса боли.
   Что делает простая скульптурка среди величайшего собрания древних произведений искусства?
   Внятного ответа вы не услышите.
   Я проявил настойчивость, и меня соединили со старейшим служителем зала, давно находящимся на пенсии. Он припомнил, что с белогорбой верблюдицей связана удивительная легенда, но в чем ее суть, затруднился ответить.
   - Кажется, ее зовут Шиха, - неуверенно произнес служитель напоследок, - и говорят, она до сих пор жива.
   Так я убедился, что уже слышал историю этой верблюдицы. С ней даже можно встретиться и многое изменить в своей жизни самым волшебным образом.
   Однако прежде, лучше прочесть эту книгу. В ней я открою тайну, которую мало кто знает.
  
  
  Глава 1
   Происшествие, о котором нельзя докладывать
  
   С аэродрома военный летчик Василий Тимофеев возвращался в глубоком смятении. Что с ним произошло во время полета? Столь странный отказ техники не описан ни в одном учебном пособии. Что он видел в степи?
   Чертовщина да и только!
   Как не крути, получается, что он заглянул в прошлое, где нет железных и автомобильных дорог, а по степи движется огромная армия средневековых воинов. Других объяснений не находилось.
   Но этого не может быть!
   А яма с драгоценностями? Испуганные люди в старинных одеждах? Они с ужасом смотрели на современный истребитель. И странная рыжая верблюдица с белоснежными горбами! Кто они? Откуда?
   Большие проницательные глаза белогорбой особо врезались в память полковника. В последнюю секунду перед чудесным спасением он смотрел в распахнутые ресницы верблюдицы, а не на приборы. И самолет, бесшумно зависший над степью, готовый рухнуть в любую секунду, вдруг ожил и заработал.
   Как это объяснить?
   Полковник понимал, что докладывать о происшествии нельзя. Ни в коме случае! Если все рассказать честно, его сочтут за сумасшедшего.
   Что делать? С кем посоветоваться?
   Мысли путались, голова болела.
   А всего час назад в жизни полковника ВВС Василия Тимофеева все было обыденным и понятным.
  
  Глава 2
  МИГ-25
  
   Армейский УАЗик цвета хаки еще полностью не затормозил, въехав на аэродром, а командир эскадрильи сверхзвуковых истребителей-перехватчиков МИГ-25 Василий Тимофеев уже лихо выпрыгнул из машины. По ступенькам командного пункта застучали каблуки форменных ботинок.
   - Здравия желаю, товарищ полковник! - едва успев вскочить, приветствовал командира дежурный офицер старший лейтенант Епифанов.
   - Привет, Слава, - коротко ответил Тимофеев, сдерживая радостную улыбку.
   По бодрому тону полковника Епифанов понял, что неожиданный приезд не связан с непредвиденными осложнениями или внеплановой проверкой. Азартные искорки в глазах командира выдавали всплеск кипучей энергии, требующей немедленных активных действий. Епифанов догадывался с чем это связано, и что за этим последует.
   - Вас можно поздравить, товарищ полковник? - лукаво поинтересовался он о том, что и так уже знала вся эскадрилья.
   - Не меня, а мою дочь! Она, шалопутная, преподнесла нам внука. Сегодня из роддома забрали. А я что? Дедом стал. Тридцать шесть лет, а уже дедушка! Ну и дела...
   Василий еще раз искренне удивился новому качеству. Подумать только - дедушка! Хотя, с другой стороны, у него с будущей женой Любой 18 лет назад тоже все быстро получилось. По-армейски - с наскока, без разведки и осады.
   Он тогда весной шестидесятого учился на первом курсе Саратовского высшего военно-авиационного училища, а Люба только школу заканчивала. Майское буйство природы, дурманящие запахи цветущей сирени, ситцевое платье на тонкой талии, измазанные мороженым пухлые губы, озорное любопытство в девичьих глазах, и в результате - вспышка оглушающей любви, как первый взрыв гранаты на ночных учениях. А дальше юношеский пыл и безрассудство сделали свое дело.
   Оба были глупыми и неопытными. Пьянели без вина, только прикоснувшись друг к другу. Кончики пальцев по ложбинке позвоночника - дрожь, изгиб тела, сладкие губы и дыхание перехватывает теплый восторг. И у него, и у Любы все в первый раз было. В результате, закономерный итог - рождение дочери.
   Василий тогда и оценить и осмыслить ничего толком не мог. Все казалось несерьезным, будто не с ним происходит, а так, словно кино смотришь. Окунулся полностью, переживаешь, но сейчас экран погаснет, включат свет, можно будет встать и выйти, обо всем забыв.
   Но нет, жизнь - не кино. На этом, как он позже понял, детство его закончилось и началась по настоящему взрослая жизнь. Ведь детство связано не с возрастом. Оно кончается, когда сам начинаешь решать собственные проблемы, а взрослым ты становишься лишь тогда, когда берешь на себя заботы и о других людях. У Василия эти два события случились одновременно.
   Свадьбу играли, когда у жены пузо как надутое было - того гляди лопнет. Василий и вправду этого опасался. Уж так кожица растянулась на некогда стройной девушке, что казалось, пупок, который раньше представлял мягкую ямку, а сейчас топорщился пуговкой, вот-вот развяжется. Просто жуть было смотреть на растущий глобус в животе. И так все странно! Сзади посмотришь - даже талия видна. Спереди, особенно если издалека - лишь видно, что тяжело идти девчонке: лицо осунулось, ключицы торчат, и одежда на ней не в обтяжечку, а слишком свободная, внизу балахоном висит. А сбоку взглянуть! Ну это кошмар! И как женщины носят такое?
   - Свяжись с механиками, пусть подготовят моего ястребка, - приказал Тимофеев, забрасывая фуражку на шкаф. - Я пока переоденусь.
   - Так точно, товарищ полковник, - отрапортовал улыбающийся Епифанов.
   Напряжение, вызванное внезапным приездом командира, окончательно отпустило. Он был доволен, что угадал настроение начальства, сразу предположив, что полковник горит желанием вспороть тихое засыпающее небо мощной боевой машиной.
   - А что в журнале записать? - осторожно поинтересовался старший лейтенант.
   - Ну, как обычно. Тренировочный полет, проверка двигателей на разных режимах и высотах. И все прочее... Мне ли тебя учить?
   Если все летчики эскадрильи летали строго по графику, то командир иногда себе позволял взлететь по велению сердца, для души. Такое настроение у него бывало довольно редко, и гонял он тогда послушную серебристую пташку на запредельных режимах и высотах. Спецы, знающие толк в авиации, могли по достоинству оценить выверенное лихачество опытного асса.
   - Самолет готов, товарищ полковник! - доложил Епифанов, когда командир минут через десять появился в высотно-компенсирующем костюме.
   Рука полковника обнимала знаменитый гермошлем с изображением ястреба. Птица в ярком оперении, несмотря на хищно загнутый клюв, имела спокойный расчетливый взгляд. Этот рисунок на строгой форме тоже был маленькой вольностью, которую мог позволить только всеми уважаемый командир.
   - Предупреди диспетчера, - крикнул Тимофеев и не спеша вышел к поджидавшей машине. Слегка оттопыренные руки старались не задеть пневмотрубки на комбинезоне.
  Через пару минут он был у самолета. Дежурная смена механиков поджидала рядом.
   - Все готово, товарищ полковник, - многозначительно улыбаясь, доложил старший смены.
   - Спасибо, Егорыч, - по-свойски кивнул Василий Тимофеев старому сослуживцу, аккуратно одел гермошлем и ловко забрался по лесенке в знакомую кабину, нагретую безжалостным казахстанским солнцем.
   Последний день августа 1978 года клонился к закату и солнечные лучи успели облизать жгучим теплом все закоулки тесной кабины.
  Несколько секунд полковник с закрытыми глазами блаженно вдыхал знакомые запахи грозной машины, мысленно прося ее 'не подведи, родная', и вспоминал давние юношеские поцелуи с Любой под майским дождем в Саратовском парке. Спиной он чувствовал уверенные объятия катапультирующего кресла, а ртом, словно наяву, ощущал влажные податливые губы девушки. Это был его своеобразный ритуал прощания с землей, молитва, которую он неизменно повторял с 1970 года, со времен отчаянных боев в небе Египта.
  Потом он закрыл кабину, закрепился в кресле. Пальцы привычными движениями пристегнули кислородную маску. Полковник попробовал как подается дыхательная смесь и связался с диспетчером. Ларингофон работал нормально, связь была устойчивой.
  Василий проверил показания приборов и запустил двигатели. Противошумные наушники исправно глушили громовой рев реактивных двигателей, но возрастающая мощь и без того ощущалась всем телом: от кончиков пальцев на штурвале до ягодиц в кресле. 'Вперед', дал в нужный момент сам себе команду Василий Тимофеев.
   Самолет сделал стремительный разгон и легко оторвался от земли.
  Василий быстро набирал высоту, тело вжималось в кресло, перегрузка нарастала. Эти ощущения полковнику были приятны. Он испытывал единение тренированного тела с послушной боевой машиной, и перегрузка осязаемо подтверждала их общую мощь. Василий сделал разворот и пролетел между знаменитой 'гагаринской' стартовой площадкой космодрома и городом Ленинск. На окраине города он разглядел здание института, в котором училась дочь Люба.
  Когда она родилась, в их только начавшейся семейной жизни был такой хлопотный и неустроенный период, что долго думать об имени новорожденной просто не хватало времени. Они решили назвать дочь также как и жену - Любой.
   В прошлом году дочь поступила в местный филиал авиационного института. Во время приемных экзаменов несколько девушек были таинственно задушены, и Василий, много раз рисковавший собственной жизнью, тогда впервые со щемящим чувством тревоги осознал, что в самый обычный мирный день можно потерять единственного ребенка.
   Эта тревога острой занозой крепко засела в нем. Поэтому, когда дочь через полгода стыдливо сообщила, что беременна, Василий даже обрадовался - теперь их маленькая семья увеличится. Да и как любимую дочь можно было укорять, если она почти полностью повторяла судьбу своей мамы?
  К счастью безотцовщина будущему ребенку не грозила. Счастливая Люба познакомила родителей с Анатолием Колесниковым. Парень учился на курс старше в том же институте. К предстоящей женитьбе Анатолий отнесся хоть и вяло, без энтузиазма, но с мужской хладнокровностью: 'раз надо, значит надо'.
  После свадьбы парень переселился из общежития к ним. Вместе с чемоданчиком одежды он перевез кучу дефицитных книг, которые очень трудно было купить в магазине. Среди груды томов было много абсолютно новых одинаковых книг. Анатолий увлеченно объяснял, что некоторые он купил на талоны за сданную макулатуру, а часть по знакомству. Книги он постоянно обменивал, продавал, покупал новые.
  Василий поражался, сколько времени и энергии уходит у зятя на никчемные занятия. Что это: безобидная увлеченность коллекционера или этот процесс называется страшным буржуазным словом 'фарцовка'?
  Тимофеев старался думать о зяте хорошо. Он видел, что парень не просто расставлял книги по полкам, но и постоянно читал их. Этого факта полковнику было достаточно для душевного спокойствия. Хотя, надо признать, и деньги у зятя водились, Явно не от стипендии. Но разве деньги помешают молодой семье?
  Летом Анатолий уехал на два месяца к своим родителям. Люба осталась дома. Все согласились, что нечего ей на сносях таскаться по поездам. Неделю назад зять вернулся, привезя с собой два объемных тюка с американскими джинсами.
  Это полковнику авиации мягко говоря не понравилось. Джинсы - такая вещь, которая продается только в валютных магазинах 'Березка'. После службы за границей Василий Тимофеев получил специальные чеки, на которые смог отовариться в Москве в закрытом для простых людей магазине. Откуда мог взять джинсы студент да еще в таком количестве? Но зять объяснил, что джинсы он получил на реализацию от хороших знакомых, которые работают за границей. В институте среди студентов он их быстро распродаст, вернет деньги, а на прибыль, которая должна быть большой, купит все необходимое для будущего малыша.
  Подобная меркантильность полковнику была не по душе. Для внука или внучки он и сам все купит, а студенты должны не шмотками торговать, а грызть гранит науки, чтобы стать классными специалистами. Но жена с дочкой неожиданно встали на сторону Анатолия. Дочка бесконечно перебирала импортные штаны, с тоской глядя на растущий живот. Ей так хотелось их померить. В итоге она отложила две пары и попросила Толика ни в коем случае не продавать их, а дождаться родов.
  Но все это сущая ерунда, думал Василий Тимофеев, закладывая очередной вираж над пустынной степью. Главное, что дочь родила здорового пацана и искренне любит мужа.
  Люба так сильно ждала Толика во время разлуки и с таким пылом бросилась ему на шею, что Тимофеев испытал отцовское чувство ревности. Что поделаешь, дочь выросла и любовь к родителям уступила место в ее сердце любви к чужому мужчине.
  Это естественно, в очередной раз успокаивал себя новоиспеченный дедушка. Да и Толик к ней явно неравнодушен. Хотя в его взгляде временами и мелькает что-то кобелиное, но парня понять можно - Любка долго вне игры была.
  Полковник развернул самолет прямо на заходящее солнце, опустил на лицо полусферу светофильтра и с мальчишеским задором понесся вдогонку за уходящим светилом. Он целил в багряный шарик как в круг мишени.
  Когда пять дней назад Люба благополучно родила внука, Василий отметил, как положено, это событие с женой и зятем, но эйфории, душевного подъема не испытывал. Дочь вместе с внуком была еще в родильном отделении, а они сидели втроем на кухне, пили вино и коньяк, как в обычный рядовой праздник, только темой для разговора было обсуждение имени внука.
  А вот сегодня, когда привезли, наконец, маленького человечка домой, и полковник осторожно подержал хрупкое тельце в негнущихся руках, да посмотрел на курносый носик и пухлые щечки, да заглянул во влажные круглые глазки маленького чуда, да вдохнул особенный давно позабытый запах младенца, что-то дрогнуло в нем. Неожиданные внутренние колебания сломали закостенелый панцирь души, освободили кипучее и ненасытное. Будто тектоническая плита сместилась под вулканом и дала возможность вырваться зажатой энергии на простор. Василию было приятно душевное извержение, и он не сдерживал его.
  Где-то в кино полковник видел, как герой в порыве восторга гнал что есть мочи спортивный автомобиль по пустой дороге, разбрызгивая мелкие лужи и клубя опавшие листья. Но что такое автомобиль, пусть даже и спортивный, по сравнению с самым скоростным в мире истребителем! Василий ощущал себя наконечником стрелы, которая стремглав рассекает пространство и подвластна его малейшей воле.
  Полковник взмыл вверх, завалился на крыло, перешел в штопор, потом вновь набрал высоту, играясь с послушной машиной.
  В день рождения внука он шутил: 'Теперь придется спать с бабушкой', а сейчас на очередном вираже молодцевато подумал: 'Да какие мы к черту бабка с дедкой! Вот покажем дочке класс, сбацаем еще ребятенка. Ведь жена еще в самом соку, и почему мы раньше об этом не подумали?' Полковник радостно представил двух ползающих малышей в своей квартире. Будет с кем играть маленькому Ваньке! Так мысленно окрестил внука Тимофеев, и, вроде бы, вся семья соглашалась с его мнением.
   Развернув самолет на восток, Василий Тимофеев гнал по-прямой и невольно задумался, успешно ли идет его жизнь? Он мог, как некоторые из коллег, попытаться стать покорителем космоса.
   Много лет назад была реальная возможность подать заявление в отряд космонавтов. Тогда он долго думал, но воздержался. Сейчас он видел, из чего состоит служба кандидатов в космонавты. Многолетняя кропотливая подготовка под постоянным пристальным контролем. А потом, если сильно повезет, полет в космос, быстрая слава и официальные почести. Затем вновь многолетнее ожидание и подготовка.
   А некоторые кандидаты не выдерживали постоянного стресса, срывались. Их отчисляли, и они уходили в никуда. Строгая медкомиссия могла найти микроскопические шероховатости в здоровье еще на стадии приема в отряд космонавтов, и тогда прости-прощай даже любимая авиация. Комиссовывали из армии сразу и подчистую.
   Нет, это не для его непоседливой натуры, в тысячный раз сделал Василий все тот же вывод, что и много лет назад. Уж лучше каждодневная практика боевого летчика, чем бесконечные теоретические занятия в ожидании благосклонности фортуны.
   Полковник не жалел ни о чем. К 36 годам он через многое прошел и многого добился. Конечно, некоторые из летчиков становились испытателями и за постоянный риск получали звезды Героев. Но таких людей единицы. Сейчас полным ходом идут испытания нового секретного истребителя МИГ-29. Говорят, что это легкая сверх маневренная машина с потрясающими возможностями. Ну что ж, рано или поздно она поступит в регулярные части, и полковник обязательно на ней полетает. А сейчас он сидит в кабине самого быстрого в мире самолета, который может подняться на такую высоту, с которой, как из космоса, видно, что Земля круглая.
   Василий Тимофеев стал резко и мощно поднимать исрибитель. Линия горизонта исчезла, перед глазами сияла лишь глубина неба. Высотометр показал 15000 метров, затем 20000, затем 25000, но полковник продолжал подъем. Он управлял самой скоростной модификацией 'двадцатьпятки' и знал ее возможности.
   Преодолев высоту 32000 метров, полковник на пару секунд выровнял машину и посмотрел вниз. Вот она наша планета, прикрытая тонким голубым слоем атмосферы. Никакой хваленый американский 'Фантом' и даже новейший МИГ-29 сюда не пробьется. А каких скоростей достигает его машина! Здесь на высоте скорость мало заметна, а вот если промчаться над самой землей!
  Полковник перевел машину на резкое снижение под предельным углом атаки. Это был его излюбленный способ пикирования, где, несмотря на кажущуюся безрассудность, он уверенно контролировал боевую машину. Он шел как метеорит, рассекая уплотняющуюся атмосферу. Нет, метеорит атмосфера тормозит, а самолет, благодаря работе двух мощных двигателей, уверенно набирал скорость.
  Тимофеев испытывал огромное ни с чем не сравнимое возбуждение, возрастающее вместе с увеличением показания скорости на приборах и приближением поверхности земли. Высотометр сбрасывал одну тысячу метров за другой, а скорость неуклонно росла.
  Полковник не заметил, как вошел в зону облачности. Земля, еще недавно хорошо различимая, вдруг скрылась в белой хмари. Он рассчитывал быстро проскочить невесть откуда появившееся облачко, но секунды летели, а белая мгла не рассеивалась.
  Полковник смотрел на приборы, мгновенья тянулись бесконечно долго, ему даже показалось, что таймер замер, но высотометр уверенно скидывал цифры. Земля приближалась. Пора было срочно выводить машину из пике, но полковник все ждал и ждал появления визуальной картинки за стеклами кабины.
  
  Глава 3
  Старое дело
  
   Начальник городского отделения милиции майор Петелин Виктор Петрович посмотрел в окно. Невдалеке с грохотом промчался истребитель.
   Разлетались вояки! Почти над городом. Так и стекла могут лопнуть, недовольно подумал он.
   Майор сидел в кабинете и нервно жевал спичку, гоняя ее из одного угла рта в другой. Американский тележурналист в 1975 году во время совместной космической программы 'Союз-Апполон' угостил Виктора Петровича жевательной резинкой. Иностранная пачка из пяти тонких пластиночек 'Ригли', каждая из которых была разорвана на три части и поделена между членами семьи, оставила у майора неистребимую привычку не спеша двигать нижней челюстью. Так как жевачка в советских магазинах не продавалась, майор милиции перешел на общедоступные спички. Груда изжеванных спичек вместе с окурками обычно до края заполняла пепельницу на рабочем столе.
   Сегодня в отделение спустили депешу, срочно подготовить информацию о всех нераскрытых преступлениях. Майор гадал, к чему бы это? Чтобы наказать? Так нераскрытых дел за ним не числится. А вдруг в звании решили повысить? Город растет, ответственность тоже, вот и собирают материалы к представлению.
   В кабинет вошел старший лейтенант Мартынов, которому Петелин поручил подготовить ответ.
   - Товарищ, майор. Есть одно дело двухлетней давности. О пропаже преподавателя института Бортко Семена Михайловича. - Мартынов показал тонкую папку.
   - Вспоминаю, - майор раздраженно выплюнул спичку. - Сгинул посреди степи на глазах у свидетелей. Бесследно. Но труп так и не нашли!
   - Живым гражданин Бортко тоже не объявился. Два года прошло.
   - Ну и что? Нет тела - нет дела! Во всесоюзный розыск мы его объявили?
   - Да. Через три дня после исчезновения.
   - Вот. Теперь это не наша забота. Мы все сделали, как положено. Включи информацию в общую сводку. Пусть видят, что нам скрывать нечего.
   Андрей Мартынов покинул начальника и еще раз перелистал дело пропавшего Бортко. Он помнил этот совершенно невероятный случай. Человек исчез в течение минуты на глазах у десятков студентов. Розыскные действия ни к чему не привели. Не помогла и специально обученная собака.
   Мартынов задумался.
   Преподаватель института. Самое громкое преступление в его небогатом опыте - прошлогодние убийства абитуриенток - тоже было связано с институтом.
   Исчезновение человека. И в том случае девушки сначала пропадали, а потом находили их тела. Кстати, первым у трупа оказывался студент со шрамом Тихон Заколов.
   Нет. Тогда он еще был абитуриентом, а шрам получил после. Любопытно, сохранилось ли у него чутье к раскрытию таинственных убийств?
   Хотя два года назад Заколова в городе вообще не было. Да и нет доказательств, что гражданин Бортко мертв.
   Милиционер нехотя захлопнул папку и вернул ее в несгораемый шкаф.
   Дело старое. Его место на полке.
  
  Глава 4
  Белогорбая верблюдица
  
  Рассекая матовый туман МИГ-25 неуклонно приближался к земле. Тимофеев напряженно следил за приборами.
  Не может это облачко быть большим, он же видел перед взлетом совершенно ясное небо!
  Когда высота стала критической, полковник резко перевел машину в горизонтальный полет. На мгновение из-за большой перегрузки в глазах потемнело, затем послышался тихий щелчок, будто включили неведомый тумблер соединенный с наушниками, и за стеклом кабины все сразу прояснилось.
  Самолет летел очень низко над пустынной степью. Слева ползла извилистая река, впереди за горизонт опускалось красное уставшее солнце. На земле был различим любой кустик вместе с длинными иголками, и полковнику показалось, что он летит очень медленно, словно едет на велосипеде.
  Но приборы показывали огромную скорость. Василий Тимофеев не знал чему верить, то ли приборам, то ли глазам.
  Неожиданно впереди показалось пыльное облако. Оно стелилось над землей как дым из огромной печки, сдуваемый сильным ветром. Полковник с удивлением обнаружил, что пыль поднимали несметные полчища людей, шедших вдоль реки. Самолет нагнал их сзади.
  Сначала показались пешие люди с высокими луками и колчанами стрел за спиной. Рядом с ними тащились большие груженые повозки. Потом шли воины на верблюдах с длинными пиками в островерхих блестящих головных уборах, отороченных мехом, а впереди на лошадях ехали всадники, вооруженные щитами и саблями. Все они представляли многотысячное древнее войско, выступившее в поход.
   Полковник сначала подумал, что снимается исторический фильм. Но как его создатели могли собрать такую огромную массовку, одетую в старинные костюмы? Десятки тысяч людей растянулись на километры. На них были яркие одежды и боевые доспехи.
  Самолет пролетел над полчищами воинов. Впереди опять простиралась привычная на первый взгляд пустынная степь.
  Полковник был глубоко озадачен. Все увиденное, выглядело абсолютно реально, но никак не вязалось с тем, что он должен был видеть на этом месте под крылом самолета. По всем показателям он летел на северо-запад вдоль Сырдарьи по направлению к аэродрому. Но рядом с рекой не было видно ни железной, ни автомобильной дороги. Куда все подевалось? Да и река выглядела как-то не так. Русло было шире, а изгибы плавнее.
  Не успев все как следует осмыслить, полковник вдруг увидел на земле прямо под собой двух мужчин, одетых на восточный манер в чалмы и длинные плотные халаты. Мужчины стояли около прямоугольной ямы с ровными краями. В яме находилось несколько небольших кувшинов и мешков. В кувшинах блестели золотом монеты и украшения. Один из мужчин указывал на них пальцем и что-то объяснял другому.
  Полковник так отчетливо разглядел эту картину, что не сразу обнаружил, что самолет неподвижно завис над землей. Не веря глазам, он посмотрел на приборы. Судя по их показаниям, боевая машина продолжала мчаться с большой скоростью над самой землей. Полковник ничего не понимал и вызвал диспетчера. Но эфир глухо молчал, будто полностью вышли из строя все средства связи. Вдобавок, полковник совершенно не слышал шума работающих двигателей. Неужели он оглох?
  Двое на земле тоже заметили самолет. Смуглые испуганные лица были обращены вверх. Один был явно старше. Его лицо опоясывала аккуратная борода с яркой сединой в середине, словно кто-то мазнул по черным волосам широкой кистью с белой краской прямо под нижней губой. Второй был молод и гладколиц. Они замерли, на застывших лицах легко читалось паническое ожидание.
  Рядом мирно стояли три верблюда. Двое тыкались мордами вниз, невозмутимо выискивая пропитание на бедной высохшей земле. Но третий, самый крупный двугорбый верблюд, задрав морду пристально смотрел на самолет. Обычно полуприкрытые глаза верблюда были широко распахнуты, но не выражали удивления или испуга. Полковнику показалось, что взгляд верблюда устремлен непосредственно в кабину самолета, более того - прямо в его глаза. От этого всепроникающего взгляда Василию Тимофееву стало не по себе. Даже собаки не могут смотреть так глубоко.
   Полковник разбирался в верблюдах еще с Египта и понял, что перед ним верблюдица, далеко перешагнувшая порог юности. Да и глаза ее говорили сами за себя. Такой проникновенный взгляд у всех животных, включая человека, присущ только мудрым самкам. Самцы могут смотреть презрительно, равнодушно, холодно, тупо, подобострастно, агрессивно, любяще, да почти как угодно, но так проникновенно как женская особь, мужская порода смотреть не может.
   И еще одна деталь поразила полковника - оба горба рыжей верблюдицы были ярко белыми, словно седыми! Они искрились как свежий снег морозным солнечным утром. Таких необычных верблюдов он никогда не видел.
   Летчик Василий Тимофеев заворожено глядел из кабины самолета на странную картину: двое людей в древних одеждах около ямы с драгоценностями и три верблюда рядом. Люди внизу испуганно пялились вверх, лишь ветерок шевелил полы халатов. В их глазах сквозил тупой испуг.
   А белогорбая верблюдица смотрела пристально и изучающе.
  Полковник пришел в себя и осознал, что самолет бесшумно завис над землей, хотя приборы показывали большую скорость. Истребитель таинственным образом застрял в нескольких десятках метров над поверхностью, и Василий Тимофеев ясно понял, что если машина повалится вниз, а она по всем законам физики должна свалится, он ничего не успеет предпринять. Даже катапульта здесь не поможет. Парашют не успеет раскрыться.
  Холодный пот прошиб полковника и расплылся неприятным липким пятном на груди под обтягивающим комбинезоном. Василий лихорадочно увеличил мощность двигателей, пытаясь поднять самолет вверх. 'Ну, давай же, давай, не подведи, родная', - умолял он грозную технику и вновь взглянул в распахнутые глаза белогорбой.
  Боевая машина плавно стронулась и, постепенно набирая скорость, устремилась ввысь. Самолет оказался в белом мареве облаков. По сгусткам то более густых, то светлых пятен, мелькающих вдоль стекол кабины, полковник с радостью узнавал, что скорость вновь вернулась к самолету.
  Вскоре машина вырвалась на ясный простор, и Василий увидел внизу привычную картину: река Сырдарья и тянущаяся вдоль нее железная дорога. Тут же прямо по курсу показались знакомые очертания города Ленинска.
  Полковник сделал небольшой круг. Ни людей, ни верблюдов сзади он не увидел.
  - Ноль первый, ноль первый, где вы? - услышал Тимофеев в наушниках тревожный голос диспетчера.
   - Подлетаю к аэродрому, слышу вас хорошо, прошу посадки, - ответил полковник.
   - Полоса свободна, товарищ полковник, - облегченно сообщил диспетчер. - Ваш борт отсутствовал на экране локатора пол минуты. Звуковой связи не было. С вами ничего не случилось?
   - Со мной... Проверь технику! - грубо ответил полковник и замолчал.
  Когда самолет благополучно приземлился, Василий Тимофеев быстро переоделся, и ни с кем не разговаривая, уехал домой. Улыбающийся Епифанов, натолкнувшийся на строгое лицо командира, вмиг посерьезнел и в разговоры вступать не стал.
  Как только УАЗик полковника покинул аэродром, Епифанов позвонил диспетчеру:
   - Командир вернулся какой-то хмурной. Как он летал?
   - Гонял свою пташку и в хвост и в гриву. У нас локатор за ним не поспевал, - засмеялся диспетчер.
  
  Глава 5
  Хасим
  
  Торговый человек Хасим совершил вечернюю молитву во славу всевышнего, усердно и дольше обычного поблагодарив всемогущего Аллаха за то, что удача вновь вернулась к нему. Здесь, в китайском городе Дуньхуане ему, наконец, повезло. Он нашел то, ради чего проделал столь долгий и опасный путь от поволжских степей из столицы Золотой Орды роскошного города Сарая до самого центра Китая. И цена на товар оказалась сходная. Теперь, если великий хан Тохтамыш сдержит слово, можно будет не только решить свою тяжкую проблему, но и изрядный барыш получить.
  Хасим был родом из славного богатого Ургенча и, кроме поставок в родную Среднюю Азию, долгие годы успешно торговал с могущественной Золотой Ордой. Он водил караваны из Дамаска и Китая, бывал в Индии, добирался и до Константинополя. Он хорошо знал все караванные пути в город дворцов Сарай и помимо шелка, бронзы, пряностей, духов и украшений часто выполнял специальные тайные заказы Золотоордынских ханов.
  Несмотря на то, что Волжский и Шелковый пути в Средней Азии контролировала Золотая Орда, лихих людей, подчинявшихся только своей корысти, на пустынных дорогах водилось предостаточно. Хасим, конечно, содержал охрану, но чаще его спасало личное знакомство с грозным повелителем Золотой Орды Мамаем. Защитная грамота Мамая служила пропуском через многие территории и нередко заставляла разудалых сорвиголов отменять грабительские планы.
  Но все течет, все меняется. Камни истираются в песок, а песок превращается в пыль и бесследно разносится ветром.
  Отменный полководец Мамай несколько лет назад был разбит русским князем Дмитрием где-то далеко в холодной России. Обесславленный Мамай тогда с позором бежал в Орду, но его доконал и изгнал в Крым безжалостный властолюбивый Тохтамыш, поддерживаемый всесильным Тимуром из Самарканда. Младшие командиры родовых отрядов не знали, кому теперь подчиняться.
  Всякая смута, как волна грязную пену, выбрасывает из недр множество злобных подлых людишек, норовящих урвать чужое. Дороги рядом с Сараем стали опасными и неспокойными. Бандиты могли днем взять дань за проезд, а ночью ограбить и убить купцов.
  В это время Хасима и его имущество не раз спасал старший караванной охраны отважный Шакен. Это был преданный и верный слуга, с годами превратившийся в друга и мудрого советника.
  Вдобавок ко всем трудностям, в эти годы в Бухарском ханстве к власти пришел жестокий хромой эмир Тимур, известный в других странах под именем Тамерлан. Он полностью разрушил родной город Хасима Ургенч, не желавший ему подчиняться. Простые люди были поголовно убиты, все местные торговцы полностью ограблены и разорены, а мастеровым и ремесленникам эмир приказал переселиться в Самарканд, который Тимур объявил своей столицей.
  Хасим тогда потерял почти все состояние, и если бы не тайный клад в степи, где он несколько лет назад, опасаясь обнаглевших бандитов, спрятал драгоценности и золотые дирхемы, вновь бы ему не подняться.
  Но все равно, не смотря на риск и постоянные караванные походы, достичь прежнего благосостояния трудолюбивому Хасиму не удавалось. Самые выгодные заказы теперь получали Самаркандские купцы. Их клан быстро набрал силу, а Хасиму с его товарами путь в новую среднеазиатскую столицу был заказан. Ему только и оставалось, что пытаться, как и прежде торговать с Золотой Ордой.
  Но Золотая Орда была уже не та, что при могущественном самозванце Мамае. Хан Тохтамыш, захвативший власть в Сарае, через два года после позорного поражения Мамая отомстил русским князьям, не желавшим платить ему мзду. Он огнем и мечом прошел через их земли и сжег главный русский город Москву. Это прибавило ему славы, но не добавило могущества.
  Даже Хасим чувствовал, что внутри ханства не все спокойно. Многие хотели занять место Тохтамыша и плели тайные интриги. Но наибольшую опасность для Тохтамыша представлял набравший огромную силу жестокий Тимур, захвативший в считанные годы всю Среднюю Азию и Индию.
  Победа над русскими вскружила Тохтамышу голову и он безрассудно посягнул на владения Тимура. Хромой эмир, в свое время поддержавший Тохтамыша в борьбе за Сарайский престол, не мог простить такого коварства, и теперь все ждали большой войны между великим ханом и могущественным эмиром. Многие купцы старались обходить Орду стороной, заранее предрекая ей поражение.
  Год назад Хасим взял с собой в караванный поход старшего сына Рустама. Ему уже исполнилось 17 лет, пора было посвящать молодого человека в серьезные торговые дела. В Сарае, куда они пришли с товарами из Дамаска, Хасима неожиданно вызвал к себе сам Тохтамыш.
  С новым ханом Хасим лично еще не был знаком, и что ожидать от встречи, не знал. В любые времена властный хан простого купца и вознести может, и уничтожить.
  - Хасим, - дождавшись глубокого поклона, обратился к торговцу Тохтамыш. - Я знаю, что ты хорошо поработал на моих славных предшественников. Ты много помогал Мамаю.
  Прежде всего, Хасим всегда работал на себя, и сейчас быстро гадал, что ожидать от столь лукавого вопроса. Всем известно, что Тохтамыш, захватывая власть, безжалостно разгромил ослабленного Мамая, и уничтожил самых преданных его соратников. Не намерен ли он посчитаться и с Хасимом? Хотя, новый хан мог сделать это и много раньше. Нет, тут видимо что-то другое, решил опытный купец и вместо ответа учтиво поклонился.
  - Мамай был моим врагом, - Тохтамыш задумался, рассматривая огромные перстни на грубых пальцах. - Но это все в прошлом. Он тоже заботился о благе Орды и внушал страх нашим вассалам.
  - Достославный хан, я всего лишь мелкий торговец. Если влиятельный господин заказывает товар, я стараюсь доставить его в срок, - уклончиво ответил Хасим.
  - Но товар товару рознь, Хасим. - Хан бросил острый взгляд на склоненное лицо торговца. - Не всякий купец отважится перевезти через опасные границы то, что может его погубить.
  - Для нас торговцев все измеряется деньгами, - Хасим осторожно приподнял глаза. - Риск - тоже.
  - Хороший ответ, - криво засмеялся, будто часто закашлял, Тохтамыш. - Ты возил нам стальные клинки, наконечники стрел и кольчуги из Дамаска. Мамай платил щедро за твой риск?
  Что ответить на такой вопрос, мысленно прикидывал Хасим. Хвалить Мамая нельзя, но и ругать опасно. В последнее время Тохтамыш все чаще называл его мудрым полководцем, сумевшим в период смуты сплотить разрозненную Орду. Ведя беседу с сильными мира сего, каждое слово надо взвешивать не на вес золота, а на вес собственной жизни.
  - Мамай был справедлив с купцами. Но слава о вашей мудрости и честности, достославный хан, известна на всем Востоке от Иерусалима до Китая, - ответил Хасим, демонстративно склонив голову в знак уважения.
  - В роду богоподобного Чингис-хана все мудры и отважны! - Громко изрек Тохтамыш, и обвел присутствующих грозным взглядом, словно кто-то смел усомниться в этой истине.
  Хан медленно поднялся с величественного трона, в раздумье прошаркал по каменному полу и доверительно взял Хасима под локоть:
  - У меня к тебе важное дело, Хасим... Когда мы брали Москву, русские со стен Кремля несколько раз стреляли живым огнем из железной трубы.
  Тохтамыш щелкнул пальцами, и двое слуг внесли в комнату нечто длинное завернутое в покрывало. Судя по согнутым фигурам, ноша была тяжелой. Слуги уложили сверток на ковер, развернули покрывало и удалились.
  Хасим увидел черную трубу, сделанную из толстого железа. Витиеватый литой узор украшал диковинку.
  По приглашению хана, Хасим подошел поближе. Труба была вылита единым куском из качественного железа искусным мастером, определил купец, не мало повидавший в дальних странах. На украшение она не походила, слишком уж тяжела и громоздка. Хасим заглянул внутрь. Гладкая труба имела отверстие только с одной стороны. Другой конец был отлит толще и наглухо закрыт. Лишь с самого края на его поверхности виднелось маленькая круглая дырка.
  - Русские называют это пушкой, а в Европе бомбардой, - объяснил Тохтамыш, когда озадаченный Хасим отошел в сторону. - Пушку им привезли голландцы или немцы. Она стреляет огнем, выталкивая из себя тяжелый камень или железное ядро. Ядро летит с такой силой, что может пробить толстую стену. По моим воинам они стреляли мелкими железными осколками. Такой осколок пробивал стальную защиту моих воинов как клинок тряпку.
  Тохтамыш замолчал, то ли вспоминая осаду Москвы и гибель воинов, то ли ожидая реакции Хасима. Глаза его помутнели.
  Купец еще не понял в чем суть дела и предпочел тоже хранить молчание. Лишь ладонь нервно поглаживала аккуратную черную бороду с яркой полоской седины на подбородке.
  - Мои люди выпытали у мерзких русских секрет летающего огня, - очнулся от раздумий Тохтамыш. - Чтобы пушка стреляла, нужен порох. Слышал о нем, Хасим?
  - Доводилось, - ответил купец, начиная догадываться, куда клонит хан. - Моряки в средиземноморских портах про всякое болтают.
  - Мне нужен порох! - твердо заявил Тохтамыш, посчитав, что время на пустую светскую беседу иссякло. - Ты поработал на Мамая, когда я с ним враждовал, теперь послужишь и мне! Привези мне порох, и ты оценишь мою щедрость и благодарность.
  - Я не знаю, великий хан, где взять порох. В наших краях его нет, и я не слышал, чтобы им торговали на базарах, - осторожно подбирая слова, вкрадчиво произнес Хасим. - Я думаю, что это очень сложное и опасное дело.
  - Хватит! - грубо прервал Тохтамыш, в сузившихся глазах хана мелькнула злость. - Ты умный купец, Хасим. Ты решишь эту проблему. Мне нужно много пороха, а еще лучше - рецепт его изготовления. И сделать это надо быстро, до наступления полной весны.
  Тохтамыш нахмурился и задумался вновь, словно забыв о собеседнике. В этот раз Хасим легко угадал его мысли. Хан размышлял о возросшей силе и неуемных амбициях Тимура. Войска Тамерлана уже вклинивались в улус Тохтамыша, грабили, убивали людей, забирали скот и беспрепятственно уходили обратно.
  Эти набеги походили на проверку боеспособности Тохтамыша. Было очевидно, что мелкими выпадами жестокий и алчный Тимур не ограничится, и вскоре направит войска на столицу Золотой орды. Со всеми прочими противниками на тысячу километров вокруг Самарканда хромоногий эмир уже справился. Возможно, Тохтамыш знал от тайных лазутчиков, что настал его очередь.
  Сейчас зима - не лучшее время для больших военных походов. Поэтому и срок хан назначает только до весны, когда в степи появится пропитание для многочисленного войска на конях и верблюдах. Раньше Тамерлан вряд ли двинет войско на Сарай.
  Видимо Тохтамыш надеялся, что новое оружие, еще невиданное в Азии, поможет ему в борьбе с Тимуром. Что же, не он первый, не он последний цепляется за подобную надежду, подумал Хасим.
  - Я постараюсь выполнить ваш заказ, великий хан, - как можно вежливее ответил Хасим.
  Он знал, что никогда нельзя прямо отказывать ханам. Сейчас Хасим желал только одного, выйти живым из ханского дворца и побыстрее покинуть неспокойный Сарай. Обещание - это не клятва, думал мудрый торговец. Выполнит он его или нет - на все воля Аллаха.
  Видно настало время бросить это опасное ремесло: водить караваны по землям, где все время воюют. Угодишь одному повелителю - сделаешься врагом другого. Надо купить лавочку на окраине Самарканда или Бухары, и тихо доживать остаток лет, спокойно торгуя тканями, бронзой или коврами.
   Но у расчетливого Тохтамыша были совсем другие планы.
  - Ты постарайся как следует, - жестко произнес хан, отрываясь от досадных раздумий. Затем растянул губы в многозначительную улыбку и ласково, наклонившись к купцу, спросил: - Я слышал, ты приехал к нам с сыном? Скажи мне его имя?
  - Рустам.
  - Хорошее имя. - Тохтамыш сделал несколько шагов и резко повернулся на каблуках: - Вот мое решение. До твоего возвращения с товаром, Рустам останется у меня гостем. - Хан вновь улыбнулся и сменил тон: - Это твой единственный сын, Хасим? Больше надо иметь жен, и чаще проводить с ними ночи!
  Тохтамыш загоготал, издавая неприятные кашляющие звуки. Сарайские вельможи тут же подхватили смех повелителя.
  
  Глава 6
  Схема местности
  
  Вернувшись домой, полковник Тимофеев уединился. Недоумение не покидало его. Неужели он заглянул в прошлое? Бред!
  Хотя с другой стороны, читал же он про случай, когда с экранов локаторов пропала целиком американская эскадрилья. Вернувшиеся на базу летчики обнаружили, что у всех часы отстают на тридцать минут - ровно столько времени не было с ними связи. Пилоты тогда ничего не почувствовали и не заметили. Но они летели над океаном, а волны во все времена одинаковые.
  Один европейский пилот заявлял, что своими глазами видел битву при Ватерлоо. А сколько самолетов и кораблей пропадали бесследно? Один Бермудский треугольник чего стоит. Может они тоже попадали в прошлое и не смогли оттуда выбраться?
   По инструкции в случае обнаружения во время полета чего-то непонятного или подозрительного, полковник должен был немедленно составить рапорт. Но несколько лет назад молодой летчик из их части заявил о чем-то подобном. Те, кто общался с ним сразу после приземления, рассказывали, что вид у него был совершенно очумевший. Летчика долго расспрашивало руководство из разных ведомств. Потом вызвали в Москву, откуда он уже не вернулся. Поговаривали, что его комиссовали и положили в психушку.
  Василий Тимофеев помнил эту историю, поэтому сдержался и на аэродроме никому ничего не сказал. Сейчас, когда столкновение с неизвестностью было позади, его распирало возбужденное любопытство. Приехав домой, он подробно нарисовал схему местности, где видел, как двое древних странников что-то закапывают.
  Вот река с ее изгибами, а вот здесь эта точка.
  Полковник достал подробную летную карту с грифом 'Для служебного пользования'. На ней, в отличие от обычных географических карт, все изображалось правдиво и без искажений. Судя по скоротечному времени полета обратно на аэродром, нужный участок реки должен быть километрах в тридцати-сорока от города вверх по течению.
  Он сопоставлял нарисованную схему и карту - полного совпадения рисунка с каким-либо участком не получалось. Василий закрыл глаза и еще раз припомнил все увиденное. Нет, он не ошибается. Нарисовал точно, их этому еще в летном училище обучали.
  Но если на карте не находится похожего места, где же он был?
  В соседней комнате раздался настойчивый детский писк. 'Ванька проснулся, грудь просит', - умиленно подумал Василий Тимофеев, вспомнив свое новое звание дедушки. За дверью послышались голоса дочери и жены. Женщины захлопотали над маленьким требовательным человечком.
  В комнату к полковнику зашел зять Анатолий.
  - Не хочу им случайно помешать. Наши дамы такие нервные стали. Если я даже к потолку прилипну, все равно будут говорить, что путаюсь под ногами, - улыбнулся Анатолий, остановившись рядом с тестем. - О, да вы неплохо рисуете, - удивился он, взглянув на листочек, где полковник рядом со схемой в меланхоличном раздумье изобразил сундук с деньгами, двух человек с лопатами и верблюда.
  - Это не картинка, Толик. Это можно считать фотографическим снимком, - постукивая тупым концом карандаша по бумаге, произнес Василий. - У меня глаз, как фотоаппарат.
  - Где же вы видели такую картину?
  Полковник авиации задумался. Рассказать или нет? Но размышления были недолгими. В итоге в нем взыграл мальчишеский задор, и он увлеченно поведал зятю о том, что приключилось с ним сегодня во время полета.
  - Так это что, клад? - выслушав тестя, удивленно спросил Анатолий. Палец показывал на сундук, изображенный на рисунке.
  - Может быть, - подтвердил полковник. - Там я видел кувшины с монетами и мешки.
  Анатолий задумался. В детстве, прочитав много приключенческих книжек, он страшно хотел найти настоящий клад. Он, как и любимый герой детства Том Сойер, верил, что где-то рядом существуют зарытые сокровища и припрятанные драгоценности. Толик рылся в заброшенных подвалах, простукивал стенки и выкапывал лопатой большие ямы в лесу. Он придумывал невероятные истории, убеждая себя, почему клад должен оказаться именно в том месте, где он в очередной раз затевал поиски. Он даже не принимал в расчет, что город, в котором он тогда жил, начал строиться не более тридцати лет назад. Он верил, что если не здесь, то вот там, совсем рядом, удача ждет его, и он натолкнется на золото, припрятанное древними разбойниками. Ему всегда хотелось иметь много денег, но в результате длительных поисков Анатолий находил лишь ржавые замки, почерневшие доски и несколько обычных советских монет.
  Сейчас в нем вновь проснулся детский азарт следопыта. А желание быстро обогатиться у него не иссякало никогда. Именно поэтому он покупал и перепродавал книги, грампластинки, а этим летом занялся и джинсами. В рассказе тестя он равнодушно пропустил подробные сведения о скорости, перегрузках, показаниях приборов и очень оживился при упоминании увиденных драгоценностей.
  - Так надо съездить, проверить местечко! Покопаться, - возбужденно предложил Анатолий.
  - Куда? Нет здесь такого места, - Василий похлопал ладонью по карте. Полковника больше тревожил не увиденный клад, а то, где же все-таки был его самолет, и почему он там оказался?
  Анатолия, напротив, взволновала практическая часть истории. Не смотря на кажущуюся для посторонних легкость, каждый рубль, заработанный на перепродаже книг и дисков, доставался ему с большим трудом. Во-первых, надо уметь заводить нужные знакомства и тратиться на подарки, чтобы доставать дефицит, во-вторых, уметь его сбывать, для чего надо поддерживать широкий круг общения с самыми разными людьми, и в-третьих, не обращать внимания на обидные реплики со стороны. Вот, быть учителями, врачами, летчиками и инженерами почетно. А таких трудяг как он, люди награждают оскорбительными словами: спекулянт или фарцовщик.
  Анатолий еще очень живо помнил, какое напряжение и настоящий страх он испытал совсем недавно, когда удалось обмануть московских дельцов с партией джинсов. Он заплатил им только половину, а остальное обещал отдать в Куйбышеве, где жили его родители после демобилизации отца из армии.
  Он подпоил толстого парня Славу, сопровождавшего его из Москвы, а сам сошел с товаром ночью на небольшой станции. Дальше он добирался на автобусе, опасаясь, что на железнодорожном вокзале его будут искать. Хотя его адреса в Куйбышеве московские продавцы не знали, но все равно те две недели, что Анатолий пробыл у родителей, он провел в постоянном напряжении и ожидании неприятной встречи. В каждой толстой фигуре он видел тупого озлобленного Славу.
  Сбывать джинсы в Куйбышеве Анатолий не решился, боясь, что его могут вычислить. И только оказавшись в закрытом городе Ленинске, он расслабился и успокоился. Здесь его точно не достанут!
  И что в результате он заработает на столь опасной махинации? Несколько тысяч рублей. На них даже автомобиль сейчас не купишь. А там, где зарыт этот клад, возможно золота и драгоценностей на сто тысяч рублей!
  Эх, если бы у него были такие деньги, как бы он зажил!
  - Я возьму схему? - невзначай попросил Анатолий.
  - Только никому не рассказывай, - предупредил тесть.
  - Угу, - кивнул Анатолий, но упускать шанс получить деньги не собирался.
  Толя Колесников перебрал в памяти всех знакомых и остановился на единственном человеке, способном по его мнению разобраться в странном случае.
  Он думал о Тихоне Заколове.
  
  Глава 7
  Сбор у института
  
  Первого сентября около института был общий сбор студентов. Тихон Заколов и Александр Евтушенко пришли вместе с разношерстной толпой ребят из общаги. Они только вчера вернулись в город и, как все студенты, оживленно перешептывались с однокурсниками, делясь впечатлениями о прошедших каникулах.
  Проректор института поздравил первокурсников с поступлением и дальше уделил внимание значению космических полетов для общего прогресса человечества. Он говорил запальчиво и быстро:
  - Темпы ускорения скорости развития космических полетов достигли небывалых масштабов. Мы сейчас стоим здесь, - ткнул он пальцем в землю, - а над нами летает большая космическая станция, состоящая из трех независимых модулей с четырьмя космонавтами на борту!
  Палец оратора теперь указывал вверх, и многие задрали головы в чистое небо, ожидая воочию лицезреть подтверждение слов проректора.
  - Во, старикан, дает! Четвертую производную в речь ввернул, - прокомментировал слова проректора Тихон Заколов, потирая маленький шрам над губой.
  - Что? - не понял Борис Махоров, прилетевший вчера из Москвы. С ним Тихон и Александр вновь поселились в одной комнате.
  - Скорость - производная первого порядка, ускорение - второго, темп - по сути та же скорость. Получается, что 'темпы ускорения скорости' - это производная четвертого порядка, - пояснил слова друга Саша Евтушенко.
  - Вы, мужики, опять в своем репертуаре! - искренне подивился такой логике Борис. - Может вы в его словах еще и интеграл найдете?
  - Это логично, - невозмутимо согласился Тихон. - Его он употребил в самом начале Помнишь: 'ваша молодость открывает перед вами сотни путей'. Это типичный неопределенный интеграл по времени, где в качестве функции используется человек. Если раскрыть такой интеграл и подставить конкретные параметры, то получим судьбу человека.
  - Слишком много индивидуальных коэффициентов у такой функции, - подхватил тему Сашка. - Да и интеграл как минимум должен быть двойным - по времени и по месту. Место я понимаю, как комплексную функцию среды и эпохи. Хотя, не совсем так, дай подумать...
  Заколов и Евтушенко увлеклись развитием теории математического описания судьбы человека. Махоров, уже привыкший к их страсти все формулировать языком точных наук, лишь покачал головой и придвинулся поближе к Боне. С ним можно было обсудить более интересную тему: как изменились девчонки за лето?
  Проректор, заканчивая эмоциональную речь, объявил то, о чем и так все догадывались. Первый и старшие курсы начинают учебу с сегодняшнего дня, второй курс - как обычно, едет в колхоз оказывать шефскую помощь, а третий - участвует в отделочных работах в институтском спортзале, который, наконец, возвели под крышу. Колхозы в области были рисоводческие, поэтому студенты второго курса, как принято было говорить, - ехали 'на риса'.
  Ребята, многие из которых не виделись два летних месяца, дружески похлопывали друг друга по плечу, толкались и шутили.
  - Будущие инженеры и ученые должны уметь три главные вещи, - бодро декларировал Боня, - работать в колхозе, на стройке и на овощной базе. Без этого опыта советский инженер получается неполноценным и не может считаться настоящим строителем коммунизма.
  - Как нас учили, - язвил Борис, - интеллигенция - это прослойка между рабочими и колхозниками. В любой момент по приказу партии мы должны уметь отслоиться в ту или другую сторону и прилипнуть к настоящим трудягам.
  Тихон Заколов и Александр Евтушенко слушали с одобрительной, хотя и грустной улыбкой. Им больше всего хотелось после длительного отдыха вернуться в аудитории, услышать лекции преподавателей, читать учебники, постигая новые вершины достижений человеческого разума. Если бы они сказали об этом вслух, их бы засмеяли. Большинство студентов давно настроились на поездку в колхоз, рассчитывая весело провести время, покуролесить и закадрить девчонок вдали от родительского пригляда.
  Саша и Тихон до последнего момента надеялись, что в этом году их курса каким-то чудом не коснется всесоюзная традиция поездок 'на картошку', 'на риса', 'на хлопок'. Но жизнь оказалась обыденной, нерадостной и предсказуемой. На ближайший месяц в их функции жизни основные параметры уже подставили.
  Тут же выяснилось, что общий отъезд предстоит завтра, но уже сегодня надо послать в колхоз троих квартирьеров. Они подготовят место для приезда остальных студентов. Командиром отряда назначили Влада Перегудова. Он вместе с братом близнецом Стасом тоже жил в общежитии. Оба уже отслужили в армии и в институт поступили после подготовительного отделения.
  Влад серьезно отнесся к новой должности и заявил, что сам вместе с братом выезжает на объект. Тихон представил, что вечером в общежитии по случаю окончания каникул будет очередная бестолковая пьянка, и тоже вызвался в квартирьеры. Сашка, словно оправдываясь, сказал, что ему надо обязательно посетить библиотеку и посмотреть книги по теории графов. В последнее время им овладел нестерпимый зуд - доказать неприступную гипотезу о четырех красках.
  Когда Заколов и Евтушенко отделились от галдящей толпы к ним подошел, терпеливо поджидавший этого момента, Анатолий Колесников.
  Перед свадьбой Анатолий несколько месяцев жил в общежитии вместе с ребятами в одной комнате. Бориса в тот период за некорректное поведение с девушкой выселили из общаги. После сильного подпития он очень нагло приставал к миловидной студентке. Дошло до криков, порванной одежды, и девушка пожаловалась коменданту общежития.
  Борис тогда перебрался к знакомому из Москвы Игорю Лисицину, который учился на курс старше. Игорь жил в соседнем здании, в офицерском общежитии в отдельной комнате. Его отец служил в этом городе, но год назад перевелся в Москву. Перед отъездом он временно пристроил сына в офицерское общежитие. Игорь там прижился и даже, когда появились места в студенческом общежитии, не захотел переезжать.
  Дело в том, что он пристрастился играть в преферанс, изучил все тонкости игры и стал признанным мастером. Игра всегда шла на деньги, и среди офицеров с их неплохими зарплатами Игорь Лисицин всегда находил много денежных партнеров. Хотя игра чаще шла по копеечке, Игорь за месяц выигрывал, как правило, неплохую сумму, в несколько раз большую стипендии. Он приплачивал комендантше офицерского общежития за право и дальше жить в относительном порядке и благополучии. В студенческом общежитии комнаты были переполнены, да и неугомонный стиль жизни слишком шебутных студентов расчетливого Игоря не устраивал.
  
  Тихон Заколов приобрел авторитет в глазах Анатолия Колесникова не благодаря уникальной способности к быстрому счету - абстрактные числа Анатолия не интересовали - а после сугубо прикладного случая.
  Колесников торговал в общежитии дефицитными болгарскими сигаретами. Он получал от знакомого метрдотеля центрального ресторана по три блока сигарет БТ и Опал. Чтобы не возиться с мелочью, Анатолий продавал БТ за 1 рубль 2 пачки, а Опал за 1 рубль 3 пачки. Торговля шла хорошо. За 30 пачек БТ он получал 15 рублей, а за 30 пачек Опала 10 рублей. В итоге выручка составляла 25 рублей.
  Однажды Толик решил оптимизировать торговлю. Он рассудил: если 30 пачек я продаю по 1 рублю за 2 штуки и 30 пачек по 1 рублю за 3 штуки, не лучше ли продавать сразу за 2 рубля 5 пачек?
  Сказано - сделано. Распродав товар по новой схеме, Толик пересчитал выручку и обнаружил вместо 25 рублей, всего 24!
  Украли - было первой мыслью. Толик подозрительно посмотрел на Заколова и Евтушенко. Полчаса он дулся, а потом напрямик высказал свое недовольство.
  Заколов рассмеялся:
  - Толик, раздели 60 пачек на 5 и умножь на 2 рубля. Сколько получается?
  - 24.
  - Так что же ты хочешь?
  - А куда же делся рубль? - недоумевал Колесников.
  Некурящий Заколов рассмеялся еще больше и посоветовал:
  - Следующий раз возьми 30 пачек БТ и 60 пачек Опала. И рубль к тебе вернется!
  - Как это?
  - При обычной схеме продажи за 30 пачек БТ ты получишь 15 рублей, а за 60 пачек Опала 20 рублей. Итого: 35 рублей. А ты попробуй продать всю партию по 2 рубля за 5 пачек.
  Анатолий попробовал. И вместо 35 рублей получил 36!
  - В чем же дело? - пристал он к Заколову.
  - Толик, а почему бы тебе не вспомнить алгебру? Так как ты усредняешь, делать нельзя. Вот, смотри, - Тихон быстро изложил на бумаге его ошибку. - Если уж хочешь торговать по-новому, то бери 30 пачек БТ и 45 пачек Опала. При обоих способах продажи получишь 30 рублей.
  Колесников убедился, что математика в коммерции отнюдь не лишняя штука, и с тех пор думал о Заколове с уважением.
  
  Хотя полковник Тимофеев просил никому не рассказывать о загадочном происшествии, Толик не вытерпел и коротко, не упоминая имени и увиденного клада, поведал Тихону о том, что приключилось с одним из летчиков. Он надеялся, что толковый нестандартно мыслящий парень поможет извлечь пользу из данной информации.
  - Это логично! Я так и думал! - воскликнул Тихон, едва выслушав Анатолия.
  
  Глава 8
  Хасим. Маленький 'дракончик'
  
   В тяжких раздумьях покидал улус могущественного Тохтамыша купец Хасим. Из Сарая он направил караван на юг, но, выйдя на главный караванный путь, который многие называли шелковым, не стал сворачивать на запад в сторону Европы. Он знал, что в арабских и турецких портах дьявольский огненный порошок, который заказал ему хан, не достать, а плыть через море в неведомую Европу он никогда бы не решился.
   Море и корабли - это не для Хасима. Степной человек Хасим привык доверять твердой почве под ногами и выносливым верблюдам.
   Оглянувшись в последний раз на север, где в городе Сарае остался томиться 'в гостях' юный сын, Хасим повернул караван на восток. Он решил держать путь в далекий Китай. Там ему доводилось видеть диковинные огненные фейерверки. Для их производства китайцы использовали горючий порошок. По своим свойствам он очень походил на тот самый порох, который приказал достать Тохтамыш.
   Путь через неспокойные земли был долог. Поднебесной империи Хасим достиг сразу после китайского Нового года. В каждом городе, он спрашивал торговцев о порохе. Но этого товара никто из серьезных купцов не держал.
   Порох производили мелкие лавчонки в предгорьях для шутих и фейерверков к Новому году. Когда праздник заканчивался, никому странный порошок был не нужен, и ремесленники возвращались к производству добротных повседневных вещей.
   В поисках пороха Хасим прошел с караваном по китайским землям не одну сотню километров пока достиг большого оживленного города Дуньхуана. И здесь ему, наконец, повезло. Потому и молился в тот вечер Хасим неистово и радостно, восхваляя Аллаха и вспоминая плененного сына Рустама.
   В Дуньхуане ему вызвался помочь старый опытный торговец Джун. Китайский купец сам никогда не ходил в дальние страны. Занимаясь торговлей, он всю жизнь прожил в родном городе, но прекрасно знал где, что и почем можно купить на десятки километров в округе. Джун продавал местный товар караванщикам, а взамен брал чужеземные товары.
   Когда Хасим назвал объем столь странного заказа: двадцать мешков, - хитрый Джун вместо того, чтобы скинуть цену за оптовую покупку сказал, что это невозможно, такой заказ нельзя выполнить даже за месяц, и поэтому цена за мешок поднимается. Хасим с улыбкой и шутками, как было заведено, попытался торговаться, но Джун вежливым жестом остановил его:
   - Хасим, я же не спрашиваю тебя, зачем тебе нужно столько пороха? Поверь мне, есть много людей и в нашей стране, и в твоих краях, которым очень захотелось бы узнать ответ на этот вопрос. Как говорили наши предки: слово - серебро, а молчание - золото. - Старый Джун прикрыл глаза и сложил ладони на животе, словно устал от долгого спора.
   - Я приехал за чаем, - подумав, сказал Хасим. - За лучшим китайским чаем.
   - Я так и буду всем говорить, - кивнул Джун.
   В конце концов, они сошлись на десяти мешках, которые будут готовы через две недели. Напоследок Хасим поинтересовался, нельзя ли приобрести рецепт изготовления пороха?
   - Я готов за него заплатить еще столько же, - назвал он цену.
   Джун внимательно посмотрел на Хасима и покачал головой:
   - Китайские мастера передают секреты только своим детям. Если у мастера нет сына, он уносит секрет в могилу. К счастью, китайские женщины рожают много.
   Хасим не стал возражать, но его богатый опыт подсказывал: если что-то не продают, значит, ты предлагаешь не ту цену, или обращаешься не к тому человеку.
   Расставшись со старым хитрым китайцем, Хасим велел самому шустрому работнику последить за ним. План оправдался.
   На следующий день Хасим знал, что в часе езды от города в предместьях гор находится деревушка, где китайцы добывают уголь. Один из домов, стоящий на краю карьера и посетил после встречи с Хасимом Джун. Оттуда он сразу вернулся в город.
   Скупая для видимости в окрестностях Дуньхуана чай, через три дня Хасим заехал в эту деревеньку. Владельцем нужного домика оказался маленький круглолицый Шао. Хитрые глазки под широкой конусной шляпой убедили купца, что с этим малым можно договориться. Длинный неспешный разговор с китайцем принес плоды. Шао затряс засаленной косичкой, улыбка отодвинула щеки к ушам, две маленькие ладошки благодарно сжали руку Хасима.
   Хотя китаец и не согласился продать рецепт чудесного порошка, но пообещал в течение дополнительной недели изготовить еще десять мешков пороха за пол цены от той, что просил Джун. Несомненно, это тоже был славный коммерческий успех. После сделки можно быстро возвращаться в Сарай и вызволять сына. Великий хан Тохтамыш будет доволен таким объемом секретного товара.
   Через оговоренный срок в синих вечерних сумерках в пустынном месте за городом китаец Джун передал Хасиму обещанный товар.
   - А теперь поспеши домой, - получив деньги, посоветовал Джун. - Я всегда держу слово, но в Китае слишком много ушей и глаз. Времена сейчас неспокойные, твоя необычная покупка может кого-нибудь заинтересовать. Мы только избавились от монголов, и иноземцам с Востока у нас не доверяют.
   - Куплю еще немного славного китайского шелка, чтобы не гнать пустых верблюдов и уйду, - пообещал Хасим.
  Прождав за городом еще одну неделю, Хасим, как было условлено, приехал к Шао.
   - Товар готов, - обрадовал Хасима шустрый мастеровой китаец.
  После того как мешки были погружены на верблюдов и расчет произведен, Шао отвел Хасима в сторону и зашептал:
  - Не моего ума дела, зачем вам столько пороха, господин, но у меня к вам есть одно интересное предложение. Вы слышали, что на севере наш народ делает больших 'огненных драконов'? Так называют большой железный шар, наполненный этим чудесным порошком, и снабженный небольшим фитильком. Фитиль поджигают, а шар катапультой запускают в неприятеля. Я, господин, научился делать 'маленького дракончика', для которого не нужна катапульта.
  Китаец достал из кармана черный железный шар величиной с кулак, из которого торчала промасленная веревка.
  - Этот 'дракончик' хорош тем, что его можно бросать одной рукой. Перед этим всего лишь надо поджечь эту веревочку. Не желаете попробовать?
  Китаец протянул кругляш Хасиму. Шар оказался холодным и тяжелым. Хасим покачал увесистый предмет в руке, словно взвешивая. Китаец проворно поджег торчащую веревку и, радостно улыбаясь, крикнул:
  - А теперь, господин, бросайте!
  Хасим с интересом наблюдал, как дымится фитиль, и мало заметный огонек, шипя, ползет к железному шару.
  - Бросайте подальше! - крикнул Шао. Радостная улыбка сползла с широкого плоского лица.
  Купец смотрел на диковинную игрушку в руке и не понимал, зачем ее бросать, а вдруг разобьется? Когда огонек подобрался к поверхности шара, Шао отчаянно толкнул руку Хасима и повалил купца на землю. Шар выпал и покатился к стоящим неподалеку верблюдам.
  Маленькая точка огня на фитиле проворно юркнула под черную оболочку шара, словно мышка в норку. Через мгновение раздался громкий взрыв и все вокруг заволокло желтым дымом.
  
  Глава 9
  Инопланетян нет!
  
  - Что ты думал? - удивился Анатолий бурной реакции Заколова.
  - Я так и думал, - повторил Тихон. По всему было видно, что он возбужденно размышляет. - Никаких инопланетян нет! - воскликнул он, резко рубанув ладонью воздух.
  Анатолий тупо смотрел на него.
  - Хорош руками махать, ты объясни, при чем тут инопланетяне? - нетерпеливо спросил он.
  - Инопланетян на Земле нет. Если бы они регулярно прилетали, то современная техника зафиксировала бы их еще на подлете к Земле.
  - Я тебе ничего не говорил про инопланетян, - недоумевал Толик.
  - Да, все верно. Это мы сами - люди, человечество - проникаем в прошлое.
  - Что? Поподробней ты не можешь? - начинал раздражаться Анатолий.
  - Всякого рода летающие тарелки, которые видят то там, то здесь - это не инопланетяне, а обыкновенные земные летательные аппараты из будущего, которые каким-то образом проникают к нам в прошлое. То же самое и произошло с летчиком. Он на современном истребителе пронзил время и оказался на несколько столетий назад. Представь себе книжку, где каждая страница - это наш мир год за годом. И вот самолет, сделав какой-то необычный вираж, как шило проткнул толщу листков и оказался в том же месте, но много лет назад.
  - Разве это возможно?
  - Это логично! Понимаешь, мы живем не в трехмерном мире, а в четырехмерном. Четвертое измерение - это время. Если по обычным пространственным координатам мы можем перемещаться и вперед и назад, то почему по оси времени мы движемся только вперед? Очевидно, существуют условия, когда движение по шкале времени возможно и вспять. Причем, происходит это мгновенно!
  - Ерунда! - возразил Сашка Евтушенко, до этого момента скромно молчавший, но внимательно слушавший друга.
  - Почему? - не унимался Тихон. - Ты заметь, любые выдумки фантастов и народные сказки, которые на первый взгляд кажутся невероятными, рано или поздно реализуются в действительности. Так было и с самолетом, и с подводной лодкой, и с телевизором, и с телефоном. Возможно, и машина времени когда-нибудь станет реальностью. Ведь Эйнштейн доказал, что время не абсолютно. Оно меняет свои свойства в зависимости от скорости.
  - Почему же летающие тарелки из будущего не приземляются и не вступают с нами в контакт? - скептически поинтересовался Сашка.
  - Этого я не знаю. Они, наверное, тоже проникают к нам случайно и не умеют управлять этим процессом. Просто скорости их летательных аппаратов стали больше, и с ними происходит это чаще. - Тихон задумался. - А может в природе существует какой-то неизвестный объективный закон, который не позволяет вступить в материальный контакт предметам из разных столетий. Ведь один материал может быть произведен из другого, и им нельзя встречаться. Это нарушило бы последовательность событий! Может, тело из будущего, проникая сюда, приобретает свойства антиматерии. В лучшем случае оно отталкивается и возвращается назад. А в худшем, при контакте происходит взрыв, и антиматерия разрушается вплоть до атомов. Поэтому необъяснимые вспышки и взрывы время от времени случаются. Например, Тунгусский метеорит и тому подобное. А следов от Тунгусского метеорита, между прочим, найти до сих пор не могут.
  - Ерунда все это! - категорично возразил Сашка. - Ненормальных людей полно, вот им и мерещится. Раньше во времена господства церкви люди видели чертей и ангелов, а сейчас в век технического прогресса они видят летающие тарелки и ракеты. Это же элементарно. В католических странах, где много верующих, до сих пор дева Мария то одному, то другому является. Это все плоды больного воображения людей! Тут к психиатру обращаться надо.
  - Мой тесть не больной, - возразил Анатолий. Ему стало обидно за нормального крепкого мужика. - Он военный летчик. У них знаешь как здоровье проверяют? Если бы кто другой сказал, я бы не поверил. Но он врать не будет.
  - Так это с твоим тестем случилось? - удивился Тихон. - Он же командир эскадрильи.
  - Ну, да! Мужик, что надо. Такой врать не будет, ему не померещится.
  - От больших перегрузок у кого хочешь в глазах помутнеет,- возразил Сашка. - А на высокой скорости разве что разглядишь? Ну, видел он там каких-то путников и верблюдов. Да их и сейчас в Казахстане хватает. На верблюдах тут до сих пор ездят, а одеты местные аксакалы черти во что.
  - Нет, он видел огромную армию с древним оружием, - объяснил Анатолий. - Десятки тысяч людей. Такого сейчас нет.
  - Я ему тоже верю, - произнес Заколов. - Это подтверждает мою гипотезу.
  Евтушенко решил больше не спорить, но остался при своем мнении.
  - Интересно, а можно сейчас найти то место, где он видел древних воинов? - осторожно задал свой главный вопрос Анатолий. - Вот смотрите. Это местность, которую по памяти зарисовал тесть. А вот копия подробной современной карты.
  Анатолий вынул бумагу, на которой была изображена река и верблюд. Этот рисунок он сделал со схемы тестя, но вместо сундука поставил простой крестик, а рядом поместил верблюда. Потом он достал кальку, на которую подробно перерисовал современную карту.
  Тихон взял бумаги из рук Толика и наложил кальку на рисунок:
  - Масштаб разный, поэтому ничего не совпадает. Но если мысленно уменьшить рисунок. Может здесь? - Указал он на карту, но сразу же закачал головой. - Нет, изгибы рек совсем другие.
  - Я и так и этак прикидывал, - увлеченно подхватил рассуждения Толик. - Прямого совпадения нет. Но тесть уверен, что пролетал именно в этом квадрате и изобразил все точно.
  - Джусалы, - Сашка прочел на карте название населенного пункта. - В тот район мы едем на риса.
  - Да? - задумчиво произнес Толик. - Я пожалуй тоже с вами поеду. Меня с третьим курсом на стройке оставили. Но я попрошусь в поля с вашим курсом. Должны отпустить. С кем-нибудь поменяюсь. Многие, я знаю, в городе хотят остаться. А мне, честно говоря, пеленки и бессонные ночи с маленьким ребенком - во где сидят! Пусть пока без меня подрастет. Я с вами поеду. Сейчас в институт сбегаю, запишусь в колхоз.
  Тихон пристально рассматривал рисунок и карту.
  - Верблюда хорошо нарисовал, а где же у тебя древние воины? - пошутил он.
  - Я совсем забыл сказать! Верблюд-то не обычный, а белогорбый. Тесть четко разглядел. Он сказал, таких теперь нет. Может в древности водились? - Анатолий опять оживился. - Я почему хочу найти это место, а вдруг там сохранились останки неизвестного науке животного? Это же будет большое открытие! Наш вклад в науку.
  - Белогорбый? - задумался Тихон. - Интересно. Я тоже о таких не слышал.
  - Да. Белогорбый, - подтвердил Толик. - И взгляд у него необычный, вдумчивый. Нет, тесть не так сказал - всепроникающий.
  Неожиданно из-за спины Анатолия высунулось любопытное лицо Игоря Лисицина. Он был невысокого роста и подошел совсем незаметно.
  - Что это у вас? - спросил Игорь и уткнул взор в карту.
  - Игорек? - растерянно произнес Анатолий.
  - Никак клад вздумали искать? - Безо всякой задней мысли пошутил Игорь, но удивленно отметил, как вспыхнули после этих слов щеки Толика. Игра в преферанс приучила Игоря внимательно относиться к любым изменениям в лице соперников.
  - Ты что, Игорек. Так, ерунда всякая, - слишком скованно произнес Анатолий, стараясь забрать схему из рук Заколова.
  Неубедительность его слов не скрылась от Игоря.
  Тихон продолжал задумчиво смотреть на карту, не выпуская из рук и не прислушиваясь к чужому разговору.
  - Знаешь что? - решил он, увидев, что Толик хочет забрать бумаги. - Можно я возьму рисунок с собой? Я подумаю, как найти это место. Я припоминаю, Альберт Эйнштейн что-то говорил про реки.
  - Эйнштейн? Про реки? - удивился Анатолий. - Он же физик.
  - Прежде всего, он умный человек. И высказывался на разные темы.
  - Толик, я тебя здесь подожду, - видя, что напрягает приятеля, пообещал Игорь и отошел в сторону. - Ты хотел со мной потолковать насчет джинсов.
  - Угу, - кивнул Анатолий, затем торопливо сказал Тихону. - Бери карту. Я еще раз могу нарисовать.
  - Что-то у тебя сегодня повсюду Эйнштейн, - улыбнулся Сашка.
  - Да я серьезно! - воскликнул Тихон.
  - Только, мужики, - зашептал Толик, кося в сторону Игоря. - Пусть все останется между нами. Тесть не хотел, чтобы его слова не так истолковали. Вы же понимаете?
  Ребята кивнули.
  - Толик! - рядом раздался радостный девичий голос. - Это мы с Ванюшей пришли.
  По дорожке катила голубую коляску улыбающаяся жена Анатолия Колесникова - Люба.
  - Вышли погулять, и сюда потянуло, - поравнявшись с ребятами, объяснила она.
  - Далеко ведь. Зачем? - Казалось, что Толик не очень рад встрече.
  - Мы к папе хотим. - Как и все счастливые мамы, после рождения ребенка Люба чаще выступала от общего с ребенком 'мы', чем собственного 'я'. При этом старательно сюсюкала, подражая малышам.
  Тихон попытался заглянуть в коляску, чтобы сделать юной маме комплимент.
  - Нет-нет, не покажу! Чтоб не сглазили, - перехватив его взгляд, шутя, но твердо заявила Люба.
  Люльку в коляске прикрывала светлая вуаль. Из-под нее было видно, что ребенок завернут во что-то яркое с крупными красными цветами.
  - Красивое покрывало, - заметил Тихон, поняв, что мама не желает, чтобы хвалили малыша.
  - Это не покрывало, это специальный пакет. Чехословацкий. - Оживилась Люба. - Он на молниях. Мне его Толик привез. Ни у кого такого нет, только у нас с Ванюшей. А вот еще джинсы, - радостно похвасталась Люба, ловко извернулась попой и похлопала по лейблу 'Montana'.
  Подбежали девчонки, сокурсницы Любы, и окружили галдящей толпой счастливую мамашу. Стало ясно, что ради ажиотажного внимания подруг Люба и пришла сюда. Как никак первая на курсе родила.
   Анатолий отошел к ухмыляющемуся Игорю. Сашка направился к входу в институт. Он рассчитывал прямо сегодня посетить институтскую библиотеку. Тихон потопал в общежитие, ему надо было собираться в дорогу.
  
  Глава 10
  Хасим. Осколок в голове
  
  Хасиму показалось, будто рядом вспыхнула молния и ахнул гром. Купца присыпало землей, руки посекло жгучими песчинками. 'Если я погибну, сына казнят', - ужаснулся Хасим. Оглушенный, он приподнялся и огляделся.
  В голове шумело. Глухота постепенно отпускала, будто кто-то сначала затолкал в уши хлопок, а потом медленно волосок за волоском его вытягивал. Вскоре Хасим различал истошные крики людей и вой верблюдов. Два верблюда валялись на земле, а остальные в страхе разбежались.
  Хасим первый пришел в себя.
   - Поймать всех животных и собрать в одном месте! - приказал он растерявшемуся командиру охраны Шакену.
  Купец подошел к упавшим верблюдам. У одного - живот представлял кровавое месиво, оттуда большими толчками вытекала кровь, и выползали осклизлые кишки. Такую страшную рану, образовавшуюся в одно мгновение от непонятного хлопка, Хасим видел впервые. Молодой сильный верблюд выл, но звуки его стонов становились все тише.
  Во второй лежащей рядом верблюдице Хасим узнал старую верную Шиху. С ней он за многие годы прошел тысячи километров.
  Шиха лежала молча, с закрытыми глазами. На первый взгляд тело было не повреждено, но потом Хасим разглядел большой осколок от 'огненного дракончика' глубоко застрявший в ее голове. Неожиданно Шиха приоткрыла сморщенные веки и взглянула прямо в глаза Хасиму. Ее верхняя губа шевельнулась, словно верблюдица что-то хотела сказать, после чего взор затуманился, и большие глаза закрылись. Хасим нагнулся над доброй мордой.
  Шиха не дышала.
  Рядом вертелся встревоженный Шао, объясняя Хасиму, что он ни в чем не виноват, что 'дракончика' следовало метать подальше. 'Дракончик' предназначен для поражения врагов. Хасим и сам понимал, что в происшедшем есть доля его вины.
  Постепенно перепуганные слуги собрали разбежавшихся верблюдов. Животные продолжали тихо голосить, кося испуганные глаза на погибших сородичей и нервно втягивая ноздрями резкий запах пороха, развороченного брюха и теплой крови.
  В счет компенсации причиненных потерь Шао подарил Хасиму восемь 'огненных дракончиков'. Хасим приказал разделать погибшего молодого верблюда на мясо, и быстро трогаться в обратный путь. На грохот взрыва и крики животных собралось много любопытных.
  Старую верную верблюдицу Хасиму почему-то было очень жалко. Он с болью смотрел на бездыханную тушу с прижатыми к животу натруженными ногами, и попросил Шао, ее захоронить.
  Спешно обойдя Дуньхуан стороной, Хасим объявил привал уже глубокой ночью, когда караван отошел от города на изрядное расстояние. Взволнованному купцу всю ночь снился пронзительный последний взгляд Шихи. В долгой кочевой жизни бок о бок с ней он провел больше времени, чем рядом с семнадцатилетним сыном.
  Да, верно, вспоминал Хасим, Шиха была у него еще до рождения Рустама. Откуда же она взялась в его караване? Этого Хасим никак не мог припомнить.
  Ранним утром Хасим проснулся от крика перепуганного слуги:
   - Господин, посмотрите, кто пришел к нам!
  Хасим как и все спал под открытым небом на войлочной подстилке. Откинув теплое верблюжье одеяло, незаменимое в караванных походах, он быстро поднялся и увидел стоящую рядом верблюдицу.
  Без сомнения это была погибшая накануне Шиха!
  Что это, продолжение сна? Хасим встряхнулся и огляделся. От ближайшего костра тянуло запеченным верблюжьим мясом. Нет, это реальность. Во сне не бывает запахов.
  Верблюдица изменилась: взгляд ее стал вдумчивым и пронзительным, она смотрела на мир глазами уставшего и все понимающего существа. Но больше всего в ее облике выделялись абсолютно белые горбы. Они словно поседели. Хасим никогда не видел, чтобы шерсть верблюда становилась такой белой, как вечный снег в неприступных горах.
  Верхом на верблюдице возвышался Шао. Шакен стоял рядом, недоверчиво поглядывал на китайца и на всякий случай положил руку на эфес сабли. Он не хотел, чтобы повторилось что-то подобное вчерашнему.
  Шиха присела, китаец торопливо слез и поклонился Хасиму. Охранник Шакен пристроился сзади китайца, поглядывая на его руки.
  - Господин, - торопливо заговорил Шао. - Я, как вы просили, попытался захоронить верблюдицу. Я уже выкопал яму, но она вдруг начала дышать, зашевелилась и встала. Пока она поднималась, ее горбы прямо на моих глазах побелели. Это произошло так быстро, что мне стало страшно. Я подумал, что злой дух вселился в мертвое тело. Если бы это было так, я бы узнал зло по глазам верблюдицы, и убил бы ее снова. Но она смотрела хорошо. Шайтан не сможет так притвориться. Тогда я решил привести ее к вам. Я не знал, по какой дороге вы пошли, было уже совсем темно, следов не разглядеть. Но она, - Шао уважительно показал на Шиху, - сама выбирала путь, шла быстро и уверенно. Мне показалось, что она тщательно внюхивалась, прежде чем выбрать дорогу.
  Хасим со смешанным чувством удивления и тревоги разглядывал стоящую рядом на мозолистых коленях Шиху. В ее голове виднелся большой железный осколок. Казалось, со вчерашнего дня он впился еще глубже внутрь черепа животного. Хасим протянул руку, решив вытащить кривую железку, но верблюдица недовольно дернула головой и встала на ноги.
  - Господин, я еще вот про что хотел вам сказать, - тихо заговорил Шао, оглядываясь на Шакена. Хасим кивком подтвердил, что от охранника у него нет тайн. Китаец продолжил: - Вчера, как только вы ушли, из города прискакала группа стражников. Они спрашивали, когда и куда ушел ваш караван? По их разговорам я понял, что власти, узнали о вашей покупке. Они думают, что вы тайный лазутчик Тимура и пришли в нашу страну для того, чтобы взорвать важные мосты. Они получили приказ схватить вас. - Шао умолк. Потом стал раскланиваться и прощаться. - Теперь мне надо быстро уходить, меня не должны здесь видеть.
  Шао еще раз скромно поклонился и спешно зашагал в обратном направлении. Он уходил прямо на восток, и вскоре его нельзя было разглядеть в ярких лучах восходящего солнца.
  Хасим, сощурив глаза, смотрел, как яркий свет поглотил тонкую фигурку в треугольном колпаке. Он с тревогой думал, что вот-вот со стороны светила может появиться вооруженный отряд китайских воинов. Удастся ли уйти от них?
  Солнце, выкатываясь каждый день все выше и выше, с равнодушным упорством неумолимо приближало весну. К ее разгару Хасим должен быть в Золотой Орде. Там томился юный Рустам, а у Тохтамыша в любой момент могло лопнуть терпение.
  Верблюдица Шиха тоже повернула голову в сторону Дуньхуана и глубоко втянула воздух расширившимися ноздрями. Она ясно чувствовала надвигающуюся оттуда опасность. Опасность исходила от людей и предназначалась другим людям. Эти двуногие животные никак не могут поделить такой большой мир, подумала Шиха.
  
  Глава 11
  Странное место
  
  Заколов пришел в общежитие и первым делом заглянул в комнату к братьям-близнецам Перегудовым. В общежитии их все называли братьями, делая ударение на 'я'. Те сосредоточенно собирали рюкзаки. В движениях чувствовалась основательность и опыт.
   - Что брать-то с собой? - поинтересовался Тихон.
   - Одежду попроще и потеплее, и жратву на первый день, - пояснил командир отряда Влад.
   Из двух близнецов его все считали старшим. Он действительно, как подтверждали братья, родился минут на пятнадцать раньше, и хотя и был чрезвычайно похож на Стаса, выглядел и говорил как-то солиднее.
   Тихон зашел к себе, быстро запихнул в небольшую сумку одежду для работы и взял две банки консервов, которые привез вчера из родительского дома.
   Через полчаса за окном резко просигналил автомобиль. В комнату ввалились братья.
   - Пойдем. За нами приехали, - позвал то ли Влад, то ли Стас. В одинаковых брезентовых куртках зеленого цвета и солдатских панамах с лихо загнутыми полями Заколов их не различал.
   Подъехавший автомобиль оказался милицейским УАЗиком с широкой синей полосой вдоль кузова. За рулем сидел сержант Федорчук, хорошо знакомый Заколову по прошлогоднему делу о пропаже абитуриенток. Сержант тоже узнал студента.
   - Кого я бачу! Старый знакомый! - воскликнул он.
   - Знакомый, но молодой, - отшутился Тихон. - Здравия желаю, товарищ генерал! Трое охламонов в ваше распоряжение прибыли.
   - Да, зачем так официально, - кончики усов милиционера приподнялись, видимо обращение ему все-таки понравилось. - Можно просто - Николай, или Микола. Сидайте.
   - Надеюсь, в этот раз не в кутузку повезете? - изобразив наигранный страх, поинтересовался Заколов.
   - От шутники! - крякнул сержант. - Залазьте. Что делать по прибытии на место, знаете?
   - Нас инструктировали, - коротко и строго ответил за всех Влад Перегудов.
   Теперь, по солидному тону и серьезному выражению лица он легко выделялся среди братьев. В подобных ситуациях Влад всегда спешил брать руководство на себя, а сейчас он, ко всему прочему, был еще и официально назначенным командиром.
   'Когда его успели проинструктировать?' - удивился Заколов.
   Влад как начальник залез на переднее сиденье, а Тихон и Стас уселись сзади.
   - Федорчук, а почему все сержанты милиции, непременно с усами? - с улыбкой поинтересовался Заколов.
   - Да-а? И впрямь, - Федорчук пригладил усы, задумался. - Это чтобы от военных отличаться! Им не положено, а мы люди вольные.
   До места ехали около двух часов. Как только выкатили за город, следы цивилизации постепенно исчезли. Асфальтовая дорога перешла в старую бетонку, выложенную из искрошенных занесенных песком плит. Вскоре под колесами замелькала плохо укатанная колея, а под конец пути машина шла уже напрямик через степь. Дорога отсутствовала напрочь, мелкие камешки и песок скрипели под колесами.
   Федорчук вел машину медленно, вглядываясь в горизонт и временами меняя направление движения.
   - Ох, не люблю я эту пустую степь, - ворчал он. - С виду ровная безобидная, а на самом деле, и в яму свалиться можно, и в песке застрять. А как до ветра выйдешь, того гляди, змеюка какая кусанет, а то еще эти, с клешнями как у раков: скорпионы поганые. С виду жук-шмакодявка, а яду в нем столько - собаку или овцу напрочь убивает, а значит, и человека может.
   - Скорпион - не жук. Он ближе к паукам, - пояснил Тихон.
   - От успокоил! - крякнул милиционер и в сердцах сплюнул.
   - Между прочим, в честь скорпиона названо одно из зодиакальных созвездий. Причем, еще тысячи лет назад. Значит, есть в нем что-то особенное.
   - Какое созвездие? - переспросил Федорчук.
   - Зодиакальное. Про знаки зодиака слышали?
   - А-а, это! Ну, да. Лучше бы муравьем назвали, тот безобиднее и краше. А особенное в скорпионе одно! Змея только с головы кусачая, а у скорпиона - спереди клешни, а на хвосте жало ядовитое. Як таку тварь природа терпит?
   - По знакам Зодиака в восточных странах астрологи гороскопы составляют, - поддержал разговор Стас. - Там гороскопы официально публикуют. Народ читает и верит в предсказания. Вот бы и у нас гороскопы печатали!
   - Астрология, алхимия - это типичные древние лженауки, - убежденно заявил Тихон. - В нашей высокообразованной стране такой бред и читать никто не будет, если бы и печатали. Это в странах востока, где народ темный необразованный, правители таким способом людей дурят.
   - А здесь тебе что, Запад? - усмехнулся Федорчук и озабоченно завертел головой, пытаясь увидеть в пустынном пейзаже хоть какой-нибудь ориентир. - Здесь тебе самый настоящий Восток. Рядом в пятидесяти верстах стартуют ракеты с космонавтами, а здесь люди боятся, как бы колдун не навел на них порчу.
   - Колдун. Порча. Скажете тоже. - Тихон улыбнулся. - Сейчас ведь не каменный век. Кто в это поверит?
   - Это в Москве, может, не верят. А поживешь в этой глуши и не в такое поверишь. Ты побачь кругом, - Федорчук широким жестом показал на окрестности. - Здесь за пятьсот лет, наверное, ничего не изменилось. Дикие места. Людей нет. Вишь, даже дорогу не наездили.
   - Поглядите! Вон два верблюда! - удивленно показал Влад.
   - Небось, колдуна. Значит подъезжаем. А может из аула заблудили. Верблюды здесь всегда сами по себе пасутся.
   Федорчук вытянул нос над рулем, всматриваясь вдаль, наконец, разглядел впереди крышу длинного барака и искренне обрадовался:
   - Вот, черт, нашел! За два года дорога совсем затерлась. Когда уборочная начнется, может грузовики и накатают. В прошлом годе здесь в степи вашего брата студента не было. После того случая испугались ваши преподаватели сюда ехать. Всех тогда в районный центр на ток отправили, зерно молотить.
   - После какого случая? - заинтересовался Влад.
   Но автомобиль уже подкатывал к приземистому бараку, сержант милиции внимательно осматривал постройки и не расслышал вопроса.
   - Приехали, - громогласно заявил Федорчук, когда остановил машину. - Вот ваша берлога. Дыра несусветная! Но для молодежи самый раз. Темно и от предков далеко. Так ведь, хлопцы?
   - Мы и так от них далеко, - ответил за всех Заколов. - И лишних пятьдесят километров роли не играют.
   - Ну, да, общага, - согласился сержант, вспомнив, где подсадил ребят. - Но здесь вам не город. Здесь все будет по-другому.
   Выйдя из машины, ребята огляделись. В голой степи без единого деревца или кустика стояли два вытянутых барака. По остаткам обшарпанной и местами обвалившейся штукатурки можно было догадаться, что когда-то стены имели белый цвет. Между бараками располагался длинный стол под навесом. С одной стороны навеса было сооружено что-то наподобие кухни с большой чугунной плитой, которую предстояло топить, по всей видимости, дровами. Рядом на невысоком кирпичном возвышении вытянулась цистерна для воды. В стороне расположились дощатые туалеты. Все это было покрыто мелким невесомым песком похожим на толстый слой пыли.
   - Давно тут людей не было. Два года! Вот это дерьмо вам и предстоит облагородить! - чересчур бодро произнес Федорчук, словно пытался голосом разогнать скопившуюся тишину.
   После гула шумного УАЗика звенящее безмолвие навевало тревогу.
   - Теперь это ваш лагерь. Бараки есть, только колючей проволоки не хватает! - Милиционер рассмеялся одним голосом, оставляя неизменным серьезный взгляд, как конферансье, пытающийся рутинной шуткой расшевелить зал в начале концерта. - Я сюда уже третий раз студентов вожу. Контролирую по милицейской части. Первый раз обошлось, во второй - одного не досчитались. Посмотрим, как будет сейчас.
   После этих слов сержант Николай Федорчук неожиданно потупился, что-то вспоминая.
   - Что произошло во второй раз? - спросил Влад, вновь уловив в словах сержанта некую недосказанность.
   - Первым делом советую подготовить спальни и кухню, - опять перешел на бодрый тон Федорчук, игнорируя вопрос Влада. - А пока, доставайте ваш жизненный запас.
   Он открыл заднюю дверцу УАЗа. Там в своеобразном багажнике за сиденьем стояли две канистры с водой и лежала груда дощечек, наломанных из деревянных водочных ящиков.
   Метрах в трехстах в стороне от бараков виднелась юрта с сильно вылинявшими, но некогда пестрыми нарядными стенами.
   - А там кто-нибудь живет? - спросил Тихон у водителя.
   - Казахский аксакал. Он тут, по-моему, сто лет живет. Еще когда этих бараков и в помине не было. По договоренности с вашим директоратом за институтским имуществом приглядывает. Местные его колдуном считают.
   - Колдун! Что за бред? Я думал вы в машине про колдуна образно говорили, - удивился Тихон.
   - Бред или нет, я не знаю, но про него всякое говорят. Местные сюда не суются, опасаются. А так бы все до последней лампочки растащили.
   - Надо к нему зайти, сказать, что студенты приехали, а не воры, - предложил Влад.
   - Только без меня. Да он и так уже знает, - покосившись на юрту, шепотом промолвил Федорчук.
   - Откуда? Ему что, сообщили? - тоже тихо спросил Стас.
   - По-моему, он нутром чует, - туманно объяснил сержант, потом перешел на нормальный громкий голос: - Вон там дальше - река, а с другой стороны еще подале - рисовые чеки, где вам предстоит горбатиться.
   Федорчук вновь рассмеялся собственной шутке. Тихон посмотрел в указанное направление. Вдалеке над коричнево-желтой степью еле заметно возвышалась ровная полка насыпного вала.
   - Пойдем, проверим, что тут в бараках сохранилось, - предложил милиционер. - А то, вдруг колдун мертвяка подкинул.
   - Вы все шутите? - насторожился Стас.
   - Да какие тут шутки. Два года назад мы тела так и не нашли.
   Тут уже не выдержал и Заколов. Он встал прямо на пути сержанта и твердо спросил:
   - Слушайте, Федорчук. На что вы все время намекаете?
   - Х-мм, - замялся сержант. - Мне, вообще-то, начальник говорил, чтобы я вас шибко не пугал старыми историями.
   - Рассказывайте, рассказывайте, - поторопил Тихон. - Вы нас больше пугаете недомолвками.
   - Такого как ты напугаешь, пожалуй, - скептически покачал головой Федорчук. - Ну, хорошо, тем паче, что ничего страшного и не было. Два года назад здесь за старшего был преподаватель из вашего института Бортко. Слышали про такого? Нет. Ну, понятно, вы только год как учитесь. Бортко Семен Михайлович, если мне помнится, вел в институте что-то из области партийных наук: историю КПСС, философию и прочее в этом роде. Сюда он, как мы потом выяснили, вызвался ехать сам, хотел изучить сельское хозяйство не в теории, а на практике. Были у него какие-то глобальные идеи, письмо в обком после этого хотел написать или прямо в Москву. Но это не важно. Важно то, что в один из дней, он вдруг взял и пропал. Исчез бесследно. Прямо здесь. Только что его все видели, и тут - бац! Его нет! Но, это мы уже потом все детали выяснили. Нам местный председатель колхоза позвонил. Сюда я приехал вместе с нашим начальником Петелиным Виктором Петровичем. Ну, ты-то Заколов его знаешь
   Тихон кивнул, внимательно слушая рассказ сержанта.
   - Ну, приехали мы сюда сразу после сообщения. Сначала думали, глупость какая-то, а может, шутка. Студенты - они ведь шутники, всегда что-нибудь учудят, тем более, если такой большой компанией собираются. Но оказалось - дело серьезное. Приехали мы на следующее утро после исчезновения Бортко. До этого, хотя студенты и удивились его пропаже, но думали, что к утру человек появится. Да и не могли они раньше сообщить. Связи - никакой. Ну, мы приехали с Виктором Петровичем, всех опросили, и картину детально восстановили. Дело было перед ужином. Все студенты уже вернулись с рисовых полей, так что свидетелей полно. И вот зашел у вашего профессора Бортко спор со студентами насчет этого самого колдуна. Мол, есть материя, а есть сознание. Материя первична, сознания без материи не бывает, и все в таком роде. А тут один возьми и скажи, что бывает и наоборот. Потоком сознания можно влиять на материю, и что колдун местный этим и занимается. Тут Семен Михайлович совсем уж из себя вышел. 'Невежество, - говорит, - марксистко-ленинская философия нас не этому учит. Сейчас я вам этого колдуна приведу, и вы убедитесь, что это малограмотный отсталый человек, и что он может пудрить мозги только еще более безграмотным людям, а не советским передовым студентам'. Сказал это и пошел прямо к юрте. Вон туда.
   Федорчук показал на юрту. Ребята дружно, как по указке, устремили вслед пытливые взгляды.
   - А было еще не шибко темно, - продолжил рассказ Федорчук. - Все отлично видно, и десятки глаз смотрели, как Бортко шел к юрте. А двое студентов даже за ним увязались, но перед самой юртой оробели и заходить внутрь не стали. В стороне стояли. И вот, в самый тот момент, когда Бортко заходил в юрту, из-за этого угла барака, - Федорчук показал в противоположную сторону, - появился аксакал-колдун на верблюде. Верблюд его всхрапнул или промычал, не знаю, какие там звуки эти горбуны издают, и все студенты к нему обернулись. Кто-то из студентов сказал аксакалу: 'А он к вам пошел', и показал на Бортко, заходящего в юрту. Колдун увидел, заволновался что-то крикнул и поскакал туда на верблюде. Не понравилось ему, что без хозяина в дом заходят. Оно и понятно. Около юрты колдун слез с верблюда, зашел внутрь и сразу пригласил тех двоих студентов тоже войти.
   Федорчук замолчал, достал сигарету и закурил.
   - Да-а, вот такие дела. - Он задумчиво глядел на юрту.
   - А дальше что? - не выдержав затянувшейся паузы, допытывался Тихон.
   - Дальше? - Федорчук недоуменно оглянулся. - А дальше ничего. В юрте Бортко Семена Михайловича не было. Никого там не было. Пустая была юрта. Это подтвердили и те двое ребят, что вошли первыми, и колдун, и другие студенты, кто прибежал туда, когда узнал в чем дело. Мы с Петелиным приехали на следующее утро. Проверили, конечно, эту юрту. Там даже мебели нет никакой, спрятаться абсолютно негде. Да и зачем уважаемому профессору в прятки играть?
   - Странная история, - задумчиво произнес Заколов.
   - Места здесь такие, - Федорчук прощупал окрестности брезгливым взглядом.
   - А много времени прошло с того момента как в юрту вошел Бортко, а потом заглянули студенты? - спросил Тихон.
   - Минуты две. Сколько еще времени надо, чтобы отсюда до юрты на верблюде доехать? И стенки юрты мы проверили, - предупреждая следующий вопрос, уточнил сержант. - Там каркас из деревянных решеток состоит. Ячейки маленькие, человек не пролезет. Студенты стояли рядом, никакого шума не слышали.
   - А вдруг, Бортко внутрь и не заходил, а обогнул юрту и скрылся в степи? - задумался Тихон.
   - Теперь что угодно можно говорить. А тогда все показали, что видели, как Бортко откинул полог и в юрту шагнул. И степь - не лес, быстро не скроешься. Хотя я сам думал, может мираж какой приключился? Или массовый гипноз колдун устроил? Да, еще! На следующий день наш молодой лейтенант Андрюха Мартынов вызвался поискать преподавателя с собакой. У нас-то в штате ищеек нет, но у его знакомого была обученная овчарка. Дали собаке вещи Бортко понюхать и пустили по следу. Овчарка меж бараками повертелась и прямиком к юрте направилась. Внутрь вошла, нюхала, мордой тыкалась, а потом как взвизгнет, подпрыгнет и - наружу. Стала тереться, лизаться, губа у нее быстро опухла, слюна пошла. Потом собака упала, у нее судороги начались. Лапами дергала, визжала, как ребенок, и околела. Лейтенант тогда плакал. Да и у меня слезы навернулись, так жалостно псина мучилась.
   - А что с ней произошло? - спросил Влад.
   - Пока овчарка помирала, колдун из юрты черного скорпиона вынес. Сказал, что это он собачку ужалил, а сам просто так на ладони эту тварь поганую держал. Руку вниз опустил, скорпион сполз на землю и юркнул куда-то. Вот такая чертовщина. - Федорчук достал новую сигарету и, заметно нервничая, закурил. - Документы и вещи гражданина Бортко остались на месте. Мы еще надеялись, что он дома объявится, или где в другом месте найдется. Но исчез ваш профессор, бесследно исчез.
  Сержант молча докурил, щурясь от едкого дыма сигареты без фильтра, затоптал окурок и подошел к двери барака. Ребята тоже молчали. После выслушанной истории они по-новому оглядывали странное место: внимательно и настороженно.
   На двери барака висел замок. Федорчук порылся в огромных карманах и извлек большую связку ключей. Поковырял в замке то одним, то другим, пока не нашел нужный. Ржавый замок, скрипя нутром, признал родной ключ и нехотя отпустил тяжелую дужку. Дверь под рукой сержанта неприятно взвизгнула петлями, качнулась наружу и раззявила темную прямоугольную пасть. Сверху одиноким кривым зубом косо опустился наличник. Федорчук поправил дощечку и шагнул через порог.
   Внутри барака с одной стороны шел длинный коридор, а напротив были выгорожены несколько больших отсеков. Ребята вслед за Федорчуком вошли в узкий коридор и заглянули в одну из дверей. В полутемной комнате стояли голые двухъярусные железные кровати. Николай Федорчук щелкнул выключателем. Ни одна из лампочек не загорелась.
   - Ах, да! Требо рубильник на трансформаторе включить. Там, на крайнем столбе. Потом врубим.
   - Надо форточки открыть - духота. - Влад прошел к пыльным окнам и открыл большие квадратные форточки.
   Заколов тем временем заглянул в остальные отсеки. Ему все казалось, что вот-вот в каком-нибудь из них он увидит пропавшего преподавателя Бортко или то, что от него осталось.
   Федорчук, громко топая башмаками, прошел вдоль коридора и открыл ключом из связки маленькую торцевую комнатку без окон. Она вся была беспорядочно завалена матрасами.
   - От, матрасы! - радостно воскликнул милиционер. - Я же говорил, все на месте. Раскидайте их по кроватям. А умывальники развесьте около столовой.
   Он слегка пнул груду цилиндрических железных умывальников. Верхний умывальник качнулся и, гремя пустым брюхом, скатился вниз. Подошедший Стас наклонился, приподнял его, но тут же пальцы его разжались, и он как был в полусогнутом состоянии попятился назад.
   - Смотрите, ноги, - дрогнувшим голосом просипел он и показал в темноту на торчащие из-под матрасов кирзовые сапоги.
  
  Глава 12
  Голос из темноты
  
   Услышав тревожный возглас, Тихон с криком 'Нашли!' сразу же прибежал к темной кладовке. Ему во всем хотелось четкости и определенности, какой бы неприятной она не была. Объяснения про колдовство и чертовщину его не устраивали.
   Все сгрудились и уставились на подошвы сапог. Было похоже, что кто-то завалил тело матрасами. Заколов принюхался. Из комнаты разило затхлостью и пылью.
   Ребята вопросительно посмотрели на милиционера. Побледневший Федорчук медленно наклонился и осторожно потянул сапог. Тот легко выскользнул из-под матрасов.
   - Фу ты, пустой! - Николай в сердцах кинул сапог в сторону. - Даже меня, опытного волка, засмущали. Надо все-таки свет врубить.
   Все вышли наружу. Федорчук подошел к трансформатору, открыл завинченную болтом дверцу, сдунул пыль с большого рубильника и осторожно перевел его в нижнее положение. Щелкнули клеммы, в некоторых окнах барака вспыхнул свет.
   - Во! Ну, прям цивилизация! - Федорчук откровенно радовался каждому мелкому событию, как ребенок вновь найденной позабытой игрушке. - Ну, тут я бачу все в порядке. Берите ключи. Приведите, что сможете в божеский вид, а я отчаливаю. У нас еще с шефом мероприятие на ночь запланировано.
   - Бандитскую малину будете брать? - пошутил Тихон.
   - Малины тут не водится, только верблюжьи колючки, но пострелять придется, - туманно ответил Федорчук. - Ну, бывайте, хлопцы! Основные силы подвалят завтра и подвезут необходимые припасы. А мне надо до темени успеть в город вернуться.
   Сев в машину и заведя двигатель, он, перед тем как тронуться, вдруг высунулся из кабины и громко крикнул:
   - Хреновое это место, я вам скажу. Странное. Ну, ничего. Вам бы день простоять, да ночь продержаться!
  Ребята, застыв на месте, проводили отъехавшую машину. Каждый думал: что же именно хотел сказать милиционер последней фразой? Пошутил или о чем-то предупредил?
  - Ладно, мужики, приступаем к делу, - после затянувшейся паузы взял на себя бразды правления Влад.
  Ребята проверили второй барак, который мало чем отличался от предыдущего. Обустройство начали с разноса матрасов и подушек по кроватям. Сначала они делали это с бодрыми шутками, но кроватей оказалось много, и каждый последующий пыльный матрас казался тяжелее предыдущего. Потом Влад предложил лишь немного подмести полы. Воды для нормальной уборки все равно не было.
  Когда покончили с работой внутри бараков, студенты развесили умывальники на двух досках рядом с цистерной, и сунулись на кухню. Здесь громоздилась чугунная печка с двумя огромными конфорками, а рядом примостилась отдельная низкая печурка, приспособленная под большой полукруглый чан. Из угла на ребят пялился огромный солидный медный самовар. Он походил на неухоженного одинокого старика. Кран напоминал скрюченный нос, раскрытая внизу топка - беззубую пасть, ручки по бокам - оттопыренные уши, а мятая труба вверху - старомодный колпак. Вдобавок, сквозь пыль просматривались бороздки нацарапанных глаз.
   Заколов протер медный бок, прикрыл топку - взгляд старика-самовара повеселел.
  И печь и самовар топились дровами или углем. Тихон был уверен, что такие древние агрегаты давно нигде не используются, и увидеть их можно только в антикварных магазинах или музеях. Ребята с тоской посмотрели на громоздкие пыльные кухонные принадлежности. Всем уже хотелось есть.
  - Сегодня мы этим пользоваться не будем, - высказал общее настроение Влад. - Поужинаем консервами, а воду для чая я кипятильником разогрею.
  Стремительно темнело. Тихон щелкнул выключатель. Над столом под открытым навесом вспыхнула лишь одна лампочка, и мрак за пределами освещенного шара сразу сгустился.
  Ребята уселись за предварительно вымытый стол. И тут обнаружилось, что на свет лампочки слетаются тучи комаров. Казалось, что лампочка служит маяком и сигналом к сбору всех комаров в округе. Насекомые мельтешили огромным пищащим облаком, частично заслоняя свет.
  Заколов помахал широко раскрытой ладонью, желая отогнать надоедливых насекомых. Это не возымело никакого эффекта. Рука чувствовала явное сопротивление не только воздуха, а еще и густой подвижной массы. Столь плотного сборища комаров Тихон никогда не видел. Возможно эти комары ни разу не видели искусственный свет и прилетели сюда только с познавательными целями? Но нет, повинуясь инстинкту, многие из них дружно тыкались в открытые кисти рук и лица ребят.
   - С рисовых полей налетели. Там же все водой было залито. За лето расплодились, - сделал Тихон печальный вывод. - Как мы тут с ними уживемся?
   Он приподнял железную кружку с горячим чаем. В чае уже плавало несколько комаров, а над самой поверхностью густо кружили десятки их любопытных собратьев. Всех так и тянуло к горячей сладкой жидкости, словно они хотели туда нырнуть. И точно, глупые насекомые один за другим падали в кружку и оставались там, несмотря на отчаянное дрыганье лапками.
   - Это уже не чай, а суп какой-то, - поморщился Заколов и отодвинул кружку.
   Сотни комаров пищали тонко и противно. Вдруг сквозь их писк Заколову послышался тихий вкрадчивый голос:
   - Здравствуй, Тихон.
   Заколов вздрогнул. Влад и Стас невозмутимо сидели напротив и сосредоточенно ковыряли вилками в банке тушенки. По их виду было понятно, что они ничего не слышали.
   Тихону показалось, что голос раздался откуда-то сзади, из-за спины. Он осторожно обернулся, но никого не увидел. Тусклый свет грязной лампочки не пробивался сквозь темную бездну наступающей ночи. Может, померещилось?
   - Добро пожаловать в степь? - вновь послышался тот же неприятный голос.
  Тихон вспомнил слова сержанта милиции о колдуне, и ему стало зябко. На этот раз прекратили жевать и братья. С открытыми ртами они пытались разглядеть, откуда исходит странный голос.
  
  Глава 13
  Где Федорчук?
  
  Ну, где запропастился Федорчук, все более раздражался майор Петелин, сидя в кабинете. Проректор из института попросил отвезти студентов в колхоз, проверить там обстановку, ну, в общем все, как и в прошлые годы. Там дел-то - туда да обратно прошвырнуться. Уже десятый час, а сержанта с машиной до сих пор нет. А ведь знает, гад, что сегодня в ночь они едут охотиться на сайгаков. Все обговорили заранее! У майора и бутылочка припасена, да не простая белая, а ядреная настойка 'Охотничья'. Дефицитный товар, горло дерет, на ветру согревает, и главное - название лучше не придумаешь - в яблочко!
   Не пропустить ли рюмочку сейчас, задумался притомившийся майор. Нет, эту бутылку надо оставить на самое начало охоты. Когда только выедешь в ночную степь, откроешь лобовое стекло на УАЗе, приладишь ружьишко, почувствуешь бодрящее покалывание иголочек азарта - вот в этот момент и следует распить пузырек для согрева, и за удачную охоту. А потом врубишь дальний свет, и вперед, в открытую степь, гонять сайгаков.
   Их сейчас полно. Жирок за лето нагуляли, к зимовке готовятся. В этот период их мясо самое сочное. Главное, побыстрее обнаружить стадо, пока кураж бьет в голову, и настроение - словно взбесившийся скакун. А как увидишь толстоносых степных антилоп, скорость на всю катушку и - погоня! Они, стервецы рогатые, километров семьдесят могут бежать, ну а УАЗик родной - все сто! Да и дыхалки им надолго не хватит. Железо с бензином сильнее любого зверя.
   Эх, вон ружье стоит! Уже заряжено. И пистолеты с собой возьмем, на всякий случай. Жаль, что карабина нет, а еще лучше автомат, как у военных. Из автомата можно столько голов нашмалять! Не напрягаясь.
  Но из автомата не интересно. Увидел стадо, встал посреди степи и пали во все стороны, пуля-дура достанет. Это удовольствие для лейтенантов первогодков. Во время охоты весь кайф в погоне! Когда видишь перед собой в свете фар мелькающие курдючные задницы. Машину подбрасывает на кочках, сайгаки подскакивают, и надо уметь поймать прыгающие тушки на мушку и всадить картечь в цель. Это вам не в тире на спор по железкам бить.
  Но у майора опыт в такой охоте большой. Добыча будет.
  Так Петелину все живо представилось, что в глазах появились отблески азартного огонька, а в горле упрямо запершило в предвкушении бодрящей выпивки на свежем воздухе. Эх, чего ждать-то? Беленькую 'Русскую', которую на утро припас под свежее мясо, можно и сейчас откупорить.
  Виктор Петрович достал из собранной заранее сумки бутылку водки, сковырнул пальцами нехитрую пробку, благо 'язычок' имелся, а то в последнее время заводы стали на них экономить, и налил две трети стакана. Больше пока не надо - сдержался он.
  Неспешно, в несколько глотков выпив приятную жидкость, милиционер сунул руку в сумку, нащупал газетный сверток и извлек большой помидор сорта 'Бычье сердце'. Вгрызаясь в алую сочную мякоть, майор удовлетворенно отметил: хоть что-то дельное растет в этом казахском пекле. Огурцы ни черта не вызревают, сколько их не поливай - листья желтеют и отваливаются, а плоды загибаются крючком еще в зачаточном состоянии. А помидоры, видимо, солнце любят. Вон какие пузатые получаются - мясистые, огромные, не больше двух штук в килограмме. Жаль, засолить такие нельзя.
  Еще арбузы здесь растут, дыни, вспомнил к чему-то майор. Надо будет снарядить Федорчука на колхозное поле за дыньками. Сейчас они как раз вызрели, пожелтели, корка мелкими трещинками покрылась, аромат чувствуется. Здесь, конечно, не Узбекистан и дыньки не того сорта, не такие сочные, зато дармовые, можно хоть центнер в поле набрать.
   Ну, где этот Федорчук с машиной? Уже ночь начинается, самое время выезжать за глупым мясом, прыгающим на четырех ногах.
   Сколько сайгаков надо забить сегодня? Штук пять хватит. Одного себе, другого Федорчуку, третьего ребятам в отделение, чтоб не обижались. Четвертого, пожалуй, прокурорским заброшу. Они хоть и сами могут нашмалять, но знак уважения проявить необходимо, вместе же работаем, общее дело делаем. Им самца надо добыть, матерово, чтобы с длинными рогами.
   Любят военные рога из черепушки выломать, лаком покрыть, и на какую-нибудь резную доску присобачить. Среди солдат умельцев много, могут красиво оформить. А потом офицеры дарят друг другу этакое произведение искусства, бахвалятся, подшучивают. У Виктора Петровича и у самого такие рога имеются. Вон, в кабинете при входе висят. Фуражку удобно вешать, можно даже с нескольких метров бросать.
   А пятую тушку Купчихе на станцию забросим, сладко подумал Петелин. Есть такая шустрая казашка, водкой и вином по ночам торгует. К ней весь город, если приспичит, по ночам бегает. Не беда, что четыре километра до станции, все равно туда тянутся. А где еще возьмешь? Магазины в восемь закрываются, ресторан в одиннадцать. Да в магазине водка не всегда и бывает, а у Купчихи в любое время суток есть, хотя и дороже, конечно. Вот, пятую тушку ей на обратном пути под утро и завезем. Надо будет помоложе сайгачиху выбрать, чтобы мясо нежнее было. Там и позавтракаем. Шустрая Купчиха прямо во дворе пожарит по куску самой отборной парной вырезки.
  Майор, прикрыв глаза, представил заключительный колоритный аккорд в сюите под названием 'Охота на сайгаков'. Запах мяса поджаренного с кровью на живом огне, бодрящий утренний воздух, умножающий и без того зверский аппетит, нагулянный за ночь, и добрая водочка. Что еще надо уставшему мужику, пришедшему к очагу с богатой добычей?
   'Да где этот чертов Федорчук?', - в очередной раз хмуро ругнулся Петелин и налил еще пол стакана водки. Недоеденная половинка большого помидора красовалась на столе разорванной пунцовой плотью. Вот как раз и пойдет под вторую порцию, подумал Виктор Петрович, поднося стакан к губам.
   Дверь в кабинет без стука распахнулась, и на пороге появился Федорчук. Правая кисть его руки, прижатая к груди, была замотана большой не совсем чистой тряпкой.
   - Ты где пропадал? - раздраженно воскликнул майор, поперхнувшись от неожиданности.
   - Так это! Не дорога, а черти что! - возмущенно повел левой рукой сержант.
   - Черти что, черти что, - ворчал Петелин. Он уже прокашлялся и закусывал остатками помидора. - Поконкретней докладывай.
   - Так это! Я ж говорю, - собрался с мыслями и вытянулся перед начальником Федорчук. - Напрямки по степи возвращался - все нормально, а свернул на колею и сразу огромную железяку подцепил. От комбайна, что ли, отвалилась, или от трактора. Баллон мне, сука, пробила, под крыло затянулась, и колесо заклинило. Я машину поддомкратил, и так и этак колесо сдернуть пытался - не идет, стерва. А инструмента у нас никакого нет, сами знаете. Я руку подсунул, дернул со всей силы за ту железку! Машина повалилась в мою сторону, домкрат под кузов отлетел, колесо подломилось, и вся махина как рухнет на мою руку! Вот, - сержант поднял перемотанную в грязном полотенце руку. - Железка ладонь до костей распорола. И что самое хреновое, меня придавило, не могу руку из под машины вытащить. И хоть бы один гад рядом проезжал. Пустыня, сами знаете. Я покричал, покричал, и стал руку откапывать. Пока откопал, пока рану прочистил, как мог, хорошо хоть вода в бачке омывателя была, стал думать, как машину поднять. Домкрат ведь под ней остался. Несколько часов провозился, а рука болит и кровище прет. Только сейчас доехал.
   - Вечно у тебя приключения, - проворчал майор. - На охоту пора ехать.
   - Какая охота, товарищ майор? Я бы рад, но мне в госпиталь надо. Я серьезно руку ухайдакал. Вот поглядите, - Федорчук сделал шаг к столу, снял повязку и сунул окровавленную кисть майору под нос.
   - Да убери ты, - поморщился Петелин. - Вечно ты меня подводишь. Ни на кого нельзя положиться! - Майор уперся взглядом в бутылку и смилостивился: - На, выпей водки и дуй к врачам.
   Начальник и подчиненный допили остатки водки. Петелин достал из сумки еще один большой помидор и разломил пополам.
   - Закуси, - протянул он Федорчуку алый плод. - Бензина много осталось? Лимит мы еще не перебрали?
   - Так сегодня первое сентября. Новый месяц начался - новый лимит пошел. Там в баке еще порядком будет.
   - Сентябрь уже, - задумчиво покачал головой Петелин и показал жестом на стол: - Ключи мне оставь.
   Сержант выложил ключи и осторожно спросил:
   - Ну, я пошел?
   - Валяй.
  Виктору Петровичу совершенно не хотелось менять свои планы. Он специально сегодня выспался, собрал для дела все, что нужно, пришел на службу только после обеда в военно-полевой форме, между прочим, нового фасона. У знакомого прапорщика- интенданта на сайгачий задок выменял. А завтра у него был законный выходной! Если не в эту ночь, то когда еще такой расклад будет?
  
  Глава 14
  Хасим. Поход из Китая
  
   Хасим сразу поверил в серьезность слов маленького Шао, о грозившей каравану опасности. Да и старый Джун предупреждал о чем-то подобном. Сделка с порохом завершилась, и опытному китайскому купцу, дорожившему репутацией, обманывать или лукавить было уже не с руки.
  Китайцы только недавно избавились от власти монголов, прогнав чужеземных правителей на север за великую китайскую стену. Много веков угроза Поднебесной империи исходила оттуда. Но сейчас весь Китай с тревогой посматривал на запад.
  Там набрал силу беспощадный Тимур, и никто не знал, куда он направит войска в следующий раз. Издревле повелось, что правители-завоеватели всегда стремились получить информацию от торговцев-путешественников о соседних городах и странах. И часто полученные сведения они использовали для достижения коварных военных целей. Поэтому к иноземным торговцам власти всех стран относились настороженно, подозревая в них шпионов.
  Хасим прекрасно знал, как раньше в городе Отраре за одну ночь вырезали весь караван, пришедший из страны Чингиз-хана, посчитав их вражескими лазутчиками. Тогда еще в Средней Азии не знали, кто такой монгольский хан Чингиз, и думали, таким образом, его запугать. Но Чингиз лишь еще больше разозлился, и вскоре весь Отрар был залит кровью тысяч жителей.
  Хасим на мгновение отбросил тревожные мысли и ласково посмотрел на воскресшую верблюдицу Шиху. Какое чудо ее спасло? Ведь он сам видел, как она испустила дух. А сейчас стоит полная сил, только шерсть на горбах поседела.
  Всевышний опять дает ему добрый знак. В долгом походе еще один верблюд никогда не будет лишним.
  Шиха смотрела вдаль, туда, откуда только что пришла вместе с Шао. В ее взгляде, обычно безразличном и равнодушном, как у всех вьючных верблюдов, Хасим с удивлением заметил проницательность и тревогу. Или это ему только показалось?
  Светало. Солнце поднималось над долиной. Командир охраны Шакен, обеспокоенный сообщением китайца, уже отдал распоряжение о скорейшем сборе в дорогу. Надо было быстро уходить, пока не появилась погоня. Вскоре караван стоял, готовый двинуться вперед. Шакен в ожидании смотрел на Хасима.
  В такую минуту Хасим всегда вспоминал китайскую мудрость: даже тысячемильный путь начинается с первого шага. Сколько он сделал таких шагов? На этот раз Хасим решил остаться в конце каравана, чтобы первым увидеть возможную опасность.
  Все ждали его сигнала. Шиха стояла рядом. 'Всемогущий Аллах, дай нам возможность благополучно уйти из Китая', - мысленно попросил купец.
  Он хотел дать отмашку головному погонщику каравана, но в этот момент низко утробно заголосила Шиха. Так она еще никогда не кричала. Хасим обернулся. На него смотрели встревоженные большие глаза верблюдицы. Она вновь издала странный возглас и повела головой в сторону гор. Хасиму показалось, что она о чем-то хочет ему сказать.
  Бессловесная скотина пыталась что-то ему объяснить!
  Шиха еще раз по-особенному взглянула на него, отчего Хасим, забыв о тревогах, ощутил мягкое тепло и мгновенно успокоился, будто пребывал не на чужой враждебной земле, а у домашнего очага. Верблюдица отвернулась и быстро зашагала в сторону гор, покачивая необычными белыми горбами. Она удалялась не оглядываясь. Хасим смотрел ей в след и вдруг, не отдавая отчета, сделал знак, чтобы караван следовал за ней.
   Обычный проторенный многими купцами караванный путь лежал по равнине вдоль русла реки. Там стояли знакомые Хасиму поселения, где можно было разжиться едой, отдохнуть и узнать новости. Дальше, где река делала резкий поворот, располагался мост, которым пользовались все путешественники. Не про этот ли мост предупреждал Шао? Может, китайцы подумали, что его хочет взорвать чужестранец Хасим? Тогда именно по этой дороге китайские воины будут преследовать караван.
  Но Шиха выбрала другой путь - через горный перевал. Так торговые караваны никогда не ходили. Хасим не знал эту дорогу, но когда караван по его приказу тронулся вслед за Шихой в направлении гор, он был необычайно спокоен и уверен в правильности выбранного пути.
  Через несколько часов караван уже взбирался вверх по горному серпантину. На одном из поворотов Хасим, шедший последним, оглянулся. Внизу открывалась равнина, которую они недавно покинули. На том месте, где был ночлег, у потушенных костров стоял отряд вооруженных всадников. Солнце блестело на их шлемах. Хасим догадался, что это была погоня. Покружив коней на месте привала, всадники галопом поскакали на запад по основному караванному пути.
  Хасим спешно заехал за склон горы, опасаясь, что его маленькую фигурку разглядят китайцы.
  Глава 15
  Знакомство с колдуном
  
   Братья Перегудовы, не обращая внимания на укусы комаров, напряженно смотрели в темноту. Было заметно, что непонятный вкрадчивый голос их изрядно напугал.
   Однородная черная мгла тем временем пришла в движение, что-то в ней колыхнулось, и на свет бесшумно выплыла темная фигура. Появившийся человек был одет в рыхлый деревенский ватник, на голове громоздилась большая остроконечная войлочная шляпа, поля которой отбрасывали тень на лицо.
   Первая мысль Заколова: это и есть пресловутый колдун? Но как он узнал мое имя?
   Незнакомец придвинулся ближе, тень от шляпы уменьшилась, и на свет показалось плоское лицо с узкими разрезами глаз и осторожной улыбкой.
   Нет, решил Тихон, колдун должен быть старым, а этот, хоть и одет как-то странно, но по лицу видно, что молодой - безбородый. Постой! Тихон разглядел какие-то знакомые черточки в казахском лице. Где-то он уже встречал эту осторожную улыбку, также таинственно появляющуюся из темноты.
  - Это я, Мурат, - представился незнакомец и еще сильнее растянул губы в выжидательной улыбке.
   - Мурат?! - Тихон тут же вспомнил парня, которого встретил год назад в институтском подвале. - Как ты здесь оказался?
   - Я здесь с дедом живу, - Мурат показал в ту сторону, где располагалась юрта.
   - Так твой дед - колдун? - понизив голос, спросил Тихон.
   - Какой он колдун, - обиделся Мурат. - Он мудрый аксакал, многое повидал, многое знает, иногда предсказывает будущее. За это люди и называют его колдуном. Но у нас, казахов, звание шамана считается почетным. - Мурат горько вздохнул и добавил: - Правда, дедушку чаще зовут колдуном.
   - Предсказывает будущее? - удивился Влад.
   - Тут нет ничего сверхестественного. Он понимает законы природы и сущность человека, на этом основании и делает выводы. Глупых людей это пугает, Но ведь вы все умные, да? - В интонации звучала явная надежда на положительный ответ.
   Ребята неуверенно кивнули. Заколов был убежден, что в нормальной жизни никаких колдунов не существует. Но здесь посереди дикой степи ничего нормального он пока не наблюдал.
   - Кстати, дед приглашает вас в гости, - сообщил Мурат. - Я для этого и пришел.
   - Нас, в гости? - удивленно и настороженно переспросил Влад.
   - Да. Пойдемте. А то вас комары съедят. В юрте их нет.
  Братья Перегудовы нерешительно переглянулись.
   - Надо сходить, - оживился Тихон. Назойливые насекомые ему порядком надоели.
  Ребята неспешно встали и молча пошли за Муратом. Когда они покинули освещенный конус, их сразу же облепила темнота. Студенты шли, напряженно глядя вниз, чтобы не споткнуться на незнакомой дороге. Только Мурат шагал уверенно и широко. Время от времени он поджидал остальных.
  Около юрты все остановились. Сюда совсем не пробивался свет маломощной лампочки из-под навеса, и лишь блеск звезд и молодого тонкого месяца позволял различать контуры предметов. Рядом с юртой в темном проеме маленькой печки уменьшенным лоскутком ночного неба мерцали остывающие угольки. В стороне виднелись силуэты двух больших верблюдов. Если бы они стояли без движения, Тихон бы их вряд ли заметил.
   - Пришли, - переминаясь с ноги на ногу, промямлил Мурат.
   Заколову показалось, что из его голоса исчезла прежняя решимость, с которой он только что звал в гости.
  В этот момент где-то далеко в степи раздался низкий протяжный заунывный вой. Верблюды дернули головой в сторону звука и замерли.
   - Что это? - вздрогнул Влад.
   - Степь, - как о чем-то живом сказал Мурат, оглядываясь за спину в непроглядную темень. Затем решительно шагнул к юрте: - Дедушка ждет.
  Он раздвинул толстый войлочный полог, закрывающий вход в юрту, и шагнул внутрь. Вслед за ним по одному вошли ребята.
  Юрта освещалась небольшой керосиновой лампой. У входа был застлан серый войлок, а дальше пол покрывали пестрые ковры. У дальней стены напротив входа на подушках сидел старик с клиновидной седой бородкой. Одет он был в широкий халат с затейливым, но не ярким узором, и в видавшую виды тюбетейку. Что-то в его широком лице Тихону показалось странным, но пристально разглядывать аксакала было неудобно.
  - Дедушка, я студентов привел, - объявил Мурат.
   - Салам алейкум, - трижды кивнул аксакал.
   - Здравствуйте, - в разнобой ответили ребята.
   - Проходите, рассаживайтесь, - от лица хозяина предложил Мурат, показывая на подушки, разложенные вокруг небольшого плоского чана прикрытого простым полотенцем. - Это мой дед, его зовут Бекбулат.
  Мурат снял обувь. То же самое проделали ребята. Стараясь ступать осторожно все прошли на ковер и расселись на разложенные по кругу подушки. Мурат представил Тихона и вопросительно посмотрел на близнецов. Влад и Стас назвали свои имена, тревожно поглядывая на аксакала. Тихон оказался совсем рядом с хозяином юрты. Он посмотрел, как поджаты ноги у старого казаха и попытался усесться также. Колени вывернулись в стороны, в паху на некоторое время стало больно от непривычной растяжки. Братья тоже попытались усесться подобным образом, но потом просто плюхнулись на поджатые колени.
  Аксакал убрал полотенце с чана и жестом пригласил ребят отведать пищу. Юрта заполнилась густым ароматом горячего риса, приправленного специями. Аксакал взял ложку и первым зачерпнул комочек риса. Ребята степенно разобрали ложки и принялись за еду. Рассыпчатый рис содержал разнообразные пряности и хранил легкий запах костра. Ели молча. Братья сказали несколько хвалебных слов о вкусной еде, но аксакал лишь сдержано кивнул и не поддержал разговор. Тихон искоса смотрел на местного колдуна, сидевшего к нему боком, но видел лишь широкую выступающую щеку, заслонявшую нос и глаза.
  Когда хозяин юрты закончил еду и положил ложку, Мурат убрал опустевший чан. Вместо него он выставил пять одинаковых пиал и большой фарфоровый чайник. Бекбулат смотрел за действиями внука и один раз сдержано кивнул. Было похоже, что беседовать здесь полагается при чаепитии.
  Заколов поискал в кармане платок, чтобы вытереть губы, но пальцы натолкнулись на бумагу со схемой, которую он взял у Анатолия Колесникова. Неожиданно ему пришла в голову мысль, спросить у аксакала про рисунок. Ведь старожилу, наверное, будет приятно проявить знания местности.
  - Дедушка Бекбулат, извините, а вы не знаете, где находится вот это место? - спросил Тихон и протянул аксакалу рисунок с рекой, крестиком и верблюдом.
  Колдун взял бумажку, уткнулся в нее и замер. Молчал он долго. Тихон подумал, что старик ничего не понял в схеме и стесняется спросить.
  - Эта змейка - река Сырдарья, - пояснил он, придвинувшись к старику, и провел пальцем по извилистой линии. Потом он указал на крестик и спросил: - А где может быть это место? Вы не видите здесь ничего знакомого?
  Тихон убрал палец и только сейчас заметил, что крестик имеет более длинную вертикальную черточку и от этого похож на изображение могильного знака. Заколову стало неудобно за небрежное обозначение. Он стушевался.
  А в следующее мгновение ему стало и вовсе не по себе.
  Бекбулат оторвал взгляд от рисунка и медленно повернул лицо к Тихону. Большие веки с короткими ресницами как натянутые шторки почти полностью скрывали глаза, оставляя узкие темные щелки. Неожиданно щели сверкнули, колдун впился пронзительным взглядом в лицо Заколова. Создавалось впечатление, что свет не отразился от темных зрачков аксакала, а вспыхнул изнутри. Но не это больше всего поразило Тихона. Сразу под глазами, там где у старика должен был начинаться нос, топорщилась маленькая горбинка. Под ней темнели две безобразные дырки. Самого носа не было вовсе. Вместо него виднелась затянутая грубыми рубцами лиловая кожа.
  Заколов невольно отшатнулся. Из-за отталкивающих деталей лицо аксакала выглядело пугающим и злым. Не мудрено, что его считают колдуном, подумал Тихон, пытаясь незаметно отодвинуться.
  - Кто нарисовал бумагу? - четко спросил старик.
   - Один знакомый. Но это не важно, - поспешил ответить Тихон. - Мы просто хотим разыскать это место.
   - Зачем? - Лицо колдуна надвигалось.
   - Как вам сказать? - Заколов старался отвернуться, но безобразные ноздри и цепкие глазки колдуна незримыми гарпунами вонзились в его лицо. Только сейчас Тихон задумался: почему у меркантильного Толика возник интерес к этому поиску? Для Тихона схема и карта выглядели, как условия интересной логической задачи, требующей нестандартного решения. А Толик говорил что-то про необычного верблюда, припомнил он. Так и надо объяснить старику. - Возможно, это место представляет интерес с точки зрения археологии или палеонтологии. Мы хотим покопаться там, только и всего.
   Тихон добродушно улыбнулся, но его слова почему-то совсем не успокоили аксакала. Колдун еще раз тревожно сверкнул глазами и обратился по-казахски к Мурату.
   - Дед спрашивает, что такое палеонтология? Как лучше ему объяснить? - перевел вопрос Мурат.
   Тихон постарался ответить простыми словами:
   - Ну, это, когда ищут кости, черепа умерших существ, и по ним определяют, кто это был, отчего он умер, и когда это произошло?
  Бекбулат смерил Заколова тем же колючим пристальным взглядом, но в этот раз он окинул взором всю фигуру, словно старался получше разглядеть и запомнить нового человека. Затем аксакал вернул бумагу со схемой и полуутвердительно, полувопросительно произнес:
  - Твое имя - Тихон?
  - Да.
  - Давайте пить чай, - предложил Бекбулат, ничего так и не сказав про рисунок.
  Мурат наполнил пиалы ароматным зеленым чаем. Из-за стен послышался приглушенный, но отчетливый крик, похожий на вой. Крик, судя по всему, был такой же, как ребята слышали перед входом в юрту. Он был протяжным, однотонным и необъяснимо тревожным.
   - Шиха, - прислушавшись, изрек Бекбулат.
   - Шиха? - удивился Мурат. - Та самая?
   - Да, - подтвердил старик. - Она вернулась.
   - Кто такая Шиха? - осторожно спросил Тихон.
   - Дикая верблюдица, - ответил Мурат и обратился к аксакалу: - Расскажи про нее, дедушка.
  Бекбулат неспешно подул в пиалу, которую держал перед собой в сплетенных пальцах, сделал осторожный глоток и промолвил:
   - В прошлом году она увела у меня Бараза - самого сильного верблюда. Так повелось издревле. Потом Бараз пришел обратно и сразу околел. Шиха забрала его силы. Она так делает всегда. Теперь у нее должен быть детеныш - новая Шиха. Она привела ее на землю предков. Я знал, что она скоро придет.
   - А почему она кричит? - поинтересовался Тихон.
   - Если Шиха кричит - это нехорошо. Что-то ей не нравится, - сказал старик, и на его безобразном лице проступила явная тревога.
  
  Глава 16
  Охота на сайгаков
  
   Кого взять с собой на охоту вместо Федорчука, задумался майор. Может соседа, преподавателя техникума? Он стрелять, конечно, не умеет, но машину-то водит, и от мяса дармового не откажется. А ему сейчас и нужен только водитель. Надо подъехать, уболтать мужика, пока тот спать не лег, твердо решил майор.
  Петелин подхватил ружье, сумку с закуской и патронами, спустился к машине. Отъехав от отделения милиции и как следует разогнавшись, он вдруг заметил идущего навстречу по безлюдному тротуару старшего лейтенанта Мартынова. Майор с визгом затормозил.
  - Мартынов, ты куда? - высунувшись из автомобиля, крикнул Петелин.
   - В отделение, товарищ майор. Я же на дежурстве, - недоуменно ответил Мартынов. - Ходили с Евтеевым в детский сад. От жильцов сигнал поступил, что там молодежь песни горланит и бутылки бьет.
   - Ну и как?
   - Молодежь из детского сада выпроводили, товарищ майор. Они ушли. Но я Евтеева пока там оставил. Минут двадцать пусть подежурит, чтобы горлопанам было не повадно возвращаться.
   - А, ну молодец, - майор рассеяно похвалил старшего лейтенанта, обдумывая только что возникшую мысль. - Знаешь что, залазь в машину! Со мной поедешь.
  Мартынов послушно сел на переднее сиденье справа от майора. Петелин хмуро уставился на него:
   - Что получается, начальник везет подчиненного? Нет, давай-ка ты за руль.
  Когда они поменялись местами, майор закурил, развалился на сиденье и скомандовал:
   - Поехали за город.
   - Поступил сигнал? - поинтересовался Мартынов.
   - Какой, к черту, сигнал! По личному делу едем.
   - А как же мое дежурство? - осторожно спросил начальника старший лейтенант.
   - К черту дежурство. Город уже спит. В Багдаде все спокойно! - припомнил майор фразу из известного фильма, сам рассмеялся и строго добавил: - До утра поступаешь в мое непосредственное распоряжение.
   Они не спеша выехали за город. Здесь не было ни освещения, ни встречных машин.
   - Что ты плетешься, как дед на ишаке? Погнали! Кто нас тут остановит? - скомандовал Петелин.
  Мартынов прибавил скорость. УАЗик миновал железнодорожную станцию Тюра-там и помчался по пустынной дороге, уходящей в непроглядную темень.
   - А куда мы едем? - поинтересовался старший лейтенант.
   - Как куда? Я тебе разве не сказал? - искренне удивился майор. - На охоту. Сайгаков бить. Э, да ты еще не был с нами на таком славном мероприятии. Много потерял! Но сегодня я тебя посвящу во все прелести опасного дела. Это настоящее мужское занятие! Представляешь, ты и зверь, и больше никого. Кто победит?
  Старший лейтенант покосился на заднее сиденье. Там лежало ружье.
   - Конечно мы, у нас же оружие, - ответил он на риторический вопрос.
   - Э, да не в этом дело. У скотины тоже есть острые рога и быстрые ноги. Тут главное - азарт, погоня, стрельба! Я же говорю, во время охоты ты чувствуешь себя настоящим мужиком. Добытчиком, как в древности! И еще, знаешь, как приятно после дела расслабиться и насытиться добычей, которую сам, своим руками отнял у дикой природы.
   Они гнали еще некоторое время по пустынной дороге, пока Петелин, рассеяно глядя по сторонам, не скомандовал:
   - Хорош! Сворачивай!
   - Куда? - не видя впереди никаких поворотов, переспросил Мартынов.
   - Да, туда, прямо в степь, - неопределенно махнул рукой майор.
  УАЗик свернул с наезженной дороги и покатил по ночной степи, изредка раскачиваясь на мелких ухабах. Петелин инструктировал:
   - Теперь не гони. Езжай напрямки километров пять, там остановишься. Дальним светом не мелькай, зверье распугаешь.
  Проехав около шести километров, Мартынов остановил машину.
  - Глуши двигатель, выключай свет, - скомандовал Петелин. - Теперь начинается самое интересное.
  Мартынов все выключил. Мрак и тишина сразу же окружили их и попытались протиснуться в машину. Петелин подождал с минуту пока глаза освоились в темноте, а уши отошли от шума двигателя.
  - А вот теперь мы для начала подкрепимся. Подай-ка мою сумочку.
  - Виктор Петрович, а как же мы будем охотиться в темноте? - спросил Мартынов, доставая сумку с заднего сиденья.
  - Э, да скоро все увидишь, - ухмыльнулся Петелин. Роль опытного наставника ему начинала нравиться. - Я все на практике объясню. Сперва давай перекусим. Смотри, что я припас.
  Петелин достал вожделенную бутылку 'Охотничьей' и разлил половину содержимого в две железные кружки.
  - Я, вроде как, за рулем? - неуверенно произнес старший лейтенант.
  - А я за ружьем! - рассмеялся майор. - Вздрогнули! Тут детская доза. Это тоже часть ритуала. Мы - милиция, представители власти! Кто нам тут что скажет?
  Они выпили.
  - Горькая! Хорошо нутро дерет! - хрипло похвалил выпивку Петелин. - Угощайся, бери, закусывай, чем найдешь, - он развернул несколько газетных свертков. - Вот котлетка домашняя - жена готовила, вот лучок. Ты, Андрюша, должен почаще с коллективом быть. И не только на службе, а вот так, как сейчас, в приватной обстановке. Знакомства надо со всеми поддерживать, без этого в наше время никуда.
  - Я что, Виктор Петрович? Я не возражаю, - Мартынов разомлел под действием крепкого алкоголя и с аппетитом закусывал.
  - Помнишь, как я тебе третью звездочку старлея пробил. Воспользовался случаем, аттестовал тебя как положено после того шумного дела в прошлом году, с задушенными студентками. Несколько раз высокому начальству звонил, чтобы учли твои заслуги, не забыли отметить. И думаешь, прислушались бы наверху, если бы я в свое время вот так, для кого надо, не устраивал мероприятия?
  - Да я, Виктор Петрович, я... Я все понимаю, спасибо вам, - Мартынов застыл с не дожеванным куском хлеба во рту, уставившись на начальника.
  - Тогда тебе вся слава досталась... Я, к сожалению, в отпуске был, - грустно вздохнул майор. - Но не в этом дело. Сейчас мы единое целое. Ведь так?
  - Так, - кивнул старший лейтенант.
  - Ладно, давай еще выпьем. - Майор плеснул остатки настойки в кружки. - За что пить будем?
  Андрей Мартынов задумался и, немного стесняясь, произнес:
  - А давайте, Виктор Петрович, за исполнение желаний.
  - Ну, это женский тост. Бабы всегда о чем-то мечтают, закатят глаза в потолок и мечтают. Для мужика желание - это цель. И он должен добиться ее. Мечтать нам некогда. Надо смело брать быка за рога! Или телку за талию. - Петелин рассмеялся неожиданному каламбуру, протер заслезившиеся глаза и уже серьезнее спросил: - А у тебя какое желание?
  - Ну я так в общем, - замямлил немного пристыженный Андрей. - Я хотел, чтобы вот задумаешь желание, и оно исполнится, как в сказке.
  - Как в сказке говоришь, - майор улыбнулся, но в темноте его пьяная улыбка не была заметна. - Ну, давай за это.
  Они чокнулись кружками и выпили. У майора последняя порция пошла тяжело. Он потряс головой, встряхнулся, расстегнул пуговицы на груди и вышел из машины. Свежий воздух приятно охладил потное тело.
  - Тут на воле хорошо, Андрюша. - Петелин широко зевнул. - В машине и задремать недолго. А нам дремать нельзя. Пора в бой! Давай отвинчивай лобовое стекло.
  Они вместе отвинтили болты, крепящие раму лобового стекла УАЗа армейской модификации. В этот момент из темноты послышался протяжный утробный вой. Крик был противным и пугающим.
  - Что это? - застыв с приподнятой рукой, как в детской игре 'морская фигура на месте замри', тихо спросил Андрей.
  - А черт его знает, - прислушавшись, после некоторого раздумья, ответил Петелин. - На волка вроде не похоже. Где-то неподалеку кричит. А может, и далеко. Ночью все обманчиво.
  - А тут и волки есть? - удивился Андрей.
  - Ну так! Кто-то же должен гонять сайгаков, чтобы не зажирели. Постой! - Майор поднял палец и прислушался к окружающей темноте. - Слышишь? Топот дробный. Ну, слышишь? Это сайгаки. Точно - они! Вон там. Давай, по коням! - бодро крикнул он и запрыгнул в машину. - Врубай дальний свет и гони на полной туда!
   Майор указал в темноту и выставил ружье на капот машины. Андрей завел двигатель и резко тронулся.
   - Гони! Гони! Начинается самое интересное! - подзадоривал подчиненного майор
   Подбадриваемый криками, Андрей послушно набирал скорость и переключал передачи. Он гнал машину прямо, не разбирая дороги. Да и о какой дороге можно вести речь в дикой степи? Машину трясло на неровностях, она подпрыгивала на невидимых ухабах, и в такие моменты Андрею инстинктивно хотелось нажать на тормоза. Но майор постоянно подбадривал азартными криками:
  - Дави педаль в пол! Догоняем!
   Мелкие растения рваными волнами набегали на автомобиль, хлестали по кузову и скрывались под колесами. Камешки беспрерывно стучали по днищу, взвизгивали амортизаторы, а руль трясся так, что у Андрея дрожало все тело. Он давил закостеневшей ногой на педаль газа, вцепившись руками в жесткий обод руля, и изо всех сил старался держать машину прямо. Объехать неожиданную кочку или кустик он даже не пытался. На такой скорости он боялся не справиться с машиной. Ветер, мгновенно став жестким и холодным, безжалостно хлестал в лицо, злобно врываясь в незащищенную лобовым стеклом машину. Воздушные волны настойчиво проникали под рукавами и через расстегнутый ворот под одежду. Андрею казалось, что он едет совершенно голым. Хотелось прикрыться от ветра и застегнуться, но отцепить коченеющие пальцы от прыгающего руля он не мог.
  Рядом майор издал гортанный крик восторга, и сразу же грянули два выстрела. Андрей с испугу шарахнулся, машина вильнула влево, оторвав на несколько мгновений от земли правые колеса.
  - Держать рул! - гаркнул майор, недовольно сверкнув глазами. - Гони за ними, - указал он правее.
  И тут Андрей увидел, как в свете фар мелькают задние ноги многих животных. Стадо сайгаков неслось прямо перед ними, словно луч света указывал им дорогу. Голов животных не было видно, только ноги, увенчанные толстыми ягодицами, неустанно подпрыгивали и приземлялись, подпрыгивали и приземлялись. Глупые животные и не пытались свернуть. Они привыкли уходить от естественной опасности за счет скорости. Но равнодушная машина быстро настигала их.
  По лицу Андрея больно ударили песчинки, вылетающие из-под копыт сайгаков. Он зажмурил слезящиеся глаза и ехал почти наугад.
  Майор перезаряжал ружье и не прицеливаясь палил вперед. Вот, один из сайгаков будто споткнулся, неловко боком повалился вниз, по инерции бороздя землю и поднимая столб пыли. Автомобиль тут же с хрустом переехал через него.
  - Не останавливаться! Потом соберем! - восторженно крикнул майор и продолжил стрельбу по животным.
  Звук ломающихся под колесами ребер неприятно скребанул Андрея где-то внутри под самым сердцем, но он продолжал послушно давить на газ. Машина уже догнала сайгаков и ехала практически среди растянувшегося стада. Поток воздуха насытился запахом потных шкур. Животные впереди падали то ли от выстрелов, то ли от усталости, с разгона кувыркались, ломая шеи, и зачастую попадали под колеса. Сколько их упало, Андрей уже не мог сказать. Каждая живая кочка и хруст костей, отдавались новым толчком боли в висках.
  Но майор продолжал перезаряжать ружье и стрелять.
   - Всех не найдем. Подранки могут в сторону уйти, - как бы чувствуя немой вопрос Андрея, крикнул Петелин
   Майору все казалось, что он попадает в мелких и дохлых животных, а ему хотелось подстрелить самого крупного, с длинными рогами, чтобы можно было потом похвастаться перед заносчивыми знакомыми из прокуратуры. Сильные самцы должны бежать в голове стада.
   - Вперед! - продолжал запальчиво кричать он.
  'Господи, побыстрей бы это закончилось', - подумал Андрей.
  Вдруг, впереди бегущие животные расступились, и вместо маленьких прыгающих ног Андрей увидел нечто большое, высокое, смотрящее прямо ему в глаза. Он рывком отвернул руль вправо и нажал на тормоз.
  Петелин в этот момент перезаряжал ружье. Майор уже защелкнул стволы и положил палец на курки. Сила инерции повалила Петелина на Андрея. Пальцы майора непроизвольно сжались. Грянул выстрел-дуплет.
  Перед самым выстрелом Андрей Мартынов различил, что неясное существо, внезапно появившееся перед машиной, оказалось большим верблюдом с белыми, блестящими в свете фар горбами.
  
  Глава 17
  Легенда о Шихе
  
  Когда студенты допили чай, поблагодарили Бекбулата и вышли из юрты, в степи уже хозяйничала ночная мгла. Темнота сжала пространство и приблизила звезды. Словно огромные степные легкие выдохнули теплый воздух за пределы ночного небосвода и забыли сделать новый вдох.
  Тихон смотрел вверх и видел совсем другое небо, чем в городе. Ему казалось, что здесь небо - это часть сферы, накрывшей небольшое пространство в степи, а звезды - маленькие дырки в ней. Будто тысяча охотников бабахнула дробью из двух стволов по черному куполу, а за куполом - яркий свет. А кто-то самый смелый изловчился, подпрыгнул повыше и прорезал ножичком дугу месяца, вон там, у самого края, где небо соприкасается со спящей степью. А может, выйдя из маленькой юрты, он попал в большую степную юрту, которой невидимый великан накрыл их здесь и отгородил от всего остального привычного и понятного мира?
  Мурат немного задержался у деда, но потом тоже вышел наружу, чтобы проводить ребят.
  - Про какую верблюдицу говорил Бекбулат? - спросил его Заколов.
  - Дед рассказывал, что ее зовут Шиха. Она каждые двадцать лет приходит в эти края, рожает новую Шиху, а сама, когда выкормит сосунка, умирает. Для спаривания она выбирает самого сильного самца, уводит его в степь, и никто не может этому помешать. Потом ее избранника находят умершим, а если верблюд все-таки возвращается, то ложится и больше никогда не встает. Только глядит в открытую степь, туда откуда вернулся, пока не заснет вечным сном. Так было в прошлом году с молодым и сильным дедушкиным верблюдом Баразом.
  - А разве сейчас есть дикие верблюды? - удивился Стас.
  - Кроме Шихи, наверное, нет. Да и она не дикая. Она очень умная и проницательная, только живет сама по себе.
  - Постой, - усомнился Тихон. Кое-что в рассказе Мурата ему показалось не логичным. - Ты говоришь, она приходит раз в двадцать лет. Но родив, она умирает. Как она может прийти снова, если уже умерла?
  - Она возрождается в своем детеныше.
   - Так что же тут необычного? - усмехнулся Тихон. - Каждая животное так поступает. Пришла, нагуляла брюхо, отелилась. А то что верблюд помер, означает, что Шиха - заразная. Почему твой дед говорит о ней, как об одной и той же? Он что и через двадцать лет может верблюда по морде узнать?
   - Шиху ни с кем не спутаешь. Я забыл сказать, у нее белые горбы. Шерсть на горбах абсолютно белая! Таких больше нет. Ее видели здесь еще сотни лет назад. О ней деду рассказывал его дед, а тому - его отец и дед.
   - Сотни лет назад? Белогорбая? - переспросил Тихон, вспомнив, что именно такую верблюдицу видел из самолета тесть Анатолия Колесникова.
   - Да! Мой дед Бекбулат видел ее уже три раза! Сорок лет назад, двадцать и в прошлом году, когда она на его глазах увела Бараза.
  - Дед знал, что она может увести верблюда, и не остановил? - спросил недоуменно Влад.
   - Он и не пытался ей мешать. Это бесполезно. Бараз сделался диким, неуправляемым, и сам убежал вслед за ней.
  - Так что в Шихе необычного кроме горбов? Почему с ней не связываются? - не унимался Влад.
  Мурат замолчал, о чем-то раздумывая, потом тихо произнес:
  - Дед говорит, что если попьешь ее молоко, то сбудется самое сильное твое желание.
  - Вот это да, золотая рыбка какая-то! - рассмеялся Влад. - Так надо, наоборот, ловить ее и доить, доить.
   Влад со Стасом рассмеялись. Тихон тоже улыбнулся, но здесь среди дикой непонятной природы, рядом с юртой колдуна, подобные сказочные сюжеты ему уже не казались столь уж невероятными. Не обращая внимания на смех близнецов, Мурат шагнул к Тихону, словно хотел говорить только с ним, и, пристально глядя в глаза (Тихон больше чувствовал его взгляд, чем видел в слабом свете звезд зрачки Мурата), произнес:
   - Ее молоко дед пил.
   Заявление прозвучало так веско, что все невольно замолчали. Заколов никогда не стремился ставить собеседника в неловкое положение, чтобы тот ни говорил. Сейчас Мурат ждал понимания, и Тихон был уверен, что парень убежден в правоте своих слов. Глупо смеяться над человеком, не удосужившись понять его логику.
   - Ну, и ..., - Тихон чувствовал, что Мурат желает выговориться.
   - Это было сорок лет назад. - Мурат посмотрел вверх на звезды. - Дед узнал о Шихе от своего деда. Бекбулат был молод, и специально отправился искать Шиху. Он знал, когда она увела из аула самого сильного верблюда. Получалось, что родить она должна была в конце февраля. Он выждал еще месяц, и в конце марта ушел в степь искать Шиху. По рассказам деда, он знал о ее волшебном свойстве и заранее выбрал себе желание. Он искал ее девять дней. Ночи были холодные, он спал на голой земле и простудился. На десятый день он увидел ее следы и маленькие следы верблюжонка рядом. Следы были совсем свежие, с таким сосунком она не могла далеко уйти. Дед шел без отдыха еще целые сутки. Насморк и кашель замучили его, и он порой хотел оторвать нос вместе с ненавистными соплями. И вот наконец он увидел их. Маленький верблюжонок сосал у мамки молоко. Он причмокивал и задыхался от жадности. Бекбулат встал рядом. Шиха заметила деда, но отнеслась к его появлению равнодушно. Когда сосунок насытился и отошел от мамки, Бекбулат осторожно дотронулся до сосков верблюдицы. Он сжал их пальцами, и из горячих, оттянутых верблюжонком сосков, закапало теплое молоко. Шиха никак не реагировала на эти прикосновения. Тогда, оголодавший Бекбулат, припал ртом. Он жадно сосал жирное сладкое молоко, а верблюдица терпеливо ждала. Бекбулат задыхался, ведь нос его не дышал. Но он был так голоден, что не отрывался и втягивал молоко вместе со свистом воздуха. Когда Бекбулат оставил соски и распрямился, он дышал часто, как после тяжкой работы, а его подбородок был измазан в молоке верблюдицы.
   Мурат замолчал, опустил голову и посмотрел на ребят. До этого, казалось, он обращался прямо к звездам.
   - Ну и как, сбылось его желание? - не выдержал заинтригованный Стас.
   - Да, - ответил Мурат и подтвердил: - Желание сбылось. Сбылось сразу же... Однако, когда он кончил сосать, он еще не знал, что это будет за желание.
   - Как это? - не понял неугомонный Стас. - Он же шел туда, все заранее загадав?
   - Да, - еще раз согласился Мурат и продолжил рассказ: - А получилось вот что. Бекбулат стоял рядом с верблюдицей, восстанавливал дыхание и улыбался. Он достиг своей цели, его план удался, и он был безумно рад и счастлив. Ведь он верил рассказам предков об удивительной белогорбой верблюдице. Шиха повернула морду и величаво посмотрела на Бекбулата. Тот ей улыбался, и ему казалось, что верблюдица тоже одобрительно улыбается. Она плавно растягивала губы, потом приоткрыла рот. Она вытянула губы в такую широкую улыбку, что даже верхняя, вечно обвисшая, губа приподнялась и обнажила большие желтые зубы. Бекбулат смотрел прямо в добрую умильную улыбку большого животного, и его охватывал восторг. Потом раскрытая пасть резко приблизилась к его лицу, и верблюдица сомкнула челюсти. В первый миг, почувствовав теплую слюну, Бекбулату показалось, что Шиха его целует. Он был в таком восторге, что даже не удивился этому. Но в следующую секунду его пронзила резкая боль. Морда Шихи отпрянула, а вместо носа у Бекбулата красовался кровавый срез. Шиха откусила нос.
   Тихон поморщился, представив неприятную картину и понял, почему лицо аксакала выглядит так безобразно. От носа у Бекбулата осталась лишь небольшая костяшка, обтянутая кожей.
   - Так вот в чем дело! - сделал вывод Тихон. - Но неужели это и было его желанием?
   - Бред какой-то, - поддержал Тихона Влад. - Кто же такое себе пожелает?
   Мурат пальцами пощупал нос.
   - Вы говорите правильно. Но дед тоже прав. Он тогда закричал от боли, и в страхе убежал. Когда рана зажила, он понял, что Шиха все сделала, согласно его желаниям.
   - Подожди, - старался разобраться Влад. - Ты хочешь сказать, что твой дед искал дикую Шиху, заранее загадав, чтобы она откусила ему нос?
   - Нет, конечно, - добродушно согласился Мурат. - У него было совсем другая мечта. Он мне так и не признался - какая? Но он понял очень простую вещь. Человеком всегда владеют много всяких желаний. Желание покушать, желание поработать или отдохнуть, желание найти потерявшуюся вещь, желание послушать и быть услышанным, желание любить, желание слетать на Луну или, наконец, желание почесаться. Человек вечно окружен своими желаниями как еж иголками. И сам человек не может точно сказать, какая иголка в данную секунду у него длиннее. Бекбулат понял это и вспомнил, что в тот момент он больше всего хотел избавиться от соплей, заполнивших нос... Шиха всегда исполняет самое сильное желание. Вот так и получилось... С тех пор у деда никогда не бывает насморка.
   - Ну и дела! А кто-нибудь еще пытался через Шиху осуществить свою мечту? - поинтересовался Тихон.
   - Наверное. Многие, возможно, и не знали, что это сделала Шиха. Дед говорил, что не всегда обязательно пить ее молоко. Иногда достаточно быть рядом с ней, и может осуществиться твое мимолетное, но действительно сильное желание.
   Мурат проводил ребят к бараку. Со стороны юрты послышался удаляющийся топот верблюжьих ног.
   - Странно, - вглядываясь в темноту, произнес Мурат и улыбнулся. - Дед решил на ночь совершить прогулку на верблюде.
   Мурат зашел со студентами в барак, посмотреть, как они устроились.
   - Не включайте свет, а то комары налетят, - посоветовал он.
   - Уже поняли, - согласился Тихон.
   Ребята подыскали отсек поуютней и завалились спать в верхней одежде на пустые матрасы. Постельное белье и одеяла должны были завезти завтра. Мурат перед уходом постучал им в окно, и пожелал спокойной ночи. Его темная фигура невесомо отплыла от стекла и растворилась в ночной тьме.
   Тихон долго ворочался на новом месте, выбирая позу поуютнее.
   - Душно, - вздохнул он.
   - А у меня тут сквозняк, - отозвался Влад, лежащий на кровати через проход от Тихона. - Может форточки закрыть?
   - Давай лучше местами поменяемся, - предложил Тихон.
   Влад согласился и Тихон перелег на его кровать.
   После посещения юрты колдуна (это зловещее слово все чаще ассоциировалось у Заколова с безобразным аксакалом) и услышанной истории о верблюдице, Тихону казалось, что он очутился в ином мироздании, где все не так, как в привычной жизни. С одной стороны, многое, вроде бы, знакомо, но с другой, он словно проник в придуманный мир странной книжки, которую читал давным-давно, и уже совершенно не помнит, что произойдет на следующей странице. Он, как будто, находился внутри этой книги и уже не управлял собой. Здесь дергал невидимые нити неведомый автор в угоду непонятной и оттого пугающей цели.
   Тихон ворочался и так и этак, и каждый раз ему казалось, что вот оно наиболее удобное положение, и сейчас он, наконец, заснет, провалится в безмятежную пустоту, чтобы открыть глаза только утром. Но сон не шел, и тщательно выбранная поза тяготила его, сковывала неуютностью, и он вновь вертелся не открывая глаз. В какой-то момент он расслабился и попытался представить караван верблюдов. Говорят, это помогает скорее заснуть.
   Верблюды неспешно шли перед ним, плавно покачивая горбами, и каждый проходящий верблюд тянул взгляд за собой. Тихон не понимал, откуда берется следующий. Когда он отрывал взгляд от одного верблюда, другой уже был перед глазами. Потом Тихон вспомнил, что надо считать верблюдов, только тогда можно заснуть. И он стал считать, но, почему-то, по-английски. И это мешало. Приходилось сосредоточенно вспоминать английские числительные, чтобы не ошибиться.
   А верблюды уже шли необычные - все сплошь с белыми горбами. Каждый из них поворачивал ухмыляющуюся морду и показывал большие зубы. И Тихон уже знал, что это та самая Шиха, которая откусила нос Бекбулату, и она ходит по кругу. Он провожал ее долгим взглядом, пока она полностью не сливалась с темнотой. Пользуясь этим, верблюдица незаметно возвращалась и появлялась снова. Тихон понял, что это одна и та же верблюдица, но продолжал ее считать как новую. Он почему-то боялся показать ей, что знает ее хитрость. Раз она хочет казаться каждый раз новой, пусть так будет. Потом он обнаружил, что уже в который раз повторяет одну и ту же цифру, и ему стало страшно: сейчас она поймет, что ее обман разгадан.
   Заколов открыл глаза, то ли от хлопка, почудившегося за окном, то ли от неудобной позы. Уснуть ему так и не удалось. Или то, что он представлял только что, и было сном? Он решил выйти во двор, попить воды. На кухне должна была остаться канистра.
   Дверь в бараке изнутри не закрывалась, да и от кого тут прятаться в такой глуши. Он толкнул створку, петли скрипнули, но совсем не так, как днем. Он прекрасно помнил дневной сухой скрип. Или ночью, когда прохладнее и воздух насыщается влагой, двери скрипят по-другому? Он подошел к кухонному навесу. В темноте он долго искал канистру, но так ее и не нашел. От этого пить захотелось еще сильнее.
   Тихон вышел из-под навеса и сразу же увидел лежащую на боку белую пластмассовую канистру. Крышки на ней не было, а к горлышку припали губы стоящего рядом на раскоряченных ногах верблюжонка. Тихон хотел его отогнать, но тут из темноты выступила большая верблюдица. Тусклый свет молодого месяца серебрил ее горбы.
   - Шиха! - удивился Тихон.
   - Змея! - крикнула верблюдица, а потом еще громче: - Змея!
   Тихон вздрогнул от неожиданного возгласа животного и проснулся.
   Он с трудом понял, что лежит в бараке, а не стоит около кухонного навеса. Рядом на соседней кровати сидел Стас и сиплым от страха голосом повторял:
   - Змея! Змея!
   Заколов взглянул в указанном направлении. По ногам к паху ползла утолщенная в центре змея. Тихон разглядел желтые пятнышки на спине и ромбовидную голову, из приоткрытой пасти которой торчал острый загнутый коготок.
   - Это гюрза, - прошептал он.
  
  Глава 18
  Хасим. Горная река
  
  Через три дня караван Хасима преодолел перевал и спустился к горной реке. За ней заканчивались китайские владения, и на том берегу караванщики могли чувствовать себя в безопасности. Туда китайские воины вряд ли рискнули бы вторгнуться, чтобы не раздражать грозных соседей.
   Хасим осмотрел караван. Люди и животные выглядели изнуренными от тревожного напряжения и сложной незнакомой дороги. Верблюды, привыкшие ходить сотни километров по пескам в пустыне, с трудом приспосабливались к горным тропам и зияющим провалам ущелий, обрывающимся прямо под ногами. Сейчас, когда казалось, что самое тяжелое позади, Хасим вдруг понял, что основная трудность вот она, перед ними.
  Река, спустившаяся с холодных гор, усмиряла здесь безрассудную мощь, но вода, словно помнящая недавний удалой бег, местами вскипала бурлящими волнами и угрожающе шумела, недовольно огибая большие валуны. Моста здесь не было и в помине, и где найти возможный брод никто из каравана не знал.
  Верблюды, не умеющие плавать, пугливо сторонились шумящей воды, бестолково перебирали на месте мозолистыми ногами, в страхе прижимаясь друг к другу. Их неорганизованную толпу надо было растащить, но полоса вдоль берега была узкой, заваленной тут и там огромными булыжниками.
  И еще одно обстоятельство сильно тревожило Хасима. Товар, который он вез для Тохтамыша, нельзя было мочить ни при каких условиях. Об этом настойчиво предупреждал Шао. У Хасима от безысходности опустились руки. Все, что он сохранил, уйдя от погони, можно было в миг лишиться на неизвестной горной реке.
   Люди Хасима разбрелись вдоль берега и, взяв в руки длинные палки, пытались нащупать возможный брод. Они спускались в холодную воду, заходили по колено, щупали дно, но делая очередной шаг, тут же проваливались по грудь, а некоторые и с головой. Весенняя река разбухла от воды и не пускала караван на вожделенную равнину.
   Вскоре все люди были мокрыми, злыми и угрюмо смотрели на Хасима. Они и раньше не понимали, зачем вместо привычного щелка караван везет столь странный порошок? Зачем они ушли в неизвестные горы, свернув с проверенного годами пути через долину? Напряжение и злость людей росла, и Хасиму надо было срочно что-то предпринять, чтобы, как говорят арабы, взбесившийся скакун не вырвал из рук поводья.
  Шиха держалась обособленно от других верблюдов. Ей дали оправиться после ранения и чудесного воскрешения, и она весь путь шла ненавьюченная. Другие верблюды не раз бросали на нее недовольные завистливые взгляды. Сейчас Шиха осторожно бродила вдоль берега, принюхиваясь к воде.
  Копившееся у вымокших уставших погонщиков внутреннее напряжение прорвалось, как гнилой нарыв. Тут и там послышались недовольные возгласы. Хасим неловко пытался оправдываться, но его слова лишь подливали масла в огонь из упреков и раздражения. Отдельные осторожные замечания промерзших людей перерастали в открытые угрозы.
  Хасим решил объявить привал, чтобы спокойный отдых и горячая пища успокоили людей, и у него появилось время на серьезное раздумье. Но в этот момент с гор раздались воинственные крики.
  Все в страхе посмотрели наверх.
  Из-за горной расщелины, там, где тропа начинала спускаться к реке, появился отряд вооруженных китайских воинов на конях. Издав победный крик, они устремились вниз. Спускаться к реке им предстояло не более получаса.
   Люди разом отхлынули от Хасима, понимая, что вооруженная погоня возникла и преследует караван только из-за купца, и странного груза. Шакен с четырьмя охранниками попытался занять оборону. Но все понимали - сопротивляться многочисленным китайцам бессмысленно. Мирный караван не мог противостоять вооруженному воинскому отряду да еще в столь неудобном месте.
   Отстранившись от хозяина, погонщики всем видом пытались показать, что они люди маленькие и подневольные, и не их вина, что они оказались здесь.
  Хасим мгновенно осознал грозящую опасность. Он тайно скрылся с караваном, а значит, в глазах китайцев уже виновен. И никакие уговоры и объяснения теперь его не спасут. Свою жизнь ему было не жалко, он достаточно прожил, и не раз был вынужден рисковать ради денег и благосостояния семьи. Но к чему все это теперь? Если он не приедет вовремя в Сарай, погибнет страшной смертью его сын Рустам. Уж в чем-чем, а в искусстве изощренных казней Золотя Орда достигла небывалых высот.
  С болью в сердце Хасим оглянулся на неприступную реку. Он готов был отдать всю оставшуюся жизнь, лишь бы оказаться сейчас вместе с караваном на другом берегу, и в итоге вызволить сына из коварного плена.
   В этот момент Шиха издала все тот же непривычный утробный крик, дождалась когда обратят на нее внимание и шагнула в быструю холодную воду. Она пересекала реку наискось, по ходу течения. Все ждали, что она вот-вот провалится и уйдет под воду, но верблюдица уверенно двигалась вперед, и вода доходила ей только до колена.
   Хасим мгновенно среагировал, подхватил под уздцы ближайшего вьючного верблюда и повел его в реку точно вслед за Шихой. Под ногами он чувствовал твердое дно без резких углублений и выступов.
   Хасим крикнул, чтобы все срочно шли вслед за ним. Люди потянулись к нервно вздрагивающим верблюдам и потащили их в воду. Верблюды упирались, но, видя впереди спокойную Шиху, с опаской ступали через бурную реку.
   Пройдя более половины реки, Шиха резко повернула и пошла к противоположному берегу по новому направлению навстречу течению. Вода поглотила ее колени, отдельные буруны касались брюха. Еще чуть-чуть глубже - и Шиху снесет бурный поток.
   Но белые горбы величаво двигались вперед. Вскоре река стала мельче и Шиха выбралась на берег. Вслед за ней вывел второго верблюда промокший по пояс Хасим. Остальные погонщики шли друг за другом, в точности повторяя путь Шихи.
   Когда последний верблюд преодолел реку, на китайском берегу появились всадники на взмыленных уставших лошадях. Видя, что караван легко перешел реку, они с разбегу бросились в воду. Передние всадники тут же провалились с головой. Потом они в панике всплыли. Одного подхватило сильное течение, понесло вниз и ударило о камень. Он вскрикнул и скрылся в бурлящей реке. Другие воины вместе с лошадьми с трудом вернулись на берег. Никто больше не отважился повторить попытку.
  Но командир китайского отряда что-то крикнул резким голосом, и четверо новых воинов ринулись в реку. На этот раз они действовали осмотрительнее, и было похоже, что им удастся форсировать водную преграду.
  Остальные воины достали луки и выпустили несколько стрел в сторону спешно удаляющегося каравана. Один из людей Хасима вскрикнул и упал, сраженный стрелой.
  Хасим вспомнил про 'огненного дракончика', достал железный шар, поджег фитиль и бросил в сторону китайцев. 'Дракончик' не долетел до противоположного берега и упал в воду рядом с одним из плывущих коней.
  Китайцы не обратили внимания на брошенный камень, лишь командир злобно усмехнулся, глядя на отчаявшегося Хасима. Но через секунду после того, как 'дракончик' ушел под воду, раздался глухой взрыв. Вода вздыбилась круглой горкой, конь заржал диким криком, а поверхность реки заалела кровавым пятном. Перепуганные и обрызганные водой китайцы в страхе смотрели, как в алое пятно безвольно погрузилась шея и голова животного.
  
  Глава 19
  Яд опасен для всех
  
   Ядовитая змея ползла по ногам спящего Влада Перегудова.
   - Не кричи, - строго предупредил Заколов Стаса. - Пока Влад не шелохнется, она не укусит.
   Но Влад уже открыл глаза и сладко потянул шею.
   - Спокойно, не двигайся, - шепнул Тихон, наклонившись к Владу. - Ни одного движения. На тебе змея, но это не опасно.
   Влад скосил взгляд. Его глаза округлились. Крупная голова гюрзы приподнялась на уровне паха и замерла. Испуганный взгляд человека и холодные глаза пресмыкающегося встретились.
   Заколов воспользовался моментом, зашел сзади и рывком сдернул гюрзу за хвост. Змея шлепнулась на пол со звуком мокрой тряпки. Тихон вскочил на верхнюю кровать. Гюрза раздраженно дернула головой и, не найдя врага, бесшумно исчезла под плинтусом.
   Влад медленно спросонья приподнял голову и очусело посмотрел на брата:
   - Во, блин, змеюка.
   - Это гюрза, - хмуро произнес Тихон. - Откуда она здесь?
   Заколов недоуменно посмотрел на большую открытую форточку в проходе между кроватями. Не могла же она залезть через окно? Или ей кто-то помог? Он спросил Стаса:
   - Как ты ее в темноте увидел?
   - Я спал и мне приснилось, что по брату ползет змея, - растерялся Стас. - Сам не знаю, как это произошло. По-моему, я закричал еще во сне, а когда окончательно проснулся, то подумал, как хорошо, что это только сон. А тут гляжу - настоящая змея...
   - Почувствовал опасность для брата, - Влад осторожно осматривал свою постель. - Как в прошлый раз...
   - С близнецами так бывает, - смущенно пояснил Стас. - Даже на большом расстоянии. А тут ты совсем рядом...
   - А что было в прошлый раз? - спросил Заколов. Он окончательно отошел от сумбурного сна и заинтересовался словами братьев.
   - Да погоди ты, - Влад слез с кровати. - Надо разобраться куда делась эта змеюка.
   Он включил свет и пнул плинтус, под которым скрылась гюрза. Плинтус легко отошел от стенки, обнажив узкую темную щель.
   - Во, блин, - ругнулся Влад. - Гнездо там что ли? Ну ни чё! Завтра туда кипяточку нальем.
   - А дыра наружу есть? - поинтересовался Тихон.
   - Воздухом, вроде, тянет, - подставил ладонь Влад. - Давайте пока переберемся в другую комнатушку.
   - Гюрза предпочитает жить на открытом месте: в пустыне или степи. В дома она не суется, - задумался Тихон.
   - А она ядовитая?
   - Более ядовитой в этих краях не водится. Тебе повезло, что она не успела укусить.
   Ребята перешли в другой отсек и, не сговариваясь, дружно залезли на второй ярус.
   - Как салаги в армии, - удивленно и радостно заметил Влад и тут же заснул, звучно засопев.
   - Хорошо ему, - вслух позавидовал Заколов.
   - Армейская привычка, - отозвался Стас. - Он каждую минуту готов был использовать для отдыха. Знаешь, как говорят: солдат спит - служба идет.
   - А ты?
   - У меня так не получается, - вздохнул Стас. - Я очень чувствительный.
   -.Ты и в правду ощущаешь что-то неприятное, когда брату угрожает опасность?
   - Бывает, - нехотя произнес Стас.
   - Расскажи, что Влад имел в виду?
   - Этим летом мы гостили во Владимире у родителей. - Стас подпер голову и повернулся к Тихону. - Владу на сдачу дали лотерейный билет за 30 копеек. Когда тираж опубликовали, мы зашли в сберкассу, проверить. И представляешь - цветной телевизор на билет выпал! Молодая кассирша спрашивает: деньгами возьмете или телевизор получите? Влад решил подумать денек-другой, а сам выпендривается, кассирше глазки строит. Симпатичная она. В общем, я домой свалил, а он остался девушку поджидать, чтобы проводить после работы. Вечер наступил, стемнело, я дома фильм смотрю - комедию. Сначала смеялся, потом вдруг тревожно стало. На экране хохма, а меня страх душит. Потом, вдруг, бац! Голова дернулась, словно кто ударил меня. Чувствую - синяк проявляется, а внутри голос брата зовет: Стас! Я из квартиры - вниз по лестнице. На первом этаже Влад на ступеньках сидит, лицо трет, а на него жлоб с ножом надвигается. Я с разбега с криком, ничего не соображая, на этого жлоба кидаюсь. Тот меня осадил, конечно, но сам оторопел, к выходу попятился. Не захотел с двумя связываться. Уже и дверью хлопнул, в темноту шагнул, как Влад выскакивает из подъезда и кричит: Стой! А сам достает злополучный лотерейный билетик и начинает рвать его. Ветерок разносит мелкие обрывки, а Влад улыбается.
   - Так на него из-за билета напали? - спросил Тихон.
   - Да.
   - Кассирша навела?
   - Влад не верит в это. Но с ней, правда, больше не встречался. Да и уезжать нам время подходило.
   - А зачем он выигрышный билет порвал?
   - Это всего лишь тридцать копеек, сказал он тогда.
   - Но они превратились в большую сумму?
   - Такие подарки расслабляют. Приучают надеяться на чудо. Что у нас рук-ног нет, или головы пустые? Сами не заработаем? - Стас повернулся на спину. - У нас потом одинаковые синяки были. Я так и не понял, успел меня приложить кулаком тот жлоб, или синяк сам собой образовался? - Послышался долгий зевок. - Давай спать.
   Стас тихо засопел в унисон с братом. Тихон вспомнил про жажду, которая ему приснилась. Не сходить ли за водой по настоящему? Поворочавшись, решил подождать до утра.
  
   Темная приземистая фигура таилась у стены барака под покровом ночи. Человек был недоволен тем, что удалось услышать из открытой форточки. Хитрый план не сработал.
   Но степная многозвездная ночь продолжалась.
   Фигура бесшумно отделилась от стены и скользнула под кухонный навес. Человек осмотрелся. Рука подняла пластмассовую канистру и водрузила на стол. Ладонь с мизинцем, на котором отсутствовали две фаланги, отвинтила крышку. Из кармана появился пакетик. Порошок зашуршал по бумажке, сухая струйка толкнулась о поверхность воды, белые кристаллики расплылись и стали плавно погружаться. Крепкие руки встряхнули канистру, порошок бесследно растворился.
   Человек поставил канистру на прежнее место и улыбнулся.
   Ночная мгла поглотила темную фигуру.
  
   Маленький сайгачонок за всю свою пятимесячную жизнь не испытывал такого ужаса, как в эту ночь. Один раз он вместе с мамкой и другими сайгаками убегал от волка. Тогда тоже было страшно, но он видел, что страх вцепился лишь в него и других неопытных малышей. Большие сайгаки бежали уверенно без паники, мамка все время была рядом и подбадривала добрыми глазами. Тогда было тихо, и все закончилось быстро. Волку досталась хромая старая сайгачиха, которая малышу совсем и не нравилась, а стадо, перейдя на спокойный шаг, продолжило выпас, как ни в чем ни бывало.
   В этот раз вместо волка в степи появилось железное чудовище. Оно ревело, рычало, яркими глазами разогнало ночную тьму и с грохотом изрыгало вспышки огня. Сайгачонок с ужасом видел, какой неподдельный страх охватил его мамку и всех больших сайгаков, включая самого сильного вожака. От паники взрослых сайгачонку стало еще страшнее, хотя, казалось, куда уж больше. Перепуганный малыш замечал, как после оглушительных вспышек падали сайгаки. Но в отличие от волка, одной жертвы железному чудовищу было мало. Мамка бежала впереди и уже не оглядывалась и не подбадривала сайгачонка. Малыш отставал, а безжалостное чудовище с хищным ревом неумолимо подбиралось сзади.
   Потом, после сильного удара вбок, сайгачонок полетел вперекувырку, но снова каким-то чудом встал на ноги, и уже бежал оглушенный, из последних силенок, ничего не видя и не слыша. Сердце сместилось вверх, колотилось в самом горле и хотело выпрыгнуть наружу. Когда сайгачонок упал от бессилья, он долго слышал только стук сердца. Отдышавшись и поднявшись на дрожащие ноги, сайгачонок увидел, что он совершенно один в пустой степи. Не было слышно ни топота сайгаков, ни рева железного чудовища.
   Левый бок сайгачонка безжалостно саднил. Он лизнул его пересохшим языком и почувствовал ошметки ободранной шкуры, густо измазанной липкой солоноватой слизью. Малыш не знал, что эта красная жидкость называется кровью.
   После изнурительного бега сайгачонку неимоверно хотелось пить. Он потянул ночной воздух ноздрями и пошел туда, откуда веяло влагой. Он шел напрямик на блаженный запах реки. По пути он уткнулся в белый длинный дом, безразлично обошел его - вода обещала встречу где-то совсем неподалеку. И вдруг, новый легкий запах воды толкнулся о нос сайгачонка. Источник запаха был рядом, и малыш быстро нашел его.
   Сайгачонок ткнул мордочкой в белую канистру. Она упала, круглая крышка соскочила с горлышка, бесшумно заструилась вода. Сайгачонок жадно припал пересохшим ртом к ручейку. Он успел сделать два самых счастливых глотка в своей короткой жизни и рухнул на землю. Судорога изогнула стройное тело, глаза немой болью выдавило из орбит, сердце подпрыгнуло и остановилось.
  
   Рано утром Заколов выбрался из барака, чтобы попить воды. Около кухни он нашел лежащую на боку пластиковую канистру. К его удивлению, она валялась в том самом месте, где он видел ее во сне. Крышка на ней была открыта, а воды внутри почти не было. Рядом с канистрой, вытянув губы к открытому горлышку, покоилось бездыханное тельце окровавленного сайгачонка.
  
  Глава 20
  Роковой выстрел
  
   Последний выстрел дуплетом оглушил майора милиции Петелина. До этого и так каждый выстрел по ушам бил, но он стрелял по одному патрону, и рот держал приоткрытым. А сейчас, когда качнуло машину, грохнул сразу из двух стволов и челюсть от толчка захлопнул.
   Машину сразу за виражом вправо, после выстрелов, крутануло влево. Она остановилась. В ушах у Петелина засел лишь тонкий свист, и было не понятно, идет он изнутри или снаружи. Он ощущал только сильный запах жженого пороха. Серный дух, заполнивший машину, был приятен. Этот запах для майора всегда стоял в одном ряду с запахами охлажденной водки, ржаного хлеба, разломанного руками, и жаренного на огне мяса. Петелин не слышал, работает двигатель или заглох, только видел, что сайгаки воспользовались остановкой и смылись в темноту.
   Ну, ничего, уже нашмолял достаточно, подумал Петелин. Теперь осталось найти и подобрать тушки. И можно будет считать первую часть охоты завершенной.
   Майор повернулся к водительскому креслу, чтобы спросить у Мартынова, какого хрена он руль в руках не держит? И только тут, повернувшись и посмотрев на старшего лейтенанта, он почувствовал сквозь резкий запах пороха еще и тонкий дымок от жженой одежды. Мартынов лежал, откинувшись на дверцу. В салоне было темно, но маленькие лампочки приборной доски освещали дымящуюся дыру в одежде на груди лейтенанта.
   - Мартынов, ты чего? - тяжело выговорил Петелин и не узнал свой голос. То ли оглохшие уши подводили, то ли горло охрипло.
  Он отставил ружье, которое сжимал в руках. Разгибая правую ладонь, пальцы которой лежали на курке, он вдруг все понял. Пустой взгляд тупо смотрел на дымящиеся стволы, не веря в реальность произошедшего.
  Петелин угрюмо выругался. Потом выругался громче. Потом закричал, изрыгая поток ругательств. Собственный крик взвинтил его, как ведро ледяной воды опрокинутой на голову. Петелин выскочил из машины, обежал ее и рывком открыл водительскую дверь. На него мешком повалилось тело Мартынова.
  - Какого хрена ты дергал машину?! Какого черта тормозил?! - кричал Петелин. - Я же приказал гнать ровно, ни куда не сворачивать и давить этих тупых тварей, если они попадаются под колеса!
   Он замолчал, склонился над выпавшим Мартыновым. Собственное учащенное дыхание мешало определить, дышит тот или нет? Он долго и тщетно пытался нащупать пульс на горле старшего лейтенанта. Дрожащие пальцы ничего не улавливали. Майор снова начал ругаться, негнущимися руками долго расстегивал одежду на груди Мартынова, потом грубо разорвал ее и уставился на открывшуюся большую обоженную рану. Крови почти не было. Рваные края запеклись от струи огня, вырвавшейся из ружья.
   - Сволочь ты, Андрюха! Гад, сволочь! - уже тише ругался Петелин, окончательно убедившись, что старший лейтенант мертв. - Такого дурака сморозить! Так меня подставить! Сволочь!
   Выговорившись, он плюхнулся на песок рядом с телом Мартынова, уткнул лицо в сжатые кулаки и тупо жевал спичку. Сколько так продолжалось, он не смог бы сказать. Ночь неспешно охлаждала землю, звезды холодно взирали сверху, а желтый месяц криво ухмылялся. Оглохшие уши майора болезненными рывками отошли, будто в них растаяли угловатые ледышки и вытекла противная вода. Петелин уже слышал неровную тишину ночной степи. Двигатель машины не работал, но УАЗик продолжал светить фарами в грязную ночную мглу.
   Петелин внезапно испугался этого света, подумал, что его кто-нибудь заметит и вот-вот придет сюда. Он вскочил и выключил все лампочки в машине, нервно дергая за попадающиеся под руки тумблеры.
   Но наступившая темнота не принесла спокойствие. Ему показалось, что степь наполняется тревожными звуками. Вот донесся какой-то стук, где-то вдали ему послышались голоса и шорох шагов, а за неясным шумом представился гул работающей машины.
   А если его заметят здесь рядом с этим мерзким трупом? Надо быстрее от него избавиться! Спрятать! Закопать!
   Петелин заметался, ища в машине саперную лопатку. У каждого нормального охотника и рыболова она должна быть. Он посмотрел сзади среди мелкого инструмента, заглядывал под сиденья, но ничего подходящего не нашел.
   И Федорчук насчет этого ругался, вспомнил майор. Но надо же что-то делать? Может сбросить труп в реку, подумал Виктор Петрович. Но река далеко, надо будет забирать с собой тело и выезжать на дорогу, а еще предстоит прикасаться к трупу, обхватывать его, затаскивать в машину. Нет! Это невозможно! Это просто невозможно!
   Где-то попадалась на глаза монтировка... Вот она!
   Майор схватил железяку и стал расширенным концом вонзать ее в землю, отгребая песок в сторону, словно маленьким веслом. Сначала получалось плохо, но постепенно он приспособился. Петелин неистово, торопясь, разрыхлял монтировкой грунт, а затем отгребал руками. Он рыл вдоль лежащего тела. Постепенно яма становилась глубже, а монотонная работа успокоила и помогла сосредоточиться.
   А кто видел его вместе с Мартыновым, вспоминал майор? Никто! Ну, проезжали они через КПП, так дежурным солдатикам до фонаря, кто там в милицейской машине сидит. Наряд закончился - и все забыли. Да и кто может предположить, что старший лейтенант Мартынов выезжал из города? У него ведь суточное дежурство. Майор случайно подсадил его в машину, и никто это не заметил.
   Петелин припомнил все обстоятельства вечерней встречи с Мартыновым. Точно, никого не было рядом на пустынной улице. Старший лейтенант возвращался в отделение. Шел и не дошел! Что же, бывает. Перед этим он разогнал хулиганов. А те могли ему отомстить! Ведь могли же? Вполне. Пьяная толпа волосатиков все что хочешь, может сделать.
   Майор с облегчением вспомнил, что у старшего лейтенанта нет жены, и родители его проживают в другом городе. Получается, что никто его сегодня не хватится. Если только на службе. Лейтенант должен написать рапорт после дежурства. Но рапорт может написать и Евтеев.
   Майор решил, что надо обязательно утром появиться в отделении и как-то невзначай разрулить ситуацию. Сделать вид, что нет ничего особенного в том, что Мартынов не пришел с дежурства. Намекнуть, что Мартынов жаловался ему на плохое самочувствие и вроде даже хотел отлежаться и подлечиться в выходной день. Главное, выиграть один-два дня, а потом исчезновение сотрудника может предстать совсем в другом виде. А может отправить его в отпуск? Сказать, что подписал рапорт на очередной отпуск, и тот уехал к родителям?
   Нет, жизнь еще не кончается! И из такой ситуации можно выкрутиться.
   Майор с энтузиазмом рыл яму. Он устал, измазался в песке, исцарапал пальцы. Яма все еще была неглубокой, но время неумолимо клонилось к рассвету, и Петелин посчитал ее достаточной. Он обошел лежащее тело и, скривив лицо, словно брался за что-то мерзкое и неприятное, толкнул старшего лейтенанта. Тело качнулось, сделало пол оборота и легло в яму на спину.
   Майор стал спешно забрасывать его песком. Начал он с ног, а когда приблизился к голове, то от страха отпрянул. Из-под полуопущенных век на майора смотрели удивленно-вопрошающие глаза старшего лейтенанта. Зрачки смотрели прямо! В упор!
   В какой-то момент майор подумал, что Мартынов жив, и это испугало еще больше. Он осторожно склонился над лицом лейтенанта, туловище которого было уже полностью засыпано холодным песком. Глаза были сухими в матовой поволоке, темная тень от носа закрывала половину плотно сжатых в немом укоре губ. Растрепанные волосы почти касались бровей, и майор подумал, что Мартынов был еще совсем молод и, подражая современной моде, старался аккуратно отращивать волосы, насколько позволяла служба.
   Петелин поводил ладонью перед лицом Мартынова, остановил ее прямо напротив рта - ни малейшей реакции зрачков или дыхания он не заметил. Майор прикоснулся ко лбу Мартынова. Кожа была холодной.
   Засыпать лицо и открытые глаза было неприятно, но после того как песок перестал ссыпаться с впалых щек и прикрыл рот, лоб и впадины глаз - стало легче. Петелин сгреб голыми ладонями последние шепотки земли и присыпал те места, которые ему казались недостаточно закопанными. Образовался холмик. Яму он выкопал все-таки неглубокую. Холмик был, конечно, заметен, если стоять рядом. Но издалека ничего не углядишь, да и кому придет в голову шляться по пустынной степи?
   Солнце выпростало любопытные лучи из-за горизонта, но новой могилы еще не успело прощупать. Длинная многометровая тень от УАЗика прикрыла свежевырытый холмик. Пора было уезжать.
   Петелин прибрал монтировку. Глядя на могильный холмик, он неожиданно поднял руку, чтобы перекреститься, хотя никогда этого не делал. На пол пути ото лба к животу рука подло ушла в сторону. Майор склонил голову, будто застигнутый в чем-то постыдном, плюнул на землю, и нахмурившись, сел в машину. Уехать. Побыстрее уехать отсюда, - свербила одна мысль.
   Резко повернув ключ зажигания, он услышал лишь предательское бзыканье стартера. Двигатель молчал. У майора все похолодело внутри. Он повернул ключ снова. Стартер вновь издевательски пискнул, словно был живой, и его пощекотали. Зябкий пот заструился по вискам Петелина. Он сильно вспотел, когда рыл могилу, и сейчас новый пот показался ему густым и липким, как холодный сироп. Что будет, если он застрянет здесь, рядом с чертовой могилой?
   Майор покосился на холмик. От взрыхленной земли исходил легкий пар, будто земля дышала.
   Внезапно он почувствовал, как кто-то смотрит на него справа через боковое стекло. В этот момент Петелин осознал, что значат слова: душа ушла в пятки. Что-то внутри ухнуло вниз, обнажив леденящую пустоту, которую мгновенно заполнил панический животный ужас.
   Петелин медленно повернул голову, уже понимая, что жизнь рушится, как сорвавшийся с серпантина автомобиль, летящий в пропасть. Сейчас он увидит глаза свидетеля и это значит, что летящий автомобиль (его жизнь) грохнулся о камни и взорвался.
  
  Глава 21
  Хасим. Остановка в Отраре
  
   Каждый день караван Хасима делал длинные переходы. Надо было спешить, наступала весна, и неумолимо приближался срок, назначенный Тохтамышем. Привалы были сокращены до минимума, люди и животные устали, но Хасим жестко поддерживал набранный темп, обещая всем хорошее вознаграждение.
  Где-то там, в далеком Сарае томился сын Рустам. 'Гостеприимство' нервного переменчивого хана могло в любой момент обернуться жестокой показательной расправой.
   Войдя в родные земли, Хасим решил идти северным путем вдоль русла Сырдарьи. Южный путь вдоль Амударьи, через Бухару и Самарканд, где восседал Тимур, казался ему более опасным. Эмир не приветствовал торговые связи с Золотой Ордой, мог запретить дальнейший поход любого каравана и, уж наверняка, приказал бы проверить товар. К тому же Хасим не хотел бередить душевную рану и проходить мимо руин родного города Ургенча.
   Длительный привал на два дня, Хасим решил сделать лишь в Отраре. Там был большой караван-сарай, где люди и животные могли в нормальных условиях восстановить силы. Первую неприятную новость Хасим узнал еще на подходе к городу, расположенному на границе северных владений Тимура.
  У городских стен Отрара разместилось множество шатров, где со всей страны собирались вооруженные отряды. По всему было видно, что армия готовилась к большой войне.
   В караван-сарае Хасим встретил богатого купца Джанибека, с которым не раз имел коммерческие дела.
  - Куда готовится эта армия? - после обязательного ритуала приветствия, спросил Хасим Джанибека.
  - Военная тайна, - посмеялся Джанибек. - Со дня на день здесь ждут Тимура. Он сам объявит о новом походе. Но умные люди говорят, что эмир пойдет на Сарай Тохтамыша. Золотая Орда сейчас слаба, как никогда, и Тимур ее раздавит.
  Это была вторая неприятная новость для Хасима.
  - А я собирался везти товары в Сарай, - горько вздохнул Хасим.
  - Забудь об этом! Каждый, кто сейчас оказывает услугу Тохтамышу, становится врагом Тимура. И на то, что такой человек проживет больше месяца, я бы не поставил даже одного дерхе против тысячи. Какой товар везешь, уважаемый Хасим?
  - Обычный. Шелка, китайский чай, бронзу, - слукавил Хасим.
  - На шелк сейчас цена упала. Китайцы завалили рынок своими тряпками! В любой лавке отсюда и до Константинополя лежат их ткани. Скоро китайцы научатся шить одежду, тогда и нашим портным придется выпрашивать милостыню у дороги, - пошутил Джанибек. - А вот бронзу я взять могу. Дождусь Тимура, и пойду в Дамаск. Там этот товар можно сбыть генуэзцам. В Европе пока ценится восточная чеканка.
  - Зачем ты дожидаешься Тимура? - удивился Хасим. Ему совсем не хотелось быть в одном городе с грозным эмиром. - Сейчас хорошее время для начала пути.
  Джанибек усмехнулся.
  - Хасим, ты же мудрый человек, зачем задаешь такой вопрос? Если купец сидит на деньгах, пусть даже под его ногами горы золота, он все равно остается лишь купцом. Торговцу надо дружить с властью, особенно, когда она сильна. Власть в любой момент может лишить нас и денег, и жизни. И чем больше денег имеет купец, тем чаще и щедрее надо являть перед эмиром свою любовь. А если купца обуревает гордыня, то ... Ты же помнишь молодого шустрого Хадыра? Не было в наших краях богаче человека. Он слишком быстро сделал большие деньги и подумал, что теперь ему дозволено все. И что, где он теперь? - Джанибек перешел на шепот. - Эмир схватил его, отобрал богатсво и отправил в северную тюрьму. Вот увидишь, там его и сгноят.
  - А поговаривают, что Хадыр сбежал в Иерусалим?
  - Туда скрылся его помощник. Но надолго ли? От нашего эмира далеко не убежишь. Так или иначе, за долги казне, все дело Хадыра эмир прибрал в свои руки. И раздал верным людям из Самарканда.
  Хасим кивал, вспоминая, как раньше он завидовал богатству и успеху Хадыра.
  Правда, поговаривали, что Хадыр мухлевал с денежными расписками - чеками саррафов. В каждом городе были саррафы - менялы. Торговые люди постоянно пользовались их услугами. Можно было сдать деньги меняле в одном городе, взять от него чек, и по этой бумаге получить деньги у другого менялы совсем в другом городе.
  Молодой Хадыр начал с того, что создал собственную сеть менял. Потом он понял, что не обязательно за все платить чистым золотом. Порой достаточно дать чек и получить взамен хорошую партию товара, а то и целый медный прииск. Иногда бумажкой можно было и в казну налог заплатить. А что денег в итоге не окажется, так это меняла виноват. Какой спрос с честного купца Хадыра? Да и продавец с полученными деньгами не всегда ведь может до нужного города доехать. В дороге всякое случается.
  - Поднялся Хадыр, как ты помнишь, при нашем старом слабом правителе, - продолжил задушевную беседу Джанибек. - А когда к власти пришел Тимур, заносчивый Хадыр не понял, что все изменилось, не переиначил себя. Ему дали время, прийти с поклоном к эмиру. Но Хадыр вместо хитрости проявил глупую гордость Вот и поплатился.
  - Как идут твои дела, Джанибек? - вежливо поинтересовался Хасим.
  - Теперь всем заправляют новые самаркандцы! А я не самаркандец, - вздохнул Джанибек. - Я не получаю казенных заказов. Мне никогда не дадут подряд на строительство дворца для эмира, не доверят управлять добычей меди и не назначат контролировать шелковый путь. Но чтобы завтра иметь то, что у меня есть сегодня, я должен угождать эмиру. Я полностью вооружил сто воинов, и для каждого купил двух скакунов. Я жду эмира, чтобы упасть ему в ноги и попросить принять этот дар от скромного купца Джанибека. Если он соизволит взять, я смогу целый год жить и торговать спокойно.
  - Мне нечего отдать эмиру, - равнодушно произнес Хасим. - В Ургенче он и так забрал у меня все, что я имел тогда.
  - Вот именно! - радостно воскликнул Джанибек, будто услышал подтверждение своих слов. - Если бы ты предварительно отдал ему четверть, как поступили некоторые дальновидные, то тебя бы не тронули люди Тимура.
  Хасим был согласен со словами Джанибека, но сейчас его волновали не события прошлых лет, а новая проблема. Ему надо было выйти из города до приезда Тимура, и сделать это так, чтобы никто не догадался, что он держит путь в Золотую Орду.
  К вечеру эта непростая проблема еще больше усугубилась. Кто-то из его слуг специально или по простоте душевной поведал, что караван направляется в город Сарай. Через несколько часов об этом уже знали во дворце наместника Отрара. От него к Хасиму пришел посланник и приказал завтра в полдень явиться во дворец для объяснений.
  Хасим занервничал. Что он скажет, если проверят груз? Но отступать было некуда. Чтобы спасти сына, он должен был добраться до Сарая и привезти порох. Надо было действовать активно.
  Хасим быстро не торгуясь продал местному купцу весь товар кроме пороха, а также уступил Джанибеку в полцены освободившихся верблюдов. С оставшимися верблюдами и самыми верными людьми вместе с преданным Шакеном, он решил выйти из города ночью, держа направление на юг. А потом, скрывшись из виду, сделать большую петлю по пустыне и вновь выйти к водам Сырдарьи уже севернее Туркестана. Там людей Тимура еще не было.
  В середине ночи торопливые сборы закончились. Все верблюды и погонщики стояли, готовые выйти в путь. Только Шиха, навьюченная двумя мешками с порохом, отказывалась подниматься на ноги. Двое погонщиков пинали и хлестали ее, применяя самые болезненные приемы, но верблюдица, закрыв глаза, неподвижно сидела на коленях и равнодушно терпела удары.
  Хасим решил, что тяжкое ранение в голову все-таки подействовало на старую Шиху, и она отходит в мир иной. Он пожалел, что не продал ее несколько часов назад хоть за какие-нибудь деньги. Купец велел срочно переложить мешки на других верблюдов. Шиха распахнула большие глаза, скользнула мутным взглядом по злому лицу Хасима и равнодушно прикрыла веки, словно погружаясь в сон.
  Оставшиеся верблюды по двое тронулись в путь. Хасим велел двигаться малыми группами, соблюдая интервалы, словно они переходят из одной части караван-сарая в другую. Все шли тихо и осторожно, но только выбрались за пределы города и расположившихся вокруг воинских биваков, как из темноты выехали вооруженные всадники.
  - Кто такие? Куда держим путь? - спросил старший дозорного отряда на переднем коне.
  - Купец из Самарканда, еду домой, - стараясь быть невозмутимым, и сознательно не упомянув своего имени, бодро ответил Хасим.
  - Возвращайся назад! Ночью въезд и выезд из города запрещен!
  - Я понимаю, - вежливо улыбнулся Хасим, - но я долго странствовал и хочу быстрее увидеть семью. Хорошие люди всегда между собой договорятся.
  Хасим достал мешочек с монетами и пошевелил пальцами. Послышался приятный перезвон. Командир ночного дозора с минуту раздумывал, но потом строго приказал:
  - Возвращайся назад, купец! - и, словно оправдываясь, добавил: - Не время сейчас для договоренностей. Ждем великого эмира Тимура.
  - А может все-таки? - Хасим приподнял мешочек на уровень глаз.
  - Возвращайся назад, я сказал! - грубо крикнул командир и потянул руку за саблей. Он был зол на купца, потому что знал, что теперь целый день будет жалеть об этом мешочке с монетами.
  К Хасиму подъехал Шакен, и, незаметно для военного, но многозначительно взглянув на купца, положил ладонь на эфес сабли. Его решительный взгляд ожидал команды господина. Хасим вспомнил про 'дракончика', один раз уже выручившего их. Но применять его здесь, где совсем рядом горят костры, вокруг которых собрались тысячи воинов, было полным безумием.
  Хасим отрицательно качнул головой Шакену и повернул верблюда назад в город.
  
  Глава 22
  Душа мертвеца
  
   Петелин сначала не понял, кого он увидел.
   В окно правой двери заглядывал всего один глаз - пытливый и озорной. Верблюжонок удовлетворил свое любопытство и его морда проследовала прямо. Вслед за верблюжонком вдоль окна проплыли коричнево-оранжевая шея и туловище большого животного. Рослая верблюдица остановилась, повела носом, вдыхая воздух, и пристально, свысока посмотрела прямо в глаза майору через открытый проем с откинутым лобовым стеклом.
   Майор не смог вытерпеть этот взгляд. Он слепо скользнул по белым горбам верблюдицы, и пугливо огляделся, ожидая увидеть рядом человека. Но никого не было. Верблюды были одни.
   'Чертовы верблюды, как напугали. Да заводись же ты скорее', - взмолился Петелин и нервно дернул два раза подряд ключ зажигания. Что-то внутри автомобиля сцепилось как надо, и двигатель загудел, быстро набирая обороты. Не дожидаясь прогрева мотора, майор газанул на полную мощность и резко тронулся.
   Отъехав от злополучного места, он увидел в боковом зеркале, как что-то блеснуло позади рядом с могилой. Петелин затормозил, не заглушая двигателя. Опасливо вернулся пешком. Пальцы подхватили пустую бутылку из под 'Охотничьей'. Выпала. Хорошо, что заметил, подумал он, хваля себя и успокаиваясь. Еще раз оглядел место, снял куртку и, заметая ею следы от колес, попятился спиной к машине.
   Через полчаса он уже выруливал на дорогу. Холодный руль приятно охлаждал свежие мозоли на ладонях, полученные во время ночного копания. По пути он подобрал одного убитого сайгака. И так противно ему было тащить это мертвое тельце с кровавой раной и подтеками застывшей крови, что даже тошноту почувствовал. Больше ничего подбирать не стал, стараясь поскорее уехать.
   На подъезде к железнодорожной станции Петелин непроизвольно сбросил скорость. Та уверенность, которую он внушал себе в ночной степи, разом начала испаряться. Здесь ему в лицо будут смотреть другие люди. Он должен будет разговаривать, улыбаться, делать вид, что ничего не произошло, что он слыхом не слыхивал, куда делся Мартынов. А вдруг кто-нибудь из них догадается, что он убийца?
   Страх и раздражение холодными змейками заползли под рубашку. Нет, это просто утренний ветер, хлещущий по телу, успокоил себя майор, ведь он даже лобовое стекло не прикрутил.
   Продрогший Петелин остановил машину, привинтил раму со стеклом и тронулся дальше. Теплее ему почему-то не стало. Одно хорошо, ветер выдул засевший в салоне запах пороха.
   Подъехав к станции, он свернул к домику Купчихи. После всего пережитого страшно хотелось выпить.
  - Какой начальник пожаловал! - привычным возгласом встретила его Купчиха. - Употел бедный, всю ночь кого-то ворочал, да?
  Ее обычные слишком вольные шуточки сегодня майора раздражали. 'Когда она спит, - подумал он. - Каждую ночь торгует, а с утра бодренькая'.
  - Машину чинил, - хмуро ответил Петелин, вспомнив уставший вид Федорчука. - За городом. Вот, вояк знакомых с охоты встретил, тушку подкинули. Забирай. Тебе привез, - кивнул он на убитого сайгака, открыв заднюю дверь машины. - А мне водочки дай. Пару бутыльков.
  - Хорошо, начальник, хорошо. - Купчиха вытащила сайгака, ловко взвалила тушу на плечо и скрылась в неказистом сарайчике. Через пару минут она вернулась и достала откуда-то из-под необъятного халата одну за другой две бутылки водки.
  - Вот, такие дела, - словно оправдываясь, развел руками Петелин и подхватил бутылки. - Долго промучился пока чинил, извозился весь.
   Он поспешил выйти со двора, чувствуя на себе пронзительный взгляд Купчихи. 'Не поверила, - зло подумал он. - Что-то заподозрила. Не надо было к ней заезжать'.
   Но как не заедешь, если смертельно хочется выпить и растопить внутренний паралич, заглушить мерзкую дрожь страха? А магазины, как известно, спиртным только с одиннадцати торгуют.
   Петелин сел в машину и залпом выпил из горлышка пол бутылки водки. Озноб нехотя сдался и отпустил. Закусывать не хотелось. Остатки водки майор перелил в армейскую фляжку, побултыхал ее, прислушиваясь к плеску, и вылил туда всю вторую бутылку. Как раз полная фляжка получилась. Он пристегнул ее к ремню.
   К отделению милиции майор подъехал ранним утром. Хотел сразу завалиться домой, но предстояло отдать служебную машину, да и ситуацию с Мартыновым надо держать под контролем.
   Он прошел в открытую дверь отделения, бросил ключи на стол дежурному, дремлющему около телефона под звуки тихо работающего радиоприемника. Дежурный лейтенант Лукинин тут же проснулся. Вскочил, увидев майора, мельком взглянул на часы и, прочищая затекшее горло, доложил:
  - Происшествий, кх-м, особых происшествий, товарищ майор, нет. Кх-м, за время моего дежурства. - Он заозирался, еще раз посмотрел на часы и сообщил: - Товарищ майор, тут такое дело... старший лейтенант Мартынов еще не вернулся.
  - Знаю! - резко оборвал майор и сразу же отвел глаза в сторону, чувствуя, как краснеет и наливается кровью лицо. Как это у него вырвалось? Зачем он это произнес? Теперь все откроется, с нарастающим ужасом думал Петелин. Раздражаясь, он крикнул: - Почему спишь?! Почему спишь на службе? Здесь тебе государственное учреждение, а не тещина изба! Приведи себя в нормальный вид. Почему пуговицы расстегнуты? А с кителем что?
   Петелин отгородился криком, как защитной броней. Лишь одна мысль металась в голове: что теперь делать? Эта мысль, как шар в бильярде, пущенный сильной, но неумелой рукой, тяжело билась в уставшей голове, норовя расколоть черепушку.
   На шум появился сержант Евтеев, дежуривший вместе с Мартыновым. Сержант вытянулся около стены в узком коридоре. Майор, уткнувши в пол тяжелый взгляд, проследовал мимо на второй этаж к своему кабинету.
   Проходя по темному коридору второго этажа, он неожиданно наткнулся на узкую полоску света, яркой чертой пересекающую пол. Майор остановился около нее как у преграды и медленно перевел взгляд в бок. Дверь в кабинет старшего лейтенанта Мартынова была приоткрыта, и из узкой щели в темный коридор падал луч света. Он вспомнил, что когда уходил вчера, эта дверь была закрыта, да и кому понадобится зажигать свет в пустом кабинете?
   А что если ...? Дикая мысль колючим ежом шевельнулась в голове майора. А вдруг Мартынов ожил и вернулся? Насколько невероятной была эта мысль, настолько сильно она его испугала.
   Он стоял, не в силах переступить узкую полоску света. Ноги отказывались идти дальше, онемевший взгляд приклеился к приоткрытой двери. В какой-то момент ему показалось, что свет в щели колыхнулся, словно кто-то на секунду загородил его. Там кто-то есть! Тревога еще больнее застучала в голове майора. Это Мартынов! Ну да, это он, кто же еще?
   Майору вдруг представилось, что все, что было перед этим: выстрелы, неподвижное тело, яма, песок в открытых глазах - все это лишь дурной сон. Ну да, это точно был сон! Он выпил вчера перед охотой, крепко выпил и заснул в своем кабинете. Ну точно! Ведь приходил Федорчук и сказал, что не может поехать на охоту, и они никуда не поехали, а пили с ним вместе. Так и было, успокоил себя Петелин и толкнул дверь в кабинет Мартынова.
   Дверь легко поддалась, открывая вид на рабочий стол старшего лейтенанта. За столом никого не было, но из пепельницы струился дымок непогашенной сигареты.
   - Андрей, - с осторожной радостью произнес Петелин и шагнул в кабинет.
  Он сразу заглянул за дверь, ожидая увидеть там живого Мартынова, но маленький кабинет был пуст. Он еще раз недоуменно все осмотрел, очень медленно разглядывая каждый уголок, словно ожидая, что вот-вот из ничего материализуется фигура старшего лейтенанта. Но не дождался. Рука вяло скользнула по выключателю, свет погас. Майор прикрыл за собой дверь и растерянно прошел в свой кабинет.
  Что происходит? Сон это или нет?
  Усевшись за рабочее место, Петелин обнаружил, как что-то давит ему в бок. Фляга! Он извлек булькающую емкость и тупо уставился на выпуклый зеленый бок. Значит это не сон, а правда! Во флягу он налил водку, купленную у Купчихи. У нее же мыл руки, которыми рыл могилу, а до этого нажимал на курки. Все это правда! Он - убийца, и скоро это будет известно всем. Зайдя в отделение, он проговорился и выдал себя. Лукинин все уже понял! Взгляд у него был со скрытой ухмылкой. И Евтеев тоже догадался. Он же дежурил с Мартыновым и скорее всего видел, как старший лейтенант садился в машину к майору.
  Все против него! Просто молчат до поры до времени. А может уже и позвонили куда надо? И сейчас за ним приедут.
  Петелин отвинтил колпачок фляги и глотнул водки. Ни вкуса, ни крепости он не чувствовал. Вся его жизнь, такая прямая и правильная до этого дня, летела в тар-тарары с оглушающей скоростью. Он и ружье в машине, как дурак, оставил. Там следы какие-нибудь наверняка найдут.
  Эх, да катись оно все к едрени фени!
  Майор пил водку, которая уже не пьянила и не мутила, только наполняла вялым равнодушием и безразличием.
  А что, если застрелиться, подумал он? Одно движение - и все, и никаких проблем. Он достал пистолет, любовно на него посмотрел. Хорошая вещица, ствол в рот, легкое нажатие и - до свиданья, товарищи. Там не достанете. Себя он уже не жалел. А что? Пожил достаточно, потолка своего уже достиг, а дальше - только пенсию ждать, да мечтать переехать из этого чертова Казахстана в малый город в родную Россию. Жена пообвыкнется одна, не молодка уже. Вот только дочка. Семнадцать лет ей, но в институт поступила, а там и в люди выйдет. А что, разве лучше, если отец будет сидеть в тюрьме за убийство? На всю жизнь анкету дочери испортит. Уж лучше так...
  За всеми этими мыслями Петелину вдруг захотелось в туалет. К тому же майор вспомнил, что самоубийцы иногда мочатся в штаны сразу после смерти. Предстать в таком виде перед коллегами, даже будучи покойником, совсем не хотелось. Да и жажда вдруг обуяла его, а графин был пуст. Петелин подхватил стеклянный графин и вышел в коридор.
  Мутный взгляд скользнул по темному полу и вдруг опять натолкнулся на светлую полосу. Свет исходил из приоткрытой двери кабинета Мартынова. Но несколько минут назад он ее лично закрывал и выключал в кабинете свет! Он это точно помнит!
  Непонимание, переходящее в беспричинный страх, когда боишься собственной тени, овладевало им. Словно он постепенно, но неотвратимо промокал под сильным дождем из мерзких капель ужаса.
  Майор уже не верил, что в кабинете мог оказаться живой Мартынов. Живой!
  Но кто постоянно открывает дверь и включает свет? А может это душа убитого еще не отлетела, мечется на земле, стремясь спешно доделать важные дела? Старики говорят, так бывает.
  Глядя на светящуюся щель из кабинета мертвеца, майор начинал верить во что угодно. Но какие важные дела могут быть у убитого? Только желание отомстить убийце или обнажить перед другими доказательство его вины. Мертвец пришел, чтобы уничтожить майора!
  Какая-то тень невесомо мелькнула внутри кабинета. Рука Петелина дрогнула, графин выскользнул и вдребезги разбился о пол.
  Майор переступил на месте от неожиданности, с хрустом давя стекла, но даже не взглянул под ноги. Он оглушено смотрел на открывающуюся дверь. Щель становилась шире и яркий поток света, много ярче чем могла дать обычная лампочка, врывался в коридор, обрушивался на майора, нестерпимо слепя глаза. Казалось, свет своей мощью отталкивает створку двери. Вскоре в этом световом потоке появилось и стало увеличиваться темное пятно. Пятно приближалось, приобретая в глазах майора контуры человека с темным нимбом над головой. Петелин вспомнил, что прервал крестное знамение над могилой с закопанным старшим лейтенантом, и сейчас искренне пожалел об этом.
   - Мартынов? - испуганно шепнул майор. - Это ты? Ты пришел за мной?
  Пятно молчало и надвигалось. Нимб постепенно превратился в милицейскую фуражку.
   - Что тебе надо? - майор вздрогнул и отшатнулся к противоположной стене коридора, уже не сомневаясь, что перед ним дух Мартынова.
   Вопрос был глупым. Майор знал, зачем пришел мертвец.
   - Я ищу пистолет, - ответил человек-пятно.
  Сомнений не осталось. Душа Мартынова вернулась и хочет покарать убийцу. Но смерть от пистолета, которую несколько минут назад майор выбрал себе сам, сейчас здесь в коридоре от руки призрака показалась ему страшной и пугающей. Надо было бежать, но парализованное тело не подчинялось Петелину.
  - Товарищ майор, Мартынов так и не вернулся. Я пистолет его искал. Оружие надо сдавать после дежурства.
  Из двери в потоке света в коридор выплыла фигура Евтеева. Петелин долго осмысливал его слова, приходя в себя, словно оттаивая из ледяной глыбы. Из окна в кабинете Мартынова жестко били лучи восходящего солнца.
  Разглядев сержанта Евтеева, майор нервно спросил:
  - Что... что ты здесь делаешь?
  - Дежурный Лукинин послал оружие старшего лейтенанта поискать. Может он в столе где оставил.
  - Да, ясно, - зашептал майор и поплелся по коридору в свою комнату.
  - Товарищ майор. Лукинин сказал, вы знаете, где Мартынов.
  Петелин ничего не ответил, зашел в кабинет и плотно прикрыл дверь. Сев за стол, он достал пистолет, взвесил его в руке, подумал, не написать ли предсмертную записку. Но что-то объяснять, подыскивать слова, составлять их в строчки, водить рукой по бумаге совершенно не хотелось. И без записки все поймут. Он поднес пистолет к виску. Нет, лучше, наверное, в рот. В гробу будет выглядеть лучше. Сзади черепушку размозженную прикроют, а спереди ничего не будет заметно. Да, так лучше, окончательно решил Петелин и опустил предохранитель.
  Он уже повел руку с пистолетом к лицу и распахнул рот, как дверь в кабинет приоткрылась и на пороге появился дежурный лейтенант Лукинин. Петелин недовольно брякнул пистолет на стол. Надо было дверь запереть, подумал он.
  - Товарищ майор, забыл доложить, - начал говорить Лукинин, косясь на пистолет. - Ночью поступило срочное сообщение от железнодорожной милиции. Вот. На перегоне Тюра-там - Джусалы из пассажирского поезда сбежал опасный преступник Хасимов Равиль Ходжаевич. Его везли в Ташкент свидетелем на суд. Тут перечислены приметы беглеца, и просьба для всех милицейских органов, оказать содействие в поиске.
  Лукинин положил бумагу на стол.
  - Иди, - выдохнул майор.
  Оставшись в кабинете один, он уставился на сообщение. Опасный преступник ... на перегоне Тыра-там - Джусалы... А ведь это совсем рядом. Именно там, где они охотились. Преступник в бегах может и убить встретившегося ему на пути милиционера. Ведь так?
  После холодной безысходности перед майором милиции Петелиным Виктором Петровичем забрезжил теплый лучик надежды.
  
  Глава 23
  Студенты в колхозе
  
   Про найденного сайгачонка Заколов рассказал Мурату. Тот искренне удивился и позвал Бекбулата. Подошедший колдун почему-то больше смотрел на Тихона, чем на мертвого сосунка. Хотя взгляд аксакала был холоден и задумчив, обезображенное лицо так изменяло выражение, что Тихон, словно оправдываясь, несколько раз повторил, что даже не притрагивался к сайгаку и обнаружил его мертвм.
   Ничего не объясняя, колдун выплеснул остатки воды, велел Мурату забрать сайгачонка, и молча удалился. После его ухода, напряженность рассеялась.
   Ребята привели в порядок кухню. Смели пыль, очистили инвентарь, попробовали растопить печку. Из-за того, что раненный сайгачонок опрокинул канистру, воды у них совсем не осталось. Идти за ней на реку они посчитали не целесообразным, все равно речная вода для питья непригодна. Лучше подождать своих из города. Скоро прикатят.
   Коротая время, ребята, вооружившись нехитрым инструментом в виде молотка, гвоздей и отвертки, не спеша обошли объект. Что-то приколотили, что смогли, подвинтили, кое-где прибрали старый мусор. Постепенно бараки, кухня и территория лагеря приобрели опрятный вид на сколько это было возможно в здешних условиях.
   - Не хватает запахов горячей пищи, - убежденно заявил Стас.
   - И хоть какого-нибудь хиленького деревца или кустиков, - добавил Тихон, оглядевшись вокруг.
   - Пожрать бы сейчас, - грубо высказал общую мысль Влад. - Что-то у нас ведь осталось. Поковыряем консервы, и будем ждать наших. Как вам такой план?
   - А что еще остается? - резонно заметил Стас, привычно соглашаясь с братом.
   Во второй половине дня к лагерю, поднимая густой шлейф пыли, подкатили два автобуса. Заколов и братья Перегудовы, услышав долгожданный шум двигателей, с улыбками вышли навстречу. Из головного автобуса, к их удивлению, первым спустился милиционер Федорчук с перебинтованной рукой.
   - От, меня начальство опять запрягло на это дело, чтобы дорогу показал, - озабоченно объяснил он. - Ну то правильно, а то тут можно сутками плутать.
   Вслед за ним сразу из двух автобусов гурьбой повалили студенты, с веселой непринужденностью озираясь вокруг.
   - О! Привет! Как вы тут, - увидев квартирьеров, затараторили со всех сторон студенты.
   - Клёвое место!
   - А где тут магазин?
   - А танцы у нас будут?
   - С местными казашками успели познакомиться? - перекрикивая всех, влез в середину круга Борис.
   - Здесь только верблюды на земле и звезды на небе, - с улыбкой ответил Заколов.
   Толпа студентов колобродила, не зная, чем заняться. Чтобы направить эту стихию в нужное русло, Влад громко выкрикнул, показывая на два противоположных барака:
   - Девочки налево, мальчики направо! Заселяемся организованно!
   Команду ему пришлось повторить несколько раз, пока народ не похватал вещички и не разбрелся по баракам. К Владу подошел высокий молодой мужчина, одетый в линялую куртку с эмблемой МГУ. В руке он держал тряпичный чемоданчик.
   - Вы Владислав Перегудов? - спросил он.
   - Да, - ответил, Влад, осматривая незнакомца.
   - Владимир Георгиевич Карасько, - представился незнакомец, протягивая руку. - Буду преподавать у вас в институте. А пока проректор прислал меня сюда в качестве старшего.
   - Хорошо, - печально ответил расстроившийся Влад. - Лучше быть рядовым, чем управлять такими гавриками.
   - Нет-нет. Вы меня не так поняли. Командиром отряда остаетесь вы. А я здесь буду за старшего от преподавателей. Должен же за вами кто-то приглядывать.
   - Понятно, - Влад улыбнулся во все тридцать два зуба. - Понятно, - еще раз повторил он, дружелюбно поглядывая на Карасько. - А вы из МГУ? - Влад указал на эмблему на куртке приезжего.
   - Да. Со стройотрядовских времен осталась. Я университет три года назад закончил. В этом году после аспирантуры направили в ваш институт. Буду преподавать и диссертацию дописывать.
   - Диссертацию? - заинтересовался Тихон, вернувшийся из барака, где он показал Сашке Евтушенко, в каком отсеке устроился. - А по какой специальности?
   - Квантовая физика, - дружелюбно ответил Карасько. - Даже сюда книги взял, - показал он на чемодан. - Буду здесь работать, если получится.
   В этот момент Тихона уцепил за локоть Федорчук и настойчиво потянул в сторону.
   - Заколов, тут вот какие обстоятельства, - заговорил сержант, когда они отошли. - Вчера один урка с поезда сиганул, аккурат в этих местах. Я вашему старшему Карасько говорил, но он человек нездешний, мыслями витает где-то, а ты парень тертый, в случае чего сообразишь, что да как.
   - Серьезный преступник?
   - Нет. Так, мелочь. Но беглеца пока не нашли. Как я разумею, он уже запрятался на какой-нибудь товарняк и умотал далеко. Но милиция должна оповестить местных, а я вас. Такой порядок.
   - Ладно, разберемся. А что у вас с рукой? - Тихон показал на бинты. - Вчера же целым были.
   - Да, ерунда, с машиной долбанной возился... Ты лейтенанта нашего Мартынова помнишь? Он уже старший лейтенант.
   - Конечно. Если в городе встречаемся, болтаем иногда.
   - Тут такие дела. Вчера он с дежурства не пришел. И дома его нет.
   - Может, загулял? Холостой еще, - предположил Тихон.
   - Нет. Насчет службы он строгий. Наш начальник думает, а вдруг он узнал про этого беглеца и сразу сунулся его ловить. И оружие при нем было. Мартынов заводной, помнишь, как за тобой год назад следил?
   - Было дело, - улыбнулся Тихон.
   - От! Может и сейчас около железной дороги следы вынюхивает, - Федорчук с улыбкой похлопал Заколова по плечу, повернулся в сторону Влада и крикнул: - Командир, а ты чего харчи из автобусов не вынаешь? На нужды милиции жертвуешь?
   - Да, конечно! Там продукты и посуда, - спохватился Карасько. - Надо разгрузить.
   Многие студенты, побросав в бараках вещи, уже вышли во двор, не зная чем заняться.
   - Ребята, дружно разгружаем провиант, - мягко скомандовал Влад. - Девушки, а вас попрошу выдвинуть две кандидатуры на должность поварих. Каждый день им в помощь будет выделяться один дневальный. Сегодня дневальным назначается, - Влад бегло пошарил глазами по толпе и остановился на Тихоне, - Заколов. Он здесь уже все знает.
   К лагерю подъехал старенький легковой ГАЗик с заостренным капотом, который в народе из-за прыгучих амортизаторов называли 'козлом', а вслед за ним подкатила автоцистерна.
   - От. Как договаривались, местное начальство пожаловало. Сейчас проинструктируют вас. - Федорчук привычным щелчком выбил из пачки 'Примы' сигарету и прикурил. - А нам, пожалуй, пора возвращаться.
   Из ГАЗика вывалился полный казах среднего возраста с сияющей улыбкой на широченном лице. Одет он был в деловой, но не очень чистый костюм, и мятую шляпу. Оглядев собравшихся студентов, он точно вычислил старших - Влада Перегудова с Владимиром Карасько, и подошел к ним.
   - Я - председатель колхоза Шакенов, - улыбаясь больше прежнего, представился казах. Дождался ответа Перегудова и Карасько, и дальше уже продолжил без пауз: - Очень рад, очень рад. Как обустроились? Вижу, вижу, хорошо, молодцы. Мы на вас надеемся, очень надеемся. Помощники нам нужны. Комсомольцы - это главные помощники села. Будем вместе поднимать сельское хозяйство! От колхоза мы привезли вам воду и хлеб. Хлеб свежий. Студент должен хорошо питаться, особенно когда он участвует во всесоюзной борьбе за урожай! Хлеб и воду мы будем привозить раз в два дня. Такая есть договоренность. А лично от себя и от всего колхоза я вам привез дыни. Ильяс, открой дверцу.
   Из автомобиля лениво выбрался водитель и открыл широкую заднюю дверь. Все имевшееся за сиденьем пространство было забито продолговатыми коричнево-зелеными дынями. Несколько дынь вывалились при открытии и откатились в сторону, извалявшись в пыли.
   - Забирайте, угощайтесь, - предложил Шакенов, поднял выпавшую дыню и звучно похлопал ее. - Дыни вкусные. Закончатся - еще привезем. К автоцистерне мы палки примотали. Вам для огня. Мы все продумали. Дело за вами. Комсомольцы, я уверен, не подведут село. Мы делаем общее дело - кормим страну! Ведь так?
   Влад сдержано кивнул, а Карасько впопыхах подтвердил:
   - Конечно, конечно!
   Студенты охотно разгрузили дыни. С заднего сиденья автомобиля два лотка с черным хлебом отнесли на кухню.
  Заколов тоже направился под кухонный навес помогать девушкам: Гале Кривиной и Лиле Канищевой. Они отважились готовить в непривычных условиях да еще на большую ораву голодных ртов. Галя, крепко сбитая уверенная в себе девчонка, которая из-за вечно сурового выражения лица, выглядела старше сверстниц, невозмутимо взяла командование на себя.
   - Сегодня приготовим макароны с тушенкой и чай, - решила она. - Больше все равно ничего не успеем, а это просто. Твоя задача, Заколов, принести воды и развести огонь.
   - Зачем только чай, красавица? - Из-за перегородки высунулось хитроватое лицо водителя председателя колхоза. - Можно рыбки наловить. Я покажу, где.
   - У нас нет удочек, - заметил Тихон.
   - Зачем удочки? Здесь удочки не нужны, здесь нужны руки. Поедем, покажу.
   - Ильяс, иди сюда! - раздался громкий окрик председателя колхоза Шакенова.
   Шофер цепко схватил Заколова за руку и потащил за собой. Чувствовалось, что ему не терпится показать что-то необычное.
   - Ильяс, едем к рисовым чекам. Надо командиру отряда показать фронт предстоящих работ. - Шакенов жестом пригласил Перегудова и Карасько в машину.
   - И ты садись, - жестко подтолкнул водитель Заколова и с улыбкой объяснил начальнику: - Я научу студента рыбу ловить.
   Шакенов пристально посмотрел на Тихона и промолчал.
   Минут через десять ГАЗик подкатил к рисовым полям. Все взобрались на невысокий вал. Ровные выступающие над землей прямоугольники ограничивали небольшие впадины рисовых чеков. Рис в них уже был скошен, подсыхающие валки ожидали прихода комбайнов.
   - Видите! По углам и краям комбайн рис не достанет, - объяснял председатель колхоза. - Ваша задача откинуть эти валки в центр.
   - И все? - разочаровался Влад, видимо, ожидавший сложной работы, требовавшей квалификации будущих инженеров. - Бери больше - кидай дальше?
   - Да, - подтвердил Шакенов. - С завтрашнего дня, как говорится, в бой. Битва за урожай начинается.
   Водитель Ильяс тем временем подвел Тихона к узкому каналу, шедшему по периметру чеков. В основном канал пересох, только на пересечениях рвов сохранились ямы наполненные водой.
   - Вот здесь можешь поймать рыбу, - указал Ильяс на мутную лужу, заросшую по краям травой. В руке он держал кнут со сложенным в несколько раз хлыстом.
   - Откуда здесь рыба? - Тихон недоверчиво посмотрел на лужу диаметром не более трех метров.
   - Есть рыба, есть. За лето в чеках вес набрала, сейчас здесь прячется. Деваться ей некуда. Залезай, лови.
   - Чем? У меня же ничего с собой нет.
   - Прямо так, руками, - заверил Ильяс.
   Тихон снял штаны и спустился в яму. Илистое дно сразу по колено засосало ноги. Ровная поверхность воды вдруг вскипела крупной рябью. Тихон почувствовал, как под водой все ожило, и меж ног заскользило что-то склизкое.
   - Хватай их, хватай! - рассмеялся Ильяс.
   Тихон сунул руки в заводь, стал черпать растопыренными пальцами и выбрасывать на землю пригоршни воды. Иногда вместе с брызгами ему удавалось выкинуть на берег одну из кишащих в луже рыбешек. Серебристые тушки кувыркались в воздухе, шлепались на грунт и отчаянно бились хвостами по земле, норовя свалиться вниз в спасительную воду. Их ловко пришлепывал ногой развеселившийся Ильяс и пинал на дорогу. Одну из рыбешек Тихон выкинул на противоположную сторону канала. Она уже готова была свалиться обратно в воду, как Ильяс взмахнул рукой, хлыст щелкнул, и маленькая плеточка на конце кнута разбила рыбешке голову. Ильяс засмеялся.
   Неожиданно Тихон подцепил что-то длинное и тяжелое. Змееобразная морда высунулась наружу и впилась взором в лицо молодого человека. Тихон в страхе оттолкнул ее от себя и свалился с головой в мутную воду. Холодная извивающаяся туша проплыла по его животу и толкнулась в подбородок. Тихон, не помня себя, выскочил из противной ямы.
   Ильяс смеялся громко и гнусно. Перепачканный мокрый вид Заколова веселил его до коликов в животе. Он сгибался и тыкал пальцем в студента.
   - Там змея, - оправдывался Тихон.
   - Это рыба. Змееголов. Вкусная! Мы из нее Хе делаем. Корейцы научили. Сырая рыба, в уксусе и приправах, пробовал?
   - Нет, - Тихон выжал футболку и сложил в нее пойманных рыбешек.
   - Что тут у вас? - над ямой стоял суровый Шакенов.
   Ильяс резко прекратил смех и ответил грубо, почти вызывающе:
   - Студента жизни учу.
   Председатель колхоза смолчал. Все направились к машине.
  
   Пока руководители отлучились на рисовые поля, автобусы с милиционером Федорчуком укатили в город. Водовозка сливала воду в цистерну, стоящую рядом с кухней. Там под навесом, не дожидаясь Тихона, уже начали суетиться студентки-поварихи.
   В это время наибольшую активность проявил Боня. Он с ходу просек всю критичность создавшейся ситуации, ходил среди парней и со всей возможной страстью агитировал:
   - Это что же получается? В какую тьму-таракань нас завезли? Я в святой уверенности думал, что здесь будет магазин, мы скооперируемся, купим горючее и дружно отметим это дело. А тут - такая дыра! Чуваки, у нас есть последний шанс спасти ситуацию. Я уже все узнал у водилы. Ближайший магазин - в восемнадцати километрах! Но не беда, сейчас водила рулит как раз туда. Он меня подбросит. Надо срочно скинуться по рублю, по два, и я обеспечу вечером вам праздник. Срочно, чуваки, срочно! Пока не вернулся этот препод с братаном. Не известно, что у них в башке закоротит, вдруг, объявят сухой закон? Давайте, чуваки, раскошеливайтесь. Некогда.
   Он ходил среди ребят и собирал рубли и трешки, радуясь, что выход найден и вечер не будет потерян, глаза его разгорались, а вместе с ними разгорался аппетит.
   - Девчонки! - весело обратился он к студенткам. - Добавьте, кто что может на банкет. Вы теперь наши боевые подруги. Как там поется: и хлеба горбушку и ту пополам. Мы с вами один стакан делить будем. Я люблю вас девчонки! Вы все красавицы!
   Собрав пачку мятых купюр, он разложил их на ладони, пересчитал и довольный засунул в карман.
   - Ну вот, теперь все будет в ажуре. Только я один столько не допру. Санька, - окликнул он задумчивого Евтушенко, - поехали со мной. Назад пехом пойдем. Да ты не дрейфь, я узнал, тут напрямик короткий путь есть.
   - Я и не дрейфю. Что я - девчонка! - обиделся Сашка. Он уже несколько дней не переставая размышлял над решением одной математической проблемы. Здесь ему показалось слишком шумно и предложение, уехать куда-то вдвоем, он воспринял, как возможность побыть в более спокойной обстановке. - Можно и прогуляться. К ужину как раз поспеем.
   - Ну, вот и лады. Сейчас я авоськи прихвачу, и отвалим. Садись пока в кабину водовозки, чтобы на глазах не маячить. А то вон, командиры возвращаются, - показал он на появившийся вдалеке ГАЗик. - Лучше им не говорить, чтобы не было лишних вопросов.
  
   Тихон вывалил на кухонный стол пойманную рыбу и искоса с любопытством разглядывал Лилю, которую не видел после окончания летней сессии. При этом он старательно делал равнодушный вид, поправлял коробки с продуктами, заглянул в печку, но взгляд словно магнитом тянуло к девушке.
   Лилю, как симпатичную девчонку, он замечал и в институте, но здесь, в непривычной одежде, в платке, обернутом вокруг шеи и завязанном сзади по-бабьи, в грубых штанах и мужской рубахе, под которой легко угадывалась стройная фигурка, она показалась ему особенно очаровательной. Светлые кудряшки, выбившиеся из-под платка, смешно болтались на лбу и иногда спадали на глаза. Лиля тыльной стороной руки отводила их в сторону и черпала макароны из мешка, сосредоточенно считая пригоршни.
   Когда она наклонялась, на ее груди глубже приоткрывался треугольник обнаженного тела. Этот маленький треугольник почему-то притягивал сейчас взгляд Тихона гораздо сильнее, чем едва скрытое летним платьем тело девушки в городе. На загорелой шее подрагивала тонкая нить золотой цепочки. Ее, должно быть, оттягивал вниз кулон или крестик, но что именно, Тихон не мог разглядеть. Невидимое украшение пряталось в маленькой темной ложбинке между девичьих грудок, куда, забывший о скромности, взгляд Заколова никак не мог протиснуться.
   - Ну ты идешь за водой или нет? - Галя, уперев руки в бока, строго смотрела на Тихона. - Еще рыбу нам приволок. Это же не консервы, ее чистить надо. Ты, что ли будешь корячиться?
   Подхватив ведро и неловко громыхнув им о стенку, покрасневший Тихон спешно выскочил из кухни.
   Пузатый самовар, ни мало не смущаясь, заглотил пять ведер воды. Чтобы наполнить чан для варки макарон, ушло три ведра. Залив воду в умывальники, Тихон принялся рубить дрова. Твердый очень корявый ствол тамариска, местного дерева со множеством веток, который привезли на водовозке, поддавался с большой неохотой. Маленькие листочки, похожие на чешуйки, шумно тряслись при каждом ударе. Но среди праздношатающихся студентов нашлось много желающих помахать топором, и дров вскоре было в избытке.
   Растопив огонь в печке под чаном, Тихон дождался, когда из невысокой кирпичной трубы дохнул белый дымок, и принялся за самовар. Это оказалось не таким простым делом, как представлялось вначале. После нескольких бесплодных попыток, когда пришлось выковыривать дрова обратно, Тихон освоил премудрость этого занятия. Даже в таком, с виду обыденном, деле - главным оказался точный расчет. Мало дров положишь - долго будет нагреваться, много - тянуть перестанет, и огонь задохнется в собственном дыму.
   Заколов на своем опыте выработал верный рецепт. Сначала кладешь тонкие щепки. Они разгораются, радостно трещат и порой постреливают. Постепенно подкладываешь потолще, пламя растет, и вот из закопченной железной трубы самовара с гулом вырывается красный трепещущий язык пламени, и сноп золотистых искр, как салют, плавно опадает на землю.
   Раскочегарился, обрадовался Тихон.
   Через час самовар кипел, его круглые бока урчали от удовольствия. Струящийся из трубы дымок на фоне наступивших сумерек, казался белым облачком-сорванцом, спешащим в небо к недовольной мамке-облаку. Запах горячей пищи собрал вокруг кухонного навеса оголодавших студентов. Сюда же несметными стаями устремились истомившиеся за день комары. Видимо, у них тоже наступило время ужина.
   - А Бони то все нет, - брякнул кто-то.
   - Пора бы вино принести, самое время.
   - Придется закуску вперед выпивки употребить.
  Тихон под навесом нарезал черный хлеб. Аромат обнаженной хлебной мякоти назойливо шибал в нос, и естественный рефлекс выделения слюны работал безотказно. Сопротивляться этому не было никаких сил, и Тихон периодически рвал зубами отложенную в сторону толстую горбушку. Из-под освещенного навеса ему казалось, что ночь уже давно проползла через лагерь, заглотив все постройки в свое темное чрево.
  Заколов вспомнил, что вместе с Боней уехал Александр Евтушенко. Действительно, пора бы им появиться.
  Повариха Галя Кривина застучала стальной поварешкой по алюминиевой тарелке, и заждавшиеся студенты заполнили длинный стол под навесом.
  
   Глава 24
  Хасим. Побег из Отрара.
  
  Когда Хасим вернулся обратно в Отрар, лежавшая на прежнем месте Шиха лениво приоткрыла один глаз и повела губой. Раздосадованному Хасиму показалось, что она усмехается.
  Оставался еще шанс уйти из города утром, когда откроют дороги. Но слишком много глаз тогда видели бы это. Люди знали Хасима, многие уже прослышали, что его вызвал наместник, и кто-нибудь, наверняка, доложил бы градоправителю, что ургенчский купец не подчинился, и спешно покидает город.
  Но и этот призрачный шанс растаял как пар от горячей лепешки.
  Утром, когда взошло солнце, и Хасим хотел отдать команду, выходить из города по одному в разных направлениях, к нему неожиданно явился все тот же посланник из дворца градоправителя. В этот раз посланник пришел не один, а в сопровождении вооруженного стражника.
  - Наместник хочет видеть вас сейчас, - холодно сообщил чиновник. - Следуйте за мной.
  - Но к чему такая спешка, - удивился Хасим. - Мне назначили на полдень.
  - Не время вести пустые разговоры. Следуйте за мной, - строго оборвал его посланник и кивнул стражнику, который сразу встал за спиной купца.
  Многое повидавший на своем веку Хасим знал, что некоторые слуги, отрабатывающие господский хлеб, ведут себя как цепные псы и кричат громче и злее хозяев. Им лучше не перечить, могут и разорвать.
  Хасим покорно поднялся. Процессия двинулась в путь. Впереди шел посланник наместника, потом Хасим, а за ним грозный стражник.
  Все рушилось. Такой прием не сулил ничего хорошего.
  - Ночью один купец пытался тайно уйти из города, - обернувшись, сказал чиновник. - Наши купцы так не поступают. Они знают правила! - веско добавил он, потом взглянул за спину Хасима и недовольно произнес: - А это что за тварь?
  Хасим обернулся. Вслед за ними шла Шиха, озорно крутя мордой. Она так интенсивно шевелила губами, пережевывая жвачку, словно напевала песенку. Ее необычные белые горбы вихляли из стороны в сторону больше прежнего. Удивленный Хасим и сам не понимал, чего это за ним увязалась, собравшаяся было помирать верблюдица?
  Ненормальная верблюдица придавала комичный вид серьезной процессии.
  - Отгони ее, - раздраженно приказал чиновник стражнику.
  Охранник издал несколько грубых ругательств в сторону верблюдицы. Та никак не отреагировала. Тогда разозлившийся стражник выхватил саблю и ткнул ею Шиху. Верблюдица отступила. Хасим краем глаза видел, что упрямая Шиха, хоть и отстала, но все также двигается вслед за ними. И еще он заметил крадущегося Шакена.
  Что он замыслил, с тревогой и надеждой подумал Хасим?
  Когда они подошли в центр города к небольшому, но выразительному дворцу наместника, на площадь галопом, распугивая прохожих, влетел всадник. Он спешился и быстро забежал во дворец. Через минуту из дворца поспешно вышел городской глава с приближенными.
  На окраине города звонко заиграл рожок, потом сразу же мелодию подхватили еще в нескольких местах. Сопровождавший Хасима чиновник подошел было с докладом к наместнику, но тот, не глядя и не слушая, оборвал:
  - Великий эмир!
  Эта весть в мгновение разнеслась по городу. Великий эмир Тимур со свитой подъезжает к Отрару!
  Все городское население хлынуло к южной дороге. Впереди всех, дабы первым встретить всесильного повелителя, спешил наместник. За ним, в строгом порядке чинов и званий, военные командиры собравшихся со всей страны отрядов. Сзади пестрой толпою знатные торговые люди и чиновники.
  Растерянный Хасим, успевший мысленно попрощаться со свободой, переминался на опустевшей площади. К нему подошла Шиха, опустилась на колени, всем видом предлагая сесть на нее. Хасим стряхнул оцепенение и взгромоздился меж островерхих белых горбов. Стражник, остававшийся все это время рядом, вдруг вспомнил свои обязанности, выхватил саблю и подбежал к верблюдице. Из боковой улочки, сверкая стальным клинком, спешил на помощь Хасиму Шакен.
  Но ему не пришлось вступать в схватку.
  Верблюдица поднялась в полный рост и повернулась к противнику задом. Как только стражник поравнялся с ней, Шиха, ловко дернувшись всем телом, ударила его ногой прямо в голову. Стражник упал, раскинув руки. Под головой растекалось кровавое пятно. А Шиха, издав торжественный гортанный крик, уже проворно бежала по городским улицам, по направлению к стоянке каравана Хасима. Сзади спешил удивленный Шакен.
  Люди и верблюды Хасима были собраны еще с ночи, поэтому хватило краткого приказа, чтобы все быстро тронулись в путь. Хасим так и остался сидеть на Шихе. Он ехал первым, верблюдица шла резво. Не отставали и остальные.
   Все население города схлынуло к главной южной дороге. Хасим беспрепятственно вышел через северные ворота и направил маленький караван вдоль Сырдарьи. К вечеру, когда они остановились на первый привал, негостеприимный Отрар был далеко позади.
  
  Глава 25
  Гонцы за вином
  
   - Арак барма? - гордо продемонстрировал знание единственной фразы на казахском языке Боня, когда вместе с Сашкой добрался до сельского магазинчика.
  - Все перед глазами, - бодро ответила по-русски пышная продавщица казашка, не оценив усилий студента.
  При этом она широким жестом гордо указала на небогатый ассортимент запыленных полок. В отличие от городских коллег, которые умеют равнодушно смотреть сквозь покупателя, будто перед ними пустое место, колхозная продавщица заинтересованно разглядывала новых гостей. Она даже небрежно провела выуженной из-под халата тряпкой по отслоившемуся пластику прилавка и убрала с глаз долой изрезанную ножом доску с мелкими почерневшими бороздками.
  'Что она на доске режет?' - подумал Сашка, не заметив в магазине ни колбасы, ни сыра.
  - Брать что-нибудь будем? - спросила продавщица, выждав, пока посетители привыкнут к тусклому освещению и рассмотрят товары. - Я скоро закрываюсь! - не дождавшись ответа, с пробудившейся профессиональной хамоватостью предупредила она. Ее широкие щеки еще более раздулись, нижняя губа недовольно вывернулась. Казашка поворотилась боком, что, видимо, означало - терпение заканчивается.
   Евтушенко, не смотревший на полки, отметил, что фигура в белом халате, как бутылка, одинаково кругла со всех сторон, и если не приглядываться, то могло показаться, что продавщица повернула только голову. Горлышко у этой 'бутылки' отсутствовало напрочь, а пробка-голова, замотанная в теплый платок, угнездилась прямо на покатых плечах. Боне некогда было разглядывать продавщицу. Он шевелил губами, подсчитывая, сколько бутылок 'Таласа' они смогут купить.
   - Дайте нам двадцать один огнетушитель, - закончив подсчеты, сообщил он свое решение. Палец указывал на портвейн емкостью 0,8 литра по цене два двадцать.
   - Чего? Понаехали тут городские! Весь дефицит хотят смести. Бери вон, 'Медвежью кровь'! - отбросив остатки учтивости, казашка показала на бутылку болгарского вина по три тридцать.
   - Не ори, бабка! - осадил ее Боня.
   - Чего? Какая я тебе бабка! - Не на шутку обиделась продавщица.
  В первый раз взглянув в лицо казашке, которая действительно была еще довольно молодой, Боня понял, что погорячился и может навредить делу. Нацепив маску любезности, он пошел на попятную:
   - Хорошо-хорошо, красавица. Сколько там градусов в 'Медвежьей крови'?
   - Десять, тире, одиннадцать, - скрупулезно прочла на этикетке продавщица.
   - Ништяк, да? Не знают даже, насколько разбавили! - Воскликнул Боня. - В 'Таласе' все восемнадцать. И стоит дешевле, и пузырь больше.
   - Без 'Медвежьей крови' 'Талас' не отдам! - категорично заявила продавщица.
   - Давай для девушек возьмем сухое вино, - вмешался в разговор Сашка, он терпеть не мог пустых скандалов.
   - Ну, ладно, две крови, а на остальное - портвейн, - сдался Боня.
   - Три! - не унималась продавщица.
   - Черт с тобой! - Боня обречено выложил деньги на прилавок. - Санька, посчитай сколько выходит.
   Вскоре ребята вышли из приземистого магазинчика, каждый нес в руках по сетке с бутылками. Огорченный Боня курил и беспрестанно сплевывал под ноги:
   - Вечно нагрузку впарят, - бурчал он.
   - Куда теперь? - Евтушенко остановился. Всю дорогу сюда он не прислушивался к разговору приятеля с водителем и не смотрел по сторонам, погруженный в овладевшую всем его сознанием математическую проблему четырех красок.
   - Туда, - махнул рукой Боня. - До крайнего дома, а там направо... Или налево... Тропинка вначале должна быть, а там напрямик. Водила обещал - вдвое короче путь выйдет.
   Увидев натоптанную дорожку, ребята свернули в открытую степь. Через десяток метров дорожка уперлась в небольшую яму, заваленную мусором. За ямой четких следов не наблюдалось, но Боня продолжал зло и уверенно шагать прямо.
   Саша шел за ним, возбужденно обдумывая новую идею доказательства знаменитой гипотезы о четырех красках, внезапно пришедшую ему в голову. Он слепо смотрел под ноги. Равномерный шаг помогал лучше сосредоточиться.
   Постепенно Боня топал все медленнее, перекладывая потяжелевшую сетку из одной руки в другую.
   - Стоп. Привал, - сказал он и первым плюхнулся на землю.
  Саша отстранено уселся рядом.
   - Надо бухнуть, - с этими словами Боня извлек бутылку портвейна и принялся сковыривать пластиковую пробку. - Во-первых, подкрепимся крепеньким, во-вторых, веселее на душе станет, а в-третьих, груз будет легче. Блин, не снимается, и нож не догадались взять.
   Он долго возился с пробкой, кое-как отогнул ее край, и зубами, в несколько приемов, сдернул белый колпачок. Вино выплеснулось из горлышка. Багровые брызги шлепнулись на рубашку, образовав темные пятна. Чрезвычайно довольный, Боня обтер ладонью облитый подбородок и на некоторое время присосался к бутылке.
   - Держи, - повеселевший Боня протянул бутылку Саше.
  Тот вяло глотнул, поморщился и вернул бутылку. Сумерки сгущались на глазах. Евтушенко задрал голову и посмотрел на еще светлое небо. Казалось, что частички света размытые в атмосфере интенсивно испарялись и устремлялись ввысь, а образовавшуюся пустоту заполняла холодная темнота наползающая от земли.
   - Долго еще топать? - спросил Саша.
   - А я почем знаю! - Боня равнодушно закурил, посматривая, сколько вина осталось в бутылке.
   - Ты же про дорогу расспрашивал? - возмутился Саша.
   - Не дрейфь, прорвемся!
   - С тобой прорвешься, - усомнился Евтушенко. Он начинал понимать, дороги они совсем не знают, но все-таки надеялся, что идут в нужном направлении. - Пошли, темнеет.
   - Посидим еще. Без нас не начнут, - благодушно улыбнулся Боня, покачав сетку с бутылками. Отрывистый звон полных бутылок ему нравился.
   Встали студенты, когда Боня полностью допил бутылку и отшвырнул ее в сторону. Темнота незаметно сомкнулась над ними, погасив еще недавно тлевший на горизонте закат. Саша уже жалел, что полностью доверился Боне и совсем не интересовался дорогой. Он огляделся. Мрак окружал их со всех сторон, не было видно ни одного огонька в округе. Лучше идти, чем сидеть, решил он и направился в ту сторону, куда они шагали до этого.
   Боня теперь топал позади, загребая песок широченными клешами и изредка пытаясь затянуть какую-либо песню.
   Оба совершенно не заметили, как из неприметной ямки за ними наблюдают голодные злые глаза.
  
  Глава 26
  План на ночь
  
  После ужина к Тихону подошел Анатолий Колесников.
   - Дело есть, - шепнул он, - Отойдем, надо поговорить.
   - Да погоди ты! Девчонкам нужно воду для мытья посуды принести, - отмахнулся Тихон.
   - Я тебе помогу, - с готовностью предложил Толик. Чувствовалось, что его съедало нетерпение.
  Закончив дела на кухне, Тихон обошел барак и постарался вглядеться в черную степь. Боня и Сашка еще не вернулись, и это начинало его тревожить. Степь дышала молчанием и пустотой.
   - Разобрался с рисунком и картой? - спросил Анатолий, поглядывая по сторонам.
   - Каким рисунком? - не сразу догадался Тихон.
   - Тем, где верблюд нарисован. Помнишь?
  Тихон живо припомнил разговор около института о летчике, видевшем белогорбую верблюдицу, и вчерашнюю беседу с Муратом.
   - Ши-ха, - произнес Тихон, словно пробуя слово на вкус.
   - Что, Шиха? - Не понял Анатолий.
   - Это верблюдица. Ее зовут Шиха. У нее белая шерсть на горбах. Она бродит где-то здесь, - Тихон показал в ночную степь.
   - Точно! - Толик вспомнил, что тесть говорил именно о белогорбой верблюдице. - Откуда ты знаешь? Ты что, ее видел?
   - Нет. А может и да, - задумчиво произнес Тихон, припомнив странный сон.
   - Выходит, мой тесть не проникал в прошлое? - в голосе Анатолия сквозило разочарование.
   - Почему? Мне сказали, что Шиха в этих краях бродит уже очень давно. Говорят, что раз в двадцать лет она возрождается в своем детеныше.
  Услышанное Анатолию показалось очень странным, но успокоило. Древний клад ему грезился уже по ночам, и отступиться от мысли найти сокровища, он не мог. Лучше посвятить в эти планы Заколова, подумал Колесников. Вдвоем будет легче, да и в случае удачи, Тихон вряд ли будет претендовать на многое. Меркантильность и жадность за ним не замечалась.
   - Понимаешь, я тебе еще не все сообщил, - таинственно зашептал Анатолий. - Тесть видел, как двое людей закапывали золотые монеты. И это место на схеме отмечено крестом. Там должен быть клад.
   - Или был когда-то, - равнодушно добавил Тихон. - Его сто раз уже могли забрать.
   - А вдруг нет! Мы должны найти это место. Тесть говорил, что видел несколько кувшинов и мешков. Я почему-то верю, что там должно что-то остаться. Раз уж мы в этих местах, давай, определим возможные точки поиска и покопаемся.
   - Почему бы и нет, чем черт не шутит? - 'или Шиха', добавил про себя Тихон. Здесь вдали от цивилизации, где все было не так, как в обычной жизни, любая кажущаяся нереальность начинала восприниматься им как обыденное свойство дикой степи. - Но не ночью же, - усмехнулся он и озабоченно добавил: - И Сашка с Боней до сих пор не появились.
   - Нет-нет, конечно не ночью, - обрадовался Анатолий и хитро улыбнулся: - На ночь у меня другой план.
   Анатолию хотелось перед столь важным делом поплотнее привязать к себе Тихона, сблизиться с ним на почве совместного времяпровождения.
   - Боня теперь до утра не появится, ты же знаешь его. Идти далеко, он наклюкался с устатку и дрыхнет, а Сашка его сторожит, бросить боится. Утром заявятся, вот увидишь. Я предлагаю, взять с собой двух девчонок и удалиться вон в те края, я там стог сена видел. У меня бутылка спирта авиационного припасена, у тестя разжился. Водичкой разбавим и дыньку прихватим. Я уже провел предварительную обработку и морально подготовил двух Ленок из пятой группы. Ты их знаешь. Чур, грудастенькая - моя, а ты с кудрявой потискаешься. Главное, побольше им наливать, чтобы закосели. И все у нас получится! Девчонку завести сумеешь? Знаешь, где у них главная эрогенная зона?
   Тихон покраснел от неожиданного вопроса.
   - Пальчиком там нежненько - и она твоя. Пора, пора тебе мужиком становиться, - ухмыльнулся Толик. - Ну, я побежал за бутылкой и девчонками. Только тихо, лишние рты нам не нужны.
   Анатолий, упруго шурша кроссовками, потрусил к бараку. Тихон удивленно подумал: зачем же Толик женился, если собирается с другой девушкой в стогу шуры-муры разводить? А как же любовь к жене? Отбросив столь грустные мысли, Тихон сосредоточенно вглядывался в безликую пустоту, в надежде услышать шаги возвращающихся из магазина друзей.
   Но вместо них из-за плеча бесшумно показалась фигура Мурата.
   - Привет, - поздоровался он.
   - Привет. Умеешь ты являться неслышно.
   - Я здесь давно сидел. Не хотел вам мешать. Видел моего отца?
   - Твоего, где? - удивился Тихон.
   - Шакенов, председатель колхоза. Это мой отец.
   - Вот это да! А что же ты к нему не подошел? И он к вам с дедом, по-моему, не заходил? - поразился Тихон.
   - Такие у нас отношения, с тех пор, как он узнал, что я уже не студент, - вздохнул Мурат. - И дед с ним не очень... Ты знаешь, двадцать лет назад мой отец, как и дед раньше, тоже к Шихе ходил. И стал тогда председателем колхоза. Наверное, загадал. А вчера дед, как вы ушли, сразу рванул в степь на верблюде. И это ночью! Опять, надо думать, хотел Шиху найти. Мне что ли к ней сунуться?
   - А у тебя есть какое-то невероятное желание?
   - Есть, - потупившись, ответил Мурат. - Хочу отсюда рвануть, и чтобы потом ни от кого не зависеть.
   - С таким желанием ты и без чудотворной силы справишься.
   - Наверное. Только все никак не решусь.
   - А я бы сейчас очень хотел знать, куда пропали Сашка с Боней? - Тихон вновь посмотрел в степь.
   Черная пустота ответила тревожным молчанием.
  
  Глава 27
  Беглец
  
  Равиль Хасимов ворочался от неудобства в небольшой ложбинке посреди степи. С тех пор как он выпрыгнул из поезда и сбежал от охранников прошло уже более половины суток. Точнее он определить не мог. Но тогда была глубокая ночь, потом тревожное утро, когда Равилю казалось, что вот-вот его найдут, затем бесконечный изнурительный день. Теперь он ждал наступления спасительной темноты, которая заботливо прикроет от посторонних глаз его дальнейший путь. Природное ложе, поначалу казавшееся уютным, сейчас давило со всех сторон неожиданными выпуклостями, будто выпихивало из своих объятий, мол, загостился, пора и честь знать.
  Но, нет худа без добра. Когда он вывалился из окошка туалета, то при падении подвернул левую стопу. Тогда он, гонимый страхом, бежал, невзирая на боль. Потом ковылял по степи, стремясь уйти подальше, пока не укрылся в этой ямке. За многочасовой отдых боль отпустила. Равиль в очередной раз помассировал ногу - все в порядке, к походу готов, повезло ему однако. И поезд в тот момент шел не очень ходко - считай, вдвойне повезло.
  Два дня назад Равиль и не думал о побеге. К тому времени он уже два года оттарабанил на зоне, еще три оставалось. В худшем случае, аккурат в двадцать пять лет выйдет на свободу. Ну то - в худшем. А так, через годик под условно-досрочное освобождение можно попасть, или амнистия какая подвернется, у него же первая ходка. В крайнем случае на химию в Джамбул переведут. Все лучше, чем на зоне за колючей проволокой, где по углам вышки с автоматчиками.
  И вдруг начальник сообщает, что вызывают Равиля Хасимова свидетелем на суд в Ташкент. Экое развлечение! Кто бы из зеков отказался за казенный счет в родной город прокатиться? Но беда в том, что судят не кого-нибудь, а самого Мирзу.
  Два года назад во время следствия Равиль упомянул Мирзу в своих показаниях. Куда же без этого, если все знали, что Равиль под ним ходил. Но Мирзу тогда менты не нашли, а вот сейчас, видно, настал и его час.
  Что говорить Равилю на суде, когда злопамятный Мирза будет сидеть в пяти метрах и поедать глазами? Можно сыграть в молчанку, но показания его давние все равно прочтут. Да еще прокурор, который Равиля вызвал, уж точно обозлится. Тогда об условно-досрочном можно навек забыть. А если все скажешь, как просит начальник, то с Мирзой потом на зоне лучше не встречаться. Того гляди, и без встречи его люди достанут! Эх, ведь что так, что этак, Мирзе навесят по полной программе. Судьям спектакль нужен, чтобы все по форме, а Равилю ноги бы унести в этой ситуации.
  Вот именно - ноги унести, голову спасти!
  Эта мысль сразу засела в голову Равиля, когда он с двумя сопровождающими сел в поезд. Больше суток они вместе слушали перестук колес под вагоном, привыкли друг к другу, пообтесались. Прапорщик внутренних войск с сержантом коротали время за бутылочкой, Равиль вел себя паинькой. Его даже перестали пристегивать наручниками к стене, когда водили в сортир.
  Этим он и воспользовался. Напросился в начале ночи, когда менты совсем осоловели, а поезд ход замедлил. Стекло в туалете к тому же с изрядной трещиной было. Равиль ногой слегка ударил - оно и вывалилось целиком. Что еще надо?
  Поначалу он топал куда глаза глядят, стремясь быстрее уйти от железной дороги. Там, по станциям, ментовские ищейки первым делом и будут рыскать. Когда совсем далеко ушел и успокоился, внезапно, услышал шум машины и выстрелы. Погоня!? А машина уже почти рядом - вон, фарами по темноте зыркает. Не иначе - ментовоз. От него разве в степи убежишь. Тогда и прыгнул в ямку, затаился как крот. Лежал ни жив, ни мертв.
  Утром машина почти над головой прошумела. Вжавшись в землю, Равиль даже слышал, как камешки из-под шин вылетают. Думал все - хана, замели! Но шайтан миловал - проехали мимо. Мандраж тогда основательно по полной продрал! Еще долго шевельнуться боялся. А когда высунул нос да осмотрелся, решил не рисковать, до темноты отлежаться. И то правда: ровнехонько все кругом, любая сволочь за версту увидит фигуру в черной арестантской робе.
  За день намаялся Равиль в яме, даже помочиться лежа пришлось. И то сказать, не на перине лежал. Да и своего мяса на костях почти не имел. И на воле то был жилистым, а на зоне отощал окончательно - кожа да кости. Как сумерки сгустились, надумал выбираться из жесткого убежища. Только приподнялся, как услышал шаги и увидел в стороне фигуры двух путников. Снова на землю бросился, испугался, не на него ли облава? Но что-то не похоже, не веером идут, а гуськом, друг за дружкой. На ментов не тянут.
  Те двое тем временем неподалеку уселись. Равиль прислушался - булькает, не иначе, винище жрут. А если судить по плотному стеклянному перестуку, то бутылок у них не мало. Равиль не утерпел, высунулся, потянул носом - резкий запах крепкой бормотухи манящей струйкой вполз в ноздри, игриво защекотал, горло дернулось инстинктивным глотком, а пустое брюхо свело спазмой.
  Как долго он не пил винища? Нет, такое грубое слово не подходило к его теперешнему благоговейному чувству. Как долго он не вкушал этого прекрасного пьянящего напитка?
  Со стороны пришельцев потянуло дымком. Сигареты. 'Пегас', благоговейно подумал Равиль, а может и того лучше - 'Ява'! На зоне такое курево только у крупных авторитетов имелось.
  Как у каждого голодного человека при виде вожделенной пищи, мозг Равиля узким направленным лучом, словно лазер, прожигал бездну вариантов, пробиваясь к ответу на вопрос: как заполучить эту радость? Хитрость или тайная кража здесь не пройдут. Оставался последний, хорошо знакомый Равилю способ: разбойное нападение. У него и статья по этой части. Вот только не вооружен он сейчас, и даже палки завалящей в этой гребаной степи негде подобрать.
  Но вариант подвернулся неожиданный, и в то же время очевидный. Незнакомцы отшвырнули пустую бутылку и потопали дальше.
  Только они отошли, как Равиль осторожно выбрался - и за пузырем. Вот он - и опять удача! Бутылка оказалось тяжелой, из под шампанского, в такие бормотуху часто разливают. И за горлышко держать удобно. Хорошая колотушка получается. Такой жахнешь - мозгов не соберешь.
  Равиль слизнул оставшиеся в бутылке капли и припустился за ушедшими. Милая сердцу темень была его союзницей. Роба у него черная, рожа смуглая вся в пыли, фиг, заметишь такого, подзадоривал себя Равиль. Эти два лоха и не оборачиваются. Пора поближе подкрадываться.
  Равиль сократил дистанцию, стараясь идти бесшумно, временами припадая к земле. Крайний, с большой копной кучерявых волос, в клешах, явно стал отставать. Ноги заплетает, гремит бутылками, песни горланит. К такому незаметно со спины подойти - плевое дело. И первого, как раз, почти не видно в темноте, утопал вперед. Вот и настал самый удобный момент.
  Ворочавшийся в голове план приобрел окончательную четкость. Сначала хрястнуть отставшего путника, чтобы без звука осел на землю, будто спьяну споткнулся. А самому сразу в сторону, и затаиться. Первый, как заметит, вернется, склонится над лежащим - тут-то и его приласкать тяжеленной бутылочкой. Тогда и выпить можно будет, и арестантскую робу на цивильную одежду сменить, и тугриками разжиться.
   Равиль мягкими шагами быстро сокращал расстояние с отставшим путником. Глаза впились в кучерявую голову. Вот она - его мишень. Он нервно переложил увесистую бутылку из одной руки в другую, чтобы протереть вспотевшую ладонь. Теперь не выскользнет. Последние метры легкое тело Равиля преодолело невесомыми прыжками. Мышцы сконцентрировались на ударе. Бить надо четко, но не во всю силу. Равиль, хоть и в бегах, но все-таки вор, и убийцей становиться не собирался.
   Сначала все пошло удачно. Кучерявый так ничего и не заподозрил. Равиль жахнул его по башке, пустая бутылка не разбилась, а упруго отскочила, как от деревянной чушки. Кучерявый охнул и повалился лицом вниз.
   Тут Равилю показалось, что упал он слишком шумно, и сейчас первый обязательно обернется и заметит нападение. Вошедший в азарт, Равиль мгновенно изменил план и не стал больше таиться. Он побежал всперед, держа тяжелую бутылку на изготовке.
   В последний момент путник обернулся. В темноте блеснули стекла его очков. Равиля испугал их секундный блеск, и он бил уже со всей силы, не таясь и не сдерживая себя.
  
  Глава 28
  Двое из Москвы
  
  - Вставай, Славян, подкатываем, - крепкий коренастый Олег Григорьев, по прозвищу Григ, жестко ткнул двумя пальцами под ребра толстому увальню Славе Пивкину, лежащему на нижней полке купейного вагона поезда 'Москва - Алма-Ата'.
  - Ну-у, - спросонья промычал Слава, протирая слипшиеся глаза.
  - Вот те ну, баранки гну! Ты также и в Куйбышев с нашим фраером ехал? - строго и брезгливо спросил Григорьев.
  - Григ, сколько можно. Виноват, отработаю, - привычно загнусил Слава, и, придав лицу серьезность, клятвенно добавил: - Пусть он мне только попадется этот Толик Колесников, замочу!
  В купе вернулись попутчики. Григорьев склонился к уху Славы и спокойно прошептал:
  - Согласен, ты это сделаешь. Когда я скажу.
  От его ледяного тона, как после холодного душа, Слава окончательно стряхнул остатки дремы, вскочил и стал собираться.
  Через пятнадцать минут Олег Григорьев и Вячеслав Пивкин спустились со ступенек поезда на низкую платформу станции Тюра-Там. Оба парня имели длинные до плеч волосы и были одеты в импортные джинсовые костюмы. Но если на жирном Славе и одежда, и патлы выглядели замусоленными и неопрятными, то на Олеге чистые волосы были собраны в аккуратный пучок, а обтягивающие джинсы и короткая куртка, явным конусом сужающаяся к поясу, четко облегали спортивную фигуру. И даже проводница, недавно грустно отметившая пятидесятилетие, провожала его спину и ягодицы жадным помолодевшим взглядом, пока тронувшийся состав не заслонил зеленым изгибом уменьшившиеся фигуры.
  Григорьев посмотрел на вывеску 'Тюра-Там' над одноэтажным зданием станции и пошутил:
  - Тюрьма-тут.
  - А как мы в город проедем, он же закрытый? - заволновался Слава, не оценив шутку друга.
  - Не ссы, Славян, все под контролем, - успокоил Олег и направился к станционному зданию.
  Там он нашел комнату военного коменданта, о чем-то с улыбкой переговорил с ним и вскоре уже набирал по местному телефону прямой номер офицерского общежития в городе Ленинске:
  - Здравствуйте. Игоря Лисицина, пожалуйста, позовите. Да-да, студента. Скажите, что из Москвы родственники приехали, он должен знать. - Олег молча подождал и через некоторое время уже гораздо тише произнес: - Это Григ. Нас двое, как и договаривались. Ждем тебя на станции. Через полчаса? Хорошо, до встречи.
  Молодые люди прошли сквозь здание и вышли на полукруг автобусной остановки. Небольшую сумку через плечо нес только Слава, руки Олега были совершенно свободны.
  - Финку, как следует спрятал? - спросил Олег.
  - Да, как ты сказал, - ощупывая сумку, нервно кивнул Слава.
  - Не ссы. Здесь не аэропорт, не просветят.
  - Григ, а зачем нам эти банки с детским питанием? - Пивкин в который раз поправил груду маленьких баночек в сумке.
  - Потом объясню.
  Олег Григорьев внимательно осматривался по сторонам и не утруждал себя объяснениями. Но Слава все-таки не утерпел и осторожно поинтересовался:
  - Григ, а как вы его нашли, этого Толика? Я там в Куйбышеве и на вокзале дежурил, и во всех комиссионках приемщиц зарядил, чтобы дали знать, как наша джинса через них пойдет. И никакого толку.
  - У тебя всегда облом, - покуривая, презрительно сплюнул сквозь зубы Олег. - А мы мозгами пошурупили, вычислили человека, у которого он в Москве останавливался, и провели с ним определенную работу.
  Слава поежился, представив, какую работу могли провести с несговорчивым человеком. Григ усмехнулся:
  - Не то, что ты думаешь. Парень оказался на преф подсажен. Мастером себя считал, лохов на бабки разводил. Мы ему Валета подставили. Валет его раздел по полной - мама, не горюй. Короче, остался преферансист Игорек нам денег должен немеряно. Про Куйбышев он ничего не знал, но где этот чертов Толян в сентябре наверняка нарисуется, подсказал. Как только твой кидальщик здесь объявился, Игорек нам телефонировал.
  - Не мой он, этот Толик, - наверное в сотый раз прогнусавил Слава, отводя пристыженный взгляд.
  - Ну, да. Это я ему джинсу подарил. Хорош вякать! - Григ посмотрел на насупившегося Славяна и миролюбиво продолжил: - Сейчас Игорек-картежник приедет. Если с Толяном все у нас прокатит, то Игорьку обещали долг наполовину скостить. За это он и пашет. Но вторую половину мы у него обязательно возьмем перед отъездом. С большими бабками, Славян, обратно покатим. Оттянемся, как короли, - и он в радостном азарте резко, но не сильно, ударил кулаком в плечо неуклюжему напарнику.
  Слава, уже привыкший к такому проявлению чувств Грига, слегка покачнулся и молча стерпел.
  
  Игорь Лисицын, как и обещал, подъехал к станции на автобусе через полчаса. Он кисло улыбнулся и протянул два студенческих билета:
  - Вот. На КПП покажете.
  - Ты что, без тачки? - недоуменно озирался Григ.
  - Откуда? На автобусе надежнее, меньше проверяют.
  - И то верно, - согласился Григ, выбрав себе одну из синих корочек.
  Контрольно-пропускной пункт миновали нормально. Солдат с красной повязкой 'Дежурный' на рукаве скользнул затертым взглядом по волосатым физиономиям и маленьким прямоугольникам фотографий в студенческих билетах. За последние дни десятки таких молодых ребят на учебу съехались.
  Когда подошли к пятиэтажке из белого кирпича с бордовой табличкой 'Офицерское общежитие', Игорь смутился.
  - В гостиницу вам нельзя, там командировочный потребуют. В моей комнате перекантуетесь, я все улажу. У меня есть свободная кровать и матрац. - Он посмотрел в суровое лицо Грига, которого видел еще в Москве и сразу признал главным, и тактично исправился: - На матрасе я буду спать.
  - Веди нас сразу к клиенту, - хмуро потребовал Григ. - Мы сюда не отдыхать приехали. В поезде бока отлежали.
  Невысокий Игорь Лисицин потупился и стал выглядеть еще ниже.
  - Что-то не так? - почувствовав неладное, спросил Григ.
  - Толик сегодня уехал в колхоз, на риса, - не поднимая лица, ответил Игорь.
  - Ты же базарил, что он в вашем долбанном городке торчит.
  - Да. Третий курс в полном составе остался в городе, а он вдруг сам напросился и уехал в колхоз со вторым курсом.
  - Он что-то пронюхал про нас?
  - Не знаю. Вряд ли.
  - Так какого же хрена он уехал?
  Игорь Лисицын, как хороший преферансист, обладал неплохими аналитическими способностями и из минимума информации мог делать далеко идущие выводы. Он слышал разговор Колесникова с Заколовым около института, мельком видел схему в руках Толика и сегодня успел поболтать с его женой. Лена простодушно посетовала, что Толик оставляет ее с крошечным Ванькой в такой трудный период, а сам едет искать какой-то клад.
  - По-моему, он хочет найти клад, - сказал Игорь.
  - Что?! - скривился Григ. - Ты нам мозги пудришь?
  - Нет, я серьезно. Толик что-то пронюхал про древний клад, его жена проговорилась. Ты же знаешь, он ради денег наизнанку вывернется.
  - Клад, говоришь? - задумался Григ. - А откуда он узнал про клад?
  - Книг много читает. Может где-то какой-то намек нашел. В этих местах караванные пути проходили, военные походы. Богатые купцы вполне могли припрятать что-нибудь от врагов и завистников.
  - Нам бабки за джинсы нужны и штраф за кидалово, а не фуфло старинное. Не ждать же его нам здесь? - раздраженно проворчал Григ.
  - Ну да, нам такой расклад не катит, - первый раз подал голос Славян, стараясь попасть в нахальный тон Грига.
  Игорь молчал. Он утаил, что Толик вчера перед отъездом оставил ему все джинсы, попросив, реализовать их среди офицеров. Не за так, конечно. Игорь с каждых штанов свою тридцатку будет иметь, а если продаст выше оговоренной цены, то и больше. Толик все равно, пока будет в колхозе, не сможет заниматься сбытом, а Игорю с его широким кругом знакомств вполне по силам загнать за это время половину партии. Для города с высокими офицерскими зарплатами, где за час из 'Военторга' сметают румынские клетчатые рубашки, если они там появляются, за американские джинсы будут отваливать денег больше чем в Москве, да еще спасибо говорить. Это Игорь прекрасно понимал. Он уже продал несколько пар и прикидывал, какой навар будет иметь в итоге.
  Но это, если надо будет расплачиваться с Толиком. А если нет? Да с таких бабок он и карточный долг легко отдаст, и еще с солидной суммой останется!
  У Игоря Лисицына мозги заработали как современнейший компьютер ЕС-1050, который занимал в институте огромную комнату.
  Когда в компьютер загружают толстенную колоду перфокарт с программой и данными, его центральный процессор, величиной со шкаф, начинает возбужденно мигать сотней индикаторов, провода и микросхемы гудят от напряжения, обрабатывая команды, охлаждающие вентиляторы тонко свистят, еле справляясь с перегревом. Потом, когда решение получено, лампочки успокаиваются, переходя на вялое мерцание, а принтер, размером с высокий комод, звонко строчит, как двадцать машинисток одновременно, и, похрустывая валиками, вываливает решение на широкой перфорированной бумаге, которая складывается гармошкой в ровную стопку.
  Похожий процесс произошел и в голове Игоря. Он загрузил в мозг все имеющиеся данные, переработал их, поблескивая глазками, на его висках отчетливо проступили сосуды, перегоняющие нахлынувшую кровь, и пот заструился из-под волос, стремясь охладить нагревшуюся голову. Когда решение было найдено, глаза излучали ровный свет, а уста изрекали:
  - Толика ждать совсем не обязательно. Я достану вам машину и покажу по карте колхоз, где он сейчас находится. Вы приедете, вывезете его с собой в степь и там, без свидетелей, поговорите и про деньги, и про джинсы, и про клад. Это даже лучше, чем в городе. Я уверен, он со страху вам все отдаст.
  - Вроде дело говоришь, - поразмыслив, согласился Григ. - Окей! Когда будет тачка?
  - Только завтра утром, - Игорь изобразил на лице крайнее сожаление. - У меня же своей нет, надо с человеком договориться, то да се.
  Григ внезапно схватил Игоря за отвороты джинсовой куртки и припечатал спиной в кирпичную стену общежития.
  - Ну смотри у меня! Если что не так задумал, или к нему решил переметнуться - тебе кранты! У меня четкие инструкции на твой счет.
  Олег Григорьев изобразил взрыв ярости просто так, для профилактики. Зависимых слабых людей всегда надо держать в страхе. Но Лисицин не на шутку испугался, что его замысел угадан.
  - Вы что... Я ни о чем таком... - Игорь с трудом преодолел первую волну паники. Собраться, собраться, приказал он себе. Ведь они не могут знать его расклада. Он сам только что все окончательно придумал. И прикуп они совершенно не знают в отличие от него. Он должен эту партию выиграть. Все взятки достанутся ему. - Уже поздно, я не успею все организовать. Я сам только сейчас узнал, что Толик уехал в колхоз. И не надо спешить. Отдохните. Завтра вы его возьмете тепленьким.
  - Ладно, - согласился Григ. - И покажи нам, где живет этот хмырь. Чтоб мы знали, куда его потом за бабками подвезти, если что. Да, и помни! После этого дела отдашь нам половину своего долга, как условились. Ты деньги подготовил?
  - Почти. Как вернетесь из колхоза - все будет в порядке. А хауз Толика покажу. Ноу проблем!
  Игорь Лисицин первый раз за этот день улыбнулся. Не потому что Григ сменил гнев на милость, а потому что он был уверен: никуда эти двое больше не вернутся. Ни они. Ни Толик. Их просто не станет.
  Мозг-компьютер Игорька выдал оптимальное решение. Одним махом он избавится от карточного долга и от необходимости отдавать деньги за джинсы.
  
  Глава 29
  Евтушенко и Боня не вернулись
  
  Тихон Заколов проснулся на рассвете со щемящим неприятным чувством душевного дискомфорта. Это означало, что накануне он что-то делал не так. Или вопреки своей воле, поддавшись чужому влиянию, или по собственной глупости. Так и есть. Вчера вечером он, согласно плану Толика, охмурял вместе с ним двух Ленок. Из этого получилась одна мерзость, которую и вспоминать неприятно.
  
  Поздно вечером они притащились вчетвером к стогу колючего ломкого сена. Старое сено, заготовленное еще весной в поймах реки, совсем не пахло. Толик постоянно шутил, девчонки смеялись. Толик наливал спирт в железную кружку, слегка разбавляя его водой, и настойчиво следил, чтобы девушки пили до дна. Девушки смело выпивали, выпучив глазки, махали в рот ладошкой, жадно закусывали дыней и смеялись еще больше совсем уж вульгарным анекдотам Толика.
  Потом Колесникову и не нужно было ничего рассказывать. Он лишь делал неприличные жесты, грудастая Ленка гоготала, толкала Толика и, повизгивая, заваливалась на него. Когда Толик счел девушку созревшей, он потащил ее на другую сторону длинного стога, заговорщицки подмигнув Заколову.
  Тихон остался наедине с тощей Ленкой, на плоском теле которой выступал лишь острый нос, зато на голове буйно топорщились во все стороны мелкие кудряшки.
  Лишившись балагура Толика, Заколов рассказал ей самую интересную историю, пришедшую в голову, а именно про то, как Галилей, сам того полностью не осознав, открыл закон всемирного тяготения, бросая предметы с наклонной Пизанской башни. Ленка осоловело смотрела на него и икала. Когда Тихон перешел к рассказу о Ньютоне, который обобщил достижения Галилея, Ленка ткнулась ему в плечо острым носом и подозрительно затихла. Тихон обнял ее тонкое тело и с тоской подумал, наверное, по общепринятому сценарию он должен ее сейчас поцеловать.
  Ленка, словно подтверждая его мысли, резко откинула голову и распахнула губы. Глаза ее были закрыты. Что ж, девушка ждет, решил Тихон, придется оправдать ее ожидания.
  Они сидели в стогу, в большой вмятине, похожей на скрытный и темный альков из сена. Ленка закончила икать, и ничто больше не нарушало уютную тишину.
  Вдруг, что-то зашуршало и раздался легкий шлепок, будто затвердевший клок сена упал к ногам. Заколов хотел было посмотреть, но девушка упорно ждала, полуоткрыв губы. Тихон набрался смелости и наклонился для поцелуя. Ленка пьяно качнулась в его сторону и с хрипом срыгнула прямо на плечо Заколова. Он отшатнулся, а девушка уже стояла на четвереньках, и ее шумно рвало. Запахло противно и отталкивающе.
  Внезапно Тихон почувствовал, как по его ноге поверх штанины быстро ползут мелкие твари. Рядом на голой руке девушки он увидел двух крупных скорпионов. Тихон резко толкнул ее, девушка вскрикнула, как от острой боли, и перекатилась через спину. Тихон вскочил и обнаружил, что стоит среди кучи копошащихся черных скорпионов. Некоторые из них ползли по его ногам, угрожающе изогнув хвост с ядовитым жалом. Он быстро стряхнул их рукавом и выпрыгнул из копны к Лене.
   - Зачем ты меня ударил? - стонала она. - Руке очень больно.
   - Покажи, - взволновался Тихон.
   На кисти ее руки он увидел красное пятно с торчащим в нем ядовитым жалом скорпиона. Вокруг раны кожа опухала прямо на глазах.
   - Молчи, - приказал он и, со всей силы нажимая ногтями вокруг ранки, выдавил наружу черное жало.
   Избавившись от него, Тихон впился губами в руку девушки и высосал жижу из ранки. Вот и до поцелуя дело дошло, подумал он. Выплюнув яд с привкусом крови, Тихон прополоскал рот спиртом, благо бутылку они так и не осилили, взял у девушки платок, щедро плеснул на него из горлышка и прижал к ранке на руке.
   - Держи, вместо компресса. И пошли отсюда.
   Потом он помог ей умыться, а сам прополоскал испачканную куртку.
   - Иди спать, - посоветовал он Лене. - Теперь все будет хорошо.
   Вернувшийся позже Толик назойливо спрашивал:
   - Ну, как она? Почему кричала? Ты что, ее невинности лишил?
   Заколов молчал, отмахиваясь от Толика.
   - Ну, молодец! Так с девчонками и надо, - хвалил Колесников, по-своему истолковав неразговорчивость Заколова.
  
  А Тихону было тогда противно и тоскливо, как и сейчас утром. Им повезло, думал он, что так легко отделались, вляпавшись в гнездо агрессивных скорпионов. Сколько их там было? Десять, двадцать? Скорее ближе к двадцати, и все крупные, отборные.
  Постой! Но ведь взрослые скорпионы живут по одиночке. Откуда их столько в одном месте?
  Вот это райончик! Здесь все странно и необычно. Вой в степи, гюрза в доме, мертвый сайгачонок на кухне, рыба-змееголов в яме и гнездо скорпионов в стогу. Куда не сунься - всюду опасность.
  Тихон кисло посмотрел на соседнюю кровать. Это же Сашкино место! Кровать была пуста, на ней сиротливо валялся рюкзак приятеля, так и не тронутый со вчерашнего дня. Выходит, Евтушенко до сих пор не вернулся. И Боня тоже. Ну и дела!
  Заколов, стараясь никого не разбудить, надел штаны и вышел из барака. Зябко потирая на бодрящем воздухе грудь и плечи, он вглядывался в волнистую линию горизонта. Не такая уж и ровная степь, как кажется на первый взгляд, отметил он. Сколько он не всматривался в холмистый горизонт, желанной фигуры друга нигде не наблюдалось.
  Заколов подбежал к умывальникам. В каждом штырек звонко проваливался в пустое брюхо. Тихон привычно подхватил ведро и принес воды из цистерны. Поплескав пригоршни прохладной воды в сонное лицо и на обнаженный торс, он заглянул на кухню.
  Лиля в одиночестве наводила порядок, собираясь готовить завтрак. Она слышала, как вошел Тихон, но не обернулась. Сегодня она была без платка. Ее светлые волосы, заплетенные в короткую, но толстую косичку, гладко облегали хорошенькую головку, открывая красивые уши с маленькими заостренными мочками в которых болтались золотые сережки в виде простенького колечка. Пушистый хвостик косички трепыхался по расстегнутому воротнику рубашки, а под воротником был виден выступающий позвонок, прикрытый невесомыми волосинками, не попавшими в косу.
  Тихону захотелось наклониться и подуть туда. Интересно, стало бы ей щекотно? И как бы она отреагировала на щекотку? Но об этом скромный Заколов только подумал.
  Почти все девчонки, поступив в институт, срезали школьные хвостики и длинные косы. Стремясь быть взрослыми, они экспериментировали с короткими прическами, а некоторые, зачем-то, еще и красили волосы. Парни наоборот дали волю волосам, отращивая их до плеч.
  Сейчас наспех скрученная коса девушки, как и грубая одежда вчера, привлекла Тихона своей необычностью, отличием от того, что он привык видеть в городе.
   - Привет, Лиль. Ты одна? - задал очевидный вопрос Тихон, посчитав, что стоять дальше и пялиться на шею девушки неприлично.
  Лиля, до этого словно специально не обращавшая на него внимание, искоса взглянула строгим взглядом, и отрывисто произнесла:
   - Сейчас Галя придет.
   - А дежурный кто сегодня? - Тихон удивился черноте нахмуренных бровок девушки. Волосы светлые, а брови смоляные, раньше он этого не замечал.
   - Тебя это сильно волнует? - не оборачиваясь холодно спросила Лиля.
   - Должен же вам кто-то помогать.
   - Мы привычные. Вчера наш помощник тоже раньше времени слинял.
   Заколов опять с тоской вспомнил вчерашний бестолковый вечер. И чего он ушел с Толиком и Ленками в этот стог? Ведь тянуло же остаться с Лилей, помочь ей, поболтать о том, о сем, а потом, возможно, и прогуляться вместе по ночной степи.
   Лиля обернулась, встав напротив него.
   А глаза у нее зеленые, сделал очередное открытие Тихон. Как мало он замечал ее раньше.
   - Погулял вчера? - с плохо скрываемым раздражением спросила девушка.
   - Я? Нет. Да ты что, я так... - Тихон отвел взгляд. - Надо самовар растопить.
   - Вытрись, - Лиля протянула ему полотенце, задержав на мгновение взгляд на голом животе парня с рельефными мышцами пресса.
   - Спасибо.
   Лицо и тело Тихона после умывания еще были мокрыми. Он взял протянутое полотенце, небрежно обтерся и вернул Лиле. Ее теплая ладонь коснулась его холодных от воды пальцев. Тихону показалось, что она задержала руку дольше необходимого, или он очень хотел, чтобы так было. Он посмотрел ей в лицо и увидел, как длинные изогнутые ресницы девушки вспорхнули вверх, открыв черные бездонные омуты зрачков посередине круглых островков, словно сделанных из зеленого благородного камня с едва различимыми прожилками. Тихон застыл, не мигая. Он никогда так долго и пристально не глядел в глаза девушки. Смотрел ли он вообще так прямо и безотрывно кому-нибудь в глаза? Разве только в детстве, когда играл в игру: кто кого переглядит.
   Лиля стояла совсем рядом. В фильмах после долгого взаимного всматривания обычно целуются, подумал Тихон и невольно посмотрел на губы девушки. В отличие от вчерашнего вечера с Леной, сегодня эта мысль наполнила его приятным теплом и заставила учащенно биться сердце.
   Лиля тоже опустила глаза, но остановила взгляд на маленьком шраме над губой парня. Ей почему-то захотелось прикоснуться к нему и погладить.
   Они держали в руках одно полотенце, когда на кухню стремглав зашла Галя Кривина.
   - Вы чё? - вылупилась она на застывшую картину.
   Тихон и Лиля разжали руки. Полотенце упало на земляной пол. Оба поспешили его поднять и столкнулись лбами. Галя в стороне громко рассмеялась:
   - Стукнитесь еще раз, а то поссоритесь.
   'А мы еще и не дружили', - горько усмехнулся про себя Тихон.
   Галя дождалась пока молодые люди, оба с легким румянцем на щеках, нежно прикоснулись друг к другу головами и скомандовала:
   - Разбуди Влада Перегудова, пусть он пришлет нам дежурного. И оденься, что ли. Или ты у нас навсегда прописался? - ехидно спросила она.
   - Сейчас, - поспешил удалиться Тихон, неловко прикрывая согнутой рукой загорелую грудь с густо пробивающимися черными волосками.
  
  Глава 30
  Начало поиска
  
  До завтрака ни Александр Евтушенко, ни Боня в лагере так и не появились. Заколов вспомнил предупреждение сержанта милиции об опасном преступнике, сбежавшем из поезда, и уже не на шутку встревожился. Следующий раз водовозка, которая их увезла, приедет только завтра. Ждать еще сутки - это полная безответственность. А вдруг, они попали в аварию где-то неподалеку, и им требуется помощь?
  Тихон был готов срочно отправиться на поиски. Командир отряда Влад Перегудов с ним согласился. Было решено, что Заколов один, не поднимая панику, пройдет весь путь, по которому должны были проследовать ребята.
  Расстояние от лагеря до казахского села Тихон преодолевал легкой трусцой. Два дня здесь в степи, а до этого еще столько же в поезде Тихон не делал зарядку, и сейчас с радостью ощущал, как мышцы ног и тела вновь послушно и слаженно работают, а легкие исправно насыщают кровь кислородом. Он не спешил, чтобы не сорвать дыхание, и не напрягаясь бежал по едва намеченной грузовиками колее.
  Перед аулом дорога стала шире и отчетливей. Добравшись до первого дома, Заколов перешел на шаг. Меньше двух часов на восемнадцать километров - нормальный результат для бега по пересеченной местности. Выступивший липкий пот и усталость компенсировались ощущением подтянутости упругих тонизированных мышц, словно в процессе бега он сбросил лишний балласт, возвратив телу задуманную природой оптимальность.
  Легко отыскав маленький неказистый магазинчик, Тихон зашел внутрь.
  - Что, уже все выпили? - цокая языком, удивленно встретила его пышная продавщица. - Опохмелиться надо. И откуда у студентов деньги берутся? Нашим только после уборочной зарплату обещали выдать. За полгода сразу. Видно у вас стипендия хорошая, космическая. Или мамки помогают?
  Проанализировав услышанную информацию, Тихон на всякий случай уточнил:
  - Вчера у вас были два студента: один кучерявый, а другой в очках. Да?
  - Ну, да, - многократно кивая, подтвердила продавщица.
  Это было уже кое-что. Значит, до магазина они добрались успешно.
  - А во сколько они здесь были, не помните?
  - Я закрывать уже хотела. Выходит в семь.
  - Они купили вино и ушли?
  - Ну, купили. Много купили. Видать, на большую компанию.
  - А куда они пошли? В какую сторону?
  - Чего ты все спрашиваешь? Будешь покупать или нет? А то закрою на перерыв. Мне, может, по нужде надо.
  Заколов решил, что неплохо бы после бега попить воды. Любимого 'Боржоми' в сельском магазинчике не наблюдалось, и он попросил бутылку лимонада. В маленьком помещении было душно. Расплачиваясь за покупку, Тихон достал из кармана платок и тщательно обтер потное лицо.
  - Дело в том, что они не вернулись вчера. Пропали, - доверительно сообщил Тихон продавщице.
  - А-аа, так вы же рядом с колдуном живете. - Казашка, вздыхая, вышла из-за прилавка и сочувственно посмотрела на Тихона. - Это колдун. Его проделки. Он степь попросил, и она взяла ребят к себе.
  - Как это? - удивился Тихон.
  Продавщица наклонилась и перешла на шепот:
  - Он степью управляет. Колдун песочек из ладошки сыпет, а человека настоящим песком засыпает, и никто уже никогда не найдет. А еще может пальцем по земле кругами водить, а человек в степи идет, идет все время прямо, а на самом деле он по кругу ходит пока сил не лишится. Его силы колдун себе забирает. Вот какие дела.
  Что за дремучесть, молча возмутился Тихон, но решил не спорить, а только поинтересовался:
   - И много у вас людей пропадает?
   - Бывает. Но наши местные уже знают колдуна и к нему не суются. А вот муж мой, Габит, пять лет назад пропал.
   Продавщица беззвучно, как о многократно выстраданном, заплакала. Слезы щедро лились по ее полному лицу, и она не успевала протирать их маленьким полотенцем.
   - Он умным был, на агронома в сельхозинституте выучился. Домой вернулся, меня просватал, калым заплатил. Все мне завидовали. - Тут продавщица все-таки не выдержала и заревела. - Его бы и председателем на собрании выбрали, или из района напрямую назначили. Он все знал, как что сажать и убирать, и всем этим уже в колхозе руководил. И вот через месяц после свадьбы уехал мой любимый на коне в степь к рисовым чекам и не вернулся.
   Продавщица тихо завыла. Тихон молчал и не мешал ей. Он знал, коль женщина заплакала, не торопи ее, сама все расскажет. Казашка проревелась и продолжила:
   - В тот день, как он уехал, ветер сильный задул, песком глаза сек. Это колдун 'семь ветров' накликал, чтобы Габита моего погубить. Конь потом вернулся, а Габита так и не нашли. Я ему шапку нашу народную из белого войлока сшила и этого коня на шапке выткала.
   Продавщица достала откуда-то из необъятной груди фотографию. На ней стояла еще не полная девушка, одетая в нарядное национальное платье. Под руку ее держал молодой казах с серьезным лицом в белой островерхой шляпе с широкими отогнутыми полями, на тулье которой был изображен вороной конь. Казашка похвалилась:
   - Это мы после свадьбы.
   Раздался приглушенный рокот подъехавшего автомобиля. Сзади едва слышно скрипнула дверь, и сбоку на фотографию уставилось лицо председателя колхоза Шакенова. Задумавшаяся продавщица вздрогнула, заметив вошедшего, только когда он коснулся ее плеча.
   - Что это ты, Гульнара, фотовыставку устроила. Почему не за прилавком?
   - Ахан Бекбулатович, я так... - продавщица покраснела. - Габита вспомнила...
   - А студент тут причем? - Председатель колхоза смерил Тихона долгим внимательным взглядом. - Почему не в поле?
   - Зарядку делал, пробежался. Сейчас вернусь, - почему-то Заколову не хотелось объяснять, что он ищет пропавших друзей.
   - Как рыбка? Понравилась? - в магазин заглянул добродушный водитель Ильяс.
   - Хороши пробежечки, - Шакенов недоверчиво покачал головой, повертелся около прилавка и столь же неожиданно вышел. - Поехали, Ильяс, дел много.
  Водитель похлопал Тихона по предплечью.
  - Еще увидимся, - пообещал он и поспешил за председателем.
  Тихон дождался отъезда машины и посочувствовал Гульнаре:
   - Строгий у вас председатель
   - А как же иначе с колхозными-то? Но Ахан Бекбулатович хороший. Он двадцать лет назад клад нашел, и все государству сдал. Все! До последней копеечки.
   - Клад! А где? - удивился Заколов, вспомнив вчерашний рассказ Толика про яму с кладом.
   - На берегу реки. Кувшин с древними монетами водой вымыло. Он тогда получил от государства четвертую часть, и на все эти деньги закупил для колхоза технику. Его за это в тот год и выбрали председателем. А ведь хотели сначала совсем другого - Бахитжана. Но он тоже в песках сгинул.
   - Как? - поразился Тихон.
   - Не знаю. Я тогда еще маленькой была. Помню, что Бахитжан всегда улыбался, у него ремень с большой пряжкой был, а на ремне красивый якорь. Я тогда не знала этого слова, он мне объяснил.
   - Это матросский ремень.
   - Да. Бахитжан на море служил. Когда он пропал, тогда и стали про колдуна говорить. Но тихо, шепотом. Колдуна все боялись, нас детей им пугали. Он уже давно отдельно от аула живет.
   - Да, тяжело вам, - задумался Тихон.
   - Конечно мне тяжело, - согласилась Гульнара. - Хорошо, Габит ребеночка успел мне оставить. Не одна теперь. И председателю спасибо. Меня, как вдову с малым ребенком, в магазин на легкую работу определил.
  - А вы не видели, в какую сторону ушли вчера студенты?
  Продавщица сделала два шага, открыла дверь магазина и, махнув рукой вправо, сказала:
  - Туда. Туда они пошли.
  - Спасибо, - поблагодарил Тихон, намереваясь уходить.
  - Только это ничего не значит, - крикнула ему вдогонку продавщица. - Иногда кажется, что идешь прямо, а на самом деле топчешься, как коза на аркане. Ты колдуна спроси, если не боишься. Он про степь все знает и иногда, говорят, помогает.
  Заколов дошел до края аула и свернул в степь в том направлении, куда показала Гульнара. Здесь начиналась небольшая тропинка и Тихон сделал вывод, что ребята наверняка должны были направиться по ней.
   В начале тропинки росла джида - невысокое дерево с черными плодами в мохнатой шкурке с продолговатыми косточками. Плоды уже созрели и напоминали очень мелкие маслины. Тихон сорвал несколько штук и не спеша пожевал, разглядывая дерево. Сквозь зеленые ветки голая осенняя степь, таинственно поглотившая двух студентов, выглядела дружелюбнее.
  Ранней весной земля здесь взрывалась алыми пятнами тюльпанов. Потом степь отдавала оставшиеся соки одиноким смелым растениям, дерзнувшим украсить ее редкой зеленой щетиной. Но, истощившись под жестоким летним солнцем, потрескавшаяся поверхность покорно мирилась, с вцепившимися грубой хваткой жесткими высохшими стеблями колючек.
  Одна из веток на джиде была сломана, давно высохла и висела лишь на небольшой полоске коры. Ветка была толстая, и заинтересовала Заколова вычурной кривизной. Он отломил ее, посмотрел, как зеленые продолговатые листочки на других ветках успокаивались после грубого вмешательства, и вдруг заметил притаившегося среди них богомола. Богомол был такой же вытянутый и зеленый, как листья, и выдал себя только строгой неподвижностью.
  Тихон вспомнил, что по древнему поверью у богомола можно спросить дорогу. Он наклонился и по-дружески поинтересовался: где ему найти пропавших друзей. Богомол немного поразмыслил и вытянул левую переднюю лапу. Тихон улыбнулся, поблагодарил насекомое за добрый знак и шагнул в указанном направлении.
  На пути сразу же встретилась яма с мусором. Он обогнул ее и продолжил шагать прямо, обламывая тонкие прутики на прихваченной ветке и внимательно глядя под ноги. Грунт был твердый и каменистый, но кое-где на песчаных заносах он видел отчетливые следы двух путников. В одном месте он заметил окурок от сигареты с фильтром. Окурок был свежий. Должно быть, Боня вчера курил по дороге.
  'Значит, я на правильном пути', - обрадовался Тихон.
  Но человек с обрубленным мизинцем думал иначе.
  
  Глава 31
  Фас!
  
  Он дождался, когда студент удалился на достаточное расстояние от аула и сунул в нос огромной мохнатой среднеазиатской овчарке платок, забытый Заколовым на прилавке в магазине.
  Следует команда 'Фас!', тяжелая собака легко перемахивает через ограду и молча несется в степь, глядя налитыми кровью глазами в спину удаляющегося парня.
  Тихон сосредоточен на поиске. Он слышит мягкие шаги сзади и оборачивается только в тот момент, когда пес уже летит в решающем прыжке, нацелив раскрытую пасть ему в горло. Тихон импульсивно выставляет перед собой корявую ветку джирды, которую все еще нес в руках. Пес сбивает парня с ног и с хрустом смыкает челюсти на толстой палке. Его кирпичеобразная морда и большие клыки оказываются прямо перед лицом Тихона.
  Молодой человек двумя руками упирается в ветку, сдерживая напор агрессивного зверя. Пес со злостью вгрызается в назойливое препятствие, видимо, намереваясь его эффектно перекусить. Больше ему ничто не помешает. Палка трещит, на Тихона из оскаленной пасти большими шматками капает теплая слюна, когти зверя впиваются в грудь, а острые клыки придвигаются все ближе к горлу.
  К счастью, палка оказалась псу не по зубам. На мгновение пес ослабляет напор и разжимает пасть. Тихон тут же пропихивает палку как можно глубже. Она вдавливается между челюстями пса. Глаза овчарки удивленно-испуганны, пасть беспомощно раскрыта. Заколов изо всех сил как рычаг поворачивает ветку, и собака опрокидывается на бок. Морда с оскаленными клыками торчит вверх. Из разорванных сучьями губ струится кровь, теряясь в длинной светлой шерсти собаки.
  Заколов выхватывает столь замечательно крепкую ветку из растопыренной пасти и пережимает ею шею собаки. Он наваливается на слюнявую палку и давит всей мощью натренированных рук. Толстая ветка изгибается на шее животного. Пес хрипит, сучит лапами по земле, безумные глаза выкатываются из орбит. На собаке Тихон замечает ошейник и удивляется. Значит, пес не бездомный. Силы овчарки явно тают, глаза затягивает мутная поволока, и пес окончательно затихает, смирившись с участью побежденного.
  Заколов ослабил давление. Пес мелко-мелко задышал, возвращаясь к жизни. Тихон тоже перевел дыхание после отчаянной борьбы. Откуда взялся безумный пес? И что за место это такое, где не только змей и скорпионов, даже собак надо опасаться?
  Молодой человек встал и огляделся. Безлюдный аул хранил полное молчание. Не было видно ни одного человека, некому даже пожаловаться на их невоспитанных псов. 'Что ж, я не виноват, что собачке пасть повредил. Это вынужденная самооборона', - за неимением свидетелей, сам себя оправдал Заколов.
  Он отряхнул пыль с одежды, снял футболку, осмотрел царапины на груди, оставленные собачьими когтями, не обнаружил ничего опасного и обратился к лежащему псу:
  - Ну, ты, невоспитанный кабель! Я, конечно, чужак. Но разве можно нападать на людей? Ведь ты не малая шавка. А если бы у меня не было этой палки? - Тихон потряс веткой перед мордой пса. - Ты что, меня бы загрыз?
  Пес сжался, кося виноватым глазом на грозного соперника.
  - Ну, ладно, - смилостивился Тихон. - Не буду жаловаться твоему хозяину. Беги домой, и больше так не поступай.
  Пес, словно понял слова молодого человека, привстал и неуверенно заковылял к аулу, поджав короткий хвост и затравленно оглядываясь.
  Тихон продолжил путь в открытую степь. Несмотря ни на что, надо было быстрее найти пропавших друзей. Возможно, им требуется срочная помощь.
  
  Тихон Заколов шел быстро, временами останавливался, вслушивался в окружающую тишину и всматривался вдаль, тщательно ощупывая взглядом пустынную местность. Он отошел уже далеко, аул давно потерялся из вида. Когда он останавливался, ему казалось, что безжизненная степь охватывает цепкой пустотой, воздух сгущается, не желая отпускать дальше, а легкий ветерок азартно скапливает песчинки около ног.
  Он старался идти прямо, но потом вспомнил, что у человека шаг правой ногой чуть-чуть длиннее, чем левой, и если не делать иногда небольших отклонений влево, человек начинает идти по кругу.
  Может в этом и заключается колдовство пустыни?
  Вдруг его взгляд уткнулся в далекий неясный предмет. Что-то круглое и темное лежало на земле. Он направился к этому предмету, постепенно ускоряя шаг, и под конец уже перешел на бег.
  Он с ужасом различил в этом небольшом шаре кучерявую голову Бони. Ветер издевательски шевелил жесткие волосы. Тихон не хотел верить своим глазам. Он видел только отдельно лежащую голову! Никакого туловища рядом не было.
  Тихон бежал навстречу страшной находке. В его расширившиеся зрачки толкался сухой ветер.
  
  Глава 32
  Боня найден
  
  Но потом Заколов разглядел, что подбегает к Боне со стороны макушки, и вихрастые кудри прикрывают голое тело студента, слившееся по цвету с песком.
  Боня лежал лицом вниз, раздетый до трусов.
  Тихон позвал его. Боня никак не реагировал. Тихон наклонился и осторожно дотронулся до спины. Тело, с наветренной стороны присыпанное песком, показалось холодным. Он в испуге перевернул Боню лицом вверх. Никаких видимых повреждений не было заметно. Тихон поднес руку к его губам и носу. Нос был теплый. Дышит! Тихон затряс Боню и легко похлопал по щекам.
   - Боня, просыпайся! Ты спишь?
   Боня заворочался и приоткрыл глаза.
   - Ну, вставай же, - обрадовался Тихон. - Почему ты раздетый? Что случилось?
   Боня, тяжко кряхтя, привел туловище в сидячее положение и огляделся туманным взглядом, в котором сквозило полное непонимание. Он тупо уставился на Тихона, закашлял резко и часто, и обхватил руками задрожавшее тело. Его кожа покрылась мурашками.
   - У-ух, холодно! Задубел. - Боня смотрел по сторонам, усиленно пытаясь что-то вспомнить. Наконец его озарило: - А где Саня?
   - Это я хочу тебя спросить, где Сашка Евтушенко? Ты помнишь, что ушел вчера с ним за вином.
   - За вином? - Боня перестал кашлять и дрожать. По лицу было видно, как он зацепил в памяти утерянное звено и настойчиво пытается вытянуть всю цепочку событий. Потом он, видимо, оставил это занятие, внутренне обмяк и вновь закашлялся. - Да, купили винище. Сашка шел впереди и ... И все, ни черта не помню.
   - Вспоминай, - взмолился Тихон.
   - Башка трещит! Ты не представляешь. Вроде выпил всего один пузырь. - Боня потер голову. - Ого! Ну и шишак! Откуда?
   Тихон расправил густую шевелюру и увидел огромную шишку с большой запекшейся блямбой крови. Волосы вокруг тоже были измазаны подсохшей кровью.
   - Не сдирай, - предупредил он Боню. - На, одень, мою кофту, отогрейся.
   Тихон развязал рукава стянутого на поясе джемпера, протянул Боне, а сам внимательно огляделся. На земле, рядом с местом где он нашел приятеля, было изрядно натоптано. В двадцати метрах в стороне он увидел разбросанные большие бутылки 'Таласа'. Он подошел и осмотрел их. Все бутылки кроме одной были полные. На пустой бутылке виднелось липкое пятнышко крови. Тихон опустил задумчивый взгляд. Рядом с бутылками он заметил несколько мелких осколков и тонкую металлическую дужку.
   Без сомнения это были остатки разбитых очков Александра Евтушенко. Тихон их видел ежедневно на лице друга и не мог ошибиться.
   Тревожная картина произошедших событий прояснялась. Кто-то ударил Боню бутылкой по голове и подрался с Сашкой. Потом Боню раздели, он в это время находился в бессознательном состоянии. Кто это сделал?
   Сашке Евтушенко снимать одежду с приятеля - совершенно ни к чему. Это логично. Значит, это сделал нападавший. А Сашка уже не мог ему в этом помешать! Выходит, он тоже был в беспомощном состоянии или ...
   Тихон вытер холодный пот. О худшем не хотелось и думать.
   Но эти рассуждения не давали ответа на главный вопрос - куда делся Сашка? Или его тело?
  
   Глава 33
  Ночь рядом с трупом
  
   Если кучерявого Равиль старался бить расчетливо, чтобы только оглушить, то второго парня он бил уже со всего замаха, на убой.
   Но застигнутый врасплох очкарик, все-таки, сумел в последнее мгновение отклонить голову. Бутылка скользнула по черепу, сбив очки, и всей силой обрушилась на левое плечо. Парень вскрикнул, выронил сетку с бутылками и схватился за предплечье, на которое пришелся удар. Левая рука его безвольно обвисла.
   Видимо, он еще не до конца осознал, что происходит, но уже поднимал лицо, чтобы оглядеться. Не давая ему опомниться, Равиль тут же замахнулся вновь и, на этот раз сознательно, опустил бутылку на то же самое плечо. От второго сильнейшего удара парень осел на колени. Равиль толкнул его лицом вниз, резко, с хрустом, от которого сам поморщился, заломил безвольную руку за спину. Парень взвыл от боли.
   Этот, всеми силами сдерживаемый крик приятной волной взбодрил Равиля. Задавленная на зоне потребность - унижать и повелевать - просыпалась, как заморенный алкаш, глотнувший желанной водки. Не теряя мгновений, он вытряхнул из валявшейся рядом сетки бутылки, и связал ею руки жертвы.
   - Не рыпайся, гад! А то убью, - предупредил Равиль, а сам подумал, что этот тип ему еще понадобится. Он здешние места должен знать, пусть покажет укромный подход к железнодорожной станции. Вот только бы ноги ему спутать. Равиль вспомнил ментовской прием, перевернул лежащего на спину, расстегнул ему штаны и вытащил ремень. - Вот теперь полный порядок. Будешь штаны сзади поддерживать. И правильно, что гнусить перестал, не люблю я этого.
   - Ты мне ... плечо сломал, - мужественно сдерживая внешние проявления боли, отозвался парень.
   - Радуйся, что черепушку не размозжил. Лежи, не дергайся - болеть не будет. - Равиль обшарил его карманы, вынул смятый рубль с мелочью и сдернул с руки часы. Разглядел их и осклабился, довольный добычей: - Знатные котлы, 'Командирские'. Ишь, ты! В темноте светятся. Пойду устрою шмон твоему приятелю.
   Равиль вернулся к кучерявому, убедился, что тот лежит без движения, но исправно дышит, и похвалил себя - как он умело двоих оприходовал. Ровно настолько - сколько нужно. Без мокряка обошлось.
   Равиль профессиональными движениями проверил карманы лежащего. Кроме начатой пачки сигарет и нескольких монет, у парня ничего не было. Сняв с кучерявого обувь и всю одежду, Равиль подобрал сетку с бутылками, запихнул туда шмотки и вернулся к очкарику, как он мысленно обозвал первого путника, который, впрочем, уже был без очков. Тот с тихим стоном осторожно двигал разными частями тела, пытаясь определить повреждения.
   - Вы кто такие? - спросил Равиль, заметил уцелевшие очки, лежащие рядом, и с наслаждением их раздавил.
   - Студенты. В колхоз на рис приехали, - не добро отозвался очкарик, пытаясь сесть. - А ты кто?
   - Вставай, студент, и топай вперед. Быстро, быстро! - Он дернул Сашку вверх, сунул ему в связанные сзади руки сетку с вином и специально толкнул в сломанное плечо. - Топай и не вякай. Правая лапа цела? Вот и тащи бутылки. А другой рукой штаны держи, а то потеряешь.
   Равиль по известному и не им выработанному порядку решил сразу же покинуть место нападения. Хотя, вроде, здесь безопасно и темно, но правило - есть правило: сделал дело - линяй в сторону.
   Студент, как назло, шел медленно. Его штанины волочились по земле, тяжелая сетка с бутылками и одеждой билась по ногам и серьезно мешала. Но не тащить же ее Равилю? Для этого он и взял фраера с собой.
   Вдруг впереди в темноте что-то шелохнулось. Какая-то неясная тень шевельнулась на уровне земли. У Равиля все оборвалось внутри - неужели напоролся на засаду? Так быстро попасться, даже не успел выпить! Из темного пятна на него глянули два злых светящихся глаза. Нет, это не человек.
   Но сразу вслед за облегчением, холодный страх заполз в сердце. Кто это? Уж лучше попасться ментам, чем дикому зверю в ночной степи. Глаза блестели зло и агрессивно, буравя сжавшееся тело острыми иглами страха. Внутреннее утробное рычание зверя осязаемыми предупреждающими толчками докатывалось до него. Равиль замер, даже спасительной бутылки для обороны сейчас в руках не было.
   Студент продолжал идти вперед, ничего не замечая. Вот он громыхнул бутылками. Светящиеся глаза обернулись на него, черное пятно дернулось было вперед, но потом повернулось и, не спеша, с достоинством, удалилось, растворившись в темноте.
   Равиль вслед за студентом осторожно подошел к тому месту, где только что видел тень с блестящими глазами. На земле лежала разодранная туша взрослого сайгака.
   - Волк поужинал, - присмотревшись, сказал студент.
   Равиль оценил большое тело загрызенного сайгака. Это какой же волчара должен быть, чтобы такую скотину завалить?
   - Волки обычно стаями нападают, - словно слыша его мысли, равнодушно произнес студент.
   Равиль со страхом огляделся. Темнота, еще недавно казавшаяся спасительной, ощерилась притаившейся опасностью.
   - Теперь они уже сыты, - продолжил рассуждения Саша.
   Хорошо, что сейчас в этой гребанной степи он не один, подумал Равиль, по-новому взглянув на студента.
   - Валим отсюда! - скомандовал он.
   Когда они отошли на достаточное расстояние, Равиль, теперь державшийся бок о бок со студентом, постепенно успокоился и, заметив небольшой холмик, в предвкушении скорой выпивки, добродушно распорядился:
   - Садись, студент.
   Холмик был мягкий, сидеть было удобно, никаких колющих камешков под задницей. Равиль тут же зубами открыл бутылку вина, сделал один маленький глоток, смакуя позабытый вкус, а затем жадно и надолго присосался к горлышку.
   Вот она - воля, вот он - кайф, думал он. Алкоголь быстро впитался в пустой желудок и оттуда теплыми волнами накатил в голову.
   - Студент, а жратва у вас есть? - опьяневшим голосом, спросил Равиль и сам себе ответил: - Вижу, что нет. Ни жратвы нет, ни денег. Все на бухалово истратили. Тля, а я жрать хочу, как сто китайцев! Я уже сутки без пайки! - Равиль недовольно пихнул локтем Сашку. - Ну ладно, хоть курну.
   Равиль с благоговением достал сигарету с фильтром, сладко затянулся, пряча огонек в кулак, и гордо подумал, знали бы сейчас на зоне, как он кайфово гуляет. То-то зауважают, когда узнают, что Равиль Хасимов в бега мотанул. А ведь за пацана держали, падлы, подай - принеси им.
   Равиль вспомнил абреков с Кавказа, которые верховодили на зоне. Его, как и других немногих азиатов, они звали косоглазым. А какой он косоглазый? Он даже не узкоглазый, не то что корейцы и казахи. Ух, дать бы Равилю власть, как бы он поиздевался над зарвавшимися горбоносыми уродами.
   - Студент, пить будешь? - Равиль сунул Сашке в рот горлышко бутылки. Тот отстранился. - Что, уже нажрался? - засмеялся Равиль. - Видел я, как вы бухали. Куда столько пойла тащили?
   Евтушенко молчал. Пока шли, сломанное плечо при каждом шаге отдавалось неимоверной болью, которая раскаленным свинцом расплывалась по спине и груди. Когда он присел, боль локализовалась в плече и заломленной назад левой руке. От этого казалось, что стало легче. Он старался сохранить это ощущение и не пытался, как в самом начале, высвободить связанные руки. Каждое движение ими обжигало тело, и острой стрелой отдавалось в голове.
   Он хотел заставить себя забыть о боли, а для этого вновь переключиться на решение той увлекательной проблемы четырех красок, о которой неотрывно думал последние дни. Ему казалось, что он уже нащупал решение. Оно еще зыбкое, не полностью оформившееся, без некоторых недостающих деталей. Важно не упустить его, всесторонне пригладить, и тогда оно пронзительно засияет изумительной безупречной логикой.
   Равиль скинул арестантскую робу и одел шмотки, снятые с кучерявого. Все пришлось впору. Особенно понравились удобные китайские кеды с белым резиновым носком и рифленым кантом подошвы. В таком прикиде можно и на люди показаться. Он сделал несколько шагов, обвыкаясь в новой одежде и гордо сказал:
   - Ну что, студент? Равиль теперь человек, а не вша тюремная!
   Подстелив на землю сброшенную робу, Равиль плюхнулся на нее, чтобы не запачкать добытые расклешенные брюки. Руки потянулись к очередной бутылке. Сегодня у него праздник - первые сутки на свободе! Уже не смакуя, как вначале, он просто вливал содержимое бутылки в горло, временами захлебываясь и расплескивая вино. Хмель неотступно овладевал телом, клоня в сон.
   Перед тем как окончательно отрубиться, Равиль связал второй сеткой ноги студента в районе щиколоток, пнул его в бок и пригрозил убить, если что будет не так.
  
   Проснулся Равиль ранним утром. Увидел над собой светлое небо, покрытое белесой размытой облачностью и долго вспоминал: где он, и что с ним? Во рту было кисло, в голове шумело, даже глаза ворочались туго, как колени у столетнего старца. Припомнив вчерашний день, Равиль посмотрел направо - студента рядом не было. Он вскочил, задев раскатанные по земле бутылки, и тревожно заозирался.
   Сашка лежал метрах в двадцати. Развязать ноги или руки он так и не смог.
   Когда Равиль заснул, Евтушеко приподнялся и пытался уйти мелкими прыжками. Но каждый такой прыжок отдавался неимоверной болью в размочаленном плече. Тогда он лег на землю и попытался катиться. Но это оказалось еще хуже. Усилием воли перекатившись через сломанное плечо, он потерял сознание от пронзительной боли.
   Очнувшись, он понял, что связанным уйти невозможно. Более того, если Равиль бросит его в таком состоянии, ему останется надеяться только на то, что кто-нибудь его найдет и спасет. Из парадоксальных рассуждений выходило, что выгодней пока держаться вместе с преступником.
   Равиль подбежал к Сашке и с криками 'сука', 'сволочь' стал пинать, норовя попасть в сломанное плечо. Сжавшееся тело студента дергалось от каждого удара. Утолив порыв злости и даже устав от этого, Равиль присел на корточки и тяжело дыша шепнул:
   - Не зли меня, студент. А то тебе кранты.
   Сашка хрипел, закрыв глаза, но молчал. Равиль снял сетку с его ног и собрал в нее полные бутылки вина. Арестантскую одежду и пустые бутылки он решил закопать. Зачем оставлять лишние следы?
   Там, где он спал, земля была довольно мягкой, и ее можно было разрыть руками. Равиль без труда отгреб верхний слой и копнул в глубину, чтобы вырыть приемлемую ямку. Ладонь на удивление легко ушла вглубь, но он даже не задумался, почему грунт такой рыхлый. Под землей он согнул пальцы и, как ковшом, попытался зацепить побольше земли. В ладонь попало что-то большое и твердое, вроде булыжника.
   'Вот и хорошо, сразу большую ямку откопаю', - подумал Равиль и рванул руку с булыжником вверх. От рывка с высунувшегося на поверхность овала осыпался песок. Из-под него на Равиля глянуло желтое лицо мертвеца. В распахнутых глазах застыли песчинки, а приоткрытый рот был полностью забит землей.
   Вчерашнее вино изрыгнулось красной струей. Равиль хрипло крикнул, но рука, застывшая в судороге, продолжала держать голову покойника.
   Придя в себя, Равиль отбежал в сторону и суетливыми движениями все отряхивал и отряхивал руку, словно стремился отцепить от нее впившихся мелких тварей. Он посмотрел на холмик, на котором спал, и теперь ясно догадался, что это - наспех вырытая могила.
   Равиль попятился к избитому студенту. При встрече с покойником, как и до этого, при столкновении с волком, хотелось быть рядом с живым человеком.
   - Мы спали на трупе, - сообщил он, не отрывая взгляд от растревоженной могилы, словно опасаясь, что мертвец может вылезти оттуда.
   Сашка, с трудом приходя в себя после полученных ударов, поднялся на освобожденные ноги и сделал несколько шагов к разрытому холмику. Равиль опасливо держался за его спиной. Выступающие из песка нос и щеки, Сашка увидел издалека. Что-то показалось ему знакомым в этом неподвижном профиле. Он подошел вплотную к покойнику, близоруко прищурился и не поверил увиденному.
   - Это милиционер. Старший лейтенант Мартынов, - тихо произнес Сашка.
   - Мент?! - вскричал Равиль. Вид мертвеца после первого шока, его уже не смущал, но то, что в могиле оказался милиционер, было равносильно взрыву стотонной бомбы. - Откуда он взялся здесь на мою голову?
   - Закопан недавно. Я его в городе два дня назад видел, накануне отъезда сюда.
   - Черт! Теперь этот труп на меня могут повесить. Менты всегда за своих мстят по полной. Но я же тут не причем! Студент, ты же видел, что я здесь не при деле?
   - Значит, простых людей ты можешь убивать, а милиционеров нет?
   - Да ты что, студент? Я честный вор, а не мокрушник. Ты не смотри на эту одежду. Жив твой приятель. Я же вас пузырем слегка приласкал.
   - Слегка? - Сашка покосился на сломанное плечо.
   - Да вы сами, козлы, напросились! Уселись рядом со мной, винище глушат, сигаретки смолят. А мне жрать хочется и робу сменить надо. Я же в бегах. Что прикажешь делать? Сами в руки свалились.
   - Ты что, убежал из зоны?
   - От ментов поганых, из поезда! - разоткровенничал Равиль.
   - А зачем ты меня с собой поволок?
   - Нужен ты мне. Я в этой пустыне как вошь на сковородке. Не знаю, куда идти. Выведи меня к станции. Я на товарняк - и прости-прощай родная мама.
   Сашка Евтушенко стал понимать сложившуюся ситуацию.
   - Может это ты прошлой ночью лейтенанта убил, а сейчас устраиваешь спектакль?
   - На хрен мне такой спектакль? Этот спектакль на вышку тянет. Студент, ты теперь - мое алиби. Выведи меня к станции. Я - тут-ту, а ты сначала к врачам, залечись, а потом иди прямо в ментуру, и все им честно расскажи. Я - без претензий. Можешь и про себя, и про приятеля, как я вас пузырем приласкал, но про этого мертвяка все как есть выложи. Я к нему отношения не имею.
   Сашка нашел определенную логику в словах беглого зека. Поддерживать эту логическую схему ему было сейчас явно выгодно.
   - Хорошо, договорились, - согласился он. - Только руки развяжи.
   - Развяжу, - мгновенно пообещал Равиль. - Чуток погоди. Сейчас мента обшмонаю. Вдруг у него бабки завалялись.
   Равиль, стараясь не глядеть в лицо мертвеца, быстро разбрасывал с холмика землю. Ему полегчало. Он уже корил себя за минутную слабость. И чего он испугался этого жмурика, ведь всем известно: мертвый мент - лучше живого.
   Труп был закопан не глубоко, и вскоре Равиль бойко шуровал по карманам.
   - Ого, ты глянь, студент. Ему грудину огнестрельным разворотили. Хорошо, что свеженький. Духа нет. Вот и удостовереньице. Точно - мент. Взять с собой для понта? Старший лейтенант! Жаль, рожей он не в меня. Нет, корочка мне ни к чему. Лишняя улика. Что тут у нас еще? Так, кошелечек. Есть, есть хрусты! Не густо, конечно, менты у нас получают, но не то что у вас студентов - одни медяки. А это что?
   Равиль замер над полуразрытой могилой и осторожно с опаской извлек из песка ладонь. Разглядев, то что достал, он медленно и торжественно поднял вытянутую руку над головой.
   - Вот это да! Пистолет! Это кто же его мочканул, что ни бабок, ни ствола не взял? Ты глянь, студент, глянь. Настоящая пушка! Ни хрена себе! И обойма на месте. Ну и фарт мне попер. Да я теперь король!
   Равиль смеялся и приплясывал на месте от неожиданной удачи. Потом вдруг резко замер и тревожно огляделся.
   - Сваливаем отсюда, студент. Веди напрямик к станции.
   - Ты обещал руки развязать.
   - Хрен с тобой. Теперь можно. - Равиль распутал Сашке руки и грубо толкнул в спину. - Пойдешь спереди, я сзади. Не вздумай бежать, буду стрелять. Подбери мои шмотки и бутылки. Подальше скинем. Давай, Сусанин, вперед.
   Евтушенко потряс правую руку, сжимая и разжимая кулак. Постепенно рука приходила в норму. Сашка подобрал сетку с бутылками и одежду зека. А левой рукой он старался не шевелить. Каждое движение ею отдавалось резкой болью в опухшем плече. Размнее всего прижать ее к телу, решил он.
   Теперь предстояло выбрать направление движения. Назвав Евтушенко Сусаниным, зек почти не ошибся. Куда идти, чтобы выйти к железнодорожной станции Сашка совершенно не знал. Более того, он не мог точно сказать, в какой стороне находится аул, в котором они покупали вино, или студенческий лагерь, из которого они выехали вчера с Боней. Но сегодняшнего попутчика в эти сомнения лучше не посвящать.
   - Куда двигаем? - торопил Равиль.
   - Туда! - Евтушенко уверенно тряхнул сетку с бутылками в сторону небольшого холма.
   На нем можно будет осмотреться, решил он. Сейчас надо топать куда угодно, чтобы зек не сомневался в его способностях проводника.
  
  Глава 34
  Ненужный свидетель
  
   Прошли уже сутки, как майор Петелин вернулся со злополучной охоты. Он окончательно протрезвел, и видимо от этого чувствовал себя неуютно. Куда-то исчезла вчерашняя уверенность, что все сойдет с рук, и можно будет жить как раньше.
   На службу он пришел с тяжелым сердцем. Теперь надо было изображать бурные поиски пропавшего подчиненного Мартынова. Майор еще вчера дал приказ, чтобы проверили квартиру старшего лейтенанта и поговорили с его ближайшими знакомыми. И сейчас со страхом ждал доклада. А вдруг выяснится, что кто-то видел, как Мартынов садился к нему в машину?
   - Что узнал, Федорчук? - предательски дрогнувшим голосом спросил Петелин и отвел взгляд от вошедшего в кабинет подчиненного.
   - Да ничего, товарищ майор. Мартынов ушел на службу и домой не возвращался. У знакомых он тоже не появлялся и не звонил им. Последний, кто его видел - наш Евтеев. Они вместе патлатиков из детского сада разогнали. Старший лейтенант пошел в отделение, но так и не дошел до него, а Евтеев на месте остался.
   - Ну и что говорит Евтеев?
   - Он подежурил с полчаса у детсада. Шпана не вернулась, и он, как было оговорено с Мартыновым, вернулся в отделение.
   - Та-ак, плохо получается, - задумался Петелин, хотя на самом деле для него лично ничего плохого в этом сообщении не прозвучало. - Обследуйте там... около этого детсада все подвалы, кусты, укромные уголки... Пьяная шпана могла обозлиться и подкараулить нашего Андрея. Понимаешь?
   - Понимаю, товарищ майор.
   - Ну, действуй!
   - Слушаюсь, - сержант развернулся.
   - Да, еще. Что слышно про того беглого зека с поезда? Равиля Хасимова, кажется? Поймали его?
   - Нет. Никаких сведений о поимке не поступало.
   - Да-а... Я вот что думаю, - Петелин вышел из-за стола и зашагал по кабинету, изображая напряженный мысленный процесс. - А не мог наш Андрюша направиться на поиски этого Хасимова? Самостоятельно, так сказать.
   - Я тоже так думал.
   - Он ведь у нас энергичный. Ему все крупные дела подавай, чтобы убийцы и насильники были, - ободренный поддержкой подчиненного, продолжал гнуть свою линию Петелин. - Ведь так?
   - Так!
   - Надо проверить эту версию.
   - Может, к железке смотаться, там порыскать?
   - Нет-нет. У тебя еще рука... Я сам. А ты здесь по подвалам...
   - Слушаюсь!
   - Ну, тогда иди.
   Федорчук сделал два уверенных шага, но, взявшись за дверную ручку, неожиданно обернулся и нерешительно, словно только что вспомнил, спросил:
   - Виктор Петрович, а вы на охоту с кем ездили?
   У Петелина побелело лицо и расширились зрачки. Он отвернулся к окну, чтобы не видеть вопрошающий взгляд Федорчука, тщательно поправил занавеску и равнодушно произнес:
   - Какая охота? Я к Купчихе за водкой съездил.
   - А там, это. В машине пятна крови.
   - Где? - выдохнул Петелин и, чувствуя, как все закачалось под ним, словно оказался на волнах в утлой лодочке, ухватился обеими руками за подоконник.
   - Там. Сзади...
   - А-а. Ну да, да... Я засиделся у Купчихи. Туда военные заглянули. Подбросили мне в подарок одного сайгака. Я его в машину свалил, а потом передумал и Купчихе оставил, - майор перевел дыхание. Вроде складно получилось.
   Федорчук потоптался и вышел, недобро думая о начальнике: где же ты бензина целый бак спалил? Опять весь лимит до конца месяца выберем, что тогда? Бензин на свои деньги покупать?
   Петелин, оставшись один, сунул руку под рубашку и помассировал грудь в области сердца. Уж очень остро и нудно щемило. Надо будет у жены таблетки попросить от этого дела, решил он. Эх, если бы можно было с помощью таблеток снять кошмарные неприятности, свалившиеся на него. Сегодня отбился кое-как от опасных вопросов. А если Купчиху расспросят? Пора стрелки на беглого зека переводить. Хорошо, что его пока не поймали. Пусть подольше бегает.
   А ведь вояки вправду ездят на охоту в те края, с тревогой вспомнил недавнее вранье Петелин. Могут и на Мартынова наткнуться! Как же он пистолет у него не заметил? Видно, и впрямь не в себе был. Тогда он об этом не думал. Но если предположить, что сотрудника милиции убил и закопал беглый зек, то пистолет бы он обязательно прихватил.
   Придется вернуться, забрать ствол и выкинуть его, туда, где никогда не найдут. Заодно и тело закопать поглубже. Или наоборот, оставить его снаружи, чтобы зверье сожрало побыстрее?
   Петелин поднял телефонную трубку и набрал номер дежурного по отделению.
   - Подготовьте мне машину, я в Джусалы поеду. Надо с казахскими коллегами пообщаться, выяснить все детали о беглом преступнике и обстоятельствах побега из поезда... Нет, я один поеду. Все свободные сотрудники пусть занимаются поисками Мартынова! Это сейчас задача - номер один!
   Уже садясь в машину, Петелин увидел, как к отделению спешит Евтеев, держа под локоть угрюмого парня с длинными волосами.
   - Виктор Петрович. Я нашел свидетеля! - Евтеев явно спешил застать отъезжающего начальника. - Вот, один из тех, кого мы выгнали в тот вечер из детского сада. Он утверждает, что видел, как старший лейтенант Мартынов сел в какой-то УАЗик.
   - Потом, потом, - нечленораздельно пробурчал майор и захлопнул дверцу, прищемив полу кителя.
   Автомобиль дернулся, как у начинающего водителя, и резко сорвался с места.
   'Вот и все! Сейчас они докопаются, в какую именно машину он сел - и мне конец', - обречено подумал Петелин Виктор Петрович.
   В заднем зеркале он видел удивленное лицо Евтеева и испуганные глаза молодого парня.
  
  Глава 35
  Мир шумит
  
   Заколов вертел в руках разбитые Сашкины очки и рассматривал следы, оставшиеся на земле. По большому счету четких следов почти и не было - не тот грунт. Но по отдельным мелким деталям можно было догадаться, что вот здесь, где разбросаны бутылки, была борьба - на этом месте кто-то падал и смял затвердевшие гребни песчинок.
   Тихон сделал несколько кругов, каждый раз увеличивая радиус осмотра, и, в конце концов, определил направление, куда удалились два человека. Все указывало на то, что их было только двое. Один из них, очевидно, был Сашка Евтушенко, а другой - таинственный нападавший, который сначала оглушил Боню. Скорее всего это тот бандит, что сбежал с поезда.
   То, что Сашка мог самостоятельно идти, говорило о том, что он, слава Богу, не получил тяжких повреждений. Но то, что он покинул беспомощного Боню, можно было объяснить только тем, что ушел он отсюда не по своей воле. Выходило, что он в плену у бандита, и это очень тревожило Тихона.
   По словам Бони, нападение произошло, когда совсем стемнело. Значит, минула уже целая ночь и несколько часов начавшегося дня. Если бандит и Сашка шли без остановок, то догнать их будет очень трудно. С другой стороны, в темноте человек не может идти быстро, а если они еще останавливались на привал, то догнать их вполне возможно.
   Тихон вернулся к Боне. Тот сидел на земле, потряхивал голову, тупо прислушиваясь к внутренним ощущениям, и кутался в кофту, которую ему дал Тихон. Другой одежды кроме трусов на нем не было. Тихон скептически посмотрел на его голые ступни. Босиком по степи, где тут и там попадаются высохшие колючки и острые камешки, далеко не уйдешь.
   - Ты как, Вов? - спросил Тихон Боню, припомнив его настоящее имя: Володя Шумаков. В этой ситуации употреблять шутливое прозвище казалось неуместным.
   - Мутит. Противно так, кисло.
   - Похоже на сотрясение мозга.
   - То-то я чувствую, ощущение совсем не такое, как с перепоя.
   - Идти можешь?
  Володя встал, осторожно ступая голыми ногами.
   - Хреново мне. Качает... Может бухнуть? Как думаешь? - спросил он, увидев впереди разбросанные бутылки.
   - Не стоит. Нам надо до жилья добраться.
   - Я сам чувствую, что не покатит. Состояние блевотное. Но взять с собой надо... Потом, для лечения пригодится. - Он потопал к бутылкам, высоко поднимая ноги и осторожно ставя их на тщательно выбранное место. Подобрав две бутылки, по одной в каждую руку, он тоскливо огляделся: - И сетку тоже сперли.
   Тихон смотрел на его осторожные шаги и прикидывал, сколько времени займет путь назад, до аула. Только там можно будет оставить Шумакова, а самому вернутся на поиски Евтушенко.
   Неожиданно он заметил вдалеке двух верблюдов. Они, покачиваясь, словно на волнах, двигались прямо к нему и выглядели как-то непропорционально, будто были нарисованы неумелой детской рукой. Приглядевшись, Тихон заметил, что верблюды несли огромную поклажу, отчего и казались выросшими вширь и ввысь. Рядом с ними, ведя верблюдов за повод, шли два человека. Первый был одет в длинный халат, и двигался так ровно, невидимо перебирая ножками, словно плыл. Его лицо скрывала тень от низко надвинутого остроконечного головного убора с отогнутыми полями.
   Когда маленький караван подошел поближе, Тихон ясно разглядел во втором путнике Мурата. Тогда получалось, что первый, скорее всего, не кто иной, как колдун Бекбулат! Что подвигло его в дорогу? Ведь он, по словам Мурата, много лет не покидал здешних мест.
   Верблюды, равномерно раскачиваясь, как корабли на волнах, подошли вплотную к ребятам и по невидимой команде остановились. Бекбулат безо всякого удивления скользнул взглядом по раздетому Боне и, отстранено глядя между молодыми людьми, (Тихону показалось, что на самом деле он смотрит не вперед, а внутрь себя), произнес:
   - Мир шумит.
   Боня испуганно смотрел на странного старикашку с обезображенным носом. Тихон подошел к Мурату:
   - Вы уходите?
   - Да, сегодня утром разобрали юрту и навьючили верблюдов.
   - Почему?
  Мурат осторожно, стараясь не привлекать внимания Бекбулата, зашептал:
   - Ты же слышал. Дед сказал, что мир шумит, земля отталкивает его, и он должен уйти.
  Заколов невольно покосился на чудного колдуна.
   - Музыка испортилась, - не глядя на Тихона, но словно отвечая на его невысказанный вопрос, промолвил Бекбулат.
   - Какая музыка? - Тихон ничего не понимал.
   - Человек - это отдельный мир, он наполнен музыкой. Каждый звучит по-разному. Кто-то тихо, кто-то грубо, но всех можно слушать. Один человек - это всегда мелодия. Когда люди собираются вместе, музыка складывается, и получается симфония. Но иногда звуки ломаются, и вместо музыки я слышу плохой шум. Сейчас там очень дурная музыка. Степь ее не принимает. Она отталкивает ее. Людям от этого плохо.
   Выслушав столь странную речь, Заколов не знал, что сказать.
   - Почему ты весь ободран? - Мурат показал на исцарапанные плечи Тихона и порванную футболку.
   - Собака ненормальная напала. Даже загрызть пыталась.
   - Собака? Где?
   - Около вашего аула. Видимо, чужих не любит. Еле отбился. Большая светлая лохматая овчарка.
   Мурат тревожно поджал губы и вопросительно посмотрел на Бекбулата. Колдун, опять ни на кого не глядя, заговорил сплошными загадками:
   - Того, кто трижды за день прошел огонь и не обжегся, не зачем в четвертый раз пугать спичкой. Ему помогает Бог удачи. Его ведет судьба. Такой человек дойдет туда, куда направляется, и сделает то, что задумал. Его не остановишь.
   Аксакал замолчал. Мурат больше не смотрел в глаза Тихону, а перевел взгляд на Боню.
   - А с ним что случилось?
   Владимир возмущенно ответил сам:
   - Представляешь? Напали, по балде хряснули, раздели и бутылки сперли! Кошмар!
   Колдун что-то сказал по-казахски Мурату. Мурат опустил на колени верблюда и достал из поклажи халат и тапки. Он протянул их Боне:
   - Одевай, пойдешь с нами. Мы тебя выведем к поселку.
   Тихон как раз об этом и хотел просить Бекбулата. Он совсем не удивился, что его желание угадали без лишних слов. Рядом с седобородым колдуном привычные слова становились ненужными. Казалось, что воздух наполняют зыбкие звуки невысказанных мыслей. Они, как невидимые пушинки, тронутые ветром, иногда касались лица, но разобрать их послания Тихон не мог.
   - Вов, ты позвони оттуда в город, - обратился Тихон к примерявшему тапки Боне. - Сообщи в милицию, что на вас напали.
   Он хотел рассказать, что пропал его лучший друг, и спросить совета у Бекбулата, как его найти, но только повернувшись к степному колдуну, сразу услышал категоричное:
   - Ищи Шиху.
   Пока Тихон переваривал смысл этих слов и думал, зачем ему искать таинственную белогорбую верблюдицу, о которой он уже столько раз слышал за эти дни, маленький караван безмолвно тронулся в путь. Боня в пестром халате покорно шел рядом с верблюдами. Он забыл попрощаться, но прихватил все разбросанные бутылки, выпросив у Мурата холщовую сумку.
   - Где мне ее искать? - крикнул вдогонку Заколов.
   Но на его вопрос никто не обернулся. Он опять остался один, окруженный упругой пустотой, и ни одна чужая мысль больше не щекотала его лицо.
  
  Глава 36
  Заминированный автомобиль
  
   - Ну, и где наша тачка?! - Григ едва сдерживал себя, увидев вошедшего в комнату общежития Игоря Лисицина. - Ты чё нам мозги пудришь?! То с утра, то к обеду! Пригнал?
  - Сейчас, сейчас, - скороговоркой ответил Игорь и, не глядя ни на Грига, ни на Славяна, быстро прошел через комнату и взял маленький электронный будильник с подоконника. Его руки были грязными, он неуклюже прятал их за спину. - Сейчас... Подождите.
  На лице Игоря застыла крайняя степень озабоченности и какой-то отстраненности. Придумав вчера четкий план, он весь вечер и утро был занят его реализацией. Автомобиль - 'Москвич-412', ему легко согласился отдать на денек капитан, с которым Игорь не раз играл в преферанс, и который еще с весны оставался должен весьма существенную сумму.
  А вот со взрыв-пакетом вышло не так быстро. Прапорщик, интендант одной из частей, тоже азартный игрок, уже давно намекал ему, что может расплатиться самыми разными расходными материалами с армейского склада. Но как дошло до дела, у прапорщика возникла масса обстоятельств, мешавших оперативно выполнить заказ. Может эти обстоятельства действительно являлись объективными трудностями, но ждать несколько дней, пока обстоятельства изменятся, для Игоря в данном случае было совершенно неприемлемо.
  Если московские бандиты как следует насядут на Толика, тот расколется и признается, что вся партия джинсов сейчас находится у Игоря. Такого коварства Григ наверняка не простит. Весь план Игоря Лисицина был рассчитан на то, что москвичи выедут из города, а назад уже никогда не вернутся. А заодно, с ними должен сгинуть и Толик.
  Еще вчера вечером Игорь попросил у знакомого прапорщика обыкновенный армейский взрыв-пакет, который использовался на учениях для имитации взрывов. Опытному интенданту списать такую мелочь не представляло особого труда. Тем более, Игорь как-то раз ради смеха брал у него такую штучку, чтобы глушить рыбу. Тогда эффект произвел на него сильное впечатление. Вчера он вспомнил о взрыв-пакете, когда продумывал и калькулировал коварный план: как, одним махом решить массу денежных проблем.
  Прапорщик, хотя и не отказал в товаре, но тянул драгоценное время, набивая цену и собственную значимость скорее на подсознательном уровне, чем из-за пресловутых трудностей. Игорю, вопреки выработанным правилам, пришлось отбросить экономически оправданную сдержанность и самому приехать и выпросить у прижимистого интенданта нужную вещь. Естественно пришлось переплатить.
  Взрыв-пакет он уже прикрепил к бензобаку автомобиля. Осталось только подсоединить к специальному детонатору источник низковольтного напряжения. В этом качестве он собирался использовать недавно появившиеся в продаже маленькие будильники, работавшие от батарейки. Имея такую новинку, только и требовалось, что вместо электронной пищалки подсоединить провода к детонатору и установить нужное время. Такие будильники стоили дороже обычных механических часов, но как назло, когда все было готово, в центральном универмаге в продаже их не оказалось. На поиски больше не оставалось времени, поэтому Игорь, отбросив осторожность, и забежал в комнату, чтобы забрать собственный будильник.
  - Сейчас, - еще раз торопливо пообещал он. - Только отдам назад чужую вещь, а то хозяин задолбал напоминаниями.
  Ничего больше не объясняя, он выскочил из общежития, обежал его и лег под машину, стоявшую за столовой. Рядом демонстративно валялась сумка с инструментами. Создавалось впечатление, что водитель впопыхах чинит сломавшийся автомобиль.
  Игорь осторожно подсоединил контакты от зуммера будильника к взрывателю, перевел дух и задумался. На какое время установить будильник? Сейчас - почти час дня. Пока эти двое доедут до лагеря, пока найдут там Толика, а он, скорее всего еще в поле, пока с ним потолкуют, пройдет немало времени. Но к вечеру они обязательно вернутся в город. И поедут они вместе с Толиком, иначе, как они заберут у него деньги?
  Игорь еще раз все взвесил и установил будильник на девятнадцать ноль-ноль. К этому времени все трое должны были находиться в автомобиле по пути в город.
  - Чем ты там занимаешься? - сверху раздался недовольный голос Грига.
  Игорь вздрогнул и стукнулся головой о глушитель. Пульс за секунду подскочил вдвое, а руки затряслись мелкой дрожью. В глазах мгновенно помутнело и, если бы он сейчас не лежал, то наверняка бы грохнулся в обморок.
  - Эй! - Григ пнул Игоря по ногам. - Ты там что, заснул?
  Лисицин выполз из-под машины вперед ногами, перевернулся на живот и, опираясь о корпус автомобиля, неловко приподнялся.
  - Я... я... - Он протер грязный ушибленный лоб и, наконец, сообразил: - Я глушитель подкручивал. Разболтался совсем. Гремел, тарахтел. Зачем вам привлекать лишнее внимание?
  - Окей. - Недоверчивый Григ задумался. - Давай испытаем тачку. Разгонись-ка здесь и резко затормози. А я постою, посмотрю.
  'Думает, что я мог схимичить с тормозами, - Игорь постепенно приходил в себя. - Ну и дурак. У нас тут даже и кюветов нет, куда можно влететь и разбиться'.
  Он сел за руль, уверенно разогнался и рывком надавил на педаль тормоза. Тело прижало к рулю, машина взвизгнула тормозными колодками и встала прямо напротив Грига.
   - Все! - вспотевший Игорь выбрался из машины, восстанавливая дыхание. Сидеть в заминированном автомобиле, даже зная, что до времени взрыва еще очень долго, было неприятно. - Вот ключи и документы на машину. - Игорь старался не смотреть в глаза Григу. - Бензина - полный бак, я заправил.
  В этих словах Игорь ни капли не лукавил. Он хотел чтобы машина мгновенно вспыхнула огромным факелом, и чтобы у сидевших в ней не было ни единого шанса выбраться живыми.
  - Пойдем, вернемся в общежитие. Покажу куда ехать, - предложил Игорь.
  Когда они поднялись в комнату, он разложил на столе карту Кзыл-Ординской области, и, ткнув в нее карандашом, сказал:
  - Ехать надо вот до этого поселка. Там спросите у местных, где лагерь студентов с Байконура? Это где-то в степи, совсем рядом. Там и найдете Толика. Про меня, конечно, ни слова. Сами понимаете, вы уедете, а мне еще с ним жить да жить. - После этих на первый взгляд банальных слов Игорь неожиданно замолчал и потупился. Потом встрепенулся: - Да, еще! В город возвращайтесь не раньше семи вечера. К тому времени уже стемнеет и легче будет проехать через КПП.
  - Разберемся. - Григ посмотрел на карту. - А где тут ваш городок?
  Игорь усмехнулся:
  - Это же военный полигон, секретный объект. На карте он не обозначен. Видишь - станция Тюра-там, где вы сошли с поезда? Доедете до нее - и направо, и вот до этого аула. А там, как я сказал.
  - Разберемся, - еще раз веско заявил Григ, сгреб со стола карту и скомандовал валявшемуся на кровати толстому Славику: - Бери сумку и помчали. Некогда бока мять. А ты, - Григ повернулся и грозно взглянул на Игоря: - готовь свой должок. Ночью мы в Москву отчалим.
  'Как же. Увидите вы Москву', - злорадно подумал Игорь, но вслух подтвердил:
  - Конечно! Все будет в ажуре!
  Сейчас Игоря уже волновала реализации партии джинсов, которые ему вчера срочно пришлось перетащить в комнату знакомых офицеров. Как бы летенантики на радостях не замылили пару-другую. Надо будет пересчитать, прежде чем забирать назад, подумал он. Да и за 'Москвич' придется расплачиваться. Но не беда - джинсы с лихвой окупят все затраты, а если принять во внимание сгорающий вместе с автомобилем московский карточный долг, то чистая прибыль от ловкой операции возрастает многократно.
  
  Глава 37
  Дефицитное детское питание
  
  Севший за руль Григ, вырулил машину к центральной улице Ленина, но вместо того, чтобы повернуть налево, к выезду из города, свернул в противоположную сторону. Проехал несколько сот метров и приткнул автомобиль в неприметное место в тени дерева с торца четырехэтажного кирпичного жилого дома.
  - Теперь твоя партия, Славян, - сказал он и пихнул в мягкий бок сидевшего рядом приятеля.
  - А откуда ты знаешь, что она сейчас там гуляет? - нервно заерзал Слава Пивкин.
  - Тут и гадать нечего. Молодые мамаши с первым детенышем все по книжке делают. В двенадцать часов покормила и спать положила. А во время сна в хорошую погоду в книжках советуют гулять с ребенком на свежем воздухе. Ясно? Выползай! Узнаешь ее? Вчера специально смотрели: голубая коляска, а сама - простая, не накрашенная, невзрачная курочка, но в новеньких джинсах, которые у тебя, козла, ее муженек стибрил. Ну, пошел!
  - Узнаю, - вздохнул Слава, вытащил из сумки сетку, наполненную маленькими стеклянными баночками с детским питанием, и направился во двор дома.
  Григ оказался прав. Девчонка в ярких голубых джинсах сидела на скамейке и читала толстую книжку. Рядом с ней стояла голубая коляска. Слава осмотрелся и, видя, что больше никого во дворе нет, направился прогулочным шагом таким образом, чтобы пройти совсем рядом со скамейкой. Открытую сетку с детским пюре в стеклянных баночках он держал в левой руке, чтобы сидевшая молодая мамаша их хорошо разглядела. Проходя мимо скамейки, он замедлил шаг, кашлянул и тряхнул сетку с баночками.
  Мамаша оторвалась от книжки, лениво повела глазами по толстой фигуре Славяна и впилась взором в сеточку с детским питанием. Только тут Славян убедился, что он не зря тащил эти проклятые баночки из Москвы. Девчонка аж привстала, когда он поравнялся с ней.
  - Ой! - воскликнула она. - А где вы пюре достали?
  - Тут в гастрономе дают, - как учил Григ, небрежно ответил Славян.
  - Ой, а очередь большая?
  - Пока нет. Но скоро перерыв на обед, а потом все узнают, и давка будет. Или товар закончится.
  Девчонка забегала глазами, глядя, то на банки, то на коляску.
  - А сколько до перерыва? - спросила она.
  - Двадцать минут, - честно ответил Славян и, как советовал Григ, подсказал: - Вы можете с коляской до гастронома дойти.
  Расчет был на то, что в магазине высокие ступеньки и спешащая мамаша не потащит внутрь коляску. Но все получилось еще лучше.
  - Ой, - просительно улыбнулась девушка. - А вы не могли бы посмотреть за коляской, всего две минуточки. Мне надо домой за деньгами забежать.
  - Ну, конечно, я же понимаю, - сдерживая внутреннюю радость, согласился Слава. - Как раз хотел отдохнуть.
  Девчонка тут же умчалась в подъезд.
  'Ну и дуры, молодые девки! Только и умеют, что ноги раздвигать, а ума не нажили', - со смешанным чувством злорадства и сожаления подумал Славян. Толстые руки осторожно подхватил из коляски спящего ребенка, жирные ягодицы затряслись к поджидающей машине.
  - Молодец! - похвалил возбужденный Григ, увидев в окошке Славяна с ребенком. - Садись с ним на заднее сиденье и изображай из себя заботливого папашу. Вот будет сюрприз для настоящего папочки. Теперь мы его за яйца держим. Все нам отдаст, скотина! Так, Славян?
  - Угу, - с трудом переводя дыхание буркнул Пивкин.
  Когда машина тронулась, Григ, поглядывая в зеркало заднего вида, тихо произнес:
  - А поедем мы не через КПП, где солдаты с телефоном, а через степь. Я вчера изучил местность. Здесь колючая проволока город не полностью охватывает. Есть местечко, где можно выбраться.
  
  Глава 38
  Борьба хаоса с порядком
  
  Расставшись с раненым Боней, Тихон вернулся на то место, где обнаружил разбитые Сашины очки. Именно отсюда следовало продолжать поиски пропавшего друга. Здесь начинались следы, уходившие вглубь пустыни. Осматривая песчаную почву в поисках какой-нибудь новой зацепки, Тихон машинально сунул руку в задний карман и извлек оттуда свернутые бумаги.
  Это были те самые карта и схема, которые Тихон получил от Анатолия первого сентября около института. Вчера Толик проговорился про древний клад, якобы закопанный здесь. Если пилот военного истребителя попал в прошлое, что вполне вписывалось в гипотезу Тихона, и видел в этом месте драгоценности, то, скорее всего, клад действительно когда-то существовал здесь. Сохранился ли он до сих пор?
  Продавщица Гульнара говорила, что председатель колхоза нашел на берегу реки кувшин с драгоценностями. Может это и сеть тот самый клад? Но Толик намекнул про несколько кувшинов и мешков.
  Заколов внимательно посмотрел в развернутые бумаги.
  На схеме русло реки имело плавные изгибы, и только в одном месте большая дуга круто выступала в бок. Как раз рядом с ней и был изображен жирный крест, означавший место возможного клада. На современной карте изгибы реки были хотя и круче, но такой большой петли нигде не наблюдалось.
  И тут Тихона осенило.
  Он вспомнил слова Эйнштейна, прочитанные в журнале 'Наука и жизнь'. Мудрый физик, который замечал самые невероятные закономерности, как-то сказал, что русла рек всегда стремятся к увеличению крутизны своих поворотов. Ведь даже при малом изгибе скорость наружного течения выше и, следовательно, тот берег подвергается большей эрозии. В результате изгиб становится еще круче. Этот процесс для равнинных рек продолжается до тех пор, пока удлинившаяся петля не смыкает где-нибудь свою вытянувшую шею. Тогда русло спрямляется, а отсоединившийся от реки затон - пересыхает.
  Такой процесс Эйнштейн называл одним из проявлений борьбы хаоса с порядком. И оценивал его известным в математике числом 'пи' - отношением длины окружности к ее диаметру. Оказывается, что если разделить длину русла реки на кратчайшее расстояние по прямой от истока до устья, то в среднем получается то же самое число 'пи'.
  Тогда именно этот удивительный факт больше всего поразил Тихона и заслонил собой в памяти сведения об изменении крутизны поворотов. Он вновь взглянул на листочки. Если предположить, что на схеме изображено русло реки много лет назад, то маленькие дуги за это время должны были стать еще круче, а самая большая петля, наоборот, могла замкнуться на половине своей длины.
  Тихон, глядя на схему, зрительно представил эти изменения и мысленно перенес их на карту. Его интуиция была вознаграждена. На подробной карте имелся участок, куда точно ложилось мысленное изображение.
  Но приглядевшись внимательнее, он удивился еще больше. Это был тот самый фрагмент реки, рядом с которым располагался сейчас их лагерь! А крест стоял где-то в районе юрты колдуна.
  Тихон постарался припомнить все в деталях. Рядом с юртой была низинка, где паслись два верблюда. Если это пересохшее старое русло, то открытие получалось еще более интересным.
  Крест, обозначающий древний клад, стоял точно на месте юрты колдуна!
  Вот это да!
  Но сейчас некогда было размышлять о столь странном совпадении.
  Свернув и убрав карту, он посмотрел на часы - десять минут четвертого. Он ищет Евтушенко уже более шести часов. Тихон прикинул, что за это время он пробежал и протопал километров двадцать пять. И ведь не ел ничего! Но красивое решение любой интересной задачки всегда бодрило Заколова. И он с новым энтузиазмом двинулся в том направлении, куда уходили едва различимые следы.
  Он старался идти быстро, надеясь догнать Сашку и его опасного спутника. Что у него в голове, и как он поступит с другом?
  Тихон спешил. Двигаясь в таком темпе, невозможно было что-либо разглядывать на земле. Постепенно он потерял из виду следы и просто топал прямо, полагая, что так поступают все, кто блуждает в незнакомой степи.
  Тихон вглядывался вдаль, стараясь увидеть фигуры людей, или хоть что-нибудь необычное, говорившее о том, что здесь недавно были люди. Пойдя таким образом более часа, он разглядел маленький холмик со свежими комьями земли.
  Последнюю сотню метров Тихон бежал. Еще на подходе он догадался, что там лежит.
  Неподвижное тело человека!
  Неужели он опоздал и не смог спасти друга?!
  Он уже видел выступавший над землей кончик человеческого носа. Прямой и ровный - как у Сашки. Все время до этой минуты он отгонял тревожный вопрос: зачем беглый зек увел Евтушенко? Как не крути, а первым делом напрашивался ответ: чтобы поиздеваться над ним, а потом убить, как ненужного свидетеля.
  Тихон бежал, срывая дыхание. Поток воздуха поначалу успевал сушить его увлажнившиеся глаза, но слезы щедро прибывали и уже катились по щекам, и силы ветра хватало только на то, чтобы сдуть их вбок. Сквозь заплаканные глаза Тихон видел присыпанное песком лицо друга. Около разрытого холмика он дернулся всем телом, остановился, словно ударился о барьер, и упал на колени. Только в этот момент он как следует разглядел и узнал лицо мертвеца.
  Огромный груз тревоги и невыносимой боли свалился с плеч. Под песком лежал не Саша, а милиционер Андрей Мартынов. Но в ту же секунду Заколову стало стыдно за внезапное чувство облегчения.
  Когда Тихон пришел в себя и смог хладнокровно все осмотреть и проанализировать, он сделал такие вводы.
  Мартынов убит огнестрельным оружием в упор. Стреляли не пулей, а крупной картечью, видимо, из двух стволов сразу. С момента убийства прошло около суток. Труп был сначала неловко зарыт, а потом зачем-то откопан. Вполне возможно, убийца вернулся и забрал важную улику.
  Тихон вспомнил слова Федорчука про то, что ему придется пострелять. На следующий день сержант приезжал с перебинтованной рукой, и внятно ничего не объяснил. Он еще сказал, что Мартынов пропал! Так! Выходит, что убийство вполне мог совершить Федорчук. И он планировал его заранее.
  Придя к такому выводу, Заколов увидел среди разбросанного песка очень маленькую деталь. Сущую мелочь, но она его чрезвычайно заинтересовала. Это была не сожженная спичка. Тихон поднял ее за серную головку и поднес к глазам. Противоположный край спички был сильно изжеван.
  Заколов припомнил только одного человека, который постоянно жевал спички. Это был майор милиции Петелин. Неужели и он был здесь! Кто же тогда убийца?
  Вдалеке раздался тихий звук тарахтящего автомобиля. Машина не проезжала мимо и не удалялась, ее звук становился все отчетливее и громче. Тихон уже узнавал характерный рев УАЗика. Пригнувшись, он отбежал подальше, лег на землю и затаился.
  В показавшейся машине Тихон узнал желтый милицейский УАЗик. Теперь уже не оставалось сомнений: автомобиль уверенно следовал именно сюда. Около разрытой могилы УАЗик остановился, но выходить из него никто не спешил. Мотор был заглушен. Вокруг могилы повисла мертвая тишина.
  Осматривается, решил Тихон, стараясь не высовываться. Что-то явно насторожило водителя: или потревоженный вид могилы, или, быть может, он все-таки успел заметить спрятавшуюся фигуру.
  Заколов напряженно ждал. Водитель продолжал сидеть тихо. Тихон был уверен, что кто бы ни находился сейчас за рулем - это и был убийца Мартынова. Он вернулся зачем-то на место преступления. Кто это: Федорчук или Петелин? Тихон приподнял голову и попытался разглядеть, водителя. Прямое лобовое стекло автомобиля слегка отсвечивало. Тихон высунулся еще больше.
  Вдруг, в салоне автомобиля на доли секунды вспыхнула яркая точка, и раздался звонкий хлопок выстрела. Тихон уронил голову в песок.
  
  Глава 39
  Хасим в Сарае
  
   В столицу Золотой орды некогда славный город Сарай Хасим с немногочисленным вымотанным скорой дорогой караваном прибыл на закате.
   - Доложи великому хану, что с ним хочет встретиться купец Хасим из Ургенча, - обратился Хасим к начальнику стражи при въезде в город.
   - Не положено. Ты кто таков, чтобы я хана тревожил? - возразил стражник.
   - Доложи куда следует. Великий хан должен срочно узнать о моем приезде! Он меня ждет, - проявил настойчивость Хасим.
   Начальник стражи с сомнением посмотрел на невзрачного купца в запыленной потертой одежде. Пришедший с ним караван был невелик. Хотя с другой стороны, в последнее время редкий караван с товарами посещал столицу Золотой Орды.
   - Отправляйся к купцам в Караван-сарай. Если будешь нужен, тебя разыщут, - приказал начальник стражи.
   Тем же вечером Хасима вызвали во дворец хана. Встречал его сам Тохтамыш.
   - Я ждал тебя на две недели раньше, Хасим! - Хан хмуро взглянул из-под изломанных недовольством бровей.
   - Твое задание было трудным, великий хан. Мне мешали твои враги, но я привез, то, что ты просил.
   - Враги? Не напоминай мне про этих мерзких собак! Всех моих врагов ждет смерть. Это говорю я - самый славный потомок Чингиза - великий хан Тохтамыш!
   Хасим вежливо поклонился после громогласных слов хана и смиренно замолчал.
   - Где товар? - успокоившись, спросил Тохтамыш.
   - Вот, великий хан. Я принес образец.
   Хасим сделал знак Шакену. Тот вышел на середину зала, положил на пол дощечку, достал мешочек и высыпал из него на деревяшку ровной полоской черный порошок. Затем он поднес к краю порошка горящую лучину. Порошок резко вспыхнул ярким пламенем, огонь мгновенно пробежал вдоль полоски, раздался легкий хлопок, и клуб сизого дыма взметнулся над выгоревшей дощечкой. Шакен поднял деревяшку и показал прожженное обугленное углубление. Хан и его приближенные с нескрываемым удивлением посмотрели на тот след, что оставил в доске удивительный огонь.
   - Я привез лучший порох, который есть на востоке, - Хасим не удержался и согласно принятым законам рынка похвалил свой товар.
   - Много ли ты его привез? - спросил Тохтамыш, погруженный в тяжелые раздумья.
   - Восемнадцать мешков. По сто пятьдесят золотых дирхемов за мешок. - Хасим как опытный торговец не упустил случая обозначить первую цену.
   - Охо-хо! - улыбнулся Тохтамыш. - Твоя алчность не знает границ, Хасим.
   - Я стремлюсь только возвратить свои деньги, достославный хан. При работе с тобой, мне не нужна нажива, - по привычке слукавил Хасим.
   - Получишь по сто дирхемов, - гордо пообещал Тохтамыш. - Чеком. У моего казначея Муртазы.
   - Чеком? - обеспокоился Хасим. - Но в Самарканде саррафам под страхом смерти запрещено принимать чеки из Сарая.
   - Что? - взвился Тохтамыш, вскочив с громоздкого ханского кресла. - Этот хромой безродный выскочка Тимур совсем обнаглел. Я проучу его, как Мамая! Я сожгу его Самарканд, как сжег Москву. Я намотаю его кишки на свой меч! Его голову я выставлю на пику перед своим дворцом, чтобы все знали - кто полноправный хозяин в Азии!
   Тохтамыш некоторое время метался из стороны в сторону, извергая молнии яростными глазами. Его приближенные старались не попадаться ему на пути, и все недобро косились на Хасима. Упоминать Самарканд и Тимура, здесь было не принято.
   Хасим понял свою оплошность, смирился с мыслью, что денег от этой тяжелой сделки, возможно, и не получит, корил себя за невоздержанный язык, и вдруг с горечью вспомнил, что этот заказ Тохтамыша он, в первую очередь выполнял не ради денег, а ради спасения единственного сына Рустама.
   - Где я могу увидеть своего сына? - взволнованно спросил Хасим.
   - Рустама? - Тохтамыш плюхнулся в кресло, внешне успокоился и, скривив влево тонкие губы, очень внимательно посмотрел на купца. Огонек злорадства теплился в подобревших глазах. - Я же сказал, ты опоздал. Неделю назад мы отрубили Рустаму голову.
   Ноги Хасима пошатнулись, он покачнулся, с трудом удержал равновесие, часто задышал и неуверенно побрел к Тохтамышу. Его взгляд заблестел безумными искорками. Двое охранников хана, выхватив сабли, перегородили дорогу.
   Тохтамыш весело засмеялся:
   - Ха-ха-ха! Да у тебя характер тигра! Успокойся, Хасим. Я злой только с врагами. К своим друзьям и соратникам я отношусь хорошо. Ты ведь мой друг, Хасим? Мы не отрубили Рустаму голову. Голова у него на месте. Мы отрубили ему только правую руку. Согласись, за твое опоздание, это очень доброе решение?
   Вслед за ханом громко рассмеялись его приближенные. Хасима сзади тянул за халат Шакен, уговаривая отступить. Хасим покорно отошел на прежнее место.
   Он вспомнил Рустама маленьким, как тот радостно встречал его после долгих торговых походов. По лицу мальчонки было видно, что он с восторгом ждет от отца диковинного подарка. И Хасим оправдывал его ожидания. Он всегда привозил сыну какую-нибудь игрушку из дальних городов и стран. Рустам, дождавшись диковинки, хватал ее маленькими ручками, а потом радостно бросался отцу на шею, обнимая его бархатными ладошками. И вот сейчас одной ладошки у Рустама не стало. Слезы горя потекли по щекам обессилившего Хасима. Он плакал молча, покорившись воле жестокого хана.
   - Ха-ха-ха! - Еще звонче рассмеялся Тохтамыш, заметив слезы у пожилого купца. - Ты не тигр - ты плаксивая жаба! Ах-ха-ха! Но, я смотрю, ты любишь своего отпрыска. Я пошутил, Хасим. Слышишь меня, старый болван? Великий хан пошутил! Я не трогал твоего сосунка. Найдешь его в доме командира тысячных Хубилая.
   Хасим, бесконечно кланяясь, попятился к выходу. После прежних жестоких слов хана, сейчас он чувствовал себя осчастливленным несказанной удачей.
   - И еще! - крикнул вдогонку смеющийся Тохтамыш. - Отдашь свой товар моим людям. Завтра мы испытаем его в пушке у городской стены.
   После выхода из ханского дворца, Хасим велел Шакену передать товар, а сам, расспросив, где находится дом Хубилая, поспешил на встречу с Рустамом.
   В дом Хубилая его долго не хотели пускать. Хозяин сначала послал слугу во дворец, узнать новые распоряжения, и только потом, когда получил необходимый ответ, холодно разрешил Хасиму войти. Бледного исхудавшего Рустама купец нашел в маленькой комнатушке без окон, больше похожей на темницу для преступников, чем на комнату для ханского гостя.
   - Отец! - обрадовался Рустам. - Наконец, ты вернулся! Я так скучал без тебя. Мне страшно здесь, отец.
   - Все позади, все позади, Рустам. - Хасим гладил сына по отросшим волосам и с радостью ощупывал его тонкие кисти рук. Он все еще был напуган шуткой хана. - Теперь я тебя здесь ни за что не оставлю. Как с тобой обращались?
   - Сначала хорошо кормили, разрешали ходить по дому, но в город не выпускали. В последние недели стали запирать в комнате. Кормили раз в день и выводили только по нужде в сопровождении слуг. Хозяин дома Хубилай, стал часто говорить, что скоро меня казнят. Это правда, отец?
   - Нет. Теперь ты можешь ничего не бояться. Я выполнил волю хана, и завтра мы поедем домой к матери.
   - Мама. Я так давно ее не видел.
   - Скоро мы с ней встретимся.
   Хасим вывел сына из дома, не ответив ни единым словом на снисходительные реплики Хубилая, что, мол, всякое в жизни бывает, перед Аллахом и ханом все мы слуги и выполняем их волю. Хубилай злобно посмотрел в спину молчаливого купца.
   Хасим застал своих верблюдов уже разгруженными. Он велел приготовить ужин для себя и сына. Когда совсем стемнело, в расположение каравана вернулся Шакен.
   - Хозяин, я передал товар людям Тохтамыша. Потом я зашел к казначею Муртазе, чтобы справиться о деньгах. По большому секрету он признался, что на золото мы можем не рассчитывать. Русские князья опять перестали платить Орде. Все деньги Тохтамыш израсходовал на вооружение и подкуп местных ханов, чтобы они собрали как можно больше воинов для предстоящей большой войны. Муртаза обещал только оформить чек за подписью Тохтамыша.
   - Ну что же, так тому и быть. - Хасим за один вечер, мысленно потеряв сына и вновь воскресив его, не хотел думать о презренных деньгах.
   - Но, хозяин, я уверен, у Муртазы есть деньги. Было уже поздно, я зашел к нему домой и застал его врасплох. Он что-то прикрывал за ковром на стене, и я слышал, как там звякнули монеты. Еще он очень интересовался, начал ли Тимур готовить поход против Золотой Орды. А когда я сказал, сколько воинов мы видели близ Отрара, он явно запаниковал, и по его настроению я понял, что он готов бежать из Сарая. А такие люди как Муртаза просто так с пустыми карманами не бегут. У него наверняка припрятано казенное золотишко. Что если доложить об этом Тохтамышу, и тот, в благодарность за найденное золото, расплатится с нами?
   - Ты еще веришь в благородство ханов и эмиров? Они потому и оказались на вершине власти, что всегда действовали только исходя из своих интересов. И друзья, и союзники для них существуют лишь на тот период, пока они им нужны. Потом они их выбрасывают, как поношенную обувь. А я уже привез хану порох, и больше ему не нужен. Нам надо уходить отсюда и благодарить Аллаха, что все мы живы.
   Хасим обнял сидящего рядом сына, активно уплетающего пищу с разнообразных блюд, расставленных перед ним.
   - Садись с нами, Шакен, отужинай, - предложил Хасим.
   - Хозяин, но ведь вы честно, рискуя жизнью, выполнили условия договора с ханом. Вы по праву должны получить деньги за товар.
   - Если ты волнуешься, что не получишь причитающееся тебе вознаграждение, то ты ошибаешься. Завтра я расплачусь со всеми людьми и распущу их. Пусть ищут лучшую долю. А ты, Шакен, поможешь мне и сыну добраться домой.
   - Об этом могли бы и не говорить. Это мой долг, господин.
  
  Глава 40
  Нокаут
  
  После выстрела, прогремевшего из милицейского УАЗика, все затихло. Затем послышался звук открываемой дверцы автомобиля.
  К этому моменту Тихон понял, что стреляли не в него, как сначала показалось. Выстрел произошел внутри автомобиля. Судя по вспыхнувшему огоньку, стреляли на уровне головы водителя.
  Заколов вновь осторожно высунулся. Из правой передней дверцы машины вышел приземистый полный человек. Когда он подошел на три шага вперед к могиле, Тихон его узнал.
  Это был председатель колхоза Шакенов - отец Мурата и сын колдуна Бекбулата.
  Не глядя по сторонам, Шакенов наклонился над могилой, откопал руками тело Мартынова и затащил его в заднюю дверцу УАЗика. Потом он открыл дверь со стороны водительского места. Оттуда как мешок вывалилось тело майора Петелина в милицейской форме. В безвольно опавшей голове Тихон разглядел большое кровавое пятно на левом виске и маленькую красную точку на правом.
  Шакенов подхватил выпавшее тело и запихнул его на заднее сиденье автомобиля. После этого он сел за руль, завел машину, сдал назад, развернулся и стал удаляться туда, откуда приехал.
  Ошарашенный всем увиденным, Заколов привстал и тут же понял, что совершил непростительную ошибку. Еще не отъехавший УАЗик резко развернулся, вздымая пыль, и, набирая скорость, помчался прямо на него.
  Тихон застыл, стоя на корточках, и смотрел как с ревом приближается подпрыгивающий на кочках тяжелый внедорожник. Когда черный железный бампер был уже в метре от носа, Тихон каким-то чудом откатился в сторону. Автомобиль проскочил мимо, затормозил, тут же развернулся и вновь помчался на Заколова.
  Тихон попробовал убежать, но быстро понял, что в ровной степи это сделать невозможно. Он выбрал тактику тореадора и обернулся, глядя прямо на приближающуюся машину. Как и в первый раз ему удалось в последний момент отскочить в сторону и увернуться от железного 'быка'. Автомобиль с визгом затормозил. Тихон, оказавшийся совсем рядом сзади, мгновенно принял другое решение. Он запрыгнул на выступающую скобу бампера и уцепился руками за запасное колесо, прикрепленное к задней двери.
  Водитель увидел этот маневр и погнал машину на большой скорости по степи. Автомобиль делал бесконечные зигзаги, подпрыгивал на неровностях, специально нырял колесами в ямки. Тихона трясло и мотало из стороны в сторону. Один раз его ноги соскочили с бампера и поволочились по земле. Кроссовки вздымали борозды пыли и мгновенно нагрелись от трения. Но Тихону удалось подтянуться и вновь поставить ноги на место. Он понимал, что находиться здесь безопаснее, чем бегать от машины.
  Водитель, видимо, тоже понял, что парень не отцепится и резко затормозил. Двигатель он не отключил. Заколова грудью вдавило в запаску.
  Еще не осела пыль, как раздался щелчок открывшейся дверцы. Тихон спустил ноги на землю и присел, чтобы его не было видно. Он слышал, как водитель громыхнул какой-то железякой и пошел в его сторону. Тихон осторожно обогнул автомобиль с другой стороны. Работающий двигатель заглушал шаги.
  Высунувшись из-за капота, Заколов увидел спину водителя. Шакенов стоял у заднего оси автомобиля и осторожно продвигался дальше, подняв руку с монтировкой. Передняя дверца была приоткрыта и Тихон пожалел, что не умеет управлять автомобилем. Сейчас бы запрыгнуть на водительское место и умчаться от убийцы.
  Но, раз этот вариант не проходит, единственный выход - напасть самому.
  Заколов выпрыгнул из-за укрытия и нанес удар кулаком по затылку председателя. Шакенов успел обернуться, и стремительный плотный удар, вобравший в себя инерцию корпуса, пришелся ему прямо в висок. 'Нокаут', - удовлетворенно констатировал Тихон, глядя на падающее тело убийцы.
  Нокаут оказался глубоким и продолжительным.
  
  Шакенов очнулся с тяжелой головой, и обнаружил себя сидящим в автомобиле на переднем пассажирском сиденье. Его тело и руки были привязаны в несколько обхватов буксировочным тросом к спинке сиденья.
   - Ну, а теперь мы поедем, - заглядывая в мутные глаза председателя, произнес Тихон.
  Он сидел на месте водителя и все это время внимательно изучал рычаги и педали, вспоминая действия и движения шоферов. 'Не такое это мудреное занятие, - убеждал себя Заколов. - Недаром тетка говорила про нерадивого двоюродного брата: выучиться ничему не смог - отправили в шоферы'.
  Чтобы тронуться с места Тихону требовалась небольшая подсказка.
   - Где тут педаль сцепления? Левая? - спросил он Шакенова.
  Тот тупо кивнул. Его взгляд продолжал плавать сам по себе. Тихон выжал сцепление, переключил рычаг на первую скорость - обозначения на круглом набалдашнике он изучил раньше - и отпустил педаль. Машина дернулась, подпрыгнула и заглохла.
   - Вот дела. Что я делаю не так? Да отвечай же! - Тихон раздраженно посмотрел на Шакенова.
   - Плавно педаль... отпускай, - тяжело выговорил председатель колхоза.
  После еще одной неудачной попытки автомобиль тронулся. На ходу переключение передач пошло лучше. Скоро Заколов уже гнал машину на приличной скорости, твердо вцепившись в руль. Где еще учиться управлению автомобилем, как не в бескрайней степи.
  Темнело. Но как включить фары Тихон не знал, да и некогда ему было разглядывать на ходу рычажки и тумблеры на панели приборов. Он несся на большой скорости и не мог ее сбросить. Он перешел уже на четвертую передачу и когда отпускал педаль газа, машина начинала глохнуть. Переключать скорости в обратном порядке он не умел, поэтому продолжал жать на газ, чтобы не заглохнуть.
  - Я не убивал милиционеров, - неожиданно заговорил Шакенов.
  - А то я не видел, - ухмыльнулся Тихон.
  - Майор застрелился сам. Я даже к пистолету не прикасался. Там отпечатки только майора.
  - Это логично. Шлепнули, стерли следы и приложили к его пальчикам.
  Тихон посмотрел на связанного председателя колхоза. Тот выглядел невозмутимо. У него под ногами валялся пистолет. 'Странно, что он им не воспользовался, когда вышел против меня,- подумал Тихон. - Хотя, если он хотел изобразить самоубийство Петелина, то лишние патроны нельзя было тратить'.
  Вдруг он увидел вдалеке свет фар, какого-то автомобиля. Значит, там проходит дорога, решил он и направился наперерез этому автомобилю. Он хотел попросить опытного водителя доставить задержанного председателя колхоза в город.
  - Вот приедем в милицию - там разберутся: кто кого убил? - пообещал Заколов.
  Шакенов скептически спросил:
  - Который час?
  Тихон взглянул на часы и выпалил:
   - Если бы сейчас было на три часа позже, то до полуночи оставалось бы в три раза меньшее времени, чем, если бы сейчас было на три часа меньше.
  Он частенько отвечал на простые вопросы подобным образом, давая возможность собеседнику поупражняться в головоломках.
  Шакенов выпучил глаза и задумался.
  
  Глава 41
  Пустынно-транспортное происшествие
  
  - Да заткни ты ему пасть! - раздраженно крикнул Григ, обернувшись к Славяну.
   Слава Пивкин сидел на заднем сиденье 'Москвича' растерянно держа раскричавшегося ребенка. Они успешно выехали из города, без происшествий преодолели тридцать километров по трассе вдоль железной дороги и свернули к аулу, на который им указал на карте Игорь Лисицин.
   - Как я его заткну?
   Славян вначале положил сверток с ребенком на сиденье рядом с собой. Но когда на ухабах мальчонка открыл темные глазенки, повертел ими туда сюда, а потом разинул розовый ротик и заблажил высоким голоском, Славян взял младенца на руки и постарался укачать. Увидев толстую незнакомую морду, малыш закричал еще громче. И как Славян не старался, как не тряс мягкий сверток в больших руках, ребенок не замолкал и, краснея от натуги, продолжал нервировать Грига.
   - Как хочешь, так и заткни! - зло крикнул Григ. - Не понимаешь, что ли? Нам сейчас надо будет спрашивать у местных дорогу. Ты хочешь, чтобы нас засветили с этим горлопаном?
   - Нет, не хочу, - испуганно запыхтел Славян.
  Он накинул на рот младенца матерчатый отворот пакета и прижал его ладонью. Ребенок помычал, подергался и бессильно затих. Из маленького носика выступили сопли, а лицо стало бледнеть. Когда в его взгляде появилась туманная поволока, Славян настороженно спросил:
   - А он не задохнется?
   - Нос ему держи открытым.
   - Там сопли.
   - Тогда отпусти, а то и впрямь окочурится.
  Славян убрал руку. Ребенок, отдышавшись, вновь запищал.
   - Сунь ему соску, - подсказал Григ.
  Славян вспомнил, что действительно, была у малыша соска. Он огляделся и увидел соску на полу под сиденьем. Поднял ее, обтер и сунул в маленький разинутый рот. Малыш пошерудил губами, пробуя, что ему всунули, и удовлетворенно зачмокал, видимо понимая, что ничего большего от этих незнакомых жлобов не получит.
  Въехав в казахский аул, Григ остановился напротив маленького домишки с надписью 'Магазин'. Спрашивать дорогу прямо на улице ему не хотелось, вдруг заметят ребенка, будут лишние вопросы.
   - Смотри, чтобы он не вякал, - предупредил Григ.
   Деревянные рассохшиеся ступеньки тонко пискнули под его фирменными кроссовками. Через минуту он появился на крыльце вместе с дородной продавщицей казашкой, одетой в белый халат.
   - Там, с края, - показывала она руками вдоль домов, - свернете на большую дорогу. А как справа увидите следы машин, сворачивайте туда. Так по следам к студентам и выедете.
  То, что она назвала большой дорогой, представляло собой плохо укатанную грузовиками колею. Григ ехал по ней и внимательно глядел направо. Увидев уходящие в сторону следы от протектора автомобиля, Григ облегченно свернул и прибавил газ.
  На степь невидимыми волнами наползали сумерки.
   - Сколько сейчас времени? - спросил Григ.
   - Шесть, - ответил Славян, взглянув на часы.
   - Что это тут так рано темнеет? - недовольно пробурчал Григ.
   - Юг. На юге всегда так.
   - А почему?
  Славян задумался, но никакого объяснения не нашел и еще раз повторил:
   - Так ведь юг!
  Между тем темнело все быстрее. Григ включил фары, и в прыгающем по земле пучке света пытался разглядеть следы других машин. Вскоре он уже не видел никаких следов, ругался и ехал наобум.
   - Григ, смотри! Машина, - Славян увидел темный силуэт автомобиля, едущего в стороне наперерез им. - Давай у них дорогу спросим.
  Григ сбросил скорость, присматриваясь к быстро приближающемуся автомобилю. Это оказался УАЗик. Ехал он не разбирая дороги, не включая фар и габаритных огней. Когда расстояние между машинами сократилось, Григ разглядел на желтом УАЗике синюю полосу вдоль борта.
   - Это милиция! - крикнул он, перешел на повышенную передачу и стал набирать скорость. - Наверное в ауле ребенка все-таки засекли. Говорил тебе, чтобы заткнул мальца!
  Григ выжимал из 'Москвича' все что можно, но в зеркале заднего вида он видел, что милицейский УАЗ пристроился сзади и продолжал преследование.
   - За нами гонятся! - Уже в полной уверенности сообщил он. - Даже фары выключили, маскируются.
   - Григ, ты тоже выключи! Не уйдем, - испуганно сипел Славян, придерживая сверток с ребенком, чтобы тот не свалился.
  Григ нашел резонным совет приятеля и отключил освещение. Густая темная мгла нахлынула со всех сторон в освободившееся от света пространство и злобно билась в лобовое стекло, заслоняя обзор. Григ уже не видел, куда мчался его автомобиль. Кругом была однообразная темнота. Подскочив на ухабе, 'Москвич' влетел в глубокий песок, скопившийся в небольшой низине, пробороздил его с разгона и застрял.
  - Хана, смываемся! - крикнул Григ и выскочил из машины.
  В следующее мгновение УАЗик, не снижая скорости, ударил 'Москвич' сзади и заглох. От удара 'Москвич' продвинулся немного вперед, выбравшись колесами на твердую почву.
  Из УАЗика сразу же вышел Заколов:
   - Извините, я первый раз за рулем, - крикнул он в сторону убегающего Грига.
  Григорьев, не ожидавший услышать такие слова от милиционеров, невольно остановился и оглянулся.
   - Я вынужден был вести машину. Обстоятельства, - продолжал извиняться высокий парень. На его лице появилась застенчивая улыбка.
  Теперь Григ его разглядел: молодой, длинноволосый, одет в простую футболку - на мента совсем не тянет. Кто он такой? И почему управляет милицейской тачкой?
   - Я ехал за вами, чтобы вы, как опытный водитель помогли перевезти... - тут парень замялся и явно смущаясь указал внутрь УАЗика.
  Григ осторожно подошел к автомобилю, сторонясь незнакомца, и посмотрел сквозь запыленные стекла. С переднего сиденья зыркал злыми глазищами казах среднего возраста в дурацком костюме со старомодным галстуком. Типичный местный чиновник, решил Григ и сильно удивился, когда разглядел, что этот человек привязан к сиденью железным тросом.
   - Развяжите! - гнусавил испуганный чиновник.
  Растерянный Григ перевел взгляд на заднее сиденье и был уже не удивлен, а ошарашен. Там в неестественной позе валялось мертвое тело, одетое в форму майора милиции. Кровавая дырка в виске не оставляла никаких сомнений в этом.
  В голове Грига все перемешалось. Выходит странный парень не милиционер, а крутой бандит, замочивший мента, захвативший начальника и угнавший милицейскую тачку. С таким лучше дружить, решил Григ.
  - Твоих рук дело? - кивнул Григ на УАЗик.
  - Да. Пришлось утихомирить, - небрежно отмахнулся Тихон, имея в виду связанного председателя колхоза.
  Из 'Москвича' осторожно высунулся Славян, с опаской поглядывая на милицейский УАЗик. Но кроме непонятного парня никто из ментовской машины не появился. Славян вразвалочку вывалил наружу толстые ляжки. Уж вдвоем-то с этим мальчишкой они справятся.
  Из открытой дверцы 'Москвича' раздался детский писк.
  - О, да вы не одни?
  Заколов с любопытством заглянул в машину, ожидая там увидеть женщину с ребенком. Но на пустом сиденье одиноко лежал маленький кричащий сверток. Что-то в нем показалось Тихону знакомым. Ну, да! Яркий, с большими красными цветами! Этим специальным пакетом недавно хвасталась Люба, жена Толика. Тихон обернулся к незнакомцам из 'Москвича':
  - А где Люба? С ней что-нибудь случилось? Вы к Анатолию едете?
  Такой поворот Григу не понравился. У Анатолия Колесникова, оказывается, имеются знакомые крутые кореша. Не хватало еще с местной шпаной бодаться. В этом случае силы могут получиться неравными.
  Заколов бережно взял на руки младенца и попытался укачать. Григ приоткрыл дверцу УАЗика и, косясь на Тихона, шепотом спросил у связанного чиновника:
  - Это преступник?
  Казах испуганно кивнул. Григ дернул путы, ослабив их:
  - Сейчас я его нейтрализую, - пообещал Григ, вынув финку.
  Лучше сразу разобраться с непрошенным дружком Толика и на время предстать освободителем ментов, решил Григорьев. Он подошел к Славяну, шепнул ему что-то и вложил в руку финку.
  - Давай, твоя очередь, - подтолкнул он растерянного Славяна. - Иначе уплывут наши джинсы.
  Славян, покачнувшись, неуверенно шагнул к Тихону. Тот беззаботно держал ребенка и, лишь в последний момент увидел, как блеснуло лезвий ножа в руке толстого увальня. Слава Пивкин бил финкой в живот, бил вяло и сонно. Это и спасло Заколова. Он инстинктивно опустил локоть. Скользящий удар пришелся в руку. Запястье обжег легкий разрез. Тихон тут же присел, но не от боли, а чтобы положить ребенка.
  Славян никогда еще не пырял ножом человека. Он тупо смотрел, как валится на землю поверженный противник. Но в следующий момент, присевший парень взвился пружиной вверх, выбил ногой нож, и глаз Славяна, как фара на летящий камень, напоролся на твердый кулак. Толстяк охнул. Второй его глаз успел закрыться до того, как патлатый затылок чмокнулся о землю.
  Нокаутированный Славян уже не видел ожесточенной борьбы между Григом и незнакомым парнем, а когда очнулся, незнакомец волок тело Грига к УАЗику.
  Славян обалдел. Как паренек справился с грозным накачанным Григом?
  Удрать отсюда - было единственной мыслью Пивкина. Он подхватил лежащего рядом младенца, чтобы в случае нападения метнуть его в противника, и кинулся к 'Москвичу'. Машина завелась сразу и выскочила из песка. Славян быстро удалялся от растерянной фигуры незнакомца, мелькнувшей в зеркале.
  - Вот тебе, вот! Хрен догонишь! - радостно кричал Славян.
  Оторвавшись, он взглянул на часы. Без двадцати семь. Успеть бы на станцию, и первым поездом рвать когти куда подальше из чертовой пустыни.
  Рядом на соседнем сиденье жалобно поскуливал уставший ребенок.
  
  Глава 42
  Весь мир в четырех красках
  
  Сашка Евтушенко и Равиль Хасимов шли медленно. Приспущенные штаны и сломанное плечо не позволяли Сашке делать широкие уверенные шаги. Равиль не подгонял. После выпитого на пустой желудок вина, тело его сделалось вялым, а голова мутной.
   - Студент, ты умеешь стрелять из пистолета? - Равиль шел в нескольких шагах позади и с интересом вертел в руках оружие.
   - Нет, - Евтушенко шагал, упорно придерживаясь один раз выбранного направления. Не может же быть степь бесконечной? Рано или поздно они должны куда-нибудь выйти.
   - А что тут уметь, - убеждал себя Равиль. Ему еще не доводилось держать настоящую пушку. - Вот тут предохранитель. Его вниз, и жми на курок. Да?
   - Наверное.
   - Ты, студент, не мечтай. Если дашь деру, я не промахнусь, - Равиль поднял руку с оружием и прищурившись поймал на мушку Сашкину спину. Рука подрагивала на ходу. Равиль остановился, не опуская руку с пистолетом, и сделал вывод: - Стрелять надо стоя.
   - И в момент выстрела задержать дыхание, - словно продолжая чужую фразу, брякнул Евтушенко, вспомнив уроки начальной военной подготовки в школе.
   - Да? Это чтобы рука не дрогнула?
   - Наверное.
   - Спасибо за совет, студент. - Равиль догнал ушедшего вперед Евтушенко. - В случае чего, прихлопну - не вздрогну.
   - И будешь отвечать сразу за два убийства.
   - Как за два?
   - А милиционера забыл?
   - Это не мой жмурик.
   - А кто подтвердит? У тебя его пушка, его вещи.
   Равиль сунул пистолет в карман, поравнялся с Сашкой и, заглядывая в лицо, дружелюбно произнес:
   - Я шучу. Я еще никого не убивал. И друг твой цел, ты не думай. Подумаешь, пузырем по кумполу приласкал. Уже, небось, оклемался и опохмеляется.
   - За что же тебя посадили? - недоверчиво спросил Сашка.
   - За честный грабеж, студент. Я не мокрушник.
   - Первый раз посадили?
   - Первый, первый. Я аккуратно работал. Но все равно замели, падлы. Два года оттарабанил. - Равиль вспомнил время проведенное на зоне, где верховодили кавказцы и ледяная злость проступила на запыленном худом лице. - Если бы сейчас здесь были Гоча и Шрам, я бы их пристрелил!
   - А говоришь, что - вор.
   - Ты, студент, Гочу не знаешь. Это нелюдь, зверь. Знаешь, как он измывался над одним нашим узбеком? - Равиль умолчал, что издевались именно над ним. - Нас ташкентских там мало было, и каждый сам по себе. А его весь Кавказ поддерживал. Нет, я бы его не сразу замочил, я бы над ним поиздевался. Заставил бы мочу мою с земли слизывать, дерьмо жрать ...
   Равиль завелся и сладостно рассказывал, как бы он отомстил Гоче, и особенно его прихвостню Шраму. Сашка искоса поглядывал на не в меру разошедшегося в кровавых мечтах Равиля, и старался держать дистанцию. Когда пыл Равиля поиссяк, узбек резко остановился и заявил:
   - Студент, я жрать хочу.
   'Я тоже', хотел сказать Евтушенко, но воздержался. На самом деле ему очень хотелось пить. За два дня сначала с Боней, а потом и с беглым зеком протопал он не мало. К счастью, небо сегодня заволокла легкая облачность, и сентябрьское солнце не палило безжалостно, как в летние месяцы. Но во рту было совершенно сухо, на лбу выступила липкая испарина, и Сашка ощущал, как поднимается температура.
   - Дай пузырь, студент.
   Евтушенко остановился. Нести сетку с бутылками ему уже изрядно надоело.
   - Тебе какую? Сухого или крепкого? - спросил он.
   - У тебя что, ресторан? Чего изволите? - осклабился Равиль.
   - 'Медвежья кровь' есть. Болгарское, сухое.
   - Пойдет! Во рту сушняк. Давай сухого. - Равиль взял бутылку, сдернул фольгу: - Во хренотень. Тут пробка. Внутрь что ль ее пропихнуть. - Он надавил пальцем на корковую пробку, пытаясь протолкнуть внутрь бутылки. - Черт, не идет! Во, падла! А ну-ка сейчас я тебя. За одно пушку проверим. - Равиль поставил бутылку на землю и достал пистолет. - Сейчас, сейчас я тебя, - приговаривал он, подставляя ствол к вытянутому горлышку.
   Хасимов зажмурил глаза, отвернул лицо и нажал на курок. Раздался выстрел. Сашка ожидал, что звук будет громче, но звуковая волна, не встречая препятствий, быстро раскатилась по степи, теряя мощь. Бутылка осталась стоять на месте. Верхняя часть горлышка была словно срезана.
   - Во, блин, здорово! - в восторге закричал Равиль, открыв глаза. - Ты погляди. Ну, ништяк, да? Как секирой снесло. Да-а... - Он ласково посмотрел на пистолет и даже погладил. - Ве-ещь!
   Убрав пистолет в карман, Равиль поднял бутылку и запрокинул голову. Красное вино устремилось в открытый рот.
   - Кислятина, - скривился он, но выпил еще.
   - Дай мне, - попросил Сашка, когда Равиль насытился. Коль нет воды, надо пить любую жидкость, рассудил он.
   - Ага, прочухался, а вчера нос воротил, - Равиль обрадовался, что у него появился собутыльник. - Держи.
   Хасимов закурил и плюхнулся на землю. Евтушенко глотнул вина и сел в метре от зека. Вино приятно холодило иссушенное горло.
   - Студент, ну где станция? - спросил Равиль благодушно.
   - Скоро будет.
   - Какой, на хрен, скоро? На сто километров кругом ни черта не видно!
   - Ни на сто, меньше, - возразил Сашка.
   - Где меньше? До самого горизонта ни черта нет!
   Сашка задумался - а и впрямь, какое расстояние до горизонта? Он изобразил на песке окружность - пусть это будет земной шар. Из центра провел радиус и чуть-чуть продолжил его за пределы окружности. Это будет стоящий на Земле человек. От воображаемых глаз человека, он провел касательную к окружности.
   - Ты чего там малюешь? Знаки оставляешь? - забеспокоился Равиль.
   - Сейчас подсчитаю, на каком расстоянии от нас находится линия горизонта. - Сашка прочертил еще пару линий и с удивлением открыл для себя, что эта задачка под силу каждому, кто знаком с теоремой Пифагора. - Так, приблизительный радиус Земли, насколько я помню - 6370 километров. Если принять, что глаза человека расположены на расстоянии метр восемьдесят от земли, то получается... - Он быстро вывел простую формулу и задумался, мысленно проводя арифметические вычисления. - Точно извлечь квадратный корень не могу, я не Заколов, но выходит, что линия горизонта от нас приблизительно на расстоянии 4800 метров. Даже меньше, если поверхность ровная.
   - Как это? - с трудом воспринимал слова Сашки Равиль.
   - Ты видишь вокруг себя не больше, чем на пять километров. Ни о каких ста - и речи нет.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я подсчитал.
   - Вас этому в институте учат?
   - Этому учили еще в школе. В классе шестом.
   Хасимов с сомнением посмотрел на студента. Но сомневался он не в точности подсчетов, а в его словах о школе. Он, лично, ничего такого из школы не помнил.
   - Так сколько нам еще идти? - спросил Равиль.
   - До горизонта? Меньше часа.
   - На кой мне твой горизонт. Мне надо на ближайшую станцию.
  Сашка и сам уже задумался. Как говорил Боня, по дороге от лагеря до аула восемнадцать километров, а напрямик только половина. Получается, если бы они шли из магазина точно в направлении лагеря, то в середине пути им были бы одновременно видны и их бараки, и домишки в ауле. Но они с Боней уже находились в том месте, где не было видно ни того, ни другого. Значит, они сразу ушли куда-то в сторону.
  Сашка встал и задумчиво огляделся. Кроме высохшей пустынной земли с отдельными колючками, нигде ничего не наблюдалось. Волнистая линия горизонта выглядела как множество кривых усмешек ехидной безжизненной степи. Но выбора не было. Надо было уверенно топать прямо, не раздражая Равиля, и надеясь на чудо.
  - Скоро дойдем до железной дороги, а там и станция, - твердо заявил он, поднявшемуся Равилю. - Куда она денется.
  Они долго шли молча. Евтушенко нес сетку с оставшимися бутылками. Сначала он поглядывал вперед, но потом незаметно погрузился в раздумья, не замечая распухшего плеча и поднимающейся температуры. Он монотонно печатал шаги, глядя только под ноги.
  У Равиля шаг был дерганный. Он то отставал, то нагонял, размышляя, добираться ли ему прямиком в Ташкент или осесть временно в другом месте, где его меньше будут искать. С пушкой в кармане первое время можно и одному неплохо заработать. Еще он думал, как избавиться от студента, чтобы тот сразу не смог заложить его ментам: привязать к столбу около железной дороги или все-таки, решиться, и навек успокоить. С одной стороны, студент - важный свидетель насчет закопанного мента. С другой стороны, Равиль не допускал и мысли, что его могут поймать. А для этого лучше, чтобы никто не узнал, куда и когда он направился.
  Равиль тупо смотрел на мотыляющиеся в сетке бутылки с вином. Эта кислая болгарская мочегонка, которую он выпил, не оставила кайфа в голове и сытости в пустом брюхе.
  - Стой, студент. Дай портвешка дерябнуть, - прохрипел Равиль и остановился. Но Сашка шел как и прежде, ничего не слыша. Равиль, мгновенно вскипев, злобно крикнул: - Стой, я тебе говорю! Стой, сука!
  Сашка обернулся, безразлично глядя, как Равиль вытаскивает из кармана пистолет.
  - Что, привал? - спокойно поинтересовался Евтушенко.
  - Ты о чем размечтался, урод? - Равиль размахивал пистолетом. - Хочешь меня ментам сдать? Хочешь вывести прямо им в лапы?
  - Нет.
  - Учти, я тебя прикончу раньше! Не успеешь и глазом моргнуть. Ты о чем думаешь, урод?
  - Тебя это и правда интересует? - Сашка глядел прямо в глаза Равилю, совсем не обращая внимания на дергающийся ствол пистолета.
  - Да! Мне не нравится, когда молчат. Я хочу знать, о чем ты думаешь.
  - Хорошо. Я разрабатываю доказательство гипотезы о четырех красках.
  - Чего?
  - Видишь ли. Сто лет назад в Англии решили выпустить цветную карту, со всеми английскими графствами. Один составитель заметил, что достаточно всего четырех красок, чтобы графства имеющие общую границу были раскрашены в разные цвета. Тогда он задумался: это правило четырех красок подходит только для Англии, или оно справедливо для любой карты, которую можно изобразить на плоскости или на сфере? С тех пор эту проблему называют гипотезой о четырех красках. - Евтушенко достал из сетки бутылку: - Ты, кажется, хотел вина?
  Хасимов убрал пистолет, подхватил пузырь, его пальцы и зубы вцепились в пробку. Когда пробка поддалась, он сделал большой глоток, удовлетворенно крякнул и сел на землю.
  - Садись студент. - Равиль расположился поудобнее и спросил: - Так чего ты об этих красках думаешь?
  - Дело в том, что с тех пор так и нет четкого доказательства, что четыре цвета достаточно для раскраски любой, даже самой невероятной карты. В то же время никто не придумал и такой карты, для раскраски которой потребовалось бы больше чем четыре цвета.
  - Так зачем тут голову ломать? Значит верняк!
  - А может завтра кто-нибудь придумает карту из ста тысяч областей, которую нельзя раскрасить четырьмя цветами? Пока нет строгого доказательства для любого случая, все эти слова являются только предположениями, гипотезой.
  Равиль с любопытством по-новому взглянул на студента:
  - И ты, значит, мысленно в голове раскрашиваешь разные карты?
  - Нет. Я эту проблему решаю в терминах теории графов. Там она лучше формализована.
  - Графы, бароны... - пробурчал Равиль. - И этой ерунде вас учат в институте? В жизни, студент, совсем другие проблемы. Где, например, жратву взять? Или как срубить бабок, а потом смыться от ментов? А вот еще: как охмурить классную телку?
  Равиль заржал, но поперхнулся звучной отрыжкой. Его рука вновь запрокинула бутылку, кадык на худом горле дернулся несколько раз. Равиль прислушался к внутренним ощущениям.
  - Будешь? - он протянул бутылку студенту.
  Сашка понимал, что уставшему организму требуется хоть какая-нибудь пища, а вино - это тоже калории. Он покорно сделал большой глоток и весь передернулся, издавая звук 'бр-р-р-р'. Недаром это пойло называют бормотухой, подумал он.
  Плечо у Сашки болело даже в сидячем положении. На фоне общей ноющей боли, периодически плечо прожигало острым клинком. Казалось, тело запомнило амплитуду шагов и продолжало отзываться уколами на каждый даже самый незначительный вздох.
  Неожиданно Хасимов вскрикнул и вскочил, ударяя себя по ногам. Из его штанины выпал черный скорпион с загнутым вверх хвостом и шустро засеменил в сторону.
  - Гад, он меня укусил! - кричал Равиль. - Он меня укусил! Он ядовитый?
  - Весной, да. - Сашка с интересом смотрел, как крупный скорпион юркнул в корни сухого растения.
  Равиль задрал штанину, высматривая след от укуса:
  - Вот, черная точка! И красное вокруг. Смотри, как быстро краснеет. Гад! Укусил! Что теперь делать?
  Евтушенко перевел взгляд на затылок склонившегося рядом Равиля. В руке Александр держал бутылку и невольно подумал, что сейчас самый подходящий момент, чтобы оглушить бандита. Но для этого надо бить живого человека тяжелой бутылкой по голове. Герои ковбойских фильмов такое проделывали постоянно, но представить, как он будет наносить жестокий удар, Евтушенко не мог.
  Но, видимо, в его взгляде и позе мелькнула какая-то решимость. Равиль интуитивно почувствовал это, тут же отскочил в сторону и завопил, вытаскивая пистолет:
  - Ты что задумал, урод? Это ты мне этого гада к ноге подпихнул? Ты? Признавайся, урод! Ты хотел войти в доверие, про какие-то краски болтал, а сам решил меня шлепнуть. Меня, Равиля Хасимова! Ну все! Тебе кранты!
  Он навел пистолет на грудь сидящего студента. Щелкнул предохранитель.
  
  Глава 43
  Хасим. Испытание пушки.
  
   На следующий день Хасим продал почти всех верблюдов и щедро рассчитался с работниками. Он оставил только трех самых выносливых верблюдов - себе, Рустаму и Шакену. А также белогорбую Шиху, которую никто не хотел покупать из-за почтенного возраста и диковинного внешнего вида. Повезет общую поклажу, добродушно подумал Хасим по поводу Шихи, и сам себе признался, что в глубине души не хотел расставаться с верной старой верблюдицей.
   В середине дня Хасим направился во дворец за ханской распиской. Сына Рустама он теперь от себя не отпускал. Верный Шакен сопровождал хозяина.
   У входа во дворец пестрая ханская свита ожидала выхода Тохтамыша. Хасим скромно пристроился рядом. Вскоре появился великий хан и лихо запрыгнул на подготовленного для него белого жеребца. Вслед за ним на скакунов запрыгнули люди из свиты. Пешими на площади остались только Хасим, Рустам и Шакен.
   Когда беглый взгляд Тохтамыша остановился на Хасиме, купец смиренно напомнил об оплате за привезенный товар:
   - Великий хан, я собираюсь в обратный путь. Велите вашему многоуважаемому Муртазе, произвести со мной расчет.
   - Я же говорил, какие могут быть расчеты до испытания товара? - похлопывая красавца коня по шее, громогласно ответил Тохтамыш. - Вчера вечером пшикнула жалкая щепотка, которую ты достал из кармана. Сегодня мои люди проверили твои мешки и взяли один из них на испытание пушки. Поедешь со мной! - приказал хан и кивнул одному из своих подчиненных.
   Свита во главе с Тохтамышем, не спеша, направилась по городской улице. Но это 'не спеша' относилось исключительно к возможностям всадников. Пеший Хасим должен был бегом трусить за процессией. Сзади его подгонял ханский охранник на коне.
   К облегчению уставшего Хасима, путь оказался недолгим, только до городской стены. Здесь уже была подготовлена та диковинная железная труба под названием пушка, которую Хасим видел в прошлый приезд в Сарай. Рядом с ней стояли четверо воинов в боевой форме. Пушка покоилась на массивной подставке из струганного бревна с продольной ложбинкой по форме ствола. Заинтересовавшемуся Тохтамышу объяснили, что именно в таком виде нашли сей трофей у русских.
   - Начинайте! - скомандовал хан.
   Воины с готовностью принялись черпать руками из мешка порох и засыпать его в ствол пушки. Трое засыпали, а один утрамбовывал порох круглой палкой обернутой в шкуру. Когда ствол был почти забит, один из воинов взял специально приготовленный овальный камень и пихнул его в ствол. Камень вошел туго, и воин с усердием затолкал его внутрь. Практичный Хасим подумал, что если столько много пороха нужно на один выстрел, то на затяжную войну монголам восемнадцати мешков явно не хватит.
   Когда приготовления были закончены, Тохтамыш подъехал поближе к пушке. Ханская свита полукругом обступила заграничную диковинку. С другой стороны рядом со стволом гордо выстроились четверо воинов. Их лица светились едва сдерживаемой радостью. Старший из них, тот, что забивал ствол, дождался кивка великого хана и поджег щепотку пороха, насыпанного над специальной дыркой в стволе.
   Порох ярко загорелся и зашипел, так же как вчера на демонстрации во дворце. Потом огонь юркнул в ствол, и звук шипения на мгновение стих.
   Хасим со страхом подумал, что если порошок окажется плохим и ничего не произойдет, не сносить ему головы до заката. Воин около пушки тоже, видимо, обеспокоился и наклонился над притихшей железякой.
   В следующий миг яркая вспышка и страшный грохот окатили окрестности. Воздух с визгом пронзили разлетающиеся осколки. В небо с дурными криками взмыли перепуганные птицы. Ханский конь взмыл на дыбы и рухнул, придавив упавшего Тохтамыша. Обезумевшие лошади в страхе метнулись друг на друга, многие всадники свалились под их копыта.
   Хасим, уже слышавший звуки взрывов 'маленьких дракончиков', первым понял что произошло. Но в этот раз грохот взрыва был неизмеримо сильнее. Хасим прижал Рустама к городской стене, чтобы его не сбили перепуганные лошади.
   Когда первая паника улеглась, Хасим увидел, что ствол пушки разорван изнутри сверхмощной силой, словно это было не толстое железо, а мягкая шкурка перезревшей хурмы. Сама пушка валялась в нескольких метрах от расколотого бревна, около которого лежали четыре изуродованных тела погибших пушкарей. Изорванная одежда на трупах дымилась. Еще несколько человек из свиты корчились на земле от боли. Некоторые из них были ранены осколками разорвавшейся пушки, другие - покалечены копытами взбесившихся лошадей.
   Среди криков и паники люди не сразу обратили внимание на поверженного взрывом ханского коня. Он лежал на боку и нервно всхрипывал. Большая черная железка криво торчала в его груди, белоснежную шкуру щедро заливала красная кровь. Упавший конь придавил ногу Тохтамыша. Хан лежал без движения.
   Первым опомнился тысячник Хубилай. Во время взрыва его понесла и сбросила лошадь. В пыльной одежде Хубилай подбежал к повелителю. Хан не шевелился, глаза его были закрыты. Люди стихли, даже раненные перестали стонать.
   Хубилай дотронулся до Тохтамыша. Потом затряс сильнее.
   - Великий хан! - испуганно позвал он.
   Тохтамыш открыл глаза. Его взгляд был уставшим и потухшим.
   - Помоги! - промолвил хан.
   Несколько человек сдвинули раненного коня, и хан смог вытащить зажатую ногу. Тохтамыш тяжело встал, разминая колено.
   - Великий хан жив! - крикнул Хубилай. - Да здравствует хан Тохтамыш!
   - Тохтамыш! Тохтамыш! - послышались разрозненные возгласы.
   Хан обвел взглядом печальную картину разгрома. Взгляд его стал суров. Голоса умолкли. Тохтамыш склонился над головой раненого коня, его ладони теребили холку и гладили лоб животного. На лошадиных губах выступила кровавая пена. Хан что-то прошептал коню на ухо, выхватил саблю и едва уловимым движением перерезал большое белое горло. Конь дернулся и затих.
   Тохтамыш обернулся. Теперь его узкие глаза излучали гнев. В руке подрагивала окровавленная сабля. Все невольно расступились. Хан нашел взглядом Хасима и вплотную подошел к нему.
   - Что ты мне привез?
   - Это порох, великий хан, лучший порох. - Купец попятился, заслоняя сына. - Твои люди засыпали очень много огненного порошка.
   - Почему ты не предупредил? - хан придвинулся к Хасиму. Теперь купец мог чувствовать резкий запах тушеной конины, которую хан ел утром.
   - Я про пушку ничего не знаю, великий хан. Мне было велено привезти порох, я его привез. А как стрелять из пушки, я не знаю. Я всего лишь купец. Раз пушка не выдержала, значит, много насыпали. Я только сейчас об этом подумал, после того как несчастье случилось.
   Тохтамыш, хотя и был в страшном гневе, но понимал, что купчишка не виноват. Он опустил саблю. Рушились его планы по применению против Тимура секретного оружия. Теперь у него не остается никаких преимуществ в грядущей войне с хромым эмиром. Срочно нужны новые пушки. И люди, умеющие с ними обращаться.
   - Схватить его сына! - приказал Тохтамыш охранникам.
   Двое из уцелевших тут же подбежали и вцепились с обеих сторон в руки Рустама.
   - Хубилай! - позвал хан тысячного командира.
   - Я здесь, повелитель, - спешно выступил военноначальник из-за плеча хана.
   - Хубилай, опять возьмешь к себе этого пленника. И чтобы держал его строго! Головой за него отвечаешь.
   - За что? - взмолился Хасим, грохнувшись на колени. - Мальчик ни в чем не виноват.
   - А ты, Хасим, поедешь в Европу и привезешь мне оттуда образцы пушек, а также мастеров, которые умеют их изготовлять и стрелять. Обещай им любые деньги и райские условия, но чтобы эти люди были у меня.
   - Великий хан, я никогда не был в Европе и не смогу это сделать.
   - Молчать! - хан поморщился, вспомнив ушибленное колено. - Слушай меня, купец. На все про все тебе три месяца. Не успеешь - не видать тебе сына в живых. На этот раз я не шучу. Ровно через три месяца на закате ему отрубят голову. Клянусь великими предками! Если ты не успеешь. А если выполнишь мое задание, - Тохтамыш перешел на мягкий вкрадчивый тон, - ты получишь ханские почести, а также столько золота, сколько сможешь поднять. Это говорю я - самый великий хан на земле, Тохтамыш!
   Беззвучно плачущего Рустама увели. Шакен помог расстроенному и в миг постаревшему Хасиму добраться к своему приюту.
   - Идти в Европу - это безумие. Я там никогда не был. У меня не осталось денег. Я распустил людей. Я продал верблюдов. Я больше никогда не увижу родного Рустама, - тихо твердил, обмякший от горя Хасим. - Что мне делать?
   Шакен молчал и почти не слушал причитаний хозяина, но было видно, что он усиленно о чем-то размышляет. Через час, когда причитания Хасима затихли, Шакен твердо сказал:
   - Есть план. Мы спасем Рустама.
   - Но как? Как я успею за три месяца выполнить задание хана.
   - Мы не будем его выполнять. Вы сами говорили, что хану нельзя верить. Мы уедем сегодня, и уедем вместе с Рустамом.
   - Но как мы это сделаем?
   - Хозяин, давайте снаряжать верблюдов. Нам приказано немедля уезжать в Европу. Пусть все думают, что мы туда и собираемся. Когда стемнеет, верблюды должны быть наготове.
   Постаревший за один день Хасим, еще утром распустивший всех слуг, покорно направился за Шакеном помогать навьючивать верблюдов. Когда они снарядили последнюю верблюдицу - белогорбую Шиху, Хасим не выдержал и еще раз спросил:
   - Шакен, как мы спасем Рустама?
   - План безумный, но другого пути нет. У вас остались китайские 'дракончики'?
   - Да, лежат в моем мешке.
   - Дайте их мне, и как стемнеет, ждите с верблюдами неподалеку от дома Хубилая.
   - А что будешь делать ты?
   - Я взорву мешки с порохом. Они хранятся в подвале ханского дворца. Судя по мощи китайского порошка, взрыв должен быть сильным. В городе начнется суматоха. Хубилай должен будет покинуть свой дом и поспешить на помощь хану. В это время мы освободим Рустама и покинем город.
   Хасима напугал столь дерзкий план. Он привык всегда подчиняться воле верховных правителей, но, вспомнив, как решительно они покинули Отрар, он понял, что другого пути для спасения сына у него нет.
   - Пусть всевышний Аллах поможет нам сегодня, - запричитал получивший надежду Хасим.
   Шиха повернула жующую морду и посмотрела на старика большими добрыми глазами.
  
  Глава 44
  Погоня за 'Москвичом'
  
  'Москвич' умчался, увозя с собой младенца. Заколов кинулся за ним бегом, но успел догнать только сизое зловоние из выхлопной трубы. Он быстро вернулся к УАЗику. Правая передняя дверца была распахнута.
  Пока Тихон дрался с Григом и Славяном, Шакенов сумел сбежать. Обмякшие путы троса повисли на сиденье, пистолет исчез. Но Тихона больше не волновал странный председатель колхоза - он известен и никуда не испарится. А вот беззащитный ребенок в руках бандита, легко хватающегося за нож - это действительно опасно.
  Тихон перетянул порез на руке тряпкой и похлопал Грига по щекам.
  - Вставай! Ты цел и невредим, я ничего страшного с тобой не сделал.
  Григорьев, приваленный к колесу, открыл глаза и судорожно заслонился рукой.
  - Вставай, вставай! - Тихон тянул его за шиворот. - Давай за руль. У тебя это лучше получается.
  Тихон впихнул Грига на место водителя, а сам сел рядом.
  - Заводи, и вперед за твоим приятелем. Отдадите ребенка и валите, куда хотите.
  Григ, наконец, понял, что от него требуется. Две пары колес полноприводного автомобиля взметнули песок, и спинки сидений упруго толкнули молодых людей.
  - Мы же свои, мы тоже против ментов. - Григ заискивающе посмотрел на Заколова. Его тяжелая башка еще помнила стремительные кулаки парня. - Сейчас догоню этого болвана, он как водила не шарит, - пообещал Григ, неловко отодвинулся от окровавленного бокового стекла и покосился на заднее сиденье, где лежало тело Петелина. - Ух ты - майор! Это ты его?
  Тихон молчал, стараясь разглядеть удирающий 'Москвич'.
  - Запах, однако, - повел носом Григ.
  - Это не от него. Там сзади еще труп лейтенанта, - Тихон кивнул рукой через плечо.
  УАЗик вильнул. Григ, вздрогнув, отодвинулся от Заколова. Его глаза округлились, щека задергалась в нервном тике.
  Но Тихон не смотрел на Грига. Его интересовал другой вопрос:
  - Что с Любой? Зачем взяли ребенка?
  - С девкой ничего, сосунка сама нам отдала. Мы его взяли, чтобы папашу расколоть, - с жаром принялся оправдываться Григ. - Ты пойми, этот фраер в Москве нас кинул на большие бабки. Взял товар и слинял. Это ж западло! Так дела не делаются!
  - Когда?
  - Еще летом Славяна обдурил.
  - Когда ребенка забрали? - повысив голос, переспросил Тихон.
  - Сегодня. Днем. До аула доехали, дорогу спросили и сразу заплутали в этой пустыне.
  - Кого-нибудь еще видели в степи? - вспомнил о пропавшем друге Тихон.
  - Здесь? Да тут хуже чем в лесу. Ни одной живой души! - Григ поперхнулся, покосившись назад. - Черт. Да-а.
  Олег Григорьев невольно сжался, усиленно думая к чему этот последний вопрос? Может, надо было наоборот заявить, что сто человек видели, куда они направились, и скоро их будут искать с вертолетами.
   - Вон тачка Славяна! - гордо указал Григ на мелькнувший в прыгающем свете фар силуэт 'Москвича'. - Засел! Щас достанем.
  Тихон подался вперед. Застрявший в песке 'Москвич' отчаянно работал задними колесами, его разворачивало. Вот колесо зацепилось за твердый грунт, машина вырвалась из сыпучих объятий и устремилась в темноту.
  УАЗик легко проскочил изрытую яму. Свет фар цепко держал помятый задний бампер 'Москвича'. Расстояние сокращалось.
  - На таран? - спросил Григ.
  - Там ребенок. Прижми сбоку.
  УАЗ ушел влево, поравнялся с 'Москвичом' и агрессивно вильнул, метя в переднее крыло. Тихон уже видел перекошенное лицо Славяна, как вдруг, из-под капота УАЗа хлопком взметнулось облако пара. Двигатель крякнул и заглох. Машина, словно пойманная невидимой сетью, натужно катнулась вперед и встала. 'Москвич' умчался дальше.
  - Черт! - выругался Григ. - Какого хрена?
  Он дернул рычаг, шмякнул дверцей и заглянул под капот. Тихон стоял рядом. Запах подгоревшего масла и перегретого металла вместе с паром волной окутал его.
  - Радиатор пробит, - показал Григ. - Наверное, твоя работа, когда в нас вляпал.
  - Что-нибудь сделать можно? - Тихон мало что знал об устройстве машины и второй раз за сегодняшний день пожалел об этом. 'Освою авто обязательно!' - решил он.
  - Все, кранты! Приехали! Вызывай аварийку. Где тут автосервис? Эге-гей! - взвинченный Григ крутился на месте и размахивал руками.
  - Что твой приятель может сделать с ребенком? - Заколов одернул Грига.
  - Славян? Да хрен его знает! Бросит где-нибудь, а сам смоется. Ты его сильно напугал. Но нам без бабок нельзя возвращаться. Кранты! Ему-то, уж точно. Он их профукал. Слушай, а может, подсобишь Толика расколоть. Он ведь порядочная сволочь. Ты же местный, его знаешь, а мы тебе отстегнем процент за помощь. А?
  Заколов разочарованно смотрел на сломанную технику. С утра он искал Сашку, а теперь надо в первую очередь найти маленького ребенка. Сашка Евтушенко, даже если угодил в передрягу, может и сам вывернуться, а беспомощный ребенок - никогда. Тихон даже не помнил, кто у Колесникова родился: мальчик или девочка? И Толик еще не знает, что ребенок похищен. Небось, перед Ленками хвостом крутит, или приметил новый объект для ухаживания? А каково сейчас Любе? Вот кому не позавидуешь.
  Как достать теперь Славяна на 'Москвиче'? Вот проблема!
  - Ты гляди, зоопарк! - Григ указывал пальцем за спину задумавшегося Тихона.
  'Посмотри, птичка!' - вспомнил Тихон детский прикол, когда послушно поворачиваешься, а приятель хватает тебя за нос или бьет по плечу. На эту удочку он попадаться не хотел. Сейчас все может получиться не так безобидно, как в детстве.
  - Давай повернемся вместе. Обходи меня, - предложил Тихон.
  - Ты чего? Да я..., - Григ аж задохнулся от наигранной обиды. - Я тебе верблюда показываю. Посмотри!
  Григорьев под цепким взглядом Тихона, как конь на коротком аркане, покорно обошел Заколова. В нескольких метрах от них стояла большая светло-рыжая верблюдица с необычными белыми горбами. Рядом с ней вертел слюнявой мордочкой любопытный верблюжонок. От его губ пахло теплым молоком.
  - Шиха! - Тихон вспомнил рассказ Мурата. - Шиха, вот ты какая.
  Он подошел к ней и протянул руку. Пальцы застряли в жесткой густой шерсти. Верблюдица легла на живот, ладонь Тихона угодила в теплую ложбину между белоснежными горбами. Он посмотрел в большой повернутый к нему глаз. В нем отражалась его маленькая фигура.
  Тихон сел на широкую спину животного.
  Григ, открыв рот, смотрел, как быстро трусит белогорбая верблюдица, унося странного парня. За нею разлаписто вскачь бежит верблюжонок. Один раз он оглянулся, и тогда Григу стало совестно и неловко, как в далекой школе, когда его застукали с кошельком учительницы.
  Шиха шла споро. Заколов не знал с какой скоростью может бегать это животное, но передвигалась она явно быстрее, чем навьюченные верблюды колдуна, встреченные утром. Иногда она выворачивала взгляд назад, беспокоясь о сосунке. Тот уверенно держался рядом с мамкиным животом, поворачивая мордашку то на незнакомого двуногого, оседлавшего мамашу, то на привычные соски под брюхом.
  Случайный всадник верблюдицу, казалось, совсем не интересовал. С непривычки Заколов повалился вперед, вцепившись в дрыгающуюся подушку примятого горба.
  
   Глава 45
  Живое алиби
  
  Около минуты студент и зек смотрели друг другу в глаза. Сашка - устало и равнодушно, постоянная боль притупила эмоции, а во взгляде Равиля мерцала гремучая смесь испуга и ненависти. Левый глаз Хасимова нервно дергался, но рука твердо держала пистолет.
  - Я - твое живое алиби, - как можно мягче прервал молчание Евтушенко.
  - Мне насрать! - огрызнулся Равиль. - Прихлопну как муху.
  - В это время года скорпион не опасен.
  - Точно? - эта информация заинтересовала Равиля.
  - Надо выдавить жало и прижечь. Место укуса покраснеет и опухнет. Может, поднимется температура, но через два дня все пройдет.
  - А ты откуда знаешь?
  - Друг рассказывал.
  - А он?
  - Из книг.
  - Книжки, - скривился Равиль, словно сунул в рот что-то очень кислое. - Я тебе поверил, урод. Руки развязал, ремень вернул, а ты за все это решил грохнуть Равиля Хасимова. Да? Все люди сволочи! Никому нельзя верить!
  - Я не собирался на тебя нападать.
   - Откинь бутылку!
   Сашка подчинился. Равиль убрал пистолет. Он морщился и давил ногтями вокруг укуса. Решив, что достаточно, спросил:
   - А как прижечь?
   - Дай спички.
   Сашка подхватил коробок, взял в щепотку несколько спичек. Спички вжикнули о коричневую полоску, серные головки вспыхнули. Сашка ткнул маленький факел в ногу Хасимова. Огонек с шипением утонул в смуглой коже.
   - Ой! Гад! Ты что делаешь? - вскрикнул Равиль.
   - Зачем дернулся? Я промахнулся, - сказал Сашка, рассматривая ожог. - Давай еще раз.
   - Издеваешься? Сволочь! Ты все специально задумал! Ляг на живот! Руки за спину.
  Хасимов плюхнулся на студента сверху и скрутил Сашкины руки все той же сеткой. Чтобы узел был плотнее, Равиль со всей силы поддернул завязанную сетку вверх. Впившиеся капроновые нити грубо содрали кожу.
  - А теперь вставай и топай. Если через час не придем к станции - тебе хана. Сейчас, - Равиль посмотрел на снятые с Сашки часы: - пол седьмого. Шайтан, тебя подери, да я уже весь день с тобой по пустыне шляюсь!
  И впрямь, Евтушенко с удивлением отметил, что быстро темнеет. Прошли сутки, как он с Боней вышел из магазина. Уже сутки, как он плутает по степи, и не может выйти ни к реке, ни к железной дороге.
  Он вспомнил карту, которую видел первого сентября около института в руках Колесникова. Он сам тогда сказал, что на ней изображены здешние места. Что там было? Река. Железная дорога. Между ними в этом месте большое расстояние. Но не настолько большое, чтобы его не преодолеть за несколько часов. Получается, либо они идут все время параллельно железной дороге, либо крутятся в одном и том же районе.
  Был, правда, и третий вариант. Если по пути к аулу на водовозке, они переехали железку, а потом Боня ошибся и выбрал направление на север или северо-восток, то в этом случае на тысячу километров не встретишь ни одного поселка. Из-за этого в здешних местах и построили космодром, чтобы отработавшие ступени ракеты без ущерба падали в безжизненную пустыню.
  Сейчас в любом случае надо было идти на юг или юго-запад.
  Куда они шли все это время, задумался Сашка? Он пытался припомнить, как светило солнце, и куда падала тень? Но размытая облачность весь день рассеивала солнечные лучи, и никаких контрастных теней Сашка не запомнил. Он посмотрел на небо. Стремительно смеркалось. Спереди темнеющий небосвод выглядел немного светлее, чем сзади, значит, надо идти налево, решил Сашка. Там юг. Там должна быть или железная дорога, или река.
  Евтушенко шагал, черпая туфлями песок, не замечая ни времени, ни расстояния, которое он протопал. Равиль шел сзади и постоянно ругался, угрожал и задавал какие-то вопросы. Сашка поначалу односложно отвечал на его стоны о еде, но потом, плюнул и больше не прислушивался к монотонному бурчанию за спиной.
  Вдруг где-то впереди раздался взрыв. Звук был тихим, но отчетливым.
  - Что это? - Равиль замер и насторожился.
  На темном горизонте появилась маленькая дрожащая огненная капля. Казалось, ее кто-то дергает за верхний кончик и вытягивает вверх. Вместо того чтобы упасть, капля росла, ее огненное брюхо набухало и светлело. Но вот острие сорвалось, брюхо сдулось, капля превратилась в затухающую точку, изрыгающую мелкие искры. Вскоре она просочилась и ушла в землю. Стало еще темнее.
  - Что это было? - тревога в голосе Равиля только усилилась.
  - Пойдем, посмотрим, - предложил Сашка.
  - Ты хочешь меня сдать? - взвился Равиль. - Туда сейчас менты понаедут.
  - Должно быть там станция.
  - Держи левее, - приказал Равиль. - Мне все равно где выйти на железку. На ходу зацеплюсь.
  
  Глава 46
  19-00
  
  Игорь Лисицын сидел в комнате один. На столе перед ним стояли удлиненная бутылка коньяка 'Белый аист' и часы. Взгляд Игоря был прикован к циферблату. Стрелки часов двигались очень медленно. Ему казалось, что смотрит он на них уже целую вечность, а минутная стрелка только-только завершала полный оборот и готовилась принять строго вертикальное положение, как солдат на посту. Коньяк был давно открыт и, хотя Игорь выпивал только по праздникам и торжественным случаям, добрая половина янтарного напитка уже перекочевала в его желудок.
  Стрелки подползали к семи часам - времени взрыва. Коньяк не помогал, Игоря знобило, словно он стоял раздетым на морозном ветру. Если он пытался сдерживать дрожь и зажимался, то дрожь в ответ переходила в наступление, укрупнялась и колотила тело явно и нагло. Только полностью расслабившись можно было избавиться от нее. Но вот этого как раз и не удавалось сделать.
  Чем ближе стрелки приближались к семи, тем тревожнее Игорь поглядывал на дверь. Ему казалось, что вот-вот все раскроется, ворвутся разъяренные московские бандиты и отметелят его со страшной силой. И тогда крах всему. На кон поставлено слишком многое.
  Длинная стрелка дрогнула и уперла кончик в нулевую отметку. Семь ноль-ноль!
  Игорь огляделся - все осталось на своих местах, ничего страшного не произошло. Рука плеснула коньяк в граненый стакан, горлышко длинной бутылки звякнуло о край.
  - За удачное завершение моего плана, - шепотом произнес Игорь. - Смелость должна быть вознаграждена.
  Он выпил. На этот раз отпустило. Дрожь растворилась в алкоголе.
  
  
  Верблюдица споро шла на звук удирающей машины, а может на ее запах. И то и другое пачкали вольный степной дух, как солярка чистую реку. Вскоре 'Москвич' особенно натужно загудел, изрыгнул впечатляющую струю зловония и затих. Через минуту верблюдица остановилась около увязшей в мягком песке машины.
  Заколов спрыгнул с высокого живого насеста. В проеме распахнутой двери виднелось пустое водительское кресло. Смылся! Но толстый боров Тихона мало интересовал. Только бы ребенок был цел!
  Послышался отрывистый детский писк. В него вклинился резкий сигнал радиостанции 'Маяк'. 'В Москве - 21 час' - сообщил автомобильный радиоприемник. 'Значит, по-местному - семь вечера', - автоматически отнял два часа Тихон.
  Он поспешил к машине. Там должен быть малыш.
  Диктор сообщал, что первый космонавт ГДР Зигмунд Йен вместе с советскими космонавтами готовится к возвращению на землю.
   Тихон схватился за дверную ручку.
   Снизу раздался шумный хлопок. Автомобиль вздыбился. Сразу же последовал мощный взрыв, и пламя разом объяло жестянку автомобиля.
  Тихон отлетел, словно откинутый невидимой сеткой батута. Оторванная дверца, прикрыв как щит, свалилась на него. Край рамки больно рассек бровь. Он отбросил дверцу, внутри которой звякали осколки стекла. Вскочил на ноги. Рука, оттолкнувшаяся от земли, зацепила что-то маленькое и влажное. Тихон вздрогнул, предчувствуя ужасное, поднес руку к лицу и разжал пальцы.
  В ладони лежал обломок пластмассовой соски. Резинка еще хранила слюну малыша. Тихон бросился к машине, жаркая стена пламени обожгла его. Огонь охватил все чрево автомобиля. Проникнуть внутрь было невозможно.
  Тихон в бессильной ярости бегал вокруг пылающего факела. Огонь жадно пожирал захваченное, не желая ни с кем делиться.
  Заколов плюхнулся на землю и от безысходности закусил нижнюю губу. По его испачканному песком лицу ползли слезы отчаянья.
  
  Глава 47
  Хасим. Взрыв дворца.
  
   Вечером Шакен, переодевшись в одежду монгольского воина, подошел к ханскому дворцу. В руке он держал небольшой факел, ему нужен был надежный источник огня. Двое стражников, патрулирующих вдоль стен дворца, незамедлительно подошли к нему. Шакен назвался воином нового отряда, пришедшего в город из дальнего улуса. В последнее время такие отряды из татар, половцев, хазар и черкесов регулярно стягивались к столице.
   - Я впервые в вашем большом и красивом городе и хотел посмотреть, где живет великий хан, - с восторгом во взоре тихо произнес Шакен и почтительно поклонился в сторону дворца.
   - Хорошо, - согласились напыщенные охранники, свысока посмотрев на дремучего провинциала, - можешь походить здесь, но не долго. И не приближайся к главным воротам.
   Шакену только это было и надо. Порох хранился в подвале в дальнем крыле дворца. Вчера он присутствовал при его выгрузке и заприметил в стене небольшие отверстия для вентиляции подвала. Отверстия были маленькие, в них мог пролезть разве что котенок, но китайские шар с взрывным 'дракончиком' как раз должен был проскочить в эту дырку.
   Шакен подошел к углу здания. Здесь по его расчетам хранились мешки с порохом. Он определил нужную дырку, быстро поджог факелом фитиль китайского 'дракончика' и пихнул его в отверстие. 'Дракончик' катнулся внутрь и неожиданно застрял в толстой стене. План Шакена рушился. Он знал, что сейчас 'дракончик' взорвется, но его огонь не прорвется к мешкам с порохом.
   Шакен успел метнуться в сторону. Раздался глухой взрыв. Куски камней пучком вырвались из стены, на соседнем дереве шумно обломилась толстая ветка.
   Послышались торопливые шаги бегущих людей. Из-за угла показались те же двое стражников, на ходу вынимающих из ножен сабли. Вид у них был очень агрессивный, но, увидев большую дыру, невесть как образовавшуюся в толстой каменной стене, они остановились как вкопанные. Теперь их лица выражали удивление, переходящее в страх.
   Невзирая на охранников, Шакен подбежал к увеличившемуся отверстию и сквозь едкий дым увидел сложенные в подвале мешки. Он бесстрашно поджег новый 'дракончик' и метнул его прямо на мешки с порохом.
   - Бегите! - крикнул он очумевшим стражникам, и сам припустился, что есть мочи, вдоль узкой улочки.
   Сзади вновь раздался уже привычный для Шакена хлопок китайского 'дракончика', на этот раз приглушенный стенами подвала. 'Неужели не сработало?' - успел встревожиться напряженный Шакен и оглянулся.
   В ту же секунду земля под ногами вздрогнула, и мощный раскатистый гром сильно толкнул в спину. Каменная стена с угла дворца приподнялась вверх, в образовавшихся щелях сверкнула вспышка, горячая плотная волна вырвалась наружу, и угол здания с грохотом осел в опустевший подвал. Стражники вперекувырку летели по земле, как перекати-поле при суховее. Через несколько мгновений вместо добротных толстых стен левого крыла дворца образовалась груда дымящихся камней.
   - Шайтан, шайтан! - по-бабьи голосил отползающий перепуганный охранник. Другой остался лежать в неестественно изломанной позе.
   Шакен, хотя и ожидал громкого взрыва, тоже был страшно удивлен столь разрушительной силой странного черного порошка. Он отряхнул с одежды осевшую от взрыва пыль и поспешил к дому Хубилая.
   В городе уже начиналась всеобщая суета, переходящая в панику. Перепуганные люди выскакивали из домов и бестолково метались во все стороны, не зная, что предпринять. Около дома Хубилая сам хозяин в домашнем халате с обнаженной саблей бросал дикие взоры в поисках неведомого врага. Шакен сразу подбежал к нему:
   - Господин! На великого хана совершено покушение. Всем военноначальникам приказано срочно собраться со своими людьми у дворца.
   Получив четкий приказ, опытный вояка тут же внутренне собрался, откинув былую растерянность, забежал в дом и через минуту в полном вооружении в сопровождении слуг быстро выехал верхом со двора. Когда они скрылись из виду, Шакен, пнув ногой дверь, с грозным видом зашел в дом. На встречу ему вышел испуганный пожилой слуга.
   - Где находится арестованный Рустам? По приказу великого хана его необходимо срочно перевезти в более надежное место.
   - Там, - безропотно указал слуга и поспешил выполнить приказание военного человека.
   Вскоре он вывел бледного подавленного Рустама. Когда Рустам узнал переодетого Шакена, на лице юноши проявилась улыбка, и он приоткрыл рот, чтобы поприветствовать начальника охраны своего отца.
   - Молчать! - опередил его Шакен и резко стукнул кулаком в лицо.
   Юноша упал, Шакен грубо приподнял его и пихнул в спину.
   - Пошел вперед! Нечего разлеживаться!
   Старый слуга Хубилая был рад, что столь злой воин покинул их дом.
   - Рустам, не обижайся на меня и не оборачивайся, - зашептал Шакен, когда они вышли из дома. - Так было нужно. За углом нас ждет твой отец. Мы сегодня уезжаем из города.
   Томимый неизвестностью, Хасим ожидал в условленном месте. Рядом стояли снаряженные в поход верблюды. За то недолгое время, от момента взрыва до появления освобожденного сына, середина бороды взволнованного Хасима еще больше поседела. Увидев Шакена и Рустама, обрадованный Хасим бросился на встречу, обнял сына и помог ему взобраться на верблюда.
   - Быстрее, - причитал он, - нам надо быстрее выбираться из города.
   - Осталось еще одно дело, - остановил старика Шакен.
   - Что? Какое? - испугался Хасим.
   - Надо забрать деньги за наш товар у Муртазы.
   - Какие деньги? Быстрее уезжаем из города, - взмолился Хасим.
   - Мы заберем у ханского вора свои честно заработанные деньги и уедем.
   - Это опасно. Муртаза живет рядом с дворцом. Слава Аллаху, что жив мой сын. Мне этого подарка от него достаточно.
   Шакен между тем тоже оседлал верблюда.
   - Вы направляйтесь к городским воротам, - указал он. - Вас выпустят. Все знают, что купец Хасим должен сегодня покинуть город. Только на всякий случай пусть Рустам прикроет лицо. А я нанесу визит к жадному скряге.
   Поняв, что отговорить вошедшего в азарт удалого Шакена невозможно, Хасим не стал больше спорить и лишь спросил:
   - Где мы встретимся?
   - За городом. На развилке южной и восточной дороги, - крикнул Шакен, быстро удаляясь на верблюде.
   Он понимал, что суматоха скоро уляжется, и надо действовать как можно быстрее. Вскоре он подъехал к дому казначея Муртазы. На этот раз чужую дверь он открывал осторожно, используя тонкий кинжал, чтобы незаметно сдвинуть внутренний засов. Когда это удалось, он тихо вступил внутрь.
   В темном помещении Шакен прислушался. В доме было подозрительно тихо. Неожиданно, в дальних хозяйских покоях что-то звякнуло. Шакен неслышно направился на звук.
   В единственной освещенной комнате он увидел Муртазу. Тот стоял спиной к входу и, нашептывая под нос цифры, ссыпал монеты из кувшинов в плотный мешок. Перед ним оставались три полных кувшина, когда Шакен, не выпуская из руки оголенный кинжал, тихо произнес:
   - Салам алейкум, достопочтенный Муртаза.
   - Кто? Что? - растерянный казначей в страхе оглянулся.
   - А Тохтамыш думает, что его казна пуста. Так вот где, оказывается, ханское золото.
   - Ты кто? Что тебе надо? - Муртаза незаметно просунул руку под полу халата, где у него висел на поясе большой кинжал.
   - Ты меня уже видел. Я человек Хасима. Пришел за оплатой по честной сделке.
   - Я выдам любую расписку, - пообещал Муртаза, узнав в переодетом воине вчерашнего посланца узбекского купца. - Пройдем в другую комнату.
   Муртаза, дружелюбно улыбнувшись, двинулся на встречу Шакену.
   - Э, нет. Я думаю, что можно рассчитаться и здесь. Муртаза, вынь руку из-под халата. Твои нежные пальцы созданы для пересчета благородного золота, а не для презренного оружия.
   - Что ты хочешь? - побледневший Муртаза ненавистным взором посмотрел на Шакена.
   - Умерь свою злость. Сколько монет в кувшинах?
   - По шестьсот золотых дирхемов.
   - Замечательно, я как раз их и забираю в счет сделки с ханом. - Шакен кончиком кинжала указал Муртазе, чтобы тот отошел в угол, а сам, подняв с пола баул, сложил в него тяжелые кувшины. - Где мне расписаться, чтобы ты мог отчитаться перед Тохтамышем?
   Насупившийся Муртаза лишь заскрипел зубами.
   - Ну, не хочешь, как хочешь. Тогда передай великому хану наш нижайший поклон, а на словах скажи, что мы претензий к нему более не имеем.
   Шакен, уверенный в том, что Муртаза не осмелится рассказать хану об этих деньгах, направился к выходу. Когда он был у двери, обезумевший Муртаза, увидев, как уносят деньги, с великим риском утаенные им за долгие годы из ханской казны, выхватил кинжал и бросился на Шакена. В последний момент Шакен обернулся и ударил тяжелым баулом по нападавшему, но Муртаза успел задеть его кинжалом. Чувствуя обжигающую боль в боку, Шакен сумел повалить Муртазу и прижать к полу.
   - Я могу тебя сейчас убить и забрать все твои деньги, - Шакен демонстративно замахнулся кинжалом и кивнул на мешок, куда Муртаза ссыпал до этого монеты. - Но я не убийца и не грабитель. Я забрал ровно столько, сколько задолжал нам хан. Это ведь его деньги? - Шакен оттолкнул перепуганного толстого казначея, встал и ощупал рану. Она оказалась неглубокой, но кровоточащей. - Ты куда собрался Муртаза? Где твои слуги?
   - Я отправил их за лошадьми, - захныкал вмиг обессиливший Муртаза, когда острие занесенного кинжала исчезло от его лица.
   - Ты собрался тайно уехать?
   - Да.
   - Правильно. Ведь я говорил, что скоро здесь будет войско Тимура. Я тебе больше не мешаю, Муртаза. Но и ты не вздумай мешать мне. Если меня схватят, я скажу, где я взял ворованное ханское золото.
   С этими словами Шакен вышел из дома, в одной руке неся мешок с кувшинами, а другой, зажимая раненный бок.
   В городе все перепуганные жители забились в дома. По улицам сновали лишь вооруженные воины. Сначала они бестолково метались по всем направлениям, сталкиваясь и мешая друг другу. Прошел слух, что сам шайтан напал на дворец хана. Это лишь усилило всеобщую суматоху. Но постепенно ситуация разъяснилась, и поступила команда, искать вражеского лазутчика с такими же как у монголов узкими глазами, одетого в такую же форму. Все рьяно бросились проверять друг друга.
   К этому времени Шакен уже достиг городских ворот.
   - Стой! Выезд закрыт, - выскочил ему наперерез вооруженный стражник.
   - Здесь проезжали путники, среди которых была белогорбая верблюдица? - грозно, как полагается старшему командиру, крикнул Шакен.
   - Да, с узбекским купцом.
   - И вы ее выпустили?!
   - Да, - уже не так уверенно ответил стражник.
   - Что вы наделали, - всплеснул руками Шакен, перед этим незаметно высыпав горсть золотых монет на землю. - Ведь это был перевоплотившийся шайтан! Ты должен был его схватить! Он ограбил нашего хана и хотел его убить. Вот, - Шакен указал на землю, где блестели в лунном свете золотые монеты. - Он обронил часть украденного. Быстро открыть ворота, я буду его преследовать! А ты собери и пересчитай монеты. Вернусь, проверю! Если хоть одну потеряешь, не сносить тебе головы.
   Стражники послушно открыли ворота и бросились на землю собирать золото.
   - Вслед за мной идет подкрепление. Скажите им, что враг ушел по южной дороге, - крикнул Шакен из темноты, выехав за город.
   Он усердно погонял верблюда и вскоре был на развилке двух больших дорог, где сходились южный и восточный караванные пути. Здесь его поджидали взволнованные Хасим и Рустам.
   - Слава Аллаху, ты выбрался, - воскликнул Хасим, увидев верного охранника. - Да ты ранен! Дай, помогу тебе.
   - Деньги со мной, господин. И теперь нас здесь ничто не держит.
   - Ты принес радостную весть, - купец заботливо перевязал рану на теле Шакена. - Я тебя отблагодарю за все, что ты сегодня сделал для моей семьи. Но сейчас нам надо быстрее уходить отсюда, - и он повернул своего верблюда на южную дорогу.
   - Нет, господин. - Возразил Шакен. - Мы пойдем обратно, на восток.
   - Но оттуда, наверняка, движется войско Тимура. Он не пощадит меня за связь с Тохтамышем и бегство из Отрара.
   - До хромого Тимура еще далеко. А Тохтамыш вот он, рядом. Скоро его люди устремятся за нами в погоню. Они тоже уверенны, что мы идем на юг. У них резвые кони, и они нас непременно догонят. Мы должны их перехитрить.
   - Что же, на все воля Аллаха, и если я перед кем-то виновен, то только перед ним. Все, что я делал, было только для спасения сына. Идем на восток.
   - Хасим решительно направил верблюда в темную степь, откуда вскоре должен был наступить рассвет.
  
  Глава 48
  Звонок в милицию
  
  Председатель колхоза Ахан Бекбулатович Шакенов с трудом добрался до аула. Костюм был безнадежно испорчен грязным тросом. Ноги саднили мозолями, отвык председатель так долго топать ножками. Голова противно гудела - крепко студент кулаком саданул. Около правления рядом с председательским 'козликом' безмятежно курил водитель Ильяс, поигрывая любимым кнутом.
   - Ты где мотался? - злость и усталость душили Шакенова.
   - Я вас здесь жду. Как договаривались. Вы же уехали с майором.
   - Майор, майор. Никакого майора больше нет! Если я пропал, надо беспокоиться, искать! Тут убить могут - и ни одна собака не почешется.
   Председатель пожирал водителя глазами, будто перед ним - главный виновник злоключений. Ильяс затравленно придавил окурок и убрал кнут.
   - Так я же к студентам мотался. Как вы приказали.
   Шакенов заинтересованно встрепенулся, словно вспомнив о чем-то, и спросил:
   - Все сделал, как я сказал?
   - Да. Конечно. Сначала на дальнюю гнилушку пришлось смотаться.
   - Никто не заметил?
   - Нет, что вы. Я им свежий хлеб для отвода глаз привез. А сам прошелся - вроде как вентиль на цистерне проверил, крышку подвинтил и плеснул в воду.
   - Это хорошо, - складки на лице Шакенова разгладились. - Скоро мы от них избавимся. Прикроем это чертово место.
   - Да уж точно, - поддержал председателя Ильяс. Потом хитро прищурился и тихо добавил: - А Бекбулат ваш съехал оттуда.
   - Как!? - на лице Ахана Шакенова отразилось возмущенное удивление.
   - Свернул монатки, юрту собрал и отчалил вместе с Муратом. Голое место осталось. Не прикрытое.
   - Шайтан его подери! - Ахан Бекбулатович задумался. - С колдуном потом разберусь. Сейчас надо срочно звонить в город.
   Шакенов зашел в правление. Водитель следовал за ним.
   - Побудь на улице. Машину готовь, - приказал ему председатель колхоза.
   Ильяс нехотя вернулся, зло и размашисто пнул машину по колесу.
   - Готовь тачку, готовь тачку. Будто она не готова, - бурчал он.
   Ильяс достал кнут, резко взмахнул - раздался щелчок и узелок на конце хлыста расшиб голову воробью, копавшемуся метрах в пяти от машины. Ильяс улыбнулся и ласково собрал кнут.
  
  Шакенов плотно прикрыл дверь в кабинет и поспешил к телефону, на ходу скидывая ненавистные ботинки. Межгород как обычно сбоил, палец выскальзывал из дырочек телефонного диска. Шакенов одной рукой с болезненным наслаждением разминал натертые ступни, а другой продолжал накручивать диск. Когда в трубке послышались длинные гудки, Ахан Бекбулатович замер в скрюченном положении, опасаясь разрушить хрупкую связь.
   - Алло, алло! Кто это? - как только прекратились гудки, нетерпеливо крикнул Шакенов.
   - Дежурный слушает, - прохрипела трубка.
   - Федорчук, вы? - председатель обрадовался, услышав знакомый голос.
   - Сержант Федорчук у телефона.
   - Говорит Шакенов, председатель 'Красного пути'. У меня важное сообщение. Ваш начальник, майор Петелин, застрелился. - Шакенов бережно снял мятую шляпу, провел рукавом по потному лбу. - Приехал к нам. Позвал меня, ничего не объяснил, и в степь. Я только вижу, что он смурной и не в себе. А там, такое!
  Председатель потянулся за стаканом, жадно глотнул воды. Назойливая муха кружила перед глазами, норовя спикировать на влажную щеку.
   - Что там? - не выдержав долгой паузы, заскрежетал голосом Федорчука наушник.
   - Там труп вашего лейтенанта лежал. - Шакенов нервно переложил трубку из одной руки в другую. - Совсем мертвый.
   - Мартынова?
   - Я не знаю. Майор его называл Андрюшей. Сказал, что случайно застрелил на охоте. Мне кажется, он до конца не верил в это. Ехал и на что-то надеялся. А как увидел присыпанного землей парня, стиснул зубы, и тут же пустил пулю в висок.
   Трубка долго и шумно сопела. Потрескивание и прочие помехи стушевались перед этим напором.
   - Что с ним? Он погиб? - с трудом, как застрявшие камни вытолкнул слова Федорчук.
   - Да. Я бросился ему помочь, но там - кровавая каша. А из закрытых глаз продолжали сочиться слезы.
   - Ничего не трогать! Я выезжаю.
   - Да, конечно. Я так и хотел сделать. Все, как вы говорите, - ринулся в объяснения Шакенов. Он перевел дух. Предстояло подать в нужном свете самое главное. - Я только хотел привезти в аул их тела. Степь, далеко, сами понимаете, я бы не смог дойти быстро. Я хотел как лучше. Но на меня напал студент.
   - Студент? Как он там оказался?
   - Не знаю. Прямо около трупа затаился. Это тот крепкий парень, что ездил в первый день с нами в поле. Он, по-моему, свихнулся. В наших местах с городскими гражданами такое бывает. Я еле от него сбежал. Его надо срочно арестовать, он чуть меня не убил.
   - Выезжаю!
   В ухе хрястнуло, Шакенов вздрогнул, отвел руку и уставился на зачастившую гудками трубку.
  
  Глава 49
  Пришла беда - открывай ворота
  
   Жахнувший на том конце провода по аппарату Федорчук выматерился так, что содрогнулись стекла пустого отделения милиции. Все люди работали по чрезвычайному происшествию. Впервые в городе украли младенца. Федорчук - единственный из сотрудников, сидел на телефоне, ожидая звонков, как от коллег, так и от бдительных граждан. Пока не обнаружилось ни единой зацепки.
   И еще старший сержант надеялся, что позвонит, наконец, уехавший в район Петелин, и возьмет руководство столь ответственной операцией на себя.
   А тут - такой облом! Хотел звонок из района - получи!
   Мартынов! Петелин! Оба труппы! В голове не укладывается.
   Эх, правильно говорят: пришла беда - открывай ворота!
   Федорчук покинул отделение и подъехал к злополучному дому, где пропал младенец.
   - Что-нибудь нарыли? - хмуро спросил он у Евтеева.
   - Составлен рисунок подозреваемого, установили приметы. Вот!
   Евтеев развернул листок. Полное добродушное лицо патлатого парня пялилось на старшего сержанта.
  - Что- то выглядит шибко ласково. Как домашний кот.
  - Девчонка говорит, что таков и есть. Бандитской харе она разве доверилась бы?
  - Ну и что?
  - Никто из местных его не опознал. Одет в модные шмотки. Судя по описанию, студент или командированный из столицы. Сейчас на запуск немца журналисты, телевизионщики наехали. Показываем рисунок в студенческом общежитии и гостиницах. Пока глухо.
  - Ну, а куда он мог деться с ребенком?
  - Тут есть зацепочка. Опросили жильцов. Двое запомнили зеленый 'Москвич', припарковавшийся в кустах в это время.
  - Ну? Номер известен?
  - Ищем, - развел руки Евтеев. - Номер, конечно, никто не запомнил.
  - У нас еще одна хренотень, - Федорчук огляделся и отвел Евтеева в сторонку от любопытствующих жильцов. - Петрович застрелился. Да не смотри ты на меня, как придурок! Я сам еще не отошел. Председатель колхоза Шакенов звонил. Говорит, что все при нем случилось.
  - Петрович? Застрелился?
  - И это еще не все. Там же в степи труп нашего Андрюхи нашелся. Вроде как Петрович его на охоте случайно положил. А сейчас раскаялся и вот...
  Глаза Евтеева округлились, нижняя губа приоткрыла прокуренные зубы. Милиционер вытянул из кармана пачку 'Примы'. Сигарета никак не хотела выщелкиваться из мятой пачки, пальцы грубо разодрали неподатливое бумажное брюшко. Милиционеры закурили.
  - Я поеду, чтобы разобраться с этим дерьмом, - отмахнув ладонью терпкий дым, сказал Федорчук. - А вы ройте землю носом, но сволочь эту, - старший сержант постучал пальцем по рисунку подозреваемого, - найдите!
  Послышался нарастающий гул несущегося УАЗика. Взвизгнули тормоза, детонирующий двигатель после отключения еще пытался нервно вздрагивать под широким капотом, но сокрушительный удар захлопнутой дверцы прекратил эти потуги.
  Выскочивший из автомобиля полковник авиации Василий Тимофеев ястребом налетел на милиционеров.
  - Где этот гад? Поймали? Ваньку вернули?
  Евтеев вытянулся перед грозным полковником, не решаясь выбросить спрятанную в кулаке сигарету. Федорчук глубоко затянулся, пыльный ботинок вмял в землю окурок, ноздри выпустили два дымных шлейфа.
  - Работаем, товарищ полковник, - спокойно ответил старший сержант.
  - Чем я могу помочь? - спросил полковник. - Жена только сейчас позвонила. Скрывала.
  - Вы знаете этого человека? - Федорчук протянул рисунок.
  - Нет, - повертев бумажку со всех сторон, ответил Тимофеев. - Надо Толика спросить. У него могут быть такие знакомые.
  - Где ваш зять?
  - Уехал в колхоз. На риса.
  - Ну, тогда я сам его расспрошу. Я сейчас туда еду. А вы побудьте дома, вдруг, какой звонок. Тогда сразу нам сигнализируйте.
  - Да, конечно. И вы меня держите в курсе. В случае чего, со мной всегда можно через диспетчера на аэродроме связаться.
  
  Глава 50
  Конфликт поколений
  
  Ахан Шакенов нашел юрту отца за околицей аула. Сюда не долетал свет окон засыпающих домов, темный покатый войлочный купол сливался с ночным небом. Бекбулат уже много лет сельскому глинобитному дому предпочитал древнюю национальную юрту.
  Ахан в очередной раз подивился упорству отца. За один день аксакал и внук сумели сняться с обжитого места и установить юрту на новом. Так делали только предки-кочевники.
  Председатель раздвинул войлочный полог, обращенный в степь. Дед и внук пили чай при свете керосиновой лампы. Ахан звучно кашлянул в кулак, острый клин седой бороды Бекбулата приподнялся на звук.
  - Надо поговорить, - буркнул Ахан по-казахски. К отцу он уже давно обращался как к безликому безымянному существу.
  - Салам алейкум, - аксакал жестом указал на подушку рядом с собой.
  - На воздухе лучше, - упорствовал Ахан и многозначительно посмотрел на сына.
  Аксакал глотнул дымящийся чай из пиалы, рука бережно опустила чашку, перекрещенные ноги пружинисто распрямились. Дрожащие блики лампы на начищенных сапогах аксакала проследовали к выходу.
  - Ты почему съехал с нашего места? - спросил Ахан отца, когда они отошли в сторону.
  Узкие щелки глаз Бекбулата расширялись, глаза привыкали к темноте. Старик молчал.
  - Не мог подождать, пока студенты отправятся домой! - Ахан для убедительности ткнул пальцем в темноту. Выступая на колхозных собраниях, он привык подкреплять речь жестами. Так всегда поступали большие областные начальники.
  Старик молчал. Его глаза настроились на темноту и привычно смотрели в степь.
  - Ты что, испугался этого парня? - не унимался Ахан.
  - У него есть карта, - аксакал говорил не оборачиваясь. Он не смотрел в глаза сыну.
  - Ну и что! Да, пока ему везет. Но не долго осталось.
  - Я сообщил тебе о карте. Дальнейшее меня не касается.
  - Легко решил отделаться, - Ахан повысил голос, норовя заглянуть старику в глаза. - Гюрзу брали у тебя. Скорпионы тоже твои. Что молчишь?
  - А отравить воду, это твоя задумка? Вода в пустыне - это святое! Как ты мог на такое пойти?
  - Это не моих рук дело. Но я в этом крае хозяин! Я! И только я! Все, кто мог мне помешать, предстали перед Аллахом. И ты это знаешь. Почему какой-то пацан должен все изменить?
  - Я не хочу больше в это вмешиваться. Это твоя жизнь, я к ней не причастен.
  - Шайтан тебя подери! - Ахан сжал кулаки, смерив отца ненавистным взглядом. - Не мог несколько дней подождать? Но это уже не важно. Завтра студентов срочно эвакуируют. А настырный парень... с ним мы решим отдельно.
  - Ничего не получится. Он заговоренный.
  - Брось эти колдовские штучки! Здесь не бабские посиделки. Забыл, чьими трудами создавалась твоя легенда?
  - Как знаешь. Я предупредил.
  Ахан Шакенов вспомнил кавказскую овчарку, вернувшуюся с разорванной пастью, свои отчаянные потуги сбить парня УАЗом. Да, пока пареньку везет. Но, может, все это время не с того конца заходили?
  - Я слышал, Шиха опять вернулась? - задумчиво спросил Ахан.
  Аксакал встревожено обернулся.
  - Тебе она зачем? Второй раз не получится.
  - Это почему? - Ахан взъярился. - Ведь в прошлый раз получилось! Все вышло, как я задумал! - Ахан тряс немощного старика и твердил: - Все получилось, все получилось! Ведь так?
  Ахан оттолкнул старика, но тот устоял.
  - Как получилось, ты знаешь сам, - аксакал сурово смотрел на взрослого сына.
  Ахан в ярости замахнулся на старика.
  - Дедушка! - раздался от юрты крик Мурата.
  Внук метнулся к деду. Ахан сдержал движущийся кулак, рука опустилась, пальцы медленно разжались. Он резко повернулся и пошел прочь. Через несколько шагов остановился и крикнул сыну:
  - А ты возвращайся в дом! Нечего здесь делать.
  Мурат обхватил деда за плечи. Приземистая фигура председателя колхоза рассеялась в темноте. Вскоре стих и скрип песка под подошвами.
  
  Глава 51
  Молоко верблюдицы
  
  Заколов сидел рядом с догорающим автомобилем, грязные руки растирали песок по влажным от слез щекам. Хотелось выть и кричать. Но ничто теперь не вернет малыша.
  Шум огня стих. Тихон осмотрелся. Где этот толстый подонок? Ему показалось, что слышны шаги убегающего. Ну, держись!
  Тихон бросился в темноту.
  Он бежал так быстро, как не бегал никогда. Исхудавшее за день тело легко разрезало прохладный вечерний воздух. Этот воздух врывался в жадно открытый рот и, к удивлению, обжигал пересохшую глотку. Легкие раздувались в отчаянном усилии, а сердце колотилось где-то под горлом. Но ступни исправно пружинили, колени взметались вверх, а руки, согнутые в локтях, молотили встречный поток.
  Вскоре Тихон уже видел спину ковыляющего толстяка. Сальные мешки тряслись на жирных боках, толстые ноги неуклюже шлепали по песку. Толстый Славян попискивал как испуганный ребенок. Вот он споткнулся, упал, пыль взметнулась вокруг жирной туши. Славян успел встать и вновь заковылял вперед. Но Тихон был уверен, вот-вот он его достанет и тогда...
  Славян и писк разделились!
  Взгляд Заколова остановился на пестром свертке, оставшемся после падения Славяна. Неужели? Тихон с ходу свалился на колени, штанины разодрались, мелкие песчинки застряли в царапинах.
  Сверток тихо и устало пищал. Пальцы студента бережно приподняли завернувшуюся ткань. В открывшемся проеме показались запыленные пухлые щечки, утопающая меж них носопырка, сжатые глазенки и разинутый в безнадежном крике красный ротик.
  - Успокойся, малыш. Все страшное позади. Я верну тебя маме. К мамке хочешь?
  Младенец замолк, приоткрыл глаза. Голубенькие влажные пятнышки уставились на Тихона.
  - Мама. Скоро будет мама. Потерпи, теперь все будет хорошо, - убеждал Тихон и не мог остановить нахлынувшие слезы. Хорошо, что его никто не видит, а то разнюнился сегодня, как девчонка.
  Ребенок скривил мордашку, но плакал уже не тоскливо, а просительно.
  - Эх, сколько же ты мотаешься с этими уродами. Не-не-не, не плачь, их уже нет. Придется посмотреть, что тебя тревожит, - Заколов расстегнул пакет, пальцы коснулись теплой влаги. - Мокренький. Ты извини, я никогда этого не делал, сейчас попробую перепеленать. Так. Да ты пацан! Я так и думал. Фу, какая бяка. Придется выбросить. Чем же это заменить. - Заколов пощупал свою футболку. С утра была свежей, а сейчас... - Ничего другого нет, малыш, - объяснял Тихон, разрывая снятую футболку. - Джемпер Боне отдал, это такой смешной дядя, я потом тебя познакомлю. А тебе футболочка досталась. Сейчас, сейчас, как же ее? Вот так сойдет? Все лучше, чем та мокряндия. Ну, можно застегиваться.
  Тихон вжикнул боковыми молниями пакета и позавидовал малышу:
  - Теперь ты в тепле и сухости. Больше не пруди. А я, - Заколов поежился голым торсом. - Прохладно, однако. Ну, ладно, потерпим. Пора нам топать к папке с мамкой.
  Остаток футболки Тихон запихнул в карман. Пригодится по дороге. Крепкие руки скованно прижали маленький сверток к груди. Такая ноша для парня была впервой. Он шел обратно, пытаясь определить кратчайшее направление к лагерю. Там, во-первых, есть папа малыша, во-вторых, девушки, подружки Любы. Уж кто-нибудь из них сумеет понянчить и накормить ребенка, пока не приедет мама.
  Заколов прошел мимо сгоревшего автомобиля. Впереди раздавались странные чавкающие звуки. Тихон разглядел силуэт верблюдицы. Подойдя ближе, он увидел верблюжонка, жадно чмокающего под животом мамкины соски.
  Шиха скосила большой глаз на Заколова. Молодому человеку показалось, что она смотрит на прижатый к груди сверток. Тихон опустил взгляд на детскую мордашку. Малыш крутил глазенками, дергал губами, рот жадно искал, за что бы уцепиться.
  Тихон посмотрел в спокойные глаза Шихи. В ее взгляде сквозило равнодушное понимание. Тихон подошел ближе. Верблюжонок оторвал мордочку и с любопытством уставился на чмокающий сверток. Тихон, глядя на мощные ноги верблюдицы, осторожно приблизил малыша к соску. Капля жирного молока упала малышу на щеку. Тот потянул курносым носиком и жадно уцепился в оттянутый сосок. Пока он чмокал, верблюжонок заинтересованно наблюдал, а Шиха равнодушно взирала на проявляющиеся вверху звезды.
  Тихон вспомнил о Сашке Евтушенко. Он надеялся, что друг уже вернулся в лагерь, и с ним сейчас все в порядке.
  Шиха встревожено дернулась. Тихон успел прижать малыша, прежде чем огромная нога животного резко подалась вперед. Шерсть упруго скользнула по голым рукам Заколова, широкое кожистое копыто вмяло песок, защемив край мизинца. Шиха и верблюжонок затрусили в ночную степь.
  Тихон обтер губы мокрой от молока ладонью и посмотрел на сдавленную обувь. Если бы верблюдица ступила на пару сантиметра вбок, она размозжила бы ему пальцы.
  
  Глава 52
  Равиль сталкивается с Шихой
  
  Александр Евтушенко и Равиль Хасимов упрямо плелись по ночной степи. Равиль прикладывался к бутылке и выкрикивал невнятные приказания. Сашка его уже не слушал. Равиль тихо бурчал, мутный взор ловил колышущуюся спину и связанные руки студента.
  Допив пузырь, он метнул бутылку в живую мишень. Студент охнул и шлепнулся на колени. Жестокий пьяный смех и оскал желтых зубов уткнулся в его повернувшееся лицо. Равиль ржал, вплотную склонившись над Сашкой. Студент отвернулся, но Равиль зашел спереди, продолжая брызгать слюной. Сашка склонился на колено, ноги с трудом распрямились, ботинки зашаркали по песку, стремясь удержать покачивающееся тело. Когда муть в голове осела, Сашка равнодушно взглянул на Равиля и двинулся дальше. Хасимов стих и угрюмо засеменил сзади.
  Окончательно стемнело.
  Сашка шел медленно и тупо. Помимо разрастающейся боли, его тело охватывал жар. Ему казалось, что вместе с усилившейся темнотой, сгустился и стал вязким воздух. Он с трудом продирался сквозь липкую массу. Все тело словно состояло из отдельных, никак не связанных частей. Больное плечо огромной опухолью давило сверху, причем прямо на голову. Грудь тыкалась в мягкую стенку. Связанные руки онемели и давно отстали где-то сзади. Ноги опускались и поднимались сами по себе. Земля почудилась ему не ровной и твердой, а топкой, как болото. Пока он медленно поднимал правую ногу, левая - погружалась в трясину. Он вытаскивал левую ногу, но тогда уходила куда-то вглубь правая. Глаза не смотрели вперед, а пропитывались темнотой.
  Может он давно уже не движется, а топчется на месте с закрытыми глазами?
  И вдруг он ясно увидел перед собой силуэт верблюда. Изображение предстало как на негативной пленке: на черном фоне белела большая фигура животного. Особенно светлыми выглядели горбы. Верблюд стоял неподвижно. Сзади у его ног Сашка разглядел маленького верблюжонка, который тыкался носом в живот большого. Значит, это верблюдица. Она кормит своего детеныша.
   Равиль вышел на шаг вперед и жадно смотрел, как ест животное. Шея верблюжонка равномерно двигалась, проталкивая порции молока, его грудь расширялась и спадала в такт движениям, а плотный, еще не заросший грубым мехом животик, едва заметно подрагивал, принимая очередную теплую порцию.
   Глядя на него, Равиль почувствовал всем своим исхудавшим телом такой голод, что у него закружилась голова. Он приблизился вплотную к верблюжонку. Сосунок косил любопытным глазом и совсем не опасался. Равиль отстранил морду верблюжонка и жадно припал к влажному соску.
   Теплое жирное молоко наполняло его иссохший рот. Молоко текло легко, Равиль чуть не захлебывался. Он терзал сосок, и животное в какой-то момент мягко поддало его ногой. Равиль отпрянул, чтобы отдышаться.
   Стоявший рядом Сашка опустился на колено, вытянутые губы ухватили сосок. Лоб уткнулся в шерстяной теплый живот, а нос погрузился в забытые детские запахи сытости и уюта.
   Равиль оттолкнул студента. Евтушенко неловко упал под верблюдицу. Связанные сзади руки мешали удержать равновесие. Равиль ухватился за соски, но Шиха двинулась вперед, переступив через студента. Белые горбы быстро погрузились в невесомую черноту ночи. Топот неуклюжего верблюжонка исчез чуть позже.
   Равиль повалился рядом со студентом.
   - Ништяк приложились. После этапа любая баланда на десерт тянет. Да, студент?
   Сашка молчал, уткнувшись лицом в песок. Перевалиться на спину не позволяло сломанное плечо.
   - Ночуем здесь, - вяло выговорил Равиль, зевнул и засопел.
  
  Глава 53
  Снова вместе
  
   Олег Григорьев тащился по ночной степи, пока не наткнулся на невысокие заросли осоки около узкого в два шага канала. Он с отвращением понюхал воду, но лишь протер лицо, не отважившись пить. Здесь можно залечь до утра, решил он. В открытой степи даже ночью, он с непривычки чувствовал себя неуютно. Примяв траву, он плюхнулся навзничь. Усталость, скомкав звездное небо, навалилась сверху тяжелым одеялом.
   Глаза уже смыкались, когда тишину нарушил звучный храп. Григорьев вздрогнул. Неужели он сам так храпит? Но что-то в этих звуках ему показалось знакомым. Он на четвереньках прополз сквозь жесткие листья осоки. Рука осторожно раздвинула кусты. Толстое брюхо Славяна равномерно вздымалось, мощный храп послушно вторил этим движениям. Григорьев сел рядом с приятелем и пихнул его локтем в жирный бок.
   - А? Что? - встрепенулся Славян.
   - В камере тебя быстро придушат.
   - Григ, ты? - Славян продрал глаза. - Какая камера, почему придушат?
   - Если потянешь на одиночку, то еще посопишь. Но одиночку еще надо заслужить. Туда только тех, кто на вышку тянет, сажают.
   - Григ, ты что? Какой вышак? - Славян с трудом понимал, о чем говорит приятель.
   - Почему машина сгорела? Я слышал взрыв.
   - Черт ее знает. Я застрял, выскочил, побежал. А сзади как шарахнет!
   - Тот бандюган подорвал? На которого мы напоролись.
   - Он далеко был. Если только гранатой. Представляешь! На огромном чудовище за мной летел.
   - Это был верблюд.
   - Да? Он его что, из кармана достал? Я думал верблюды только в зоопарках остались. В ужасное место мы, Григ, попали. Вляпались... Я хочу домой.
   - Где ребенок?
   - А-а, ребенок... Бросил.
   - Где? В машине?
   - Не-е. Там, дальше... Когда споткнулся. Этот бандюган мне в спину дышал. И как я только от него ушел?
   - Значит, малыш после тебя цел остался. Ну, тогда одиночка тебе не светит. Отвыкай от храпа.
   - Хорош, шутить. Итак настроение отвратное. На кого мы напоролись, Григ?
   - Не знаю. У него в машине два мента убитых лежат.
   - Ничего себе! Выходит, мы хорошо отделались. - Славян потрогал припухший глаз. - Линять надо отсюда! Срочно! В Москву! Там все понятно. А здесь: верблюды, пустыня, солдаты на въездах, машины с трупами, а как нормальная тачка - так взрывается.
   - Взрывается, говоришь, - повторил Григ задумчиво.
   - Утром в Москву. Да, Григ?
   - А кто долг вернет? Товар просрал ты.
   - Григ, я отвечу. Отработаю. Давай домой рванем. Не могу я здесь!
   Григ задумался, потом зло выдернул толстый стебель:
   - Наверное, придется сматываться. Наследили... Но до утра вздремнуть надо.
  
  Глава 54
  Заветное желание Равиля
  
   Утром Равиль Хасимов разодрал ресницы и поморщился. Яркое солнце слепило глаза и щипало в носу. От земли тянуло холодом. С холодом вползала тревога.
   Равиль резко присел. Студент валялся рядом, лицом вниз. Рукоять пистолета ткнулась зеку в живот. Все в порядке. Тревога отпустила.
   - Студент, а где бухалово? - Равиль пихнул рукой Сашку. Тот никак не отреагировал. - Ты где пузыри посеял, урод?
   Равиль вскочил и на этот раз жестко пнул лежащего Сашку. Тело студента качнулось, но ни стона, ни малейшего движения не последовало.
   - Ты чё, подох?
   Хасимов вяло огляделся. В стороне он приметил брошенные бутылки. Ноги сами донесли Равиля к ним. Два больших пузыря валялось в песке, третий был разбит. Студент, сволочь, не сберег добро! Ноздри Равиля втянули благоухающий аромат портвейна. В отбитой склянке отсвечивала рубином порция вина. Пальцы бережно приподняли своеобразную плошку, губы припали к острому краю. Вино сочилось по выпяченному подбородку, пока голова плавно задиралась вверх. Стряхнув в рот последние капли, Равиль отбросил склянку и вытер лицо. Язык нащупал сладкий порез на губе.
   Равиль приободрился, в глазах появился легкий блеск. Он привстал на цыпочки и прищурился. На горизонте виднелись остроугольные крыши двух домов. Равиль оглянулся, студент лежал без движения, но он теперь для Равиля обуза. Беглый зек подхватил две бутылки вина и поспешил в направлении увиденных домиков.
   Сначала он шагал быстро, сон и алкоголь вернули силы. Но вскоре дала о себе знать укушенная скорпионом нога. Она отяжелела, ныла тупой болью и плохо слушалась. Словно какая-то сволочь примотала к ней тяжелый груз, который нельзя сбросить. Каждый раз переставляя ее, Равиль ощущал нечто инородное и чужое.
   Он задрал штанину. Красное пятно вокруг укуса расплылось и набухло. Неужели студент обманул? Сейчас бы вернуться и размозжить ему черепушку. Равиль тоскливо посмотрел назад. Нет, это ни к чему. Он и так подохнет. А домишки, вон они, уже недалеко. Там, глядишь, и железная дорога рядом.
   Огромная злость на паршивую степь, ее ползучих и ходячих обитателей набухала в Равиле. Он так ловко сбежал. Ему полагается уже кутить в клевом ресторане в цивильном городе, а не грести больной ногой песок. Гнусные фраера и гребанные менты пихнули его на зону. За пустяки пихнули! Некоторые ухари такие дела ворочают и ничего - на свободе. Им за это большие начальники в ножки кланяются. А на Равиле все решили отыграться. Срок пришили. На зоне носатые абреки тоже за человека не считали.
   Но ничего, теперь у него пушка, и он свое наверстает. Теперь он король, а остальные - быдло!
   Равиль топал к торчащим на горизонте крышам, позабыв о ноге. Его подстегивала злость и желание, всем отомстить. Крыши постепенно вытянули из-под земли два длинных барака. Навес посередине разделял их.
   Равиль шел смело, но около намеченной цели бандитский опыт взял свое. Равиль прижался к стене, его пальцы нащупали рукоять пистолета, и он осторожно выглянул из-за угла барака.
   Длинный навес, укрывающий пустой стол. Тянет легким дымком от костра. Дымок струится из трубы над навесом. И тишина.
   Звякнуло ведро, послышался плеск воды. Равиль затаился.
   - Ну что, хватит? - раздался недовольный мужской голос из-под навеса.
   - Достаточно, Толик. Умывальники еще наполни. Наши к двум часам вернутся, чтобы все было готово.
   - Эх, девчонки! Вы хуже моей тещи.
   Последовало звяканье мотающихся на ходу ведер, струя воды, звонко бьющая в пустое дно и захлебывающаяся в порожденном водовороте. Металлический скрип покачивающихся беременных ведер, радостный плеск, новорожденных водопадиков, и тот же нудный голос:
   - Ну что, теперь все?
   - А с нами побыть не хочешь? Ведь никого нет, чем будешь заниматься?
   - Ой, девоньки, если посидеть да на вас поглазеть - я всегда за! Но помните, я человек женатый, молодой папа. Так что без тяжких последствий.
   - Ой, ой, ой! Чья бы корова мычала! Тебя Толик теперь все наши знают.
   - Галя, ну хватит. Я тебе джинсы в пол цены уступлю. А на Лилю у меня такая модель есть - закачаешься. Лиль, у тебя какой размер? Можно я пальцами измерю.
   - Не лезь! Куда руки тянешь?!
   Вместе с дымком, до Равиля доносился чудный запах разваристой гречки. Желудок сморщился склизким комочком, голод, как невидимый амбал, настойчиво толкнул Равиля на запах. Он вышел из-за угла, в руках покачивалось по бутылке, уголки губ произвольно дергались, кислая самодовольная улыбка блуждала на лице.
   Равиль не таясь шел на голоса. Вроде их только трое, и все сейчас в одном месте. Две бутылки портвейна остались на длинном столе.
   Равиль обнял рукой столб и заглянул под навес за небольшую перегородку. Чернявая приземистая девушка настороженно взглянула на него. Стройная блондиночка поправила выбившуюся из-под платка челку и приветливо улыбнулась. Субтильный парень в фирменных джинсах - типичный городской дохлик, - цепким недобрым взглядом окинул фигуру Равиля. Такие фраерки первым делом смотрят на одежку, сравнивают с собой.
  - Пожрать чё есть? - Равиль подмигнул блондинке. Она приглянулась ему сразу.
   - Вот, каша осталась, - девушка показала на закрытую кастрюлю, источавшую волнующий гречишный запах. В ее бесхитростных глазах читалось доброе любопытство.
   - А вы откуда? - поинтересовалась чернявая, нахмурив бровки. Она успела высунуть носик из-под навеса и оглядеться.
   - На нем одежда - в точь, как у Бони, - шепнул дохлик любопытной девице. Та недобро напряглась.
   Равиль лениво вытащил пистолет, поиграл стволом. Девки и парень сжались, каждый попытался отступить. Звякнула сдвинутая крышка от кастрюли. Равиль повеселел.
   - Ша! Базар окончен, - скомандовал он, стараясь подражать слышанной на зоне интонации вора в законе. - Еще кто с вами есть?
   Девицы с парнем переглянулись.
   - Ну! Язык проглотил? - Равиль сунул ствол пистолета под нос Толику.
   - Нет. Но к обеду наши вернутся. Мы студенты.
   - Студенты... Англию раскрашиваете, - скривился зек. - Ты, чернявая, берешь веревку и привязываешь этого козла к столбу. - Равиль для убедительности сопровождал слова движением пистолета. - А болонка несет мне пожрать. Чё замерли?! Неясно сказано! Мои нервы на взводе! Уложу всех, не вздрогну! Эй, ты, хмырь! Спиной к столбу! Скинь свой прикид, мне он понранравился.
   Анатолий Колесников снял джинсовую куртку, стянул через голову яркую футболку. Равиль тут же напялил обновки.
   - Ничё, да? - Равиль осмотрел себя. - Можешь взять мою. Вяжи его, чернявая.
   Толик брезгливо оттолкнул брошенную ему одежду с красными разводами на груди. Галя сковано, неловко принялась вязать испуганного Анатолия.
   - Крепче стягивай, не жалей силенок. Вот так. А ты, ласковая, неси кашки с маслицем и хлебушка не забудь. О, какой тесачок! - Равиль прихватил большой нож, воткнул его в стол и плюхнулся на скамью. - И без фокусов, девочки! Передо мной торчите! И без лишних движений.
   Равиль жадно накинулся на еду. Краем глаза он заметил, как Галя сделала шаг в сторону.
   - Ты куда? - Равиль схватился за пистолет.
   - Может, омлетик сделать?
   - Давай. Только чтобы всегда на глазах маячила. И еще, подружки-голубки. Предупреждаю! Если одна из вас смоется - вторую сразу мочу на месте. Ясно?! А потом и этого гаврика ножом почикаю, - добавил на всякий случай Равиль.
   Горячая пища приятно разморила усталого зека. Он ловко срезал пластиковую пробку на бутылке, рубиновая струя булькнула в железную кружку. Давно винище не падало в желудок так мягко и ласково. Равиль заклевал носом. Вдруг в поле его зрения вплыла чугунная сковорода. Равиль вскочил, ощетинившись ножом. Испуганная Галя застыла с высоко поднятой сковородкой.
   - Ты чё удумала, стерва?
   - Я омлет несу.
   - На тарелке тащи!
   Равиль почти свалился на скамью. Укушенная скорпионом нога болела и отказывалась подчиняться. Галя зло плюхнула тарелку перед Равилем.
   - Стой! - придержал ее за руку Равиль. - У тебя таблетки есть?
   - Да, - Галя оглянулась на барак. - Могу принести. Что надо?
   - Тащи все! - приказал Равиль. Галя резво метнулась. - Нет, погоди. Не ты! - выкрикнул Равиль. Галя замерла на ходу. - Слишком шустра. Пусть болонка сходит. А ты сядь передо мной. - Равиль направил ствол пистолета на Галю. - Слышь, болонка, считаю до тридцати. Если не вернешься - дырявлю твою подругу. Считай, чернявая.
   Лиля испуганно вскочила, споткнулась, белая пыль отпечаталась на ее коленях.
   - Громче считай! Пусть слышит, - рассмеявшись, приказал Равиль Гале.
   - Один, два, три... - медленно считала Галя. Ее глаза смотрели на покачивающую дверь барака, за которой скрылась подруга.
   Скрип двери прекратился, тишину нарушал лишь затухающий голос Гали:
   - Двадцать ... восемь, двадцать ... девять...
   - Продолжай! Почему затихла?
   - Тридцать...- еле слышно выдохнула Галя.
   - Не повезло тебе, старушка. Подруга сукой оказалась.
   Равиль направил пистолет девушке в лоб.
  
  Глава 55
  Страшное открытие
  
   Накормив ребенка верблюжьим молоком, Заколов медленно брел через степь. Присесть или прилечь он не мог, прохладная ночь сразу начинала облизывать раздетое тело зябким языком. Руки прижимали к груди спящего малыша, уставшие ноги равномерно двигались, отмеряя очередной километр. Тихон всматривался в темные дали, пытаясь разглядеть огни жилищ. В одном из направлений чернь горизонта была размыта неясной светлой каплей. Тихон шел туда.
   Утром, когда глаза окончательно осоловели и Тихон чуть не споткнулся, он положил ребенка и усилием воли сделал интенсивную зарядку. Подобие тепла и бодрости вернулось в усталое тело. Яркие лучи восходящего солнца несли поток желанного тепла. Путь стал приятнее, ноги вновь пружинили, согнутые руки не ощущали тяжести малыша.
   Когда Тихон разглядел вдалеке знакомые крыши бараков, поверженная усталость трусливо убежала и затаилась до лучших времен. Заколов шел широко и уверенно. Что такое одна ночь без сна для молодого организма, подбадривал он себя.
   Бараки предстали уже во весь рост, солнце окончательно расправилось с ночным холодом, когда Тихон решил остановиться. Ребенок безмятежно спал. Тихон бережно опустил его и огляделся. Похоже, именно здесь стояла юрта колдуна.
   Пальцы молодого человека достали из заднего кармана схему и развернули клочок бумаги. С учетом изменения русла реки, крест на рисунке точно совпадал с этим местом. Тихон изучил песок под ногами. Почти никаких признаков того, что еще вчера здесь стояла юрта и текла размеренная жизнь. Аксакал, уезжая, постарался вернуть природе первозданный вид.
   Или стремился что-то замаскировать?
   Заколов сильно ковырнул землю носком кроссовок. Колыхание песка странным образом отдалось чуть в стороне. Тихон присел, ладонь вонзились в сухое море песчинок, погрузившиеся пальцы сразу уперлись во что-то плотное и гибкое. Тихон пошерудил рукой, толстый край грубой ткани удобно лег в ладонь. Он просунул и вторую руку, зацепил такой же край, потянул вверх. Песок волной спадал с появляющегося ковра. Под ним показалась белая каменная плита.
   Тихон провел ладонью по ровному прямоугольнику. Если бы не мелкие царапающие щербинки, он бы подумал, что под рукой ледяная глыба - такой холод она источала.
   У Заколова не осталось сомнений - именно это место видел из самолета полковник Тимофеев. А если так, под плитой должен быть спрятан древний клад. Получается, что колдун Бекбулат - его загадочный хранитель.
   Тихон стоял на коленях рядом с тайником. Руки молодого человека надавили на плиту, камень не поддавался. На ровной поверхности не просматривалось ни единой скобы, края плотно стыковались с каменными стенками. Зацепиться было не за что. Вот так задачка!
   Тихон посмотрел на бараки. Можно сбегать в лагерь, принести лопату или топор. С ними дело пойдет быстрее. А вдруг в тайнике и впрямь обнаружатся драгоценности? Вот это будет удача!
   Но почему колдун так долго скрывал клад? Или не знал о нем?
   Заколов еще раз надавил на камень и двинул руку в сторону. Плита неожиданно легко сдвинулась и с металлическим вжиканьем съехала в бок. Тихон, потеряв равновесие, клюнул в открывшуюся нишу. Его ладони нырнули в темноту и уперлись во что-то похожее на слежавшийся песок, прикрытый тканью. Молодой человек, как в прорубь, по пояс окунулся в холодный мрак.
   Вверху захныкал проснувшийся ребенок. Тихон, перебирая руками, попытался высунуться. Его ладонь легла на гладкий шар. Кругляш оказался с дырками. Разгибаясь, Тихон зацепил его и извлек наружу.
   Яркому солнцу предстал белый человеческий череп. Большой палец Тихона торчал в глазном проеме, ладонь обнимала покатый лоб. Тихон судорожно оттолкнул страшную находку и несколько раз вытер руку о штаны. Череп откатился к малышу. Ребенок на мгновение стих, увидев перед носом новую игрушку, но сразу же заголосил еще требовательнее.
   Заколов подхватил малыша и отнес в сторонку.
   - Испугался? Я и сам вначале. Хотя чего тут страшного? Так, кости. Ну, хорош хныкать. Напрудил, небось? Потерпи, сейчас придем в лагерь, там девчонки тебя лучше перепеленают.
   Малыш поймал глазками знакомое лицо и успокоился.
   Тихон оглянулся на темный прямоугольник обнаруженной ямы. Любопытство властно тянуло к нему. Что это - древняя могила? Тогда зачем колдун ее маскировал?
   Заколов вновь положил малыша и заглянул в загадочный тайник. Яма была открыта лишь наполовину, под оставшуюся часть съехала сдвинутая плита. На этот раз Тихон быстро разглядел содержимое тайника и, хоть уже был готов к неприятному зрелищу, вздрогнул и отшатнулся.
   На груде костей от старого скелета, череп от которого он зацепил, лежал еще один, который сохранился гораздо лучше. Сбоку из-под остатков истлевшей одежды торчали кости третьего трупа.
   Три трупа в одной могиле - вот тебе и клад!
  
  Глава 56
  Равиль выбрал кралю
  
   При виде пистолета Галя побледнела, взгляд прирос к черной дырке ствола. Зек медленно перевел ствол на живот, глаза девушки покорно опустились. Равиль улыбнулся - вот она власть!
   Сзади хлопнула дверца.
   - Не стреляйте! Я несу! - Лиля бежала к Равилю, прижав к груди упаковки с таблетками и бинтами. - Вот, - она вывалила лекарства на стол. - Я не знала точно, где они лежат.
   - Глянь, не обоссалась ли? - заржал Равиль, тыча немытым пальцем в перепуганную Галю.
   Хасимов пошерудил груду таблеток.
   - Эти от воспаления. Эти для дури, - он, блаженно зажмурившись, бросил щепоть таблеток в рот и запил вином.
   Припухшие веки разлепили узкие щелки глаз. Мутный взгляд сытого Равиля по новому оглядел девушек. Рядом вздымалась грудь запыхавшейся Лили. Треугольник расстегнутой рубашки приоткрывал темную ямку. На гладкой коже пригрелась золотая цепочка. Руки девушки торопливо застегнули пуговку.
   - Нет, - покачал головой Равиль. Взял нож, оттянул пуговицу, широкое лезвие с хрустом резануло по конусу ткани.
   - Вы что себе позволяете? - заверещала чернявая. - Толик, ты что молчишь?
   - Да? - послушно подал голосок привязанный дохлик.
   Равиль резко оттолкнул Лилю, вскочил, приставил нож к животу Толика.
   - Молчи, сука! Будешь вякать, отпетушу.
   Сзади раздались торопливые шаги. Равиль оглянулся. Клетчатая рубашка раздулась шаром на спине убегающей Лили, платок сбился на шею, светлые кудряшки волос пружинисто подпрыгивали. Равиль метнулся вслед, но непослушная нога пудовым грузом тянула к земле.
   - Стой! Я не бегу за тобой! Оглянись.
   Девушка домчалась до угла барака, резкий вскрик ударил ей в спину, зеленые глаза стрельнули назад. У Лили от ужаса перехватило дыхание.
   Никто за ней не гонится. Бандит со злобным оскалом стоит над Галей. Та - на коленях. Его рука, вцепившаяся в волосы, грубо запрокинула голову девушки, большой нож приставлен к горлу.
   - Если ты смоешься, ее отрезанная башка через минуту будет мотыляться на перекладине. А на столе я разложу кишки этого хмыря. - Равиль не кричал. Он тихо чеканил каждое слово, а девушка смотрела, как острый заточенный нож, вдавливается в шею подруги.
   Галя вскрикнула, тоскливо и обреченно. Слезы заструились вдоль носа, каждое скованное рыдание толкало шею в острие ножа. Лиля покорно возвращалась. Ее руки судорожно срывали сбившийся платок, словно девушка задыхалась.
   - Вот, так. Молодец, цыпанька. Присядь, отдышись. - Равиль подхватил кусок веревки, скрутил Гале кисти рук. Другой конец затянул крепким узлом на ножке стола. - Так будет лучше.
   Галя уронила голову на стол и затряслась от рыданий. Слезы, не встречая сопротивления, обильно умывали лицо. Равиль смачно выпил стакан вина.
   - На чем мы остановились? - повеселев, спросил он, надвигаясь на Лилю.
   Девушка прижалась к тонкой перегородке. Пальцы зека оттягивали пуговицу за пуговицей на ее рубашке, нитки тихо лопались под острым лезвием. Показался атлас черного лифчика, девушка беспомощно прикрылась сжатыми кулачками. Равиль слащаво улыбался, глаза его жадно скользили вниз.
   Последняя отброшенная пуговица обнажила ямку пупка и нежную кожу под ним. Равиль рывком вырвал рубашку из дешевеньких джинсов девушки. Его взгляд стремился протиснуться в щель между брюками и животиком. Темная полоска расширялась при каждом выдохе девушки.
   Ремень - вот что мешает его взгляду!
   Равиль с силой дернул за хлястик ремешка, девушка пискнула. Беспомощность жертвы лишь придала силы Равилю. Штырек выскочил из кожаной дырки, Равиль разжал пальцы, сжимавшие ремешок, пряжка расстегнулась. Освобожденные джинсы скользнули вниз и зацепились на бедрах девушки. Тонкая белая полоска трусиков заставила задрожать Равиля. Рука отшвырнула нож, дурманящий женский запах сочился снизу и кувалдой бил в нос зека. В голове сладко мутнело, руки вцепились в девичью талию, глаза выхватывали незагорелую белизну нежной кожи, выпирающей из-под тесного лифчика. Девчонка прерывисто дышала.
   Равиль медленно повернул кисти рук, большие пальцы скользнули по бархату живота, нырнули под трусики в пряную теплоту. В тот момент, когда подушечки пальцев коснулись жестких волосиков, зек сжался, зажмурил глаза и сладостно разрядился.
   Лиля дернула руками вниз, пытаясь отстраниться. Мучитель ослабил хватку и тяжело задышал. К зловонию давно не мытого тела прибавился тяжелый перепревший дух портвейна. Девушка почувствовала, как в костяшки ее пальцев уперся пистолет за поясом Равиля. Руки зека разжались и заскользили вверх по телу девушки. Его грязные пальцы уткнулись в мягкие навесы грудей.
   Лиля выхватила пистолет и оттолкнула Равиля.
   - Не подходи! Я выстрелю! - невнятно проговорила она. Голос предательски дрожал. - Не подходи, - с усилием повторила Лиля, но в этот раз предупреждение еще более походило на просьбу, чем на угрозу.
   Злость блеснула в темных глазах Равиля. Он схватил сковородку и наотмашь ударил по рукам девушки. Лиля вскрикнула. Пистолет отлетел к ногам Анатолия.
   - Толик, стреляй! - взвизгнула Галя.
   Толик дернулся связанным телом.
   - Дура! Сама же привязала, - раздраженно откликнулся он.
   - Я не крепко!
   Равиль ударил Лилю кулаком в лицо. Девушка упала.
   - Сука! - прохрипел он и, прихрамывая, метнулся к Толику. Пальцы вцепились в запыленную рукоять пистолета. - А вы, твари поганые, не цените мою благодарность. Я щас вас всех порешу!
   Он обвел горящим взором троих студентов. Лежащая Лиля потирала красную ссадину на щеке, из разбитых рук сочилась кровь, распахнутая рубашка обнажала впалый живот. Равиль неожиданно смягчился:
   - Нет, милая, ты не бойся. Это я их урою, сотру в порошок, а тебя трогать не буду. Я тебя с собой возьму, ты мне нравишься. Слушайся меня, тогда не обижу. Вставай, пойдем отведу. Полежишь, отдохнешь, а я пока пошмонаю.
   Он помог ей подняться и повел к женскому бараку. Лиля не сопротивлялась. Вставая, она невзначай пихнула упавший нож под стол к Гале.
   - Молодец, Лилька, - прошептала Галя, когда за ушедшими захлопнулась дверь в барак. - Только как достать этот ножичек? Слушай, Колесников! Ты мужик или нет? Я тебя и в правду не сильно стянула. Ну, подергайся.
   - И что потом? У него пистолет, а у меня? Лучше его не раздражать. Видела на нем Бонину одежду. Вся в крови! А Бони нет, и Сашки нет. Это не спроста. Его рук дело. И Тихон Заколов, черт возьми, пропал. Лучше бы не ходил за ними.
   - Колесников, ну ты и сволочь. Лилька сейчас с ним одна.
   - А что он с ней сделает? Знаешь устав английской армии: если нет возможности сопротивляться насильнику - расслабься, и получи удовольствие.
   - Ну и гад! - Галя усиленно шерудила ногами и изгибалась.
   - Я не гад, я реалист. А вот где наш новый препод Карасько? Он же в бараке остался, над дисером пашет.
   - Точно! А я и забыла. Может, увидел и сразу пошел за подмогой? Слышишь? Машина едет.
   Оба, вывернув головы, напряженно всматривались вдаль.
   - Водовозка, - разочарованно выдохнул Анатолий.
  
   Корпевший над диссертацией Владимир Георгиевич Карасько мельком взглянул в окно. В степи пылила водовозка. Он привстал, размял затекшее тело. Писать на коленях было неудобно, но стола в бараке не было.
   Карасько сделал несколько шагов по коридору, массируя уставшие глаза. Предстояло завершить последнюю главу диссертации и четко изложить основные выводы. Мозг бесконечно прокручивал различные формулировки, подбирая наиболее точные слова. Перед заходом в отсек Владимир Георгиевич бросил взгляд в окно в сторону кухни. Одна повариха, уронив голову на стол, отдыхала. Дежурный, раздевшись, прислонился к столбу и пытался загорать.
   Сегодня тепло, подумал Карасько и вернулся к бумагам.
  
  Глава 57
  Угон транспортного средства
  
   Водовозка тряслась на мелких ухабах, оставляя за собой длинный пыльный след.
   - Знаесь, о чем я мечтаю? - спросил водитель-кореец, сидящего рядом Боню.
   - Ну, - Боня грустно пощупал перевязанную голову. На месте удара медсестра выстригла изрядный клок волос, чтобы обработать рану. Что за причесон у него получится, когда снимут бинты?
   - Соберем урожай, дадут нам премию, съесу я в больсой город, Кзил-Орду или Симкент, и знаесь что куплю?
   - Ну, - Боне уже надоела говорильня сюсюкающего водителя. Тот сам задавал вопросы, и сам на них отвечал.
   - А куплю я радио в эту масину. 'Урал' называется. Ты знаесь, что для масин специальное радио придумали?
   - Ну.
   - Вклюсю такое радио, накрусю руску на Корею и буду слусать родную музыку. Ты знаесь, что две Кореи есть?
   - Ну.
   - Я буду слусать, конесно, северную Корею. Там социализм, как у нас. Это хоросо! - Водитель посмотрел в окно и кивнул: - Мимо канала едем. Тут сють-сють рыбка остаться. Знаесь рыбку Хе? Корейцы придумали делать. Сырая рыбка! Японцы у нас взяли рецепт. Суси назвали. - Водитель подался вперед. На обочине голосовали два парня, одетые в джинсовые костюмы. - Кто это? Васи, городские.
   Водитель затормозил, пыль опередила машину и устало осела на патлатые головы парней.
   - До станции подвезешь? Заплатим, - спросил высокий крепкий парень, заглядывая в кабину.
   - Конесно! Я на радио собираю, - обрадовался кореец. - Сейсас покажу, как рыбку ловить. Хе сделаем. Потом воду отвезем. Потом вас на станцию.
   Водитель вывалился из кабины, словно собирался падать в воду. В последний момент он успел подставить короткие ножки и засеменил к каналу.
   - Идем за мной. Всем покасу, - радостно звал кореец.
   Боня с любопытством взглянул на незнакомцев. Одеты по фирме, но помятые какие-то. Да и он не свеж. Боня поправил дурацкий халат и лениво поплелся за водителем. Трястись в машине ему надоело.
   Сзади сразу же стукнули дверцы кабины, скрежетнула, включенная неумелой рукой, коробка передач, водовозка с нарастающим гулом тронулась с места.
   - Стой! Нися так делать! - кричал вдогонку прибежавший водитель.
   Взметнувшаяся пыль, не в силах догнать разгоняющийся автомобиль, примеривалась к белой Бониной повязке и назойливо стремилась проникнуть в узкие глаза корейца.
   - Хоть здесь повезло. Угнали! - улыбающийся Григ крутил баранку водовозки.
   - Может надо было по нормальному с ним поехать, - встревоженный Славян стремился рассмотреть преследователей в боковое зеркало.
   - Не ссы, оторвались, - Григ скорчил рожу маленькому отражению корейца, размахивающему руками в облаке пыли. - Слышал, что он бакланил? Сначала сюда, потом туда! Да и этот перебинтованный косо на нас смотрел. Нам время терять нельзя. Ты с мальцом засветился, твою харю надо срочно эвакуировать.
   - А дорогу мы найдем?
   - Да вот же она, - Григ показал на слегка накатанный след под колесами. - Рано или поздно выскочит на бетонку, а там будут указатели.
   - Пораньше бы, - тяжко вздохнул Славян.
   Дорога меж тем, попетляв по степи, вывела на два длинных барака с навесом посередине. Здесь зыбкий след окончательно обрывался.
   Григ затормозил.
   - Сейчас спросим у местных, - решил он и выскочил из кабины.
   Из-под навеса настороженно смотрели парень с голым торсом, прижавшийся к столбу, и девушка, склоненная над столом.
   - Эй, любезные! Не подскажете как проехать к ближайшей железнодорожной станции? - мило улыбаясь, спросил Григ.
   - Иди сюда, - прошептала девушка, делая глазами дикие знаки. Ее голова все время оглядывалась в сторону, а тело сохраняло прежнюю неестественную скованность. - Помоги нож поднять.
   - Что? - нахмурился Григ, подходя поближе.
   - Развяжите нас быстрее! - крикнул парень у столба.
   - Григ! - сзади послышалось сопение Славяна. Он как боров шел вперед, вперив глазенки в раздетого парня. - Это же Толик, которого мы ищем.
   - Толик? Ну и встреча! - Григ осмотрелся. Кроме двоих под навесом, никого рядом не наблюдалось. Связанный парень был без штанов. - Вы что, сексуальные извращенцы? А девушка что под столиком ручками делает? Ба! Ну точно, извращенцы. Тебе нож такой зачем?
   - Где бабки, падла? - Славян тряс за плечи Анатолия. - Где штаны? Решил меня обмануть, сука! Решил кинуть честных пацанов! Да я тебя в лепешку раскатаю. Гони бабки!
   Толик, выпучив глаза, пялился на неожиданного гостя. Дар речи окончательно покинул его.
   - Это хорошо мы сюда заглянули, - Григ играл поднятым из-под стола ножом около ширинки Толика. - Смотри, Славян, - наши джинсы. И без штанов тебя, козел, сейчас оставим, и без их содержимого!
   - Получай, сука! - Славян саданул Толика кулаком в живот.
   Анатолий скорчился от боли, его глаза с ужасом уперлись на приставленный ниже пояса нож. Он медленно поднял голову, намереваясь просить о пощаде.
   Самодовольный Григ поймал испуганный взгляд Толика. Но тут глаза связанной жертвы еще боле округлились и съехали вбок. Григ почувствовал, как в затылок уперлось что-то твердое и холодное. Сзади раздался вкрадчивый голос:
   - Дернешься - выстрелю. Бросай нож.
   Григ разжал пальцы и стал медленно поворачиваться. Удар в висок рукоятью пистолета отключил свет в его глазах. Очнулся он сидящим на земле спиной к столбу. Вывернутые руки обхватывали столб, кисти стягивала веревка. У соседней опоры поскуливал Славян, привязаный стоя спина к спине с Толиком.
   - Повезло, как же, - заныл Славян, увидев прояснившийся взгляд Грига. - Счастливый билетик в лотерее вытянули, сами в логово психа приехали.
   Григ поднял отяжелевшую голову. За столом сидел тощий молодой урюк с бритой наголо черепушкой. Он ел. Тарелки подносила симпатичная блондинка в порванной рубашке с алым фингалом на лице. Чернявая девчонка попрежнему понуро сидела со связанными под столом руками.
   - Ну что, говнюки, прощаюсь я с вами. Отчаливаю, - окинул всех презрительным взором Равиль. - Тачку вовремя подогнали, спасибо. Деньжонок подкинули. А то у студентов по сумкам крохи для воробьев запрятаны. Я одну хату обшмонал, а во вторую и соваться не стоит - только время терять. А благодаря вам, я теперь птица высокого полета.
   - Григ, он все наши деньги забрал. Карманы вывернул, - заскулил Славян. - Из-за тебя все гад! - Славян вспомнил первоначальную причину свалившихся на него бед и стал пинать пятками привязанного сзади Анатолия.
   Тот хмуро отвечал тем же.
   - Концерт! - криво ухмыльнулся Равиль. - Давай, жирный, поддай дохлого. Так его! И ты, хлюпик, не дрейфь, локтем в сало. А еще зубы есть, рви его! Рви! И ты тоже! - Равиль допил вино из стакана, повертел в руке полную бутылку: - Эту вам оставлю. Хряпните за мое здоровье.
   Он облобызал взглядом Лилю. Порванную рубашку без пуговиц девушка стянула узлом. Черный лифчик и белый живот одинаково притягивали взгляд Равиля.
   - Собирайся! Со мной поедешь, - приказал ей Равиль.
   Лиля вспыхнула, ее пальчики притронулись к кровавому синяку.
   - Я никуда не поеду.
   - Царевной тебя сделаю, - ласково пообещал Равиль, привстал, его грязные пальцы с черными ободками под ногтями потянулись к девичьей груди.
   Лиля выхватила спрятанную за спиной руку и отчаянно полоснула зажатым в ней маленьким ножом по пальцам Равиля. Тот дернулся. Его ладонь медленно прошлась по животу. На белой футболке остался кровавый след. Девушка всхлипнула и выронила ножик. Равиль облизал порезанный палец.
   - Сука! Мне же больно! - взвился он. - Я тебя кралей своей хотел сделать, в меха-золото одеть. А ты... Ну, сука, сама виновата!
   Он ударил Лилю кулаком в лицо. Девушка упала, из разбитого носа заструились два алых ручейка.
   - Будешь моей шалавой. Натешусь, и бомжам тебя скину.
   Равиль схватил девушку за волосы и поволок к машине. Лиля отталкивалась от земли локтями, пятками, но встать ей не удавалось. Искаженное болью лицо беспомощно смотрело вверх.
   Галя зажмурила глаза и бессильно отвернулась.
  
  Глава 58
  Атака водовозки
  
   Со стороны бараков послышался шум подъехавшей водовозки. Через водителя можно сообщить о странном могильнике в милицию, подумал Заколов. Но время еще есть.
   Тихон заставил себя вновь наклониться над ямой. Что-то бросилось ему в глаза в прошлый раз. Белый треугольник! Пальцы молодого человека осторожно вытащили войлочную шапку с вытканным на ней вороным конем. Где-то он слышал про нее? Продавщица Гульнара! Она сшила ее для своего мужа, который много лет назад бесследно исчез! Один край белой шапки был испорчен темным пятном. Тихон внимательно рассмотрел череп, рядом с которым нашел шапку. В височной кости зияла дырка с острыми краями.
   Тихон перевел взгляд на соседний череп. Его висок также был проломлен. Этот череп принадлежал самому крупному скелету. Ниже его обвивал солдатский ремень из грубой кожи. Тихон пригляделся - на пряжке отчетливо виднелось изображение якоря. Моряк! Про него Гульнара тоже рассказывала.
   Вот тебе и колдун! Никакими наговорами тут и не пахнет. Обычные убийства. А чей же третий труп, череп которого он достал? Уж больно он ветхий.
   Заколов наклонился и попытался отстегнуть ремень. Он потянул за него, потревоженный скелет шевельнулся, и из темной закрытой ниши в ладонь Тихона шмякнулась тощая голая нога в сандале. Тихон отдернул руку. Невесомая лодыжка, обтянутая высохшей кожей, упала на скелет. Мумифицированная нога тонкой косточкой торчала из широких брезентовых шорт. В нише виднелось иссохшее тело.
   Тихон шарахнулся назад. Пульс колотил как после спринта, холодный пот пропитал виски. Вот и четвертый труп! Естественное мумифицирование. При определенных условиях это возможно.
   Нет, одному копаться здесь незачем, решил он. Пусть разбирается милиция. Заколов закинул череп и шапку обратно, сдвинул на место плиту, его руки торопливо заровняли песок над вновь застеленным ковром. Колдун пока не должен знать, что тайная могила раскрыта.
   Тихон подхватил малыша и поспешил к лагерю.
   - Что, пацан, терпишь? Давай терпи, ты не девчонка. Сейчас придем к твоему папке. Он тебя заберет, и домой. Там мамка заждалась. Ух, как она тебя ждет! У нее молока полная грудь. Представляешь! Вы с папкой приходите, мама радуется и сразу тебе грудь вываливает. Ты за нее цап, и давай сосать. Кайф, да?
   Малыш заинтересовано шлепал глазками и шевелил слюнявым ртом.
   Тихон вышел из-за барака. Пусто. Все на рисовых чеках. Вот и кухня. Как есть хочется! За столом Галка отдыхает. Сейчас накормит. Втянутый живот Заколова заурчал в благодатном ожидании.
   Вдруг - отчаянный крик:
   - Тиша, помоги!
   Из кабины водовозки кричит Лиля. Ее нос разбит, кровь разбавлена слезами. Рядом над рулем выглядывают злые узкие глаза. Кулак хлестко бьет девушку в висок. Ее голова стукается о стекло, растрепанные волосы спадают на обмякшее лицо. Машина ревет и трогается с места.
   Заколов прямо на пути водовозки. Справа стена барака. Решетка радиатора, как оскаленная пасть железного монстра. Кувыркнуться и отлететь влево? Но у него в руках младенец. Его нельзя ронять!
   Железный бампер на уровне живота. Он неумолимо приближается. Тихон успевает повернуться и прикрыть телом маленький живой теплый комочек. Всего несколько метров и ...
   Страшный крик Гали!
   Машина поравнялась с входом в мужской барак. Дверная створка распахивается и с грохотом бьется о стену. Из барака выскакивает Карасько, прыгает на подножку машины. Железный прут в его руке, сокрушая стекло, обрушивается на узкоглазую голову водителя. Яркие брызги стеклянных осколков. Рука Карасько рвет руль на себя, машина таранит стену барака и глохнет.
   Тихон оборачивается. Развернувшаяся поперек цистерна окатывает его струей воды из откинутой крышки. Круглый холодный бок цистерны, качнувшись, касается голой спины. Приподнявшиеся колеса автомобиля с грохотом шлепаются обратно.
   - Вот и умылись, - говорит Тихон расхныкавшемуся ребенку.
   Надо Лилю из кабины вызволять. Ее голова безвольно опущена, тонкие растрепанные волосы влипли в кровоподтеки на губе.
   - Галя, возьми малыша! - Тихон бежит к столу.
   Что такое? К столбу привязан Анатолий, спиной к нему жирный парень из взорвавшегося 'Москвича'. У соседнего столба сидит связанный Григ. Галины руки примотаны к ножке стола. Теперь понятна ее странная поза. В глазах девушки застыл страх, открытый рот замер в немом крике. Она медленно оттаивает от ужаса пережитой сцены.
   - Ты цел? - шепчет Галя. - А я глаза зажмурила... Развяжи.
   - Что здесь произошло? - недоумевает Тихон.
   Ребенок пищит на столе. Тихон ищет нож.
   - Откуда у тебя ребенок? - Галя хлопает покрасневшими влажными глазами.
   - Это сын Толика, - Тихон уже освободил Галю. - Я к Лиле, а ты тут помоги.
   - Мой!? - обалдевший Толик смотрит на сверток на столе и узнает пакет. - Где ты его взял? Что случилось?
   - Потом! - кричит Тихон.
   Он уже около машины. Открывает дверцу, тело Лили медленно валится вниз. Тихон подхватывает девушку, одна рука обнимает шею, другая держит за талию. Лиля открывает глаза.
   - Тиша, - шепчет она, разбитые губы ласково улыбаются.
   Разодранная Лилина рубашка свисает вниз. Девичья грудь, прикрытая лифчиком, прижата к обнаженному торсу Тихону. Молодой человек краснеет, его рука на голой девичьей талии объята жаром. Он усаживает девушку на землю, оперев на колесо. Пальцы Лили ощупывают лицо.
   - Я сильно разбита? - хмурится она.
   - Ты что, ерунда! Скоро все заживет, - уверяет Тихон.
   Из-за машины, потирая отбитый бок, выходит Карасько.
   - Что с бандитом делать? - спрашивает он, указывая рукой в кабину.
   Подбегает Галя.
   - Вы целы? - Она восторженно смотрит на Карасько. - Ух! Владимир Георгиевич, я не ожидала. Думала, все! Раздавит и Тихона и вас.
   - К стене чуть притерло. Но жить будем, - объясняет Карасько.
   В стороне Анатолий укачивает малыша:
   - Ванька, не хнычь. Папка с тобой.
   Все оборачиваются на приближающийся гул машины. Из-за угла выскакивает милицейский УАЗик и резко тормозит, покачиваясь с передней оси на заднюю.
   - Милиция, как обычно, вовремя, - кривится Галя. - Что бы мы без нее делали?
  
  Глава 59
  Федорчук начинает расследование
  
   Старший сержант Федорчук приехал в колхоз 'Красный путь' уже затемно. Председателя Шакенова он не нашел ни дома, ни в правлении. Сержант выехал в ночную степь один. Где-то здесь, судя по сообщению, брошен УАЗик со страшным грузом - телами застреленных коллег. Сержант упорно отказывался верить в это, до тех пор пока сам не увидит.
   Его руки долго накручивали потную баранку, лучи фар безжалостно кромсали ночную мглу, сержант зло и обреченно всматривался в темноту.
   Холодный каркас застывшей машины начальника он увидел на рассвете.
   Федорчук заглушил двигатель. Звенящая тишина плотным кольцом окружила машину. Сержант осторожно, боясь хлопнуть дверцей, вышел. Тревога, не покидавшая его всю дорогу, почувствовала слабинку и разрослась в липкую осязаемую мерзость. Федорчук закурил, рука издевательски дрожала. 'Что это я? Как девка в солдатской казарме', - раздраженно подумал он. Передернул плечами, стряхивая налипшую скованность. Для убедительности подал голос:
   - Гэ-эй!
   Как ни странно, но полегчало. Крикнул громче:
   - Гэй! Гэй! Вот так-то! - Погрозил сбежавшей тревоге сержант и твердым шагом подошел к найденной машине.
   Петелина Виктора Петровича он увидел сразу. Тело Андрея Мартынова выдал неприятный запах. Сержант распахнул все дверцы, давая возможность проветриться салону.
   Наступившая ясность удивительным образом успокоила Федорчука. Он методично обследовал машину. Табельное оружие у погибших отсутствовало. На водительском сиденье имелись обширные следы крови. Соседнее кресло было спутано буксировочным тросом. Слова Шакенова находили подтверждение.
   Из бардачка сержант достал фляжку с остатками водки. Задумался - оставить как вещьдок? Но губы уже обхватили резьбу на горлышке, кадык дергался на вытянутой шее, пока последние капли не покинули флягу. Теплая волна растеклась по телу мгновенно и, как нельзя кстати, взбодрила сержанта.
   Пробитый радиатор и следы другого автомобиля, уходившие вперед, заставили Федорчука продолжить расследование. Один со сломанной машиной он все равно не управится, надо доложить городскому начальству и вызвать следственную бригаду.
   Сержант проехал дальше и скоро натолкнулся на сгоревший автомобиль 'Москвич'. Отлетевшая дверца, доказывала, что автомобиль был зеленого цвета. Именно такой видели рядом с местом похищения младенца.
   - Ой, беда! - Приговаривал сержант, разглядывая обгоревшие обломки. - Требо шукать Заколова. Что он делал рядом с убитым лейтенантом? И на председателя напал. А если дитя по его вине погибло, то ...
   Сержант вспомнил взрывной характер полковника авиации Тимофеева. Если с его внуком, не дай Бог, что случится, то для виновника самое безопасное место - тюремная камера.
   Сержант решил как можно быстрее во всем разобраться и поспешил к студентам.
  
   Федорчук ехал вдоль канала по направлению к лагерю. Неожиданно наперерез выскочил низкорослый кореец, размахивающий руками.
   - Товариса милиционер, товариса милиционер! - Твердил он, подбежав к окну.
   - Черт! Ты куда под колеса кидаешься?
   - Моя масина угнали. Товариса милиционер, догнать надо!
   Федорчук узнал в корейце водителя колхозной водовозки. Рядом появился парень с перебинтованной кучерявой головой, по виду - типичный студент.
   - Погоди, не вопи! - Федорчук грубо перебил корейца. - Расскажи, что произошло? Кому понадобилась твоя колымага?
   - Колымага? Почему колымага? Мы, корейцы, калым не платим. Мы не казахи.
   - О, господи! Кто твою водовозку угнал?
   - Двое наглых парней. Осень наглых! Один толстый, другой крепкий. Сила у него есть. И смотрит, как начальник. Остановили, подвези, говорят. А сами прыг и уехали.
   - Ты их раньше видел?
   - Нет, не местные.
   - Может, из студентов?
   - Нет, - вмешался парень с забинтованной головой. - Это не наши. И в городе я их никогда не видел.
   - Один, говоришь, толстый? - в голове сержанта, как щелчок, включилась неожиданная мысль. Он вытянул из кармана листок с рисунком подозреваемого в похищении младенца. - Не этот, случайно?
   - Он! - выдохнул кореец, выкатив от удивления глаза, да так и остался с открытым ртом.
   - Похож, - подтвердил студент. - Только теперь у него глаз подбитый.
   - Куда они поехали?
   - Туда. Туда, - дружно замахали руками кореец и студент.
   - Садитесь! - приказал сержант и, как только захлопнулись дверцы, резко газанул. - Куда идет дорога? - спросил он корейца.
   - Токо к рисовым чекам. И к лагерю, где сейчас студенты.
   - Голову они тебе разбили? - Федорчук стрельнул глазами на кучерявого студента.
   - Нет. Это еще вчера. В степи кто-то напал.
   - Ну-ка, ну-ка, поподробнее этот эпизодик опиши.
   Пока Боня сбивчиво рассказывал свою историю, показались бараки. УАЗик влетел в центр лагеря и резко затормозил перед капотом водовозки.
   - Моя масина! Что с ней стало? - Вскинув руки, запричитал кореец.
   Бампер водовозки углом пробил стенку барака, осколки стекол валялись под колесами.
   - Моя милиция меня бережет, - саркастически встретила Галя появление Федорчука.
   Старший сержант окинул взглядом странную картину. Разбитая водовозка, протараненный барак. У распахнутой кабины пулураздетый Заколов. Он весь в пыли, локоть замотан окровавленной тряпкой.
   Студент только мельком взглянул на милиционера, но от Федорчука не ускользнул его напряженный взгляд. Заколов склонился над лежащей девушкой. Красивое девичье лицо зверски разбито. Рядом молодой преподаватель и студентка, которая смотрит так, будто Федорчук в чем-то виновен. Сержант положил пальцы на рукоять пистолета.
   - Что здесь произошло? - Строго спросил Федорчук, опасливо посматривая на Заколова.
   - Да, Галка. Объясни, в чем дело? Что это все значит? - Заколов обвел вокруг рукой.
   - Откуда у тебя ребенок? - Галя напряженно смотрит на Тихона.
   Сержант насторожился:
   - Какой ребенок?
   - В степи у этих подонков отобрал, - Тихон кивнул в сторону кухни. Он повернулся, но увидел лишь Анатолия с притихшим малышом на руках. - Где они?
   - Они? Те двое из водовозки? Я их отвязала, - испуганно произнесла Галя.
   Сержант проследил за взглядом Заколова и увидел Толика с ребенком.
   - Малыш жив!? - Вскричал он.
   - Да. С ним все в порядке. Только пеленки бы переменить. Вот у меня еще осталось, - Тихон вытащил из кармана половину разорванной футболки.
   - Ты пеленал малыша? - ласково удивилась Лиля.
   - Пришлось. Давай, помогу подняться, - предложил Тихон.
   Девушка вскинула руки, молодой человек нежно обхватил ее и поднял.
   - Только не смотри мне в лицо, - попросила Лиля. - Я, наверное, ужасно выгляжу.
   - До свадьбы заживет, - пошутил Тихон и тут же покраснел. Какой свадьбы, с кем? Двусмысленно получилось.
   Девушка тоже зарделась:
   - Все равно не смотри. Я прошу.
   Тихон занес Лилю в барак. Федорчук показал рисунок с толстяком Гале и Карасько:
   - Он был здесь?
   - Да, привез нам воду вместе с приятелем. Но их тоже связали.
   - А я ничего не видел, - смутился Карасько. - Я, знаете ли, над диссертацией работаю. Уединился. Только когда водовозка приехала, решил за свежей водой выйти. Выглянул в окно, а тут такое! Что, думаю, предпринять. Прут от кровати вывернул, слежу, жду случая. А как машина на ребенка поперла - все, дальше ждать нельзя. Ну, выскочил...
   - Где толстяк с приятелем? - Пропустив мимо ушей непонятные подробности, перебил Федорчук. Он понял, что двое преступников, укравшие ребенка, только что были здесь. Их требовалось срочно поймать.
   - Я их развязала, - Галя развела руками. - А потом сюда кинулась. Вы не представляете, как я испугалась. Машина едет, прямо на Тихона с ребенком, а Лиля вся в крови.
   - Кто их связал? - Сержант уже с трудом представлял, что здесь произошло.
   - Так он же, тот бандит, - и девушка и преподаватель кивнули на кабину водовозки.
   Только тут Федорчук услышал какое-то кряхтение из кабины.
   - Ой, я совсем забыла, - всплеснула руками Галя. - Вы знаете, у него пистолет!
   Но эта информация уже устарела. Из отрытой дверцы кабины высунулся ствол.
   - Мент, не двигаться. Шелохнешься - пуля в лоб. Усек?
   Вслед за стволом появилось испачканное кровью лицо со злыми колючими щелками глаз. Равиль вылез из кабины. Сержант милиции легко вспомнил приметы сбежавшего преступника Хасимова. В сводке Равиль был описан точно.
   - Ах, ты, сука! - Равиль заметил Карасько и жестко пнул его. - А ты, мент, не дергайся, - Равиль вновь зло посмотрел на сержанта, сжимая оружие. - Пушка есть? Так. Сядь на землю. Сядь, я сказал! Правая лапа вверху, левой аккуратненько вынимаем ствол. Так, так, лишнее движение и я сделаю из тебя решето. А теперь пальчиками его ко мне бросай. Вот так. Молодец. Еще поживешь.
   Равиль наклонился и подхватил второй пистолет. Лицо исказила улыбка безумно счастливого человека.
   - Все сюда, козлы! Все на землю, рядом с ментом. Медленно и не рыпаться. И ты с ребенком - сюда! Сколько вас теперь у меня? Класс! То-то! Меня теперь слушать будем. Эй, кучерявый, а твоя башка мне знакома. Славно я тебе приложил пузырем! - Равиль рассмеялся. Чувствовалось, что все происходящее ему чертовски нравилось.
   Из барака вышел Тихон. Он услышал последние слова бандита и напрягся.
   - Быстро сюда! - Скомандовал Равиль, направив один ствол в голову Гале, другой в грудь Толика, державшего ребенка. - Быстро, я сказал!
   Но Тихон и так спешил к вооруженному преступнику. Он уже выяснил у Лили, что Сашка Евтушенко до сих пор не вернулся в лагерь. А теперь он услышал, что бандит с пистолетами бил по голове Боню. Выходит, именно он увел Сашку.
   Тихон шагал твердо, исподлобья глядя в глаза Равилю.
   - Стоять! - Равиль перевел пистолет на упрямо шагающего Заколова. - Стоять! Дальше ни шагу. А теперь на землю!
   - Где Сашка? - Спросил Тихон, не обращая внимания на ствол пистолета.
   - Это тот очкарик, что был с кучерявым? - Равиль изобразил чрезвычайное внимание.
   - Да, - у Тихона пересохло во рту и расширились глаза. Решалась судьба пропавшего друга.
   - Это тот, что все думал, как четырьмя красками карты раскрашивать?
   - Да, - Тихон вздохнул свободнее. Сашка делился с бандитом своими мыслями, значит, самое страшное произойти не могло.
   - Так он подох! - Равиль, как хлыстом, ударил этой фразой, его желтые зубы обнажила улыбка, а глазенки сверкнули восторгом.
   Тихон скрипнул зубами и зажмурил глаза. Погибший друг, избитая Лиля, униженные приятели мелькнули в его воспалившемся сознании. Самодовольный гогот заставил Тихона медленно разжать веки. Ненавистная харя бандита криво усмехалась ему в лицо.
   Вспышка отчаянной злости разорвалась в Заколове.
   Пружиной взлетает нога. Жесткий удар приходится в руку Равиля, хрустят разжимающиеся пальцы. Пистолет отлетает вверх, левая рука бандита со вторым пистолетом, движется в сторону Заколова. Кулак Тихона стремглав летит в искаженное злобой лицо Равиля, мощнейший удар сотрясает челюсть бандита, голова дергается, как тренировочная груша, выбитые капли пота дождем опадают вниз.
   Но в то же мгновение, как кулак встречается с челюстью, вспышка огня вырывается из ствола пистолета. Тихон неуклюже заваливается на Равиля.
  
  Глава 60
  Хасим. Последний бой Шакена
  
   Казначей Муртаза с двумя слугами, подкупив городских стражников, выехал из города Сарай той же ночью, что и Хасим. Казначей был страшно раздосадован потерей золота. Но кроме золотых монет у него имелся неплохой запас драгоценностей, и с этим добром он мог наладить безбедную жизнь в любой приличной столице востока. Утешая себя такими мыслями, Муртаза ехал по южному караванному пути. Путь предстоял дальний, поэтому вместо коней, он выбрал неприхотливых и выносливых верблюдов.
   Один раз он обернулся и бросил прощальный взгляд на Сарай. Зачем плыть на корабле, который скоро потонет? Позади остался город, где он нажил много денег, но возвращаться в него не он собирался.
   И в этом вопросе Муртаза не ошибся. Целиком он никогда больше не был в Сарае.
   На следующий день в город вернулась только его голова.
  
   Суровая жизнь и вечная борьба с врагами приучила Тохтамыша стойко переносить неприятные неожиданности и быстро на них реагировать. Придя в себя после нервного потрясения, Тохтамыш подивился чудовищной разрушительной силе пороха, но одновременно подумал, что извлечь эту адскую силу из черного порошка мог только тот, кто с нею знаком. И, скорее всего, это был хитрый купец Хасим, привезший ему товар. Уж он то, даже просто из коммерческого любопытства, должен был разузнать обо всех свойствах опасного груза, в котором так заинтересован грозный повелитель.
   Тохтамыш всерьез пожалел, что жестоко обманул простого купца. Лучше было сразу его убить. Доведенный до отчаяния человек становится врагом, а врагов у монгольского хана и так было предостаточно. На печальном опыте Мамая Тохтамыш уяснил, что даже слабого врага нельзя недооценивать. Врагов надо уничтожать - таков закон выживания для любого самодержца.
   Хан Тохтамыш стряхнул неприятные раздумья, брови сжались в грозном изломе, угольки глаз прощупали настроение собравшихся вокруг военноначальников. Их растерянность хану не понравилась. Тохтамыш подозвал Хубилая и велел незамедлительно привезти во дворец пленного Рустама, допросить его об отце, а затем, отрубить пленнику голову.
   Но Хубилай вернулся один, упал на колени к ханским сапогам и стал просить повелителя, отрубить голову ему, за то, что опасный враг сбежал из его дома. В порыве ярости Тохтамыш пнул Хубилая и хотел тут же самолично выполнить просьбу в назидание другим. Рука уже выхватила саблю, сталь блеснула над головой, но потом холодный расчет пересилил ярость. Терять опытного и верного командира в преддверии большой войны было смертельно глупо.
   Тохтамыш смилостивился и предоставил Хубилаю шанс исправить ошибку:
   - Ты упустил - ты должен и поймать! Вернешь мне подлого купца Хасима с его отпрыском живыми или мертвыми, тогда твоя голова останется на плечах. А нет - я сам укорочу твое жалкое тело!
   Хубилай рьяно взялся за поиски. Первым делом он отыскал людей из каравана Хасима, которые еще оставались в городе. Все они были показаны старому слуге Хубилая и уцелевшему стражнику дворца, твердившему, что видел самого шайтана. Ни стражник, ни слуга никого не опознали.
   Раздосадованный Хубилай велел казнить как людей Хасима, так и провинившегося стражника и слугу. Перед этим он узнал у караванщиков, что Хасим оставил с собой только охранника Шакена, а в Отраре купец открыто нарушил запрет Тимура на торговлю с Золотой Ордой.
   Значит, назад ему дороги нет. Из остальных направлений для бегства лучше всего подходило южное, хорошо знакомое опытному купцу. Снарядив небольшой отряд на самых быстрых скакунах, Хубилай отправился в погоню. Тут ему повезло. Чабаны видели, как на рассвете трое всадников на верблюдах удалились на юг. Хубилай не щадил лошадей, и уже к вечеру догнал беглецов.
   Увидев вместо Хасима Муртазу, Хубилай вначале расстроился. Но, велев обыскать перепуганного казначея и обнаружив, с каким богатством тот скрывается от хана, решил, что такой улов тоже порадует Тохтамыша. Отрубив Муртазе голову, он отправил ее вместе с золотом и драгоценностями во дворец великому хану.
   Далее Хубилай крепко призадумался. Он знал, что коварство эмира Тимура не знает границ. В этом искусстве хромой эмир превзошел всех грозных полководцев прошлого. А что, если вся операция с порохом, взрывом пушки и ханского дворца была задумана самим Тимуром? И сейчас Хасим, после успешного выполнения задания возвращается за почестями к эмиру.
   Придя к такому выводу, Хубилай разделил свой отряд на две части. Малую, на всякий случай оправил дальше на юг, а основной костяк отряда повернул на восток.
   Уже через день он обнаружил свежие следы четырех верблюдов, идущих в том же направлении. Каждый раз эти следы огибали попадающиеся на пути аулы, явно стремясь к скрытности. Еще три долгих дня его отряд шел по следам, неизменно сокращая расстояние до беглецов. Степь постепенно превратилась в пустыню. По дороге уже не попадались монгольские аулы, где можно было бы запастись провиантом и сменить измученных лошадей. Далее на несколько дней пути лежали безлюдные земли, а за ними начинались владения Тимура.
   Хубилай был уверен, что вот-вот догонит беглецов, только бы лошади не подвели. Но здесь в пустыне верблюды имели явное преимущество перед лошадьми. Им не требовалось много пищи, они могли идти от привала до привала гораздо дольше, чем кони. Необходим был последний решительный рывок, иначе проклятый купец мог уйти от погони.
   Хубилай отобрал горстку наиболее сильных бойцов. Остальным он велел освободить лошадей, отдать провиант и возвращаться назад пешком. На каждого из отобранных им бойцов пришлось по два-три скакуна. Совершив последний привал, Хубилай приказал непрерывно двигаться вперед, не жалея лошадей. Если конь падал под всадником, тот пересаживался на другого и продолжал путь.
   Весь день от рассвета до заката скакал отряд Хубилая вдоль реки по следам беглецов. Многие кони пали, и в конце дня вместе с Хубилаем осталось лишь два бойца и ни одной запасной лошади. Хубилай зорким взором вглядывался вдаль, но видел лишь голую пустынную степь. Мерзкое отчаяние стало распирать его душу. Неужели не догонит?
   Неожиданно он осадил коня и спрыгнул. Монгольский военноначальник присел перед темной зловонной кучкой верблюжьего навоза и сунул в него палец. Продольные морщины на запыленном лице опытного воина растянулись в радостную улыбку - навоз был еще теплым.
   - Они совсем рядом, - произнес Хубилай. - Остался последний рывок.
   Трое всадников, нахлестывая смертельно уставших лошадей, проскакали вперед до ближайшего небольшого пригорка. С него Хубилай увидел на темнеющем горизонте силуэты четырех верблюдов, на трех из которых торчали фигурки путников.
   - Мы догнали их, - радостно крикнул Хубилай. - Вперед! Убьем врагов великого хана!
   - Командир, уставшие кони не выдержат быстрого бега.
   Хубилай посмотрел на часто раздувающиеся конские бока, дрожащие мышцы на ногах скакунов и падающую изо ртов пену. Решение было жестким:
   - Приказываю, коней не жалеть. Назад мы поедем на верблюдах. За мной!
  
   За несколько дней пути Хасим постепенно успокоился и уже не вспоминал недавние горестные переживания в Сарае. В конце концов, все закончилось благополучно, он едет домой вместе с сыном Рустамом, да еще и с деньгами. За все это он должен благодарить храброго Шакена. Третью часть золотых монет Хасим решил отдать своему верному охраннику.
   Хасим теперь больше думал не о коварном Тохтамыше, а о том, как миновать Отрар и не встретиться с войсками Тимура. Его обнадеживало лишь то, что вскоре они должны были достичь заветного тайника, где он не раз прятал деньги и ценности. Это помогло купцу выжить в лихие времена после разграбления его дома в Ургенче. И сейчас Хасим хотел оставить там часть золота, чтобы вернуться за ним в более спокойное время после похода Тимура на Тохтамыша.
   Все дни после побега из Сарая Шакен заставлял ехать путников почти без отдыха. Но с каждым днем беглецы удалялись все дальше от Золотой Орды, и вместе с увеличивающимся расстоянием Хасима отпускал страх возможной погони, и он перестал оглядываться назад.
   Но в один из дней на закате, когда уставший Хасим уже подумывал о привале, Шакен, едущий сзади, неожиданно крикнул:
   - Господин, за нами погоня!
   Хасим оглянулся. Вдали на пригорке он увидел троих всадников на лошадях. Один из них жестикулировал руками и показывал на купца.
   - Может, это мирные путники? - пытаясь себя обмануть, неуверенно спросил Хасим.
   - Здесь? На лошадях? Нет. Это монголы. - Шакен прищурил глаза, напряженно всматриваясь вдаль. - Это Хубилай.
   В это время трое всадников сорвались с места и поскакали на встречу Хасиму, Шакену и Рустаму. Их лошади шли неровно, что не укрылось от опытного взгляда Шакена.
   - Они устали, но теперь мы вряд ли сможем от них оторваться. Я останусь здесь и задержу их. А вы, господин, гоните верблюдов вперед.
   - Нет, мы примем бой вместе.
   - Это бесполезно. Они опытные воины, а вы лишь торговец. Но вы не беспокойтесь за меня. Я напугаю их китайским 'дракончиком', а потом догоню вас.
   Хасим понимал разумность слов начальника охраны.
   - Шакен, чтобы не случилось, помни, твои деньги я оставлю в тайнике. Ты его знаешь, и сможешь всегда их оттуда забрать.
   - Спасибо, Хасим. Быстрее уезжайте! Темнота поможет вам.
   Хасим последний раз взглянул на Шакена. Ноги резко ударили верблюда в бока, гортанный крик доходчиво объяснил животным, что от них требуется вся возможная резвость.
   Вскоре Шакен видел лишь смутные силуэты, удаляющихся в темноту верблюдов. Он достал из мешка китайский 'дракончик' и повернулся навстречу врагам, готовясь вступить с ними в схватку. 'Дракончик' был последним.
   Враги приближались. Первым скакал разъяренный Хубилай, на ходу играя обнаженной кривой саблей. Когда до него осталось расстояние одного броска камня, Шакен поджег фитиль и метнул 'дракончика' под ноги коня Хубилая.
   'Сейчас громыхнет', - уверенно подумал Шакен и прижался к шее верблюда. Прошло несколько мгновений, но взрыва не последовало. Шакен посмотрел вперед. Хубилай уже проскочил над черным шариком и был совсем рядом. 'Дракончик' лежал неподвижно, его фитиль не дымился.
   Шакен понял, что неравного боя не миновать и, выхватив саблю, ринулся навстречу врагу. Сзади Хубилая, немного отстав, скакали друг за другом еще двое воинов. Изможденный от многодневной усталости конь под первым всадником споткнулся и, ломая передние ноги, повалился на землю. Сзади на упавшего коня налетел второй и тоже свалился, не в силах более подняться.
   Хубилай на мгновение обернулся и с досадой увидел, что под его бойцами пали обе лошади. Когда он вновь взглянул вперед, то большой верблюд Шакена был уже перед ним. Уставший конь Хубилая с налитыми кровью глазами стукнулся о верблюда, упал на землю и с радостью, что бесконечная гонка для него завершилась, сомкнул веки. Верблюд Шакена устоял на ногах.
   Упавший Хубилай тут же вскочил и мгновенно оценил ситуацию. Всадник на верблюде против трех пеших воинов имел неоспоримое преимущество. И хотя верблюд, как средство передвижения, был жизненно необходим теперь самому Хубилаю, он хлестко полоснул животное саблей по шее.
   Верблюд захрипел, кровь с шипением выходила из разрезанного горла. Большое животное недоуменно продолжало двигаться вперед, вразнобой ступая потерявшими синхронность ногами. Трое монголов со злорадными ухмылками шагали рядом, ожидая, когда верблюд рухнет, и можно будет легко прикончить всадника.
   Вот тушу верблюда сильно качнуло вперед. Он стал всей массой заваливаться вправо, но в последний момент, стараясь устоять, сильно ударил передней ногой по земле. Наклонившийся Шакен заметил, что копыто животного угодило точно на черный шарик 'дракончика'.
   Шакен дернулся в другую сторону, чтобы уклониться от трех кривых сабель, готовящихся встретить его в момент падения. В этот миг раздался взрыв, и яркая вспышка сотней раскаленных иголок обожгла лицо Шакена.
   Он провалился в бездонную темноту.
  
  Глава 61
  Захват сотрудника милиции
  
   - Фу-у! Ну, вот и ладушки, очнулся.
   Довольное лицо Федорчука выплыло из белого тумана перед глазами Заколова.
   - Ты просто упал неудачно. Голова в голову с Хасимовым стукнулся. А пуля мимо прошла, слава Богу. Ну, ты Заколов и крут! - Сержант смотрел сочувствующе, но уважительно. - Никогда нельзя чужой жизнью рисковать. Своей - сколько хочешь! Но рядом же люди! А ну как, не получилось бы у тебя?
   - Я из-за Евтушенко. Он мой друг. - Тихон приподнялся и осмотрелся. Рядом лежал Равиль с неестественно раскрытым ртом. - А с ним что?
   - Челюсть ты ему, видать, выбил. Мозги встряхнул, но жив, дышит. Наручники я ему на всякий случай нацепил. Мне уже рассказали про здешние страсти. А теперь ты колись. Как оказался около тела Мартынова? Что произошло с майором Петелиным? Почему ты напал на председателя колхоза? И откуда у тебя украденный ребенок?
   - Я искал друга. Сашку Евтушенко. Сутки искал. А остально...
   Тихон потер вздувающуюся шишку на лбу. Рядом заворочался Равиль. Он раскрыл мутные глаза, на руках звякнули металлом наручники, рот издал нечленораздельное мычание. Равиль испуганно пытался прощупать выбитую челюсть.
   Тихон неожиданно ладонью резко хлопнул его по щеке. Челюсть щелкнула и встала на место. Равиль заныл, обхватив закрывшийся рот.
   - Где Сашка? - жестко спросил Тихон.
   - Но-но! Не пугай арестованного. Он теперь под моей защитой, - предупредил сержант.
   - Пусть скажет, где Сашка? - надвинулся на Равиля Тихон.
   - Он ... он умер, - Равиль с трудом ворочал языком. - Но я не виноват.
   - Впешь! Поехали туда!
   - Стоп, стоп! - вновь вмешался сержант. - Я должен срочно преследовать опасных преступников, они украли ребенка, спалили машину и не известно, что еще могут натворить? Надо сообщить в город о гибели Петелина и Мартынова. Хасимова допросим потом. Я его забираю с собой. Ты, Заколов, тоже со мной поедешь. Слишком много к тебе вопросов.
   - Я должен найти друга.
   - Этим займется, ваш преподаватель. - Федорчук показал на стоящего рядом Карасько. - Все! Быстро в машину!
   - Я, что - арестован? - раздраженно выкрикнул Заколов.
   - Пока нет. Успокойся. Считай, что я хочу с тобой побеседовать. И другие люди тоже захотят. Такого ЧП у нас в городе еще не бывало. Погибли два офицера милиции! Украден ребенок! Захвачен студенческий лагерь! И везде ты - то ли свидетель, то ли ... Собирайся!
   - Я пойду искать друга, - твердо заявил Тихон. Глаза буравили сержанта из-под нахмуренных бровей.
   - В машину! - рявкнул Федорчук. - Ну! - и потянулся за пистолетом. Свой он держал в кобуре, а другой, изъятый у зека, пихнул за пояс.
   - Хорошо, пошли, - неожиданно легко согласился Тихон.
   Федорчук пихнул вперед Хасимова и подтолкнул Заколова.
   Из барака выбежала Лиля. Она несла в руках спортивный джемпер Заколова.
   - Возьми, оденься, - Лиля протянула свитер.
   Заколов все еще был по пояс раздет.
   - Спасибо, - он улыбнулся Лиле, накинул джемпер на голову, рука нырнула в рукав, а когда выскочила оттуда, пальцы ловко выхватили из-за пояса сержанта пистолет.
   Заколов передернул затвор и приставил ствол к затылку милиционера. Свободная рука расстегнула кобуру у опешившего сержанта. Второй пистолет перекочевал за пояс Тихону.
   Все замерли. Лишь Равиль с надеждой посмотрел на студента.
   - Двигайтесь, Федорчук, двигайтесь. Не стойте, как вкопанный. - Тихон повел сержанта и Равиля к машине. - За руль садитесь, - указал он милиционеру, - и без дураков! Я сзади. А ты, сволочь, недобитая, - Тихон подтолкнул Равиля, - садись вперед. Будешь показывать дорогу. Где ты Сашку оставил? Ну!
   К машине торопливо подошел Карасько.
   - Можно я с вами поеду? - спросил он.
   - Залезайте, - поразмыслив, согласился Заколов.
   Они вдвоем уселись на заднем сиденье УАЗика.
   - Только не думайте ничего плохого. Я друга должен найти... Живым или мертвым, - тихо добавил Заколов.
   Федорчук под дулом пистолета напряженно сидел за рулем. Испарина покрыла его лоб, под мышками намокал даже китель. 'Ничего, наступит и мой черед', - успокаивал он себя, проклиная за неосторожность. И как этот студентик его объегорил?
   - Вперед! Чего ждете? - строгим голосом поторопил Заколов.
   Машина тронулась.
   - Куда рулить? - буркнул Федорчук, отъехав от барака.
   - Показывай! - Тихон ткнул Равиля стволом в затылок.
   - Я оттуда пришел, - дернул носом в открытую степь поникший Равиль.
   - Заколов, ты с пушкой не шуткуй, бабахнуть может! - покосился сержант.
   - Езжайте куда он показывает! - устало приказал Тихон.
   УАЗик выехал в степь, Равиль заозирался:
   - Я плохо вижу. Глаза!
   - Останови, - велел Тихон милиционеру, вышел из машины и открыл переднюю дверцу, где сидел Хасимов.
   Лицо беглого бандита затекло, кровь сочилась из разбитого лба, скапливалась в уголках глаз, густела багровой коркой.
   - Вода есть? - обратился Тихон к Федорчуку.
   - Там, - зло кивнул сержант в конец салона, весь подобрался и заинтересованно предложил: - Достать?
   - Вы лучше сидите. Владимир Георгиевич, подайте, пожалуйста, воду.
   Карасько порылся за сиденьем и извлек пятилитровую пластиковую канистру. Тихон намочил обрывок футболки, образовавшимся тампоном протер лицо Равиля.
   - Щиплет, - шипел Хасимов, корчась от боли и отворачиваясь.
   - Терпи! Не дергайся. Крепко вы ему приложили, - рассматривая широкую ссадину от прута и мелкие порезы, сказал Тихон.
   - А что было делать? - встрепенулся Карасько. - Когда я выскочил, водовозка на тебя с ребенком мчалась - тут уж не до расчетов. Как получилось, так и врезал.
   - Спасибо... Вовремя, - поблагодарил Тихон.
   - Браслеты снимите, - заныл Равиль.
   - Товарищ сержант, может ему руки освободить? - предложил Тихон.
   - Хватит мне одного такого развязного, - сержант недовольно отвернулся.
   - Ну что, лучше? - протирая Равилю лицо, заботливо поинтересовался Заколов. - Ты пойми, пока я не найду друга, я не отстану. Вспоминай!
   - Вроде там, - Равиль показал посвежевшими глазами.
   - Поехали! - обрадовался Тихон.
   Через некоторое время вдалеке показалась большая кочка.
   - Вон он. Лежит, - вяло произнес Равиль и, спохватившись, торопливо добавил: - Только я здесь не причем. Он сам помер.
   Машина остановилась в нескольких метрах от скрюченного на песке тела. Еще перед торможением у Заколова не осталось никаких сомнений - он узнал Сашку Евтушенко. Тихон выскочил из машины, отбросил ненужный пистолет. Глаза застилали слезы, ноги надломились, и Тихон упал на колени рядом с телом друга.
   Федорчук среагировал мгновенно. Как только пистолет оказался на земле, сержант опрометью бросился к нему - пальцы вновь ощутили приятную тяжесть ухоженной стали. От кисти вдоль руки пробежала волна уверенности, Федорчук расплылся в улыбке, вздыбившиеся усы приятно защекотали ноздри. Он гаркнул:
   - Лапы вверх! Ну!
   Тихон склонился над другом: руки связанны сзади, плечо распухло, колени подогнуты, лицо уткнуто в песок - было похоже, что Сашка хотел подняться, но не хватило сил. Заколов бережно развязал холодные ладони Евтушенко, руки свалились безвольными плетями. Он перевернул друга на спину.
   - Лапы вверх, я сказал! - Федорчук рассматривал Тихона сквозь мушку пистолета, указательный палец лежал на курке. Он помнил, что у студента имеется еще один ствол. - Замер! Не шевелиться! Малейшее движение - и я стреляю!
   Сержант, осторожно переступая, двигался к Заколову. Вот он уже стоял у него прямо за спиной, целя в голову. Свободная рука медленно потянулась к торчащей из-за пояса рукояти пистолета. Когда пальцы милиционера почти коснулись оружия, студент резко обернулся. Федорчук вздрогнул. Ладонь, сжимавшая пистолет, сжалась. Грянул выстрел. Пуля с шипением вошла в песок.
   - Он дышит! - крикнул Тихон, не обращая внимания на выстрел. - Воды!
   Сержант вытер похолодевший от пота лоб. Он только что чуть не убил человека! Но вдруг студент опять хочет его перехитрить?
   - Отдай пистолет! - приказал Федорчук. - Не шуткуй, паря! Второй раз меня не проведешь.
   - Воды! - Тихон отбросил оружие, как совершенно ненужную вещь. - Воды!
   Карасько подбежал с канистрой.
   - Санька! Давай, просыпайся! Ну, же! - Тихон протирал лицо друга, капал воду в иссохший рот. - Ты должен жить. Очнись!
   Губы Сашки дрогнули. Он сделал маленький глоток, потом еще, слипшиеся веки с трудом открылись, глаза неподвижно смотрели в небо.
   - Жив! - вскричал Тихон. - Сашка! Это я, Тихон!
   - У него жар, - сообщил присевший рядом Карасько. - Плечо, похоже, сломано. Смотри какое воспаление.
   - Федорчук, быстро в больницу! - требовательно произнес Заколов.
   - Ты теперь здесь не командуй! - сержант уже подобрал второй пистолет и перевел дыхание. - Все! Доигрался! Нападение на сотрудника милиции - это не шутки.
   - Николай! Я тебя прошу, поехали быстрее, - взмолился Тихон. - Его еще можно спасти! А потом делай со мной, что хочешь.
   Сержант наклонился над Евтушенко. Вид у парня был явно не важный, мутные глаза опять закрылись.
   - Профессор, ты машину водишь? - обратился к Карасько Федорчук.
   - Я не профессор еще, - Карасько слегка смутился. - Но водить умею.
   - Давай за руль. Я этих гавриков на прицеле буду держать. Грузите парня. Доедем до аула, оттуда можно позвонить.
   Федорчук с двумя пистолетами, наконец, успокоился. Он обернулся. Равиль на цыпочках пытался скрыться за автомобилем, норовя убежать. Сержант устремился за ним.
   - Эгей! Ты куда? Сколько вас на мою голову в один день свалилось. Стой, прибью!
   Сержант легко догнал спотыкающегося Равиля, отволок его к машине и запихнул обратно.
   - Запрем всех охламонов сзади. Я их спереди покараулю.
   Машина тряслась на ухабах, Карасько ехал быстро. Федорчук посматривал на заднее сиденье. Тихон Заколов поддерживал голову друга и протирал его водой. Равиль затравленно зажался в углу. Внутренние ручки с дверей сержант предусмотрительно снял.
   На подъезде к аулу, Александр Евтушенко пришел в себя. Он увидел лицо Тихона и сразу произнес:
   - Я, кажется, доказал...
   - Что? - не понял Тихон, но обрадовался словам друга. Тот говорил осознанно и внятно.
   - Гипотезу... четырех красок.
   - Ее в прошлом году доказали, - обернулся из-за руля Карасько, осекся и прикусил губу.
   - Как? - Ожившее лицо Евтушенко вмиг потускнело. - Я не знал...
   - Это здорово! - возбужденно крикнул Тихон. - Не важно, кто первый. Ты же сам! Ведь сто лет никто не мог.
   - Да. Конечно, - бодро подтвердил Карасько. - Может у тебя иное доказательство. Мы потом обсудим. Когда поправишься.
   Машина въехала в аул.
   - Туда рули, - показал Федорчук, к небольшому строению, где располагалось правление колхоза, медпункт и библиотека.
   В дверь с красным крестом над входом Сашке помог зайти Тихон. Федорчук, не выпуская пистолета, затянул туда Равиля.
   - Что же у вас такое творится? - завздыхала молодая медсестра, бегло осмотрев Сашку. - Вчера студента с разбитой головой привели, сегодня - еще хуже: перелом ключицы, воспаление разрослось. Перелом старый! Куда преподаватели смотрят? - она строго посмотрела на Карасько, признав в нем старшего. - Я обработаю, как смогу. Лекарство дам, но парня надо срочно в больницу везти.
   - И этого в порядок чуть-чуть приведите. - Сержант Федорчук впихнул в кабинет Хасимова.
   - Ой, Аллах! Кто же его так? - она всплеснула руками и показала на разбитое лицо. Увидела руки в наручниках и тревожно зашептала: - А это ...
   - Так положено! - перебил ее Федорчук. - Щас я его.
   Сержант расстегнул браслеты на запястьях Хасимова, усадил зека на стул, грубо пропихнул заломленные назад руки под спинку, наручники вновь защелкнулись. Равиль теперь мог встать разве что вместе со стулом.
   - Так будет лучше, - заключил Федорчук.
   - У меня еще нога, - загнусил Равиль.
   - Гляньте. Но не увлекайтесь, - обратился сержант к опешившей медсестре. - Мне надо позвонить. Я быстро. А вы, товарищ Карасько, побудьте здесь. И повнимательнее! Ну, вы понимаете. Заколов, не дури! - Строго предупредил напоследок Федорчук, погрозив пистолетом.
   - Мне надо вам кое-что рассказать, - встрепенулся Тихон, вспомнив про обнаруженную могилу.
   - Потом. Я - мигом. А вы все из кабинета - ни шагу!
   - Я трупы видел.
   - Что!? - Федорчук остановился на пороге.
   - Правда, старые. Много лет им уже. Но, кажется, я знаю, кто там захоронен. Возможно, все дело в колдуне.
   - Что за ерунду ты несешь?
   - Понимаете, у меня была схема. Могу показать, - Тихон полез в карман, сержант жестом его остановил. - Один человек думал, что там древний клад. Я нашел это место. А там оказались скелеты.
   - А-а, древние, - сержант мгновенно потерял всякий интерес и открыл дверь.
   - Не совсем, - попытался остановить его Тихон.
   - Потом, потом, сейчас некогда. У меня двое коллег убиты.
   Сержант вышел.
   - Помните, вы про институтского преподавателя рассказывали. Который пропал! - крикнул вслед Заколов.
   Но дверь за спиной милиционера уже захлопнулась.
   - Какого преподавателя? - заинтересовался Карасько.
   - Все очень серьезно, - придвинулся к нему Тихон. - Никто из-за колдовства в степи не пропадал. Их убили. И я, кажется, знаю, кто убийца.
  
  Глава 62
  Хасим. Тайна склепа
  
   Хасим вместе с сыном ожидали Шакена около тайника. Вчера, когда они спешно уехали, оставив охранника один на один с ханскими преследователями, Хасим слышал, как в отдалении прогремел взрыв. Он надеялся, что 'дракончик' помог Шакену избавиться от монголов.
   Но ожидание затягивалось, а Шакен все не появлялся.
   Этот тайник Хасим самолично оборудовал много лет назад на половине караванного пути между торговыми городами Средней Азии и Золотой Орды. Тайник представлял собой прямоугольную яму с каменными стенами, накрытую сверху двумя плоскими плитами, одна из которых могла быстро сдвигаться под другую по стальным полозьям, сделанным из дамасской стали. Сверху тайник накрывался толстым ковром и засыпался обычным песком. Все сооружение располагалось в небольшой низине. Ветер всегда заносил ее песком, так что несведущий человек никак не мог выделить это место среди обычной песчаной степи.
   О тайнике знали только Хасим и Шакен. Купец доверял командиру охраны - невозможно жить, никому не веря. Шакен должен был сообщить о тайнике семье купца, если бы с Хасимом что-нибудь случилось.
   Хасим во время походов всегда объявлял привал в этом удобном месте у реки. Свой походный шатер он устанавливал прямо над тайником и мог им пользоваться легко и незаметно.
   Сейчас настало время показать фамильный тайник сыну. Прежде, чем его открыть, Хасим внимательно посмотрел по сторонам. От горизонта до горизонта степь была безлюдной. Ни Шакена, ни ханской погони не наблюдалось.
   Хасим просунул руку в песок, нащупал угол ковра, ловко вместе с песком завернул его, и под ковром обнаружилась белая плита. Купец толкнул ее нужным движением, плита легко сдвинулась под другую такую же, над которой был свернут ковер.
   Удивленный Рустам увидел аккуратную прямоугольную каменную яму.
   - Сейчас здесь хранятся два мешка с порохом. Я их, сам не знаю для чего, спрятал по дороге в Орду. Возможно скоро торговать порохом будет выгоднее, чем шелками и пряностями. Раньше я прятал здесь деньги на черный день. Когда меня разорил Тимур, золото помогло мне выжить и вновь стать купцом, - пояснил Хасим сыну. - Мы должны оставить здесь для Шакена третью часть золота из Сарая. Я дал ему слово. Я верю, что он выжил и придет за ним.
   Купец достал из баула один из медных кувшинов с золотыми монетами, снял с пальца перстень с крупным изумрудом и с его помощью выцарапал на стенке кувшина имя Шакена.
   - Рустам, что бы ни случилось, это золото принадлежит Шакену. Он придумал, как спасти тебя, и добыл эти деньги. Монеты, лишь крохи той благодарности, которую он заслужил.
   Хасим слез в яму и бережно поставил кувшин. Намереваясь выбраться, купец оперся руками о край земли и неожиданно замер. На его лице отразилось явное беспокойство. Хасим припал ухом к земле. Там он услышал гул, который могли издавать только десятки тысяч копыт, идущие плотной массой. Земля стонала под этой армадой.
   Хасим выбрался наверх и посмотрел на восток. Легкое едва заметное облачко пыли стелилось на горизонте над самой землей.
   - Войско эмира Тимура идет в поход на Тохтамыша. Скоро они появятся здесь. Нам нельзя с ними встречаться. - Чело купца пробороздили глубокие морщины. - Вот, что мы сделаем, Рустам. Мы спрячем здесь все наши деньги, а сами ускачем на верблюдах вглубь степи. Там мы переждем проход войска. Если нас все же поймают, то золото эмиру не достанется.
   Понимая, что нельзя медлить, Хасим быстро опустил в тайник оставшиеся два кувшина. Перед тем как закрыть плиту отец и сын невольно застыли около углубления, наблюдая, как лучи солнца отражаются от желтого благородного металла.
   В этот момент в небе раздался непонятный нарастающий гул. Потом все разом стихло, а над головами пораженные путники увидели огромную стальную остроносую птицу, раскинувшую треугольные крылья.
   Ошеломленные ургенчцы застыли, словно их охватил паралич.
   Когда птица безмолвно улетела, Хасим увидел, что белогорбая Шиха убегает в открытую степь, уводя за собой самого сильного из оставшихся верблюдов. Пока купец отошел от увиденного чуда и смог собрать мысли в кучку, сбежавшие верблюды были уже очень далеко.
   - Что это было, отец? - задал вопрос, растерянный Рустам.
   - Это знает только Аллах. Он подал нам знак. Но как его истолковать я не знаю. - Хасим осмотрелся и ухватил единственного верблюда за поводья. - У нас остался только один верблюд. Рустам, садись на него и уезжай быстрее в степь. Может, хотя бы тебе суждено выжить.
   - Отец, я не оставлю тебя. Мы поедем вдвоем.
   - Нет. Вдвоем на уставшем верблюде мы не сможем быстро уйти. Нас обязательно заметят и догонят.
   - Отец, я не могу тебя оставить. Ведь ты совсем недавно спас меня из плена.
   - Это долг каждого отца. Мы живем ради своих детей. Ты это поймешь, когда сам станешь отцом. Верни этот долг своим детям.
   - Но, может, еще не поздно что-нибудь придумать?
   Хасим бросил взгляд на открытый тайник.
   - Я спрячусь здесь, - решил он. - Ты закроешь меня сверху, засыплешь и замаскируешь. А дышать я буду через это, - он показал на полую бамбуковую палку, прихваченную в Китае, которой он обычно погонял верблюда. - Когда войско пройдет, ты вернешься сюда и откопаешь меня.
   Хасим спрыгнул в тайник, пристроил в углу бамбуковую трубку, потом лег и с помощью сына задвинул над собой плиту.
   - Засыпай и уходи, - услышал Рустам из-под плиты глухой голос отца.
   Руки Рустама испуганно и торопливо разровняли песок. Сын сделал все, как велел отец, и уехал, бросив тревожный взгляд на ровное место с неприметным кончиком торчащей над землей палки.
   В темном непроницаемом склепе Хасим спиной ощущал как неумолимо накатывается огромная армада войск эмира. Вскоре среди непрерывного гула стали различаться отдельные звуки, и он услышал над головой дробный топот тысяч конских копыт. Хасим пожалел, что соорудил тайник в удобном для водопоя месте.
   Сотни всадников спускались к реке и поднимались обратно. Несколько раз копыта попадали на торчащую бамбуковую трубку, сначала смяли и размозжили ее, потом, увлажнившийся от мокрых лошадей песок, плотной массой присыпал трубку. Плита дрожала над головой купца, и мелкие песчинки, похожие на пыль просыпались вниз и попадали в глаза. Хасим покорно прикрыл веки. Только бы Рустам успел уйти незаметно, молил он.
   Хасим дышал медленно и экономно и не сразу заметил, что воздух в тайнике стал тяжелым и спертым. Купец подергал бамбуковую палку, но она была плотно зажата плитой и никуда не двигалась. Когда он стал раскачивать ее, палка хрустнула и сплющилась.
   Хасим затих, вверив свою жизнь воле Аллаха. Он терпеливо ждал, когда пройдет войско всесильного Тимура. Но тьма всадников и пеших бойцов шла нескончаемым потоком. Хасим не мог уже дышать экономно. Он шумно втягивал воздух широко раскрытым ртом, но и это не помогало. Голова кружилась, выпученные глаза искали выход.
   Когда взмокший от частого дыхания Хасим в отчаянии попытался сдвинуть плиту над головой и выбраться наружу, силы оставили его, в голове помутнело, и он провалился в тяжелый обморок.
  
   Долгих два дня и две ночи шло войско Тимура в направлении Золотой Орды. Когда последние обозы уплыли за горизонт, Рустам, все это время благополучно скрывавшийся в глубине пустыни, вернулся к отцовскому тайнику. Он спешил помочь отцу выбраться, но вытоптанная десятками тысяч ног поверхность степи сильно изменилась.
   Никакой бамбуковой трубочки уже не было видно, и Рустам изрыл голыми руками много мест прежде чем отыскал отцовский тайник. Когда он сдвинул плиту, то увидел отца, безмятежно спавшего вечным сном на двух мешках с порохом. Рядом холодным блеском равнодушно мерцало золото в трех кувшинах.
   Повзрослевший за время испытаний Рустам обмыл лицо старика, стряхнул песок с его одежды, прочел молитву и плотно прикрыл тайник, ставший могилой. Повинуясь предсмертной воле отца, он забрал с собой только два кувшина с монетами, а третий, с именем Шакена, оставил в тайнике.
   Молодой наследник умершего купца, гонимый тягостными мыслями, благополучно добрался до Отрара, а затем и до Самарканда. Там, расплачиваясь за постой, он имел неосторожность обнаружить свое богатство перед алчными глазами.
   По дороге из Самарканда в Хиву его ограбили, отобрав все.
   Рустам долго плакал, сетуя на несправедливость судьбы. Возвращаться домой к матери с вестью о смерти отца и с пустыми руками он посчитал унизительным. Почему ворам и бандитам так легко достаются плоды многолетнего тяжелого труда честных людей? Если люди живут по таким несправедливым законам, то он сам готов стать вором, думал озлобленный Рустам, сын Хасима, возвращаясь в богатый Самарканд.
  
   Раненый Шакен очнулся необычайно темной непроглядной ночью. Вверху не было видно ни одной звезды, и чернота нагло и плотно облепляла воина.
   Как быстро наползли бескрайние тучи, подумал Шакен и тут же вспомнил яркую вспышку. Даже в глазах закололо. Он повертел головой, двинул сначала одной ногой, потом другой, ощупал себя руками - повезло, остался цел после неожиданного взрыва из-под копыта верблюда.
   Только слегка саднило обожженное лицо, на нем была толстая корка запекшейся крови.
   Шакен приподнялся, его руки уткнулись в большое остывшее тело мертвого верблюда. Пальцы Шакена торопливо зашарили по земле. Ему быстрее надо найти свою выпавшую саблю! Враг может притаиться рядом, и Шакен должен быть вооружен и готов к бою. Он нащупал вожделенную полоску стали и благоговейно прикрыл ее ладонью.
   Но что это? Поверхность сабли сильно нагрелась. Шакен приподнял ее, обратная стороны клинка была гораздо прохладнее. Так может нагреться металл, только если ... Если, он долго лежит на солнце!
   Шакен суетливо ощупал землю - песок тоже был теплым. Он поднял лицо вверх, замер и явственно ощутил, как теплые солнечные лучи ласкают его щеки.
   Но почему он не видит солнца?!
   Шакен нервно сдирал куски кровяной корки, залепившей лицо. Он отбрасывал липкую мякоть и глядел вверх, надеясь, что вот-вот черная пелена окончательно спадет, и он увидит яркий солнечный свет. Шакен злобно протер очищенные от крови глаза, но его пальцы вместо глаз угодили в большие маслянистые дырки. Он ощупал вытекшие глазницы и неистово закричал, угрожая кулаком невидимому солнцу, будто оно виновно в его слепоте.
   На закате дня его обнаружили передовые части наступающих войск Тимура.
   Шакен в окровавленном халате сидел на земле, откинувшись спиной на тушу убитого верблюда. Рядом валялись тела троих поверженных монголов, один из которых, судя по его одежде и оружию, был большим командиром. Воины с уважением отнеслись к раненному Шакену, в одиночку одолевшему сильных врагов. Вид кровавых ран у поверженных противников говорил о том, что схватка была жестокой.
   Ослепший Шакен сказался тяжелораненым и на вопросы отвечал очень скупо. Его три дня откармливали проходившие войска. Единственная уцелевшая монгольская лошадь, набравшая сил за эти дни, досталась Шакену.
   Когда армия прошла, Шакен, мужественно смирившийся с вечной слепотой, отправился на поиски тайника Хасима. Он не сомневался, что купец сдержал слово и оставил там деньги. Но сколько не тыкался слепой охранник по степным пескам, тайника он не нашел.
   Лошадь вывела Шакена в местный аул. Сердобольная вдова приютила слепого воина. Шакен остался в этих краях, веря, что если не он, то его дети, обязательно найдут, причитающееся ему золото.
  
  Глава 63
  В заточении
  
   Федорчуку несколько раз пришлось накручивать диск старенького телефона в кабинете председателя колхоза пока сквозь спонтанные потрескивания не послышались длинные гудки. Он вдавил трубку в ухо и как только услышал суровое: 'Тимофеев слушает', сразу гаркнул, как командир на параде:
   - Товарищ полковник! У аппарата - старший сержант милиции Федорчук. Докладываю! Вашего внука мы нашли. В настоящий момент он в безопасности.
   - Что с ним? Как он?
   - С папой он сейчас, с папой! Малыш цел. Пищит, как все. Но ничего страшного не случилось, - сержант припомнил сгоревший автомобиль и кашлянул. Не вдаваясь в подробности, добавил: - Ну, в общем, вовремя поспели.
   - Кто это сделал? - крикнул Тимофеев. Сержант даже трубку чуть отстранил, до того суров был голос полковника. - Кто похитил моего внука?
   - Двое неизвестных. Приезжие. Ваш зять Толик их вроде как знает.
   - Где они? Задержали?
   Сержант опять поперхнулся, сбавил тон:
   - Тут это. Сложная ситуация была. Беглый преступник объявился, все карты спутал.
   - Где они?
   - Убежали. Но вы не беспокойтесь. Далеко не уйдут. Здесь степь, все видать. Я вызову подмогу. Поймаем.
   - Как они выглядят?
   - Один толстый, вы его на рисунке видели. Другой повыше, покрепче. С хвостиком, как у девки. Оба в джинсах с ног до головы. Приметные.
   - В каком они квадрате?
   - Квадрате? - не сразу понял терминологию военного летчика сержант. - Так это. От студенческого лагеря они убегли. Где рис убирают. Теперь к железной дороге, наверное, топают.
   - Все ясно! Вылетаю. Связь через диспетчера.
   Федорчук покосился на запищавшую трубку и аккуратно положил на рычаг.
   Председатель колхоза Шакенов, все это время тихо перебиравший бумаги, заметил:
   - Студентик тот, про которого я говорил, с вами приехал. Я в окошко видел.
   - Заколов? Знаю, - сержант задумался.
   - Это же форменный бандит! Он напал на меня, связал! Угрожал убийством! Если бы не случай, не известно, что бы он со мной сделал. А зачем он прятался рядом с трупом лейтенанта, вы выяснили?
   - Вопросов много, - хмуро согласился Федорчук. - С Заколовым всегда так. Сейчас он мне, к примеру, сказал, что видел еще какие-то трупы.
   - Еще? Кроме тех, что в УАЗике? - голос председателя дрогнул, он отвернулся к окну.
   - Про колдуна что-то болтал, схему показывал. Говорит, нашел тайную могилу, где несколько трупов.
   - А что он про колдуна говорил? - насторожился Шакенов.
   - Некогда, некогда! - заторопился Федорчук. - Там ерунда какая-то, кости старые. Археология. А насчет Заколова вот, что я думаю. По закону парня надо арестовать. Он даже мне угрожал оружием. Но молод еще, горяч, за друга переживает. У вас есть комнатка с крепкой дверью и без окна?
   - Найдем, - озадаченно пообещал Шакенов.
   - Запрем парня там до утра. Мне беглого Хасимова надо сдать, Петелина с Мартыновым быстрее определить, а то до сих пор в машине лежат. А начальству еще сколько докладов? Это же какое ЧП в масштабах города. Потом сам с Заколовым разберусь. Завтра. Где ваша арестантская?
   - Здесь подходящая комнатка имеется. В конце коридора, - засуетился председатель. - Наша касса. Окно там есть, но с крепкой решеткой, а дверь обита железом.
   - Касса? - задумался Федорчук.
   - Так денег там все равно нет. Какие могут быть деньги в колхозе пока уборочная не закончилась? - председатель демонстративно развел руки.
   - Готовьте ее, - решительно согласился милиционер. - Я Заколова сейчас приведу.
   Федорчук вернулся в медпункт. Александр Евтушенко, после укола с блеском в глазах возбужденно обсуждал доказательство гипотезы четырех красок с Карасько. Хасимов сморщился в ожидании боли, медсестра со шприцем склонилась над его ногой.
   - Заколов выйдем, - позвал сержант.
   Тихон встал.
   - Туда пойдем, - указал сержант на дверь правления. - Так что ты балакал про могилу?
   - Там трупы в виде скелетов. Но двоих я, по-моему, опознал. Один - пропавший муж продавщицы из местного магазина.
   - Ну, ну, эксперт. По костям определяешь? - саркастически улыбнулся Федорчук. - Ты иди, иди. Чего встал?
   - А в чем был одет преподаватель Бортко, когда пропал? Может в брезентовые шорты и сандалии?
   В этот время они поравнялись с металлической дверью, около которой выжидательно стоял Шакенов. Федорчук крепко уцепил Заколова за локоть и грубо втолкнул внутрь тесной комнатки.
   - Посиди здесь чуток, после потолкуем. Закрывай! - скомандовал милиционер Шакенову.
   Тяжелая дверь хлопнула о железный косяк, несколько раз скрежетнул замок.
   - В чем дело? - Тихон требовательно забарабанил по двери.
   - Но, но, утихомирься! Это для твоего же блага. Сам посуди, - заворчал сержант. - Нападение на представителя власти было? Было. Нападение на сотрудника милиции и захват оружия был? Был. Тебе за это, парень, верный срок светит. Лучше тут посиди, охолонись, соберись с мыслями, завтра мне все объяснишь. А сейчас мне просто некогда. Я тоже на взводе!
   Сержант по-армейски развернулся. В пустом коридоре заскрипели подошвы разношенных ботинок. Уже на улице перед входом в медпункт милиционер обернулся к семенившему сзади Шакенову:
   - Раненного студента и сбежавшего из-под стражи Хасимова я увожу. А преподавателя подбросьте в лагерь. Пешком тут долго.
   - Конечно, подвезем. А с Заколовым, вы что хотите делать?
   - Завтра. Обо всем завтра. Сегодня дел еще невпроворот.
   - А вдруг, он сбежит?
   - Ему же хуже будет, - убежденно произнес Федорчук. - Тогда игры в бирюльки закончатся.
   - А где Заколов? - услышал разговор, вышедший на крыльцо Карасько.
   - Только без суеты! Я его временно запер здесь для его же блага. Вы меня понимаете?
   Карасько кивнул.
   - Не беспокойтесь, до лагеря вас отвезет мой водитель, - поспешил сменить тему председатель колхоза.
   Сержант уехал в город, увозя Хасимова и Евтушенко. На пол пути он вспомнил, что пистолет Петелина остался у председателя колхоза. Ведь тот сам говорил, что забрал оружие из машины, чтобы ненормальному студенту не досталось. 'Ладно, Шакенов - человек серьезный, вернет позже', - подумал Федорчук.
   Карасько тем временем нашел комнату, где был заперт Тихон, и сумел переговорить с ним через открытую форточку. Полученная информация шокировала его и заставила глубоко задуматься. Прийдя в себя, Владимир Георгиевич хотел спросить еще что-то, но вздрогнул от неожиданности.
   На его плечо легла широкая смуглая ладонь.
   - Профессор, я за вами! - Узкие глазки водителя Ильяса дружелюбно осматривали молодого преподавателя.
   - Я не профессор, - в очередной раз зарделся Карасько.
   - Приказано вас отвезти. Идемте, мне некогда, - Ильяс настойчиво подтолкнул Карасько. Щелки его глаз стрельнули в окно, где за решеткой виднелось лицо Заколова.
   - Да, конечно, - согласился Карасько.
   Всю дорогу он был погружен в невеселые мысли, обдумывая то, что успел услышать от Заколова.
  
  Глава 64
  Летающие велосипеды
  
   Олег Григорьев бежал быстро. Толстый Славян пыхтел как паровоз, из последних сил стараясь не отставать от шустрого Грига. Он неуклюже обрушивал вес тела поочередно на каждую ногу, жирная грудь тряслась, пот застилал глаза.
   - Григ! - взвыл Славян. Его колени больно ткнулись в жесткий песок. - Я больше не могу!
   Олег Григорьев обернулся. Недружелюбные бараки игрушечными домиками виднелись далеко позади. От них отъехало маленькое желтое пятнышко милицейского УАЗа.
   - Ложись! - крикнул Григорьев и повалился на землю.
   Но для Славяна такая команда была уже излишней. Он распластал руки, упав щекой на песок. Жирные бока раздувались и откатывались внутрь с частотой хронометра, перед раскрытым ртом выдулась ямка. Григ осторожно следил за машиной. Милиционер быстро удалялся в другую сторону. Когда УАЗик полностью скрылся, Григорьев присел.
   - Повезло! Они нас не заметили, - сказал он.
   - Ничего себе - повезло! Какой-то полоумный козел связал, обокрал и чуть не шлепнул нас. Потом милиция прикатила. Ну что за тухлые места здесь! Давай уедем в Москву, - заныл Славян.
   - А мы что делаем? На водовозке тоже в Москву ехали. - Григ скептически осмотрел безвольную тушу Славяна. - Или одному дальше рвануть. Пусть с тобой менты разбираются. Ты и джинсы проворонил, и ребенка украл. Я-то тут причем?
   - Григ, ты что? - в глазах Славяна застыл неподдельный ужас, он даже дышать перестал. - Мы же все вдвоем делали.
   - Вот этого не надо! Скажешь еще, что и товар я профукал?
   - За товар я расплачусь. Только в Москву меня забери.
   Григорьев встал и огляделся. Его цепкий взгляд выхватил что-то важное вдалеке, лицо просветлело.
   - Подъем! Кажется у нас есть вариант, как побыстрее выбраться отсюда.
   Славян впопыхах поднялся, даже не стряхнув со щеки налипших песчинок. Он благодарно, как верный пес, смотрел на Грига.
   Олег Григорьев сделал знак шагать тихо. Вскоре они осторожно подошли к реке. В воде звучно плескались двое казахских подростков. Григ пригнулся и глазами показал на велосипеды, лежащие на берегу.
  
   Полковник Василий Тимофеев возбужденно грохнул телефонной трубкой после разговора с Федорчуком и сразу стал набирать номер дежурного по аэродрому.
   Беззвучно, словно тень, выплыла из комнаты дочь Люба. Ее красные воспаленные от слез и бессонницы глаза смотрели с болью и надеждой:
   - Что? - прошептала она.
   Вслед за дочерью появилась жена. Она остановилась на пороге комнаты, держа руку на сердце. Осунувшееся лицо выражало немой вопрос. Полковник положил трубку на рычаг. Крепкие мужские руки мягко обняли увядшую жену и убитую горем дочь.
   - Цел наш Ванька. Все обошлось. Он сейчас у Толика.
   Плечи дочери затряслись в частых рыданиях. За сутки было выплакано столько, что слез уже не могло остаться. Полковник лишь чувствовал теплое дыхание дочери на груди. Она тихо скулила. Жена, одной рукой она обняла дочь, другая ладонь угнездилась на плече мужа. Хор плачущих удвоился.
   - Отставить рев! Сколько можно, - полковник мягко отстранил женщин, смахивая навернувшиеся слезы. - Даю вам машину с водителем, едете за Ванькой. Но сначала меня на аэродром забросите. Отставить, я сказал! Три минуты на сборы!
   Женщины, получившие ясную команду, стряхнули оцепенение и бросились собираться. 'Как он там, бедненький?', 'Что взять с собой?', 'Он же не ел ничего', - слышались их мечущиеся из комнаты в кухню голоса.
   Полковник набрал телефон дежурного офицера на аэродроме.
   - Говорит полковник Тимофеев. Вертолет с экипажем подготовьте.
   - Товарищ полковник, никак нельзя, - встрепенулся дежурный. - Все вертолеты заняты в поисково-спасательной операции по приземлению спускаемого космического аппарата. Международный экипаж сажаем - Йена из ГДР.
   - Черт! Скоро еще вьетнамцев с кубинцами начнем в космос запускать. - Тимофеев нервно застучал пальцем по аппарату. - Тогда готовьте моего ястребка.
   - Никак нельзя. Все полеты до завершения поисково-спасательной операции запрещены. Вы же знаете сколько начальства понаехало на этого немца.
   - Черт! Передай моему механику Егорычу, что я хочу посидеть в кабине ястребка. Очень хочу! И все! Так и передайте. А ты меня не слышал.
   - Слушаюсь, товарищ полковник.
   Через полчаса Василий Тимофеев был уже на взлетном поле в полной экипировке.
   - Все готово? - тихо спросил он механика, на ходу поправляя высотно-компенсирующий костюм.
   - Да. Как положено, - заговорщицки подтвердил Егорыч. - Только топлива невозможно было заправить. Баки неполные, учтите.
   Полковник быстро взобрался по тонкой лесенке. Через полминуты МИГ-25 стремительно разгонялся по взлетной полосе. Делая привычный вираж-разворот после набора высоты, полковник услышал в наушниках торопливый голос диспетчера:
   - Ноль первый! Ноль первый! Срочно вернитесь на базу! Все полеты запрещены!
   - Повторите, вас не слышу! Повторите, вас не слышу! - монотонно пробубнил Тимофеев и отключил связь.
   Он летел на средней высоте в сторону рисоводческого колхоза. Вот в открытой степи показались два вытянутых барака - студенческий лагерь. Полковник снизился и виртуозно покачал крыльями. Там внизу зять с внуком, должен увидеть. Может, Ваньке деда покажет. Губы полковника под кислородной маской растянулись в мягкую улыбку и сразу же резко сжались. Теперь можно начинать поиски бандитов.
   Военный истребитель МИГ-25 планомерно прочесывал большой квадрат между рекой, аулом и железной дорогой. Степь лежала как на ладони, лента реки блестела холодной сталью, издалека по рельсам, пыхтя дымной струйкой полз длинный товарняк.
   В центре поискового квадрата Тимофеев заприметил верблюдицу и верблюжонка. Полковник напряг внимание и снизился. Белые сахарные горбы, равнодушная, уставшая от жизни морда, поднятая вверх, и всепроникающий взгляд больших темных глаз - все это он уже видел несколько дней назад. Значит не привиделось и никакого проникновения сквозь время не было. А как же огромное войско в древних одеждах?
   Полковник не успел обдумать эту мысль. Его внимание привлек человек с ружьем, шедший прямо к верблюдице. Самолет пролетел над головой путника, молодое казахское лицо с любопытством поглядело на боевую машину. Нет, это не тот, кто нужен полковнику.
   Самолет зашел на новый круг.
   Два велосипедиста, сверху похожие на жучков из мультфильмов, тащатся по дороге. Устало крутят педали по направлению к станции, не больше километра им осталось. Синие джинсовые костюмы! Полковник пошел на снижение, пролетел со спины. У одного волосы прихвачены в пучок, другой - толстый, испуганно таращится вверх. Он! Вот вы где, голубчики!
   Василий Тимофеев включил связь с землей.
   - База, вызывает ноль первый! Срочно передайте в милицию: у станции Джусалы обнаружены двое преступников, похитивших грудного младенца. Ориентир - мой самолет. Пусть выезжают, я их задержу.
   - Ноль первый! Немедленно вернитесь на базу. Все полеты запрещены! - звенел резкий голос диспетчера. - Я вынужден сообщить о вашем самоуправстве.
   - Да отстань ты! - ругнулся полковник. - Эти подонки моего внука украли! Ему еще месяца нет, ты понимаешь?
   - Ноль первый! - голос диспетчера стал мягче. - У вас заканчивается топливо.
   Полковник взглянул на показания приборов. Диспетчер не ошибся, надо уходить на базу. Но ведь велосипедисты скоро доедут да станции, а там - поезда. Милиция не успеет. Вон товарняк подходит. Уйдут! Нет, боевой летчик этого не допустит.
   Машинист тепловоза с удивлением смотрел на странные виражи боевого самолета.
   Двухвостая блестящая птица на небольшой высоте пролетает над проселочной дорогой, идет по дуге резко вверх и делает мертвую петлю - у машиниста аж голова закружилась. Самолет с ревом несется прямо в землю, на головы двух обычных велосипедистов. Летчик не успевает выровнять машину!
   Сейчас произойдет страшный взрыв! Машинист зажмуривает глаза.
   Рев достигает невиданной силы - совсем не слышно стука железных колес, тепловоз вздрагивает не на стыках, а от воздушной ударной волны.
   Машинист приоткрывает краешек глаза.
   Самолет в последний момент чудом выходит из пике, нижняя точка его траектории почти касается путников, воздушная струя поднимает оба велосипеда в воздух. Ноги велосипедистов тупо крутят облегченные педали, их парящие тела заваливаются в стороны, все скрывается в облаке пыли.
   Проделав это маневр, Тимофеев еще раз взглянул на остаток топлива. Теперь и до аэродрома дотянуть проблематично. Что предпринять? Катапультироваться? Из-за двух ублюдков гробить такую дивную технику? Нет. Не поедет. Полковник быстро оценил ровность степной поверхности. Была - не была!
   Разворот, заход на посадку.
   Через две минуты колеса самолета плавно касаются земли, боевая машина с мелкой дрожью мчится по степи, Сзади раздается хлопок тормозного парашюта, реактивные двигатели глохнут. Горючее закончилось.
   Славян поднимает взлохмаченную голову. Рука застряла между спиц велосипеда. Тело, вперекувырку летевшее по земле, отдает внутренней болью со всех сторон. 'В какое чертово место нас занесло, - в двадцатый раз за сутки хнычет он. - Когда это все закончится!?'
   Славян протирает запыленные глаза. Что это? На него катится черная шина на железной ноге, под ней жутко хрустит сухой песок. Острая тень от клюва истребителя наползает на безвольную тушу. Славян визжит.
   Колесо замирает перед носом Славы Пивкина. Его глаза туманятся, голова в обмороке валится на песок.
   - База, вызывает ноль первый. У меня вынужденное приземление. Вышлите топливозаправщик в квадрат 32-94.
   - Ноль первый! Цел! Уф-ф! А мы потеряли вас на локаторе, товарищ полковник.
  
  Глава 65
  Возвращение к могиле
  
   Тихон Заколов примостился на стульчике рядом с громоздким сейфом в небольшой комнатушке. Железная дверь и крепкая решетка на единственном окне не оставляли иллюзий, что отсюда можно выбраться. Да он и не собирался этого делать. Сашка спасен, и теперь Тихон готов был ответить за любой поступок.
   Формально, конечно, старший сержант Федорчук был прав. Нападение на сотрудника милиции, завладение его оружием и так далее, и тому подобное. Любой следователь, если понадобится, раскрутит на полную катушку. А сержант оказался нормальным мужиком, не стал мстить. Запер, утихомирил. Завтра на свежую голову можно и разобраться.
   Только вот, чересчур легкомысленно он отнесся к словам Тихона о найденном захоронении. Мимо ушей пропустил. А там есть над чем подумать. Останки четырех трупов! Неужели это все дело рук колдуна? И зачем? Бр-р-р! Дрожь берет, когда вспомнишь зловещее лицо с изуродованным носом. А как докажешь? Колдун съехал. Теперь и место, где его юрта стояла, точно не определишь. Да и что это доказывает? Поставил где придется, надоело - переехал. Одно слово - кочевник.
   Хорошо хоть успел рассказать Карасько о находке. Тот отнесся серьезно. Завтра вместе подумаем, как изобличить колдуна-убийцу. А ведь с ним Мурат живет. Возможно парень что-то знает? Только захочет ли свидетельствовать против деда?
   Размышления Заколова прервал резкий стук в стекло. Уже давно стемнело. Черный прямоугольник окна притаился за белыми квадратиками решетки. Тихон взглянул на часы - полвторого ночи. Кто бы это мог быть?
   Неизвестность и темнота отпугивала. Заколов выключил свет. Теперь ситуация изменилась. Снаружи стало чуть светлее чем внутри, и в сером прямоугольнике проявился черный силуэт.
   Стук повторился, на этот раз более сдержанный, чем прежде.
   - Тихон, ты здесь? - услышал Заколов сдавленный голос. - Это я, Мурат.
   Тихон подошел к окну. Он хорошо различил Мурата. Тот был взволнован, бегло озирался и сипел:
   - Тихон. Это Мурат!
   - Слышу я, слышу, - отозвался Заколов и прильнул к решетке.
   - Я только недавно узнал, что ты заперт, - сказал Мурат, словно оправдываясь. - Представляешь, я ее убил!
   - Кого? - встревожился Тихон и отшатнулся от окна.
   - Два раза в голову выстрелил. Она долго хрипела.
   - Кого... ты убил? - прохрипел Тихон.
   В его голове промелькнули женские образы, которые он видел здесь, но всех заслонили по-детски распахнутые глаза Лили, лукаво блестящие под пружинками кудряшек.
   - Кого? - испуганно повторил он.
   - Как кого? Шиху!
   Заколов не сразу понял о ком идет речь, настолько сильным была его тревога о девушке.
   - Зачем? - справившись с волнением, спросил Тихон. Он ясно вспомнил, как губки голодного малыша чмокали молоко белогорбой верблюдицы.
   - Она во всем виновата!
   - В чем? Объясни подробнее, - Тихон пытался говорить то через одну ячейку решетки, то через другую, будто от этого что-то могло измениться.
   - От нее все зло!
   - Почему?
   - Мне дед рассказал, - веско произнес Мурат и потупился.
   - Про что? - Тихон замер в напряжении.
   - Про тайник! Он решил, что ты про него знаешь, и поэтому тебе грозит опасность.
   Мысли Заколова смешались в сумбурную кучу:
   - Подожди, какая опасность? Дед намерен признаться?
   - Он многое мне рассказал, и я... я не знаю, что делать?
   - Все очень серьезно, - заговорил Заколов и потряс решетку. - Черт! Эта решетка! Можешь открыть дверь?
   - Попробую. Я знаю, что у секретарши должны быть ключи от всех кабинетов на случай пожара.
   - Только свет не включай. Не будем привлекать внимания.
   - Угу, - согласился Мурат и направился в обход длинного здания. Его размытая тень скользнула по окну.
   Главный вход располагался с другой стороны. Очень скоро в замочной скважине неприятно заскрежетал ключ. Тихон еще удивился, как быстро успел Мурат пробраться в правление.
   - Ну? Получается? - нетерпеливо спрашивал Тихон.
   - Угу, - ответили снаружи.
   Щелчки внутри замка стихли, тяжелая дверь медленно отворилась. Тихон радостно шагнул в темный коридор.
   В следующий момент голова разорвалась взрывом боли, в глазах вспыхнул ярко-красный сгусток пламени, тело безвольно обмякло. Густая мертвая темень, как черная дыра, медленно поглотила свет и звуки.
  
   Очнулся Заколов от зуда в носу. Голова равномерно билась обо что-то мягкое и теплое, жесткие пахучие щетинки настойчиво толкались в глаза и ноздри. Тихон попытался устранить неприятную щекотку, но руки оказались связанными за спиной. Полноценного чихания тоже не получилось, во рту торчала противная тряпка, набухшая от слюны.
   Заколов с трудом сориентировался, что его тело перекинуто через верблюда. Отяжелевшая голова в такт шагам животного тыкалась в один шерстяной бок, ноги в другой. Рядом слышался тихий разговор на казахском языке.
   Мурат! Тихону показалось, что он слышит именно его голос. Как же наивно он доверился ему! Теперь очевидно, что Мурат заодно с дедом-колдуном.
   - Шайтан задери эту ленивую скотину! - неожиданно выругался на русском один из говоривших. - Почему мы не поехали на машине?
   Казахи часто, особенно когда требовалось выругаться, незаметно для себя переходили на русский язык.
   - Машину слышно и видно, а лишние глаза и уши нам сейчас не нужны, - спокойно разъяснил второй собеседник.
   Когда путник заговорили по-русски Тихон узнал голоса. Первый принадлежал водителю Ильясу, а второй председателю колхоза Шакенову. Теперь Заколов понял, что спутал голос Ахана Шакенова с голосом Мурата. У отца и сына, как часто бывает, интонации были одинаковые.
   Тихон повернул голову. В ночной темноте он различил фигуру Ильяса, который вел за поводья верблюда. Шаги Шакенова слышались с другой стороны животного.
   - А что с Муратом будем делать? - осторожно поинтересовался Ильяс, повернув лицо к собеседнику.
   - Отправлю его к родственникам, подальше, - после долгого раздумья тяжело произнес Ахан. - Там одумается.
   - А вдруг он проговорится?
   - Он мой сын, он будет молчать!
   - Ненадежный он, - усомнился Ильяс и вновь уткнул взор под ноги. Некоторое время слышался лишь мягкий хруст шагов по песку да редкий храп верблюда. - А студенты все съехали?
   - Да. Я срочно вызвал медслужбу, они проверили воду и пригнали автобусы. У некоторых уже проявились признаки дизентерии. Дрыщут!
   - Правильной водицы я им в бочку подлил, - захихикал Ильяс. - Я видел их кислые поносные рожи, когда привез туда преподавателя.
   'Вот так дела! - задумался Тихон. - В лагере уже никого нет! Куда же они меня везут? Да еще тайно, ночью!' Ни одна из версий не внушала даже малейшего оптимизма. Он расслабил уставшую шею. Густые шерстинки вновь ткнулись в нос, Тихон не выдержал и дважды чихнул сквозь ноздри.
   Ильяс обернулся:
   - Ой, ба-а! Да наш гость проснулся. Может ему глаза завязать?
   - Не зачем! Достаточно, что пасть заткнули. Скоро полюбуется на приятных соседей. Они, я думаю, будут рады новичку.
   Ильяс громко рассмеялся. Тихон не понял смысл последних фраз, но они ему очень не понравились. Он заизвивался всем телом и рухнул вниз. Падая, успел поджать голову, сгруппироваться, и приземлился боком на плечо.
   - Ишь ты, задергался, - обернулся Ильяс.
   - Посмотри, шею свернул? - равнодушно поинтересовался Шакенов.
   Тихон открыл глаза. Над ним склонилось ухмыляющееся лицо Ильяса.
   - Живой, глазами хлопает, - сделал медицинское заключение водитель.
   - Глаза, может, и хлопают. А ноги-руки шевелятся? Вдруг он теперь парализованный? Тогда придется вызвать инвалидную коляску, - усмехнулся Ахан.
   Тихон испугался такой перспективы и задергал всеми конечностями.
   - Ха-ха-ха! Коляску ему! - Рассмеялся председательской шутке Ильяс. - Дрыгает. Он у нас крепкий. Змея не кусает, скорпионы не жалят, пес не рвет. Преподаватель баял, что даже водовозка его не стала давить. Заговоренный, прямо, какой-то!
   - Заговоренный, - угрюмо повторил Шакенов. В его устах это слово звучало не издевательски, а уважительно. - Ну-ка, открой ему рот.
   Ильяс выдернул тряпку, Тихон облегченно задышал, ворочая уставшей челюстью. Затекшая голова, оказавшись в горизонтальном положении, постепенно приходила в норму.
   - Откуда у тебя карта? - Ахан Шакенов наклонился и впился глазами в Тихона.
   Над головой председателя колхоза мерцали звезды Млечного пути. Их свет был добрым, в отличие темных глаз, где вспыхивали искорки злобы.
   Яркая точка прочертила небосвод и погасла. Загадать желание Тихон не успел, а лишь с горечью подумал: сколько неуклюжих поводов придумывает человек, чтобы без лишних хлопот сбылись его мечты. Даже рюмку поднимают - и все об этом. Где-то в море-океане плавает Золотая рыбка, которая исполяет любую просьбу, а здесь в степи бродит Шиха. А ведь вчера он тоже мог загадать желание, когда пил ее молоко, вспомнил Тихон. Упустил возможность!
   - Откуда карта? - нетерпеливо повторил вопрос Шакенов и склонился еще ниже, окончательно заслонив все звезды. В его руках тряслась бумажка со схемой.
   Значит, в карманах порылись, понял Заколов. Он прикинул, что если сейчас ударить Шакенова ногой, то можно его сбить. Потом Тихон смог бы вскочить, но связанные сзади руки не оставляли никаких шансов в борьбе с Ильясом, маячившим рядом.
   - Сам нарисовал, - объяснил Тихон. - Клад хотел найти.
   - Ха-ха! - засмеялся Ильяс. - И без тебя нашли.
   - Помолчи! - Шакенов раздраженно осадил водителя. - Почему ты поставил крест именно там?
   - Во сне увидел, как древний купец прячет здесь золото.
   Почему-то такой ответ вполне удовлетворил Шакенова. Тихон уже давно заметил, что в здешних краях ничему фантастическому не удивляются.
   - Ты один туда заглядывал?
   - Да, - честно признался Тихон и сразу засомневался, не было ли это ошибкой?
   - Кто еще знает про это место?
   - Федорчук! Старший сержант милиции Федорчук, - пояснил Тихон, надеясь, что упоминание милиционера расстроит еще неясные, но опасные планы председателя и его водителя. - Завтра он за мной приедет.
   - А-а, - Ахан сделал пренебрежительное движение ладонью. - Милиция не верит в твои бредни. А кто еще?
   - Больше никто, - тут Тихон схитрил. Он успел о многом рассказать Карасько. - Хватит меня допрашивать! Вы что себе позволяете? Немедленно развяжите! - пошел в наступление Заколов.
   Шакенов сделал знак Ильясу. Водитель тут же с ехидной ухмылкой несколько раз серьезно пнул Тихона в бок.
   - Кто еще знает это место? - еще раз спросил Шакенов, когда Ильяс сделал паузу.
   - Не успел я никому рассказать, - заныл Заколов, изображая страх.
   Шакенов распрямился и осмотрелся. Похоже он потерял интерес к Тихону.
   - Вали его на верблюда. Пора. Скоро рассвет, - кивнул Ахан Ильясу.
   - Завтра милиция меня хватится! - предупредил Тихон.
   - У нас здесь места заколдованные. Многие бесследно пропадают, - равнодушно объяснил Шакенов. - Утром мы обнаружим, что ты сломал дверь и убежал, потому что испугался ареста. Пусть поищут.
   Ильяс потянул приунывшего Тихона к верблюду.
   - Постойте! Я сам пойду, - встрепенулся Заколов, тоскливо представив, что опять придется висеть вниз головой.
   Ильяс вопросительно посмотрел на Шакенова.
   - Пусть идет, - согласился председатель колхоза. - Недолго осталось.
   - Ступай, - пихнул Тихона в спину Ильяс.
   Шакенов сел на верблюда и величаво следовал впереди. Тихон Заколов шел следом, гнусное дыхание Ильяса он ощущал затылком.
   Скоро из темноты предстали белые силуэты знакомых бараков. В окнах не горело ни одной лампочки. Лагерь, погруженный в темноту, представлял мрачную картину. Отсутствовал даже привычный запах дыма от тлеющей печки. После отъезда студентов степной воздух быстро все выветрил.
   'Зачем они привели меня в лагерь?' - задумался Тихон.
   Но Шакенов на верблюде проследовал мимо барака и направился в ту сторону, где раньше стояла юрта колдуна.
   'Так вот они куда меня ведут!' - внутри у Тихона тотчас все похолодело. Он с ужасом догадался, каких 'соседей' ему обещали.
   Со стороны барака неожиданно что-то звякнуло. Шакенов напрягся.
   - Посмотри, что это? - приказал он Ильясу. - Все должны были съехать.
   Он добавил еще несколько слов по-казахски. Ильяс отцепил от верблюда веревку, ловко скрутил петлю и накинул ее на шею Заколова. Рука Ильяса дернулась, петля больно впилась в кожу. Ильяс улыбнулся и отдал конец веревки Шакенову. По песку зашуршали подошвы мягких сапог бегущего к бараку водителя.
  
  Глава 66
  В засаде
  
   Стас Перегудов лежал на матрасе в маленькой темной кладовке в торце барака. Это была та самая конурка, откуда он вместе с братом Владом и Тихоном Заколовым в первый день приезда растаскивал по кроватям матрасы. Рядом, привалившись к стене сидел Владимир Георгиевич Карасько. Кладовка была почти пустой. Уезжая, студенты спешили и толком ничего не убрали.
   - Ну, как, что-нибудь чувствуешь? - тихо спросил Карасько.
   Они находились в закрытой комнатушке без света уже несколько часов. Когда все рассаживались по автобусам, Карасько и братья-близнецы Перегудовы тайно остались в лагере. Причиной тому был странный план, разработанный Карасько. План созрел после разговора с Заколовым, запертым в колхозном правлении. Владимир Георгиевич сумел убедить братьев Перегудовых, и когда наступила ночь, они взялись за осуществление рискованного мероприятия.
   - Нет. Ничего не ощущаю, - спокойно отозвался Стас.
   - Значит, с Владом все в порядке.
   - Наверное.
   - Только ты не засыпай! - в очередной раз предупредил Карасько.
   - Тогда вы говорите со мной о чем-нибудь.
   - Говорить нельзя. Ты отвлекаешься. А ты должен быть сосредоточен, отстранен от всего и погружен в нечто такое, где возможна связь с братом.
   - Я знаю. Я должен почувствовать, если Влад окажется в опасности.
   - Надеюсь. На этом и построен наш план. Ты сейчас лежишь в замкнутом помещении, и у брата ситуация сходная.
   - А если притаиться и проследить?
   - Нельзя. В ровной степи негде спрятаться. Это только кажется, что тьма все скроет. Ночное небо всегда светлее земной поверхности. Если лечь на землю, то на фоне неба легко обнаружить любой силуэт.
   - Наверное, вы правы, - согласился Стас.
   - Все. Сосредоточься. Войди в транс. Раствори сознание и плавай в эфире. Что-то почувствуешь - говори.
   Карасько зевнул и развел руки. Кончик пальца задел валяющийся рукомойник, тот брякнул и покатился, позвякивая разболтанным язычком.
   - Черт! Мы не должны шуметь, - прошептал Карасько. - Хотя нас вряд ли кто услышит, но, на всякий случай.
   - В округе уже знают, что студенты съехали. Никто проверять не будет.
   - Тихо! - зашипел Карасько.
   Из коридора раздался скрип открывщейся двери. После сегодняшнего удара по ней, когда Владимир Георгиевич с прутом выбегал навстречу водовозке, дверь болталась на одной верхней петле, и сейчас он четко расслышал, как качающаяся створка стукнулась о стенку.
   Кто-то вошел. Дощатый пол заскрипел под осторожными шагами. Человек шел медленно, останавливался напротив каждого отсека, видимо, осматривался. И двигался дальше. Шаги неумолимо приближались. Вскоре за дверью в кладовку послышалось дыхание незнакомца.
   Карасько стыдливо решал, что скажет, когда дверь распахнется, и обнаружится их странная засада. Если план не сработает, он будет выглядеть полным идиотом или, того хуже, извращенцем.
   Незнакомец толкнул дверь. Ржавые петли позволили открыться створке лишь на четверть. В темное помещение просочился тусклый свет. Карасько заметил беспалую кисть, ухватившуюся за ручку двери. Рука словно застыла в раздумье: толкнуть дверь дальше или прикрыть ее.
  
  Глава 67
  Откровение убийцы
  
   - Ну, что там? - Ахан свысока смотрел на приближающегося Ильяса.
   - Студенты так спешили, что даже пищу не убрали. Наверное волк заходил, кастрюлю на кухне перевернул.
   - А что ты думал? Я специально панику поднял. Эпидемия, кричу, срочно всех эвакуировать! Городские и испугались.
   Шакенов, довольный собой, тронул верблюда. Тихон был вынужден бежать рядом, чтобы петля на шее излишне не затягивалась. Ильяс ухмылялся. Ему явно нравилась такая картина.
   - Так! Пришли! - Шакенов заставил верблюда сесть на колени и не спеша покинул уютную ложбинку меж двух мягких горбов. Его глаза снисходительно уперлись в Заколова.
   Тихон огляделся. Располневшая луна освещала обычную ровную степь, под ногами шуршал песок, возможно не такой слежавшийся, как в округе, невдалеке виднелись бараки. И тут Тихона осенило - они же стоят прямо на месте найденного им захоронения! Он осторожно переступил, стараясь сдвинуться в сторону. Топтаться над останками людей было неприятно.
   - Да-да. Мы там, где ты подумал, - уловив смятение студента, улыбнулся Ахан. - Ты здесь останешься надолго.
   - Навсегда! - заржал, стоящий за спиной Ильяс.
   - Подождите, что вы задумали? - возмутился Тихон, но сам уже понял ответ на свой вопрос. - Так нельзя! Я буду кричать!
   Ильяс ловко обхватил Заколова, темная рука грубо впихнула в рот прежнюю тряпку.
   - Кричи, не кричи - никто не услышит, - Шакенов демонстративно развел руки, показывая бескрайние пустынные просторы.
   Заколов с надеждой посмотрел на бараки. Ильяс усмехнулся:
   - Там никого нет. Я позаботился.
   - Не брыкайся, - предупредил Шакенов. - Я не люблю лишнего шума. И Ильяс от него нервничает. Понял?
   Тихон затряс головой, прося вынуть тряпку.
   - А шуметь не будешь? - спросил Ахан. Тихон отрицательно мотнул головой. - Ну, ладно.
   По жесту председателя, Ильяс вынул тряпку.
   - Я хочу знать, зачем вы это делали? - торопливо спросил Заколов. Он уже понял, что убийца отнюдь не колдун, а вот этот интеллигентный председатель колхоза.
   - Что это? - уточнил Ахан.
   - Вы убили моряка, вашего земляка, который на флоте служил. Как его ...?
   - Бахитжана?
   - Да! Потом мужа продавщицы - Габита. И еще преподавателя из нашего института.
   - Ишь, ты! Ильяс, слышишь? Про все твои подвиги разузнал.
   Сузившиеся щелки глаз водителя буравили Тихону висок. Руки легонько дернули за веревку.
   - Подождите! - Тихон повертел шеей, пытаясь мышцами разжать узел. - В могиле четыре трупа. Кто четвертый?
   Заколов действительно хотел разобраться в загадке кошмарного тайника. Его сжигало любопытство, он пока и не думал о спасении.
   - Вот к этим костям мы отношения не имеем. Кости старые. Они здесь были и двадцать лет назад.
   - Но все-таки, где тут логика? Чем вам мог помешать институтский преподаватель?
   - Двадцать лет назад я нашел здесь клад, - Ахан ткнул пальцем в землю.
   - После того, как встретились с Шихой?
   Ахан удивленно вскинул брови:
   - Ты и это знаешь?
   - Мне рассказал Мурат.
   - Мурат? - Шакенов горько задумался - Мурат - это моя проблема.
   - Вы просили Шиху о кладе?
   - Нет. Зачем мне клад? Я хотел стать самым главным в нашем колхозе - председателем. Шиху я нашел здесь. Я выпил ее молоко, а когда она ушла, то заметил под ногами уголок старого ковра. Я потянул за него и нашел это захоронение. В каменной яме лежал скелет, а рядом с ним кувшин с золотыми монетами. Я забрал кувшин, а могилу прикрыл, как раньше. Потом рассказал, что нашел кувшин на берегу реки, не хотел чтобы ученые-копачи понаехали и в могиле ковырялись. Пока я шел с золотом в аул, встретил Ильяса. Он предлагал разделить деньги и никому не говорить о находке. Но мне не нужно золото - мне нужна власть! Я обещал Ильясу, что стану председателем, и он при мне заживет много лучше, чем с желтыми монетами. Я сдал это золото, а на причитающееся вознаграждение заказал новую технику для нашего колхоза. У нас тогда умер старый председатель, и все стали говорить, что надо выбрать молодого, такого как я. Но был еще Бахитжан. Он всем нравился еще с детства. А тут он вернулся в аул в морской форме, сильный, уверенный в себе. Я испугался, что выберут его. Тогда бы я все потерял: и деньги, и власть.
   - И мне из-за твоего тупого упрямства ничего бы не досталось! - взвился Ильяс, выскочивший из-за спины Тихона. - Говорил, надо брать золото!
   - Ну куда бы ты с ним тогда сунулся? Да и сейчас. Поймали бы, все отобрали. Потом суд и тюрьма. Вот, что было бы. И золото это нашел я! Я! - зло выкрикнул Ахан. - Когда я сдал кувшин, мне сказали, что на нем по-арабски было написано: Шакену. Значит, мне его дал сам Аллах! - Ахан успокоился и тихо продолжил. - Вот я и предложил Ильясу: пол дела сделал я, теперь твоя очередь. Избавься от Бахитжана! Ильяс в то время был пастухом. Всегда кнутом игрался. Мог гусеницу с листка сбить так, чтобы растение не попортить. Подвязал он к концу кнута гайку от комбайна, и встретилась тяжелая железка с виском Бахитжана.
   Тихон вспомнил раздробленную кость на черепе.
   - А тайник этот я Ильясу заранее показал. В него тело и запихнули, - продолжил председатель. - Бахитжана так никто и не нашел. Не знали, что и думать? На Бекбулат косились. Он уже тогда один в степи жил. Народ стал его колдуном звать.
   - А Габита почему? - не унимался Заколов.
   Ахан посмотрел на Тихона в раздумье: говорить - не говорить? Но видимо внутренняя потребность высказаться пересилила.
   - Он сельхоз институт окончил - ученый! - саркастически скривился Шакенов. - Я его главным агрономом сделал. А многие стали поговаривать, что пришла пора образованного избрать. Да ладно бы в ауле. Так и в райкоме компания пошла, что надо образованных, с дипломами, в руководство ставить. А когда к власти присосешься - ох, как трудно отрываться! Все готов отдать, чтобы сохранить ее. Да и Ильяс в моих личных водителях прижился. Задницу в машине греть лучше, чем на ветру пешком шляться. И я, конечно, много чего ему еще позволял. Вот и не стало Габита, - буднично произнес Ахан.
   - Скоро и тебя не будет, - ехидно заглянул в лицо Тихону Ильяс.
   - А преподаватель чем вам не угодил? - желание до конца разобраться в тайне не покидало Тихона.
   - Да чему вас в институте учат!? Математике! - взорвался Ахан. - Вот и копайтесь в своих задачках и формулах! Какого шайтана он в мои дела лез? То - не так, это - не этак! На собрании колхозном выступил! Кто его просил? И еще письма строчил! В райкомы, в обкомы, а тут, сказали, что в ЦК республики писать собрался. Я терпел, терпел, а вот он, - Ахан ткнул пальцем в Ильяса, - не вытерпел.
   - Как вам это удалось? Ведь Бортко исчез практически при свидетелях.
   - Ильяс - мастер своего дела. Когда Бортко зашел в юрту, он уже там был. Один удар в висок - и тело отправляется в склеп. Ильяс нырнул туда же и затаился. Бекбулату осталось только ковер сверху поправить. А ночью Ильяс выбрался и ушел.
   - Все! Мы слишком много говорим. Пора кончать с ним. - Ильяс затянул гайку на кончике длинного кнута.
   - Пора! - согласился председатель колхоза. - Ну, что, любопытный, доволен? Все узнал? Становись сюда. Мы тебя мучить не будем, а ведь я хотел поначалу тебя живьем закопать.
   - Погодите! А как же колдун? Почему его юрта стояла на склепе?
   - Молод ты еще. Не знаешь, что такое родительская любовь. Да и не узнаешь уже, - вздохнул Шакенов. - А наш колдун... Он только после Габита обо всем догадался. Испугался за сына. Юрту сам сюда поставил, чтобы никто случайно не сунулся. Районные власти как раз бараки для шефов построили, а его вроде сторожа оформили. Только мне такой заботы не надо! - Ахан неожиданно взъярился и крикнул в пустоту. - Не лезь в мои дела! Я сам за себя постою!
  
  Главав 68
  Возвращение из транса
  
  Глава 69
  Не все любят моментальное фото
  
  Глава 70
  Рассвет
   Купить здесь
   Электронный текст с иллюстрациями
  
  
  Чтобы узнать концовку, нужно приобрести официальную электронную книгу на Litres.ru или на Amazon:
   Книги Бакшеева на Litres
   Книги Бакшеева на Amazon
   Каждая ваша покупка дает возможность автору писать новые книги!
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"