Гул поезда вывел меня из прострации и петляние по сумеречным дворам города вновь продолжилось. Вот уже битых двенадцать часов. Возьми себя в руки, глава семьи, черт бы тебя побрал. Решения все ещё нет. Что ж, в таких случаях прямая дорога в бар. Где тут ближайший? А, вот, неприметный полуподвал. Ну и крысятник - ступени заблеваны, краска облезла, дверь разбухла, но я же сюда не жить пришел.
- Бармен, коньяка на два пальца, - и вот угрюмый мужик с несвежей щетиной льет мой живительный нектар в стакан. Спустя каких-то десять минут меня накрывает хмельной волной. - А что, мужик, к вам блага цивилизации не доходят?
Бармен скривил подобие ухмылки, от чего у трезвого человека побежали бы мурашки, ну а мне что, я ж кремень!
- Так ведь не жить сюда люд приходит, скорей наоборот, от жизни... уйти, - злобная искра в его глазах меня не на шутку рассвирепила. Стоит тут за стойкой, упырь, бокалы, наверное, ни разу с открытия не протирал, но меня тут учить будет...
- Слышь, благодетель рода людского, ты не отвлекайся, доливай.
Опьянение как никогда легко размягчало мозги в кашу. Это от того, что натощак, наверняка.
Часы пробили 11. Стоп. Как пробили? Поворачиваю голову - и впрямь, стоят около стены здоровые маятниковые часы. Мать моя женщина, раритет. Какого хрена столь дорогая штука делает в этом богом забытом месте? Но от дальнейшей логической цепочки меня уберег посетитель:
- Часы не нужны, уважаемый?
Взгляд тяжело то ли опустился, то ли упал на незнакомца типичной бомжеватой наружности - замасленный пиджак, курчавые волосы, недельная щетина и характерная шапка. Именно так в детстве я и представлял бомжей. Один такой жил у нашего подъезда и я с ним даже играл лет в восемь, когда...
- Так часы надо? Хорошие часы, золотые, почти ролекс!
- И чего в них хорошего, а? Небось, стянул на вокзале у кого, да и толкнуть пытаешься, вот хозяин тебе сейчас! - голова отказывается слушаться уже упорнее, со второго раза я таки обращаю глаза к стойке. К моему удивлению, бармена на месте нет. Что ж, тем хуже для него, или для меня... Рука нашаривает под стойкой бутыль, и содержимое её оглашает зал скупым бульканьем.
- Мужик, возьми часы, тебе же надо, я вижу. Предлагаю почти даром, в кредит, так сказать.
- Кредит от бомжа?! Дед, ты совсем охренел?
- Не нервничайте, Вадим Викторович, с вашим сердцем это вредно.
- Откуда, блять, ты знаешь меня? - взгляд фокусируется на незнакомце. Теперь этого человека едва ли кто-то может назвать бездомным: хорошо сшитый, но уже не новый пиджак, аккуратная борода и волосы собранные на затылке под хипстерской шапочкой - все вместе складывается в картинку респектабельного администратора, волею судеб оказавшемся на дне этой жизни и торгующего своими вещами ради того, чтоб прокормить себя и семью.
Вадим погрузился в котел собственных мыслей. Вот жирным пятном на поверхности расплывается отчаяние - сказать жене, что они переезжают в трущобы, а питаться будут синтетикой, не хватит духу. Вот острой костью с остатками плоти плавает предательство - партнер, гнида, забил офшоры деньгами фирмы и радостно укатил в Белиз, оставив Вадиму самому общаться с фискалами и отрядом ОМОНа. А на самом дне росла горка суицидальных мыслишек - сыновей придется забрать из элитной школы, оплатить её денег уж точно не хватит, с домом, который он обустраивал 10 лет, тоже придется попрощаться...
- Говорю вам, часы замечательные, они не только отмеряют время, но и хранят его.
- Издеваетесь? Как можно хранить время?
- А очень просто, как моток проволоки, но технические детали нам ведь не важны. Куда важнее, что вы сможете немного провернуть анкер в другую сторону. Семья и не узнает ничего, а дружок ваш получит по заслугам.
- По заслугам, - как во сне прошептал я. Мысль о возможной мести, подогретая ударной дозой алкоголя в крови, захватила весь разум.
- Тут всего то и надо - подписать расписочку, и часики ваши, - незнакомец протянул какую-то желтую бумагу, и я подмахнул не глядя. Часы пробили очередной раз, возвещая 11 часов вечера, мысль о неправильности этого события чуть не отрезвила меня, но странный тип протянул мне руку и визитку, я ответил машинальным рукопожатием и взял карточку. Та, как ни странно, оказалась не пластиковой и здорово резанула мне палец, тварь. Коварный народ, эти евреи, подумалось мне, хотя об этнической принадлежности незнакомца оставалось только догадываться. Я закончил вытирать кровь с ладони, и хотел было спросить, как использовать пресловутую способность часов, но мой визави исчез. В туалете, наверняка, а мне вот пора домой.
Свалив в карман часы, расписку и карточку я поплелся к выходу. Невнятная череда мыслей не давала мне успокоиться. И, странное дело, в баре вообще никого не осталось - бармен и тот не вернулся ещё. Плюнув на этот срач, я распахнул двери. Дохнуло промозглым октябрьским туманом. Каждая ступенька давалась труднее предыдущей, накатывала головная боль, а мысли упорядывачивали свой бег. На тротуаре они окончательно поплыли по нормальным течениям и руслам, а беспокоящие звоночки слились в одну картинку - и облезлая краска, хоть в этой части города все было из пластобетона, не нуждавшегося в окраске, и странная ухмылка бармена, и двойной бой раритетных часов, и, наконец, волосатая рука продавца - готов поклясться, на пальцах сидели аккуратно подстриженные когти. Рука бешено ломанулась в карман, как часто бывает в спешке, не попала несколько раз, но вот на свет были вытянуты настоящие Ролекс. С одной лишь деталью - золото имело кровавый отблеск. Фонарь наверное... Кого я обманываю, господи...
Вадим взялся за ручку завода и отщелкнул её в режим перевода стрелок. Нет ничего проще - очень чего-то захотеть, крутануть ручку против часовой стрелки и...
На тротуар упал пустой костюм, звякнули, разваливаясь от удара, пластмассовые китайские часы. Под утро кучу одежды найдет местный забулдыга с неопределенным местом жительства, которого все именуют Олежек. Ещё через два дня, он в поисках мелочи достанет из кармана уже собственного пальто сложенную плотную бумагу. Вряд ли Олежек оценит всю ценность пергаментного листа, но, прежде чем лист станет частью природы, интеллигентный бомж Олежек разберет на нем среди бурых пятен "...за вред, причиненный Клиенту в результате принципиального вреда тайм-джампа для органических существ, Продавец ответственности не несет. Обменная единица 1 (одна) сущность (душа) становится собственностью Продавца в случае..."
- Чертовы торгаши! Нигде от них не спастись! - возглас негодования вырвется из луженой глотки Олежека. Мгновением позже, бумажка будет невозвратимо утеряна для человечества в сени кустов серени, а Олежек побредёт в сторону знакомой аптеки, где его ждёт решение всех насущных проблем - настойка боярышника.