"...-Уж скоро будем подъезжать к Сортировочной, а там один Черепанов нам помощник.
-А что, разве люди делятся на локомотивы и вагоны? И на маневровики? - спросил Тима у деда Игната. -Вот, говорят, есть вожатые и есть ведомые, в основном, ну и разные Маневровики, Дрезины, Рельсоукладчики...
-Нет, сынок, неправда это, - отвечал дед Игнат. -Люди, каждый сам по отдельности человек, есть и Тягач, и Скорый, и Дрезина. Вот, например, твой папа. На выходные - он - Тягач, тебя и рюкзак на плечах тянет в лес. С мамой твоей он - Дрезина, возглавляет которую мама. На людях он Вагон, - скромный, начальству подчиняется, поддакивает всем. В делах же он, в конце концов, Маневровик. Так-то вот. Каждый человек, по сути, есть универсальный локомотив. Другое дело, люди, у которых что-то одно преобладает, довлеет над всеми остальными умениями. Вот, например, я, - я несомненный Рельсоукладчик. Дед приосанился и важно посмотел на Тиму. - С малых лет сам прокладывал себе дорогу в Пути, при этом не испытывая неудобства или неуменья. Другим сего не дано, а ныне и подавно народ извелся...
- Дед, а что будет, когда мы подъедем к Сортировочной ? - спросил Тима. - Дед глянул на него с изумленной хитрецой.
- Хе, брат, на сей вопрос вряд ли у меня найдется тебе ответ. Сие в руках Творцов.
Сортировочная - место, где все поезда разом сходят с рельс и... Дед поскреб затылок, задумался. -...Не знаю, сынок, не знаю, что нас ждет там. Мудрецы говорят, мол, будет там происходить Пересортировка. Одних вправо направят, других вниз, третьих влево... Не знаю и не ведаю я, работяга, что там оно да как. Говорят еще, что рельсы там кончаются, а за ними... за ними идет просто пропасть. Одно знаю точно - поездам, то есть нам с тобой, не дано останавливаться на своем пути, одна лишь у нас конечная станция - Сортировочная. Тот, кто спешит, не щадя турбин и подшипников, вот как ты сейчас узнать все спешишь, смолоду туда залетает. А кто из трезвых - экономит топливо, бережет внутренности, - этот на Сортировочную не поспешает. И верно делает, ибо всякому знанью - свой час. Так и едем, у каждого свой срок и свой путь, и все пути у всех рано или поздно заканчиваются Там.
- А что же будет после того, как мы попадем на Сортировочную?, - не
отставал Тима.
- Ты спать лучше давай ложись, и дурных вопросов мне не задавай... - Не знаю я, что будет, Тимочка, не знаю...
- Так значит получается, что там и рельсов не будет! - Воскликнул Тима. -А ведь ясно и малому Поддрезиннику, что без рельс жизнь на Путях невозможна. Нас учили, что те, кто сходит с рельс, замирают намертво и постепенно распадаются на обломки, и ветер разносит их вдоль Путей, превращая в прах. Нас учили, что это плохо - сходить с рельс. Но как же тогда, если рельс и вовсе нет? Такого не может быть, дед Игнат! Объясни мне.
- ...А может быть, там и нет ничего вовсе...-бормотал полусонно дед - лишь ржавый прах и ветер по полю гуляет... и лопухи сквозь тебя прорастают...- Кто знает, сынок, кто знает. Я уж на подходе, недолго мне ждать осталось... Уж Она на горизонте и виднеется...
- Дед, а расскажи мне, как она выглядит, жуткая эта Сортировочная? - Ты знаешь много, и слышал об этом, конечно. Кто-то же видел ее хоть одним глазком ?
- Говорят, сонно начал дед, постепенно входя в роль мальчишки, рассказывающего страшилку, - что вид она имеет гигантский и жуткий, неописуемый. Черная пасть; въезжает в нее наш брат, да назад уж и не возвращается. А внутри стальной молот сплющивает тебя в лепешку, мокрого места не остается, и на металлургический завод. В колыбель нашу, в наш родимый отчий край... А там завод - роддом, родное депо-интернат, школа-полигон и - прощай, детство. Ты уже вон в какой класс перешел, год пролетит, два пролетит, оглянуться не успеешь, и на стажировку пора. И в добрый путь... Тима сквозь невесть откуда взявшуюся дрему завороженно слушал старика. -Вот ведь как оно, Тимочка, происходит, - жизнь наша, она как карусель, умер-родился, родился-умер, и так до скончания Путей.
- Но слышал я, есть люди, - голос старика приобрел еще большую таинственность, - исчезающие во чреве Сортировочной без следа. И куда они деваются, никто не знает, не ведает. Не везут их из Сортировочной на свалку, со свалки не попадают они в Сталелитейный, из Сталелитейного не грузят их, как нас с тобой, грешных, в тяжмашевскую Цитадель - родильные наши дома. Исчезают, и ни пылинки после них, ни куска ржавчины не остается.... Это, говорят, очень редко бывает, очень редко. И никто на свете белом не знает сей тайны. И тем паче никогда не узнает...
(Тимка дробно перестукивает колесами на стрелках, погасив ветровые стекла-глаза, он, покачиваясь плавно на рессорах, спит, убаюканный рассказом деда Игната. Пересекая мост, он на мгновение вскидывается тормозным сипом на лязгающих стальными балками рельсах, но вскоре вновь засыпает крепким сном молодого Тягача. С ним рядом поскрипывает старенький видавший виды Рельсоукладчик Игнат, дребезжа рессорами на стыках рельс...)