Славу Богу, мы нормальные люди, часто говаривал мистер Мерфи. Мы не попадаем в странные истории, не якшаемся с подозрительными типами, от нас не услышишь лишнего шума, разве только в воскресенье днем, когда на заднем дворе мы жарим мясо на гриле.
И у нас нет дурацких секретов, тайн, мы не разгадываем загадки, и держимся как можно дальше от всякой нечистоплотной околесицы - повторяла за мужем миссис Мерфи, вытягивая и без того длинную шею как можно ближе к соседской ограде.
Мы не то, что эти треклятые Грины, - бормотал по вечерам за бренди мистер Мерфи себе под нос. - Вы посмотрите на них, - неотесанные, грязные, безработные, шляются целыми днями по улице, бездельники.
И пьяницы, - подсказывала жена мистера Мерфи выпучив глаза.
- Разумеется, без сомнений...
В тот воскресный день, когда все пошло наперекосяк утро выдалось безрадостным. Виной тому был не только не обещанный метеорологами туман вдобавок к бьющему по черепице дождю, но и жуткий шум за окном разбудивший мистера и миссис Мерфи.
Чертыхаясь, мистер Мерфи вскочил, ударился коленом об ножку стула, и, ревя, будто медведь гризли от ярости и боли поковылял в коридор. Миссис Мерфи натягивая халат, устремилась к окну, ее излюбленной позиции, где она не раз выведывала тайны соседей. Возле подоконника, умело приоткрыв штору, она напряженно начала вглядываться на размытую улицу сквозь стекло заливаемое потоками воды.
Мистер Мерфи, путаясь в куртке поспешно надетой поверх пижамы, схватил зонт с крючка возле двери и, хмурясь, копя еле сдерживаемые ругательства, выскочил за порог.
Первым кого он увидел, был соседом Уилкинсом жившим в коттедже напротив. Уилкинс, нахлобучив на себя дождевик, приметив мистера, Мерфи что-то закричал, но шум ливня бьющего по барабанным перепонкам утопил его слова. Вторым кого удалось разглядеть был осторожным Уайти. Вечно расфуфыренный, холенный Уайти, даже сейчас на рассвете предусмотрительно приоткрывший дверь и высовывавший свой горбоносый нос за порог.
Простачок Уилкинс даже не догадывается, что его жена изменяет ему с этим Уайти - вдруг вспомнил слова Белинды Бишоп.
От размышлений мистера Мерфи отвлек возникший из воздуха, будь оно возможно, а так всяко из утреннего тумана один из братьев Гриннов. Он появился так внезапно, как обычно в старых фильмах на сцене возникают приведения.
Не пори ерунды - одернул себя мистер Мерфи, и дураку ясно, что парня так плохо видно из-за дождя. - И нечего тут выдумывать.
Один из братьев что-то тащил за собой, судя по всему тяжелое, похоже металлическое, каждый шаг подростка сопровождался лязгом и дребеденью.
- Только въехали и уже мешаете соседям спать, шпана! - заорал Бишоп. В любой другой день он направился бы к Грину и осыпал того новыми порциями ругательств, но сейчас к сожалению (ругательства так и вертелись на языке), тапочки на пухлых ногах мистера Бишопа начали бухнуть и мокнуть от дождевых капель.
Грин, то ли не услышал, то ли не обратил внимание. Он брел, шатаясь, как и прежде, накинув на голову капюшон и таща за спиной непосильную гремящую ношу.
Пройдя дом мистера Мерфи, перед самыми глазами Бишопа Грин исчез, испарился, растаял, словно клубы пара, нависшие над вскипевшим чайником. Вслед за парнем домой убрался и Уайти, лишь Фред Уилкинс что-то крикнул еще дважды, и, развернувшись, пошлепал по лужайке к себе.
- Все дело в дожде, в дожде и чертовом тумане - протирая глаза, не отошедший от ошеломления успокаивал себя мистер Мерфи, - или в пелене на глазах. Чудес не бывает. Призраков тоже.
Но удивительное потрясение от ощущения, что он был свидетелем исчезновения человека, не покидало Бишопа еще долго.
Один из братьев возник на кухне.
- Эй, Чарли! - позвал он. - Меня застукали.
Чарли, самый старший из троицы братьев, сутулый и вытянутый как палка, недовольно отвернулся от плиты, где поджаривал бекон.
- Ничего страшного в следующий раз пойду я, - жизнерадостно заметил Оливер, младший из Гриннов, не отрываясь от телевизора.
Но Бен, с которого до сих пор ручьями лилась вода, встряхнув курткой и облив Оливера, оправдываясь, заметил.
- В следующий раз идти должен я, я уже был там, и все могу исправить.
Бекон, основательно поджарившись, недовольно зашипел на сковородке. Чарли, нависая над братьями вывалил его на тарелки. Затем сев на крохотной кухоньке на один из двух доступных стульев, бросил оценивающий взгляд среднего брата и отрезал.
- Никакого следующего раза Бен, ты облажался.
Тем временем, Оливер, бросив смотреть мультики, поспешил занять оставшийся стул, но неуклюже споткнувшись, гремя на всю кухню задетой локтем посудой, повалил не только табуретки, но и ценный сверток, ящик, закутанный в сжавшуюся от дождя и падения гору целлофановых пакетов.
- Ничего страшного Чарли! Чарли я подберу!
Чарли в два больших шага подскочил к распластавшемуся Оливеру, дважды подавил в себе огромное желание отвесить пинка мальчишке и, не обращая внимания на неловкие потуги ноющего младшего брата подняться, принялся осторожно устанавливать сверток.
Бен заметил, как побелели в тот момент костяшки пальцев Чарли, и как вытянулось лицо, когда Оливер, как всегда, своей тушей чуть было не испортил все их большие планы.
Когда Чарли поднял и установил стул, усевшись во главе стола, его лицо не выражало никаких эмоций.
- Я пойду - тихо сказал он братьям, скромно понурившимся под его взглядом.
Затем старший брат обратился к Бену.
- Ты должен был исчезнуть Бен. Ты должен был исчезнуть...
А тем временем, закутанный в кучу одеял мистер Мерфи, чихая пил горячий бульон из кружки заботливо принесенной миссис Мерфи.
- Чертова погода...побрал ее... тьфу. Апчхи. Эти, эти - подходящее ругательство которым можно было охарактеризовать братьев, никак не попадало на язык. - Они во всем виноваты!
- Конечно, милый - лепетала миссис Мерфи. - Заставили прекрасного человека подняться на улицу, да еще, в какое ненастье! Хулиганье - вдруг взвизгнула она, пролив бульон на ноги мужа.
Путаясь в многочисленных одежках, мистер Мерфи взревел как буйвол от обжигающей боли, разъяренно стараясь смахнуть на пол впитывающийся кипяток на незащищенное место на штанах.
- Белинда! - взвыл он.
- Прости дорогой - залепетала миссис Мерфи, схватив тряпку. - Я нечаянно! Сейчас! Сейчас все уберу.
- Ма-ма-ма! - раздался протяжный визгливый крик, раздавшийся с порога.
Отворилась дверь, на пороге показался младший Бишоп, - сын Бишопа старшего.
- Уйди! - еще пуще взбесился отец, дуя на покрасневшие от незначительных ожогов пальцы.
Младший встал в позу и капризно протянул.
- Ма-а-а-ам! Я есть хочу.
Белинда растерянно прикусив губу, нерешительно заметалась между двух своих родственных Бишопов.
- Сейчас малыш приготовлю, погоди! - приняла она решение, обернувшись к сыну.
- А я?! - непонимающе взревел, брюзжа слюной муж. - Со мной ты уже не считаешься?
- Я принесу бренди...
- Я голоден! - на заднем фоне раскраснелся младший и принялся топать ногой.
- Мне больно! Где аптечка? Где в этом чертовом доме лежит аптечка? - вопил Бишоп, дрыгая жирными ногами.
Белинда растерянно хлопая глазами, переводила взгляд с мужа на сына. Она уже не контролировала ситуацию и напряжение, возникшее между ее любимыми Бишопами. Вероятно, в ту секунду она жестоко жалела, что Бишопов-то двое, а Белинда всего одна.
- Включи телевизор - неуверенно сказала она мужу. - Минуту, и я все принесу. И бренди тоже - успокаивающе добавила жена, видя, как напрягаются скулы мужа. Сначала завтрак.
- Но я не хочу завтрак! - вдруг захныкал младший.
- Так ты же говорил, что голоден, мальчишка - сказал отец.
- Она... не даст мне на завтрак мороженого и колы - всхлипывая, пожаловался отцу сын.
- Мы что-нибудь придумаем - нерешительно начала Белинда.
- Мороженое! - затоптал ногой мальчик.
У Бишопа лопнули нервы.
- Доиграетесь и вообще останетесь без завтрака, сэр! - раскрасневшись уже не в силах кричать, захрипел он, тыкая в мальчика толстыми как сосиски пальцами.
Бишоп-младший ловко увернулся.
- Больно-то оно надо... - надулся Бишоп, для пущего эффекта попробовавший пустить слезу, а про себя оценивающий, сколько шоколаду припрятано в заначке.
- И будете наказаны!
Бишоп что-то ответил, но его голос потонул в мелодичном гонге дверного звонка. Белинда, у которой уже начала кружиться голова, чуть ли не бегом ринулась открывать дверь. Отец и сын, оставшись вдвоем в комнате, старались не замечать друг друга, но не в силах удержаться украдкой буравили свое младшее и старшее отражения злыми взглядами.
Через напряженную молчанием вечность в комнату вошла Белинда. Рухнув в кресло, она обратилась к мужу.
- Пришел Уилкинс хочет поговорить - слабо махнула она рукой в сторону порога.
Бишоп нахмурился, у растаявшего от досады сына потекли слезы. Белинда же обмякла. В этот исключительный день у нее не осталось сил на дело, которое она любила, которым жила. Подслушать за занавеской разговор.
2
Когда посветлело, и с неба убрались малейшие намеки на пузатые тучки, Бишоп-младший высунул нос за порог. Оглядываясь, чтобы не застукала мать, толстяк бесшумно закрыл дверь, и, качая широкими бедрами, двинулся по дорожке вымещенной золотистой плиткой вдоль дома. Он, было, запыхтел, но тут же резко зажал ладонью и пискнуть не смел, мать услышала бы, - настолько им завладело возбуждение от грядущей проделки.
Достав из отцовского гаража велосипед, он вывел его на тропинку. Велосипед не ехал, упирался, и чуть было не завалил всю авантюру, когда Бишоп, разозлившись, бросил его на клумбу, где мать старательно высаживала цветы. Он совсем забыл, что недавно врезался в кошку и сломал колесо, когда животное в не самый счастливый момент своей жизни выбежало на дорогу.
Мальчик с некоторым сожалением и большой завистью посмотрел на припаркованную отцовскую машину. Ничего не оставалось делать, надо было идти пешком. Ходьба и бег, были одними из многочисленных вещей, что ненавидел Бишоп в школе и в доме. Но никто не надсмехался над ним, ввиду его огромного роста и массивных кулаков.
В обычный день он взял бы друзей, щуплых ребят живших в округе, но сегодня на правах вожака он охотился в одиночку. В пути ему встретилась валявшаяся в кустах палка, вероятно, отломилась от дерева во время дождя. Сначала Бишоп лениво тащил ее под мышкой, затем фантазии одержали верх над мыслями мальчика и он принялся бойко рубить соседские цветы, врагов на клумбах-крепостях, своим сильным и беспощадным мечом. Идя по дороге, Бишоп вырезал целые замки, а под его господскими сапогами, одна за другой ложились целые деревни.
Пройдя пару улиц, Бишоп остановился напротив пустыря. Несмотря на плотную застройку близлежащих улиц, здесь стоял лишь одинокий крошечный коттедж, который братья Грины сняли или купили у предыдущих владельцев, маленьких чокнутых старичков. Газон зарос жестким вьющимся бурьяном, некогда посаженные цветы на клумбах сменили податливые сорняки. По направлению к порогу среди травы была вытоптана дорожка. Странно, что полиция до сих пор не заинтересовалась подобной безответственностью, пришла мысль в голову мальчишке.
Взволнованно хрюкая, Бишоп, как можно тише, прокрался к дому. Ставни на окнах были наглухо заколочены, непроницаемые шторы скрывали тени обитателей от самых искушенных взоров.
Бишоп поднялся на веранду, подняв скрипучий визг половиц. В доме раздались шаги. Толстяк, не помня себя от страха, грузно рухнул в плющ, росший по левому краю коттеджа. Еле пискнув, он больно прикусил язык, и, взвывая в кулак от боли растянулся на острых ножах колючего растения.
Заскрипела отворяющаяся дверь. Кто-то из братьев прошелся по веранде глухими шаркающими шагами. Бишоп услышал, как в доме кто-то восторженно воскликнул, шаги, затихая, поплыли по направлению к голосу.
Убедившись, что Грин ушел, Бишоп перекатился на бок, и на коленях пополз вдоль стен коттеджа.
Царапающая, режущая боль и неловкие слепящие градинки слез, струившиеся из поросячьих глаз преследовали мальчика заставляя того ползти как можно дальше от этого ужасного места. Нежные розовые руки Бишопа покрылись красными ноющими пятнами, язвами, так бы он сказал матери, будь она здесь. В светлой голове десятками рождались красочные истории. Одни для матери, в них ее маленький сыночек героически лез на дерево спасать соседскую кошку, когда сорвался, оцарапав могучие руки об ветки дерева. Другие истории для ребят; в них Бишоп стоически противостоял целой шайке хулиганов из соседней школы на два-три года старше, и, безусловно, дал им отпор.
Как бы то ни было Белинда, так и не узнала историю о своем храбром сыне совершившем поистине героический поступок. Как Артур, Джонатан и маленький весельчак Сэм раскрывшие от восхищения рты не услышали правдивый рассказ о большой и великой победе над тройкой, а лучше пятеркой школьников из соседней частной школы.
Размышления мальчика прервал запах из раскрытого небольшого окна за домом. Пахло так вкусно, что Бишоп, к тому времени изрядно проголодавшийся приподнялся и, собравшись духом, резво заглянул в окно. Это была крошечная столовая, обшарпанная комнатенка крошечного размера, где вмещался угловатый старинный стол и тройка стульев. Но главное в неказистую комнатушку вмещался аппетитный пышный шоколадный торт, башней возвышающийся прямо посреди стола.
Бишоп прищурился, о подобном торте он мечтал сегодня утром. Во рту появились слюни, едва глаза разглядели посыпку шоколадной крошкой.
Мальчик отчаянно задумался, в такие минуты как этот его голова соображала куда быстрее, чем в обычной жизни, когда в школе он предпочитал сначала бить, а лишь затем думать.
Окно достаточно широкое, можно влезть, оценил он. Остается риск попасться кому-нибудь из братьев. Бишоп прислушался, разговор слышался в отдалении, звук шел через тонкую стенку со второго этажа. Ни топота ног, ни чей-то походки, ни шаркающих шагов тонкий слух не уловил.
Идя к дому братьев, Бишоп думал изуродовать их стены или вывернуть лампочку, возможно, обгадить веранду или истоптать редкие цветы расти они вокруг коттеджа. Но торт поменял дело. Это угощение было бы отличным призом, местью братьям, за острый плющ у них во дворе.
Маленькие водянистые глазки, словно маяки, зажглись пронзительными огоньками, когда Бишоп представил как усевшись под деревом, он зароется головой в богатые и вкусные сливки, что этот красивый торт будет полностью его, с посыпки до корки, его и больше ничей.
Выдохнув со всей мощью паровоза, куда мощней, чем он планировал Бишоп, по-кошачьи насколько позволяла его комплекция, протиснулся сквозь скрипучие ставни, чуть не выломав раму.
Разумеется, он споткнулся, и кубарем вкатился в комнату, едва не сбив стол.
Мягкий коврик под окном смягчил падение, тем не менее, лоб саднило, впрочем, плевое дело, синяк или ссадина были небольшой платой за прекрасное угощение. Тем не менее, сердце мальчишки нещадно билось, казалось, что с этим падением оно выскочило наружу, так ясно он слышал его. Никто из братьев так и не появился. Бишоп хищно усмехнулся, представив с какими лицами, эта беднота Грины будет, сгрудившись стоять в столовой возле пустого стола и фольги с капелькой шоколадных сливок милостиво оставленных им милосердным сыном мистера Мерфи.
Уж, они поплачут, дорого бы я дал за то, чтобы взглянуть на их физиономии, когда они обнаружат пропажу. Не каждый день такой торт они, небось, едят, вот это будет зрелище. Подобные мысли вызывали радостную улыбку у мальчика, когда он приближался к заветному торту.
Еще секунда и торт был на уровне глаз, его шоколадный аромат щемил ноздри, сводил с ума, превращал в подчиняющееся инстинктам животное. Бишоп почувствовал, как не в силах нести торт сквозь окно под тень деревьев. Как не услышал и то, что разговор на втором этаже прекратился. Сейчас он благоговейно стоял перед тортом, ставшим его священным оракулом, едой затмившей разум. Не решаясь зарыться лицом в торт, мальчик, разинув рот, стоял и смотрел на прекрасный пирог, не замечая как по губам стекают слюни. Не в силах совладать с нахлынувшим на него гипнозом, Бишоп протянул палец по направлению к торту, нерешительно, не торопясь, он не мог так сразу съесть загипнотизировавший его шедевр, но и жить без того, чтобы обладать им тоже не мог.
До торта оставались считанные дюймы, когда вынырнувшая из-за угла длинная волосатая рука ударила Бишопа ладонью по тянувшемуся пальцу, несильно, но ощутимо, чтобы он отдернул руку. Ноги мальчика подкосились, и стоит сказать не столько от страха как от того, что он не съел то, что полюбил и оценил больше всего на свете.
Кто-то бережно усадил мальчика на стул, в глазах проглотившего язык Бишопа все еще плясали тени торта, его торта.
Чей-то ласковый шепот зазвучал в ушах, вернув в чувство:
- Добро пожаловать на пир, голубчик. Угощаться пока рано, ведь еще не подали первое, и гости не все собрались. Не забудьте вымыть руки перед едой. Сегодня вы первый гость.
Бишоп поднял глаза на говорившего. Шоколадный торт тут же был забыт. Мальчик пискнул от страха не в силах закричать. Еще секунда и тень нависла над ним и он почувствовал как улетает в темноту, в то вечное, где не будет сладкого угощенья, колы и торта, а значит и смысла жизни.