|
|
][] [] [] [] [] [] [] [] [] [] [] [] [] [] [] [] [][
В поисках...
Он вышел из старого, вечно дребезжащего автобуса. Город встретил его моросящим дождем, серые пятиэтажки бледно-желто светили своими окнами. Впрочем, он уже давно привык и к таким встречам тоже. Первое впечатление от города часто оказывалось верным. За долгое его путешествие были и проливные дожди, и адские пекла. Конечно, были города, в которых пели птицы и дул свежий теплый воздух. В таких городах он не задерживался. Зато он подолгу бродил по улочкам городов грязных и блеклых. Снимал комнату, если в день его прибытия бушевала буря. Он оставался на месяц, если его обливала грязью проехавшая машина.
Человек, сошедший с автобуса дальнего следования, был облачен в темный костюм. Его одежда не была черной, она выглядела пыльной, или грязной, но никогда не казалась неопрятной. Его черные матовые туфли поразительно гармонировали со шляпой. Его солнцезащитные очки прикрывали собой глубокие серые глаза. В его правой руке, на которой красовались платиновые часы, был портфель из черной кожи. Он давно не открывал его, но каждый раз надеялся применить сокрытое в его недрах.
Прохожие видели, как этот человек поспешно вошел под крышу остановки, как его нога плюхнула в лужу, и как он потом сел на лавочку, находящуюся под ракушкой остановки, и долго всматривался в лица прохожих. Все шарахались в сторону, боясь поймать на себе его затхлый душный взгляд. Максим видел, как незнакомец посмотрел на даму с ребенком, и дитя заплакало. Максим сидел в такой же ракушке, ожидая своего автобуса. Он ехал на работу, и если бы не надо было дождаться автобуса, он бы с великим удовольствием поскорее бы ушел отсюда. Но Максим не привык отступать завидя опасность, он всегда твердил, что надо смотреть в глаза своему страху. Поэтому он не мог не дождаться автобуса, поэтому он не мог не смотреть на странного незнакомца. И только поэтому, когда незнакомец поднял голову, и посмотрел сквозь очки на Максима, он не спрятал глаза в асфальт.
Максим смотрел на серый костюм пришельца, не отводя взгляда. В его душе похолодело, когда на лице незнакомца отразилась тень улыбки. Он почувствовал, как похолодели подушечки пальцев, когда мужчина в старом костюме, цвета пыльной дороги, снял свои очки. Максим не мог отвести взгляд уже не потому, что считал это трусостью. Неподвижные усталые глубокие серые глаза мужчины показались ему свинцовыми кандалами. Он подумал: "Онетт". И не понял смысла этого слава. Он только еще больше похолодел. "Это просто человек. Просто усталый путник",- дрожащим голосом подумал Максим: "он присел на скамейку переждать дождик".
Сошедший с автобуса человек положил очки во внутренний карман костюма. Он смотрел на молодого человека с остановки напротив. "Он так пристально смотрит. Неужели он что-то знает. А может быть, он ждет именно меня. Нет, Онетт, тебя никто не ждет!"- мысленно сказал он сам себе: "Ты один в этой войне. А для этого паренька ты всего-лишь усталый путник. Ты для него только еще один горожанин, который решил переждать дождь". Человек с вздохом встал, и пошел через дорогу. Ему не хотелось говорить, но он должен был выяснить, зачем на него так пристально смотрят. Пока он шел, он пристально смотрел на горожанина, но так и не заметил, как расширяются его глаза. Как побелело его лицо.
Максим втиснулся спиной в металлическую стенку остановки. Но незнакомец шел прямо к нему, и его свинцовый взгляд будто пригвоздил его к скамье.
- Здоровья тебе.- Бросил путник горожанину ритуальную фразу. Люди, люди, зачем вы напридумывали себе этих ритуалов. Сколько времени вы тратите на пожатия рук и пустые разговоры по телефонам...- Я не помешаю, если сяду рядом с вами?
- О, нет, пожалуйста... Конечно вы не помешаете.
- Мне показалось вы на меня смотрели... Может быть мы знакомы?- Онетт рад бы был сказать: "Что тебе известно?", Но он знал о ритуалах. Эти люди вечно придумывают себе ритуалы, которые всегда ему мешали.
- Мне так не кажется. Я просто...- Но парень так и не закончил фазу.
- Тогда давайте познакомимся!- Обождав несколько секунд, сказал путник.- Я - Онетт.
- Меня зовут Максим...
- Как твои дела, Максим.
- Ну, мне кажется, это вас не касается...- Выбирая каждое слово, выдавил он.
Онетт не знал, куда еще можно закинуть камень. Видимо этот Максим и действительно просто так смотрел. И он просто, чтобы сказать, заявил:
- Знаете, я только что приехал в ваш замечательный город, и не знаю, куда бы мог пойти. Вот вы можете рассказать мне что-нибудь.
- Я?- Но прибытие автобуса спасло бедного Максима, и он, извинившись, залез вовнутрь.
Он занял свое обычное место у окна, двери закрылись, и автобус тронулся. Город за окном скоро превратился в холмы, пробежала низенькая деревенька. Через десять минут должны появиться первые трубы, первые кирпичные коробки. Высоченные заводские заборы закроют небо, а потом Максим высадится у проходной своего завода.
Онетт глубоко вдохнул сырой воздух. Он дал этому городу девять дней. Эти девять дней он пробродит по его заветшалым улочкам. Заглянет в его угрюмые бары. Поговорит с десятками заспанных прохожих. Попробует найти последователей. Не наткнется ни на одно проявление. И отправится в дальнейший путь. Он уже давно так решил. Просто когда его посетили, он был еще ребенок. Шестнадцать лет, это не возраст для таких решений. Тогда могло произойти все, и это бы ничего не значило. Но теперь было поздно поворачивать все назад. Его поддерживало то, что где то ходили еще, по крайней мере, трое таких же, как и он. Тогда их было восемь, выжило пятеро, Алов сошел с ума и остался в одной из многочисленных психбольниц. Эти трое, как и сам Онетт, помнят что тогда произошло. Они теперь ищут проявление этого же. Они назвали себя Видящими.
Но это было семнадцать лет назад, а теперь все изменилось. Видящие разбрелись по свету. Даже если бы они захотели, они бы не нашли друг друга.
Дождь все не кончался, и вечер приближался неотвратимо серым покрывалом. Онетт обычно любил ночь. Сегодня он познакомится с городом, нельзя терять время. Ни одного паршивого дня, из этих девяти мерзких дней.
Он подхватил портфель и пошел под моросящим ливнем. Вскоре одежда намокла, но разве могла такая мелочь помешать Видящему. Даже напротив, для видящего чем хуже, тем лучше. Ведь когда все плохо - это значит, возможно, будет проявление.
|
|