Извлечение корней (из книги Закрытие Америки)
"Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Закрытие Америки
ИЗ ЦИКЛА "ИЗВЛЕЧЕНИЕ КОРНЕЙ"
ПРИМОРСКИЙ БУЛЬВАР
Устно, письменно, мысленно
или посредством астральной связи...
Городские куранты над Пушкиным громко и гулко,
голубая струя - голубям на чугунной вазе:
не иду по бульвару, а припоминаю прогулку.
На скамейке старушки о чем-то беззубо смеются,
из колясок младенцы, а им еще плакать и плакать,
и потрескалось ветками тверди молочное блюдце,
и по капле, по капле туман превращается в слякоть.
У Потемкинской лестницы - парочки: место свиданий,
только Дюк одинок. Вы от зависти позеленели,
господин Ришелье, или вязкая сырость апреля?..
Может вместе, под ручку, -
вдоль этих закрученных зданий,
мимо голых платанов, ручных голубей,
а над нами куранты?
(Жаль народ из аллей разбежался, шалея.)
Вам давно надоел одинокий удел эмигранта? -
Так пожалуйтесь! Может быть, Вас пожалеют.
Устно, письменно, мысленно или посредством жеста.
А всего вероятней - вернут и поставят на место...
***
Еще я здесь, но вам уже нельзя
Не потерять меня, мои друзья,
Еще я здесь, но мне уже легко
Переселиться очень далеко.
Еще я здесь, как видите. Поскольку
Наш мозг затвердевает, как орех,
Америка распахнута настолько,
Что не попасть в нее тяжелый грех.
Еще я здесь, но тайные, другие
Прядутся нити, парки голосят,
Я, может быть, умру от ностальгии
Лет через сорок или пятьдесят.
Еще я здесь, гляжу с родного мыса
За горизонт, мечтая о земле,
И чувствую себя почти как крыса
На потерявшем мачту корабле.
Еще я здесь. Разбитое корыто
Толкну ногой, задвину под кровать.
Америка пока еще открыта,
Но, ходят слухи, будут закрывать!
***
Есть геометрия, в которой нет
Ни Лобачевского с Эвклидом, ни Дизарго,
Ни Пифагора -
И такой предмет
Не изучают дети в тесных классах,
И на доске не чертят биссектрису,
Разрезавшую ровно пополам
Наш уголок... я убрала цветами...
У провожающих в руках цветы.
А перемена мест не изменяет
Ни суммы неизвестных, ни значенья
Таких условий, при которых ты
Возводишь в степень страхи и сомненья.
И только боль день ото дня сильней
От извлеченья собственных корней.
***
Осталось вечные долги раздать,
И сестрам по серьгам, и поклониться
На все четыре, а чтоб годы вспять
Могла рулеткой память-баловница -
Осталось из семейного альбома
Две-три любимых фотографии
С корнями вырвать, вырваться, удрать -
Не из под власти, а из биографии
Географически контрольных мест.
Уже в руке дрожит прощальный жест,
Сейчас "Славянка" над перроном заиграет
И я ступлю - даст Бог, свинья не съест,
В разверзшуюся пропасть рая.
***
И когда мой экспресс застучит и умчится,
Постелите мне степь: я степная волчица
Из растрелянной стаи, чей вой в городах
Даже тише полшепота был вне закона.
Оставаясь глухой к перебранке вагонов
В обстановке движенья, крушенья основ,
Приближенья уже запоздалых вокзалов,
В новолунье без рун я себе предсказала
Априорное знанье не понятых слов
На чужом языке, незнакомые лица,
Ностальгический сон про степную волчицу.
***
А мальчик ел мороженое и
смотрел, как взрослые вносили утварь
по трапу - сундуки, баулы -
и бабушку жалел:
она сидела на чемодане,
что-то бормотала
и поминутно к шее прижимала
седеющего пинчера. Отец
зачем-то бросил в море горсть монет,
они, как рыбы, серебристой стаей
ушли ко дну. Пройдет немало дней-
ребенок вырастет и осознает,
что это было вехой, перелом -
что начиналось летоисчисленье
по новому звучащей эры,
когда взлетали руки из толпы
на пирсе... А слова прощанья
на варварском забытом языке
(читай родном) перечеркнуло время
и горизонт... И, по большому счету,
Система Социального Устройства.
***
Смеется роджер, в трюмах трали-вали,
Крепчает штиль, отринуты сомненья -
И Ной солярку в баки заливает,
И обречен на вечное спасенье,
На вечный бой - покойников оставим:
Им все равно, что после нас потоп -
Пускай могилы порастут кустами
Морской капусты, а потом, потом,
Потом на абордаж берется Арарат,
И все становится как до потопа:
Кто был не рад, тот все равно не рад -
Америка, Австралия, Европа
В последнем чтеньи принятый Завет
Впоследствии окрестят Новым -
И нет Ковчега, и потопа нет,
И сброшены одежды Ноем.
П.Б.
Май девяностого года,
Мятая зелень Горсада,
Праздник и много народа,
и отовсюду "Ламбада".
Город горд, переполнив
Чашу греха и смеха:
Завтра уже не помним
Тех, кто вчера уехал.
***
Не состоится наша встреча -
Но в глубине души таится
Надежда: не бесчеловечен
Господь к перемещенным лицам,
И я не нарываюсь на спор и
Смиряюсь, говоря: "Храни вас Боже -
На разных полюсах диаспоры
Вымаливать одно и то же".
***
Не буду жить ни в райских кущах,
Среди жар-птиц яйцекладущих,
Ни на заоблачном последнем
Пятьсот десятом этаже;
Не буду заполнять анкеты,
Зачитываясь словарями,
И преодолевать диеты,
Чтоб превратиться в экорше.
Я постараюсь приспособиться,
Живя без визы и гаранта,
От коммунальной межусобицы
Переходя к идеям Канта.
***
...и лениво сквозь солнцезащитные очки,
под всплески воды в бассейне на палубе,
наблюдать край света,
втянув горизонт в зрачки,
и не прислушиваться к чаячьей жалобе
на отсутствие корма (назойливый крик);
крепкий и загорелый старик
демонстрирует, стоя на голове, плоды
культуризма и йоги, -
потом его вернувшиеся из-под небес ноги
оставят быстросохнущие следы
на раскаленной палубе... одно и то же
каждый день. Милосердный Боже,
я делаюсь брюзгой, становлюсь капризней, -
все думается: какого черта
пространство,
очерченное корабельным бортом,
превращается во время, напрочь вычеркнутое
из жизни?
***
Нелетная. До половины третьего
Задержан рейс его из Шереметьева,
Пространство к времени пристрастно.
Странно:
Нет выхода из бара-ресторана.
Официанты сонные грустят,
И дым отечества под люстрой коромыслом,
Когда тебе почти под шестьдесят,
Нет в циферблатах собственного смысла.
И, сопрягая с нецензурной бранью
Обрывки элитарнейших цитат,
Усталый обитатель мирозданья
Опять роняет голову в салат.
В весеннем небе вспыхнет самолет,
О чем напишут в очерке, что даже
Абстрактный гуманизм ведет на эшафот -
Конкретный приведет туда же.
***
Мысль ускользает, и летит туда,
где хмурый ветер развевает
знамена алые, где талая вода
парад на площади уныло отражает,
и праздничного шествия стада
под марши шлепают по лужам
с большими транспарантами, простужен,
вождь на трибуне кашляет в кулак,
над башней гордо реет мокрый флаг
с пещерной атрибутикой труда,
но снова возвращаются сюда,
где на меня глядят устало
венецианские каналы
зеркальной рябью пасмурного дня,
и, где ветрам прибрежным вторя,
Адриатическое море
ничем не радует меня.
***
Ты придешь из дождя, из автобусной давки
И усядешься в мокром плаще на диван,
Сообщишь, что проект "заморозили" в главке,
Потому что куратор - отпетый болван,
Будешь много курить, в телефонную трубку
Назовешь дураками кого-то в Москве,
И покажешься мне похудевшим и хрупким
И все меньше волос на твоей голове.
А потом ты заснешь за вечерней газетой,
Не прочтя до конца про вчерашнее зло,
И приснишься себе популярным поэтом,
Ну, хоть в этом сегодня тебе повезло.
***
Когда отвергнутое предложенье
лишили смысла только потому,
что существительное от глагола
отделено частицей отрицанья,
годами междометий, океаном
страдательных причастий, - то предлог,
возможно, все-таки найдется,