Ее миниатюрные ручки сжимали корзинку. Малюсенькую корзинку, в которую она складывала все свои малюсенькие вещички. То была эдакой сумочкой, как у взрослых дам. Казалось, не было нежнее и милее существа, чем эта девчушка.
Огромные голубые глазенки, искренние, глубокие, блестящие. Ей не надо было слов, чтобы сказать, что она хотела - эта малютка говорила это своими глазами.
Смешной носик, элегантный и маленький.
Именно так выглядят Купидоны (вот маленькая негодница, прострелила мое и без того бедное и унылое сердце!).
И именно так выглядит сам Господь Бог. Наверняка, Он - это вот такая же малютка, не знающая жизни и кладущая в свою корзинку всякую "бяку". Играющая в куколки. Создавшая собственный мир, чтобы поиграться.
У нее были светленькие, воздушные волосенки, с премиленькими озорными, как сама хозяйка, кудряшками. Когда я взглядом просил положить на мою ладонь ее ручку, я невольно умилялся - таких ручек на моей ладони "влезло" бы семь-восемь.
Мы по очереди играли в шашки с отчимом и его взрослым сыном (чьей дочерью и являлся сей ангелок). Я, ожидая окончания партии, сидел на полу, а это крохотное чудо подбежало ко мне и начало целовать руку своим беззубым ротиком. Крохотные, хрупкие пальчики сжимали мою руку, а губки целовали.
"Понравился ты ей", - сказала ее мать и рассмеялась. Мама Купидончика была столь же красива, как и ее малютка-дочь.
Ангелок не успокоился, пока не расцеловал (=не обслюнявил) мне всю руку, после побежал за корзинкой на другом конце комнаты, прибежал обратно ко мне и подал корзинку.
В этом самом замечательном взгляде в мире было столько наивности и тепла, когда она подавала мне корзиночку, что я сказал себе: "Умру, если не обниму тебя сегодня, Купидончик".
Когда мой черед настал играть с победителем, малютка всячески мешала нам закончить партию: вытаскивала корзинку и клала в него шашечки, с серьезным видом и аккуратно. Отец говорил: "А ну-ка дай-ка мне. Подай папе". Она брала шашечки из корзинки и подавала. "А теперь подай Кириллу. Давай, солнышко, подай Кириллу.". Вдруг она осознала,что шашек у нее в корзинке уже не было, и этот смышленыш начал брать шашки прямо с доски и подавать то мне, то своему отцу. Ручки, еще совершенно хрупкие и не окрепшие, с трудом брали шашки, но в действиях было столько упорства и терпения, внимания в глазах, что все это заставляло улыбнуться.
Эта девочка заставила улыбаться, да. Искренно, а не наделанно, как обычно я улыбался.
Наконец, они ушли все есть утку, которую ездил с утра стрелять отчим. Я есть веган, оттого на все их приглашения я отвечал отказом.
Малютку они оставили со мною.
Я улыбался, как блаженный, все смотрел на нее, после подозвал ее к себе и обнял. Хотелось обнять крепко, сильно, как я обычно обнимаю любимых мне людей, но не смог - она была маленькая и хрупкая. Купидончик касался ручками моей талии, а я все улыбался. Мне было очень тепло.