Аннотация: ...чёрные восточные глаза Јклассной" маслянисто сверкнули...
Прямо посредине учебного года, раннею весной мужа нашей классной руководительницы - математички Александры Сергеевны - перевели на новое место службы, и она сразу уехала вслед за ним.
Взамен неё директриса назначила нам нового классного руководителя - молодую учительницу русского языка и литературы Ларису Ивановну К.
Высокая, статная, черноволосая учительница с мечтательным взглядом чёрных глаз на бледном от природы лице нам почти сразу понравилась. Единственным недостатком в её лице был чуть крупноватый, но прямой и благородного профиля нос - но в остальном она была само очарование.
Конечно же, толстые мамаши-активистки из родительского комитета очень скоро всё про неё разузнали, и сведения эти быстро стали доступны и ученикам.
Новой Јклассной" только что исполнилось двадцать семь лет. Она была не замужнем и после окончания университета отработала положенные три или четыре года по распределению в каком-то рабочем посёлке, после чего влиятельные родственники перетащили её в столицу и определили на тёплое местечко в нашу школу.
С удивлением узнали мы, что скромная, вежливая, с аристократически-простыми манерами Лариса Ивановна - приёмная дочь одного из самых влиятельных чиновников, работавших в то время в сфере министерства среднего образования, в руках которого была судьба и карьера любого из грозных школьных директоров.
Между тем даже намёка на какую-либо исключительность или высокомерие не было в нашей новой Јклассной". Всегда спокойная и приветливая, она между тем очень редко улыбалась, но улыбка у неё при этом была очень славная.
Однажды, когда уже прозвенел звонок на урок, я нарочно задержался возле окна дамского туалета, так как заметил, что туда перед уроком поспешно вошла наша обожаемая классная руководительница Лариса Ивановна.
В то время в здании шел ремонт, и под окном как раз лежал невысокий аккуратный штабель досок. Не в силах сдержать себя, встал я на эти доски и поднявшись на цыпочки, заглянул в запретное окошко. Теряя сознание от возбуждённого сердцебиения, мне всего-то и удалось увидеть её стоящей в кабинке - но только до пояса.
Видно было, как положив классный журнал на полочку, Лариса Ивановна неожиданно энергичным движением опустила обе руки вниз, слегка присела и резким движением подняла вверх подол своей узкой чёрной юбки, из под которой на мгновение мелькнуло белое кружево шелковой комбинации. В тот же миг раздался громкий звук мощной струи. Я был в экстазе, но счастье длилось всего несколько мгновений. Лариса Ивановна тут же выпрямилась, привела себя в порядок и выскочив из кабинки, вышла в коридор - а меня, её обожателя, уже и след простыл...
Правда, в одно мгновение мне почудилось - именно почудилось - будто Лариса Ивановна чуть скосила глаза вбок, в сторону окна и всё-таки заметила меня.
- ЈПочудилось! Не может быть, чтобы заметила - ведь она стояла к окну почти что спиной!" - гнал я от себя эти навязчивые мысли и к концу дня окончательно убедил себя в своей правоте. Тем более что два урока подряд прекрасная Лариса Ивановна провела как обычно величественно - невозмутимо, как всегда безукоризненно цитируя поэтов серебряного века.
И на следующий день с утра, на первом уроке, когда мы писали сочинение на тему: ЈДети подземелья в творчестве Короленко", она так же невозмутимо прохаживалась между рядами, посматривая свысока - как мы напряженно трудимся над сочинением.
Пару раз она останавливалась и возле меня, и с высоты своего роста наблюдала - как я испещряю тетрадь своими каракулями, а я млел от едва ощутимого запаха её дорогих духов, и рука моя дрожала. Низко опустив голову над тетрадью и незаметно скосив глаза вниз, я видел совсем близко её узкую чёрную юбку и стройные полные ноги в серебристых чулках, обутые в строгие чёрные замшевые туфельки.
-ЈБондаревский! Не наклоняйся так низко над тетрадью, когда пишешь - так ты можешь испортить себе зрение! Сядь ровненько, пожалуйста, и не горбись!" - как гром среди ясного неба прозвучал у меня над головой её негромкий бархатный голос.
Это невинное замечание Ларисы Ивановны окончательно вывело меня из равновесия, и завершающую часть сочинения я написал скомканно и намного слабее, чем его начало и в результате получил от неё за сочинение оценку Јчетыре с минусом".
Последним уроком в тот день был урок физкультуры, после которого я задержался буквально на 15 минут, чтобы ещё десяток раз бросить мяч в кольцо. Когда мне это надоело, я схватил свою сумку с тетрадями, закрыл за собою дверь и по длинному коридору направился в вестибюль.
Неожиданно из-за угла коридора навстречу мне выплыла величественная фигура моей классной руководительницы - как всегда строгой белой блузке с воротником-жабо и узкой чёрной юбке чуть ниже колен. В руках она держала стопку тетрадей, направляясь навстречу мне в сторону учительской.
Дыхание моё участилось, но я не подал вида. Я шел ей навстречу просто глядя перед собою, тем более что здороваться с нею не было необходимости - мы уже неоднократно виделись сегодня. Поравнявшись с Ларисой Ивановной, я инстинктивно чуть сменил курс, уступая ей дорогу в пустом коридоре и когда уже почти прошел мимо - услышал вдруг в полуметре от себя её негромкое брахатное контральто:
-ЈНу и как, Бондаревский - ты всё увидел, что хотел?"
На звук её голоса голова моя дёрнулась от неожиданности, и взгляды наши на мгновение пересеклись. Не ожидал я увидеть того, что увидел - чёрные восточные глаза Јклассной" маслянисто сверкнули, и обычно бледные щёки были в багровых пятнах румянца. Опрометью бросился я бежать из школы и придя домой, был сам не свой - не спал до самого утра.