Она была такой белой, что невесты, на шлейфы которых она пристраивалась, чтобы прокатиться, её не замечали.
Она была такой белой, что снежинки, падая ей на клюв, думали, будто бы падают на укрытую снежным одеялом ветку.
Она была такой белой, что школьники, считая ворон, никогда не брали её в расчёт. И только когда они писали на заборах слова, за которые дома могли получить ремня, Белка краснела. Самую малость.
Краснела она и тогда, когда её сторонились. А сторонились Белки всегда. В отличие от подружек невесты и праздных зевак, братья и сёстры её замечали. Замечая же, всякий раз цедили сквозь клювы: "Белая! Белая!".
Единственным утешением было общение с Безпалычем. Безпалыча Белка и любила, и боялась. Боялась, потому что Безпалыч был плешив и всё время дёргался. И если плешивым он был всегда, то дёрганым стал после стычки с дворовым котом, в которой лишился пальца. Любила же потому... Потому что не знала, как Безпалыча можно не любить. "И даже если бы он потерял все пальцы, - признавалась она сама себе, - и стал бы Безчетырёхпалычем, всё равно бы любила". Что тут возразишь?
Безпалыч и не возражал. Если же и возражал, то по существу. В последний раз таким существом оказался дворовый кот. Забравшись на дерево, тот ветка за веткой приближался к гнезду, которое облюбовала подруга Безпалыча. Тут Безпалыч и возразил. Возразил, обзавёлся прозвищем, и с тех пор редко кому возражал, предпочитая долго и умеючи убеждать.
И первой, кого он убедил, стала Белка. Он убедил её забыть про братьев, сестёр и других праздных зевак, и отправиться в страну, где белая ворона... не белая ворона. В страну, про которую Беспалычу рассказывал дедушка, такой же дёрганый и плешивый.
Долгими зимними ночами Белке снилась Белая страна. В ней не было места ни дворовым котам, ни словам, за которые школьников угощали ремнём. В ней не только невесты, но и женихи были одеты во всё белое. Потом приходило утро. Приходило и расставляло всё на свои места. Знала своё место и Белка. "Белая! Белая! - шипели братья. "Белая! Белая!" - вторили им сёстры.
Тут бы и поставить точку - Белка нехотя, но мирилась с участью, которая отвела ей природа. И смирилась бы, но не стало Безпалыча. Вчера ещё был, а сегодня стал былью. И Белка поняла, что должна, нет, обязана разыскать Белую страну. Иначе никак. Иначе икебана из отживших своё веток, листьев и двух кусочков картона погребёт под собой не только Безпалыча, но и любовь, которая согревала её белую жизнь.
Белка не знала, где искать Белую страну и летела наугад. Невзирая на ветра и дожди. Невзирая на дожди и ветра. Когда отказывали крылья, она опускалась и неуклюже семенила. По лужам и оврагам. По оврагам и лужам.
"Чёрная! Чёрная!" - вдруг донеслось до Белки. С трудом разлепив глаза, она увидела в нескольких шагах от себя комок снега. Раскачиваясь из стороны в сторону, он верещал: "Чёрная! Чёрная!". Не цедил, не шипел - верещал. Грязная, обессиленная и некогда белая ворона не сразу догадалась, что перед ней воронёнок. Воронёнок цвета самого белоснежного из шлейфов, на которых Белка давным-давно - чуть ли не в прошлой жизни - каталась.