1 января 2015 года. В эту Новогоднюю ночь я изобрёл новую позу. Позу писательства. Я лежу на кровати и пишу на планшете, а не сижу за компьютером. Эту позу я мыслю назвать "Сонный хомяк". Итак, неторопливая сказка про срендевековую, то есть, средневековую девушку Ребекку и её головастых куколок. Вначале эти куколки изображали рыцарей, но после того, как Ребекка со злобой отрезала им причиндалы, они превратились во фрейлин. Потом Ребекка одела их в придворные платья и парики. И чулки с туфлями. Но тут выяснилось, что по красоте они затмили саму Ребекку. И вот теперь злобная девушка подумывала, как бы их гильотинировать как ведьм. Для этого у неё была походная микроскопическая гильотина и палач Мефодий. Но, видимо, палач ей бы не помог, так как вчера она и ему отрубила голову за вечное пьянство и злостное алиментчиство. Дело было в том, что он прельстился длинными ногами одной из фрейлин и попытался сделать ей ребёнка! И на удивление, ребёнок получился! Он выпрыгнул из-под подола матери и сказал:
"Ква-ква! Нам ни к чему слова!"
Сама мать упала в обморок, а Священник констатировал безгрешное рождение из ядра матери! То есть, из бедра. Все поняли, что эта мразь, эта лягушка - заколдованный Принц Евгений, которого надо кому-то лобызнуть. Поэтому с детства малыш был обречён быть маньяком, который ко всем лезет целоваться. Ребекка хотела и его безболезненно придушить, но Священник ей пригрозил, что подобные инциденты имели место, и он их больше не покроет. Ребекка вздохнула и чмокнула Евгения в ротик.
Бедного Евгения вырвало, и человеком он не стал.
"Наверное, братан, ты не на ту бабу залез!" - отечески сказал Священник Принцу.
"Сам знаю!" - сказал дофин. Или анфант, как вам угоднее.
Но сейчас был чудесный летний вечер, вечер Стрелецкой казни. Евгений сидел с утюгом в сторонке и гладил свои шнурки. А Ребекка поднимала гильотину.
Но тут дверь в покои этой жабы Ребекки растворились, и вбежал гонец:
"По императорскому повелению к вам едет чиновник из столицы, он же Ревизор Птичиков!"
"Одно другого не легче!" - сказала Ребекка. - "Не знаю, как посмотрят в Лондоне, если я отрублю голову Птичикову." Ведь этот Птичиков наденет белоснежные перчатки и полезет под ободок унитаза узнавать, как им, неизвестным микробам, здесь живётся. Так как все известные микробы уже сдохли при виде каждый день задницы Ребекки, и неизвестные микробы остались без своих кумиров и "звёзд". Ребекка с радостью бы уничтожила бы всех микробов, но Священник ей это запретил, так как то были твари Божьи.
Итак, входит Птичиков!
"Как смеешь ты, смерд, врываться в Ребеккино помещение да ещё выламывать двери?! Их что, для этого вешали?" - заорала Ребекка и моментально, конечно же, влюбилась в Птичикова, потому что это был урод о двух головах!
Одна голова была мужская со стрижкой "полу-бокс", а вторая голова была премиленькая женская с золотистой копной золотистых волос.
Женская голова сразу полезла в туалет, зато мужчина сказал:
"Я бы чего-нибудь выпил!"
"Да ты посмотри: у них в туалете ГРЯЗЬ! ПЫЛЬНО! Да ещё какая-то зелёная рука из-под толчка любезно просовывает рулон бумаги! Тоже, кстати, не первой свежести. Не "Зевы", как я люблю! Вы что, держите в клозете дрессированную мартышку? Такими темпами моя попа не станет нежной, как у младенца!" - сказала женская голова.
"Не обращайте на неё внимания!" - сказал мужик. - "Её зовут Валет, и её берёт, кто хочет, за 100 франков! Она меня уже достала."
"Это тебя зовут Валет и берёт каждый совершенно бесплатно!" - сказала Валет. - "Что бы сказала твоя мать?"
"Наша мать ненавидела нас обоих!" - сказал Валет, и оба неожиданно затряслись от рыданий.
Ребекка принесла платок:
"Ну-ну! Не надо так убиваться. Может, вы найдёте ещё мать, которая будет вас любить (что весьма сомнительно!)"
Поплакав, Валет опять пошла в туалет. Сам Валет упирался и кричал, что у него носки ещё не отутюжены и носовой платок не постиран, но женская его часть была сильнее и авторитетнее.
"Подкаблучник!" - подумала Ребекка.
На сей раз Валет не стала лезть в "очко", а непосредственно занялась загадочной зелёной рукой. И на свет белый была вытащена мартышка, вся увешанная рулонами, как пулемётными лентами.
"Я помогаю!" - лепетала она. Вид у неё был обескураженный.
Ребекка отвернулась, чтобы не видеть этого позора.
А Валет сказал:
"Привет! Ты снимаешься?"
И уже начал пристраиваться к мартышке сзади.
"Ты что, больной? Забыл? Хоть головы у нас две, а паспорт один! И он - женский! У тебя ничего не получится!" - сказала Валет.
"А вот и получится! Может, это самец!" - упорствовал злосчастный Валет.
"Вы, два извращенца! Оставьте мартышку в покое и идите искать тапочки под диваном!" - не выдержала Ребекка. Потому что мартышка была домашняя любимица. Когда Ребекка жила с профессором Преображенским, тот, эксперимента ради, вшил яичники обезьяны Кормилице Ребекки Арине Ребекковне. Это ему так понравилось, что он вшил ей и руки-ноги и голову мартышки, повторяя:
"Эксперимент не должен быть жестоким!"
Так что мы имели дело не с простой обезьянкой, а с легендой, с "нашим всем"! Эта мартышка дважды спасала Ребекку в студёные революционные зимы. Ребекка обматывалась рулонами и топила ими "буржуйку". Рулоны клали в продуктовые наборы дипломатов и космонавтов. Они спрашивали: "Зачем?" Но истинный высший верхний смысл был известен только мартышке: от сырости бумага портилась, и необходимо было пополнять в писчебумажном магазине. Так что от замка Ребекки к магазину была протоптана тропинка тяжёлыми сапогами мартышки.
А теперь место исторического повествования. Обычно мы имеем дело с уже сложившимися идиотами и не задаёмся вопросом: а как всё начиналось? Ведь в детстве все были хорошенькими, как же они докатились до жизни такой? Такова была и история Валетов.
Однажды давно Валет подумала-подумала (думала она достаточно долго) и засунула пальчик себе в попу. И это ей не понравилось, так как пальчик не был одет в белую перчатку. И вонял. И вот с тех пор Валет поклялась бороться с грязью и запылённостью. Во что вовлекла и своего сиамского брата-близнеца Валета. Тот был ленив и инертен и сопротивлялся вяло. Только крутил у виска. Но делать было нечего, он таскался за сестрой по всем мотелям и замкам.
Но что же щёголь Птичиков? А что Птичиков? Он бы сразу сказал: "Пыль в карман не положишь, грязь в стакан не нальёшь, копоть на рупь не похож!" Птичиков был поборником чистогана и посчитал бы Валетов полными кретинами.
"Чего-то Птичиков не едет!" - сказала Ребекка.
"Да!" - сказала Мартышка Арина.
"Кто такой этот Птичиков, и чего ему надо?" - спросила Валет и приняла боксёрскую стойку.
"О! Птичиков - это человек! Он без страха и упрёка! Он в сраженьях целый век против страха и порока!" - сказала Ребекка. - "Он так хорош, что я бы ему дала!"
"А я бы не дала! Грязный мужлан, волосатый и бородатый, а в бороде застряли семечки!" - сказала Валет.
"Да чего ты несёшь? Он только что из Африки, где охотился на носорогов в Ботсване! Если у него что и есть в бороде, то банановая кожура!" - сказала Ребекка.
И тут явился Птичиков! Он был похож на Миклухо-Макалая, а на боку у него висела дохлая антилопа-гну, трофей. Птичиков прямо пошёл в туалет. Мартышка увидела антилопу и, ни в чём не разобравшись, сунула ей рулон. Антилопа восприняла это тупо и осталась дохлой.
Птичиков же затопал ногами и заорал:
"Где бумага?! И что это за урод на картине?"
"Это зеркало, мосьё!" - сказала Мартышка.
Птичиков присмотрелся, вынул кожуру из бороды, а из ушей бананы и сказал, наконец:
"Ладно уж!" Он не был злобным. В детстве его хоть и роняли головой вниз, но никаких подвигов типа разрывания на части самого маленького в колыбели за ним не числилось. Так что вполне адекватный добрый африканский дядька. Ещё этот дядька был помешан на разведении пони. И считал, что во Вьетнаме пони заменят велосипеды и мопеды. Пока же он устраивал катание на скорбящих пони по всему штату.
Именно здесь Птичиков и встретился с Фиделем Костровым. Фидель как раз свалился с пони, но Птичикова облобызал и сказал, что Птичиков идёт верной дорогой, вот только бы поменьше этих бесчеловечных опытов с пони. Но Птичиков стал спорить, что пони - это рабочая лошадка пролетариата, после чего Фидель высосал своё лобзание назад и сказал, что с лобзанием погорячился.
"А я возьму и уеду в Африку!" - были последние слова путешественника с кривыми ногами, так как дурная голова ногам покоя не даёт.
И вот мы видим Птичикова верхом на пони ночью в саванне.
"Люди! Лю-ди!" - слабо пищит Птичиков. И выходит африканский Тушкан:
"Крутые есть?"
"Не-ет," - говорит Птичиков.
"С крутого - пятёрка, остальное, сало, пробегайте!" Там были кабанчики, они радостно пробежали, с ними и наш Птичиков хотел радостно пробежать, но с Тушканом шутки были плохи. Пришлось раскошелиться. Вот так выживал Птичиков в сельве с бананами в ушах и ничего не слыша. Если бы слышал, то его бы обирали разные хорьки и песцы! И ему настал бы полный песец.
А потом с ним вообще случился казус. Он опоздал на самолёт, так как покрыл Африку лаком. Ноги отодрал, руки прилипли. Руки отодрал, ноги прилипли. Пришла соседка Мамба, тоже прилипла. Пока её отодрал, самолёт и улетел. Вы спросите, откуда в средневековье самолёты? Так это был ковёр-самолёт. Почему вы не спрашиваете, как ему удалось отодрать Мамбу?
Про Мамбу его спрашивал его папа.
"Папа, почему ты думаешь, что если я отдирал Мамбу, то сразу пил?" - спросил наш Миклухо-Махалайский своего папу.
"Потому что я мама!" - сказала мама. И ещё Миклухо говорит:
"Папа, почему Мамба мне сказала, что я рассеянный?"
"Мужик, ты меня уже задолбал! Ты живёшь в соседнем вигваме!" - ответила на это его мамо.
Наконец, Миклухо-Птичиков так всех достал в Африке своими дибильными вопросами: "Мамы! Папы! Почему трава зелёная, а у носорога на носу растёт огромная байда, а у меня даже маленькая не растёт?", что собрался Совет Племени и решили повесить на Миклухо сатирический шарж в стенной газете племени. Именно под изображением трахающихся жирафов был нарисован Маклай, который прилип большой байдой и не отдирается.
Этого Миколай стерпеть не мог. Он собрал свои пожитки в мешочек, положил туда Мамбу, перекинул через плечо и пошёл ко всем чертям прочь из этой негостеприимной Африки. Вот так он и добрался до замка Ребекки.
У Ребекки в это время проходил важный и в то же время ответственный период случки. Поэтому она обрадовалась Птичикову, так как трахаться с двухголовым уродом Валетом ей не улыбалось. Но всё дело испортил сам Птичиков. Он как оголил свой бивень и как закричал по-африканскому обычаю:
"И-ха!", так у Ребекки всё опало.
Она решила ждать Рыцаря Львиная Грыжа.
Между тем Валет закурила и сказала:
"А мне эта хавира нравится! Есть, где перекантоваться!"
"А мне не нравится!" - сказала было Мартышка, но сама испугалась собственной смелости и спряталась в свою нору.
"Ну что ж, ради знакомства, давайте сыграем в покер на раздевание!" - сказала Валет.
"Я в покер пас, лучше в "дурака"!" - сказал Птичиков и вытащил из своего зада целую пригоршню отравленных африканских стрел, которые стреляли ему на прощание в него его папы-мамы.
И вот играют. Валет сидит почти раздетая, в одних трусах и лифчике, Ребекка тоже из одежды в серёжках и носках, как тут Птичикову приходит козырный туз!
И щас бы всем игрокам пришёл песец, но рука Птичикова задрожала, и он потерял сознание.
"Убит! Наконец-то! Доиграем без него!" - сказали все.
Но тут Птичиков очнулся и сказал:
"Просто у меня инстинкт: в Африке нельзя быть голым, а то укусит малярийный комар! И крышка! Даже ногу, даже грудь нельзя обнажать. Так что считайте, что мне ничего не приходило и оставайтесь в своём фраерском неглиже. А Африка бы вас не простила!"
"Ну тогда давайте зажигать по-нашенски, по-европейски!" - сказала Валет и взгромоздилась на стол в трусах, намереваясь напихать туда долларов, а потом и вовсе снять.
"Ура! Я тоже так хочу!" - сказала Ребекка, совсем забыв об ответственном периоде. И она навалилась на двухголового красавца, забыв, как его зовут. Или её.
Веселье шло в разгаре, когда открылась дверь и показался Львиная Грыжа! Он даже немного удивился такому обилию разгорячённых полуобнажённых тел, так как и на Птичикове была только набедренная повязка.
"Господа!" - сказал рыцарь. - "Прибывший по именному повелению чиновник сей час требует вас к себе! Он остановился в гостинице!"
Немая сцена.
"Да плевать нам на любого чиновника! Пусть засунет себе это чиновничество туда, где вечная темнота!" - сказала Валет.
Одна Ребекка, вспомнив про свой период, спросила:
"А ляжки у него мясистые? И он может снять и показать, если что?"
"Не знаю, как насчёт ляжек, но, по-моему, он трёхногий инвалид!" - доверительно поделился Рыцарь.
"О! Это так романтично! Наверное, и сосисек у него две или три! Я видала или читала!" - сказала Ребекка.
Но, к разочарованию Ребекки, скажем, что большими количествами сосисек ревизор не блистал, да и ляжки у него были уже не те. Его интересовали не женщины, а охота и рыбалка.
В своём Суссексе он был рыболов-эксперт. Женщины не ловились. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-3974-3976,5
3 января 2015 года. Преамбула была такая. Наша Маша роняет в речку не только мячик, но и плюшевого Мишку! И плачет!
"Тихо, Машенька, не плачь! Сдашь бутылки - купишь мяч!" - говорит ей Кормилица Арина Маховна. Ну и успокоенная девочка идёт собирать бутылки.
А бедный Мишка барахтается в реке, потом выбирается на мяч, как, типа, на шариковую мину, и тем и спасается.
"Хрен ты сдашь свои бутылки!" - думает он на берегу, выжимая лапы.
И вот "Пункт приёма стеклотары". Приходит Маша с бутылками из-под ликёра, водки и пива. Мишка в тюбетейке говорит:
"Не пойдёт! Горлышко сколото!" И тут Маша узнаёт своего Мишу!
"Да! Я - тот Мишка, которого ты оставила в реке на верную смерть!" - громыхает, как пустыми вёдрами, Мишка. - "Но я выжил! И не только благодаря личному мужеству, но и советам доктора Махалова, который каждое утро орёт: "Я хочу, чтобы пили все компот!" Благодаря этому компоту я и не потоп! Но теперь мстя моя будет страшна! Ты не сдашь здесь ни одной бутылки! А следующий приём стеклопосуды в 30 километрах отсюда! В Алибакане! Ха-ха!"
Маша пошла звонить лейтенанту Славину:
"Видимо, Мишка сошёл с ума! Его пора брать!"
"Три копейки!" - сказал женский голос.
"Тьфу, чёрт! Славина вынули, женщину посадили!" - чертыхнулась Маша. - "Мне медведя надо в сумасшедший дом отправить, дура ты железная!"
"Три копейки! Единый тариф! Сама коза старая!" - сказал приятный женский голос.
Маша постучала по автомату (единственному в этом Новокосинске), но вместо двух копеек из него высунулся женский кукиш. Маша плюнула на него и вышла из будки.
Скоро проехала машина перевозки из дурки за Мишкой. "Ведь могут же, когда хотят," - подумала Маша. Зато теперь вместо Мишки в приёме сидел лысый, без тюбетейки, санитар Мандрыкин.
"Да-да," - сказал он женским голосом, но потом откашлялся и сказал: "Чего изволите-с?"
"Я от Арины Маховны!" - сказала Маша и всучила свои побитые бутылки.
"А в какой палате у нас Арина Маховна? А! В шестой, где раньше Наполеон был!" - сказал Мандрыкин, который никогда не проявлял доброты и должного понимания.
"Так берёшь или нет, сволочь?" - спросила Маша.
"Не беру!" - сказал Мандрыкин и высыпал все бутылки на голову Маши!
"Ах, ты так? Толкаться?" - спросила Маша и ударила Мандрыкина по голове самой толстой бутылкой из-под шампанского! Дело было в подвале винного магазина, с потолка мешала балка, но Маша была мелкого роста, а как известно, карлики обладают невероятной силой. И могут поднять коня першерона. Першерона у Маши не было, но от удара Мандрыкин отбросил копыта!
"Дедушка!!" - закричал его внук и бросился к тому самому телефону-автомату Новокосинска, который был один. Дамочка затребовала у внука 2 копейки, которых у него не было. И тогда злобный внук придумал адскую штуку. Он запер дверь автомата теннисной ракеткой, а сам закурил сигарету и вдул в автомат сигаретный дым! Тётка заперхала: "Негодник!"
Негодяй закурил сразу 10 сигарет, и сейчас бы тётке пришла страшная удушливая смерть как в газовой камере, но отважная Маша подошла сзади и дала мальцу пинка, так что все сигареты вывалились. Внук посинел, позеленел, покраснел и свалился в кусты, держась за яйца, так как Маша не рассчитала удар. Мы же говорим: эта карлица была силы неимоверной.
"Спасибо, добрая девочка!" - сказала тётя в автомате. - "В качестве благодарности можешь один раз позвонить бесплатно! Тариф "Молодёжный"." Но Маше никуда звонить было не надо.
"Разве что в "Скорую Помощь"? Вызвать, чтоб спасли Мандрыкина? С другой стороны, я сама его отправила на тот свет. Позвоню-ка я в Америку! Бесплатно!" "Барышня! Мне, пожалуйста, Белый Дом, Монику Блевински!"
"Тариф "Молодёжный" на Америку не распространяется!" - сказала барышня. Маша снова плюнула и на всякий случай оторвала у телефона трубку и унесла её в неизвестном направлении.
Тётя в автомате, вся в слезах и губной помаде перемазанное лицо, кутаясь в зябкое пальтецо, закурила сигареты "Друг". Та тётя, у которой только что выдрали её главное орудие - трубку.
"А вот я курю сигареты "Опал" - сказал Мандрыкин, подходя. - "Раньше курил "Стюардессу", но у меня опал, поэтому и "Опал"."
"Нет, сигареты "Друг" лучше! - сказала Тётя. - "Особенно, здесь, в Алибакане, в далеке от Родины. Вот у меня дома есть четвероногий друг Мухтар. Всё время гадит в тапки! А самого маленького в колыбели нашёл и сожрал! Разорвал! Я специально колыбель с маленьким засунула в канализацию. Негигиенично, конечно, но безопасно, так Мухтар схватил пылесос и стал выкачивать дерьмо из трубы: "Что за мышь? И воняет ужасно!" Это он боролся с мышами. Ну, потом мешок пылесоса лопнул, и Мухтар, весь в дерьме, в отместку разорвал колыбель, которая тоже была вся в дерьме! Вы не представляете, сколько там собралось дерьма, пока я летала стюардессой в Рио!"
"Да нет, представляю," - сказал Мандрыкин и потушил свой "Опал". Он решил снова взяться за "Стюардессу" или, на худой конец, за "Друга". Он пошарил у себя в штанах. Друг там был. Но не успел Мандрыкин за него взяться, как из оторванной хулиганкой Машей телефонной трубки раздался громовой голос:
"Я хочу, чтобы пили все компот!" И Мандрыкин вместо курева пошёл пить эту компотину. Напившись жёлтого компота, он стал никакой и в таком виде и стал дожидаться перевозки из дурки.
"Если бы вы знали, как тошно быть женщиной в автомате," - поделилась та. - "Каждый норовит оторвать трубку и выбить обратно 2 копейки. От этих сотрясений постоянные головные боли. Но вы, я вижу, не такой. И вот если бы мы с вами могли познакомиться поближе, вы бы узнали, какой страстной сучкой я могу быть!"
Короче, санитары застали Мандрыкина за попыткой трахнуть телефон-автомат. Все сомнения отпали: перед ними был буйнопомешанный.
"Но она сама хочет! Она же хочет!" - вопил он. Ну его и увезли. Наша Маша хлопнула в ладоши с телефоном. Выглядело это так, что Маша ударила по его боку, так как его рука-трубка была оторвана, и спросила:
"А ты действительно до такой степени хочешь?"
"Ну как сказать, Маша? Когда меня сюда сажали, заменив мужика Славина, я была здоровая современная женщина. Но теперь чувствую, до все меня довели до климакса. Ничего не хочется!"
"Понятно!" - сказала Маша. - "Хочешь мячик? Я сдала бутылки толстому пьяному узбеку, и теперь у меня полно мячиков. Жаль только, нет Мишки. Но памятуя скверный характер предыдущего Мишки, да на хрена он и сдался! Читать Фета на балконе можно и с мячиком, ходить по музеям и речкам тоже. Только вот в последнее время по вечерам я стала замечать, что мне не хватает МЯСА!"
"Чего?" - не поняла Тётя.
"МЯСА!!" - проорала Маша.
"Мяса? Купи себе чебурек!" - сказала Тётя.
"Да вы не понимаете: я говорю про Любовь!" - сказала Маша и вышла из будки.
Путь её лежал на берег реки, где должен был быть её Мишка. Он мог быть вообще, где угодно, но ей казалось, что там. Потому что преступники приходят на места своих преступлений. И ещё потому, что от реки дует, а в траве змеи. Змей Мишка опасался, но свой застарелый простатит любил лечить ветерком.
Мишка был здесь.
"А! Сама пришла! А хвоста за тобой нет?" - спросил он. Маша скромно отодрала у себя полосатый хвост.
"Ну что ж, только ты и я!" - сказал Мишка и вышвырнул свой котелок в Рейхенбахский водопад. В этом котелке он был неотразим для дам, когда прогуливался по перрону, и в зубах у него горел огонёк сигары, а в глазу зелёный огонёк. Но теперь, без котелка, видать, подобным прогулкам пришёл песец.
"Миша! Но я же любила тебя! Я подсыпала тебе просо, как всем лошадям, а потом тебе первому вытирала попу, когда лошади начинали гадить яблоками!" - сказала Маша.
"Теперь всё в прошлом! Знаешь ли ты, каково покачиваться на водах на мячике, который похож на шариковую мину и, похоже, скоро взорвётся? И это устроила мне ты, Маша, ангел моей души! Но теперь поединок в стиле борьбы нанайских мальчиков на берегу этого водопада решит наши противоречия! Живым уйдёт только один из нас! Второй поплывёт по Потомаку в Америку!" Так сказал злобный мстительный медведь.
"Так не доставайся ты никому!" - заорала Маша и принялась махать своим полосатым хвостом, как это принято у нанайских мальчиков!
"Да подожди ты!" - сказал Мишка. - "Я ещё не написал Завещание тёте в автомате. Не Мандрыкину же в психушку. А тётин голос сразил меня тем, что был нежным, грудным и женским. Щас, подожди, напишу." И Мишка устроился на скале, мусоля карандаш.
Неожиданно прибежала Арина Маховна:
"Дети мои! Дети мои! Вы что, сдурели? Разве вы не знаете, что теперь в Рейхенбахский водопад сливают тёплые тепловые стоки? Он так и называется: "Рейхенбахский г.внослив"! Хотя самих изделий не видно!"
"Тем лучше!" - сказал Мишка. - "Люблю жесткач! Слушай, няня, не мешай писать письмо! Совсем расстроила меня, я уже написал: "Здорово, Тётя!"
Арина вопросительно посмотрела на Машу, но та только покрутила у виска пальцем, мол, щас у него ничего не разберёшь.
Мишка продолжал писать: "Дорогая Тётя! Быть может, нам не суждено уже увидеться, вы же знаете эту карлицу Машу, обладающую силой першерона! Так что суждено болтаться мне в тепловых стоках водопада под табличкой "Ради Бога, не плавайте здесь!" И унесёт меня в Америку. Я увижу ночные огни Манхэттена, Бруклинский мост, Бронкс. Все америкосы решат, что я приплыл на бомбе, а не на мячике. Кстати, теперь у Маши этих мячей просто завались. И меня окружат моторные и подводные лодки, вертолёты, самолёты, байдарки и катамараны! И мне придёт крышка! Но даже в этот миг я буду помнить ваш нежный грудной голос. Конечно, он может быть грубым и пропитым, когда вы говорите "Вставьте монету!" Но о подобном голосе я вспоминать не буду, тем более, что монету вставлял, и вы были опять со мной ласковы. С почтением, ваш Мишка-Американец."
Мишка всплакнул, на строки упала слеза.
"Ну ты чего там, нытик?" - спросила Маша. - "Пора познать тебе силу нанайцев!"
"А может, не надо?" - спросил Мишка. - "Я чертовски привлекателен, ты вообще страхолюдина, зачем время терять? То есть, я хотел сказать, тянуть? То есть, наоборот. Ладно, запутала ты меня!"
И он встал на берегу водопада:
"Толкай!"
"Чего толкай? Ты должен сопротивляться, кричать: "Маманя! СОС!", как все, кого я скинула в этот водопад," - сказала Маша.
"А чего тут кричать? Борьбы нанайских мальчиков я вообще не знаю и не ведаю, мои минуты сочтены," - сказал Мишка.
Но Арина Маховна грудью стала против затопления медведей:
"Идите в дом, к самовару, это будет называться "У самовара я и моя Маша!" - сказала она.
Делать нечего, пошли Мишка и Маша в дом. Мишка очень подозревал, что вместо чая им нальют компот, который призывал пить экстрасекс, то есть, экстрасенс. Мишка отхлебнул и сказал:
"Подозрительный чаёк!"
"Нормальный чаёк!" - сказала Маша. - "Вот когда я лежала в больнице, а я не могла не лежать, так как моя дикая сила была ненормальная, так там один парень нассал в бутылку и дал попробовать парню, который всё пробовал. И дегустатор сказал, что маловато сахару. Потом этот дибил-экспериментатор прибегал в экстазе к нам в палату: "Он, мол, решил, что мало сахара!" Это щас я его называю дибилом, а вообще там развлечений было мало, и это был такой убогий юмор."
"Да, Маша, лихо тебе пришлось в дурке. Но ты могла плечом выломать все двери или унитазом окно при твоей силе," - сказал Мишка.
"Меня держали на вязках," - сказала Маша. - "Ладно! Выпьем этого прекрасного чая, а потом будем ждать, когда мой взгляд чего-то там много заобещает!"
"А чего именно?"
"А я откуда знаю? Может, сделаю массаж "рельсы-рельсы шпалы-шпалы"? Я же пока в сексе ничего не понимаю. Это только так говорится, что я Чехову Анфису могу сексу обучить. Не могу."
"Да, Маша," - сказал Мишка, - "Я где-то слыхал или смотрел, что ты убивалась не только из-за мячика, но и из-за меня. Мол, наша Маша горько плачет: оторвали Мишке лапу! Тихо, Машенька, не плачь, сдашь бутылки купишь лапу. Или по-другому как-то однообразно. Но вообще, я подозреваю, что это не про меня, не про русского исконного Мишку, а про английского мишку мистера Бина. Есть там такой мистер. Он ему постоянно отрывает голову, выкалывает глазки, а на Новый Год дарит ему второй носок. Первый у этого мишки уже есть. Да и что ты будешь делать при ампутации моей лапы и слезах?" - спросил Мишка.
"Не знаю," - задумчиво сказала Маша. - "Бутылки сдать для мячика. А вот как реанимировать Мишку без лапы? Пришить? Нового купить? А! Поняла! Мишке нужен протез! Вон как раненые фашисты на протезах ездили на велосипедах, так и ты Мишка, будешь ездить!"
"Дура!" - сказал Мишка. - "Мне отрывают не ногу, а руку. Велосипед не актуален. Актуальна мясорубка."
"Да не ссы ты, Мишка! Купим тебе мясорубку, да и я плакать перестану, буду жрать твои котлеты," - сказала Маша.
"Пойду-ка я на войну!" - сказал Мишка. - "Там есть шанс, что мне оторвёт голову, она будет катиться и кричать во Славу Государя Императора! Госудаль Импелатол, гей-гоп! Его ещё зовут Старик Прогулкин, и он ходит под себя." Было видно, что Мишка перепил этого подозрительного чая.
"Не смей ругать Прогулкина! Мы многим обязаны этому старикану! Это его сын мистер Бублик!" - разозлилась Маша. На том и сказке конец. Писалась целый день. Как видите, тематика изменилась, потому что изменилась поза. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-3976,5-3979
7 января 2015 года. Сказка, основанная на реальных жутких событиях, описанных в реальной книге "Азбуке". Описаны они так: "Мама мыла раму!" Это, значит, мама взгромоздилась на подоконник на н-цатом этаже билдинга и мыла раму, рискуя свернуть себе шею. Добавим к тому же, что это была совсем не простая изряда вон выходящая мама, а мама главы Якудзы Бублика.
Который в это время пил кофе с пончиком и спрашивал:
"Ну как, помыла?"
Тут Мать увидела на стекле жучка-плавунца и ка-ак даст кулаком по стеклу! Но Мать была маломощная, именно про таких Горький писал "Мать на дне"! На дне они водились и питались падалью, как налимы. Однажды на теле такой одной маломощной матери на дне нашли много налимов. Они её любили!
Итак, Мать говорит Бублику:
"Как же надоело быть твоей матерью, кто бы знал! Ухожу я от тебя, Бублик! Голове круговорот нужен!"
И занесла ногу над пропастью!
"Ничего страшного!" - сказал Бублик. - "Тут всего высоты 2 метра. А я найду себе другую мать по объявлению, чтобы любила готовить плов и мои грязные носки. Ты же ни черта, кроме салата "оливье" не готовишь. И кидаешься в меня носками, как будто начался смерч на острове Бобинзона Кукурузо! Вот, у кого было полно таких носков."
Ну и Мать ушла.
А Бублик развесил объявления.
И вот идёт ничего не подозревающий Чеки Джан с авоськой с пучками лука и редиски, как бумага! Чеки её быстро сорвал и засунул под майку, чтоб другие не прочитали.
"А что? Надену платье, парик, туфли и сойду за мать Бублика!" - подумал Чеки. - "И наконец-то узнаю, где у него Кнопка! Потому что Кнопки были у всех негодяев современности: у Электроника, у Буратино, у Чипполино. Нет, вру! Это были хорошие ребята. У плохих Кнопок не было: ни у Фитлера, ни у Чингиз-кхана, ни у горшка Александра Македонского, который он потерял в свой Алибаканский поход. Но вот у Ахиллеса была пятка. У Винни резиновая дырочка в правом боку. И ещё он очень любил пиво и баб. Так что Кнопка была у всех. Бублик, верно, любит баб. Я скажу, что я его мамаша и полюбила его, и он расколется до задницы!" Так подумал Чеки Джан.
И вот он предстал перед светлы очи Бублика. В женском прикиде.
"Что-то руки у тебя слишком нежные, тряпку не держали," - начал подкалываться Бублик.
"Да я же раньше тапёром играла в синема, озвучивала Чарльза Чаплина!" - сказал Чеки.
"А "Мурку" можешь?" - грозно спросил Бублик.
"Не могу. Могу "Ныне могуч победивший Китай, ты с нами песню о нём распевай!" - сказал Чеки. Бублик был китайский патриот, "Мурка" ему тоже не сдалась.
"Ладно, ты принята!" - сказал он. - "Мой рамы. Но не смей заходить в тайную комнату!" - сказал он.
"А что там, сношаются статуи?" - пошутил Чеки.
"Не статуи, а... Впрочем, тебе знать этого не надо. Как известно, стоит статуя совсем без... Так что статуй в запретной комнате нет," - сказал Бублик и уехал играть в бадминтон с прочими главарями Якудз.
Наверное, в первый раз за весь сезон, Чеки был рад тому, что остался один. Он для проформы потерел раму, а потом подошёл к заветной комнате.
Оттуда послышался женский стон:
"А! Е! У! О! Фак е!"
"Понятно!" - подумал Чеки. - "Алфавит изучает. А может, всё-таки трахается? Но с кем? Бублик-то уехал. Может, у него есть злобный брат-близнец, клон, Железная Маска? И это-то и есть Тайна Комнаты? Потому что расколет Якудз пополам, и начнётся клоно-братоубийственная война! А может, эта тёлка одна? Одна? И говорит: "Фак е"? Что она, больная? Точно! Она больная. Одиночки обычно скромно молчат. Это парные там: "О! Фак!"
Чеки пошёл на кухню пожрал плова, так там его осенило: в комнате брат-транссексуал Бублика! Близнец! Тот же Бублик, но только женщина, с длинными волосами, грудями, маникюром и перецем! "Да брось, ерунда!" - подумал Чеки. - "Для этого надо иметь женскую рожу, а не бубликовскую. Вот именно! У него такая рожа и есть! И Бублик стесняется своей этой брато-сестры и держит взаперти!" - подумал Чеки.
И пользуясь тем, что он её мама, Чеки подошёл к запертой двери и сказал:
"Открой, доченька! Твоя мама пришла, пирожок принесла! Сладок кус из-за тебя, паршивки, не доедала!" - завопил Чеки.
"Пошла вон!" - сказал грубый голос, то ли мужской, то ли женский. Как известно, у транни низкие тянучие голоса, а не звонкие женские. Чеки не приблизился к разгадке ни на грамм.
"Я знаю твою Тайну!" - продолжал упорствовать Чеки, вытирая руки от плова о подол своего кимоно. - "Ты - сестра Бублика! И притом с перецем!"
Дверь открылась, и показался заместитель Бублика Мао. Это он тут трахался с кем-то.
"Упс!" - сказал Чеки. - "А почему ты не поехал играть в бадминтон?"
"Иди, старуха, мой рамы!" - грубо сказал Мао.
"Иду-иду," - засеменил Чеки к окну, а сам думал: "Даже у опытных разведчиков, "кротов", действующих не абы как, а "под прикрытием", бывают провалы!" Итак, никакой Тайны не было, просто Бублик был идиот и любитель навешать макарон на уши слушателя.
Тут Чеки подумал: "Чего я пресмыкаюсь перед этим болваном Мао? Я же мастер кун-фу. Щас подойду к ним, трахающимся, сдёрну кимоно и заору: "Да! Я не мать Бублика! Я её брат-близнец, то есть, Бубликов отец!" И набью им морды. После чего узнаю, в каком направлении бадминтонная площадка, сяду на воздушную подушку и подавлю Бублика и его дружков-бандитов, которых он боится больше закона!
Но есть одно Но: вряд ли эти придурки, эта парочка во главе с Мао или во главе с его тёлкой смогут продолжить секс после разговора с мамой Бублика, со мной. Ну и не важно. Дело осложнится тем, что придётся за ними гоняться по всей комнате. Но уж когда я их догоню!.."
Чеки нахлобучил женский парик и ворвался в комнату! Он был недюжинной смелости и решил представиться как женщина-кошка! Кэтвумен! Но комната была пуста. Никого не было. "Это напоминает мне случай, когда один прохиндей заперся в комнате, а потом исчез. Наверное, он был сожран собственными мышами," - подумал Чеки.
Но потом он понял, что раз второго выхода нет, то негодяи просто тихо спрятались в тумбочку! Чеки распахнул дверцы и сказал:
"Вылазьте! Как мама Бублика, я вам скажу, что вы плохо на него влияете!"
Дрожащий Мао и голая секретутка вылезли.
"Пошли вон отсюда!" - сказал Чеки и дал им пинка.
"Я бы попросил!.." - сказал Мао.
"Чего? Добавки?" - и Чеки ещё им наподдал. Они ушли, как были, не одевшись. Но в оффисе Бублика этому никто не удивился бы.
"Надо ж было валенки им дать!" - хлопнул себя по лбу Чеки. - "И спросить про Бублика! Эх! У меня же этих валенок, как грязи!" И он вышвырнул все валенки из окна.
Пришёл обеспокоенный господин. Он сказал:
"Я бы героем себя не назвал, это слово так затаскали. Просто обеспокоенный гражданин."
"Тебе чего?" - спросил Чеки.
"Я возмущён! Иди я, иду, никого не трогаю, как мне по голове ударяет валенок!" - сказал господин.
"А! Я понял! Тебе мало. Ты хочешь пару и желательно с галошами, так как сверху чёрно, внутри красно: внутрь засунул и прекрасно! Прости, братан, галош нет. Я мама Бублика, и он уже изнасиловал все галоши, залил их белой гадостью. Пришлось их выкинуть. Так что не скандаль и катись своей дорогой."
Господин ушёл и больше не возвращался. Одного валенка ему хватило для счастья.
Делать нечего, Чеки продолжил мыть рамы. Как он и предполагал, на одном стекле был изображён идущий скелет. И когда окно качалось, казалось, что скелет идёт на зрителя. Это было расчитано на очень слабонервного зрителя. Чеки тряпкой стёр скелета, да потом ещё оттирал руки от флюоресцентной краски.
"Ну что за люди эти Бублики?" - думал Чеки. - "Мне, конечно, не пристало так думать, потому что я его мать. Но и отец, и дед его были шизонутыми прохиндеями, опасными для общества!"
Далее на столе Чеки нашёл записку, состоящую из одинокой стрелки без надписи. Надпись, верно, гласила бы: "ТАМ". Чеки послушно пошёл в этом направлении и нашёл ещё одну такую же. "Всё ясно! Бублик известный идиот, когда он хочет в туалет, то в панике забывает, куда идти. Стрелки ведут в клозет. Я не удивлюсь, если там есть Секретная Инструкция, как пользоваться сливом и подтираться." - так решил Чеки. Он ошибался. Бублик был известен, как бабник. Стрелки указывали, где лежат презервативы, чтобы в пылу страсти Бублик не ударил грязью в лицо. Но даже если бы Чеки понял правду, это мало бы что изменило в его мнении о Бублике.
Между тем Чеки самому настал момент такой. Он задрал все свои юбки и засел на унитазе. "И, как назло, никакой инструкции!" - негодовал Чеки до тех пор, пока сам унитаз приятным женским, хорошо поставленным голосом не сказал:
"А теперь спустите воду! До свидания! Приходите к нам ещё!"
"Приду," - пообещал Чеки.
Тут дверь открылась и показалась конкурентка Чеки некая Глаша-джан. Это была уборщица. Она стала качать права:
"Это я тут мою рамы!"
"Нет, я! Я его Мать!" - сказал Чеки.
"Может, ты и мать и чего-то понимаешь, откуда берутся такие придурочные дети, как этот Бублик, но в мытье рам ты понимаешь не больше, чем свинья в апельсинах!" - неистоствовала Глаша-джан.
"Слушай, мамаша! Слушай, маманя!" - интимно сказал Чеки, показывая кулак. - "Катись отсюда к едрене матери на белом катере! Это моя территория! И я щас протру рамы твоей белой задницей!" Когда хотел, Чеки бывал убедителен и крут.
Глаша-джан испугалась и, крестясь, что, мол, Ситан, исчезла.
Далее Чеки пришло в его женскую головку нагадить в углу кабинета как в углу врага! Но как только Чеки присел на корточки, унитаз сказала:
"Вы ошиблись! Неужели вам не понравилось сидеть на мне? А ведь я могу за дополнительную плату, конечно, быть очень любезной и рассказывать свежие китайские анекдоты!"
Чеки опустил юань и услышал подобный анекдот: "Учитель спрашивает Вовочку: "Вовочка, чьи птичьи яйца?" "Не знаю!" "А это чьи яйца?" "Не знаю!!" "Очень плохо, плохо, мальчик! Как твоя фамилия?" Вовочка спустил штаны: "Определи по яйцам!"
И унитаз деликатно похихикал, видя, что на Чеки анекдот не произвёл никакого действия.
"Я его слышал ещё в детсаду," - сказал Чеки.
"Ладно! А как насчёт этого?" И унитаз рассказал: "Идёт лекция по линейной алгебре. На задней парте студенты играют в карты. Один не так покрыл. "Ты что, ох.ел?!" Лектор: "Спокойствие! Сейчас объясню!"
"Нет, мне этот анекдот совсем не нравится!" - сказал Чеки. - "Напоминает мои студенческие годы. На тебе ещё юань, давай что-то нейтральное."
"Хорошо," - сказал Унитаз: - "Аральское море высохло, потому что там затонул сухогруз с памперсами."
Поняв, что толка от него или от неё мало, Чеки снова вернулся в кабинет Бублика. Тут дверь открылась, и вошла какая-то женщина.
"Простите, я где-то здесь трусы посеяла," - сказала она.
Чеки узнал её: это была секретутка, которую он выгнал нагишом вместе с Мао. Чеки продолжал тужиться и узнавать. И его осенило: это же была его собственная секретутка, его девушка Мяо-Джан! Её у него Бублик похитил во времена Она, и Чеки потерял всякие надежды.
"А ты заматерела!" - сказал он.
Мяо не узнала Чеки в этой женщине и спросила:
"Пардон?"
"Вот тебе и пардон!" - сказал Чеки, который не хотел раскрываться.
Унитаз же сказала:
"О! Мяо-джан! Опять нагадит мимо или наблюёт!"
"Вы её знаете?" - спросил Чеки, хотя ответ был очевиден. Да! Здорово эту Мяо здесь опустили. Наверное, сплошные оргии и пьянки, вот она и блюёт мимо унитаза. Унитаз жалко. Судя по интеллекту, он лучше Мяо, у которой и дома-то были только три извилины: "Тахта, Пылесос, Голова болит". Унитаз гораздо образованней, и голос у него приятней.
Между тем Мяо нашла свои трусики и вышла, виляя задом. Что уж она там думала, неизвестно. Может, хотела перепихнуться с самой матерью своего босса Бублика? Дура.
Между тем, Чеки ещё помыслил и пришёл к выводу, что раз он уже начал всех узнавать, то, может, узнает в Бублике своего сына?
"Дура!" - сказал он сам себе. - "Если бы я его рожала, я бы запомнила. Однозначно я такого не рожала. Как говорится: "Моя мама идиотов не рожала". И я его не рожал. Такое не забывается."
От нечего делать, Чеки включил телевизор. Там проходили катания на скорбящих пони и дарение траурного воздушного шарика. Оказывается, несчастье случилось именно с Бубликом. Воланчик попал ему в рот, и он его проглотил! Поперхнулся и помер. Всё произошло без вмешательства Чеки Джана и воздушной подушки.
Ну что ж, миссия была выполнена. Чеки никому даже не удалось дать по морде.